IV
Русь Монгольская и Русь Литовская (XIII–XV века)
4.1. Монгольское иго и его последствия для истории Руси
Если в XII веке русские земли, являя собой «цветущую сложность», динамично развивались, воплощая разнообразные тенденции исторического пути, то во второй четверти XIII века ситуация кардинально изменилась. Вектор русской истории обрёл новое направление под влиянием монгольского нашествия и последовавшего за ним ига. То, что присутствовало в Северо-Восточной Руси как одна из тенденций социально-политического развития – усиление самодержавной власти князей – под гнётом монгольского владычества стало определяющим фактором в русской истории на многие века вперед.
В 1223 году (битва на реке Калке), а окончательно и бесповоротно, в 1236–1240 годах на Русь обрушились великие и страшные завоеватели с востока – монголы. За полвека: при Чингисхане (Темучине) и его детях и внуках, монголам удалось завоевать Китай, Сибирь, Хорезм, Афганистан, Персию, Закавказье, Корею, Волжскую Болгарию, Русь и дойти до Египта, Центральной Индии и берегов Адриатического моря. Империя, созданная монголами в XIII веке, стала самым большим по площади государством в мировой истории, доселе непревзойденным: больше, чем держава Александра Македонского, или Римская Империя, или Советский Союз.
Русь была лишь одной из многих жертв этого опустошительного нашествия. К факторам столь быстрой и поразительной победы монголов над их многочисленными противниками относятся следующие: великолепная организация армии, лучшие в тогдашнем мире лучники и наездники, продуманная тактика, железная дисциплина, прекрасно поставленная разведка и дипломатия, использование военных специалистов и инженеров (в основном, китайских) и новейшей военной техники (включая «греческий огонь», тараны и катапульты), а также разобщённость и соперничество всех тех, кто противостоял монголам. С подобной военной силой в тогдашней Евразии никто не мог сражаться на равных.
К середине XIII столетия возникла колоссальная империя Чингисидов со столицей в Каракоруме, простиравшаяся от Балкан и Дуная до Тихого океана и от русских земель до Персидского залива. На два с половиной столетия (1243–1480) довольно значительная часть Руси оказалась под игом монголо-татарских ханов, что имело решающие и разнообразные последствия для её истории.
Непосредственные результаты нашествия войск хана Бату (в 1236–1240 годах) на Русь были катастрофическими. В ходе их были разрушены и стёрты с лица земли Рязань, Владимир, Ростов, Суздаль, Киев, Чернигов. Монгольское нашествие породило радикальную деурбанизацию Руси, гибель городской цивилизации. Из 74 городов древней Руси 49 были разрушены завоевателями, после чего 15 из них стали сёлами, а в 14 из них жизнь вовсе не возобновилась. Да и те города, которые сумели как-то подняться, находились теперь в упадке и сильно уступали прежним по своим размерам и значению.
Погибло большинство храмов, книг, икон. До нас чудом дошли от домонгольской Руси «Слово о полку Игореве» или икона «Богоматерь Владимирская». А сколько подобных или ещё более прекрасных шедевров литературы и живописи погибло навсегда в пламени монгольского нашествия? Были забыты многие виды ремесла (часть – навсегда утеряна), на сто лет прекратилось каменное строительство. Было забыто искусство перегородчатой эмали, стекольное ремесло, металлическое литье, прекратилась резьба по камню, искусство чеканки, черни, надолго пресеклось литьё колоколов…
Население Руси сократилось в несколько раз; значительная его часть была уничтожена, бежала или была угнана в рабство (монголы прежде всего уводили в Золотую Орду искусных ремесленников и красивых женщин). В хозяйственном, культурном и демографическом отношениях Северо-Восточная Русь была отброшена нашествием татар назад на три-четыре столетия. Были разорваны международные торговые связи Руси. Уныние и безнадёжность воцарились повсюду: по выражению летописца, настало «недоумение в людях». Через полтора десятилетия после нашествия Батыя по Южной Руси ехал папский посол Плано Карпини, направляясь, как миссионер, в Сарай, ставку хана Золотой Орды. По пути он видел лишь пепелища и разорённые города. (В Киеве, по его наблюдениям, было теперь не более двухсот домов.)
Однако, как ни велики были последствия батыева нашествия, роковые последствия наступившего за ним двухвекового ига были намного серьёзнее.
Что, собственно, представляла собой система монгольского владычества на Руси? По словам историка С.Ф. Платонова: «завоевав Русь, татары не остались жить в русских областях, богатых неудобными для них лесами, а отошли на юг, в открытые степи». В Орду с подарками на поклон тотчас потянулись выжившие князья, униженно прося ханских милостей: «ярлыков», военных отрядов для борьбы со своим же непокорным населением и своими политическими противниками. В 1243 году князь Ярослав Всеволодович (сын Всеволода Большое Гнездо и отец Александра Невского) первым приехал в Орду за ярлыком на Владимирское великое княжение. Теперь оно не доставалось, как раньше, по обычаям Руси, по «лествичному праву» или по призыву веча или решению межкняжеского съезда, а жаловалось ханом. Монголы не селились на Руси, не уничтожили православную веру. Однако они установили над Русью политический контроль, экономический гнёт.
Превращённая в далёкую периферию Великой Монгольской Империи на правах «улуса» (зависимой территории) и вплоть до середины XV века принимавшая легитимность такой ситуации, Русь интересовала ханов Орды как источник даней и рабов, политический вассал и поставщик «налога кровью» (то есть привлечения воинских контингентов из Руси к участию в монгольских походах). В Орде в качестве заложников нередко находились сыновья русских князей, а из Орды на Русь шли татарские отряды, послы, чиновники. Русские воины сражались в составе монгольских войск в Китае, в Польше, на Балканах и на Ближнем Востоке. В 1330 году в далёком Пекине при монгольском правителе существовал даже особый русский охранный полк. Русские дружины, платя «налог кровью», участвовали в татарских карательных экспедициях против непокорных народов на Северном Кавказе, в разгроме Южного Китая, в последующих распрях между распадающимися частями империи Чингисидов.
Итак, «иго» представляло из себя систему, при которой ханы взимали с Руси тяжёлую дань, выдавали князьям ярлыки на княжение (в том числе, на «великое Владимирское княжение»), контролировали их через своих чиновников и привлекали как подданных к участию в своих походах. Помимо этого регулярно происходили опустошительные набеги татар на Русь, сопоставимые по своим последствиям с нашествием Батыя («Неврюева рать» 1252 года, «Дюденева рать» 1293 года и другие) и вызванные русскими князьями, привлекавшими их на свою сторону в междоусобной борьбе.
