История управленческой мысли. Часть I. Генезис и развитие зарубежной управленческой мысли с древнейших времен до конца XIX в. (В. И. Маршев, 2005)

2.1. Истоки и источники управленческой мысли.

2.2. Идеи управления в трудах мыслителей Древнего Египта, Шумера и Аккада.

2.3. Разработка проблем управления в Древнем Китае.

2.4. Взгляды на управление государственным хозяйством в Древней Индии.

2.5. Разработка проблем управления в античных государствах (Древний Рим, Древняя Греция).

2.6. Управленческая мысль в Ветхом Завете и Новом Завете.

2.1. Истоки и источники управленческой мысли

Существуют разные точки зрения относительно появления первого человека, первых человеческих сообществ на Земле и характерных периодов (или общественно-экономических формаций), которые пережило человечество с начала жизни. Но в одном вопросе мнения большинства историков совпадают: человечество начало свое существование с примитивного первобытного строя, характеризующегося родовыми отношениями, элементарным уровнем выживания, беззащитностью человека перед природой. Наличие примитивных орудий труда и средств защиты, с одной стороны, и потребность в выживании и приспособлении к окружающей среде, с другой стороны, подталкивали людей к различным формам объединения своих индивидуальных усилий и возможностей, к созданию первых человеческих организаций. В свою очередь, коллективный труд порождал общественную собственность на средства производства, на орудия защиты и продукты совместной деятельности. Принято считать, что в первобытном обществе не было частной собственности, хотя существовала личная собственность на некоторые орудия производства и защиты, на одежду и т. п. Этот период существования бесприбыльного («присваивающего») первобытного хозяйства называют первобытнообщинным, доклассовым обществом.

Знание истории доклассового общества, насчитывающего несколько тысячелетий, имеет не только большое мировоззренческое значение, но и важное конкретное источниковедческое значение для формирования ИУМ. При всей примитивности его организации найденные исследователями материальные факты, в том числе первые письменные документы, датируемые 4 тысячелетием, подтверждают наличие в те времена организованных коллективных человеческих действий, направленных на удовлетворение разного рода человеческих потребностей, а значит, и существование уже в ту пору элементов осознанных управленческих воздействий, в частности функций и методов управления человеческими группами, общинами.

Формирование частной собственности, классов в недрах первобытного общества и собственно классового общества проходило в разных регионах Земли в разное время и по-разному, хотя общечеловеческая цель была по-прежнему единая: выжить в существующих условиях. В борьбе за выживание стали проявляться зачатки цивилизованного общества как принципиально нового этапа всемирной истории. Сегодня историки выделяют несколько основных признаков цивилизации, наличие (или отсутствие) которых в обществе говорит об уровне развития данного общества. Среди них:

• создание «производящего» хозяйства, рационально организованной экономики, приносящей значительный прибавочный продукт, поступающий в распоряжение общества;

• создание института частной собственности и владения имуществом, концентрация богатств в руках одних и изъятие их у других, расслоение (стратификация) первобытной общины;

• создание письменности в виде системы графических знаков и символов, с помощью которых стало возможным фиксировать и передавать потомству человеческую речь с содержащейся в ней информацией;

• появление института государства и права как особого органа, регулирующего общественные и иные отношения;

• появление города как хозяйственного, военного и культурно-религиозного центра, как места концентрации материальных и интеллектуальных ресурсов определенного региона;

• планирование и организация крупномасштабных строительных работ с привлечением больших трудовых и иных ресурсов, что в итоге позволило возвести монументальные сооружения – пирамиды, храмы, дворцы, зиккураты, сложные оросительные системы и пр.

Эти родовые признаки цивилизованного человеческого сообщества наиболее ярко и комплексно впервые проявились в государствах Древнего мира – Древнего Востока, Греции и Рима, чуть позже – в странах Древней Индии и Китая. Именно поэтому многие историко-научные исследования начинают свое «летоисчисление» с появления первых классовых обществ и государственных образований в странах Древнего мира. Следуя опыту истории экономической мысли, правовой и политической мысли, социологической мысли, военной мысли, история управленческой мысли также приступает к исследованию своего предмета с анализа управленческих представлений первых классовых обществ в государствах Древнего мира, возникших в долинах Нила, Тигра и Евфрата во второй половине 4-го тыс, до н. э.

Формирование определяющих признаков классов (отношение к средствам производства и роль в общественной организации труда) у разных народов происходило неравномерно. В одних случаях становление собственности господствующего класса на средства производства опережало захват ключевых функций в общественном разделении труда, в других – наоборот. Таким образом, известны по крайней мере два пути возникновения классов в развитии человеческого сообщества.

Первый путь основан на обособлении, приоритете и соответствующей монополизации роли общественных функций в общественной организации труда, а отношение к средствам производства здесь выступает как вторичный, производный момент. В эпоху родовой общины, в условиях низкого уровня развития производительных сил, безраздельно господствовал коллективный труд. Родовая община представляла собой единый производственный коллектив, а коллективный труд порождал общую собственность на средства производства. В собственности родовой общины находились земля, вода, средства охоты и рыболовства, продукты производства. Конечно, наряду с коллективной существовала и личная собственность. Отдельным лицам принадлежали изготовленные ими ручные орудия (копья, луки и т. п.), но эта собственность не находилась в противоречии с коллективной. Даже с появлением родоплеменной знати и соответствующим социально-экономическим расслоением общины на классы собственность господствующих классов на средства производства закрепляется и оформляется здесь позднее.

Образование классов во втором случае связано с организацией и развитием частного производства, развитием собственности отдельных семей на средства производства и на рабочую силу. Соответственно, роль господствующего класса в общественной организации труда в таких случаях вторична (по отношению к средствам и условиям производства).

Страны первого пути становления классов называют обществами азиатского способа производства, страны второго пути – обществами античного способа производства. Разные пути становления господствующих классов предопределили принципиальные различия в развитии народов, избравших эти пути. По первому пути развивались государства Древнего Востока: Месопотамия, Египет, Передняя Азия, Индия, Китай, по второму пути – страны античного мира: Древний Рим, Древняя Греция. И вполне естественно, что специфические черты социально-экономического и политического развития этих обществ не могли не предопределить особенности развития их общественной мысли, включая управленческую мысль.

История Древнего мира, пройдя эпохи меди, бронзы и железа, демонстрирует нам этапы и одновременно причины общественного разделения труда, когда происходило отделение скотоводов от земледельцев, постепенно выделялись, развивались и отделялись от сельского хозяйства ремесла различного вида, совершенствовался обмен избытками производства, выделялась и развивалась торговля, формировалась управленческая культура. За многие века существования человеческих сообществ от родового строя до появления и оформления ряда могущественных государств менялся способ добывания средств к жизни: от присвоения готовых продуктов природы до сложнейших по составу и структуре хозяйств, требовавших применения рациональных подходов в управлении, в том числе выделения и выполнения ряда управленческих функций, разработки и совершенствования методов эффективного воздействия на индивидуума, группы людей, большие коллективы и организации.

В учебнике мы периодически будем определять и/или формулировать разного рода причины проявления особенностей в развитии взглядов на управление. Здесь же отметим, что именно ведение государственного хозяйства – с точки зрения как приоритетов в становлении господствующих классов, так и размеров хозяйств – уже в древнюю пору предопределило возникновение классических управленческих функций планирования, организации, координации, мотивации, учета и контроля. Эти виды управленческой деятельности были объективно необходимы и осуществлялись, например, при строительстве оросительных систем, на которых были заняты десятки тысяч работников и управляющих работами, где использовались различные ресурсы производства, включая человеческие ресурсы, землю, скот; для обеспечения и соблюдения пропорций между отраслями хозяйств (особенно между отраслями сельского хозяйства, ремеслом и торговлей); для рационализации производства продуктов и услуг (элементов) инженерной инфраструктуры с целью выживания и воспроизводства (опять же при строительстве ирригационных систем). В свою очередь, жизненные потребности уже в ту древнюю пору привели к идее создания страховых фондов для решения стратегических задач управления (например, амбарная система в древнем Китае или аналогичные формы в Шумере, Древнем Египте и т. д.).

В предисловии к учебнику была высказана гипотеза, что управление является древнейшим видом человеческой деятельности, оно оформилось с момента появления на Земле первобытных человеческих обществ. Следовательно, можно предположить, что и мысли о рациональной организации хозяйств с целью выживания, воспроизводства человека зародились тогда же. Иное дело – их фиксация в устной или письменной форме. Очевидно, в эпоху отсутствия письменности они могли передаваться через родовую память только устно, из уст в уста, и до наших времен дошли в виде мифов древних народов, в сказках и легендах. Но даже при наличии средств письменности управленческие идеи могли не фиксироваться (по крайней мере, целенаправленно и регулярно) в силу их меньшей важности и актуальности, чем потребность фиксации правовых норм, правил ведения военных действий и т. п. Однако по мере роста значимости экономного, рационального ведения хозяйств в условиях объективной простой кооперации стала актуализироваться потребность в регулярной фиксации приемов рационального ведения хозяйств, в планировании, учете и контроле расходования средств, в оценке полученных результатов и накопленного имущества, в составлении правил их справедливого распределения, а также правил и наставлений по управлению человеком, группами людей, организациями.

По трудам археологов, антропологов и ученых-исследователей других наук известно, что в период существования человечества на Земле до 5-го тыс. до н. э. действительно существовал большой этап, когда идеи и знания об управлении передавались от одного поколения к другому только в устной форме с целью повторения успешных действий, закрепления хороших традиций и положительного опыта управления хозяйствами первобытных общественных организаций. Начало этому процессу было положено в глубокой древности с появлением первых сообществ людей и их совместной деятельности, а также соответствующего примитивного управления. Идеи и знания управления отражали постепенно обогащающийся опыт управления хозяйством рода, хозяйством нескольких родов – братств (или фратрий), хозяйством племени, хозяйством союза племени, общины, где для выработки общих решений проводились собрания соплеменников и избирались сменяемые руководители-старейшины, а со временем в помощь им и другие выборные лица. Так было в ирокезском роде, где избирались старейшина для мирного времени и вождь – военный предводитель, создавался племенной совет из родовых сахемов и военачальников. Так было в греческом роде, где избирались старейшина – архонт, военачальник – басилей и казначей, формировался совет старейшин и собирались народные собрания. Так было в тысячах других родов, племен, племенных союзов. Таким образом, уже в эпоху материнской родовой общины были отработаны механизмы избрания руководителей и организационные структуры управления этих общин, отражавшие властные отношения, которые формировались в хозяйственной жизни в мирное и военное время (рис. 2.1).

Рис. 2.1. Организационная структура органов управления в древних государствах

При всей простоте формирования механизмов и структур управления общинами Древнего мира следует отметить четкость и демократичность этих характеристик системы управления. Об этом писал Ф. Энгельс: «Без солдат, жандармов и полицейских, без дворянства, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без процессов – все идет своим установленным порядком. Всякие споры и недоразумения разрешаются коллективом тех, кого они касаются, – родом или племенем, или отдельными родами между собой».

С появлением письменности знания об управлении стали фиксироваться в письменных источниках, в этой форме они (наряду с устной) передавались следующим поколениям. Первоначально это были отдельные замечания, наблюдения, напоминания, советы, поучения. Будучи зафиксированными в такой примитивной форме, знания об управлении лишь отражали первые практические шаги в становлении управления, они были очень разрозненными и не поднимались до уровня обобщений. Они не составляли еще четко структурированную и самостоятельную область общественной мысли и были вкраплены в пока не расчлененное сознание. Однако сам факт фиксации идей подобного рода был прогрессивным шагом, имевшим несомненное значение для развития человеческой деятельности и человеческого общения. К тому же эти идеи появились раньше многих других направлений постижения развивающихся отношений между людьми, став одним из первых звеньев в формировании гуманитарной составляющей человеческих знаний.

За много веков до новой эры появились трактаты, содержащие отдельные взгляды, мысли, а иногда и стройные системы взглядов на управление государственным и частным хозяйством. Причин этого явления много. Укажем две важнейшие из них. Во-первых, это объективная необходимость централизованного управления государственным хозяйством, как это было в древних цивилизациях Древнего Востока, Азии, Индии и Китае, вызванная спецификой общественного производства (строительство и эксплуатация жизненно необходимых крупнейших ирригационных систем). Во-вторых, это объективная постоянная потребность в усилении централизованной государственной власти и государственного аппарата, в укреплении экономической мощи и стабилизации хозяйства, обусловленная бесконечными войнами и процессами объединения разрозненных владений, княжеств, царств, государств в более крупные системы – империи, а также обострением межгрупповой, сословной и классовой борьбы (между рабами и рабовладельцами, мелкими и крупными землевладельцами, демократией и аристократией и т. д.).

Как уже отмечалось, сегодня историки управленческой мысли работают с письменными источниками двух видов – это документы, характеризующие собственно управление хозяйством как деятельность и появившиеся еще в государствах Древнего Востока, и работы, авторы которых пытаются не только осмыслить, но и систематизировать, обобщить представления об управленческой деятельности.

В источниках первого типа фиксировались данные, необходимые для управления государственным и иногда частным хозяйством, отражалась повседневная хозяйственная практика. Это переписи населения, земельные кадастры, многочисленные документы хозяйственной отчетности, программы развития хозяйств, протоколы оперативных переговоров заинтересованных в этом развитии лиц, деловая переписка, различные юридические документы, оформлявшие имущественные отношения (договора купли-продажи земли, скота, средств производства, рабов, контракты по найму работников, долговые обязательства).

Документы второго типа, напрямую относящиеся к ИУМ, появились гораздо позже, это было связано, скорее всего, с уникальностью и узкой прагматичностью управления. Чтобы делать такого рода обобщения (тем более с претензией на научный результат) необходимы были специальная подготовка и достаточно много свободного времени, у деловых граждан древних царств это отсутствовало. К тому же приоритетность административно-правовых документов, которые имеют более длинную историю по сравнению с организационно-хозяйственными, долго сказывалась на отношении к фиксации управленческих идей.

Первые попытки осмысления хозяйственной и управленческой деятельности осуществлялись в рамках общего мифологического мировоззрения и мифопоэтического творчества, отражавших политические, правовые, хозяйственные, экономические, этические, управленческие и многие другие представления жителей Древнего Востока об окружающем их мире. Что касается мифологической литературы, то она пестрит разного рода иносказаниями, символами, знаками, иероглифами, имевшими определенный смысл.

Даже система взглядов той поры, а не только письменность, была глубоко символичной, поэтому неудивительно, что каждое древневосточное литературное сочинение оставалось в некотором смысле иероглифом, сохраняло иносказательный характер символа, знака, и ему придавались традиционные фетишистские формы. Таковы древнеегипетские «Поучения» Ахтоя, царей семейства Аменхотепов, Птахотепа, древнеиндийские Дхармашастры. Но главная причина догматического духа и формы мифов древних народов заключалась в том, что они отражали устоявшееся и господствовавшее в ту пору общее представление о божественном происхождении общественно-политического порядка и политических, властных, управленческих и иных отношений в древних царствах, а верховные правители в царствах (фараоны, цари, богдыханы, императоры и пр.) преподносились в мифах и воспринимались в народе либо как наместники бога на Земле, либо как выразители божьей воли.

В первом случае в особе верховного правителя концентрировалась вся власть, во втором – в этих лицах был сконцентрирован лишь божественный источник власти, но сами боги продолжали оставаться вершителями земных дел и людских судеб, часто действуя и непосредственно (через откровения, чудеса и т. п.). Вот как, например, говорит о самом себе вавилонский царь Хаммурапи в своем известном кодексе: «Я, Хаммурапи, – пастырь, названный Энлилем[2], скопивший богатство и изобилие… царственный потомок, которого создал бог Син[3]…. дракон среди царей, любимый брат бога Забабы[4]» [22. Т. I. С. 252].

Надо отметить, что число богов и богинь, которые встречаются в письменных источниках Древнего мира, было огромно. Попытки их пересчитать напоминают результаты переписи населения. Один из фараонов – Аменемхет III, правивший в Египте эпохи Среднего царства (вторая половина XIX в. до н. э.), поставил перед собой трудновыполнимую задачу; собрать всех богов под одной крышей, построить для них специальное строение и выделить в нем каждому божеству отдельное помещение. Оказалось, что таких помещений должно быть не менее 3000. Храм был построен для культа всего пантеона богов и известен среди археологов под названием «Лабиринт».

В ту пору боги символизировали все на свете и придавали осязаемую форму каждой абстрактной идее. Так, существовали боги, олицетворяющие каждую фазу и функцию жизни, каждое значимое действие и происшествие, каждый час и каждый месяц; были боги сил природы, обожествленные животные, антропоморфные боги, а также боги живых и боги мертвых. И лишь немногие из них, образно говоря, излучали мощь и величие (как боги Луны, Солнца и Земли). Многие боги представляли собой лишь различные формы одного и того же бога или богини, символизируя их многочисленные атрибуты, так что сами по себе являлись своего рода производными основных богов. Другие проходили различные стадии развития в тех или иных регионах и получали местные имена.

Именно «приближенность к богам» верховных владык была причиной того, что характерной чертой древневосточной литературы является ее государственно-нормативный и регламентирующий характер. В этом отразился строй древневосточных деспотий, в которых человек терялся в толпе подданных. Действительность в письменных источниках отражалась главным образом в той мере, в какой она имела непосредственное отношение к верховному владыке. Повествование велось прежде всего от имени фараонов, деспотов, царей, богдыханов, крупных чиновников и высокопоставленных придворных. Поэтому действительность в письменных источниках характеризуется с позиций этих привилегированных особ. Отсюда и поучительный, догматический тон, и часто бездоказательное содержание этой литературы. Об этом можно судить уже по названиям трактатов: «Поучения Гераклеопольского царя своему сыну Мерикара» (XXII в. до н. э.), «Поучения Ахтоя, сына Дуауфа, своему сыну Пиопи» (XXI в. до н. э.), «Речения Ипусера» (XVIII в. до н. э.), а также по высказываниям из них: «будь искусным в речах, и сила твоя будет велика»; «не возвышай человека враждебного; тот, кто беден, – он враг, будь враждебен к бедняку»; «уважай твоих вельмож, охраняй твоих людей; укрепляй твои границы и твои округа»; «хорошо творить для будущего».

Поскольку объектом интересов авторов древневосточной литературы было прежде всего государственное хозяйство (как царско-храмовое натуральное, так и возникшее позже товарное), то источники имеют нормативный характер. В них отражена суровая дисциплина всего восточного общества – регламентация хозяйственной жизни, нормирование труда, быт царских земледельцев и ремесленников, процедуры подбора и расстановки работников, нормы оплаты труда, формы и нормы наказания и вознаграждения и т. п.

Учитывая объективную потребность в организации жизненно важных работ, можно было предсказать, что в древних государствах для рационального и эффективного управления крупными хозяйственными объектами должны были прийти к мысли о разработке служебных обязанностей чиновников и даже Табели о рангах. Найденные археологами документы только подтвердили эту гипотезу. Среди сохранившихся письменных свидетельств подобного рода особенно важное место занимают иероглифические автобиографические надписи на стенах гробницы Мечена – египетского чиновника эпохи Древнего царства (XXVIII в. до н. э.). В перечне должностей, которые занимал Мечен, указываются такие, как правитель различных домов, дворов и селений, управляющий 5 номами (небольшими государствами), правитель 4 номов, управляющий людьми, руководитель земли, начальник поручений, начальник вещей места продовольствия, руководитель писцов, начальник гонцов, счетчик, врач, начальник всего царского льна и др.

Столь же подробное перечисление высших управленческих должностей содержится в «Надписи Уны», высеченной на каменной плите (XXV в. до н. э.). При описании жизни вельможи здесь упоминаются визирь (первый и высший чиновник государства), смотрители житницы, надзиратель за арендаторами царских земель, надзиратели за жрецами, казначеи, правители областей, начальники переводчиков, управляющие царскими покоями. Были указаны и функции некоторых из этих сановников. В частности, правитель области должен был осуществлять дважды в год учет казенного имущества, определять, «какие надлежит отправлять повинности для казны», организовывать сооружение каналов, строительство судов и плотов, добычу материала для пирамид и т. д. Аналогичные должности перечислялись и в надписи Хуфхора, правителя Элефантинского нома, относящейся к тому же периоду VI династии. Чуть позже появилось «Предписание о служебных обязанностях верховного сановника» (XV в. до н. э.) – общепризнанный образец бюрократического творчества Древнего Египта эпохи Нового царства, содержащий подробное описание должностных обязанностей визиря. В более позднем древнеиндийском трактате «Артхашастра» (IV в. до н. э.) изложена, пожалуй, первая в мире систематизированная Табель о рангах, содержащая описание 17 должностей государственной администрации с рядом необходимых характеристик и размером вознаграждения за выполненные работы.

Система письма, которую употребляли народы, жившие в древних государствах Месопотамии, в бассейне Тигра и Евфрата и которая распространилась впоследствии за пределы Шумера, Аккада и Вавилона, получила название клинописи. В эпоху иероглифической письменности обучиться ей было довольно трудно, на это требовались долгие годы. Однако самое главное – обучение письменности было уделом избранных, так как они посвящались в понимание смысла этих иероглифов как символов. Обучались только дети жрецов, управляющих, чиновников, капитанов кораблей и других высокопоставленных лиц. Обучение древнему письму происходило в специальных школах, в так называемых «домах учения писанию». Попасть туда было заветной мечтой представителей среднего класса, а научиться грамоте означало выбиться в люди, стать государственным чиновником.

Чиновник древности – это, как правило, человек ученый, воспитанный, образованный. Школы находились при храмах и дворцах, поскольку для храмового хозяйства и государственных ведомств требовались грамотные люди, В школах учили приличествующему поведению и хорошему тону как знакам принадлежности к высшему классу, много времени уделялось религиозным и этическим проблемам. Школьники обсуждали вопросы благоустройства, безопасности государства и общества, рационального ведения хозяйства, предотвращения недовольства и социального напряжения, законоведения, этики поведения в обществе мудрейших людей, в семье, с подчиненными, с начальством. За обучение вносилась плата, не считая всякого рода добавочных подарков. Недостаточно способных и прилежных школьников подвергали наказаниям, для чего при школе имелся особый надзиратель – «владеющий хлыстом».

По мере укрепления частного владения и собственности отдельных лиц, развития товарно-денежных отношений и рабства объектом управленческой мысли становится частное хозяйство вельмож, занимавших высокие должности в государственном аппарате. На начальном этапе развития о некоторых аспектах управления частным хозяйством той поры можно судить только по нормативным документам Древнего Востока, отражавшим имущественные отношения, (например, известный указ царя Неферкара из Абидоса, законы вавилонского царя Хаммурапи, средне-ассирийские законы, декрет Сети I из Наури, хеттские законы и др.).

Затем в древневосточной литературе стали появляться специальные сочинения, посвященные управлению государством и государственным хозяйством. Интересный материал, который позволяет судить о принципах и системах управления государственным хозяйством древневосточных цивилизаций, содержится в творениях эллинистического и римского периодов. Среди них – «Жизнеописание вельможи Уны», «Иммунитетная грамота фараона Пиопи II из Коптоса», «Надпись Ити из Гебелейна», «Поучения Гераклеопольского царя своему сыну Мерикара» и многие другие. Но наиболее системно отражены практически все аспекты управления (в самом современном его понимании) в изданных гораздо позже известных трактатах «Артхашастра», «Гуаньцзы», «Законы Ману», «Мэнцзы», «Фуго», «Хань Фэй-цзы».

Будучи примитивными и фрагментарными по существу, первые представления об управлении были тем не менее широки по тематике. Они касались в зародышевой форме разных аспектов и уровней управленческой деятельности в ее современной интерпретации – управления государством, территориями, хозяйством, людьми. Развитие этих представлений шло по восходящей линии. По мере накопления опыта и знаний об управлении и повышения его роли в жизни городов-полисов, номов и более крупных древних государств содержание фиксируемых идей расширялось и усложнялось. Их авторы постепенно переходили от примитивной констатации простейших управленческих реалий к развернутому освещению расширяющихся управленческих действий. Одновременно менялся характер текстов, посвященных управлению. Они становились пространнее, расширялась их тематика, вместо отдельных замечаний и поучений начали появляться разделы в крупных работах, а затем и целые трактаты, в большей или меньшей мере посвященные управленческой деятельности.

Различные письменные источники, содержащие представления об управлении, были созданы практически во всех государствах, возникших на нашей планете. По мнению историков, раньше всего это произошло на Древнем Востоке, где в силу благоприятных географических условий быстрее, чем на других территориях, шла концентрация населения. Здесь впервые стали развиваться земледелие, скотоводство, торговля, были построены первые города и крупные ирригационные системы, созданы первые государственные образования. Именно народы Древнего Востока, Древнего Египта, Месопотамии (городов Шумера, Аккада, Вавилона, Ура, Лагаши, Мари и др.) дали миру первые великие цивилизации, продемонстрировали быстрое развитие хозяйства, заложили основы высокой культуры.

Родиной самых ранних исторических преобразований стал Египет эпохи Древнего царства, территория которого начала заселяться уже в эпоху палеолита. Спрашивается: на какое тысячелетие может падать зарождение культуры, подготовившей образование Египетского Государства, если его начало все историки относят самое позднее ко второй половине 4-го тыс. до н. э.? На территории Египта Древнего царства археологами найдены тысячи предметов, относящихся к периодам эолита и палеолита: первобытные орудия, кремниевые кинжалы, ножи и наконечники стрел, глиняные и каменные сосуды и пр. По мнению историков, Египетское Государство сложилось еще в конце неолитического периода. Следует признать, что достаточно много веков подготовило египтян к их великому историческому будущему, тем более что уже к концу 5-го тыс. должно быть отнесено появление их календаря как результат земледельческих наблюдений неба.

Единой монархии предшествовало существование двух раздельных самостоятельных царств – Верхнеегипетского и Дельты. Память о соединенных личной унией двух половинах сохранилась до самого конца египетской культуры в титуле фараонов, которые именовались, как цари юга – «нисут», а севера – «бисти», носили или различные короны (на юге – белую, на севере – красную), или две соединенных (так называемый псхент). Двойственность оставила следы и в административном управлении. Возможно, что каждое из двух царств, в свою очередь, сложилось из отдельных областей («сепат» или «хесп» по-египетски и «номи» – в греческое время), имевших свои средоточия в городах, с местными божествами и культами и именовавшихся большей частью по этим городам. В Египте не было постоянной эры. Первоначально летоисчисление велось первобытным способом – года обозначались просто по наиболее памятным событиям, потом по податным переписям и, наконец, по годам царствований. Для справок существовали списки лет по царствованиям и событиям. Наиболее известными свидетельствами являются куски камней с такими списками, находящиеся в музее в Палермо. Списки охватывают весь период от раздельного существования двух царств до V династии включительно. Другим важным памятником этого рода является папирус Туринского музея со списком царей, с датами и суммами их по периодам.

Следует отметить, что египетская жизнь зависела не только от Солнца и Луны как мер формирования календаря, но и от великого Нила. Разлития Нила, всецело направлявшие жизнь земледельца, заставили разделить год не на четыре времени, а на три: время наводнения (сентябрь – декабрь), посева, или зиму (январь–апрель), и жатву, или лето. Как писал известный востоковед Б. Тураев: «Если везде человек является сыном своей почвы, то в Египте влияние географической среды на население и его культуру было особенно могущественным». Могущественны были воздействия географических и климатических условий Древнего Египта на формирование сознания населявших его людей. Прежде всего, эти условия были школой государственности. Дело в том, что богатые дары Нила могли превратиться в величайшие бедствия без упорного и систематического труда. Нормальный уровень поднятия Нила – около 5 м, если уровень воды снижался на 1 м, это приводило к наступлению голода. В то же время слишком быстрое, бурное и обильное половодье Нила было гибельным для людей и животных. Как писал «отец истории» Геродот, «когда Нил затопляет страну, только одни лишь города возвышаются над водой… вся остальная египетская страна, кроме городов, превращается в море».

В связи с этими природными событиями воду Нила нужно было регулировать и поддерживать на определенной высоте с помощью специальных сооружений – каналов, резервуаров и шлюзов. Для сообщения между населенными местами возводились плотины и строились передвижные средства (лодки, суда). Все это обусловило раннее развитие в стране гидротехники, судостроения, землемерного дела и наблюдения неба для календарных вычислений, определяющих время наступления и хода разлития реки. Ежемесячный пересмотр границ полей, заливаемых рекой, вызвал необходимость ведения точного измерения, записей, развивалось чувство собственности, уважение к суду и закону. Это требовало сотрудничества и взаимопонимания всего египетского народа на всем протяжении Нила при условии абсолютного подчинения сильной, располагающей безусловным авторитетом центральной власти. Именно благодаря таким условиям Египет стал родиной бюрократической абсолютной монархии.

Всемогущество религии, блестящее развитие искусства, архитектуры, всеобъемлющее значение центральной власти – это черты, которые ярко проявляются в период египетской истории, начинающийся с III династии (около XXX в. до н. э.) и называемый в науке Древним царством. Древнее царство было строго централизованным бюрократическим государством, При том, что идея двух царств, соединенных личной унией, поддерживалась внешним образом. Но в действительности обе половины его царства были давно слиты, и царь свободно переводил чиновников из одной половины в другую и жаловал им земли в любой из частей своего царства. Его божественное достоинство не вызывало сомнений и требовало соответствующего этикета, приближающегося к храмовому культу. Однако божественное достоинство и обязывало – его божественные прообразы (Ра, Гор и Осирис) праведны, сильны и милостивы. Лучшие фараоны понимали это и старались, чтобы их правление было благодетельно, используя различные методы управления государственным хозяйством. В эпоху царствования Амасиса, как пишет Геродот, Египет достиг величайшего процветания, в том числе благодаря специальным методам регулирования. В частности, «Амасис издал вот такое постановление египтянам: каждый египтянин должен был ежегодно объявлять правителю округа свой доход. А кто этого не сделает и не сможет указать никаких законных доходов, тому грозила смертная казнь».

