Глава IV
5. Политические институты античной Греции
Греческая цивилизация достигла своего наивысшего блеска в период между XI и IV вв. до н. э. Неожиданное проявление греческого гения, внезапно открывшаяся зрелость эллинской культуры заставили многих современных мыслителей говорить о греческом чуде. Однако, признавая огромнейший вклад классической Греции в мировую культуру, необходимо ради объяснения указанного чуда, уже удостоверенного как свершившийся факт, указать на то, что культуре данной исторической эпохи предшествовали две цивилизации, развитие которых было прервано нашествиями чужеземцев. Раскопки и открытия последних сорока лет дали возможность узнать, что в доисторические времена существовала эгейская цивилизация с центром на острове Крит[16], зарождение которой восходит к рубежу около третьего тысячелетия до и. э. Эта цивилизация, имевшая тесные отношения с Египтом и Месопотамией, простиралась от Пелопоннеса, где имела свои колонии, до Мессаны (Сицилия) и Арго (Колхида). Ближе к XVIII в. до и. э. имело место вторжение на Балканский полуостров северных народов, называвших себя ионийцами и ахейцами, вследствие которого у греков наступил первый период средневековья. В XII в. до и. э. дорийцы, раса отличная и от ахейцев, и от ионийцев, более грубые и остававшиеся ещё на примитивной стадии развития, внедрились и прошли до Пелопоннеса и Крита, вынудив ионийцев и ахейцев частично переселиться в Малую Азию, где сложился впоследствии центр греческой культуры. После дорийского вторжения наступил второй период средневековья, в конце которого началась историческая эпоха и родилась классическая культура.
Но все эти глубокие переселения народов не могли внутренне нарушить завоеваний цивилизации, одержанных в материальном отношении в течение двух веков процветания. Даже при том, что наиболее красивые здания и лучшие произведения искусства были разрушены, скот захвачен новыми примитивными собственниками, но он сохранился, и земля продолжала хорошо или плохо производить зерно, сады – вино и масло. Постепенно население победителей перемешалось с побежденными, и они стали совместно заселять территории постоянного проживания. Не в меньшей степени это относится к интеллектуальной и моральной сферам, чем к сфере материальной, поскольку смешение крови побеждённых с кровью победителей привело к тому, что племя эллинов даже в период временного господства варваров сохранило склонность к цивилизации, необходимые способности, чтобы народ поднимался на более высокую ступень культуры, что было закономерным следствием последней.
С первыми проблесками исторического периода, к концу IX в. до н. э., приблизительно времени жизни Гомера, политические институты Греции не отличались большой оригинальностью. Их можно определить как патриархальную монархию. Каждый город имел своего царя, свой совет старейшин, по важным делам созывалось собрание всех граждан. Помимо граждан существовал класс свободных, которые рассматривались как гости города, не обладавшие политическими правами, и рабы. Царь командовал вооружёнными силами во время войны, во время мира осуществлял правосудие с помощью совета старейшин и оказывал почести богам во имя процветания государства.
Этот тип политической организации претерпел, однако, некую эволюцию, глубоко отличную от той, что была свойственна империям Востока. Греческий город никогда не превращался в империю, чему препятствовали отчасти сама география страны, где долины отделены друг от друга горами и иными естественными препятствиями, а отчасти то, что, выражаясь не совсем определённо, называют духом племени. Каждый город оставался, таким образом, изолированным, патриархальная монархия – слабой и, начиная с VIII в. аристократические семьи, образовывавшие совет старейшин, перестают признавать превосходство царского рода. Монархия устраняется совсем или сохраняет только те религиозные функции, которые монарх традиционно осуществлял. Другие следы института монархии остаются лишь в консервативной Спарте или в государствах, расположенных на границе эллинского мира с варварами, например, в Эпире.
VII век до и. э. стал периодом глубоких сдвигов в греческом обществе. В средиземноморской торговле, ориентированной на восток и частично на запад, греки заменили к тому времени финикийцев, и эллинская колонизация распростёрлась на восток до южного побережья Черного моря, а на запад – до берегов Сицилии и Великой Греции[17] и даже за её пределы. Растущие перевозки и увеличение населения вели к интенсификации сельского хозяйства и, как это случается, когда начинают производить новые товары, распределение богатства приводит к новым сдвигам. Некоторые семьи, принадлежавшие к старому гражданству, беднели и разорялись, а иные, происходившие от постоянно проживавших иностранцев, обогащались, но среди этих последних было немало и таких, которые впадали в отчаянную бедность вследствие увеличения арендной платы за землю и лихоимства ростовщиков. Ставшие богатыми или бедными, они, будучи естественным образом лишены политических прав, жаждали получить гражданство, чтобы иметь возможность участвовать в законотворчестве и работе магистратур, которые эти законы применяют.
По этим причинам с конца VII в. до и. э. и на протяжении почти всего VI в. до и. э. в большинстве эллинских государств происходила ожесточенная гражданская борьба с переменным успехом для консервативной, аристократической и демократической партии. Часто во главе последних оказывался выходец из старинного аристократического рода, который при поддержке народа отправлял в ссылку конкурирующие фамилии, конфисковывал их имущество, распределяя его среди своих последователей. Так появилась форма диктатуры, которую греки называли „тиранией“, термин, приобретший значение жестокого правления с неограниченной властью, хотя не всегда поведение тиранов заслуживало осуждения. Достаточно вспомнить, например, тиранию Питтака или Писистрата[18].
К концу VI в. до и. э., по большей части с помощью Спарты, сформировавшейся к тому времени как государство преимущественно европейской Греции, тирании почти повсеместно исчезли, и между старой и новой частями населения было заключено соглашение, на основе которого родилась классическая конституция эллинского полиса. Результатом одного из таких соглашений стала конституция, которую Солон дал афинянам и которую мы хорошо знаем в деталях.