Татары создали разветвлённый аппарат по управлению Русью, состоявший из «баскаков» (наместников) с сопровождавшими их военными отрядами, «численников», занимавшихся проведением переписей населения и установлением размеров «выхода» (дани), «данщиков» (сборщиков дани) и «послов» (по разным поручениям). Так что татары являлись на Русь в качестве или сборщиков дани или военных отрядов, приводимых князьями, и вызывали в обоих случаях ужас и отчаянье у покоренного населения. Поскольку Русь включилась в сеть коммуникаций Монгольской Империи, в завоёванных княжествах на проезжих путях устраивались ямы – постоялые дворы и конюшни для передвижения монгольских гонцов, послов и чиновников. А содержание ямов и поставка лошадей для них были одной из повинностей местных жителей.
Международные и этнические последствия ордынского ига состояли в том, что Русь, во-первых, на несколько веков отделилась от Запада и, во-вторых, сама оказалась разделена на две части. Северо-Восточная Русь, зависимая от Орды, была втянута в орбиту её влияния и впоследствии породила Московское княжество и великоросский этнос. А Западная и Южная Русь – наследница Киевской Руси, сумевшая отстоять и сохранить независимость от монголов, была объединена в Литовско-Русское государство, и позднее на этой основе сформировались украинский и белорусский этносы, развивавшиеся в составе союзного федеративного государства Литвы и Польши – Речи Посполитой.
Начавшийся в XII веке процесс разделения Киевской Руси на северо-восточную и юго-западную части был усилен и отягощён монгольским нашествием. По словам современного историка В.Я. Хуторского, «нашествие завершило раскол Русской земли, начавшийся при Андрее Боголюбском». Если, попав в сферу влияния Монгольской империи и стремительно деградировав в социальном, политическом и культурном отношении, северо-восточные русские земли оказались отделенными от сохранивших свободу, самобытность и древнерусскую идентичность западных и южных русских земель (объединённых в Литовской Руси) и от Западной Европы (что усугублялось и нарастанием религиозной розни между католиками и православными), то занятие монголами южных степей окончательно отрезало Русь от Византии. Впрочем, религиозная связь между Константинополем (разгромленным западными крестоносцами в 1204 году) и русской церковью сохранялась: по-прежнему на Русь присылался грек-митрополит. Однако торговые и культурные связи ослабли.
Потоки населения с плодородного, но смертельно опасного юга устремились на негостеприимный и суровый лесной север в район Оки и Волги – подальше от Орды, а чернозёмные земли Приднепровья, колыбели Руси, надолго (на четыре века!) превратились в незаселённое Дикое Поле. По справедливому замечанию Л.Н. Гумилёва, «Северо-Восточная Русь вошла в монгольский суперэтнос. Именно поэтому преемники Батыя… заняли место византийских императоров в иерархии русских геополитических представлений». Теперь в русских летописях «царём» (то есть высшим законным и легитимным повелителем) именовали не императора далёкой и разгромленной крестоносцами Византии, а ордынского хана. Северо-Восточная Русь признала себя периферийной частью Монгольской Империи, подобно тому как Киевская Русь находилась в сфере религиозно-культурно-политического влияния Византии. Впоследствии (в XVI веке) взяв титул «царя», московские правители заявят этим претензию на преемственную связь как с константинопольскими императорами, так и с ордынскими правителями. А в известном литературном памятнике XV века «Задонщина» Московская Русь будет называться Залесской Ордой. По словам историка С.Г. Пушкарёва: «Находившаяся под властью татар Восточная Русь сама превратилась в сознании неосведомленных европейцев в «Татарию»». Итак, разделение Руси на две части – Русь Литовскую (Западную) и Русь Монгольскую (Восточную), отчуждение и отделение Восточной Руси от Европы – религиозное, политическое, экономическое, социальное, культурное – таковы «геополитические» последствия монгольского ига для русской истории.
Социально-экономические последствия монгольского ига были не менее значимы. Запустение наиболее плодородных южных земель, ставших Диким Полем, выпадение Залесской Руси из системы международной торговли, катастрофический упадок ремёсел и торговли, гибель городской цивилизации, истощение и деградация экономики под ордынской данью, регулярные опустошения земель от новых набегов и массовая миграция населения на север и северо-восток – вот наиболее существенные из этих последствий.
Если князь Александр Невский первым начал политику привлечения татарских отрядов на Русь для подавления народных восстании против своей власти и для борьбы со своими братьями за лидерство, то его сыновья – Андрей и Дмитрий – в борьбе за великое княжение, продолжая дело своего отца, шесть раз приводили на Русь татарские армии. А всего за последние 25 лет XIII века русско-татарских карательных экспедиций было пятнадцать! По словам историков С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской: «Эти княжеские походы во главе татарских туменов, в отличие от усобиц прежних лет, были разорительны прежде всего для мирного населения княжеств: ордынцы приходили в чужую им землю и в награду за помощь получали свободу грабить и уводить в степь огромные полоны для продажи на невольничьих рынках. Снова и снова опустошались, безлюдели и горели города: Владимир – дважды, Рязань, Суздаль, Муром – трижды, Переяславль-Залесский – четырежды».
Тяжелейшем бременем на плечи населения легла татарская дань. Она состояла из нескольких видов: поплужное (дань с плуга), ямские деньги (на содержание почтовой службы), на прокорм послов и баскаков, дань с торговли (тамга), поставка воинов для войск хана («налог кровью»). По словам знаменитого историка и писателя начала XIX века Н.М. Карамзина: «Иго татар обогатило казну великокняжескую исчислением людей, установлением поголовной дани и разными налогами, дотоле неизвестными, собираемыми будто бы для хана, но хитростью князей обращенными в свой доход… Народ жаловался, но платил». Так князей и ордынских ханов сплачивала общность интересов – по усилению власти над покорённым населением, выколачиванием из него средств. Орда получала дань, князья – власть и богатство, за счёт многократного усиления гнета народа. Великие князья, представляющие интересы Орды на Руси, обогащались за счет сбора налогов с соседних княжеств. Как замечает Б. Кагарлицкий: «Дань, наложенная на русские княжества татарами, стала прообразом современной налоговой системы. В этом отношении монгольские ханы, знакомые с методами китайской бюрократии, стояли далеко впереди многих западноевропейских правителей. Именно благодаря татарам была создана единая и более или менее упорядоченная система сбора налогов в масштабах всей России. Ханский сборщик податей – баскак – стал прообразом российского чиновника». Чиновника, сохранившего в своём поведении и отношении к подвластному народу всю жестокость, неподконтрольность, беспощадность и всемогущество баскака.
