История артиллерии. Вооружение. Тактика. Крупнейшие сражения. Начало XIV века – начало XX. Глава 3. Артиллерийские орудия (Оливер Хогг, 1970)

Кто их изобрел? На этот вопрос нет ответа. Их первое появление скрыто за дымовой завесой, характерной для ранних писателей, пытающихся объяснить естественные явления, которых они не понимали. Язык повествования этих писателей часто был столь иносказательным, а слова столь мистические, что извлечь из них какую-либо правдивую информацию практически невозможно. Артиллерийское орудие было средством ведения войны, часто выше их понимания, они были не способны отделить новое оружие от военных машин, а взрывчатые вещества от зажигательных смесей. Реальное описание артиллерийского орудия требовало новых слов на всех языках, и, пока эти слова не были найдены, недоразумения были неизбежны. Возможно, артиллерийское орудие не было изобретено в прямом значении этого слова. Оно оказалось продуктом целого ряда экспериментов, проводимых средневековыми алхимиками в Европе. Когда были получены взрывчатые вещества, отличные от зажигательных, вполне естественно предположить, что нашелся некий авантюрист, взорвавший их в некотором замкнутом сосуде. Пытливый ум не остановить. Он был таким в XIV веке, остался таковым и в XX веке. У такого человека зарождалась идея, он провел кропотливые исследования, и в конечном счете родился монстр Франкенштейна.

Нет никаких надежных сведений о том, что орудия впервые появились на Востоке.

Со второй половины XV века до сравнительно недавнего времени изобретение пушки приписывалось Бертольду Шварцу – известному монаху францисканского ордена из Брейгау. Давайте вначале рассмотрим эту легенду.

Мало что известно об этом призрачном человеке, расхождения коснулись даже времени его жизни. По данным ранних источников, Шварц – это либо его мирское имя, либо имя, данное ему при посвящении в монахи. В ранних летописях его столь же часто называют «Бертолдус, Нига» или «Нига Бертолдус», как и Шварцем. Несомненно, это было его прозвище, данное в связи с его исследованиями, поскольку он имел репутацию Nygermanticus, или мастера черного искусства, другими словами – химик древних времен, то есть алхимик. Говорили, что его настоящее имя – Константин Анклитцен (Ангелизен). Предполагается, что он умер в тюрьме в Венеции, в 1384 году. В документах XVI века говорится, как он, открыв взрывающиеся вещества, в ходе экспериментов решил как-то использовать эти возможности и, поместив их в трубку, заложил сверху снаряд. Эта заявка Бертольда Шварца на открытие пороха сегодня относится к плодам воображения. В свое время подполковник Х.В.Л. Хайм и Роберт С. Клефан вначале поверили в авторство Бертольда Шварца, поскольку первый, в своей работе «Происхождение артиллерии», склоняется в своем мнении, что немецкий монах и в самом деле соорудил первую пушку в 1313 году, а второй, в своей работе «Ранняя артиллерия в Европе», рассматривает предположение, выдвинутое несколькими авторами о том, что работы монаха францисканского ордена вполне могли привести к изобретению пушки.

Свидетельство, на котором основывается заявка «Черного Бертолдуса» на изобретение пушки, как говорят, было найдено в манускрипте города Гент De Memorial Boek Stat Gent – записки или журнал событий за период с 1300 года до XV века. В этом документе, после списка муниципальных служащих 1313 года, имеется запись: «В этом году было отмечено первое использование bussen монахом из Германии». Эти и другие аналогичные муниципальные записи этого города анализировались бельгийским антикваром монсеньором П. А. Ленцем около 1840 года, который сообщил, что bussen изначально были трубки, заполненные зажигательными смесями, которыми забрасывали вражеские войска. Поскольку они были известны задолго до рассматриваемого нами времени, термин bussen, в этих документах, использовался в альтернативном смысле, то есть пушка, или по-немецки buchsen. Однако сама эта книга записей попала под серьезное подозрение. Существует несколько копий этих записей, дошедший до наших дней, и Чарлз Оман, изучая архивы города Гент в 1923 году, убедился, что эта запись есть только в поздних изданиях, в более ранние издания она была вставлена как сноска на полях, сделанная другой рукой, возможно в XVI веке. Он также обнаружил, что более ранние манускрипты, в которых имелась эта запись, были интерполированы, то есть имели вставки, сделанные в 1393 году, а не записи 1313 года. Отсюда он пришел к заключению, что включение этой записи в основной текст более позднего издания было результатом небрежности переписчика, записавшего по ошибке MCCCXIII вместо MCCCXCIII, таким образом лишая претензию на изобретение пушки обоснованности, поскольку к этому времени она была уже известна. Хотя мы и говорим «небрежность», «непредумышленность», но, возможно, это было сделано и преднамеренно, чтобы поднять авторитет своей страны, Германии.

Это открытие разрушило претензии Бертольда Шварца и вернуло исследования к более ранним версиям, высказанным Клефаном и Хаймом. Последний, в своей работе Ordnance of the 14^th and 15^th Centuries («Артиллерия в XIV и XV веках»), пришел к заключению, что Шварц вообще был вымыслом, только для того, чтобы поднять престиж Германии как страны, в которой изобрели порох и пушки.

Бертольд Шварц, в свою очередь, был «продублирован» как грек, датчанин, ют, житель Брауншвейга, уроженец Уэльса и гражданин Кельна. Этот «порхающий» персонаж, если он вообще когда-нибудь существовал, можно с полным правом назвать ранней инкарнацией графа Сен-Жермен.

