История спиритуализма. Часть 1  (А. К. Дойл)

Невозможно привести какую-либо дату первого проявления внешней силы разума высшего или низшего порядка, оказавшей влияние на жизнь человека. Спиритуалисты традиционно считают началом всех психологических проявлений 31 марта 1848 г., поскольку эта дата является днем зарождения их движения. Однако нет таких моментов в задокументированной истории человечества, когда мы не находим следов сверхъестественного вмешательства и запоздалых признаний человечеством такого вмешательства. Единственное различие между этими эпизодами и современным движением заключается в том, что такие эпизоды представлялись как встречи с заблудшими странниками из потусторонних сфер, тогда как для современного движения характерно целенаправленное и организованное вторжение потусторонних сил в нашу жизнь. Но любому вторжению может предшествовать появление «разведчиков», изучающих местность, и духовному течению последних лет предшествовали инциденты, следы которых уходят в средние века и далее. И все же следует установить фиксированную точку отсчета для нашего рассказа, и, возможно, лучше всего на эту роль подходит история великого шведского предсказателя Эммануила Сведенборга, считающегося отцом наших новых знаний о сверхъестественных явлениях.

Когда первые лучи восходящего солнца спиритических знаний упали на землю, они в первую очередь озарили величайший и высочайший человеческий разум, а потом уже дошли и до людей низшего порядка. Именно таким высшим разумом обладал этот великий религиозный реформатор, столь же мало понятый своими последователями и современниками, как в свое время Христос.

Для того чтобы полностью понять Сведенборга, надо обладать умом Сведенборга, а такой ум можно не встретить даже раз в столетие. Но, располагая возможностью сравнивать и фактами, о которых ничего не знал Сведенборг, часть его жизни мы можем понять даже лучше, чем смог бы он сам. Цель нашего исследования – не изучение человека в целом, но попытка определения его места в общей схеме психологической картины, изложенной в этой книге, от чего церковь, с ее узостью взглядов, удерживала Сведенборга.

Идеи Сведенборга в определенной степени противоречат нашим психологическим теориям, и обычно это объясняется тем, что великий интеллект руководствовался исключительно личным психологическим опытом. Никогда, ни в одном человеке не концентрировалось столько информации. Прежде всего он был прекрасным горным инженером и специалистом в области металлургии. Как военный инженер он помог шведскому королю Карлу XII выиграть одно из многочисленных сражений{7}.

Сведенборг был крупным специалистом в области астрономии и физики, автором известных работ о приливах и способах определения географической широты. Он серьезно занимался зоологией и анатомией. А в области финансов и политэкономии предвосхитил теории Адама Смита{8}. И наконец, он был величайшим исследователем Библии, впитавшим теологию, что называется, с молоком матери, поскольку вырос в евангелической атмосфере, в семье лютеранского{9} пастора. Интерес к психологии, проявившийся у него в возрасте 55 лет, никоим образом не повлиял на его умственную деятельность, и несколько научных трудов были опубликованы уже после этого.

Обладая подобным разумом, он должен был столкнуться с проявлениями сверхъестественных сил, что в той или иной степени происходит с любым мыслящим человеком, но ему и самому пришлось стать медиумом подобных сил. С одной стороны, его разум на самом деле мог разрушительно и пагубно влиять на результаты, но, с другой стороны, такой разум сыграл исключительно полезную роль. Чтобы проиллюстрировать это, следует рассмотреть две категории, на которые можно разделить его деятельность.

Первая категория – теологическая. Большинству людей, не входящих в круг избранной паствы, эта сторона его работы кажется бесполезной и рискованной. С одной стороны, он признает Библию как очень важное учение Бога. Но с другой – утверждает, что истинное значение Библии полностью отличается от ее традиционного значения и что он, и только он, может с помощью ангелов придать ей истинное значение. Подобное заявление недопустимо. Безгрешность Папы Римского показалась бы пустяком в сравнении с безгрешностью Сведенборга, если бы его слова восприняли всерьез.

Папа, по крайней мере, непогрешим только тогда, когда оглашает свои вердикты и положения доктрин с кафедры, окруженный кардиналами. Непогрешимость Сведенборга стала бы универсальной и безграничной. И от него не потребовали бы никаких объяснений и комментариев. Если бы была принята подобная точка зрения, то учение Сведенборга могло бы стать только источником ереси, а мы снова очутились бы среди буквоедства и силлогизмов средневековых схоластов{10}. Все великое и настоящее просто и понятно. А теология Сведенборга не проста и не понятна, и в этом ее недостаток.

Однако, когда мы выходим за рамки его скучного толкования Священного Писания, где все означает нечто иное, чем означает на самом деле, и когда знакомимся с общими результатами его учения, то не находим в них противоречий с современным либеральным учением или с идеями, полученными из потустороннего мира с того времени, как стало возможным духовное общение с ним. Таким образом, мы не будем оспаривать общее предположение о том, что этот мир – лаборатория душ, благодатная почва для очищения всего духовного. Сведенборг не признает Святую Троицу в ее обычном смысле, а придает ей некий экстраординарный смысл, который в равной степени отрицает унитарная церковь{11}. Он признает, что любая система имеет свое божественное предназначение и что добродетель не является прерогативой только христианства. Сведенборг согласен со спиритическим учением в том, что истинное назначение жизни Христа следует искать в силе его примера, но отрицает искупление и первородный грех. Корень всех зол он видит в себялюбии, но при этом признает необходимость «здорового эгоизма», как его назвал Гегель{12}. Сексуальные теории Сведенборга либеральны, можно даже сказать, что они на грани анархизма. Церковь он считает абсолютной необходимостью, поскольку ни один человек не может установить личные отношения с его Создателем. Вместе с тем, в многочисленных томах, написанных на латыни, из-за путаницы непонятно изложенных идей каждый независимый толкователь может отыскать новую, собственную религию. Однако не в этом заключается ценность учений Сведенборга.

Эту ценность следует искать в его психологической силе и психологической информации, которая столь же важна, как и любое слово, касающееся теологии и вышедшее из-под его пера.

Еще в юном возрасте Сведенборга посещали видения, но необычайная практичность и активность подавляли эту более деликатную сторону его натуры. Однако на протяжении жизни эта сторона натуры время от времени всплывала на поверхность, и некоторые примеры были изложены на бумаге: отсюда и видно, что он обладал силами, которые обычно называют «странствующим ясновидением», когда душа как будто покидает тело, отправляется вдаль и возвращается с информацией о том, где и что происходит. Это отнюдь не уникальное свойство медиумов, им обладают тысячи спиритуалистов, но это редкость среди интеллектуалов, и тем более редкость, когда подобная практика сопровождается внешне нормальным состоянием тела, тогда как душа витает где-то. Приведем в качестве примера часто упоминаемый случай в Гётеборге{13}, когда ясновидящий поведал с необычайной точностью о пожаре, происходившем в 300 км, в Стокгольме, в то время как сам он обедал в Гётеборге, в обществе шестнадцати гостей, ставших ценными свидетелями. Расследованием этой истории занимался не кто иной, как живший в то время философ Кант{14}.

Сведенборг был родом из добропорядочной шведской семьи, и ему даже было пожаловано шведское дворянство, но при этом именно в Лондоне от опубликовал свои главные труды, в этом городе зародилась его слава, и здесь же он был похоронен. С момента первого видения вплоть до самой смерти, в течение двадцати семи лет, он поддерживал контакты с потусторонним миром. «В одну и ту же ночь мне открылся мир духов, ад и рай, где я обнаружил множество своих знакомых в самых разных обстоятельствах. С того момента Господь ежедневно открывал глаза моей души, которые со всей очевидностью стали видеть то, что происходит в потустороннем мире, и я наяву беседовал с ангелами и духами».

О своем первом видении Сведенборг говорит как о «некоем выделении пара сквозь поры тела. Это было настоящее, видимое испарение воды, которая капала вниз на ковер». Очень похоже на описание эктоплазмы{15}, которую мы считаем основой всех физических явлений. А само вещество получило название «идеоплазма», поскольку оно моментально принимало любую форму. В данном случае, по словам Сведенборга, вещество превратилось в паразитов-насекомых, и это был знак, поданный его ангелами-хранителями, что они не одобряют его диету, и видение сопровождалось ясно слышимыми предупреждениями, что он должен быть осторожен в этом плане.

Как должны люди отреагировать на подобный рассказ? Они могли сказать, что этот человек сумасшедший, но в течение всей последующей жизни Сведенборг не проявлял никаких признаков слабоумия. Или же люди могли сказать, что он лжет. Но Сведенборг прославился своей необычайной правдивостью. Его друг Куно, банкир из Амстердама, говорил о нем: «Когда он смотрит на меня своими лучезарными голубыми глазами, у меня создается ощущение, что из них исходит сама правда». Но, может, Сведенборг заблуждался и искренне ошибался? Следует учитывать тот факт, что многие духовные видения, которые он испытывал, после него подтверждались и дополнялись многочисленными специалистами в области психологии. Правильным будет следующий вердикт: он был первым и во многих отношениях величайшим из всей плеяды медиумов, ему были присущи как ошибки, так и удивительные качества, характерные для медиумов, его силы как медиума можно по-настоящему понять только в процессе изучения медиумизма, и в своих попытках отделить его от спиритуализма церковь демонстрирует полное непонимание его талантов и их настоящего места в общей картине природы. Его положение как великого пионера движения спиритуалистов вполне обоснованно и достойно славы. А как личности, обладающей непостижимыми силами, ему нет места в любой более широкой и общепринятой схеме религиозных учений.

Сам Сведенборг считал, что его сверхъестественные способности тесно связаны с системой дыхания. Все пространство вокруг нас заполнено воздухом и эфиром, и если человек может вдыхать больше эфира и меньше воздуха, то он достигает более эйфорического состояния. Безусловно, это грубое и примитивное объяснение, но подобные идеи встречаются в учениях многих психологических школ. Для объяснения подобного явления Лоуренс Олифант, не имевший очевидных контактов со Сведенборгом, и написал свою книгу «Sympneumata»{16}. В основе индийской йоги лежит та же идея. И любой, кто наблюдал, как обычный медиум впадает в состояние транса, наверняка слышал странные вдохи с присвистом в начале этого процесса и глубокий выдох в момент его окончания. Все это представляет собой благодатную почву для исследований науки будущего. Но здесь, как и в других областях психологии, требуется осторожность. Автору известны несколько случаев с трагическим исходом, когда неправильно выполнялись упражнения, связанные с глубоким дыханием. У спиритических сил, как и у электричества, своя определенная область применения, требующая специальных знаний и осторожности в обращении.

Суммируя свой опыт, Сведенборг говорит, что, когда он общался с духами, ему каждый раз приходилось в течение часа восстанавливать дыхание, «вдыхая достаточно воздуха для поддержания мыслительного процесса». За исключением этой особенности дыхания, Сведенборг чувствовал себя нормально во время видений, хотя, естественно, предпочитал в такие моменты находиться в одиночестве. Похоже, он был наделен привилегией изучать потусторонний мир через некоторые из его сфер, и хотя теологический склад ума мог придавать особые оттенки его описаниям, с другой стороны, обширные знания материального мира давали ему огромное преимущество в процессах наблюдения и сравнения. Какие же основные факты он вынес из своих многочисленных путешествий в потусторонний мир и совпадают ли они с фактами, полученными позднее психологическими методами?

Сведенборг обнаружил, что потусторонний мир, в который мы все попадаем после смерти, состоит из ряда различных сфер, отличающихся оттенками свечения и степенью радости, и каждый из нас попадает в ту сферу, которая соответствует его духовному состоянию. Оценка нам дается автоматически, как будто в соответствии с определенным спиритическим законом, и в итоге определяется общий результат нашей жизни, и в этом случае мало пользы от отпущения грехов или покаяния на смертном одре. Как обнаружил Сведенборг, в этих сферах декорации и условия нашего мира воспроизведены очень точно, что можно сказать и об общей структуре общества. Он отыскал там дома, в которых жили семьи, храмы, в которых молились, залы, в которых люди собирались по различным случаям, дворцы, где, наверное, проживали правители.

Смерть переносилась легко благодаря присутствию небесных существ, которые помогали новичкам освоиться в новой обстановке. Всем новичкам сразу же предоставлялось время для полного отдыха. Сознание возвращалось к ним через несколько дней (по нашему времени).

Там находились и ангелы, и дьяволы, но это не были существа иного порядка, чем мы. Все они были человеческими существами, которые жили на Земле, и существа с низкоразвитой душой стали дьяволами, а с высокоразвитой душой – ангелами.

Мы никоим образом не меняемся после смерти. Человек ничего не теряет со смертью, а остается человеком во всех отношениях, хотя и более совершенным, чем при жизни в своем теле. Он берет с собой не только свои силы, но и сложившийся образ мышления, свои верования и предрассудки.

Ко всем детям там относились одинаково, независимо от того, крещеные они или нет. Они росли в потустороннем мире, их воспитывали молодые женщины, пока дети не встречали настоящих матерей.

Там не существовало вечного наказания. Те, кто находился в аду, могли при желании пытаться исправить свое положение. Те, кто находился в раю, тоже могли не пребывать там вечно, а пытаться подняться в более высокие сферы.

Там существовали браки в виде духовного союза в следующем мире. Это требовало от мужчины и женщины полного человеческого единения. Следует отметить, что Сведенборг никогда не был женат.

Во время наблюдений в духовных сферах для Сведенборга не существовало слишком мелких деталей. Он рассказывает об архитектуре, изделиях ремесленников, о цветах и фруктах, о писцах, вышивке, искусстве, музыке, литературе, науке, о школах, музеях, колледжах, библиотеках и о спорте. Все это может шокировать обычные умы, и трудно понять, почему надо обращать внимание на арфы, короны и троны и игнорировать другие, менее материальные вещи.

Те, кто покидал этот мир старым, дряхлым, больным или увечным, вновь становились молодыми и постепенно полностью обретали жизненную энергию. Женатые пары продолжали жить вместе, если их чувства оставались нежными и взаимными. Если же нет, брак распадался. «Настоящих влюбленных не может разлучить смерть одного из них, так как дух умершего остается с духом оставшегося в живых, и это же касается смерти последнего; их души вновь воссоединяются, и они продолжают любить друг друга еще более трепетно, чем раньше».

Это только некоторые части той информации, которую Господь отправил в наш мир через Сведенборга. Снова и снова она передавалась устно и излагалась письменно нашими светилами в области спиритуализма. Мир до сих пор пренебрегал этой информацией, придерживаясь избитых и бессмысленных концепций. Но постепенно новое учение стало пробивать себе путь, и когда оно будет полностью принято, тогда признают истинное величие миссии Сведенборга, а его толкование Библии будет забыто.

Сложно, анализируя жизнь Сведенборга, понять, по каким причинам его нынешние последователи с подозрением относятся к существующим организациям, занимающимся психологией. То, чем он занимался тогда, это то же самое, чем они занимаются сегодня. Рассказывая о смерти Полхема{17}, Сведенборг пишет: «Он умер в понедельник, а в четверг он разговаривал со мной. Я был приглашен на похороны. Полхем видел свою могилу, видел, как в нее опустили гроб. Он рассказал о похоронах и спросил, почему его похоронили, ведь он был еще жив. И еще его интересовало, почему священник объявил, что он воскреснет в день Страшного Суда, если он уже воскрес. И как можно верить в это, учитывая, что он даже сейчас жив».

Этот случай полностью соответствует опыту современных медиумов. И если Сведенборг находился в здравом уме, то в здравом уме находился и медиум.

И еще: «Брейху отрубили голову в 10 часов утра, а он разговаривал со мной в этот же день в 10 часов вечера. И наше общение почти не прерывалось в течение нескольких дней».

Подобные примеры показывают, что Сведенборг практически не сомневался в том, что разговаривал с мертвыми, точно так, как Христос, когда говорил на горе с Моисеем и Илией{18}.

Сведенборг изложил свою точку зрения очень четко, однако следует учитывать время, в которое он жил, и то, что ему не хватало опыта, связанного с новыми открытиями в этой области. Эта точка зрения заключалась в том, что Господь, поступая мудро и во благо, отделил мир духов от нашего мира и что общение между этими мирами допускалось только в силу веских причин, к которым вовсе не относилось любопытство. Если бы Сведенборг жил сейчас, он был бы, очевидно, лидером нашего современного психологического движения.

Некоторые из его последователей, в частности доктор Гарт Вилкинсон{19}, выдвигают следующее возражение: «Опасность общения человека с духами состоит в том, что все мы связаны со своими подобиями, и эти духовные подобия, полные зла, при встрече с нами будут навязывать нам собственные взгляды».

На это можно лишь ответить, что, хотя подобное утверждение и кажется убедительным, как показывает опыт, оно ошибочно. Человек не плох от природы. Среднее человеческое существо вполне хорошее. Простой акт духовного общения в своей важности выявляет религиозную сторону такого общения. И таким образом, как правило, мы чаще испытываем доброе, а не злое влияние, что и демонстрируют красота и моральные аспекты спиритических сеансов. Автор и сам может подтвердить это на основании сорокалетней психологической практики, во время которой он посещал огромное количество спиритических сеансов во многих странах и никогда не слышал неприличного слова или обращения, которое могло бы покоробить слух самой деликатной из дам. Это же могут подтвердить и другие ветераны спиритического движения. Хотя безусловно верно, что злые силы привлекают злых духов, но в действительности они очень редко могут оказывать на кого-то дурное влияние. Когда такие духи появляются на правильно проводимых сеансах, их следует не прогонять, а попытаться спокойно и доходчиво объяснить им их состояние и подсказать, каким образом они могут стать лучше. В личной практике автора такое происходило много раз и всегда заканчивалось благополучно.

Некоторые краткие сведения о личности Сведенборга, предназначенные главным образом для определения его места в общей схеме, могут дополнить этот краткий обзор его доктрин. Это был очень бережливый, практичный, трудолюбивый и энергичный юноша, оставшийся милым и привлекательным и в старости. Похоже, жизнь превратила его в очень почитаемого человека. Спокойный, рассудительный, он всегда был готов к разговорам на психологические темы, но только в том случае, если подобные желания изъявляли его собеседники. Темы подобных разговоров всегда были увлекательными, но Сведенборг страдал заиканием, нарушавшим его дикцию. Высокий, худощавый, с одухотворенным лицом и голубыми глазами, он носил длинный парик до плеч, темную одежду, бриджи до колен, а дополняла наряд трость.

Сведенборг заявлял, что сформировавшееся вокруг Земли густое облако является продуктом психической деятельности человечества, и время от времени производилась оценка этого облака и его очищение, подобное очищению материальной атмосферы грозами. Он видел, что мир даже в его время развивается в опасном направлении в результате неразумных действий различных церквей, с одной стороны, и в результате вызываемой этим реакции на полное отсутствие религии – с другой. Известные современные психологи, в частности Вэйл Оуэн, тоже говорят о подобном постоянно скапливающемся облаке и об ощущении того, что нельзя надолго откладывать необходимый процесс его очищения.

Мнение Сведенборга как спиритуалиста может подытожить цитата из его дневника: «Все свидетельства, касавшиеся теологии, всегда быстро проникали в умы, и сложно было удалить их оттуда, и пока они оставались там, в мозгах не оставалось места для истинной правды». Сведенборг был великим провидцем, великим пионером в области психологии, а все его недостатки заключаются именно в написанных им словах.

История Эдварда Ирвинга и его опыт в сфере духовного общения в период с 1830 по 1833 год представляют большой интерес для психологов и помогают перекинуть мостик от Сведенборга, с одной стороны, к Эндрю Джексону Дэвису{21} и прочим – с другой.

Эдвард Ирвинг был представителем тех трудолюбивых бедных шотландских семей, которые дали миру так много знаменитых людей. В подобной семье примерно в то же время и в той же местности родился Томас Карлейль{22}. Ирвинг родился в Аннане{23}, в 1792 г. После тяжелой юности, проведенной в усердной учебе, он развился в незаурядную личность. Внешне это был гигант, обладавший силой Геркулеса, и единственный физический дефект его состоял в том, что он плохо видел одним глазом. Этот дефект, как и хромота Байрона, в какой-то мере объясняли крайности его характера. Его зрелый, разносторонний и решительный ум был в определенной степени затуманен всем тем, что ему с детских лет втолковывали в шотландской церковной школе, где непоколебимые, жесткие взгляды ковенантеров{24} – стойких протестантов, противников католицизма – продолжали отравлять человеческие души. В результате его умозаключения были на удивление противоречивыми, поскольку, унаследовав ограниченную рамками теологию, Ирвинг не сумел унаследовать многое из того, что в крови у бедных шотландцев. Он был противником всего либерального, и даже такие явно справедливые меры, как «Билль о реформе» 1832 г.{25}, вызывали у него решительный протест.

Этот странный, эксцентричный и грозный человек был бы на своем месте в XVII веке, когда его единомышленники устраивали тайные собрания в болотах Галлоуэя{26} и, возможно, вступали в схватки с драгунами{27} из Клейверхауса. Но, и живя в свое время, он не мог не вписать свое имя в анналы истории. Мы читали о его трудной юности в Шотландии, о соперничестве с другом, Карлайлом, в любви к умной и жизнерадостной Джейн Вэлш, о многочисленных путешествиях и проявлениях физической силы, о короткой карьере довольно вспыльчивого учителя в Киркалди{28}, о женитьбе на дочери священника этого городка и, наконец, о том, как он стал помощником великого доктора Чалмерса, который в то время был самым известным священником в Шотландии и чье управление приходом в Глазго является одной из самых выдающихся глав в истории шотландской церкви. На этом посту Ирвинг достиг той близости с бедняками, какая является лучшей и наиболее практичной из всех подготовок к дальнейшей жизни и без которой, разумеется, человек не может стать полноценной личностью.

