История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века). Раздел II. Развитие Московского государства, законодательства и судоустройства (конец XV – 70-е годы XVII века) (...

Процесс объединения русских земель вокруг Москвы и образования централизованного государства происходил в условиях тесного взаимодействия с европейскими и азиатскими странами, представлявшими западную и восточную цивилизации. Степень их влияния на Московскую Русь зависела от уровня развития Русского государства и основных его внешних приоритетов. Наряду с иными объективными и субъективными условиями это оказало влияние на особенности складывания единого государства.

В позднем Средневековье (XIII–XVI вв.) в Европе проявились две основные тенденции: во-первых, сохранение средневековых устоев V–XII вв. с развитой системой феодального вассалитета, политическим господством Церкви, неполной национальной самостоятельностью, что было характерно, например, для австрийской монархии Габсбургов; во-вторых, образование светских национальных государств, таких как Англия, Франция, с усилением позиций рационалистического мировоззрения и частной собственности третьего сословия. Именно последняя тенденция побеждала, и в ее рамках складывалась европейская цивилизация интенсивного типа развития. В это же время для восточных социумов – Китая, Османской империи и др. были характерны усиление позиций власти-собственности, развитие в обществе отношений подданства, господство религиозного мировоззрения и харизматических идей в государственной идеологии и ментальности населения[197].

С середины XVI до середины XVII в. в ведущих странах Западной Европы сложилась абсолютная монархия (Франция, Англия, Германия), произошли первые буржуазные революции (Голландия и Англия), приведшие к существенным изменениям в социально-экономическом и политическом строе, стимулировавшие процесс обмирщения общественного сознания (Ренессанс) и последовавшую за ним Реформацию, принесшую победу всепроникающего индивидуализма и прагматизма. Вся совокупность этих обстоятельств знаменовала начало процесса развития буржуазного государства и права. На Востоке в этот же период уже прошел пик динамичного активного развития, связанного с закреплением консервативных начал, усилением религиозного давления на общественное сознание через приоритет духовных ценностей и массовых коллективных действий, вызвавший укрепление государственности в форме деспотии. Фактически последней попыткой громко заявить о себе на международной арене представителем восточной цивилизации стал неудачный поход турецкого султана на Вену в 1682 г. После этого идет процесс уменьшения степени влияния восточных стран на мировые дела, а некоторые из них, например Китай и Япония, оказались практически в самоизоляции, те страны, которые не успели это сделать, очень скоро стали объектом колонизации со стороны европейских стран (например, Индия).

Становление Московского государства, протекавшее на стыке западной и восточной цивилизаций, в тесном взаимодействии с ними, впитало в себя черты, присущие каждой из них. Внешне сходные процессы государственно-правового развития с европейскими странами имели свои особенности, обусловленные сложным внешним цивилизационным окружением и не менее сложным внутренним строением российского общества, образовавшегося в процессе объединения земель вокруг Москвы.

В отличие от Европы, где товарное производство стало стимулом к развитию хозяйственных связей и формированию единого экономического пространства, в объединении русских земель, как отмечает отечественная историография, экономические предпосылки не стали определяющими. Вместе с тем в ходе дискуссии, прошедшей в 1946 г., в советской исторической науке на некоторое время утвердилось представление о том, что процесс собирания русских земель вокруг Москвы шел исключительно на экономической основе[198]. Активными сторонниками подобного подхода являлись П. П. Смирнов[199], Л. В. Черепнин. Последний указывал на общие тенденции в развитии России на этапе складывания централизованного государства с аналогичными процессами как в европейских (Франции, Англии и Испании), так и в азиатских (Китае и Корее) странах. Однако, отмечая особенности создания Российского государства, Черепнин вместе с тем подчеркивал, что это был период «поступательного развития и укрепления феодального способа производства», роста и укрепления крепостничества, для которого было характерно слабое развитие городов; активное воздействие на процесс централизации политической надстройки, обусловленное слабыми экономическими связями между районами страны, необходимостью в условиях развития крепостничества удержания в повиновении закрепощенной массы и военной опасностью на Востоке (ордынские государства) и Западе (Литва, Польша, Ливония и Швеция)[200].

К концу XX в. в исследованиях политические предпосылки уже доминировали над экономическими. С этих позиций рассматривали процесс объединения русских земель А. М. Сахаров, А. Г. Кузьмин, Ю. Г. Атексеев, В. Б. Кобрин, А. Л. Юрганов[201] и др.

Итак, к числу особенностей образования единого Русского государства можно отнести: неразвитость системы частной собственности, господство власти-собственности; формирование государства на многонациональной, а не национальной основе; объединение в рамках одного государства народов, находившихся на разных ступенях цивилизационного развития[202].

В XV в. в русских землях не было самостоятельных крупных городов с организованным в цехи и вооруженным городским населением, которые бы выступали в союзе с монархом в противостоянии местным феодалам. Великий Новгород как относительно обособленный политический центр сам стал предметом притязаний московских князей.

Имели свою специфику и внешнеполитические условия, в которых происходил этот процесс. Восточное и южное направление внешней политики русских князей определялось тем, что они длительное время находились в вассальной зависимости от ханов Золотой Орды. Русские княжества входили в территориальную структуру этого государственного образования. Это не могло не сказаться на том, что на Руси были восприняты некоторые ордынские традиции организации власти, управления, системы регулирования социальных отношений. Ослабление и распад Орды в дальнейшем имели ряд последствий. Между возникшими на ее обломках государственными образованиями началось активное противоборство. Каждое из них претендовало на первенство и подчинение своему влиянию всех ранее подвластных Орде земель. Московские князья также участвовали в этом споре и сумели постепенно распространить свою власть на все ордынское наследие.

Западное и северо-западное внешнеполитическое направление характеризовалось соперничеством с польско-литовским государством, в состав которого вошли западные и юго-западные земли Киевской Руси. Целая серия военных столкновений была связана со стремлением вернуть все киевское наследие под власть Москвы, что определило политику Российского государства на много веков вперед и серьезно обострило отношения с западными соседями. На северо-западе московским князьям приходилось считаться с немецкой, шведской и датской экспансией в Прибалтике, в результате которой были присвоены земли, ранее находившиеся в зависимости от Руси.

В силу мощного субъективного фактора, который во многом определял объединительный процесс, в самосознании московских князей все пространство, на которое они претендовали и которое они стремились объединить под своей властью, по праву должно было принадлежать им как наследникам и Киевской Руси, и Орды, так как Московское княжество как часть Владимирской земли входило и в то, и в другое государство[203].

В силу вышесказанного формирование Российского централизованного государства происходило на многонациональной основе, народы, вошедшие в его состав, тяготели к различным типам цивилизаций, что предопределило формирование цивилизационно неоднородного общества.

Одним из важнейших факторов, определивших объединительный процесс, наложившим свой отпечаток на него, а также на последующее развитие Российского государства, стал религиозный фактор, позиция русской Церкви. Необходимость борьбы с католической, а потом и мусульманской экспансией на экуменическую территорию православной Церкви, сокращение сферы влияния восточной христианской Церкви после падения Константинополя вынуждали ее делать ставку на укрепление власти московских князей, которые рассматривались как единственные защитники православной веры. Одновременно немало делалось для постепенной изоляции русских земель от Европы, чему способствовала политика русской Церкви и враждебно настроенных по отношении к России ее западных соседей. Достигнутая автокефалия московской митрополии изменила систему взаимоотношений с государственной властью. В связи с этим политика русской Церкви в немалой степени служила мотивом для принятия решений политического характера как внутри страны, так и вне ее.

Завершающий этап объединения русских земель вокруг Москвы пришелся на вторую половину XV в. и первую половину XVI в. Во главе Великого княжества Московского в это время стояли Иван III Васильевич (1462–1505), Василий III Иванович (1505–1533), а в 1533–1547 гг. при малолетнем Иване IV осуществлялось боярское правление.

Великий князь Московский Иван III наследовал престол в 1462 г. К этому времени великие московские князья возглавляли феодальный комплекс, состоявший из Владимирской земли, удельных княжеств, вотчин и поместий. Но вся полнота власти их распространялась только на домен. На землях вассалов границы великокняжеской власти определялись вассальными договорами (с удельными князьями), иммунитетными (жалованными) грамотами, дававшимися боярам и слугам, и тарханными грамотами, которые выдавались церковным учреждениям.

Иван III продолжил объединение земель под эгидой Москвы. При этом он использовал различные насильственные и ненасильственные способы, военное и экономическое давление. Во время его княжения территория Московского государства заметно увеличилась: в 1468 г. к нему присоединилось Ярославское княжество, а вскоре вошло полностью и Ростовское княжество. Еще Василий II купил половину Ростовского княжества, а Иван III приобрел остальную его часть.

В несколько этапов проходил процесс присоединения Великого Новгорода к Московскому княжеству. Одна из главных проблем заключалась в попытках новгородской аристократии сблизиться с Литвой и Польшей и найти у них поддержку, что было недопустимо для Москвы с точки зрения интересов государственных, а с позиций русской Церкви рассматривалось как измена вере. В 1471 г. в Новгороде произошло восстание под руководством бывшей посадницы Марфы Борецкой, целью которого было вхождение Новгорода в состав Польско-Литовского государства. Весь «град всколебался», поскольку одни «хотяху за великого князя по старине к Москве», а другие «за короля к Литве», причем изменники, как сообщает летописец, перекупали «худых людей», склоняя их на свою сторону[204]. Великого князя Московского поддерживал митрополит Феофил, неоднократно обращавшийся к новгородцам и увещевавший их «от латинской прелести отстать», «смиритися и покоритися под крепкую руку благоверного и благочестивого Русских земель государя великого князя Ивана Васильевича всеа Руси, нашего отчича и дедича»[205]. Но восставшие «взбесились подобно диким зверям», потеряли разум и не слушали ни послов великого князя, ни увещеваний митрополита.

В результате Иван III собрал войско и разбил на реке Шелони новгородские воинские силы. С новгородцами был заключен договор, по которому они признавали власть великого князя Московского, уплачивали Москве «окуп» за свое неповиновение и соглашались на «поставление» Новгородского архиепископа «в дому Пречистые у гроба Петра чюдотворца на Москве у нас, великих князей, и у вашего отца митрополита…»[206]. Но в 1477 г. новгородцы нарушили Шелонское перемирие и опять «бысть мятеж в Новегороде», во время которого они «убили послов великого князя Василия Микифорова, Захария Овину и с братом Кузьмою», причем «у владыки во дворе» и «от того часа взбесивша, яко пьании, ин иная глаголаше, и к королю паки восхотевша»[207]. Иван III не потерпел такого «неисправления и отступления» и осуществил новый поход на Новгород. Новгородцы не решились оказать ему сопротивление. Было введено прямое управление Новгородской землей через московских наместников; новгородское государственное управление упразднялось, сохранились лишь некоторые институты самоуправления на низшем уровне в городе и сельской местности.

Во всех этих мероприятиях великий князь нашел поддержку у новгородских низов. Иван III конфисковал земли у тех бояр, которые стояли за «отложение к Литве», но затем переселил и других крупных новгородских вотчинников с семьями в Подмосковье и центральную часть государства, а их земли раздал московским служилым людям. Мелкие держатели земельной собственности – «своеземцы» никаким имущественным изъятиям и переселениям не подвергались. Новгородская республика пала, и сам Новгород и его владения («пятины») вошли в состав Московского государства на таких же основаниях, как и все остальные земли.

Тверской князь Михаил Борисович в надежде на сохранение независимости Тверского княжества и своей безопасности тоже обратился за помощью к литовскому великому князю и польскому королю Казимиру IV. Иван III, узнав об этом, осадил Тверь. Тверской князь бежал в Литву, а вместо него на Тверь был посажен сын Ивана III – Иван Иванович Молодой. Таким образом, в 1485 г. к Московскому государству была присоединена Тверь.

Прежде чем великий князь Иван III смог приступить к преобразовательной деятельности по построению аппарата власти, управления и суда, ему удалось избавить Россию от ордынского ига. К концу 70-х гг. XV в. Иван III перестал платить дань Орде, и хан Ахмат решил выступить против него со всей своей военной силой, предварительно заключив военный союз с польским королем Казимиром IV. Затеянные Ахматом переговоры с Иваном III результата не принесли, поскольку великий князь отказывался от какой-либо зависимости от Орды и выплаты дани. Между тем в начале октября выпал снег и, по мнению летописца, случилось чудо, ниспосланное Пречистой Богородицей: «Одни от других бежали никто же женяше. Царь бежа в Орду и прииде на него Ногайский царь Ивак и Орду взя и его уби… И тако избави Бог Русскую землю от поганых татар…»[208].

Мужество и выдержка Ивана III, дипломатические таланты, проявленные им во время переговоров с Ахматом, а также поддержка со стороны простых москвичей и Церкви сделали свое дело: Московское государство стало суверенным, а его государь – свободным властелином на всей своей территории.

Митрополит Московский Зосима, исходя из этих реалий, в своем произведении «Извещение о пасхалии» (1492) впервые назвал Ивана III «государем и самодержцем всея Руси»^[209], обозначая термином «самодержец» независимость великого князя Московского от какой-либо другой власти, самостоятельно управляющего своей страной.

Ивану III удалось одержать несколько значимых внешних военных побед. В 1472 г. он разгромил Ливонский орден, построив на русском берегу реки Наровы крепость Иван-город, вынудив Орден признать права Русского государства на город Тарту (Юрьев), обложив его данью. В 1494 г. отвоевал Вяземские земли. Результатом победоносной войны (1500=1503) с польско-литовским королем Александром IV Казимировичем по мирному договору 1503 г., заключенному с ним, к Московскому государству отошла Чернигово-Северская земля.

После смерти Ивана III на престол по завещанию вступил его сын от брака с «грекиней Софьей» – Василий III (1505–1533). Он продолжил политику отца в деле объединения земель под властью Москвы. Ему удалось присоединить Псков (1510), Рязань (1521) и Смоленскую землю со Смоленском (1522). К концу его княжения все русские земли были объединены под властью Москвы (оставалось номинально только Старицкое княжество, не обладавшее к тому времени никакими самостоятельными полномочиями). Название страны изменяется: Русь сменяет новое слово – Русия, которое затем превращается в Руссию и, наконец, в Россию.

Еще при Иване III у Руси осложнились отношения с Казанским ханством. В 1475 г. Крым стал вассалом Турции, предприняв со своей стороны попытку включения Казанского ханства в орбиту своего влияния. Иван Васильевич, опасаясь совместных враждебных действий Крыма и Казани против России, сумел поставить Казань в вассальную зависимость от Москвы, но после вступления на престол Василия III казанский хан Мухаммед-Эмин разорвал отношения с Москвой. В 1506 г. Василий III предпринял поход на Казань, но потерпел неудачу. В 1521 г. на престол Казанского ханства был посажен ставленник Крыма Сагиб-Гирей, который в том же году совершил опустошительный поход на русские земли совместно с крымским ханом и, дойдя до Москвы, взял большое количество пленников. В ходе следующей войны Москва вынуждена была признать протекторат Османской империи над Казанским ханством.

Дальнейшая политика в отношении Казанского ханства предусматривала не только военные действия. Русским купцам было запрещено вести торг в Казани, что привело к переносу торговли под Нижний Новгород в село Макарьево (будущая Макарьевская ярмарка), в результате важнейший торговый центр, расположенный на волжском пути, стал находиться в руках Москвы. В 1523 г. на реке Суре (притоке Волги) был поставлен город Васильград (Васильсурск) в качестве форпоста в дальнейшей борьбе с Казанью. Путем продвижения на казанский престол прорусски настроенных правителей (хан Джан-Али, 1531 г.) удалось на некоторое время стабилизировать ситуацию на этом направлении. В период боярского правления внешние отношения осложнились в результате военных походов в районе Поволжья, предпринятых Казанским ханством в 1537–1538 гг.

За период великих княжений Ивана III и Василия III (1462–1533) территория государства выросла в 6,5 раза… До конца XVI в. она почти удвоилась, достигнув примерно 5,4 млн кв. км. Это равнялось примерно территории всей остальной Европы[210].

В окружении Елены Глинекой, которая осуществляла регентство при малолетнем Иване IV, среди боярских группировок шла борьба, обострившаяся в 1537 г., когда братья Василия III – князья Старицкие Андрей и Юрий подняли мятеж, который рядом исследователей XIX–XX в в. истолковывался «как попытка мобилизации всех реакционных сил для борьбы против централизованного государства в лице Ивана IV и московского правительства» [211]. Однако современными учеными установлено, что «мятеж князей Старицких явился борьбой претендентов за власть уже в едином государстве», а о возвращении к удельной системе никто из них и не помышлял[212]; старицкий «князь Андрей стремился захватить великокняжеский престол», ибо, будучи дядей великого князя, он полагал, что имеет право на наследование Московского стола «по праву старшинства»[213]. Мятеж был подавлен правительницей. Старицкие князья заключены в темницу, где вскоре и умерли насильственной смертью. Жестокой расправе подверглись все их сторонники – старицкие бояре. Территориальное единство было сохранено.

В 1547 г. Иван IV венчался на царство и ему официально был присвоен титул царя. Церемония происходила в Успенском соборе Московского Кремля. «Чин венчания» был составлен митрополитом Макарием. В нем регламентировалась передача символов царской власти великому князю Ивану IV Васильевичу и содержались пожелания, адресованные будущему царю, среди которых выделялись: соблюдение веры, хранение святых церквей и монастырей и требование «судить людей по правде, и справедливым судом спасать убогих». За «чином венчания» следует «молитва» митрополита, обращенная к Богу, в которой он просит наставить царя, чтобы тот «в днях его» соблюдал «правду и множество мира»[214].

При этом царе внешняя политика ознаменовалась рядом успехов и присоединением территорий к Московскому государству. Важнейшим событием стали разгром и присоединение к Московскому царству Казанского (1552) и Астраханского ханств (1556), с которыми длительное время сохранялись довольно сложные отношения. Завоеванные территории не сохранили своего автономного статуса, как это делалось ранее. Казанское ханство, хотя и получило наименование в составе России – Казанское царство, возглавлялось российским царем, получившем титул «царя Казанского». Непосредственное управление осуществлял приказ Казанского дворца через русскую администрацию на местах. В бывшем Астраханском ханстве сразу после подчинения его Москве также была введена русская администрация. Возможно, на этом сказался опыт выстраивания отношений с Казанским ханством в период великих княжений Ивана III и Василия III, когда местные правители, вассалы Москвы, при определенных условиях были готовы перейти под покровительство других государей, в частности турецкого султана.

После присоединения этих земель московские правители получили возможность распространять свое влияние на Поволжье, Урал, Сибирь, Северный Кавказ и Закавказье. Началось освоение Дикого поля (земли, отделявшие Крымское ханство от России и Речи Посполитой).

В этот период оформляется Донское казачье войско. При Иване IV казаки участвовали в походах на Казань и Астрахань, в Ливонской войне и т. д. Территория, занятая донскими казаками, сохраняла определенную автономию до начала XVIII в.

В 1581 г. сольвычегодскими купцами Строгановыми для завоевания Западной Сибири была снаряжена экспедиция атамана Ермака, которая закончилась завоеванием Сибирского ханства. Вассалами московского царя сделались сибирские ханы, башкирские тарханы, черкесские князья, шамхалы (властители кумыков), калмыцкие тайши, ногайские мурзы, грузинские цари (кахетинские и имеретинские) и др. Прочность вассальных связей между этими странами и Русским государством была различной. Иногда они носили номинальный характер (например, вассалитет грузинских царей). В ряде случаев это подкреплялось взятием аманатов[215]. Но постепенно власть русских царей над владениями их вассалов усиливалась. Определилась тенденция к полному включению (инкорпорации) вассальных государств в Русское царство.

Активная внешняя политика проводилась царем и на западных границах. Но результаты здесь были не столь успешными, как на восточном направлении. В 1558–1683 гг. идет Ливонская война, главной целью которой было возвращение исконных русских прибалтийских земель и выход в Балтийское море. Первоначально русскому войску сопутствовала удача, но после ряда просчетов внешнеполитического и военного характера России пришлось вести войну не только с Ливонией, но и с Польшей, Литвой, Швецией и Данией, которые разделили ливонские земли. Последствиями этих просчетов стала утрата не только завоеванных территорий, но и ряда русских городов – Яма, Копорья, Ивангорода и др.[216]

Внутренняя политика характеризуется ликвидацией последних уделов, принадлежавших ближайшим родственникам Ивана IV, которой в основном завершился процесс образования единого Русского государства. Однако имел место и частичный возврат, но уже на новом уровне к удельной системе.