Несмотря на то что его портрет, под названием Berthold le Noir Schwarz, Inventeur de la poudre et de l’artillerie Allemant de Nation et de l’Ordre des Cordeliers de St. Francois, представлен в книге Андре Теве (André Thevet’s) Portraits et vies des hommes illustres, выпущенной в Париже в 1584 году, с которой Л.Дж. Голе{40} сделал замечательную репродукцию, и в честь Шварца воздвигнут памятник во Фрайбурге, существует сильное сомнение, что этот монах-алхимик когда-либо существовал. Феликс Хеммерлин из Цюриха (1389–1464) и другие летописцы писали о нем и его исследованиях, что данные о его рождении и жизни не выдерживают критического анализа. Подобно Кристиану Розенкрейцу, он представляется антропоморфическим миражом истории. А Дж. Р. Партингтон прямо заявляет, что этот мистический философ не что иное, как un homme imaginaire, когда он говорит: «Черный Бертольд не что иное, как легендарный герой, как Робин Гуд (или, возможно, монах Тук). Он был выдуман исключительно с целью обеспечить Германии первенство в открытии пороха и изобретении пушки, а памятник во Фрайбурге, с датой открытия 1353 г., не имеет под собой никакого исторического основания»{41}. Похоронив призрак «брата Шварца» и убедившись, что дата 1313 год в муниципальных архивах Гента подделка, обратимся к осаде города Мец в 1324 году, в ходе которой, как сказано, применялись пушки. В описании осады было сказано, что защитники подготовили кулеврины (culverins)[19], арбалеты и другие военные приспособления, но вскоре сюда, к берегам реки Мозель, прибыл Уильям де Верей с баржами, груженными серпентинами и пушками. Поскольку в это время названия culverin и serpentine не применялись, д-р Партингтон сделал заключение о том, что этот документ – очередная подделка. Летописи Петера из Дуйсберга, описавшего подробнейшие детали войны в Пруссии с 1213 по 1325 год, включая захваты многих замков, нигде не упоминают артиллерию, и в продолжении этих описаний с 1326 по 1410 год пушки (bombards) упоминались лишь раз и в более поздние годы.

Таким образом, мы неизбежно приходим к заключению, что любые ссылки на артиллерию до 1326 года – это либо преднамеренная фальсификация, либо ошибка, связанная с непониманием различий между артиллерией и метательными машинами.

Итак, мы снова сталкиваемся с неразрешенной головоломкой: когда же появилось первое артиллерийское орудие? Все, что нам известно достоверно, так это то, что самое раннее первое достоверное упоминание о таком оружии найдено в Италии[20]. С другой стороны, немецкие источники к вопросам артиллерии обратились несколько позже, несмотря на усилия, предпринятые тевтонскими писателями. Движимые, несомненно, любовью к отечеству, они всячески старались доказать, что именно их соотечественники изобрели не только порох и пушки, но и другие, столь же отталкивающие, орудия войны.

Первое упоминание о пушках в Англии содержится в иллюстрированном манускрипте Вальтера де Миллеме (Wal ter de Millemete) от 1326 года, переданном в Крайстчерч, Кембридж, в 1707 году Уильямом Карпендером из Стантона, Хартфордшир. Этот трактат, под названием De Nota bilitatibus, Sapienta et Prudentia, описывает обязанности королей. Автор – пребендарий коллегиальной соборной церкви Глассени в Корнуолле и капеллан Эдуарда III. К сожалению, в тексте нет прямого упоминания оружия, которое в нем так ярко описано. Почему это так, непонятно. Проповедь, несомненно, была подготовлена капелланом для его царственного правителя, и, поскольку этот правитель был замечательным воином и полководцем, вставка рисунка была специально подготовлена для него. В королевском арсенале есть витраж цветного стекла{42} с изображением Эдуарда III, инспектирующего артиллерию. Сцена изображает короля в окружении придворных вблизи штандарта. Артиллерист указывает суверену на ядра у пушки, солдат держит фитиль, другой немного пороха, а наводчик объясняет преимущества орудия перед тараном.

Пушка в манускрипте Миллеме, изображенная в форме булавы или бутылки из-под кьянти, могла быть изготовлена из кожи, железа или бронзы – все эти три материала использовались при изготовлении примитивных пушек. Прототип пушки в Англии был известен как gonne, в Италии как vaso или schioppo, port-de-fer во Франции, и sclopus среди писателей – латинских историков. Пушка устанавливалась на четырехножную подставку. Канонир, одетый в бацинет – накидку с рукавами, до колен, надеваемую поверх кольчуги с айлеттами (прямоугольные наплечники из кожи или пергамента. – Пер.), украшенными изображениями львов или драконов, держит зажигательный прут, готовый сделать выстрел из орудия, заряженного дротиком, стрелой арбалета (болтом) – виден железный стержень со стреловидным окончанием и оперением из латуни. Цвета на картине переданы очень точно. Пушка, наконечник и оперение снаряда ярко-золотистые, как и каска на канонире. Верх подставки белый, а четыре ножки – зеленые. Цвет лица канонира – темный, но черты ясные. Можно предположить, что художник пытался изобразить не европейца, а, возможно, араба. Айлетты – красные, как и запальное отверстие оружия. Бацинет – зеленый. Зажигательный прут (запальник) – белый. Фон картины – голубой с белыми пятнами. Было ли какое-либо значение в цветах картины или у художника был ограниченный выбор красок и он руководствовался своей фантазией, сказать невозможно. Тот факт, что наконечники стрел, латунное оперение и само орудие окрашены в золотистые цвета, совсем не означает, что они изготовлялись из бронзы, вероятнее всего, они изготовлялись из кожи или железа. Стержень болта, несомненно, изготовлялся из железа. Снаряд нарисован вылетающим из ствола, канонир, очевидно, уже поджег заряд. Кажется, что снаряд проходит как бы через двери, а не вылетает из пушки, это конечно же связано с отсутствием перспективы. Предполагая, что художник сохранил масштабы и что у канонира нормальный рост, размер пушки и снаряда можно оценить около трех футов длиной (ок. 1 м). Более правдивая длина пушки составляла, вероятно, порядка двух футов (0,6 м). В любом случае наконечник заложенного снаряда слегка выступал из дула.

Первое реальное упоминание о пушке содержится в итальянском документе 1326{43} года. Постановлением, выпущенным Флорентийским собором 11 февраля этого года, назначались приоры, гондольеры и двенадцать добропорядочных людей, чтобы назначить лиц, ответственных за изготовление чугунных ядер и орудий (pilas seu palloctas ferreas et canones de metallo) для защиты замков и деревень республики. В другом документе этого года, приводимом Дэвидсоном, говорится о плате некоему Ринальдо де Вилламанье, оружейнику-пушкарю, за изготовление железной дроби, отливки пушек и изготовление пороха.

Таким образом, 1326 год может быть признан как год первого появления артиллерийского орудия в форме вазы. Этот примитивный прототип недолго пожил, сомневаюсь, чтобы его делали позже 1350 года. Это были самые неудачные, неточные, опасные и бесполезные модели, получившие весьма холодный прием в войсках, предпочитавших им летательные машины.

История артиллерийских орудий может быть разделена на три эпохи:

Первая, с 1350 по 1520 год, может быть описана как эпоха кованых пушек из железа, хотя на ранней стадии, да и в дальнейшем бронзовые пушки также были.

Вторая эпоха, с 1520 по 1854 год, – эпоха литых пушек.