Однако навязать такую «эффективную» систему сбора дани населению хотя и обескровленной и лежащей в руинах, но помнящей о былых вольностях страны, было делом нелёгким. Потребовалось полвека жесточайших репрессий, набегов, погромов, разрушение городов, совместные титанические усилия ордынцев и русских князей, чтобы утвердить эту систему на Руси. Да и то оставался полунезависимый Новгород, который не подвергался нашествию Батыя и активно общался с Западом. Он почти не знал баскаков, не поставлял своих воинов в Орду и платил дань великим князьям, игравшим роль посредников в отношениях между Ордой и этой богатейшей частью Руси и мечтавшим прибрать его к рукам.
В 1257–1259 годах во всей Монгольской Империи проводилась перепись населения в целях упорядочения сбора даней. Это вызвало восстания на Руси против «численников» и «баскаков». Особенно мощное восстание произошло в Новгороде, но было (с трудом и с использованием татарского отряда) всё же подавлено князем Александром Невским.
Следующая волна восстаний прокатилась по городам Руси в 1262 году. Недовольство было вызвано как «налогом кровью» – привлечением русских воинов к войне Золотой Орды с Ираном, так и политикой сбора дани татарскими баскаками и откупщиками-«бесерменами». Бесермены были среднеазиатскими купцами, которые, уплатив хану требуемую с данной территории сумму, потом с лихвой взыскивали ее с населения. Это вызвало восстания в Ростове, Владимире, Устюге, Суздале и Ярославле: чиновники хана были изгнаны. И эти восстания были беспощадно подавлены дружиной Александра Невского при помощи татарских войск. Однако они всё же не были совсем напрасными: в результате баскаки и бесермены были отозваны в Орду, система откупов была отменена, а сбор дани передавался из татарских рук в руки русских князей, ставших агентами ордынского влияния, быстро учившимися у монголов беспощадному и эффективному выжиманию податей из населения. Сбор этих податей – поистине «золотая жила», вызывавшая острую конкурентную борьбу между князьями, – позволял князю, получившему от хана ярлык на великое княжение Владимирское, на законных основаниях нещадно грабить население других княжеств. Это ограбление позволяло обеспечить выплату даней в Орду, давало средства на подкуп ханского двора и чиновников, а часть средств, естественно, шла в казну самого великого князя. По словам современного британского историка Гельмута Кенигсбергера: «Чему монголы могли научить и научили русских князей, так это тем практическим навыкам, в которых они показали себя на голову выше европейцев: методам и приёмам выжимания огромных податей со всех классов населения, способам организации и защиты путей сообщения, пересекающих обширные пространства, и умению применять военную технику противников для своих собственных нужд».
В сфере политических и социально-экономических отношений на территории Северо-Восточной Руси, подвластной монголам, произошла радикальная трансформация в сторону азиатского деспотизма. Полностью изменилась и структура русского общества, и отношения между князем и населением, и роль городов, и отношения собственности.
В ходе монгольского нашествия правящая «элита» Древней Руси – князья, бояре, дружинники – была почти полностью истреблена, а «элита», пришедшая на её место, была новой как по составу, так и по внутренним отношениям. Дружинники, бояре и князья, как и города, пытавшиеся дать отпор захватчикам, были поголовно беспощадно уничтожены. С.Т. Жуковский и И.Г. Жуковская отмечают по этому поводу: «Погибли все те, кто ограничивал власть князя – дружинники, бояре, самоуправляющиеся города. Выжившие князья набирали, вооружали и обучали новые дружины, но это были уже не прежние соратники, «русские рыцари» домонгольских времен, а военные служебники, подданные князя, всецело от него зависимые, с мнением которых князь мог уже не считаться. Место погибших бояр заняли новые землевладельцы, но это были уже не прежние самостоятельные и гордые аристократы, полноправные наследственные хозяева своих вотчин, а приближённые князя, получившие земли по милости князя и лишавшиеся владений по его произволу. Обескровленные города были уже не в силах перечить княжеской воле, и вечевые привычки, традиции самоуправления постепенно сходили на нет… Батыево нашествие сломило гордые души большинства русских князей, и они, всё больше закабаляя своих подданных, сами проникались покорностью перед всевластным ханом». А современный историк А.Л. Юрганов подчёркивает: «В выборе политического пути развития Руси колоссальную роль сыграла гибель именно господствующего масса… После ордынского нашествия на северо-востоке было расчищено место для расцвета новой знати, формировавшейся уже на почве побеждавших отношений подданства». В.О. Ключевский же так писал о монгольской Руси: «В опустошённом общественном сознании оставалось место только инстинктам самосохранения и захвата».
Потери князей, бояр, дружинников в ходе монгольского нашествия поистине катастрофичны. Так, в Рязани из двенадцати князей погибли девять, в Ростове – двое из трёх, в Суздале – пятеро из девяти. Гибель бояр и дружинников, вероятно, пропорционально соответствует этим числам. В результате, происходит замена вассально-дружинных, договорных отношений на отношения подданничества. Князь – покорный агент и «холоп» хана, начинает воспринимать всё население Руси, как собственных «холопов». С тех пор только русское слово, обозначавшее человека благородного происхождения («дворянин») имеет признак подчинённости и униженности (происходя от слова «дворовый человек», слуга), тогда как в Европе для этого существовали определения «синьор», «пан», «барон»: «благородный», «господин», «воинственный человек». Немного позднее дворяне будут, в свою очередь, обращаться к князю со словами: «яз холоп твой». Подчинение, служба, зависимость, раболепие – вот черты этой новой служилой аристократии.
Американский историк Ричард Пайпс подчёркивает, что ордынское иго «усугубляло изоляцию князей от населения… и побуждало их ещё более рьяно употреблять силу для умножения своих личных богатств. Оно также приучало их к мысли, что власть по своей природе беззаконна… Русская жизнь неимоверно ожесточилась, о чем свидетельствует монгольское или тюркско-татарское происхождение столь великого числа русских слов, относящихся к подавлению, таких, как «кандалы», «нагайка» или «кабала». Смертная казнь, которой не знали законоуложения Киевской Руси, пришла вместе с монголами. В те годы основная, масса населения впервые усвоила, что такое государство: оно забирает всё, до чего только может дотянуться, и ничего не даёт взамен, и что ему надобно подчиняться, потому что за ним сила. Всё это подготовило почву для политической власти весьма своеобразного сорта, соединяющей в себе туземные и монгольские элементы и появившейся в Москве, когда Золотая Орда начала отпускать узду, в которой она держала Россию.»
С монгольским игом на Руси восторжествовала система безудержного деспотизма, насилия, мздоимства, беззакония и произвола. Ханы откровенно торговали княжескими ярлыками, давая их тому князю, который проявит большую покорность и даст больше дани. «Издержками» ига для князей были риск для их власти и жизни, необходимость униженно заискивать перед ханом и платить ему дань.