Органом по-настоящему суверенным обычно был не Совет старейшин, который превратился почти повсеместно в выборный, а собрание всех граждан, которому теперь доверялось одобрение законов, назначение почти всех публичных должностных лиц, право объявлять войну и заключать договоры с другими эллинскими городами, а также с царями варваров. Гражданство получили все те, чьи семьи постоянно проживали на территории города, и если еще сохранялись различия между классами граждан, то это было сделано на основе ценза, а не рождения. Вместе с тем этими преимуществами не пользовались те, кто поселился в городе после конституционной реформы и не родился там, их же были лишены их потомки, поэтому в городах с развитой торговлей вскоре образовался класс метеков, то есть поселившихся там /домицилированных/ иностранцев. Известно, что Перикл смог только с помощью специального закона предоставить гражданство своему сыну, родившемуся от женщины, не являвшейся афинянкой.
Все магистратуры стали временными, чтобы люди, которые ими были облечены, находились в должности не более года, и часто на ту же должность временно избирались ещё и другие люди. Даже во главе армии были поставлены до десяти полемархов, которые практически командовали поочередно или уступали командование тому, кто пользовался славой наиболее опытного. Все наделённые публичными полномочиями, если не могли быть отозваны для отчёта по работе в ходе выполнения ими своих обязанностей, должны были по истечении срока полномочий выступить перед народным собранием и ответить за результаты своей деятельности.
Свобода, которой наслаждались греческие государства, тот факт, что их закон не носил характера неизменного и священного установления, но был проявлением воли граждан, к которым он и должен был применяться, а магистраты, применявшие этот закон, избирались из тех же граждан, конечно, представляли собой вклад, способствовавший интеллектуальному и моральному подъёму эллинов. Противоборство, происходившее в народном собрании, обостряло умы и побуждало граждан к соревнованию за наиболее ответственное выполнение обязанностей по служению родине, а красноречие, часто хорошего качества, являлось одним из наиболее нужных условий для тех, кто мечтал о блестящей политической карьере.
Но наряду с преимуществами не было недостатка и в неудобствах. Наиболее обременительной была необходимость частых выступлений граждан на собрании, что мешало приобрести или сохранить гражданство тем, кто жил вне города и своей территории. И это особенно верно, потому что греки, несмотря на свой богатейший язык, имели только единственное слово для обозначения государства и города – понятие «полис» / С С /. Надо учитывать, что многочисленные греческие колонии, в отличие от римских, становились политически независимыми от матери-родины, с которой поддерживали лишь религиозные и моральные связи. Одно важное исключение из этого правила относится к периоду Пелопоннесской войны, когда клерухи – афинские колонисты, которым были предоставлены земли на Эвбее и на других островах архипелага, сохранили свое гражданство. Но Эвбея расположена близ Афин, а те, кому были предоставлены земли в местах более отдалённых, оставались, как правило, в родном городе и сдавали в наём участки чаще всего первоначальным владельцам.
Невозможность территориального расширения греческого государства пытались восполнить гегемонией, то есть формируя конфедерации, с помощью которых наиболее значительный город „привязывал“ к себе меньшие города до тех пор, пока серьезное поражение города-гегемона не развязывало узы конфедерации и, пользуясь случаем, города-конфедераты восстанавливали свою независимость. Так произошло с Афинами после несчастливого исхода Пелопоннесской войны[19] и со Спартой после сражения при Левктрах[20]. Только в III в. до и. э. сложились Ахейский и в IV в. до н. э. Этолийский союзы[21], куда вошли многие города на паритетных началах. Но это произошло, когда Греция уже потеряла многие людские ресурсы, богатства и энергию и когда по соседству возникли государства таких размеров, что политическая миссия Эллады в мире, можно сказать, оказалась исчерпанной.
Следует вполне отдавать отчёт в том, что эллинский город-государство был лишен двух важнейших элементов стабильности, имеющихся у современного государства: бюрократии и постоянной армии. Публичные должности в греческом государстве замещались по очереди гражданами, и зачастую важный пост доверялся по жребию. Общественный порядок и защита конституции зависели от доброй воли граждан, имевших исключительное право на ношение оружия. Таким образом, речь шла о чрезвычайно тонком организме, чьё правильное функционирование требовало от каждого индивида высокого осознания законности и глубокой преданности общественному благу. Чтобы эти чувства превалировали, было необходимо несколько условий: отсутствие слишком большого неравенства состояний среди граждан государства, наличие, как сказали бы сейчас, среднего слоя, достаточно многочисленного, большинство населения не должно было и не могло надеяться на улучшение собственного благополучия с помощью насильственного восстания и гражданской войны. Когда этот средний слой становился слишком тонким, а богатство, составленное в основном благодаря земельной собственности, слишком большим, тогда богатые образовывали тайные сообщества взаимной поддержки, называвшиеся гетериями и, скупая щедрыми дарами и услугами голоса бедных, лишали их общественных должностей. Бывало и наоборот: бедные, численно преобладавшие, утверждались у власти, систематически лишали публичных постов оптиматов (т. е. аристократов. – Е.Т.) и обеспечивали возмещение убытков тем, кто оставался без работы, и тем, кто участвовал в собраниях, покрывая затраты налогом на имущих, часто настолько высоким, что он граничил с конфискацией. Кроме того, там, где граждан было относительно мало, а рабов много, следовало опасаться их восстаний, как это происходило в Спарте, где часто бывали выступления илотов[22].
Необходимо детально учитывать особые условия того или иного эллинского города-государства, чтобы хорошо понять, каковы были проблемы, занимавшие умы греческих политических писателей классической эпохи и в особенности Платона и Аристотеля.
