Вы здесь

История магии. Обряды, ритуалы и таинства. Часть первая. ПРОИСХОЖДЕНИЕ МАГИИ (Элифас Леви)

Часть первая

ПРОИСХОЖДЕНИЕ МАГИИ




Глава 1

ИСТОЧНИКИ В МИФАХ

В апокрифической Книге Еноха рассказывается об ангелах, решившихся пасть с небес ради вступления в связь с земными женщинами[24]. «Поскольку в те дни количество сыновей человеческих приумножилось, то для них родилось много прекрасных дочерей. И ангелы, сыновья неба, увидев этих дочерей, преисполнились желанием и стали говорить друг другу: «Пойдем же выберем себе жен из человеческого народа и заведем с ними детей». Вождь этих ангелов, Самьяза, ответил так: «Похоже, вам не хватает мужества выполнить свое решение – тогда я один буду отвечать за ваше падение». Тогда они все поклялись, что воплотят свои планы в жизнь и никто из них никогда не раскается в содеянном. Их было 200 ангелов, спустившихся на гору Армон, и именно с тех пор гора получила свое название, означающее «Клятвенная гора». Вот как звали вождей этих ангелов: Самьяза – самый старший, Уракабарамеил, Азибеил, Тамиил, Рамуил, Данель, Азкеил, Саракуял, Азаил, Армерс, Батраал, Анан, Завеб, Самсавеил, Эртраил, Турель, Йомиаил, Аразиал. Они взяли себе жен и обучили их, помимо прочего, Магии, искусству наложения чар, и знанию разнообразных свойств корней и деревьев. Амазарак обучал колдовским секретам; Баркаял учил знанию звезд; Акибеил открывал тайны знаков; а Азарадел толковал движения луны».

Эта легенда из каббалистической Книги Еноха – один из многочисленных рассказов все о той же профанации таинств, которую мы знаем и в другой символической форме – как рассказ о грехопадении Адама. Те ангелы, сыны Господа, о которых пишет Енох, были магическими посвященными, и именно магические знания передали они в профанической форме людям через беспечных женщин. Ангелы попали в ловушку чувств – влюбившись в земных женщин, они сами не заметили, как растеряли тайны царей и жрецов. Естественно, в конце концов первобытная цивилизация не выдержала, появились великаны – олицетворение грубой силы и неуемного аппетита – и стали захватывать мир. Закономерным итогом стал потоп, смывший все следы прошлого. Этот потоп – символ вселенского хаоса, в который непременно погружается человечество, попытавшись нарушить гармонию Природы[25]. Падение Самьязы сходно с падением Адама: обоих их соблазнили чувственные прелести, оба осквернили Древо Познания, и оба были отлучены от Древа Жизни. Нет необходимости обсуждать здесь наивность воспринимающих все буквально и уверенных, что знание и жизнь были когда-то воплощены в виде деревьев; лучше признаем в деревьях лишь глубинные символы священных объектов. Древо Познания подразумевает смерть после съедания его плода; его плод – украшение мира, его яблоки – сияние Земли.

В Библиотеке Арсенала содержится одна очень любопытная рукопись, озаглавленная Книга Покаяния Адама, в которой излагается каббалистическая традиция в виде следующей легенды: «У Адама было два сына – Каин, символизирующий грубую силу, и Авель, символ разума и умеренности. Они не могли прийти к согласию и уничтожили друг друга; от них унаследовал третий сын, по имени Сиф». Так конфликт двух противоположностей разрешился созданием общей, объединенной силы. «Сифу за праведность его было разрешено приблизиться к вратам Земного Рая, не опасаясь Херувима и его огненного меча». Иными словами, Сиф получил первое посвящение. «Случилось так, что Сиф однажды увидел Древо Познания и Древо Жизни, которые столь тесно переплелись между собой, что стали единым деревом». Здесь описана гармония науки и религии в Трансцендентальной Каббале. «И ангел вручил ему три зернышка, в которых была заключена жизненная сила этого единого дерева». Подразумевается каббалистическая триада. «Когда Адам умер, Сиф, подчиняясь указаниям ангела, вложил эти три семечка в рот отцу, дабы обеспечить ему право на вечную жизнь. Проросшие из них впоследствии побеги стали той самой Неопалимой Купиной, в которой Господь сообщил Моисею Свое Вечное Имя, означающее Того, Кто есть и Кто грядет. Моисей сорвал со священного куста трехрогую ветку, и она стала его магическим жезлом. Несмотря на то что была сорвана, ветка продолжала зеленеть и цвести и впоследствии сохранилась в Ковчеге[26]. Царь Давид посадил эту ветвь на горе Сион, а Соломон взял древесины из каждого из трех получившихся стволов для создания двух своих колонн – Иакина и Вооза, поставленных у входа в Храм. Две балки колонн покрыли бронзой, а третья балка была заложена в порог главных ворот. Это был талисман, не позволяющий ничему нечистому попасть в Храм. Однако некие подлые левиты под покровом ночи убрали это препятствие и забросили, обвязав камнями, на дно храмового пруда. С тех пор ангел Господень беспокоил воды пруда, не давая людям искать в его глубинах Соломоново дерево. Во времена Иисуса Христа пруд решили очистить, и евреи, найдя на дне показавшееся им ненужным бревно, вывезли его из города и положили мостиком через ручей Кедрон. Именно по этому мостику Спаситель шел после пленения в Гефсиманском саду. Пленители столкнули его с моста в воду, а затем, торопясь изготовить главный инструмент Страстей Господних, взяли с собой и само бревно, изготовленное из трех стволов дерева, – оно и послужило материалом для креста»[27].

Эта аллегория – воплощение великих каббалистических традиций и тайного христианского учения святого Иоанна, которое сейчас практически неизвестно. Из нее следует, что Сиф, Моисей, Давид, Соломон и Христос обрели свои царские и священнические жезлы из одного и того же каббалистического дерева. Тогда понятно, почему маги пришли поклониться Христу в колыбели. Давайте же, однако, вернемся к Книге Еноха, как к источнику более авторитетному, чем неизвестная рукопись, – ведь ее цитирует в Новом Завете апостол святой Иуда. Традиция приписывает Еноху изобретение букв, а значит, именно благодаря ему можно проследить поучения книги Сэфер Йецира, основополагающей книги Каббалы, составленной, если верить раввинам, патриархом Авраамом, наследником тайн Еноха и отцом Посвящения Израиля. Еноха можно уподобить в этом отношении Гермесу Трисмегисту египетскому, а знаменитая Книга Тота, написанная иероглифами и числами, должно быть, и есть та оккультная Библия, которая древнее Книги Моисея и полна тайн и на которую столь часто ссылается в своих трудах посвященный Гийом Постель, именуя ее Книгой Творения Еноха[28].

В Библии говорится, что Енох не умер, что Господь перевел его из одной жизни в другую. Ему предстоит вернуться и противостоять Антихристу в Конце Времен, когда он окажется одним из последних мучеников или свидетелей истины, упомянутых в Апокалипсисе святого Иоанна. Сказанное в этом отношении о Енохе справедливо для всех великих посвятителей, известных каббалистике. Сам Иоанн Креститель, согласно свидетельствам первых христиан, был спасен от смерти и долго еще дышал в своей усыпальнице. Это объясняется тем, что универсальная наука жизни хранит от смерти, и поэтому инстинктивно люди всегда стремились к Божественному. Как бы то ни было, до нас дошли две книги пера Еноха – одна из них записана иероглифами, а другая носит аллегорический характер. В первой приводятся священные ключи посвящения, а вторая – это история великой профанации, которая привела к разрушению мира и эпохе хаоса, последовавшего за правлением великанов.

Святой Мефодий, раннехристианский епископ, чьи труды можно найти в собрании Отцов Церкви, оставил там апокалиптическое пророчество, где мировая история излагается в виде ряда видений. Этого пророчества не найти в списках признанных писаний святого, но гностики сохранили его и напечатали в Liber Mirabilis, подписав «Бер-Мехобус», по неграмотности вставив это слово вместо Беа-Мефодиус, что является сокращением от Beatus Methodius[29]. Эта книга в нескольких отношениях соотносится с аллегорическим трактатом «Покаяния Адама». В ней повествуется о том, как Сиф с семьей уехал на восток и достиг горы в окрестностях Земного Рая. Это была страна посвященных, а потомки Каина тем временем сотворили побочную, ложную Магию в Индии, стране братоубийств, и вручили колдовство в безответственные руки.

Святой Мефодий предсказывал борьбу и последующее за ней господство исмаилитов – так он именовал в своем Апокалипсисе победителей Рима, затем франков, которые победят исмаилитов, а затем – великого северного народа, чье вторжение будет непосредственно предшествовать личному приходу Антихриста. После этого будет основано всемирное царство, которое падет в руки князя франков, после чего наступит долгая эра справедливости. Обсуждать пророчество сейчас мы не будем, важно лишь отметить присутствующее в нем четкое разделение на добрую и злую Магию, на святость сынов Сифа и профанацию науки потомками Каина. Трансцендентальное знание на самом деле доступно лишь тем, кто стал властелином собственных страстей; девственная Природа не вручает ключей от своей брачной комнаты прелюбодеям.

Существует два класса людей – свободные и рабы. Человек рождается рабом страстей, но разум позволяет ему обрести свободу. Равенство между теми, кто уже освободился, и теми, кто еще нет, невозможно. Участь разума – повелевать, участь инстинкта – подчиняться. С другой стороны, если дать слепому вести других слепых, в итоге все рухнут в пропасть. Свобода – это не право страсти освободиться от закона; такая свобода может привести только к страшнейшей тирании. Свобода – это добровольное подчинение закону; это право выполнять свой долг, и лишь праведника можно назвать свободным. И свободные в этом понимании люди уже могут, в свою очередь, управлять теми, кто ограничен. Рабов следует призывать к освобождению, но не от управления свободными, а от власти собственных грубых страстей, единственно из-за которых они и не могут жить без хозяев.

Признайте хоть на миг вместе с нами истинность трансцендентальных наук. Предположите, что действительно существует некая сила, над которой можно получить власть и посредством которой можно подчинить чудеса Природы желанию человека! И скажите – можно ли в таком случае доверить тайны обретения богатства или симпатий людям, страдающим первобытной жадностью? Искусство очарования – распутникам? Власть над другими – тем, кто не сумел добиться власти над самим собой? Страшно даже представить последствия подобной профанации. Земля утонет в грязных кровавых преступлениях, и для того, чтобы стереть все их последствия, не обойтись будет без глобальной катастрофы. Именно это и описано в легенде о падении ангелов, согласно Книге Еноха; именно таков был грех Адама с его фатальными последствиями. Такова же и причина потопа, а затем – проклятия Ханаана. Открытие оккультных тайн аллегорически описывается как дерзость сына, подсмотревшего наготу отца. Опьянение Ноя – это урок священникам всех времен. Горе тем, кто обнажит тайну божественного зарождения нечестивому глазу! Держите святилище закрытым, иначе не уберечь вам спящего отца от насмешек последователей Хама![30]

Такова традиция детей Сифа в отношении законов человеческой иерархии, но семья Каина их не признавала. Вместо этого индийские каиниты разработали систему, освящающую гнет сильных и удержание слабых в невежестве. Посвящение превратилось в привилегию высших каст, и целые народы оказались обреченными на бесконечное подчинение ввиду одного лишь факта своего рождения – было сказано, что они произошли из ступней или коленей Брахмы. Но Природа не рождает людей ни царями, ни рабами – все без исключения люди рождаются для работы. Утверждать, что человек совершенен от рождения и лишь общество портит его в дальнейшем, может лишь самый дикий анархист, лишь маньяк, пусть даже и величайший поэт среди маньяков. Жан Жак Руссо был сентиментальным мечтателем, но что в том толку? Его глубокая мизантропия, которую фанатичные сторонники быстро раскусили, принесла плоды ненависти и разрушения. Робеспьер и Марат были лишь верными архитекторами Утопии, придуманной чувствительным женевским философом.

Общество – это не абстрактное нечто, на которое можно свалить всю ответственность за человеческую тупость; общество – это союз людей. Все дефекты общества суть следствия греховности людей, все совершенство общества есть следствие их добродетели. Разве сама религия не является союзом высших стремлений и самых великодушных побуждений? Таким же образом и богохульство, воплощенное в антиобщественном равенстве, дает ответ на ложь о кастах, якобы привилегированных от Природы. Лишь христианство сумело решить эту проблему, заявив о превосходстве самопожертвования и объявлении величайшим того, кто жертвует своей гордостью во имя общества и своими аппетитами во имя закона.