Как раз в это время небольшая шотландская церковь на Хаттон-Гарден, в лондонском районе Холборн, лишилась пастора и находилась в бедственном положении, как в духовном плане, так и в финансовом. Вакантное место предложили помощнику доктора Чалмерса, и после некоторых раздумий он согласился занять его. Здесь его звучное красноречие и тщательное толкование посланий Евангелия стали привлекать внимание прихожан, и внезапно странный гигант шотландец стал модным проповедником. По утрам в воскресенье скромную улочку, на которой находилась церковь, стали заполнять экипажи, и некоторые из наиболее известных в Лондоне женщин и мужчин с трудом протискивались в тесное помещение церкви. Ясно, что подобная необычайная популярность не могла пройти бесследно, но, возможно, привычка проповедника толковать священные тексты в течение полутора часов оказалась чересчур утомительной для слабых англичан, в отличие от обитателей северного Туида{29}. В конце концов, церковь переехала в более просторное помещение на Риджент-Сквер, вмещавшее 2000 человек. По-прежнему церковь заполняло множество верующих, хотя проповедник уже не вызывал такого интереса, как в первые дни своей деятельности. Кроме того, что Ирвинг был превосходным оратором, он еще оказался добросовестным и трудолюбивым пастором, который внимательно прислушивался к нуждам более бедной части своей паствы и всегда, в любое время дня и ночи, был готов прийти туда, куда его призывал долг.

Ирвинга очень интересовали библейские пророчества, особенно смутные образы и страшные видения святого Иоанна и странные, методичные пророчества Даниила{30}. Ирвинг много размышлял над годами и датами, которые были определены как отпущенное человечеству время перед днями гнева{31}, предшествующими второму пришествию Господа. Многие его современники в 1830 г. и после тоже серьезно обсуждали эти мрачные предсказания. Среди них был состоятельный банкир по фамилии Драммонд, имевший большой загородный дом в Элбери, неподалеку от Гилдфорда{32}. В этом доме время от времени собирались люди, изучавшие Библию, они спорили, обменивались своими мнениями с таким усердием, что могли проводить за этим занятием недели, прерываясь только на завтраки и ужины. Эта группа называла себя «Элберийские пророки». Возбужденные политическими событиями, которые привели к принятию «Билля о Реформах», они все решили, что это расшатало глубокие устои общественного устройства. Трудно представить себе их реакцию, если бы они стали свидетелями Мировой войны. Но, как бы там ни было, они не сомневались в близости конца света, усердно выискивали признаки этого события, сплетая вместе смутные и зловещие слова пророчеств в духе фантастических рассказов.

Наконец на горизонте монотонно текущей жизни человечества действительно появилось странное явление. Существовала легенда о том, что духовные дары{33} прошлого вновь проявят себя еще до конца света, и таким даром явно стало возвращение в употребление забытых языков. Все началось в 1830 г., в западной части Шотландии, где обладавшие оккультными способностями Кемпбелл и Макдональд заговорили о том, что кельтская кровь всегда была живее и восприимчивее к духовному влиянию, чем более вязкая тевтонская кровь. «Элберийские пророки» тщательно обдумывали подобное утверждение, а затем направили посланника от церкви мистера Ирвинга для расследования и последующего отчета. Посланник обнаружил, что все происходящее вполне реально. Эти люди имели хорошую репутацию, особенно женщина, которую называли чуть ли не святой. Их речи на странном языке время от времени прерывались демонстрациями чудес исцеления и другими проявлениями сверхъестественных сил. Безусловно, это было не притворство или мошенничество, а реальное привлечение неведомой силы, переносившей людей во времена апостолов. И верующие с нетерпением ждали дальнейшего развития событий.

И эти события не заставили долго себя ждать, разразившись в церкви самого Ирвинга. В июле 1831 г. стали распространяться слухи, будто нечто подобное происходит с некоторыми членами церковной общины в их домах, а отдельные случаи имели место в ризнице и в других укромных местах. Пастор и его советники пришли в недоумение, они уже стали подумывать о целесообразности дальнейшего проведения публичных собраний. Однако проблема разрешилась сама по себе после иного проявления сверхъестественной силы. В октябре того же года обычную службу в шотландской церкви внезапно прервал странный крик одержимого. Крик возникал настолько неожиданно и звучал с такой силой, как на утренней, так и на вечерней службе, что в церкви воцарилась паника, и если бы пастор-гигант не прокричал громогласно: «Господи, уйми смятение людей», то неминуемо разразилась бы трагедия. Происшествие вызвало массу слухов и сплетен среди консервативно настроенных прихожан. Оно стало сенсацией дня и заполнило страницы всех газет, хотя комментарии газетчиков были далеки от уважительных и объективных.

Эти крики исходили как от женщин, так и от мужчин и поначалу напоминали невразумительные шумы, похожие на тарабарщину или какой-то совершенно неизвестный язык. «Внезапные, мучительные и неразборчивые звуки», – говорил один из свидетелей. «Это был мощный звуковой поток, – описывали другие, – который не способен воспринимать хрупкий женский организм». «Они обрушились на нас с ошеломляющим и жутким грохотом», – утверждали третьи. На многих, однако, эти звуки произвели огромное впечатление, в том числе и на самого Ирвинга. «Сила этого голоса заставляет трепетать сердце и вызывает такое благоговение, какого я никогда раньше не испытывал.

Я никогда не слышал подобного великолепия и мощного величия. Он был настолько похож на одно из самых простых и древних песнопений церковной службы, что, на мой взгляд, уходит корнями к песнопениям времен Амвросия{34}, напоминая вдохновенные выражения ранней христианской церкви».

Однако вскоре к странному бормотанию добавлялись вполне разборчивые английские слова. Обычно это были восклицания и молитвы, без явных признаков своего сверхъестественного характера, и вырывались они произвольно, независимо от воли говорившего. Но в некоторых случаях одержимые, находившиеся под влиянием сверхъестественных сил, произносили длинные речи, излагали церковные доктрины в их самой догматичной форме, а также выносили порицания, иногда направленные против их многострадального пастора.

В голосах, звучавших в 1831 г., присутствовали признаки реальной психической силы. Согласно общепринятому закону спиритуализма все психические явления искажаются, когда передаются через медиумов, представителей ограниченной сектантской религии. Существует также закон, что напыщенные и самодовольные личности привлекают сомнительных существ и являются мишенями загробного мира, когда затевают игры с использованием известных имен и пророчеств, выставляя тем самым пророка в неприглядном виде. К ним относились те, кто выступал с нападками на прихожан мистера Ирвинга и творил добро или зло в зависимости от того, какие «инструменты» использовал при этом.

Единство церкви, уже расшатанное предыдущими порицаниями духовенства, окончательно распалось под грузом новых противоречий. Это был серьезный раскол, здание церкви передали попечителям. А Ирвингу и его преданным единомышленникам пришлось заняться поисками нового помещения для церкви, и они нашли его в доме, которым пользовался Роберт Оуэн, социалист, филантроп и свободолюбивый мыслитель, которого через двадцать лет назвали одним из новообращенных спиритуалистов. Здесь, на Грейз-Инн-Роуд, Ирвинг объединил вокруг себя верующих. Невозможно отрицать, что организованная им церковь, с ее ангелом, старейшинами, дьяконами, проповедями и пророчествами, стала лучшей реконструкцией когда-либо существовавших ранних христианских церквей. Если бы Петр или Павел воскресли в Лондоне, их, наверное, ошеломил, а то и напугал бы собор Святого Павла или Вестминстерское аббатство{35}, но они наверняка прекрасно ощущали бы себя в знакомой атмосфере собраний верующих, которые устраивал Ирвинг. Мудрый человек понимает, что с Господом можно общаться с помощью огромного числа ангелов. Умы людей и духов во все времена постоянно менялись в своем отношении к первоосновам, но и те и другие боролись за распространение милосердия как среди людей, так и среди духов. Именно в этом Ирвинг и видел свое предназначение. Таким стандартом он и пользовался, создавая свою секту как основу устройства вселенной. Бывали времена, когда он очень смутно сознавал это, и, возможно, странным объяснением была внутренняя борьба с Аполлионом, на которую он жаловался, как бывало жаловались в свое время Беньян и первые пуритане{36}.

Аполлион был в действительности духом правды, и внутренняя борьба происходила у него не между верой и грехом, а между тьмой унаследованной догмы и светом инстинктивного, природного, Богом данного разума, вечно боровшегося против человеческой глупости.

Ирвинг жил очень напряженной жизнью, и последовавшие кризисы, через которые ему пришлось пройти, надломили его. Его споры с авторитетными теологами – непокорными членами общины могут казаться нам тривиальными вещами, если смотреть на них с высоты прошедших лет, но они были жизненно важными для его неугомонной, честной, рвавшейся на части души, хоть и оказывали на нее пагубное воздействие.

Неотягощенный ум его секта и связанные с ней дела могли оставлять равнодушным, но для Ирвинга, с его происхождением и образованием, шотландская церковь была Божьим Ковчегом, и он, ее фанатично преданный сын, движимый собственным сознанием, стремился вперед в поисках великих врат Спасения, которые захлопнулись бы за ним. Он был веткой, которую срезали с дерева, и она засохла. Это верное сравнение, и даже больше, чем сравнение, поскольку оно стало реальным физическим фактом. Этот гигант в самом начале средних лет ослабел и поник. Его огромное тело сгорбилось. Щеки впали и потускнели. Глаза горели зловещим лихорадочным огнем, пожиравшим его внутри. Но при этом он работал до самой смерти и умер со словами: «Если я умираю, то умираю с Богом». Душа его отошла ввысь с чистым, золотистым светом, его усталый разум обрел успокоение, а тревожный дух – мир и покой, каких он никогда не знал при жизни.

Кроме этого отдельного инцидента в церкви Ирвинга, в то время имели место и другие психические проявления действий потусторонних сил, которые непосредственно привели к событиям в Гайдсвилле{37}. Это было настоящее нашествие психических сил в американских общинах шейкеров, однако это событие привлекло меньше внимания, чем оно заслуживало.

Эти добрые люди частично относились к квакерам, а частично к беженцам из Севеннских гор{38}, спасавшимся в Англии от преследований со стороны Людовика XIV. Но даже в Англии безобидная жизнь не уберегла их от нападок фанатиков, и они были вынуждены эмигрировать в Америку, где в то время шла война за независимость.

Там они основали поселения в различных районах страны, жили просто, соблюдая общинные правила, и их девизом были трезвость и умеренность. И не удивительно, что, когда психическое облако потусторонних сил медленно опустилось на землю, первым делом оно нашло отклик в альтруистических общинах. В 1837 г. существовало шестьдесят таких общин, и все они по-разному отреагировали на новую силу. Свой опыт они держали в строгом секрете, так как старейшины объясняли, что все они попадут в Бедлам{39}, если будут распространяться о том, что происходит на самом деле. Однако впоследствии все же вышли две книги – «Святая мудрость» и «Священный свиток», в основе которых лежал их опыт общения с потусторонними силами.

Явления психических сил, похоже, начались с обычных предостерегающих криков, после чего одержимость время от времени охватывала почти всю общину. Все, мужчины и женщины, были открыты для воздействия духов. Однако «пришельцы» приходили только после того, как спрашивали разрешения, и делали это в такое время, чтобы не нарушать работу общины. Основными «посетителями» были духи краснокожих индейцев, которые являлись вместе, как единое племя. «Один или два старейшины стучали в дверь и просили разрешения войти. Когда они получали такое разрешение, все племя духов индейцев проникало в дом, и уже через несколько минут их восклицания можно было слышать по всему дому». Восклицания, разумеется, издавали голосовые органы самих шейкеров, и, находясь под контролем духов индейцев, шейкеры даже говорили между собой на языке индейцев, исполняли индейские танцы и вообще во всем вели себя так, словно в них действительно вселились духи краснокожих.

Возникает вопрос, почему североамериканским аборигенам предстояло сыграть столь важную роль не только в зарождении, но и в последующем развитии спиритуализма? Только немногие физические медиумы в Англии, как, впрочем, и в Америке, не имеют изображения вождя краснокожих индейцев, которое часто используют в качестве средства психического воздействия, или же не хранят локоны с его скальпа и клочки одежды. Это одна из многочисленных загадок, которые еще предстоит разгадать. Исходя из собственного опыта мы можем со всей определенностью говорить только о том, что такие духи очень сильны в создании физических явлений, но они никогда не ассоциируются с высшим учением, которое идет к нам от духов из Европы или с Востока. Однако физические явления по-прежнему имеют огромное значение, так как привлекают внимание скептиков, а значит все, что касается индейцев, действительно очень важно. Духовная жизнь сильных людей, живущих на открытом воздухе, особенно связана с мощными проявлениями духовной активности, и это постоянно подтверждается, хотя трудно объяснить, что их главным организатором был авантюрист, известный в жизни как Генри Морган, который умер на посту губернатора Ямайки, пожалованном ему во времена правления Карла II{40}. Следует признать, что наши утверждения не имеют неопровержимых доказательств, но подобная информация сейчас важна для нас и ее следует накапливать в дальнейшем, поскольку в свое время она сможет пролить новый свет на все загадочные явления. Джон Кинг – а именно это имя в мире духов носил Генри Морган – это вполне реальное существо, и лишь немногие из опытных спиритуалистов не видели его бородатое лицо и не слышали его властный голос. Что касается индейцев, его коллег или подчиненных, то можно рискнуть предположить, что они дети Природы, которые ближе к главным ее тайнам, чем все другие расы. Возможно, их особое предназначение заключается в искуплении грехов – во всяком случае, подобное объяснение автор слышал из их собственных уст.

Среди шейкеров присутствовал необычайно умный человек по имени Ф. У. Эванс, который дал четкую и любопытную оценку всем этим событиям.

Мистер Эванс и его помощники после первых волнений, умственных и физических, вызванных вмешательством духов, приступили к изучению того, что же произошло в действительности. И они пришли к выводу, что все события можно разделить на три стадии. Первая стадия предназначалась для того, чтобы доказать присутствующим, что все происходит в реальности. Вторая стадия являлась своего рода указанием, что даже самый скромный дух может сообщать информацию о собственном опыте пребывания в загробном мире. Третья стадия называлась миссионерской и имела практическое значение. Шейкеры пришли к неожиданному выводу, что индейцы явились не поучать их, а учиться у них. Они привлекали их на свою сторону, точно так, как делали бы это в реальной жизни. Подобные случаи наблюдались с тех пор во многих спиритических кружках, куда скромные и малодуховные люди приходили учиться и убедиться, что действительно есть учителя, способные объяснить им, что происходит в этом мире. Может возникнуть вопрос: почему же высшие духи не снабдили их необходимыми знаниями? Ответ на это, полученный однажды автором по случаю, звучал так: «Эти люди гораздо ближе к вам, чем к нам. И вы можете добиться того, чего не можем мы».

Из этого ясно, что добропорядочные шейкеры никогда не контактировали с высшими проводниками – возможно, они и не нуждались в проводниках – и что их посетители были духами более низкого порядка. Подобные визиты продолжались в течение семи лет. Когда духи покидали шейкеров, они предупредили их о своем уходе, но пообещали вернуться, а когда действительно вернулись, они заполнили мир, проникая и во дворцы, и в простые дома. Спустя всего четыре года в Рочестере{41} произошла история со стуком в двери дома семейства Фокс. Когда это случилось, старейшина Эванс и другие шейкеры приехали в Рочестер и встретились с сестрами Фокс[2]. Их приезд был встречен с большим энтузиазмом невидимыми силами, которые заявили, что выполнили предсказание и вернулись.

Одно из замечаний старейшины Эванса заслуживает того, чтобы быть процитированным. Когда его спросили: «Не думаете ли вы, что ваш опыт во многом схож с подобным опытом средневековых монахов и монахинь?», он не ответил: «Мы общались с ангельскими силами, а другие – с дьявольскими», поскольку ситуация сейчас была совершенно иной. А ответил с присущей ему искренностью и широтой мышления: «Разумеется. И это правильное объяснение действий потусторонних сил во все века. Видения святой Терезы{42} были духовными видениями, точно такими, каких часто удостаивались члены нашего общества». И когда его далее спросили, относятся ли магия и некромантия{43} к одной категории, Эванс ответил: «Да. Когда спиритуализм используют в корыстных целях». Совершенно понятно, что почти век назад уже жили люди, которые могли бы поучить мудрости наших современников.

Замечательная женщина, миссис Хардинг-Бриттен, в книге «Современный американский спиритуализм» рассказала о своих тесных связях с общиной шейкеров, которые показали ей записи, сделанные во времена визитов духов. В них говорилось, что новая эра ознаменует собой невероятные открытия, имеющие как материальную, так и духовную ценность. Это наиболее примечательное предсказание, имеющее еще и историческое значение, так как золотые прииски в Калифорнии были обнаружены в течение очень короткого периода, связанного с проявлениями духовных сил. Сведенборг с его доктриной об аналогиях, возможно, не согласился бы с тем, что одно явление дополняло другое.

Эта история с шейкерами связана с ранними работами Сведенборга и с историями Дэвиса и сестер Фокс.

Эндрю Джексон Дэвис был одним из наиболее интересных людей, о которых у нас имеются точные сведения. Он родился в 1836 г. на берегах Гудзона. Его мать была неграмотной женщиной, склонной к фантазиям, обусловленным верой в обычные предрассудки, а отец работал сапожником и частенько выпивал.

Дэвис описал фрагменты своего детства в любопытной книге «Магический жезл», которая знакомит нас с простой и тяжелой жизнью американских провинций в первой половине прошлого века. Там жили грубые и необразованные люди, но они отличались необычайно высокой духовностью и, похоже, постоянно познавали что-то новое. Именно в этих пригородных районах Нью-Йорка в течение нескольких лет зародились мормонизм{44} и современный спиритуализм.

Трудно представить себе деревенского парня, наделенного такими природными талантами, как Дэвис. Он был слаб физически, но обладал пытливым умом. Кроме школьного букваря к шестнадцати годам он прочитал одну-единственную книгу. И тем не менее в этом слабом существе таились такие духовные силы, что еще до того, как ему исполнилось двадцать лет, Дэвис написал одну из самых глубоких и оригинальных книг по философии. Можно ли найти лучшее доказательство того, что все эти мысли принадлежали не ему, что он был лишь передаточным звеном, по которому следовали знания из непостижимого кладезя мудрости? Мужество Жанны Д’Арк, святость Терезы, мудрость Джексона Дэвиса, сверхъестественные силы Даниэля Хоума – все это пришло из того же кладезя.

Когда детство подходило к концу, у Дэвиса начали развиваться скрытые психические силы. Как и Жанна Д’Арк, он слышал голоса в полях – ласковые голоса, которые успокаивали его и давали хорошие советы. За яснослышанием появилась способность к ясновидению. В момент смерти матери ему было удивительное явление: красивый дом в живописной местности, куда, как он предположил, отправилась душа его матери. Однако все его способности дремали, пока он не повстречался с бродячим артистом, который приехал в их деревню демонстрировать чудеса гипноза и проводил свои сеансы с Дэвисом и другими мальчишками, желавшими испытать новое ощущение. И вскоре стало ясно, что Дэвис обладает необычайным даром ясновидения.

Но способствовал развитию этого дара не странствующий гипнотизер, а местный портной по фамилии Левингстон, который, похоже, был мыслителем-новатором. Его настолько заинтриговали чудесные способности подопечного, что он бросил свое процветавшее ремесло и все свое время посвящал работе с Дэвисом, используя его дар ясновидения для диагностирования болезней. Дэвид развил в себе способность, распространенную среди экстрасенсов, видеть, что называется, без глаз, в том числе и те вещи, которые в любом случае недоступны человеческому зрению. Поначалу его дар использовали для своего рода развлечений: прочтения писем и угадывания с завязанными глазами мест, куда прятали часы собравшиеся крестьяне. В этих случаях как бы все части его тела выполняли функцию зрения, и причина этого, возможно, заключалась в том, что духовное тело, обладающее теми же органами, что и физическое, полностью или частично освобождалось и регистрировало все ощущения и впечатления.

Поскольку духовное тело при этом могло принимать любую позу или полностью поворачиваться вокруг оси, его обладатель, естественно, мог видеть любые углы, и объяснения этому кроются в аналогичных случаях, с которыми автор сам сталкивался на севере Англии, когда Том Тайрелл, знаменитый медиум, ходил по комнате и восхищался картинами, висевшими за его спиной. Видели ли в этих случаях глаза духовного тела картины или их эфирные копии – это одна из многих проблем, которые мы оставляем потомкам.

Поначалу Левингстон использовал способности Дэвиса для установления медицинских диагнозов. Дэвис описывал, как человеческое тело становилось прозрачным при взгляде его духовных глаз, которые, по его мнению, находились в центре лба. Каждый орган был ясно виден, и от него исходило собственное особое свечение, тускневшее в случае болезни органа. С точки зрения традиционной медицины, к которой автор относится с большой симпатией, подобные способности открывали двери для различного рода шарлатанства. И все же следует признать, что все сказанное Дэвисом подтверждал на основании личного опыта мистер Блумфилд из Мельбурна, описывавший, как, к его изумлению, на улице на него внезапно нашло какое-то озарение, и он четко увидел внутренние органы человека, шедшего впереди него. Медики, слышавшие о подобных способностях, нередко пользовались услугами ясновидящих для установления диагноза. Гиппократ говорит: «Болезни, от которых страдает тело, душа видит с закрытыми глазами». Совершенно очевидно, что в древности кое-что было известно о подобных способностях. Чтобы оказать помощь, Дэвису вовсе не требовалось присутствие рядом больного; его душа или духовное тело могли высвобождаться путем магических действий, и подобно почтовому голубю они отправлялись к больному, но при этом обязательно возвращались, принося необходимую информацию. Кроме выполнения гуманитарной миссии, лежавшей в основе всего этого, духовное тело Дэвиса иногда летало по собственному желанию, что описано в чудесных рассказах о том, как он видел под собой прозрачную Землю с огромными прожилками залежей минералов, которые сверкали, словно масса расплавленного металла, и от каждой из которых исходило собственное свечение.