6. Первые политические доктрины античной Греции
Известно, что в античной Греции поэты появились раньше прозаиков, поскольку наиболее древний литературный текст классической Греции – это поэмы Гомера, которые, вероятно, в ещё не до конца отработанной форме, были составлены в IX в. до и. э. Знаменательные события, описанные автором или авторами двух поэм «Илиады» и «Одиссеи», случились примерно за три в. до той эпохи, когда жил поэт, их обессмертивший. Таким образом, можно предположить, что автор, описывая условия общества, современного его героическим персонажам, хотел дать нам представление об эпохе, ставшей уже историей. Возможно, в этом и состояло его намерение; не следует, однако, забывать, что то, что определяют как смысл истории, то есть реконструкцию мысли, институтов и привычек ушедших в прошлое веков, требует зрелых критериев, которые можно найти только во времена великой античной культуры и в людях, обращенных к изучению документов и памятников далёкого прошлого.
Во всяком случае, во времена, описанные в гомеровских поэмах, патриархальная монархия и высшие классы общества сохраняли целостным и неподкупным свой престиж, поскольку автор пишет, что безумие иметь правительство многих; для него цари выступают пастырями народов, они всегда доблестные на войне, мудрые в Совете старейшин, красноречивые в народном собрании. Эпизод с Терситом дает нам понять, что и тогда было немало недовольных и критиков власть предержащих, но автор представляет Терсита смешным. Не следует забывать, что в эпоху Гомера царем и грандами поэтам предоставлялись щедрые дары, дававшие им средства существования. В эпоху, описанную Гомером, военное превосходство принадлежало высшему классу, представители которого облачались в тяжелые и дорогие латы и сражались верхом на военных повозках. Напротив, начиная с конца VII века до н. э., главной силой греческих армий становятся гоплиты – тяжеловооруженная пехота, сражавшаяся в тесном строю. Эти воины рекрутировались из среднего слоя общества. Такое изменение военных порядков весьма способствовало эволюции порядков политических.
Патриархальная монархия частично утратила свой престиж к середине VII в. до и. э., эпохе Гесиода, автора поэмы «Труды и Дни». Поэт убеждает своего брата Перса держаться подальше от царя и знати, жаждущих подношений и торгующих правосудием.
VII век до и. э. стал блистательным временем греческой поэзии. Среди поэтов, творивших в этом в. и начале следующего, немало было тех, кто касался вопросов политической жизни.
Архилок (родился в 650 г. до и. э.) – один из крупнейших поэтов этого периода – почти не затрагивал политических аргументов, но в его стихах впервые находит осуждение слово „тирания“, которое, как представляется, не греческого происхождения. Он употребляет его случайно, когда говорит, что не стремится владеть ни сокровищами Гира, царя Лидии, ни его тиранией.
Алкей, как легко понять из его стихов, придерживается аристократических взглядов, он борется против тиранов своего родного города Митилены, воюет против последнего из них: именно он отправил поэта в ссылку, но спустя много лет вернул его на родину и возвратил ему имущество.
Решительным сторонником аристократической партии был Феогнид из Мегары, так же поэт первого плана. Он жил в VI в. до и. э., когда во многих греческих городах шла острая борьба между старинными аристократическими семействами и новыми богачами. Для поэта те, на чьей стороне он выступал, были порядочными, другие же, естественно, – злыми и вредоносными. Он глубоко сокрушается, что девушка из благородной обедневшей семьи часто выходит замуж за разбогатевшего мужлана, а благородный, разорённый экономически, женится на дочери богатого плебея. Подобное смешение кровей поэт считает пагубным. Он выражает совершенно ясно желание отомстить своим врагам, вынудившим его отправиться в ссылку.
Напротив, можно рассматривать как склонного к демократии другого поэта данной эпохи, Фокилида, утверждавшего, что он предпочёл бы быть хорошим оратором и мудрым советником, чем происходить из семьи нобилей.
Тиртей и Каллин, принадлежавшие к тому же поэтическому направлению, воспевали патриотизм и прославляли тех, кто сражался и пал за свободу родины, но предостерегали от участия в гражданских войнах.
Политические аспекты содержатся в афоризмах (гномах) Семи греческих мудрецов, живших около VI в. до и. э. Однако известно, что древние греки не были едины во мнении, каких именно персонажей следует различать среди мудрецов. Один из них даёт довольно точное определение политической свободы, утверждая, что она существует, когда закон сильнее тех, кто его намеревается нарушить[23]. Другой мудрец сравнил закон с паутиной, потому что мухи в ней застревают, а ласточки рвут. Третий, должно быть Питтак, говорит, основываясь на собственном опыте, что тирания – это хорошая страна, но тот, кто в неё вошел, нелегко найдёт обратную дорогу.
В VI в. до и. э. в Эфесе родился Гераклит, философ, сочинения которого сохранились во фрагментах. Знаменитые своей загадочностью, они по сей день привлекают внимание исследователей. То, что в его рассуждениях относится к политике, заставляет предполагать, что он склонялся к аристократии, потому что на своей родине принадлежал к аристократической партии. В одном из фрагментов утверждается, что большинство не умеет подчиняться лучшим и не может выносить чьего-либо верховенства.
Геродот родился в Галикарнасе, греческом городе в Малой Азии, приблизительно в 484 г. до и. э., но был усыновлен и стал афинянином. В его сочинении имеются отрывки, касающиеся политики. Среди них следует отметить диспут, который ведут его герои – три персидских господина о достоинствах и недостатках монархии, аристократии и демократии, который показывает, что у греков того времени дискуссия об указанных отличиях трех форм правления, ведущаяся почти век спустя после Аристотеля, оставалась всё ещё популярной. Разумеется, это была греческая мысль, которую Геродот дал выразить трем персиянам. И только в соответствии с персидским менталитетом концовка диспута оказалась благосклонной к монархии.