Евреи, хоть и были носителями традиции Сифа, не сумели сохранить ее во всей чистоте, заразившись нечестивыми амбициями наследников Каина. Они уверовали в себя как в избранный народ, решив, что Господь даровал им истину в частную собственность, а не вручил на хранение для последующей передачи всему человечеству[31]. Рядом с высокой традицией Сэфер Йецира можно встретить достаточно забавные откровения талмудистов. К примеру, они не стесняются приписывать авторство идолопоклонства гоев самому патриарху Аврааму. По их словам, он передал израилитам свое наследство – истинные Имена Бога, то есть Каббала представляла собой законное наследство Исаака; но помимо этого патриарх оставил подарки и детям своих наложниц в виде скрытых догм и зашифрованных имен, из чего и получилось впоследствии идолопоклонство[32]. Ложные религии, их абсурдные таинства, предрассудки Востока, чудовищные жертвоприношения – ничего себе подарочек брошенной семье от отца! Разве мало было изгнать Агарь с сыном в пустыню? Обязательно ли было помимо каравая хлеба и бутыли воды вручить им еще и бремя лжи, чтобы оно отравляло и мучило их в изгнании?

Величие христианства в том, что оно призвало к истине всех, независимо от кастовой и национальной принадлежности, хотя и не независимо от личного разума и добродетели. «Не мечите бисера перед свиньями, – говорил Божественный Основатель христианства, – дабы не попрали они его ногами своими, а обратившись, не растерзали вас». Апокалипсис, или Откровение святого Иоанна, где приведены все каббалистические тайны, касающиеся учения Иисуса Христа, – книга не менее туманная, чем Зогар. Она написана иероглифами на языке чисел и изображений, и апостол часто прибегает в ней к указаниям, понятным лишь посвященным. «Знающий да поймет, понявший да сделает вывод», – указывает он после того, как приводит аллегорию и вставляет таинственную цифру. Святой Иоанн, любимый ученик и хранитель всех секретов Спасителя, писал не для того, чтобы быть понятым большинством.

Сэфер Йецира, Зогар и Апокалипсис – это шедевры оккультной литературы; смысла в них больше, чем слов, они выразительны, как поэзия, и точны, как математика. В Апокалипсисе сведена вся наука Авраама и Соломона, как мы докажем далее, объясняя ключи Трансцендентальной Каббалы.

Не менее удивительно видеть в самом начале Зогара[33] глубину суждений в сочетании с высшей простотой образов. Там сказано так: «Наука о равновесии является ключом к оккультным знаниям. Неуравновешенная сила пропадает в пустоту. Так пропали цари прежнего мира, князья великанов. Они пали, как деревья, лишенные корней, и не найти следов. Метания неуравновешенных сил делали землю пустой и бесформенной, пока Дух Божий не образовал для себя место на небе и не уменьшил количество воды. В то время все устремления Природы были направлены к единству формы, к живому единению уравновешенных сил. Лицо Бога, увенчанное светом, поднималось над разлившимся морем и отражалось в водах. Два глаза его были явлены, сверкая двумя лучами света, перекрещивавшимися с собственным отражением. Брови и глаза Господа образовывали небесный треугольник, а отражение их – такой же треугольник в воде. Так раскрывалось число шесть, универсальное число творения».

Этот текст, в буквальном виде недоступный пониманию, нуждается в переводе-интерпретации. Автор дает понять, что человеческий образ, приписываемый им Богу, – не более чем метафора, что на самом деле Господа невозможно представить в виде какого бы то ни было тела. Паскаль заявлял, что Господь – это круг с центром везде и окружностью нигде. Как можно представить себе круг, лишенный окружности? В Зогаре принят образ, противоположный столь парадоксальному, и можно сказать, что в данном случае у круга везде окружность, а центра нет нигде. Однако всеобщая гармония может сравниться не с кругом, а лишь с весами[34]. Подразумевается, что гармония – везде, а центр – в точке, где определяется равновесие. Мы видим, что Зогар представляет более глубокий и сильный образ, чем Паскаль.

Автор книги продолжает свою возвышенную грезу. Слово, выраженное в человеческом образе, медленно поднимается из воды, как солнце на рассвете. С появлением глаз возник свет, с появлением рта появились духи и слово обрело выражение. Наконец поднялась вся голова, и на этом закончился первый день творения. Затем поднялись плечи, руки и грудь – началась работа. Одной рукой Божественный Образ отогнал море, другой – поднял континенты и горы. Образ рос и рос, появились детородные органы, и все живые существа принялись плодиться и размножаться. И вот образ стоит во весь рост, одной ногой на земле, другой в воде. Встав над океаном творения, он вдохнул жизнь в собственное отражение. Он сказал: «Да будет человек!» И появился человек. Нет прекраснее поэтического шедевра, чем это зрелище творения, производимого прототипом человечества. Человек в таком случае видится тенью тени и все же – образом божественной силы. Он тоже может раскинуть руки с востока до запада; вся Земля – его владения. Таков Адам Кадмон, изначальный Адам каббалистов. Именно поэтому его изображают великаном, именно поэтому Сведенборг, в чьих видениях являются картины из Каббалы, утверждает, что все сотворенное – это лишь огромный человек и все мы сделаны по образу Вселенной.


Великий каббалистический символ Зогара


Зогар – это рождение света, Сэфер Йецира – лестница истины. Здесь толкуются тридцать два абсолютных символа речи – буквы и цифры. Каждая буква производит цифру, мысль и форму, так что и к формам и к мыслям применима математика, так же как и к цифрам, поскольку имеются для того и точные пропорции, и точные соответствия. Учение Сэфер Йецира погружает разум человека в истину и логику, оно обеспечивает любой прогресс разума, какой только возможен посредством эволюции чисел. Зогар представляет собой абсолютную истину, а Сэфер Йецира дает нам методику ее познания, понимания и применения.

Глава 2

МАГИЯ МАГОВ

Вполне возможно, что имя Заратустра – лишь символ, подобно именам Гермес или Тот. Согласно Евдоксу и Аристотелю, Заратустра процветал за 6 тысяч лет до рождения Платона, но другие источники утверждают, что он жил за 500 лет до Троянской войны. Иногда его называют царем бактрийцев, и одна из гипотез заключается в том, что Заратустр было двое или трое[35]. Кажется, только Евдокс и Аристотель понимали, что Заратустра был магической личностью, и именно поэтому они определили время от его рождения до триумфа платонической философии как «каббалистическую» эпоху для всего мира. И действительно, существует два Заратустры, то есть два толкователя таинств. Один из них – сын Орзмузда и основатель учения о просветлении, второй – сын Аримана и автор профанического раскрытия истины. Заратустра – воплощенное слово халдеев, мидян и персов; легенда о нем выглядит как пророчество явления Христа, так что неудивительно, что и у него, в соответствии с магическим законом всеобщего равновесия, был свой Антихрист.

Именно лже-Заратустре обязаны мы появлением культа материального огня и поспешному учению о божественном дуализме, из которого позже выросли чудовищный манихейский гностицизм и ложные принципы паразитного масонства. Этот Заратустра стал отцом материализации Магии, которая привела впоследствии самих магов к истреблению, а их учение – сперва к запрету, а затем к забвению. Вечно ведомая духом истины, Церковь вынуждена была запретить под именами Магии, Манихейства, Иллюминизма и Масонства все, что находилось в том или ином родстве с изначальной профанацией таинств. Показательный пример такого рода – история ордена тамплиеров, которую в наши дни понимают неправильно.

Учение истинного Заратустры совершенно совпадает с чистой каббалистикой, и его представления о божественном ни в чем не отличаются от представлений Отцов Церкви. Лишь имена он приводит другие. Так, зороастрийская Триада – это Троица христианского учения, и когда он говорит о том, что Триада неделимо присутствует в каждом из своих элементов, то тем самым он выражает то же, что имеют в виду наши теологи, говоря о единстве Божием в трех ипостасях. В естественном приумножении Триады в самой себе Заратустра видел абсолютный смысл числа девять и универсальный ключ ко всем числам и формам. То, что мы называем тремя божественными ипостасями, у Заратустры именуется «тремя глубинами». Первая глубина, Отец, – источник веры; вторая, Слово, – колодец правды, и третья, Созидание, – любовь. За подробностями отсылаем читателя к комментариям Пселла к учению древних ассирийцев; их можно найти в труде Франциска Патриция «Философская Магия», гамбургское издание 1593 года.

Заратустра учредил девятиступенчатую шкалу для небесной иерархии и всех гармоний Природы. Через Триаду он объясняет все, исходящее из идеи, а через Тетраду – все, что принадлежит форме, в результате получая цифру 7, как число творения. На этом первое посвящение заканчивается и начинаются схоластические гипотезы; числа персонифицируются, а идеи переходят в знаки, которые позже идолизируются. Ангелы, демоны и человеческие души – все находит здесь свое место. Звезды – это образы и отражения сияния разума; материальное Солнце – лишь обозначение Солнца истинного, которое, в свою очередь, также является тенью первичного источника всеобщего величия. Именно поэтому ученики Заратустры приветствовали восход солнца, а вслед за ними – и солнцепоклонники варварских племен.

Таково было учение магов, но они, кроме того, обладали и тайнами, дарующими господство над оккультными силами Природы. Совокупность этих тайн можно было бы назвать «трансцендентальной пиротехникой», ведь они тесно связаны с познанием огня и управлением им. Очевидно, что маги не просто были знакомы с электричеством, но и умели производить и направлять его, как сейчас не умеют. Нума, изучавший их ритуалы и посвященный в их таинства, владел, если верить Луцию Пизону, искусством вызывания молний. Эту священную тайну, которую римский посвятитель хотел бы оставить императорам Рима, унес в могилу Тулл Гостилий, совершив ошибку при вызове электрического разряда. Плиний относит эти факты на счет древней этрусской традиции и упоминает, что Нума успешно применял свою батарею против чудовища по имени Вольта, разорявшего окрестности Рима. Читая это, невозможно отделаться от мысли о том, что изобретатель Вольта – это миф и название вольтовых батарей восходит к дням Нумы.

Вся ассирийская символика связана с наукой огня, являющейся великой тайной магов; на каждом шагу здесь можно встретить изображение мага, укрощающего льва и зачаровывающего змею. Лев – это небесный огонь, а змея – электрические и магнитные токи земли. К той же тайне магов относятся и все чудеса Герметической Магии, традиции которой до сих пор несут свидетельства тому, что тайна Великого Деяния состоит в управлении огнем.

Ученый Патриций опубликовал в своей «Философской Магии» предсказания Заратустры, собранные по трудам писателей-платоников: из трактата «О Магии» Прокла, из комментариев к «Парменидам», из комментариев Гермия к «Федру», из заметок Олимпиодора по «Филебу» и «Федону»[36]. Эти предсказания представляют собой в первую очередь ясную и четкую формулировку учения, о котором здесь говорится, а во вторую – описания магических ритуалов нижеприведенным образом.

Демоны и жертвоприношения

Аналогия природных явлений подсказывает нам, что существуют бестелесные демоны и что существующие в материальной форме личинки зла тоже существуют, ко всеобщему благу и пользе. Но эти мистерии следует упрятать поглубже в тайники мышления. Ведь огонь, вечно возбужденный и вечно мечущийся в воздухе, может принимать и форму тел. Давайте пойдем дальше и допустим существование такого огня, который изобилует образами и отражениями. Назови его, если хочешь, светом изобилия, который способен сверкать, разговаривать и возвращаться сам в себя. Это пылающий конь света, или, вернее, это крепкий ребенок, укрощающий и объезжающий того коня. Представь его себе облаченным в пламя и увешанным золотом или – нагим, как любовь, несущим стрелы Эроса. Но если продолжить медитацию, то все эти формы объединятся в образе льва. Позже, когда предметы утратят видимость, когда небосвод и вся Вселенная растворятся, когда звезды перестанут сиять и луна погаснет, когда Земля задрожит и молнии замечутся по ней, не надо призывать видимый призрак души Природы, потому что его нельзя видеть до тех пор, пока тело твое не будет очищено Священными Испытаниями. Отрывая души от священных занятий и лишая их тем самым силы, демоны с песьими лицами выходят из материи и являют глазам смертных видимость иллюзорных тел. Создай вокруг себя круги, описанные ромбом Гекаты. Ничего не меняй в варварских именах призывания, ведь это имена Бога из пантеизма, они магнетизированы силой веры множества людей, и их власть неописуема. Вслед за последним призраком твоему взору предстанет тот священный огонь, стрелы которого проникают во всех направлениях, во все глубины мира – вслушайся же в слова огня![37]

В этих ошеломляющих фразах, взятых из латыни Патриция, воплощены тайны магнетизма и более глубоких вещей, которые оказались неспособными понять такие люди, как Дю Поте и Месмер. Мы видим здесь: а) совершенное описание Астрального Света, в том числе его свойства производить флюидические формы, отражающие язык и повторяющие голос; б) волю адепта, обозначенную образом ребенка, объезжающего белого коня, – эта символика встречается на древней карте Таро, сохранившейся в Национальной библиотеке; в) предупреждение об опасности галлюцинаций при ошибках в направлении магической работы; г) суть заклинаний, завершающихся упоминанием варварских имен и слов; д) магнетический инструмент «ромб»[38], сравнимый с детским волчком; е) описание магической практики, заключающейся в успокоении воображения и чувств до состояния полного сомнамбулизма и совершенной ясности[39].