Примечательно, что на этой ранней стадии психических опытов Дэвис после выхода из транса не помнил ничего из своих впечатлений. Однако они откладывались в его подсознании, и позже он вспоминал их совершенно четко. Долгое время Дэвис оставался источником информации о других людях, но ничего не знал о самом себе.

Его развитие шло вполне обычным путем. Но затем произошел совершенно необычный случай, подробно описанный Дэвисом в своей автобиографии. Вечером 6 марта 1844 г. Дэвис внезапно ощутил прилив силы, под воздействием которой он улетел из небольшого городка Покипси, где проживал, и в состоянии полутранса совершил стремительное путешествие. Когда к нему вернулось восприятие, он обнаружил, что очутился среди гор и, по его рассказам, встретился там с двумя мужчинами почтенного возраста, с которыми вел приятные и откровенные беседы – с одним о медицине, с другим – о морали. Дэвис отсутствовал всю ночь, а когда на следующее утро поинтересовался, где он находился, ему сказали, что он был в горах Кэтскилл, в сорока милях от дома. Весь его рассказ воспринимается как субъективный опыт, сон или видение, и можно было бы усомниться в нем, если бы не детали его встречи в горах и рассказ о еде, о чем он поведал по возвращении. В качестве альтернативы можно предположить, что полет в горы был реальностью, а беседы с мудрецами – сном. Дэвис заявил, что впоследствии узнал этих мужчин, это были Гален{45} и Сведенборг, что само по себе очень интересно, так как это был первый контакт с узнанными умершими. Весь эпизод похож на видение, и он не оказал прямого влияния на удивительное будущее сельского парня.

Дэвис ощутил прилив более высоких духовных сил, и когда ему задавали множество вопросов во время гипнотического транса, он всегда отвечал: «Я расскажу об этом в своей книге». В возрасте девятнадцати лет он почувствовал, что настало время писать книгу. Гипнотическое влияние Левингстона по какой-то причине не подходило для этой цели, поэтому в качестве нового месмериста{46} был выбран доктор Лайон. Лайон оставил свою практику и отправился со своим уникальным протеже в Нью-Йорк, куда их пригласил для работы секретарями преподобный Вильям Фишбоу. Похоже, подсказанный интуицией выбор был оправдан, поскольку Фишбоу тоже оставил свою службу и стал подчиняться указаниям свыше. Когда были проведены все приготовления, Лайон стал ежедневно вводить своего подопечного в гипнотический транс, и все его высказывания добросовестно записывал секретарь. Эти опыты не приносили ни денег, ни известности, и даже наиболее скептически настроенные критики не могли не признавать, что занятия этих трех человек резко контрастируют с окружающим их миром, где все подчиняется деньгам. Они были выше всего этого, и разве может быть цель благороднее?

Совершенно ясно, что любая труба может пропустить поток не более ее диаметра. «Диаметр» Дэвиса очень отличался от «диаметра» Сведенборга. Каждый из них в состоянии озарения получал свои знания. Но Сведенборг являлся одним из самых образованных людей в Европе, тогда как Дэвис был невежественным подростком, каких множество в штате Нью-Йорк. Откровения Сведенборга, возможно, более значительны, хотя очень вероятно, что они были приукрашены его разумом. Но откровения Дэвиса представляли собой несравненно бóльшее чудо.

Доктор Джордж Буш, профессор иврита{47} Нью-Йоркского университета, который присутствовал при откровениях в состоянии транса, пишет:

«Я могу со всей ответственностью подтвердить, что слышал, как Дэвис совершенно правильно цитировал выражения на иврите и демонстрировал знания геологии, удивительные для человека его возраста, даже если бы он много лет изучал эти предметы. Он замечательно рассуждал о сложных вопросах истории, библейской археологии, мифологии, о происхождении и родстве языков, о прогрессе цивилизации среди различных наций мира, что сделало бы честь любому ученому в его возрасте, даже если бы при получении этих знаний он имел доступ во все библиотеки христианского мира. Конечно, для получения той информации, которую он излагал в своих речах, потребовались бы не те два года, которые прошли с момента его ухода из мастерской сапожника, а целая жизнь, наполненная усердной учебой; ни один из одаренных мыслителей, о которых мир слышал в то время, не мог на тот момент сравниться с Дэвисом, но при этом он не прочитал ни одной книги, и даже ни одной страницы».

На этом этапе жизни Дэвис, по его словам, продолжал находиться под непосредственным влиянием личности, в которой он позже признал Сведенборга, но в то время это имя было ему совершенно незнакомо. Время от времени он четко слышал указания «подняться на гору». Этой горой являлся холм на противоположном берегу Гудзона, как раз напротив Покипси. Дэвис утверждал, что там, на горе, он встретился и разговаривал с весьма почтенной личностью. Похоже, во всем этом отсутствовали детали материализации{48}, и подобный случай не имел аналогов в истории нашего духовного опыта, за исключением того случая – о котором мы говорим со всем почтением – когда Христос поднялся на гору и общался там с духами Моисея и Илии. Вот тут аналогия кажется полной.

Дэвис вовсе не казался религиозным человеком в привычном понимании этого слова, но при этом обладал истинной духовной силой. Его взгляды на библейские откровения, насколько мы можем судить о них, были довольно критичными, а если говорить проще, то он просто не верил в их буквальные толкования. Но он был честным, порядочным, бескорыстным человеком, пытался докопаться до истины и осознавал свою ответственность за распространение своих идей.

В течение двух лет подсознание Дэвиса продолжало диктовать ему книгу о тайнах Природы, а сам Дэвис понемногу занимался самообразованием в Нью-Йорке и изредка посещал Покипси, используя и тем самым стимулируя свое сознание. Он начал привлекать к себе внимание некоторых серьезных людей, одним из его посетителей стал Эдгар Аллан По{49}. Психическое развитие Дэвиса продолжалось, и к двадцати одному году он уже не нуждался в помощнике, вводившем его в транс, а делал это сам. Наконец, раскрылась и память его подсознания, что дало возможность проанализировать обширные пласты предыдущих опытов. Как раз тогда он находился у постели умирающей женщины, тщательно наблюдая за тем, как «отлетает» ее душа, и замечательное описание этого процесса было приведено в первом томе «Великой гармонии».

Видение смерти Э. Дж. Дэвисом очень отличается от тех полных мрака и ужаса картин, которые на протяжении столь долгого времени владели воображением человечества. И если это действительно правда, то можно согласиться со словами доктора Ходжсона{50}: «Я с нетерпением жду этого момента». Но правда ли это? Мы можем только сказать, что этому существует множество подтверждений.

Многие из тех, кто пребывал в состоянии каталепсии{51} или заболевал настолько тяжело, что погружался в глубокую кому, рассказывали позже о своих впечатлениях, которые очень схожи с впечатлениями Дэвиса, однако некоторые выходили из этого состояния с полной потерей памяти. Автор во время своего пребывания в Цинциннати в 1923 г. общался с миссис Монк, которую врачи признали умершей. Она в течение почти часа пребывала в безжизненном состоянии, а потом в результате какой-то прихоти судьбы вернулась к жизни. Она коротко рассказала об этом, поскольку живо помнила, как вышла из комнаты – точно так, как описывал Дэвис, а с коматозным телом ее уходящую душу связывала серебряная нить.

В пророческий дар Дэвиса мог не поверить только скептик, игнорировавший все свидетельства. Еще до 1856 г. он в подробностях предсказал изобретение автомобиля и пишущей машинки{52}. В своей книге «Проникновение» Дэвид пишет следующее:

«Вопрос: Будут ли сделаны новые открытия в области иных способов передвижения?»

«Да; приближаются дни, когда на сельских дорогах появятся экипажи и салоны для путешествий без лошадей, пара и другой видимой тяги, но они станут передвигаться с большей скоростью и безопасностью, чем нынешние.

Экипажи будет двигать удивительная и простая смесь жидких и атмосферных газов – их с легкостью смогут конденсировать и воспламенять механизмы, в чем-то похожие на наши двигатели, полностью спрятанные между передними колесами. Эти средства передвижения устранят многие неудобства, которые сейчас испытывают люди в малонаселенных районах. Первым необходимым условием для подобных наземных локомотивов станут хорошие дороги, по которым можно будет передвигаться без лошадей с огромной скоростью. И мне кажется, что это будут довольно несложные конструкции».

Затем его спрашивают:

«Предвидите ли вы какой-либо способ ускорения процесса письма?»

«Да. Я уже приступил к созданию автоматического психографа, то есть прибора для выражения состояния души. Это может быть конструкция, похожая на пианино, с набором клавиш, издающих элементарные звуки, а в нижнем ряду будут размещаться комбинации буквенных клавиш, чтобы человек мог извлекать из аппарата не только музыку, но и проповедь или стихи».

Отвечая на вопрос о том, что такое «атмосферная навигация», провидец заявил о своей глубокой убежденности «в необходимости создания механизма, использующего противоположные потоки воздуха, чтобы мы могли с легкостью и безопасностью парить в воздухе, как птицы. Но для этого требуется новая движущая сила. И она скоро появится. Эта сила будет двигать не только локомотивы по рельсам и экипажи по сельским дорогам, но и воздушные аппараты, летящие по небу из одной страны в другую».

В книге «Принципы Природы», опубликованной в 1847 г., Дэвис предсказал появление спиритуализма.

В своих спиритических видениях Дэвис увидел устройство Вселенной, и оно во многом соответствовало тому, о чем уже говорил Сведенборг, а в дальнейшем эту теорию одобрили спиритуалисты. Он увидел жизнь, напоминавшую земную, жизнь, которую можно было бы назвать полуматериальной, со всеми ее удовольствиями и повседневными делами, которые привлекательны для нас и которые никоим образом не изменила смерть. Он увидел, как старательно учились студенты, творили художники, как радовались любители природы ее красоте, как отдыхали менее энергичные люди. Дэвис увидел размеренные стадии духовной жизни, проходя которые можно было подняться к возвышенному и небесному. А перенеся свое чудесное видение за пределы существующей Вселенной, он увидел, как она растворилась в пылающем тумане, из которого когда-то возникла, а затем вновь сформировалась, но уже на более высокой стадии развития, при этом высшие классы нынешней Вселенной стали низшими классами в новой Вселенной. Дэвис видел, как подобный процесс обновления происходил множество раз в течение триллионов лет, и каждый раз Вселенная совершенствовалась и очищалась. Эти сферы он описал как концентрические круги со всех сторон земного шара, однако, как он сам признавал, ни время, ни пространство четко не идентифицировались в его видениях, поэтому нельзя говорить об их географии в буквальном смысле. Целью жизни в этой огромной схеме был прогресс, а лучшим способом его достижения являлось избавление от греха – но не только от всех грехов в их обычном понимании, а и от таких грехов, как фанатизм, ограниченность и упрямство, которые особенно поражали не эфемерную плоть, а постоянный дух. Для этого необходимо было вернуться к простой жизни, к простым верованиям и исходному братству. Деньги, алкоголь, похоть, насилие, а также интриги и козни духовенства служили главными препятствиями на пути прогресса человечества.

Следует признать, что Дэвис, насколько можно проследить его жизнь, был привержен избранному делу. Он был скромным человеком, но «слепленным из того же теста», что и святые. Его автобиография охватывает период только до 1857 г., значит, ему было чуть больше тридцати, когда он опубликовал ее, однако она дает очень полное представление о нем. Дэвид был очень беден, но обладал обостренным чувством справедливости и милосердия. Он отличался необычайной честностью, но проявлял терпение в спорах и не вступал в конфликты. Ему приписывали самые низменные грехи, но он воспринимал это с терпеливой улыбкой. Дэвис подробно рассказал о двух своих первых браках, столь же необычных, как и все связанное с ним, но такая откровенность только вызывала доверие к нему. С момента завершения книги «Магический жезл» Дэвис продолжал попеременно писать и читать лекции, завоевывая все большую известность, вплоть до самой смерти в 1910 г. в возрасте восьмидесяти четырех лет. Последние годы жизни он владел небольшим книжным магазином в Бостоне. Тот факт, что его «Философия гармонии» издавалась в Соединенных Штатах почти сорок раз, доказывает, что усердно разбрасываемые им семена попали на благодатную почву.

Для нас особенно важна та роль, которую сыграл Дэвис в зарождении спиритуализма. Он начал готовить почву для этого задолго до того, как на него снизошли откровения. Совершенно ясно, что он был тесно связан и со случаем в Гайдсвилле, поскольку знал о его материальном проявлении уже в тот же день. В его записях от 31 марта 1848 г. присутствует такая фраза: «Сегодня утром, на рассвете, теплое дыхание коснулось моего лица, и я услышал голос, нежный и звучный: «Брат мой, сегодня мы начали доброе дело – вот, смотри, это рождение живого проявления». Я принялся гадать, что могло означать такое послание». А это было зарождение мощного движения, в котором ему предстояло выполнить роль пророка. Его собственные силы, как умственные, так и физические, были сверхъестественными и дополняли друг друга. И благодаря своим способностям Дэвис стал душой движения, его мозгом, который четко воспринимал видения, ниспосылаемые столь новым и странным способом. Ни один человек не может принять послание целиком, поскольку оно бесконечно и уходит в более высокие сферы, чем те, в которых мы общаемся с более высокими существами, но Дэвис для своего времени и поколения истолковывал послания настолько хорошо, что и сегодня мало что можно добавить к его концепции.

Он на один шаг опередил Сведенборга, хотя и не обладал такими умственными способностями, которые позволили бы ему упорядочить результаты. Сведенборг видел рай и ад точно такими, как их видел Дэвис, и описал их более подробно. Однако у Сведенборга не было ясного видения местонахождения умерших и истинного характера мира духов с возможностью возвращения, как смог это увидеть американский провидец. Эти знания постепенно пришли к Дэвису. Его странные интервью с теми, кого он называл «материализовавшимися духами», были совершенно исключительными, и он не мог сделать из них общих выводов. Только позже, когда он столкнулся с настоящими спиритическими явлениями, он смог постичь их полное значение. Подобный контакт не состоялся в Рочестере, но он имел место в Стратфорде, штат Коннектикут, где Дэвис стал свидетелем такого явления, как полтергейст, в доме священнослужителя, доктора Фелпса, в первые месяцы 1850 г. Изучение этого явления привело Дэвиса к написанию брошюры «Философия духовного общения».

Чтобы в достаточной мере объяснить жизнь Дэвиса, необходимо самому оказаться в сверхъестественных условиях. Однако и при этом могут существовать альтернативные точки зрения. Но рассмотрим некоторые неоспоримые факты:

1. Дэвис утверждает, что видел и слышал материализовавшийся образ Сведенборга до того, как узнал что-либо о его учениях.

2. Нечто овладело невежественным юношей, и это дало ему огромные знания.

3. Эти знания носили тот же самый масштабный вселенский характер, что и учения Сведенборга.

4. Знания Дэвиса были более передовыми, они дополнили те знания о духовной силе, которыми овладел Сведенборг после смерти.

Разве не резонно на основании этих четырех пунктов предположить, что силой, контролировавшей Дэвиса, была на самом деле сила Сведенборга? И было бы хорошо, если бы достойная уважения, но ограниченная в своих взглядах Новая церковь учла бы подобную вероятность. Однако являлся Дэвис одиночкой или же отражением кого-то более великого, чем он? Фактом остается то, что он был необычайным человеком, вдохновенным, обладающим знаниями, но необразованным апостолом нового провидения. Его влияние остается настолько сильным, что хорошо известный художник и критик, мистер Э. Уэйк Кук, в своей замечательной книге «Регресс искусства»[3] говорит об учении Дэвиса как о современной влиятельной силе, способной переделать мир. Дэвис оставил глубокий след в истории спиритуализма. Он, например, придумал название «Саммерленд»{53} для обозначения современного рая и целой системы школ-лицеев с оригинальной организацией. Как отмечал мистер Бейсден Батт, «даже сегодня необычайно трудно, если вообще возможно, оценить масштаб его влияния».

Любопытна история развития движения в Америке, небезынтересны первые признаки вмешательства в нашу жизнь потусторонних сил.

Признаки эти не всегда были положительны. Наблюдались и глупые поступки со стороны отдельных личностей и сумасбродных сообществ.

Одно из таких сообществ – «Апостольский кружок» – общалось с потусторонними силами через медиума, которую звали миссис Бенедикт. Сначала это была небольшая группа мужчин, твердо веривших во Второе пришествие и стремившихся укрепить эту веру посредством общения с духами. Они заявляли, что установили духовное общение с библейскими апостолами и пророками. В 1849 г. Джеймс Л. Скотт, адвентист Седьмого дня{54} и священник из Бруклина, организовал такой кружок в Оберне{55}, и позже он стал известен как Апостольское движение, лидером которого, как утверждалось, являлся апостол Павел. К Скотту примкнул преподобный Томас Лэйк Гаррис, и вместе они организовали в Маунтин-Коув религиозное сообщество, которое привлекло множество верующих. Однако через несколько лет члены общины покинули ее, разочаровавшись в своих властных лидерах.

Томас Лэйк Гаррис, несомненно, одна из самых любопытных личностей, и трудно сказать, кто доминировал в его характере – доктор Джекилл или мистер Хайд{56}. Он был буквально соткан из крайностей, и все его действия, будь то добрые или злые, можно назвать выдающимися. Поначалу он был священником-универсалистом{57}, откуда и появилась приставка к имени «преподобный», которую он использовал долгое время. Разорвав отношения со своими единомышленниками, он стал сторонником учения Эндрю Джексона Дэвиса и ревностным спиритуалистом, а позднее, как уже говорилось, превратился в одного из властных правителей душ и кошельков колонистов из Маунтин-Коув. Но настало время, когда колонисты пришли к выводу, что вполне могут сами распоряжаться своими делами, как духовными, так и финансовыми, и в результате Гаррис лишился своей должности. Тогда он отправился в Нью-Йорк и со всей энергией включился в движение спиритуалистов, стал читать проповеди в Додуорт-холле, штаб-квартире движения, где вполне заслуженно завоевал репутацию превосходного оратора. Но вновь проявилась его мания величия, а может, даже навязчивая идея, и он стал делать экстравагантные заявления, которые не стал бы терпеть ни один здравомыслящий спиритуалист. Однако было одно увлечение, которое, несомненно, можно было считать положительным: Гарриса охватило настоящее высокое поэтическое вдохновение, причем непонятно, было оно врожденным или же снизошло свыше. Во всяком случае, на этом этапе карьеры он (либо двигавшая им Божественная сила) создал серию поэм: «Лирика золотого века», «Утренняя земля» и другие, и некоторые из них действительно отличались поэтическим мастерством. Оскорбленный отказом нью-йоркских спиритуалистов признать его «божественные» заявления, Гаррис отправился в Англию (1859 г.), где известность ему принесло красноречие, которое он демонстрировал в лекциях, осуждавших бывших коллег из Нью-Йорка. Каждый последующий шаг в жизни этого человека сопровождался очернением его же предыдущего шага.

В 1860 г. в Лондоне Гаррис неожиданно проявил большой интерес к британцам, особенно к тем, кто обладал литературными способностями. В то время Гаррис читал лекции в Стейнвей-холле{58}, и его бешеное красноречие настолько поразило леди Олифант, что она познакомила американского проповедника со своим сыном, Лоуренсом Олифантом, одним из самых ярких представителей своего поколения. Трудно сказать, что тогда так привлекло семейство Олифант, так как в учении Гарриса в то время не было ничего выдающегося, за исключением того, что он взял на вооружение идею о Боге-Отце и Природе-Матери, отклоненную Дэвисом. Олифант высоко ценил Гарриса как поэта, называл его «величайшим поэтом века, слава которого впереди». Безусловно, Олифант не был объективен, его слова казались нелепыми в век Теннисона, Лонгфелло, Браунинга{59} и многих других великих поэтов. Закончилась эта история тем, что после некоторых колебаний и сомнений мать и сын полностью отдались во власть Гарриса и стали заниматься физическим трудом в новой колонии в Броктоне, в Нью-Йорке, где они находились на положении рабов, а не добровольных сподвижников. Было подобное самопожертвование проявлением святости или идиотизма – это вопрос для ангелов. Конечно, это более походило на идиотизм, особенно когда стало известно, что Лоуренс Олифант, решивший жениться, столкнулся с большими трудностями, но впоследствии все же сердечно благодарил тирана за то, что тот позволил ему жениться. Он временно покинул колонию в 1870 г., чтобы освещать ход франко-прусской войны{60}, что и делал в той блестящей манере, которой от него ожидали, но затем снова вернулся в рабство. Одной из его обязанностей была продажа земляники в корзинках пассажирам проходящих поездов, и все это время по воле тирана он оставался в Броктоне и был разлучен с женой, которую отправили в Южную Калифорнию. Только в 1882 г., через двадцать лет после добровольного заключения, Лоуренс Олифант (его мать умерла к тому времени) разорвал жуткие путы, и после напряженной борьбы, в ходе которой Гаррис пытался упрятать его в сумасшедший дом, Лоуренс воссоединился с женой, вернул себе часть собственности и зажил нормальной жизнью. Он рассказал о пророке Гаррисе в своей книге «Масоллам», написанной в последние годы жизни, и блестяще, с присущим ему талантом описал этого загадочного человека.

Подобные Гаррису личности были всего лишь побочными явлениями основного движения спиритуалистов, в целом разумного и прогрессивного. Эти личности только мешали широкому восприятию движения, и заявления коммунистического толка или на тему свободной любви, исходившие от подобных необузданных сект, бессовестным образом использовались противниками движения, поскольку представлялись как типичные для спиритуализма в целом.

Известно, что, хотя спиритические явления получили широкое распространение среди публики в результате деятельности сестер Фокс, об этих явлениях знали еще задолго до них. Удивительно много медиумов появилось после истории с сестрами Фокс. Они демонстрировали не вновь приобретенный дар, а просто отважились проявлять свои способности, что, в свою очередь, побуждало признаваться в подобных способностях и других людей. Кроме того, спиритические способности впервые получили возможность свободно развиваться. В апреле 1849 г. потусторонние силы проявили себя в семействе преподобного А. Х. Джарвиса, методистского{61} священника из Рочестера, в доме мистера Лаймена Грейнджера, тоже из Рочестера, а также в доме дьякона Хейла, из соседнего с Рочестером городка под названием Греция. В шести городах, соседних с Оберном, способности медиумов проявились в шести семействах. И ни к одному из этих случаев сестры Фокс не имели никакого отношения. Значит, эти люди просто «осветили путь», по которому пошли другие.