И возможно, подлинно персидская мысль относительно политического режима эллинских государств была выражена тем же Геродотом устами Кира Великого, когда тот в ответ на требования спартанских послов не нападать на греческие города в Малой Азии заявил, что не испытывает никакого страха перед народами, в городах которых имеются целые площади, куда собираются все вместе, чтобы обманывать друг друга по очереди.
К концу V в. до и. э. в Греции появились софисты. Многие из них происходили из Великой Греции, были учителями и предлагали обучать молодёжь всякого рода дисциплинам и преподавать ей красноречие. О доктринах представителей этого философского течения мы знаем только по краткому повествованию их противников. Известно, что учение софистов сначала было обращено на изучение естественных явлений и что они, как утверждалось, могут в любом вопросе доказывать «за» и «против», что и стало причиной многих скандалов у греков, а потом и у римлян[24]. Впоследствии они занялись в чистом виде моралью и политикой. По Платону, софист Калликл различал два вида правосудия: одно искусственное, созданное людьми по законам определённого народа, а другое – по природе. Первое часто ведёт к созданию легального равенства, противоречащего человеческой натуре, при втором сильные господствуют над слабыми. По Калликлу, вся слабость политических порядков происходит от неустранимого противоречия между легальным /юридическим/ равенством и естественным /природным/ неравенством.
Среди политических писателей классической Греции можно назвать комедиографа Аристофана, жизнь которого приходится на конец V и начало IV вв. до и. э. Когда он начал свою карьеру, было принято сравнивать его сценические персонажи с реальными – настолько были его намеки прозрачными. По этой причине театр в Афинах в известной мере можно уподобить современным юмористическим газетам и карикатурам. В комедии «Облака» комедиограф критикует Сократа: он ошибочно представляет его как софиста, который учит тому, чтобы выдавать несправедливое за справедливое и справедливое за несправедливое. Во «Всадниках» он выступает против Клеона, обычного кожевника, какое-то время имевшего большое влияние на афинян. Два других действующих лица комедии, поддержанные всадниками, то есть аристократической партией, чтобы одержать победу над Клеоном, обращаются к одному колбаснику, который, будучи ещё большим лжецом и грубияном, чем его противник, решает лишить его расположения народа. Это была, возможно, наиболее жесткая сатира, когда-либо обращенная против демократии. В другой комедии высмеивается обобществление имущества, то, что могли бы поддержать и в сегодняшних Афинах сторонники коммунистических теорий, которых немало. Наиболее известная комедия Аристофана «Лисистрата», посвященная борьбе за мир между Афинами и Спартой, для достижения которого женщины готовы идти на сексуальную забастовку. Эта комедия, вероятно, была написана накануне заключения так называемого Никиева мира[25], который на несколько лет прекратил Пелопоннесскую войну.
Фукидид, современник Сократа, рассказал историю Пелопоннесской войны. В первой книге он описал условия примитивной Греции, когда греки по большей части промышляли бандитизмом и пиратством. Впоследствии дается показательная картина глубокой демократизации в Греции, ставшей результатом долгой конфронтации между Афинами и Спартой, оспаривавшими приоритет в борьбе, которая имела отзвук во внутренней политике всех греческих городов. Повсеместно аристократическая партия получала поддержку Спарты, а демократическая – Афин. Фукидид был писателем беспристрастным: испытывая аристократические чувства, он вложил в уста Перикла, главы демократической партии в Афинах, одну из наиболее похвальных речей демократии, когда-либо написанных. Следует особо подчеркнуть величие его души, поскольку несправедливо отправленный в ссылку во время Пелопоннесской войны, он посвящает совсем немного строк описанию того эпизода, который привёл к несправедливому приговору.
Сократ, оказавший такое влияние на мыслителей своего времени и на теоретиков последующих поколений, не оставил никаких записей, и его идеи дошли до потомков в изложении Ксенофонта и Платона. Дискутируется вопрос о том, кто из них более точно сформулировал учение наставника. Возможно, что Платон в некоторых своих диалогах как минимум дополнил и развил сократическую мысль. В своих «Воспоминаниях» Ксенофонт оставил особенно важное объяснение сократического метода, который проливает свет на то, как кажущаяся правда часто не соответствует правде настоящей.
В своих политических взглядах Сократ, в изложении Ксенофонта, не высказывается определённо ни в пользу аристократии, ни в пользу демократии, поддерживая тезис, что гражданин должен подчиняться закону, даже если он несправедлив. Как почти все греческие мыслители, Сократ порицает систему, на основе которой жребий указывал гражданину, что он должен исполнять общественную должность, замечая, что не избираются по жребию ни прораб, руководящий строительством дома, ни капитан, приказывающий заделать брешь в корпусе судна. В одном из диалогов, изложенных Ксенофонтом, философ убеждает молодого человека из достойной семьи, В том, что он ещё не созрел для политической жизни, которой намеревался посвятить себя.
Принадлежавший к аристократической партии Ксенофонт работал над конституцией Афин, подвергая критике демократию, но это не стало его делом. Изгнанный из Афин, он получил спартанское гражданство и удалился в пожалованное ему имение на Пелопоннесе. По одной из версий, в старости ему предоставили возможность вернуться в Афины.
Демокрит из Абдер (Фракия), греческий философ, поздний предшественник Платона (460 – ок. 370 гг. до и. э.) бесспорно отличается счастливыми догадками в области естественных наук. В сфере политики он был сторонником умеренной демократии, поскольку хотел, чтобы управляли лучшие, но в то же время оставил после себя изречение, что предпочитал бы жить свободным и бедным в демократии, чем богатым и зависимым в олигархии.