Из данного откровения древности следует, что экстаз ясновидящего – это добровольное и немедленное приобщение души к всеобщему огню, вернее, к тому свету – преобладающему в образах, – который излучается, разговаривает и циркулирует по всем предметам и по всем сферам Вселенной. Это приобщение становится возможным благодаря работе воли, освобожденной от чувств и укрепленной в ходе ряда испытаний. Таково начало магического посвящения. Обретя навык прямого чтения в свете, адепт становится ясновидящим, прорицателем; тогда, установив взаимосвязь между этим светом и собственной волей, он обучается направлять свет, как лучник направляет наконечник стрелы. Он общается – мирно ли, в борьбе ли – с другими душами, он устанавливает связь на расстоянии с теми товарищами-адептами, что прежде были его наставниками; и, наконец, обучается ставить себе на службу ту силу, которая представлена небесным львом. Именно таково значение огромных ассирийских фигур, которые держат в руках покоренных львов. Еще Астральный Свет изображают в виде огромных сфинксов с телами львов и головами магов. Астральный Свет, если рассматривать его как инструмент, подчиняющийся магической силе, – это золотой меч Митры, используемый для принесения в жертву священного быка, это стрела Феба, пронзившая змея Питона.

Теперь давайте восстановим в воображении великие города Ассирии – Вавилон и Ниневию; представим гранитных колоссов на своих прежних местах, массивные храмы, подпираемые слонами и сфинксами; поднимем заново обелиски, с которых вниз смотрят, сверкая глазами и расправив крылья, драконы. Храмы и дворцы возвышаются над этими дивными колоннами. В них обитают недоступные глазу, но всегда явленные посредством своих чудес жрецы и цари как земные божества. Храм по воле жрецов окружен облаками или сиянием сверхъестественной яркости; днем он темен, а ночью – светится; лампы и факелы вспыхивают в нем сами по себе, изображения богов излучают свет, раздается гром. Горе тому нечестивцу, который навлечет на свою голову проклятие посвященных. Храмы защищают дворцы, а царские слуги сражаются за религию магов. Власть монарха освящена, он – земной бог. Люди простираются ниц, когда он проходит мимо, а любой, кому вздумается по собственной воле переступить порог дворца, тотчас умрет, сраженный невидимой рукой, безо всякого вмешательства меча или молота, как будто стрела, пущенная с неба, попала ему в сердце. Какая религия и какая власть! Как могучи тени Нимрода, Бела и Семирамиды! Невозможно превзойти величие этих почти сказочных городов, где царили столь могучие династии – эти столицы великанов, магов, личностей, определяемых традицией как ангелы и до сих пор именуемых сынами Господними или князьями небесными! Какие таинства спят в усыпальницах древних народов? Мы похожи на детей, когда превозносим свои достижения, просвещение и прогресс, забыв об этих потрясающих памятниках.

В своем труде, посвященном Магии[40], месье Дю Поте с некоторой нерешительностью допускает, что живое существо можно ошеломить с помощью тока магнетического флюида. Астральный Свет в целом, стихию электричества и молний, можно предоставить в распоряжение человеческой воли. Что же надо сделать, чтобы обрести эту замечательную силу? Заратустра сказал нам: мы должны понять те таинственные законы равновесия, с помощью которых даже силы зла можно поставить на службу добру. Мы должны очистить организм через священные испытания, победить призраки галлюцинаций и овладеть светом физически, как это сделал Иаков в своей борьбе с ангелом. Мы должны усмирить тех фантастических псов, что лают в мире снов. Как сказано в «Пророчествах», мы должны услышать, что говорит нам свет. Тогда мы станем его хозяевами и сможем его направлять, как это делал Нума, против врагов Святых Таинств. Но если не обладать совершенной чистотой или находиться под властью животных страстей, которым мы все подвержены в этой жизни, то огонь может одолеть нас, и мы падем, как Тулл Гостилий, жертвами змея, которого сами выпустили.

Не по законам Природы это, чтобы человека растерзали дикие звери. Господь даровал ему силу сопротивления; глаза человека могут завораживать зверей, голос – усмирять, жест руки – останавливать. Мы знаем, и это факт, что самые дикие животные успокаиваются от пристального взгляда человека и заметно вздрагивают при звуках человеческого голоса. Это объясняется тем, что их парализуют проекции Астрального Света. Когда Даниила обвинили в мошенничестве и ложной Магии, царь Вавилона решил подвергнуть как его самого, так и его обвинителей испытанию львами. Подобные звери нападают только на тех, кто их боится или кого боятся сами. Известно ведь, что тигр отступает перед магнетическим взглядом смелого человека, пусть тот и безоружен.

Маги использовали эту силу, и ассирийские цари держали в садах покорных тигров, леопардов и львов; кроме того, эти животные содержались и в подвалах храмов – с их помощью испытывали кандидатов на посвящение. Доказательством тому символические барельефы, изображающие, как человек и зверь меряются силой и как адепт в облачении священника управляет животным с помощью взгляда и останавливает его мановением руки. Когда таких зверей изображают в одной из форм, приписываемых сфинксу, они, вне всяких сомнений, являются символами, но в остальных вариантах действительно подразумеваются дикие звери, и тогда на изображениях мы видим зафиксированные истории реального околдовывания зверей.

Магия – это наука; злоупотребить ею – значит утратить ее, а заодно и разрушить самого себя. Цари и жрецы Ассирии вознеслись слишком высоко, чтобы на их месте можно было пренебрегать этой опасностью, – но гордыня обуяла их, и в результате они пали. Правлению Семирамиды и Нина предшествовала великая магическая эпоха Халдеи. В эту эпоху религия уже начала материализовываться, наступало господство идолопоклонства. На смену культу небесной Афродиты пришел культ Астарты, и цари стали присваивать божественные атрибуты под именами Ваала и Бела. Семирамида подчинила религию политике и завоевательным интересам, она заменила древние таинственные храмы новыми, хвастливыми и непродуманными монументами. Но, несмотря на это, сама магическая идея продолжала преобладать в искусстве и науке, и на постройках той эпохи лежит печать неподдельной мощи и величия. Дворец Семирамиды представлял собой архитектурное воплощение учения Заратустры, и мы еще вернемся к нему при толковании символики семи древних чудес света.

Попытавшись материализовать свою власть, жречество отошло в империи на второй план; а падение одной силы не могло не привести и к падению второй, что и произошло при развращенном Сарданапале. Этот царь, погрязнув в роскоши и праздности, низвел науку магов до уровня своей куртизанки. К чему чудеса, которые не могут усладить правителя? Давайте-ка, волшебники, займитесь выращиванием роз зимой, удвоением сладости вина, сделайте-ка так, чтобы красотки светились не хуже божеств! Маги повиновались, а царь все не трезвел. Вдруг оказалось, что началась война и враг уже на пути ко дворцу. Однако для самого Сарданапала это ничего не значило. Война – это разрушения, рабство и смерть, но смерти Сарданапал не боялся, считая ее погружением в вечный сон, а тайны избежания рабства и служения были ему известны. Вот наступил последний вечер; завоеватель уже стоит на пороге, и город долго не выстоит – утром Ассирийского царства уже не станет. Дворец Сарданапала сверкал так ярко, что освещал весь запуганный город. Царь устроил последнюю оргию посреди куч дорогих яств, драгоценностей и золотых сосудов, в окружении своих женщин, фаворитов, приспешников и жалких жрецов. Воздух был переполнен пьяными воплями, музыкой тысячи инструментов, ревом ручных львов. Дым курящихся благовоний окутывал весь дворец густым облаком. Но вот уже языки пламени проникают сквозь кедровые доски, вот уже песни прервались, сменившись криками ужаса и предсмертными стонами. В руках выродившихся адептов Магия не смогла спасти империю Нина – их хватило лишь на то, чтобы из последних сил напрячься и навсегда оставить в истории память об этом грандиозном самоубийстве. Полыхнула яркая вспышка, какой никогда не видела вавилонская ночь, землю потряс грохот всех громов мира, и стены города рухнули. И затем спустилась еще более темная ночь; дворец Сарданапала растаял, и с наступлением утра завоеватель не нашел там ни тела царя, ни единого следа дворцовой роскоши.

Так завершилась первая Ассирийская империя, цивилизация, основанная некогда истинным Заратустрой, так завершилась Магия в строгом смысле слова, и ей на смену пришло владычество Каббалы. Авраам, уйдя из Халдеи, унес ее тайны с собой. Народ Божий возрастал в молчании, и много позже (мы еще дойдем до того) Даниил поразил несчастных колдунов Навуходоносора и Валтасара[41].

Глава 3

МАГИЯ В ИНДИИ

Каббалистическая традиция гласит, что Индию населили потомки Каина, а позже туда переселились потомки Авраама и Кетуры. Так или иначе, именно Индия в первую очередь заслуживает названия страны чародейства и колдовских иллюзий. Здесь увековечена Черная Магия, здесь аутентичны традиции братоубийства, совершаемого правящими кастами по отношению к париям. Можно сказать, что Индия – мудрая мать мирового идолопоклонства. Учение индийских гимнософистов могло бы стать ключом к высшей мудрости, если бы с большей легкостью оно не отпирало врата, ведущие к разрушению и смерти. Ошеломляющее богатство индийской символики наводит на мысли о ее старшинстве по отношению ко всем остальным, это подтверждается и примитивной свежестью ее поэтических образов. Но, увы, корни этого дерева пожрал адский змей. Здесь в полном масштабе явлено то самое обожествление дьявола, против которого мы столь энергично предостерегали. Тримурти брахманов включает в себя Создателя, Разрушителя и Хранителя. Их Адхи-нари, олицетворяющая Божественную Мать, или Небесную Природу, имеет также ипостась Бохани, которой убийцы-душители приносят свои отвратительные подношения. Вишну, хранитель, воплощается лишь для того, чтобы уничтожить низшего дьявола, которого упорно вновь и вновь затем возвращает к жизни Шива, или Рудра, бог смерти. Понятно, что Шива – это апофеоз Каина, но вот о кротости Авеля в этой мифологии не напоминает совершенно ничто. Таинства Индии тем не менее грандиозны в своей поэтике и глубоки в своих аллегориях, но они представляют собой профанацию Каббалы и потому очень далеки от того, чтобы поддерживать душу и тем более вести ее к высшей мудрости. Вместо этого брахманизм, со всеми своими учеными теориями, ввергает душу в бездну безумия.

Именно из фальшивой индийской каббалистики позаимствовали свои грезы – на поверку кошмарные и непристойные – гностики. И именно Индийская Магия, явленная на пороге оккультных наук в многократно искаженном виде, пугает разумные головы и вызывает закономерные анафемы со стороны все понимающих церквей. Именно это ложное и опасное учение, которое невежды и дилетанты так часто путают с истинной наукой, и привело к тому, что проклятиям подвергается без разбору все, что носит имя оккультизма. Автор этих строк и сам присоединялся к таким проклятиям, пока не получил ключ к магическому святилищу. Теологи Вед понимают Бога лишь в тех случаях, когда он являет силу; любой прогресс, любые откровения определяются здесь лишь завоеваниями. Вишну воплощается в чудовищных левиафанов на море и в огромных кабанов на земле, которую они роют своими клыками.

Однако в индийской мифологии есть и великолепное пантеистическое Творение, авторы легенд о котором хотя бы в своих видениях чисты. Десять аватар Вишну соответствуют числу сефирот Каббалы. Бог, о котором идет речь, принял последовательно три звериных, базовых облика, затем стал сфинксом, а затем – человеком. После этого он появился в облике Брахмы и под маской внешнего смирения владел всей землей. Затем он появляется уже ребенком и в этой роли выступает как ангел-утешитель патриархов. После чего принимает маску воина и сражается с угнетателями мира. Затем он воплощается в дипломата, противопоставляя дипломатию насилию, и, кажется, в данном случае отказывается от человеческого облика в пользу более подвижного обезьяньего. Дипломатия и насилие взаимоуничтожаются, и мир замирает в ожидании некоего спасителя души и разума. И вот Вишну воплощается в образе Кришны. Он подвергается преследованиям с колыбели, где его охранял символический осел. Младенца пришлось унести очень далеко, чтобы спасти от влиятельных врагов; он вырос и стал проповедовать учение милосердия и добра. Он спустился в ад, связал адского змея и с победой вернулся домой. В августе, под знаком Девы, ежегодно проходит посвященный ему праздник. Мы видим здесь потрясающее интуитивное проникновение в христианские таинства, которое впечатляет еще больше, если вспомнить, что индийские священные книги были написаны за много веков до начала христианской эры. Вслед за откровениями Кришны последовали откровения Будды, который сумел сочетать чистейшую религию с высочайшей философией. После этого остается лишь хранить счастье мира, и ожидать больше нечего, кроме десятого, последнего воплощения Вишну, когда он вернется в своей истинной форме, ведя с собой коня Страшного суда – того страшного жеребца, чье копыто всегда поднято, ибо, когда оно опустится наземь, земля разлетится на атомы.