Но зато появлялись и огромные преимущества: укрепление безграничной власти князя и изменение её характера: она становилась всеобъемлющей, безусловной, авторитарной, не подконтрольной ни вечу, ни боярам, ни дружине. Уже князь Александр Невский, осознав все эти преимущества, последовательно и целенаправленно встраивал Русь в Монгольскую Империю, – усердно и жестоко подавляя народные восстания против татар, обеспечивая лояльность и выплату дани и приводя татарские армии на Русь в борьбе за верховную власть. Эту линию опоры на Орду в борьбе с собственным населением и конкурентами, линию на стремление овладеть богатым Новгородом, вслед за Александром продолжили его сыновья. Торжествовала своеобразная «селекция», уничтожавшая свободолюбивых и непокорных и возносившая беспринципных. Так, князь Михаил Черниговский был казнён в Орде за отказ пройти через «очистительные» огни в ставке Бату и поклониться идолам – убит не за веру, а за непокорство. Другие князья были сговорчивее и покладистее и ради власти легко поступались и верой и гордостью.
По ордынским образцам на Руси создавалась и перестраивалась военная организация, фискальная (налоговая) и посольская система, отношения землевладения. Как отмечает В.Я. Хуторской: «Главное последствие монгольского завоевания… – Русь восприняла монгольскую модель политического устройства. Она стала превращаться в деспотическое государство восточного типа. Вече исчезло повсюду, кроме Новгорода и Пскова, да и там позднее оно было ликвидировано Москвой. Сохраняя демократические институты, князья едва ли смогли бы удержать народ в повиновении захватчикам», а тем самым – едва ли смогли бы сохранить и многократно усилить собственную власть над населением.
С.Г. Пушкарёв так оценивает последствия монгольского ига для Руси: «власть русских князей над населением земель не только сохранилась, но и усилилась, ибо теперь она опиралась на внешнюю огромную силу татарского «царя»». Хан отныне давал «ярлыки» на великое княжение Владимирское т ом у, кому хотел, иногда считаясь, иногда не считаясь со старшинством очередного претендента на власть. Так, в начале XIV века, по рассказу летописи, «татарские князья» откровенно говорили московскому князю Юрию Даниловичу: «если ты дашь выход (дань – П.Р.) больше князя Михаила Тверского, мы тебе княжение великое дадим». И князья старались вовсю, видя в татарской милости и военной мощи основу собственной безграничной власти над населением, и копируя в своих землях ордынскую модель власти!
По словам С.Г. Пушкарёва: «Влияние татарского ига на внутренние политические отношения в русских княжествах сказалось в усилении княжеской власти над населением и в дальнейшем ослаблении вечевого или демократического элемента в Северо-Восточной Руси. Русские князья перестали быть суверенными государями, ибо они должны были признать себя подданными татарского «царя», но зато, получив от него признание своих владельческих прав, они могли, в случае столкновения с подвластным русским населением, опираться на татарскую силу». А историк и юрист XIX века В.И. Сергеевич подчёркивал: «Нашествие татар впервые познакомило русские княжества с властью, с которой нельзя входить в соглашение, которой надо подчиняться безусловно».
Теперь основным орудием борьбы за власть между князьями становится татарская военная помощь. Источником власти становится не традиция, не воля населения, но исключительно воля хана! Князья задаривают ханов и ордынских чиновников, интригуют, пишут доносы друг на друга, приводят татарские рати на Русь. Это вполне устраивало ханов Золотой Орды, укреплявших свою роль высших арбитров в русских спорах и дававших ярлыки более покладистым и верным князьям, способным обеспечить их большей данью. Князья учились пресмыкаться перед ордынцами, усваивали их политические обычаи (включая взятки, интриги и безоговорочное повиновение), учили татарский язык, пировали в ханских шатрах, женились (если повезёт) на татарских царевнах, совершали обязательное поклонение языческим идолам. За ярлыками и, сопровождая «выход», они ездили в Орду. В Орде заложниками оставались их сыновья. Взятки требовали в Орде постоянно и повсеместно: чтобы добиться выгодного размера «выхода», получить ярлык, избежать недовольства хана. Взятки давались ханшам, царевичам, придворным чиновникам. В ханском шатре князья соблюдали весь церемониал, присущий ордынцам: падали ниц и целовали ковёр перед троном хана, на пирах, скрывая отвращение, пили кумыс из кобыльего молока (издавна считавшийся на Руси негодным в пищу). Большинство князей безропотно выполняли всё это, утешаясь полученной ханской «милостью». А вернувшись домой, они спешили в храм: благодарить Бога за сохранение жизни и каяться в исполнении языческих церемоний.
Эта вековая школа отрицательного отбора: унижения, интриганства, доносительства, подлости, хищничества, взяточничества, раболепия, подкупов, беспринципности и предательства не прошла бесследно для русских князей. Из некогда бесстрашных и горделивых рыцарей-викингов они сами превращались в восточных сатрапов и деспотов. По словам современного историка А.Л. Юрганова: «Создавалась генерация покорных князей, для которых закон – это воля хана. Династические проблемы теперь легко решались при помощи ордынских карательных отрядов. Кто больше раболепствовал перед ханами и подкупал их дорогими «поминками» (подарками), тот и становился великим князем».
У монголов хан являлся собственником всей земли, а также считался собственником всего имущества своих подданных. Плано Карпини, посол папы, побывавший в Золотой Орде в середине XIII века, писал: «Всё настолько находится в руках императора (то есть хана – П.Р.), что никто не смеет сказать: «Это моё или его», но всё принадлежит императору, то есть всё имущество, вьючный скот и люди». Подобные же отношения власти и собственности перенимали русские князья, включённые в орбиту монгольского владычества.
Подобно тому, как на смену вассально-договорным отношениям между князем и боярами и дружинниками шли отношения подданства (полного подчинения князю безо всяких условий), на Руси постепенно устанавливался восточный вотчинный принцип права на землю. Теперь вся она принадлежала князю, а он жаловал ею за службу того, кого сочтёт нужным, и считал и землю, и всех, живущих на ней, собственностью, с которой он мог поступать по своему усмотрению. Безусловная власть сверху и безусловная покорность снизу – эта модель общества теперь восторжествовала в Восточной Руси, из части Европы превратившейся в часть Азии.