Поразительными событиями последующих лет стали стремительный рост числа медиумов и обращение к спиритуализму таких выдающихся общественных деятелей, как судья Эдмондс, бывший губернатор Толмэдж, профессор Роберт Гэр и профессор Мейпс{62}. Публичная поддержка таких известных людей придала необычайную популярность движению. Однако в то же время усилилась критика со стороны оппозиции, которая теперь была вынуждена признать, что движение составляет не просто группа невежественных, введенных в заблуждение людей. Известные люди получили возможность разворачивать широкие дискуссии в прессе. Произошли изменения и в самом характере спиритических явлений. В 1851–1852 гг. миссис Хайден и Д. Д. Хоум сумели привлечь на свою сторону множество последователей.

В заявлении «К общественности», опубликованном в «Нью-Йорк Курьер» 1 августа 1853 г., судья Эдмондс, высоконравственный и здравомыслящий человек, привел убедительные доказательства своего опыта в этой области. Любопытно, что Соединенные Штаты, гордившиеся высокой нравственностью своих известных граждан, похоже, в последние годы ослабили позиции в этом плане, поскольку автор во время недавних поездок встречал многих людей, которые, веря в существование потусторонних сил, опасались, что их убеждения могут стать достоянием прессы.

Судья Эдмондс упомянутую статью начал с детального описания цепочки событий, на основании которых сформировалось его мнение. Статья изложена ниже довольно подробно, так как очень важно показать, на основании чего такой высокообразованный человек принял новое учение.

«Это произошло в январе 1851 г., когда мое внимание впервые привлекло такое явление, как «спиритическое общение». В то время я удалился от общества и находился в состоянии глубокой душевной депрессии. Все свободное время я читал литературу, посвященную смерти человека и загробной жизни. На протяжении жизни я читал и слышал от проповедников так много противоречивых доктрин по этому вопросу, что совсем не знал, чему из этого можно верить. Я никак не мог верить в то, чего я не понимал, но очень хотелось узнать, можем ли мы после смерти снова встретиться с теми, кого любим, и при каких обстоятельствах. Знакомая пригласила меня стать свидетелем «Рочестерских стуков». Я согласился скорее из уважения к ней и чтобы как-то отвлечься от скуки. Впечатленный тем, чему я стал свидетелем, я решил исследовать это явление и понять, что же это такое. Я посчитал, что если это мошенничество или обман, то легко сумею это распознать. В течение двух месяцев я как минимум два вечера в неделю, а иногда и чаще, следил за этими явлениями во всех их фазах. Тщательно записывал то, что видел, и время от времени сравнивал свои ощущения с ощущениями других людей, пытаясь отыскать несовпадения и противоречия. Я прочитал всю литературу по этому вопросу, имевшуюся в моем распоряжении, и особенно то, что касалось «разоблачения мошенничества». Ездил по разным городам, встречался с различными медиумами, зачастую с совершенно незнакомыми людьми; иногда я чувствовал, что совсем ничего не понимаю и блуждаю в темноте, а иногда на меня находило просветление. И гораздо чаще мне встречались ярые противники, чем преданные последователи учения.

Короче говоря, я пользовался каждой предоставлявшейся мне возможностью, чтобы проникнуть в самую суть вопроса. Все это время я не верил в потусторонние силы и испытывал терпение верующих своим скептицизмом, придирчивостью и стойким отказом пополнить ряды верующих. Я видел вокруг людей, готовых полностью верить в происходящее уже после одного или двух сеансов; другие в аналогичных обстоятельствах решительно отказывались верить; третьи просто не желали ни во что верить, даже не присутствуя на сеансах. Я не мог примкнуть ни к одной из этих групп, не высказывал своего мнения, кроме тех случаев, когда происходившее было бесспорным. И наконец пришли доказательства, причем такой силы, что в них не мог бы не поверить ни один разумный человек».

Далее мы увидим, как болезненно протекало его первое выдающееся приобщение к новому учению, прежде чем он позволил доказательствам убедить себя в подлинности заявлений потусторонних сил. Опыт показывает, что легкое восприятие подобных заявлений очень редко наблюдается среди честных мыслителей и что вряд ли можно найти серьезного спиритуалиста, который не изучал бы предмет и не исследовал свои ощущения в течение многих лет. Это резко контрастирует с теми негативными мнениями, в основе которых изначально лежат предубеждения, а скандальные, фанатичные авторы высказывают их на каждом шагу.

Судья Эдмондс, обосновывая свою позицию в уже процитированной статье – той самой, которая могла обратить в новую веру все население Америки, будь оно готово к этому, – продолжает демонстрировать прочные основы своей веры. Он подчеркивает, что никогда не являлся единственным свидетелем проявления действия духов и что у него масса свидетелей, а также рассказывает о принятых мерах предосторожности:

«Чтобы не основываться исключительно на собственных ощущениях, как это было на различных стадиях экспериментов, я решил привлечь на помощь науку. Проверкой явления занялись квалифицированные электрик и инженер, восемь или десять умных, образованных, проницательных людей. Расследование длилось много дней, и к нашему удовлетворению, мы установили следующее: во-первых, звуки не были результатом действий кого-то из присутствующих; во-вторых, они не возникали по нашему желанию ради развлечения».

Судья терпеливо отвечает на все мнимые «разоблачения», заполнившие страницы газет. Такие разоблачения в большей степени являлись обманом общественности, осознанным или неосознанным, чем действия тех злых сил, которые они осуждали.

Я тщательно читал различные объяснения, надеясь, что они окажут мне помощь в исследованиях, однако не мог сдерживать улыбку, сталкиваясь с торопливостью и опрометчивостью суждений. Например, некоторые известные профессора из Буффало поздравляли друг друга с тем, что обнаружили причину звуков, вызываемых постукиванием носами туфель и скрежетом суставов. Но после этого проявления действий потусторонних сил в этом городе сменились звоном колокольчика, подвешенного под столом. Позже подобные объяснения приводил и один уважаемый профессор из Лондона, по мнению которого, верчение столика проходило под воздействием ладоней, уложенных на него участниками спиритического сеанса. Но при этом он не учитывал очевидного факта – столики часто двигались и в те моменты, когда на них не опускал ладони ни один из участников сеанса.

Стараясь быть объективным в оценке этих явлений, судья далее обращается к более сложному вопросу об их источнике. Он рассказал о том, как получал разумные ответы на сложные вопросы, как потусторонние силы «читали» его собственные мысли. И при этом подчеркивает, что многие медиумы во время сеансов говорили на греческом, латинском, испанском и французском языках, хотя этими языками не владели.

Это побудило судью задуматься над тем, можно ли объяснять подобные явления как отражения мыслей каких-то других живых существ. Такими вопросами задавался каждый исследователь, поскольку спиритуалисты не сразу все принимали на веру, а двигались осторожно, шаг за шагом, тщательно обследуя свой путь. Судья Эдмондс рассказал о своем пути, которым последовали многие люди. А причины отрицания вмешательства потустороннего разума он объясняет следующим образом.

«Передавались факты, неизвестные на тот период времени, но впоследствии они оказались верными; например, прошлой зимой, во время моего отсутствия в Центральной Америке мои друзья, оставшиеся в городе, семь раз были извещены о моем местонахождении и о состоянии моего здоровья; по возвращении я сравнил их информацию с записями в своем дневнике и обнаружил, что их информация была совершенно точной. Во время моей последней поездки на Запад информация о моем местонахождении и состоянии здоровья передавалась медиуму в городе, а я в то время перемещался по железной дороге между Кливлендом и Толидо{63}. Но передавалась информация по этим вопросам, а не мои мысли, и эта информация весьма расходилась с моими собственными наблюдениями. Подобное часто происходило со мной и с другими людьми, так что уже можно считать установленным фактом, что наши мысли не участвуют в сообщении информации и не влияют на нее».

Продолжая исследовать дальнейшее развитие этих явлений, судья подчеркивает их огромное религиозное значение. Эдмондс действительно обладал выдающимся умом и ясным мышлением, поэтому мало что можно добавить к его словам. Конечно, можно утверждать, что спиритуализм с самого начала был стойким и последовательным учением, а его проповедники упорно отстаивали свою точку зрения. Тем более странно и удивительно, что высокомерная Наука, стремившаяся и словом и своим авторитетом сокрушить новые знания, в 1850 г. была вынуждена признать неправоту своей позиции. В то время не существовало безоговорочных научных аксиом, будь то теория неделимости атома или происхождения видов{64}, которую нельзя было бы оспорить, а психологические знания, осмеянные столь многими людьми, проявляли стойкость, обогащаясь новыми фактами и никогда не отрицая своих первоначальных теорий.

Говоря о благотворном влиянии таких знаний, судья пишет:

«Это то, что утешает скорбящих и исцеляет разбитые сердца; облегчает уход в могилу и лишает смерть ее ужаса; что просветляет атеиста и непременно исправляет грешника; что радует и стимулирует добродетели среди всех невзгод и превратностей жизни; что показывает человеку его долг и предназначение, оставляя при этом его в смутном неведении».

Лучше об этом еще никто не сказал.

Однако есть в этом замечательном документе заключительный отрывок, вызывающий определенную печаль. Говоря о прогрессе движения в Соединенных Штатах за прошедшие четыре года, судья пишет: «Существуют десять или двенадцать периодических изданий, посвященных вопросам спиритуализма, и эту библиотеку составляют более сотни различных публикаций, в том числе и достигших десятитысячного тиража. Кроме того, к движению примыкают выдающиеся и талантливые люди: врачи, адвокаты, множество священнослужителей, протестантский епископ, уважаемый директор колледжа, судьи Верховных судов, члены Конгресса, иностранные послы и бывшие члены Сената США». За четыре года движение спиритуалистов значительно выросло. Как же обстоят дела сегодня? «Неприметное множество» храбро заявляет о своих позициях, увеличивается количество публикаций, но где же просветленные лидеры, указывающие путь? После смерти профессора Хайслопа{65} трудно назвать в США столь же выдающегося человека, готового ради идеи спиритуализма пожертвовать своей репутацией и карьерой. Те, кто никогда не боялся тирании человека, вынуждены затихать под напором публичной прессы. Печатному станку удалось то, что не смогла совершить дыба. И судья Эдмондс испытал на себе, что такое утрата репутации, когда был вынужден уйти с должности судьи Верховного суда в Нью-Йорке, и многие другие люди, свидетельствовавшие в пользу истины, оказались в зоне страха, где интеллектуалов предупреждали не лезть в эти дела. Вот так и обстоят дела с движением спиритуалистов сегодня.

Но на какое-то время пресса проявила благожелательность, и знаменитые выводы судьи Эдмондса, возможно, самые лучшие и обстоятельные из всех, когда-либо сделанных судьями, были встречены с большим уважением, если не с согласием. Газета «Нью-Йорк Курьер» сообщала:

«Письмо судьи Эдмондса, опубликованное в нашем субботнем выпуске и касающееся так называемых «спиритических явлений», написанное выдающимся юристом, человеком, известным своим здравомыслием в практических жизненных делах, и джентльменом с безукоризненной репутацией, завладело вниманием общественности, и многие люди считают его одним из самых замечательных документов нашего времени».

Вот что напечатала нью-йоркская «Ивнинг Миррор»:

«Джон У. Эдмондс, главный судья Верховного суда своего штата, талантливый адвокат, прилежный судья и добропорядочный гражданин. В течение последних восьми лет он постоянно занимал высшие юридические должности, возможно, и он допускал ошибки, однако несправедливо было бы отказать ему в том, что это способный, трудолюбивый, честный и бесстрашный человек. Никто не сомневается в его здравомыслии и не может хоть на мгновение усомниться в том, что его разум столь же проворен, точен и надежен, как и всегда. Всеми коллегами и служащими он был избран главой Верховного суда штата.

Очень интересен и опыт доктора Роберта Гэра, профессора химии Пенсильванского университета, поскольку он был одним из первых серьезных ученых, которые, решив разоблачить мошенничество спиритуализма, впоследствии стали его твердыми приверженцами. Произошло это в 1853 г., и, по его же собственным словам, он «почувствовал призыв выполнить свой долг перед коллегами и употребить весь свой авторитет, чтобы с точки зрения здравого смысла и науки постараться разоблачить тот прилив всеобщего сумасшествия и обмана, который назывался Спиритуализм». Его разоблачительное письмо было опубликовано в газете в Филадельфии, где жил профессор, его перепечатали и другие газеты по всей стране, и текст его лег в основу многочисленных проповедей. Однако, как и в случае с сэром Вильямом Круксом{66} много лет спустя, ликование оказалось преждевременным. Профессор Гэр, будучи убежденным скептиком, решил провести эксперименты на самом себе, и после периода тщательных исследований пришел к твердому убеждению, что источник спиритических явлений действительно существует. Как и Крукс, он создавал аппаратуру, которую использовали медиумы. Мистер С. Б. Бриттен, редактор издания «Спиритический Телеграф», приводит ниже описания некоторых экспериментов Гэра:

«Прежде всего, чтобы убедиться, что движения не были результатом действия смертных, он взял латунные бильярдные шары, уложил их на цинковые пластины, а ладони медиумов поместил на шары. Однако, к великому изумлению профессора, столики продолжали двигаться. Затем он сделал так, что стол мог двигаться только вперед и назад, для чего создал специальное приспособление, в которое входил вращающийся диск с начертанным алфавитом, спрятанный от глаз медиумов. Буквы располагались на диске не в обычном, а в произвольном порядке, и потусторонним силам было предложено разместить их строго в алфавитном порядке. И представляете себе, задание было выполнено! Затем потусторонние силы стали передавать разумные предложения, содержания которых медиумы не могли ни видеть, ни знать, пока духи не сообщали им об этом.

Профессор решил провести еще один важный эксперимент. Длинный конец рычага поместили на пружинные весы со шкалой, на которой имелись отметки веса; медиум положил ладонь на короткий конец рычага, где невозможно было давить на него, однако, словно он надавил на него, оказался неожиданный эффект, и длинный конец поднялся вверх. Что наиболее удивительно, шкала показывала увеличение веса на несколько фунтов.

Профессор Гэр рассказал о своих тщательных исследованиях и изложил свое мнение относительно спиритуализма в очень важной книге, опубликованной в Нью-Йорке в 1855 г. и озаглавленной «Экспериментальное исследование спиритических явлений». В этой книге (на с. 55) он суммирует результаты своих первых экспериментов:

«Доказательства явлений, изложенных ниже, основаны не только на моих личных наблюдениях, так как за экспериментами наблюдали и другие люди и повторялись эксперименты в различных вариантах, о которых я ничего не говорил заранее.

Доказательства можно подразделить на несколько фаз в соответствии с условиями демонстрации спиритических явлений: первые, когда раздавались стуки или другие звуки, которые не мог производить кто-то из присутствующих смертных; вторые, когда звуки указывали на буквы, из которых складывались грамматически правильные предложения, и это позволяет сделать вывод, что процесс контролировало какое-то разумное существо; третьи, когда поступали сообщения, судя по характеру которых передававший их должен был быть хорошим знакомым, другом или родственником медиума.

И так же в случаях, когда перемещения материальных тел приводили к интеллектуальному общению, результаты напоминали вышеупомянутые, достигнутые с помощью звуков.

Хотя аппаратура, с помощью которой были добыты все эти доказательства, использовалась с огромной осторожностью и аккуратностью, особенно в отношении полученных доказательств и результатов, о которых упоминалось выше, за экспериментами всегда наблюдало достаточное количество людей. И многие из тех, кто никогда не сталкивался со спиритическим общением, да и вообще со спиритуализмом, не только подтверждали наличие звуков и движений, но и признавали их загадочность».

Мистер Джеймс Дж. Мейпс, доктор права из Нью-Йорка, химик, работавший в области сельского хозяйства, и член различных научных обществ, занялся исследованиями спиритуализма, чтобы спасти, как он сам говорил, своих друзей, «пораженных новым безумием». С помощью медиумов, миссис Коры Хэтч, а позднее миссис Ричмонд, он получал то, что назвал удивительными научными ответами на свои вопросы. И в конечном итоге стал рьяным приверженцем спиритуализма, а его жена, не обладавшая живописным даром, стала художницей и медиумом. Дочь, втайне от него, стала литератором и медиумом, и когда она позже рассказала отцу о своих способностях, он попросил ее продемонстрировать их. Она взяла ручку и быстро написала текст, оказавшийся посланием от отца профессора Мейпса. Профессор попросил предоставить доказательство подлинности послания. Тогда рука дочери снова быстро начертала: «Вспомни, что среди других книг я отдал тебе «Энциклопедию»; открой страницу 120, и ты увидишь, что там написано мое имя, чего ты никогда не мог видеть раньше». Книга, о которой говорилось, хранилась в шкафу вместе с другими. Когда профессор Мейпс открыл шкаф, в который не заглядывал в течение двадцати семи лет, он, к своему огромному изумлению, отыскал имя отца на с. 120 «Энциклопедии». Именно этот случай впервые побудил его провести серьезное исследование, поскольку, как и профессор Гэр, до этого момента он был непоколебимым материалистом.

В апреле 1854 г. достопочтенный Джеймс Шилдс представил Законодательным властям США петицию с просьбой провести расследование, которую подписали тринадцать тысяч человек, а во главе списка подписавшихся стояло имя губернатора Толмэджа. После поверхностной дискуссии, во время которой мистер Шилдс, представлявший интересы подписавшихся, напомнил, что обманные верования являются плодом плохого образования и больного воображения некоторых преподавателей, было принято официальное решение о рассмотрении данной петиции. Об этом пишет и мистер Э. У. Кэпрон:

«Вряд ли кто-либо из просителей ожидал более благоприятного решения, чем то, которое было принято. Плотники и рыбаки со всего мира сами постигают новые истины и заставляют Сенаты и Правительства верить им и уважать их. Однако тщетно искать понимания или уважения к новым истинам со стороны высокопоставленных чиновников».

Первая официальная организация спиритуалистов была создана в Нью-Йорке 10 июня 1854 г. Она получила название «Общество распространения спиритического учения», а членами ее стали такие известные люди, как судья Эдмондс и губернатор Висконсина Толмэдж.

Деятельность общества включала в себя учреждение газеты под названием «Христианский спиритуалист», привлечение мисс Кэти Фокс для ежедневных сеансов, которые публика могла посещать бесплатно каждое утро с 10 до 13 часов.

В 1855 г. Кэпрон писал:

«Трудно сказать что-то определенное относительно распространения спиритуализма в Нью-Йорке до настоящего времени. Учение беспорядочно расходилось по городу и почти перестало вызывать любопытство у кого-либо. Сейчас регулярно проводятся публичные сеансы и постоянные исследования, но дни лихорадочного интереса к предмету уже прошли, и сейчас многие относятся к учению, по крайней мере, не как к дешевому трюку. Религиозные фанатики стараются опорочить учение, но при этом не участвуют в широких дискуссиях и лишь время от времени устраивают мнимые разоблачения в спекулятивных целях; однако духовное общение стало общепризнанным фактом в столице».

Возможно, наиболее важным событием того периода, о котором идет речь, стало проявление способностей медиумов у таких известных людей, как, например, судья Эдмондс и профессор Гэр. Профессор пишет:

«Ощущая в последнее время, что способности медиума развились у меня до такой степени, что я могу обмениваться идеями с духовными друзьями, я понимаю, что мне уже не требуется защита средств массовой информации от обвинений в фальсификациях и мошенничестве. Обсуждаться могут теперь только мои личные качества».

Таким образом, не считая сестер Фокс, мы имеем таких частных медиумов, как преподобный А. Х. Джарвис, дьякон Хейл, Лаймен Грейнджер, судья Эдмондс, профессор Гэр, миссис Мейпс, мисс Мейпс, и публичных медиумов, таких как миссис Тэмлин, миссис Бенедикт, миссис Хайден, Д. Д. Хоум и десятки других.

Целью данной работы не является подробное перечисление огромного числа отдельных случаев проявления способностей медиумов, порой очень драматичных и интересных, имевших место в этот ранний период развития спиритуализма. Читатель может обратиться к двум интересным сборникам, составленным миссис Хардинг Бриттен: «Современный американский спиритуализм» и «Чудеса XIX столетия». Эти книги содержат наиболее ценные сведения о событиях той поры. Феноменальных случаев было настолько много, что миссис Бриттен только опубликованных в прессе насчитала свыше пяти тысяч примеров, а еще, вероятно, сотни тысяч не были опубликованы. Так называемые религия и наука объединились в какой-то момент в попытке опорочить и подвергнуть гонениям новое учение и его сторонников, а пресса, к сожалению, посчитала своей задачей потакать заблуждениям большинства своих подписчиков. Это оказалось несложным делом, поскольку, естественно, в этот жизненно важный момент стали появляться фанатики, одни из которых дискредитировали движение своими взглядами и действиями, а другие, используя в собственных целях интерес к движению, пытались с большим или меньшим успехом имитировать настоящие способности медиумов. Эти плуты и мошенники иногда были просто хладнокровными аферистами, но иногда и настоящими медиумами, у которых временно пропадали их сверхъестественные способности. Возникали скандалы и разоблачения, когда настоящие, когда подстроенные, и часто их устраивали сами спиритуалисты, возражавшие против того, чтобы их священные церемонии служили ширмой для лицемерия и богохульства тех негодяев, которые, словно гиены, пытались в корыстных целях спекулировать на общении с умершими. В результате первый энтузиазм поугас и стала более четко проявляться грань между правдой и ложью.