Третья эпоха с 1854 года до наших дней.

Последняя эпоха может быть подразделена на следующие периоды:

* Орудие, заряжающееся с казенной части. – Пер.

** Уже в этот период казнозарядные стальные орудия состояли на вооружении армий Пруссии и России. – Ред.

Первые железные кованые (сварные) пушки, заменившие горшко– или вазообразные, назывались bombards (бомбарда), от слова bombos, означающего громкий гудящий шум (сравните bumble bee (bombus) – шмель). Изначально приземистые, как ступка, вскоре они вытянулись в трубообразную форму. Изготовлялись они следующим образом.

Железные, кованые полосы накладывались по окружности на оправу, поверх надевался ряд разогретых добела железных обручей. Обручи остывали, сжимались на полосах, туго стягивая их. Обычно на одном или двух обручах выковывались ушки для вставки колец, используемых для того, чтобы привязывать такую пушку пеньковыми веревками к примитивному основанию – лафету. Затем отливалась камора[21] в форме кувшина с короткой тонкой суживающейся шейкой под казенник. Такая двойная операция была необходима, поскольку мастера того времени не могли изготавливать стволы без оправы, соответственно они были открыты с обоих концов. В камору загружался заряд снаряда и удерживался клином, располагаемым на специальной надставке. В результате вопреки популярному мнению такие первые железные кованые орудия XIV века были своего рода казнозарядными. Так что можно сказать, что казнозарядные орудия впервые были изготовлены около 1350 года. Однако лишь через пятьсот лет понятие «казнозарядное орудие» приобрело свое значение в его современном смысле, и еще около 30 лет потребовалось, чтобы этот тип орудия стал повсеместным. Преимущество орудий, заряжающихся с казенной части, вероятно, было очевидным для канониров (пушкарей), которые часто были одновременно и ремесленниками, изготовлявшими их. Таким образом, практически с самого начала изготовления пушек мастера постоянно пытались реализовать эту идею на практике. Однако, как это часто бывает, идеи и возможности их реализации далеко не всегда совпадают, что и имело место в этом случае, задержав развитие казнозарядных орудий на столь длительное время. Как и многие идеи, зародившиеся в Средние века, опередившие свое время, эта идея была практически забыта на половину тысячелетия. Однако необходимо заметить, что усилия средневековых мастеров в этом направлении оказались безрезультатными, потому что им не удалось предотвратить выброс газов в задней части бомбарды. Эти выбросы из «горшка каморы», вероятно, были не только значительными, но и разнились от выстрела к выстрелу. Поэтому такие пушки были крайне опасны и неточны. Неудивительно, что воюющие стороны часто отказывались от первых орудий в пользу привычных метательных машин. Даже гражданские мастера, изготавливавшие и обслуживающие эти вероломные устройства, должно быть, затаивали дыхание и молились про себя, вверяя душу Всевышнему, прежде чем поджечь запал. В более поздних и крупных моделях железосваренных пушек задние части или каморы хотя и отливались отдельно, но крепились более надежно, очевидно сваркой. Таким образом обеспечивалась более надежная обтюрация, не допускавшая выброса газов из задней части пушки.

Технология отливки, заменившая сварку ковкой на оправе, не добавила проблем оружейникам, они легко использовали здесь принципы отливки колоколов. Часто именно литейщики колоколов «переквалифицировались» в изготовителей пушек. Процесс был достаточно прост. Из глины с некоторыми добавками изготовлялась форма, внутренние размеры которой соответствовали внешним контурам отливаемого орудия. Цилиндрическая сердцевина из того же материала, усиленного чугунной штангой соответствующего размера и формы, вставлялась в форму (изложницу). Затем в форму заливался расплавленный металл и застывал в ней. Когда металл достаточно остывал, форма и сердцевина разбивались, и затвердевший металл извлекался. Затем грубая отливка сверлилась под нужный размер, ее внешние части шлифовались и полировались. Такой метод изготовления неизбежно привел к заряжению орудия через дуло. В XIV – начале XV века ни о какой стандартизации в оружейном деле речи не шло, и каждое орудие изготовлялось по разумению мастера. Лишь во второй половине XV – начале XVI века появилось некое подобие системы в этой отрасли. Конечно же существовали некоторые математические обоснования размеров и типов орудий. Например, при выборе каменного или металлического ядра существовали определенные зависимости между его весом и диаметром, соответственно, калибром орудия. Так, например, фальконет или кулеврина XVI века должны были иметь почти одинаковый размер ядра, будь они отлиты в Англии, Германии, Франции, России, Турции или Испании. Но в рамках этих ограничений каждый мастер руководствовался фантазиями и украшал ими изделие в соответствии со своими пристрастиями. Артиллерия была применима по всему миру, и, где бы ни изготовлялось орудие, оно должно было удовлетворять требованиям своего типа, и все они должны быть, в определенной степени, похожи друг на друга, кроме разве что изготовляемых по капризу какого-нибудь экзотического правителя.

Хотя принципы изготовления примитивных орудий были достаточно просты, их конструкции часто были достаточно сложными. Многие снабжались дополнительными каморами, иные имели два или несколько стволов. Во Франции определенный класс пушек имел три ствола. Орудие, изготовленное в Англии Уильямом Вудвордом, весом 7 cwt[22], имело центральный ствол и десять малых стволов вокруг него. Несомненно, бледная тень будущей картечницы Гатлинга. К концу XIV века обычное тяжелое орудие весило порядка 380 фунтов (172 кг)[23], а легкое – едва 40 фунтов (18 кг). Некоторые имели два ствола, орудия с несколькими стволами встречались достаточно часто. Одна такая «великая пушка для камней» была доставлена в Брест, город на северо-западе Франции, в Бретани, в 1386 году, и две пушки такого типа в том же году, весом 266 фунтов (121 кг) и 175 фунтов (79 кг) были отправлены в Порчестер. Еще несколько пушек этого типа были отправлены в Берик-апон-Туид. У нас нет сведений о том, насколько эффективны были эти орудия, однако замечателен тот факт, что после правления Ричарда II эти многоголовые орудия исчезли из арсенала Англии.

