История войны 1814 года во Франции. Глава VII. Наступление Главной союзной армии после сражения при Ля-Ротьере (М. И. Богданович, 1865)

Разобщение союзных армий. – Общий план действий союзников. – Бездействие Главной армии. – Сосредоточение наполеоновых войск у Труа и Арси. – Наступление Главной армии. – Приготовления Наполеона к обороне позиции при Труа. – Состояние французской армии. – Обстоятельства, замедлившие наступление союзников. – Намерение князя Шварценберга обойти неприятеля с правого фланга. – План действий Наполеона. – Отступление французских войск к Ножану. – Диспозиция князя Шварценберга к нападению на неприятеля у Труа. – Распоряжения императора Александра в Труа. – Меры, принятые Шварценбергом. Причины его бездействия. – Расположение главных сил Большой союзной армии на кантонир-квартирах и наступление передовых корпусов и отрядов. – Положение Наполеона по прибытии его в Ножан и меры, им принятые. – Отряжение Виктора и Удино с частью армии на Сене. – Наступление авангардов графа Витгенштейна и графа Вреде. – Дело при Ардюссоне. – Отступление Виктора на правую сторону Сены. – Распоряжения Шварценберга. – Взятие Сан кронпринцем Виртембергским. – Оборона Ножана Бурмоном. – Известие о поражении Олсуфьева. – Отряжение генерала Дибича для открытия связи с Блюхером. – Занятие графом Витгенштейном и графом Вреде переправ на Сене и дальнейшее их наступление. – Дело при Кютерель. – Отступление французских войск к Нанжису. – Взятие графом Платовым Немура. – Отступление Виктора и Удино за реку Йер и соединение их с Макдональдом. – Колебания союзников. – Положение Главной армии.

После сражения при Ля-Ротьере союзники, упустив из вида неприятеля, не имели верных сведений о принятом им направлении. Донесения отрядов, посланных для разведывания на левую сторону Обе, были неопределительны. Генерал-майор Сеславин писал 21 января (2 февраля) из Пиней, что неприятель, по всей вероятности, отступает на Витри¹. Но вслед за тем граф Ожаровский, направленный с легкой гвардейской дивизией через мост у селения Доланкура к Пиней, донес, что у Виллиер (Villiers) он наткнулся на неприятельский кавалерийский отряд и отбросил его к Пиней, но найдя в этом местечке прибывшую от Лемона французскую пехоту с двумя тысячами кавалерии и шестью орудиями, остановился². Между тем съехались в Бриеннском замке император Александр, король Фридрих-Вильгельм, князь Шварценберг, фельдмаршал Блюхер и граф Барклай для совещания о дальнейших действиях. Там решено было заранее предположенное в австрийском главном штабе разобщение союзных армий. Успех сражения при Ля-Ротьере, в котором участвовала только часть их сил, не позволял сомневаться в окончательном торжестве коалиции. По-видимому, стоило только идти как возможно быстрее к Парижу, и для преодоления препятствий на пути к сей столице не было никакой надобности двигаться сосредоточенными силами, которых продовольствование представляло большие затруднения. К тому же главнокомандующие желали действовать отдельно, каждый по-своему. Положено было, чтобы Главная армия продолжала наступать по долине Сены на Труа, к Парижу, а Блюхер двинулся в долину Марны и, присоединив к войскам Сакена и Олсуфьева корпусы Йорка, Клейста и Ланжерона, направился по левой стороне реки к Парижу. Для сохранения связи между армиями назначили сперва корпус графа Витгенштейна, а потом казачий отряд генерал-майора Сеславина (бывший прежде под командой генерал-майора князя Щербатова), но впоследствии и сей небольшой отряд получил предписание перейти на левый фланг Главной армии и направиться к Луаре³. Таким образом, для сообщения между союзными армиями не было оставлено никаких войск. Это упущение не могло бы иметь никаких вредных последствий, если бы союзники после победы при Ля-Ротьере преследовали безостановочно французскую армию, но они были задержаны с одной стороны у Роне, упорным сопротивлением маршала Мармона, а с другой – у Лемона, уничтожением моста, сожженного Неем по отступлении прочих наполеоновых войск на левую сторону Обе, что заставило кронпринца Виртембергского и Гиулая оставаться у берега этой реки⁴ в ночи с 21 на 22 января (со 2 на 3 февраля). Последующие же действия Главной армии (как будет изложено) отличались медленностью и нерешительностью. Граф Коллоредо подошел 21 января (2 февраля) еще рано утром от Вандевра (Vandoeuvres) к Диенвилю, но вместо того чтобы двинуться наперерез отступавшему неприятелю, к Труа, донес князю Шварценбергу о прибытии своем к помянутому пункту, испрашивая распоряжение, куда идти ему, и извещая главнокомандующего, что на основании всех собранных сведений дорога от Диенвиля через Пиней к Труа непроходима для артиллерии. Затем, получив от князя Шварценберга разрешение двигаться к Труа по дороге из Вандевра, граф Коллоредо выступил туда уже пополудни, сперва отойдя к Вандевра, следовательно, пошел назад, вместо того чтобы преследовать неприятеля. В тот же день Барклай-де-Толли, имея от Шварценберга предписание идти с российско-прусскими резервами от Транна через каменный мост у Доланкура и далее на Вандевр к Труа, направил вместо того гренадерский корпус с 2-й и 3-й кирасирскими дивизиями на Диенвильский мост к Пиней, по той самой дороге, которую граф Коллоредо считал непроходимой для артиллерии; войска эти, со всеми находившимися при них орудиями, в числе коих было много батарейных, прибыли ввечеру к Виллиеру (близ Пиней). Остальные же резервы, гвардия и 1-я кирасирская дивизия, отойдя от Транна к Доланкуру, перешли там через Обе и двинулись к Вандевру, где столкнулись с войсками Коллоредо, который, получив в десять часов из главной квартиры известие о следовании русских резервов по одному с ним пути и приказание идти безостановочно к Труа, чтобы очистить им место, уже не имел на то времени. Часть его корпуса успела к ночи придти в Вандевр; прочие же войска растянулись и вместе с артиллерией собрались там уже на следующий день, в шесть часов утра. По прибытии русской гвардии в Вандевр войска столпились между собой; большая часть их была принуждена провести ночь в сильную метель на биваках под голым небом⁵. Корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского, подойдя (как выше сказано) к Лемону, приступили в ночи к постройке там моста; корпус графа Вреде расположился позади их у Бриенна. Корпус графа Витгенштейна встал между Сен-Дизье и Витри; отряд генерал-лейтенанта Палена в день сражения при Ля-Ротьере перешел к Шаванж, а на следующий день к Жиньи (Gigny), где соединился с отрядом генерал-майора Ридигера⁶ и выслал разъезды к Витри. Отряд генерал-майора Иловайского 12-го преследовал неприятеля от Мезьера через Роне⁷.

22 января (3 февраля) большая часть наполеоновой армии сосредоточилась у Труа, где вместе с главной квартирой расположилась Старая гвардия; а прочие войска (Молодая гвардия, корпус Виктора, обе дивизии парижского резерва генералов Дюфура и Гамелине, кавалерия Мильго и почетная гвардия Дефранса) стали впереди Старой гвардии, по правую сторону Сены, между Труа и Пиней; корпус Мармона прибыл в Арси и соединился там с кавалерийской дивизией Бордесуль (division provisoire) в числе 1 500 человек, прибывшей за трое суток пред тем из Mo (Meaux), а дивизия Рикара встала у Обетерр (Aubeterre), между Арси и Труа⁸.