7. Политические доктрины Платона и Аристотеля
Платон – наиболее важный среди политических писателей классической Греции после Аристотеля и наряду с ним оказал наибольшее влияние на последующую мысль. Он родился в 427 г. до и. э. и умер восьмидесятилетним в 347 г. до и. э. Его жизнь, таким образом, почти вся пришлась на период, когда гений Эллады достиг наивысшего блеска.
Платон был, вероятно, первым среди древних, кто публично указал на Бога как единственного создателя Вселенной и отца человечества. Ему же принадлежит теория врождённых идей, таких, как идеи справедливости, добра и красоты, которые человек не может вывести из своих чувств, но которые заложены в его душу божественным творением. Платону же принадлежит идея сравнения на основе параллелизма социального организма и организма человека, поскольку в каждом из них философ нашёл руководящий разум /νούς/, волевую энергию /σύμός/ и чувственные стремления /έπιθνμία/
Три важнейших диалога Платона в основном рассматривают политические аргументы, указания на которые имеются и в других диалогах. Но главными являются «Политика», «Государство» и «Законы».
В «Политике» Платон среди прочего хочет установить цель, достижение которой государственному мужу необходимо провозгласить. По Платону, подлинной целью пастырей народов не должно быть увеличение размеров государства или накопление его богатства и мощи. Подлинная цель – сделать граждан более счастливыми и улучшить их в моральный дух: две цели соединяются вместе, поскольку счастье теснейшим образом связано с моралью.
Для достижения целей, поставленных государственным мужем, необходимы два средства: первое заключается в улучшении породы людской благодаря сочетанию характеров сильных с мягкими; второе заключается в воспитании, развивающем возвышенные чувства, семена которых Бог заложил в души людей. По Платону, одним из практических средств для развития этих чувств могла бы быть музыка.
Наиболее важным представляется диалог «Государство», где философ описывает идеальное государство и выделяет причины упадка, из-за которых от идеального государства можно постепенно дойти до тирании, то есть наихудшей формы правления.
Платон считал, что подобно тому, как в человеческом организме имеется руководящий разум, волевая энергия и часть, связанная с материальной жизнью, те же элементы должны быть и в социальном организме, и каждому из них соответствует специальный класс. В силу этого разум представляет класс мудрецов, смелость или волевую энергию – класс воинов, а задача производства как сельскохозяйственного, так и промышленного лежит на третьем классе, который лишен политических прав и должен поддерживать материально первые два; они в свою очередь составляются в соответствии с возрастным критерием: из воинов, достигших сорокалетия, рекрутируется класс мудрецов.
В описании организации идеального государства Платон предполагает прежде всего устранение конфликта между интересом частным и интересом государственным. Поэтому он не допускает частной собственности, неизбежным следствием которой является антагонизм между богатыми и бедными, и, следовательно, не допускает существования семьи, потому что из-за неё любовь к детям часто превалирует над преданностью общественному благу. Таким образом, сочетание полов должно быть временным и предоставлено решению публичных властей, дети воспитываются государством и остаются неизвестными своим родителям. Само собой разумеется, что воспитание должно быть направлено на развитие возвышенных чувств и в особенности на то, чтобы исключить даже в малейшей степени эгоистические настроения. Воспитанник должен быть всегда готов пожертвовать собой во имя блага государства. Последнее понималось как большая семья, потому что число граждан не должно было превышать определённой величины, а сам город-государство располагаться на определённом расстоянии от моря, чтобы исключить частые контакты с иностранцами, опасными из-за того, что могут внести новые обычаи и возмутить моральное единство граждан[26].
В том же диалоге Платон, как представляется, хотел бы зарезервировать за третьим классом обязанность материально поддерживать мудрецов и воинов, а Аристотель в своей критике платоновской концепции справедливо указывает на неясность того, если частная собственность запрещена для первых двух классов, должна ли она разрешаться или допускаться для класса третьего.
Сам Платон признавал, что государство, организованное по типу, описанному им, едва ли возможно в его время. Однако он считал, что это могло быть вполне возможно в далеком прошлом, когда на Земле ещё продолжался, как он называл, золотой век.
После золотого века, по его мнению, наступила серебряная эпоха, которую он называл тимократией, когда воины поставили себя выше мудрецов. Потом, когда у воинов появилась и развилась любовь к богатству, наступило время меди, или олигархия. На этом рубеже бедные сосчитали себя и, превосходя численно богатых, трансформировали олигархию в демократию, и наступил период железа. Но в свою очередь демократия фатально вырождается в анархию, которая есть мать тирании, худшей из всех форм правления, поскольку тиран есть естественный враг всех, кто превосходит его богатством, разумом и доблестью.
В третьем политическом диалоге, в «Законах», Платон, смягчившись по сравнению с тем временем, когда он писал «Государство», даёт описание такой государственной формы, которую, по его мнению, можно было бы осуществить на практике. Действительно, он допускает частную собственность, лишь бы не было ощутимого неравенства между гражданами, и, следовательно, предписывает неотчуждаемость участков земли, которые должны передаваться полностью одному из детей. Он признаёт трудности, связанные с отменой семьи, но высказывает пожелание, чтобы молодые, заключая браки, следовали советам мудрецов. В этом диалоге Платон все формы правления сводит к двум: ту, в которой власть передается сверху вниз, он называет монархией, а ту, в которой власть передается снизу вверх, он именует демократией. Он верит, что лучшие результаты будут достигаться в случае приспособления друг к другу обеих систем и, основываясь на данном тезисе, предлагает смешанную форму правления, в которой высшая власть, или охранительница законов, прислушивалась бы к советам мудрецов.