Патриархальный характер царствования египтян особенно нагляден при рассмотрении отношения царей к окружавшим их вельможам. Эти вельможи были не только родовитыми представителями знати, среди них немало было и таких, которые выдвинулись из обыкновенных чиновников и людей незнатного происхождения благодаря своим дарованиям и честности.

Многочисленные надписи в их гробницах, иногда переходящие в автобиографические тексты, сообщают о перечне их должностей. Из этих надписей следует, что прежние области, номы, из которых сложилось государство, превратились в административные и податные единицы, управлявшиеся царскими губернаторами, в Верхнем Египте они назывались вельможами Юга. Особые 6 палат ведали суд. Хозяйство было натуральным, денег не было; торговля была меновая, подати поступали натурой, под управлением главного казначея была «белая палата», наполненная всякого рода продуктами – сырьем.

Огромный штат подчиненных и писцов обслуживал присутственные места. Письмоводство было очень развито и обусловило появление уже в эту отдаленную эпоху происшедшего из иероглифов курсивного письма. Таким образом, для служилого человека была необходима грамотность. Овладение ею при сложности иероглифического письма давалось нелегко, но она открывала дверь в высшее, правящее сословие, которое не знало трудностей и невзгод жизни, характерных для людей нижних сословий. Как увидим дальше, об этом говорят многие нравоучительные писания, восхвалявшие пользу книжного учения с этой утилитарной точки зрения.

Большое значение для формирования источников управленческой мысли имеют многочисленные документы хозяйственной отчетности, найденные в архивах различных городов Шумера и Аккада – Уммы, Лагаша, Ура, Ларсы, Мари, а также Египта эпох Древнего, Среднего и Нового царств. Среди этих документов особый интерес представляют обширные сводки учета «производства операций с рабочей силой», договоры на продажу и аренду земельных участков, документы отчетности торговцев (перечни доходов и расходов, отчеты о торговых операциях, ценники). Административная переписка царя Хаммурапи с его чиновниками в Ларсе дает представление о системе искусственного орошения и административного управления в Вавилоне в 1-й половине 2-го тыс. до н. э. Именно эти документы послужили точкой отсчета зарождения учета и контроля хозяйственной деятельности и ряда других управленческих функций.

2.2. Идеи управления в трудах мыслителей Древнего Египта и Передней Азии

В Древнем Египте в долине Нила к 4-му тыс. до н. э. сформировалось около 40 небольших государств (номов), на базе которых в середине 4-го тыс. до н. э. были образованы царства Верхнего и Нижнего Египта. Около 3000 г. до н. э. при царе Менесе они были объединены в мощное единое Древнеегипетское царство, и началось правление I династии царей.

В Древнеегипетском царстве были созданы первые из дошедших до нас письменных источников, содержавшие упоминание самых простых аспектов управления. Тексты, составлявшие содержание этих источников, были до предела лаконичными. В них констатировались наличие и важность управления государством, указывалось на существование особых групп людей, занятых данным видом деятельности. При этом центральной фигурой, вокруг которой формировались мысли об управлении, как правило, выступал государь, облик которого в большинстве случаев восхвалялся и идеализировался. В ряде текстов встречались упоминания о действиях царей, высокопоставленных сановников и придворных, касающихся управления государством, провинциями, государственным хозяйством, перечислялись управленческие должности и иерархия должностей, связанные с ними права и обязанности, высказывались соображения по поводу зарождавшихся фрагментов организации, ее организационной структуры, целей, приоритетов и функций управления. Еще раз отметим, что наиболее популярными были кадровые вопросы. Объяснить это можно необходимостью организовывать большие массы людей для осуществления грандиозных работ по строительству пирамид, оросительных и ирригационных систем (по аналогии с формированием армейских частей для участия в сражениях).

Главной формой хозяйства в эпоху древнейших царств, а также более поздних государств Шумера и Аккада было земледелие, основанное на искусственном орошении. Поэтому одной из важнейших функций правителей государств была организация и поддержание в порядке ирригационной сети, о чем они постоянно высказывались в своих надписях. Эти заслуги они перечисляют наряду с военными победами, признавая тем самым то громадное значение, которое имела ирригация в жизни страны. Так, Римсин, царь Ларсы (XVIII в. до н. э.), сообщает в одной надписи, что он выкопал канал, «который снабдил питьевой водой многочисленное население… который дал изобилие зерна». В документах этой эпохи упоминаются самые разнообразные оросительные работы – например, регулирование разлива рек и каналов, исправление повреждений, причиненных наводнением, укрепление берегов, наполнение водоемов, регулирование орошения полей и различные земляные работы, связанные с орошением полей.

Характеризуя управленческую деятельность, древние египтяне постоянно уделяли внимание взаимоотношениям, которые должны складываться в этом процессе между верховными правителями и высшими чиновниками. Большой интерес в этом плане представляют «Поучения Гераклеопольского царя своему сыну Мерикара» (XXII в, до н. э.), «Велик царь своими вельможами», – замечал автор поучений Ахтой III. Он писал своему сыну; «Уважай твоих вельмож… Возвышай твоих вельмож, чтобы они поступали по твоим законам». Главным условием успешных действий вельмож царь считал мудрость, подчеркивая, что «мудрость – это прибежище для вельмож. Не нападают на мудреца, зная его мудрость». Царь настаивал на необходимости обучения людей, привлекаемых к управлению, постоянного пополнения их знаний. «Создается мудрость знанием, – говорилось в его поучениях. – Разворачивай свитки свои, следуй премудрости, тот, кто обучается, станет искусным». В другом месте подчеркивалось: «Пусть скажут люди: нет ничего, чего ты не знаешь». При этом обращалось внимание на умелое обоснование и изложение принимаемых решений, в связи с чем давался совет: «Будь искусным в речах, и сила твоя будет велика. Меч – это язык, слово сильнее, чем оружие».

Несмотря на жестокость рабовладельческих порядков, в древнеегипетских источниках часто проводилась мысль о необходимости гуманистической ориентации в управлении, об отражении в управлении интересов простых людей и защите справедливости. Очень четко эта мысль звучала в упоминавшихся «Поучениях Гераклеопольского царя», где Ахтой III советовал сыну: «Не будь злым, будь доброжелательным… Умножай богатство горожан своих… Твори истину… Сделай, чтоб умолк плачущий, не притесняй вдову… Не делай различия между сыном человека (знатного) и простолюдина… Заботься о людях… Не причиняй страданий… Увеличивай отряды молодых, следующих за тобой». Идея заботы о подданных в процессе управления четко прослеживалась и в других древнеегипетских документах. Например, в «Поучениях царя Аменемхата» (XX в. до н. э.) имелись такие произнесенные с гордостью царские слова: «Я подавал бедному, я возвышал малого. Я был доступен неимущему, как и имущему».

В иероглифической надписи на гробнице номарха Антилопьего Нома Амени (XX в. до н. э.) было сказано: «Не было дочери бедняка, которую я бы обидел; не было вдовы, которую я бы притеснял… Не было нуждающегося около меня; не было голодающих в мое время». В древнеегипетских представлениях забота о подданных в управленческой деятельности царя сочеталась со многими другими функциями. При этом роль царя, как правило, восхвалялась, его качества идеализировались и преувеличивались, ему приписывались черты и функции, исходящие от бога. Это наглядно видно из надписи царя Сенусерта III (XIX в. до н. э.), высеченной в крепости Семне, где заявлялось: «Я увеличил то, что досталось мне. Это я, царь, говорящий и делающий. То, что задумывает мое сердце, мною выполняется… Прекрасен сын – поборник своего отца, укрепляющий границу ради того, кто породил его!»,

В общем наборе управленческих действий особое внимание уделялось карательным функциям, направленным на обеспечение порядка в стране и подавление противодействия верховной власти. Так, Ахтой III в своих «Поучениях…» писал: «Вредный человек – это подстрекатель. Уничтожь его, убей… сотри имя его… Не возвышай человека враждебного… Подавляй толпу, уничтожай пламя, которое исходит от нее».

Во II тыс. до н. э. египтяне, чтобы лучше организовать управленческий процесс, стали создавать прототипы будущих табелей о рангах, точнее, составлять должностные инструкции для наиболее важных участников процесса управления государственным хозяйством с перечислением их функций, порядка служебной деятельности, должностных обязанностей и прав визирей – верховных сановников. Раскрывающие эти параметры управления характеристики сохранились в иероглифических списках на стенах фиванских гробниц визирей Рехмира, Усера и Аменемонета (XVI–XV вв. до н. э.). Характеристики эти были весьма подробными. Они показывали, что визири, будучи высшими сановниками, занимались широким кругом вопросов центрального и местного управления и делали это как в закрепленных за ними частях государства, так и в подчиненных им ведомствах.

Один визирь управлял Верхним Египтом и замещал царя в Фивах, когда тот отсутствовал, другой ведал делами Нижнего Египта. Через визирей шли все обращения к царю и все распоряжения царя, касающиеся закрепленных за визирем территорий. Устанавливалось, что визирь назначает на этих территориях ключевых руководителей, каждые 4 месяца заслушивает их доклады о делах, рассматривает присылаемые ими документы, дает указания начальникам округов, квартальным государственных имений и палаты войск, сотникам отрядов (крепостей), выслушивает князей и правителей поселений, устанавливает границы всех округов, владений и пастбищ, исчисляет подати и организует их сбор, направляет чиновников округа для организации летних сельскохозяйственных работ, для устройства огражденных плотинами каналов и порубки смоковниц, посылает воинов и «писцов циновки» для организации выполнения распоряжений владыки, докладывает царю о состоянии закрепленных за ним территорий, выполняет другие обязанности.

Свои решения визирь должен был принимать на основе как устных докладов чиновников и просителей, так и рассмотренных документов. Порядок использования этих документов строго регламентировался. Их должны были доставлять визирю вместе с книгами надлежащих хранителей за печатями опрашивавших и в сопровождении писцов. После использования документы возвращались на свое место, скрепленные печатью визиря.

Об обязанностях и деятельности визирей сообщалось и в других источниках. В частности, в иероглифической надписи о назначении визиря, относящейся к правлению Тутмоса III (XIV в. до н. э.), содержалась рекомендация уделять больше заботы управлению территориальными образованиями. «Обращай твое внимание, – говорилось в документе, – на округа, укрепляя их. Если ты отсутствуешь при обследовании, то посылай обследовать начальников округов, сотских и квартальных». Здесь же признавалось, что управленческая работа визиря – это трудное дело, что визирство «не сладко, вот горько оно как желчь».

Характеризуя различных участников управленческого процесса, египетские источники очень подробно писали о роли и деятельности писцов, которые не только занимались составлением текстов и делопроизводством, но и выполняли разнообразные административно-финансовые функции. Первые сведения о писцах имелись уже в «Текстах пирамид», составленных во время V и VI династий, В частности, в тексте войскового писца Каипера (начало V династии) перечислялись 27 должностей, которые этот писец последовательно занимал: писец пастбищ, писец документов, писец царского войска, надзиратель писцов, начальник царских работ и т. д. На примере писцов и других чиновников древнеегипетские источники не раз показывали не только почетность, но и выгодность управленческой деятельности, дававшей прямые и дополнительные доходы от выполняемых должностных функций. В «Поучениях Ахтоя, сына Дуауфа, своему сыну Пиопи», датируемых XX в. до н. э., отмечалось, например: «Когда ты поставлен во главе местного управления, благодарят бога отец и мать твои. Ты поставлен на дорогу жизни». Автор признавал, что писец – это уже руководитель, что «он сам руководит другими», что «нет писца, лишенного еды от вещей дома царева», что богиня счастья находится «на плече писца со дня рождения его». Отсюда делался вывод: «Если ты будешь знать писания, то будет это добрым для тебя».

Важность роли писцов в управлении и их выгодного положения в обществе подчеркивалась и в других египетских документах. В частности, в папирусах с поучениями писцам, составленных на рубеже 1-го и 2-го тыс. до н. э., говорилось, что, сделавшись писцом, «ты будешь управлять населением всей земли». Подчеркивалось, что писец «управляет работами всякими, которые в земле есть», что должность освобождает от подати, защищает от тяжелого труда, удаляет от мотыги и хлопот, позволяет не быть «под владыками многими и под начальниками многочисленными». В папирусе «Анастаси II» о писцах говорилось следующее: «Это он руководит работой всякой в стране этой»; в «Анастаси III»: «Обрати сердце свое к деятельности писца, и ты будешь руководить всеми»; в «Анастаси V»: «Писец – он руководит всеми, и не обложена налогами работа в письме». Развивая эти оценки роли писца, авторы «Анастаси V» отмечали: «Прекраснее должность твоя, чем любая другая должность, ибо возвеличивает человека она: найденный искусным в ней становится вельможей». В папирусе «Лансинг» подчеркивалось, что писец «сближается с большими, чем он сам», и письмо «для знающего его полезнее, чем любая должность».

Признавая выгодность управленческой деятельности, древнеегипетские источники обращали внимание, что при ее осуществлении нередко имеют место недобросовестность, вымогательство, мздоимство, и выступали за устранение этих злоупотреблений. Фараон Хоремхей в своем указе (XIV в. до н. э.) заявлял чиновникам и судьям: «Я наставлял их по пути жизни и направил их на правду. Мое наставление для них: "Не якшайтесь с другими, не берите взятку…"». В «Поучениях Ани» для борьбы со злоупотреблениями в управлении предлагалось не передавать управленческие должности по наследству, так как «нет сына, чтобы стать начальником сокровищницы, нет наследника начальника канцелярии, вельможи, контролера и писца, искусного своей рукой и в своей работе… Это не то, что дается детям по наследству».

Интересные идеи в области управления оставили после себя древние народы Передней Азии, создавшие наряду с египтянами еще один старейший очаг человеческой цивилизации. В IV–III тыс. до н. э. в Двуречье были сформированы города-государства Ур, Урук, Лагаш, Киш, Шурунпак, Исин, Ниппур и другие образования, на базе которых позднее возникали и функционировали более крупные и устойчивые царства и княжества. Как и египетские документы, источники Двуречья свидетельствуют о разветвленности и активности управленческой деятельности в самые древние времена. В одном из старейших для этого района источнике – «Надписях Лагашского царя Урукагины» (XXIV в. до н. э.) упоминалось о существование в государстве таких управленческих должностей, как патеси (сначала старейшины, а затем местные царьки), атриги (крупные чиновники государственного и храмового управления), землемеры, надзиратели за пастухами, за овчарами, за рыбаками, за кораблями, начальники дома трав, пивоварни, заведующие складами, закромами и т. д. В ранних источниках Старовавилонского Царства, как и в египетских документах, проводилась мысль о необходимости привлечения верховным правителем к управлению страной верных сановников и о распределении между ними управленческих функций. Зачастую такая схема приписывалась богам, а затем проектировалась на земные дела. В «Сказаниях об Атрахасисе» (XVIII в. до н. э.), например, богам приписывалось выделение верховного владыки и назначение управляющего, советника, надсмотрщика.

Древний Вавилон одним из первых в мире выдвинул и практически реализовал идею деления страны на административные округа и назначения во главе них правителей, которых посылали сюда вавилонские цари. На правителей возлагались управление округами, сбор дани, контроль за соблюдением законов и другие обязанности. Разветвленность управленческой системы в Передней Азии постепенно нарастала и достигла таких масштабов и структурных размеров, что уже в VII в. до н. э. в Ассирии список чиновников царя Асархаддона содержал упоминание о 159 должностях.

Освещая тенденции развития управления, переднеазиатские источники свидетельствовали о стремлении правителей государств этого региона совершенствовать и развивать управление. В этих источниках содержались сведения о первых государственных реформах в сфере управления, предпринятых царем Лагаша Урукагиной (XXIV в. до н. э.), шумерским царем Ур-Намму (XXII в. до н. э.) и другими правителями. Весьма содержательными были более поздние реформы царя Ассирии Тиглата (VIII в. до н. э.), направленные на организацию стабильного управления завоеванными территориями. Вместо старых территориальных образований царь создавал новые округа, меньшие по размерам, что облегчало управление ими. Во главе округов ставились верные царю наместники, которым были подчинены ассирийские военные гарнизоны. В округа назначались особые чиновники для сбора податей и формирования воинских подразделений. Все, что укрепляло царскую вертикаль управления, повышало дисциплину управления, усиливало контроль со стороны центральной власти.

Полезным для совершенствования управления было составление в Новохетском царстве специальных предписаний для сановников и государственных служащих, определявших их права и обязанности. Особенно подробной и четкой была «Инструкция» для «господина пограничной охраны», в которой были перечислены подчиненные ему крепости, отряды и учреждения, устанавливались его функции, направленные на обеспечение постоянной оборонной готовности, руководство работами в царском хозяйстве, решение судебных, религиозных проблем. Подробные инструкции были составлены для городских управляющих, высших военных чинов и др.

В Малой Азии сильнее, чем во многих других регионах, была выражена нацеленность управления на обеспечение справедливости и служения подданным. Говоря о таком стремлении, шумерский царь Ур-Намму одним из первых в истории заявлял в изданных им законах, что он «установил справедливость в стране, воистину изгнал зло, насилие и раздор… отстранил начальника моряков, взимателя быков, взимателя овец… и тем установил свободу». Царь подчеркивал, что теперь «сирота не был отдаваем во власть богатого, вдова – во власть сильного», бедняк – во власть богачу. Декларирование служения управления интересам справедливости и защиты интересов подданных четко прослеживалось и в знаменитых законах вавилонского царя Хаммурапи, где ставилась задача «справедливо управлять своей страной», «справедливо руководить людьми и дать стране счастье», добиваясь, «чтобы сильный не притеснял слабого». Такие же мотивы звучали в эдикте вавилонского царя Аммицадуки (XVII в. до н. э.).

Справедливость закреплялась и в официальных документах по отношению ко всем и по всем делам, от кого и от чего зависело «счастье в стране». Вот как звучат некоторые законы Хаммурапи: «п. 42. Если человек арендовал поле для обработки и не вырастил на поле зерна, (то) его следует уличить в невыполнении (необходимой) работы на поле, а затем он должен будет отдать хозяину поля зерно в соответствии (с урожаем) его соседей»; «п. 99. Если человек дал человеку серебро для товарищества, (то) прибыль и убыток, которые будут, они должны поровну поделить перед богом»; «п. 229. Если строитель построил человеку дом и свою работу сделал непрочно, а дом, который он построил, рухнул и убил хозяина, то этот строитель должен быть казнен». А таков текст одного из хеттских законов (XVI в, до н. э.): «п. 146. Если кто-нибудь покупает дом, или селение, или сад, или пастбище, а другой (человек) придет и опередит того (первого человека) и предложит покупную цену выше (первоначальной) цены, (то) он считается провинившимся и должен дать 1 мину серебра. (Первый же человек) покупает по первоначальной цене».

Идеализация принципов справедливости в управлении сохранялась продолжительное время в разных регионах мира. Так, в Древнем Иране царь Дарий I (VI в. до н. э.) в наскальной надписи в Накши-Рустаме зафиксировал, что его «желание – справедливость». Он заявлял: «Для справедливого я друг, для несправедливого я – недруг. Не таково мое желание, чтобы слабый терпел несправедливость ради сильного, но и не таково мое желание, чтобы сильный терпел несправедливость ради слабого».

Представление о системе административного управления в Вавилонии в 1-й половине 2-го тыс. до н. э. дает переписка царя Хаммурапи с его чиновниками в городе Ларса. В малоазиатской практике постоянно проводился принцип решительности и твердости в управлении, декларирующий обязательное и беспрекословное выполнение принятых установок. «Пусть мои указы, – подчеркивал Хаммурапи в послесловии к своим законам, – не имеют нарушителей их».

Еще бо́льшую жесткость проявлял в этом плане древнехеттский царь Хаттусилис I (XVII в. до н. э.), писавший в своем завещании: «Кто словам царя будет перечить, тотчас же должен умереть. Он не может быть моим посланником, он не может быть моим первым подданным». И эта линия не изменялась в веках. Через тысячелетие после Хаттусилиса I царь Ассирии Асархаддон (VII в. до н. э.) в письме Ашшуру восклицал: «Слыхал ли ты когда-либо, чтобы дважды повторялось слово царя сильного?» При этом правители настаивали на согласованности действий участвующих в управлении лиц, выступали против противоборства сановников, против разлада и сговора в делах. Обращаясь к сановникам и старейшинам, Хаттусилис I требовал от них: «Один из вас другого не должен отталкивать, один другого не должен продвигать вперед».

Четко прослеживалось во всех управленческих установках правителей и свойственное всем странам неприятие злоупотреблений служебным положением, корысти, использования власти для личного обогащения. В законах Хаммурапи предусматривалась смертная казнь сотникам и десятникам за присвоение имущества воинов и их притеснение. Царь Хаттусилис I заявлял: «Как бы царь ни поступил – по своей воли или иначе, – все равно злонамеренности да не будет дано». Отсюда одной из задач управления была борьба с несправедливым обогащением, с расхищением национальных богатств. В аккадской поэме «Вавилонская теодиция» (XI в. до н. э.) по этому поводу говорилось: «Пышного богача, что имущество в кучи сгребает, царь на костре сожжет до сужденного ему срока». Нацеленность на борьбу с мздоимством и незаконным обогащением прослеживалась у вавилонян и в последующие периоды. Показателен в этом отношении документ о привилегиях вавилонских городов, написанный в VIII в. до н. э. В нем говорилось: «Если визирь или приближенный царя… примут взятки, то эти лица умрут от оружия, место их обратится в пустыню, дела их унесет ветер». В то же время следует отметить, что справедливых чиновников данный документ защищал, заявляя, что если царь визиря «не чтит, страна на него восстанет».

2.3. Разработка проблем управления в Древнем Китае

Истоки управленческой мысли. Развитие общественной мысли в Китае имеет длительную и непрерывную историческую традицию, берущую начало в глубокой древности. Древнекитайская мысль глубока и оригинальна. Наиболее яркой и отличительной (от древнеегипетской и шумерской мысли) ее особенностью следует считать демифологичность и рациональность. Будучи достаточно равнодушной к религиозно-метафизическим спекуляциям и не уделяя внимания воспеванию божеств и их героических деяний, древнекитайская мысль сконцентрировала свое внимание на проблемах общества, этики, государства, управления государством. Древнекитайская цивилизация, включая урбанизацию, производство изделий из бронзы, сложную социально-политическую структуру (протогосударство) и письменную культуру, сложилась примерно в XIV–XIII вв. до н. э. К этому времени относится и зарождение общественной мысли. Книгопечатание возникло в Китае в XI–XII вв. сначала в виде ксилографии (получение оттисков с текста, вырезанного на доске), печатание с помощью подвижного шрифта было изобретено в XIII в. До этого книги распространялись в рукописных списках. Источниками управленческой мысли XIV–VI вв. до н. э. служат эпиграфические надписи на ритуальных бронзовых сосудах, а также письменные источники – древнекитайские летописи «Чуньцю», «Цзочжуань», «Гоюй», философские сочинения, трактаты «Мэнцзы», «Моцзы» «Чжоули», «Гуаньцзы» и др.

Многие идеи и управленческие представления, оказавшие глубокое воздействие на дальнейший процесс развития китайской управленческой мысли, были сформированы в VI–III вв. до н. э. В истории Китая последующих периодов вряд ли можно найти такую философскую, политическую, экономическую или управленческую теорию или схему, которая в той или иной степени не использовала бы богатейшее наследие китайских мыслителей именно этой эпохи.

Рассмотрим социально-исторические причины подъема и развития управленческих взглядов и воззрений. Вопрос об общественно-экономическом строе древнекитайского общества является наиболее сложным и запутанным. Одни авторы относят этот период к периоду рабовладения, другие – к эпохе зарождения и развития феодализма. Данная проблема остается в центре внимания многих исследователей, мнения которых существенно расходятся. На современном уровне изучения общественно-политических отношений в Древнем Китае весьма сложно дать исчерпывающую характеристику экономического базиса древнекитайского общества. Но, как мы отмечали в главе 1, управленческие концепции порождаются определенной исторической эпохой и зависят от многих ситуационных конкретных факторов, Экономические отношения не являются единственным определяющим фактором духовной жизни людей. Например, знание идеологических основ страны в данную эпоху может оказать большую помощь при разрешении спорного вопроса о социально-экономическом и политическом характере эпохи, о господствующих классах в стране, об определяющих факторах развития страны.

Согласно традиционной китайской периодизации III в. до н. э. приходится на так называемую эпоху Чжаньго (Борющихся царств – V–III вв. до н. э.). Страна была разделена на множество самостоятельных владений, и власть правящей династии Чжоу имела номинальный характер, В борьбе за гегемонию в стране постепенно определилось ведущее положение 7 владений – Чу, Ци, Цинь, Чжао, Вэй, Янь и Хань. Наиболее крупными из них по занимаемой площади были первые три, а самыми населенными – Чу и Вэй. По примерным подсчетам историков, во всех 7 владениях проживало около 20 млн человек. Ожесточенная и непрерывная борьба между этими сильнейшими владениями закончилась полной победой Цинь. В 221 г. до н. э. произошло объединение страны в централизованную империю Цинь, что было прогрессивным шагом в истории древнекитайского общества.

История древнекитайского общества насыщена глубокими и серьезными изменениями в социально-экономических отношениях, В этот период продолжает развиваться разделение труда и обособление ремесла, различные формы собственности, формируется классовое расслоение. По-прежнему в жизни древнекитайского общества исключительно большую роль играет община. Правда, многие современные китайские историки полагают, что в силу развития частной собственности в период Чжаньго община разрушается, и к III в. до н. э. она прекращает свое существование. Согласно другим исследованиям, даже в условиях деспотических государств Цинь и Хань сохранились общинные органы самоуправления, а следовательно, и община, хотя в ней с распространением практики купли-продажи земли заметно усилилось имущественное расслоение.

Земледелие было основным видом занятия населения, а это требовало формирования и развития обеспечивающих отраслей (искусственное орошение и производство сельскохозяйственного орудия). Многочисленные древнекитайские источники приводят интересные данные о широком объеме работ по строительству оросительных каналов, дамб, насыпей, крупных ирригационных систем. Одна из особенностей древнекитайского общества состояла в сосуществовании государственной собственности на ирригационные сооружения с общинными отношениями.

Не менее интенсивно развивалось в то время в Китае и ремесленное производство. Одним из важнейших факторов, способствовавших развитию земледелия и ремесла, стало использование железа для изготовления орудий труда. Существенные изменения произошли и в технике выплавки металлов. Были построены крупные железоплавильные печи, на работе по обслуживанию которых было занято несколько сотен человек. В связи с возрастающей потребностью в железе необходима была разработка новых железорудных месторождений. Известны названия 34 районов страны, где в те времена добывалась железная руда.

Прогресс земледелия и ремесленного производства способствовал развитию торговли и обмена как внутри отдельных владений, так и между ними. Все большее значение приобретали экономические и торговые связи между отдельными районами страны, которые начинают специализироваться на производстве определенных товаров. Возрастающая роль товарообмена стимулировала развитие денежного обращения. В период Чжаньго существовали различные формы денежных знаков, однако к концу периода повсеместно получают распространение монеты круглой чеканки.

Развитие ремесла и торговли вело к росту городов и крупных торговых центров. Одним из крупнейших городов того времени являлся Линьцэы, в котором проживало 70 тыс. семей. Многие столицы царств являлись крупными центрами торговли и ремесленного производства.

Важные сдвиги в социально-экономической и политической жизни Китая сопровождались крупными успехами в развитии науки и культуры. Развитие сельского хозяйства, ремесла, торговли, денежного обращения, укрепление экономических связей способствовали расширению научного познания древних китайцев. Они проявляли все больший интерес к изучению явлений природы. На этой основе зарождались и развивались простейшие научные методы, пробивались первые ростки рационалистического научного познания окружающей человека действительности.

В частности, потребности земледелия вызвали очень раннее возникновение в Древнем Китае астрономических знаний. Уже в глубокой древности китайские астрономы умели вычислять время зимнего и летнего солнцестояния, солнечных и лунных затмений. В древнекитайских летописях сохранились записи об астрономических наблюдениях, причем правильность многих из них подтверждена современной астрономией. Изучая движение светил, древнекитайские астрономы пытались по изменению их местоположения предсказывать изменение погоды.

Необходимость создания ирригационных сооружений в Древнем Китае, как и в Египте, Шумере, Аккаде, привела к развитию практических математических знаний, в частности, геометрии. Древним китайцам были известны свойства прямоугольного треугольника, ими было установлено равенство квадрата гипотенузы сумме квадратов катетов. В источниках есть сведения о развитии в период Чжаньго элементарных знаний по анатомии и медицине, о том, что ряд открытий был сделан в агротехнике, строительном деле.

Рассматриваемый период истории Древнего Китая характеризуется резким обострением классовой борьбы. В произведениях китайских мыслителей постоянно встречаются противопоставления «благородных» людей «подлым», сообщается о значительной социальной дифференциации и резких столкновениях интересов различных слоев.