Так, разрушив старые социальные связи, институты, учреждения в Северо-Восточной Руси, монгольское иго воссоздало их на совершенно новых принципах – в духе азиатского деспотизма. Князь, бывший раньше военачальником и судьей, зависевшим от веча, дружины и бояр, отныне превратился в раба и агента ордынских ханов, их «служебника», полностью опирающегося на их поддержу и не зависящего от местного населения. Теперь он не зависел ни от бояр, ни от дружины, ни от веча, не вступал с ними в договорные отношения, а рассматривал их, в свою очередь, как «холопов» и слуг. Он отныне владел всей землей и, если и давал её своим слугам, боярам и дворянам, то не в собственность, а в качестве временного и условного держания за службу. Эта вотчинная (подданническая) модель власти и собственности, утвердившаяся в Восточной Руси во времена монгольского ига, сохранилась и укрепилась и после падения этого ига. Многообразие социальных отношений (вассалитет, независимое существование бояр-аристократов, городские веча) сменяется унифицирующим всё самодержавием с военно-бюрократическим и авторитарным типом развития. Московские князья, петербургские императоры и большевистские вожди были в этом отношении полноправными наследниками и продолжателями монгольского периода русской истории.
При монголах в княжествах Северо-Восточной Руси окончательно укрепляются постоянные династии местных правителей (из потомков Ярослава – сына Всеволода Большое Гнездо). Отныне вотчины-уделы становятся владениями, передаваемыми князьями по наследству. Старый родовой порядок «лествичного права» всё чаще нарушается и ограничивается, отчасти сохраняя силу лишь в отношении великого княжения Владимирского. По словам С.Ф. Платонова: «Татары застали на Руси распад родового наследования и зародыши семейно-вотчинного владения; при них продолжался распад, и развивались и крепли зародыши семейно-вотчинного владения». Единство рода слабеет, уделы всё чаще передаются от отца к сыну, князья постепенно оседают на своих территориях. Владимир, как «приложение» к великокняжескому ярлыку, манит князей; но они, добившись великого Владимирского княжения, не идут в него княжить, а управляют им из своих уделов (как было некогда с Киевом). На то, кто именно будет в данный момент великим князем Владимирским, влияли несколько факторов: родовая традиция старшинства, воля ордынского хана, соотношение сил на этот момент. В целом же, по наблюдению русского мыслителя XIX века Александра Ивановича Герцена: «Монгольское иго… нанесло стране ужасный удар… После того как великие князья оставили Киев, характер их власти переменился. Во Владимире они стали более самовластными. На свои уделы князья стали смотреть как на свою собственность, на свои права – как на нечто неотъемлемое и потомственное».
Чрезвычайно важные социально-политические изменения произошли и с городами Северо-Восточной Руси под влиянием монгольского ига. «Страна городов» – «Гардарика», которой была домонгольская Русь, на семь столетий (вплоть до середины XX века) превращается в «страну деревень». После того, как крупные города Северо-Восточной Руси по два-три-четыре раза были до основания разрушены ордынцами, а их население сократилось во много раз, роль князя и консолидация, отождествление себя с ним со стороны горожан резко возросли. Князь теперь становился единственной защитой горожан, которые стремительно теряют свои права и вольности. В монгольскую эпоху слово «вече» становится ругательным, получая значение «мятежного сборища». Многозначительный симптом!
Если домонгольские города были республиками, коммунами полисного типа со своими правами и вольностями и вступили в период великой общеевропейской коммунальной революции XI–XII веков (наиболее заметной в Новгороде), то постоянное разрушение и разграбление городов ордынцами, их упадок и снижение их социальной роли, привело к исчезновению вечевых институтов и к «зацикливанию» горожан на князе, как сильном защитнике и вожде. Изменилась сама социальная природа городов, которые из «полисов», «городов-коммун» – самостоятельных центров ремесла и торговли, сложных социальных организмов со своими правами, традициями и самоуправлением (как в Европе), превратились в города азиатского типа: города-крепости и резиденции правителей, административные центры, ставки ханов. Теперь города в Залесской Руси управлялись или непосредственно князем, или назначаемыми им наместниками, не выступали в роли социальных субъектов (как и боярство, и дружина) и находились в безраздельном подчинении князя. Современный британский историк Гельмут Кенигсбергер, говоря о Монгольской Руси, особо подчёркивал: «За исключением Новгорода, ни один русский город не смог создать автономную городскую общину, объединённую самосознанием и местным патриотизмом, что было характерно для остальной Европы. Весьма показательно, что дома в России выходили окнами не на улицу, как в западных городах, а во двор и отделялись от остальных забором или оградой. При отсутствии регионального самосознания, закреплённого во многих поколениях, и традиций автономных городских корпораций, у русских не было возможностей создать представительные собрания, способные, как на Западе, защищать местные и сословные привилегии против усиливающейся княжеской власти».
А каким было культурное и религиозное воздействие монгольского ига на подвластную Орде часть Руси? Конечно же, вековой гнёт, повсеместное рабство и деспотизм, способствовали формированию психологии той «страны рабов, страны господ», о которой позднее писал с отчаянием М.Ю. Лермонтов. Этому способствовало и распространение телесных наказаний и смертной казни, ранее невиданных на Руси. По словам С.Г. Пушкарёва: «самый факт иноземного покорения, необходимость кланяться чужой власти или гнуться и хитрить перед ней не могли не оказывать вредного влияния на моральный характер русского человека. Опасность, угрожавшая женщинам со стороны властных пришельцев, заставила высшие классы русского общества спрятать своих женщин в терем, а уход женщины с арены общественной жизни способствовал дальнейшему огрубению нравов».
Сравнивая завоевание мусульманами-маврами Испании с монгольским завоеванием Руси, А.С. Пушкин саркастично отметил: «Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля». Тем не менее, культурные заимствования русскими у монголов имели место.
Помимо военной организации, фискальной системы, почты, правовых норм, политической культуры, посольского обычая (сами слова: «деньги», «алтын», «ям», «ямщик», «тамга», «таможня», «казна» имеют татарское происхождение, так же как и боевой клич «ура»), русские переняли много тюркских вещей, слов и обычаев. Слова: «колчан», «кукла», «богатырь», «сундук» и другие появились на Руси из Орды. Вся топонимика Москвы напоминает об этом: Китай-город (от тюркского «китай» – укрепление), Ордынка (дорога в Орду), Арбат (от арбы), Татарские улицы и многое другое.