Артиллерия в Англии в XIV веке

Предполагалось, что в своей первой кампании против Шотландии в 1327 году Эдуард III использовал артиллерию. Это предположение основано на значении слова crakys в стихах Джона Барбоура (1320–1395, шотландский поэт) Metrical Life of King Robert Bruce («Метрическая история жизни короля Роберта Брюса»):

Слово crakys однокоренное с crak — «раскат грома» и cracken — «греметь как гром». Crakys или crakkis of wer были переведены как cannon (пушка). Если это правдивая констатация факта, а не вымысел, то первое упоминание об английской артиллерии в действии относится к 1327 году, через год после даты (1326), указанной в манускрипте Вальтера де Миллеме[24]. Это вполне оправданное предположение, несмотря на то что полковник Кливленд в «Заметках касательно артиллерии» (Notes on Artillery) цитирует хроники Графтона, в которых первое использование пушек относится к боям во время правления Генриха III (1216–1272), что можно отнести к небылицам, поскольку никаких иных документальных свидетельств этому нет.

Самое раннее упоминание о пушках в Англии встречается в городских архивах Лондона{44}. Запись, в числе прочего, гласит: «В хранилищах ратуши находится шесть орудий latone{45}, называемых обычно пушками, и пять roleres того же типа[25]. А также свинцовые шары для этих орудий, весящие каждый по 4,5 cwt, и 32 фунта (14,5 кг) пороха для них же».

Эти орудия несомненно gunnae, упоминаемые в записях Чемберлена, относящихся к 1339 году. Из этих записей мы узнали, что эти пушки были изготовлены из latten (твердый желтый металл, напоминающий латунь), стреляли свинцовыми шариками и перемещались на катках. Использование выражения «называемые обычно…» означает, что к 1339 году пушки были уже довольно хорошо известны. В частности, эти gonnes, вместе с катапультами и арбалетами, были поставлены городу в ожидании нападения французов. Из записей долговой тюрьмы Флит (с 25 января 1333 г. по 31 июля 1334 г.) мы знаем, что порох и его ингредиенты использовались в это время в Англии в военных целях, но нет данных о том, как они использовались. Городские хроники, приведенные выше, предлагают ответ на этот вопрос. Отчет распорядителя королевского гардероба Роберта Милденхолла (17 октября 1344 г. – 29 октября 1351 г.) также проливает некоторый свет на положение артиллерии в этой стране. 1 февраля 1345 г. Эдуард III приказывает своему распорядителю отремонтировать и выслать ему все имеющиеся пушки и снаряды для предполагаемой экспедиции{46}. Из самой экспедиции ничего не получилось, но подготовка, несомненно, оказалась полезной ввиду следующей кампании, закончившейся битвой при Креси[26], поскольку 1 октября того же года Милденхоллу было приказано построить 100 ribalds для похода короля в Нормандию{47}. Эти орудия представляли собой сборку малых бомбард, которые способны стрелять одновременно залпом или в быстрой последовательности. Малые стволы, собранные на одном портативном основании, устанавливаемом на двух обитых железом колесах, что-то вроде подметально-уборочных повозок, выстреливали стрелы типа арбалетных – железные дротики с латунным оперением. Дополнительную информацию по этому заказу находим в «Ведомости на оплату Казначейства 1345–1347 гг.», в которой указывается, что между 10 октября и 13 марта 1346 года Милденхоллу было выдано 124 фунта стерлингов, 18 шиллингов и 4 пенса из фондов казначейства для оплаты этих орудий восемью траншами различных сумм. Предполагая, что этот счет оставался открытым, пока товар не был поставлен, резонно предположить, что эти ribalds были поставлены до начала кампании, закончившейся Креси. Дополнительные сведения из этих ведомостей указывают на то, что работы проводились в лондонском Тауэре королевскими мастерами. Работы по железу проводились под руководством королевского кузнеца Вальтера, а столярными работами руководил королевский столяр Ричард из церкви Св. Олбана.

4 марта 1346 года Эдуард III приказал отремонтировать и доставить несколько орудий, хранящихся в Тауэре, в распоряжение клерка Роллестона. Этот клерк, подручный Милденхолла, очевидно, держал часть артиллерии для экспедиции 1346 года. В марте 1346 года «порошок для машин», изготовляемый для военных нужд (в королевский гардероб), в соответствии с предписанием от 10 мая того года, был поставлен Роллестону с 912 фунтами (413,7 кг) селитры и 886 фунтами (402 кг) «быстрой» серы «по заказу короля для использования пушек». Дальнейшие указания были выпущены еще через три дня. Очевидно, изготовитель работал быстро, поскольку в период между 12 мая 1346 года и сентябрем 1347 года из королевского гардероба на нужды Роллестона и его команды для пороха было выдано не менее 3638 фунтов (1650 кг) селитры и 1662 фунтов (754 кг) «быстрой» серы. Эти материалы были приобретены через Уильяма Стейнса, лондонского{48} горожанина, торговца специями, которого описывали в 1344–1345 годах как apothecarius regis{49}. Приблизительно в это же время Роллестон получил деньги из казны на военные нужды. Эти и другие записи указывают на то, что все усилия были направлены на поставку артиллерии для осады Кале – 11-месячной осады, закончившейся падением города в 1347 году. Роль бомбард в заключительной части осады описана Фруассаром в его «Хрониках» (Chronicles{50}).

12 июля 1346 года Эдуард III высадился у мыса Аг в Нормандии и, разорив селения, двинулся на всоток, затем на север и 26 августа дал битву у Креси.

В течение многих лет велись споры о том, использовал ли король бомбарды в этом бою или нет. Аргументы за и против такой возможности суммировал в своей замечательной работе Cannons at Crécy{51} («Пушки при Креси») подполковник А. Х. Берн.

Вначале было принято, что Эдуард использовал пушки в этой битве. Свидетельством тому послужил ужас, наведенный новым и ужасным оружием, а также навыками и доблестью лучников, позволившими англичанам в этот день праздновать победу. Позже зародились сомнения об использовании пушек в столь ранний период. В данном исследовании нам важно получить однозначный ответ на этот дебатируемый вопрос, поскольку если артиллерия реально использовалась при Креси, то это будет равносильно утверждению, что «полевая артиллерия» возникла именно в это столь раннее время. Это стало бы фактически первым достоверным свидетельством такого применения артиллерии[27]. До настоящего времени единственным свидетельством роли артиллерии в бою было их использование при осаде и защите городов и замков.