Признавая огромные заслуги Платона, можно утверждать тем не менее, что наиболее значительным мыслителем античной Греции является Аристотель. Он исследовал все области знания, а его работы сформировали своеобразную энциклопедию, в которой содержится вся наука наиболее блистательной эпохи эллинской цивилизации. Влияние аристотелевской мысли было большим в классической античности и огромным в европейском Средневековье. Начиная с XIII в. и даже перед этим Аристотель был известен и высоко оценен арабами. Аристотелевское влияние, хотя и не настолько преобладающее и исключительное, как в Средние в., ощущалось в Европе и в XVI и XVII вв., и даже современная политическая мысль заимствует некоторые фундаментальные понятия из наследия великого философа из Стагиры.
Родившись в этом городе примерно в 384 г. до и. э., он обосновался впоследствии в Афинах, интеллектуальном центре Греции, и, кажется, довольно быстро достиг широкой известности, поскольку царь Македонии Филипп призвал его уже в 343 г. до и. э. воспитывать его сына Александра. Одна из его работ, описывающая конституции греческих городов-государств, была утеряна. Но в начале 900 гг., часть этой работы, касающаяся конституции Афин[27], была обретена вновь, а кроме того, до нас дошла почти в полном виде его классическая работа «Политика». Прежде чем начать её разбор, будет полезным вспомнить, что Аристотель, как и Платон, рассматривал современный ему эллинский город-государство классической эпохи, который в годы юности этих двух великих писателей сохранял ещё свое великолепие, поскольку только во второй половине IV в. до и. э. становятся легко различимыми следы его упадка. Ни Платон, ни с некоторыми исключениями Аристотель не считали достойной изучения политическую организацию варваров, которые по большей части, и это справедливо, имели репутацию довольно низкую по сравнению с греками.
Необходимо также добавить, что в «Политике» Аристотель занимается такими аспектами, которые касаются этой дисциплины лишь в самом широком её понимании, как, например, оправдание частной собственности, семьи и рабства. Это потому что для антиков[28] термин «политика» имел значение куда более широкое, чем-то, которое сейчас в общем плане мы ему придаём.
Прежде всего философ из Стагиры начинает с утверждения, что человек есть животное естественным образом общественное. По Аристотелю, человек может достичь той степени совершенства, которая была заложена ему природой, только в обществе и с помощью общества. Изолированный человек должен был бы стать Богом, чтобы сохранить свои человеческие способности, но, не будучи Богом, он превратился бы в животное, в зверя.
Первым ядром человеческого общества является семья. Но семьи недостаточно, чтобы человек мог развить все свои способности.
После семьи следует поселение, образованное несколькими семьями, и оно представляет собой тип человеческого общества, уже более развитого. Но существует ещё более полное ядро, таковым выступает государство, или же полис, самодостаточное сообщество, поскольку в нём человек может развить все свои потенциальные способности. Аристотель не занимается политическими сообществами, значительно более обширными, чем эллинский город, то есть великими азиатскими империями, поскольку считает их результатом более низкой цивилизации, созданной варварами.
В семье власть отца над детьми и женой, по Аристотелю, в отличие от той власти, которую закрепило примитивное (архаичное) римское право, не является абсолютной, подобно власти хозяина над рабом. Это скорее власть моральная, где используется больше мягкость, чем сила.
Частная собственность рассматривается им в качестве наиболее приемлемого средства для того, чтобы человек работал и что-то производил и, если она приносит прибыль отдельным индивидам, тем более она будет доходной и для общества в целом. Когда все граждане обладают в достаточной степени необходимыми вещами для жизни, тогда богат весь город.
Рабство оправдывается как следствие неравенства, существующего между людьми: некоторые имеют лишь столько рассудка, чтобы быть ведомыми разумом других. По Аристотелю, сочетание материальных /физических/ сил раба с разумом хозяина будет выигрышным для обоих. Для понимания аристотелевской мысли необходимо учесть, что в это время в Греции рабами, как правило, были варвары. Заметим к тому же, что Аристотель допускал, что вполне возможно раб будет обладать душой свободного человека и наоборот. Но вполне возможно, что эта фраза вставлена в текст позже копиистом, который, по всей видимости, и был рабом.
Аристотель различает две формы обогащения: οίλονομία и λρηματιλη. Первая, οίλονομία, есть форма частного обогащения, полезная для всех: она существует тогда, когда отец семейства своей работой, работой детей и рабов обеспечивает все свои потребности, а случается, и потребности других граждан и получает максимальную отдачу от работы, поскольку обогащает семью и создает изобилие в городе. λρηματιλη – форма частного обогащения, обеспечиваемого через спекуляцию, торговлю или ростовщичество. Стагирит приводит в качестве образца применительно к данному случаю поступок другого философа Фалеса Милетского, который, зная благодаря своим метеорологическим изысканиям, когда ожидается обильный урожай маслин, скупил заранее все маслодавильни в Милете и смог таким образом диктовать цены, получив значительный доход.
Такая форма обогащения была расценена в «Политике» вредной или, как минимум, нежелательной для общества, потому что индивидуальному обогащению не сопутствует накопление коллективного богатства. Ещё хуже, чем коммерция и спекуляция, Стагиритом оценивается ростовщичество, или дача денег в долг под интерес, потому что деньги, взятые в долг, не увеличиваются. Это заблуждение объясняется тем, что ссуда в деньгах представляла собой в те времена очень часто спекуляцию на бедности или на пороках детей тех или иных фамилий. По правде сказать, во время Аристотеля в Афинах и других приморских городах в большей мере был неизвестен коммерческий заём или заём промышленный, который мог быть выгоден и заемщику. Но это факт сравнительно недавний, а замечено, что важность фактов современных или подобных им, не была в поле зрения даже великих умов. Так, Макиавелли не оценил важности огнестрельного оружия, а Тьер в принципе отрицал значение железных дорог.
