Глава третья
Воспоминания. Взлеты и падения
Итак, начну, пожалуй, с того, что я был очень счастливым ребенком. Ни одному моему однокласснику не посчастливилось отдыхать на летних каникулах в загородном доме в компании девочек и только девочек. Причем были и моложе меня, и ровесницы, и даже старше на несколько лет. Стоит ли говорить, что постоянное общение с такой компанией с самых пеленок научило меня понимать женщин с полуслова. А так как я был единственным парнем, отношение ко мне было таким, какому стоило бы позавидовать. Каждое лето я окунался в мир, в котором не было ни на секунду места ни грусти, ни одиночеству, ни злости, никакому негативу, кроме осознания конца лета, что означало конец счастливой жизни. Да уж, как же я скучаю по тем временам!
И вот наступала пора школьной жизни. В школе я был уже совсем другим человеком. Сам не понимаю, что мне мешало быть таким же уверенным в себе и отчасти даже нагловатым, как на летнем отдыхе. Но, несмотря на это, я наконец-то встречался со своими друзьями, которых люблю по сей день, хотя их уже и нет в моей жизни. После школы мы встречались на крыше бойлерной станции и занимались всякой ерундой. Бегали по заброшенным домам, бродили по небольшому лесному участку, думая, как перебраться на другую сторону реки, протекающей в сердце леса, рассказывали, кто и как провел лето. У нас всегда были темы для разговора и всегда были идеи, чем себя занять. Не могу сказать, что я был самым прилежным учеником, хотя к некоторым предметам было особое предрасположение. Я редко сидел дома за домашними заданиями, но всегда ловко выходил из ситуаций, когда их у меня спрашивали… как дома, так и в школе. А вот с чем действительно были проблемы, так это с поведением в школе. Страницы в дневнике так и сияли замечаниями, причем даже такими абсурдными, как «улыбался с шумовыми эффектами». Но была и другая сторона в этой ситуации. Я безумно нравился людям, почти всю свою жизнь любая проблема исчерпывала саму себя за счет необыкновенно грамотного подхода к людям и природного очарования. Так что за счет этого своего таланта, развитой сообразительности и вполне недурного ума я был достаточно сильным учеником, по крайней мере казался таким. Уже с девятого класса я догадался, какое будущее меня ждет. Я окончу школу, поступлю в медицинский университет, и у меня будет весьма успешная карьера. Родители пропагандировали такое развитие событий с самого раннего моего детства, но именно в девятом классе до меня это дошло по-настоящему. Честно говоря, я был горд за свое будущее, оно меня вполне устраивало.
Так что все шло как нельзя лучше, за исключением того, что я был очень робок с девушками, не то что летом на отдыхе за городом. Но, как я уже отметил, меня спасали мои друзья. Самым лучшим другом для меня был парень по имени Серж. Мы почти круглые сутки проводили вместе, придумывая для себя все новые приключения. Серж, вне нашего с ним общения, был очень стеснительным и слабым мальчиком… как в школе, так и в жизни. Но стоило нам вдвоем что-либо задумать, в его глазах сразу же появлялась искра, и в душе разгорался настоящий пожар, тогда мы давали жару этому миру. Серж – это человек, которого можно было описать очень простыми словами: «просто Серж». Убежден, что у каждого человека есть подобные знакомые, подходящие под такое описание. Это человек, который почти не имеет своего мнения, который всегда со всеми согласен. Его могли втянуть почти в любую авантюру, особенно те, кому он доверял. Говорят, что молчаливость – это признак ума, но в случае с Сержем молчаливость больше была похожа на шифровку глупости. Умом и сообразительностью он не блистал, общительностью, храбростью или физической силой тоже, но на свете мало людей, которые ради дружбы способны идти на редкостные безрассудства, навязанные со стороны. И в такие моменты у него подключались все вышеперечисленные качества. Удобный друг.
Мне было очень приятно, что Серж и еще некоторые наши друзья доверяли мне на все сто процентов и даже относились как к лидеру. Но в то же время я никогда не надевал корону, и все мы шли на равных. Мда, это были идеальные деньки. Те времена были на самом деле безупречными.
Я сам создавал себе правила, по которым жил, в их основе лежали несколько сфер жизни, которые я усиленно развивал. Для меня существовали только четыре самые важные сферы жизни: семья, жизненное развитие, личностное развитие и отношения. И в каждой из них я боролся за результат.