Вообще говоря, те, кто отрицает применение пушек при Креси, основываются на отсутствии упоминания об этом в первом издании «Хроник» Фруассара, и вообще каких-либо письменных свидетельств английских историков тех времен о применении пушек. Они утверждают, что если бы такие свидетельства были, то столь внимательный хроникер, как Фруассар, не пропустил бы этот факт. По их мнению, это ставит точку в этом вопросе. Однако, как мы покажем далее, Фруассар был не единственным историком того времени, интересовавшимся боем при Креси. Между прочим, в последующем издании его работы, Amiens Edition, вышедшем в свет в 1839 году, он говорит: «И англичане не трогались с места и выстрелили из нескольких бомбард, которые они привезли с собой, чтобы побеспокоить генуэзцев [арбалетчиков у французов]».

И наконец, позже, в конце своей жизни, он составил укороченную версию своих хроник, известную как Chroniques Abrégées. В этой хронике он написал: «Англичане имели с собой две бомбарды, и они выстрелили из них два или три раза по генуэзцам, которые пришли в смятение при звуках их грохота».

Есть несколько возможных объяснений, почему эти заметки не были упомянуты в первом издании хроник Фруассара Valencinnes Edition, но они не имеют отношения к обсуждаемому вопросу.

Знаменитый флорентийский историк Джованни Виллани, известный своей честностью и скрупулезностью описания деталей, подтверждает, что Эдуард III в ходе боя при Креси поставил между своими лучниками «bombs, которые с помощью огня выбрасывали маленькие чугунные шары с целью запугивания и уничтожения лошадей; эти орудия создавали шум и грохот как молнии с неба, приводили к большим потерям среди воинов и опрокидывали лошадей». Еще он писал: «Английские орудия выбрасывали металлические шары с помощью огня… Они производили грохот как молнии и наносили большой урон воинам и лошадям… Генуэзцы подвергались обстрелу лучниками и пушкарями. В конце боя все поле было усеяно телами воинов, сраженных стрелами и ядрами из пушек».

Виллани умер во время эпидемии во Флоренции в 1348 году, поэтому его описание – это описание современника боя при Креси, не затуманенное памятью прошедших лет. История или Хроники были опубликованы Муратори под названием Historie Pistolesi dall’anno MCCC al MCCXLVIII. В предисловии к этой работе Муратори пишет: «Автор этой работы хорошо известен нам. Он описывает то, что случилось, особенно в Тоскане, с 1300 по 1348 год. Нет никаких сомнений, что он жил в это время и, вероятно, та же эпидемия, что унесла жизнь Виллани в 1348 году, жертвами которой здесь пали 80 000 людей[28], разрушила жизнь автора этих хроник. Его описания даже более подробны, чем описания Виллани». Несомненно, Муратори питал большое уважение к точности Historie Pistolesi{52}. В частности, там есть такое предложение: «Английские рыцари, взяв с собой принца Уэльского и множество бомбард, двинулись на французов».

Рапин говорит, что англичане впервые использовали орудия при Креси{53}, ссылаясь на Мезерея. Франсуа де Мезерей писал: «Также необходимо отметить, что в этот памятный день англичане имели четыре или пять артиллерийских орудий. Таким образом, без сомнений, это был первый случай использования этого ужасающего оружия на наших полях сражений»{54}.

Цитата из Les Grandes Chroniques de Saint-Denis: «Итак, король собрал всех своих людей и выступил навстречу англичанам, тогда англичане выстрелили из трех пушек, по вергнув этим генуэзских арбалетчиков, стоявших в первых рядах войск, в ужас, и они бежали с поля боя»{55}.

Все это свидетельства правдивости написанного.

В разные времена, за последние сто лет на месте поля сражения были найдены небольшие чугунные и каменные ядра весом порядка 1,5 фунта (0,7 кг). Эти находки, не являясь сами по себе доказательством, являются дополнительным подтверждением всего сказанного выше, окончательно переводя вероятность в несомненный факт, что Эдуард III использовал артиллерию и ее огнем, сконцентрированным на несчастных генуэзских арбалетчиках, посеял панику в их рядах[29].

Вероятно, около полудюжины орудий малого калибра использовалось для стрельбы прямой наводкой, а не как отдельное оружие боя. В общем-то понятно и то, что эффект их применения был скорее психологическим, чем физическим, поскольку в начале XIV века страх перед неизвестным и неожиданным был все еще значительным моральным фактором на поле боя. Результатом было поражение французов, а вначале было бегство генуэзских наемников-арбалетчиков, которые были крайне напуганы.

Возвращаясь к вопросу о поставках, мы представим сведения из отчетов различных дворцовых гардеробов о поставках амуниции для нормандской кампании Эдуарда II за период 1345–1347 годов. Их слишком много, чтобы цитировать каждое, приведем лишь отдельные выдержки:

Из этих данных можно понять, что первые три заказа были сделаны заранее для похода на Францию и перед отплытием, которое состоялось в июле. Таким образом, прежде чем Эдуард III покинул Фрешуотер, он отправил в Нормандию десять орудий с десятью большими свинцовыми ядрами и полбочонком пороха для каждой пушки, а также шесть отливок свинца для изготовления дополнительных ядер. Позже, в мае, были закуплены дополнительные объемы исходных ингредиентов для приготовления пороха. Несколько малых пушек, должно быть, использовались при Креси. В этот поход Эдуард III взял с собой очень мало техников – шесть инженеров, шесть мастеров-пушечников и шесть канониров, каждый из которых получал зарплату – 6 пенсов в день{56}. Это также предполагает использование легких, портативных пушек.

В музее Ротонда в Вулвиче (Вулидже) хранится кованая бомбарда. Считается, что она была найдена в крепостном рве замка Бодиам, Суссекс, изначально бывшей резиденции Эдуарда Даллингриджа, рыцаря, хранителя и ичетора[30] Лондона времен Эдуарда III. Эта железная бомбарда, или мортира-камнемет, датируется второй половиной XIV века. Ее калибр – 15 дюймов (38,1 см); она стреляла каменными ядрами весом 160 фунтов (72,6 кг); внутренний диаметр каморы 3,7 дюйма (9,4 см), длина каморы 14 дюймов (35,6 см), вместимость – порядка 3,5 фунта (1,6 кг); длина дульной части – порядка 34 дюймов (86,4 см); вес 6 cwt (300 кг). Ходят слухи, что эта бомбарда участвовала в бою при Креси в 1346 г., но молва, как это часто бывает, может выдавать желаемое за действительное. В этом же музее есть еще одно кованое орудие приблизительно того же времени. Оно было выкопано из песков острова Уолни в заливе Маркам (на северо-западе Англии); калибр – 2 дюйма (5,1 см), длина – 24 дюйма (61 см). У нее нет никаких опор или винграда[31], но она оснащена кольцами для транспортировки или установки на подставку.