Смелый доклад профессора Гэра привел к гонениям на этого достопочтенного ученого, который в то время, если не считать Агассиса{67}, являлся самым известным в Америке. Профессора Гарвардского университета, где вообще меньше всего занимались психологией, вынесли резолюцию, осуждавшую Гэра за его «безумную причастность к гигантскому мошенничеству». Профессорского кресла в Пенсильванском университете его не смогли лишить, поскольку он уже вышел на пенсию, однако репутация его сильно пострадала.

Вершиной и самым абсурдным примером научной нетерпимости – той самой жестокой и бездумной нетерпимости, присущей средневековой церкви – стали действия Американского научного общества{68}. Это собрание образованных людей заглушило своими криками слова профессора Гэра, когда он попытался обратиться к ним, при этом было заявлено, что предмет обсуждения не достоин внимания научного общества. Однако спиритуалисты напомнили, что это же Общество на аналогичном собрании горячо спорило по поводу того, почему петухи кричат между полуночью и часом ночи, и в конечном итоге пришло к выводу, что именно в это время над землей с севера на юг проходит электрическая волна и петухи, разбуженные воздействием этой волны, естественно, выражают криками свое неудовольствие. Непонятно было тогда, непонятно и сейчас, как человек или общество, столь сведущие в тех вопросах науки, которыми занимаются, демонстрируют удивительное отсутствие здравого смысла, когда сталкиваются с новыми идеями, требующими полной перестройки мышления. Британская наука, как, впрочем, и вся мировая наука, проявили к спиритизму ту же нетерпимость и продемонстрировали тот же недостаток гибкости, которые были характерны для американской науки в те дни.

Те дни настолько подробно описала миссис Хардинг Бриттен, сама игравшая важную роль во всех обытиях, что все, кому это интересно, могут прочитать о них на страницах ее книг. Но некоторые подробности из жизни миссис Бриттен будут вполне уместны и в этой книге, поскольку история спиритуализма не может быть полной без знакомства с этой замечательной женщиной, которую называли апостолом Павлом движения в женском обличье. Это была молодая англичанка, которая приехала в Нью-Йорк с театральной труппой, а затем вместе с матерью осталась в Америке. Будучи строгой приверженицей евангелической церкви, она изо всех сил сопротивлялась тому, что считала идеями неортодоксального{69} спиритуализма, и в ужасе сбежала с первого же спиритического сеанса. Позже, в 1856 г., ей вновь пришлось столкнуться с идеями спиритуализма, и она получила доказательства, в истинности которых невозможно было сомневаться. Вскоре она обнаружила у себя мощные способности медиума, и одним из наиболее ярких и сенсационных случаев в ранней истории спиритуализма стало получение ею сообщения от потусторонних сил о том, что пароход «Пасифик» затонул посреди Атлантики со всеми людьми, находившимися на борту. Владельцы парохода пригрозили ей судом за то, что она якобы повторяет слова, переданные ей духом одного из членов экипажа. Однако подлинность информации подтвердилась, никто больше не слышал о пароходе.

Миссис Эмма Хардинг, ставшая после второго замужества миссис Хардинг Бриттен, отдала весь свой энтузиазм и темперамент новому молодому движению, оставив в нем довольно заметный след. Она была идеальным пропагандистом, обладавшим многочисленными талантами: сильный медиум, превосходный оратор, писательница, уравновешенная мыслительница и неутомимая путешественница. Год за годом она все больше разъезжала по Соединенным Штатам, пропагандируя новое учение среди оппозиционеров, которые считали ее воинствующей противницей христианства, отстаивавшей взгляды, которые ей привили наставники-духи. Однако, поскольку суть этих взглядов заключалась в том, что церковь весьма далека от высокого уровня морали и тех целей, для которых была создана, то вполне вероятно, что Основатель христианства не примкнул бы к ее критикам. Эти взгляды миссис Хардинг Бриттен в большей степени повлияли на точку зрения унитариев, до сих пор присущую официальным спиритическим организациям, чем на что-либо другое.

В 1866 г. она вернулась в Англию, где работала без устали над своими книгами: «Современный американский спиритуализм» и позже «Чудеса XIX столетия», в которых собран огромный исследовательский материал и продемонстрировано очень ясное логическое мышление. В 1870 г. она вышла замуж за доктора Бриттена, такого же ревностного спиритуалиста, как и сама. Они составили идеальную, счастливую пару. В 1878 г. супруги отправились в Австралию и Новую Зеландию, прожили там несколько лет, основывая различные церкви и общества, которые автор имел возможность лично видеть сорок лет спустя во время посещения Австралии. Находясь в Австралии, миссис Бриттен написала книгу «Верования, факты и мошенничество в истории религии», которая до сих пор занимает многие умы. В то время, несомненно, существовала тесная связь между свободомыслием и новым духовным движением. Достопочтенный Роберт Стаут, министр юстиции Новой Зеландии, являлся одновременно и президентом Ассоциации свободомыслия и ревностным приверженцем спиритуализма. Однако сегодня нам более понятно, что духовное общение и учение слишком обширны, чтобы их можно было втиснуть в любую систему, негативную или позитивную, и что спиритуалист может исповедовать любую веру, испытывая при этом почтение к окружающим его невидимым и бескорыстным силам.

Среди других ярких результатов деятельности миссис Хардинг Бриттен следует отметить основание в Манчестере{70} газеты «Два мира», которая была не менее популярна в мире, чем любая другая газета спиритуалистов. В 1899 г. она продвинулась еще дальше в своей деятельности, оставив глубокий след в религиозной жизни трех континентов.

Затем наступил длительный, но необходимый отход от начального прогресса движения в Америке. Те ранние дни были отмечены бурным энтузиазмом, множественными успехами и серьезными гонениями. Все лидеры, которым было что терять, потеряли это. Миссис Хардинг писала:

«На судью Эдмондса указывали пальцем на улицах как на сумасшедшего спиритуалиста. Богатые торговцы были вынуждены самым решительным образом отстаивать свои права считаться здравомыслящими людьми. В движении почти не осталось профессиональных рабочих и мелких торговцев, а бесконечные преследования, организованные прессой и поддержанные проповедниками, в полной мере обрушивали свои злобные нападки на суть движения спиритуалистов и его последователей. Многие из домов, где проходили заседания кружков спиритуалистов, были разрушены толпами, которые собирались с наступлением сумерек, кричали, свистели и били окна, пытаясь помешать спокойным спиритуалистам в их «бесовской» деятельности по «пробуждению мертвецов», или, как язвительно выразилась одна из газет, в попытке учредить «Министерство ангелов».

Несмотря на некоторый спад активности, появлялись все новые настоящие медиумы, изредка разоблачались псевдомедиумы, работали комиссии (часто страдавшие предвзятым отношением из-за непонимания того, что успех деятельности кружка зависит от психического состояния всех его участников), возникали новые явления и новые сторонники спиритуализма, и в те ранние дни произошло несколько выдающихся случаев, о которых непременно следует упомянуть. Самыми примечательными из них были случаи с Д. Д. Хоумом и мальчиками, братьями Давенпорт{71}, и они надолго привлекли внимание общественности.

Одним из таких медиумов был кузнец из Линтона{72}, человек малограмотный, но, как и Э. Дж. Дэвис, написавший замечательную книгу под воздействием потусторонних сил. Эта книга объемом 530 страниц, называвшаяся «Исцеление наций», безусловно выдающееся произведение, и независимо от того, каков ее источник, она никак не могла быть написана таким автором. Еще больший интерес ей придает объемное предисловие, написанное губернатором Толмэджем, и оно явно демонстрирует читателю, что достопочтенный сенатор был серьезным знатоком древности. Такую точку зрения, как у Толмэджа, редко встретишь у кого-либо из классиков или представителей ранней церкви.

В 1857 г. Гарвардский университет снова обратил на себя внимание тем, что подверг гонениям и исключил из своих рядов студента по имени Фред Уиллис за его роль медиума в спиритических сеансах. Казалось, что дух Коттон Мэзера{73} и охотников за ведьмами обрушился на бостонский очаг просвещения, поскольку в те ранние дни в городе постоянно велась борьба с неведомыми силами, которые никто не надеялся победить. Все началось с несдержанной попытки сторонников профессора Юстиса доказать, что Уиллис – мошенник, тогда как все четко свидетельствовало в пользу того, что он был настоящим медиумом, но старался избегать публичной демонстрации своих способностей. Этот случай вызвал значительный интерес общественности, и вокруг него разразился скандал. Можно перечислить и другие подобные неприятные случаи, но тем не менее следует понимать, что желание извлечь выгоду из подобных разоблачений, с одной стороны, и вспышка разума, вызванная новыми потрясающими открытиями – с другой, действительно привели к определенной степени мошенничества среди некоторых так называемых медиумов, а их фанатичные выходки и бредовые утверждения сопровождались тем мгновенным успехом, какого не могли ожидать здравомыслящие спиритуалисты.

Другими любопытными персонажами, чьи способности медиумов привлекли большое внимание, были фермер Джонатан Кунз и его семья, проживавшие в пустынной местности в штате Огайо. Использование музыкальных инструментов прочно вошло в практику демонстрации действий потусторонних сил, а бревенчатый дом семейства Кунз, получивший известность во всех соседних штатах, постоянно был заполнен людьми, хотя находился примерно в семидесяти милях от ближайшего города. Похоже, что в этом случае проявление потусторонних сил носило грубый физический характер, чего и следовало ожидать, поскольку объектом их проявления стал темный, необразованный фермер. Были проведены многочисленные исследования, но факты всегда оставались вне зоны критики. Однако в конце концов Кунз и его семья были вынуждены покинуть свой дом из-за преследований со стороны окружавших их невежественных людей. Простая жизнь на свежем воздухе, похоже, особо подходила для развития мощных способностей медиума. И впервые они стали проявляться на американских фермах, как в случае с Кунзом из Огайо, Эдди из Вермонта, Фосс из Массачусетса и многими другими фермерами, демонстрировавшими аналогичные способности медиумов.

Вполне уместно было бы закончить этот короткий обзор становления движения спиритуалистов событием, сыгравшим важную роль в мировой истории. Это был пример послания потусторонних сил, которое определило характер действий Авраама Линкольна{74} в важнейший момент Гражданской войны. Факты и подтверждающие свидетельства приведены в книге миссис Мейнард об Аврааме Линкольне. Миссис Мейнард, в девичестве Нети Колберн, сама стала героиней этой истории.

Юная леди была сильным трансмедиумом. Зимой 1862 г. она приехала в Вашингтон навестить брата, лежавшего в госпитале Федеральной армии. Миссис Линкольн, жена президента, интересовавшаяся спиритуализмом, посетила устроенный мисс Колберн спиритический сеанс. Результаты произвели на нее очень сильное впечатление, и на следующий день она отправила за девушкой-медиумом экипаж, чтобы ее привезли на встречу с президентом. В своей книге миссис Мейнард с теплотой вспоминает о приеме, устроенном ей великим человеком в Белом Доме, называет имена присутствовавших на приеме. Ее усадили в кресло, она погрузилась в транс, а потом впала в забытье. Вот что, по ее словам, происходило дальше:

«Более часа я разговаривала с ним, а позже узнала от своих друзей, что президент отлично понимал то, о чем мы говорили, хотя присутствующие мало что понимали в нашей беседе, пока речь не коснулась предстоящего принятия Прокламации об освобождении{75}. Было сказано, что президент полон решимости не отменять дату ее принятия и не затягивать с приданием ей силы закона; он уверен, что это будет самое знаменательное событие и его правления, и всей его жизни; и хотя влиятельные партии советовали не торопиться с принятием Прокламации, предлагая вместо этого другие неторопливые меры, президенту хватило мудрости не слушать таких консультантов и твердо придерживаться своих убеждений, действовать бесстрашно и выполнить миссию, возложенную на него высшим Провидением. Все присутствующие заговорили о том, что видели перед собой не хрупкую девушку, а красноречивого оратора, ощущали силу его речи и понимали важность его слов, и, похоже, они осознали, что почти божественные указания исходили от духа какого-то сильного мужчины.

Никогда не забуду обстановку вокруг меня, когда я пришла в сознание. Я стояла перед мистером Линкольном, а он сидел в своем кресле, сложив руки на груди, и пристально смотрел на меня. Я сделала шаг назад, смущенная ситуацией, и не сразу смогла вспомнить, где я нахожусь; потом оглядела присутствующих, застывших в полном молчании. И тут я вспомнила, где нахожусь.

Один из присутствовавших джентльменов промолвил, понизив голос: «Мистер президент, вы не заметили ничего необычного в подобном способе обращения к вам?» Мистер Линкольн резко поднялся с кресла, словно хотел стряхнуть охватившее его оцепенение. Он бросил быстрый взгляд на портрет в натуральную величину Дэниэла Вебстера{76}, висевший над пианино, и воскликнул: «Да, все это необычно, очень необычно!»

Мистер Соумз сказал: «Мистер президент, не будет ли бестактным с моей стороны спросить, действительно ли на вас оказывают давление с целью отложить принятие Прокламации?» На что президент ответил: «В сложившихся обстоятельствах этот вопрос совершенно уместен, если только все мы друзья. – Он улыбнулся присутствующим. – Мне понадобились все мои нервы и сила, чтобы противостоять такому давлению». Джентльмены сгрудились вокруг президента и заговорили между собой тихими голосами, и меньше всех говорил мистер Линкольн. Наконец, он повернулся ко мне, положил ладонь мне на голову и произнес слова, которые я никогда не забуду: «Дитя мое, вы обладаете необыкновенным даром, и я не сомневаюсь, что этот дар от Бога. Благодарю, что вы пришли сюда сегодня. Это настолько важно, что, вероятно, никто из присутствующих не может этого понять. Теперь я должен оставить вас, но я надеюсь, что мы еще увидимся». Он ласково пожал мою руку, поклонился присутствующим и удалился. Мы оставались в зале еще около часа, я разговаривала с миссис Линкольн и ее друзьями, а затем вернулась в Джорджтаун{77}. Вот такой была моя первая встреча с Авраамом Линкольном, она постоянно жива в моей памяти, как и все события того вечера».

Это был один из самых важных примеров в истории спиритуализма, а также, возможно, один из самых значимых в истории Соединенных Штатов, поскольку он не только укрепил президента в его решении сделать шаг, поднявший моральный дух Северных армий, вселив в них нечто вроде духа крестоносцев, но и побудил в дальнейшем Линкольна посетить армейские лагеря, что наилучшим образом сказалось на моральном духе армии. И все же я боюсь, что читатель, изучая великую борьбу и саму жизнь президента, может не найти упоминания об этом важном эпизоде. И все это в результате длительного несправедливого отношения к спиритуализму.

Невозможно представить себе, если уж говорить правду, что Соединенные Штаты допустят, чтобы культ, доказавший свою ценность в самые мрачные моменты своей истории, подвергался гонениям и подавлялся невежественными полисменами и фанатичными властями в той манере, которая распространена в наше время, и что пресса будет продолжать осмеивать движение, подарившее их стране собственную Жанну Д’Арк.

В деятельности мистера Масоллама удивительно сочетались необычайная живость и склонность к размышлениям. Его голос, казалось, звучал в двух диапазонах одновременно. Эффект звучания голоса заключался в том, что при смене диапазонов один голос сопровождался отдаленным эхом другого, напоминая некую разновидность чревовещания. Точнее, он менял диапазоны совершенно неожиданно, что иногда неприятно поражало слушателей, а порой даже шокировало их. Когда он говорил своим, как я его называю, «родным» голосом, речь его была быстрой и живой; при смене «родного» голоса на его «отражение» речь становилась медленной и торжественной. Его волосы, когда-то черные как вороново крыло, отливали стальным блеском. Но они все еще были густыми и поднимались массивной волной над ушами, спускаясь до самых плеч, словно львиная грива. Его брови были густыми и кустистыми, глаза, словно два пылающих уголька, сверкали из глубоких темных колодцев глазниц, меняя время от времени свое выражение. Как и голос, взгляд его имел два выражения: близкое и отдаленное, которые менялись, словно фокус телескопа, то медленно увеличивая границы естественного поля зрения, то уменьшая его. В такие моменты его глаза полностью лишались внимания к внешним объектам и казались глазами незрячего. Затем он внезапно концентрировал свой взгляд на учениках. Блеск его взора озарял учеников, как вспышка молнии в грозу, передаваясь от одного лица к другому подобно цепной реакции. Его лицо, особенно в верхней части, было поразительно красивым (если не замечать особой глубины глазниц), выдавая его семитское происхождение; в спокойном состоянии оно производило впечатление монументальности, невозмутимой неподвижности. Рот частично прикрывали массивные усы и длинная стального цвета борода; но переход от невозмутимого спокойствия к подвижности происходил необычайно плавно: можно было видеть, как те мускулы, которые еще секунду назад казались застывшими, вдруг начинали двигаться, вызывая быструю смену выражения лица и глаз.

Возможно, нам придется сунуть свой нос не только в секреты матушки-природы, но и в секреты психологии самого мистера Масоллама, чтобы выяснить, вызваны ли эти частые смены выражения его лица им самим или каким-то внешним влиянием. Нельзя сказать, что это общее для всех нас явление: одни и те же эмоции, грубо говоря, могут заставить одного человека выглядеть мрачным, а другого – счастливым. Особенностью мистера Масоллама было то, что он мог выглядеть гораздо более мрачным или счастливым, чем большинство людей, и изменять свое настроение настолько мгновенно и неожиданно, что казалось, будто бы он обладает особым даром мимики. Сразу возникало подозрение, что он специально развил в себе этот дар. Однако существовало и еще одно переменчивое свойство, которым он иногда пользовался, лишая людей воли и заставляя их действовать против собственного желания, особенно это распространялось на представительниц прекрасного пола. Мистер Масоллам мог выглядеть гораздо старше своих лет, но уже час спустя вдруг преображаться. Некоторые его морщины, дряблая кожа и поблекший взор заставляли думать, что ему не меньше восьмидесяти лет; но другие, глядя на светящееся лицо, трепетные ноздри, широкие гладкие брови и подвижный рот, считали его по крайней мере лет на двадцать пять моложе. Такие быстрые и контрастные перемены интриговали случайных наблюдателей и вызывали среди них настоящую сенсацию. Все вместе взятое не всегда располагало к нему людей при первом знакомстве. Нельзя сказать, что он не вызывал особого доверия: его манеры были достаточно просты и естественны, но скорее всего он приводил слушателей в легкое замешательство. Казалось, в нем скрыты два полярных характера, что порождало моральные и физиологические противоречия при принятии какого-либо решения. В нем было нечто безусловно привлекательное, и это мог почувствовать каждый. Постоянная борьба противоречий в нем притягивала людей, порождая беспокойство умов. Он мог быть одновременно как лучшим, так и худшим из людей.

Первых спиритуалистов часто сравнивают с первыми христианами, и действительно, между ними много общего. Однако в одном спиритуалисты превзошли христиан. Первые сторонницы заповедей христианства вели себя благородно, жили как святые и умирали как мученицы, однако среди них не было проповедниц и миссионеров. Психической силой и психическими знаниями в равной степени обладают представители обоих полов, и поэтому множество первооткрывателей нового учения были женщинами. Особенно это относится к Эмме Хардинг Бриттен, той женщине, чья слава только усиливалась с годами. Но было и еще несколько выдающихся женщин-миссионеров, и с точки зрения англичан самой значительной из них является миссис Хайден, которая впервые в 1852 г. принесла такое новое явление, как спиритуализм, на берега Британских островов. Мы знаем имена древних апостолов религиозной веры. А теперь еще нам известно имя апостола религиозных фактов.

Миссис Хайден была замечательной женщиной и превосходным медиумом. Она стала женой уважаемого журналиста из Новой Англии, который сопровождал ее в миссионерской поездке, организованной неким Стоуном, ознакомившимся в Америке с чудодейственными способностями миссис Хайден.

Во времена визита в Англию ее описывали как «молодую, умную женщину, в то же время искреннюю и простую в общении». Британский критик добавлял:

«Она развеяла все подозрения в свой адрес простотой в общении и отсутствием артистичности, и многие приходившие на ее сеансы просто развлечься стыдились впоследствии и проникались к ней уважением и сердечным участием благодаря тому терпению и доброму нраву, который она демонстрировала. Впечатление, производимое ею в ходе беседы, наиболее точно выразил мистер Чарльз Диккенс: по его мнению, если те способности, которые она демонстрирует, относятся к искусству, то она, несомненно, самая лучшая из всех актрис, когда-либо выступавших перед публикой».

Невежественная британская пресса относилась к миссис Хайден как к обычной американской авантюристке. Реальный масштаб ее интеллекта сумели оценить только несколько лет спустя, когда после возвращения в Соединенные Штаты миссис Хайден получила степень доктора медицины и работала практикующим врачом в течение пятнадцати лет. Доктор Джеймс Родес Буканан, известный первопроходец в области психометрии{78}, говорил о ней как об «одном из самых квалифицированных и удачливых врачей, каких я только знал». Она была приглашена на должность профессора медицины в американский колледж, работала в страховой компании «Глоуб», снижая расходы компании на выплату страхования в случае смерти. Своим успехом она была обязана качеству, которое доктор Буканан назвал психометрической гениальностью. И еще, по его словам, ее уникальность заключалась в том, что ее имя практически забыли в Совете по здравоохранению, так как на протяжении многих лет в ее практике отсутствовали случаи со смертельным исходом.

Однако в 1852 г. никто еще не знал, как сложится ее жизнь, и не стоит обвинять скептиков в том, что они, прежде чем признать истинность необычных проявлений потусторонних сил, желали подвергнуть эти факты самой строгой проверке. Никто не смог бы противостоять такому критическому отношению. Однако весьма странным кажется то, что гипотеза, окажись она верной, сулящая такие замечательные возможности, как проникновение в тайну смерти и подлинное общение со святыми, вызывала не столько трезвую критику, которая тоже имела место, а бурю оскорблений и ругани, непростительной ни в какое время, а уж тем более в отношении леди, прибывшей в Британию в гости. Миссис Хардинг Бриттен пишет, что миссис Хайден появилась перед публикой только после того, как руководители прессы, проповедники и преподаватели обрушили на нее шквал непристойностей, гонений и оскорблений, выставивших их же самих, со всем их хваленым либерализмом и научной проницательностью, в весьма неприглядном свете. Миссис Хардинг Бриттен добавляет, что, должно быть, ее благородная женская душа испытывала глубокую боль, а умственное равновесие, столь необходимое для успешных психологических опытов, постоянно нарушалось жестокостью и оскорбительным отношением со стороны тех, кто называл себя исследователями, но на самом деле жаждал только унизить ее и с помощью всевозможных уловок исказить истину, избравшую миссис Хайден своим проводником. Остро ощущая неприязнь, исходившую от тех, кто посещал ее, она часто попадала под воздействие разрушающей силы антагонизма, не зная еще в то время, как можно противостоять этой силе.