Так, в период опричнины (1564–1572) царь, не теряя нитей управления, заявил о разделении государства на две части: земщину и опричнину и о своем удалении от власти. В опричнину были отписаны вотчины на границе с Литвой, территории с развитым вотчинным хозяйством (Переяславль, Суздаль, Ростов), ряд северных промысловых городов, некоторые районы Москвы и др. При этом создавались параллельные структуры управления: две Боярские думы, два Государевых двора, две системы приказов, два войска и т. д.

Еще один подобный демарш был осуществлен в 1575–1576 гг., когда на московский престол Иван Грозный посадил крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича, а сам как бы устранился от власти. Формально страна была разделена на владения великого князя Московского Симеона и на «удел» Ивана, но фактически правителем государства оставался Иван Васильевич. Это продолжалось всего 11 месяцев, затем все вернулось в исходное положение. Вместе с тем деление на земщину и Двор (Особый двор) останется до конца правления Ивана Грозного[217]. Симеон «за добросовестное исполнение обязанностей» получил в удел Тверской уезд с титулом великого князя Тверского. При Борисе Годунове этот удел был ликвидирован.

Иван IV введением опричных мероприятий установил в стране деспотический политический режим, приведший к значительному изменению социально-политической и правовой ситуации в стране.

Дискуссии об оценке опричнины и всех связанных с ней мероприятий, о ее политическом значении в истории страны не утихают и до настоящего времени[218].

После смерти в 1584 г. Ивана IV Русское государство вступает в полосу затяжного социально-экономического и политического кризиса, когда краткий период относительного благополучия сменился невзгодами, едва не приведшими к утрате национального суверенитета и государственности.

В связи со смертью в 1581 г. старшего сына Ивана Грозного великого князя Ивана Ивановича власть перешла к Федору Ивановичу (1584–1598), который до этого как наследник престола не рассматривался. Царь Федор, в свою очередь, наследника не оставил, что привело к династическому кризису. Впервые были проведены выборы нового царя. Первым избранным государем стал Борис Годунов (1598–1605).

В царствование Федора Иоанновича (1584–1598) при соправителе Борисе Годунове страна, как сообщает летописец, «стала жить тихо и праведное и «люди вс и увидели сладостные тишины свободный день»[219]. Наступило время, которое современники характеризуют как «немятежне земли Рустей пребывание и всех благ преизобилование кипящее же и возрастающее велию славою»[220]. Однако вскоре они заметили, что царь «только ходил в церковь и присутствовал на богослужении», да еще и «носил титул», а правил страной его родственник – шурин Борис Годунов, показавший «зело поразсудительное к народам мудрование»[221]. При нем «страна стала заметно процветать, и население возрастать, ибо до того была почти совершенно опустошена и начисто разорена вследствие великой тирании Ивана Грозного… теперь же благодаря… великому уменью Бориса снова начала оправляться и богатеть»[222].

Царь Федор не оставил наследника престола, а в 1591 г. в Угличе погиб младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий. Линия Рюриковичей на московском престоле пресеклась, что создало основу для возникновения династического кризиса.

Встал вопрос о выборном замещении московского престола. Первым претендентом рассматривался Борис Годунов, занимавший при дворе высшее положение в силу родственных связей с последним царем и пользовавшийся значительным влиянием. Он был избран Земским собором на престол.

Государев дьяк Иван Тимофеев отмечает, что Борис начал свое правление разумно и хорошо. Борис Годунов издал законы и постановления с целью восстановления в стране правосудия. Однако это время характеризуется различными формами социальной нестабильности. В качестве главной для всех них черты было общее недовольство правительством. И в этих сложных условиях Борис Годунов 13 апреля 1605 г. неожиданно умирает.

Речь Посполитая, используя династический кризис и нестабильную обстановку внутри страны, стала вмешиваться во внутренние проблемы, и при ее поддержке власть в стране удалось захватить самозванцу Лжедмитрию I. Федор Борисович, сменивший отца на престоле, в результате боярского заговора, поддержавшего самозванца, был убит. Заговорщики сами ввели в Кремль и провозгласили «истинным» царем Лжедмитрия I. Но Лжедмитрий смог удержаться на московском престоле всего 11 месяцев и был свергнут в результате заговора, организованного родовитым боярином Василием Шуйским. Взойдя на престол, Василий Шуйский провозгласил Крестоцеловальную запись, излагавшую новые принципы правосудия, и принял ряд законодательных актов, направленных на урегулирование социальной обстановки в стране. Ему удалось подавить восстание Болотникова, но разгоравшаяся в стране гражданская война и продолжающаяся самозванческая интрига (Лжедмитрий II) не позволили и ему удержаться на престоле. В результате он был низложен фактически теми же силами, которые его и выдвинули. Образовавшееся после его детронирования боярское правительство («Седьмочисленные бояре») призвали на престол королевича Владислава, но и это мероприятие не завершилось успехом. Королевич так и не добрался до Москвы, хотя продолжал добиваться престола вплоть до 30-х гг. XVII в.[223]

Территория страны разрывалась на части и находилась одновременно под управлением различных правительств или была оккупирована интервентами. К концу 1610 г. Великий Новгород и часть его окрестностей находились под шведской оккупацией, Москва и отдельные уезды и земли – под контролем «Седьмочисленного» правительства («Семибоярщины»), опиравшегося на войска польского короля Сигизмунда III. Последний преследовал далеко идущие цели, планируя лично захватить московский престол и присоединить Московское царство к Польше. Часть же городов, не признавшая власть польских претендентов на престол, стала основой для появления новых оппозиционных сил, развертывания национально-освободительного движения и восстановления государственной целостности.

Выход из кризиса обозначился только к 1612 г. в результате действий народных ополчений, усилиями которых были изгнаны поляки и бояре, находившиеся с ними в сговоре. Земским собором 1613 г. на престол был избран Михаил Федорович Романов (1613–1645). Это способствовало укреплению центральной власти и восстановлению российской государственности.

Михаил Федорович после вступления на престол принял меры к ликвидации военной опасности. В 1617 г. был заключен мирный договор со Швецией (Столбовский мир), по которому Россия уступила Швеции несколько городов по побережью Балтийского моря, но вернула исконно русские новгородские земли, оккупированные шведами.

Перемирие с Польшей осложнялось тем, что королевич Владислав в 1617 г. пожелал вернуть себе московский престол, обещанный ему по договорам 1610 г., и двинулся с войском на Москву, но на подступах к Москве в селе Рубцово его войска были разбиты. Мир с Польшей был заключен в селе Деулино в 1618 г. Речи Посполитой передавались Черниговские и Новгород-Северские земли, Смоленск. Но от претензий на русский престол Владислав окончательно откажется, только уже будучи королем Польши в 1634 г. по Поляновскому мирному договору после очередной русско-польской войны (1632–1634).

При Михаиле Федоровиче значительно расширились границы России на Восток: были присоединены земли по реке Яику (Урал), Прибайкалье, Якутия, осуществлен выход к Тихому океану.

Процесс территориального расширения продолжился и при Алексее Михайловиче. Наиболее значимым для Российского государства было присоединение Украины.

В 1653 г. гетман Б. Хмельницкий, понимая, что без помощи России ему не удастся выйти из-под власти польского короля, обратился к русскому царю о принятии в подданство. На Земском соборе 1653 г. было принято решение о принятии гетмана Б. Хмельницкого и всего войска запорожского с городами и землями в российское подданство[224], а 8 января 1654 г. в городе Переяславле Хмельницкий объявил на Раде всего казацкого войска о присоединении к Русскому государству.

В марте 1654 г. были утверждены статьи (так называемые Мартовские статьи), которые определили взаимоотношения между У крайной и Русским государством. Предусматривалась автономия Украины не только во внутреннем управлении, но и во внешних сношениях[225]. Царь Алексей Михайлович, приняв Украину «под свою высокую руку», в 1654 г. вынужден был начать войну с Польшей, которая завершилась Андрусовским перемирием в 1667 г.

Отношения между Украиной и Русским государством были основаны на феодальном принципе сюзеренитета-вассалитета. При этом на территории Украины сохранялось действие прежнего законодательства и продолжала функционировать сложившаяся судебная система.

Характерные черты социально-экономического строя Московского государства были обусловлены тем, что это было аграрное общество, в котором постепенно происходило становление феодального землевладения в форме феодальных вотчин и поместий при господствующем положении государственной собственности на землю, что нашло отражение и в первом общерусском законодательном акте – Судебнике 1497 г.[226] Продолжался процесс формирования классов феодалов и феодальнозависимых крестьян.

В XV–XVII вв. феодальное хозяйство сохраняло практически натуральный характер. Расширение производства достигалось только за счет присоединения новых территорий (Поволжье) и освоения ранее не использовавшихся земель (Сибирь, Дикое поле). Применяемые способы обработки земли носили преимущественно архаичный характер. Собственником земли являлись государство, частные владельцы (вотчинники) из числа служилых людей «по отечеству», некоторые купцы (например, Строгановы), церковные иерархи и монастыри. Приоритетной являлась государственная собственность, которая в то время не отделялась от особы самого государя, титул которого «Государь всея Руси» указывал на то, что он является хозяином, собственником всей земли, часть которой по его воле оказалась в частном владении. Не случайно поэтому обладание вотчинами увязывалось с выполнением определенных государственно-значимых функций не только светскими феодалами, но и духовными.

В рассматриваемый период истории по воле монарха земли могли изыматься у вотчинника, передаваться другим лицам либо присоединялись к царскому домену, т. е. в этом случае собственность вотчинников носила условный характер. В то же время они могли распоряжаться своими землями и сохраняли определенные иммунитеты, пожалованные государем, в отношении зависимых от них лиц. Но и в этой области будут вводиться ограничения, например в праве отчуждения родовых вотчин за пределы рода. Со времен Ивана III развитие получает поместная система. Эта форма феодального землевладения была обусловлена большей зависимостью помещика от государства и являлась серьезным стимулом для несения государственной, и прежде всего военной, службы.

Основные доходы вотчинники и помещики получали за счет труда пашенных крестьян, которые обязаны были им рентой. Она могла выражаться в разных формах: натуральный или денежный оброк и отработочная рента – барщина. Кроме того, крестьяне были обязаны платить подати и выполнять повинности в пользу государства. Общая тенденция развития аграрного сектора в XVI–XVII вв. заключалась в укреплении феодально-крепостнической системы, что нашло отражение в расширении феодального землевладения за счет раздачи в вотчину и в поместье государственных (черносошных) земель, в интенсивном развитии барщинного хозяйства, а также в юридическом оформлении поземельной и личной зависимости крестьян от феодалов, Во второй половине XVII в. наметилось определенное сближение юридического статуса вотчин и поместий.

Промышленное производство развивалось в основном в формах крестьянских промыслов, вотчинного и городского ремесла. При этом только последнее могло считаться мелкотоварным производством, так как было связано с рынком. Мануфактуры стали возникать в 30—50-х гг. XVII в. Создавались они государством или иностранными купцами, принявшими российское подданство (А. Д. Виниус, П, Г. Марселис и др.). На некоторых из них первоначально практиковался наемный труд, но к концу века и они стали типичными крепостническими мануфактурами, которые обеспечивались рабочими руками за счет прикрепления работников к данным предприятиям.

Единый рынок в рамках всей страны в пределах XV–XVII вв. еще не сложился в силу мелкотоварного характера производства, ориентированного на удовлетворение потребностей конкретных городских и сельских обществ, вотчинного хозяйства, а также сохранявшихся в течение всего этого периода внутренних таможенных пошлин как пережитка удельных времен, Вместе с тем именно в это время развивается региональная специализация: товарное зерно производили Воронеж, Поволжье; полотняное производство было в Москве, Ярославле, Костроме, Новгороде; металлоизделия производили Тула, Серпухов, Устюг Великий. Получила развитие ярмарочная оптовая торговля: Архангельская, Ирбите кая, Макарьевская и другие ярмарки. В XVII в. правительство неоднократно принимало протекционистские меры в поддержку своих купцов: запрет розничной торговли английским купцам на территории России под предлогом казни короля Карла I в 1649 г.; введение в действие Торгового устава 1653 г. и Новоторгового устава 1667 г., создававших определенные преимущества для русских купцов путем установления таможенных пошлин на иностранные товары и ввода запрета розничной торговли на территории страны для зарубежных купцов.

Для московского общества в XV–XVII вв. характерными чертами являлись все углубляющаяся дифференциация населения и попытки юридического оформления положения основных разрядов населения. Однако говорить о наличии развитого сословного законодательства применительно к данному периоду было бы преждевременно. Социальная структура была довольно сложной и представляла собой совокупность замкнутых корпоративных общин со своим самоуправлением, с возлагаемыми на них обязанностями. По отношению к государственной службе выделялись категории служилых людей «по отечеству» и «по прибору». По отношению к тяглу[227] было тяглое (посадские люди, крестьяне) и нетяглое (холопы, вольные, гулящие люди) население.

В XV в. меняется положение господствующего слоя общества. Отношения сюзеренитета-вассалитета, которые сложились в предыдущий период во взаимоотношениях между князьями и крупными вотчинниками, постепенно заменялись на отношения подданства. Все, кто находился под властью великого князя, были его слугами.

В XV в. произошли крупные изменения в составе класса феодалов. Боярство сделалось самым важным придворным чином в Московском княжестве. Появились «введенные» бояре. Боярство «сказывалось», т. е. торжественным образом объявлялось. В состав «введенных» бояр вошли главным образом служилые князья, «княжата».

Бояре лишились права отъезда. Попытки ограничения этого права наблюдались еще в XIV в., а в XV в. оно постепенно исчезло. Отъезд, уход боярина к другому князю грозил ему утратой вотчины. При Иване III с лиц, заподозренных в намерении «отъехать», брали крестоцеловальные записи, скреплявшиеся поручительством бояр и других служилых людей.

Бояре, не получившие чина «бояр введенных», получали чины окольничих. Эти чины были связаны с принадлежностью к Боярской думе. В ней же сидели и некоторые придворные чины, составлявшие Государев двор: дворецкие, конюшие, казначеи, оружничие, кравчие и постельничие. Не вошедшие в состав придворных чинов пополнили ряды «детей боярских». Этот же разряд включил и «слуг вольных».

В XV в. оформилась новая группа феодалов – дворяне. Основным ядром этой группы были «слуги под дворским» московского князя, а затем и бывших удельных князей. Резервом для пополнения дворянства также стали служившие боярам «боярские послужильцы», которые были близки по статусу к подвассалам в Западной Европе. В 80—90-х гг. XV в., когда в опалу попали крупнейшие представители боярства, их послужильцы были распущены и, получив поместья от великого князя в новгородских и иных землях, пополнили этот разряд[228]. Дворяне, благодаря близости ко двору великого князя, приобретали значительное влияние.

Бояре, окольничие, иные придворные чины, дети боярские и дворяне составляли разряд служилых людей «по отечеству», в котором обязанность служить с поместий и вотчин передавалась по наследству.

Служилые люди «по отечеству» отличались друг от друга своими чинами. Наряду с думными и придворными стали выделяться московские и городовые чины. Думные чины с начала XVI в. пополнились думными дворянами и думными дьяками.

К московским чинам относились жильцы, дети боярские и дворяне, вотчины и поместья которых были размещены в Московском уезде. На них возлагалась главным образом охрана государевых хором и палат. Они же составляли государев полк. Считается, что начало данной категории детей боярских и дворян было положено Иваном IV. В 1550 г. после большого смотра он выделил 1000 «помещиков», «детей боярских – лучших слуг» и наделил их поместьями вокруг Москвы. Эта «избранная тысяча» и стала впоследствии именоваться московскими чинами.

Чины городовые состояли из детей боярских и дворян, приписанных к различным городам. Среди них выделялись выборные дворяне, которые направлялись на службу в столицу на определенный период.

Среди служилых людей «по отечеству» получила развитие система местничества, суть которой состояла в том, что все служилые люди располагались на своеобразной иерархической лестнице, на вершине которой находилось боярство, расположенное по знатности рода, ниже – менее родовитые. Высшее положение занимали около трех десятков княжеских и старинных боярских фамилий, делившихся на роды первой и второй статьи. Представители первой статьи «бывают только в боярах», второй статьи «бывают и в окольничих, и в боярах». Именно из этой категории составлялись в основном Боярская дума, Государев двор, назначались должностные лица центрального управления, послы, полковые воеводы. Эта лестница учитывалась государем при назначении на должности. Все назначения записывались в разрядные книги. Институт местничества для детей боярских и дворян был упразднен Иваном IV в период казанского похода. Но среди придворных чинов он сохранялся, претерпев некоторые изменения. Установление права служебного старшинства производилось путем сложного разбирательства. Местнические споры вносили много осложнений при назначении на должность, особенно вредны они были при назначении на военные должности. Полная отмена местничества произошла лишь в 1682 г.[229]

Основная масса служилых людей определялась верстанием, т. е. записью в полковые списки и назначением на жалованье, денежное и поместное. Практика верстания в служилые люди только детей служилых, слагавшаяся с начала XVI в., в XVII в. стала получать регламентацию [230].

Перевод служилых людей в высшие чины за выслугу совершался царем. Выход из состава служилых людей не допускался. В 1642 г. было предписано «взяти в службу» тех служилых людей, которые «не хотят государевы службы служили»[231].

Служилые люди были «белыми», т. е. освобожденными от платежа податей и обладали рядом прав и преимуществ: правом владеть вотчинами и поместьями; правом поступать на государственную службу (сделавшееся потом исключительным); правом на усиленное охранение чести (денежный штраф взыскивался сообразно с их должностью и поместным окладом); имели привилегии в уголовном праве (например, за непредумышленное убийство крестьяне наказывались кнутом, дети боярские – тюремным заключением и проч.); привилегии при взысканиях по обязательствам, заключавшиеся в том, что служилый человек подвергался только правежу и затем, в случае нежелания и невозможности уплаты, не выдавался головой, а на правеж мог выставить вместо себя слуг и холопов. Эти привилегии выделяли служилых людей из остального населения Московского царства.

Отдельные разряды служилых людей составляли иноземцы и так называемые архиерейские дети боярские и дворяне, т. е. служилые люди Церкви, получавшие от нее населенные земли.

Другую группу служилых людей составляли служилые люди «по прибору» (по вербовке, найму, а не по наследству): дьяки, стрельцы, пушкари, драгуны, воротники, рейтары и солдаты, городовые (служилые) казаки. Они занимали среднее положение между служилыми «по отечеству» и тяглыми людьми, получали за службу денежное и земельное жалование, различные льготы в ведении промыслов, торговли.

С периода становления Великого княжества Московского в источниках упоминается казачество как часть русского народа, имевшая этнические и другие особенности. Казачье общество сочетало воинскую дисциплину с вечевой демократией на принципах общины. 1570 г. датируется первая царская грамота донским казакам, которым за содействие царскому посланнику, выполнявшему специальную миссию к султану Оттоманской Порты, обещали «жаловали за службу». В 1594 г. при царе Федоре Иоанновиче за аналогичную миссию также обещалось «царское жалованье»[232].

Духовенство составляло особую категорию населения. Высшие иерархи представляли собой разряд духовных феодалов и обладали в основном теми же привилегиями, что и светские феодалы. Духовенство было «белым» сословием, т. е. освобожденным от платежа податей и несения повинностей. Церковные учреждения обладали иммунитетом (так называемыми тарханами).

Городское население в рассматриваемый период утратило права, которые имело в эпоху Киевского государства. В Московском княжестве городское население получило особое название – посадские люди. Привилегированное положение среди них занимали гости: звание гостя жаловалось видным купцам за службу и под условием службы, которая заключалась в заведовании таможенными и кабацкими сборами и в выполнении других обязанностей по финансовому управлению. Гости освобождались от общинных податей и повинностей, от платежа торговых пошлин, имели право владеть вотчинами и поместьями и подлежали непосредственному суду самого царя.

Среди горожан выделялись купцы первых сотен – гостиной и суконной, также имевшие привилегии. Основная масса городского населения входила в состав так называемых черных сотен и слобод. Посадские люди принадлежали к разряду черных, тяглых людей; как и сельские люди, они несли тягло, различного рода сборы и повинности.