После осады Кале наступил период неопределенности в ожидании перевооружения, и в 1353 году государство закупило лишь четыре пушки de cupro, изготовленных Уильямом Олдгейтским, литейщиком бронзы. Следующий хранитель гардероба, Генри Снэйт (с 30 июня 1360 по 10 января 1365 г.) мало что сделал для пополнения численности пушек. Все его закупки свелись к пяти пушкам Джона Корнуолла, artiller, и миниатюрному образцу, приобретенному 1 августа 1361 года у Джона, литейщика бронзы из Корнхилла, за 6 шиллингов и 8 пенсов. Эту миниатюру Эдуард III подарил Лионелю из Антверпена перед отъездом в Ирландию. Эта миниатюра-подарок осталась, пожалуй, единственным историческим наследием Снэйта. После ухода Генри Снэйта и передачи управления гардеробом (и арсеналом) к Джону Слифорду (20 января 1365 г. – 19 июля 1378 г.) на горизонте вновь возникла угроза продолжения войны, и использование артиллерии вновь начало неуклонно расширяться. Замки укреплялись фортификационными сооружениями, оснащаемыми орудиями. 12 июня 1365 года 2 больших и 9 малых бронзовых орудий были доставлены Джону Фокслу, констеблю[32] замка Куинсборо в Шеппи. Поступления сопровождались и дополнительными расходами. Джон Салмон, торговец, поставил от лица короля 30 пушек и 5 бочек пороха. 4 марта 1371 года Слифорду было приказано доставить 6 пушек, бочку селитры и бочку серы в замок Дувр. К этому времени Кале уже приобрел 19 артиллерийских орудий, включая 3 большие бронзовые пушки и 1 железную.

Данные отчетов различных хранителей гардеробов с годами становились все более убедительными доказательствами того, что пушки реально стали вытеснять старые боевые машины, сколь бы длительным этот процесс ни был. К 1370 году орудия окончательно классифицировались как отдельный вид оружия, поскольку в этот год на сцену выступает служащий Джон Дерби, прозванный «клерком королевских пушек» со своим отчетом за период с 1 марта 1370 по 30 марта 1374 года{57}. Он был простым клерком, не механиком и не солдатом, но его работа под руководством управляющего гардеробом показала, что отчетность по пушкам выросла настолько, что ее необходимо выделить в отдельную статью. Были назначены специальные клерки, отвечающие за новое оружие, включая и другие крепости, помимо лондонского Тауэра. В 1375 году Уильям Ньюлин был назначен старшим по пушкам, мастером пушкарей (master of the guns) в Кале{58}, а Джон Арбластер получил титул Yeoman of Artillery – хранитель артиллерии в Куинсборо{59}. Крепости по всей стране обеспечивали свои потребности в артиллерии не только за счет королевских мастерских в Тауэре. Констебли и военачальники, при необходимости, закупали пушки и у торговцев. Для расчета по этим счетам они получали деньги от казначейства, без обращения к королевским хранителям гардеробов. При необходимости они сами даже нанимали пушки с полной командой обслуги. Примером тому может служить приобретение орудия для Саутгемптона (Southampton) за 5 шиллингов и 8 пенсов{60} и выплата казначейства в размере 26 фунтов стерлингов 5 шиллингов хранителю Карисбрукского замка (Carisbrooke) в качестве компенсации расходов на наем орудий с командами обслуги и покупку пороха{61}. Ко времени, когда Ричард II поднялся на трон (1377), артиллерия составляла более значимую часть его гардероба, чем во времена Эдуарда III, что доказывает тот факт, что, несмотря на некоторое снижение денежного оборота Тауэра в течение нескольких лет, наиболее архаичные виды вооружения отступили на задний план.

Джон Хатфилд (20 июля 1378 г. – 23 сентября 1381 г.), первый хранитель королевского гардероба при короле Ричарде II, принял от предшественника арсенал в 22 пушки. К сентябрю 1381 года это число сократилось до 11. Некоторые из них, безусловно, были отправлены в другие места, 2 орудия были проданы, и 2 украдены, когда толпа ворвалась в Тауэр и разорила его склады. Следующий хранитель, Джон Херместорп (24 сентября 1381 г. – 8 мая 1382 г.), за время своего пребывания на посту не сделал ничего, кроме покупки небольшого количества пороха. Когда он передавал пост своему преемнику Ранулфу Хаттону (9 мая 1382 г. – 16 января 1396 г.), состояние королевского гардероба (арсенала) было самым бедственным. Однако новая метла метет по-новому, и за первые шесть лет на этом посту Хаттон проявил себя энергичным управляющим. Во время своего управления он истратил 1800 фунтов стерлингов – по тем временам огромная сумма – на изготовление и приобретение оружия и приспособлений к нему. По его распоряжению Уильям Вудворд, лондонский литейщик, изготовил за пять лет 73 орудия{62}, а Уильям Бейкер отлил 43 заготовки весом 380 фунтов (172 кг). За время своего пребывания на этом посту Хаттон увеличил запасы пороха Тауэра почти на 4000 фунтов (1814 кг) и на 500 фунтов (227 кг) селитры. Он ввел отливку орудий большого калибра и в целом проявил незаурядные способности администратора и технические знания. Хотя он и не был воином, его можно считать хорошим артиллеристом. В последние четыре года правления Ричарда II, когда Джон Лоуик (17 января 1396 г. – 1 ноября 1399 г.) управлял королевским гардеробом, его последний отчет показал, что на складах было 39 бронзовых и чугунных пушек с комплектами каменных ядер, свинцовой дроби, пороха и селитры.

Из вышесказанного следует, что изначально орудия XIV века стреляли дротиками с оперением или стрелами арбалета. Впоследствии их заменили каменными ядрами для больших орудий (бомбард) и свинцовыми для малых орудий. Железные ядра использовались незначительно. Однако круглая дробь не сразу заменила дротики, поскольку их запасы сохранились вплоть до времен Елизаветы I (р. 1533, правила в 1558–1603 гг.).

Возможно, будет полезно напомнить, что канонир, или пушкарь (gunner), в XIV веке был не воином, а штатским мастером, изготавливавшим орудие и обслуживавшим его в бою. Обычный пехотинец того периода часто не мог усвоить простейшие технические приемы, и мистика искусства артиллериста была выше его понимания.