Известие, доставленное в главную квартиру союзников графом Ожаровским, – об отступлении наполеоновой армии к Труа – заставило князя Шварценберга 22 января (3 февраля) направить значительную часть вверенной ему армии вслед за неприятелем. Корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского получили приказание идти на Лемон к Пиней; граф Коллоредо с частью своего корпуса занял Люзиньи; русские гренадеры с 2-й и 3-й кирасирскими дивизиями прибыли к Бревон, близ Пиней, а гвардия и главная квартира Барклая-де-Толли в Люзиньи; граф Витгенштейн, получив приказание идти на Лемон к Арси, перешел к Монтиерандер; авангард его, под начальством генерал-лейтенанта графа Палена, двинулся через Сент-Уэн (St. Ouen) к Гранвилю, по направлению на Арси; а генерал-майор Иловайский 12-й с своим казачьим отрядом – чрез Рамерю, также к Арси. Казачий отряд графа Платова, двигаясь к Фонтенбло, переправился через Йонн у Вильнев-ле-Руа и, встретившись с сильным неприятельским отрядом, высланным из Версаля, опрокинул его и захватил в плен более 80 человек, а отряженный от него с партией к Монтаржи гвардии капитан Бергман освободил 450 испанцев, в числе коих было более 400 офицеров⁹. Главные квартиры императора Александра и князя Шварценберга перешли в Вандевр, а император австрийский и король прусский оставались в Бар-сюр-Об. Два дня спустя гвардия, а равно и все главные квартиры, перешли в Бар-сюр-Сен¹⁰. Наполеон с армией в числе более 40 000 человек оставался у Труа[32]. Решась оборонять сей город до последней крайности, он занял передовыми войсками мост у Гильотьер (Guillotière) на Барсе (Barse), а равно Арси, и приказал разрушить все прочие мосты вниз по течению Обе¹¹.

Отступление Наполеона после проигранного сражения к Труа поразило ужасом жителей сего города. Как магазины там находившиеся были почти пусты, то в ожидании продолжительной обороны всякий скрывал свои запасы, и войска едва успели получить суточную дачу хлеба. Такое равнодушие к защитникам отечества имело самые пагубные последствия. Молодые солдаты, из коих состояла большая часть армии, видя себя обреченными всевозможным лишениям, стали оставлять ряды, в которых прежде столь храбро сражались; в продолжение нескольких дней ушло более шести тысяч человек. Тогда же было получено известие об отложении Мюрата, усилившее в войсках и в народе мрачную безнадежность. Все ожидали спасения Франции единственно от Шатильонского конгресса¹².

К счастью французов, князь Шварценберг, из желанья совершенно разъяснить обстоятельства (что в войне почти невозможно), потерял случай воспользоваться победой при Ля-Ротьере и дал Наполеону время оправиться. Граф Барклай-де-Толли также «полагал нужным, для прикрытия фланга и тыла фельдмаршала Блюхера, оставить генерала Раевского (с гренадерским корпусом) в прежнем расположении (близ Пиней), пока не получится вернейшее известие о направлении неприятельских сил»¹³. К тому же войска, собранные у Бриенна и Лемона, между Обе и Вуарой, а именно корпусы Гиулая, кронпринца Виртембергского и графа Вреде, терпели во всем недостаток, столпившись в опустошенной местности и не имея возможности переправиться через Обе. Все сваи постоянного деревянного моста до самой воды были сожжены; навести плавучий мост было нельзя, потому что французы истребили суда в окрестностях Лемона, а сооружению моста на козлах препятствовала быстрота течения реки. Наконец, после многих неудачных попыток возобновить разрушенный мост, решились послать за австрийским понтонным парком, оставленным у Шомона. Но для доставки оттуда понтонов к Лемону потребовалось несколько дней, и потому корпусы Гиулая, кронпринца Виртембергского и графа Вреде двинулись к Диенвилю и, перейдя там через Обе, были направлены к Пиней. Довольно странно, что никому прежде о том не пришло в голову, и хотя Раевский с русскими гренадерами и кирасирами прошел по этой дороге, однако же она все еще считалась непроходимой в австрийской главной квартире, вероятно, потому, что князь Шварценберг не имел верных сведений о том, что происходило в резервах Барклая-де-Толли¹⁴.

Наконец 24 января (5 февраля) к вечеру главные силы Большой союзной армии успели стянуться в окрестности Пиней: корпус графа Коллоредо с дивизиями Бианки и 2-й легкой стал между Люзиньи и Труа; корпус Гиулая у Жероде (Gerodet), влево от Пиней; корпус кронпринца Виртембергского у Мутье-Амей (Moustier-Amey), за Люзиньи; корпус графа Вреде у Вандевра; гренадерский корпус с двумя кирасирскими дивизиями у Люзиньи; гвардия с главными квартирами союзных монархов, князя Шварценберга и графа Барклая- де-Толли расположилась на тесных квартирах в Бар-сюр-Сен. Корпус графа Витгенштейна перешел к Роне (Ronay), а в следующую ночь – к Пиней; граф Пален, оставив на правой стороне Обе половину казачьего полка Власова, двинулся к Арси, откуда Мармон, по приказанию Наполеона, отступил к Мери. Вслед за тем Пален возобновил разрушенный неприятелем Арсиский мост и перешел на левую сторону Обе, оставив по-прежнему на правом берегу у Сарон, ниже Англюр, половину казачьего Власова полка¹⁵; таким образом, для связи между Главной и бывшей Силезской армиями было оставлено всего несколько сот казаков, что очевидно не соответствовало важности данного им поручения.

Князь Шварценберг, желая избежать затруднений, сопряженных с нападением на позицию, прикрытую реками Барсой и Сеной, предпринял обойти неприятеля частью сил с правого фланга, по дороге ведущей из Бар-сюр-Сен в Труа, и для этого назначил корпус графа Коллоредо с дивизиями Бианки и принца Лихтенштейна. Корпус кронпринца Виртембергского должен был наступать по дороге из Бар-сюр-Об, корпус Гиулая – между дорогами в Бар-сюр-Об и Пиней, корпус Вреде – двигаться в резерве обоих предыдущих, а гвардия, гренадеры и кирасиры – в резерве войск, направленных по дороге из Бар-сюр-Сен¹⁶.

Наполеон, с своей стороны, желая разведать о силах и расположении союзников, приказал 24 января (5 февраля) маршалу Мортье с Старой гвардией двинуться от Труа по дороге, ведущей в Бар-сюр-Сен. Передовые войска дивизии Бианки были опрокинуты, но вслед за тем, по приказанию Наполеона, Мортье с гвардией возвратился в Труа. Граф Коллоредо, заметив отступление неприятеля, послал дивизию Бианки вперед по бар-сюр-сенской дороге, а сам атаковал генерала Жерара у Гильотьер, но был отражен с уроном 300 человек и, будучи тяжело ранен в ногу, сдал начальство над 1-м австрийским корпусом фельдмаршал-лейтенанту Бианки¹⁷.

Князь Шварценберг, несмотря на тройное превосходство своих сил над неприятельскими, менее помышлял о наступательных действиях, нежели об охранении от обхода собственной армии. Демонстрация Наполеона по бар-сюр-сенской дороге была принята в австрийском главном штабе за начало общего движения французских войск на Бар-сюр-Сен к Лангру, имевшего целью пресечь сообщения Главной союзной армии. Для противодействия тому князь Шварценберг решился направить против неприятеля с фронта, по дороге из Вандевра к Труа, только лишь корпус кронпринца Виртембергского и к Арси корпус графа Витгенштейна; все же прочие корпусы Главной армии должны были перейти через Сену выше Труа и двинувшись к Йонне, обойти неприятеля с правого фланга; вместе с тем было предложено Блюхеру обойти его с левого фланга. «Если же, – писал Шварценберг, – неприятель прорвется в промежутке между нашими армиями, то потеряет сообщение с Парижем и подвергнет опасности свои фланги»¹⁸. Таким образом, союзный главнокомандующий совершенно разобщил Главную армию от блюхеровой, нисколько не заботясь о взаимной между ними связи, и даже впоследствии приказал правофланговому своему корпусу, графа Витгенштейна, вместо предписанного ему движения к Арси направиться на Пиней¹⁹.