Особую категорию среди городских людей составляли «беломестцы». За счет отторжения ими от посадов тяглых земель положение посадских в XVII в. заметно ухудшилось. Это привело к тому, что многие из городских людей уходили из посадов в крестьянство, поступали в холопы и таким образом выходили из тягловой организации. В 1649 г. были упорядочены тягловые отношения посадского населения. По Соборному уложению было постановлено вернуть посадам отторгнутые «беломестцами» земли, дворы, лавки; привлечено к тяглу было и население служилых слобод, примыкавших к посадам. Приняты были меры к возвращению ранее ушедших из посадов. Под угрозой серьезных наказаний посадским запрещалось выходить из посадов[233].

В рассматриваемый период появляется новый термин, обозначающий земледельческое сословие, – «крестьяне» (производное от «христиане»). В зависимости от того, на чьей земле крестьяне жили, их подразделяли на чернотяглых («черносошных» – по названию единицы налогообложения «соха», или просто «черных») и владельческих. Владельческие жили на землях вотчин и поместий, чернотяглые на остальных, принадлежащих непосредственно государю. Основной формой феодальной ренты до XV в. была рента продуктами (натуральная рента). Во второй половине XV в. она постепенно преобразовалась в денежную [234]. Владельческие крестьяне платили ренту и выполняли повинности как в пользу своего землевладельца, так и в пользу государства, а чернотяглые – только в пользу государства.

Большинство крестьян, кроме серебренников, страдников, имели право перехода от одного феодала к другому, т. е. право «выхода». Серебренники – это крестьяне, которые взяли в долг у своего феодала серебро. Серебро могло быть «ростовым», т. е. под проценты, или «издельным», т. е. за работу на земле или в хозяйстве кредитора. До возврата долга их право перехода ограничивалось. Страдниками именовали холопов, посаженных на землю и обязанных нести барщину.

Постепенно шел процесс закрепощения и других категорий крестьян. Так, по ходатайствам землевладельцев специальными грамотами князей они прикреплялись к земле, т. е. теряли право выхода, перехода к другому землевладельцу. С такими прошениями к великому князю обращались, как правило, монастыри. Они требовали запретить их старожильцам покидать земли монастырских вотчин. Старожильцами считались крестьяне, которые длительный период жили на тех или иных землях и несли тягло в полном объеме в отличие от «новоприходцев» или «новопорядчиков», недавно осевших на данной земле и поэтому имевших определенные послабления в выполняемых повинностях в силу слабости их хозяйства. К числу маломощных хозяев относились и так называемые бобыли.

Закрепощение крестьян стало основной тенденцией изменения их правового положения. Статья 57 «О христьянском отказе» Судебника 1497 г. установила единый период для перехода от одного землевладельца к другому – неделя до и неделя после Юрьева дня осеннего (26 ноября)[235].

Крепостное право на крестьян в середине XVII в. было окончательно санкционировано в законе. Разряд чернотяглых крестьян в силу раздачи волостных земель в поместья и вотчины с течением времени значительно сократился. В тяглую общину можно было поступить после заключения особых порядных записей, где порядчики принимали на себя ряд обязательств, в первую очередь нести тягло и выполнять другие повинности. Начиная с XVI в. и чернотяглые крестьяне, как и владельческие, стали утрачивать право выхода из общин.

В Московской Руси сохранился и такой разряд, как холопы. Они в этот период условно подразделялись на больших и полных холопов. Большими холопами назывались влиятельные слуги князей и бояр: приказные люди, ключники, тиуны, «прикащики», служилые холопы. Такие холопы со временем могли, получив землю и крестьян за хорошую службу, пополнить разряд служилых людей «по отечеству», и, наоборот, из этой категории нередко и набирались они на службу в случае, если их поместье или вотчина не приносили необходимого дохода. Вместе с тем в XV в. имелись частые случаи отпуска холопов по завещанию. Число источников холопства по Судебнику 1497 г. сокращалось. Так, ключники в городе не обращались в холопов. Холоп, убежавший из татарского плена, становился свободным.

Полными, или обельными, холопами являлись иные слуги (дворовые и страдные), находившиеся в личной зависимости, по отношению к которым сохранялось вещное отношение. Полные холопы оформлялись на службу по так называемой полной грамоте. Актом самопродажи в холопство, осуществлявшимся в присутствии кормленщика, послухов и покупщика, являлись докладные грамоты. Отсюда появилось название «докладные холопы». С XV в. наметилось сокращение полного холопства и постепенное его замещение кабальными людьми, т. е. людьми, сделавшими заем и оформившими его особой долговой запиской, называвшейся кабалой. Кабальные люди за проценты по долгу должны были работать до его уплаты. Фактически зависимость от господина (кредитора) превращалась в зависимость пожизненную.

Указ 1586 г. ввел обязательную запись кабал в холопьи крепостные людские книги, а Уложение 1597 г. присвоило кабальным людям название холопов, установило пожизненность кабального холопства[236].

Соборное уложение 1649 г. узаконило полное право собственности господ на холопов. К источникам холопства Уложение отнесло: брак, рождение, работу по кабале на срок свыше трех месяцев[237]. Усилилась тенденция к слиянию холопов с крепостными крестьянами. Холопы превращались в пашенных людей и зачислялись в тягло.

Важное значение для слияния холопов и крепостных крестьян имела реформа в системе обложения податями. Вместо сошного оклада стало постепенно вводиться подворное обложение податями. Землевладельцы увеличивали размер своей запашки при помощи холопов (за холопский двор не надо было платить тягло).

Строительство единого централизованного государства сопровождалась возникновением серьезных социальных проблем. Если в удельный период происходила их локализация в рамках уделов и вотчин, то с созданием единого государства появляется большое количество социальных конфликтов иного содержания и масштаба. Причина кроется в образовании сложноустроенного, разделенного по социальным, национальным, религиозным, цивилизационным и иным основаниям общества. Его существование неизбежно вело к возникновению неразрешимых на данном уровне общественного развития противоречий, и, как следствие, все это выливалось в серьезные социальные потрясения, способные создать угрозу даже существованию государства. И чем дальше шел процесс централизации, тем большим становилось количество этих ситуаций.

В 1566 г. в начале опричнины Ивана Грозного значительная группа провинциальных дворян – членов Земского собора, недовольных ею, подала царю челобитную «о опришнине» «за руками» (т. е. подписанную подлинными именами), содержащую просьбу о ее отмене. На Соборе в это время обсуждался вопрос мирного договора с Польшей и Литвой, прибыли литовские послы. Представители Новгорода, Пскова и ряда других городов выразили готовность поддержать царя, и челобитная оппозиционных дворян привела Ивана Грозного в неописуемое бешенство, в результате чего 300 челобитчиков были арестованы, а ряд из них, в том числе глава челобитчиков князь В. Ф. Рыбин-Пронский, казнены. Это была неудачная попытка служилого сословия, настроенного оппозиционно относительно верховной власти, заявить о себе[238].

Массовыми выступлениями, в которых участвовали различные социальные слои с самого верха иерархической лестницы, характеризовался весь период Смуты.

В период царствования Бориса Годунова страну поразил страшный голод в ряде районов России (1601–1603) из-за непрерывных дождей и ранних заморозков, вслед за которыми последовала эпидемия чумы (1603). Несмотря на все меры, принимаемые правительством, обстановка сложилась чрезвычайно неблагоприятная, и недовольство в широких народных массах нарастало. По сведениям летописца, 1602 г. отмечен умножением «разбойства в русской земле». Появилась большая шайка разбойников под предводительством Хлопка, члены которой убивали и грабили людей. Годунов послал большой отряд под командованием И. Ф. Басманова, которому удалось разгромить разбойников [239].

После вступления на престол Василия Шуйского в 1606 г. в ряде мест его не признали и предприняли попытку свержения вооруженным путем. Воевода из Путивля Григорий Иванович Шаховской поднял мятеж против Василия Шуйского. Он поручил бывшему военному холопу князя А. И. Телятевского Ивану Исаевичу Болотникову и сыну боярскому Федору Ивановичу (Истоме) Пашкову возглавить повстанческую армию и начать новый поход на Москву. Их войско одержало ряд побед над правительственной армией и в октябре 1606 г. осадило Москву. Здесь присоединившееся к повстанцам дворянское ополчение П. П. Ляпунова и И. Н. Сумбулова, а также Ф. И. Пашков перешли на сторону Василия Шуйского. Болотникову было нанесено поражение. К октябрю 1607 г. повстанцы были разгромлены, а их вожди казнены.

Приход к власти династии Романовых обеспечил определенную стабилизацию государственной власти, но не смог осуществить этого же в социальной сфере. Поводом мятежей, восстаний периода их правления служили, как правило, непопулярные решения, принимаемые властью в области имущественных, социальных, религиозных и национальных отношений. Примером таких событий можно назвать Соляной бунт (1648), волнения в Новгороде и Пскове (1650), Медный бунт (1662), восстание Василия Уса (1666), восстания под предводительством С. Т. Разина (1667–1671), Соловецкое сидение (1668–1676), башкирские восстания (1662–1664) и др. Эти события позволили дать наименование XVII в. – «бунташный век», и в то же время это говорило о несовершенстве государственного механизма и российского законодательства. Говоря о потрясениях, которые пришлось пережить русскому народу после образования единого Московского государства и их причинах, Н. Н. Алексеев заметил: «Русская смута проявляла себя… не потому, что мутили крамольники, но вследствие глубоких трещин, обнаружившихся в теле Русского государства. Не мирное согласие, а глухая, подземная рознь, глубокие вулканические течения, клокотавшие внутри русского общества, – вот что порождало русскую смуту»[240].

В отечественной историографии существовали различные точки зрения по поводу формы правления в Великом княжестве Московском. Причины этого – в различном толковании ряда понятий: «объединение земель», «централизация», «единодержавие» «самодержавие», «абсолютизм», «политическая раздробленность» и т. д., требующих особого теоретического анализа с учетом их исторического и современного содержания[241].

В историке-правовой науке в основном утвердился подход, обоснованный С. В. Юшковым, в соответствии с которым Московское государство в рассматриваемый период являлось типичной раннефеодальной монархией[242], которая постепенно в связи с развивающимися экономическими и политическими отношениями перерастает в форму правления с более концентрированной и разветвленной властной структурой – сословно-представительную монархию. Эта точка зрения получила закрепление и теоретико-методологическое обоснование в современной историко-юридической научной и учебной литературе[243]. Основы абсолютизма зарождаются в конце XVII в., а свое юридическое оформление получают только в первой четверти XVIII в.

В отечественной историографии до настоящего времени не сложилось общего мнения по поводу сословно-представительной монархии. Диапазон взглядов – от признания этой формы правления в России до полного ее отрицания. При этом в историко-правовой науке большинство исследователей склоняются к ее признанию.

Сословно-представительная монархия как форма правления возникает в условиях процесса централизации власти в государстве и привлекает к решению общегосударственных вопросов представителей наиболее значимых с точки зрения их служебной пригодности и имущественного статуса разрядов населения. Это усиливает положение монарха, так как преодолевается доминирующее влияние со стороны феодальной аристократии (боярства и высшего духовенства); власть становится более самостоятельной в политической, военной и финансовой сферах, решении общегосударственных задач. Одним из основных признаков сословно-представительной монархии является создание высших сословно-представительных учреждений. В Российском государстве таковыми стали Земские соборы.

Характерными чертами становления и развития сословно-представительной монархии в России были: превращение бывших вассалов великого князя в его подданных (слуг); формирование высшего органа сословного представительства – Земского собора, в который входили представители основных сословий; относительное уменьшение влияния Боярской думы на главу государства; возникновение системы приказов вместо дворцово-вотчинного управления; появление губного и земского самоуправления на местах, заменившее систему кормления; создание постоянного войска, ликвидация последних уделов.

Показателем этого процесса является содержание политических произведений, прогнозирующих в своих трактатах необходимость наличия представительного органа при монархе. Формула Земского собора с той или иной степенью полноты начала получать отражение в сочинениях ряда мыслителей XIII–XVI вв. Одним из первых был Даниил Заточник, считавший, что великому князю для правильного и законного управления страной необходимо иметь при себе Думу, в состав которой входят представители не только высших сословий, но и других социальных групп[244]. И. С. Пересветов, восхваляя Веерный совет, якобы существующий при «турском салтане» и состоящий из вельмож, военачальников и духовенства, связывает с его существованием многочисленные победы Османской империи и ее социальное благополучие[245]. Автор Валаамской беседы (одного из ее вариантов: «Иного сказания тоя же беседы») прямо пишет, что великим князьям и царям надлежит иметь при себе «единомысленный Вселенский совет… воздвигнутый от всех градов и уездов градов тех»[246]. О необходимости при носителе верховной власти советного органа расширенного социального состава писали также Максим Грек, А. Курбский, Ф. Карпов, Зиновий Отенский и др.

Л. В. Черепнин справедливо полагает, что выражение в произведениях мыслителей такой идеологической конструкции, несомненно, является еще одним признаком подготовки и утверждения в стране сословно-представительной монархии как формы правления[247].

Сословно-представительная монархия в Русском государстве ведет свое начало от созыва первых Земских соборов в конце 40-х – начале 50-х гг. XVI в. В исторической литературе существуют различные подходы к определению первого Собора, который можно считать общеземским. В конце 40-х – начале 50-х гг. XVI в. произошло как минимум четыре совещания Боярской думы, Освященного собора и представителей сословий: осень-зима 1547 г., февраль-март 1549 г., июнь-июль 1550 г., первая половина 1551 г. Л. В. Черпнин склонен считать первым собором Собор примирения, состоявшийся в 1549 г.[248]

Наивысшего развития сословно-представительная монархия достигает в царствование Михаила Федоровича, когда Земские соборы фактически обрели характер постоянного органа государства. Последним Земским собором полного состава был Собор 1653 г. После этого созывались совещания, называвшиеся соборами, но на них отсутствовали представители или от дворянства, или от горожан, поэтому их в исторической литературе обычно называют совещаниями по сословным делам[249]. Со второй половины (ближе к концу) XVII в. сословно-представительная монархия постепенно перерождается в абсолютную. Завершением этого процесса принято считать юридическое оформление абсолютной монархии в Артикулах воинских, принятых в 1716 г., в которых монарх провозглашается самовластным, не должным никому давать отчета в своих действиях.

Великий князь Московский обладал верховной властью в области государственного управления, издавал общеобязательные веления, имел высшую военную власть, был верховным судьей. Рост власти великого князя шел за счет ликвидации уделов, превращения удельных князей в служилых людей, в результате увеличения прав великих князей над боярами, ограничения их иммунитетов; утраты права суда светскими вотчинниками и церковными учреждениями по ряду уголовных преступлений, в частности душегубству (убийству), разбою и татьбе с поличным; перехода к государству от землевладельцев права взимания дани и других податей.

Укреплению положения великого князя способствовало уменьшение власти татарских ханов. В связи с ростом Московского княжества и распадом Золотой Орды власть ханов приобретала номинальный характер. Так, в начале правления Ивана III татарские ханы получали только часть положенной дани, и то в виде подарков. Стояние на Угре в 1480 г. и связанное с ним освобождение Русского государства от внешней зависимости сделало власть московского государя суверенной. С этими событиями многие исследователи связывали возникновение самодержавия. При всех различиях толкования данного термина он все же сохранял главное свое содержание – независимость от какой-либо иноземной власти. Стремление к самодержавию у владимиро-суздальских князей прослеживалось еще от Юрия Долгорукого и его сыновей – сводных братьев Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо. Процессу утверждения самодержавной власти в конце XV – первой половине XVI в. способствовали усиление политического единства русских земель, централизация их военной силы в условиях противостояния ордынским ханам.

В княжение Ивана III и особенно Василия III власть великого князя Московского являлась уже властью монарха объединенного государства. С конца XV в. после освобождения от зависимости от Орды великие московские князья стали себя называть самодержцами. Но для того, чтобы возникло самодержавие как абсолютная монархия (как это толкуют ряд современных ученых), необходим целый ряд социально-экономических и политических предпосылок, которых в Московском государстве в тот период не было. Под самодержавием московских князей в то время понималась не их абсолютная власть, а «единодержавие», т. е. внешнеполитическая независимость – суверенность государства. Абсолютная же монархия, как отмечалось выше, начала складываться в России только во второй половине и даже ближе к концу XVII в.

Существенные сомнения высказываются и по поводу завершения государственной централизации к середине XVI в. Так, А. А. Зимин считал, что данный процесс получил какое-то завершение только в середине XVII в., и то благодаря проведенным в XVI в. реформам[250]. По мнению А. Ю. Головатенко, «централизованным можно назвать только государство, в котором существуют законы, признаваемые во всех его частях, и аппарат управления, обеспечивающий исполнение этих законов»[251]. Ход рассматривамых событий подтверждает данные суждения. Процесс централизации в Московском государстве действительно являлся общей тенденцией всего рассматриваемого периода, он разворачивался, охватывая все новые и новые сферы государственной жизни.

После ликвидации самостоятельности Тверского княжества в 1485 г. Великое княжество Московское превратилось в общерусское государство, а Ивана III стали именовать великим князем Московским и всея Руси Божьей милостью. Термин «царь», употреблявшийся в период зависимости от ордынских ханов по отношению к ним как законным сюзеренам русских князей, а также к византийским императорам, далеко не сразу вошел в титулатуру московских правителей. После присоединения новых земель, распада Золотой Орды (середина XV в.) и падения Константинополя титул царя постепенно стал употребляться и применительно к московским государям. Так, новгородский летописец записал: «Той осени приехал в Новгород князь великий Московский Иван Васильевич, царь всеа Русии»[252]. Но этот титул еще не получил значение официального до середины XVI в.[253] Иван III называл себя царем в переписке с иноземными монархами, стремясь подчеркнуть свой статус в международных отношениях. Начиная с Ивана № московские князья носят титул «государь всея Руси».

Возвышению международного престижа Московского государства способствовала женитьба в 1472 г. Ивана III на племяннице последнего византийского императора Софье-Зое Палеолог. Это усилило политическое значение власти великого князя Московского и внутри государства. После взятия в 1453 г. Константинополя турками-османами Византийское государство прекратило свое существование. Брак с Софьей дал основания Ивану III считать себя преемником власти византийского императора. Заимствуется имперская символика, великокняжеским гербом становится византийский двуглавый орел. Со времен Ивана III вводится в дворцовую жизнь сложный церемониал. Его внук Дмитрий венчается шапкой Мономаха и титулом наследника и государя Божьей милостью.

Объединение земель привело к изменению экономических, социальных, политических и юридических отношений. Перед великим князем Московским Иваном III стояло несколько неотложных задач, требующих незамедлительного решения: преобразование центрального аппарата управления и подчиненных ему местных административно-финансовых и судебных органов; реорганизация войска, способного заменить боярское ополчение, создание гибкой налоговой системы. В наследство Ивану III досталась система органов власти и суда, которая начала складываться еще в Киевской Руси. Она была представлена верховной властью, персонифицируемой великим князем, опирающимся в своей деятельности на совет, состоящий из приближенных лиц, постепенно реорганизуемый в Боярскую думу, и местной властью, реализуемой назначенными великим князем наместниками и волостелями, которые осуществляли на вверенных им территориях административную, финансовую и судебную власть. Эта система была малопригодна для решения задач, стоящих перед объединенным Московским государством.

Вместе с тем власть московских князей к концу рассматриваемого периода значительно усилилась. Посол австрийского императора барон С. Герберштейн, посетивший Московское государство при Василии III, писал, что тот превосходил властью всех монархов в мире[254]. Но, несмотря на это, после его смерти наступил период боярского правления, связанный со сменой представителей соперничавших боярских партий у престола малолетнего Ивана IV, что не придавало стабильности государственной власти. Следовательно, эти оценки власти московских государей объяснялись их личностными качествами, а не существованием устойчивой государственной формы (формы правления).

В XV в. утверждается порядок престолонаследия, основанный на принципах передачи правления по нисходящей линии от отца к сыну и единонаследия. Хотя необходимо отметить, что в условиях борьбы различных политических партий при дворе великого князя предпринимались попытки отступления от нового порядка. Так, в конце XV – начале XVI в. после объявления наследником внука Ивана III Дмитрия активную борьбу за власть повел Василий Иванович (будущий Василий III). Он дважды – в 1497 г. ив 1503 г. – готовил заговоры против Дмитрия и его матери Елены Волошанки. С помощью интриг Василий устранил своих противников, стал наследником, а затем и великим князем Московским не по праву первородства, а по старшинству в роде (т. е. по «лествице»). Тем самым сложившиеся уже принципы престолонаследия были еще раз поставлены под сомнение. Возможно, поэтому сын Василия III – Иван IV – серьезно беспокоился о сохранении престола и своей жизни, опасаясь возможных заговоров.