К концу XIV века были сделаны первые шаги к стандартизации, и, хотя орудия продолжали делать по случайным замыслам индивидуальных мастеров, определенные тенденции уже просматривались. Одна из них – делать большие орудия, малые образцы делались под заказ. Эта тенденция была прямым результатом тогдашней военной мысли. Необходимо помнить, что в рассматриваемое нами время основной задачей армии был захват городов, а полевые сражения случались лишь время от времени. Это был век классических осад, в ходе которых наука об осадах считалась главным инструментом в руках командующих, все помыслы которых были заняты такими осадами. Таким образом, осада была основой любой кампании, и надежды воюющих сторон были сконцентрированы на этом. Сам дух военной машины все еще затмевал концепции артиллерии, ограничивал возможности и тормозил ее развитие как третьего направления в искусстве ведения войны.

Именно это наследие прошлого, естественно, определило основные усилия в развитии артиллерии на раннем этапе. Когда случались полевые сражения, орудия играли в них незначительную роль, основной их задачей было забрасывание врага любыми снарядами, по примеру метательных машин прошлого. Возможности артиллерии в тактическом плане не приходили в голову командующим. На практике орудия всегда оказывались в тени действий лучников, а бой оставался уделом пехоты и конницы. Мобильность, как необходимое свойство артиллерии, была еще концепцией будущего, орудия, участвовавшие в боевых действиях, были громоздки и трудно перемещаемы – двойная беспомощность, препятствующая развитию возможностей артиллерии. Причиной, сдерживающей попытки изменить это положение, было отсутствие средств транспортировки орудий. Пока не было адекватных средств транспортировки, артиллерия не могла раскрыть свои возможности в полной мере.

Таким образом, становится понятным, почему весь опыт и мастерство в производстве орудий были направлены в основном на увеличение массы как осаждающих, так и защищающих орудий. Как хорошие бизнесмены, мастера адаптировали свои таланты для удовлетворения потребностей клиента.

Артиллерия в Англии в XV веке

В период с конца XIV и до начала XVI века возник разрыв в официальных записях, касающихся артиллерии, – сто лет молчания между последним отчетом королевских гардеробщиков и первым сохранившимся отчетом Управления артиллерии. Потеря этих документов достойна сожаления, поскольку они могли бы пролить свет на период формирования артиллерии как отдельного вида вооружения. Так что нам приходится полагаться на имеющиеся скудные источники информации, но они не позволяют проследить развитие артиллерии в период между правлением Ричарда II (правил в 1377–1399 гг., свергнут и убит или заморен голодом в 1400 г. в темнице) и Генриха VIII (правил в 1509–1547 гг.). К счастью, потеря не очень болезненна, поскольку от писателей того времени мы знаем, что больших сдвигов в производстве и эффективности не произошло. Все, о чем здесь можно сказать, так это о небольшом усовершенствовании методов литья, отходе от традиции называть пушки особыми (часто вычурными) именами и зарождении некоторой единой номенклатурной системы.

В музее Ротонда в Вулвиче выставлена кованая железная пушка времен Генриха VI (правил в 1422–1461 гг., затем, после временной реставрации, в окт. 1470–1471, свергнут и убит). Ее длина – 8 футов 6 дюймов (2,55 м); калибр – 4,25 дюйма (10,8 см); вес – 8 центнеров (по 50 кг) 6 фунтов. На пушке имеются два кольца для транспортировки и крепления. В отличие от других реликвий той эпохи эта пушка сохранилась в отличном состоянии. В том же музее имеется похожая пушка, датируемая тем же веком и, вероятно, изготовленная тем же мастером. Ее калибр – 4,25 дюйма (10,8 см); изначальная длина – 7 футов 6 дюймов (2,28 м); вес 8 центнеров (то есть 400 кг), то есть чуть меньше своего близнеца. Около 28 дюймов (71 см) казенной части когда-то было отломлено, что позволило в 1861 году исследовать ее строение. 14 продольных железных полос расположены по окружности, две из них углублены, как направляющие ствола, и плохо сварены вместе, пространство между ними залито расплавленным свинцом. С казенного конца вставлен бронзовый цилиндр, служивший зарядной камерой. На внутреннюю трубу натянуты 35 колец, в среднем по 2,3 дюйма (5,8 см) шириной и 1,5 дюйма (3,8 см) толщиной, несомненно предварительно разогретые до высокой температуры и расширенные. Зачищенные на концах, они обеспечивали плотное прилегание на стыках. Железо отличного качества, прочность на разрыв составляла 55 258 фунтов на кв. дюйм. Это обычная для того времени технология изготовления железных кованых пушек.

Еще один экспонат XV века музея Ротонда – заряжающаяся с казенной части peterara, кованная во времена Эдуарда IV (р. 1442, правил в 1461–1483 гг., кроме периода окт. 1470 – апр. 1471 г.). Она также изготовлена из продольных железных полос, стянутых железными же кольцами. Полностью сохранилась камора с ручками для переноски. Ее длина – 3 фута (0,9 м), калибр – 2,5 дюйма (6,35 см), вес – 125 фунтов (56,7 кг).

Одно значительное изменение, имевшее место в этом веке, – это попытка выделить артиллерию в отдельный вид вооружений. Создание группы людей, пожизненно занимающихся артиллерией, вместо случайных штатских мастеров, которых могли бы нанимать по мере необходимости, было значительным шагом в развитии артиллерии.

Первая такая попытка была предпринята в 1483 году, когда Рауф Бигод стал управляющим артиллерией (Master of Ordnance){63}. В 1418 году Патрик де ла Мот[33] был назначен первым главным канониром со следующим патентом (жалованной грамотой){64}: «11 марта 1484 года. Настоящим Патрик де ла Мот (Patrick de la Mote) жалуется пожизненным титулом канонир (canoner) канцелярии главного канонира, или мастера литейщиков, смотрителей и изготовителей королевских пушек в лондонском Тауэре и повсюду, с жалованьем 18 пенсов в день и выдачей 6 пенсов в день на каждого из двух его помощников из поступлений поместий или от их светлостей Роттел, Хаверинг, Бойтон, Хадли, Рейли и Рочефорд в графстве Эссекс; и Танбридж, Пенсехерст, Миддлтон и Мордон, и сто от Миддлтон в графстве Кент».

И подтверждение этого гранта Генрихом VII в следующем году: «15 декабря 1485 года. Настоящим Патрик де ла Мот жалуется пожизненным титулом главного канонира (capitalis canonis sive vibrellatoris), или иначе мастера литейщиков, смотрителей и изготовителей королевских пушек в лондонском Тауэре и повсюду, с жалованьем 18 пенсов в день и выдачей 12 пенсов в день на каждого из двух его помощников из средств казначейства»{65}.