Но еще князь Шварценберг не успел приступить к предположенному им обходу, когда Наполеон отступил от Труа к Ножану.

Получив от маршала Макдональда известия о движении Блюхера в долину Марны и о занятии Шалона корпусом Йорка, Наполеон отказался от обороны Труа. Он решился, пользуясь разобщенным положением союзных армий, отойти к Ножан, выждать там прибытие подкреплений из Парижа и Испании и, оставив часть армии против Шварценберга, обратиться на Блюхера для охранения своих сообщений и для прикрытия своей столицы²⁰. При этом, по всей вероятности, он принял в расчет и личные свойства союзных главнокомандующих: предпринимая наступление против Блюхера, он надеялся, что Шварценберг не решится идти быстро и безостановочно к Парижу.

25 января (6 февраля) Мармон с своим корпусом и с кавалерией Думерка и Бордесуля перешел от Мери к Ножан; туда же двинулись еще накануне от Труа все прочие наполеоновы войска, кроме дивизий Мишеля, Дюфура, Гамелине и кавалерии Бриша под общим начальством Мортье, оставленных для прикрытия отступления армии у Труа, и небольшого отряда Нея у Мери²¹.

Известие об отступлении французских войск было прислано в главную квартиру генерал-майором Сеславиным, который, находясь с своим казачьим отрядом у Сен-Бенуа на Сене, в нескольких верстах ниже Труа, заметил с тамошних высот движение французов по ножанской дороге и еще 24 января (5 февраля) донес о том Толю²². Но, по всей вероятности, доставление этого известия в главную квартиру чрезвычайно замедлилось, или оно вовсе не было получено князем Шварценбергом. Иначе нельзя объяснить его диспозицию на 25 января (6 февраля), отданную в таком смысле, будто бы Наполеон с главными силами все еще оставался на позиции у Труа. Граф Витгенштейн получил приказание послать легкий отряд на Сен-Бенуа для обхода неприятеля с левого фланга, а с главными силами корпуса двинуться прямо к Труа. Наследному принцу Виртембергскому с 4-м корпусом поручено овладеть мостом на Барсе, у Гильотьеры, с содействием 3-го корпуса Гиулая, который должен был идти через Бурантон в тыл французским войскам, обороняющим гильотьерский мост, и вместе с 4-м и 6-м корпусами открыть сильную канонаду против Труа. Фельдмаршал-лейтенанту Бианки с 1-м корпусом и с 2-й легкой австрийской дивизией приказано наступать по дороге, ведущей из Бар-сюр-Сен к Труа, и обойти неприятеля с правого фланга. Наконец, 5-му корпусу графа Вреде и резервам назначено собраться за прочими войсками и быть в готовности к действиям. Войска получили приказание на случай штурма запастись лестницами и фашинами²³.

Но вскоре за тем союзный главнокомандующий, убедившись окончательно в отступлении главных сил Наполеона, отложил предположенные действия до следующего дня. Мортье, пользуясь тем, собрал 26 января (7 февраля), еще до рассвета, свои передовые отряды к Труа, отправил назад все обозы, остававшиеся в городе, и отошел спокойно по ножанской дороге. Наследный принц Виртембергский с пятью эскадронами и бригадой Штокмайера двинулся за ним вслед, занял Труа в 8 часов утра, и хотя не настиг неприятеля, однако же захватил в плен до 800 отсталых и дезертиров²⁴. Отступление без боя с позиции у Труа оказало на французские войска пагубное влияние. Солдаты шли молча либо спрашивали друг друга: «Да где же мы остановимся?» Конскрипты, еще не свыкшиеся с суровыми требованиями дисциплины, в продолжение стоянки в Труа обижали своих хозяев, и потому многие из жителей города готовы были встретить союзников как избавителей. Император Александр, получив донесение князя Шварценберга об отступлении неприятеля, приказал князю Волконскому написать ему следующий отзыв: «Его Величество поручил мне благодарить вас за донесение о взятии Труа. Императору не угодно, чтобы ваша главная квартира была учреждена там сегодня, и Он предлагает вам тотчас послать нарочного к кронпринцу Виртембергскому, с строгим повелением по возможности щадить город и содержать в нем величайший порядок. Мера сия кажется Его Величеству тем более нужной, что, по уверению здешних жителей, город Труа был вчера ограблен французами, и потому хорошее поведение наших войск может оказать большое влияние на дух народа и убедить его в том, что мы намерены поступать иначе»²⁵. Так соединял благословенный монарх требования дальновидной политики с чувствами милосердия и человеколюбия, обычными его сердцу!

27 января (8 февраля), на другой день по занятии союзными войсками Труа, император Александр прибыл из Бар-сюр-Сен в сей город. Там представились государю почетные жители, прося его от имени своих сограждан восстановить Бурбонов. Император принял депутатов благосклонно, но советовал им повременить с изъявлением своих чувств, могущим навлечь на них мщение наполеонова правительства. «Прежде чем помышлять о Бурбонах, надобно победить Наполеона», – сказал он. Невзирая на глубокий смысл этих слов, депутаты надели белые кокарды, а один из них явился с крестом ордена Св. Людовика, что тогда под смертной казнью было запрещено во Франции. Еще во время пребывания государя в Лангре некоторые из старинных дворян просили дозволения вооружить легион волонтеров в пользу прежних королей своих. Император изъявил на то свое согласие, но только с условием – формировать легион в областях, не занятых союзными войсками. «Мы пришли сюда не за тем, чтобы дать короля Франции, – сказал он. – Мы хотим только знать желания французов; пусть они выскажутся, но не иначе как вне черты, занятой нашими войсками, дабы не подумали, что общественное мнение находилось под влиянием союзных армий». Император Александр устранял от себя всякое вмешательство во внутренние дела Франции, предоставляя решить судьбу страны, покоренной союзниками, народу, нетерпеливо сносившему владычество своего повелителя²⁶.

Такая умеренность главы коалиции, государя, который один лишь из всех европейских венценосцев устоял в борьбе с Наполеоном, тем более замечательна, что после победы при Ля-Ротьере занятие союзниками Парижа казалось несомненным. По-видимому, император Александр был озабочен только тем, чтобы медленность действий князя Шварценберга не подала Блюхеру возможности вступить первым в столицу Франции. По этому поводу государь накануне своего отъезда из Бар-сюр-Сен в Труа писал Блюхеру: «Я должен предупредить вас, господин фельдмаршал, что, по соглашении с Е. В. Королем, Мы положили, как только союзные армии подойдут к Парижу, разместить войска в окрестностях сей столицы, а не в самом городе. Я желаю даже, чтобы они не вступали в Париж, пока король и Я не прибудем, и чтобы туда вошли первыми те корпуса, которые придут с нами… Политические соображения величайшей важности того требуют»²⁷.