Благодаря усилиям и терпению родителей взаимопонимание с ними шло только в лучшую сторону. С каждым днем я взрослел и взрослел правильно, и мы понимали друг друга все чаще. Они давали мне советы, я их слушал, и жизнь становилась лучше. Да, я был проблемным сыном, часто родители меня выпутывали из историй, в которые я попадал. Они многим жертвовали ради меня, и я благодарен им за это и по сей день. Проходя через многие сложности, виною которых часто был я, отец, с маминой помощью, поднимался все выше по медицинской лестнице и уже занимал очень солидную должность. Тогда я начал понимать, что только трудности формируют характер. Я очень горд за него, а еще больше горд за маму, которая прошла с отцом через огонь, воду и вообще через все стихии, сохранив наш прочный семейный очаг. Если поискать «синоним» к моему пониманию ситуации в общем, то этим словом будет «победа».
Мое жизненное развитие кричало само за себя. Ведь я точно был уверен в своем будущем, в его направлении, и эта уверенность ставила конкретные цели и задачи. Я должен был усиленно изучать такие науки, как химия, биология, иностранные языки, родной язык и даже физика. Было необходимо понять многие аспекты медицины, пользуясь отцовской литературой, разговорами с ним на эти темы, помогая ему печатать и оформлять множество его научных работ. И с этими задачами я справлялся полноценно, вкладывая все свои силы на эти фронты, что развивало мое представление о медицине сумасшедшими темпами. И единственной проблемой была лишь дикая неприязнь ко мне учителей нужных мне предметов из-за того, что при подготовке к очередному заданию я использовал материалы, которыми даже они владели на сомнительном уровне. Опять же – победа.
Сфера жизни, в которой я преуспел больше, чем на сто процентов, это личностное развитие. На тот момент во мне закрепились такие качества, как совестливость, справедливость, сила духа, стойкость, упрямство. Я точно знал, чего я хочу от жизни, и ничто, абсолютно ничто не могло меня остановить. Я представлял себя взрослого, уперто и упрямо двигаясь к этому. Я добился немало побед в спорте. Мало кто мог похвастаться таким сложением тела не только из ровесников, но и из людей гораздо старше, чем я. Мое сознание было чистым, я не позволял ни себе, ни кому-то еще замарать его. Физиологическое состояние было еще чище. Помимо спорта, меня страстно интересовало искусство, которым я занимался в достаточно редкое свободное время. Сонеты, которые я писал, попадали в самые известные конкурсы города. Черт возьми, это был один из немногих периодов в моей жизни, где все было сбалансировано и четко шло на рост. Слово – победа! Это слишком слабое слово, чтобы описать такое состояние.
И даже в такой сфере, как «отношения», было все очень благополучно. Хотя все было жутко неспокойно, но ведь спокойствие в этой сфере явно лишнее состояние. Помимо летних историй, была в моем классе девушка, к которой я испытывал невероятной силы чувства. До того яркие, что я чуть ли не заикался, когда она находилась рядом. Казалось, будто адреналин разорвет мое сердце на куски, когда она ко мне обращалась с каким-нибудь разговором. Ведь это прекрасно, когда есть цель, есть запретный плод, и, казалось бы, тысяча лет на то, чтобы придумать, как ее завоевать и не склеить ласты от перевозбуждения. Имя этому чуду – Дана. До сих пор помню, как только с четвертого выкрика моего имени учителя выводили меня из транса любования Даной на уроке. В то же время у меня был Серж, с которым мы друг в друге воспитывали такие качества, как мужская дружба, взаимовыручка и преданность. Все это было основой моей личной жизни, хотя круг знакомых расширялся с каждым днем, ведь было важно подчеркнуть для себя что-то новое, а новые ощущения и события – это новые люди. Победа!
К тому моменту, когда девятый класс школы подходил к концу, я уже в совершенстве овладел системой: создавай себе проблемы, решая которые ты станешь лучше. Казалось, эта гармония продлится вечность, но, к великому моему сожалению и разочарованию, я не предусмотрел очень важные моменты, а именно – что меня обуяет гордыня и излишняя самоуверенность. Я столько знал о психологии окружающих меня людей, что совсем забыл о своей собственной. Да, да, я о ней вспомнил только тогда, когда начал двигаться не вверх, а как на графике сейсмографа при землетрясении в десять баллов. Хаотично и непредсказуемо.