Московские государи, укрепляя свою власть, преодолевали сопротивление оппозиционной боярской знати. Так, Василий III столкнулся с этим сначала в борьбе за титул наследника, затем когда захотел развестись с Соломонией Сабуровой и жениться вторично, а также в 1522 г. при попытке присвоить себе царский титул.

После смерти Василия III в 1533 г. престол наследовал его малолетний сын Иван. Последняя воля умирающего великого князя неизвестна. По предположению М. М. Крома, наиболее вероятной «является версия о своего рода «триумвирате», в состав которого вошли кн. М. Л. Глинский, М. Ю. Захарьин и И. Ю. Шигона (Поджогин), которым как душеприказчикам великого князя была поручена опека над его семьей», т. е, те же лица, которые занимались государственными делами при самом Василии III[255]. Однако между опекунами возникли противоречия, которыми воспользовалась Елена Глинская, стремившаяся отказаться от навязанной ей опеки. В результате она сумела закрепить за собой статус единственной соправительницы при малолетнем сыне – Иване IV[256]. При ней возвысился и стал могущественным временщиком ее фаворит, князь И. Ф. Телепнев-Оболенский. Однако репрессивные меры, к которым в борьбе за захват и сохранение в своих руках власти широко прибегала Елена Глинская, напугали многих придворных бояр, объединившихся против нее. 3 апреля 1538 г. Елена Глинская после своего четырехлетнего правления, не дожив и до 30 лет, неожиданно скончалась[257]. Ее фаворит Телепнев-Оболенский вскоре был насильственно умерщвлен.

Власть в стране оказалась в руках боярской верхушки, которая сохраняла ее до 1547 г. Несмотря на меняющиеся группировки лиц, находящихся у власти (Шуйские и Бельские), все они продолжали политику сохранения объединенной территориальной структуры государства и создания центральных органов власти и управления в стране. Однако согласия между боярами, удерживающими в своих руках верховную власть, не было.

Вначале власть сосредоточилась в руках братьев Шуйских – Василия и Ивана Васильевичей. Поскольку Василий вскоре умирает, то вся власть оказывается у Ивана Шуйского, носившего титул «наместника московского», который, как считает А. А. Зимин, «он сам себе и присвоил»[258].

Однако анализ состава Боярской думы того времени привел исследователей к мысли, что при подборе ее членов учитывались интересы нескольких придворных кланов, что свидетельствует о поиске консенсуса между ними. В этот же период усиливается роль Боярской думы и в качестве легитимных признаются только те решения правительства, которые приняты коллективным большинством Думы. Исследователи высказывают предположения, что князь Иван Шуйский и образованное им правительство активно участвовали во внешней и внутренней жизни.

Государственная деятельность в период боярского правления не приостанавливалась, государство не разрушалось, напротив, принимались меры к его укреплению. Для охраны рубежей государства на его окраинах было построено много крепостей и городов. В защищенные от неприятелей города стали поселяться люди из окрестных мест, способствуя тем самым развитию ремесел и торговли. Правительство на протяжении всего своего существования контролировало рост землевладения церковно-монастырских корпораций, запретив им покупать земли у служилых людей, сохраняя численность военных сил в государстве. В правление Елены Глинской была проведена финансовая реформа с целью устранения разнобоя между московскими и новгородскими монетами, для чего был уравнен вес монеты (уменьшен).

Н. Е. Носов отметил, что именно боярское правительство в 30-е гг. XVI в. начало реформу власти и суда на местах, предоставив местному населению административного округа – губы право выбора местной власти для реализации ею административных, финансовых и судебных полномочий. Надзор за деятельностью этих выборных органов поручался учрежденным в Москве отраслевым приказам. В задачу реформы входила повсеместная замена назначаемых из центра наместников и волостелей избранными из местного населения органами власти и суда[259].

За период боярского правления, включая и четырехлетнее властвование Елены Глинской, не отмечено никаких серьезных движений или бунтов, хотя дестабилизация власти, возникающая из боярско-княжеских распрей, безусловно, имела место. Надежды многих людей, в том числе и членов Боярской думы, на прекращение кровавых распрей вокруг трона связывались с избранием в митрополиты всея Руси в 1542 г. авторитетного Новгородского архиепископа Макария[260] и вступлением на престол молодого Ивана IV, вошедшего «в совершенные лета».

В 1547 г. Иван IV венчался на царство и ему официально был присвоен титул царя. Во времена Ивана Грозного усилилось значение царской власти и ее сакрального характера. Даже формальное устранение царя от управления государством выглядело как определенный политический ход в борьбе с политическими противниками. Опора на ближайшее окружение, создание неофициальных органов при монархе также стали необходимыми явлениями во времена Ивана IV, что повышало эффективность его власти. Определение направлений внутренней и внешней политики во многом зависело от того, кто составлял ближайшее окружение. О характере верховной власти позволяют судить способ и средства ее осуществления. Развязыванием опричных мероприятий в стране (начало относится к 1564–1565 гг.) был установлен деспотический режим, резко изменивший социально-политическую и правовую ситуацию в стране.

Однако опричнина, несмотря на всю ее жестокость, форму правления (сословно-представительную монархию) в Русском государстве не изменила, но от введения террористического политического режима произошли существенные изменения в социально-политических отношениях, от которых в первую очередь пострадало правосудие. Опричнина открыла целую эпоху бессудных расправ и объективных вменений в отношении совершенно невиновных людей. Она сыграла катализирующую роль в наступлении последующих событий: политического кризиса, хозяйственной разрухи, ставших в конечном счете причиной гражданской войны, Смуты, явившихся, в свою очередь, прологом к иностранной интервенции на территорию России[261].

После смерти Ивана IV наступает период, когда произошли существенные изменения в верховной власти. Иван Грозный, не веря в способности своего сына, царевича Федора, управлять страной, предусмотрел создание при нем регентского (опекунского) совета из влиятельных членов Боярской думы. Через два года этот орган перестал существовать в результате острой борьбы за власть среди его членов. Верх одержал шурин царя, бывший опричник, боярин Борис Федорович Годунов, ставший фактическим соправителем царя Федора. При его правлении «страна стала заметно процветать, и население возрастать, ибо до того была почти совершенно опустошена и начисто разорена вследствие великой тирании Ивана Грозного… теперь же благодаря… великому уменью Бориса снова начала оправляться и богатеть»[262].

Царь Федор не оставил наследника престола, а в 1591 г. в Угличе погиб младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий.

Встал вопрос о выборном замещении московского престола. Первым претендентом рассматривался Борис Годунов, бывший фактическим правителем при Федоре Иоанновиче. По традиции того времени он трижды отказывался от выдвижения своей кандидатуры на выборах царя[263], но в итоге все-таки был избран Земским собором на престол.

Борис слыл добродетельным («даятель неоскуден»), слушал без устали жалобщиков и был «во ответах сладок»; много заботился «о земли правлении», а главное, предпринял серьезные меры к восстановлению в стране правосудия. Годунов «имел любовь к правосудию, – подчеркивал государев дьяк Иван Тимофеев, – нелицеприятно искореняя всякую неправду… всех, кто насиловал маломощных с гневом и немедленно наказывал» [264]. Джером Горсей особо отметил борьбу Бориса со взяточничеством, указав, что этот царь установил порядок, при котором «все судьи и чиновники должны были довольствоваться своим годовым содержанием и землями, которые они получают от императора»[265]. По свидетельству Исаака Массы, Борис «был великим врагом тех, которые брали взятки и подарки, и знатных вельмож, и дьяков он велел предавать за это публичной казни», но, к сожалению, заметил Масса, «это не помогало»[266].

Борис Годунов построил новые судебные палаты и провел большую борьбу с распространенными пороками: «запретил пьянство и шинкарство… он искренне хотел добра своей земле, но над его правлением все же не было благословения Божия, ибо он достиг царство убийством и хитростью»[267]. И. Масса свидетельствует о чрезвычайном распространении доносов при Годунове. По улицам ходили специальные посыльные, которые «подслушивали, что говорили люди о царе и о делах государственных… они хватали народ и многие прежалостным образом погибали, ибо их пытали, а они под пытками говорили то, что сами не знали», Доносчики были «во всех кабаках, домах и местах, где только собирались люди», и в результате их доносов «хватали многих невинных; и так велось почти до самой его [Бориса] смерти»[268].

Политика Годунова в отношении поощрения доносов и следующих за ними бессудных расправ привела к тому, что он своей деятельностью «озлоби люди своя и восстави сына на отца и отца на сына, сотвори вражду в домех их, и ненавидение и месть»[269].

Однако несомненно и то, что опалы при Борисе не носили того публичного и устрашающего характера, как при Иване Грозном, но они тем не менее имели место в его царствование, причем как тайные, так и явные.

Уникальным явлением периода Смуты стало самозванство. В сложной социально-экономической и политической обстановке начала XVII в. появляются первые известия о движении на Москву якобы чудесно избежавшего гибели царевича Дмитрия, «доступающего по праву отеческий престол». Объявился он в пределах Северской земли, где сразу получил большую поддержку не только от простого люда, но и от «благородных начальников войск Российского государства», поставленных на защиту страны. Правительство Бориса Годунова нарядило сыск и установило, что под именем царевича Дмитрия скрывался беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев[270]. В январе 1605 г. Лжедмитрий потерпел первое крупное поражение от царских воевод П. Ф. Басманова и В. В. Голицына в районе Добрыничей и вынужденно отступил в Путивль, ставший главной базой самозванца.

После неожиданной смерти царя Бориса 13 апреля 1605 г. осуществить преемство власти путем престолонаследия не удалось. Получила развитие практика низложения московских царей путем заговоров и мятежей, сакральный характер власти был утрачен, основные принципы престолонаследия забыты, И это было делом рук представителей высшего сословия.

Первым таким актом стало убийство законного наследника престола после смерти первого выборного царя Бориса Годунова – его сына Федора. В начале июня 1605 г. в Москве агентами самозванца во главе с князем В. В. Голицыным был организован мятеж против нового царя Федора Борисовича Годунова (1589–1605), в ходе которого он и его мать, вдовствующая царица Мария Григорьевна Годунова (дочь Мал юты Скуратова), были убиты, а его сестра Ксения Борисовна Годунова пострижена в монахини и сослана во Владимирский девичий монастырь.

Все это происходило в условиях, когда Лжедмитрий начал новый поход на Москву. Теперь на его сторону перешли даже те воеводы, которые только недавно одержали над ним победу. Измена под Кромами привела к военному перевесу в пользу самозванца. Ряд городов также присягнул «царю Дмитрию Ивановичу». Лжедмитрию «присягнул весь цвет московского боярства», и в результате «нареченному царю Дмитрию стал служить весь правительственный механизм»[271]. В. О. Ключевский объясняет поведение боярства настроением против Годунова и его семьи. «Большим боярам, чтобы избавится от Годунова, нужно было создать самозванца, чтобы низложить Годунова, а потом низложить и самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу одному из своей среды»[272].

Многие исследователи, изучавшие короткое царствование Лжедмитрия (11 месяцев), пришли к выводу, что он был неплохим и деятельным правителем. В. О. Ключевский считал, что Лжедмитрий I был человеком «богато одаренным, с бойким умом, легко разрешавший в Боярской думе самые трудные вопросы… мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания… Он тотчас показал себя деятельным правителем, чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей».

B. О. Ключевский заметил, что именно Лжедмитрий I «созвал Земский собор, первый собор, приближавшийся к типу народно-представительского, с выборными ото всех чинов или сословий»[273]. Р. Г. Скрынников обратил внимание на редкие способности и образованность этого царя[274]. Политические таланты Лжедмитрия I высоко оценивал и C. М. Соловьев[275]. Современный исследователь В. Н. Козляков также отмечает наличие у Лжедмитрия I больших способностей к управлению государством[276].

Лжедмитрий I при вступлении на престол обещал дать новые законы и установить «истинное правосудие» в государстве.

Однако ожидания народа в отношении обещанного Лжедмитрием «истинного правосудия» и защиты от внесудебного произвола не оправдались. Сразу же после занятия им престола московские люди испытали на себе «гонения» и преследования по доносам «бесчестных людей». По столице пронесся слух, что с самого начала правления нового царя «обыкновенно ночью пытали, убивали и казнили людей… и каждый день то там, то здесь происходили казни»[277]. Тем самым обосновывалось свержение Лжедмитрия и его убийство в июне 1606 г.

В период его царствования боярин князь Василий Шуйский дважды организовывал заговоры против Самозванца. В первый раз он был выдан кем-то из его окружения и приговорен к смертной казни, и голова его уже лежала на плахе, но в последний момент князь был прощен самим Лжедмитрием I. Сведений о том, что Василий Шуйский просил пощады, не имеется. Лжедмитрий сразу же начал «розыск» об изменах, и «тайноглагольники» вновь взялись за свое черное дело, донося ему на правых и виноватых. Василий Шуйский не только не испугался, но стал серьезно готовиться к новому заговору. Москвичей раздражало поведение самого Лжедмитрия (он не соблюдал принятые на Москве традиции и обычаи) и засилье в столице поляков, прибывших на свадьбу Лжедмитрия I с Мариной Мнишек.

Второй заговор, организованный тем же Василием Шуйским, был успешным. 17 мая 1606 г. заговорщики ворвались в Кремль и свергли Лжедмитрия. Толпа приняла активное участие в убийствах и грабежах. «Московские люди» не отличались уважением к законам; они во время свержения Лжедмитрия с престола сами «росстригу убиша и угодника ево, Петра Басманова, убиша с ним же и вывезоша его на Пожар, и лежав там, на Пожаре три дни всему народу на показание». На этом гнев народный не угас, и они направились «по дворам приступати». В результате «побита множество Литовских людей… и животы их разграбиша, с ними же многие дворы разграбиша и Русских людей» [278].

После низложения Лжедмитрия 19 мая 1606 г. новым царем выбирается Василий Иванович Шуйский, организатор переворота. Однако его воцарение также не оправдало ожиданий народа и не успокоило страну.

С именем Василия Шуйского связано появление в политической практике периода Смуты еще одного явления: были предприняты попытки ограничения власти московских царей путем дачи ограничительных записей.

Однако далеко не везде признали его власть, что создало почву для подготовки новых массовых выступлений. Наиболее мощным из них стало движение И. И. Болотникова. С гибелью Лжедмитрия I не удалось остановить и процесс самозванства. «Новый Летописец» пишет, что «за неправды Василия вложи враг мысль в люди украинных городов, что того Расстригу Бог соблюл, а вместо него будто убиша немчина подобна его лицу»[279]. На южной окраине Русского государства появился «второругатель» (так назвал нового самозванца – Лжедмитрия II Иван Тимофеев в своем Временнике), народ пришел в движение и «нача много в земли ражатися зло, еже по всей нашей земли непослушное самовластие рабов з затворением градов»[280],

Лжедмитрий II в мае 1608 г. появился под Москвой. Василий Шуйский вынужден был разделить с ним власть над Московским государством. Лжедмитрий создал альтернативный аппарат государственного управления и представлял собой постоянную угрозу для власти Василия Шуйского, фактически контролируя почти половину территории Московского государства, захваченную поляками.

С. Ф. Платонов, рассматривая список лиц, сотрудничавших с Тушинским «царьком», заметил, что «у Вора были представители очень высоких слоев московской знати», рядом с которыми «заметен и влиятелен кружок совсем не родовитых людей, увлеченных на службу Вору личным честолюбием или случайными невзгодами…»[281].

Доверие к верховной власти стало катастрофически падать, поскольку в социальной жизни общества никаких перемен в лучшую сторону не происходило. С. Ф. Платонов пишет, что «можно удивляться тому, как быстро и дружно встали южные города против царя Василия»[282]. При объявлении в северских городах о воцарении Василия Шуйского люди убивали гонцов, возвещавших об этих событиях.

В условиях обострения политической ситуации представители тушинской Боярской думы, разочаровавшиеся во втором Самозванце, устанавливают контакты с королем Сигизмундом III, приглашая на московский престол его сына королевича Владислава. Приглашение отпрыска знатного европейского рода представилось тушинским боярам лучшим выходом из сложившейся ситуации, тем более что они обусловливали это приглашение требованием немедленного окончания войны и снятия осады со Смоленска. Для исполнения этого договора необходимо было освободить престол, так как на нем все еще находился Василий Шуйский. В этой критической ситуации под руководством братьев Ляпуновых Прокофия и Захария в Москве был организован мятеж, в ходе которого Василий Шуйский был свергнут с престола, насильно пострижен в монахи и заточен в Чудов монастырь.

Власть перешла в руки «Седьмочисленных бояр» («Семибоярщины») во главе с князем Федором Мстиславским. Между «Седьмочисленным» правительством и представлявшим короля гетманом С. Жолкевским был заключен второй вариант договора[283], уже об утверждении на московском престоле королевича Владислава.

Под предлогом охраны Москвы от Лжедмитрия II в Москву были введены польские войска и Кремль занят поляками.

Дальнейшее развитие институтов верховной власти было связано с успешным завершением национально-освободительной фазы политической борьбы периода Смуты, изгнанием Ополчением под предводительством К. Минина и Д. Пожарского польских войск из Москвы и избранием на престол представителя новой династии. Выборы царя произошли в январе 1613 г. на Земском соборе расширенного состава, на котором из восьми претендентов был избран Михаил Романов, происходивший из старомосковского боярского рода, связанного родством с угасшей династией Рюриковичей. Был достигнут определенный компромисс между различными политическими силами, претендовавшими на доминирование в обществе, прежде всего в кругах высшей аристократии. Авторитет царской власти в период Смуты был значительно подорван. Поэтому новому царю приходилось искать опору в Земском соборе как высшем представительном учреждении. В первый период правления Михаила Федоровича значительным влиянием при дворе пользовались бояре Салтыковы – родственники царя по материнской линии. В 1619 г. возвращается из польского плена его отец и становится патриархом Московским Филаретом и фактически соправителем. В последний период царствования Михаила особым влиянием при дворе пользовались бояре Ф. И. Шереметьев, Н. И. Одоевский, И. Б. Черкасский.

После Михаила Федоровича на трон вступил его сын Алексей Михайлович (1645–1676), т. е. принцип наследования престола был восстановлен. Преемство царского престола стало совершаться на основании принципа первородства и единонаследия. Одним из необходимых условий признания законности царской власти считалось признание царя Земским собором – «всей землей».

Избрание царя Земским собором или собранием, его заменявшим, обычно сопровождалось принесением всем населением «крестного целования»[284]. К церемониалу венчания на царство[285], которое было введено со времен князя Ивана III, присоединен был в XVII в. еще особый церковный обряд – миропомазание[286].

В правление Алексея Михайловича наметились тенденции к абсолютизму. В 1654 г. изменилась царская титулатура, в которой подчеркивался сакральный и самодержавный характер власти.

Московскому царю принадлежало право законодательства, суда, управления и верховная военная власть. Усилилась его власть над Церковью. В XVII в. все государственные дела вершились от царского имени. Включение в Соборное уложение главы «О государской чести, и как его государе кое здоровье оберегать» (гл. II) свидетельствовало об увеличении роли царя в политической жизни страны, закреплялся особый порядок защиты жизни, здоровья и чести государя и представителей царской фамилии. Даже умысел против особы царя карался смертью.

В то же время весь период становления и развития централизованного государства в XV–XVII вв. в Московском государстве сохранялось значительное влияние крупной феодальной знати. Действовала Боярская дума, система дворцово-вотчинного управления, существовала система кормления. Но зарождались приказная система и система губного самоуправления, выросло политическое влияние поместного дворянства. Появились новые политические учения. Создавались предпосылки перехода от раннефеодальной монархии к сословно-представительной. Вместе с тем ряд исследователей считают, что в развивающемся Московском государстве развитие осуществлялось по образцам, заимствованным из Золотой Орды, а позднее – из Османской империи. При этом сохранялись ранее сформировавшиеся традиционные начала выстраивания отношений между представителями феодальной аристократии и заимствованные из Византии принципы взаимодействия Церкви и государства[287].

Для решения наиболее важных вопросов, которые требовали значительных сил, средств и согласованных действий, в Русском государстве в XV в. продолжали созывать феодальные съезды. В 1471 г. Иван III, готовясь к походу против Великого Новгорода, созвал съезд, на котором присутствовали братья великого князя, вассальные князья, церковные иерархи, бояре, воеводы и «вой»[288].