Мы можем отметить здесь присутствие священных чисел и пророческие расчеты магов. Учения гимнософистов и посвященных зороастрийцев произрастали из одного источника, но владыкой индийской теологии оставался ложный, черный Заратустра. Окончательной тайной этого вырожденческого учения является пантеизм и его закономерное следствие – абсолютный материализм под маской столь же абсолютного отрицания материи. Может возникнуть вопрос: какая, собственно, разница, дух ли материализуется, или материя одухотворяется, если в обоих случаях соблюдается равенство этих понятий? Но последствия такого пантеизма смертоносны для этики: в мире, где все есть Бог, не может быть ни преступлений, ни добродетелей. Следовало бы ожидать от брахманизма последовательного вырождения в исихазм, но до этого пока не дошло. Только с помощью великого магического ритуала, индийской оккультной книги Упнекхат, будет закончена работа по отуплению людей и приведению их в то безумное состояние, которое их колдуны именуют «божественным». Работа, о которой идет речь, – прародитель всех «черных книг», это самая любопытная часть наследия индийских колдунов древности. Она разделена на пятьдесят частей и представляет собой тьму с россыпью сверкающих звезд. Мудрые изречения перемежаются здесь с ложными пророчествами[42]. Местами она похожа на Откровение Святого Иоанна, вот, например, отрывки из одиннадцатой и сорок восьмой частей:


Индийское и японское таинства всеобщего равновесия и египетский пантоморфный Йинкс


«Ангел созидающего огня – это слово Божье, слово, породившее землю и все, что на ней растет, равно как и тепло, от которого все созревает. Слово Создателя само есть Создатель, и оно же есть Его единственный Сын». Однако, с другой стороны, содержатся там и архиеретичные представления: «Материя есть лишь обманчивая видимость, солнце, звезды и все стихии – это духи, животные – это демоны, а человек – чистый дух, обманываемый иллюзиями форм». Наверное, этих отрывков достаточно, чтобы закончить с догматической частью и перейти к Магическим Ритуалам индийских колдунов.

«Для того чтобы стать Богом, надо, во-первых, замедлить дыхание, то есть растянуть вдох как можно дольше, пока грудная клетка не расширится до максимума. Во-вторых, надо повторить про себя сорок раз божественное слово «Ом». И в-третьих, за этим должен последовать очень медленный выдох, причем дыхание мысленно следует направлять сквозь небеса, чтобы коснуться вселенского эфира. Желающий преуспеть в этом упражнении должен сделаться слеп, глух и недвижим, как бревно, застыв в позе на локтях и коленях, лицом на север. Одна ноздря должна быть при этом зажата пальцем, воздух следует вдыхать второй, после чего ее тоже закрыть. Мысли при этом должны быть сосредоточены на том, что Господь – создатель, что Он присутствует во всех животных, в муравье равно как и в слоне. Следует всецело погрузиться в эти мысли. «Ом» следует повторять сначала двенадцать раз, затем двадцать четыре раза в течение каждого вдоха, а затем – как можно быстрее. Все это следует делать в течение трех месяцев – без страха, без отступлений, на сон и еду тратить как можно меньше. На четвертый месяц начнут являться Девы; на пятый – ты сам приобретешь все свойства Дева, на шестой – спасешься и станешь Богом».

Понятно, что фанатик, оказавшийся настолько дебильным, чтобы шесть месяцев выдерживать подобную практику, к этому времени или умрет, или сойдет с ума. Однако даже если он переживет эту мистическую дыхательную практику, то Упнекхат не бросит его почивать на лаврах, нет! Его ждет следующий опыт: «Заткни пальцем анус и подними дыхание вверх и вправо; пусть оно три раза проциркулирует вокруг второго центра тела; затем подведи его к пупку, являющемуся третьим центром; затем – к четвертому центру, сердцу; после этого – к пятому, горлу, и, наконец, к шестому – основанию носа. Здесь и задержи дыхание – оно стало дыханием всеобщей души».

Похоже, что это – не более чем методика самогипноза, необходимого для перехода в особое состояние сознания.

Но автор доклада продолжает: «Подумайте же о великом Ом – таково имя Создателя, таков универсальный, чистый и неделимый голос, заполняющий все сущее. Этот голос и есть сам Создатель, и созерцающий способен слышать его в десяти вариантах. Первый звучит как голос воробушка; второй – вдвое громче, третий – как звон цимбалы, четвертый – как шум большой раковины, пятый – как мелодия индийской лиры, шестой – как звук инструмента Тал, седьмой – как звучание флейты Бакабу прямо под ухом, восьмой – как звук инструмента Пакаоудж, когда по нему ударяют рукой, девятый – как звук небольшой трубы, а десятый – как небесный гром. При каждом из этих звуков созерцающий проходит различные стадии и при десятом – становится Богом. При первом звуке волосы по всему телу встают дыбом; при втором – члены становятся безвольными; при третьем по всему телу созерцателя распространяется утомление, как после акта любви; при четвертом – голова плывет и приходит ощущение опьянения; при пятом – жизненная сила возвращается в мозг; при шестом – эта сила расходится по всему телу; при седьмом – он становится владыкой зрения, обретает умение заглядывать в чужие сердца и слышать далекие голоса; при девятом – становится настолько эфирным существом, что может проходить везде и видеть все, оставаясь при этом невидимым, как ангел; при десятом же сам превращается во всеобщий неделимый голос. Он – великий творец, он абсолютно свободен, он обрел совершенное умиротворение и распространяет его по всему миру».

Стоит отметить в этих крайне любопытных отрывках исчерпывающее описание ясного сомнамбулизма в сочетании с практикой самогипноза, методики вхождения в экстаз путем волевых усилий и утомления нервной системы. Так что внимательное чтение таинств Упнекхат стоит рекомендовать в первую очередь месмеристам. Эффектов, описываемых индийскими колдунами, можно добиться и посредством постепенного употребления наркотиков или с помощью цветных дисков. В Упнекхат приводится и более простой способ потерять сознание и достичь экстаза: надо смотреть обоими глазами на кончик носа и не расслабляться до тех пор, пока не наступит паралич зрительного нерва. Все эти практики равно болезненны, опасны и смешны; мы никому их не рекомендуем. Однако нельзя отрицать, что они позволяют достичь, в течение того или иного времени, в зависимости от чувствительности практика, экстаза, каталепсии и даже обморока. Для того чтобы обрести ясновидение, действительно необходимо войти в состояние близкое к сну, смерти и сумасшествию. В этом индийцы добились больших успехов, и, возможно, именно их тайнам и обязана своим происхождением непонятная мощь некоторых американских медиумов.

Черную Магию можно определить как науку внушения себе и другим людям искусственной мании; в первую очередь это наука отравлять. В частности, малоизвестен тот факт, открытый Дю Поте, что Черная Магия может лишить человека жизни с помощью внезапного наведения или отведения Астрального Света. Так может произойти, когда, пройдя через серию почти немыслимых испытаний, подобных тем, что описаны выше, наша нервная система, приспособившись к утомлению и напряжению, становится чем-то вроде огромной гальванической батареи, способной конденсировать и выплескивать тот свет, что может опьянять и разрушать.

Однако мы еще не дошли до конца Упнекхат и ее магических чудес; остался последний аркан, который темный иерофант доверяет своим посвященным как высшую тайну; по сути, это тень и обратная сторона великого таинства Трансцендентальной Магии. Так, последняя является абсолютом морали и последовательного движения к деятельности и свободе. Упнекхат же, напротив, являет нам абсолют аморальности, фатализма и смертельного успокоения. Автор индийского текста выражает это так: «Лгать позволено ради того, чтобы облегчить женитьбу, чтобы превознести добродетели Брахмана или коровы. Господь – это истина, и в Нем свет и тень суть одно. Тот, кто познал эту истину, никогда не лжет, ибо самая отъявленная ложь в его устах становится правдой. Какой бы грех он ни совершил, какое бы зло ни сотворил, он никогда не будет виновен. Убил ли он обоих родителей, убил ли Брахмана, посвященного в таинства Вед; в общем, что бы он ни сделал, его свет не будет запятнан, ибо Бог говорит: «Я – Всеобщая Душа; во Мне добро и зло, уравновешивающие друг друга; постигший это не может согрешить, поскольку он всеобъемлющ, как я сам».

Такое учение несовместимо с цивилизацией, более того, зафиксировав свою общественную иерархию, Индия заразила касты анархией, ведь общественная жизнь зиждется на обмене, а какой может быть обмен, когда немногим принадлежит все, а остальным – ничего? Какие социальные градации возможны в государстве, где никто в принципе не может ни пасть, ни возвыситься? Вот оно, отсроченное наказание за братоубийство, – оно распространяется на весь народ и обещает этому народу смерть. Должен явиться некий другой, гордый и надменный народ и принести Индию в жертву – как Каина, согласно восточным легендам, убил Ламех. Однако горе и убийце Каина – так гласят святые библейские пророчества.

Глава 4

ГЕРМЕТИЧЕСКАЯ МАГИЯ

Именно в Египте Магия достигла совершенства как всеобщая наука и было окончательно сформулировано ее учение. Ничто не может превзойти, ничто не может даже сравниться, как суть учения древности, с теми несколькими абзацами, которые были выгравированы Гермесом на драгоценном камне и дошли до нас под именем Изумрудной Скрижали. Единение бытия и единение в гармонии вещей, согласно восходящей и нисходящей шкале, прогрессивное и пропорциональное развитие Слова; неизменный закон равновесия и постепенный прогресс универсальных аналогий; соответствие между мыслью и ее выражением, подобное сходству Творца и творения; математика бесконечности, подтверждаемая измерением единичного угла в конечном, – все это выражено одной фразой: «Верхнее подобно нижнему, а нижнее подобно верхнему, поскольку наполнено чудесами единого». К этому добавлены откровения и описания агента творения, пантоморфного огня, великой среды оккультной силы – одним словом, Астрального Света.

«Солнце – отец его, а луна – мать; ветер выносил его в утробе своей». Из этого следует, что свет вышел из солнца и обрел форму и ритм под влиянием луны, а атмосфера есть его вместилище и тюрьма. «Земля вынянчила его» – значит, его уравновешивает и приводит в движение земное тепло. «Это всеобщий принцип, Телесма мира».

Далее Гермес излагает, каким именно образом этот свет, являющийся также и силой, можно использовать в качестве рычага, универсального растворителя, инструмента формирования и свертывания; как извлекать этот свет из тел, в которых он таится, для того, чтобы повторить посредством его все произведения Природы – огонь, движение, блеск, светящийся газ, ошпаривающую воду и, наконец, горящую землю. На Изумрудной Скрижали вся Магия изложена на одной странице[43]. Другие труды, приписываемые Гермесу[44], например «Божественный Пимандр», «Асклепий», «Минерва мира» и т. д., критики считают принадлежащими к александрийской школе; но тем не менее в них заключена герметическая традиция, сохранившаяся в магических святилищах. Для тех, кто владеет ключами к символам, учение Гермеса никогда не будет утеряно; даже в развалинах памятники Египта представляют собой множество разрозненных листов, которые можно собрать в единую книгу и восстановить таким образом учение во всей полноте. Заглавные буквы этой книги – это храмы, а предложения – это города, по которым обелисками и сфинксом расставлены точки и запятые.

Само физическое разделение Египта – это магический синтез, а имена его провинций соответствуют цифрам священных чисел. Царство Сесостриса было разделено на три части: Верхний Египет, или Фивы, представлял собой небесный мир, страну экстаза; Нижний Египет символизировал землю; а Средний, или Центральный, Египет был страной науки и высшего посвящения. Каждая из этих частей подразделялась на десять провинций, именуемых номами и находившихся каждая под покровительством своего бога. Стало быть, имелось тридцать богов, разделенных на тройки, – так выражалась символика триады в декаде, троичный материал, в котором философское и религиозное значение идей плотно привязывалось к числам. Таким образом, мы имеем тройное единство, или первую триаду; бинарность триад[45], – образованную первой триадой и ее отражением – воплощенную в звезде Соломона; троичность триад, или совершенную идею в каждой из трех форм; четвертичность триад – циклическое число астральных революций и т. д. Географию Египта при Сесострисе, следовательно, можно назвать пентаклем, символическим собранием всех догм Магии, ведущих свое происхождение от Заратустры и открытых заново или переформулированных Гермесом.