После очередного удивительно прекрасного лета, которое приобрело еще больше пикантных моментов, так как наступила пора дегустаций продуктов алкогольной промышленности, я перешел в десятый класс, изменивший меня навсегда. Это даже смешно, но точка отправления наступила в школьном туалете, когда из-за дружеского хлопка по спине я немного запачкал свои брюки. Когда я обернулся с целью выразить небольшое, нет, вру, ОГРОМНЕЙШЕЕ недовольство этим жестом, я впервые увидел его, человека, который все-таки смог внести большие поправки в мое сознание. Этот человек подарит мне сотни приятных моментов в жизни, благодаря которым тысячи счастливых моментов я потеряю так же, как и самого себя. Его зовут Вик. Вик – это человек, обладающий невероятной харизмой и дерзким темпераментом. В свое оправдание за происшествие в туалете он сказал простую фразу, которая сразу же охарактеризовала его: «Все ништяк, братан, не кидай обиду и не держи зла, – и, с ухмылкой глядя на свой агрегат, исполняющий туалетную функцию, добавил: – Ну че, братэлла, предлагаю тусануть седня после школы за знакомство, я – Вик». Признаюсь, до Вика я еще не видел людей, из которых бы так сочилась энергия, которая могла покорить или разрушить что угодно. Его перевели в нашу школу, более того, в мой класс, из соседней. Как оказалось, из-за постоянных конфликтов и драк. Но, несмотря на это, он был достаточно умен и эрудирован. В классе он был одним из лучших, никогда не упускал возможность спровоцировать учителя на то, чтобы его вызвали к доске, и там, у доски, в своей дерзкой манере он демонстрировал свое превосходство и перед учениками, и перед учителем. А учителя ничего не могли поделать с такой занозой, так как Вик, помимо очень светлой головы и знаний, еще имел представление о правах и обязанностях учителей и учеников. Если можно так сказать, Вик бил из всех орудий по всему, что встречал… по людям, по системе, по правилам. Это был человек, который мог бы научить ученого, убить бессмертное, съесть несъедобное и при всем при этом выйти сухим из воды, выйти победителем. Что уж тут говорить, я восхищался этим человеком. На его фоне абсолютно все, включая меня самого, казались мелочными и бестолковыми. Мое отношение к нему было амбивалентным, то есть я восхищался им ровно настолько, насколько он меня раздражал своей пафосностью. Грубый, невыносимый, умный и сильный человек, к которому на подсознательном уровне хочется стремиться. Одному Богу известно почему, но Вик с самого начала выбрал меня объектом своего внимания. За первый месяц его пребывания в нашей школе мы несколько раз дрались из-за ерунды, мирились, как сопливые девочки, потом снова разбивали друг другу лица. Почему я? Почему именно со мной он выискивал малейшие зацепки, чтобы начать выяснение отношений? Возможно, он видел во мне какую-то угрозу, но это стало уже не так важно. Не так важно, потому что мы стали самыми близкими и самыми лучшими друзьями. Как говорил Вик, «братанами». После того как я познакомился с Виком, моя жизнь перевернулась. Это было похоже на невероятный всплеск тестостерона. Я ощущал, что весь мир у моих ног, и я в состоянии также его перевернуть.
Первый минус, который бросился в глаза, это конец нашей дружбы с Сержем. Звучало, конечно, пафосно, но он был уже не из нашей лиги. Но плюсы нашей с Виком дружбы тоже были не за горами. Я научился общаться с преподавателями на равных, что помогало мне с успеваемостью, ведь я уже мог позволить себе предъявлять к ним претензии за, как мне казалось, заниженные оценки. Вик научил меня смотреть на людей как на объекты, от которых мне что-то нужно. И с таким отношением к миру я научился хладнокровности и стрессоустойчивости, что помогло мне сделать первые победные шаги к Дане. Но одной Даны мне было уже мало. Мне вдруг захотелось продемонстрировать свои возможности всему миру. Весь год я провел в освоении новых ощущений, ощущений кайфа, самоутверждения, развлечений и гордыни за свои победы. Как говорил Вик, я становлюсь продвинутым пацаном. Даже сейчас не могу сказать, хорошо это было или плохо. Могу сказать, что я был счастлив. К одиннадцатому классу я добился отношений с Даной. И еще с двумя девушками одновременно. Если мерить по отношению одноклассников и знакомых ко мне на тот момент, то я был Богом, а если мерить по здравому смыслу и совести, то я как раз подходил к своей очереди к кассе, где выдают билетик в ад.