Советники великого князя Московского первоначально не составляли особого учреждения, которое имело бы определенный состав и регламентацию[289]. Князь советовался по государственным делам со своими вассалами – удельными князьями, верхушкой боярства и церковными иерархами. Но с XV в. состав учреждения, получившего в научной литературе название «Боярская дума», стал определяться путем пожалования либо лишения думных чинов – бояр и окольничих. Состав Боярской думы мог включать до 15 бояр и до 13 окольничих и во многом зависел от предпочтений великого князя и соотношения политических сил при дворе[290]. В конце правления Ивана III в составе Думы было пять бояр и пять окольничих. Боярство жаловалось, как правило, представителям титулованной знати, служилым князьям. Окольничество обычно получали представители знатных, но не княжеских, а старомосковских боярских фамилий[291].

При Василии III состав Думы стал изменяться. В сентябре 1507 г. впервые боярство было пожаловано окольничему[292]. Постепенно стали привлекать в Думу представителей детей боярских, дворян и дьяков[293]. Она приобретает внутреннюю структуру: делится на комиссии в зависимости от категории рассматриваемых дел (земельное устроение, военная организация, налоговые вопросы, судебные функции). Важные государственные проблемы решаются непосредственно всеми членами Думы, а «думное сидение» становится повинностью высшей феодальной аристократии.

Число членов Боярской думы увеличивалось. Во времена Алексея Михайловича численность Думы возросла с 25–30 до 90–95 думных чинов. В Думе возрастает численность, а соответственно, и роль думных дворян и думных дьяков, т. е. бюрократического аппарата. Это привело к утрате этим органом преимущественно аристократического характера, а вместе с тем и ограничению ее политического влияния.

Наряду с Боярской думой при царе могли действовать и неофициальные органы, пользовавшиеся значительным влиянием. Для решения специальных вопросов при Думе создавались комиссии. Некоторые приказы (например, Поместный и Разрядный) первоначально были также подобными комиссиями.

Во второй половине XVI в. реальное политическое значение Думы было более весомо, чем в XVII в. Боярская дума осуществляла вместе с царем законодательную власть, решала важнейшие вопросы суда, управления, внешней и внутренней политики. В заголовке Царского Судебника указывалось; «Царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси со своею братьею и з бояры сей Судебник уложил». Далее в этом же Судебнике говорится, что дальнейшие законы должны издаваться «с государева докладу и со всех бояр приговору». Дума была и высшей судебной инстанцией. Она сама рассматривала дела политические и местнические, а также преступления по должности и являлась высшей апелляционной инстанцией для недовольных решениями приказов. Дума принимала участие в решении наиболее важных государственных вопросов, касающихся внутренней и внешней политики.

Боярская дума была неотделимым от царя учреждением. Она не имела самостоятельной, отдельной от царя компетенции. Ее решения или обсуждались и выносились совместно с царем, или обсуждались и выносились без царя, но им утверждались. Однако в ряде случаев Боярская дума могла самостоятельно осуществлять свои решения без утверждения царя и без его уполномочивания. Царь также издавал иногда указы без участия Боярской думы.

Власть Боярской думы приобретала особое значение в периоды междуцарствия, когда она становилась единственным постоянным органом власти.

Претерпела перемены и ее структура: из нее вначале выделилась Ближняя дума, а затем, несколько позже, – Расправная палата. Но главная перемена в деятельности Думы заключается в том, что она утрачивает свое значение как орган, который вместе с царем решал наиболее важные дела в государстве и принимал законы. Все чаще она собирается для рассмотрения судебных дел по своей компетенции, по жалобам на приговоры или действия приказных судей.

Земские соборы как центральные сословно-представительные учреждения обозначили своим появлением переход к новой форме правления. Первым Земским собором в современной науке принято считать Собор, состоявшийся в 1549 г., вошедший в историю под названием Собора примирения. Царь в своей речи на этом Соборе предъявил боярам их «вины», они, в свою очередь, покаялись и присягнули государю «в службе и верности». На этом же Соборе царь объявил о необходимости принятия нового Судебника и проведения ряда государственно-правовых реформ[294]. Царь обращался ко всем своим подданным, предлагая им присылать свои предложения и проекты реформ, для чего был специально образован Челобитный приказ. Но главным образом царь адресовался к кругу своих единомышленников, с которыми он и задумал совместно проводить государственно-правовые реформы.

Соборы не были постоянно действующими и созывались по мере надобности. Они играли важную роль в управлении государством. Специального нормативного акта, учредившего образование и порядок созыва Земского собора, принято не было. Право созыва Земского собора принадлежало царю или заменяющей его власти, т. е. Боярской думе, патриарху, временному правительству. Иногда инициатива созыва исходила от предшествующего Собора. Земские соборы фактически выросли из совместных заседаний Боярской думы и Освященного собора, это обстоятельство предопределило их структуру. Земский собор разделился на две палаты: в Верхней палате заседала Боярская дума и Освященный собор под председательством царя; в Нижней – Ответной – представители «ото всех чинов». Вначале члены Ответной палаты назначались царем «по доверию» из дворян царского двора, а затем стали выбираться «из всех городов и весей». Выборы в Ответную палату происходили на основании грамоты от верховной власти на имя воеводы, рассылаемой по городам и зачитываемой обычно в главном соборе города. В ней указывалось, какое число выборных надлежит послать в Москву, к какому сроку они должны явиться, иногда объявлялась и цель Земского собора. Но не все чины посылали своих представителей на Земские соборы. Постоянно созывались только дворяне и дети боярские. Посадские собирались редко – обычно их заменяли торговыми и черными людьми Москвы. Черносошные крестьяне привлекались на Собор только один раз – в 1613 г. Количество представителей от уездов, посылавшихся на Собор, было различно.

Вопросы, подлежащие обсуждению на Соборе, подготавливались Боярской думой, которая имела к этому времени свою канцелярию с дьяками и подьячими, ведущими ее делопроизводство. Процедура проведения заседаний была унаследована Земским собором от Освященного собора, где она была достаточно отработана. Заседания Собора обычно начинались торжественным открытием. Самим царем или от его имени прочитывалась речь, в которой объяснялись причины созыва Собора и формулировались вопросы, подлежащие разрешению. После открытия Собор приступал к обсуждению поставленных вопросов, для этого разделялся на составные части: Боярскую думу, Освященный собор, собрание стольников, московских дворян, стрельцов. Городовые дворяне и посадские делились, кроме того, еще на «статьи». Каждая часть Собора и каждая «статья» решала вопрос отдельно и формулировала решение в письменном виде. Решения эти сводились на втором общем собрании. Обычно эти решения носили рекомендательный характер и служили материалом, выводы из которого делались царем или Боярской думой.

Земские соборы созывались для решения наиболее важных государственных вопросов: для избрания царей, для обсуждения вопросов о войне и мире, для установления новых податей и налогов, для принятия особо важных законов. При обсуждении этих вопросов представители чинов обращались с петициями к правительству. Через Земские соборы поместное дворянство и верхи посада могли влиять на власть, в то же время монарх имел возможность опираться на более широкую социальную базу при проведении своей политической линии.

Начиная с середины XVI в. Земские соборы собирались достаточно регулярно и на них обсуждались и принимались решения по наиболее существенным для жизнедеятельности государства вопросам: войны и мира, налоговой политики, военного устройства и т. п. В первое десятилетие царствования Михаила Федоровича Земский собор имел значение постоянного представительного учреждения. С укреплением власти новой династии перерывы в созыве Соборов все более увеличивались. Последним полномасштабным Земским собором стал Собор 1653 г., на котором решался вопрос о воссоединении Украины с Россией. Земские соборы собирались и позднее (например, при Федоре Алексеевиче на Соборе 1682 г. решался вопрос об отмене местничества), но уже не в полном составе и такого значения, как во второй половине XVI и первой половине XVII в., они уже не имели.

Особое место в политической системе государства занимала Церковь. Церковные иерархи играли важную роль в осуществлении власти и управлении государством. Они участвовали в работе Боярской думы, входили в круг ближайших советников государя.

С 1448 г., когда был избран первый русский митрополит Иона, Русская православная церковь фактически стала автокефальной, независимой от константинопольского патриархата. В конце XV в. наряду с Боярской думой как светским органом власти действовал Освященный собор – собрание иерархов Русской православной церкви в качестве высшего церковного органа, осуществлявшего власть, управление и судебную деятельность в пределах своего ведения и компетенции. В их работе принимали участие великий князь и думные и придворные чины.

Иван III начал практиковать совместные заседания Боярской думы и Освященного собора при решении особо важных государственно-правовых и церковных вопросов.

Церковь обладала значительными земельными владениями, соизмеримыми с княжеским доменом. А. А. Зимин, исследовавший феодальные вотчины, отмечал, что «духовным феодалам принадлежало в середине XVI в. больше трети населенных земель страны, причем основная их часть входила в состав вотчин таких крупных монастырей, как Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский, Кирилло-Белозерский и им подобные»[295]. При этом «монастырское землевладение… обнаруживало тенденцию к непрерывному росту»[296]. Церковным учреждениям выдавались специальные тарханные грамоты, ограничивавшие вмешательство в дела Церкви со стороны государственных должностных лиц. На население этих земель распространялась церковная юрисдикция. У Церкви были также и свои служилые люди.

Иван III был озабочен формированием войска на основе поместной системы, для содержания которого необходимо было выделить обработанные и населенные крестьянами земли, с тем чтобы обеспечить воинов доходами от предоставленного за службу поместья. В связи с этим Иван III решил провести секуляризацию монастырских земель.

Решение этого вопроса назрело еще и в связи с развернувшейся внутрицерковной полемикой по вопросу о правомерности владельческих прав церковно-монастырских организаций на земли, населенные крестьянами, с правом их эксплуатации, а также взимания налогов и пошлин от церковного судопроизводства. Спор возник под предлогом улучшения условий несения иноческого подвига и необходимости нравственного совершенствования монашествующих лиц. В зависимости от ответа на главный вопрос – имеют ли монастыри право обладать населенными землями и иным дорогостоящим имуществом – возникло два идеологических направления: нестяжатели и стяжатели.

Этим внутрицерковным конфликтом и решил воспользоваться Иван III. В 1503 г. по его инициативе был созвано совместное заседание Боярской думы и Освященного собора, на котором великим князем был поднят вопрос о секуляризации церковных имуществ. На запрос со стороны великого князя было подготовлено решение в виде «Соборного ответа» от имени митрополита всея Руси Симона, в котором были отвергнуты все притязания на церковные владения. Как осторожный и осмотрительный политик Иван III не решился вступить в открытый конфликт с Церковью и не стал отстаивать свои планы.

Его преемник, Василий III, заняв престол, немедленно принял меры к налаживанию отношений с Церковью. Летописец называет его «преславный царь и великий князь»[297]. Митрополит Варлаам, придерживавшийся нестяжательской ориентации во взглядах, был низложен, а в митрополиты избран иосифлянин Даниил. Василий III пошел навстречу иосифлянам и в вопросе преследования и наказания еретиков силами и средствами государства. Церковь, в свою очередь, стала активно помогать укреплению авторитета великого князя Московского всей силой своего религиозного влияния на массы.

Большое значение в системе церковно-государственных преобразований имел Стоглавый собор, состоявшийся в 1551 г. (почти сразу же после первого Земского собора). Название этот Собор получил по количеству глав (100), содержащихся в его решении. Он был созван по инициативе царя и митрополита Макария и представлял «совет» церковных и светских властей, на котором присутствовали и служилые люди. Многие исследователи полагают, что на этом Соборе был утвержден и Судебник 1550 г.[298] В задачу Собора входило рассмотрение многих «неустройств» в церковной организации, открыто критиковавшихся в обществе, и принятие мер по их устранению. Собор осудил многие пороки, существовавшие в церковно-монастырской среде: содомский грех, пьянственное питие, стрижение бороды, а также отсутствие единообразия в церковных обрядах, иконописании, канонизации отечественных святых и т. п. и принял меры к их устранению. Решениями Собора были унифицированы церковные службы, предложено оформление единого пантеона русских святых, определены каноны иконописания, утверждено правило положения крестного знамения и др. Собор детально разработал юрисдикцию Церкви (гл. 53–68).

На Соборе вновь остро встал вопрос о церковно-монастырском землевладении, но, поскольку иосифляне были на нем в преобладающем большинстве, прямого вывода о секуляризации церковно-монастырских земель не было сделано, однако некоторые ограничения в приобретении земельных владений объявлены: монастырям было запрещено покушать вотчины у служилых людей и принимать их в заклад на помин души. На любое приобретение земель церковно-монастырскими корпорациями после этого Собора требовалось царское согласие. Собор запретил церковное ростовщичество деньгами и «в насыпы», предписав давать деньги «хрестианом без росту и хлеб без насыпу» (гл. 76)[299].

В последующем продолжала проявляться тенденция к ограничению экономической мощи Церкви. При Иване IV в 1580 г. были отменены тарханы с целью воспрепятствовать дальнейшему переходу крестьян помещичьих, дворцовых и черных земель на церковные и монастырские земли, т. е. в интересах поместного дворянства. Соборное уложение ограничило рост церковной собственности, запрещая светским феодалам завещать, продавать и закладывать родовую, выслуженную и купленную вотчину монастырям и духовенству. Соборное уложение давало право на выкуп у духовенства вотчин, собственность на которые перешла к ним от светских феодалов до 1649 г. (ст. 41–42 гл. XVII).

В 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче было введено патриаршество и получено официальное закрепление этого статуса. Константинопольский патриарх в силу сложившейся ситуации признал автокефалию Русской православной церкви и создание Московского патриархата.

Таким образом, в период образования централизованного государства Русская православная церковь официально стала национальной и государственной. Однако остро встал вопрос о приоритетах светской и духовной власти. И если при первом патриархе Иове первенство светской власти не оспаривалось, то в период ослабления царской власти во время Смуты и правления первых Романовых обозначились претензии Русской православной церкви на доминирующее влияние в обществе. Например, патриарх Филарет, отец царя, после возвращения из плена стал именоваться так же, как и глава государства – «Государь всея Руси» и пользовался значительным влиянием.

В июле 1652 г. патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Никон – в миру Никита Минин (Минов). С самого начала он продемонстрировал склонность к всевластию, считая, что патриаршая власть – это единственная блюстительница нравственности и канона, исключительных прав и в церковных, и государственных делах. В 1653 г. патриарх направил во все церковные приходы и монастыри предписание о внесении изменения в богослужебный чин и основные церковные обряды (двуперстие заменить трехперстием, земные поклоны – поясными, многоголосие – единоголосием и т. д.). Царь и его окружение поддержали начало церковных реформ, хотя на местах было много противников этих изменений. В 1654 г. Никон инициировал исправление богослужебной литературы. В периоды отсутствия царя в Москве он позволял себе вмешиваться в государственные дела, чем вызывал недовольство у ряда членов Боярской думы и глав приказов. К 1657 г. отношения между царем и патриархом начали портиться, и в июле 1658 г. после очередного конфликта Никон отрекся от патриаршества и удалился в основанный им Новоиерусалимский монастырь. В 1666–1667 г. на Церковном соборе с участием двух вселенских патриархов Никон был обвинен в теократизме и повторно отрешен от сана и священства. После этого он был сослан в отдаленный монастырь.

Результатом церковной реформы стало установление вселенского характера русского православия, разрешение спора о примате светской или духовной власти в пользу первой. Проведение никоновской реформы и подтверждение ее основных положений Церковным собором 1666–1667 гг. стало причиной раскола в Русской православной церкви, который многими исследователями рассматривается как социально-политическое движение, выразившееся в религиозной форме.

Центральное и местное управление в Московском государстве строилось с учетом его административно-территориальной организации.

Центральный аппарат управления эволюционировал от дворцовой системы управления к приказам. В XV в. своего высшего развития достигла дворцовая система, при которой отделы дворцового управления стали отделами общего государственного управления. В этой системе различались дворец, возглавляемый дворецким, и дворцовые пути. Слово «путь» означало выгоду, преимущества, доход. Так называли определенный хозяйственный комплекс, который был в ведении путных бояр. Существовали такие пути, как сокольничий, ловчий, конюший, стольничий, чашничий и т. д. Так, в ведомстве сокольничего пути находилась соколиная охота, ловчего – охота на зверя, конюшего – великокняжеские конюшни, табуны, луга; стольничего – рыбная ловля, сады, огороды, чашничего – бортные леса и т. п. Путным боярам подчинялись их слуги, жившие в слободах, селах и деревнях: сокольники, кречетники, бобровники, бортники, огородники, садовники.

По мере увеличения территории государства и развития хозяйственно-административных функций дворцовая система приобретала сложную бюрократическую организацию. Появлялись новые отделы, подотделы, которые получали самостоятельную компетенцию, они выделялись из старых и получали наименование приказов.

Система приказов как органов центрального управления при великом княжении Ивана III еще не сложилась, но первые ее признаки уже начали появляться. Сам термин «приказ» возник из отдельных поручений великого князя, обычно адресованных какому-либо дьяку, которому «приказывалось» выполнение определенного дела, а несколько позже даже и заведование отдельной отраслью управления. Первоначально такой приказ получал название по имени лица, которому он предназначался. Например, «приказ дьяка Тимофея». Для выполнения порученного приказа дьяк часто привлекал других людей, вначале на временной основе, а затем они все вместе превращались в постоянно действующий орган, сохранивший свое первоначальное название «приказ» с присоединением прилагательного, определяющего направление его деятельности: Разбойный, Хлебный, Холопий и др.

В целом приказная система сложилась во второй половине XVI в. Приказы создавались по мере необходимости, без какой-либо строгой системы или плана. В некоторых вариантах разросшиеся приказы подразделялись на отделы, которые могли превращаться в самостоятельные органы. При присоединении к России новых территорий создавались новые территориальные приказы: Казанский, Астраханский, Сибирский, Малороссийский и т. д. XVII в. стал веком расцвета приказной системы управления. Количество приказов постоянно менялось[300]. Они не имели четко разграниченной компетенции, поэтому вопросы, отнесенные к их ведению, могли пересекаться с другими приказами и не всегда соответствовали их названию. Так как администрация и суд в это время еще не разделялись, эти приказы были не только административными учреждениями, но и судебными. Кроме этих основных функций они могли иметь и множество других направлений деятельности.

Приказы можно условно разделить на дворцово-финансовые, военные, судебно-административные, областные и ведавшие специальными отраслями управления. Они являлись исполнительными органами, поскольку проводили политику, исходящую от высших органов власти Московского государства. Сформировалась группа приказов, обеспечивающих правопорядок в государстве. Н. С. Чеботарева считает неправомочным выделение в отдельную категорию приказов «судебного управления» (Разбойного, Владимирского, Земского и Челобитного), поскольку, «во-первых, судебные функции по своим направлениям отправляли большинство приказов, и во-вторых, не для всех [вышеперечисленных] приказов судебная функция являлась основной»[301].

Состав приказов не был строго определен. Возглавлял его голова или судья приказа, как правило, из высших чинов: бояр, окольничих, думных дворян или дьяков, а иногда из простых дворян и дьяков. Все зависело от важности данного приказа в общей системе управления. Приказом либо управляло одно лицо, либо в помощь ему назначались товарищи (заместители, помощники). В приказах работал многочисленный канцелярский аппарат из дьяков и подьячих.

В царствование Алексея Михайловича происходят серьезные изменения в политическом устройстве государства. Претерпела изменения приказная система; появились новые приказные учреждения временного и постоянного характера. К временным можно отнести такие из них, как Панихидный приказ, создаваемый на период организации похорон членов царской семьи; приказ боярина Н. И. Одоевского, созданный в 1648 г. для разработки Соборного уложения. Постоянные приказы делились на три большие группы: государственные, патриаршие и дворцовые. Главными среди них становятся: приказ Тайных дел и Счетный приказ. Последний контролировал всю финансовую деятельность в стране, а приказ Тайных дел стал главным над всей приказной системой, осуществляя и надзор за сохранением внутриполитических порядков, в том числе и недопущением противогосударственных слов и дел, Оба они подчинялись непосредственно царю. Все основные государственно-правовые и судебные проблемы стали решаться в основном в приказах.

Система местного управления зависела от административно-территориального устройства государства. Существование уделов и вотчин обусловило сосредоточение всего управления в руках их владельцев. По мере ликвидации уделов формировалось административно-территориальное деление территории всего государства, с назначаемыми на места представителями центральной власти.

В Великом княжестве Московском первоначально наблюдалось развитие иммунителных прав феодалов-вотчинников. Крупные феодалы – «княжата» и бояре – пользовались этими правами без специальных пожалований. Средние и мелкие феодалы добивались особых иммунитетных (жалованных) грамот, где перечислялись их права. На их основании в вотчинах и поместьях создавалась вотчинная администрация, которая ведала судом и данью населения вотчины. Местному управлению запрещалось вмешиваться в вотчинный суд и управление феодалов. В XV и начале XVI в. иммунитет феодалов стал ограничиваться. Рассмотрению местной администрации были переданы наиболее серьезные преступления: душегубство, разбой с поличным и в некоторых случаях татьба с поличным.