Таким образом страна Египет стала великой книгой, а содержащееся в ней учение умножилось, будучи переведенным на язык картин, скульптур и архитектуры по всем городам и во всех храмах. Сама пустыня продолжала вечное обучение, и ее окаменевшее слово твердо застыло на фундаментах пирамид. Сами пирамиды стояли, как часовые человеческого разума, и колоссальный сфинкс размышлял меж них век за веком, незримо погружаясь при этом в песок пустыни. Даже сейчас голова его, обезображенная временем, все еще видна над песком, как будто он ожидает только команды, поданной человеческим голосом, для восстания из-под земли.

С нашей точки зрения, Египет – колыбель науки и мудрости, ибо здесь древнее учение первого Заратустры было облачено в образы более точные и чистые, чем в Индии. Адепты Священного Искусства и Царского Искусства получали в Египте посвящение, не связанное эгоистическими кастовыми ограничениями. Мы знаем, что даже раб-еврей сумел получить там не только посвящение, но и должность главного министра, поскольку женился на дочери египетского жреца, а жрецы той страны не могли допустить мезальянса. Иосиф воплотил в Египте мечту об объединении; он сделал жречество и государство единственными собственниками, а следовательно, и единственными судьями труда и богатства. Этим он победил нужду и превратил весь Египет в единую патриархальную семью. Известно, что возвышением своим он обязан был искусству толковать сны – науке, в которую преданные христиане сейчас просто отказываются верить, хотя и понимают, что Библия, рассказывающая нам о чудесных прорицаниях Иосифа, есть слово Духа Святого. Наука Иосифа представляла собой не что иное, как понимание естественных аналогий, существующих между идеей и образом, между Словом и его символом. Он знал, что душа, погруженная Астральным Светом в сон, получает отражения его самых тайных мыслей и даже его предчувствий; знал и о том, что искусство перевода знаков сна есть ключ к всеобъемлющей ясности, поскольку все разумные существа получают во сне откровения.

Основа абсолютной иероглифической науки – алфавит, где божества представлены буквами, буквы представляют мысли, мысли переводятся в числа, а числа являются совершенными знаками. Этот иероглифический алфавит и был той самой великой тайной, которую Моисей поместил в свою Каббалу; ее египетское происхождение отмечено и в Сэфер Йецира, где она приписывается Аврааму. Сейчас этот алфавит – знаменитая Книга Тота, и, согласно предвидению графа де Жебелена, он сохранился до наших дней в виде карт Таро. Позже он попал в руки Эттейлы, который неверно все понял, поскольку, видимо, даже за тридцать лет изучения не смог обзавестись здравым смыслом или восполнить пробелы в своем образовании. И все же среди развалин египетских памятников существует и запись, наиболее полный ключ к которой содержится в великом египтологическом труде Афанасия Кирхера. Это копия Скрижали Изиды, принадлежавшей знаменитому кардиналу Бембо. Сама таблица была медной, с фигурами из эмали, но сейчас она, увы, утрачена. Кирхер сумел сохранить лишь точную ее копию[46]. Этот ученый иезуит предсказал, что в ней содержится иероглифический ключ к священным алфавитам, хотя сам раскрыть шифра не смог. Таблица разделена на три равные части: сверху расположены двенадцать домов небес, внизу распределен годовой цикл работ, а посередине находится двадцать один священный знак, соответствующий буквам алфавита. В самой середине таблицы расположена сидящая фигура пантоморфного Йинкса, знак всеобщего бытия, соответствующий букве йод из иврита, или той универсальной букве, из которой производятся все остальные. Йинкса окружает триада Орфита, соответствующая Трем Материнским Буквам египетского и ивритского алфавитов. Справа расположены триады ибиморфные и сепарийские; слева – триады Нефиса и Гекаты, представляющие собой активность и пассивность, постоянство и изменчивость, оплодотворяющий огонь и производящую воду. Каждая пара триад в сочетании с центром образует семерку, и семерка содержится в самом центре. Три семерки завершают абсолютное число трех миров, как и абсолютное число примитивных букв, к которым добавляется дополнительный знак, как ноль – к девяти цифрам. Десять цифр и двадцать две буквы Каббала называет Тридцатью Двумя Путями Мудрости, и их философское описание – предмет той древнейшей почитаемой книги, которую мы знаем как Сэфер Йецира, текст которой можно найти в сборнике Пистория и где угодно еще. Алфавит Тота лишь косвенным образом является оригиналом нашей символики Таро, поскольку последние имеют еврейское происхождение и образы Таро не могут датироваться ранее, чем правлением Карла VII. Карты Жакмена Грингонне – это самые первые карты Таро из известных нам, но символика их изображений идет из глубочайшей древности. Сама игра в современном виде возникла, собственно, как попытка некоторых астрологов вернуть рассудок вышеупомянутому королю[47]. Пророчества Таро давали математически точные ответы, взвешенные, как гармония самой Природы. Ответы эти определялись изменениями в сочетаниях различных символов. Но для того чтобы суметь воспользоваться инструментом, принадлежащим к сфере разума и науки, надо самому иметь тренированный разум; и бедный король, превратившийся в дитя, увидел в трудах художника лишь игрушку и сделал из таинственного алфавита Таро карточную игру[48].

Моисей говорил, что израилиты унесли с собой, исходя из Плена, священные сосуды египтян. Это аллегория, поскольку вряд ли великий пророк стал бы толкать свой народ на воровство; под священными сосудами наверняка следует понимать таинства египетской мудрости, которые сам Моисей получил при дворе фараона. Мы ни в коем случае не утверждаем, что чудеса, творимые этим Божьим человеком, имели магическое происхождение; но сама Библия говорит нам, что Ианн и Мамбр, маги фараона, а значит – великие иерофанты египетские, силой своего искусства творили чудеса, подобные Моисеевым. Они превращали посохи в змей, а змей – обратно в посохи, что можно объяснить силой внушения; воду они обращали в кровь; могли явить сразу множество жаб; не смогли они лишь явить мух или других паразитических насекомых, из-за чего им и пришлось признать себя побежденными.

Моисей восторжествовал и вывел народ Израилев из плена. Именно тогда Египет утратил истинную науку, поскольку жрецы, оскорбляя доверие народа, позволили знанию выродиться в жестокое идолопоклонство. Такова опасность эзотерического знания: правду следует скрывать, но не прятать от народа; символику нельзя искажать до абсурда; священное покрывало Изиды необходимо хранить в чистоте и святости. Египетские жрецы с этой задачей не справились. Толпа глупцов приняла символику Изиды и Герм-Анубиса за чистую монету, так что Озириса сочли и в самом деле быком, а мудрого Гермеса – псом. Озириса скрывали под маской быка Аписа, а жрецы не мешали народу поклоняться мясу, чье место на кухне. Пришла пора спасать священные традиции. Моисей основал новый народ и запретил любое поклонение изображениям; но люди слишком долго прожили среди идолопоклонников, и воспоминания о быке Аписе не покидали их и в пустыне. Нам известна история о Золотом Тельце, к которому дети Израиля всегда питали некую слабость. Однако Моисей не хотел вовсе вычеркнуть из памяти священные знаки, так что он освятил их для очищенного поклонения истинному Богу. Мы увидим, что все предметы, попавшие в культ Иеговы, имели символический характер и несли на себе отпечаток почитаемых знаков первоначального откровения. Однако сперва давайте закончим с язычниками и проследим историю материализации иероглифов и вырождения древних народов.

Глава 5

МАГИЯ В ГРЕЦИИ

Мы переходим к периоду, когда точная наука Магия обрела свою естественную внешнюю форму – красоту. В Зогаре мы видим, как прототип человека поднимается в небеса и отражается в водах сущего. Этот идеал человека, эта тень пантоморфного Бога, этот мужественный призрак совершенной формы не был обречен на одиночество в символическом мире. Под благодатным небом Эллады ему дана была спутница. Небесная Афродита, чистая и плодородная Афродита, мать трех граций, тоже поднялась, но не из спящих глубин хаоса, а из живых и цветущих вод того шумного архипелага поэзии, чьи острова, густо поросшие зелеными деревьями и цветами, кажутся кораблями богов.

Из Халдеи – серпентария Магии – мы попадаем в мир звуков семиструнной орфической лиры. Это мир гармонии, преображающий леса и дикую природу Греции. Под мелодии песен Орфея скалы сглаживаются, дубы уменьшаются в размерах, а дикие звери подчиняются человеку. Именно эта Магия помогла Амфиону воздвигнуть стены Фив – города мудрости Кадма, города посвященных, представляющего собой пентакль, подобно семи чудесам света. Как Орфей дал жизнь числам, так Кадм привязал мысль к буквенным знакам. Первый стал основателем народа, который до сих пор ассоциируется с прекрасным, а второй – даровал этому народу землю, достойную любви и гениальности такого народа.

Древнегреческая традиция числит Орфея среди героев, отправившихся за Золотым Руном, – древних ревнителей Великого Делания. Золотое Руно – это одеяние самого Солнца, это свет для нужд человека, это великая тайна магической работы, это, наконец, посвящение, каким его следует понимать, и именно в этом значении Руно увлекло аллегорических героев в таинственную Азию. С другой стороны, Кадм являлся добровольным изгнанником из египетских Фив; он принес в Грецию знание букв и ту гармонию, образом которой они являются. Новые Фивы, город – символ мудрости, были построены в соответствии с этой гармонией, поскольку наука включает в себя ритмические соответствия между знаками – иероглифами, звуками и числами, движение которых подчиняется вечным законам математики. Фивы – круглый город с квадратной крепостью; как и небо Магии, город имеет семь врат, а легенда о нем не могла не стать эпосом оккультизма и предвосхищением истории человеческого гения.

Все эти мистические образы и вдохновенные предания – это душа греческой цивилизации; но на самом деле поэтические истории их героев – не что иное, как видоизмененная восточная история, занесенная в Грецию некими неизвестными иерофантами. Это история идей, которую писали великие, которые мало заботились о том, чтобы донести до нас подробности человеческих страстей, сопутствовавших рождению империй. Гомер последовал тем же путем, выстраивая богов, олицетворяющих бессмертные типы мышления; именно в этом смысле нахмуренных бровей Зевса оказывалось достаточно, чтобы вызвать мировой переворот. Если Греция и обрушивалась на Азию огнем и мечом, то это было карой за профанацию науки и добродетелей, за принесение их в жертву похоти, это было средством вернуть власть над миром Афине и Гере, отобрав ее у чувственной Афродиты, обрекавшей своих беззаветных обожателей на смерть. Такова высшая задача поэзии, подставляющей на место людей – богов, на место следствий – причины, а на место образцов жалкого земного величия – вечные идеалы. Именно образы наделены властью воздвигать и рушить империи; вера определенного рода представляет собой корень любого величия, а стать поэзией, творческой силой, вера может только тогда, когда в основе ее лежит истина. Единственная история, достойная внимания мудрых, – это история света, вечно одолевающего тьму. То, что именуют цивилизацией, есть лишь один великий день этого солнца.

В сюжете о Золотом Руне соединяются мотивы герметической магии и греческих посвящений. Золотое Руно солнечного барана, которое мог получить лишь обладающий Высшей Властью, – это обозначение Великого Делания. Корабль «Арго», построенный из древесины пророческих дубов Додоны, говорящий корабль – это корабль таинств Изиды, ковчег жизненной силы и обновления, сундук Озириса, яйцо божественного возрождения. Ясон – это тот, кто готовится к посвящению, но он герой лишь доблестью своей, в остальном он столь же непостоянен и слаб, как любой другой человек. Несмотря на это, он – олицетворение власти. Геракл, символ грубой силы, реального участия в походе не принял, отвлекшись с пути истинного в угоду одной из своих недостойных возлюбленных. Остальные же прибыли в Колхиду – страну посвящения, где до сих пор живы остатки зороастрийских тайн. Теперь перед ними встает задача найти ключ к этим тайнам, и здесь мы встречаем еще один пример тому, как женщина предает науку. Медея предупреждает Ясона о тех чудовищах, с которыми ему предстоит сразиться, и обеспечивает ему тем самым победу. Первое из них – крылатый змей Земли, астральный флюид, который необходимо поймать и удержать, вырвать у него зубы и засеять ими пустошь, заранее вспаханную быками Ареса. Зубы дракона – это те кислоты[49], которые растворяют металлическую землю после обработки двойным огнем и магнетическими силами Земли. За этим следует ферментация, сравнимая с великой битвой, где нечистое уничтожается нечистым и наградой адепту становится великолепное Руно.