Я стал лидером в своем окружении, даже Вик уже ничего не мог поделать, так как я прошел его школу от и до. Это был наркотик. Мне хотелось покорять все больше и больше, а страшнее то, что мне хотелось ломать людей. Все больше и больше. А еще страшнее, что у меня это немыслимо хорошо получалось. Дана, конечно же, пыталась держать меня в узде, и ей стоит поставить за это памятник при жизни, но ее попытки были обречены, так как я был уже не способен на чувства или какие-либо проявления терпимости. Все, что было в моей голове, это цели и средства их достижения. Кстати о средствах, помню, что я опускался даже до вымогательства и воровства. Но самый большой порок, конечно, был в моем отношении к друзьям и близким: «Я, я и только я». Вот что-то подобное было у меня в голове. Разумеется, мой новый образ родители не встретили с распростертыми объятиями, были многочисленные ссоры и конфликты, но все-таки, пока я шел по нашему общему плану «стать врачом», все конфликты мы быстро решали. Мои девушки были моим развлечением, мои друзья были моим народом, а моя семья уже воспринималась как должное.
Я, конечно же, могу сказать, что такая жизнь абсолютно аморальна, что мои поступки не попадали в категорию мужских поступков, но, так или иначе, важен результат, а результат был впечатляющим. Моя успеваемость выросла в разы, мой опыт в «общении» с девушками походил на жанр «плейбой», мой круг общения разросся до необычайного количества людей. Почему-то люди тянутся к таким подонкам. А летние посиделки с девчонками на скамейке с орешками превратились во взрывные вечеринки, о которых стоит снять документальный фильм с заметкой: «Лицам до 18 запрещено». Ощущение вседозволенности позволяло ставить совершенно дикие и немыслимые цели, а ощущение удвоенной самоуверенности позволяло эти цели достигать. К этому моменту Вик стал для меня пророком, мнение которого я слушал с абсолютным доверием, мне казалось, что этот мир без меня уже не сможет существовать, так как я был в центре всех движений и событий или был их организатором.
Но когда я обнаглел до такой степени, что позволял своим девушкам созваниваться друг с другом, я потерял Дану. Тогда я столкнулся со вторым минусом – я абсолютно ничего не почувствовал. Меня напрягало только то, что меня ничего не напрягает, а по идее должно было. Да уж, тогда меня, конечно, посетил вопрос, в какого же киборга меня превратил Вик, или в какого киборга я сам превратился. Но быть киборгом легче всего, ведь боли не чувствуешь, переживаний нет, чувство ответственности отсутствует. И я сделал то, что было проще всего, я принял все как есть и продолжил вдыхать и выдыхать воздух. Сам не пойму, сказать ли мне Вику спасибо за такую жизнь, или обвинить себя, что повелся на его проповеди, которые превратили меня в такое существо! Возможно, он был нужен мне для такого скачка, так же, как и я был нужен ему для его.
Школа закончилась, и я, как ожидалось, стал студентом медицинского университета. Естественно, со временем наше общение с Виком ограничилось встречами в баре раз в месяц, так как образовательная нагрузка в университете не давала много свободного времени. Университет, держись, я пришел! Делом первостепенной важности стала задача разведать, что же такое университет, и поставить себя в новом коллективе. Это был уже совершенно новый уровень. Огромное количество людей из разных городов и стран, с разным менталитетом и воспитанием вступают в студенческую жизнь. Было невероятно интересно. Первые же трудности в универе заставили объединяться в небольшие группировки людей, ведь в гордом одиночестве было бы совсем тяжело, да и надо же у кого-то лекции переписывать. С самого утра и до позднего вечера шесть дней в неделю мы были загружены огромным количеством семинаров и лекций, которые, кстати говоря, проходили в разных частях города. За один день можно было обкатать весь город. Скорей всего, это была специальная программа универа для знакомства с нашим городом приезжих студентов, да и чтобы мы, коренные жители, не забывали всех радостей пребывания в метро в час пик. Было приятно осознавать, что с учебной программой я справлялся на все сто процентов, но, к сожалению, это осознание было в моих мечтах или во сне. Программа была очень тяжелой, скорость обучения невероятно высокой, но все-таки выдержать подобную нагрузку было реально, и что-что, а в отстающих я точно не был. И как только наладился образовательный процесс, я приступил к той самой фазе – необходимость поставить себя в коллективе. В уже привычной для меня дерзкой манере я начал собирать вокруг себя людей, а ради приличия называл их друзьями, хотя в каком-то смысле они ими и являлись. Были ситуации, когда мне приходилось вступать в разборки между группами людей, но только вставал я всегда на сторону слабых. Если можно так сказать, хотелось поиграть в героя. А впоследствии я общался и дружил с обеими сторонами. Да уж, странно у меня получается, чтобы с кем-то сдружиться, мне обязательно надо было с ним для начала повыяснять отношения. Не самая лучшая привычка, заимствованная у Вика.