По занятии Труа князь Шварценберг приказал всем вверенным ему войскам расположиться на тесных квартирах в окрестностях этого города и принял для охранения своей армии такие меры предосторожности, какие обыкновенно принимаются при оборонительных действиях, растянул свои войска для прикрытия флангов и выслал отряды в различные стороны. Причиной тому, кроме ошибочной системы действий австрийского главного штаба, оказавшей столь пагубное влияние прежде на многие из событий войны 1813 года, было разногласие видов союзных держав. Император Александр и король прусский считали независимость Германии и Европы подверженной опасности, пока Наполеон, оставаясь на престоле, не лишился возможности возмущать общее спокойствие. Лорд Кестельри и прочие государственные люди Англии также считали падение Наполеона сообразным общей цели действий союзников, но только в таком случае, когда за тем последовало бы восстановление Бурбонов. Напротив того, Венский Кабинет не желал низложить с престола династию Наполеона, однако же, несмотря на то, лорд Кестельри думал, что император Франц и Меттерних охотно согласятся на свержение Наполеона и его сына в пользу Бурбонов. В феврале граф д’Артуа (впоследствии Карл X) прибыл во Францию, но на него никто не обращал внимания, и все покушения принца сблизиться с союзными монархами не имели успеха. Желая помочь ему, английский первый министр лорд Ливерпуль дал знать чрез Кестельри принцу Меттерниху, что граф д’Артуа был уполномочен своим братом (Людовиком XVIII), в случае восстановления Бурбонов, согласиться на мир, ограничив Францию пределами 1789 года. На этот отзыв Меттерних заметил: «И так вопрос приведен в ясность; посмотрим, что скажет народ» («Voila la question bien placée, et nous verrons ce que la nation en dira»). Этот уклончивый ответ выражал только то, что восстановление Бурбонов, по взаимному соглашению союзных монархов, было предоставлено самой Франции, но Кестельри понял слова Меттерниха иначе и полагал, что союзные монархи были расположены в пользу Бурбонов. Напротив того, император Александр весьма часто выказывал равнодушие к отжившей королевской династии и готов был предпочесть им даже Бернадотта, несмотря на двуличные действия его в 1813 и 1814 годах. По свидетельству Штейна, во время пребывания главной квартиры в Труа шло дело о регентстве Марии-Луизы вместе с Бернадоттом в качестве попечителя в продолжение малолетства наполеонова сына.

Меттерних, искусно пользуясь разногласием союзников, постепенно успел увлечь лорда Кестельри на сторону «партии мира». Ему удалось уверить доверчивого английского дипломата, будто бы император Александр, стремясь к Парижу, был побуждаем единственно желанием удовлетворить свое личное честолюбие. Еще 30 января н. ст. Кестельри писал к лорду Ливерпулю: «По моему мнению, в настоящее время нам всего опаснее рыцарское (chevaleresque) настроение императора Александра. В отношении к Парижу его личные виды не сходятся ни с политическими, ни с военными соображениями. Он, кажется, только ищет случая вступить в челе своей блистательной гвардии в Париж, по всей вероятности, чтобы противопоставить свое великодушие опустошению собственной столицы. Он не может допустить мысли об успешном ходе переговоров, могущем обмануть его ожидания», и проч.

Под влиянием таких идей Кестельри вскоре убедился в том, что условия, предложенные союзниками в Шатильоне, были слишком неумеренны и могли возбудить во Франции якобинское движение. За тем Меттерних, поставя на вид, с одной стороны, равнодушие французов к королевской династии, а с другой – виды российского государя на Польшу, побудил лорда Кестельри содействовать заключению мира на условиях, более сносных для Наполеона.

Таково было положение союзников в политическом отношении, когда император Александр получил от русского посла в Лондоне графа Ливена депешу, в коей он, описывая свои разговоры с принцем-регентом и с лордом Ливерпулем, извещал, что оба они считали прочный мир с Наполеоном невозможным и что, по их мнению, российский монарх должен был довершить дело, вверенное ему самим Промыслом, не обращая внимания на усилия Меттерниха к заключению преждевременного мира. Император Александр, получив это известие и считая себя вправе говорить от имени Англии, подобно тому, как доселе он говорил от имени России и Пруссии, настаивал, чтобы союзники усилили свою военную деятельность, а переговоры в Шатильоне считали второстепенным делом. Но все дипломаты, кроме Штейна, Поццо-ди-Борго и Гумбольдта, были иного мнения; в особенности же Кестельри, настроенный Меттернихом, восставал против требования государя побудить штаб князя Шварценберга к большей деятельности (d’imprimer plus d’activité à l’état major du Prince Schwarzenberg). Даже Гарденберг, вместе с Меттернихом и Кестельри, изъявил согласие на заключение перемирия: таким образом, впервые со времени заключения Калишского договора возникло разномыслие Берлинского Кабинета с императором Александром[33]. Некоторые из поборников мира излагали в пользу своего убеждения весьма странные доводы, как, например, невозможность управлять огромным волнующимся Парижем и т. п. Действительной же причиной, побуждавшей австрийцев к бездействию, было полученное князем Шварценбергом тайное повеление не переходить на правый берег Сены[34]. Легко вообразить, как затруднительно было ему исполнять такую инструкцию, находясь в челе армии, которой лишь часть состояла из австрийских войск, и действуя под глазами императора Александра, нарушавшего своими распоряжениями систематическое бездействие союзного генералиссимуса. Шварценберг, подчиняя стратегические расчеты себялюбивой, односторонней политике Венского Двора, прибегал ко всевозможным уловкам и предлогам, жаловался на плохие дороги и дурную погоду, преувеличивал невозможность продовольствовать армию, не обеспечив по надлежащему подвозов, и т. п. Только таким образом удавалось оставаться в бездействии союзному вождю, от которого зависело окончить войну решительным ударом и избежать потерей, понесенных союзниками в последующее время²⁸.

С 26 по 28 января (с 7 по 9 февраля) Главная союзная армия занимала следующее расположение: 4-й корпус кронпринца Виртембергского на дороге, ведущей в Сан (Sens), у Сен-Либо (St. Liebault); авангард его у Вильмор (Villemaure); 5-й корпус графа Вреде на ножанской дороге; авангард его у Сен-Мартен; 3-й корпус Гиулая в окрестностях города Труа, занятого двумя австрийскими батальонами и двумя батальонами Преображенского полка; главные квартиры союзных монархов и князя Шварценберга в Труа; 2-я легкая дивизия принца Лихтенштейна по дороге в Оксон (Auxon); 1-й корпус Бианки и резервы между Труа и Сан; 6-й корпус графа Витгенштейна между Бодемон и Мери, где были возобновлены мосты, разрушенные французами; авангард его под начальством генерал-лейтенанта графа Палена²⁹, получив 28 января (9 февраля) приказание двинуться от Мери по дороге к Ножану, достиг Мезьера; генерал-майор Лисаневич, с его кавалерией, атаковал неприятеля у Ромилли (Romilly) и опрокинул его за речку Желанн (Gelanne); а полковник князь Любомирский, с Ингерманландским драгунским полком и с половиной казачьего Власова 2-го полка, был выслан для наблюдения на правую сторону Сены. В тот же день вечером было получено в главной квартире посланное из Мери в два часа пополудни письмо генерал-майора Бартоломея с известием, что отряженный на правую сторону Сены к Саррону (Sarron) полковник Власов 2-й выслал партии к Вилленоксу и Ножану, что в Вилленоксе открыты значительные неприятельские силы и что, по словам жителей, там находился сам Наполеон, из чего обнаруживалось его намерение идти на Блюхера³⁰.