В «новую русскую аристократию», пришедшую на смену уничтоженному норманно-славянскому боярству, влились монголы, составив не менее одной трети всего правящего класса. Нередко «служилые царевичи» (крещёные или мусульмане) приезжали из Орды к русским князьям в качестве их вассалов и несли пограничную службу, получая щедрые пожалования (особенно этот процесс усилился в начале XIV века, после официального перехода Орды в ислам, когда многочисленные крещёные татары, гонимые и убиваемые в Сарае, хлынули на Русь). Известно более трехсот русских фамилий тюркского происхождения, и среди них такие знаменитые в русской истории, как: Аксаковы, Апраксины, Ахматовы, Бекетовы, Бибиковы, Годуновы, Державины, Карамзины, Курбатовы, Салтыковы, Сабуровы, Шереметьевы, Черкасские, Юсуповы… Ещё в середине XVIII века 20 процентов русской знати составляли потомки выходцев из Орды. Так что влияние монголов на этногенез великоросского народа (особенно его знати) довольно существенно. Впрочем, культурное влияние ига на Русь не было так велико, как его геополитические, социальные и политические последствия. Это связано с тем, что татары жили, в основном, в стороне от русских земель, а русские сохранили свою веру и язык. Конечно, татарские послы и воины часто попадали на Русь, а русские рабы, воины и князья – в Орду, что приводило к этническому взаимопроникновению, языковому и культурному обмену.
К русской церкви монгольские ханы отнеслись лояльно, милостиво и покровительственно, как в силу присущей им в качестве язычников веротерпимости, так и в силу нехитрого политического расчёта. Как подчеркивал Н.М. Карамзин: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россиею было ещё возвышение нашего духовенства, размножение монахов и духовных имений. Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церкви и её служителям; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала митрополитов и епископов». Активное сотрудничество руководства православной церкви и ордынских ханов было обоюдовыгодным: церковь молилась за ханов и учила население покорности им, невозможности и ненужности сопротивления, способствуя установления на Руси системы монгольского гнёта, а ханы, взамен, освобождали церковь от уплаты дани и способствовали усилению её политической роли. Представители духовенства поддерживали на Руси представление о том, что нашествие и иго монголов – «наказание за грехи» (то есть за остатки языческих традиций, несоблюдение церковных требовании, межкняжеские распри). А, поскольку «всякая власть от Бога», выход – в смирении и покорности. Таким образом, церковь всячески поддерживала монгольскую власть, и монголы, в свою очередь, рассматривали церковь, наряду с князьями, как надёжного союзника в деле управления Русью.
Длительное сотрудничество (коллаборационизм, говоря современным языком) иерархов православной церкви с захватчиками – ордынскими ханами привело к стремительному усилению политической, экономической и духовной мощи церкви на Руси в эпоху монгольского ига – эпоху, оказавшуюся «звёздным часом» для русского православия. В условиях раздробленности страны церковь оставалась единой; в условиях иноземного гнёта церковь воплощала дух самобытности; в условиях всеобщего экономического порабощения, церковь была свободна от выплаты дани; в условиях дробления княжеских и боярских богатств, церковь лишь аккумулировала и концентрировала в своих руках новые и новые земли и сокровища. Глава русской церкви – митрополит – в это время переезжает из Киева во Владимир, что формально закрепляет смещение центра Руси с юго-запада на северо-восток.
Русские митрополиты неуклонно получали от ханов особые «ярлыки», которыми обеспечивались льготы, права и привилегии духовенства и неприкосновенность церковных имуществ. Так, в ярлыке 1267 года (хана Менгу-Тимура) подтверждался церковный иммунитет: «да правым сердцем молят за нас Бога и за наше племя, без печали и благословляют нас, и не надобе им дань и тамга и поплужное, ни ям, ни подводы, ни воина, ни корм». Подобная политика, наряду с политическим и религиозным противостоянием западному христианству (в условиях разгрома крестоносцами Константинополя и их наступления в Прибалтике), привела к тому, что «латиняне» (католики) стали рассматриваться в Северо-Восточной Руси как главные враги, более ужасные, чем «басурмане» (мусульмане). Политический «железный занавес», отделивший в монгольскую эпоху Восточную Русь от Европы, дополнился религиозным. Показательно, что в это время появляется устойчивое сочетание: «русская вера христианская», а словом «крестьяне» (христиане) в монгольский период стали называть русское сельское православное население в противовес католикам – «латинянам» и татарам – сперва «поганым» (язычникам), а лотом «басурманам» (мусульманам). Последствия монгольского периода русской истории невозможно переоценить. Истоки всего последующего исторического пути России коренятся именно в этой эпохе. Русь была отброшена в социальном, экономическом и культурном отношениях на века назад, отделена от Европы, разделена надвое и начала трансформироваться в направлении азиатского деспотизма. В завязавшейся борьбе за гегемонию в Залесской Руси в ходе «естественного отбора» на победу была обречена сила, наиболее способная «прогнуться» перед Ордой, полнее и адекватнее выражать и навязывать на Руси её интересы, более последовательно принимать и вобрать в себя её принципы и обычаи, более авторитарно и деспотично относиться к собственному населению, и более других беспринципно и беспощадно относиться к другим русским землям, черпая из них ресурсы для собственного грядущего могущества. Такой силой оказалась Москва – сперва верная проводница ордынского влияния на Руси, а затем преемница Золотой Орды.
Споры в исторической науке о влиянии монгольского ига на историю Руси
Мнения историков по вопросу о последствиях монгольского ига на историю Руси расходятся, порой, диаметральным образом. (В зависимости от системы ценностей и политических взглядов того или иного человека.) Можно выделить три основных подхода к этой проблеме.
Ряд историков: Н.М. Карамзин, С.Г. Пушкарёв, А.Я. Юрганов и другие, убеждены в том, что монгольское иго оказало колоссальное и поистине роковое влияние на всю русскую историю, повернув её в сторону деспотизма, рабства, девальвации ценности человеческой жизни, гибели существовавших общественных связей и насаждению тотального военно-бюрократического государства, повёрнутого спиной к Западу и лицом к Востоку. По их мнению, азиатский деспотизм, самодержавие и крепостное право выросли на Руси из эпохи владычества монголов, преемницей которых стало Московское государство.
Другие историки, и среди них такие значительные, как С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов, напротив, полагали, что монгольское иго не оказало существенного и принципиального влияния на русскую историю, ибо монголы не остались на русских землях и серьёзным образом не повлияли на социально-политические процессы, протекавшие там. Так, В.О. Ключевский писал, что «власть хана… давала хоть призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей», будучи, однако, явлением поверхностным. Еще категоричнее был С.Ф. Платонов, полагавший, что «мы можем далее рассматривать внутреннюю жизнь русского общества в XIII в., не обращая внимания на факт татарского ига».