Среди всех окружавших меня людей в универе выделялся один, знакомство с которым было не по моему плану, а скорей по Божьему. Это был Макс. Познакомился я с ним в одной из тусовок. Я увидел парня, который скромно стоял в сторонке от нашей компании. Меня жутко раздражало, что на нем была куртка, пропагандирующая мотоспорт, когда к нему он не имел никакого отношения. Это был идеальный повод зацепиться и начать вершить свой суд. Я уже приобрел славу университетского аналога Вика, так что Макс меня уже знал. Мы долго обсуждали, взвешивая все за и против, причины, по которым эту куртку носить не стоит. В конце концов мы ни к чему не пришли, пожали руки и разошлись. Но, пожав ему руку, я ощутил настоящее, честное, искреннее рукопожатие. Не испытывал такого с тех времен, когда пожимал руку Сержу. Это был небольшой, короткий всплеск чего-то чистого. Уже тогда я понял, что это мой спасательный круг, который не даст мне превратиться в красного мутанта с трезубцем, рогами и остроконечным хвостом.
Серж… мне кажется, я по нему очень соскучился, но внутри сам блокирую эти чувства. А Макс на следующий день пришел в новой куртке. Увы, новая куртка была не лучше… рисунки на ней уже пропагандировали какую-то мексиканскую мафию. Но это мы уже опустили. Вообще, казалось немного странным, что я навязывал людям жизнь по моим правилам, а они, будто отдавая долг Родине, слепо им следовали, и количество народа вокруг моей персоны стало уже пугающе огромным. Вот я и надел корону, сжавшую не только голову, но и мою совесть, и здравый смысл до почти невидимой части моего Я. Что тут сказать, я был известен, был лидером, был в каком-то смысле даже страшен, я был счастлив. А рядом со мной в ногу шел мой, уже ставший почти родственником, братом – Макс, который всячески пытался сдерживать мое стремление к разрушениям и постоянно напоминал мне о законах морали, напоминал, что очень важно оставаться хорошим и честным человеком. Некий противовес влиянию Вика. Девушки… да уж, девушки для меня стали вызывать только спортивный интерес. Это весьма удобно, когда человек не в состоянии испытывать в отношениях с ними какие-либо эмоции. Это позволяло с легкостью заменять одну девушку на другую. Тем более что Макс, будучи видным и обаятельным парнем, также имеющим немалый успех у женщин, стал для меня энциклопедией тайн женских сердец. Как там Вик говорил, человек – это объект, от которого тебе что-то нужно. Кстати говоря, с Виком мое общение прекратилось. Прекратилось потому, что я видел в нем уже не учителя, а конкурента. Он уже ничему не мог меня научить, так что от этого объекта мне было уже ничего не нужно. И опять же, я ничего не почувствовал. Казалось, что вся жизнь пройдет в такой безмятежности, в волнах очередных и многочисленных побед.