Наполеон, отступив за Сену к Ножану, усилился там подкреплениями, высланными из Парижа, в числе коих были превосходные войска, прибывшие из Испании. Расстройство французской кавалерии заставило Наполеона переформировать ее в четыре корпуса: 1-й графа Бордесуль, 2-й графа Сен-Жермен, 5-й графа Мильго и 6-й графа Вальми. Эта кавалерия, в числе до 12 000 человек, находилась под общим начальством графа Груши³¹.

По прибытии в Ножан Наполеон приказал тотчас привести этот город в оборонительное положение и приготовить все нужное для взрыва моста, в случае если бы союзники овладели городом. А между тем беспрестанно приходили с разных сторон неблагоприятные известия: уже вся Бельгия занята союзниками; Йорк, вытеснив из Шалона Макдональда, преследует его по дороге к Эперне; Блюхер со всеми своими войсками готовится идти к Парижу. Тогда же получен от Коленкура протокол конференции 26 января (7 февраля), заключавший в себе условия, предложенные союзными уполномоченными на Шатильонском конгрессе: они требуют, чтобы Франция была ограничена своими древними пределами. Все приближенные Наполеона поражены унынием; он сам долго колеблется в нерешимости – какой ответ дать Коленкуру, и наконец поручает герцогу Бассано (Маре) написать ему, чтобы он сперва уступил Бельгию, а потом уже прирейнские области, потому что Бельгию можно было снова приобресть впоследствии, подвергаясь только разрыву с Англией и морской войне, а, напротив того, всякая попытка к возвращению потерянных прирейнских владений повела бы к общей европейской войне; впрочем, разрешение на эти уступки было дано в неопределенном смысле и подвергнуто обсуждению государственного совета (conseil privé) в Париже³².

Положение Наполеона было таково, что он мог ожидать от союзников большей уступчивости лишь в таком случае, когда удалось бы ему одержать над ними какие-либо успехи. Огромное превосходство Главной армии не подавало к тому ни малейшей надежды; оставалось испытать счастье в борьбе с Блюхером; к тому же, судя по прежнему образу действий князя Шварценберга, можно было надеяться, что он будет задержан на Сене, как, напротив того, ничто не мешало решительному Блюхеру устремиться безостановочно вперед и овладеть Парижем, что имело бы весьма важные последствия не только в военном, но и в политическом отношении. Таковы были обстоятельства, побудившие Наполеона идти в помощь Макдональду против Блюхера, оставив для задержания Главной союзной армии на Сене часть сил под начальством Виктора и Удино.

Войска эти, в числе 36 000 человек, были расположены следующим образом: маршал Виктор, с своим 2-м корпусом, парижским резервом генерала Жерара и 5-м кавалерийским корпусом Мильго, в числе около 10 000 человек, занимал Ножан и Пон-сюр-Сен; маршал Удино с 7-м корпусом (составленным из дивизии Ротенбурга и двух дивизий Леваля и Бойе де-Ребеваля, прибывших из Испании), в числе 15 000 человек, стоял у Провен (Provins) и занимал мост у Бре (Bray); Пажоль с несколькими эскадронами наблюдал течение Сены между Бре и Монтеро, где стоял Пакто с 6 000 человек плохо вооруженной национальной стражи; впереди Монтеро был поставлен генерал Делорт (Delort) с 800 человек кавалерии. У Пон-сюр-Йон находился Монбрен с 1 000 человек национальной стражи и с 600 человек кавалерии; в городе Сан (Sens) Аликс с 2 400 человек; наконец, на правом фланге оборонительной линии, в Оксерре (Auxerre), небольшой отряд генерала Моро³³.

Сам же Наполеон, решась идти в долину Марны с 6-м корпусом Мармона, дивизиями Деку и Менье, гвардией и кавалерийскими корпусами 1-м Бордесуля и 2-м Сен-Жермена, в числе 29 500 человек³⁴, выступил с гвардией 28 января (9 февраля) из Ножана к Сезанну, приказав идти туда же войскам Мармона и Нея, и известил Макдональда о движении своем ему в помощь³⁵.

Обратимся к действиям князя Шварценберга.

Еще 28 января (9 февраля) авангард генерал-лейтенанта графа Палена отбросил передовые войска маршала Виктора от Ромилли за речку Желанн, а дивизия Гардегга (Hardegg), двигавшаяся в голове корпуса Вреде по дороге из Труа, также опрокинув неприятеля, достигла Сен-Мартен и вошла в связь с войсками Палена. В следующую ночь Виктор, притянув к своим главным силам авангард, расположил вверенные ему войска за речкой Ардюссоном (Ardusson). Позиция на высотах левого берега этой речки, образующей в нижней части своего течения довольно широкий канал от селения Ла-Шапель до впадения в Сену, была весьма выгодна. Но едва лишь успел расположиться на ней парижский резерв, как заметили наступление от Сен-Мартен передовых войск графа Гардегга. Маршал Виктор тотчас приказал сделать перемену фронта: правый фланг его войск встал у Макон, а левый позади Сент-Обен (St. Aubin)[35]; кавалерийская дивизия Пире была выдвинута для прикрытия правого крыла к Сент-Обен; селение Ла-Шапель сильно занято пехотой; левее его, за каналом, поставлено несколько орудий; прочие батареи расположены впереди фронта войск.

Граф Пален, подойдя 29 января (10 февраля) к неприятельской позиции, занял пехотой небольшой лес, овладел замком Ла-Шапель и открыл канонаду во фланг линии французов; несколько конных орудий, высланных вперед под прикрытием гродненских гусар, стали действовать во фланг дивизии Пире и заставили ее отступить. Тогда же князь Шварценберг и граф Радецкий прибыли на поле сражения. Главнокомандующий, приняв непосредственно командование войсками, приказал Гардеггу атаковать неприятеля со стороны Сент-Обен, а Палену – поддерживать это нападение. Пехота Гардегга в батальонных колоннах, построенных в две линии, имея впереди фронта несколько батарей, а по флангам кавалерию, усиленную Ольвиопольским и двумя казачьими полками, двинулась вниз по речке Ардюссону, но не могла оттеснить превосходного в числе неприятеля. С другой стороны граф Пален атаковал на правом берегу Ардюссона войска, прикрывавшие мост у Ла-Шапель. Полковник фон Визен с 4-м егерским полком овладел этим селением; а граф Пален, пользуясь одержанным успехом, направил огонь своих батарей во фланг и в тыл неприятелю и заставил его отступить к городу, впереди коего на высотах французские войска заняли новую позицию. В ночи маршал Виктор отошел на правую сторону Сены, поручив оборону Ножана генералу Бурмону с 1 200 человек³⁶.

Князь Шварценберг, не столько распоряжавший, сколько увлеченный наступлением своих передовых корпусов, отдал в тот же день диспозицию, на основании которой было назначено: корпусам Витгенштейна и графа Вреде занять город, если он оставлен неприятелем; в противном же случае атаковать город 31 января (12 февраля), если его занимает слабый неприятельский арьергард, и ограничиться наблюдением, если у Ножана стоят значительные силы французской армии. Корпусу кронпринца Виртембергского было предписано занять 31 января (12 февраля) квартиры в окрестностях Сан; за ним должны были встать российско-прусские резервы на пространстве вправо от дороги, ведущей из Труа в Сан; а 1-й и 3-й австрийские корпусы влево от сей дороги; наконец, австрийским резервам (гренадерам и кирасирам) предписано расположиться на кантонир-квартирах у Оксона (Auxon)³⁷.