Разложение первобытно-общинного строя и возникновение классового общества и древнейших государств в Древнем Китае произошло еще во 2-м тыс. до н. э. О социальном расслоении древнекитайского общества эпохи Инь (XIV–XI вв. до н. э.) свидетельствуют многочисленные погребения, найденные на территории Китая, которые четко различаются по внешним признакам – размерам, количеству и составу предметов и инвентаря. В эпоху правления Западного Чжоу (XI–VIII вв. до н. э.) социальная дифференциация была закреплена в системе социальных рангов. Все свободное население Чжоу делилось на 5 социальных групп, соотнесенных друг с другом по принципу иерархии, которая в Поднебесной (как называли в ту пору Древний Китай) была более четко выражена, чем в других древневосточных обществах. Группа, занимавшая верхнюю ступень в иерархической лестнице, была представлена чжоускими ванами. Ван являлся правителем Поднебесной и считался «единственным среди людей». Он являлся верховным собственником Поднебесной, т. е. все земли Поднебесной считались принадлежащими вану, который мог «жаловать» право наследственного владения частью земель нижестоящей прослойке общества. Вторая группа – это чжухоу, правители наследственных владений, представители высшей аристократии. Третья – дафу, главы тех родоплеменных групп (или цзун), которые в своей совокупности составляли население наследственного владения чжухоу. Четвертая группа – ши, главы больших семей, входивших в состав того или иного цзу. В группу ши в последующие века (VI–II вв. до н. э.) стали включать и людей умственного труда, ученых. И, наконец, пятая группа – простолюдины. Помимо этих «ранжированных» групп в древнекитайском обществе существовала еще и большая группа «бесправных людей» – подневольных работников, слуг и рабов.

Социальный ранг определял совокупность тех материальных благ, которыми мог пользоваться конкретный человек. Одежда зависела от ранга, а потребление богатств – от размера вознаграждения, соответствующего рангу. «Различны количества питья и еды, покрой одежды, количества скота и рабов, существуют запреты на употребление определенных лодок, колесниц и домашней утвари. При жизни человека соблюдаются различия в головном уборе, одежде, количестве полей и размерах жилища». Все люди Поднебесной считались слугами вана, при этом «ван считает своим слугой чжухоу, чжухоу считает своим слугой дафу, дафу считает своим слугой ши» и т. д. [27. С. 378–379].

Чжоуская «Табель о рангах» сохранилась и в период «Борющихся царств». Основной социальной организацией в этот период являлась патронимия, обозначавшаяся цзун или цзун цзу. Она объединяла от нескольких сотен до тысячи и более больших семей, принадлежавших к одной родственной группе. Все эти семьи жили компактно, занимая подчас несколько селений. Между многочисленными цзунами каждого из 7 «борющихся царств» существовали социально-правовые различия. Существовали цзуны, отпочковавшиеся от патронимии правителя царства. Они считались аристократическими, возвышались над всей остальной массой цзунов и возглавлялись представителями аристократии, занимавшими одновременно и высшие административные посты в государственном аппарате. Руководство другими «рядовыми» цзунами строилось на иной, демократической основе.

Как отмечалось выше, в эту пору бурно развивались торговля и различные ремесла, что способствовало росту городов. Возникали новые города и ремесленные центры, разрастались старые города. В связи с развитием товарно-денежных отношений происходили и изменения в формах земельной собственности. Если до VIII–VII вв. до н. э. в большинстве царств пахотные земли находились в собственности общины, которая через совет старейшин наделяла общинников равноценными наделами, то уже в VI–V вв. до н. э. положение меняется. Наблюдаются массовые случаи нарушения принципа справедливого распределения наделов в общине. Главы общин, имевшие двойные пахотные наделы, и наиболее зажиточная часть общинников стремились к отчуждению лучших участков, их уже не устраивал обычай регулярного передела полей. Пахотные поля стали переходить в наследственное владение отдельных семей. В свою очередь, появление наследственных наделов рано или поздно должно было вызвать изменения в системе налогообложения, которое, как и в других странах Древнего Востока, было основной формой формирования доходов царской казны и одновременно формой эксплуатации населения царств. Именно повсеместное распространение наследственных наделов привело к введению в царствах Древнего Китая поземельного налога. Как сообщает Сыма Цян (145—90 до н. э.), автор «Исторических записок» (всеобщей истории страны с древнейших времен до I в. до н. э., крупнейшего исторического трактата), впервые налог на землю был введен в царстве Лу в 594 г. до н. э., в царстве Чу – в 548 г. до н. э., в царстве Чжэн – в 543 г. до н. э., самым последним из царств было Цинь, где указ о поземельном налоге был издан лишь в 408 г. до н. э. [38. С. 42–47].

Через одно-два столетия наследственные наделы постепенно переходят уже в частную собственность отдельных семей, становятся предметом купли-продажи. Из собственника земли община превратилась к концу III в. до н. э. в самоуправляющееся объединение свободных земельных собственников, В V–III вв. до н. э., как и в последующие столетия, в общине происходил рост имущественной дифференциации – там можно было встретить и богатого и бедного земельного собственника.

В трактатах древних мыслителей стали встречаться сообщения о массовом разорении бедных общинников, все большее число земледельцев вынуждено было закладывать или продавать пахотные участки. К середине IV в. до н. э. положение с бедными общинниками превратилось в государственную проблему номер один, ибо сокращение числа свободных земледельцев-налогоплательщиков приводило к уменьшению доходов царской казны. В этот период стали возникать различные формы проявления недовольства существующими порядками, социальным и политическим устройством древнекитайского общества. Причем, недовольство возникало не только среди простолюдинов-крестьян, бесправных, обремененных тяжелыми поборами, обреченных влачить жалкое существование, но и среди знатных, образованных людей, размышлявших о причинах междоусобных войн, народных выступлений, социальных неурядиц. Именно в эту эпоху в Древнем Китае стал появляться особый род памятников управленческой мысли эпохи древневосточных государств – социальные утопии, В этих трактатах предлагались проекты совершенного устройства мира, построенного на началах всеобщей справедливости, великой гармонии, равенства, всеобщего процветания.

Основные течения управленческой мысли. Большие достижения в естественнонаучном понимании мира, несомненно, следует считать одной из важнейших предпосылок возникновения и развития философской мысли в Древнем Китае, которая включала общественно-политические взгляды, в том числе и о государственном управлении.

Конфуцианство. Огромное влияние на философскую и общественно-политическую мысль Китая оказало учение Конфуция (551–479 до н. э.). После смерти Конфуция его ученики на основе имевшихся записей суждений и бесед своего учителя составили книгу «Лунь юй» («Беседы и высказывания»), где были изложены его взгляды на государство и управление. Конфуций трактует государство как большую семью, где отношения правящих и подданных представлены как семейные отношения; младшие зависят от старших, власть императора («сына неба») сравнивается с властью отца. Управление людьми, по Конфуцию, должно осуществляться не посредством жестких законов, а посредством системы исторически сложившихся норм поведения людей и ритуалов – ли. В основе представления о ли лежала идея Конфуция об исконном и неизменном делении всех людей на тех, кто управляет, и тех, кем управляют. Так, он отмечает, что такие социальные группы, как «темные люди», «простолюдины», «низкие», «младшие» («трудящиеся низы» – сяо-жэнь), в обязательном порядке должны подчиняться «благородным мужам», «лучшим», «высшим», «старшим» (управляющим верхам – цзюнь-цзы).

Об этом же говорил последователь Конфуция Мэн-Цзы (Мэн Кэ) (372–289 гг. до н. э.) в трактате «Мэнцзы»: «Разве можно управлять Поднебесной, занимаясь одновременно с этим земледелием? Есть занятия больших людей и есть занятия маленьких людей… Поэтому-то и говорят: «одни напрягают свой ум, другие напрягают свою силу. Тот, кто напрягает свой ум, управляет людьми. Тот, кто напрягает свою силу, управляется людьми. Тот, кто управляет людьми, кормится за счет людей, а управляемый людьми кормит людей. Таков всеобщий закон Поднебесной».

Конфуций и его последователи выступали за добродетель и против насилия как метода государственного управления. «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа (подобна) ветру, мораль низкого человека (подобна) траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер… Людей следует не наказывать, а перевоспитывать». Конфуций призывает правителей, чиновников и подданных к добродетели, которая обязательно должна быть в основе всех их взаимоотношений. Причем решающая роль принадлежит соблюдению требований добродетели правящим классом, так как от этого зависит господство норм нравственности в поведении подданных. Подданные, говорит Конфуций, должны быть преданы правителю, слушаться и почитать «старших». В этом и состоит их добродетель.

Добродетель, в трактовке Конфуция, – это целый комплекс своеобразных норм и принципов этического характера, куда входят правила ритуала (ли), человеколюбия (жэнь), заботы о людях (ту), почтительного отношения к родителям (сяо), преданности правителю (чжун) и многие другие. Конфуций, отрицательно отзываясь о законах (фа), что обусловлено их связью с жестокими наказаниями, в то же время полностью не отвергает значения законодательного государственного управления, хотя и отводит ему лишь вспомогательную роль. Главное в управлении – социальный порядок, основанный на принципах морали: устойчивая стабильность, базирующаяся на строгих социальных дистинкциях, и личный пример добродетельного правителя.

Конфуций понимал, что добродетель на разных уровнях управления должна проявляться неодинаково, поэтому на вопрос: «Что такое правильное управление?» – он давал разные ответы с учетом личности спрашивающего. Так, сановнику Цзи Кан-цзы, узурпировавшему власть в родном царстве Конфуция Лу, был дан такой ответ: «Управлять – значит поступать правильно». Сановнику из царства Чу было сказано: «Это когда ближние довольны, а дальние привлекаются, тянутся». Своему ученику Цзы-гуну Конфуций сказал, что важно обеспечить людей пищей, оружием и завоевать их доверие. Можно поступиться оружием, можно даже отказаться от пищи (в конце концов, все так или иначе умирают), но без доверия нет основы для государства. А как завоевать доверие? Во-первых, неустанной заботой о людях и вечной любовью к людям. Во-вторых, твердым следованиям нормам ритуала и правилам церемониала. Ритуал и соответствующий церемониал – важнейший организующий и интегрирующий принцип управления. «Кто им овладел, тому управлять Поднебесной так же легко, как показать ладонь». В-третьих, неустанным самоусовершенствованием. Только тот, кто постоянно работает над собой, не будет иметь трудностей в управлении людьми. Если же администратор не в состоянии усовершенствовать себя, как же сможет он выправить поведение других?

Немалое место в трактате «Беседы и высказывания» уделено конкретным практическим советам в области управления, в частности в управлении персоналом. «Опирайтесь на помощников, прощая им мелкие провинности; привлекайте к службе добродетельных и способных». Кроме того, дельный чиновник должен уметь все слышать и видеть, отбрасывать сомнительное и недостоверное и осторожно высказывать свое мнение; избегать рискованного и опасного и действовать с осмотрительностью. Только тогда он может рассчитывать на успех. Никогда не следует бросаться словами, если не можешь подтвердить их делами. Другому своему ученику Цзы-ся, когда тот занял важный административный пост, Конфуций советовал: «Не спеши с решениями, не перегружайся мелочами. Будешь спешить – не сумеешь вникнуть в суть дела; утонешь в мелочах – не сумеешь решить крупные проблемы». Истинный благородный человек (цзюнь-цзы) нетороплив в словах, энергичен в делах, а истинное искусство управления состоит в том, чтобы, собрав и сконцентрировав все основное, реализовать его на практике.

Конфуцианство в Китае вскоре после своего возникновения стало одним из самых влиятельных течений философской и общественно-политической мысли, было признано официальной государственной идеологией. Своими трудами Конфуций внес также большой вклад в развитие всемирной управленческой мысли.

С критикой конфуцианства выступил основоположник даосизма Лао-цзы (VI–V вв. до н. э.), взгляды которого изложены в книге «Дао дэ цзин». Он характеризует дао как естественную закономерность, независимую от небесного владыки, в отличие от традиционных теологических толкований дао как проявления «небесной воли». Дао определяет все законы неба, природы и общества. В отношении к дао все равны. Все недостатки современного ему общества он объясняет отклонением от подлинного дао. Протестуя против существующего положения в обществе (социально-политическое неравенство, бедственное положение народа), он надеется на дао, которое может восстановить справедливость.

Лао-цзы осуждает антинародную активность властителей и богатых, притеснение ими народа, проповедуя принцип «недеяния» государя. Он призывает людей вернуться к естественности, отбросив все несвойственное, каковым, по его мнению, являются искусственно-человеческие отношения в сфере управления и законодательства, призывает вернуться к патриархальной простоте прошлого, к жизни в маленьких, разобщенных селениях, к отказу от письменности, орудий труда и всего нового.

Более последовательно и активно, чем Лао-цзы, равноправие всех граждан отстаивает Мо-цзы (479–400 до н. э.). В своем учении «Мо-цзы» он излагает принципы естественного равенства всех людей и трактует возникновение государства на основе верховной власти, принадлежащей народу. Мо-цзы подчеркивает, что всеобщность любви неба ко всем включает признание равенства всех людей. Необходимо следовать небесному образцу, что является «почитанием мудрости как основы управления». Мо-цзы является сторонником сочетания насильственных методов управления с нравственными формами воздействия на людей.

Мо-цзы принадлежит идея договорного происхождения государства и управления, аналогичная модели Т. Гоббса и Ж.Ж. Руссо. При этом государство в его доктрине выглядит не только как средство управления, но и как инструмент глобального принуждения, но не во имя процветания одних за счет других, а во имя конфуцианской идеи великой справедливости, всеобщей равновеликости. Он говорит, что в древности, когда в Поднебесной был беспорядок и хаос, люди поняли: причина этому – отсутствие управления и старшинства, они избрали «сына неба», который должен был создавать «единый образец справедливости в Поднебесной». Это положение о единой справедливости было направлено против автономного статуса и произвола местных властей и сановников, устанавливающих свои порядки в областях Китая и прибегающих к жестоким наказаниям и пыткам, которые противоречат всеобщему соглашению о верховной власти. Важное место в своем учении Мо-цзы отводил требованию учета интересов народа в процессе государственного управления.

На Мо-цзы сказалось влияние школы Конфуция (он учился у одного из учеников Конфуция), и это проявилось в самом главном утверждении Мо-цзы: конечной целью и важнейшим критерием правильного управления царством и мудрой администрации является благо народа, для чего необходимо выдвигать и использовать на службе способных и достойных, которые имели бы право не только управлять, опираясь на общепринятые принципы, но и при необходимости поучать, поправлять самого правителя. В то же время идеальной моделью управления Мо-цзы считал жесткую административную структуру, в рамках которой народ расчленен, лишен традиционных семейно-общинных связей и целиком идентифицирует себя с руководством, стремясь продемонстрировать ему лояльность и не опоздать с доносом на соседа. «Полицеизм» Мо-цзы подтверждается в его утверждении о том, что администратор должен обладать не только высоким престижем (для уважения) и окладом (для доверия), но и большими полномочиями, чтобы его боялись, И хотя в его обязанности входит умело управлять, быть справедливым, увеличивать доходы и выступать против всего бесполезного, основа полицейской модели управления подтверждается во многих утверждениях Мо-цзы.

Большое место в древнекитайских течениях общественной мысли занимает легизм. Основные идеи этого направления изложены в трактате IV в. до н. э. «Шан цзюнь шу» («Книга правителя области Шан»), автором которого является видный теоретик легизма, один из основателей школы «законников», правитель области Шан, государственный деятель и реформатор Древнего Китая Шан Ян (390–338 до н. э.).

Шан Ян выступает с критикой конфуцианских представлений об управлении, страдающих утопизмом. Он говорил: «Закон – это выражение любви к народу, ли – это то, что благоприятствует заведенному течению дел… Мудрый творит законы, а глупый ограничен ими; одаренный изменяет ли, а никчемный связан ли. С человеком, который связан ли, не стоит говорить о делах; с человеком, который ограничен старыми законами, не стоит говорить о переменах».

Настроенный на радикальные реформы в государственном управлении, мудрый Шан Ян создал концепцию полицейского государства как гигантской всеохватывающей машины принуждения, модель управления которым должна конструироваться на системе жестких законов (фа) и суровых наказаний. Это было связано с его пониманием взаимоотношений между народом и государственной властью как антагонистических (по принципу «кто – кого»). Только с помощью жестких законов людей можно подчинить порядку «А ныне, когда государь назначает на должности в зависимости от таланта и способности мыслить, люди с острым умом, учитывая, нравится или не нравится это правителю, заставляют чиновников решать дела, льстя правителю. В итоге – отсутствие определенной системы назначения на должности, отсутствие порядка в самой стране и невозможность сосредоточить усилия на Едином» (т. е. на земледелии и обороне страны. – Авт.). И далее: «Секрет хорошего управления страной заключается в способности отобрать самое существенное. Если при дворе рассуждают о методах хорошего управления (выделено нами. – Авт.), то речи советников путаные, спорящие стремятся сместить друг друга с постов, голова такого правителя затуманена советами. Его чиновники сбиты с толку путаными речами, а народ обленился и не занимается землепашеством. Поэтому произошло следующее: изменился весь народ страны, он пристрастился к красноречию, стал находить удовольствие в учебе, занялся торговлей, начал овладевать различными ремеслами и стал уклоняться от земледелия и войны. Если события будут развиваться подобным образом, то недалек час гибели страны. Если в государстве возникнут неурядицы, то, поскольку ученый люд ненавидит законы, торговцы наловчились постоянно менять место своего пребывания, а людей, овладевших различными ремеслами, не так-то просто использовать, такое государство легко уничтожить. Обычно добивающийся хорошего управления беспокоится, как бы народ не оказался рассеян, и тогда возможно будет подчинить его какой-то одной идее». И далее Шан Ян формулирует, на наш взгляд, гениальную стратегическую идею, пригодную для всех времен и народов: «Совершенно мудрый правитель добивается сосредоточения всех усилий народа на Едином, дабы объединить его помыслы. Государство, добившееся сосредоточения всех усилий народа на Едином хотя бы на 1 год, будет могущественно 10 лет; государство, добившееся сосредоточения всех усилий народа на Едином на 10 лет, будет могущественно 100 лет; государство добившееся сосредоточения всех усилий народа на Едином на 100 лет, будет могущественно 1000 лет; а тот, кто могущественен 1000 лет, добьется владычества в Поднебесной».

Шан Ян придавал большое значение внедрению в жизнь принципа коллективной ответственности в деле укрепления управления, отдавая предпочтение наказаниям перед наградами. Причем этот принцип распространялся не только на круг людей, охваченных семейно-родовыми связями, но и на объединение нескольких общин (дворов). Все они были охвачены круговой порукой. Эта система тотальной взаимослежки стала существенным моментом в последующей практике государственного управления в Китае (и во многих других странах), сыграв значительную роль в укреплении государственной власти. А в процессе реформ Шан Яна в царстве Цинь, где он получил должность министра и сумел осуществить свои преобразования, теоретический тезис о системе тотальной слежки был воплощен в форме создания ячеек доносчиков («пятков» и «десятков») семей, связанных взаимной ответственностью, круговой порукой. Причем этот же принцип был распространен и на чиновничество: донос на сослуживца избавлял чиновника от наказания за поступок, о котором он по долгу службы обязан был знать.

В те же годы в царстве Хань министром был Шэнь Пу-хай (400–337 до н. э.), который оставил после себя трактат «Шэнь-цзы». В отличие от Шан Яна в центре его доктрины – правитель, глава государства: «мудрый правитель – тело, чиновники – его руки; правитель – голос, чиновники – эхо; правитель – корень, чиновники – ветви». Высказывания Шэнь Пу-хая представляют собой, говоря современным языком, руководство по поведению для топ-менеджеров. По мнению мыслителя, чтобы стать мудрым правителем, необходимо овладеть технологией власти. Первое условие здесь – выдержка, непроницаемость, скрытность. Второе, и в некотором смысле основное, – недеяние, т. е. внешняя непроницаемость и даже пассивность, за которыми скрываются информационная насыщенность и активная готовность, способность в любой момент вмешаться и дать нужное указание: «Умный правитель может надеть на себя личину глупости, проявить неуверенность, робость… Он скрывает свои мотивы и демонстрирует миру недеяние. И тогда ближние любят его, а дальние стремятся к нему». Недеяние (увэй) – важнейший принцип мудрой администрации, разработанный еще Конфуцием. Но Шэнь существенно обогатил этот принцип, добавив много конструктивных и конкретных рекомендаций по его воплощению в жизнь. Если Конфуций настаивал на мудрости и проницательности как главных атрибутах принципа недеяния, то Шэнь считал, что таковыми должны быть методы управления и процесс принятия решений. Одно из главных его управленческих правил: «Никогда не отдавайте невыполнимых приказов!». Вместе с разработанной им системой управления персоналом принцип недеяния составлял понятие искусство управления, или технология власти. Что касается кадров управления, то они подбирались под дела и работы, а не наоборот. В основе искусства управления – четкое разделение функций чиновников, жесткая субординация и иерархия структур, право руководителя на параллельные источники информации.

По мнению Шэнь Пу-хая, при подборе кандидата и назначении на должность следует руководствоваться 3 критериями: способностью и компетенцией кандидата, его достижениями в прошлом и старшинством. Шэнь Пу-хай выступал против идеи Конфуция подбирать чиновников по рекомендациям и протекции и настаивал на руководстве только указанными объективными критериями. Именно в связи с этим он разработал комплексную систему управления персоналом – син-мин, которая включала процедуры и методы найма, экзамен (аттестацию), оценку, расстановку чиновников и контроль над ними.

В те же годы в Древнем Китае изучались и разрабатывались общие проблемы управления хозяйством страны. Особенно активно велись разработки принципов централизованного регулирования и контроля над экономической жизнью государства, начало которым было положено Гуань Чжуном (VII в. до н. э.) проведением административных реформ в царстве Вэй и продолжено в процессе реформ Шан Яна. Основная цель реформ и выработки принципов управления хозяйством страны заключалась в усилении централизованной власти в связи с возникшими в государстве новыми социально-экономическими явлениями, процессами и отношениями – появлением частного рынка и товарно-денежных отношений, приватизацией и усилением позиций частных собственников («стяжателей»). Тогда и появился сводный труд «Гуань-цзы», составленный несколькими мыслителями в течение IV–II вв. до н. э. и названный в честь Гуань Чжуна. Этот трактат известен тем, что в нем излагается ряд оригинальных идей централизованного управления экономикой страны. Наиболее последовательно раскрывается идея цин-чжун (буквально: «легкое-тяжелое»), означавшая стабилизацию или балансирование в управлении хозяйством страны на основе познания закономерностей общественной жизни и претворения их носителем государственной власти – царем. Автор идеи – Ли Куй, старший современник Шан Яна, министр-реформатор царства Вэй. Он прославился тем, что создал теорию регулирования цен на зерно, решая проблему неурожайных лет. Собрав данные за ряд лет об урожаях пшеницы с одних и тех же участков, он обнаружил драматический разрыв (иногда до 10 раз) в количестве собираемого с этих участков зерна в урожайные и неурожайные годы. Тогда он и предложил метод централизованных закупок излишков зерна в урожайные годы и продажи излишков в неурожайные годы, чтобы восполнить недостаток зерна в неурожайные годы запасами из государственных амбаров с продажей запасов по нормированным ценам. Нечто подобное в свое время предложил библейский герой Иосиф, ставший министром у египетского фараона. Этот же метод применяется и сегодня во многих странах, в том числе в России, под названием «государственная интервенция зерна».

Трактат по форме представляет собой вымышленные диалоги между Гуань Чжуном и правителем царства Вэй Хуань-гуном. Как пишет В.М. Штейн в трактате «Гуань-цзы», Гуань Чжун говорит: «Земля – это основа системы управления в государстве. Правительство является руководящим началом законности. Рынок служит мерилом товарных цен. Золотом исчисляются ресурсы государства. Земельные участки владетельных князей (чжухоу) – те (земли), которые входят в государства с тысячей колесниц, – являются мерой для определения ресурсов отдельных владений. В отношении всех этих пяти (явлений) можно постичь управляющее ими начало. Это и значит: иметь путь (дао).

Земля (как сказано) является основой для системы управления. Это значит, что присущие земле законы сами по себе создают управление (считающееся) с этими законами. Если земли не приведены в устойчивое равновесие путем межевания и не проведено размягчение почв (т. е. агротехнические мероприятия), то тогда и управление нельзя упорядочить. Если управление не упорядочить, тогда в труде управления не будет руководящего начала…В отношении неба и земли (в целом природы) нельзя ни убавить, ни прибавить, но что может упорядочить управление – так это земля как таковая, и ее нельзя не приводить в соответствие с природой вещей. Поэтому если земля находится в таком соответствии, то и плоды ее соответствуют (природе)…

Если правильность нарушается (т. е. если правильное становится неправильным), то в чиновном управлении нет порядка, а если в чиновном управлении нет порядка, то хозяйственная деятельность нарушается, а если хозяйственная деятельность не упорядочена, то товаров немного. Поэтому как можно узнать, что товары имеются в изобилии? Ответ: по урегулированному состоянию хозяйственной деятельности. А как можно узнать, что хозяйственная деятельность находится в урегулированном состоянии? Ответ: по обилию товаров» (выделено нами. – Авт.) [23. С. 256–257].

Перечень мер по осуществлению централизованного управления экономикой страны в трактате представлен очень широко. Здесь и создание больших зерновых запасов, и умелое распоряжение ресурсами (горы, леса, промыслы), и нормирование ростовщического процента, и регулирование торговли с соседними Вэю царствами, и налаживание строго централизованного учета. А основная цель применяемых средств в специальной главе изложена так:

«Глава 48. Об управлении государством. Руководящее начало в управлении государством заключается в том, что необходимо предварительно обогатить народ. Если народ богат, то им легко управлять. Если народ беден, то им трудно управлять.

Откуда нам известно, что это так? Когда народ богат, то в селениях царит спокойствие, и это заставляет ценить домашний очаг, а если в селениях царит спокойствие и семьи ценят домашний очаг, то это означает, что они почитают начальство и боятся наказаний, править ими легко… Поэтому чаще всего хорошо управляемое государство бывает богато, а государство, в котором господствует беспорядок, обычно бывает бедным. Отсюда для мудрого государя высшей заповедью является: сначала сделай народ богатым, а потом управляй им… И богатство страны, и изобилие зерна родятся от земледелия. Поэтому прежние цари относились к земледелию с уважением. Когда в управлении государством приходится прибегнуть к особым мерам, необходимо производительно запретить второстепенные виды труда и выработку предметов роскоши. Если запретить второстепенные виды труда и изготовление предметов роскоши, то среди народа не будет (праздношатающихся) тунеядцев, а если среди народа не будет тунеядцев, то он будет обращаться к земледелию… Хлеб – это главное дело (основная забота) истинного государя, великая обязанность правящего людьми, путь обогащения народа, путь управления страной» [23. С. 263–267].

В завершении рассказа о развитии управленческой мысли в Древнем Китае остановимся на выдержках из работ двух виднейших теоретиков управления Сюнь-цзы и его ученика Хань Фэй-цзы.

Сюнь-цзы (313–238 до н. э.) был последним из известных чжоуских конфуцианцев. Его учение было попыткой синтеза всех древнекитайских доктрин под эгидой конфуцианства, своего рода мостом примирения между бескомпромиссными Конфуцием и Мэн-цзы и оппонентами-легистами. Такой синтез и послужил основой превращения конфуцианства в официальную государственную идеологию императорского Китая, в чем несомненная заслуга Сюнь-цзы. В историю китайской общественной мысли Сюнь-цзы вошел как автор тезиса о том, что человек по натуре порочен, что человеку свойственны «природные» инстинкты, в том числе злоба, зависть, безжалостность, стремление к стяжательству и распущенности. В связи с этим он призывает к целенаправленным усилиям в области воспитания и обучения людей как единственным средствам смягчения и устранения проявлений этих свойств.

Несмотря на то что Сюнь-цзы высоко чтил конфуцианские добродетели (гуманность и справедливость, ритуал и долг, мудрость древних), он был реалистом и многие важные вопросы ставил по-другому. Он, например, не отрицал насилия на «благо народа» как одно из направлений эффективного управления страной, но при этом гораздо озабоченнее выступал по поводу интересов и потребностей правителя. Эти мысли высказывались во многих местах его учения прямо и в образах: «Правитель подобен лодке, а народ – волне; вода несет лодку, но может и опрокинуть ее». А чтобы этого не случилось, нужно управлять народом справедливо, выдвигать к себе в помощники мудрых и способных, честных и старательных.

Вот, например, рекомендации по управлению персоналом для ванов (представителей высокопоставленных чжоуских правителей), высказанные Сюнь-цзы. «Принципы вана (состоят в том, чтобы) не ценить тех, кто не обладает добродетельностью, не предоставлять чиновничьих должностей тем, кто не обладает способностями, не поощрять тех, кто не имеет заслуг, не подвергать наказаниям тех, кто не совершил преступления. При дворе (правителя) не должно быть места везению, среди народа не должно быть (ленивых) удачников. (Следует) почитать мудрых и использовать способных, предоставляя каждому соответствующие (его талантам) должность и ранг… Люди вана – это те же, кто направляет свои действия с помощью ритуала и чувства долга, кто в делах поступает в соответствии с их родом, кто способен ясно видеть даже самое незначительное (в делах), чьи мероприятия отвечают изменениям (в лице) и не приводят к нищете. Таких людей можно назвать постигшими основы управления, они и являются людьми вана» (выделено нами. – Авт.) [21. С. 194–195].

Главным советником правителя и практическим руководителем страны Сюнь-цзы считал первого министра – сяна, который наделялся им неограниченными правами в управлении. Сян назначал начальников всех чиновничьих служб, следил за исполнением ими своих обязанностей, обеспечивал связи между двором, министрами и чиновниками, оценивал их деятельность, определял размеры поощрений и наград, составлял ежегодные доклады правителю о положении дел в стране.