Существует и третья позиция, диаметрально противоположная первой. Её отстаивали и отстаивают представители так называемого «евразийского» направления в русской исторической науке и общественной мысли: Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский (в 1920-е – 1930-е годы в русской эмиграции на Западе) и Л.Н. Гумилёв (в 1970-е – 1980-е годы в СССР). По их мнению, монгольского «ига» попросту не существовало, и Русь – исконно азиатская страна, заключив равноправный союз с Золотой Ордой, извлекла из него огромные выгоды в борьбе с агрессией Запада. Орда – заботливый защитник и верный партнёр Руси – помогла ей в становлении великого самодержавного государства.
Вопреки историческим фактам, евразийцы отрицают само наличие батыева нашествия, сводя его к отдельным «пограничным недоразумениям», и отвергают сам факт монгольского гнёта над Русью, говоря о равноправных, гармоничных и дружеских отношениях между ордынскими ханами и русскими землями. Так, Н.С. Трубецкой полагал, что «Московское государство возникло благодаря татарскому игу», что «в таких важных функциях государства, как организация финансов и почтовых сообщений, татарское влияние было решающим», и что «персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати». Евразиец П.Н. Савицкий писал о монголах: «Действием ли примера, привитием ли крови правящим, они дали России свойство организовываться воедино, создавать государственно-принудительный центр, достигать устойчивости; они дали ей качество – становиться могущественной «Ордой»».
Наиболее подробную и современную версию «евразийства» развил в своих многочисленных, увлекательно написанных, но не выдерживающих серьёзной критики, трудах Л.Н. Гумилёв. Он, в частности, писал: «Ни о каком монгольском завоевании Руси не было и речи. Гарнизонов монголы не оставили, своей постоянной власти и не думали устанавливать.» По убеждению Л.Н. Гумилёва, имел место обычный набег, за которым последовал равноправный и обоюдовыгодный союз Руси и Золотой Орды, союз, начало которому положили два политических гения: хан Бату и князь Александр Невский. По словам Л.Н. Гумилёва: «Там, где вступают в дело татарские войска, крестоносный натиск быстро останавливается. Таким образом, за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай… Русь получила надёжную и крепкую армию… Так союз с Ордой во второй половине XIII в, принёс Северо-Восточной Руси вожделенный покой и твёрдый порядок». Втянутая в сферу влияния Великой Монгольской Империи и ставшая частью «монгольского суперэтноса», Московская Русь, по Гумилёву, оказалась на пересечении караванных торговых путей и межкультурных контактов. Л.Н. Гумилёв категорично утверждал: «Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивающей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно». Так сын двух великих поэтов – Анны Ахматовой и Николая Гумилёва – далеко превзошёл своих родителей в полёте смелой фантазии и необузданного воображения.
Золотая Орда и её наследники
«Золотая Орда» – отнюдь не самоназвание значительной части Монгольской Империи. Так её называли на Руси. Сами же ордынцы именовали своё государство «Белая Орда» (Ак-Орда). Представление о Белой Орде, как о верховной власти, сформировавшись в конце XIII века, осталось и позднее. Много столетий спустя мусульмане юга и востока России называли московских царей и петербургских императоров «Белыми царями» (Ак Падишах), считая их непосредственными преемниками власти Белой Орды.
Улус Джучи (по имени старшего сына Чингисхана) или Золотая Орда или Белая Орда возникла в 1240-е годы, как западная часть великой и необозримой империи Чингисидов, подчинённая великому кагану в Каракоруме. Столицей Золотой Орды был город Сарай в Южном Поволжье, основанный ханом Бату (Батыем русских летописей), сыном Джучи и внуком Чингисхана. От Иртыша до Дуная, и от Руси до Закавказья – таковы были пределы Золотой Орды, включавшей в себя Приуралье, Западную Сибирь, Причерноморье, Кавказ и Крым. Она была населена покорёнными половцами (кипчаками), жителями разорённых Хорезма и Волжской Булгарии, а также многими другими народами, которые впоследствии стали именоваться татарами, по имени одного из уничтоженных монголами тюркских племен.
Уже при хане Берке, в 60-е годы XIII века Золотая Орда фактически стала автономной от Каракорума, сохраняя лишь номинальное подчинение ему и ввязавшись в полувековую борьбу с другими улусами (государствами) Чингисидов, правивших в Персии и на Ближнем Востоке.
Основой социально-экономической жизни Золотой Орды был контроль над торговыми путями, работорговля и нещадное ограбление покорённых территорий. В Орде находилось множество русских рабов и рабынь, ремесленников, заложников, ратников. Кто-то из них приехал в Орду по своей воле (как купцы или наемники), а большинство томились в неволе. Монголы долго сохраняли кочевой образ жизни и свою воинственную языческую религию. Тем не менее, оказавшись на перепутье между христианской Русью и мусульманской Средней Азией, ордынцы, по мере развития государства, нуждающегося в единобожии (цементирующем державу к освящающем власть верховного хана), должны были, подобно князю Владимиру I, сделать новый религиозный выбор. Хотя в Сарае с 1260 года существовала православная епископия, а многие из татар (в том числе, и из числа знати) приняли крещение (часто – в несторианской версии христианства), выбор веры был предопределен тем, что к началу XIV века в Золотой Орде доминировали чиновники-мусульмане и мусульманские купцы из Средней Азии. В 1314 году хан Узбек принял ислам и сделал его обязательной религией Золотой Орды, истребив и изгнав всех несогласных с этим выбором. Так Улус Джучи стал мусульманским султанатом.
Пережив политический и военный взлёт в середине XIII – начале XIV веков при великих ханах Бату, Берке, Ногае, Тохте и Узбеке, Золотая Орда вступила затем в затяжную полосу внутреннего кризиса («великой замятней» метко называли этот период 1360-х – 1370-х годов русские летописцы). Началась ожесточённая борьба различных военачальников и кланов за власть, причем темники (командующие туменами – десятитысячными отрядами) часто назначали и смещали (убивали) «своих» ручных ханов – марионеток из рода Чингисидов. (Ибо по традиции лишь члены этого рода могли претендовать на верховную власть.)
За двадцать лет в Сарае сменились двадцать пять ханов! Кровопролитная борьба между группировкам ордынцев и различными частями державы, сопровождающаяся массовой резнёй, а также неудачные войны с соседними государствами, ослабили империю Бату. Последний – и поистине смертельный – удар нанёс ей в 1389 и 1395 годах великий среднеазиатский правитель Тамерлан (Тимур), совершивший опустошительный поход в Поволжье и стёрший с лица земли золотоордынские города (им уж не суждено было вновь возродиться).