Вникая в смысл этой диспозиции, нельзя сомневаться в намерении австрийского главного штаба парализировать действия Большой союзной армии[36]. Не говоря уже о медленности предположенных действий, мы видим, что пред самой встречей с неприятелем половина армии (а именно корпусы графа Витгенштейна, Вреде, кронпринца Виртембергского и одна австрийская гренадерская дивизия) в числе до 70 000 человек растянулась от Ножана чрез Сан до Оксона на протяжении ста верст и была разобщена почти на такое же расстояние от блюхеровой армии, а другая (корпусы Гиулая, Коллоредо и резервы), всего до 80 000 человек, была разбросана по кантонир-квартирам. Станем ли удивляться тому, что, несмотря на огромное превосходство в силах союзной армии, она не могла надеяться на успех действий против Наполеона, умевшего столь искусно пользоваться ошибками своих противников?

Впрочем, распоряжения князя Шварценберга, как и должно было ожидать, судя по разногласию видов руководивших союзниками, не могли вполне исполниться. Наследный принц Виртембергский, вместо того чтобы переходить как бы ощупью из одних кантонир-квартир в другие, решился взять штурмом Сан. Еще за несколько дней пред тем граф Платов покушался овладеть этим городом, но, будучи отбит, обратился на орлеанскую дорогу, к Куртене и Монтаржи³⁸.

Сан лежит на правом берегу Йонны, у впадения в нее реки Ванны. Город окружен прочными каменными стенами, сооруженными еще во времена римлян, и глубоким рвом. Кругом простираются предместья и многие сады, обнесенные оградами. На обоих рукавах Йонны, образующих к западу от города остров Св. Маврикия (isle St. Maurice), построены каменные мосты; к югу пролегают лощины, орошаемые рекой Ванной, а к востоку и северу отлогие высоты. Все пять застав, ведущих в город, были заграждены палисадами и завалами. Гарнизон в числе 2 000 человек находился под начальством генерала Алликса.

29 января (10 февраля) подошел авангард виртембергского корпуса к Сан. Генерал Штокмайер с первыми батальонами 9-го егерского и 10-го легкого полков овладел без сопротивления предместьями, лежащими на дорогах в Труа и Бре (Bray), и потребовал от генерала Алликса сдачу города, но получил решительный отказ. Как малочисленность авангарда не позволяла предпринять штурм, то наследный принц ограничился удержанием занятых предместий и принятием мер на случай неприятельской вылазки. Кавалерия была расположена на дорогах из Бре и Пон-сюр-Йонн. На следующий день, около полудня, когда стянулись к Сан все войска 4-го корпуса, наследный принц открыл сильную канонаду по обоим воротам, но не успел разбить их; бомбардирование города из полевых гаубиц произвело пожар, однако же вскоре огонь был потушен. Тогда наследный принц решился, выждав прибытие 12-фунтовой батареи, приступить к пробитию пролома, а между тем приготовить место для брешь-батареи, на расстоянии около двухсот шагов от городской стены. В продолжение времени, покуда производилась эта работа, начальник корпусного штаба австрийский полковник граф Латур (Latour) нашел небольшой вход в коллегиальный дом, примыкавший к валу. Желая воспользоваться этим обстоятельством, наследный принц повел одновременно две фальшивые атаки на заставы со стороны Труа и Пон-сюр-Йонн и действительную на коллегиальное строение. Принц Гогенлоэ-Кирхберг с австрийской ротой и с 4-м пехотным полком подошел незаметно к небольшим воротам. Пионеры тотчас разломали их и пробили отверстие в три фута в стене, незадолго пред тем сооруженной за входом. Генерал Алликс послал большую часть гарнизона навстречу пионерам, ломившимся в коллегиальный дом; возгорелся упорный рукопашный бой. Французы оборонялись отчаянно, однако же союзники овладели строением и захватили много пленных, в числе коих был раненый начальник алликсова штаба полковник Аллеман (Allemand). Несмотря на то, что виртембергцы были принуждены пробираться в строение поодиночке, и потому не могли вскоре построиться во дворе коллегиального здания, они покушались выйти оттуда на улицу в город. Но для этого надлежало им прорваться через крепкие ворота с железной решеткой, за которой стояла неприятельская пехота, между тем как из всех ближайших домов французы встретили их градом пуль. Наконец, когда большая часть пехоты Гогенлоэ, успев собраться, проникла в город и в то же время ворвались туда генерал Штокмайер с 10-м легким полком чрез пон-сюр-йоннскую заставу и полковник граф Липпе с егерями 9-го полка чрез боковые ворота труаской заставы. Алликс, опасаясь быть отрезанным от моста на реке Йонне, очистил город и отступил на остров Св. Маврикия. Полки 4-й пехотный и 9-й егерский преследовали неприятеля до самого моста, но остановились, узнав от жителей, что под ним были устроены мины. В ночи генерал Алликс отошел к Пон-сюр-Йонн и присоединил к своим войскам стоявшие там бригады. Урон каждой из сторон простирался до 300 человек³⁹.

Вслед за тем союзники овладели переправами на Сене.

Маршал Виктор, будучи принужден оставить позицию впереди Ножана, поручил оборону этого города генералу Бурмону с кадрами трех пехотных полков, в числе 1 200 человек, а сам, с 2-м пехотным и 5-м кавалерийским корпусами и с парижским резервом, расположился 30 января (11 февраля) в нескольких верстах от Ножана, на дороге в Провен (Provins). Город Ножан был приведен наскоро Бурмоном в оборонительное положение, в домах проделаны бойницы, улицы заграждены баррикадами, наконец, мыза Бельведер, впереди труаского предместья, обращена в укрепленный пост и занята особым отрядом.

Генерал-лейтенант граф Пален с авангардом корпуса графа Витгенштейна атаковал Ножан, но был отбит; прибывшая к нему в помощь австрийская дивизия Гардегга также не успела овладеть городом, коего часть сделалась добычей пламени. Упорный бой продолжался до самой ночи. В числе убитых находился командир 25-го егерского полка полковник Ветошкин. Генерал Бурмон, тяжело раненный, сдал начальство над отрядом полковнику Вуаролю (Voirol)⁴⁰.

Сообразно диспозиции князя Шварценберга русские резервы назначены были поддерживать войска, направленные к Йонне, да и вообще союзный главнокомандующий, желая согласить полученную им от своего двора инструкцию не переходить на правую сторону Сены, с настоятельным требованием императора Александра действовать решительно, предполагал направить главные силы армии чрез Сан и Фонтенбло, но когда 30 января (11 февраля) в пять часов пополудни прибыл в Труа посланный накануне Блюхером из Фер-Шампенуаза генерал-майор граф Витт с известием о поражении Олсуфьева при Шампобере, тогда государь решился устремить главную массу сил чрез Сезанн в тыл Наполеону. Как Шварценберг упорно оставался при прежнем намерении наступать на Фонтенбло, то австрийские войска, непосредственно от него зависевшие, продолжали двигаться к реке Йонне, а прочие, разобщаясь по мере наступления от австрийцев, получили приказание идти к переправам на Сене⁴¹. Генерал-квартирмейстер барон Дибич с отрядом, составленным из легкой гвардейской кавалерийской дивизии и гренадерских полков Аракчеевского и Екатеринославского, под начальством генерал-майора Княжнина 2-го, был направлен на Планси, как для точнейшего разведывания о неприятеле, так и для связи между войсками Блюхера и корпусом графа Витгенштейна. Вслед за тем все российско-прусские резервы были передвинуты в окрестности Мери, куда 31 января (12 февраля) перешла главная квартира Барклая-де-Толли.