В административном делении Великого княжества Московского наиболее крупной единицей был уезд, т. е. город с принадлежащими к его управлению сельскими территориями. На севере административно-территориальными единицами были земли (Новгородская земля, Псковская земля, Вятская земля и т. д.). Уезды и земли по величине были неодинаковы. Они могли охватывать как целые княжества и другие государственные образования, присоединявшиеся к Москве, так и часть их. Административное деление не имело системы и однообразия. Оно слагалось исторически по мере присоединения новых территорий к Москве. Уезды делились на станы, станы – на волости, иногда волости подразделялись на станы. Земли, в свою очередь, делились на доли – трети и четверти. Сохранялись и иные территориальные единицы, например, в Новгородской земле станы делились на погосты, в Пскове – на губы.

В XV в. действовала система кормления, зародившаяся еще в Киевской Руси. Основными органами власти при системе кормления были наместники и волостели. Их должности рассматривались как средство содержания, как «способ кормления» княжеских слуг за счет управляемого населения. Должность кормленщика была, как правило, краткосрочной. Однако иногда административные единицы отдавались в наследственное кормление какой-либо фамилии. Имелись случаи, когда в одну и ту же волость посылались два кормленщика.

Наместники назначались в центральные города уезда, в волости же как части уезда назначались волостели. Наместники носили название тех городов, которые были в свое время удельными городами прежних князей, например наместник Белозерский, Переяславский, Владимирский и т. д. Они осуществляли финансовые, судебные, разрядные и полицейские функции. Волостели ведали «судом и данью» в отдельных волостях независимо от наместников. Однако кормленщики рассматривали исполнение этих должностей в основном как источник дохода, а не как общественную службу. Поэтому они обычно поручали свои обязанности приближенным – тиунам, доводчикам, недельщикам, праведникам. Это привело к ухудшению социальной обстановки на местах, особенно выросла преступность. Московский князь, пытаясь упорядочить систему кормлений, издавал уставные грамоты наместничьего управления. Но этого было недостаточно.

Местное дворянство и купечество не переставали жаловаться московскому правительству на бездействие местных властей в деле борьбы с «разбойниками» И «лихими» людьми. Правительство посылало на места специальные военные отряды для ликвидации «разбойничьих шаек», но и они не справлялись со своей задачей. Вместо того чтобы расправляться с «разбойниками», они притесняли население и занимались поборами[302].

Встал вопрос о необходимости преобразования местной судебной системы. Для борьбы с «лихими» людьми на местах было разрешено создавать выборные органы губного самоуправления. Первые попытки реформирования судебной системы были осуществлены боярским правительством под руководством И. В. Шуйского. Так, за период с 1535 по 1538 г. И. В. Шуйский выдал несколько жалованных (губных) грамот. В дальнейшем система местного управления в период сословно-представительной монархии была существенным образом реформирована. Губные органы в середине XVI в. наряду с осуществлением «сыска» разбойников и «лихих» людей стали выполнять и другие задачи. Отмена кормлений с 1556 г. сопровождалась коренной реорганизацией органов местного самоуправления и создания выборных всесословных судов, осуществлявших правосудие на коллегиальной основе.

Губное самоуправление первоначально давалось нескольким городам и волостям, т. е. оно не привязывалось к основной территориальной единице – уезду, но постепенно в каждом уезде стало учреждаться одно губное управление. Органом губного самоуправления была губная изба, которая состояла из губного старосты, целовальников, губного дьяка. В органах губного самоуправления было сильным влияние дворян-помещиков: губные старосты обязательно выбирались из дворян или детей боярских, их помощниками-целовальниками могли быть и крестьяне, но они очень скоро из равноправных членов губной комиссии превратились в простых подчиненных губного старосты. Староста приводил их к присяге, староста объявлял им приказы, пришедшие из Москвы. Губное самоуправление вводилось в тех уездах, где было развито помещичье землевладение. В уездах, где находились крупные торгово-ремесленные центры, вводилось земское самоуправление. В земских учреждениях были представлены интересы не только дворянства, но и посадских верхов.

Земские учреждения получили распространение позже губных. Они вводились в уездах, в группах волостей и в отдельных волостях. Органами земского самоуправления были земские избы, возглавлявшиеся «излюбленными головами», или земскими старостами. В них входили земские дьяки, целовальники, иногда называвшиеся земскими судьями. Компетенция земских учреждений распространялась на все отрасли управления (прежде всего финансовое) и суда. В тех уездах, где уже было введено губное самоуправление, земские органы действовали совместно с ними или самостоятельно или же были ликвидированы.

Таким образом, в результате реализации Губной и Земской реформ система кормлений на местах заменялась выбираемой из местного населения администрацией. Большое внимание в этой реформе уделялось новому судоустройству и судопроизводству. Новые местные органы власти— губные и земские избы – наделялись административными, финансовыми и судебными полномочиями[303].

Наряду с губными и земскими учреждениями постепенно вводилось воеводское управление. Компетенция воевод со временем расширялась за счет уменьшения полномочий органов земского управления. Посылка воевод в пограничные уезды имела место еще в начале XVII в. В период Смуты начала XVII в. число воевод не только в пограничных в уездах, но и во внутренних увеличилось. В 1613 г. в 33 городах были назначены правительством воеводы. В первой половине XVII в. воеводское управление было введено повсюду. Введение воеводского управления было обусловлено необходимостью усиления обороноспособности страны, постоянно находившейся под угрозой нападений извне. Правительству было необходимо иметь на местах своих представителей, которые сосредоточивали бы в своих руках все функции управления, имели в своем распоряжении военную силу и контролировали деятельность других властей, в том числе губных и земских изб. Воеводы назначались царем и Боярской думой обычно на короткий срок (один-два года). В большие уезды могло посылаться несколько воевод, из которых один был главным, а другие считались его товарищами. Ближайшими их помощниками назначались дьяки или подьячие «с приписью». Канцелярия воеводы находилась в приказной избе.

Функции воевод определялись особыми инструкциями или наказами. Они были разнообразны. Воеводы заведовали полицией, военным делом, обладали правом суда, иногда им поручалось (в пограничных уездах) ведать даже сношениями с иностранными государствами. Первоначально воеводы только наблюдали за деятельностью губных и земских органов. Но постепенно воеводы подчинили себе губные учреждения и сделали губных старост и целовальников своими помощниками. Им же были подчинены органы земского самоуправления в их полицейских функциях.

За исполнение своих обязанностей воеводы и их помощники получали жалованье. Воеводам запрещалось брать кормы с жителей, запрещалось заставлять жителей что-либо для себя делать. Соборное уложение 1649 г. запретило им вступать в обязательственные отношения с местными людьми. Однако злоупотреблений в этой сфере было довольно много, и некоторые воеводы ничем не отличались от кормленщиков. В 1642 г. этот вопрос был поднят на Земском соборе. В 1661 г. был издан указ, по которому на должности воевод должны были назначать только раненых и бывших в плену[304]. Кроме дьяков и подьячих воеводам были подчинены разного рода местные военные власти: стрелецкие, осадные, пушкарские, казацкие, засечные головы.

В правление Алексея Михайловича расширяются полномочия воевод, которые постепенно подменяют деятельность выборного местного самоуправления, сосредоточивая в своих руках всю финансовую и административную деятельность. Судебные полномочия тоже постепенно полностью переходят к воеводам и начинают осуществляться ими единолично. В результате складывается ситуация, при которой воеводы в практике своей деятельности заменяют всех должностных губных и земских выборных лиц: старост, целовальников, судных мужей и т. п.

Города в этот период не выделялись из уездов в качестве особых административных единиц. Органов городского самоуправления не существовало, за исключением некоторых городов. Так, в Новгороде городскими делами ведали пять старост, которые выбирались пятью концами города. Для решения наиболее важных дел, для контроля над деятельностью старост и для их выборов созывались сходы городских жителей, В Пскове ведала городскими делами коллегия из старост, выбиравшаяся и подотчетная сходу горожан. Однако с развитием городского хозяйства потребность в организации особого городского самоуправления возрастала.

Для обеспечения внешней безопасности и внутренней стабильности государства необходимо опираться на хорошо обученную и вооруженную по современным военным образцам армию. Дружинная организация войска не соответствовала потребностям государства, объединявшего огромную территорию и испытывающего постоянные военные угрозы со стороны соседей.

Со второй половины XV в. основной военной силой Московского княжества стали мелкие и средние феодалы: дети боярские, городовое и московское дворянство, составлявшие дворянское ополчение. Именно оно стало основой общерусского войска. Княжеские дружины и крупные военные отряды удельных князей и бояр постепенно сошли на нет, так как их наличие не отвечало требованиям централизации власти.

К несению службы в дворянские полки стали привлекаться все землевладельцы и служилые люди вотчин и поместий. Был запрещен отъезд служилых людей к другим князьям. Дворянское войско (ополчение, конница) основывалось на поместной системе, поэтому его еще называли поместным войском (ополчением или конницей). Поместья давались в условное владение за службу.

Комплектование войска происходило путем верстания, т. е. записи в полковые списки. Эти списки составлялись на смотрах всех служилых дворян и детей боярских, проводимых московскими чинами и местными воеводами. С момента занесения в списки начиналась обязательная военная служба дворянина, появлялось право на поместный оклад и денежное жалованье. На основании верстания перераспределялись земельные и денежные оклады. Дворянин, поступавший на военную службу, принимал присягу (крестоцеловальную запись), которая обязывала его верно служить государю.

По Приговору царскому о кормлениях и службе (1556) военная служба объявлялась обязанностью всех дворян. Вотчинник и поместный дворянин должны были лично нести военную службу и выставлять «со ста четвертей добрые угожие земли человек на коне, доспесе в полном, а в дальнейшем походе о двух конь». Вотчинники и помещики уравнивались в своих обязанностях, определявшихся размерами земельных владений («государь им уравнение творяша»). Помещикам и вотчинникам «хто землю держит, а службы с нее не платит, на тех на самех и мат и деньги за люди, а хто дает люди лишние перед землею, тем от государя болшее жалованье самим, а людям их… давали деньгами». Одновременно была создана и стрелецкая служба «по прибору». В области военного строительства было принято несколько приговоров: о устроении в полцех (1552), предусматривавший поголовный смотр всех полков на предмет установления их боеготовности[305]; о воеводах (1556), распределявший воевод по полкам и запретивший местнические споры во время военных походов[306], а также вводивший единоначалие в войсках путем утверждения старшинства первого (большого) воеводы[307].

Для снабжения служилых людей был образован приказ Большого прихода (1554–1555), в ведении которого находилось пять четвертинных приказов, собиравших налоги с определенной территории. Деньги, поступившие в эти приказы, подлежали раздаче воинам в виде оплаты за их службу: в городовых полках раз в три года, а в провинциальных раз в четыре года. Дворянские полки были мало дисциплинированы, плохо обучены и плохо вооружены. По словам современника, учения у них (дворян) «к бою не бывает и строю никакого не знают», Мобилизация поместного войска имела много недостатков, происходила крайне медленно, само войско было малоподвижным, сопровождалось громоздкими обозами.

При ведении больших и продолжительных войн к военной службе привлекались крестьяне и горожане. Крестьяне-ратники, призванные с сохи (податная единица обложения), назывались «посошной ратью», «посохой». Посоха выполняла различные обслуживающие работы в войсках. Городское население принимало участие в содержании лиц «городовой службы» и в охране городов. В обязанности горожан входили посылка в армию пищальников (набирались не с сохи, а с двора), снабжение их оружием, снаряжением и продовольствием. Содержалась армия за счет собственных припасов и средств населения тех местностей, по которым проходили войска.

В 40-х гг. XVII в. ратная повинность начала распределяться по числу дворов. Вместе с тем в посадах и отдаленных уездах ратная повинность перелагалась на деньги.

Составной частью военных сил Русского государства были и казаки. С середины XV в. правительство все более активно привлекает их к несению сторожевой пограничной службы, предоставив некоторые льготы.

Ко второй половине XVI в. поместная система не в полной мере отвечает интересам государства и постепенно вытесняется постоянным войском. Оно появляется в середине XVI в., когда царская власть достаточно окрепла и появились средства для содержания войска не только в военное, но и в мирное время.

Основой постоянного войска стали стрельцы, а также городовые (пешие и конные) казаки. Стрелецкое войско было создано Иваном IV примерно в 1545 г. Вначале это была постоянная личная охрана царя. Стрельцами они назывались потому, что вооружены были пищалями, т. е. огнестрельным оружием.

В 1550 г. царь из посадских людей образовал постоянный пехотный отряд в 3000 стрельцов и расположил их в Воробьевой слободе. Стрельцы стали опорой царской власти внутри государства и были подготовлены к ведению внешних войн. Один из полков назывался Стремянным и должен был охранять царя при его поездках за город, на богомолье и т. д. Стрельцы несли пограничную службу, участвовали в войнах, несли караулы, выполняли полицейские функции, вели борьбу с пожарами.

Стрельцы в отличие от дворянского ополчения жили в специальных слободах вместе со своими семьями, получали постоянное денежное жалованье, хлебный запас и одежду, комплектовались не из дворян, а из нижних сословий, были вооружены огнестрельным оружием. Кроме того, они наряду с военной службой занимались торговлей и мелкими промыслами, стрелецкие головы вместе с денежными получали и поместные оклады, жили стрельцы в слободах вместе со своими семьями.

Комплектовалось стрелецкое войско путем вербовки («прибора») из вольных охочих людей на «выбылые» (вакантные) места, так как численность войска определялась лично царем. Вольными людьми считались люди, не записанные ни в тягло, ни на службу. Это были в основном посадские люди. Запрещалось принимать в войско крепостных крестьян, холопов, беглых. Вербовали же людей «добрых», «прожиточных», физически здоровых и женатых. На каждого вербуемого стрельца необходима была «нарядная запись» либо со стороны старых стрельцов, либо со стороны односельчан.

Поручители принимали на себя ответственность за то, что «новоприборный» будет верно служить царю, слушаться своих начальников, «биться до смерти» с иноземными врагами, «в иные государства не ехати и не изменяти, с иноземными, а также русскими воровскими людьми (т. е. бунтовщиками) не знатись, письмом не ссылатись и не лазучити, со службы не бегать». Поручители отвечали за нарушение стрельцом своих обязанностей.

В июле 1550 г. было отменено местничество (занятие военных должностей в зависимости от знатности рода) между детьми боярскими и дворянами. До 600 четвертей земли было увеличено поместное жалованье дворянам за службу.

С развитием военного дела московское правительство в 30-х гг. XVII в. начало формировать новые воинские формирования: солдатские, рейтарские и драгунские полки. Солдатами были воины пеших полков. Рейтары – это тяжелая кавалерия, вооруженная карабинами, пистолетами и саблями. Драгуны – кавалеристы, которые могли сражаться в конном и пешем строю. Они получили название полков «нового строя» или «иноземного строя». Они создавались на случай войны или для несения пограничной службы путем добровольного найма служивых и вольных людей. В середине века правительство перешло к принудительной записи мелкопоместных дворян в рейтарские полки и набору «даточных людей» в солдатские и драгунские полки. Офицерский состав первоначально в них был из иностранцев, но в течение XVII в. постепенно вытеснялся русскими офицерами. Кроме того, для военной службы привлекались конные «служилые инородцы» – татары, мордва, калмыки, башкиры и др. В некоторых случаях правительство нанимало иноземные войска.

Государь и в мирное, и в военное время являлся верховным главнокомандующим. Вместе с Боярской думой, а затем и с Земским собором он принимал решения об изменениях в военной организации Русского государства, о сборе войска в военное время, определял порядок набора ратных людей.

Важнейшими органами центрального военного управления были военные приказы: Разрядный, Бронный, Иноземный, Казачий, Пушечный и др. Местное военное управление осуществляли воеводы. Им подчинялись войсковые начальники и войска, находившиеся на управляемой ими территории. Воевода укреплял и оборонял город, командовал постоянными войсками (стрельцами, казаками и проч.), начальствовал над дворянским ополчением своего города и уезда, наблюдал за обучением ратных людей военному делу, собирал даточных людей, комплектовал отряды для похода, выдавал жалованье служилым людям. Воевода обладал судебными функциями по отношению к служилым людям. Подчинялся воевода, как правило, Разрядному приказу.

В целом надо отметить, что в рассматриваемый период произошли существенные изменения в военной организации государства, вызванные необходимостью ее приведения в соответствие с требованиями времени, новыми задачами внешней политики государства, активно участвовавшего в европейских политических процессах. Это нашло отражение в упорядочении службы служилых людей «по отечеству» и «по прибору», создании постоянного войска, ориентации в военном строительстве на европейские образцы, правовом регулировании вопросов военной службы[308].

Изменения в социально-экономическом и политическом строе Русского государства в XV–XVII вв. обусловили соответствующее развитие законодательства. Источники права стали более многообразны по сравнению с предшествующими эпохами и имели качественные отличия. В целом развитие российского законодательства в рассматриваемый период можно разделить на два этапа, взяв за основу проведенную в эту эпоху систематизацию. Первый будет определяться созданием Судебников и связанным с ними комплексом правовых актов, второй – с разработкой и принятием Соборного уложения 1649 г, ставшего основой законодательной системы до появления Свода законов в первой половине XIX в.

Среди основных памятников права периода формирования общероссийской системы законодательства со второй половины XV до конца 40-х гг. XVII столетия можно выделить такие, как Русская Правда (Краткая, Пространная и Сокращенная ее редакции), Мерило Праведное, Судебники, Стоглав, различного рода жалованные грамоты, царские указы, приговоры Боярской думы и Земского собора, указные (уставные) книги приказов, договоры, заключенные между сторонами (устные и письменные соглашения), регулировавшие в большей своей части гражданско-правовые отношения [309], и др.

До принятия общероссийского законодательства отношения регулировались Русской Правдой. По мнению ряда исследователей, в конце XVI – начале XVII в. появляется Сокращенная редакция Русской Правды, приспособленная уже к условиям Московского государства. Мерило Праведное («весы правосудия») известно как памятник права предыдущей эпохи, сохранивший свое значение и в дальнейшем, который рассматривался как источник нравственных наставлений и юридическое руководство для судей. Памятник состоит из двух частей; первая содержит слова и поучения о праведных и неправедных судах; вторая (30 глав) включает византийские церковные и светские законы, заимствованные из Кормчей книги, памятники русского права (Устав князя Владимира, Закон судный людем, Русская Правда, Правило законно о церковных людях).

Конец XV – первая половина XVII в. отмечены активной правотворческой работой. Впервые стали появляться правовые памятники, составленные от имени верховной власти, защищенные санкциями, налагаемыми за невыполнение содержащихся в них правил поведения, распространявшихся на всю территорию государства.

В течение XV–XVI вв. были созданы три крупных свода законов – Судебники 1497, 1550, 1589 гг. В первом десятилетии XVII в. составлен Сводный Судебник 1606–1607 гг., представлявший собой систематизацию ранее вышедшего нормативного материала в Московском государстве, в котором впервые была предпринята попытка его изложения по отраслям права.

После принятия Судебника 1550 г. вышел ряд указов, постановлений, распоряжений и уложений нормативного характера, изданных единолично главой государства или совместно с Боярской думой, относящихся в основном к уголовно-процессуальному праву и исполнению приговоров и решений судов, действие которых также распространялось на всю территорию Московского государства. В качестве одной из характерных черт осуществления нормотворчества в эту эпоху явилась замена устных распоряжений высших властей нормативными актами верховной власти.

Наряду с применением позитивного права использовались судебные прецеденты. В. Н, Латкин отмечает, что обращение к судебной практике объяснялось обычно пробелами в законодательстве, в связи с чем состоявшиеся решения судов как бы восполняли его, затем эти решения продолжали применяться при рассмотрении похожих по содержанию дел, ситуации которых не были урегулированы правовыми нормами[310]. Отмечается также и значительная роль «справедливого усмотрения судей»[311] при вынесении судебных решений и приговоров, когда судьей принимались во внимание устоявшиеся традиции и обычаи, а также сложившиеся принципы реализации правосудия. По-видимому, в такой форме в средневековом российском правосудии с ложилась практика обращения к политико-юридической доктрине.