После исследования двух форм обогащения Аристотель даёт тонкий анализ множества типов конституций, как предложенных различными авторами, так и уже существующих и ему известных. Мы уже останавливались на причинах его несогласия с Платоном в отношении отмены частной собственности. Сейчас добавим, что Стагирит был также противником отмены семьи, потому что поддерживал те альтруистические чувства, разделяя которые человек посвящает себя семье и которые просто исчезнут, будут потеряны, если семья перестанет существовать.
Даже с Фалесом из Халкедонии, который хотел поделить собственность на три равные части, Аристотель не соглашается и возражает, потому что частная собственность не всегда предстаёт такой, чтобы её можно было равным образом поделить, и даже допуская, что такое разделение возможно, он указывает, что, будучи разделённой на три равные части, она останется таковой лишь на короткое время, а затем снова возвратится прежнее неравенство.
Затем рассматривается проект Гипподама из Милета, архитектора, разработавшего планы застройки города, а затем рискнувшего предложить ему и политическую конституцию. По его представлениям, в каждом городе должны быть два класса – воины и ремесленники, а собственность должна быть поделена на три равные части и принадлежать по одной трети воинам и ремесленникам, а одна треть оставлена для общественных нужд. Аристотель замечает, что через короткое время воины превратятся в единственных хозяев города.
После этого философ анализирует главные конституции, остававшиеся в законной силе, – Крита, Спарты и Карфагена. Он критикует среди прочего систему избрания магистратов, происходившую на основе того, сколько аплодисментов вызовет предложенное имя, называя совершенно справедливо такой подход ребячеством. Он критикует и конституцию приходящей в упадок Спарты за олигархический характер, распространявшуюся только на полноправных граждан, которых к тому времени насчитывалось не более тысячи. Кроме того, чтобы быть избранным на публичную должность, претенденту предписывалось участвовать в дорогостоящих общественных пиршествах, что могли себе позволить далеко не все.
Рассмотрев спартанскую конституцию, Аристотель поступается эллинской гордостью в анализе порядков Карфагена – города финикийского, а потому варварского. Он утверждает, что карфагенская конституция заслушивает уважения своей стабильностью. По существу она была аристократической, но предусматривала для бедных граждан возможность основывать новые колонии.
Завершая этот тщательный анализ, Аристотель задумывается над вопросом о том, какими качествами должен обладать совершенный гражданин, чтобы он смог баллотироваться на любые общественные должности. Философ считает, что не все свободные жители города могут быть такими. Наряду с метеками или постоянно проживающими иностранцами необходимо исключить ремесленников и мелких коммерсантов, поскольку они в силу недостаточности образования оказывались некомпетентными для занятий общественными делами. Погруженные в свои мелкие интересы, они не могут остаться объективными в управлении государством, что так необходимо для хорошего управления.
Затем Аристотель занимается тремя фундаментальными формами правления – монархией, аристократией и демократией; эта классификация до сих пор является общепринятой.
Монархией он считал такое правление, когда все суверенные права сконцентрированы и возложены на одного человека, аристократией – когда в суверенной власти участвует только один класс граждан, достаточно узкий, при демократии же всякая власть происходит из воли большинства граждан. По Аристотелю, данным трём формам соответствуют их вырожденческие подобия: тирания, олигархия и демагогия. Критерий, по которому можно различить, является ли конституция нормальной или вырожденческой, должен быть этическим или же морального порядка. Если правитель или правители стремятся защищать интерес всеобщий, правление – нормальное, если же он направлен на сугубо персональное обогащение – форма правления вырожденческая. Такой критерий недостаточно чёток, ибо в ряде случаев трудно отделить и точно разграничить интересы управляющих и управляемых, а кроме того, те, кто управляют, могут добросовестно верить, что их правление – наилучшее среди возможных, хотя это не соответствует действительности.
В пятой и шестой книгах Аристотель исследует причины насильственных выступлений и переворотов, а также условия, необходимые для нормального функционирования политической жизни эллинского города. Вполне справедливо он полагал, что наиважнейшим условием выступает наличие многочисленного среднего класса: ведь если в городе мало богатых и много бедных, то или первые притесняют бедняков, или последние грабят богатых.
В седьмой и восьмой книгах Стагирит рассуждает о том, как должен быть расположен город, каково предпочтительное число его жителей, об образовании и науках, которые следует преподавать молодёжи. Он дает множество рецептов общественной и личной гигиены и среди прочего утверждает, что лучшим возрастом для вступления в брак является тридцатисемилетний рубеж для мужчины и восемнадцатилетний для девушки[29].
Между Аристотелем и Платоном немало точек соприкосновения, поскольку оба считали единственно возможной формой государства для цивилизованного народа эллинский город-государство. И у одного, и у другого превалирует критерий этический, по которому власть оправданна и легальна лишь в том случае, если осуществляется в интересах управляемых. Платон, однако, полагает, что суждение мудрецов предпочтительнее требований закона, который по своей природе является жёстким и плохо приспособлен к бесконечному разнообразию частных случаев. Аристотель же считает, что закон именно потому, что не обращает внимания на частные случаи, есть результат бесстрастного человеческого разума, а в противном случае решение всегда будет испытывать влияние людских страстей. Кроме того, если Платон стремится предписать нормы управления совершенным государством, то Аристотель указывает на условия, в рамках которых современное ему эллинское государство, то есть полис (πολις), могло бы функционировать наилучшим образом.