Помимо первого министра к помощникам просвещенного правителя Сюнь-цэы относил приближенных к правителю придворных и дипломатов, удовлетворявших основному требованию: обладание «талантом» к государственной службе, честностью и бескорыстием независимо от их социального, а точнее, сословного в Табели о рангах, положения. Среди методов управления персоналом в первую очередь назывались приказы правителя и издаваемые им законы, которые распространялись главным образом на народ, а отношения внутри господствующих классов должны были регулироваться ритуалами и чувством долга. Другая группа методов – это детально разработанная система поощрений и наказаний, применяемая ко всем подданным правителя и преследующая различные цели. «Необходимо больше привлекать к себе (способных) людей, учеников, готовить чиновников и государственных служащих и с помощью поощряемого действия наград и почестей, а также строгих наказаний и штрафов предостеречь сердце народа (от плохих дел)… когда награды будут играть свою роль, а наказание устрашать (людей), способные люди получат возможность выдвинуться, а неспособные получат отказ и будут отвергнуты, и тогда «способные» и «неспособные» получат службу согласно своим качествам».

Более подробно остановимся на идеях управления ученика Сюнь-цзы – Хань Фэй-цзы.

Краткая характеристика Хань Фэя и его основного трактата. Хань Фэй-цзы (ок. 288–233 до н. э.) происходил из знатного княжеского рода владения Хань. Вместе с Ли Сы, который позднее стал ближайшим советником Цинь Шихуанди, объединившего к 221 г. до н. э. под своей властью все враждовавшие между собой царства, он учился у Сюнь-цзы. Глубокое влияние на него оказало учение о дао Лао-цзы.

По словам автора «Исторических записок» Сыма Цяня, Хань Фэй-цзы любил изучать древние законы и искал их корни в учении даосов. Хань Фэй-цзы был заикой, ораторским даром не обладал, но писал прекрасно. Дошедший до нас трактат «Хань Фэй-цзы» о государственном управлении состоит из 20 глав, 55 параграфов (впервые русский перевод был осуществлен А.И. Ивановым в 1912 г.). Приведем краткое содержание отдельных глав трактата.

В главе I Хань Фэй-цзы рассматривает вопросы объединения Китая и установления централизованной власти при помощи взаимных усилий уделов Хань и Цинь, об умении и трудностях ведения переговоров, о взаимоотношениях правителя и сановников, о принципе «недеяния» государя.

В главе II ученый развивает идеи о силе государства, которым управляют на основе законов, о наказаниях и наградах как методах руководства сановниками, о безграничной власти правителя как основе государственного управления, о принципах назначения чиновников на руководящие посты в государственном управлении.

В главах III и IV Хань Фэй-цзы говорит об ошибках, допущенных правителями в их действиях, подтверждая свои слова подлинными событиями из истории Китая; о трудностях убеждения государя, противопоставляет интересы государя и сановников.

В главе V описываются причины возможной гибели государства, объекты охраны государя; обосновывается необходимость умения правителя разбираться в докладах своих чиновников как важный момент в государственном управлении, а также неукоснительного следования закону в управлении.

В главах VI и VII Хань Фэй-цзы разъясняет учение Лао-цзы.

В главе VIII он рассматривает средства для достижения в государстве спокойствия и пути, ведущие к неблагополучному положению в стране; говорит о необходимости наблюдения правителем за людьми; об управлении подданными на основе закона и о важности правильного поведения правителя для всеобщего процветания.

Главы IX–XIV состоят из собраний советов правителю по государственному управлению относительно его личных действий, в том числе по отношению к подданным.

В главах XV–XVI Хань Фэй-цзы выступает с критикой взглядов на государственное управление своих предшественников, в основном Конфуция.

В главе XVII он рассуждает о законе и искусстве управления, о противоположности законов и частных интересов людей; делает вывод о необходимости государственного управления на основе законов.

В главе XVIII Хань Фэй-цзы определяет отношение общества к различным сословиям людей, говорит о применении закона о наградах и наказаниях как необходимой меры государственного управления. Здесь же мыслитель приводит 8 принципов, на которых строится государственное управление.

В главе XIX Хань Фэй-цзы высказывает свою точку зрения на экономику Древнего Китая, требуя развития земледелия – экономической основы страны и поощрения земледельцев и солдат.

В главе XX вновь приводится критический анализ взглядов Конфуция, Мо-цзы, других мыслителей на государственное управление. Здесь же Хань Фэй-цзы дает советы государю по правильному руководству чиновниками, о сочетании наград и наказаний в управлении; еще раз заостряет внимание на большой значимости закона и искусства управления в государственном управлении.

Большинство исследователей считают данный трактат аутентичным памятником, хотя и отмечают, что отдельные материалы относятся к более позднему времени.

Основной причиной тех или иных сомнений в достоверности некоторых глав трактата послужило свидетельство Сыма Цяня. Он отметил в «Исторических записках», что Хань Фэй-цзы «познал причины гибели царств и поэтому написал «Возмущение одинокого», «Пять червоточин», «Собрание советов о внутренних и внешних действиях государя», «О борьбе мнений», «О том, как трудно убеждать». В целом в этих книгах содержится более 100 тысяч слов».

Эти книги, судя по их названиям, представляют собой отдельные главы существующего варианта трактата. В связи с этим существует мнение, что только они являются произведениями самого Хань Фэй-цзы, а остальные главы принадлежат другим авторам. Вряд ли есть серьезные основания для такого заключения. Во-первых, Сыма Цянь мог назвать только некоторые – по его мнению, наиболее важные и интересные – главы. Во-вторых, объем, указанный Сыма Цянем, соответствует объему всего текста, а не перечисленным им главам.

Конечно, нельзя полностью отрицать наличие в трактате отдельных изменений и дополнений, осуществленных после Хань Фэй-цзы. Кроме того, такие вставки не имеют существенного значения для оценки взглядов Хань Фэя. Его трактат представляет собой единое целое по стилю и содержанию. Главные положения изложены в стройной логической последовательности, ярко, эмоционально и с большой убежденностью, с использованием многочисленных примеров.

Сыма Цянь сообщил интересные сведения о силе воздействия сочинений Хань Фэй-цзы. Однажды с его книгой познакомился правитель царства Цинь Шихуанди, который после прочтения сказал, что ради встречи с автором готов пожертвовать жизнью, так как на него произвели большое впечатление оригинальность и глубина суждений составителя трактата. Шихуанди решил приблизить к себе Хань Фэя. Хань Фэй-цзы приехал в Цинь, где ему были очень рады. Однако вскоре по ложному доносу его заточили в тюрьму, где он и погиб. В связи с этим Сыма Цянь с грустью заметил, что скорбит о Хань Фэй-цзы, который справедливо «писал о том, как трудно бывает убеждать».

Хань Фэй был разносторонним мыслителем. Занимаясь изучением явлений природы, он испытал сильное влияние Сюнь-цзы и материалистических построений, связанных с учением о дао. Хань Фэй рассматривал дао («путь») как источник и причину становления реального мира вещей. В дао воплощено все множество и разнообразие ли – качеств и свойств явлений и вещей, которые взаимодействуют через противоположности короткого и длинного, большого и малого, твердого и мягкого, белого и черного и т. д. Хань Фэй определял дао как естественную закономерность. Все в мире совершается согласно дао, только благодаря естественному закону – дао можно постигать и «овладевать вещами».

Большой интерес представляет и логическая проблематика в трактатах Хань Фэй-цзы. Он оставил заметный след в развитии представлений об «именах»-понятиях и суждениях в истории логики Древнего Китая. Однако главное место в учении Хань Фэй-цзы занимает его социально-политическая концепция о сущности государственного управления, основанная на законе фа.

Хань Фэй о сущности, целях и методах управления. В своем произведении Хань Фэй-цзы рассматривает государственное управление как систему, которая полностью опирается на законы и на власть правителя. «Государство достигает силы, – пишет он, – благодаря системе правления, а государь пользуется почетом благодаря власти. Поэтому у разумного государя есть и система правления, и власть; у государя же неразумного также имеются и власть, и управление, вместе же они различны в том, что устанавливает разницу. Поэтому разумный государь распоряжается властью, и высшие пользуются уважением; он объединяет систему правления, и в государстве устанавливается порядок. Закон – это то, что создает государя».

Хань Фэй-цзы доказывает в своих работах, что идея государства и закона возникла как неизбежный результат развития человеческого общества. Он говорит о том, что в глубокой древности людей было мало, и всем хватало пищи и одежды. Увеличивалось население, появились трудности, а вместе с ними возникали споры, неурядицы, грабежи и разбой. Появилась необходимость в правителях и в управлении на основе строгих законов. «Порядок в государстве – следствие применения закона. Государство, обреченное на гибель, допускает свободный проход чужих войск по своей территории и не может окружить их и запретить им (делать это) – таков результат пользования людьми, а не законом… Устраивающие государство обязательно владеют законами».

Хань Фэй-цзы неоднократно заостряет внимание на том, что сила и благосостояние государства находятся в прямой зависимости от использования законов в государственном управлении. «Если государство обширно и правитель пользуется почетом, то удавалось достигнуть того, чтобы распоряжения правителя имели значение для Вселенной, только благодаря тому, что закон ставился высоко». Закон у Хань Фэй-цзы является необходимым средством для установления порядка в государстве, для укрепления его обороноспособности. Так, например, Хань Фэй-цзы пишет: «В настоящее время у тех, кто в состоянии будет устранить личное и беззаконное и стремиться к общему (благу) и закону, народ успокоится и государство устроится. У тех же, кто сможет удалить действия личного характера и поступать согласно закону, войско будет сильно, а враг ослабнет, так как, если разобраться и приобрести правление, основанное на законе, поставив его выше чинов, нельзя будет обмануть государя коварством и лживостью».

Хань Фэй-цзы решительно критиковал последователей Конфуция за их призыв к управлению с помощью этических принципов и примеров древности. Он говорил, что этические нормы и представления, например, о гуманности, долге, справедливости, можно сравнить с детской игрой приготовления пищи из песка. Эти нормы годны лишь для игры в слова, но не для управления.

Хань Фэй-цзы обращал внимание и на то, что со временем законы меняются, устаревают, поэтому многие установления древности в позднейшие времена применять уже нельзя. «Коль скоро закон изменяется соответственно времени, тогда царит порядок; когда порядок согласуется с веком, достигается успех… Если система управления не меняется с течением времени, возникает смута. Когда могут управлять массой, но не изменяются запретительные меры, (государство) уменьшится. Ввиду этого при управлении народом мудрецами законы менялись с течением времени, а запрещение – соответственно способностям».

В жизни общества, говорил Хань Фэй-цзы, судьба не играет никакой роли. «Благосостояние приносят труд и бережливость». Он отвергал и веру в духов, говоря, что веру трудно совместить с законом: «Кто возлагает надежду на духов, тот пренебрегает законом».

В своих взглядах Хань Фэй-цзы оставался сторонником централизации власти, он требовал неукоснительного исполнения законов, укрепления военной силы и экономического могущества страны. Он призывал управлять хозяйством страны так, чтобы достичь всемерного развития земледелия – экономической основы страны. «Земледелие требует напряженного труда. Если народ занимается им, то этим можно достичь богатства». Он сетует на положение, когда «говорящих о земледелии много, а обрабатывающих землю мало». «В настоящее время, – замечает Хань Фэй-цзы, – купцы, чиновники и ремесленники имеют пищу, не возделывая землю».

В первую очередь Хань Фэй-цзы призывал к использованию таких методов управления страной, которые содействовали бы поощрению земледельцев и солдат, так как на них держатся все остальные слои населения. А в действительности, замечает с сожалением ученый, всеми благами пользуются люди, живущие праздно. «Амбары бывают полны тогда, когда земледелие признается основным занятием. Ныне, однако, богатеют те, кто занимается ненужным делом: ткачи предметов украшения, вышивальщики, резчики и художники. Слава царства и расширение его владений – заслуга воинов. Однако сироты погибших в боях ныне просят милостыню на дорогах, а артисты и участники дворцовых пиров, наряженные в шелковые одежды, разъезжают в экипажах. Награды и жалованье предназначены для того, чтобы народ продавал за них свои силы и даже жизни. Ныне же воины, одержавшие в прошлом много побед и достигшие многих успехов, по-прежнему трудятся, не получая наград. В то же время гадатели, предсказатели, хироманты и подхалимы ежедневно получают подарки… Обогащают государство земледельцы, отражают врага с помощью войска, но на самом деле ценят ученых… Ныне торговцы, чиновники и занимающиеся искусством, также не работая, кормятся. В таком случае земля не обрабатывается, и она становится равноценной камню». Хань Фэй-цзы считал, что цель государства – дать возможность народу мирно работать. Однако Хань Фэй-цзы не был защитником и сторонником обездоленных. Бедность он объяснял лишь ленью и расточительностью. Он говорил, что при нормальных условиях, когда нет болезней, неурожая и других стихийных бедствий, бережливый и трудолюбивый богат, а кто ленится и расточителен – беден. Если государство облагает налогами состоятельных, то оно тем самым потворствует ленивым и расточительным, которых прежде всего нужно наказывать.

«В строгой семье не бывает непокорных рабов, а у любящей матери бывают погибшие дети. Из этого я заключаю, что власть может пресечь жестокость, а обильная добродетель недостаточна сама по себе для прекращения беспорядков».

Хань Фэй о соотношении закона, власти и искусства управления. Многие древнекитайские мыслители уделяли большое внимание роли закона в жизни человека и общества. Строго говоря, даже Конфуций, Мэн-цзы и другие сторонники управления на основе этических принципов отмечали важное значение закона. Хань Фэй-цзы называет многих своих предшественников, изучавших и разрабатывавших законы в целях совершенствования управления. Решающее место закону в управлении отводили Ли Куй – составитель знаменитого свода законов, Шэнь Бу-хай – главный первый министр царства Хань, Шан Ян (Гун Сунь-Ян), который ввел новые законы в 350 г. до н. э., Гуань-цзы и многие другие. Имена последних трех Хань Фэй-цзы особенно часто упоминает в своем трактате. Однако они интересовались главным образом практической стороной совершенствования законодательства. Хань Фэй-цзы же рассматривает правовые вопросы не только с точки зрения их практической значимости. Он обобщает, анализирует и обосновывает правовую деятельность государства, усматривает в ней единую, стройную систему, способствующую эффективному управлению хозяйством страны.

Что же означают и как связаны, по Хань Фэй-цзы, такие понятия как «закон» и «искусство управления»? «Главным для правителя является если не закон, то искусство управления. Закон – это то, что записано в книгах, хранящихся в правительственных учреждениях, и то, что объявляется народу. Искусство управления скрыто глубоко в сердце (правителя) и используется для того, чтобы разделять на (группы) с противоположными мнениями и скрытно управлять сановниками. Поэтому закон должен быть ясен и понятен для всех, а искусство управления вовсе не следует показывать… Шэнь Бу-хай проповедовал искусство управления, а Гун Сунь-Ян устанавливал законы. Искусство управления – это умение назначать чиновников для выполнения (определенных) обязанностей, в соответствии с именем требовать исполнения, властвовать над жизнью и смертью (людей), определять способности чиновников. Все это в руках правителя. Законы – это распоряжения, осуществляемые чиновниками. Народ должен осознать, что решения о наказаниях, выносимые (чиновниками) на основании законов, обязательны. Наказываются нарушители законов, награждаются строго соблюдающие их. Если правитель не обладает искусством управления, это ведет к злоупотреблениям высших; если чиновники не соблюдают законов, то наступает смута среди низших. Оба принципа должны быть налицо; они – орудия власти правителя».

Таким образом, согласно Хань Фэй-цзы, законы – это изложенные письменно распоряжения правителя, это уложения, на основании которых чиновники управляют народом. Искусство управления – это способность, умение правителя проявлять гибкость в управлении чиновниками и народом, так называемое «искусство правителя сидеть на троне лицом к югу».

Главным условием введения закона является выгода от его осуществления. «Если устанавливается закон, но обнаруживаются его недостатки, то эти недостатки тщательно взвешиваются, и если (даже при наличии этих недостатков) дело будет успешно осуществлено, закон устанавливают. Если при осуществлении дела обнаруживается вред, то этот вред тщательно взвешивается. И если даже при наличии этого вреда пользы все-таки больше, то дело осуществляется. В Поднебесной нет законов без недостатков, пользы без вреда».

Хань Фэй-цзы в своих суждениях об управлении на основе закона преимущественно следует Шан Яну, ссылки на которого приводятся во многих местах трактата. Суть реформы, которую провел Шан Ян, сводилась к выработке ясных законов и укладов, установлению наказаний и наград, поощрению земледельцев и воинов с целью обогатить страну и сделать сильной армию. Шан Ян как политический деятель, отстаивавший принцип государственности в управлении, умело использовал тенденцию развития современной ему эпохи.

Однако Хань Фэй-цзы не всегда соглашался с Шан Яном. Во-первых, он считал, что учение Шан Яна о законах было недостаточно совершенным. Во-вторых, Хань Фэй-цзы не был согласен с Шан Яном в том, что тот говорил лишь о законах и умалчивал об искусстве управления, т. е. заботился лишь об интересах государства, но не отстаивал интересы правителя, был сторонником ответственного кабинета министров, а не абсолютной монархии. Хань Фэй-цзы, как отмечалось, с рождения принадлежал к правящему дому, что и обусловило его позицию защиты интересов правителя, именно поэтому он и проявлял особый интерес к искусству управления. Более половины текста его книги отводится подробному изложению и защите принципа искусства управления.

Хань Фэй-цзы отмечает, что в своей практической деятельности главе государства необходима определенная система управления – искусство управления. «Государство – колесница правителя, положение – его лошадь; если он управляет страной, не применяя искусства управления, то, хотя он и будет сам неустанно трудиться, ему не избежать беспорядка. Если он управляет, применяя искусство управления, то, хотя он и будет жить праздно, все же станет мудрым правителем… Самый мудрый, управляя на основе законов, опирается на искусство управления, а не на людей».

Хань Фэй-цзы определяет искусство управления как непостижимые для других методы, скрытые в душе; при ловком маневрировании ими кажется, что их очень трудно уловить и распознать. «Мудрый правитель, – пишет он, – в своем правлении подобен Небу (непроницаем), а в использовании людей – духам».

Искусство управления, по Хань Фэй-цзы, базируется на следующих 8 принципах поведения руководителя:

1. Не уступать власть другим.

2. Заставлять людей следить за настроениями друг друга.

3. Быть скрытным, не разоблачать себя.

4. Считать всех людей дурными.

5. Не считаться ни с какими моральными ценностями.

6. Поощрять политику одурманивания народа.

7. В наказаниях проявлять непреклонность и строгость, в поощрениях – умеренность и осторожность.

8. При необходимости быть неразборчивым в средствах.

В трактате приводятся довольно обстоятельная аргументация и многочисленные иллюстрации указанных принципов. Вот как, например, поясняется принцип о скрытности руководителя: «Если правитель скроет, что он любит и что ненавидит, он сумеет узреть истинную природу подчиненных… Смотри – но сам будь невидим; слушай – но так, чтобы тебя не слышали; знай – но так, чтобы о тебе не знали». А так выглядят разъяснения принципа о поощрениях и наказаниях: «При управлении Поднебесной обязательно следует основываться на чувствах людей. Последние сводятся к любви и отвращению, что позволяет применять награды и наказания. Если награды и наказания действенны, то можно установить запрещения, и тогда будет обеспечено правильное правление… Народ любит выгоду и жалованье и испытывает отвращение к казням и наказаниям. Правитель использует то, что желают или не желают люди, для управления силами народа. И никогда не следует утрачивать этого». А как должны сочетаться награды и наказания в управлении? Хань Фэй-цзы отвечает: «Когда наказаний больше, (чем наград), народ спокоен; если награды обильны, рождается коварство. Поэтому главное в управлении состоит в том, чтобы применять больше наказаний, (чем наград). Обилие наград – основание смуты».

Набор принципов у Хань Фэй-цзы достаточно широк и, как видим, весьма далек от этических положений гуманного конфуцианского управления. Его основной тезис: «Для достижения цели все средства хороши». Однако и закон, и искусство управления не могут обходиться без поддержки власти. «Тигр и пантера побеждают человека и властвуют над всеми зверями благодаря своим когтям и зубам. Если тигр и пантера лишатся когтей и зубов, человек наверняка справится с ними. Сила власти (положения) – когти и зубы правителя. Утратив их, правитель становится похожим на (беззубых) тигра и пантеру».

Таким образом, по Хань Фэй-цзы, власть (положение) – принципиально важный атрибут управления, от нее не только зависит спокойствие государства, но с ней неразрывно связаны также замыслы объединения страны, установления господства над всем Китаем. При наличии могущественной власти даже человек средних способностей может управлять Поднебесной, а при отсутствии ее даже великий мудрец, даже самая выдающаяся личность не сможет управлять и поселком. Умелое использование власти обеспечивает спокойствие, богатство, почет и уважение, возможность поступать во всем по собственному усмотрению; при неумелом ее использовании правитель будет обременен нуждой и заботами, ему будет трудно избежать грабежей и убийства. «Все мудрые правители при управлении страной используют свое положение… Народ бесспорно подчиняется силе… Даже способный, не занимая положения, не может справиться с негодным».

Только сила власти, по мнению Хань Фэй-цзы, делает человека покорным. Орудием власти являются чиновники. Их нужно должным образом поддерживать, или, по выражению Хань Фэй-цзы, «подкармливать», для того, чтобы они оставались верными защитниками стоящей за ними силы. Одновременно чиновников следует лишать какой-либо самостоятельности.

По поводу интерпретации категории «власть» Хань Фэй-цзы резко критиковал конфуцианский принцип гуманного управления, согласно которому главная цель власти – воспитание в человеке чувства долга, чести, справедливости. Хань Фэй-цзы, например, говорил, что если в государственных учреждениях главным становится добродетель, то армия будет слабой, а земля зарастет травой. Управление государством должно быть нацелено на то, чтобы в стране не было никакой свободы размышления, лишь слепое повиновение закону и стоящей за ним власти. «В царстве мудрого правителя нет книг ученых; обучают закону; не ведутся разговоры о прежних (мудрых) правителях; учителями же считают чиновников». Деятельность представителей науки и искусства вредна, необходимо «пресечь их действия, уничтожить их сборища, рассеять их сообщества».

В управлении страной, говорил Хань Фэй-цзы, нужны лишь самые крайние и жестокие меры. Власть держится только на силе и принуждении. Никакие моральные соображения не следует учитывать, так как они могут вызвать опасные последствия. Самое главное, повторяет Хань Фэй-цзы, заключается в умении управлять государством на основе власти, используя закон и искусство управления.

Хань Фэй-цзы об управлении персоналом. Хань Фэй-цзы, наблюдая слабость административной власти в родном царстве Хань, особенности использования людей на государственной службе, выступал с критикой существующего положения. Он говорил: «В царстве Хань люди, которых содержат, не являются подходящими для государственной службы, однако и используемые на службе люди в свою очередь не стоят того, чтобы их содержали». Таким образом, Хань Фэй-цзы требовал не допускать на государственную службу в Хань неспособных людей аристократии («которых содержат»); напротив, говорил он, следует шире привлекать мудрых и способных людей из народа, надо сделать так, чтобы наиболее мудрые смогли заниматься управлением.

Исходя из этого, Хань Фэй-цзы представил ханьскому правителю (вану) следующие предложения:

1) избавиться от бездарных людей;

2) осуществить реформы административной службы;

3) усилить наказания.

Но его предложения были отвергнуты ханьским ваном.

Хань Фэй-цзы так говорит об использовании людей на службе при государственном управлении, основанном на законах: «Внутри страны действовать, невзирая на родственные связи, а вне страны действовать, не боясь врагов; поддерживать всех тех, которые соблюдают законы, и наказывать всех тех, которые нарушают законы». В то же время, какого бы низкого сословия ни был человек – занимается ли он горным, лесным, водным промыслом, является ли он смотрителем тюрьмы или поваром, пастухом и т. п., – нужно только, чтобы у него были деловые качества и способности, и тогда мы должны выдвигать его на должности в системе органов государственного управления. Иными словами, Хань Фэй-цзы являлся сторонником назначения чиновников на государственные должности в зависимости от их способностей и деловых качеств без учета социального происхождения и положения в обществе. «Путь разумного правителя, – пишет Хань Фэй-цзы, – состоит в том, чтобы брать людей в зависимости от их способностей, исполнять свои обязанности, считать добродетельными, сообразуясь со службой, награждать за дела».

В трактате много места уделено взаимоотношениям между правителем и чиновниками. Хань Фэй-цзы интерпретировал эти отношения с двух точек зрения. Во-первых, служащий рассматривается и ценится не как личность, а лишь как орудие, как безропотный исполнитель команды правителя. Во-вторых, это взаимоотношения между покупателем и продавцом. Первая точка зрения является старой, традиционной точкой зрения эпохи рабовладельческого строя. Любимое высказывание Хань Фэй-цзы: «Мудрый правитель вскармливает (как скот) своих чиновников». Наиболее откровенно он высказывается, когда сравнивает управление чиновниками с «выкармливанием» (приручением) ворона. «О том, как мудрый правитель управляет чиновниками, говорится в рассказе о выкармливании ворона… Чтобы ворон стал послушным, ему необходимо подрезать крылья, и он будет довольствоваться лишь той пищей, которую дает ему человек. Так разве он не станет ручным? Мудрый правитель так же поступает и с чиновниками; он делает так, что чиновники, вынужденные получать содержание от правителя, не могут не преклоняться перед ним… Так разве они не станут покорными?»

Совершенно новой и крайне радикальной является вторая его точка зрения, в соответствии с которой взаимоотношения между правителем и чиновниками он рассматривает как отношения между покупателем и продавцом. Хань Фэй-цзы пишет: «Чиновники продают правителю свои силы и жизнь, правитель покупает все это за титулы и жалованье. Между правителем и чиновниками нет чувств, связывающих отца и сына; их отношения построены на расчете». Взгляд на отношения между правителем и чиновниками как на отношения между покупателем и продавцом, построенные на расчете, является фактически новым взглядом, характерным для иной исторической эпохи. Во времена Хань Фэй-цзы такие отношения в обществе уже складывались, о чем много говорится в его сочинениях.

Большую роль в руководстве чиновниками, как и в управлении всем народом, Хань Фэй-цзы отводит системе наград и наказаний. «Чиновники боятся наказаний, – пишет он, – и считают полезными награды. Поэтому если правитель сам применяет свои наказания и награды, то чиновники боятся его авторитета и подчиняют себя его интересам». Хань Фэй-цзы, говоря о наградах и наказаниях как о методах управления персоналом, касается и требований, предъявляемых к управленческим кадрам: «Чиновники излагают свои мысли, а правитель в соответствии с этим поручает им дела и требует исполнения. Те, у кого исполнение соответствует порученному делу, а дело – словам, награждаются. Те, у кого исполнение не соответствует порученному делу, а дело – словам, наказываются: у мудрого правителя чиновники не могут говорить не соответствующих делу слов».

Большое значение ученый придавал умению чиновников составить обстоятельный доклад, отчет о ходе дела. Так, например, он пишет: «Чиновники, которые говорят мало, а делают много, также наказываются; в этом случае наказывают не за то, что сделано много, а за то, что вред от несоответствия слов делу значительно больше, чем сделанное дело. Поэтому мудрый правитель управляет чиновниками так, что они не могут иметь заслуг в результате превышения своих обязанностей, не могут говорить слов, не соответствующих делам. За превышение обязанностей казнят, за несоответствие слов делам наказывают».

Хань Фэй считал недопустимым возлагать на служащих в системе государственного управления несколько обязанностей, а также чтобы служащие вмешивались в дела друг друга. «Когда они (чиновники) не несут одновременно двух обязанностей в отношении государя, внутри (государства) нет скрытого ропота, и государь направляет так ясно, что они не вмешиваются в дела друг друга, почему и не бывает жалоб. Если не заставлять служащих совмещать должности, их способности увеличатся; если поставить людей так, чтобы они не имели одинаковых заслуг, то не будет споров».

Анализируя сказанное, можно сделать вывод, что Хань Фэй-цзы затронул наиболее важные вопросы в развитии системы управления, его трактат по праву можно считать одной из первой попыток системного изложения проблем управления и направлений их решения. Эти проблемы ставили и решали также китайские мыслители последующих периодов. Хан Фэй-цзы задал настолько высокий системный уровень проблем, что следующие поколения ученых старались следовать его примеру и затрагивали их большую часть в своих сочинениях. Одновременно с уже устоявшимися категориями управления – кадры управления, принципы управления – в трактатах все чаще стали появляться термины из современного научного понятийного аппарата – система управления, методы управления, функции управления и многие другие.

В подтверждение приведем краткий отрывок из известного древнекитайского трактата «Спор о соли и железе» (81 г. до н. э.), в котором спор ведется между представителями правительства во главе с легистом Сан-Хун-яном и «учеными мужами» (конфуцианцами), бывшими в оппозиции к экономической политике правительства. «Наш светлейший министр воспринял в настоящее время методы управления Тай Гуна и Гуань Чжуна. Он учредил единый контроль над солью и железом, пустил в обращение доходы от гор и рек, так что производство благ стало увеличиваться. В результате правительство располагает обширнейшим фондом для потребления, а народ не испытывает бедствий или нужды». И основные (сельское хозяйство), и второстепенные отрасли (промышленность, и торговля) «получают покровительство, и высшие, и низшие (классы) вполне удовлетворены. Все это достигнуто благодаря точному учету и регулированию, а не только благодаря обработке полей, возделыванию шелковичных деревьев, сельскому промыслу» [35. Т. 2. С. 252].