В тот же день граф Витгенштейн и Вреде, стянув еще накануне главные силы своих корпусов к Ножану и зная уже о поражении Олсуфьева под Шампобером, решились овладеть переправами на Сене, чтобы сделать диверсию в пользу блюхеровой армии. С этой целью граф Вреде сменил бригадой Мальо (Maillot) рехберговой дивизии войска Гардегга, приказав им расположиться в резерве у Сент-Обен, и сам рано утром прибыл к Ножану, чтобы возобновить нападение на сей город. Когда же он из сделанного им вместе с графом Витгенштейном обозрения убедился в силе неприятельской позиции, тогда счел нужным, для избежания напрасных потерь при атаке города, отрядить дивизию Деламотта к селению Бре (Bray), чтобы возобновить там мост и обойти с фланга неприятеля, стоявшего у Ножана; дивизия Сплени была расположена у местечка Тренель (Trainel), откуда, смотря по обстоятельствам, могла поддерживать нападение на Ножан либо на Бре. Граф Витгенштейн, с своей стороны, послал генерала Ридигера с особым отрядом⁴² к Пон-сюр-Сен, где, между тем, по его же приказанию был наведен плавучий мост для переправы через Сену и для обхода с левого фланга неприятеля, занимавшего Ножан. Войскам же, собранным против Ножана, было приказано довольствоваться удержанием занятых предместий, и потому во весь день дело ограничивалось канонадой и перестрелкой. К вечеру баварцы выбили неприятеля из города и кинулись к мосту, но были остановлены взрывом, при чем погибло несколько человек с обеих сторон. Войска, защищавшие Ножан, отступили по приказанию маршала Виктора по дороге в Провен. Причиной тому была переправа баварцев у Бре, откуда национальная стража бежала на другую сторону Сены. Граф Вреде, перенеся свою главную квартиру в Бре, немедленно приказал приступить к починке разрушенной французами части моста, а между тем переправились на судах сперва стрелковая рота 7-го линейного полка, а потом еще три батальона. Дивизия Рехберга была переведена к Бре. Трехдневная оборона Ножана, стоившая французам 400 человек, а союзникам по крайней мере втрое более, делает величайшую честь как Бурмону и сподвижникам его Вуаролю и Ривиеру, так и малочисленному гарнизону, защищавшему открытый город против несравненно превосходных сил⁴³.

Отряд генерала Ридигера, переправясь у Пон-сюр-Сен, двинулся к Вилленоксу⁴⁴.

На следующий день, 1 (13) февраля, союзники продолжали наступление по правую сторону Сены.

Граф Витгенштейнс главными силами своего корпуса двинулся от Ножана к Пон-сюр-Сен, перешел там чрез Сену и к вечеру прибыл в Вилленокс; авангард его под начальством графа Палена, направясь кратчайшим путем от Вилленокса к Провену, достиг Лешель (Lechelle), а генерал Ридигер с головными войсками авангарда двинулся чрез Мон-ле-Потье к Сордюну по большой дороге из Ножана в Провен, откуда неприятельский арьергард отступил по дорогам к Доннемари и Нанжису. Тогда же приступлено к построению у Ножана моста на судах, найденных во множестве у этого города⁴⁵.

У селения Бре был исправлен мост инженер-майором Беккером (Becker) в 4 часа утра, а в 5 часов перешел по нему весь 5-й корпус графа Вреде. Затем были сделаны распоряжения к наступлению по дороге в Провен, но тогда же получено известие о появлении неприятеля на дороге из Доннемари (Donnemarie) и о занятии им селения Сен-Совер, в двух верстах от Бре. Оказалось, что это были войска маршала Удино, который с дивизией Ротенбурга и с прибывшей из Испании бригадой Готье спешил к Бре, чтобы соединиться с Пажолем и не позволить союзникам там переправиться либо оттеснить переправившиеся войска их на другую сторону Сены. Граф Вреде тотчас направил дивизию Деламотта навстречу французам к Сен-Совер, а фельдмаршал-лейтенанта Сплени с двумя кавалерийскими полками к Эверли (Everly), для прикрытия дороги в Провен. Генералу Фримону, который должен был подойти около полудня с дивизиями Рехберга и Гардегга, приказано было направить поспешно первую по дороге на Доннемари и расположить другую в промежутке между дорогами, ведущими в Провен и Доннемари, у селения Лез-Орм (Les-Ormes).

Неприятель, атакованный дивизией Ламотта у Сен-Совер, отступил с уроном к Кютерель и занял весьма выгодную позицию у этого селения, на высотах впереди Доннемари. Граф Вреде, подойдя к Кютерель, построил на противолежащем возвышении дивизию Деламотта, выслал стрелков к селению и, обозрев неприятельскую позицию, убедился, что фронтальная атака на нее была сопряжена с большими потерями. Чтобы избежать их, Вреде послал начальника своего штаба генерал-майора графа Антона Рехберга с батальоном 8-го линейного полка, поддержанным шестью эскадронами под начальством полковника Крахта, занять селение Люизетен (Luisetaines) на левом фланге неприятельской позиции. Удино, заметив это движение, послал в Люизетен три батальона с тремя орудиями; с своей стороны, Вреде усилил Рехберга двумя батальонами с несколькими орудиями, что дало баварцам возможность оттеснить левое крыло французов на высоты у Доннемари, но маршал Удино продолжал удерживаться в Кютерель.

Около четырех часов пополудни прибыла на поле сражения дивизия генерал-лейтенанта Рехберга и появились на дороге из Провена дивизии Гардегга и Сплени. Граф Вреде тотчас решился атаковать неприятеля всеми силами, выдвинул несколько батарей для обстреливания позиции у Кютерель и приказал 11-му линейному полку штурмовать это селение; но, получив известие о появлении сильной французской колонны против его правого фланга, ограничился отряжением к Люизетену еще двух батальонов с полубатареей. Удино, хотя и был усилен прибывшей от Провена частью корпуса Виктора, однако же отступил в ночи с 1 (13) на 2 (14) февраля к Нанжису, где в 3 часа утра соединились войска обоих маршалов. Баварцы зорко следили за неприятелем и в 2 часа утра заняли Доннемари, где было захвачено в плен до 500 человек. Кроме того, в деле при Кютерель французы потеряли убитыми и ранеными от 500 до 600 человек; в числе тяжело раненных находился генерал Готье (Gauthier); урон баварцев простирался до 300 человек⁴⁶.

Отряд генерала Дибича 1 (13) февраля занял Сезанн и там захватил в плен 80 человек наполеоновой гвардии, а на следующий день, 2-го (14-го), прибыл в Монмираль и завязал с неприятелем, занимавшим сей город, жаркую перестрелку. Корпус графа Витгенштейна оставался в Вилленоксе; корпус Вреде у Доннемари; корпус кронпринца Виртембергского перешел к Бре; 1-й австрийский корпус Бианки к Монтеро, откуда отряд Пажоля вместе с отступившими от Пон-сюр-Йонн войсками Алликса, четырьмя тысячами человек национальной стражи генерала Пакто и кавалерией Делорта, отброшенной назад казаками Платова, отошел по дороге к Мелюну и расположился у Шатле. 3-й австрийский корпус Гиулая встал между Пон-сюр-Йонн и Вильнев (Villeneuve-la-Guiard); австрийский резерв Ностица у Сан; российско-прусские резервы в окрестностях Пон-сюр-Сен, куда перешли главные квартиры императора Александра, короля прусского и Барклая-де-Толли; главная же квартира князя Шварценберга была перенесена в Ножан⁴⁷.