Этим заканчивается магический роман Ясона и начинается повесть Медеи, поскольку древние греки стремились включить в эту историю весь эпос оккультной науки. Герметическую Магию сменяют колдовство, отцеубийство, братоубийство, детоубийство, когда в жертву своим страстям приносится все, но насладиться плодами своих преступлений так и не удается. Медея предает отца, подобно Хаму, и убивает брата, как Каин. Она зарезает детей, отравляет соперницу и добивается в итоге ненависти того, чью любовь хотела заполучить. С первого взгляда может показаться странным, что владение Золотым Руном не принесло Ясону мудрости, но следует помнить, что обрел он искомое лишь благодаря предательству. Он – похититель, как Прометей, а не адепт, как Орфей; он искатель не знаний, а лишь богатства и власти. Потому и гибнет несчастный, что вдохновенные и могущественные силы Золотого Руна в силах понять лишь ученики Орфея.

Мифы о Прометее, о Золотом Руне и о Фивах, Илиада и Одиссея – эти пять великих эпосов, полных описаний природных таинств и человеческих судеб, – представляют собой библию Древней Греции, циклопический монумент, Пелион, нагроможденный на Оссу, шедевр на шедевре, форму на форме. Они прекрасны, как сам свет, они царят над вечными мыслями, возвышенные в своей истине. Однако в том, что иерофанты поэзии передали народу Греции эти восхитительные произведения искусства, насыщенные истиной, были риск и опасность. Эсхил, осмелившийся описать битвы с титанами, сверхчеловеческие страдания и божественные надежды Прометея, Эсхил, певец семьи Эдипа, был обвинен в предательстве и осквернении таинств и еле сумел избежать сурового приговора. Сегодня уже невозможно постичь целиком его замысел, в который входило создание драматической трилогии, которая охватывала бы всю символическую историю Прометея. Собравшимся вокруг себя поведал он историю о том, как Алкид-Геракл освободил Прометея и как Зевс был сброшен с трона. Всемогущество гения в его страданиях и решительная победа терпения над силой – это, конечно, хорошо, но толпа уловила в услышанном подстрекательство к анархии. Образ Прометея, свергающего Зевса, был интерпретирован как призыв к народу освободиться от царей и жрецов, и открывшего подобную перспективу тотчас заподозрили в преступных упованиях.

Появлению шедевров, о которых идет речь, мы обязаны попыткам передать учение через поэзию, так не будем же уподобляться тем строгим посвященным, которые, выражаясь образами Платона, хотели бы поэтов сначала увенчать, а затем – изгнать. Ведь подлинные поэты – посланники Божьи на земле, и изгоняющие их недостойны милости Небес.

Первым, кто цивилизовал Грецию, был ее первый поэт, великий греческий посвященный. Ведь даже если предположить, что Орфей – это личность мифическая, точно следует верить в то, что существовал Мусей, и, возможно, именно ему принадлежит авторство стихов, приписываемых его наставнику[50]. Нам не важно, звали ли одного из аргонавтов Орфеем, поскольку этот поэт не просто жил когда-то; он живет вечно с нами. Орфические легенды – это учение во всей своей полноте, откровение божественных судеб, новая, идеальная форма поклонения прекрасному. Здесь уже показано возрождение и освобождение любви. Орфей спускается в ад в поисках Эвридики и должен вынести возлюбленную обратно, не глядя на нее. Именно так чистый человек должен создавать себе спутницу – не вожделея ее, а возвышая обожанием до себя. Лишь осудив предмет страсти, получаем мы право на предмет истинной любви. Так мы попадаем уже в атмосферу чистой мечты христианского рыцарства. Но и иерофант – всего лишь человек; он оступается, сомневается – и оглядывается. О несчастная Эвридика! Ошибка совершена, и она утрачена – теперь наступило время искупления. Орфей – вдовец и, будучи таковым, остается непорочен; брак с Эвридикой не завершен до конца. Будучи вдовцом той, что была девственна, он и сам остается девственен. У поэта лишь одно сердце; дети расы богов – однолюбы. Отеческие внушения, стремление к идеалу, который необходимо найти по ту сторону смерти, вдовство – все это оставило поэту лишь один путь – посвятить себя священной музе. О, какое откровение обретет он в итоге! Орфей, в сердце которого остается рана, неисцелимая ничем, кроме смерти, сам превратится во врачевателя душ и тел. Жертва собственной непорочности, он наконец умирает – смертью посвященного и пророка, провозглашая единство Бога, как и единство любви. Позже это единство ляжет в основу орфических мистерий.

Понятно, почему Орфей, столь высоко поднявшись над своей эпохой, получил репутацию колдуна и чародея. Ему, как и Соломону, приписывали знание трав и минералов, небесной медицины и Философского Камня. Несомненно, что Орфей действительно был знаком со всем перечисленным, поскольку он олицетворяет первобытное посвящение, падение и воскрешение. Легенда об Орфее – это описание всех трех частей Великого Делания человека.

Согласно Балланше, суть орфического посвящения можно истолковать так: «Сначала подпав под власть стихий, человек должен затем подчинить их себе. Творение – это акт Божественной Магии, вечный и непрерывный. Истинное бытие человека – в самопознании. Ответственность для него – это победа, сам факт грехопадения – лишь возможность одержать еще одну победу. В основе жизни лежит смерть, перерождение есть следствие закона возмещения. Брак – это воспроизведение великого космогонического таинства в человечестве. Брак заключается лишь единожды, как едины Бог и Природа. Это единство Древа Жизни, а распутство несет разделение и смерть. Астрология – это синтез, поскольку Древо Жизни едино, и ветви его, простирающиеся в небеса и несущие на себе цветы-звезды, соответствуют корням, скрытым под землей. Знание врачебных и волшебных свойств растений, металлов и тел, наделенных жизнью в той или иной степени, тоже является синтетическим. Синтез позволяет определить их способности к организации в различных состояниях. Соединение металлов и их родство, души растений и все силы объединения познаются только в синтезе».

Сказано, что красота – это блеск истины, а значит, именно великому орфическому свету мы должны приписать величие формы, впервые проявленной в Греции. Орфея следует по праву считать тем источником, из которого выросла школа божественного Платона – языческого отца всей христианской философии. У Орфея же получили корень своих мистерий пифагорейцы и иллюминаты. Посвящение не терпит превратностей – оно всегда одно и то же, где бы мы ни встречались с ним на протяжении веков. Последние ученики Мартинеса де Паскуалли – все еще дети Орфея, но уже поклоняющиеся Существу философии древности, воплощенному Слову христиан.

Мы уже говорили, что первая часть легенды о Золотом Руне воплощает тайны Орфической Магии, а вторая – посвящена разумным предостережениям против злоупотребления ворожбой, или Магией Тьмы. Ложная, или Черная, Магия, известная ныне под именем «колдовство», никогда не удостаивалась звания науки – это всего лишь пагубная страсть к экспериментам. Все необузданные страсти порождают неестественную силу, которую воля уже не в состоянии себе подчинить, силу, послушную лишь тирании самой страсти. Именно поэтому Альберт Великий убеждает нас никого не бранить в гневе. Именно такова история проклятия Тесеем Ипполита. Необузданная страсть – это сумасшествие, а последнее, в свою очередь, – это отравление или застой Астрального Света. Именно поэтому сумасшествие заразно, а страсть так похожа на колдовство. Женщины превосходят мужчин в колдовстве потому, что страсти легче охватывают их. Колдун в первую очередь сам является жертвой обстоятельств, образно выражаясь – ядовитых грибов фатальности.

Греческие ведьмы, особенно фессалийские, придумывали ужасные испытания и отвратительные ритуалы. Чаще всего это были женщины, терзаемые неудовлетворимыми уже желаниями, состарившиеся куртизанки, уродливые безнравственные чудовища. Алчущие любви и жизни, эти несчастные создания находили любовников лишь в могилах, разоряя гробницы, чтобы фальшивыми ласками терзать ледяные тела молодых людей; они воровали детей и душили их крики, прижимая к своим обвислым грудям. Этих женщин знали под именами «ламии», «стриги», «эмпузы». Дети вызывали у них зависть, а значит, и ненависть и потому приносились в жертву. Некоторые, подобно упомянутой Горацием Канидии, закапывали их по горло в землю и оставляли умирать от голода среди пищи, до которой они не могли дотянуться; другие отрубали им головы, руки и ноги. Плоть детей ведьмы вываривали в медных котлах до состояния мази, а затем, смешав эту мазь с соком белены, белладонны и черного мака, натирали получившейся смесью виски, подмышки и те органы, которые непрестанно беспокоили несбыточные желания, и впадали в забытье, полное необузданных роскошных снов. Необходимо открыто заявить: именно таковы источники Черной Магии и именно такова ее традиционная практика. Именно эти ее тайны служили предметом передачи в Средние века; именно этим занимались якобы невинные жертвы инквизиции, которых огню предавал не столько приговор суда, сколько проклятие народа. Именно в Испании и Италии дольше всех проживало множество потомков стриг, ламий и эмпузий – сомневающихся отсылаем к наиболее опытным криминологам этих стран, мнения которых свел воедино королевский адвокат суда Гранады Франциск Торребланка[51] в своей Epitome Delictorium.

Медея и Цирцея – вот примеры греческих ведьм. Цирцея – порочная женщина, которая околдовывает и позорит своих любовников; Медея – наглая отравительница, для которой нет никаких ограничений; саму Природу она записывает к себе в сообщники. Существа, подобные Цирцее, способные очаровывать, а затем осквернять своей близостью, существуют и на самом деле. Они способны лишь внушить животную страсть, истощить человека, а затем – подвергнуть презрению. С ними следует обращаться как Одиссей – через страх побуждая к подчинению, а в итоге – бросая их без сожаления. Это прекрасные бессердечные чудовища, суть жизни которых – тщеславие. Древние изображали их сиренами.

Что же касается Медеи, то это воплощение порока, добровольного зла. Ее не запугать, и она способна любить, но такая любовь страшнее ненависти. Это плохая мать, убийца своих детей. Она любит ночь и при свете луны собирает ядовитые травы, чтобы приготовить отраву. Она магнетизирует воздух, погружает в горе землю, заражает воду, отравляет даже огонь. Змеи дарят ей свою кожу, она бормочет страшные слова, кровавый след тянется за ней, а из рук ее падают искалеченные члены тел. Советы ее сводят с ума, а ласки – вселяют ужас.

Такой становится женщина за счет знакомства с запрещенной наукой, стремящаяся подняться над тем, что предписано ее полу. Мужчины избегают ее, дети прячутся, когда она проходит мимо. Нет ей ни разума, ни истинной любви, а гордость ее вечно мучают деяния самой Природы, восстающей против такого положения дел.

Глава 6

МАТЕМАТИЧЕСКАЯ МАГИЯ ПИФАГОРЕЙЦЕВ

Стоит упомянуть о магическом мастерстве человека по имени Тархон, посвятившего в свое время Нуму. Сам Тархон был учеником халдея по имени Тагес. У науки в то время были уже свои апостолы, бродившие по всему свету, создавая везде царей и жрецов. Нередко и само преследование их оказывалось ко благу замыслов Провидения. Так произошло, в частности, накануне семьдесят второй Олимпиады, четыре поколения спустя после царствования Нумы, когда в Италию бежал от тирании Поликрата Пифагор из Самоса. Великий приверженец философии чисел посетил священные места всего мира, побывал даже в Иудее, где согласился подвергнуться обрезанию[52] ради того, чтобы быть допущенным в таинства Каббалы. Эти таинства ему передали, хотя и с некоторыми искажениями, пророки Иезекииль и Даниил. Затем, опять же с большими усилиями, Пифагор получил по рекомендации фараона Амасиса и египетское посвящение. Собственный гений Пифагора помог ему самостоятельно заполнить лакуны в сведениях, полученных от иерофантов, так что он сумел возвыситься до уровня магистра и толкователя таинств.

Пифагор определял Бога как живую абсолютную истину, облаченную в свет; Слово он называл числом, выраженным в форме; а все сущее – выводил из Тетраксиса, то есть из тетрад. Кроме того, он утверждал, что Бог – это высшая музыка, природа которой – гармония. Религия, по Пифагору, – это высшее выражение справедливости; медицина – самая совершенная из наук; красоту он считал выражением гармонии, силу – разума, счастье – совершенства. Истина же на практике определялась как недоверие к слабости и порочности человека.

Когда Пифагор поселился в Кротоне, правители города сначала забеспокоились, понимая, сколь велико влияние мудреца на умы и сердца жителей, но в конце концов и сами стали прислушиваться к его советам. Пифагор наставлял их служить музам и поддерживать взаимное согласие, поскольку раздор среди хозяев приводит к бунту среди слуг. Впоследствии он передал им свой великий религиозный, политический и общественный завет: нет такого зла, которое было бы хуже анархии. Это аксиома поистине бесконечной глубины, хотя даже наша эпоха еще недостаточно просвещена, чтобы понимать это.