В то же время не вся нация проявляла подобную абсурдную враждебность, которая, пусть и в приглушенном виде, существует и сегодня. Появлялись смелые люди, не побоявшиеся поставить под удар собственную карьеру и рисковавшие даже прослыть сумасшедшими. Они противостояли непопулярным агрессивным выходкам, не имея при этом никаких видимых причин, кроме любви к истине и рыцарского отношения к женщине. Среди тех, кто выступал в прессе в защиту медиума, были доктор Эшбернер, один из придворных врачей, и сэр Чарльз Айшем.

По современным меркам способности миссис Хайден как медиума были весьма ограниченными. За исключением слухов, мы мало что знаем о других физических явлениях, не сообщалось и об огнях, материализациях и голосовой связи. Однако в гармоничной компании ответы в виде стуков отличались точностью и убедительностью. Как всякий истинный медиум, она обладала чувствительностью к нарушению гармонии в окружающей обстановке, отчего становилась жертвой жестоких розыгрышей со стороны посещавших ее злобных исследователей. За обман платят обманом, на глупый вопрос и отвечают соответственно, хотя потусторонний разум, стоявший за всеми словами, похоже, мало обращал внимания на тот факт, что пассивный инструмент, служащий лишь средством общения, может пострадать из-за ответов, которые передаются с его помощью. Псевдоисследователи наводнили прессу сообщениями, в которых они с юмором описывали, как им удавалось обманывать духов, хотя на самом деле они скорее обманывали самих себя. Джордж Генри Льюис, впоследствии интимный друг Джорджа Элиота{79}, был одним из таких циничных исследователей. Он с восторгом рассказывал, как задал духу письменный вопрос: «Миссис Хайден мошенница?», а дух посредством стуков ответил: «Да». У этого бесчестного человека даже хватило совести приводить в дальнейшем этот факт как доказательство вины миссис Хайден. Скорее это означало, что стуки не зависели от воли медиума, а на глупые вопросы духи и отвечали соответственно.

Однако позитивные оценки гораздо полезнее негативных, и автор считает необходимым прибегнуть к цитированию, поскольку не видит иного способа показать, каким образом были брошены в английскую почву семена, которым было суждено дать такие благие всходы. Мы уже упомянули о свидетельствах доктора Эшбернера, известного врача. Он писал:

«Только принадлежность ее к женскому полу должна была бы стать ее защитой от оскорблений, раз уж господа газетчики не проявляют чувства гостеприимства в отношении своей коллеги, так как миссис Хайден является женой бывшего редактора и владельца бостонского журнала, широко распространенного в Новой Англии. Я заявляю, что миссис Хайден не мошенница, а тот, кто утверждает обратное, грешит против истины»[4].

Кроме того, в своем длинном письме в «Ризонер» после признания в том, что он отправился к медиуму настроенным весьма критично, ожидая увидеть «тот же самый явный абсурд», который демонстрировали другие так называемые медиумы, Эшбернер пишет: «Что касается миссис Хайден, то я настолько глубоко убежден в ее безупречной честности, что все намеренные попытки обвинить ее во лжи приводят меня в изумление». И тут же доктор приводит подробный отчет о всех реальных случаях общения с потусторонними силами, свидетелем которых он стал.

Среди исследователей был известный математик и философ, профессор де Морган{80}. Он описывает свой определенный опыт и делает выводы в пространном и мастерски изложенном предисловии к книге своей жены «От материи к духу», 1863 г.:

«Десять лет назад миссис Хайден, хорошо известный американский медиум, пришла ко мне в дом совершенно одна. Сеанс начался сразу же после ее прихода. На сеансе присутствовало восемь или девять человек различных возрастов и различной степени веры или неверия в то, что все это мошенничество. Стуки начались, как обычно. Мой слух воспринимал их как чистые, ясные, тихие звуки, которые, будь они более длительными, можно было бы назвать звонками. В тот момент я сравнил их с шумом, который могли бы издавать концы вязальных спиц, если бросить их с небольшого расстояния на мраморную плиту и тут же приглушить чем-то мягким; и последующее обсуждение показало, что мое описание было довольно точным. Позже вечером, после почти трех часов эксперимента, когда миссис Хайден поднялась с места и перешла к другому столику, чтобы немного отдохнуть и сменить обстановку, внезапно раздался возглас ребенка: «А могут все духи, присутствующие здесь, постучать одновременно?» Не успели стихнуть эти слова, как раздался лихорадочный стук вязальных спиц, и через две секунды уже можно было различать, что большими спицами стучат мужчины, маленькими спицами – женщины и дети, однако звучали они в полном беспорядке».

После замечания о том, что для удобства он будет называть стуками звуки, исходившие от духов, профессор де Морган продолжает:

«Когда мне предложили задать вопрос первому духу, я попросил разрешения задать его мысленно, то есть не произнося его вслух, не записывая на бумаге и не указывая на буквы алфавита, и чтобы во время ответа миссис Хайден держала руки вытянутыми. Обе мои просьбы были тут же удовлетворены двумя стуками. Я мысленно задал вопрос и пожелал, чтобы ответ состоял из одного слова, которое я задумал.

Затем я взял лист бумаги с отпечатанным на нем алфавитом, поставил перед ним вертикально книгу и начал водить, как принято, рукой по буквам. С помощью стуков мне было передано слово «шахматы». Сегодня я могу сказать, что всему этому было два разумных объяснения: либо имело место необъяснимое по своей природе чтение мыслей, либо ловкость миссис Хайден поистине была настолько сверхчеловеческой, что она могла определять букву, которую я хотел увидеть, хотя при этом (она сидела на расстоянии почти двух метров от книги, скрывавшей мой алфавит) не могла видеть ни мою руку, ни мои глаза, не могла определять скорость, с которой я водил пальцем по буквам. Поэтому еще до окончания сеанса я был вынужден отбросить вторую альтернативу».

Еще один случай, происшедший на этом же сеансе, подробно изложен в письме, написанном десятью годами ранее и адресованном достопочтенному У. Хилду. Мы процитируем его по книге «Воспоминания об Огастесе де Моргане», написанной его женой (с. 221–222):

«Тут явился дух моего отца (скончавшегося в 1816 г.), и после краткого разговора я перешел к вопросам:

“Ты помнишь издание, о котором я сейчас думаю?” “Да”. “Помнишь эпитеты, которыми тебя называли?” “Да”. “Укажешь мне их начальные буквы?” “Да”. Тогда я стал водить пальцем по алфавиту, отгороженному книгой от миссис Х., которая сидела по другую сторону круглого стола (большого). Между нами горела яркая лампа. Я указывал на одну букву за другой, пока не дошел до буквы F, которая, как я думал, и будет начальной буквой. Стука не последовало. Окружающие сказали мне: «Вы пропустили ее, в самом начале был стук». Я начал все сначала и отчетливо услышал стук на букве С. Это меня удивило, но вскоре я понял, в чем дело. Дух начинал выстукивать ответ раньше, чем я ожидал. Я поставил букву С на первое место, а за ней последовали D, T, F, O, и опять это были первые буквы эпитетов, связанных с именем моего отца в старом издании 1817 г., о котором не знал никто из присутствовавших, кроме меня. Сочетание C D T F O C было правильным, и я прекратил эксперимент, совершенно убедившись в том, что нечто или некто, а может, какой-то дух просто читал мои мысли. Подобные опыты продолжались почти три часа, значительную часть этого времени миссис Х. была занята тем, что читала книгу «Хижина дяди Тома»{81}, которую никогда не видела раньше, и смею заверить вас, она читала ее с увлеченностью человека, никогда не державшего ее в руках, а мы в это время развлекались на свой лад, слушая стуки. Все, о чем я рассказал, чистейшая правда. С тех пор подобные сеансы проходили в моем доме довольно часто, многие люди желали продемонстрировать на них свои способности. В большинстве случаев для получения ответов использовался стол, на него помещалась ладонь или две ладони, которые и указывали на буквы. В получаемых ответах было много странного и непонятного, однако они всегда вызывали удивление. У меня нет никакой теории на этот счет, но через год или два может появиться что-то любопытное. Однако я не сомневаюсь в реальности этого явления. Многие люди, как и я, наблюдали такие явления в собственных домах. И если вы философ, то попытайтесь сами объяснить этот феномен».

Говоря о том, что некий дух читал его мысли, профессор де Морган упускает из вида то обстоятельство, что инцидент с первой буквой указал на нечто, чего не было в его мыслях. И еще, само поведение миссис Хайден во время сеанса свидетельствует о том, что принимать во внимание следует скорее ее настрой, чем ее способности как личности.

Миссис Фицджеральд, хорошо известная личность среди первых спиритуалистов Лондона, пишет в журнале «Спиритуалист» от 22 ноября 1878 г. о своих потрясающих ощущениях от общения с миссис Хайден:

«Мое первое знакомство со спиритуализмом относится ко времени приезда в нашу страну хорошо известного медиума, миссис Хайден, и произошло это почти тридцать лет назад. Я была приглашена познакомиться с ней на приеме, который устраивал мой знакомый в Лондоне, на Уимпол-стрит. Этим вечером я уже была приглашена в другое место и не могла отказаться от этого предложения, поэтому приехала на прием к другу с опозданием, когда уже произошло нечто интересное, о чем все говорили с большим оживлением. Видимо, на моем лице столь явно читалось сожаление, что миссис Хайден, которую я только тогда и увидела впервые, подошла ко мне, посочувствовала и предложила сесть за маленький столик, отдельно от остальных, а затем спросила духов, не пожелают ли они пообщаться со мной. Все это было для меня настолько новым и удивительным, что я едва понимала, о чем она говорит и чего мне следует ожидать. Она положила передо мной напечатанный алфавит, карандаш и лист бумаги. Пока она делала это, я, прикоснувшись одной ступней к ножке стола, ощутила вибрацию и услышала необычные стуки. Велев мне записывать каждую букву, при указании на которую будет раздаваться стук, она отошла от столика, оставив меня одну. Я стала выполнять ее указания, и на букве Е услышала отчетливый стук, затем последовали другие буквы, сложившиеся в имя, которое я не могла не узнать. Затем духи продиктовали дату смерти, которую я до этого не знала, после чего пришло послание, воскресившее в моей памяти почти последние предсмертные слова моего умершего друга: «Я буду оберегать тебя». И после этого передо мной живо предстала вся сцена его смерти. Признаюсь, при этом я испытала изумление и благоговение.

Я передала лист бумаги с записанными на нем словами моего покойного друга его бывшему адвокату, и он заверил меня, что даты и прочие сведения строго соответствовали действительности. И они не могли присутствовать в моем сознании, поскольку не были известны мне».

Интересно отметить, что, по словам миссис Фицджеральд, первый спиритический сеанс, проведенный миссис Хайден в Лондоне, прошел в присутствии леди Комбермер, ее сына, майора Коттона, и мистера Генри Томпсона из Нью-Йорка.

В том же номере журнала «Спиритуалист» приводится описание сеанса, проведенного миссис Хайден, взятое из биографии известного трагика Чарльза Янга, написанной его сыном, преподобным Джулианом Янгом.

«19 апреля 1853 г. В этот день я отправился в Лондон, чтобы проконсультироваться со своим адвокатом по одному важному для меня вопросу, и, будучи весьма наслышан о миссис Хайден, американке-медиуме, решил, что поскольку уж я нахожусь в Лондоне, то надо бы узнать ее адрес и самому оценить ее сверхъестественные способности. Встретив случайно своего старого друга, мистера Х., я поинтересовался, не знает ли он ее адрес. Он назвал мне адрес.

После указанной выше даты я посетил множество подобных спиритических сеансов и никогда не видел спиритического явления, которому нельзя было бы дать разумного объяснения, за исключением случая, о котором я намерен рассказать. Разумеется, речь не может идти ни о каком сговоре. Между миссис Хайден и мной состоялся следующий диалог:

Миссис Х.: Желаете ли вы, сэр, пообщаться с духом кого-нибудь из умерших друзей?

Дж. К. Я.: Да.

Миссис Х.: Тогда, пожалуйста, задавайте вопросы в установленной манере, и я надеюсь, вы получите нужные вам ответы.

Дж. К. Я. (Обращаясь к невидимке, присутствие которого подразумевается): Назовите имя человека, с которым я хочу пообщаться.

Буквы, продиктованные стуками, сложились в слова «Джордж Вильям Янг».

Дж. К. Я.: О ком я сейчас думаю?

Ответ: Фредерик Вильям Янг.

Дж. К. Я.: Каким недугом он страдает?

Ответ: Невралгия тройничного нерва{82}.

Дж. К. Я.: Вы можете прописать ему какое-то лечение?

Ответ: Сильный гипноз.

Дж. К. Я.: А кто должен вводить его в гипнотическое состояние?

Ответ: Тот, кто испытывает сильную симпатию к пациенту.

Дж. К. Я.: А у меня получится?

Ответ: Нет.

Дж. К. Я.: А кто тогда это должен быть?

Ответ: Джозеф Райс. (Джентльмен, которого очень уважал мой дядя.)

Дж. К. Я.: Потерял ли я недавно друга?

Ответ: Да.

Дж. К. Я.: Кто это был? (В тот момент я думал о мисс Янг, дальней родственнице.)

Ответ: Кристиана Лейн.

Дж. К. Я.: Можете вы сказать, где я сегодня ночую?

Ответ: У Джеймса Б., эсквайра{83}, дом 9 по Кларджес-стрит.

Дж. К. Я.: А где буду ночевать завтра?

Ответ.: У полковника Уэймота, Верхняя Гроссвенор-стрит.

Меня очень поразила точность ответов, и я сказал сопровождавшему меня джентльмену, что хочу задать вопрос, суть которого должна остаться в тайне, и что он очень обяжет меня, если на несколько минут выйдет в соседнюю комнату. После его ухода я возобновил разговор с миссис Хайден.

Дж. К. Я.: Я попросил моего друга удалиться, поскольку не хочу, чтобы он знал содержание вопроса, который я намерен задать, но мне в равной степени не хотелось бы посвящать в содержание вопроса и вас, однако, если я правильно понимаю, ответ не может быть передан никаким другим способом, кроме как через вас. Как мне поступить в таком случае?

Миссис Х.: Задавайте вопрос таким образом, чтобы ответ состоял из одного слова, смысл которого будет понятен только вам.

Дж. К. Я.: Попробую. Произойдет ли то, чего я опасаюсь?

Ответ: Нет.

Дж. К. Я.: Такой ответ меня не удовлетворяет. Легко сказать “да” или “нет”, но я могу поверить в ответ, только убедившись, что меня правильно поняли и точно знают, о чем я думаю. Скажите только одно слово, подтверждающее, что вы правильно прочли мои мысли.

Ответ: Завещание.

Понятно, что речь шла о завещании, составленном в мою пользу, но существовала угроза того, что его оспорят. И я хотел знать, будет ли осуществлена эта угроза. Ответ, полученный мной, оказался правильным.

Можно добавить, что мистер Янг не верил до сеанса и не поверил после в общение с духами, несмотря на такой исчерпывающий опыт, и это не делает чести его уму и способностям воспринимать новые знания».

В приведенном ниже письме, опубликованном в журнале «Спиритуалист», упоминаются некоторые хорошо известные участники спиритических сеансов. Будучи участником дискуссии по поводу того, где в Англии был проведен первый спиритический сеанс и кто на нем присутствовал, он пишет:

«Я не помню точную дату; я позвонил своей знакомой, миссис Кроу, автору книги «Темная сторона природы», и она пригласила меня вместе с ней посетить спиритический сеанс в доме, где проживала миссис Хайден, по Куин-Энн-стрит, в Кавендиш-сквер. Она сообщила мне, что миссис Хайден только что приехала из Америки, чтобы продемонстрировать феномен спиритуализма англичанам, проявлявшим к этому вопросу большой интерес. На сеансе присутствовали миссис Кроу, миссис Милнер Гибсон, мистер Колли Граттан (автор книги «Прямые и окольные пути»), мистер Роберт Чемберс{84}, доктор Даниэльс, доктор Сэмюэль Диксон и еще несколько человек, чьи имена я не помню. Во время сеанса мы наблюдали несколько удивительных проявлений действий потусторонних сил. С тех пор мне часто случалось заходить к миссис Хайден, и если поначалу я был склонен сомневаться в честности происходившего, то в дальнейшем мне были представлены настолько убедительные доказательства общения с духами, что я твердо уверовал в него».

На страницах британской прессы разразилась яростная битва. Через колонки в лондонской «Критике» мистер Генри Спейсер (автор книги «Видения и звуки») отвечал своим противникам из «Хаусхолд Уордз», «Лидер» и «Зоист». Эта же газета опубликовала пространное послание от некого духовного лица из Кембриджа, подписавшегося «М. А.». Считается, что это был преподобный А. У. Гобсон из колледжа Святого Иоанна в Кембридже.

Послание этого джентльмена отличается четкостью и силой, однако оно слишком длинное, чтобы приводить его здесь целиком. Вопросы, затронутые в послании, очень важны еще и потому, что, как известно, это был первый английский священнослужитель, высказавший свое мнение на эту тему. Очень странно, а может, просто характерно для того времени, что участников сеансов мало интересовало религиозное значение спиритических явлений, и в своих вопросах при общении с духами они чаще всего просили назвать второе имя бабушки или количество дядюшек. Даже более серьезные люди задавали пустяковые вопросы, и никому не приходило в голову, какие открываются возможности для серьезного обоснования религиозных верований. А этот священнослужитель, хотя и весьма смутно, но все же разглядел религиозную суть явления. Его статья завершалась следующим отрывком:

«В заключение я скажу несколько слов, обращаясь к многочисленным священнослужителям, читающим «Критик». Будучи служителем англиканской церкви, я считаю, что обсуждаемый вопрос рано или поздно должен привлечь внимание моих собратьев священников, как бы ни хотелось им игнорировать его. Основания для этого вкратце таковы: если в нашей стране поднимется такой же ажиотаж, как в Америке – а оснований предполагать обратное у нас нет, – то духовенство будет попросту вынуждено высказать свое мнение, поскольку это мнение будет интересовать буквально всех, и, вероятно, в силу своего долга, придется вмешаться и приложить немалые усилия, чтобы противостоять тем заблуждениям, которые эта «загадка» уже успела породить. Один из самых проницательных и одаренных людей, пишущих на тему проявления спиритизма в Америке, Эдин Баллоу, серьезно предостерегает своих читателей, чтобы они не верили в общение с духами и не позволяли всем этим «издающим стуки» подрывать их религиозные убеждения и верования (что уже случилось с тысячами людей). В Англии это явление только возникло, однако в течение нескольких месяцев, прошедших с момента приезда в Лондон мистера и миссис Хайден, оно успело распространиться подобно лесному пожару, и я считаю себя вправе заявить, что ажиотаж еще только начинается. Сначала людям кажется, что все это низкопробное шарлатанство и мошенничество, затем, убедившись в существовании этого явления на собственном опыте, человек испытывает испуг и изумление, после чего принимается делать самые безумные выводы, например, что все это дело рук дьявола, или (другая крайность) новое Откровение, пришедшее с небес. Я лично наблюдал, как мои знакомые, самые способные и умные люди, были совершенно сбиты с толку; и никто не знал, как ко всему этому относиться. Со своей стороны, готов признаться, что и я совершенно сбит с толку. Однако я твердо убежден, что это не мошенничество. Я не только участвовал в различных проверках, о которых говорилось выше, но и подолгу беседовал в частном порядке с мистером и миссис Хайден, причем по отдельности, и все сказанное ими было отмечено печатью искренности и твердой убежденности. Конечно, это не может служить доказательством для других людей, но для меня это доказательство. И если во всем этом все же присутствует какое-то мошенничество, то они обмануты точно так, как и те, кого они дурачат».

Истинное значение этого явления поняли не церковники, а свободные мыслители, которым предстояло сделать выбор: либо ополчиться против этого доказательства существования вечной жизни, либо, подобно многим из нас, честно признать, что их мировоззрение потерпело крах и что они побеждены своим же собственным оружием. Эти люди всегда требовали доказательств трансцендентных{85} явлений, и самые честные из них были вынуждены признать, что получили такие доказательства. Самым благородным из них оказался Роберт Оуэн, столь же известный своими работами в гуманитарной области, сколь и независимыми суждениями в вопросах религии. Этот отважный и честный человек публично заявил, что новое явление воздействовало на него, как первые лучи восходящего солнца, позолотив то мрачное будущее, каковым он представлял его себе. Он писал:

«Я терпеливо изучал историю этих явлений, исследовал все связанные с ними факты (многократно подтвержденные достойными людьми), принял участие в четырнадцати сеансах с медиумом, миссис Хайден, во время которых она предоставляла мне все возможности для проверки, нет ли с ее стороны какого-либо мошенничества.

Я убежден не только в том, что в ее действиях нет никакого мошенничества, но и в том, что в данный период им суждено совершить величайший моральный переворот в самой человеческой расе и в условиях ее существования».

Миссис Эмма Хардинг Бриттен, комментируя интерес и изумление, вызванные верой Роберта Оуэна в потусторонние силы, писала, что и прежде влияние его чисто материалистического мировоззрения, подрывавшего устои религии, было очень сильно. Она рассказала, что один из самых влиятельных государственных деятелей Англии заявил: «Миссис Хайден следует поставить памятник только за то, что ей удалось убедить Роберта Оуэна».

