© Макс Муди, 2018
ISBN 978-5-4490-5393-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вверх-вниз по течению
В конце осени часто бывает такое чувство, будто ты куда-то все это время шел-шел, но так и не добрался. И чувство это ведет себя так же, как маленький снежок, скатывающийся по высокой горе с мокрым снегом. Сначала ты даже не обращаешь на него внимания, а потом – бац, и тебя всего накрывает.
Я сидел на подоконнике в старом деревенском доме. Часы показывали что-то в районе полуночи. За окном влажными комьями сыпал снег. Пейзаж был чарующим настолько, что я стал сомневаться в действительности происходящего. А вдруг это сон, навеянный не покидавшей меня в течение дня дремотой?.. Огромные шапки сосен закрывали горизонт. Пожелтевшая на небольшом лугу перед лесом трава оказалась запорошена первым снегом. Все-таки на сон не тянет, как не крути. От стекла веяло холодом. Я подышал на него через рот и стал выводить аморфные узоры указательным пальцем. Выходило не очень.
Где-то невдалеке завыл пес. «Хоть бы не проснулась» – подумал я, через плечо поглядывая на спящую под тяжелым, ватным одеялом девушку. Она тихо посапывала. Спит. Еще немного я смотрел на нее. Темные, слегка волнистые волосы бесформенно раскинулись по подушке. Черные ресницы плотно сомкнуты. Губы полуоткрыты. Вскоре я бросил это занятие и стал вспоминать все, что знаю о ней.
Она постучалась в мою дверь около семи – сумерки уже заполнили пустое пространство между домами. Девушка представилась Викой. На ней было тонкое шерстяное пальто древесного цвета, облегающие синие джинсы, а на ногах черные кеды. Одним словом, одета она была слишком легко для такой погоды. Кожа на носу и щеках уже разрумянилась. Было видно – она только что из города. От нее пахло городом. Любое ее действие получалось каким-то дерганным, суетливыми.
– Привет! – у нее был звонкий, тонкий голосок, – Я тут заблудилась немного.
– Здравствуй. Зайдешь, может? А то холодно, – я потер успевшие озябнуть плечи.
– Было бы здорово.
Я ее провел в небольшой коридорчик, где стоял огромный дубовый шкаф исполинских размеров. В нем я хранил всю верхнюю одежду, а заодно и пару дорожных сумок. Она же оставила там пальто. Затем мы прошли в комнату, служившую мне и гостиной, и спальней. Вся мебель была простой и надежной. Кровать, несколько стульев, стол, небольшой комод и стеллаж с книгами. На одной стене висело зеркало, на двух других по картине неизвестного художника пейзажиста. В углу стояла большая кирпичная печка, отапливавшая мой домик. В целом было уютно.
– Чай будешь? – поинтересовался я.
– Не отказалась бы, – она внимательно осмотрела комнату, – А у тебя ничего так.
– Спасибо.
Пока я заваривал в чайник улун, моя непрошеная гостья рассматривала один из пейзажей. На нем изображался морской берег и несколько чаек, нарисованных в полете. Техника была простой, а сама работа явно из первых опытов художника. Но меня она цепанула. А в искусстве, как по мне, это главный критерий.
– Слушай, а чего это ты вдруг в деревне живешь? – ее голос стал ниже и приглушеннее.
– Да, знаешь, устал от этой рутины, вот и снял в аренду на месяц домик. Сейчас не сезон, поэтому достался за какие-то копейки. Единственное пришлось дров прикупить, а так все включено. Электричество, даже канализация. Совсем неплохо.
– И правда, – она села на один из стульев, перекинув ногу на ногу.
– А тебя как сюда занесло?
– Ой, дурацкая история. Решила съездить к тете – погостить. А если честно, то просто нашелся предлог, чтобы уехать из дома.
– Дом должен быть тем местом, куда хочется приходить, а не наоборот.
– Я все понимаю, – она кашлянула, – Но вот так вот получается. У моей мамы новая любовь. И я не хочу мешать. Тем более в сентябре взяла академку.
– Ясно.