2.4. Взгляды на управление государственным хозяйством в Древней Индии

Об экономической жизни, общественных отношениях, идеологии и культуре Древней Индии 2-й половины 1-го тыс. до н. э. мы знаем значительно больше, чем о предыдущем периоде, так как источники в это время стали чаще датироваться, хотя археологические сведения еще скудные. К этому периоду относятся первые попытки классификации норм обычного права, дающие ценнейший материал для ИУМ. Одним из таких сборников является «Манавадхармашастра», которая обычно переводится как «Законы Ману». Появляются также трактаты по различным вопросам управления. Самым известным из них является «Артха-шастра, или наука о политике». Этот трактат составлялся примерно в IV в. до н. э. – II–III вв. н. э.

Уже ко времени образования империи Маурьев (IV–II вв. до н. э.) произошли серьезные сдвиги в развитии производительных сил в Индии. Применение железа для изготовления орудий труда становилось в Индии явлением совершенно обычным, и железо окончательно вытеснило другие металлы. Сельское хозяйство достигло высокого уровня, причем земледелие значительно преобладало, а скотоводство имело второстепенное значение.

Хозяйственная жизнь Индии все более развивалась. Области, прилегающие к долинам рек, превратились в цветущие землевладельческие районы. Благодаря искусственному орошению были расширены пахотные земли. Специалисты-агрономы тщательно учитывали параметры погоды и количество осадков, необходимых для той или иной культуры. Наиболее выгодным растением считался рис. Возделывали также ячмень, пшеницу, горох, сахарный тростник и даже лекарственные растения. Развитие огородничества и плодоводства было связано с совершенствованием земледельческой техники. В литературных произведениях упоминаются овощи, цветники и фруктовые сады. В хозяйственных трактатах говорится о подготовке семян и приготовлении удобрений. По-прежнему сохраняются древние сельские общины, члены которых связаны круговой порукой. Постройка дорог, плотин и каналов и выполнение многих повинностей были тяжкой обязанностью общинников. Особые «надзиратели за земледелием» должны были наблюдать за посевами. В пользу государства взимались подати и налоги, главным образом натурой (в частности, зерном, которое затем хранилось в больших царских амбарах). Землю можно было продавать, дарить, сдавать в аренду. Арендная плата взималась обычно в виде определенной доли урожая.

Бедняки в общинах все чаще теряли свои земельные наделы и становились арендаторами, отдавая иногда владельцу земли половину урожая. Цари вознаграждали землями богачей из высших каст. В одном из источников («Суттанипата»), например, рассказывается о богатом брахмане Каси Бхарадвадже, который владел большим поместьем. Ему принадлежали большие стада и 500 плугов, при помощи которых его рабы обрабатывали его земли.

В Индии был культивирован дикий хлопок, он служил для изготовления тканей. В «Артхашастре» упоминаются хлопок, хлопчатобумажные ткани и те районы, где они изготовлялись. Наряду с хлопководством распространяется шелководство. Шелк, шелковые ткани и шелководство упоминаются в грамматике Баники и в трактате «Артхашастра». Шелководство и изготовление шелковых тканей распространяются главным образом в Восточной Индии, наряду с местным шелком упоминается и привозной китайский шелк.

Ремесла все больше отделяются от сельского хозяйства. Свободные ремесленники объединяются в особые группы, напоминающие позднейшие гильдии или цехи. Эти гильдии (срени) управлялись советами и начальниками, которые регламентировали цены и качество изделий.

В джатаках[5] упоминается 18 различных ремесленных гильдий. Эти гильдии способствовали развитию ремесел в определенных районах и передаче ремесленных навыков по наследству. Особое распространение получили ткацкое дело, основанное на применении шерсти, льна, хлопка и шелка, металлургия и деревообделочное мастерство.

В «Артхашастре» говорится о различных металлических сплавах и об обработке разных руд. Большое значение получило изготовление железа, из которого делали орудия и оружие, В связи с развитием ремесленных производств появляется специализация отдельных видов ремесла, например, изготовление луков и стрел. Ремесленники селятся в городах и пригородах. Города превращаются в крупные хозяйственные торгово-ремесленные центры.

В «Артхашастре» упоминаются центры ткацкого хлопчатобумажного производства: Ванта, Ватса, Матхура, Апаранга, Кадинг и Каси. В городах появляются особые улицы и кварталы ремесленников, например, в Бенаресе была улица резчиков по слоновой кости. Углубляется классовое расслоение. Богачи и аристократы тоже жили в особых кварталах, в роскошных домах, построенных из камня и кирпича, в то время как бедняки ютились в маленьких деревянных домах.

Среди городов выделяются наиболее крупные – Баранаси (Бенарес), Шраваста (Саваттхи), Разжагрха (Раджгир), Патталинпутра (Патта). Торговые пути, проходившие по рекам и караванным дорогам, соединяли отдельные города и государства. Развитие внутренней и внешней торговли привело к появлению слоя купцов и к дальнейшему углублению социальных противоречий. Начали устанавливаться торговые связи и с соседними странами, например, с Китаем и Бактрией. Появились и первые медные монеты (кахапана), которые, однако, не имеют определенного чекана и подписей. Позднее их сменяют золотые монеты.

Все больше углубляются противоречия между богачами и бедняками, Число рабов увеличивается. Развивается работорговля, большие богатства сосредоточиваются в руках богачей (сеттхи), особенно ростовщиков. В рабство обращались военнопленные, несостоятельные должники и преступники. Часто бедняки продавали в рабство своих детей или самих себя, чтобы спастись от голодной смерти, однако классовый закон, охраняя интересы рабовладельцев, гласил, что для «ариев не должно быть рабства». Усложнение в социальных отношениях приводит к изменениям кастовой системы. Некоторые представители высших каст разорялись и оказывались в рядах трудовых масс, В литературе упоминаются брахманы, которые принуждены добывать себе кусок хлеба земледельческим или ремесленным трудом.

Характерной чертой исторического развития Индии и государственного устройства является рабство, возникшее в недрах первобытнообщинного строя, которое не могло развиться до античных форм. Фактическим тормозом была сельская община как форма экономической и социальной организации свободного населения. Необходимость коллективных усилий организованных масс людей при строительстве дамб и других ирригационных сооружений была одной из причин сохранения общины.

Другой основой общины, помимо коллективного владения, было непосредственное соединение земледелия с ремеслом, превращение общины в целое, Государственные организации почти не вмешивались в дела общины, у нее была своя сельская администрация. Государственные повинности для общины в целом также тормозили распад общины. В свою очередь, прочность общины мешала широкому развитию рабовладельческих отношений, хотя у общины были свои рабы для выполнения тяжелых, грязных работ. Некоторые ремесленники тоже являлись рабами. Тормозом распада общины и развития частной собственности была государственная собственность на землю. Эта форма позволяла рабовладельческой знати с помощью государственного аппарата не только эксплуатировать, но и посредством налога грабить свободное население.

Особую роль в развитии Индии сыграли географические факторы – например, суровые климатические условия, когда нередко происходили засухи или, наоборот, наводнения. Для борьбы с этими стихийными бедствиями нужны были усилия в государственном масштабе. Недостаток воды, малочисленность рек и других естественных водоемов, длительные периоды отсутствия дождей – все это выдвинуло создание системы искусственного орошения на первый план. Осуществление таких работ было непосильным для отдельных крестьянских хозяйств и даже крупных деревенских общин. Правительство было вынуждено взять в свои руки это дело, чтобы обеспечить нормальное функционирование экономической жизни. Это обусловило отсутствие у феодалов и крестьян частной собственности на землю, и в этом историческая особенность экономического развития Древней Индии.

Таким образом, в Индии существовал феодальный строй с особенностями, присущими ряду государств Востока. В частности, царь являлся юридическим собственником земли, но практически ею распоряжалась община. Государственный строй характеризовался восточной деспотией, культом царя, очень часто возникали дворцовые интриги. При царе существовал совет – паришад – из представителей знати семей рабовладельческой аристократии. Паришад имел лишь совещательные функции. Царские чиновники управляли городами, провинциями и селами. Были оформлены сборники законов – наставлений и вед. При управлении страной царь опирался на огромный бюрократический аппарат, институт надзирателей, армию, которых необходимо было содержать за счет налогов и податей. Существовали военное и судебное ведомства, огромная постоянная армия, помогающая соблюдать законы данного строя.

Важнейшим руководством для управления государством в ту пору и последующие эпохи служили трактаты «Законы Ману» и «Артхашастра». Трактат «Законы Ману» создавался в течение 400 лет (II в. до н. э. – II в. н. э.) и просуществовал почти два тысячелетия как действующий свод дхарм (законов, религии, правил, регламентов, обычаев или наставлений) для всех индийцев по широкому кругу вопросов. Наряду с общими повествованиями о происхождении мира и общества, об источниках дхарм и изучении вед, дхарм для представителей различных сословий древнекитайского общества, трактат содержит дхарму для царей. Здесь изложены основы политики, управления государством в военное и мирное время, цели царской власти, указаны качества, которыми должен обладать правитель, распорядок его дня.

В трактате приводятся интересные мысли о системе управления персоналом. Вообще говоря, в работах мыслителей Древней Индии наиболее многочисленны те разделы и главы, где речь идет об администрации, чиновниках государственной службы, управленческих работниках. В них рассматриваются по существу все кадровые проблемы в комплексе, т. е. излагаются вопросы оценки потребности в кадрах управления, формулируются требования к управленческим кадрам, принципы подбора и расстановки кадров, цели, задачи и методы их подготовки к деятельности в системе управления, приводятся различные системы вознаграждения, характеристики разных стилей управления, вопросы делегирования полномочий.

Приведем несколько цитат из трактата «Законы Ману». «Надо назначить семь или восемь сановников, наследственных, знатоков шастр[6], храбрых, опытных в военном деле, родовитых, испытанных. Даже дело, которое легко исполнимо, с трудом исполнимо одним; тем более (сложно управлять), особенно без помощников, весьма процветающим царством.

Вместе с ними следует постоянно обдумывать обычные (дела), мир, войну, стхана[7], взимание налогов, охрану (страны) и обеспечение приобретенного.

Узнав мнение каждого из них – в отдельности или совместно, следует самому выбрать при исполнении дел полезное для себя…

Надо назначить также других служащих – честных, умных, собирающих богатства надлежащим образом и хорошо испытанных. Сколько человек нужно для надлежащего исполнения дел, столько способных, предусмотрительных и неумолимых и надо назначить. Из них следует назначить храбрых, способных, родовитых, честных в делах в рудники и мастерские[8], робких – во внутренние покои дворца.

Следует назначить старосту для (каждой) деревни, управителя 10 деревень, управителя 20 и 100, а также управителя 1000. В каждом городе надо назначить одного, думающего обо все делах, высокого по положению, грозного на вид, подобного планете среди звезд».

Структура и краткое содержание «Артхашастры». Название «Артхашастры» переведено как «Наука политики», хотя в этимологическом смысле «Артхашастра» означает «Наука о выгоде» или «Руководство для достижения полезного», что и требует особого внимания к этому трактату специалистов по ИУМ. Произведение, приписываемое Каутилье, называется именно «Артхашастра», а не «Нинишастра» – «Наука политики» (в буквальном смысле). Известно, что Каутилья из всех критериев успешного управления отдавал предпочтение именно материальной выгоде, или пользе («артха»), считая ее главной, ведущей целью любого управления, поэтому он и дал своему трактату название «Артхашастра».

Вообще говоря, «Артхашастра» – это общий термин, которым индийцы называли сочинения, посвященные различным вопросам государственного управления (политическим, юридическим, административно-хозяйственным).

Жизнь Каутильи, или Чанакьи, как некоторые источники именовали наставника и главного министра царя Чандрагупты (317–293 до н. э.), породила множество легенд. Уже в раннем Средневековье бытовали целые циклы сказаний о нем, причем не только индуистские, но и буддийские варианты. У античных авторов, сохранивших немало сведений о Чандрагупте, прямых упоминаний о Чанакье нет. Примечательно, однако, что некоторые эпизоды из его «жизнеописания» отражены в их сочинениях, но главным действующим лицом выступает Чандрагупта (по-видимому, два образа в поздних работах слились воедино).

Каутилья (Чанакья) – это не только большой ученый, но и человек, который сыграл определенную роль в создании, развитии и сохранении империи. Чанакью называют индийским Макиавелли, и это сравнение до некоторой степени оправданно. Однако он был во всех отношениях значительно более крупной фигурой, превосходя Макиавелли прежде всего практическими делами и широтой научных интересов. Он не был просто приверженцем царя, смиренным советником всемогущего правителя. Образ его описан в старой индийской пьесе древнеиндийского драматурга Вишакхадатты «Перстень Ракшасы» («Мудраракшаса»). Во всех этих сказаниях Каутилья предстает умным и хитрым политиком, обладающим чертами блестящего государственного деятеля. Его рисуют как смелого интригана, гордого и мстительного, который никогда не прощал обид и не забывал о своей цели.

По преданию, Каутилья родился в конце IV в. до н. э. в г. Таксила (Таккхасила) – столице провинции державы Маурьев в семье известного брахманского рода. Появлению его на свет предшествовало знамение, предрекавшее ему необычную судьбу – стать царем или ближайшим советником правителя. В юношеском возрасте Каутилья легко постиг секреты всех наук и направился в столицу империи – Паталипутру, ко двору могущественного, но ненавидимого народом за алчность царя Нанды. Ученый брахман явно превосходил правителя в знании шастр и «священных законов» и этим навлек на себя его неудовольствие. Царь, чье самолюбие было сильно задето, даже изгнал его из собрания. Каутилья поклялся отомстить Нанде и свергнуть его с престола. Он долго скитался по стране, вынашивая планы борьбы с царем. Он мечтал собрать сильную армию, поэтому занялся алхимией, дабы узнать секрет получения золота и разбогатеть, чтобы нанять и вооружить отряды солдат. Тогда-то он встретился с юным Чандрагуптой – выходцем из влиятельного кшатрийского клана Маурьев, в котором сумел разглядеть достойного претендента на престол. Несколько лет Чанакья и Чандрагупта провели вместе в Таксиле. Здесь под руководством своего наставника будущий правитель обучался различным наукам, в том числе военному делу и искусству управления.

Согласно легендам, первая предпринятая Каутильей попытка свергнуть Нанду закончилась неудачей: он направил войско внутрь страны, оставил фланги незащищенными и тем самым дал возможность противнику окружить армию. Однако честолюбивый брахман не пал духом и начал готовиться к новому походу, разработав остроумный стратегический план: постепенно окружить столицу, последовательно тесня врага, ослабить его силы и окончательно разбить врага в завершающей битве. Каутилья заручился помощью другого влиятельного правителя – Парваты, которому в случае победы была обещана половина царства. В процессе осуществления своего замысла будущий министр проявил себя не только искусным, но и коварным политиком: когда объединенная армия нанесла войскам Нанды решительное поражение, Парвата по распоряжению Каутилъи был отравлен. Чандрагупта стал единственным властителем огромной империи.

Учитывая огромную известность Каутильи в индийской традиции и популярность в народе, не следует удивляться, что замечательный трактат древности приписывали именно ему.

«Артхашастра» – большое произведение, состоящее из 15 отделов, или книг. Каждый отдел, в свою очередь, имеет разделы и главы. Всего насчитывается 150 глав, 180 разделов, или 6000 стихов (в число последних включается общее количество фраз трактата).

1-й отдел «Артхашастрьг» начинается вступительной (первой) главой, где дано перечисление отделов и разделов всего трактата и излагаются правила поведения царя. В этом отделе содержатся разделы и главы о классификации наук, об общении с учеными, назначении министров и советников, об испытании их честности, назначении тайных агентов и руководстве ими, о направлении послов, о наблюдении за царскими сыновьями, о царском жилище и самосохранении царя.

2-й отдел, наиболее обширный, говорит об обязанностях многочисленных надзирателей в промышленности, сельском хозяйстве, судоходном и военном делах, а также надзирателей за мерами веса, пошлинами и податями и др. Здесь указаны обязанности хранителя казны, собирателя доходов, военачальника, градоначальника и др. Излагаются положения о заселении страны, распределении земли, ведении счетов, составлении указов, об испытаниях чиновников, о действиях различных государственных агентов.

3-й и 5-й отделы отражают вопросы государственной политики и суда. В них рассматриваются дела, связанные с браком, с разделом наследства, с исполнением договоров и взысканием долгов; дела, касающиеся закладов рабов, прав собственности, насилия, различных видов оскорблений; действия тайных агентов и утонченные средства государственной политики, принципы тайных наказаний, пополнения казны, поведения придворных, укрепления государства, единовластии и др.

4-й и 8-й отделы говорят об устранении препятствий на пути к общественному порядку, о наблюдении за ремесленниками и купцами, о стихийных бедствиях и борьбе с ними, об охране нравов, о различных допросах, пытках, о наблюдениях за всеми ведомствами, способах наказания, о наказаниях за различные проступки, о задержании по подозрению и расследовании случаев внезапной смерти, о различного рода бедствиях (стихийных, внутренних), о беспорядках, подрывающих основы государства и власти царя и нарушающих спокойствие его державы.

6-й отдел посвящен основам государственности, он повествует о совершенствовании основ государства, о мире и труде.

7-й, 9-й, 10-й, 12—14-е отделы посвящены вопросам войны и внешней политики.

11-й отдел излагает образ действий по отношению к союзам и объединениям, а именно действия, вызывающие разногласия в объединениях и применение тайных карательных мер.

15-й отдел посвящен методике трактата и различным научным методам.

«Артхашастра» о научности управления государством. По мнению Каутильи, царь и те высокопоставленные лица, для которых составлялось руководство управления страной, должны были служить в равной мере 3 главным целям, или установкам в жизни человека: законности (или религии), пользе (или богатству) и любви (или наслаждениям). Предпочтение, отдаваемое той или другой цели, неизбежно нарушает их единство, гармонию. В разделе «Победа над чувствами» Каутилья говорит: «Пусть он (царь) отдается любви, не нарушая закона и пользы; пусть он не будет лишен наслаждения или пусть в равной мере отдается трем целям, части которых связаны друг с другом. Ибо одно из трех, чрезмерно чтимое, вредит себе и двум другим».

Однако Каутилья все-таки отдает предпочтение одной из целей – пользе, считая ее главной, ведущей, хотя в некотором смысле и вступает сам с собой в противоречие, нарушая тем самым единство этой тройки. Но Каутилья объясняет свой выбор очень просто: «Каутилья считает, что главное – польза, ибо закон и любовь основаны на пользе». Еще раз подчеркнем: исходя именно из такого предпочтения, автор трактата и дал ему название «Артхашастра».

В частности, Каутилья раскрывает понятие пользы на примере хозяйства: «Учение о земледелии, о скотоводстве, о торговле составляет учение о хозяйстве. Оно приносит пользу доставлением зерна, скота, золота, лесного товара и обязательного труда. При помощи его царь подчиняет себе сторонников и врагов через казну и войско».

По мнению Каутильи, только философия, учение о трех ведах (священных писаниях), учение о хозяйстве, учение государственного управления являются науками. Причем, «корнем своим три науки имеют науку о государственном управлении, которая есть средство для обладания тем, чем не обладаем, для сохранения приобретенного, для увеличения сохраненного, и она распределяет среди достойных приращенное добро». Это означает, что наука государственного управления выражала активное стремление царя к увеличению приобретенных богатств. Вместе с тем эта наука предусматривала распределение приращенного добра среди «достойных». Наука, применяемая с истинным ее пониманием, «приносит людям чувство законности, пользу и наслаждение», а царь, воспитанный в духе этих наук, «заботится о воспитании своих подданных, владеет землей безраздельно, радуясь благу всех существ».

Как видим, уже в те далекие времена в Древней Индии серьезно обсуждался и решался вопрос о научности в государственном управлении и о пользе науки в практической жизни. «С наукой государственного управления связаны все мирские дела, поэтому тот, кто хочет (успеха) в мирских делах, пусть всегда будет с поднятым жезлом (наказание)… Применение жезла, основывающееся на истинном поведении, приносит живым существам благополучие. Истинное поведение бывает добыто работою над собой и природой».

Далее Каутилья высказывает свои мысли о пользе науки. «Наука воспитывает того, чей ум направлен на сущность вещей при помощи желания слушать, воспринимать и познавать. Необходимо постоянное общение правителя с учеными для роста настоящего воспитания, ибо в этом общении корень истинного воспитания… Необходимо правильное распределение в общении и усвоении материала… Недостаточно усвоенное пусть повторно слушается. От слушания ведь появляется понимание, от понимания – приложение к практике, от приложения к практике – полное самосознание. В этом сила науки… Царь, воспитанный науками и заботящийся о воспитании подданных, способствует умножению благосостояния своего и своей страны».

Интересны высказывания о начале разработки важнейших решений: «Всякое начало дела предваряется совещанием. На совещании разбирается то, что еще не стало известным. Необходимо совещаться со старцами, преуспевающими в знании».

Анализ текста трактата показывает, что в Древней Индии были известны принцип плановости и процедура планирования как функция государственного управления. Так в «Артхашастре» приводится система управления, в которой многие вопросы экономической, финансовой и хозяйственной жизни решаются на основе этого принципа и с использованием инструментария планирования. Планировалось очень многое: распределение отраслей производства по областям и провинциям, заселение новых областей, число и состав высших и низших чиновников в государственном аппарате, получение общих доходов и расходов, расходы на содержание государственного аппарата. И наконец, был разработан плановый инструмент для управления персоналом, точнее – первая в мире модель Табели о рангах, основные положения которой будут приведены чуть позже.

Здесь же приведем из Табели о рангах требования к некоторым государственным служащим, подтверждающие плановый подход в управлении делами государственного хозяйства: «Надзиратель за торговлей должен точно знать, в какое время товары следует пускать в обращение, накапливать, закупать и продавать». Или: «Надзиратель за земледелием, сведущий в науке о сельском хозяйстве и в уходе за кустами и деревьями, должен в надлежащее время производить сбор семян всевозможных злаков, цветочных и плодовых растений, овощей, клубней, корнеплодов, льна, хлопка… На подходящей земле, вспаханной несколько раз, он должен производить посевы. Следует собирать урожай своевременно каждый раз».

Выполнение плановых заданий сопровождалось жестким контролем: «В течение дождливого времени, осени и зимы, следует доить корову 2 раза в день, в течение же таяния снегов, весной и летом, доить следует только 1 раз. Тот, кто доит в это время 2 раза, наказывается тем, что ему отрубают большой палец. Тот, кто пропускает время дойки, наказывается тем, что лишается дневной платы за труд, как штраф».

«Артхашастра» об управлении персоналом. В «Артхашастре» приведены подробные характеристики работы кадров управления всех уровней – царя, министров и советников, послов, градоначальников, главного военачальника, главного сборщика податей в сельской местности. Затем указаны требования к армии надзирателей, которые делились в соответствии с функциями управления по отраслям и видам производства. В «Артхашастре» приведены практически все элементы кадровой работы. Причем часто изложение текста идет в форме дискуссии с представителями разных научных школ ради получения окончательного обоснованного решения, автором которого всегда является Каутилья. Вот как, например, Каутилья говорит о подборе и расстановке кадров – в частности, о назначении министров и советников:

«– Пусть царь делает министрами своих соучеников, так как он узнал их честность и пригодность к делу, – говорит Бхарадваджа.

– Пусть он делает министрами тех, кто в опасностях, угрожающих его жизни, поможет ему, потому что так обнаруживается их преданность, – говорит Парашара.

– Нет, – говорит Пишуна, – это преданность, но не проявление ума. Он должен назначить министрами тех, кому поручит дела по счетной части и по доходам и которые их выполнили, как им было указано, или с избытком, ибо на этом выявилась их преданность.

Бахудантипура советует назначать людей, опытных в политике, знающих историю и практику. Он говорит:

– Пусть царь министрами назначает людей благородного происхождения, обладающих умом, честностью, мужеством, преданностью, так как эти достоинства стоят на первом месте.

– Все это вполне подходит, – говорит Каутилья, – так как пригодность человека создается из пригодности к делу вообще и из его специальной пригодности.

После того, как распределили министерские полномочия, место, время и дело, все с указанными свойствами люди должны быть сделаны министрами, но не советниками».

Аналогичная дискуссия приведена по принятию остроумного решения Каутильи о количественном составе царского Совета:

«– Пусть собранием советников царь сделает 12 министров, – говорит школа Манава.

– 16, – говорит школа Брихаспати.

– 12, – говорит школа Ушанаса.

– По потребности, – говорит Каутилья».

В трактате приводятся требования к личным и деловым качествам высших руководителей – министров, главных советников, послов, домашнего жреца. Например: «Местный житель, развитый, легко руководимый, искусный в ремеслах, прозорливый, умный, с хорошей памятью, ловкий, красноречивый, самоуверенный, искусный в ответах, одаренный предприимчивостью и храбростью, выносливый, честный, преданный, доброжелательный, сильный, здоровый, стойкий, но не упрямый и не легкомысленный, с приятным обращением, не ссорящийся – это совершенный министр. Лишенные четверти и половины этих достоинств – это средний и плохой министры».

О требованиях к послам Каутилья говорит: «Кто обладает полнотой качеств министра – тот посол, которому поручено ведение дела. Кто лишен четверти этих качеств – тот имеет ограниченные полномочия; кто лишен их половины – тот только передатчик царского послания».

Особо выделяются требования к наиболее ответственному сотруднику аппарата царя – домашнему жрецу. «Домашним жрецом пусть царь назначает человека высокой нравственности, ученого рода, основательно изучившего веды и шесть вспомогательных наук, божеские предзнаменования, приметы, науку государственного управления, умеющего противостоять бедствиям, происходящим от богов и людей, при помощи заклинаний и соответствующих средств. Пусть следует ему, как учителю ученик, как отцу сын, как слуга господину».

В трактате излагаются интересные процедуры оценки кандидатов на должность министров, осуществляемые с помощью доверенных людей и тайных агентов (рекрутеров). «Их родину и способность к руководству пусть царь выяснит через доверенных людей; их искусство в ремесле и остроту в научном знании – от людей с одной с ними специальности; пусть выяснит красноречие, самоуверенность, искусство в ответах, в разговоре, из общения – честность, доброту, устойчивость в преданности; от сожителей пусть выяснит добродетель, силу, здоровье, стойкость, отсутствие упрямства и легкомыслие; лично – приветливость и неспособность вызывать ссоры; пусть выяснит ум, память, ловкость по приступу к работе; в бедствии пусть выяснит предприимчивость, храбрость, выносливость».

В трактате также излагаются методы подбора и расстановки министров. «Совместно с главным советником и домашним жрецом царь, назначив министров на должности, пусть испытывает их хитростями.

Пусть он после испытаний министров – чистых по хитрости закона поставит на дела судебные и уголовные; чистых по хитрости выгоды пусть ставит на дела сбора поступлений, на должности сборов податей и счетные; чистых по хитрости любви пусть ставит на дела по охране увеселений внутри дворца и вне его; чистых по хитрости страха пусть ставит надела в непосредственной близости царя. Чистых по всем хитростям пусть сделает советниками; нечистых во всем пусть пошлет в рудники, в строевые леса, в леса – заповедники слонов и в мастерские.

Министров, очищенных по отношению к трем разделам (закон, материальная выгода, любовь) и страху, пусть ставит во главе дел, относящихся к их специальности, в соответствии с результатами проверки их честности».

Каутилья советует царю не заниматься всеми процедурами подбора высших сановников, а иметь для этого специально подобранных агентов двух типов: резидентов и нерезидентов – странствующих тайных агентов, снабженных специальной инструкций и обладающих определенными полномочиями в сборе любой необходимой информации и самостоятельностью в выборе процедур проверки честности кандидатов и подданных государя.

Все эти меры способствовали обеспечению максимального соответствия кандидата данному участку работы в государственном аппарате. Для этого, как было показано, тщательно изучалась прошлая деятельность кандидата на должность, формулировались требования к работнику и с помощью специальных методов выявлялись наличие и степень развития у кандидата необходимых качеств. Кроме этого, учитывались уровень его образованности, знаний, источник знаний (приобретенных самостоятельно или в общении с учеными).

Табель о рангах Каутильи. Одно из важнейших достижений Каутильи в области развития всемирной управленческой мысли – это Табель о рангах государственных служащих, приведенная в «Артхашастре». До характеристики этого трактата мы не раз упоминали о кадровой тематике, отраженной в хрестоматийных материалах по истории Древнего Востока. В частности, встречались документы, в которых приводились перечень должностей высших руководителей, требования к служащим, отдельные процедуры подбора и расстановки кадров. Но все это не содержало единой стержневой идеи и чаще всего приводилось только для подчеркивания важности статуса первого человека в стране. Системного и детального описания практически всех элементов управления персоналом, как это было сделано в «Артхашастре», в мировой литературе по общественной мысли не существовало.

Некоторые положения Табели о рангах мы уже рассмотрели. Перейдем к описанию служебных характеристик и обязанностей государственного аппарата, начиная с первого лица страны – царя. По мнению Каутильи, царь должен быть деятельным человеком, ибо «когда царь деятелен, то за ним деятельны все слуги. Если царь бездеятелен, то вслед за ним бездеятельны и его слуги. Поэтому пусть царь проявляет свою деятельность».