И вдруг, под конец первого курса, случилось то, чего не было со школьной скамьи. А произошло вот что. Я увидел девушку. И один только взгляд на нее мог заставить меня вывернуться наизнанку и сменить свой окрас в ярко-красный. Я влюбился. Мы даже не были знакомы, наше знакомство и наши регулярные встречи были только в моем воображении. Я снова почувствовал эту, может, даже приятную неуверенность в себе. В лекционном зале я смотрел на этого ангела и забывал обо всем на свете. Лектор открывал рот, произносил слова, составлял из них предложения, которые несли в себе мощный поток знаний, а мне казалось, что он поет романтическую песню из сопливого кино, под которую я подойду к ней, и мы вместе уйдем в закат. Но, увы, он читал материал о кровеносной системе организма. Кстати, весьма символично. Кончилась сессия, и она пропала. Кстати, сессию я сдал очень даже успешно, по многим предметам ставили даже автоматом. Проанализировав свою жизнь, я отметил, что у меня есть честный, правильный, преданный и очень положительный Макс, с зачетной книжкой все в порядке, и у меня появилась девушка, в которую я влюбился, пусть даже она пока об этом не знала. И на фоне этого вся толпа «типа друзей» начала отходить на третий план.
Летние каникулы после первого курса мы провели с Максом за городом, детально обдумывая каждый наш ход в каждом направлении на втором курсе. Первостепенной задачей для меня стала Аля. Так звали этого ангела, от которого у меня поехала крыша. Я уже не мог представить свою жизнь без ее участия. Это было странно, ведь я не был с ней знаком, не слышал ее голоса, не знал ее характера, но я был убежден, что она будет самой важной частью моей жизни. О своих чувствах к ней я рассказал Максу уже летом. По пьяной лавочке, разумеется. Я не мог рассказать о ней никому другому, потому что я же Адам, я же не имею права на такого рода слабости, я же, черт меня дери, «царь и бог». Это же понты и гордость, на которые я работал уже много лет. Макс меня приятно удивил, сказав, что это тот самый момент, достаточно редкий, когда он увидел во мне живого человека, настоящего человека, настоящего меня. И, более того, он меня осчастливил, рассказав, что знаком с ней и уверен, что я ей тоже симпатичен. Все лето прошло на одном дыхании, хотя частенько приходилось его переводить от наших с Максом загулов. Я еще никогда так не ждал учебного года. Аля – это рука помощи, которая вытянет меня из этого болота. Болота, в котором я был счастлив. Я отсчитывал секунды до нашей встречи, хотя понимал, что до нее еще месяц. Я стал фаталистом… либо с ней, либо никак. Макс все пытался придумать хоть что-то, что заставило бы меня не думать о ней, ведь Аля присутствовала в каждом нашем разговоре, даже когда мы обсуждали всевозможные схемы самогонных аппаратов. Аля, Аля, Аля, Аля, Аля, Аля, Аля и еще раз Аля. Было приятно осознавать, что даже у такого киборга, как я, наконец забилось сердце.
Наконец, одновременно к сожалению и к счастью, кончилось лето и наступил учебный год. Я даже предположить не мог, что этот год в корне изменит мое представление о жизни, перевернет все с ног на голову. Мы с Алей познакомились на вечеринке, на которую, огромнейшее спасибо Максу, мы с ней были приглашены. Вечеринка в честь дня рождения Макса. Если бывает абсолютное счастье, то это было оно. Нам предстояла великолепная тусовка в честь моего брата в кругу только настоящих друзей, а не армии последователей с первого курса, мне предстояло знакомство с девушкой, с которой в моем воображении мы уже женаты и воспитываем детей. Более того, доходили слухи, что Аля также поставила цель сойтись со мной на этой вечеринке, и даже солнце светило ярче, воздух был чище, а печень готовилась к предстоящему вечеру. Да, это было абсолютное счастье. Кстати говоря, до сих пор ходят легенды о том вечере, который немного незаметно растянулся на несколько. Вот он, момент истины! Пользуясь тем, что родители Макса уехали в командировку, мы устроились у него дома в ожидании прибытия всех гостей, которые, разумеется, набегали волнами. В очередной звонок в дверь я аж вздрогнул от волнения, я предчувствовал, что это, наконец, она, но я ошибся. Я раз пять так вздрагивал от своих предчувствий. Видимо, моя интуиция решила вдоволь позабавиться со мной. И, наконец, я ее дождался. До сих пор помню этот неловкий момент, когда она