Кроме легенд о жизни самого Пифагора, до нас дошли его «Золотые стихи» и «Символы», из которых первые стали источником многих положений современной морали – так велика была их популярность на протяжении веков. Их содержание таково[53]: «Прежде всего, поклоняйтесь бессмертным богам, ибо они освящены Законом. Соблюдайте клятвы, следуйте примеру героев, преисполненных добра и света... Чтите своих родителей и близких. Из прочих же людей заводите друзей среди тех, кто отличается добродетелью, всегда прислушивайтесь к их увещеваниям и берите пример с их полезных и добрых поступков. Насколько это возможно, не гневайтесь на друзей за оплошности. Поймите, что власть – спутник необходимости... Преодолейте страсти: обжорство, лень, похоть и страх. Не творите зла, ни на людях, ни наедине с самим собой; превыше всего уважайте себя. Затем – соблюдайте справедливость в словах и в действиях... Милости фортуны преходящи, они легко даруются и легко отбираются. Не забывайте, что всем суждено умереть... Несите же свой жребий терпеливо, каков бы он ни был, и никогда не ропщите на него, но при этом старайтесь сделать все возможное, чтобы его улучшить. Судьба не посылает самых страшных несчастий хорошим людям... Не позволяйте никому соблазнить вас ни словом, ни делом и не поддавайтесь на уговоры сказать или сделать что-то невыгодное для вас самих. Совершайте поступки, лишь хорошо подумав и посоветовавшись предварительно, чтобы не совершать глупых ошибок. Ибо несчастен тот, кто говорит и действует без размышлений. Но делайте лишь то, о чем не будете впоследствии вспоминать с огорчением и раскаянием. Никогда не делайте того, чего не понимаете; но стремитесь узнать все, что вам знать следует, и это поможет сделать вашу жизнь приятней. Ни в коем случае не пренебрегайте здоровьем тела; питье и мясо потребляйте в должном количестве, равно как и не забывайте упражняться... Приучите себя к аккуратной и достойной жизни без роскоши... Совершайте лишь те поступки, что не могут нанести вреда, и поразмыслите перед тем, как их совершать. Не смыкайте глаз в постели до тех пор, не переберете в памяти все свои поступки за день. Что я сделал? Чего я не сделал? В чем я ошибся?»

До сих пор «Золотые стихи» выглядят как наставления школьного учителя. Однако они несут в себе нечто большее. Это предварительные условия магического посвящения, составляющие первую часть Великого Делания; таким образом создается совершенный адепт. Достаточно прочесть следующие строки: «Я клянусь Тем, Кто вселил в наши души Священный Кватернион, источник природы, чье основание неиссякаемо. Никогда не приступайте ни к какой работе, не вознеся молитвы богам, дабы завершить начинаемое. Возведя это в привычку, вы познаете законы Бессмертных Богов и людей. Даже дальние пределы различных сущностей, все, что содержит их и связывает воедино... ничто в этом мире не будет от вас сокрыто... О Зевс, Отец наш! Если бы ты освободил людей от давящего их зла, они бы увидели, каким сокровищем могут воспользоваться. Наберитесь же смелости, ведь люди – божественные существа... Когда в итоге вы избавитесь от своего смертного тела и попадете в чистейший эфир, вы сами превратитесь в бога, бессмертного, непогрешимого и неподвластного смерти».

Пифагор говорил и так: «Как существует три божественных заповеди и три области разумного, так существует и три уровня слова, ведь иерархический порядок всегда выражен в триаде. Есть а) простая речь; б) иероглифическая речь; и в) символическая речь. Иными словами, есть слово выражающее, есть слово скрывающее и есть слово означающее; все священное знание находится в совершенной науке этих трех степеней». Таким образом, он заключил свое учение в символы, тщательно избегая при этом олицетворения и образов, использование которых, по его мнению, рано или поздно непременно привело бы к идолопоклонству. Его обвиняли еще и в отвращении к поэзии, ибо сочинителям плохих стихов от отказывал в праве заниматься этим ремеслом, сказав: «Не имея арфы, не пой». Этот великий человек не мог не оценивать по достоинству прочную связь между возвышенными мыслями и красивыми образными выражениями. Его собственные символы полны поэзией: «Не разбрасывай цветов, из которых плетут венки!» – так он призывал учеников не презирать чужую славу и не пренебрегать теми ценностями, которые чтит мир.

Пифагор не требовал от учеников воздержания, сам был женат и имел детей. До нас дошло одно прекрасное высказывание его жены. Ее спросили, по истечении какого срока после физической близости с мужчиной женщина может чувствовать себя очищенной; и она ответила: «После близости с собственным мужем – сразу же; после близости с другим – никогда».

Та же строгость принципов, та же чистота поведения требовалась у пифагорейцев для того, чтобы получить посвящение в таинства Природы. Именно таким образом достигалась та власть над самим собой, с помощью которой можно было управлять и силами Природы. Пифагор обладал способностью, которую мы сейчас называем ясновидением – а тогда это называлось ворожбой. Однажды он был со своими учениками на берегу моря, и на горизонте появился корабль.

– Учитель, – обратился к нему один из спутников, – если бы груз этого корабля отдали мне, стал бы я богат?

– Тебе он оказался бы более чем бесполезным, – ответил Пифагор.

– Ну, я мог бы оставить его своим наследникам...

– Им и одного мертвого тела хватит.

Когда корабль пришел в порт, оказалось, что он привез тело человека, завещавшего похоронить себя на родине.

Известно, что и звери повиновались Пифагору. Однажды на Олимпийских играх он подал знак парящему в небесах орлу. Птица снизилась и стала описывать круги. Лишь когда магистр отпустил ее мановением руки, улетела прочь по своим делам. Или вот еще случай: в Апулии свирепствовал большой медведь. Пифагор призвал его к ноге и велел покинуть страну. Животное послушно удалилось, а когда Пифагора спросили, какое знание дает ему столь чудесную силу, его ответ гласил: «Знание света». Все живые существа являются на самом деле воплощениями света. Форма возникает из тьмы безобразия и постепенно движется к сиянию красоты. Инстинкты соответствуют формам, и человек – окончательная ступень цепи форм того же света, из которого состоят и животные, – создан повелевать ими. Однако на практике получается, что вместо того, чтобы править зверями, человек начинает их преследовать и губить, а потому они боятся его и враждуют с ним. Перед лицом же исключительной воли, одновременно благожелательной и направляющей, они полностью подчиняются, что подтверждается и на примере множества современных явлений.

По наблюдениям физиогномистов, лица большинства людей напоминают определенных животных. Возможно, так лишь кажется, потому что впечатление, производимое определенными лицами, позволяет сразу сделать выводы касательно существенных личностных характеристик. Угрюмый человек напоминает медведя, лицемер похож на кота и т. д. Воображение усиливает подобные впечатления, а сны – еще более, в них люди, вторгшиеся в наш мир днем, превращаются в зверей, и начинается ночной кошмар. На самом деле животные, так же как и мы, подвластны своему воображению, даже сильнее, чем мы, поскольку не имеют рассудка, с помощью которого можно было бы успокоиться после страшного сна. Поэтому их отношение к людям определяется личными симпатиями или антипатиями, а на эти чувства влияет в первую очередь наш личный магнетизм. Кроме того, зверям неизвестно, что скрывается под обличьем человека, – для них человек – это такое же животное, как они сами, только более сильное. Так, собака подчиняется хозяину, потому что воспринимает его как собаку более высокого ранга. Именно этот инстинкт дает ключ к управлению животными. Мы видели знаменитого укротителя диких зверей, который запугивает своих львов, делая страшное выражение лица и копируя поведение разъяренного льва. Собственно, поговорка о том, что с волками надо выть, а с овцами – блеять, имеет и буквальный смысл. Следует понимать, что каждой животной форме свойственны определенные инстинкты, склонности и пороки. Если в нас преобладает звериный характер, то мы будем двигаться к тому, чтобы воплотить его в совершенстве, и в итоге придем к отпечатку совершенного образа этого животного в Астральном Свете. Более того, впадая в сон или экстаз, мы, несомненно, видим себя именно такими, какими нас видят животные. Если рассудок слаб, то в таком случае постоянные сны могут превратиться в безумие, и человек сам превратится в зверя, подобно Навуходоносору. Этим можно объяснить истории о волках-оборотнях, некоторые из них имеют признанное подтверждение. Факты эти неоспоримы, но дело в том, что и сами оборотни, и свидетели находились в этот момент под воздействием одной и той же галлюцинации[54].

Случаи «вещих снов» не представляют собой ничего редкого или необыкновенного. В состоянии магнетического экстаза люди могут видеть друг друга и общаться, находясь на противоположных концах земного шара. Бывает, что мы видим человека впервые, но тем не менее он знаком нам, потому что часто встречались с ним во сне. Жизнь полна таких случаев, а что касается превращений людей в животных, то и тому есть масса свидетелей. Сколько состарившихся куртизанок, пройдя через все помойки бытия, представляют собой под конец жизни не что иное, как старую похотливую кошку?

Пифагор верил в бессмертие души и бесконечность жизни. Явление смерти, на его взгляд, достаточно ясно иллюстрируется вечной цикличностью лета и зимы, ночи и дня, засыпания и пробуждения. А в отношении душ человеческих, на взгляд Пифагора, бессмертие обеспечивается к тому же еще и постоянством памяти. Говорят, что Пифагор помнил свои предыдущие воплощения, и вряд ли такой человек обманывал или обманывался сам[55]. Возможно, воспоминания из прошлых жизней всплывали в его снах, а простые предположения воспринимались им как фактическая данность. Как бы то ни было, он оказался прав – ведь на самом деле наша личность продолжает жить лишь в памяти. Описываемые древними воды Леты – это и есть истинная смерть с философской точки зрения. Божественное подтверждение эта мысль получает в Библии, ведь в Книге псалмов сказано: «Справедливость есть вечная память».

Глава 7

СВЯЩЕННАЯ КАББАЛА

Обратимся теперь к источнику истинной науки – вернемся к Священной Каббале, к традиции детей Сифа, которую Авраам вынес из Халдеи, Иосиф передал жрецам Египта, Моисей взрастил, Библия зашифровала языком символики, Спаситель раскрыл святому Иоанну, и тот во всей полноте изложил ее в святых образах – в своем Апокалипсисе.

Каббалисты отмели все, что могло привести к идолопоклонству. Да, они изображают Бога в виде человеческой фигуры, но это просто иероглифический знак. Для них Он – это мудрая, любящая, живая бесконечность. Каббалисты не считают Его ни «совокупностью всего сущего», ни некоей абстракцией, ни философски определяемой сущностью. Он – во всем, Он больше и величественнее всего. Само имя его непроизносимо, и все же имя это может выражать лишь человеческие представления о Его божественности[56]. Человек не способен постичь Бога в себе. Он – абсолют веры, но абсолют разума есть Бытие. Бытие существует само по себе и само себе является причиной. Можно много рассуждать о том, почему существует то или это, но абсурдно было бы искать причину Бытию, ибо это означало бы противопоставить Бытие самому себе.

Разум и наука демонстрируют нам, что способы существования в Бытии выстраиваются в соответствии с законами гармонии и иерархии. С восхождением на каждую очередную ступень иерархия приобретает все более и более монархический характер. Рассудок не может предстать перед абсолютным правителем без того, чтобы впасть в ошеломление перед теми высотами, которые его окружают, – и после этого ищет спасения в молчании и благоговейной вере. Несомненно, что и для науки, и для рассудка представление о Боге является величайшим, самым святым и полезным представлением из тех, что когда-либо вдохновляли людей. Человечество – это самое действительное явление Бытия, и если бы оно было ложным, то получалось бы, что Природа формулирует бессмыслицу, пустота утверждает жизнь, и можно было бы сказать одновременно, что Бог есть и что Бога нет. Именно этой философской и неопровержимой реальности, или, иными словами, утверждению Божества, каббалисты и дали имя, содержащее в себе все прочие имена[57]. Из соответствующих этому имени цифр можно вывести все числа мира, а из соответствующих ему иероглифических знаков – все законы Природы и все, что они вмещают. Мы не будем сейчас возвращаться к тому, что уже было подробно изложено в «Учении и ритуале Высшей Магии»; но можно добавить, что на письме каббалисты излагают это имя четырьмя основными способами: 1) как JHVH, что читается вслух лишь по названиям букв, Йод-Хей-Вав-Хей. Вопреки всем аналогиям, это имя раскладывается как Иегова, так как искаженный таким образом Тетраграмматон раскладывается не на четыре, а на шесть букв; 2) как ADNI, что означает Господь и читается как Адонай; 3) как AHIH, что означает Бытие и произносится Эеей; 4) как AGLA, читается так же, как пишется, и на иероглифическом уровне содержит в себе все таинства Каббалы.