Вскоре после этого и знаменитый доктор Эллиотсон, президент Светского общества, был «обращен в новую веру», а до этого он, как апостол Павел, жестоко нападал на новое Откровение{86}. Он и доктор Эшбернер стали самыми выдающимися сторонниками месмеризма в то время, когда даже это очевидное явление боролось за свое существование и когда любому медику, верившему в гипнотическую силу, грозила репутация шарлатана. Они оба болезненно переживали тот период, когда доктор Эшбернер с энтузиазмом окунулся в изучение этого явления более высокого порядка, а его друг был вынужден не только отрицать это явление, но и активно бороться с ним. Разлад был преодолен лишь тогда, когда Эллиотсон полностью изменил свое мнение о спиритуализме, и миссис Хардинг Бриттен рассказывала, как он уже в преклонном возрасте настоял на том, чтобы она посетила его, и увидела в его лице «горячего сторонника спиритуализма, веры, которую этот почтенный джентльмен считал ярчайшим Откровением, когда-либо озарявшим его, и плавным переходом к потусторонней жизни, поэтому его кончина и стала триумфом веры, наполненным радостным ожиданием».

Как и следовало ожидать, стремительное распространение такого феномена, как верчение стола во время спиритических сеансов, вскоре вынудило ученых скептиков признать факт его существования, или, по крайней мере, предпринимать шаги для разоблачения явного мошенничества в этой области. Брэйд, Карпентер и Фарадей{87} публично заявили, что наблюдаемые явления – это просто результат бессознательных мышечных движений. Фарадей создал интересный прибор, который, по его мнению, полностью подтверждал его выводы. Однако, как и многие другие критики, Фарадей не имел опыта общения с настоящим медиумом, и достоверных фактов бесконтактного движения стола было достаточно, чтобы опровергнуть его теорию. Представьте себе дилетанта без телескопа, который насмехается над астрономами, пользующимися телескопами, и пытается опорочить их выводы, и вы обнаружите в этом определенную аналогию с теми людьми, которые критикуют психические явления, но при этом не обладают никакими знаниями в области психологии.

Атмосферу того времени, несомненно, очень точно выразил сэр Дэвид Брюстер{88}. Говоря о приглашении от Монктона Милиза на встречу с мистером Галла, африканским путешественником, который «заверял, что миссис Хайден называла ему имена людей и места в Африке, которые, кроме него, не знает никто», сэр Дэвид заметил: «Безусловно, весь мир сходит с ума».

Миссис Хайден оставалась в Англии более года, в Америку она вернулась в конце 1853 г. Когда-нибудь, когда станет понятна вся масштабность этого явления по сравнению с другими событиями, ее поездка в Англию будет считаться исторической и эпохальной.

По нашему убеждению, английская публика в целом недостаточно хорошо знакома с сутью доктрин спиритизма, и многие наши читатели, безусловно, не готовы поверить в то, что они приобретают все большее влияние и распространяются по стране. Обычное столоверчение и подобные явления, и это правда, известны большинству из нас. Еще года два или три назад ни один вечерний прием не проходил без демонстрации спиритических чудес.

Заявив далее, что действия Фарадея заставили «духов внезапно замолкнуть», и только поэтому мы какое-то время не слышали больше об их проделках, журналист продолжает:

«Однако у нас имеются доказательства того, что спиритуализм, как энергичное и активное верование, не ограничился в своем распространении территорией Соединенных Штатов и что он нашел благожелательный прием и понимание среди огромного числа энтузиастов в нашей собственной стране.

В целом в то время отношение влиятельной прессы было таким же, как и сегодня – насмешки и отрицание фактов, а даже если факты подтверждались, то пресса задавалась вопросом, а для чего это можно использовать?

Если бы вращение стола приводило в движение хотя бы кофемолку, это было бы уже большим достижением».

Пусть наши медиумы и ясновидящие вместо того, чтобы выяснять, от чего кто-то умер пятьдесят лет назад, предсказывают, каков будет биржевой курс через три месяца.

Когда кто-то читает подобные комментарии в солидной газете, у него возникает мысль, что, возможно, идеи спиритуализма действительно появились в нашей стране преждевременно и их просто не смогло воспринять консервативное общество. Однако многие критические мнения были результатом поверхностного отношения к этому вопросу исследователей, которые не осознали всей значимости сигналов из потустороннего мира и использовали их, как пишет йоркширская{89} газета, в качестве социальных развлечений и новых забав для пресытившегося общества.

В то время, когда, по мнению прессы, был нанесен смертельный удар, дискредитировавший движение спиритуалистов, исследование этого явления потихоньку продолжалось во многих местах. Здравомыслящие люди, как подчеркивает Хоуитт, «с успехом испытывали способы общения с ангелами и убеждались в их реальности», поскольку, как он правильно сказал, «выступавшие на публике медиумы являлись всего лишь предвестниками движения спиритуалистов».

Если судить только по общественному резонансу того времени, то влияние миссис Хайден следовало бы признать весьма ограниченным. Для большинства публики она была всего лишь кратковременной сенсацией, однако разбросанные ею семена начали медленно прорастать. Она первой открыла людям глаза на спиритические явления, и люди, в основном без лишнего шума, начали экспериментировать, чтобы самим докопаться до истины, а результаты своих исследований они главным образом держали при себе. Миссис Хайден, без сомнения, выполнила возложенную на нее миссию.

Историю спиритического движения вполне можно сравнить с морскими приливами, когда за каждой волной следует очередная, более высокая, чем предыдущая. После каждого спада волны наблюдатель думает, что наступил штиль, но тут накатывает новый огромный вал. Период между отъездом миссис Хайден из Англии в 1853 г. и появлением Д. Д. Хоума в 1855 г. можно считать первым затишьем в Англии. Поверхностные критики считали, что движению пришел конец. Но в тысячах домов по всей стране люди продолжали проводить эксперименты. Многие из тех, кто утратил всякую веру в духовное в самый застойный и материальный период мировой истории, начали исследовать доказательства и понимать с облегчением или благоговением, что эпоха веры проходит и начинается эпоха знаний, о которой говорил апостол Петр. Верные последователи Писания вспоминали слова Учителя: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить»{90} и задумывались о том, не являются ли странные проявления потусторонних сил частью тех новых знаний, которые были обещаны.

И пока миссис Хайден сеяла первые семена в Лондоне, нахлынула вторая волна событий, в результате которых спиритические явления попали в поле зрения жителей Йоркшира.

Произошло это благодаря визиту мистера Дэвида Ричмонда, американского шейкера, в город Кейгли{91}, где он встретился с мистером Уэзерхедом и заинтересовал его идеями нового движения. Были проведены сеансы со столоверчением, появились местные медиумы, и таким образом возник процветающий центр спиритуализма, существующий и поныне. Из Йоркшира движение распространилось в Ланкашир, и тут можно отметить интересную связь с прошлым, суть которой в том, что мистер Вулстенхом из Блэкберна{92}, умерший в 1925 г. в почтенном возрасте, будучи мальчиком, сумел спрятаться под столом во время одного из первых спиритических сеансов и находился там все время, однако мы надеемся, что он никак не способствовал физически движениям стола. В Кейгли в 1855 г. начала выходить газета «Йоркшир спиричуэл телеграф», издание которой и другие расходы финансировал Дэвид Уэзерхед, чье имя занимает одно из первых мест среди тех, кто целиком отдал себя новому движению. Кейгли до сих пор является активным центром изучения психических явлений.

Я говорил о своем отношении ко всему этому своему другу, который в то время еще здравствовал и вовсе не был расположен расценивать происходящее как результат хитроумных уловок. «Но, – сказал он мне, – то, о чем ты рассказываешь, носит необычный характер; я должен сам пойти к миссис Хайден, причем без всякого сопровождения и рекомендаций. Я не буду полагаться на мнение других людей, а найду способ проверить сам досужие слухи».

Он отправился на сеанс согласно своему решению, а затем явился ко мне с отчетом. Он сказал, что продвинулся на шаг далее меня, для чего ему пришлось расположиться со своим алфавитом и карандашом перед большим складным экраном и самому получать ответы на вопросы. В комнате никого не было, кроме него и миссис Хайден. Дух, который явился ему, тут же в деталях описал моему другу историю своей несчастной смерти. Позже друг говорил мне, что был «проникнут благоговейным трепетом» и почти забыл о своем предубеждении.

Факты, с которых я начал свое повествование, стали только началом длинной череды не менее примечательных событий, многие из которых были печальны, другие оставили заметный след в истории движения, а все вместе они имели несомненное значение для более убедительного доказательства реальности событий. Множество историй базировались на реальных фактах, но по своему характеру они не отвечали основательности и глубине учения спиритуалистов. Известный призрак Джиля Скроггинса – наиболее серьезный и последовательный персонаж из всех мною встреченных. Если эти существа и были духами, то они доказали, что притворщики и лжецы встречаются по ту сторону могилы не реже, чем в подлунном мире. Почему бы и нет, как говорила Мэг Додс.

Для того чтобы докопаться до истины, требовались настойчивость и внимание. Шумиха вокруг таинственных событий время от времени затихала до тех пор, пока явления не напоминали о себе снова. Интерес к ним никогда не исчезал окончательно. Прошло почти тринадцать лет с тех пор, как эти события начали повсеместно волновать умы общественности. В течение этого времени появлялось немало сообщений об общем падении интереса к «спиритомании». Но в отдельных случаях, как, например, в истории с Томом Муром, противники Учения не раз обжигались. Допустим, что все это было чепухой и абсурдом, как нередко говорили, но то внимание, которое уделялось проявлениям потусторонних сил, только пошло на пользу движению и философии возможного и невозможного. Не обошлось и без крайностей, но к ним часто прибегают в случаях разоблачений. Возьмем хотя бы глупую газетную дуэль, разразившуюся по поводу дискуссии о том, что спиритуализм следует считать либо заблуждением, либо шарлатанством; он, определенно, не может быть тем или другим в большей степени, нежели философия, противостоящая ему. Я лично не был знаком ни с мистером Р., ни с мистером Q. Но я верю тем, кто встречался с обеими сторонами. Очевидцы говорили, что сообщение мистера Р. о его встрече с призраком выглядело более убедительно, нежели утверждение мистера Q. о том, что подобное увидеть невозможно. Я знаю, что такого рода утверждения всегда голословны.

В связи с этим следующие выдержки из «Паблишерз серкьюлар»{93} по поводу появления книги миссис де Морган содержат прекрасную оценку критического дара профессора де Моргана:

«Можно извинить рядовых литераторов и сочинителей красочных историй за их вполне объяснимое пристрастие к преувеличениям и нереальным сюжетам, но тот факт, что знаменитый автор общепризнанных работ по математической логике, дифференциальному исчислению и теории вероятности{94} будет фигурировать в компании своей жены в роли убежденного поклонника духов, уделяющего, соответственно, самое серьезное внимание стукам, столоверчению и прочим атрибутам спиритуализма, может вызвать у большинства людей только удивление. Возможно, нам не найти для наших обзоров лучшего автора, который бы так преуспел в опровержении ложных доводов или в разоблачении невежественных и претендующих на излишнее наукообразие оппонентов, чем мистер де Морган. Ясный, логический, остроумный и причудливый стиль его поразительных статей легко и безошибочно узнается читателями. Вероятно, скептики меньше всего ожидали встретить его в роли сторонника мистера Хоума и миссис Ньютон Крослэнд. Мы должны отметить тот факт, что мистер де Морган объявил себя «совершенно убежденным в том, что он не только видел, но и, вне всякого сомнения, слышал все то, что относится к разряду спиритических явлений». Любого здравомыслящего человека не может удовлетворить объяснение их природы шарлатанством, случайным стечением обстоятельств или заблуждением».

Позвольте добавить к сказанному показания миссис де Морган:

«Вот уже десять лет прошло с тех пор, как я обратила пристальное внимание на то, что называют спиритуализмом. Мое первое столкновение с этим явлением произошло в присутствии миссис Хайден из Нью-Йорка. Я никогда не слышала ни одного слова, способного поколебать мою сильную убежденность в благородстве миссис Хайден. После нашей первой встречи, еще в то время, когда мое имя не было для нее достаточно известным, я убедилась в том, что не стала жертвой обмана или собственной доверчивости».

После визита к миссис Хайден, которая не знала имен присутствующих, миссис де Морган писала:

«Мы сидели уже, по крайней мере, минут пятнадцать, и начали было сомневаться в успехе. Вдруг раздались слабые вибрирующие звуки, которые исходили откуда-то из центра стола. Мы с удовольствием отметили, что миссис Хайден, которая раньше казалась чем-то озабоченной, спокойно произнесла: «Они идут». Кто должен был прийти? Никто из нас – ни мы, ни она не знали ответа. Тем временем звуки набирали силу, как будто хотели убедить нас в своей подлинности. Миссис Хайден сказала: «С нами находится дух, который хочет поговорить с кем-нибудь из вас, но поскольку я не знаю имен присутствующих здесь господ, то мне придется указывать на всех по очереди и, когда я дойду до того, с кем хочет говорить дух, он сам укажет нам стуком». Таково было желание нашего невидимого компаньона, который стукнул в знак согласия. Затем миссис Хайден принялась указывать на присутствующих. К моему удивлению и некоторой досаде (я вовсе не горела желанием поговорить с духом в такой степени, как остальные гости), звук раздался только тогда, когда миссис Хайден указала на меня, последнюю в ряду. Я сидела по правую руку от нее, она же начинала указывать с левой стороны. Затем мне пришлось называть буквы алфавита. Признаюсь, мне не хотелось называть имен моих дорогих друзей и родственников, но не хотелось и ограничиваться только намеками. Однако, к моему удивлению, из букв сложилось имя близкого родственника, покинувшего этот мир семнадцать лет назад, чья фамилия была такой же, как у моего отца, а не мужа. Затем последовало такое предложение: «Я счастлив вместе с Ф. и с Дж.» (имена сокращены). Потом мне было обещано, что я получу возможность пообщаться со всеми тремя духами; два последних оставили мир соответственно двадцать и двенадцать лет назад. У многих присутствовавших при получении сообщений путем стука объективность происходящего не вызывала никаких сомнений, так же как и у меня, но были и такие, кому это казалось очевидным обманом».

Миссис де Морган пишет, что после сеансов миссис Хайден она и ее друзья провели частные эксперименты, «в результате которых обнаружилось, что многие люди, как из ее семьи, так и вне ее, в той или иной степени обладали даром медиума».

Рассказ миссис де Морган о десятилетнем опыте развития спиритуализма охватывает период с 1853 по 1863 год. Появление этой книги с серьезным предисловием профессора де Моргана стало одним из первых признаков того, что новое движение, распространяясь в массах, становится более глубоким по своей сути. Затем появились работы Д. Д. Хоума и братьев Давенпорт. Диалектическое общество начало свои исследования в 1869 году. 1870 год стал годом начала исследований Вильяма Крукса, которые он предпринял в ответ на скандал, вызванный отказом ученых «исследовать существование и природу фактов, подтвержденных большим количеством компетентных и заслуживающих доверия свидетелей». В «Ежеквартальном научном журнале» он написал, что миллионы людей верят в это явление, и добавил: «Я хотел выяснить, какие законы управляют этими весьма примечательными явлениями, получившими в наше время невероятно широкое распространение».

Полное описание его исследований опубликовано в 1874 году. Оно вызвало столь бурную реакцию в среде наиболее консервативных ученых мужей – тех, чей рассудок оказался в плену ограничений, накладываемых их специальностью, что начались даже разговоры об исключении его из рядов Королевского общества{95}. Гроза в конце концов миновала, однако ее жестокий натиск настолько обескуражил Крукса, что он на протяжении многих лет оставался крайне осмотрительным во всех своих публичных выступлениях. Преподобный Стейнтон Мозес{96} появился на сцене в 1872–1873 годах. Продемонстрированные им автономно появлявшиеся надписи заставили многих рассматривать это явление как феномен духовного плана. Оно, конечно, может вызвать любопытство, однако здравый смысл протестует против переоценки его значимости.

Публичные лекции и общение с духами в состоянии транса стали обычными явлениями того времени. Миссис Эмма Хардинг-Бриттен, миссис Кора Л. В. Таппэн и мистер Дж. Дж. Морзе{97} вызвали интерес обширной аудитории своими яркими устными выступлениями, инспирированными, как считалось, воздействием из потустороннего мира духов. Мистер Джеральд Масси, известный поэт и писатель, и доктор Джордж Секстон{98} также выступали с публичными лекциями. Все это привело к росту популярности спиритических явлений.

В 1873 г. была создана Британская национальная ассоциация спиритуалистов, что придало мощный импульс этому движению, в первую очередь потому, что его членами стали многие известные люди.

Миссис Дженкин (Кейт Фокс) и мисс Флоренс Кук{99} демонстрировали способности медиумов высочайшего уровня в области физических явлений. Знаменитый медиум-целитель – доктор Дж. Р. Ньютон приехал в 1870 г. из Америки и исцелил многих людей во время бесплатных сеансов. С 1870 г. начались замечательные сеансы миссис Ивритт, потрясшие многих впечатлительных людей. Как и Д. Д. Хоум, она выступала перед публикой бесплатно. Очень убедительными были такие медиумы, как Херн и Вильямс, миссис Гаппи, Иглинтон, Слэйд, Лотти Фаулер. Фотографии духов, полученные в 1872 г. Хадсоном, вызвали громадный интерес, а в 1875 г. доктор Альфред Рассел Уоллес выпустил свою знаменитую книгу «О чудесах в современном спиритизме».

Проследить развитие спиритизма в тот период можно по достойным доверия свидетельствам авторитетных современников, особенно тех, чей опыт и положение позволяли им высказать свое мнение. При этом следует вспомнить, какой была ситуация в 1866 году. Обзор, составленный мистером Вильямом Хоуиттом, содержит весьма любопытные подробности. Хоуитт пишет:

«Нынешнее положение спиритуализма в современной Англии, где пресса обладает поистине неисчерпаемым могуществом и влиянием, могло бы оказаться совсем безнадежным. Уже использованы, кажется, все возможные средства, чтобы навредить спиритуализму и сделать из него посмешище; сначала его допустили на страницы газет в надежде на то, что его абсурдность и бесполезность будут очевидны для всех и что более умным противникам не составит большого труда, прибегнув к неопровержимым аргументам, разбить его наголову. Однако оказалось, что доводы разума и факты свидетельствуют в его пользу. Далее последовали бессмысленные оскорбления и злословие в адрес спиритуализма, а затем, словно по сговору, пресса решила выплескивать на свои страницы любую ложь или бред, касающиеся спиритуализма, игнорируя какие-либо объяснения, опровержения или материалы в его защиту. Все прочие способы задушить спиритуализм не сработали, остался только один: заклеить ему рот пластырем и дать всем желающим возможность перерезать ему горло, если получится.

Таким образом его надеялись искоренить, как чуму крупного рогатого скота.

Если что-то и могло уничтожить спиритуализм, так это негативное отношение к нему англичан, нападки со стороны прессы, преследования с помощью закона, попытки подавить всеми силами с привлечением общественных деятелей, ненависть со стороны популярных проповедников всех конфессий, насмешки и обвинения в безнравственности, подогреваемые прессой, любые проявления тупости и злобы, находящие поддержку у прессы, собственные внутренние противоречия – другими словами, очевидная всеобщая непопулярность спиритуализма должна была положить конец его существованию. Но произошло ли подобное? Напротив, он все больше и больше проникает в сознание широкого круга мыслящих людей: никогда прежде число его сторонников не росло с такой скоростью. Его истинность находит все более серьезные и красноречивые подтверждения; интерес к нему неуклонно растет. Пока газеты и малообразованная публика безудержно злословили, пытаясь дискредитировать спиритуализм, леди и джентльмены из среднего и высшего классов собирались на Харли-стрит{100} на вечера, устраиваемые Эммой Хардинг, и с замиранием сердца внимали разнообразным и красноречивым сообщениям из потустороннего мира. О братьях Давенпорт, наверное, тысячу раз было сказано, что они шарлатаны, причем откровенные шарлатаны, а они в тысячный раз демонстрировали явления, объяснить которые можно только с точки зрения спиритуализма.

Что все это значит? Это значит, что газеты и учебные заведения, органы городского управления и суды испробовали все бывшие в их распоряжении средства, но добиться успеха не смогли. Явление, которое они сами объявили несостоятельным, пустым, не заслуживающим внимания или просто-напросто мошенничеством, поставило их в тупик. Если оно сплошная глупость и надувательство, то почему вся их ученость, все их необоснованные обвинения, изощренные методы нападения, лишающие противника возможности защищаться, все средства контроля над массовым сознанием, вся их логика, сарказм и красноречие оказались бессильны перед лицом этого явления? Им не удалось не то что поколебать или унизить его – они не смогли тронуть ни одного волоса на его голове, ни одной складки на его одежде.

Не пора ли этому средоточию мудрости и величия – ученым и просвещенной публике, законодателям, судьям и руководителям колледжей, красноречивым парламентским любимцам, магнатам прессы – всей этой тяжелой артиллерии разума, представляющей собой грандиозную систему образования, церкви, государства и аристократии, всем тем, кто считает себя проводником истины, не пора ли им всем попытаться осознать, что они имеют дело с весьма серьезным явлением, заслуживающим доверия? Что все то, что они объявили призраком, представляет собой нечто реальное и вполне жизнеспособное?

Я не предлагаю тем, кто управляет миром: откройте глаза, поймите, что ваши усилия тщетны, признайте свое поражение! Они, наверное, никогда не захотят признать своего позора. Я обращаюсь к самим спиритуалистам: какими бы черными ни казались вам нынешние дни, на самом деле они полны самых светлых надежд на будущее. Несмотря на то, что все вдохновители общественного мнения объявили спиритуализму войну, он никогда не был так близок к полной победе, как сейчас. На нем лежит печать, характерная для всех значительных явлений современной эпохи: это печать исторической правды. Сейчас он ведет сражение, которое сопутствует любой великой реформе – общественной, моральной, интеллектуальной или религиозной, и у него есть все предпосылки к тому, чтобы победить.