Еще накануне около полудня было получено от Блюхера известие о неудачном бое корпуса генерала Сакена, поддержанного частью йорковых войск, у Монмираля и об отступлении его на Вифор. Но и это не побудило союзного вождя к большей деятельности. Говорят, будто бы причиной тому был распространившийся в Главной армии слух об отступлении Наполеона после неудачного для него дела с Блюхером под Этожем к Парижу и о намерении его принять там решительное сражение. Этого слуха было достаточно, чтобы убедить генерала Лангенау в отступлении Наполеона к Мелюну и заставить князя Шварценберга принять меры, поразившие бездействием Главную союзную армию. Граф Витгенштейн с своим корпусом перешел 3 (15) февраля от Вилленокса к Провену⁴⁸; авангард его, под начальством генерал-лейтенанта графа Палена⁴⁹, достиг Мезон-Руж на половине расстояния между Провеном и Нанжисом, а генерал-майор Ридигер с главными войсками авангарда дошел до Нанжиса. Граф Вреде с 5-м корпусом остался у Доннемари, выдвинув баварскую дивизию Деламотта к Нанжису; 4-й корпус кронпринца Виртембергского встал в нескольких эшелонах между Бре и Монтеро; 1-й австрийский корпус Бианки направился от Монтеро по левому берегу Сены к Фонтенбло. Граф Платов, с несколькими казачьими полками и ротой донской артиллерии, двинувшись в обход на Куртене и Эгрвиль, подошел к Немуру, обложил этот город и на следующий день, 4-го (16-го), овладев им, захватил четыре орудия и взял в плен более 600 человек. Урон со стороны его отряда не превышал 30 человек. О покорении Немура Платов донес государю рапортом следующего содержания: «Всемилостивей-ший Государь! С победой при Немуре, частью верных войск В. И. В. приобретенной, осмеливаюсь принести всеподданнейшее поздравление. Да возблистают победоносные знамена Всемилостивейшего Государя новой славой на стенах гордой столицы в побеждение врагов Света Именем Пресветлейшего моего Государя и Отца»⁵¹.

Граф Платов, чтобы исполнить данное ему государем поручение освободить содержавшегося в Фонтенбло пленником Папу, двинулся к этому городу, но уже Папа был увезен оттуда за два дня до прибытия казаков. Отряд Сеславина, устремясь еще левее, достиг Бона (Beaune) на дороге из Монтаржи (Montargis) в Орлеан и испортил Орлеанский канал, не зная о повелении императора Александра сохранить в целости сей канал, служащий для доставления съестных запасов из южных департаментов Франции в Париж⁵².

Бездействие главных сил Большой армии было тем более несвоевременно, что неприятель не мог оказать им решительного сопротивления. Виктор и Удино, сознавая свое бессилие, отступили в ночи с 2 (14) на 3 (15) февраля, с разрешения короля Иосифа, за реку Йер (Ières). Наполеон, получив донесение Виктора об опасности, угрожавшей Парижу, приказал Макдональду, тогда формировавшему в Мо (Meaux) свой расстроенный корпус, немедленно идти в помощь войскам, оставленным против Главной союзной армии. Таким образом, французские маршалы соединились с макдональдовым корпусом 3-го (15-го) в довольно выгодной позиции за рекой Йер. Правый фланг их оборонительной линии был осажен назад и имел за собой позицию у Вильнев-сен-Жорж (Villeneuve St. Georges), которую сам Тюрен считал превосходной для небольшой армии, а левый был направлен в ту сторону, откуда мог прийти Наполеон. Здесь, на расстоянии 40 верст от Парижа, расположились французские войска следующим образом: корпус Виктора на левом крыле, у Шом (Chaulmes), примыкая правым флангом к Сенартскому лесу, а левым к Фонтене (Fontenay); корпус Удино в центре, на большой дороге из Провена к Парижу, у Гин (Guignes); корпус Макдональда на правом крыле, у Солер (Solers). Число их вообще, вместе с подкреплениями, прибывшими из Парижа, простиралось до 40 000 человек. Генерал Пажоль с своим небольшим отрядом отступил чрез Мелюн, сохраняя сообщение слева с Макдональдом и справа чрез Корбель (Corbeil) с Шарпантье, стоявшим с двумя дивизиями Молодой гвардии, сформированными в Париже, у Эссонн, на левой стороне Сены⁵³.

Союзники, вместо того чтобы воспользоваться затруднительным положением неприятеля, заботились только о собственном охранении и, колебаясь в нерешимости, напрасно теряли драгоценное время. 3 (15) февраля были получены в главной квартире князя Шварценберга две депеши от генерал-лейтенанта Дибича. В первой из них, 2-го (14-го), из Маклоне (Maclonay), близ Монмираля, генерал Дибич доносил, что слухи об отступлении Наполеона к Парижу оказались ложными. «Я сам видел, – писал он, – довольно большие колонны, кои от Монмираля тянулись к Шампоберу, и кажется, что Наполеон, прогнав Сакена за Марну, поворотил большую часть войск своих к Блюхеру»⁵⁴. Вслед за тем Дибич писал 3-го (15-го), в 8 % часов утра, из Маклоне, что расспросы пленных подтвердили посланное им накануне сведение о движении Наполеона к Шалону; по словам их, «у императора французов было не менее 60 000 человек, в числе которых от 10 000 до 12 000 человек, прибывших из Испании; а Сакен и Йорк отступили за Марну и уничтожили мост у Шато-Тиери, но Наполеон приказал восстановить его, из чего можно заключить, что союзники ушли далее»⁵⁵. Эти сведения побудили союзных монархов и князя Шварценберга на военном совете, собранном в Ножане, решить, чтобы корпусы Витгенштейна и Вреде двинулись к Сезанну и далее к Фер-Шампенуазу либо Соммесу, частью для того, чтобы выручить Силезскую армию, «в особенности же чтобы прикрыть движение Главной армии к Арси и Труа»⁵⁶. Но прежде еще, нежели можно было приступить к исполнению этих распоряжений, в полночь с 3-го (15-го) на 4-е (16-е), пришло новое донесение Дибича, отправленное им из Маклоне 3-го (15-го) в час пополудни, о возвращении Наполеона с Старой гвардией после дел при Жанвилье и Этоже в Монмираль и о движении главных сил его к Ла-Ферте-су-Жуар⁵⁷. Император Александр, получив это известие, тотчас отправился вместе с князем Волконским в Ножан к князю Шварценбергу и, застав его спящим, разбудил фельдмаршала, удивленного неожиданным прибытием российского монарха. Государь сел на кровать его и, сообщив ему полученные известия, изъявил мнение, что следовало собрать всю армию либо, по крайней мере, большую часть ее у Провена, но, по настоянию главнокомандующего и генерала Лангенау, было, напротив того, решено по изменившимся обстоятельствам приостановить передвижение корпусов Главной армии к Сезанну, Арси и Труа, оставляя все войска в занимаемых ими позициях до получения достоверных сведений о движениях неприятеля и донесений Блюхера о времени, когда он может собрать свои войска и действовать в связи с Главной армией; а в ожидании того примкнуть Главную армию правым флангом к Сене, имея пред фронтом реку Йонну; корпуса же 3-й, 4-й, 5-й и 6-й оставить впереди, расположив их так, чтобы, в случае надобности, они могли отойти за Йонну и соединиться с резервами⁵⁸.

Расположение Главной армии, от Мери до Фонтенбло и от Нанжиса до Сан, было весьма растянуто и столь же неудобно для обороны, сколько и для решительного наступления. А между тем Наполеон действительно обратился в помощь войскам, отступившим за реку Йер, и уже был близко. Но прежде изложения событий, последовавших в долине Сены, необходимо объяснить действия, происходившие на других пунктах театра войны, сперва корпуса Йорка против Макдональда, а потом Блюхера – против Наполеона.