Буква алеф – это первая буква алфавита иврита, и, символизируя единство, она представляет в иероглифической форме учение Гермеса – то, что вверху, равно тому, что внизу. В соответствии с этим у буквы две руки, одна из которых указывает в небеса, а вторая таким же жестом – на землю. Буква гимель – это третья буква алфавита иврита, она численно обозначает триаду, а иероглифически – деторождение и плодородие. Ламед – двенадцатая буква, и выражает она совершенный круг. Если же ее рассматривать как иероглифический знак, то она означает циркуляцию вечного движения и отношение радиуса к окружности. Удвоенная буква алеф означает синтез. Следовательно, имя Агла означает: 1) единство, триадой завершающее цикл чисел, ведущий обратно к единству; 2) плодотворный принцип Природы, к тому же единственный; 3) первоначальную истину, оплодотворяющую науку и восстанавливающую единство последней; 4) оплодотворение, анализ, научность и синтез; 5) три ипостаси, являющиеся единым Богом; тайну Великого Делания, которое есть фиксация Астрального Света усилием воли и которое адепты представляют в виде змея, пронзенного стрелой, что и образует букву алеф; 6) три действия – растворение, сублимацию и фиксацию, соответственно трем основным веществам – Соли, Сере и Ртути, что в целом обозначается буквой гимель; 7) двенадцать Ключей Василия Валентина, представленных буквой ламед; 8) и, наконец, Делание, завершенное в соответствии с принципами и воспроизводящее их же.

Таков источник каббалистической традиции, объединивший всю Магию единым словом. Постичь, как это слово читается и произносится, буквально понять таинства и перевести свое знание в действие – значит получить ключ к чудесам. Сказано, что при произнесении слова «Агла» следует повернуться лицом на восток, что призвано символизировать единство помыслов и знакомство с восточной традицией. Далее следует помнить, что, согласно Каббале, совершенное слово – это слово, реализованное действием, отсюда и часто встречающееся в Библии «facere verbum» – «делать слово», в смысле произведения действия. Следовательно, произнести слово «Агла» – значит пройти все испытания перед посвящением и завершить всю предварительную работу.

В «Учении и ритуале Высшей Магии» было сказано, что имя Иегова расщепляется на семьдесят два пояснительных имени, именуемых Шемахамфораш. Искусство применения этих семидесяти двух имен и обнаружения в них ключей универсальной науки каббалисты называют Ключами Соломона. На самом деле в конце сборника молитв и заклинаний, носящего это название, обычно приводится семьдесят два магических круга, составляющие тридцать шесть, то есть четырежды девять, талисманов – абсолютное число, помноженное на тетраду. На каждом из этих талисманов содержится по два из семидесяти двух имен, знак, символизирующий их число, и та из четырех букв Тетраграмматона, которой этот талисман соответствует. Отсюда и четыре масти карт Таро: Стена, соответствующая букве йод, Меч, соответствующий вав, Чаша, соответствующая хей, и Пентакль, соответствующий завершающей хей. В Таро появилась и дополнительная десятичность, синтетически повторяющая характер единения[58].


Пентакль каббалистических букв


Согласно бытующим в Магии представлениям, тот, кто владеет Ключами Соломона, может общаться с духами всех уровней и добиваться подчинения всех сил Природы. Эти Ключи, столь часто теряемые и столь часто обретаемые вновь, являются не чем иным, как талисманами семидесяти двух имен и таинствами тридцати двух иероглифических путей, представленных Таро. С помощью этих знаков и бесконечного множества их сочетаний возможно естественным и математическим образом раскрыть все тайны Природы, и именно в этом смысле устанавливается связь со всей иерархией разума.

Каббалисты в мудрости своей всегда предостерегали против того, чтобы в бодрствующем состоянии поддаваться видениям, галлюцинациям и игре воображения. Поэтому они избегали и всех нездоровых экспериментов по вызыванию духов, расшатывающих нервную систему и отравляющих разум. Экспериментировать с явлениями сверхъестественного видения – не лучше, чем потреблять опиум и гашиш. Как дети, такие озорники часто безрассудно вредят сами себе. Каждый может однажды отравиться, даже забыться с помощью алкоголя, но уважающий себя человек второго раза уже не допустит. Граф Жозеф де Местр говорит, что наступит день, когда свою сегодняшнюю глупость мы будем высмеивать так же, как сейчас смеемся над средневековым варварством. Что бы он подумал, увидев современный сеанс столоверчения или послушав салонные рассуждения о мире духов? Мы, несчастные создания, мечемся от одного абсурда к другому, противоположному. XVIII век в борьбе с суевериями отринул религию – а сейчас мы пытаемся компенсировать это, уверовав в сказки старых бабок. Возможно ли быть большим христианином, нежели Вольтер, и при этом верить в привидения? Мертвому совершенно так же не под силу вернуться на однажды покинутую землю, как ребенку – снова попасть в утробу матери[59]. То, что мы называем смертью, – рождение в совсем другой жизни. Природа не повторяет то, что однажды уже было сделано, дорога существования ведет только вперед, основные законы никто не в силах изменить. Ограниченная обслуживающими ее телесными органами, душа человека может взаимодействовать с предметами видимого мира только их посредством. Тело – это оболочка, приспособленная к тому физическому окружению, в котором здесь пребывает душа. Тело ограничивает возможности души, но лишь в этих границах активные действия вообще являются возможными. Без тела душа находилась бы повсюду, но нигде не могла бы проявить себя, затерялась бы в бесконечности и исчезла бы, будучи поглощена Богом[60]. Представьте себе каплю чистой воды, заключенную в ампулу и брошенную в море. Пока оболочка ампулы цела, капля продолжает свое личное существование, но если оболочка повредится – каплю будет уже не найти в океане.

Создавая духов, Бог мог обеспечить им личное самосознание только за счет заключения их в оболочку, которая централизует их действия и ограничения которой спасают душу от потери себя. Когда душа отделяется от тела, она неизбежно меняет вместе со своей оболочкой и свою окружающую среду[61]. Дальше она движется, будучи облаченной только в астральную форму, в носителе из света, поднимаясь, в силу своей природы, над атмосферой, как воздух поднимается из воды, вырываясь из разбитого корабля. Мы говорим, что душа возносится потому, что возносится несущий ее свет, и потому, что к этому привязаны и действие, и сознание[62]. Атмосферный воздух плотен для светоформ, плотность которых гораздо меньше, и опуститься вниз они могут лишь внутри другого, более плотного носителя. Где они могли бы обрести такой носитель над нашей атмосферой? Вернуться на землю они могут только путем перерождения, и такое возвращение можно счесть наказанием, поскольку оно означает отказ от статуса свободного духа и возврат к ученичеству. Более того, католическая церковь вообще не допускает такой возможности.

Излагаемое далее учение каббалисты формулируют единственной аксиомой: дух облачается, чтобы снизойти, и разоблачается, чтобы вознестись. Разум ведет восходящую жизнь. В материнской утробе ребенок ведет растительную жизнь, получая все питательные вещества через пуповину, как дерево – через корни, которыми крепится к земле. Затем пуповина рвется, и ребенок переходит от растительного существования к животному, инстинктивному, получая при этом свободу передвижения. Взрослея, ребенок освобождается от сетей инстинкта и ведет себя все более разумно. Умирая, человек обретает свободу и от силы тяжести, которая привязывала его ранее к земле. Если душа искупила все свои грехи, то ее силы хватает на то, чтобы вырваться из тьмы земной атмосферы и подняться к Солнцу[63]. Так начинается бесконечное восхождение по священной лестнице, поскольку вечный подъем немыслим без активных действий. Души поднимаются от добродетели к добродетели, от блаженства к блаженству, от победы к победе, от славы к славе. Это неразрывная цепь, и достигшие высших ступеней могут оказывать влияние на тех, кто находится ниже их, в соответствии с иерархическим порядком. Так мудрый царь правит ко благу самых малых своих подданных. С одной ступеньки на другую поднимаются молитвы, а на молящихся в ответ снисходит благодать, никогда не сбиваясь с пути. Однажды поднявшиеся души уже не могут спуститься обратно, ибо низлежащие зоны уплотняются по мере их восхождения. Авраам говорит в своей притче о богаче, что великая бездна смыкается, так что те, кто и хотел бы перейти оттуда сюда, уже не могут[64].

Экстаз может настолько возбудить силы звездного тела, что оно оказывается способным потащить за собой и материальное тело, подтверждая тем самым тот факт, что цель души – восходить вверх. Нет ничего неправдоподобного в рассказах о левитации людей в воздухе, а вот рассказов о нахождении, пусть даже кратковременном, людей в воде или в земле нет. И столь же невозможно было бы для отделенной от тела души пребывать в нашей слишком плотной для нее атмосфере. Покинувшие этот мир не могут появляться среди нас, что бы ни говорили медиумы. Любившие нас по-прежнему могут наблюдать за нами и являть нам себя – но косвенно, как миражи или отражения в общем зеркале Астрального Света. Более того, дела смертных им более неинтересны; по-прежнему привязывать их к нам могут только самые возвышенные из наших чувств, соответствующие вечному образу.

Таковы каббалистические откровения, запечатленные в таинственной книге Зогар. С научной точки зрения это, конечно, лишь гипотезы, но выведенные путем ряда точных рассуждений, в основе которых лежат неоспоримые наукой факты.

Здесь мы подходим к одной из самых опасных тайн Магии. Это более чем вероятная гипотеза по вопросу существования тех флюидических лярв, которые в терминологии древнего оккультизма именовались «элементарными духами» или «духами стихий». В «Учении и ритуале Высшей Магии» уже было немного об этом сказано, и несчастный аббат де Виллар, подвергший это страшное откровение насмешкам, жизнью заплатил за свою неосторожность[65]. Причина опасности этой тайны – в том, что она граничит с Великим Магическим Арканом. Истина в том, что вызывание духов стихий подразумевает силу, способную сгущать флюиды с помощью проекции Астрального Света, а сила эта при подобном использовании может порождать лишь беды и несчастья, как еще будет показано. Между тем вот основа гипотезы и факты: дух вездесущ, и именно он одушевляет материю; он преодолевает силу притяжения за счет совершенствования своего носителя. Как мы видим вокруг себя, форма развивается вместе с инстинктами до тех пор, пока не обретает разум и красоту. Это происходит за счет усилий света, направляемого духом; это часть таинства всеобщего прогресса.

Свет – это действующий агент форм жизни, поскольку он представляет собой одновременно и движение и тепло. Будучи зафиксированным и поляризованным вокруг единого центра, он сотворяет живое существо и привлекает пластичное вещество, необходимое для того, чтобы это существо выжило и совершенствовалось. По последним данным, это пластичное вещество состоит из земли и воды – недаром в Библии оно названо «прахом земным». Но этот свет не есть сам дух, как то считают индийские иерофанты и представители колдовских школ, – он лишь орудие духа. Не является он и телом «протопластов», как то утверждают оккультисты александрийской школы. Это первое физическое проявление Святого Духа. Бог создает его повсюду, а человек, созданный по образу и подобию Божьему, может его видоизменять и, кажется, даже усиливать[66].

Классическая легенда гласит, что Прометей, украв небесный огонь, тем самым дал жизнь образам, создаваемым из земли и воды, за что Зевс проклял его и приковал к скале. В тайных книгах каббалистов говорится, что духи стихий – это дети одиночества Адама, порожденные его снами, в которых он мечтал о женщине, еще не дарованной ему Богом[67]. Парацельс утверждал, что менструальная кровь женщин и ночные поллюции во сне одиноких мужчин населяют воздух привидениями[68]. Согласно магистрам, это достаточно ясно указывает на возможное происхождение лярв, и вряд ли тут требуются дальнейшие пояснения.

Такие лярвы имеют воздушное тело из паров крови. Именно поэтому их притягивает кровопролитие и в древности они питались дымом жертвоприношений. Именно они – те кошмарные порождения ночи, которые принято называть инкубами и суккубами. Сгустившись достаточно для того, чтобы обрести видимое состояние, они напоминают пар, слегка окрашенный отражением образа. У них нет своей личной жизни, они копируют вызвавшего их мага, как тень копирует оригинал. Гуще всего они скапливаются вокруг идиотов и тех аморальных созданий, у которых в ходе изоляции вырабатываются ненормальные привычки. Части тел этих фантастических существ очень непрочно держатся вместе, они боятся открытого пространства, сильного огня, а больше всего – острия меча. Они становятся чем-то вроде парообразных придатков к истинным телам своих родителей, поскольку живут только за счет либо тех, кто их создал, либо тех, кто их вызвал. Вполне возможно, что если такую тень ранить, то и родитель внезапно получит увечье, даже нерожденное дитя может быть покалечено воображением матери. Мир полон подобных явлений, которые иначе не объяснить.

Такие лярвы паразитируют на жизненном тепле здоровых людей, а слабых – быстро истощают. Таков источник историй о вампирах. И именно поэтому вблизи медиумов, на которых лярвы паразитируют постоянно, ощущается холод. Эти существа никогда не появляются рядом с человеком, способным раскрыть тайну их чудовищного происхождения.