поздравляла Макса на входе, здоровалась со знакомыми ей людьми, раздевалась, разувалась, мы стеснительно ловили друг на друге наши взгляды, предвкушая, что же сейчас будет. В первый час вечеринки все так и продолжалось, сидя в разных концах зала, мы переглядывались и тут же отводили свои глаза на что-то другое, но пара коктейлей и почти случайное наше пересечение в коридоре сделали свое дело. И дальше началась уже наша собственная вечеринка. Мы забыли даже повод, по которому собрались. Хорошо, что народа было немало, так что Максу скучно не было. Мы расположились вдвоем в кресле, жадно наслаждаясь каждым мгновением, каждой частичкой друг друга, и, не отводя друг от друга глаз, знакомились все ближе, понимая, что наши ожидания оправдались более чем полностью. Так мы просидели до кульминации официальной части дня рождения Макса, и это означало, что пора провожать гостей и, к сожалению, Алю. Но зато я уже мог полноценно присоединиться к вечеринке и начать ее неофициальную часть в кругу уже только самых близких друзей. Разливая оставшимся гостям виски, Макс наблюдал в моих глазах такой свет, с которым можно было бы сесть за руль ночью и не включать фары. Он был за меня искренне счастлив. Но от традиций никуда не деться, так что мне он налил виски в штрафной стакан, напоминавший размером скорее банку, который стал отправной точкой. Сказал бы, отправной точкой куда, но уверен, что это и так ясно. Итак, залп… и понеслось. Разумеется, в результате этого алкогольного марафона, когда я очнулся, полуживому мозгу стоило потрудиться, чтобы даже имя свое вспомнить, но не имя первым пришло мне на ум, в первую очередь вспыхнуло осознание того, что я добился своего, и у меня появилась девушка, которую я люблю всем сердцем. Осталось дело за малым, вспомнить, как ее зовут или хотя бы как меня. Очнувшись окончательно, я нащупал бумажку в кармане, в которой был написан ее телефон и буква «А», интригующая очень интересным почерком, будто из другой эпохи. От этой бумажки исходил аромат счастья, да еще и с некой изюминкой, запах которой я так и не распознал. Вырвавшееся из меня во все горло «УРА!» было, конечно, жестоким по отношению к рядом валяющимся кто как, друзьям, ведь они вообще не понимали, что происходит, кто они, где они, зачем они. В их глазах читалась такая же озадаченность своими именами, как и у меня пару мгновений назад, а тут еще кто-то что-то вопит. Не теряя ни секунды, я начал карабкаться по своим друзьям, как по полуживым мертвецам, пытаясь пробить себе дорогу к балкону и сразу же позвонить Але, ведь разговор с ней в комнате сопровождался бы шумовыми эффектами, очень о многом говорящими, например: «Ох, ах, че за фигня, где я, какого х… происходит, где мои штаны, кто побрил меня налысо, выключите свет, а то уши заложило», – и так далее. Да уж, узнаю настоящих будущих врачей, надежду медицины. Наконец я проделал этот нелегкий путь и добрался до балкона. Еще ни разу в жизни за такую короткую дистанцию в несколько метров меня не обкладывали таким количеством мата еще не узнавшие меня друзья. Не могу точно сказать, сколько мы болтали по телефону, но точно помню, что я бегал пополнять баланс на телефоне четыре раза, и каждый раз был убежден, что теперь-то нам точно хватит времени наговориться, как же я ошибался. Мы болтали обо всем на свете, но не меньше десяти раз вспоминали, как наши взгляды впервые пересеклись, когда она вошла на порог. Мы рассказывали друг другу обо всех своих ощущениях за то короткое время, на которое она приехала, о каждой минуте, даже секунде. Мы могли это повторять тысячу раз, но нам не терпелось встретиться, чтобы все это обсудить по тысяча первому разу. Встретиться вдвоем! Вероятно, у каждого влюбленного балбеса в такие моменты появляется ощущение, будто мир становится гораздо более ярким и красочным. Так и у меня было чувство, будто я до сегодня был конченым дальтоником. К сожалению, этим вечером мы встретиться не могли, так как доползти до балкона – это была еще реальная задача, а вот ехать на другой конец города уже ближе к ночи – тут никакие крылья любви не помогут. Тем более что хотелось доехать до дома и привести себя в порядок, чтобы перед Алей появился свежий и адекватный Адам, а не сапожник на пенсии. До нашей встречи оставалось пережить всего одну ночь, и грядущее воскресное утро уже наше.
Конец ознакомительного фрагмента.