Свидетельством изменений, происшедших с тех пор, как мистер Хоуитт опубликовал в 1866 г. свои заметки, стала статья «Спиритизм и наука», появившаяся в газете «Таймс» 26 декабря 1872 года. В этой статье, занявшей три с половиной колонки, высказывается мнение, что «пришло время компетентным людям разрубить этот гордиев узел», но никак не объясняется, почему подвергалась сомнению компетентность таких известных людей, как Крукс, Уоллес и де Морган.

Говоря о небольшой книжке лорда Адэра{101} (изданной в частном порядке), посвященной опытам с Д. Д. Хоумом, автор названной статьи, похоже, находился под сильным впечатлением от общественного положения людей, свидетельства которых там приведены. Статья полна неуклюжего юмора и снобизма:

«Книга, лежащая перед нами, свидетельствует о том, что эта глупость получила распространение во всем обществе. Нам дал ее весьма уважаемый в кругах спиритуалистов человек, настоятельно попросив, чтобы имена упомянутых в нем лиц не были преданы гласности. В книге 150 страниц отчетов о спиритических сеансах, она была издана родовитым графом, членом Палаты лордов, недавно покинувшим этот мир. Покинувшим, мы уверены, и столы, и стулья, населенные духами, к которым он при жизни испытывал неразумную, но сильную привязанность. О вещах вовсе непривычных, способных привести человека в полное изумление, в этой книге говорится совершенно спокойно, как о проверенных фактах. Мы не станем подвергать читателя испытаниям, приводя цитаты из книги, пусть он поверит нам на слово, когда мы скажем, что речь там идет о всех возможных «проявлениях потустороннего» – от пророчеств до явлений более низкого порядка.

А вот на что нам хотелось бы обратить особое внимание, так это на список пятидесяти свидетелей, помещенный на титульном листе. Среди них – вдовствующая герцогиня и другие высокопоставленные леди, капитан гвардии, аристократ, баронет, член Парламента, несколько официальных лиц из научных и других учреждений, адвокат, торговец и врач. Представлены все слои высшего и среднего общества, причем далеко не самыми глупыми и бестолковыми людьми, если судить по их общественному положению и задаваемым ими вопросам.

Доктор Альфред Рассел Уоллес, известный натуралист, в своем письме в «Таймс» (4 января 1873 г.) так описывает публичный спиритический сеанс, который он посетил:

«Полагаю, не будет преувеличением сказать, что основные черты этого феномена в настоящий момент хорошо известны. Он может быть причислен к явлениям, необъяснимым с точки зрения тех законов природы, которые известны нам в настоящий момент. Его значение весьма велико для толкования событий прошлого, ибо история полна намеков на подобные факты, а также для объяснения природы разумной жизни, ибо физические науки неспособны в полной мере пролить свет на эту проблему. Кроме того, я глубоко убежден в том, что все философы, к какой бы школе они ни принадлежали, не должны успокаиваться, пока не подвергнут тщательному и серьезному исследованию этот феномен и не примут в расчет само его существование».

Изучение эктоплазмы и лабораторные эксперименты очень многих отвлекают от самого главного. Уоллес был одним из немногих поистине великих исследователей, чей мощный и объективный ум охватил всю истину в целом, от тончайших физических проявлений потусторонней силы до величайшего Учения, которое может быть создано на основе знаний об этой силе, учения, способного своей стройностью и безусловностью далеко превзойти любую теорию, известную человеческому разуму.

Публично выраженное признание и постоянная поддержка со стороны великого ученого – одного из первейших мыслителей своей эпохи – были тем более ценны, что ему хватило мудрости понять: за открытием описываемых нами явлений может последовать великая революция в религиозном сознании. Забавно, что в те времена мудрость оказалась дарована людям с обостренной чувствительностью и, за редким исключением, несвойственна людям, имевшим образование. Сердце и интуиция попали в цель, стрелы разума прошли мимо. Хотя, казалось бы, требовалось всего-навсего составить нехитрую цепь умозаключений, которую можно проиллюстрировать следующим диалогом, построенным в манере Сократа{102}: “Удалось ли нам войти в контакт с разумами людей, которые уже умерли?” Спиритуалисты отвечают: “Да”. – “Сообщили они нам о своей жизни после смерти и о том, как повлияли на эту жизнь их земные деяния?” Снова ответ: “Да”. – “Совпадает ли эта реальность с описаниями, приводимыми какой-нибудь из земных религий?” – “Нет”. Спиритуалисты смиренно восприняли это послание и приводят свое служение Богу в соответствие с действительным положением вещей».

В 1876 г. сэр Вильям Баррет{103} (в те времена профессор) вынес вопрос о спиритических явлениях на обсуждение Британской ассоциации «За прогресс науки». Его работа называлась «О некоторых явлениях, сопровождающих анормальные состояния рассудка». Ему с превеликим трудом удалось добиться обсуждения этой темы. Совет по биологии отклонил его работу и передал ее в подкомитет по антропологии, где она была принята к обсуждению лишь благодаря решающему голосу председателя – доктора Альфреда Рассела Уоллеса. Полковник Лэйн Фокс помог сломить сопротивление, задав вопрос: «Если в прошлом году мы обсуждали проблему древнего колдовства, почему бы нам не поговорить о колдовстве современном?» Первая часть работы профессора Баррета посвящена гипнотизму, а вторая – описывает его работу по изучению спиритических явлений и содержит призыв к дальнейшим научным изысканиям в этой области. Он приводит убедительные подробности, касающиеся стуков в ходе эксперимента, в котором он участвовал вместе с неким ребенком.

В последовавшей за этим дискуссии сэр Вильям Крукс сообщил о случаях левитации{104}, свидетелем которых он был вместе с Д. Д. Хоумом. Он сказал: «Доказательств в пользу существования левитации имеется больше, чем в пользу существования любого другого явления, выносившегося когда-либо на обсуждение Британской ассоциации». Кроме того, он сделал следующие пояснения относительно своих собственных методов изучения психических явлений:

«Когда обсуждался феномен доктора Слэйда, меня попросили провести исследование, и тогда же я поставил ряд обязательных условий. Исследования должны происходить в моем собственном доме, в присутствии тех, кого я укажу лично. Ход эксперимента также определяю я, и мне должна быть предоставлена полная свобода в выборе аппаратуры. Я всегда старался, насколько это возможно, предоставить физическим приборам фиксировать все самостоятельно, а своим собственным органам восприятия доверял лишь в разумной степени. Но в вопросе о доверии к субъективному восприятию вынужден не согласиться с мистером Барретом, говорящим, что исследователь-физик не может сравниться с профессионалом-фокусником. Я считаю, что исследователь-физик не только может с ним сравниться, но и имеет определенное преимущество».

Важный вклад в обсуждение проблемы внес лорд Рейли, выдающийся математик{105}, который сказал:

«Следует отдать должное отваге профессора Баррета (поскольку углубление в данный предмет безусловно требует смелости), решившегося довести до нашего сведения результаты своих тщательно поставленных опытов. Сам я уже два года интересуюсь этими явлениями. Прежде всего меня заинтересовали исследования мистера Крукса. Мои возможности не были столь благоприятны, как те, что посчастливилось иметь мистеру Баррету, однако и мне удалось пронаблюдать достаточно много, чтобы убедиться в неправоте тех, кто насмешками пытается отвратить людей от дальнейших исследований в этой области».

Мистера Грума Напье встретили смехом, когда он рассказал об успешно проведенных психометрических опытах, имевших целью получить описания людей по образцам почерков, находившихся в запечатанных конвертах. Когда же он перешел к описанию наблюдавшихся им огней, вызванных духами, взрывы хохота заставили его ретироваться с кафедры. Отвечая его оппонентам, профессор Баррет сказал:

«Изучение данного предмета продвинулось за последние несколько лет далеко вперед. Работа, связанная с осмеянным в свое время явлением «так называемого спиритизма», была принята к обсуждению Британской ассоциацией и подвергнута всестороннему анализу на сегодняшнем заседании».

Взгляды сэра Вильяма Баррета постоянно прогрессировали, что незадолго до кончины, случившейся в 1925 г., привело его к признанию спиритуализма. За свою жизнь он был свидетелем того, как весь мир преодолел неприятие явлений такого рода, хотя внутри Британской ассоциации явного прогресса не наблюдалось, ибо ее консерватизм не претерпел существенных изменений. Нельзя, однако, считать эту тенденцию абсолютным злом. Сэр Оливер Лодж отметил, что, если бы проблемы психической науки стали отвлекать ученых от серьезных вопросов, связанных с материальным миром, вполне возможно, что последние так и не нашли бы своего решения. Примечательно также, что в одном из разговоров с автором этих строк сэр Вильям Баррет упомянул, что все четыре человека, оказавшие ему поддержку в тот трудный и очень важный момент, впоследствии удостоились самой почетной для британца награды – ордена «За заслуги»{106}. Это лорд Рейли, Крукс, Уоллес и Хаггинс{107}.

Столь интенсивное развитие спиритизма не могло не сопровождаться некоторыми нежелательными явлениями. Таковых было, по крайней мере, два. Во-первых, мнимые медиумы, о которых в те времена только и говорили. В свете современных, более полных знаний ясно, что не все, что тогда принималось за обман, являлось таковым на самом деле. В то же время чрезмерная доверчивость тогдашних спиритуалистов, конечно же, становилась прекрасной питательной средой для всякого рода шарлатанства. Президент кембриджского университетского Общества психологических исследований, мистер Дж. А. Кэмпбелл, делая в 1879 году доклад на заседании общества, сказал:

«С момента появления мистера Хоума число медиумов растет год от года. Соответственно, растет количество дураков и обманщиков. В глазах дураков любое привидение – это ангел небесный. Впрочем, им становится не только привидение, но и каждый жулик, завернувшийся в простыню и заявляющий, что он – материализовавшийся «дух». Образовалась так называемая религия, дающая самые святые имена привидениям карманников. Я не стану тратить время на рассказы об этих «божествах» и о доктринах, ими проповедуемых: нечто подобное возникает всегда, когда глупость и невежество пытаются вооружиться каким-нибудь новым открытием. Это приводит лишь к недоразумениям, к искажению истины, а то и к преступлениям. Что произойдет, если позволить ребенку играть со скальпелем? И кто, кроме невежды, станет винить в возможных последствиях «этот гадкий ножик»? Спиритическое движение постепенно избавляется от подобных уродств: оно становится скромнее, очищается и крепнет. И эта тенденция будет нарастать, если люди, обладающие чувствительностью, и люди, обладающие знанием, не утратят стремления к совместной исследовательской работе» [5].

Второе нежелательное явление – это распространение антихристианского спиритизма, – движения, которое нельзя, однако, назвать антирелигиозным. Развитие этого течения заставило Вильяма Хоуитта и многих преданных сторонников спиритуализма отмежеваться от спиритического движения. Хоуитт и другие выступали в «Спиричуэл мэгэзин» с замечательными статьями, направленными против этой тенденции.

Призыв к умеренности и осторожности содержится в докладе мистера Вильяма Стейнтона Мозеса, сделанном 26 января 1880 г. на заседании Британской национальной ассоциации спиритуалистов:

«В 1881 г. начал издаваться еженедельный спиритический журнал «Лайт» для читателей из высших слоев общества. В 1882 г. было основано Общество психических исследований. В течение тридцати лет официальная наука в целом относилась к спиритуализму столь же неразумно и необъективно, как в свое время церковь отнеслась к Галилею{108}, и если бы существовала некая научная инквизиция, ее кара последовала бы незамедлительно. До момента создания Общества психических исследований не было предпринято ни одной серьезной попытки найти объяснение явлению, привлекавшему внимание миллионов людей. В 1853 г. Фарадей высказал предположение, что причина столоверчения лежит в бессознательном мышечном воздействии. Оно, конечно, может служить объяснением некоторых случаев, но только не случаев левитации столов; к тому же это предположение касается весьма ограниченного круга психических явлений. Чаще всего люди науки пытались убедить общественность, что в действительности ничего вообще не происходит, опровергая свидетельства тысяч наблюдателей, достойных доверия. Другие ученые утверждали, что обыкновенный фокусник способен сделать то же самое. Всякое неуклюжее подражание, подобное пародиям на феномены братьев Давенпорт в исполнении Маскелина{109}, с готовностью преподносилось как разоблачение, однако сами ментальные явления так и оставались необъясненными»[6].

«Верующие» неистовствовали, ибо освященные веками религиозные каноны оказались под угрозой; подобно дикарям они были готовы объявлять все новое дьявольским наваждением. Католическая церковь и Евангелические секты объединились в борьбе против общего врага. Вне всякого сомнения, контакт с темными духами возможен, и вполне реально получение лживых сообщений – ведь вокруг нас существуют самые разнообразные духи, и всякий стремится найти контакт с себе подобными. Однако серьезный и осторожный исследователь со временем обретает высшее, непреходящее и мудрое знание, суть которого в том, что мир ангелов ближе к нам, чем мир демонов. Доктор Карпентер выдвинул собственное, весьма сложное объяснение этому, но похоже, что сам он так и остался единственным человеком, признающим истинность своей теории и вообще понимающим ее суть. Врачи объясняли стуки хрустом суставов, что вызовет смех у всякого, кто лично наблюдал стуки разнообразнейших тембров: от тиканья часов до ударов механического молота.

Среди ряда объяснений, появившихся в те времена или позже, представляет интерес теософская доктрина, признающая факты, но не признающая духов, называя их астральными формами, имеющими некое подобие сонного полусознания, или, возможно, примитивного сознания, более низкого в плане ума и морали, чем сознание человека. Безусловно, духи имеют разные уровни развития, но высший из них настолько велик, что трудно поверить в возможность контакта хотя бы с его мельчайшей частицей. Даже если признать, что внутреннее содержание каждой человеческой личности значительно лучше видимых ее проявлений, все равно духовный мир открывается нам лишь частично, а не во всей своей полноте.

Другая теория предполагает наличие Anima Mundi{110} – огромного сосуда или центрального банка, являющегося хранилищем разума, куда имеют доступ маги. Некоторые подробности, сообщаемые из потустороннего мира, никак не согласуются с предположением о существовании такого гигантского объекта. И, наконец, еще одна, действительно серьезная попытка объяснения: человек обладает эфирным телом, имеющим множество скрытых способностей, в том числе и способность причудливо воспроизводить потусторонние явления. Рише{111} и его единомышленники смогли подняться до этой теории, получившей название «криптестезия»{112}, и некоторые факты свидетельствуют в ее пользу. Автор этих строк удостоверился, что всякому психическому явлению свойственна некая начальная фаза, обусловленная внутренней, и, возможно, неосознанной силой самого медиума. Чтение запечатанного текста, воспроизведение стуков по просьбе окружающих, описание событий, происходящих на расстоянии, проявления психометрии, первые звуки «прямого голоса» – все эти явления во многих случаях, казалось, происходили благодаря силе самих медиумов. Однако далее зачастую следовало появление внешней разумной сущности, способной действовать по своему усмотрению.

Для иллюстрации приведем опыты мадам Биссон и Шренк-Нотцинга{113} с Евой: возникавшие эктоплазматические формы сначала, безусловно, отражали воспоминания о газетных иллюстрациях, слегка искаженные памятью самого медиума. Но следующая, более глубокая стадия состояла в появлении эктоплазматической формы, способной ходить и даже разговаривать. Великий ум Рише и его мощные способности к обобщению были сконцентрированы на физических аспектах способностей медиумов, но он не имел возможности наблюдать такие ментальные и духовные явления, которые смогли бы изменить его точку зрения. Справедливости ради надо отметить, что с течением времени Рише все же начал постепенно склоняться в сторону спиритуализма.

Существует еще теория сложной личности, которая вполне применима к некоторым частным случаям, хотя автору кажется, что их можно с тем же успехом объяснить и одержимостью. Эти частности, однако, лежат на самой поверхности явления и не затрагивают всей его полноты и сложности, поэтому не следует воспринимать их слишком серьезно. Тем не менее необходимо помнить, что исследователь обязан – для собственного же спокойствия – проверить все возможные версии естественного происхождения и только потом рассматривать явления с точки зрения спиритуализма. Если он поступит так, то его уверенность будет иметь под собой твердое основание. Автор не погрешит против истины, признавшись, что сам долгое время защищал материалистическую точку зрения, но в конце концов сдался, ибо иного способа сохранить репутацию честного мыслителя у него попросту не осталось.

Деятельность братьев Давенпорт носила международный характер, и их история позволит проследить, как происходило развитие спиритического движения в Англии и в Соединенных Штатах. Братья Давенпорт работали на значительно более низком уровне, чем Хоум, однако сама простота того, что они показывали, послужила залогом их широчайшей известности, невозможной для более утонченного медиума. Если на минуту представить себе, что развитием событий в целом руководила некая потусторонняя сила – разумная, но не всемогущая, то создастся впечатление, что кто-то, стараясь убедить нас в своем существовании, избирал для этой цели все новые и новые способы. И если какой-то из них оказывался неудачным, на смену ему приходил другой.

Братьям Давенпорт повезло с биографами. Два писателя выпустили книги[7], посвященные их жизни, газеты и журналы того времени часто писали об их деятельности.

Айра Эрастус Давенпорт и Вильям Генри Давенпорт родились в Буффало, штат Нью-Йорк, первый – 17 сентября 1839, а второй – 1 февраля 1841 года. Их отец, происходивший от первых английских колонистов, занимал должность в департаменте полиции Буффало. Мать родилась в Англии, в Кенте, и ребенком была привезена в Америку. Жизнь их матери свидетельствует о наличии у нее некоего психического дара. Однажды, в 1846 году, вся семья проснулась посреди ночи, услышав «стуки, шлепки, громкий шум, щелчки, скрипы». Это произошло за два года до происшествия в семье Фокс. Однако именно потусторонние явления в семье Фокс заставили членов семьи Давенпорт, как и многих других людей, осознать собственные способности медиумов и исследовать их.

Братья Давенпорт и их младшая сестра Элизабет проводили опыты, положив руки на стол. Они услышали громкие и сильные звуки, зафиксировали сообщения, переданные по буквам. Новость быстро просочилась за стены их дома, и к ним, как и к сестрам Фокс, устремились сотни людей, охваченных любопытством и скепсисом. Айра развил способности к автоматическому письму и стал с необычайной быстротой писать сообщения, содержащие такие сведения, каких он никак не мог знать. Начались и явления левитации: мальчик был поднят в воздух на высоту девяти футов{114} над полом, над головами всех присутствовавших. Потом его брат и сестра подверглись аналогичному воздействию, и все трое взлетели под потолок. Сообщают, что все это происходило на глазах сотен уважаемых жителей Буффало. Однажды во время завтрака ножи, вилки и тарелки принялись танцевать, а стол поднялся в воздух. На заседании, происшедшем вскоре после этого, было зафиксировано, как при ярком дневном свете свинцовый карандаш вдруг принялся писать без всякого участия человека. Теперь сеансы проводились регулярно: на них стали появляться огни, над головами собравшихся летали и звучали музыкальные инструменты. Появился голос и такое множество прочих явлений, что перечислить их все невозможно. Подчиняясь требованию разумных существ, вошедших с ними в контакт, братья начали гастрольную деятельность, проводя сеансы в разных городах. Публика, видевшая их впервые, потребовала проверки. Сначала мальчиков держал кто-то из публики, но этого показалось недостаточно, ибо эти державшие могли быть подставными лицами, поэтому было принято решение связать мальчиков веревками. Прочтите перечень проведенных испытаний, никоим образом не повлиявших на проявления потусторонних сил, и вы поймете, что законченного скептика переубедить почти невозможно.

В 1857 г. было проведено испытание, организованное профессорами Гарвардского университета. Вот как об этом сообщает биограф:

«Профессора упражнялись в изобретательности, придумывая новые и новые тесты. Не согласятся ли мальчики, чтобы им связали руки? Пожалуйста. Нельзя ли, чтобы их держали несколько человек? Пожалуйста. Была выдвинута дюжина предложений, получено согласие на все, и те, кто выдвигал их, сами от них же отказались. Раз братья согласны на такое испытание, значит, нет смысла его проводить. Надо придумать что-нибудь такое, к чему они не готовы.

В конце концов профессора приобрели пятьсот футов новой веревки, насверлили дырок в шкафу{115}, установленном в одной из комнат, и, по словам биографа, крепко связали мальчиков. Все узлы на веревках были обвязаны суровой ниткой, а один из экспериментаторов, профессор Пирс, занял место в шкафу, расположившись между двумя братьями. Мгновенно появилась призрачная рука, инструменты начали звенеть, и профессор ощутил их возле своей головы, у самого лица. Он не переставал контролировать, крепко ли связаны мальчики. В конце концов, некто невидимый освободил мальчиков от пут, а когда шкаф открыли, то увидели, что все веревки висят на шее у самого профессора! И после всего этого гарвардские профессора не опубликовали никакого сообщения. Поучительно также описание весьма изощренного испытательного аппарата, изобретенного неким Дарлингом из Бангора (США). Это было что-то вроде деревянных рукавов и штанов, крепко охватывавших испытуемого. Как и прочие, этот аппарат оказался бессилен воспрепятствовать проявлениям потусторонних сил. Следует помнить, что все испытания проводились в те времена, когда братья были еще мальчиками и их возраст не позволил бы им изобрести какие-либо изощренные средства обмана»[8].

Неудивительно, что все эти явления повсеместно вызывали недоверие, и братьев часто объявляли трюкачами и обманщиками. Проведя десять лет в поездках по крупным городам Соединенных Штатов, они отправились в Англию. К тому времени они успешно преодолели все испытания, которые устраивала им людская изобретательность, и никто так и не смог объяснить, как получается то, что они демонстрируют. Завоевав прекрасную репутацию у себя на родине, братья теперь вынуждены были начинать все сначала.

Конец ознакомительного фрагмента.