Золотая Орда как единое государство перестала существовать. Она раскололась на шесть частей, в большинстве своём вернувшихся к кочевому состоянию: Сибирское ханство (за Уралом), Казанское и Астраханское ханства (в Поволжье; при этом Казанское ханство было продолжателем Волжской Булгарии), Большую Орду (пытавшуюся в XV веке продолжать традицию Золотой Орды, – в Северном Причерноморье, Придонье и на Кавказе), Ногайскую Орду (в степях Прикаспия) и Крымское ханство (в Крыму и на Кубани). Первые пять ханств были постепенно, в течение XVI века завоёваны Московским царством, выступившим собирателем ордынских земель, преемником и наследником Золотой Орды в Восточной Европе. А Крымское ханство, став в конце XV века вассалом новой исламской сверхдержавы – Османской (турецкой) Империи, просуществовало до конца XVIII века, когда также было захвачено Российской Империей.
Альтернативы XIII века: главный враг – на Западе или на Востоке?
Подвергнувшись монгольскому завоеванию с Востока и одновременному натиску немецких рыцарей-крестоносцев с Запада, русские земли оказались в середине XIII века перед непростым выбором: где искать союзников и кого считать главным противником? Этот выбор должен был на многие века определить судьбу Руси. По словам С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской: «Из этой тяжёлой и унизительной ситуации существовало два выхода: либо искать союзников для отпора, либо окончательно забыть о былой самостоятельности и встроиться в монгольскую империю. Оказавшиеся на этом перекрёстке истории русские князья Даниил Галицкий и Александр Невский избрали разные дороги и тем самым во многом предопределили разные судьбы Северо-Востока и Юго-Запада Руси». В то время как Даниил Галицкий искал помощи против монголов на Западе – у папы римского и соседних западных государств (хотя и безуспешно), «Александр Невский активно и последовательно встраивая подвластные ему земли в государственную систему Монгольской империи. На этом пути ему приходилось круто ломать вольнолюбивые привычки своих подданных. Через десять лет после Ледового, побоища победитель рыцарей и защитник Новгорода вновь пришел в город – на этот раз его дружина охраняла татарских чиновников, проводивших перепись населения для сбора дани».
Политика Александра Невского строилась на безоговорочном принятии власти Орды, свирепом подавлении народных восстаний против неё, опоре на татарские войска в борьбе против вольных городов и политических соперников на Руси, и в столь же категорическом неприятии Запада. Князь Александр отверг все предложения папы и других христианских государей о союзе против монголов.
В 1257 году в Новгороде, до того независимом от ига Орды, произошло восстание против установления монгольской власти (проводником которой выступал князь Александр Ярославич) и против переписи населения, проводимой для установления размеров выплаты дани в Орду (эта перепись не только ограничивала вольности новгородцев и ложилась на их спины экономическим бременем, но и напомнила им один из признаков Конца Света, описанный в Апокалипсисе). Александр Невский сурово подавил это восстание, приведя в Новгород татарский отряд и свою дружину, а зачинщиков восстания приказал жестоко пытать. После этого им, по его повелению, выкололи глаза и отрезали носы (этот чудовищный обычай был позаимствован князьями из Орды, как и многие другие). Своего же сына, князя Василия, поддержавшего восставших, Александр изгнал из Новгорода.
А в 1252 году, когда брат Александра, великий князь Владимирский Андрей Ярославич, заключив союз с Даниилом Романовичем Галицким, попытался восстать против Золотой Орды и сбросить постылое иго, князь Александр Невский поспешил с доносом на брата в Орду. Он сообщил о нелояльности своего брата Сараю и сокрытии им части «выхода» (дани) в Орду, а также о подготовке им восстания, и привёл на Русь татарское войско («Неврюеву Рать»), в союзе с которым, вместе со своей дружиной, разбил своего брата в жестокой битве под Переяславлем. Во главе татарской армии Александр сжёг ряд главных русских городов и, в награду за беззаветную преданность новым хозяевам Руси, сам получил от захватчиков ярлык на великое княжение Владимирское. (В это же время князь Даниил Галицкий сумел разгромить аналогичную монгольскую карательную армию и несколько лет успешно отстаивал независимость своих русских земель).
Подобную политику сотрудничества с ханами, подавления народных восстаний, доносов и привлечения татарских войск на Русь, продолжили и сыновья Александра Невского князья Дмитрий и Андрей. При этом уже в XIII–XIV веках складываются (при активном участии православной церкви и князей-коллаборационистов) мифы о легитимности и непобедимости монгольской державы, о невозможности и незаконности сопротивления ей и нереальности попыток свергнуть монгольское иго, о необходимости покорно принимать его и о «мудрой политике» князей, ведущих себя подобным образом и будто бы рабской преданностью Орде оберегающих Русь от набегов и «чрезмерного» разорения. Князь Александр Ярославич (через пару веков получивший прозвище «Невский») стал образцом для подражания и центральным персонажем героической и политической мифологии Залесской Руси, а в 1547 году был официально канонизирован как святой. Если Орда поддерживала рост могущества православной церкви на Руси, то разгром Константинополя крестоносцами и наступление немецких рыцарей-крестоносцев в Прибалтике (где они сталкивались с встречной русской экспансией в борьбе за колонизацию и подчинение местного населения: эстов, финнов, ливов, пруссов и др.) сделали католический Рим и Запад вообще главным врагом в глазах русской православной церкви.
В целом, по словам современного историка В.Я. Хуторского, «отразив натиск с Запада, Русь была вынуждена подчиниться Востоку». Если ещё многие византийцы, решая подобную же проблему, говорили, что «чалма лучше тиары» и предпочли двумя веками спустя сдать Константинополь туркам, чем принять помощь и союз от католических стран, то и русские князья и духовенство в Северо-Восточной Руси предпочли покориться «басурманам», чем идти на союз с «латинянами». Напротив, Юго-Западная Русь избрала в этой ситуации противоположный путь: сближение с Западом, объединение вокруг Литовского княжества, спасение от ордынцев, усиление федералистско-договорных тенденций социальной жизни и ослабление тенденций авторитарных.
Оценки этого стратегического исторического выбора в современной науке существенно разнятся. Представители «евразийского» направления восторженно оценивают выбор Александра Невского. Так, историк-евразиец Г.В. Вернадский писал: «Александр Невский, дабы сохранить религиозную свободу, пожертвовал свободой политической, а два подвига Александра Невского – его борьба с Западом и его смирение перед Востоком – имели единственную цель – сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа.»
По мнению крупнейшего евразийца Л.Н. Гумилёва, натиск Запада грозил Руси потерей не только политической независимости, но и культурно-религиозной самобытности (с обращением в католическую веру). «Союз Руси и Орды», созданный титаническими усилиями Александра Невского, был, по словам Л.Н. Гумилёва, «благом для Руси» как в борьбе с католической экспансией, так и «с точки зрения установления порядка внутри страны».
Конец ознакомительного фрагмента.