– А к тете собиралась быстро, да и видимо как-то не так записала номера электричек. Или станций. И вот выхожу в этой Н*** на перрон и ни души. Только снег сыпет. Прошлась по центральной улице, так встретила только пьяного мужика, орущего гимн Советского Союза.
– О, это дядя Ваня. Он у нас первый запевала.
– А ты прям всех-всех знаешь?
– Ну, тут волей-неволей запомнишь. Да и как-то не хотел полностью от общества отгораживаться.
Тем временем заварился чай, и я разлил горячий китайский напиток по фарфоровым чашкам. Пар тонкой струйкой извивался, точно змея.
– А чем ты тут вообще занимаешься? – она сделала один глоток.
– Да рассказики пишу, – я указал рукой на закрытый ноутбук, – Статейки разным журналам правлю.
– Ты писатель что-ли получается?
«Вот и вопрос в лоб. А кто же я на самом деле? Может и писатель, а может моя первоначальная миссия – стать сантехником. А я вот такой непокорный уехал за тридевять земель и строчу свою писанину».
– Хотел бы быть таковым, – проконстатировал я.
– А я на геолога учусь. Могу разобрать тридцать разных почв. А работаю в «CoffeeLike». Правда, кофе у меня фиговый выходит, с твоим чаем не сравнится.
– Ну, так кто станет сравнивать кофе с чаем? Бредово получится.
Разговор как-то застопорился. Я не знал, как продолжить диалог, поэтому просто рассматривал Вику. Широкий лоб говорил о ее духовной чувствительности и способности к трудностям. Широко раскрытые глаза цвета древесной коры будто бы шептали мне: «Обними меня». И откуда у меня в голове берутся подобные мысли, – подумал я.
– А теперь все-таки расскажи, чем я могу тебе помочь.
– Да ты и так уже очень помог, согрев меня от этого холода. В городе намного теплее.
– Ну а что ты сейчас будешь делать?
– Пойду на перрон, буду ждать электричку. Только можно телефон подзаряжу немного, а то он от холода вырубился.
– Валяй, – я махнул рукой в сторону розетки, – Погоди-ка. Хочешь сказать, что ты в такую метель попрешься?
– А есть другие предложения? – она посмотрела мне в глаза.
– Можешь остаться. Я лягу на раскладушку, а ты можешь на кровать.
Она согласилась. Я подкинул пару дров в печь, и, открыв ноутбук, стал думать над одним рекламным проектом. Мозг никак не хотел настраиваться на работу.
– Чем маешься? – так еще и ее голос отвлек.
– Рекламу придумываю.
– Что рекламировать будешь?
– Маргарин.
– А что это? – она поджала колени к груди.
– Что-то вроде сливочного масла, но только более полезный. Хотя это не доказано. Может и наоборот, окажется, что маргарин вреднее. Короче говоря, дешевый аналог масла. Прости за тафталогию.
– И что, ты ел его когда-нибудь? – она положила голову мне на плечо.
– Ел. И при этом мне дико не понравилось. Гадость отменная.
– Значит, и писать не стоит, – она взяла меня обеими ладонями за голову и, развернув к себе, поцеловала.
А потом она легла спать, раздевшись под одеялом. Джинсы и свитер висели на левой половине спинки кровати, лифчик и колготки на другой. Я спросил ее, почему именно так. Она, не ответив, рассмеялась. Через несколько минут она уже спала девственным сном.
Вспоминая все это, я уснул. Проснулся, когда на часах было 5.30 от холода. «Вот и новый день», – с грустью подумал я, осознавая, что совсем скоро возвращаться в город.
Я медленно, пытаясь не разбудить Вику, вышел на крыльцо дома. Легкие наполнялись воздухом, который оставлял на кончике языка последний привкус осени. С соседнего давным-давно заброшенного участка ко мне прибежал лохматый пес. Я его кормил каждое утро. Вот и сегодня, услышав скрип досок в стороне моего дома, дворняга прибежала, радостно виляя хвостом. Я присел на корточки, посмотрел в глаза этому бродяге: левое ухо уцелело только наполовину, на пол морды растянулся старый шрам, в улыбке недоставало пары зубов. «Наверное, ночью выл он».