Как это ни странно, может быть, звучит, но «царская должность» уже в те древние времена требовала от человека исключительных качеств. Все время правителя и днем, и ночью было расписано – это выполнение различных административных обязанностей, прием официальных и тайных рапортов, совещания с министрами, казначеями и военачальниками. Перерывы для отдыха, сна, приема пищи, увеселений и развлечений в гареме были также жестко ограничены строгим расписанием. Далекий от «погрязания в типично восточной роскоши», молодой монарх «Артхашастры» был самым большим тружеником в своем царстве. Не всякий царь мог выдержать такую нагрузку, тем более что на каждом шагу приходилось принимать самые тщательные меры предосторожности и личной охраны» опасаясь яда или кинжала убийцы.

«Царь, всегда напряженный в работе, пусть велит делать то, что нужно. Корень того, что нужно, – это напряженность в работе, противоположное – корень вреда.

При отсутствии напряженности в работе несомненна гибель как того, что уже достигнуто, так и того, что еще предстоит сделать. Напряженностью в работе достигается ее плод и полнота материальных благ».

Одна из обязанностей царя – постоянный контроль и проверка результатов работы своих ближайших сановников. «К работам должны приставляться все надзиратели, способные и обладающие качествами министров. И он, царь, должен постоянно испытывать их в работах. Ведь должностные люди, как и лошади, изменяются в работе. Поэтому он должен знать о них: и кто делает, и орудие действия, место и время действия, и действие, издержки и выгоду. Если они действуют согласно наставлению, не сговариваются и не враждуют – значит, они могут делать дела; и пусть они не предпринимают дела без ведома господина, кроме мер к отвращению несчастья. И он должен установить наказание за нерадивость в размере двойного однодневного жалованья и расхода.

Тот же из них, кто производит дело, как указано, или с избытком, пусть получит место или награду».

Одной из ответственных должностей в руководстве страны был глава так называемых объединений (департаментов царской администрации). «Главы объединений в 100 или 1000 человек должны производить (среди таких объединений) распределение продовольствия и платы за работу, а также назначения и перемещения. В случае, когда это касается должностей по надзору за имуществом царя и по охране городов и местностей, перемещений не бывает. Главенствующие люди должны быть постоянными. Их должно быть несколько».

Как уже отмечалось, в стране существовал мощный институт надзирателей – по территориям (губернаторов, сборщиков податей) и по отраслям государственного хозяйства: надзиратели за земледелием, за скотом, за гетерами, надзиратели за судоходством, колесницами и сбором пошлин, в промышленности и ремесле (за мастерскими, рудниками, прядильным делом и др.). Рассмотрим некоторые из них.

Прежде всего, «надзиратели царя должны вести дела при содействии счетчиков, писцов, знатоков монеты, держателей чистого дохода и вторых надзирателей.

Вторые надзиратели – это ездоки на слонах, конях и колесницах. Те из них, которые являются учащимися и зарекомендовали себя умелыми и честными, должны следить (как шпионы) за счетчиками и т. д. И он, царь, должен установить многоначальные (разнородные) и непостоянные (сменяемые) должности. Те, кто не расстраивает имущества, а разумно увеличивает его, стремясь доставить приятное царю, пусть остаются постоянно в своей должности».

В трактате приводятся должностные инструкции, наставления и рекомендации различным надзирателям. Например, надзиратель за питейным делом должен организовывать торговлю, но «она может производиться в разных местах или же быть централизованной в соответствии с выгодой при покупке и продаже».

«Надзиратель за прядильным делом должен заботиться о том, чтобы доспехи, одежды и веревки, изготовляемые из нитей, выделывались специалистами этого дела».

Вся работа должна быть поделена на участки – главные и второстепенные, нужно правильно распределить участников производства, дать определенную работу, координировать исполнение работы. Надзиратель должен считаться с имеющимся материалом и инструментом, правильно приспособить само место работы, подобрать помощников. «Надзиратель за прядильным делом должен принимать меры к тому, чтобы нити из шерсти, рогожи, хлопка и льна прялись вдовами, калеками, содержательницами гетер, монахинями, девочками, храмовыми служительницами, прекратившими службу в храмах. Ткацкую работу он может производить при помощи специальных мастеров с учетом размеров работы, времени, оплаты за труд и получаемой выгоды. Он должен иметь близкое соприкосновение с работающими, чтобы следить за ними».

«Надзиратель за прядильным делом оплату за труд должен определять после того, как проверит, является ли нить тонкой, грубой или средней, а также и большее или меньшее количество».

«Узнав количество спряденных нитей, он может вознаграждать (прядильщицу) натираниями из масла и миробалана. В дни фаз Луны следует побуждать прядильщицу к работе путем подарков и оказания почестей. При сокращении количества пряжи уменьшается плата в соответствии с качеством материала. Надзиратель, направляя работы по изготовлению холщевых тканей, шелка, шерстяных и хлопчатобумажных тканей, должен поощрять (работников) подарками в виде венков и благовоний или же иными видами внимания. Также он должен заботиться об изготовлении доспехов из тканей, каковая работа должна производиться работниками и мастерами-специалистами».

Каутилья считал, что на каждом предприятии должна существовать четкая система вознаграждения в виде различных форм поощрения и наказания. «Надзиратель должен был заботиться, чтобы на рассвете в помещении прядильни производилась выдача платы за работу в обмен на изготовленный продукт».

Здесь же описаны меры наказания в виде штрафов, причем штрафы взимались и с надзирателя: «Если он смотрит прядущей женщине в лицо или разговаривает о посторонних делах, то с него взыскивается штраф низшего вида (до 96 пана). Если он выдает плату за работу позднее надлежащего времени, то с него следует средний вид указанного штрафа. То же следует в том случае, если он платит за неисполненную работу».

Но существовали и более жесткие (даже жестокие) меры наказания. «Если (женщина), получив плату за труд, не исполняет работы, то ей надлежит отрезать верхний сустав большого и указательного пальцев. То же наказание следует в тех случаях, когда неправильно расходуется, похищается или портится (материал)». Все это подтверждает примеры экономии, расчета материала и моральных, властных и материальных мотиваций (наказаний и поощрений).

В других отраслях приводятся примеры организации места работы. Например, «надзиратель за пошлинами должен строить таможни у главных ворот (города) с фасадом на восток или на север и ставить перед ними соответствующий знак».

«Надзиратель за рудниками, знающий сам науку о металле и рудах, плавку металлов, окраску самоцветов или при помощи людей, это знающих, обеспеченный соответствующими работниками и снабженный инструментами, должен исследовать рудники, бывшие в разработке, имеющие своими признаками шлак, тиглы, уголь и золу, и не бывшие в разработке руды в земле, горах и в жидкости, (их) особый цвет и тяжесть, острый запах и вкус».

«Хранитель казны должен сделать помещение для казначейства, торговые помещения, склады, помещения для сырья, арсеналы и тюрьмы».

Характеристика элементов системы управления завершается в «Артхашастре» приведением полного перечня должностей и «определением окладов государственных служащих в соответствии с их должностными обязанностями». Согласно основному принципу ранжирования государственных служащих их деятельность должна быть определена «в соответствии с надобностями закрепленных городов и селений, а оплата их должна равняться ¼ доходов. Или же следует привлекать служащих за такое вознаграждение, при котором они были бы способны исполнять свои обязанности. (Государь) должен заботиться о материальном благе и в то же время не допускать нарушение закона в своем попечении о государственном организме». Всего в Табели о рангах было 17 рангов должностей, каждый из которых, в свою очередь, содержал несколько должностей, равнозначимых для государства, судя по равным размерам вознаграждения. В табл. 2.1 приведена Табель о рангах Каутильи, в которой сохранен оригинальный порядок должностей в каждом ранге.

Таблица 2.1. Табель о рангах государственных служащих (согласно «Артхашастре»)

2.5. Разработка проблем управления в античных государствах (Древняя Греция, Древний Рим)

Довольно значительные успехи в развитии управленческой мысли были достигнуты в эллинистический и римский периоды. Общепризнанно, что именно в этих древних цивилизациях были заложены основы экономических, правовых, политических и управленческих воззрений ученых средневекового Востока, а сформулированные ими ключевые положения общественной мысли постоянно комментировались, развивались последующими поколениями и стали своего рода классикой общественной мысли.

Возникновение ран нерабовладельческих государств на греческих островах Эгейского архипелага (Лемнос, Мелос, Сирое) относится к XX–XVII вв. до н. э. Чуть позже начался процесс формирования аналогичных государств ахейцев на материковой части Греции (в населенных центрах Микен, Тиринф, Афины, Пилос и др.), где в XVI–XIII вв. до н. э. значительного прогресса достигли земледелие и ремесла. Ахейцы научились изготовлять орудия и утварь из бронзы, стали разводить крупный рогатый скот и лошадей, перешли от мотыжного земледелия к плужному. Ахейцы вели обширную заморскую торговлю, одновременно используя свои суда для морских разбоев и грабительских походов. В связи с развитием производительных сил стала укрепляться частная собственность, возникало имущественное неравенство, верхушка общества обращалась в богатую воинственную аристократию. Ахейские цари становятся крупными рабовладельцами. Однако бесконечные междоусобные войны довольно скоро привели экономику и культуру ахейских государств к упадку. Так называемая «микенская эпоха Древней Греции» завершилась около 1100 г. до н. э., когда на материковую Грецию с севера вторглись другие крупные греческие племена дорийцев. Микены были разрушены и прекратили свое существование как крупный культурный и политический центр. Другая часть дорян захватила земли Мессении и Лаконии, где после длительной и жестокой борьбы лишь в IX в. до н. э. в долине реки Эврота на базе порабощения коренного населения возникла Спартанское примитивное государство.

Появление в Средней Греции горцев-дорян и их переселение привело к исчезновению власти микенских династов, но при этом долго еще сохранялись родоплеменные отношения, присущие общественной организации дорийских общин. Постепенно в Греции стал распространяться тип независимых общин, объединявшихся вокруг поселений, основанных еще в микенскую эпоху. Их старейшины приобретали статус царей (басилевсов), а из среды общинников стали выделяться знать и демос. К знати относились «лучшие» граждане, составлявшие элиту гражданских общин Греции. Господствующее положение этого общественного слоя определялось не пережитками родоплеменных отношений, а было обусловлено рядом экономических и политических преимуществ, более обширных, чем у других общинников, например, находившимися в их распоряжении земельными наделами (клерами) или поддержкой дружин-гетерий. Крупные объединения мелких землевладельцев и ремесленников составляли демосы, которые были достаточно независимыми. Свободные общинники объединялись не вокруг крупных землевладельцев (из числа знати), а в относительно малочисленные товарищеские филы и фратрии, которые играли важную роль в обороне малочисленных гражданских общин. Был еще один компонент социальной структуры греческого архаического общества того периода – зависимое население, в которое входили рабы и прикрепленные к клерам зависимые земледельцы. Положение этой прослойки общества было различным в разных полисах VIII–VI вв. до н. э.

Дальнейшее развитие производительных сил в греческих государствах, происходившее в VIII–VI вв. до н. э., привело к отделению ремесла от земледелия, способствовало расширению и росту городов и развитию форм социально-политической организации древнегреческого общества. Власть царей-басилевсов, которые, по сути, всегда были «первыми среди равных», постепенно почти везде устраняется, и руководство общественной и политической жизнью в городах Греции переходит к знати. Рост населения в Греции VIII в. до н. э. остро обозначил проблему земельной собственности. Именно в это время стали складываться первоначальные системы наделов (клеров), В городах сосредотачивались обезземельные крестьяне. Нехватка земли обусловила начало Великой колонизации, которая, в свою очередь, дала очередной толчок развитию ремесла и торговли.

В этот же период в Древней Греции происходит качественное развитие полисов. Если первые древнегреческие полисы (XII в. до н. э.) возникли из крепостей династов, географически расположенных в наиболее удобном в стратегическом и хозяйственном отношении местах, то нынешние полисы стали возникать как особая форма социально-экономической и политической организации общества. Античный полис VIII–VI вв. до н. э. возник в ходе борьбы мелких свободных производителей с родовой знатью. В результате этой борьбы было отменено долговое рабство для членов данной общины, которое стало отныне уделом иноплеменников. Полис представлял собой объединение частных собственников, направленное против рабов и других категорий зависимого населения, неполноправных жителей и чужеземцев (метеков в Афинах, периэков в Спарте, вольноотпущенников в Риме и т. п.). Принадлежность к полису предоставляла право на землю и рабов.

Роды (геносы) хотя и сохранялись в архаической Аттике, но представляли собой независимые культовые объединения, первичными же ячейками родовой общины были филы и фратрии. Эти «малые общества» не имели никакого отношения к родовой организации, складывались на основе территориального принципа и были важнейшим фактором социализации, структурообразующими элементами архаического полиса. В целом существование множества малых городов-государств предопределялось жизненным укладом и общественной организацией внутри самого полиса.

С упразднением царской власти в полисах стала складываться система магистратур. Государственные должности находились в распоряжении знати. Власть должностных лиц была достаточно ограниченной (прежде всего представительскими и культовыми функциями). Важным элементом в управлении полисами было народное собрание, которое было предназначено для обеспечения политических прав всех свободных граждан. В целях стабилизации развития форм полисного строя и гарантии контроля над ним со стороны знати создаются своды законов, в равной степени обязательные для всех слоев населения.

Эти законы и были основой модели полицейского управления, о которой упоминалось в I главе учебника. Древняя Греция представляла собой множество полисов-городов, объединенных торгово-экономическими отношениями, широкими культурными связями. Однако, несмотря на универсальность законов, а также универсальные политические, культурные и религиозные связи, единый «идеальный» по типу и форме управления, стабильный греческий полис не стал исторической реальностью. Жизнь полисов формировалась в зависимости от взаимодействия множества внешних и внутренних факторов, прежде всего политических. В то же время при всем многообразии сходства и различий древнегреческих городов-полисов полярно «классическими» моделями социального уклада, государственного строя, политической и правовой культуры, формой и организацией управления были Спарта и Афины. В ту пору вся внешняя политика в Греции определялась соперничеством Спарты и Афин, стремившихся выйти за рамки изначальной полисной организации. В Спарте утвердилась военная демократия, в Афинах – гражданская. Различия между ними оказались настолько существенными, что соперничество вылилось в междоусобную Пелопоннесскую войну (431–434 до н. э.), которая вначале закончилась полным поражением Афин, после чего начался период гегемонии Спарты в Греции. Однако последующее участие Спарты в бесконечных войнах (успешных и неудачных) вместе с социальной стагнацией (в том числе с резким падением рождаемости в Спарте) привели к обескровливанию спартанской армии и к падению Спарты, в результате чего она стала легкой добычей союза демократически организованных греческих полисов. Таким образом, начавшись как междоусобная, Пелопоннесская война завершилась самоистреблением эллинского народа. Спор за гегемонию между Спартой и Афинами закончился невосполнимыми потерями для всех его участников и в итоге привел к господству македонской монархии Филиппа и Александра.

Тем не менее античный полис стал основной предпосылкой развития своеобразной античной культуры. Именно сущность античного полиса объясняет многие особенности античной культуры, надолго предопределившей своеобразие развития всемирной научно-технической и общественной мысли. Здесь уместно привести слова крупнейшего немецкого ученого-физика В. Гейзенберга, который писал: «Занятия античностью формируют в человеке такую шкалу ценностей, в которой духовные ценности ставятся выше материальных… Связь практической деятельности с постановкой принципиальных проблем – основное, что отличало греческую культуру, а когда Запад вступил в эпоху Ренессанса, эта связь оказалась в центре нашей исторической жизни и создала современное естествознание и технику» [42. С. 35].

По сравнению с древневосточной античная культура носит более рациональный и демократический характер. Эту культуру создавали свободные граждане полиса. Греки освоили и развили изобретенное финикийцами фонетическое письмо, что значительно облегчило широкое распространение грамотности среди граждан. Свободное, публичное обсуждение выдвигаемых идей, проектов предопределило светско-рациональный, доказательный характер политической, правовой, социальной и экономической литературы. В этом обществе всесторонний характер развития личности граждан становится одной из важнейших целей общественного производства, а личность выступает как главная форма богатства.

Источниками античной управленческой мысли периода ее расцвета являются законы города-государства – легендарного мифического Ликурга, Дракона, Солона, Клисфена, Перикла, а также публичные выступления и трактаты философов, историков, знаменитых граждан. Лишь позднее появляются произведения, в которых большое и важное место занимают и управленческие вопросы: «Домострой» и «О доходах» Ксенофонта, «Государство» и «Законы» Платона, «Политика», «Афинская Полития», «Никомахова этика» Аристотеля и др.

Объектом законов, регулирующих управление хозяйством полисов, была Спарта, которая к VI в. до н. э. стала самым сильным и значительным государством греческого мира. Социально-экономическая, политическая и правовая система Спарты позволила сформировать строго организованную военную демократию и обеспечивала максимум военной сплоченности спартиатов. Их уравнительное социальное положение, отсутствие частной собственности, экономически обособленная семья способствовали подчинению власти и обычаям. Сами спартанцы не занимались ни хозяйственной деятельностью, ни ремеслами, ни промыслами. Принадлежавшие им (только на правах пользования) равные земельные наделы (клеры) обрабатывали илоты – завоеванные и порабощенные ими жители Лаконии и Мессении, имевшие в то же время свои семьи и свое хозяйство. Илоты же поставляли продовольствие и все необходимое на долю спартиата-землевладельца, его жены и детей.

Основы государственного строя и управления Спарты были заложены в VII в. до н. э. Ликургом, разработавшим соответствующие Законы управления. Первоначально устройство Спарты было таким же, как и в других полисах архаической Греции, но в силу необходимости держать в повиновении превосходящую массу илотов, город был превращен в военный лагерь, находившийся в постоянной боевой готовности, с особым укладом жизни и управления хозяйством. Только военная служба, подготовка к военным действиям и участие в государственном управлении считались достойными для спартанца занятиями. По законам Ликурга в целях поддержания общей боеспособности народа было учреждено особое состояние «равенства» экономически обеспеченных граждан, обязанных поголовно служить в спартанском войске, устанавливался единый порядок военной организации с обязательной принадлежностью каждого спартанца к некоторой фидитии – военному подразделению из 15 человек, объединенных в своего рода товарищества и живущих в одной лагерной палатке. Равенство так называемых спартанцев – гомеев («равных») поддерживалось совместными трапезами, на расходы по организации которых каждый спартанец должен был производить ежемесячный взнос натурой и деньгами.

Ликургу приписывается также издание законов против роскоши. В Спарте запрещалось накапливать серебро и золото. Деньги изготавливались из железа и были настолько тяжелыми, что их приходилось возить на повозке. Крыши домов спартанцев должны были изготовляться только топором, а двери – пилой, т. е. без использования какого-либо отделочного инструмента. Были сильно ограничены связи Спарты с другими полисами. Так, чужестранцам было запрещено пребывание в городе, а спартанцам – выезжать за границу полиса. Под видом борьбы с проникновением роскоши пресекались торговые связи, что тормозило экономическое развитие Спарты.

Законы Ликурга позволяли спартанским властям без всяких ограничений вмешиваться не только в общественную, но в личную и семейную жизнь. Власти «заботились» о браке, о воспитании юношества и требовали от граждан в этом отношении безусловного подчинения их воли интересам всего класса. Брак, который был дозволен мужчинам, достигшим 30-летнего возраста, преследовал цель доставления государству крепких, здоровых детей, могущих стать надежной опорой Спарты. Сообразно с этим были выработаны особые наказания как за безбрачие, так и за вступление в слишком поздний или неравный брак. При рождении мальчика особые старейшины производили над новорожденным экспертизу и решали, выйдет ли из него хороший воин, жестоко расправляясь со слабыми детьми. В 7-летнем возрасте государство отбирало ребенка у родителей и передавало их в специальные детские лагеря (агеллы) под надзор государственных педагогов. Все внимание при обучении и воспитании в лагерях было сосредоточено на физическом развитии детей. Обучение чтению и письму сводилось до минимума. Считалось, что умственное образование можно получить и без особого преподавания, ибо оно приобретается практически, в жизни. С этой целью мальчики присутствовали на общественных обедах и на сходках, где слушали рассуждения взрослых об общественных делах и рассказы о славных подвигах. В то же время старики, наблюдая за обучением и играми детей, провоцировали драки и изучали, какие задатки храбрости, мужества и хитрости заключались в каждом отдельном подопечном. Достигнув 20-летнего возраста, спартанец приступал к регулярной воинской службе, которая продолжалась до 60-летнего возраста.

Тем же интересам государства отвечала постановка воспитания девушек, направленная на гармоническое развитие их физических сил, чтобы могли стать матерями здорового потомства.

Во главе Спарты стояли два наследственных царя, которые пользовались громадным почетом и именовались «владыками» (архагетами). Реальная власть в Спарте была сосредоточена в руках эфоров, представителей крайней олигархии, избиравшихся на год спартанцами в специальный высший орган управления Спартой – эфорат. Первоначально они замещали царей в гражданском суде, но постепенно их власть расширилась и превзошла царскую. Они осуществляли внутреннее управление страной и внешнюю политику, контролировали деятельность всех должностных лиц, имели право отстранять их и предавать суду герусии (совет старейшин Спарты) или апелле (народное собрание).

Организация управления по Ликургу не получила своего развития в Спарте в сторону демократии. Так, предложенная им уравниловка обернулась резкой политической дифференциацией общества на бесконтрольно правящую верхушку и пассивную массу. Стремясь к воспитанию из граждан хороших воинов, государство постепенно стеснило личную свободу и подчинило всю жизнь рядовых граждан строгому контролю и мелочной опеке. Из спартанской уравниловки выросли также резкое имущественное неравенство и явная социальная дифференциация. Олигархическая система правления в лице старцев-эфортов имела лишь видимость демократии и была демократией солдатской, выгодной и угодной командной верхушке. Так, при всех своих былых военных победах Спарта постепенно сошла на нет, не оставив после себя никакого исторического наследства. Она не дала мировой человеческой культуре ни одного видного творца ни в искусстве, ни в науке, ни в философии. И в каком-то смысле виной тому послужили законы государственного строительства и управления, созданные для Спарты мифическим Ликургом.

Почти одновременно в других полисах Древней Греции разрабатывались и применялись иные законы управления полисами. Так, в Аттике (полуостров на территории афинского города-государства) в эпоху волнений представителей городского демоса (конец VII в. до н. э.) аристократы вынуждены были поручить архонту Дракону разработать кодекс общеобязательных законов взамен произвольно толковавшихся и устно передаваемых родовых обычаев. Такой кодекс законов архонт Дракон «сотворил» в 621 г. до н. э. «Драконовы законы» впоследствии прославились своей жестокостью, так как в основе представляли лишь сводку примитивных родовых обычаев в письменной форме. Даже за мелкое воровство – кражу овощей или фруктов – полагалась смертная казнь. Демад (афинский оратор IV в. до н. э.) впоследствии писал: «Дракон писал свои законы не чернилами, а кровью». Однако законы Дракона были все-таки известным шагом вперед, так как сам факт письменного оформления разработанных им правовых норм ограничивал судебный произвол родовой знати Аттики. Записанные на каменных досках, они были выставлены на центральной площади Аттики для общего сведения и обозрения, и таким образом судебный процесс попадал под известный общественный контроль.

Аналогичная причина сдерживания народных волнений чуть позже вынудила аристократию Аттики «заказать» разработку законов и программу реформ афинского общества знаменитому в VI в. до н. э. поэту Солону, принадлежавшему обедневшей аристократической семье. Его кандидатура в качестве архонта с самыми широкими полномочиями законодателя была предложена представителями городского демоса, а не аристократии. В 594 г. до н. э. он был избран первым архонтом и приступил к осуществлению разработанных им реформ. До этого Солон занимался торговлей, что сблизило его с городским демосом, а многочисленные путешествия по Греции, Египту, Малой Азии и другим местам расширили его кругозор и обогатили опытом. Он начал свою деятельность с сейсахфии (или снятия бремени), т. е. уничтожения всех кабальных записей и отмены земельных долгов. Солон приказал снять долговые камни с полей, объявил все долги и накопившиеся на них проценты недействительными, отменил долговое рабство. Проданные в рабство за долги афиняне были выкуплены государством и возвращены на родину. В одном из своих стихотворений Солон, характеризуя свою реформу, говорит, что за это его не осудит

Солон также осуществил ряд реформ в области организации торговли и промышленности, В частности, он запретил вывоз из Аттики всех сельскохозяйственных продуктов, за исключением вина и оливкового масла; произвел замену денежной единицы в связи с расширением торговых отношений; поощрял развитие ремесел и промыслов, приглашая иностранных мастеров в Аттику; издал закон о том, что сын вправе отказать в пропитании отцу, не выучившему его какому-либо ремеслу; издал закон, предписывающий бережное обращение с собственностью, запрещающий чрезмерную роскошь и непроизводительные расходы родовой знати во время свадеб, погребений и пр.

Следующим чрезвычайно важным мероприятием Солона была его политическая реформа, которая ликвидировала политическую монополию родовой знати и устанавливала имущественный ценз, или, по выражению Платона, «тимократию»: участие граждан в государственной жизни ставилось в зависимость не от знатности и происхождения, а от размера их собственности, их доходов и принадлежности к той или иной имущественной группе. Солон возродил Народное собрание Аттики, участие в котором стали принимать все граждане Аттики. Народное собрание созывалось 4 раза в год, оно выбирало всех должностных лиц и членов совершенно нового органа государственного управления Аттики – «Совета четырехсот». И наконец, для укрепления демократических начал Солон создал народный суд – гелиею, высшую судебную инстанцию в государстве, наделенную правом исправлять и отменять решения высших должностных лиц, заслушивать их отчеты по окончании срока службы. Со временем этот орган приобрел решающее значение в осуществлении законодательства и контроля за деятельностью должностных лиц.

Государственный строй, установленный Солоном, сохранялся без изменений в течение 30 лет. Реформы Солона свидетельствуют о понимании им острых проблем развития Аттики, об опасности порабощения основной массы земледельческого населения, которое бы сузило социальную базу рабовладельческого строя. Реформы способствовали ликвидации пережитков родового строя и господства родовой аристократии, ускорили развитие товарно-денежных отношений в Аттике.

Важным достижением античной общественной мысли явилась разработка основ натурального и элементов товарного хозяйства, а управленческой мысли – разработка проблем управления этими формами хозяйствования. В числе проблем рассматривались управление государственным натуральным хозяйством и государственная регламентация формирующегося товарного хозяйства. Управление натуральным хозяйством предполагало его планирование и организацию, соблюдение пропорций между сельским хозяйством, ремеслом, торговлей, строительством, координацию усилий по управлению разными отраслями натурального хозяйства, учет условий и результатов производственной деятельности. Государственная регламентация товарного хозяйства осуществлялась как непосредственно (с помощью фиксации цен, стандартов качества, монополизации отраслей), так и с помощью косвенных мер (уровень налогообложения, продажа части государственных запасов и др.).

Вопросы ориентации экономического развития, преимуществ натурального и товарного хозяйства, частного и коллективного рабовладения, промышленности и сельского хозяйства, управления этими формами хозяйствования приобрели актуальное значение. Эти проблемы становятся объектом специальных исследований в работах Ксенофонта, Платона, Аристотеля. Общественная мысль греков в V–IV вв. до н. э. достигла небывалого расцвета.

Наглядное представление об этом дают проекты государств-полисов Гипподама из Милета, сочинения Ксенофонта, трактаты Платона и Аристотеля.

Архитектор-градостроитель Гипподам (середина V в. до н. э.) был известен не только тем, что разработал принцип регулярной городской планировки и спланировал город Пирей. Он в течение долгого времени строил модель идеального государства. Как писал Аристотель, он «первым из не занимавшихся государственной деятельностью людей попробовал изложить кое-что о наилучшем государственном устройстве. Он проектировал государство с населением в 10 тысяч граждан, разделенное на 3 части: первую образуют ремесленники, вторую – земледельцы, третью – защитники государства, владеющие оружием. Территория государства также делится на 3 части: священную, общественную и частную. Священная – та, с доходов которой должен отправляться установленный религиозный культ; общественная – та, с доходов которой должны получать средства к существованию защитники государства; третья находится в частном владении землевладельцев… Все должностные лица должны быть избираемы народом, т. е. теми тремя частями государства, о которых упомянуто ранее. Избранные должностные лица обязаны иметь попечение о государственных делах» [31. С. 423–424]. Иными словами, Гипподам предполагал участие в управлении государства всех его граждан. В своей модели совершенного государства Гипподам предлагает оригинальный «закон относительно тех, кто придумывает что-либо полезное для государства; они должны получать почести» [31. С. 424].

Ксенофонт происходил из аристократических кругов афинского полиса. Прожив долгую жизнь (ок. 430–355 или 354 до н. э.), он активно участвовал в бурных политических событиях. Получив от спартанцев земельный участок в Скиллунте (в Элиде, близ Олимпии), Ксенофонт занялся сельским хозяйством и литературным трудом. Свои социально-экономические воззрения он излагал во многих работах, но главным образом в сочинении «Домострой» в форме беседы Сократа и Критобула. Правомерность существования рабства не вызывала сомнений у Ксенофонта. Более того, он давал конкретные советы об организации производства и наилучших методах эксплуатации рабов. В заслугу описываемого им государства Кир он ставил заботу о том, чтобы «рабы всегда охотно продолжали оставаться рабами». В «Домострое» господам рекомендовалось увещевать их, раздавать обещания лучше кормить. Ксенофонт писал, что полезны и похвалы со стороны господина. В условиях обострения противоречий рабовладельческого строя эти советы были весьма характерны. Ксенофонт искал выход в более гибком и предусмотрительном обращении с рабами, в использовании некоторых элементов социальной демагогии и материальных стимулов.