Рассмотрим принятие этих нормативных актов и их содержание в хронологическом порядке. В 1497 г. Судебник «уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детьми своими и с бояры», т. е. великий князь утвердил его с Боярской думой. Этот сборник законов имел общерусский характер, поскольку его действие распространялось на всю территорию Московского государства. От прежних нормативных актов он отличался своим содержанием. Памятник права не был простой инкорпорацией нормативных актов, а представлял собой результат кодификации накопленного к концу XV в. нормативного материала, содержавшегося в предшествующих сводах русского права и отдельных нормативных актах, таких как Русская Правда, Псковская судная грамота, уставные грамоты и др. По подсчетам С. И. Штамм, «40 статей, т. е. около 3/5 всего состава Судебника не имеют какой-либо связи с дошедшими до нас памятниками… и представляют, таким образом, новые нормы», но и «при заимствовании из старых источников нормы права перерабатывались применительно к изменениям в социально-экономическом строе»[312].

Судебник стал наиболее значимым памятником права периода складывания централизованного государства. Он внес единообразие в судебную практику Великого княжества Московского, закрепил изменения в общественном строе, постепенное выдвижение мелких и средних феодалов в особую социальную группу – помещики, ограничил судебную деятельность кормленщиков, положил начало юридическому оформлению крепостного права, введя Юрьев день в качестве единственной возможности выхода крестьянина от помещика (раз в году).

С изданием Судебника 1550 г., известного под названием Царского, или второго Судебника, связана кодификация законодательства, предпринятая в начале правления Ивана IV. Основным источником этого Судебника явился не дошедший до нас Судебник Василия III. При кодификации был привлечен новый указной материал, а также губные и земские уставные грамоты. Судебником 1550 г. завершался процесс юридического оформления централизации Русского государства.

Судебник сыграл значительную роль в укреплении государственного аппарата, в усилении защиты интересов дворянства и развитии крепостнических отношений. В нем было конкретизировано право реализации Юрьева дня, установлены более суровые наказания за преступления против феодального порядка. Утверждался основной принцип феодального права – неравенство субъектов права, право – привилегия для господствующих сословий. Уголовная репрессия за посягательства на жизнь, честь и имущество бояр и дворян повышалась вместе с усилением принципов проведения розыскного процесса.

Одно из центральных мест в системе российского законодательства занял памятник канонического права, получивший название Стоглава, рассмотренный на совместном заседании Освященного собора и Боярской думы в 1551 г. Историк Церкви архиепископ Макарий об этом памятнике права писал, что «с самого появления своего, он сделался как бы второю Кормчею собственно русской церкви и долго оставался ее главнейшим руководством, наравне с древнею Кормчею»[313]. Одновременно в постановлениях этого Собора закреплялись нормы, обязательные не только для служителей Церкви, но и для мирян. Московским собором 1666–1667 гг. данный акт был осужден и отменен, но на практике применялся в святительском суде до начала XVIII в.

Царский Судебник в ст. 98 предусмотрел процесс дальнейшего развития российского законодательства, определив порядок издания всех нормативных актов. Новые правовые акты должны были приниматься в случае возникновения необходимости разрешения ситуации, не урегулированной текущим законодательством; принятые нормативные акты затем приписывались к Судебнику. Иногда в них прямо содержалось требование приписать новосозданное правило к действующему Судебнику. Такие «приписки» записывались каждым приказом относительно тех сфер, которые были отнесены к его ведомству. Среди них большое значение в истории права имеют указные книги судных дел, приказы холопьева суда, Земского приказа и Поместного приказа. Законодательно был закреплен принцип законности. Судья, глава приказа не могли принять решение, руководствуясь только своей волей, если рассматриваемое дело относилось к сфере отношений, не урегулированных законом.

Уставные книги Разбойного приказа первоначально имели своим основанием не Судебник 1550 г., а Уголовное уложение Ивана IV 1555 г. В Смутное время развитие уголовного законодательство этим способом прекратилось, и в 1617 г. дьяком Т. Корсаковым и подьячим Н. Постниковым была составлена новая Уставная книга на основании прежней и последующего уголовного законодательства. Позднее эта редакция была дополнена законодательными вопросами без ответов (ответы будут даны только в Соборном уложении), рядом уголовных законов, изданных по запросам приказа (1624–1631), а также заимствованиями из Литовского статута.

В условиях развития общественных отношений ряд норм Судебника и последующих указов устаревал. Ведомственная кодификация имела свои недостатки. Отдельные приказы не всегда могли знать об указах, которые были в других приказах, в связи с чем возникла необходимость дальнейшей систематизации нормативных актов.

В 1589 г. был составлен Судебник царя Федора Иоанновича, источниками которого явились Царский Судебник, указы, постановления и уложения, принятые после 1550 г., и судебная практика судов. Этот Судебник изначально предназначался для северорусских земель с другим укладом общественных отношений.

Другой проект кодификации назывался Сводным Судебником, датируемым 1606–1607 гг. По мнению его исследователей, он был составлен частным лицом. Судебник 1589 г. и Сводный Судебник не получили официального утверждения и не имели значения официальных законов, хотя и применялись на практике[314].

К важнейшим памятникам первого этапа развития российского законодательства относились и акты конституционного характера, устанавливавшие ряд ограничений для носителей верховной власти. К ним относятся: Подкрестная (Крестоцеловальная, Подкрестная или Клятвенная) запись Василия Шуйского, оглашенная им при восшествии на престол (1606), и договоры, заключенные с польским королем Сигизмундом III, в связи с приглашением королевича Владислава на Московское государство (1610).

Главной целью Подкрестной записи и договоров с польским королем являлось восстановление законности в государстве, попранной опричными мероприятиями царя Ивана IV, расшатанной гражданской войной и Смутой; определение правового положения властвующих и подвластных, а также введение мероприятий, способствующих прекращению Смуты и гражданской войны («Московского разорения») и установлению правопорядка на всей территории страны.

Особый разряд правовых актов периода Смуты составляют Окружные грамоты «Седьмочисленного» правительства и Приговор Земского собора Первого Ополчения (1611). Окружные грамоты, изданные «Седьмочисленным» правительством, образованным после сведения с престола Василия Шуйского, и разосланные в разные города, утверждали законность акта детронирования главы государства, сообщая всем подданным государства, что решение было принято «всей земле» по инициативе «людей всех чинов».

Первое Народное Ополчение на созванном им Земском соборе («Совете всея земли») приняло Приговор 30 июня 1611 г., в котором было «прописано», как «строить землю и всяким земским и ратным делом промышлять». В этом документе вся законодательная власть передавалась Земскому собору, а исполнительная вручалась Совету рати, избранному на Земском соборе. Особый пункт устанавливал право избирателей (впервые в России) отозвать избранных членов Собора в том случае, если они «не будут о земских делах радети и расправы чинит» и соблюдать правду в своих действиях[315].

Среди правовых актов особое место занимали царские указы, принятые носителем верховной власти единолично или совместно с Боярской думой, различного рода грамоты, а также письма, судебные акты, завещания, имущественные и личные сделки. Содержание грамот определялось прилагательным, которое присоединялось к ним: жалованные, купчие, меновые, духовные, докладные и т. д. Все грамоты могут быть разделены на правительственные, частные и правительственно-частные. К первой группе относятся жалованные, указные, судные. Издание этих грамот связано с деятельностью монарха, назначенных от него должностных лиц и судебных учреждений, Они содержали льготы как для отдельных лиц, так и целых разрядов населения, указы и судебные решения. К частным грамотам относятся раздельные, мировые, меновые, купчие, духовные и др. К категории правительственно-частных принадлежат грамоты отводные, разводные, данные, докладные и др. Одни из них совершались правительственными чиновниками по приказам высшей власти и собственному почину или по просьбе заинтересованных лиц; другие имели характер частноправовых актов, составляемых при оформлении различных сделок, в том числе с участием правительственных судей.

Среди этих грамот особое место занимали акты верховной власти, имевшие нормативное содержание. Это губные и земские уставные грамоты, устанавливавшие основы губного и земского самоуправления. Таможенные грамоты – памятники финансового права – определили порядок таможенно-финансового управления, устанавливали размер внутренних пошлин, определяли предметы, лица и местности, подлежавшие обложению этими пошлинами. Указные грамоты давались должностным лицам и содержали повеления, относящиеся к различным отраслям права, удостоверяющими полномочия отдельных лиц и учреждений,

К середине XVII в. потребность в систематизации законодательства и издании нового кодифицированного акта еще более возросла. Это обусловливалось необходимостью законодательного закрепления статуса государя, что объяснялось сменой правящей династии и потребностью упрочения ее власти, упорядочения сословных отношений, закрепления статуса феодальных земельных владений. Эти задачи были реализованы Соборным уложением 1649 г. и Новоуказными статьями, вошедшими в комплекс актов, развивающих его положения. В дальнейшем значительную роль в правовом регулировании будут играть именные указы царя и боярские приговоры.

Непосредственным поводом для осуществления новой систематизации законодательства послужило вспыхнувшее в 1648 г. восстание посадских людей Москвы. Они обратились к царю с челобитными об улучшении своего положения и о защите от притеснений. В это же время свои требования царю предъявили дворяне, которые считали, что их права также ущемлены. После подавления в Москве Соляного бунта царь все же был вынужден отложить взыскание недоимок, облегчить в некоторой мере положение посадских людей. В июле 1648 г. он решил созвать Земский собор, на котором должен был быть рассмотрен и утвержден новый свод законов под названием «Уложение».

Главнейшая причина принятия Соборного уложения заключалась в необходимости юридического оформления изменившихся общественных отношений, систематизации огромного массива нормативного материала, накопленного с середины XVI в. Для этой цели был создан временный приказ под руководством князя Н. И. Одоевского, в который вошли князья Ф. Ф. Волконский и С. В. Прозоровский и дьяки Г. Леонтьев и Ф. Грибоедов. Проект был представлен для рассмотрения Земскому собору и обсуждался постатейно на совместных заседаниях приказа с выборными членами Земского собора свыше пяти месяцев. Члены приказа подавали царю челобитные с просьбой об издании новых законов по тем или другим вопросам. После завершения обсуждения проекта список был утвержден в 1649 г. и скреплен подписями участников Собора. Принятый акт получил название Соборного уложения (Уложенный столбец). Соборное уложение состояло из 25 глав и 967 статей. Статьи Соборного уложения сведены в главы по определенной системе. Казуальность некоторых норм осталась непреодоленной. Главное внимание в нем было уделено судебной системе – центральной и местной, судопроизводству и уголовному праву[316]. Затем Уложение было отпечатано и разослано по государственным учреждениям.

Уложение явилось дальнейшим развитием начал русского права, которые были заложены предыдущим законодательством. В числе зарубежных источников присутствовало византийское право, при помощи которого составители стремились усилить авторитетность их законодательной деятельности. Из иностранных источников часто заимствовались не нормы, а форма выражения, юридическая терминология. Заимствованные нормы составителями часто подвергались радикальной переработке.

Соборное уложение представляет собой свод феодального права, закрепивший привилегии феодалов, их права по отношению к феодально-зависимому населению. Оно представляло собой первый систематизированный свод законов, написанный современным для середины XVII в. языком. Проект Уложения обсуждался предварительно на Земском соборе по палатам, потом был утвержден царем.

С принятием Соборного уложениях процесс правотворческой деятельности не прекратился. Развитие экономики, торговли, промышленности вынуждало правительство к принятию новых законов. В результате уже после принятия Соборного уложения издавались нормативные акты, которые были обобщены в Новоуказных статьях «О татебных, разбойных и убийственных делах», принятых в 1669 г. Торгово-промышленные и таможенные отношения были урегулированы Новоторговым уставом, принятым в 1667 г.

Происходившие на фоне общего исторического процесса в Российском государстве изменения в его административно-территориальном устройстве, способах организации центральной и местной властей, методах их осуществления и развития системы законодательства оказывали прямое влияние на судебную систему и процесс судопроизводства. При этом не всегда периоды развития системы правосудия совпадали с этапами развития государства и законодательства.

Под динамичным воздействием субъективного фактора или резкого изменения социально-политической и экономической ситуации отправление правосудия будет изменяться в ряде случаев более активно, чем система законодательства и форма государства, либо будет сохранять определенную инертность, так как не всегда реформы или изменения в законодательстве могли охватить все российское пространства и все звенья государственной машины. Поэтому подходы к периодизации должны учитывать разнонаправленные факторы воздействия на судебную систему, прогрессивные и регрессивные тенденции здесь будут проявляться как определенные колебания на пути поступательного развития всей системы правосудия.

С учетом вышеизложенного определяются следующие периоды в процессе совершенствования судоустройства и судопроизводства в Российском государстве: 1) формирование единой системы судоустройства Великого княжества Московского в конце XV и начале XVI в. в условиях завершения процесса объединения русских земель; 2) 30-е гг. – начало 60-х гг. XVI в. – преобразование судебной системы и судопроизводства в направлении демократизации в ходе губной и земской реформ; 3) середина 60-х – начало 80-х гг. XVI в. – отступление в развитии правосудия в сторону беззакония и произвола во время опричнины и позднего этапа правления Ивана Грозного; 4) 80-е гг. XVI в. – середина 40-х гг. XVII в. – попытки восстановления системы правосудия и дальнейшая его либерализация в период Смуты; 5) середина 40-х – середина 70-х гг. XVII в. – укрепление и централизация государственного аппарата в период правления Алексея Михайловича и связанные с этим авторитарные тенденции в развитии правосудия; постепенный отказ от демократических начал.

Необходимо заметить, что продолжали существовать не только государственные суды, но и церковные, вотчинные, военные, общинные, инородческие и др. Они также развивались всю эту эпоху под воздействием специфических факторов своего существования и требуют самостоятельного рассмотрения как специальные суды.

Формирование единой системы судоустройства Великого княжества Московского в конце XV в. и до начала 30-х гг. XVI в. было непосредственно связано с процессом объединения земель вокруг Москвы и складыванием централизованного государства. Великокняжеский Судебник 1497 г. решал задачи создания единого для всей страны свода законов, единой судебной системы, действовавшей на всем территориальном пространстве, подвластном великому князю Московскому. Реализация правосудия всеми органами, обладавшими судебными полномочиями, объявлялась допустимой только по нормам этого Судебника.

Судебник 1497 г. установил систему центральных и местных судебно-административных органов, определил объем их полномочий и включил в свое содержание постановления о центральном и местном суде, а также нормы материального и процессуального права[317]. Как и в большинстве сборников европейского средневекового законодательства, в нем в основном содержались нормы уголовного и уголовно-процессуального права.

К центральным судебным органам в Московском государстве Судебником 1497 г. были отнесены великий князь и Боярская дума. Объем полномочий самой высшей судебной инстанции – суда великого князя не был ограничен никакими нормативными установлениями. Глава государства мог производить суд по любому делу: по жалобе или персональному обращению к нему, по просьбе Судебной комиссии Боярской думы, по докладу от нижестоящих судебных учреждений. Суд великого князя был также апелляционной инстанцией по отношению ко всем судебным учреждениям, действовавшим на территории государства.

Следующей судебной инстанцией являлся суд Боярской думы. Вначале великий князь судил вместе с ближними боярами, но уже к середине XV в. из состава Боярской думы выделилась специальная Судебная комиссия, получившая полномочия решения судебных дел от своего имени. Возглавлялась она, как правило, кем-либо из именитых бояр, членов Думы. Так, в 90-х гг. XV в. во главе Судебной комиссии стоял боярин, князь Иван Юрьевич Патрикеев, вместе с ним в работе высшего судебного органа принимал участие его сын, Василий Иванович Патрикеев[318]. «В целях ограничения судебных прав бояр и необходимости ведения судопроизводства к боярскому суду допускаются представители иных сословий – дьяки, роль которых усиливается с введением письменного делопроизводства»[319].

В Судебнике 1497 г. проводится различие в полномочиях между судом великого князя и судом Боярской думы. Компетенция Боярской думы в качестве суда первой инстанции распространялась на членов Боярской думы, должностных лиц государева двора (а позже приказов), наместников и волостелей, отправлявших судебные функции на местах; суду этого органа также подлежали споры о местничестве и иски тех служилых людей, которые не имели привилегий на высший великокняжеский (царский) суд.

В случае совместного принятия решения великим князем и Боярской думой использовалась формула: «по Государеву и Великого князя указу и по боярскому приговору»[320].

Боярская дума выступала судом второй инстанции по отношению к нижестоящим судам. Она могла рассматривать по докладу дела, передаваемые из местных судов, подлежащие их компетенции, но в силу каких-либо причин не разрешенные на этом уровне.

На местах в течение длительного времени сохранялись судебные органы, сформированные еще в XI–XIV столетиях, в которых судебная власть сосредоточивалась в руках наместников и волостелей, обладавших полной и неполной судебной властью. Полная предоставляла им право вынесения окончательных решений по рассматриваемым делам; неполная требовала утверждения решения (приговора) наместника Боярской думой.

Кроме наместничьего суда существовали еще различного вида судебные должности, к которым относились: судьи разъезжие, данные, третейские, вотчинные, церковные и «смесные». В процессе присоединения новых земель им навязывалась та система, которая сложилась в Московском княжестве. Так, при присоединении Великого Новгорода среди всех обсуждаемых новгородцами с великим князем вопросов наиболее остро стояла проблема судопроизводства. Новгородцы просили, чтобы «суд судити наместнику своему и посаднику в городе, а чего не возмогут управити посадник да наместник, ино бе тому государь, князь великий сам управу учинил, приехав на четвертый год… и чтобы великий князь не велел своим наместникам владычных судов судити, да и посадничьих»[321]. Из этого вопроса явствует, что новгородцы хотели сохранить основные принципы судопроизводства, существовавшие в Новгородской республике. Великий князь с этими требованиями не согласился. Вместо посадников и тысяцких по его указанию городом стали управлять московские наместники, которым были вручены административные, финансовые и судебные полномочия.

С 30-х до начала 60-х гг. XVI в. в силу реализации Губной и Земской реформ местная судебная система подверглась существенному реформированию. Разнообразие судебных органов, устаревшая практика осуществления судопроизводства, многочисленные нарекания местных жителей на неэффективность работы местных органов власти в области преследования и изобличения преступников, а также жалобы на злоупотребления, допускаемые наместниками, волостелями и их тиунами при собирании «кормов» с населения и вершении судопроизводства, послужили причиной обращения волостных, посадских и «лутчих» и средних людей сельских миров к царю с предложением о предоставлении им права «меж себя, бес государева ведома, обыскивать и имать разбойников» на своей территории, равно как и самим собирать налоги и отправлять их непосредственно в царскую казну.

Правительство посчитало жалобы обоснованными и приступило к переустройству местной власти и входившей в ее состав судебной системы на выборной основе. Оно удовлетворило предложения сельских и городских миров. В результате было образовано выборное местное самоуправление, наделенное административными, финансовыми и судебными полномочиями, т. е. руководство всей местной жизнью, а также судопроизводством было вручено самим сельским мирам и городским обществам. Эта была серьезная и глубокая реформа власти, управления и суда.

Свое первоначальное оформление она получила в Царском Судебнике 1550 г. В ст. 98 этого Судебника была определена компетенция высшего органа законодательной и судебной власти – царя: «А которые дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору вершатся, и те дела в том Судебнике приписывати»[322]. Главной новеллой Царского Судебника было декларирование замены назначаемого центром единоличного судьи (наместника, волостеля, тиуна) коллегиальным судебным органом, избираемым местным населением «из всех», т. е. из жителей данной местности независимо от их сословной принадлежности.

Процесс формирования органов местного самоуправления и коллегиального суда был длительным и состоял из целого ряда мероприятий, вводимых различными документами: кормленными и указными грамотами, царскими приговорами, уложениями и иными нормативными актами, подписанными, как правило, царем и Боярской думой. Намеченная правительством линия преобразований в организации местной власти и судебной системы и их мотивация наиболее очевидно изложены в Приговоре царском о кормлениях и службе (1556), в котором более конкретно и масштабно решался вопрос об отмене кормлений по причине неэффективности работы кормленщиков, допускаемых ими злоупотреблений в осуществлении правосудия и собирания налогов с населения. «Бояре и князи, – сообщается в этом Приговоре, – сидели по кормлениям по городом и по волостем, для рос правы людям и всякого устроения землям», но они службы своей не справляли, а искали от нее себе «покою и прекормления», и в результате «многие грады и волости пусты учинили… и много злокозненных дел на них учинили» и были народу «не пастыри и учители, а гонители и разорители». Принимая во внимание эти обстоятельства, царь «повелел во градехи волостях разчинити старосты, сотские и пятидесято кие и десятские» и предложил им пресекать на местах разбои и грабежи, преследовать преступников, судить их праведным судом на основании закона и наказывать («казнем предавати»), не допуская никакой вражды при осуществлении правосудия и не взимая «мзды неправедной». Отменяя кормленческие налоговые сборы, царь указал: «На все грады и волости положить оброки по их промыслам и землям, и те оброки сбирать в царскую казну своим дьякам»[323], т. е. в централизованном порядке с учетом доходов городов и сел, расположенных в различных по географическим и климатическим условиям местностях.