8. Обзор поздних политических теорий Греции
Платон и Аристотель жили в эпоху, когда к её концу распад политической организации эллинских городов уже начался. Но после Аристотеля и особенно в III в. до и. э. симптомы упадка становятся всё очевиднее. Города в Греции постепенно истощались, поскольку их лучшая энергия поглощалась эллинско-варварскими империями Сирией и Египтом, которые в результате долгой борьбы оформились и сложились после смерти Александра Великого /323 г. до н. э./. В этих империях появились зародыши эллинской культуры на широких пространствах – в Верхнем Египте и Северо-Восточной Индии. Но в то же время они вызвали истощение той страны, из которой заимствовали элементы своей цивилизации.
Кроме того, давление соседней и полуварварской Македонии, т. е. третьей части государств, на которые разделилось наследие Александра Великого, привело к тому, что независимость эллинских городов угасала или по крайней мере постоянно подвергалась угрозе. К упадку социальному и политическому добавился упадок литературный и научный. Никакой греческий писатель III в. до и. э. не может быть сравним с Платоном и Аристотелем.
Первой греческой философской школой после Аристотеля была школа киников во главе с Диогеном. Киники отрицали патриотизм, поскольку объявили себя космополитами, т. е. гражданами мира. Все их усилия были направлены на достижение счастья. Его они считали возможным достичь, сведя к минимуму собственные нужды и потребности. По их мнению, частная собственность должна быть отменена.
Другая школа, возникшая в начале III в. до и. э., называлась эпикурейской, по имени ее основателя Эпикура. Ей, возможно первой, принадлежит идея договора как начала политического сожительства, являвшаяся зародышем той доктрины, которая из примитивного договора выводила происхождение границ власти управляющих и гарантии для управляемых.
В первые годы III в. до и. э. в Афинах обрела свои истоки стоическая школа. Её идеи продолжали развиваться и видоизменяться, особенно когда стоицизм распространился в римском мире во время последнего века Республики и двух первых веков империи. Мораль стоиков направлялась на то, чтобы индивид научился мужественно переносить боль и печаль, сделался хозяином своих страстей и руководствовался только разумом. Философ Сенека, последователь стоицизма, различал естественное право, основанное на разуме, и право цивильное, основанное на законе. В политике стоики, особенно римского периода, верили, что идеальным государством будет то, которое руководствуется исключительно разумом и охватывает человечество в целом без национальных различий.
Во II в. до и. э. всё больше и больше ощущался упадок Греции: она скудела людьми, богатствами и, в сравнении с предыдущими столетиями, умами. Тем не менее даже в эту эпоху Греция имела великого писателя Полибия, родившегося в Мегалополисе (Аркадия) во II в. до и. э.
В 168 г. до и. э. с поражением Македонии завершилась её борьба с Римом. В ходе этой борьбы среди государств, входивших в Ахейский союз*, существовали скрытые сторонники Македонии; по крайней мере так утверждали их политические оппоненты, которые обвинили тысячи сограждан, вынужденных отправиться в Рим для оправданий. Насильственно вывезенные в Италию, они оставались там семнадцать лет, после чего получили разрешение вернуться на родину. Среди этих людей находился Полибий. Будучи гостем Сципионов, он пользовался их благосклонностью, жил в Риме и мог передвигаться по стране и даже посетить Цизальпийскую Галлию.
Он выучил латинский язык и писал историю Пунических войн и войн Македонских, историю весьма документированную и объективно поданную. Повествование содержит множество отступлений, которые дают нам ценную информацию о римских обычаях и институтах той эпохи.
Важнейшей является та часть, которая осталась от шестой книги «Всемирной истории», в которой Полибий рассматривает конституцию Рима и организацию римского войска. По мнению Полибия, успех Рима в значительной мере обеспечивался его военным порядком и в особенности стабильностью его правления, тем фактом, что в Риме до сего времени не было гражданской войны. Исследуя причины стабильности римской конституции, Полюбий раскрывает всю совокупную систему философской интерпретации истории. По его мнению, на первой стадии своей политической организации люди управляются патриархальной монархией, но потом монархическое государство фаталистически неизбежно превращается в тиранию, против которой восстает аристократия, формируя, таким образом, олигархическое правление. От этого строя посредством выступления народных классов переходят к демократии, и затем через ряд внутренних волнений всё заканчивается тиранией и начинается новый цикл. Поэтому, по мнению Полибия, все государственные формы правления неизбежно должны деградировать и подвергаться коррупции из-за злоупотреблений и искажения тех принципов, на которых они были основаны.
В Риме же этого не произошло, поскольку в его конституции были мудро соединены монархия, аристократия и демократия. Консулы фактически имели власть, сравнимую с царской, сенат представлял собой аристократическое собрание, а народные собрания составляли демократический элемент. Будучи слиты воедино, три фундаментальные формы правления позволили избежать последовательного конституционного распада, чему были подвержены другие государства.
Мы, родившиеся спустя более двадцати столетий после Полибия, можем легко констатировать, что сосуществование монархического, аристократического и демократического элементов есть факт действительности, который встречается в разных комбинациях во всех формах политического режима. Повсеместно есть некая личность или самая малая группа личностей, стоящих во главе политической иерархии, там же можно констатировать наличие руководящего класса и в конце концов необходимо учитывать молчаливое согласие или недовольство народных масс.
Более того, очевидно, что успех Рима, помимо политической мудрости и отличной военной организации, был обеспечен прежде всего величайшей организующей и ассимиляционной способностью: осторожно и внимательно он распространял право гражданства на добропорядочную часть покорённого италийского населения и сохранил это право за колонами, которых расселяли настолько отдалённо, что в любом случае им было затруднительно лично участвовать в работе собраний. Афины в самые благоприятные моменты, например к началу Пелопоннесской войны, насчитывали едва от тридцати пяти до сорока тысяч граждан. Рим же к началу Первой пунической войны, имел двести девяносто тысяч населения и поэтому, несмотря на огромные потери, всегда мог рекрутировать собственные легионы и экипажи собственных морских судов.