Ксенофонт ратовал за натуральное хозяйство как более устойчивое и надежное. Пелопоннесская война показала нестабильность полисной, торгово-промышленной экономики Афин. Расхваливая натуральное хозяйство Ликурговой Спарты, Ксенофонт фактически рекомендовал для всей Греции натурально-хозяйственные пути развития, С этим была связана и идеализация сельского хозяйства. В «Домострое» он восхвалял сельское хозяйство, как дающее плоды, пригодные даже для жертвоприношений, тренирующее физически крестьян, делающее их отличными воинами, толкающее людей на путь взаимопомощи, обеспечивающее их всем необходимым. Земля учит и справедливости, ибо дает больше тому, кто усерднее работает. По мнению Ксенофонта, «земледелие – мать и кормилица всех профессий». Он рекомендовал обучать земледелию, садоводству, виноградарству, но презрительно относился к труду ремесленников, обрекаемых на сидячий образ жизни. В этих рассуждениях, очевидно, отражалось и влияние кризиса полисной экономики Греции, противоречий ее системы рабовладения, основанной на ремесле. Ксенофонт искал более прочную базу для экономики, выражал ненависть к городскому демосу, ориентировался на использование крестьянства для стабилизации рабовладельческого режима.

В «Домострое» дается много советов по ведению домашнего хозяйства, призывы к бережливости, отмечается важность строительства «полезных зданий». Затрагивая вопросы организации товарного производства, Ксенофонт подчеркивает полезность разделения труда, которое дает большой эффект во всех видах производительного труда (даже в поварском деле).

Интересны оценка возможностей крупных городов по сравнению с малыми, оценка эффекта масштабов производства и специализации, изложенные Ксенофонтом в произведении «Киропедия» («Воспитание Кира»). Он пишет: «Ведь в небольших городах один и тот же мастер делает ложе, дверь, плуг, стол, а нередко тот же человек сооружает и дом, причем он рад, если хоть так найдет достаточно заказчиков, чтобы прокормиться. Конечно, такому человеку занимающемуся многими ремеслами, невозможно изготовлять все одинаково хорошо. Напротив, в крупных городах, благодаря тому что в каждом предмете нужду испытывают многие, каждому мастеру довольно для своего пропитания и одного ремесла. А нередко довольно даже части этого ремесла: так, один мастер шьет мужскую обувь, а другой – женскую. А иногда даже человек зарабатывает себе на жизнь единственно тем, что шьет заготовки для башмаков, другой – тем, что вырезает подошвы, третий – только тем, что выкраивает передки, а четвертый – не делая ничего из этого, а только сшивая все вместе. Разумеется, кто проводит время за столь ограниченной работой, тот и в состоянии выполнять ее наилучшим образом».

Видное место в истории общественной мысли Древней Греции занимает Платон (427–347 до н. э.). Им написано много сочинений философского, социально-политического, экономического и управленческого содержания, отличающихся высокими литературными достоинствами и интересными идеями. Проблемы управленческого характера рассмотрены им в сочинениях «Государство» и «Законы». Платон считал, что неравенство коренится в природе людей и потому неустранимо, но каждый человек должен получать свою долю сообразно природным способностям. Это и будет справедливо. Каждый от природы приспособлен к выполнению лишь одного дела и должен заниматься только им. Тогда можно легче и больше создать продукции. Это значит, что разделение труда у Платона анализируется с точки зрения потребительской стоимости. Основное положение Платона состоит в том, что «работник должен приспосабливаться к делу, а не дело к работнику». В разделении труда Платон видел не только «основу распадения общества на сословия», но также «основной принцип строения государства».

Первый проект государства Платона предусматривал деление селения на три разряда-сословия: философов-правителей, стражей-воинов и земледельцев-ремесленников. Основой этого деления служило разделение общественного труда, а необходимостью – аналогия общества с человеком. Другими словами, три сословия идеального государства соответствуют трем частям душ отдельного человека: разумной, желательной и чувственной. Резкое деление общества на сословия представляло собой «афинскую идеализацию египетского кастового строя». По мнению Платона, разделение труда связывает людей в общество и позволяет разрешить противоречие между разнообразием потребностей и ограниченностью способностей отдельного человека. В государстве Платона это возможно.

Одна из моделей идеального полицейского государства представлена Платоном в утопическом проекте «Государство», основной задачей которого, по Платону, являлся ответ на вопрос, как обеспечить благами и совершенную жизнь общества в целом. Его внимание было обращено на государство и общество как на единое целое, которое объективно создается людьми в силу их немощности решать многие задачи порознь: «каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства».

Идеальное по своему устройству государство (и потому «благое государство») обладает, согласно Платону, 4 главными добродетелями – это «мудрость, мужество, рассудительность и справедливость». Под мудростью Платон понимает высшее знание, с помощью которого «можно решать не мелкие, а общегосударственные вопросы, наилучшим образом руководя внутренними и внешними отношениями» [30. С. 199]. Гармоничное целое государства обеспечивается, по Платону, благодаря управлению государством наиболее разумным сословием – правителями: «Государство…всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию» [30. С. 199].

Известная концепция иерархии потребностей А. Маслоу также имела предысторию в трактате Платона при «конструировании» государства, когда главный герой трактата Сократ говорит: «Займемся мысленно построением государства с самого начала. Как видно, его создают наши потребности… А первая и самая большая потребность – это добыча пищи для существования и жизни… Вторая потребность – жилье, третья – одежда и так далее…» [30. С. 130]. Перечисление потребностей доказывает, что в городе-государстве должны существовать многочисленные отрасли общественного разделения труда. В связи с этим именно в трактате Платона, может быть, впервые была изложена и обоснована концепция разделения общественного труда. «Люди рождаются не слишком похожими друг на друга, их природа бывает различна, так что они имеют различные способности к тому или иному делу… Можно сделать все в большем количестве, лучше и легче, если выполнять одну какую-нибудь работу соответственно своим природным задаткам и притом вовремя, не отвлекаясь на другие работы» [30. С. 131].

А поскольку «мудрость» – удел немногих, то основной вывод в следующем: «Пока в государствах не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, – которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света государственное устройство, которое мы только что описали словесно» [30. С. 252–253].

Аристотель (384–322 до н. э.) в «Политике» не только продолжает обсуждать схожие с платоновскими вопросы, заодно полемизируя со своим учителем Платоном, но и обсуждает новые, относящиеся к ИУМ, вопросы. Так, например, довольно обстоятельно он разбирает такой вопрос: «тождественно ли искусство наживать состояние с наукой о домохозяйстве, или это искусство есть часть данной науки, или оно стоит в служебном к ней отношении, и если так, то не находится ли искусство наживать состояние в таком же отношении к науке о домохозяйстве, в каком стоит умение сделать ткацкий челнок к ткацкому искусству или умение сделать сплав бронзы к искусству ваяния?» И вот его ответ: «Искусство наживать состояние не тождественно науке о домохозяйстве: в одном случае речь идет о приобретении средств, в другом – о пользовании ими» [31. С. 387]. В то же время так называемое «необходимое искусство наживать состояние» относится к области домохозяйства как один из множества источников благополучия частного хозяйства, а «на обязанности домохозяина лежит всему тому, что получается из этих источников, дать соответствующее назначение. Так, предметом ткацкого искусства является не изготовление шерсти, но использование ее, умение распознать, какая шерсть доброкачественная и пригодна, какая недоброкачественная и непригодна» [31. С. 394].

В связи с потребностью приобретения различного рода средств для домохозяйства Аристотель ставит конкретные практические вопросы: «Какие из них (средств. – Авт.) наиболее полезны, где и каким образом можно достать их; например, при приобретении коней, коров, овец, равно как и прочих домашних животных, нужно быть опытным в знании того, какие из животных представляют наибольшую пользу, какие из них в каких местностях имеются, так как одни из домашних животных родятся в изобилии в одних местах, другие – в других; затем, нужно быть осведомленным относительно земледелия, притом и просто в собственном смысле, и в плодоводстве, также и в пчеловодстве или летающих животных, от которых можно получить выгоду» [31. С. 395]. Сегодня все эти классические вопросы относятся к маркетингу.

Любопытны с точки зрения ИУМ рассказы Аристотеля о некоторых людях, добивавшихся финансовых успехов вполне современными приемами. Так, мудрый философ Фалес Милетский, «предвидя на основании астрономических данных богатый урожай оливок, еще до истечения зимы роздал в задаток имевшуюся у него небольшую сумму денег всем владельцам маслобоен в Милете и на Хиосе, законтрактовав их дешево, так как никто с ним не конкурировал. Когда наступило время сбора оливок и сразу многим одновременно потребовались маслобойни, он, отдавая маслобойни на откуп на желательных ему условиях и собрав много денег, доказал, что философам при желании легко разбогатеть». Другой предприимчивый житель Сицилии «скупил на отданные ему в рост деньги все железо из железоделательных мастерских, а затем, когда прибыли торговцы из гаваней, стал продавать железо как монополист, с небольшой надбавкой на его обычную цену» [31. С. 395]. Ну, чем не иллюстрации к современному бестселлеру «Богатый папа, бедный папа»?

При всем различии структур общественных отношений в странах Китая, Индии, Рима и Греции (в VI–I вв. до н. э.), а также при наличии других различий исследователи обнаружили поразительное сходство в направлениях развития общественной мысли. Естественно было ожидать и сходство в разработках управленческой мысли в этих странах. К примеру, борьба двух течений в Древнем Китае – патриархально-патерналистской концепции государства Конфуция (отсюда – принципов и методов управления таким государством) и концепции Гуань Чжуна и других легистов отразилась в творениях одного древнегреческого мыслителя – Платона. Если в трактате «Государство» он придерживался устоев патриархального строя, пытаясь создать модель утопического общества с идеальными подданными, отличными от обыкновенных людей, то уже в «Законах», приблизившись к потребностям жизни, он приходит к необходимости управления обыкновенными людьми посредством соответствующих законов принуждения.

В центре римской управленческой мысли были вопросы формирования частного рабовладельческого хозяйства и управления им. Римляне отличались практическим складом ума, и их практицизм проявился прежде всего в скрупулезной выработке разнообразных рекомендаций по организации рабовладельческой виллы (типичного хозяйства средних размеров зажиточных граждан) и управления ею. Наиболее полное развитие эти вопросы получили в трудах римских агрономов Катона Старшего («О земледелии»), Варрона («Сельское хозяйство») и Колумеллы («Сельское хозяйство»), в энциклопедическом сочинении Плиния Старшего («Естественная история»). В этих трактатах содержится много идей рациональной организации управления хозяйством латифундий – основной формы организации рабовладельческого производства. Целью этих проектов был поиск таких методов организации производства, которые делали возможным существование латифундий в условиях технической отсталости той эпохи.

Катон Старший (234–149 до н. э.) написал трактат «О земледелии» как практическое руководство для хозяина среднего поместья. Катон считал занятие земледелием наиболее достойным делом для свободного гражданина. Из земледельцев выходили «самые верные люди и самые стойкие солдаты». После предписаний о выборе и покупке имений Катон излагает подробные рекомендации владельцу поместий по планированию, распределению, учету и контролю произведенных в усадьбе работ. «Когда хозяин пришел на усадьбу… то пусть в тот же день, если возможно, он обойдет поместье… Когда он узнал, каким образом обработано поместье и какие работы сделаны, а какие не сделаны, то на следующий день он позовет вилика (управляющего поместьем) и спросит его, что из работ сделано, что остается; достаточно ли своевременно были выполнены работы, можно ли выполнить те, которые остаются, и сколько получено вина, хлеба, всяких прочих вещей. Когда он узнал это, ему следует проверить по отчету уроки и рабочие дни… Когда все спокойно узнано, надо позаботиться об остальных заботах, чтобы они были исполнены. Хозяин должен распорядиться работами… и составить их письменный перечень» [41. С. 102–103].

Значительное внимание к набору средств производства и даже бытовых предметов объясняется стремлением автора повысить доходность имения. Пригородное имение, по его мнению, хозяин «должен устроить и засадить так, чтобы оно было как можно прибыльнее». Катон первым в социально-экономической мысли Древнего Рима поставил проблему эффективности рабовладельческого хозяйства, связав ее с организацией производства и обмена. Уже в самом начале трактата Катон предостерегает землевладельца от «большого оборудования». Катон стремился достичь соответствующего эффекта через регламентацию не только средств труда, но и самого процесса производства, эффективной его организации и управления. Именно поэтому огромная роль отводилась хозяину поместья, который должен хорошо знать календарь земледельческих работ и все необходимые агротехнические приемы. В трактате подробно излагаются служебные обязанности управляющего поместьем, детально расписываются состав, структура и организация производства различных отраслей сельского хозяйства, описывается состояние сельскохозяйственной науки той эпохи.

Таким образом, эффективность производства ставилась в зависимость от многих факторов. В трактате просматривается идея представить рабовладельческое поместье не просто формой натуральной хозяйства, а организацией производства с определенной рыночной ориентацией.

Известным экономистом-аграрником был Варрон (116—27 до н. э.), принадлежавший к сословию всадников. До нас дошли три книги его трактата «Сельское хозяйство», написанные около 37 г. до н. э., спустя столетие после сочинения Катона, и содержащие больше сведений по развивавшемуся в ту пору скотоводству.

В отличие от Катона Варрон никогда не занимался сельским хозяйством, его основными источниками были книжные материалы. Композиционно три книги представляют земледелие, животноводство и приусадебное хозяйство (птицеводство, рыболовство и пчеловодство). Согласно Варрону, «земледельцы должны стремиться к двум целям: к пользе и удовольствию». Но «польза требует того, что доходно, а удовольствие – того, что приятно; на первом месте скорее стоит полезное, чем приятное». Однако, прежде чем бросать семена в землю, Варрон советует изучить основные элементы Вселенной: воду, землю, воздух и солнце. По его мнению, следует не только хорошо знать свойства местной почвы, но и выяснить, «какое в этом имении оборудование требуется и какое должно иметь для его обработки».

Первая книга Варрона посвящена организации рабовладельческого хозяйства и преимущественно полеводству. Он скептически относился к принципам Катона по подбору оптимального рабовладельческого поместья по размерам угодий и товарной специализации. Облик поместья, по его мнению, определяет агрикультура и, в конечном итоге, свойство почвы. Поэтому ценность имения могут определять не виноградники, как полагал Катон, а хорошие луга. Причем Варрон соглашался с теми, кто считал, что «виноградник сам пожирает свои доходы». Варрон сомневался в эффективности рабовладельческого хозяйства, практикующего интенсивную культуру винограда. Для Варрона основная ценность имения – земля. Главное – знать, «какова земля и для чего она хороша или нехороша».

В своей работе Варрон отвечал на запрос крупного рабовладельческого хозяйства, требовавшего руководства по ведению подсобных предприятий, В связи с необходимостью управлять гораздо большими массами рабов, чем в эпоху Катона, у Варрона в трактате появляются новые административные должности людей, помимо вилика, стоявшего во главе рабов, и описаны качества, которыми они должны обладать. Они должны быть грамотными, честными, обходительными, сведущими в сельском хозяйстве. Здесь же Варрон опровергает расчеты Катона в потребности рабочих рук в имении, ссылаясь на конкретный опыт рабовладельцев и иные нормы выработки, условия труда, новые агротехнические приемы в разных местностях.

Проблема размещения виллы тесно связывается Варроном с ее внутренней организацией. «Имения, – резюмирует он, – у которых по соседству есть места, куда удобно ввозить и продавать произведения своего хозяйства и откуда выгодно ввозить то, что требуется для собственного хозяйства, такие имения уже по этой причине доходны».

С I в. н. э. в организации рабовладельческого производства стали происходить существенные изменения. Упадок средних рабовладельческих поместий интенсивного типа сопровождался определенным подъемом латифундий, переходивших к колонатному земледелию. Труд колонов (непосредственно производителей) был производительнее рабского. Изменения в сельском хозяйстве нашли прямое отражение в управленческой мысли того периода.

Важное место в истории римской управленческой мысли принадлежит Колумелле, написавшему трактат «О сельском хозяйстве» в 12 книгах. Труды Колумеллы не поддаются точной датировке, но третья книга относится к 62–65 гг. н. э. Колумелла был большим знатоком сельскохозяйственной литературы и хорошим практиком. Он был свидетелем кризисных явлений рабовладельческой экономики (происходило падение производительности рабского труда, многие культурные земли в Италии не возделывались и превращались в пастбища). Уже в предисловии к первой книге Колумелла вступил в полемику с теми представителями римской науки, которые видели причины определенного упадка хозяйства в бесплодии земли и плохом климате. По его мнению, главное – то, что сельское хозяйство отдается, «как палачу на расправу, самому негодному из рабов, а при наших предках им занимались наилучшие люди и наилучшим образом».

Колумелла начинает свой трактат «О сельском хозяйстве» с призыва об острейшей необходимости подготовки и подбора квалифицированных специалистов в области организации сельского хозяйства. «Каждый подбирает себе опытного руководителя в том деле, которым он хочет заниматься, и наконец, из числа мудрецов приглашают наставника, образующего душу в правилах добродетели, – только сельскому хозяйству, которое, несомненно, стоит ближе всего к мудрости и стоит с ней как бы в кровном родстве, никто не учит и никто не учится» [41. С. 158], В своем трактате Колумелла пропагандирует внедрение сельскохозяйственной науки в практику, и в этом отношении его работы прогрессивнее предыдущих проектов. Здесь же, как и в других трактатах, излагаются основы сельскохозяйственной науки и более подробно приводятся обязанности вилика по организации и ведению хозяйства.

Для перестройки рабовладельческого хозяйства Колумелла предложил целую систему мероприятий. Как рабовладелец-практик, он выступил решительно против экстенсивного пути развития рабовладельческого поместья. Колумелла считал, что основная цель покупки имения – получение дохода, но «разумный человек не станет покупать землю в любом месте, поддавшись на соблазн плодородия или красивого местоположения». По его мнению, хороший хозяин сможет сделать доходным всякий участок. А его усердие сможет победить и бесплодие земли. Настоящий хозяин земли добьется того, «чтобы выращивать на ней как раз то, что пойдет там всего лучше». Колумелла вел открытый спор с теоретиками-аграриями, придававшими слишком большое значение естественному плодородию почвы. По существу, Колумелла первым в античной мысли обозначил проблему интенсивного пути развития рабовладельческого хозяйства. Он разработал целую систему искусственного удобрения почвы, смело выступил за проведение агротехнических опытов, призывая хозяев не скупиться на эксперименты. При таком способе ведения хозяйства любые земли принесут землевладельцу доход.

Колумелла признавал правильными все методы принуждения для превращения негодных рабов в прилежных работников: от поместной тюрьмы в подвале до «обмена» шутками с рабами. Это, по мнению Колумеллы, вместе с совместным обсуждением новых работ, «заботой» о жизни рабов, разрешением им жаловаться на жестокое обращение способствует росту производительности труда. Однако Колумелла понимал, что организация работы рабов, даже в присутствии приказчика и надсмотрщиков, могла быть некачественной. Раб, «чтобы набрать то число, которое ему заказано приказчиком, работает невнимательно и недобросовестно» [41. С. 169]. Колумелла видел ограниченные возможности рабовладения, но все же надеялся компенсировать их совершенствованием агрикультуры с помощью раба-специалиста, опытного вилика и, наконец, строгого и квалифицированного хозяина имения. Не случайно «хозяйский глаз» является важнейшим фактором организации труда в поместье.

Современником Колумеллы был Плиний Старший (23–79 н. э.). Он не написал специального агрономического трактата. Но этот энциклопедически образованный человек создал обширный труд – «Естественную историю» в 37 книгах. Его сочинение является своеобразной энциклопедией естественно-научных знаний античности, содержит сведения по истории искусства, истории и быту Рима.

Если у Колумеллы были еще какие-то иллюзии относительно рабовладения, то Плиний прямо осуждал рабовладельческие отношения. Плиний снова ставит вопрос об эффективности земледельческого труда. Он считал, что наилучшая обработка земли убыточна, поскольку она вызывает большие расходы. Но «хорошо обрабатывать землю все же необходимо». Поэтому Плиний советовал возделывать угодья «и плохо, и хорошо», подразумевая под «плохо» только «наибольшее сокращение расходов». Таким образом, Плиний выступил антиподом Колумеллы, который советовал проводить агротехнические эксперименты, не считаясь с издержками производства. Плиний призывал землевладельцев к умеренности. По его мнению, плох тот хозяин, который покупает то, что можно получить в своем имении. Он вновь предложил аграриям использовать натурально-хозяйственные возможности в организации производства.

Плиний не одобрял чрезмерную интенсификацию хозяйства, которая невозможна и даже убыточна в условиях рабовладения. Но он отмечал, что «земледелие основано на труде, а не на расходах, а поэтому предки наши и говорили, что самое полезное для поля – хозяйский глаз. Поэтому необходимы "выхоленные рабы, железные орудия превосходной работы, сытые волы"». Плиний представлял другое, нежели Колумелла, направление общественной мысли, которое стремилось приспособиться к хозяйственной ситуации и сохранить достигнутый уровень интенсивности производства. Он выступал за натурализацию хозяйства, пропагандировал «прилежный» рабский труд новыми, но самыми дешевыми орудиями. Однако в новых условиях это привело бы к падению эффективности рабского труда, поскольку повышение издержек производства было бы неизбежным. Поэтому римский ученый в конце концов отдал предпочтение колонату – форме производства, переходной от рабовладения к феодализму.

2.6. Управленческая мысль в Ветхом Завете и Новом Завете

Широкий спектр важнейших проблем управления государством и входящими в него территориями был рассмотрен в Библии. Этот аспект освещения жизни древнего общества был разносторонне представлен уже в первых 5 наиболее ранних ее разделах, получивших название «Пятикнижие». Церковь считает автором «Пятикнижия» пророка Моисея и датирует создание всех 5 книг, входящих в его состав, примерно XIV в. до н. э. Вслед за «Пятикнижием» на протяжении более чем тысячелетия были написаны другие разделы, составившие Ветхий Завет. В I–II вв. н. э. работа была продолжена, и появилась вторая часть Библии – Новый Завет. Особая значимость Библии в аспекте освещения идей управления не ограничивается подробным изложением мыслей об управлении, сформировавшихся на сравнительно небольших израильско-иудейских территориях. Она выходит далеко за эти рамки, приобретает общечеловеческое звучание, так как Библия канонизирована в качестве Священного Писания христианской и иудейской религиями и признана Святой книгой исламом. Поэтому излагаемые в ней идеи – это не просто описание практического опыта маленького малоазиатского государства, это освященная религией и требующая повторения истина, пользующийся непререкаемым авторитетом у верующих идеал для подражания, религиозный нормативный документ, которому должны следовать в своей практической деятельности сотни и сотни миллионов верующих людей.

Библия выступала за четкую организацию и иерархию управления страной. Первая и наиболее общая схема такой организации была изложена в «Исходе» – втором разделе «Пятикнижия» Моисея. Высший уровень в этой схеме должна была составлять верховная власть, которой надлежало указывать народам «путь, по которому они должны идти, и дела, которые они должны делать», т. е. определять стратегические задачи. В Библии была дана религиозная трактовка форм воплощения верховной власти и порядка осуществления ее управления еврейским народом. На начальном этапе эта верховная власть приписывалась самому Богу, и ее осуществление обеспечивалось через систему богоправления. Эта система управления предполагала порядок, по которому все основные законы должны были исходить от Бога и беспрекословно исполняться в стране. Библия требовала: «Люби господа, Бога твоего, и соблюдай, что повелено им соблюдать, и постановления Его, и законы Его, и заповеди Его во все дни». При этом богоправление в толковании Библии не было особой формой государственного управления, при которой Бог становился земным руководителем и непосредственно должен был заниматься выполнением конкретных управленческих функций, заменяя при этом реальных людей. Речь шла лишь об общем Божием руководительстве, при котором государственная жизнь развивалась свободно и принимала формы, соответствующие сложившимся обстоятельствам. Божья воля должна была реализоваться не через конкретные управленческие решения самого Бога, а через конкретные управленческие действия земных руководителей, обязанных решать управленческие дела в пределах Божьих заповедей и законов. В библейской интерпретации свое верховное главенство Бог реализовывал через действия пророков, вождей, патриархов, судей, старейшин и других лиц, участвующих в управлении, которые, согласно Библии, выступали лишь орудиями и исполнителями божественной воли и установленных Богом законов.

Библия констатировала наличие многих противоречий и сбоев в рассмотренной ею религиозной модели богоуправления и в связи с этим вынуждена была признать необходимость перехода к реальной земной системе верховной власти, воплотившейся в Израиле в установлении власти царя и подчиненной ему системы управления. Эта модель верховного правления рассматривалась в связи с описанием действий царей Саула, Давида, Соломона и других исторических фигур. Во «Второзаконии», пятом разделе «Пятикнижия», были определены основные требования к царю, осуществляющему высшее управление страной. Во-первых, царь должен был представлять коренное население страны. Подчеркивалось, что надо ставить над собою царя «из среды братьев твоих», нельзя «поставить над собой царем иноземца, который не брат тебе». Тем самым делался акцент на связи высшего субъекта управления с народом, на сопричастности его к интересам, нуждам, чаяниям страны. Во-вторых, отмечалась недопустимость своекорыстия царя, использования им власти для личного обогащения. От царя требовалось, в частности, «чтобы он не умножал себе колей», «чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно». В-третьих, к царю предъявлялись высокие нравственные требования. Предусматривалось, чтобы он «не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его». В «Книге Притчей Соломоновых» подчеркивалось, что «мерзость для царей – дело беззаконное, потому что правдою утверждается престол».

Высоко ценя царское правление, Библия считала его особенно плодотворным в том случае, когда во главу угла ставятся интересы государства. «Превосходство страны в целом, – подчеркивалось в «Книге Екклезиаста», – есть царь, заботящийся о стране». С большим одобрением повествовало Священное Писание еще об одной форме верховного управления – о соединении на высшем уровне светского и религиозного управления по чину Мелхисидека, который одновременно был царем Салима и священником Бога Всевышнего. Предки Мелхисидека были семмитическими поместными князьями урийских царей в земле Ханаанской, а позже стали независимыми царями. О самом Мелхисидеке, воплощавшем в себе верховную светскую и церковную власть, очень почтительно говорилось и в Ветхом Завете, и в Новом Завете.

В иерархии управления в Ветхом Завете вслед за верховной властью рассматривалось своеобразное среднее звено, состоявшее из ближайшего окружения верховного правителя – формируемого им круга советников и приближенных. Говоря о возникновении такого звена, Библия сообщала, что уже Моисей для облегчения своей управленческой деятельности учредил постоянный совет старейшин, в состав которого были включены 70 умудренных жизнью и опытом представителей колен и поколений. Этот совет должен был разделить с верховным руководителем бремя ответственности за принятие и реализацию решений государственной важности – как говорится в «Числах», четвертой книге «Пятикнижия», «чтобы они несли с тобой бремя народа, а не один ты носил».

В Библии приведены сведения и о низшем звене управленческой иерархии. Решения охватываемых этим звеном текущих, обыденных дел возлагалось на низших должностных лиц, которые назначались высшей властью. Эти люди, как говорилось в «Исходе», второй книге «Пятикниия», ставились «начальниками народа, тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесяти начальникам и и десятиначальниками».

Все перечисленные звенья управленческой системы не оставались раз и навсегда заданными, закостенелыми, постоянными. В Ветхом Завете фиксировались и одобрялись осуществляемые по мере надобности изменения этой первоначальной схемы управления, ее постепенная детализация и усложнение. В частности, в «Первой книге Паралипоменон», относящейся к исторической части Библии, были описаны преобразования государственного управления в годы правления царя Давида (XI–X вв. до н. э.). Эти преобразования включали закрепление территориальных отделений и назначение во главе каждого из них особого начальника, назначение начальников семейств, колен и полуколен Израилевых, увеличение числа сановников, участвующих в управлении, и четкое распределение между ними управленческих функций. В числе таких сановников стали упоминаться советники царя, хранители царских сокровищ и царских запасов в разных частях страны, начальники над царским имением, включая начальников, ведавших в нем полевыми работами, земледелием, виноградарством, виноделием, стадами крупного и мелкого скота, верблюдов, ослиц и другими отраслями царского хозяйства. С установлением власти царя Соломона (X в. до н. э.) Библия связывала создание своеобразного государственного совета, дальнейшую детализацию распределения управленческих функций между сановниками. Сановники, входившие в окружение царя, стали ведать звеньями, частями управления (начальник войска, начальник над податями, начальник над царским домом, начальник над приставниками и т. д.). При Соломоне были разработаны и внедрены в жизнь новые принципы территориального управления. Все государство было разделено в административном отношении на 12 округов. Каждый округ управлялся специальным руководителем «приставником». Округ должен был обеспечивать царский двор продовольствием на один месяц. Были приняты меры по усилению низового управления и надзора (в частности, при строительстве Иерусалимского храма царь назначил 3300 начальников для надзора за народом, который производил работу).

В управлении Библия особенно ценила мудрость, продуманность и обоснованность. В связи с этим во «Второй книге Паралипоменон» подчеркивалось, что для управления народом государю необходимы премудрость и знание. Вслед за этим в «Книге Притчей Соломоновых» утверждалось: «Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания… У меня сила. Мною цари царствуют и повелители узаконяют правду. Мною начальствуют начальники и вельможи и все сановники… Богатство и слава у меня, сокровище, не погибающее и правда, плоды мои лучше золота…» Развивая эти мысли в книге «Премудрости Соломоновы», Библия давала совет: «Властители народов, почтите премудрость, чтобы всем царствовать во веки». И затем делала вывод: «Царь разумный – благосостояние народа». Как антипод такому правителю выставлялся царь неразумный, и в «Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова» звучало предупреждение о том, что «царь не наученный погубит народ свой». Исходя из этих требований к управлению Библия решала вопрос о критериях подбора претендентов на управленческие должности. В «Исходе» устанавливалось, что в их число надо включать «людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть». Во «Второзаконии» эта мысль была повторена. Кандидатами в начальники здесь предлагалось избрать «людей мудрых, разумных и испытанных».