Приговор царский о кормлениях и службе был принят через пять лет после Судебника 1550 г. и четыре года после Стоглавого собора (1551), на котором царь произнес речь, провозгласившую необходимость введения этих мероприятий. В Приговоре они получили теоретическое обоснование и правовое оформление; в нем также содержались и конкретные указания, предписывающие их немедленное повсеместное осуществление. Проект дальнейших преобразований на местах в этом нормативном акте изложен с достаточной полнотой, хотя впоследствии он изменялся и уточнялся[324].

Практика показала наибольшую эффективность деятельности выборных губных и земских учреждений по сравнению с наместническим аппаратом, и правительство твердо и последовательно стало проводить политику поддержки и развития местных выборных органов власти, управления и суда, что и нашло свое полное отражение в документах книг Разбойного приказа, составленных как до Смуты (1555–1556), так и после нее, при восстановлении порядков, разрушенных в период «Московского разорения» (1617–1648).

Судебник 1550 г. и решения Стоглавого собора 1551 г. придали правовую форму изменениям в местной организации власти и судебном устройстве. Приговор царский о кормлениях и службе 1556 г. стимулировал дальнейшее развитие реформы местной власти, судоустройства и судопроизводства на всей территории страны. Городские и сельские общества стали избирать губного старосту, при котором учреждалась Губная изба, включавшая штат должностных лиц, участвующих в отправлении возложенных на них функций. В каждой волости или городе выбирали обычно по два или три губных старосты. В выборах принимало участие все население уезда: дворянство, духовенство, городские, посадские и волостные люди. Кандидатами на эту должность рекомендовались «лутчие» люди, которые «к тому [делу] пригожи, душей прямы, животом [имуществом] прожиточны и в грамоте горазды»[325]. Списки кандидатов представлялись в Разбойный приказ. При наличии разногласий относительно избираемых лиц, особенно судей, или каких-либо изъянов в их репутации последнее слово было за ним. Смещать выбранного губного старосту с должности запрещалось, на что имелось прямое указание царя: «…а которые старосты нашу службу служат и от службы их отставити не мочно».

Н. Н. Ланге высказал предположение, что поскольку нет документов, свидетельствующих о срочном ограничении полномочий губных старост, то они, по всей вероятности, были несменяемыми и могли отправлять свою службу в течение всей жизни, если не были замечены в каких-либо противоправных деяниях[326]. В состав Губной избы кроме старост входили: выборные (излюбленные) судьи и дьяки (они могли быть как выборными, так и назначаемыми), в руках последних сосредоточивалось все делопроизводство. В ведении губного старосты находились также и десятские, пятидесятские и сотские. Эти чины обязаны были следить за порядком на вверенной их попечению территории, а также содействовать судебным органам в отправлении ими своих полномочий.

После замены наместников губными и земскими учреждениями (середина и вторая половина XVI в.) судебные функции первых постепенно перешли к губным и земским старостам и излюбленным судьям (сначала по делам о разбое, а потом и прочим преступлениям, кроме политических). Губные старосты и судьи почти никогда не решали дела единолично. Суд, как правило, был коллегиальным с большим или меньшим составом судей. Суды при рассмотрении дел привлекали к участию в судебном процессе еще и лиц, обладавших определенным нравственным авторитетом среди населения («лутчих» людей), они назывались судными мужами и избирались из местного населения в расчете на слушание одного или двух-трех дел. Все они при вступлении на должность целовали крест и принимали присягу в

Разбойном приказе. Доходы от судопроизводства поступали непосредственно в казну местных органов власти.

В компетенцию губных органов входили розыск и судопроизводство по таким опасным для государства и общества видам преступлений, как татьба и разбой. Несколько позже к ведению губных судебных органов были отнесены дополнительно: убийство (душегубство), поджог и иные тяжкие преступления. К их ведению было отнесено также устройство тюрем и обеспечение их надежной охраной (сторожами).

Земская реформа была проведена несколько позднее Губной. Земские избы создавались на территориях меньшего размера и, как предполагают некоторые исследователи, в центральных уездах страны; состояли они также из выборных людей и были наделены административными, финансовыми и судебными функциями. Судебные полномочия земского самоуправления в основном ограничивались сферой гражданского судопроизводства и рассмотрением мелких уголовных правонарушений[327].

Н. Е. Носов справедливо отметил, что в этих реформах (Губной и Земской) впервые довольно большая масса местного населения призывалась к выборам органов местного управления и суда. Судопроизводство поручалось выборным лицам из числа местного населения, которые при вступлении в должность приносили присягу, обязываясь судить по совести, справедливости и закону[328].

Начало правового оформления Судебной реформы (губные и земские суды), как отмечалось выше, было положено Судебником 1550 г. Причем коллегиальный принцип в отправлении судопроизводства предусматривался не только для местной судебной системы, но и для состава центральных судов, который был дополнен введением в него дворецких[329], казначеев и дьяков: «Суд царя и великого князя судити бояром, и окольничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком», а суд наместников и волостелей – избранными «лутчими» людьми. Введение в состав судей центрального аппарата казначеев и дворецких, а также приказных дьяков означало правовое оформление их функций и свидетельствовало об усиление роли приказов и приказной бюрократии в государственной жизни.

Порядок судопроизводства, предусмотренный в Судебнике 1550 г., соответствовал судебной практике, сложившейся до его принятия. К сожалению, сохранившаяся судебная практика изучаемого времени очень немногочисленна. Из уцелевших документов следует, что суд высшей инстанции вершил боярин, однако в большинстве известных случаев приговоры от имени великого князя выносились дворецкими или казначеями. В некоторых случаях судьей выступал сам великий князь. Судебные документы обычно составлялись на местах, т. е. в суде первой инстанции, а в Москве только выносился приговор великокняжеского судьи – боярина, казначея или дворецкого и ставилась его печать и подпись дьяка[330].

На местах «выборные… губные и земские старосты и городовые приказчики – стали играть важную роль в местном управлении и в земельных делах» [331]. В тех местностях, где еще функционировали наместники и волостели (реформа вводилась постепенно), за их судебными полномочиями учреждался неукоснительный надзор (в Судебнике 1550 г. он уже фиксировался) в лице «добрых» и «лутчих» людей, зарекомендовавших себя перед местным населением в качестве законопослушных и уважаемых жителей данного судебного округа, которым вменялось в обязанности следить за справедливостью и законностью рассмотрения дел наместниками, волостелями и их администрацией. При поступлении дела в Боярскую думу по жалобе или докладу судные мужи обязаны были свидетельствовать о правильности рассмотрения дела наместником или волостелем или давать показания о замеченных ими нарушениях правосудия. Данное правило привело к тому, что судебные полномочия назначенных центром чиновников в лице наместников и волостелей постепенно сокращались, что в итоге способствовало полному вытеснению самих этих должностей.

Во второй половине XVI в. было учреждено воеводство как система местного управления (1556). Государь назначал воевод в уезды и крупные города, которым поручались и некоторые контрольные функции по отношению к земским выборным органам самоуправления (исключая Поморье). Некоторые исследователи считают, что институт воеводства был шагом к сокращению полномочий местных выборных губных и земских органов[332]. И. А. Исаев не разделяет подобную точку зрения, полагая, что функции местных представительных органов самоуправления и воевод в этот период были разграничены и институт воеводства не ущемлял полномочий местного самоуправления[333]. М. Ф. Владимирский-Буданов замечает, что «власть самих воевод различалась, смотря по тому, находились ли при них дьяки или нет; в первом случае они в гражданских делах судили иски на всякую сумму (а по Котошихину до 10 рублей); во втором – судили иски только до 20 рублей, и не судили дел вотчинных, поместных и холопьих. В уголовных делах только воеводы более или менее отдаленных волостей могли казнить смертью без доклада»[334]. Точка зрения ученых, полагающих, что назначение воевод внесло существенные ограничения в полномочия органов местного управления и суда и они даже «заменили всех должностных лиц земских выборных органов: городовых приказчиков, судных и осадных голов, губных старост»[335], является по меньшей мере дискуссионной. В нормативных документах XVI в. она не находит отражения.

Значительная деформация в системе правосудия произошла во время опричнины и позднего этапа правления Ивана Грозного, во второй половине 60-х – начале 80-х гг. XVI в. В результате введения царем Иваном Грозным опричнины (1564–1565) установился жесткий политический режим террористической направленности, приведший «к законному беззаконию» (А. М. Курбский). Это означало, что законы существовали и были высокого юридического уровня как по своему содержанию, так и по юридической технике[336], но они не применялись. Процветало беззаконие, получили широкое распространение бессудные расправы с населением, объективное вменение в отношении лиц, даже не подозреваемых в совершении преступлений, но находившихся в родственных или дружеских связях с обвиняемыми.

С введением опричного террора современники событий связывают попрание правосудия в государстве, разрушение политической системы управления и хозяйствования (А. М. Курбский, И. Тимофеев, А. И. Х воростинин, С. И. Шаховской и ряд анонимных авторов начала XVII в.), они также усматривают в ней одну из серьезных причин, послуживших прологом гражданской войны и Смуты.

Следует отметить, что доносительство во второй половине XVI в. приняло такой широкий размах, что вызвало серьезное недовольство в обществе. В связи с этим Иван IV за два года до своей смерти вынужден был принять Приговор о лжесвидетельстве и ложных исках (1582), угрожавший жестокими карами «барским холопам» за ложные доносы «на своих государей», которые «в судех лжут», а «в жалобницах пишут иски велики»; и сами эти «жалобницы» составляют за деньги, оставаясь совершенно безнаказанными. Приговор о лжесвидетельстве и ложных исках постановил тщательно расследовать все подобные жалобы (они названы «крамолой», т. е. были возведены в ранг преступлений против государства), и в случае установления их ложного характера самого «того жалобника обвинили», взыскав с него все судебные издержки и подвергнув его телесному наказанию – «били кнутом», и в будущем никогда от него никаких жалоб не принимать, а если такой «жалобник» обвинит человека в «смертном убийстве» и этот факт не подтвердится, то «наемного доводчика казнили смертию», а заказчика (того, «кто подкупил его») «казнить торговой казнью и написали в казаки в украинные городы», а если не сознается в своем подстрекательстве, то и его казнить смертной казнью.

В данном нормативном акте даже содержится угроза наказанием судьям независимо от их уровня («боярин, или наместник, или казначей, или дьяк») за умышленное неразоблачение ложных доносов («не начнут ябеду обличать») или принятие к рассмотрению «жалобу не по делу» и позволение в суде «говорить, что не к делу». Таких судей предписывалось приговорить к уплате «истцова иска, пошлины и протори» и пени, которую «государь укажет»[337].

Принятие закона о лжесвидетельстве было вызвано распространившимся среди населения всеобщим негодованием относительно ложных доносов и всякого рода клеветы, возводимой на невинных людей из корыстных побуждений. Однако Приговор о лжесвидетельстве и ложных исках к положительным результатам не привел и ощутимых последствий не имел. Приказные дьяки (судьи) довольно быстро приспособились фабриковать ложные свидетельства, не раскрывая при этом истинные преступления. И. Таубе и Э. Крузе в своих воспоминаниях пишут, что ложные свидетельства и ложные доносы специально готовились приближенными царя, для чего был разработан специальный порядок подачи подобных донесений и «способов» их «проверки»[338].

К моменту введения опричнины общий уровень развития права и правовой теории был достаточно высоким. Реализацией опричных мероприятий Иван Грозный разделался практически со всеми достижениями в области правосудия. «Личный суд царя заменил государственное судопроизводство, распространив принцип заочного осуждения без выслушивания оправданий обвиняемых, без оценки улик и доводов сторон. Участились случаи административного произвола… По примеру центральной власти беззаконие проникало не только в уголовно-правовую, но и административную, финансовую и церковные сферы…». Были разрушены все правовые основы жизни общества[339].

После смерти Ивана Грозного во всех последующих царствованиях было заметно стремление к восстановлению правосудия в государстве. Федор Иоаннович и Борис Годунов, осуществлявшие верховную власть накануне гражданской войны и Смуты, а Василий Шуйский – во время этих трагических событий, принимали серьезные меры к восстановлению правовых форм общественной жизни, особенно в области уголовно-репрессивной политики.

В нормативных актах, принятых в конце XVI – первой половине и середине XVII в., была сделана попытка восстановления в стране правосудия, нарушенного опричными мероприятиями и последствиями военных действий, вызванных гражданской войной и иностранной интервенцией. К таким нормативным актам относились указы, приговоры и уложения, в которых разрешались вопросы, связанные с определением правового положения какой-либо сословной группы населения: холопов, крестьян, военных послужильцев (дворян). В каждом из них специально обращалось внимание на необходимость разрешения любого спора или конфликта как между подданными, так же, как и между ними и государством, или подданными и Церковью, только в судебном порядке на основании действующего законодательства, согласно которому все судебные органы выносят приговоры и решения по уголовным делам и имущественным спорам. Учреждениям, наделенным судебными полномочиями, вменялось в обязанность проводить «сыск» по всем поступавшим к ним делам и на основании добытых доказательств, руководствуясь действовавшими законами, выносить приговор.

В начале XVII в. был принят Судебник 1606–1607 гг. В нем впервые получила выражение попытка систематизации законодательства по отраслям права. Он представлял собой новый кодифицированный свод законов, включивший Судебник 1550 г. и нормативные акты, изданные после его принятия.

Василием Шуйским при вступлении на престол в 1606 г. была оглашена Крестоцеловальная (Подкрестная или Клятвенная) запись, в которой впервые в Русском государстве провозглашались гарантии личной и имущественной безопасности всех подданных российской короны. В 1610 г. были подписаны договоры с польским королем Сигизмундом III о приглашении королевича Владислава на Московское государство, в которых определялась форма правления в России – сословно-представительная монархия и перечислялись права и обязанности носителя верховной власти; в 1611 г. были распространены Окружные грамоты боярского правительства («Седьмочисленных бояр»), образовавшегося после смещения с престола Василия Шуйского, содержащие обращения к российскому народу, обязывающие его к законопослушному поведению, а также обязательства, принятые правительством по соблюдению законов и обеспечению гарантий справедливого и равного суда для всех подданных. В этом же году Земским собором Первого Народного Ополчения принят Приговор, определявший устройство Московского государства и принципы реализации в нем правосудия. В 1613 г. избранным царем Михаилом Романовым при его возведении на престол предположительно была подписана Ограничительная грамота, устанавливающая круг его полномочий и принципы осуществления правосудия.

Во всех этих нормативных актах провозглашались принципы осуществления правосудия: наказание только за вину, установленную приговором суда на основании действующего законодательства, в соответствии с тяжестью вины подсудимого («по его вине»); запрещение объективного вменения, равно как и заочного осуждения кого-либо (независимо от сословного положения лица). Земский собор Первого Народного Ополчения даже потребовал утверждения Земским собором приговоров, вынесенных судами любого уровня, предусматривающих санкции, связанные со смертной казнью или высылкой в отдаленные местности, под угрозой признания недействительности такого приговора и привлечения к ответственности вынесших его судей, вплоть до смертной казни. Такое положение предусматривало контроль за деятельностью судов всех уровней.

В период, последовавший непосредственно за прекращением гражданской войны, изгнанием интервентов и всенародными выборами царем Михаила Федоровича Романова, большое значение в систематизации законов и их толковании применительно к социально-политическим условиям первой половины XVII в. сыграли уставные и указные книги приказов, содержание которых прямо предусматривало преодоление последствий гражданской войны и Смуты. Среди них особое значение имели книги, составленные дьяками Разбойного и Земского приказов, во многом определявшие уголовную политику государства и принципы осуществления правосудия. Но ослабленное трагическими событиями государство не могло в полной мере реализовать эти замыслы, а потому произвол, беззаконие, насилие оставались отличительными признаками того времени. Укрепление царской власти и завершение процесса централизации государства должны были обеспечить решение проблем в области отправления правосудия.

Период укрепления и централизации государственного аппарата и связанные с этим изменения в судоустройстве и судопроизводстве пришлись на правление Алексея Михайловича (1645–1676). Значительные изменения в судебной сфере были связаны с принятием Соборного уложения 1649 г. и Новоуказных статей 1669–1679 гг. В результате систематизации законодательства были исключены устаревшие и неприменяемые нормы материального и процессуального права. Были охвачены нормативным регулированием те сферы отношений, которые ранее не являлись предметом светского законодательства (защита интересов веры и Церкви, статуса государя и его окружения и др.); большое внимание было уделено вопросам феодального землевладения, правовому статусу сословий.

Детальной регламентации подверглась система отправления правосудия: были закреплены начала состязательно-обвинительного (суда) и следственно-инквизиционного (розыска) процесса, система доказательств. В порядке состязательного, обвинительного процесса рассматривались менее важные уголовные и гражданские дела. Розыск применялся при разрешении наиболее важных гражданских дел и по серьезным уголовным преступлениям. Соборное уложение 1649 г. усовершенствовало правовые способы принудительного исполнения судебных приговоров по уголовным делам и решений судов по гражданским спорам. При составлении этого обширного законодательного памятника использовалась более высокая юридическая техника, позволившая распределить нормативный материал по главам исходя из предмета регулирования.

Соборное уложение 1649 г. изменило ряд положений, касавшихся церковной юрисдикции. Был учрежден Монастырский приказ, в работе которого наряду с церковными деятелями участвовали и светские чиновники. Созданием этого органа правительство преследовало цель усиления государственного контроля за деятельностью церковных судов. Соборное уложение 1649 г. знаменовало собой новый, более совершенный этап в развитии права, судоустройства и судопроизводства, который соответствовал уже реалиям Нового времени, характеризовавшегося серьезными историческими, экономическими и политическими изменениями, сложившимися к середине XVII в. в России. Бурно развивающиеся торгово-экономические отношения внутри государства и торговые связи с иностранными государствами потребовали через 20 лет принятия дополнительных законов: Новоторгового устава 1667 г. и Новоуказных статей 1669–1679 гг., вносящих изменения в действующее законодательство и отражающих дальнейшее развитие экономики и таможенного устройства в стране.

В середине XVII в. получила развитие приказная система, которая стала важнейшим звеном в системе судебных учреждений. Приказы обладали судебными полномочиями (каждый в сфере своей компетенции). Кроме отраслевых и территориальных приказов стали создаваться специальные приказы, компетенция которых предполагала в основном только судебную деятельность. К ним относились Московский, Владимирский, Дмитровский, Рязанский и Новгородский судные приказы[340].

Г. Котошихин в середине XVII в. подробно описал деятельность приказного суда от начала возбуждения дела до вынесения приговора и его исполнения: «А сидят в них по боярину, да по столнику, да по дьяку и по два. А ведомы в тех приказех судом во всяких делах бояре и околничьи, и думные и ближние люди, и стольники, и стряпчие, и дворяне, и всякие помещики, и вотчинники. А доходов нет никаких, кроме пошлин с судных дел, и того с 500 рублев в год во всякий приказ»[341]. Судебными полномочиями в отношении тяглого населения обладали четвертные приказы.

Приказы были основным звеном в системе центральных судов вплоть до конца XVII в. Судебной деятельностью приказов руководила Боярская дума, которая рассматривала в порядке апелляции жалобы на приговоры всех нижестоящих судебных учреждений. Приговоры и решения Боярской думы могли быть обжалованы перед великим князем и членами его семьи[342].

При Алексее Михайловиче были значительно расширены полномочия воевод, и они постепенно к концу века заменили органы губного и земского управления. В актах последнего периода уже практически отсутствовали демократические принципы вершения правосудия, которые были введены в ходе губной и земской реформ. Явно была выражена тенденция к концентрации власти в руках царя, завершившаяся через несколько десятилетий образованием абсолютной монархии с максимально централизованным государственным аппаратом.

Таким образом, в течение двух веков русским народом был совершен переход от политически и экономически раздробленного образования, не имевшего четких государственных и политических форм, к Русскому централизованному государству. Пройдя через все испытания, Россия доказала свою жизнеспособность, сформировала свой уникальный государственно-правовой механизм, ставший основой для его дальнейшего развития как минимум еще на два столетия.