В Библии был сформулирован ряд интересных принципов организации и осуществления управления. За основу принимаемых решений предлагалось брать закон. Уже во «Второзаконии» подчеркивалось, что царь должен управлять строго по закону, что ему надлежит «списать для себя список закона», читать «его во дни жизни своей», исполнять «все слова закона» и не уклоняться «от закона ни направо, ни налево». При выработке управленческих решений предлагалось их тщательно продумывать, обсуждать, пользуясь при этом разумными советами. «Начало всякого дела, – отмечалось в «Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова», – размышления, а прежде всякого действия – совет». В «Книге Екклезиаста» неразумным назван парь, «который не умеет принимать советы». В «Книге притчей Соломоновых» подчеркивалось, что «приятны царю уста правдивые, и говорящего истину он любит».

Подчеркивая необходимость использования советников в управлении, Библия вместе с тем выступала за взвешенное отношение к их рекомендациям. В «Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова» говорилось: «От советника охраняй душу свою и наперед узнай, что ему нужно, ибо, может быть, он будет советовать для самого себя». В этой же книге была сформулирована важная мысль о недопустимости вмешательства в управление членов семьи и друзей руководителей. В поучении князьям и начальникам звучало требование: «Ни сыну, ни жене, ни брату, ни другу не давай власти над тобой при жизни твоей». Аналогичное требование касалось людей лживых. «Удали неправдивого от царя, – говорилось в «Книге Притчей Соломоновых», – и престол его утвердится правдою», ибо «если правитель слушает ложные речи, то все служащие у него нечестивые». Здесь же отмечалось, что «нехорошо и обвинять правого и бить вельмож за правду».

Традиционная для древних управленческих установок ориентация на справедливость и защиту подданных четко прослеживается и в Библии. «Ни вдовы, ни сироты не притесняйте», – говорилось в «Исходе». «Горе тем, – звучало рефреном в «Книге пророка Исайи», – которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы… похитить права у малосильных из народа… вдов сделать добычею своей и ограбить сирот». В Псалмах устами царя Давида прославлялся идеальный порядок, при котором высшая сила «поднимает бедного… возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями народа его». Здесь же, в 40-м псалме утверждалось: «Блажен, кто помышляет о бедном». Эта мысль вновь повторялась в «Книге Притчей Соломоновых», где звучали слова: «Кто милосерд к бедным, тот блажен». В «Книге пророка Даниила» содержалось предначертание: «Царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдой и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой».

Защищая интересы людей, Библия резко осуждала злоупотребление властью и боролась против использования управленческих прав для личного обогащения, развивала идею несовместимости управления с получением взяток, незаконных подарков, мздоимством, казнокрадством. В «Исходе» она требовала: «Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых». Во «Второзаконии» повторялось: «Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров». В «Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова» признавалось, что «угощения и подарки ослепляют глаза мудрых и, как бы узда в устах, отвращают обличения».

Ставя в центр всего сущего Бога и считая, что всякая власть от Бога, Библия решительнее многих других древних источников требовала беспрекословного подчинения управляемых управляющим, добивалась авторитета власти, управленческой дисциплины, строгого выполнения подчиненными воли, указаний, предписаний тех, кто обладает властью, кто правит, кто принимает решения и направляет действия людей. Книги Священного Писания ратовали за покорность и смирение, строгое следование всему, что предписано сверху, за уважение ко всем, кто обличен властью и занимается управлением. «Начальника, – подчеркивалось в «Исходе», – в народе своем не поноси». Почти дословно эта же мысль повторялась в «Книге Екклезиаста»; «Даже и в мыслях твоих не злословь царя».

Особенно подробно тема прорабатывалась в Новом Завете. Здесь, в «Первом послании апостола Петра», последовательно развивалась идея строгого подчинения руководителям, осуществляющим управленческие функции, и было сформулировано знаменитое требование: «Будьте покорны всякому человеческому начальству… царю ли, как верховной власти, правителям ли… от него посылаемым». Эта же ориентация на строгое подчинение и покорность в управлении имелась в послании апостола Павла «К римлянам», где звучал призыв: «Всякая душа да будет покорна высшей власти», а также в его послании к Титу, где указывалось на необходимость «повиноваться и покоряться начальству и властям». При этом апостол Павел, объясняя причины, вызывающие необходимость такого поведения, заявлял: «Начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых», «надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести».

Контрольные вопросы

1. Дайте характеристику истоков научных представлений об управлении по памятникам письменности древних государств (4 тыс. до н. э. и позже).

2. Охарактеризуйте идеи об управлении общественными работами в древнеегипетских царствах и причины их возникновения.

3. В чем основная миссия и смысл идей об управлении древними полисами?

4. В чем причина разработки первой Табели о рангах в управлении персоналом и каково ее содержание?

5. Основные управленческие идеи в трактатах мыслителей и деятелей Древней Греции: сходство и различия.

6. Раскройте содержание основных управленческих идей в трактатах мыслителей и деятелей Древнего Рима. Каковы их сходство и различия?

7. Основные управленческие идеи в трактатах мыслителей и деятелей Древней Индии: сходство и различия.

8. Основные управленческие идеи в трактатах мыслителей и деятелей Древнего Китая: сходство и различия.

9. В чем проявлялся космополитизм управленческой мысли в эпоху древних цивилизаций?

Список литературы

1. George C.S., Jr. History of Management Thought. – Englewood Cliffs; Prentice-Hall, 1968 (1st ed.), 1972 (2nd ed.).

2. Wren D.A. The Evolution of Management Thought. – N.Y.: Wiley, 1972.

3. Бобрышев Д.Н., Семенцов С.П. История управленческой мысли. М.: АНХ, 1985.

4. Маршев В.И. История управленческой мысли. – М.: МГИАИ, 1987.

5. История менеджмента / Под ред. Д.В. Валового. – М.: ИНФРА-М, 1997.

6. Кравченко А.И. История менеджмента. – М.: Академический проект, 2000.

7. Волков Ф.М. У истоков научных представлений об управлении. – М., 2001.

8. Хажински А. Гуру менеджмента. – СПб.: Питер, 2002.

9. История политических и правовых учений: В 3 кн. – М.: Наука, 1985, 1986, 1989.

10. Всемирная история экономической мысли: В 6 т. – М.: Мысль, 1987–1997.

11. Труды международных конференций по истории управленческой мысли и бизнеса / Под ред. В.И. Маршева. – М.: МГУ: ТЕИС, 1996, 1998, 2000, 2001.

12. Авдиев В.И. История Древнего Востока. – М., 1953.

13. Андреевский И.Е. Полицейское право: В 2 т. – СПб., 1871–1874.

14. «Артхашастра», или «Наука политики». – М.; Л.: Наука, 1959.

15. Бабст И.К. Курс политэкономии 1859 года. Б.М. и Г. (литограф.).

16. Белинский В.Е. Органы управления акционерных компаний. – Варшава, 1891.

17. Берендтс Э.Н. Опыт системы административного права. – Ярославль, 1898.

18. Законы Ману. – М., 1960.

19. Иванов А.И. Материалы по китайской философии / Пер. Хань Фэя. – СПб, 1912.

20. Платонов И.И. Вступительные понятия в учении о благоустройстве и благочинии государственном. – Харьков, 1866.

21. Феоктистов. В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы. – М., 1976.

22. Хрестоматия по истории Древнего Востока: В 2 т. – М., 1980.

23. Штейн В.М. Гуань-цзы. – М., 1959.

24. По следам древних культур. От Волги до Тихого океана. – М., 1954.

25. Кравченко А.И. История менеджмента. – М., 2000.

26. Тураев Б.А. История Древнего Востока. – Минск; Харвест, 2002.

27. Тураев Б.А. Древний Египет // Нева-Летний сад. – СПб., 2001.

28. Коростовцев М.А. Писцы Древнего Египта // Нева-Летний сад. – СПб., 2001.

29. История Древнего Востока / Под ред, В.И. Кузищина. – М.: Высшая школа, 2002.

30. Платон. Государство // Соч.: В 4 т. Т. 3. – М.: Мысль, 1994.

31. Аристотель. Политика // Соч.: В 4 т. Т. 4. – М.: Мысль, 1983.

32. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – М.: Наука, 1950. С. 99.

33. Быков Ф.С. Зарождение общественно-политической и философской мысли в Китае. – М.: Наука, 1966.

34. Ян Юн-Го. История древнекитайской идеологии, – М.: Инлитиздат, 1957.

35. Хуань Куань. Спор о соли и железе (Янь Те Лунь). Т. 1–2. / Пер. с кит., введ. и коммент. Ю.Л. Кроля. – СПб., 1997.

36. Искусство управления / Сост., пер. с китайского, вступ. ст. и коммент. В.В. Малявина. – М.: Астрель: ACT, 2003.

37. Creel H.G. Shen Pu-hai: A Chinese Political Philosopher of the Fourth Century B.C. – Chicago; London, 1974.

38. Книга правителя области Шан / Пер. с кит. Л.С. Переломова. – М.: Ладомир, 1993.

39. История Древнего мира / Под ред. В.Н. Дьякова и Н.М. Никольского. – М.: Учпедгиз, 1952.

40. Разумович Н.Н. Политическая и правовая культура. Идеи и институты Древней Греции. – М.: Наука, 1989.

41. Катон, Варрон, Колумелла, Плиний. О сельском хозяйстве. – М., 1957.

42. Гейзенберг В. Шаги за горизонт. – М.: Прогресс, 1987.

3.1. Истоки и источники управленческой мысли в V–XVII вв.

3.2. Управленческая мысль в Византии.

3.3. Управленческая мысль в феодальной Западной Европе.

3.4. Истоки и источники ИУМ в XVIII–XIX вв.

3.5. Идеи предпринимательства в феодальной Западной Европе и Англии (V–XVII вв.).

3.6. Классики политической экономии об управлении.

3.7. Р. Оуэн и социальная ответственность бизнеса.

3.8. Ч. Бэббидж о специапизации и разделении физического и умственного труда.

3.9. Э. Юр о замещении труда капиталом.

3.10. «Учение об управпении» Л. фон Штейна.

3.1. Истоки и источники управленческой мысли в V–XVII вв.

Управленческая мысль достаточно активно развивалась в эпоху феодализма в Византии, Западной и Восточной Европе, Китае и других регионах мира.

Наиболее показательны в этом смысле страны Западной Европы, где феодальная формация существовала практически в течение 1000 лет (V–XVI вв.). В это время складывались новые народности, образовывались централизованные государства, преумножалась материальная и усложнялась духовная культура. При этом в европейском обществе определяющим было мировоззрение Римско-католической церкви, общественная мысль, а вместе с ней и управленческая мысль не оставались неизменными по причине происходивших естественных перемен в процессе эволюции социально-экономических и политических систем. Эта эволюция включает 3 крупных исторических этапа в Средние века.

Первый этап – раннефеодальный относится к концу V в. – середине XI в. На данном этапе феодализм только еще консолидируется и упрочивается как новая общественно-экономическая формация. Государственность сначала организуется в большие, но весьма слабой итерированные в единое целое монархии, а потом распадается на конгломераты раздробленных политических образований.

Второй этап – пора полного развития феодального строя, его расцвет – относится к середине XI в. – началу XV в. Для этого периода типичны централизованные сословно-представительные монархии, усиление роли городов как центров мировой торговли, и соответствующее формирование «городского» права.

Третий этап – позднее средневековье – относится к XV–XVII вв., когда наметились кризис и разложение феодализма, генезис капиталистических общественных отношений. Государственность, а вместе с ним и государственное управление строятся на этом этапе преимущественно как абсолютная монархия.

Поскольку развитие разных стран имело свои особенности, то постепенно усиливалась неравномерность и в развитии общественной мысли отдельных стран и регионов. В этом сказывалось не только влияние античного наследия, но и особенности господствующего социально-экономического строя. Главными моментами генезиса феодального способа производства были превращение свободных производителей материальных благ и рабов в феодально-зависимых крестьян и образование крупного феодального землевладения. Для всего этого периода характерна борьба между крестьянской общиной и феодальным поместьем. Феодализм породил разные формы крупного производства и прежде всего вотчинные предприятия производственного характера. Эти процессы были подготовлены феодальными тенденциями, возникшими в процессе разложения первобытнообщинного строя и античного общества.

После падения западной Римской империи (V в. н. э.) в появившихся на ее территории варварских королевствах происходит синтез феодальных элементов, зародившихся в античном обществе и первобытнообщинном строе германцев и кельтов. Ранее свободные общинники попадают в личную, поземельную и судебно-административную зависимость от феодалов – владельцев феодов (условной наследственной земельной собственности). Складываются феодальные иерархии и система вассалитета. Наиболее быстро феодализм возникал там, где эти элементы гармонически дополняли и ускоряли друг друга (в северной Франции). Там же, где доминировало античное наследие (в Византии и странах Южной Европы), темпы феодализации замедлялись. Сильное государство, развитые частная собственность и товарно-денежные отношения, длительное сохранение рабовладельческой формы эксплуатации стали факторами, препятствовавшими генезису классического феодализма. Более медленными были темпы феодализации и там, где феодализм складывался в основном на базе разлагавшегося первобытнообщинного строя (например, в Британии, Скандинавии, у западных и восточных славян), а влияние античности было более слабым и непоследовательным. Это проявилось в пережитках до государственных форм управления.

Постепенно в европейском феодальном обществе оформляются 4 класса – сословия: крестьяне, светские феодалы-рыцари, церковные феодалы-священнослужители и горожане-бюргеры. Каждое из этих сословий выработало свою культуру, свою идеологию, имело свои экономические и организационно-управленческие представления. Однако, прежде чем проанализировать эти особенности, отметим общие черты, типичные для феодального мировоззрения в целом.

Феодальная экономика имеет аграрный характер, натуральное хозяйство. Ее «главным объективным условием труда является не продукт труда, а находимая трудом природа» [16, 46. Ч. I. С. 473]. Человек был подавлен в борьбе с природой, производительность труда была результатом не только его личных усилий, но и естественных производительных сил, его деятельность зависела от биологических циклов природы. Не будучи в силах объяснить природные процессы, человек средневекового общества постоянно боялся разорительных стихийных бедствий: неурожая, наводнения, засухи и т. д., наивно верил в сверхъестественное и пытался отгородиться от него строгим соблюдением обрядов, различного рода ритуалов, заклинаний и молитв. Он опасался нововведений и ориентировался на старину, апеллировал к традиционным нормам морали и права. В то же время он был сравнительно молодым (средняя продолжительность жизни в эпоху средневековья была относительно невысока).

Гарантией от последствий стихийных бедствий и непредвиденных обстоятельств была принадлежность к какой-либо общине, коллективу, с интересами которого средневековый человек соотносил свою деятельность, поступки, мысли. В этом проявлялась всеобщая личная зависимость, которая распространялась на отношения не только между антагонистическими классами, но и внутри них. «Мы находим здесь людей, – писал К. Маркс, характеризуя «мрачное европейское средневековье», – которые все зависимы: крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Личная зависимость характеризует тут как общественные отношения материального производства, так и основанные на нем сферы жизни» [16; 23. С. 87]. Вертикальные иерархические связи в этом обществе дополнялись горизонтальными связями, представленными различного рода корпорациями (соседские общины, городские коммуны, ремесленные цехи, купеческие гильдии, монашеские братства, рыцарские ордены).

Мышление средневекового человека имело телеологический характер, поскольку ведущую роль в Европе играли христианская религия и Римско-католическая церковь, которые определяли всю общественную мысль Западной Европы. Это предопределило двойственность, своеобразный дуализм феодальной культуры. Латынь стала универсальным языком образованной части западноевропейского общества, сохранившим, хотя и в трансформированном, и переосмысленном виде, наследие античного мира. Однако наряду с латынью, знание которой было уделом лишь немногих, развиваются национальные языки, пробивающие себе дорогу среди обилия диалектов и наречий. Ран несредневековая культура носила в основном устный характер. Записи фиксировали текущие события, делались «для памяти». Не следует забывать и о синкретизме средневековой духовной культуры, из которой отрасли общественной мысли – экономическая, управленческая, социологическая мысль – еще не выделились в самостоятельные области знания. То, что может быть отнесено к управленческой мысли, как и в предыдущие периоды истории человечества, проникнуто духом практицизма. Средневековые трактаты изобилуют конкретными хозяйственными советами, различного рода практическими рекомендациями по управлению хозяйствами, что очень ценно для ИУМ, хотя в них мало места занимают теоретические обобщения или попытки осмысления управленческих процессов. Занятый войнами, охотой, любовными похождениями и личным самоутверждением, средневековый рыцарь, как и класс светских феодалов в целом, мало интересовался экономическими проблемами, управлением своей вотчиной или поместьем. Он был представителем тех, кто потребляет богатство.

Аграрный характер феодальной экономики, господство натурального хозяйства, неразвитость ремесла и торговли в эпоху раннего средневековья (V–XI вв.) остро ставили перед светскими феодалами лишь одну экономическую проблему – получение денег для покупки поступающих с Востока экзотических предметов роскоши, для ведения безбедного и беззаботного образа жизни. Денежный голод испытывали не только отдельные представители господствующего класса, но и само феодальное государство, периодически занимавшееся порчей монеты. Попытки оправдания этой практики мы находим в сочинениях средневековых ученых, стремившихся обосновать номиналистическую теорию денег. Однако их объяснения были так же далеки от науки, как и «теории» средневековых европейских алхимиков, занятых поисками «философского камня», с помощью которого можно было бы превратить любой металл в золото. Богатство, награбленное в ходе войн и набегов, ценилось в среде феодалов выше накопленного путем сбережения, рационального хозяйствования, методичной эксплуатации крестьян.

Богатство, раздаренное подданным, растранжиренное в целях престижного потребления, поднимало социальный статус выше, чем богатство, использованное в производительных целях. Неудивительно поэтому, что не только раннее, но даже развитое западноевропейское средневековье (XI–XV вв.) не оставило для нас сколько-нибудь серьезных теоретических сочинений по экономике и управлению, написанных представителями светских феодалов. Разработка общественных, в том числе управленческих, вопросов с позиций господствующего класса стала уделом священнослужителей – церковных феодалов.

Самым организованным сословием феодального общества было духовенство. Обладая строгой иерархией, оно входило и в светскую систему вассалитета. Это было открытое сословие феодального общества, включавшее не только феодалов, но и наиболее одаренных представителей других классов. Общественные науки являлись в этот период отраслями богословия и трактовались с позиций Священного Писания. Поэтому цитаты из Библии выступали как основные аргументы в споре, а компиляции из древних текстов – как способ выражения собственных взглядов. При этом авторов нисколько не смущало, что прошлое описывалось в категориях современности, а древним мыслителям приписывались средневековые экономические представления, феодальная система ценностей. Библейские тексты широко использовались, например, для осуждения ростовщичества как противоестественного средства обогащения, как явления, губящего человеческую душу. Христианское вероучение стало важным «теоретическим подспорьем» и для преодоления характерного для античности презрительного отношения к труду. Труд в эпоху средневековья все больше рассматривается не только как наказание за грехи, но и как путь к спасению человечества.

Вопросы управления получили развитие в произведениях монахов. Монастыри выступали как организаторы крупного, нередко хорошо налаженного вотчинного хозяйства, сельскохозяйственного и ремесленного производства. Это нашло отражение, например, в Сен-Жерменском полиптике, Фульдском полиптике, других произведениях этой эпохи.

Рост производительных сил, углубление общественного разделения труда способствовали отделению ремесла от земледелия, города от деревни. В X–XIII вв. складывается особый социальный слой феодального общества – горожане. Будучи закономерным порождением феодального строя, бюргерская культура заметно отличалась от культуры других сословий феодального общества. По сравнению с церковной и рыцарской культурой она была более скромной, что обусловливалось как экономическими, так и социальными причинами. Богатство этого сословия зависело уже не от земельной собственности, а прежде всего от трудовых усилий. Это предопределяло практический склад ума, предпринимательский порыв и рациональную рассудительность горожанина. По сравнению с культурой крестьянских масс городская культура отличалась более высоким уровнем. Цивилизованность горожанина проявлялась и в более широком использовании товарно-денежных отношений для ведения хозяйства, и в большем динамизме ее развития, в ее более светском характере, и в повышении роли грамотности и письменной культуры в целом, и в пробуждении познавательного интереса к окружающему миру. Горожанин более критично относился к себе и к другим сословиям феодального общества, любил посмеяться над слабостями и недостатками других классов и социальных групп.

Управленческие, экономические и правовые представления средневековых бюргеров нашли отражение в цеховых уставах и городском праве. Цеховой строй был своеобразной феодальной организацией городского ремесла. Цеховой мастер не только работает сам, но и эксплуатирует труд учеников и подмастерьев, однако цель его эксплуатации скорее феодальная, чем капиталистическая. «Соответствующее его сословному положению существование, – а не меновая стоимость как таковая, не обогащение как таковое, – выступает здесь целью и результатом эксплуатации чужого труда» [16; 48. С. 8]. Феодальными были и средства достижения этой цели. Цеховые уставы осуществляют мелочную регламентацию производства каждого члена корпорации. Они регулируют качество и количество выпускаемой продукции, число подмастерьев и учеников, технологию производства и т. д. Все эти меры принимаются с целью создания конкуренции как внутри самого цеха, так и со стороны деревенского и другого нецехового ремесла. Это способствует унификации ремесла, распространению профессиональных навыков работы, стабилизации рынка, однако в то же время ограничивает капиталистические потенции цехового строя. Поэтому в дальнейшем цеховые уставы стали препятствовать экономическому развитию.

Цехи стремились к установлению монопольных условий производства и реализации своей продукции на местном рынке. К созданию монопольных условий торговли стремились и купеческие гильдии. Укрепление городского строя, с одной стороны, и постепенный переход крестьян с барщины на натуральный, а позднее и денежный оброк, с другой, обострили противоречие между городом и деревней. «Если в средние века деревня эксплуатирует город политически повсюду, где феодализм не был сломлен исключительным развитием городов, как в Италии, то город повсюду и без исключений эксплуатирует деревню экономически своими монопольными ценами, своей системой налогов, своим цеховым строем, своим прямым купеческим обманом и своим ростовщичеством», – писал о взаимоотношениях города и деревни Средних веков К. Маркс [16; 25. Ч. II. С. 365].

Особенностью развития управленческой мысли этой эпохи является ее ярко выраженный государственный характер, сохранение в качестве средства модели полицейского управления. Особенно это заметно в трактатах ученых и государственных деятелей Византии и стран Восточной Европы, таких, как Георгий Плифон, Виссарион Никейский в Византии, А.Л. Ордин-Нащокин, Ю. Крижанич, Г. Котошихин в России, сочинения которых написаны с позиций государства или для первого лица государства либо апеллируют к государству. Этому способствовали и античная традиция, и более слабая, чем в Западной Европе, сословная расчлененность общества, и высокая централизация всех сфер духовной деятельности, и особенности православия, для которого характерна подчиненность церковной власти светской, и осознание национальных интересов в борьбе с иноземными захватчиками. Наряду с этими общими моментами существовали и глубокие различия. Лучшие памятники византийской управленческой мысли были тепличными созданиями высокообразованной элиты и не отражали, как в России, интересов достаточно широких слоев общества. К тому же большинство памятников русской управленческой мысли относятся уже к более поздней эпохе, отражают более сложные социально-экономические условия, острее осознают проблемы, вставшие перед централизованным Русским государством.

Несмотря на то что само производство в средневековых хозяйствах оставалось ручным и примитивным, многие проблемы и принципы рационального управления поместным хозяйством занимали умы религиозных деятелей, правителей, владельцев поместий, отдельных ученых. В раннем Средневековье (между V и IX вв.) выходили так называемые варварские правды – «Салическая», «Рипуарская», «Бургундская», «Баварская», «Русская» и др., содержавшие перечень санкций и штрафов за всевозможные преступления в сельском, ремесленном и других хозяйствах. Эти предписания свидетельствуют о довольно низком уровне развития идей об организации мелких поместных хозяйств, о принципах местного самоуправления.

Более содержательны с точки зрения управленческой мысли так называемые регламенты, инструкции для управляющих феодальными поместьями, которые создавались позднее. Если, например, «Салическая правда» не интересовалась организацией производства, отдавая это дело на усмотрение отдельных крестьян, хозяйствующих в рамках общины (а речь шла о регулировании взаимоотношений крестьян с общиной и между собой, о защите их интересов и т. д.), то знаменитый «Капитулярий о поместьях» (инструкция Карла Великого о хозяйственной организации королевских поместий), изданный в начале IX в., пытается разрешить проблему организации крупного феодального производства на крепостной основе, путем усиления эксплуатации дворовых и крестьян. Тем не менее в «Капитулярии», как и в варварских правдах, на первом месте по-прежнему стояли вопросы организации сельского хозяйства.

В классическое средневековье (XI–XV вв.) усложняются вопросы управления феодальным производством. Благодаря проведению политики фиксации определенных повинностей (барщина и оброчные платежи) организация такого производства принимала устойчивый характер, что в свою очередь позволяло фиксировать материальные возможности производства, вводить элементы планирования и учета производства. В то же время пунктуальная фиксация повинностей и платежей делала феодальное производство слишком громоздким, недостаточно эластичным и приспособленным к сезонным колебаниям. С целью маневрирования в управлении производством проводилась и другая политика – политика феодального произвола, гарантировавшая феодалам неограниченные права по распоряжению трудом крепостного крестьянина.

Главной особенностью развития управленческой мысли средневекового Востока является то, что она продолжала разрабатывать те же проблемы, что и в древности. Преемственность развития экономической мысли объясняется прежде всего преемственностью социально-экономического строя, известного как азиатский способ производства, Для него характерны: сохранение сельской земледельческой общины в качестве основы социально-экономической структуры, ведущая роль государственной собственности на землю, отсутствие домениального хозяйства, барщины и крепостного права, городов как центров ремесла и внутренней торговли. Города возникают здесь как военные ставки, места религиозного паломничества и пункты внешней торговли. В них концентрируются высшие ремесла, обслуживающие изощренные интересы господствующего класса. Поэтому в центре управленческой мысли средневекового Востока, как и в странах Древнего Востока, оказываются вопросы управления страной, налогообложения населения и обогащения государства. При этом авторы трактатов стремятся предложить такую систему мер, которая, удовлетворяя интересы господствующего класса, обеспечивала бы нормальное течение воспроизводства, благосостояние и безопасность в стране.

Особенностью управленческой мысли Китая было то обстоятельство, что ее основным автором был человек, или находящийся на государственной службе, или стремящийся получить должность. Государственный чиновник выступает здесь как главный создатель духовной культуры. Неудивительно поэтому, что ведущей темой его сочинений также остаются вопросы государственного управления, государственной поддержки и стимулирования земледелия как главной сферы производства, а также поощрения ремесла и торговли как дополняющих земледелие сфер.

Большое воздействие на развитие экономической мысли Ближнего Востока оказал ислам. В ряде областей знания арабы выступают как прямые наследники античности. Однако из ее духовного мира они усвоили больше рациональное, чем гуманистическое, начало. Поэтому мусульманская культура ближе к древневосточной культуре, чем к античной. С древневосточной литературой сочинения мусульманских авторов роднят ориентация на традиционные темы, подражание предшественникам, дидактический настрой литературы, любовь к фундаментальным произведениям – своеобразным энциклопедиям средневековых знаний. В сочинениях Аль-Газали и Ибн-Хальдуна, например, содержатся гениальные суждения об управлении людьми, о лидерстве, о поведении человека в организации, о воспитании и обучении будущих руководителей.

3.2. Управленческая мысль в Византии

Византийская империя, история которой насчитывает более тысячелетия (с конца IV в. до захвата Константинополя турками в 1453 г.), познала как периоды наивысшего расцвета, когда она становилась в гигантской державой, широким кольцом охватывавшей весь бассейн Средиземного моря, так и периоды резкого упадка. В последние века своего существования она представляла собой в политическом отношении расчлененное, «остаточное» государство, которому на Балканах принадлежали лишь некоторые незначительные, разрозненные территории. Как государство Византия сохранила и продолжила римскую систему выборной, ненаследственной (по крайней мере, вначале) и централизованной монархии, что резко выделяло ее во всем средневековье. У Рима же она заимствовала и развитое писаное право, покоящееся на принципе частной собственности.

В экономике Византии преобладало натуральное хозяйство, но было развито и товарное хозяйство. Сочетание товарно-денежных отношений с чисто средневековыми, феодальными формами ведения хозяйства и эксплуатации составляло, пожалуй, наиболее характерную ее черту. В сфере финансов господствовала монометаллическая система на золотой основе, а византийская золотая номисма была общепризнанной международной расчетной единицей, игравшей роль международной валюты. Соответственно в Византии (особенно раннего периода) наблюдался сравнительно высокий уровень банковского дела. Стремясь способствовать развитию банков, византийское правительство, (например, при императоре Никифоре Фоке, который правил с 963 по 969 гг.), боролось с тенденциями к изъятию денег из обращения, к их тезаврации. В сборнике уставов ремесленных корпораций X в. содержится запрет копить деньги «на время нужды», не сдавая их на хранение трапезитам. Стабильности денежного обращения, устойчивости валюты придавал особое значение и Лев VI Мудрый (866–912), в 52-й новелле которого «удобные для обращения деньги» названы «нервом всех дел».

Конец ознакомительного фрагмента.