Патрик де ла Мот был первым в ряду мастеров пушкарей (в Тауэре, Англии и Великобритании), продолжавшемся под различными названиями вплоть до смерти Джеймса Пендлебюри в конце 1731 года. Он был назначен мастером пушкарей Великобритании в ноябре 1710 года{66}, хотя обычно его называют мастером пушкарей Англии.

В XV веке слово vibrella заменило gunna в значении пушки или бомбарды. Почему это произошло, непонятно. Vebrellarius в 1483 году означало канонира (пушкарь), vibrella в 1554 году означало пушку (бомбарду), а vibrellator в 1547 году означало бомбардира. Существительные vebrellarius и vibrellator были взаимозаменяемы.

За первым осторожным шагом, описанным выше, последовало назначение Ричарда Гилфорда (Richard Gyleford) мастером артиллерии 29 сентября 1485 года, а вторым распоряжением было назначение 12 канониров с оплатой 6 пенсов в день за дежурство и охрану лондонского Тауэра{67}. Таким образом, Патрик де ла Мот и его команда 12 последователей образовали ядро королевской артиллерии Англии, которая в ходе Второй мировой войны на 30 июня 1943 года насчитывала 699 757 солдат и офицеров. Таким образом, можно сказать, что королевская артиллерия была образована в 1486 году, почти 500 лет назад.

Артиллерия в Англии в XVI веке

В XVI веке артиллерия в Англии сделала значительный шаг в своем развитии, и связано это, прежде всего, с деятельностью монархов династии Тюдоров. Генрих VII (р. 1457, король в 1485–1509 гг.) заложил основы будущего морского владычества Британии и, по ходу дела, посадил свою династию на трон. Он установил настолько абсолютный авторитет Тюдоров, что люди забыли свои разногласия и обратили мысли на национальную гордость и наследие. Генрих VIII (р. 1491, король в 1509–1547 гг.) родился в Гринвиче, вырос на берегу и под звуки реки. С ранних лет им овладела страсть к кораблям на море, которую (как и страсть менять жен) он пронес через всю свою жизнь. Дальновидность его отца позволила ему реализовать свои амбиции и поднять престиж Англии в Европе. Горделивый и аристократичный, замечательный наездник и атлет, первоклассный стрелок, он не допускал мысли, что какой-либо правитель мог опередить его в яркости или чтобы та или иная страна могла производить больше его кораблей и оружия[34]. Он был решительно настроен на то, чтобы сделать Англию примером рыцарства и страной поклонения для всего мира.

Для реализации своих идей он пригласил иностранных специалистов к себе на службу и начал приобщать англичан к новым идеям в вопросах артиллерии. Тот факт, что страна во многом зависела от континентальных литейщиков, был у короля костью в горле, особенно в связи с общим напряженным положением, поэтому Генрих VIII был серьезно нацелен на то, чтобы производить артиллерийские орудия дома, считая это более целесообразным и экономически выгодным. Для этого он всячески поощрял местные таланты и приглашал иностранных мастеровых на жительство в Англии с целью натурализоваться здесь и работать на Англию.

Таковы были замыслы Генриха VIII, когда его короновали. До него сложилась традиция закупать основную часть вооружения в заморских странах. Несколько местных литейщиков не могли удовлетворить нужды страны. Для этого было несколько причин. Иностранные мастера считались лучшими, на континенте было больше производственного оборудования и возможности закупок на больших рынках. Таким образом, в первые годы правления Генриха VIII в стране практически не было литейщиков пушек, кроме Хамфри Уолкера, изготовлявшего пушки в Тауэре. В 1509 году он был назначен пожизненным канониром Тауэра (Gunner at the Tower) с выплатой содержания. Одним из самых больших орудий, отлитых им для своего монарха, был Basilicus (базиликус, или василиск), который был поврежден в процессе изготовления. Умер он в 1516 году. Поэтому, как это ни претило ему, Генриху VIII пришлось обращаться к иностранцам. Под давлением обстоятельств ему пришлось искать помощи в Нидерландах (в это время принадлежавших Габсбургам), где производство пушек было хорошо поставлено. Одним из лучших мастеров в этой области был Ганс Поппенройтер из Малина, немец по происхождению. По свидетельству записей «Иностранные и личные письма и документы Генриха VIII», он поставлял значительное количество оружия в Англию. Вот выписка из первого тома, номера 3496 и 3616: «Уильяму Броне, торговцу в Лондоне, о деньгах, выплаченных Гансу Поппенройтеру из Малина за изготовление артиллерийских орудий, март 1510».

Оплата 48 изделий артиллерии, изготовленных Гансом Поппенройтером из Малина по заказу Томаса Спинелли (агент Уолси во Фландрии), 1512. Заказ включал 18 тяжелых пушек, весом в среднем по 3515 фунтов (1594 кг), и тяжелые кеталды (curtaldes): 6 кеталд (curtaldes) весом, в среднем, 3100 фунтов (1406 кг); 24 серпентина весом, в среднем, 1120 фунтов (508 кг). Все эти орудия, кроме 6 кеталд, были поставлены Симпсону Нортону – управляющему артиллерией. Общий вес металла полученных орудий составил 108 231 фунт (49 093 кг). Оставшиеся 6 кеталд, по отдельному приказу Генриха, были поставлены испанцам на их войну в Гелдерланде.

Каждая из этих 48 пушек носила свое имя, например, «Солнце», «Змея», «Роза», «Корона», «Русалка», «Скорпион», «Подъемные Ворота» (Portcullis), «Кандалы» (Garter) и т. д.

Выписка по поставкам из Малина за номером 3616 гласит: «Отчет по поставкам артиллерии, изготовленной в Малине для Короля. С 26 декабря второго года правления Короля Генриха VIII по последний день июня 4-го года его правления».

В предшествующем документе (3496) говорится:

«Хамфри Уолкеру на изготовление пушек, декабрь 1509 г.

Хамфри Уолкеру на изготовление 50 артиллерийских изделий, по цене 12 шиллингов за 100 фунтов (45,4 кг), март 1510, и 12 серпентинов, 1510, и т. д.

Питеру Корси за 420 единиц ручного огнестрельного оружия/пистолетов (handguns) с бутылочками (для пороха), с отливочными литейными формочками (для отливки пуль), по цене 9 шиллингов, кроме того, две большие медные пушки, в полном комплекте и с двумя каморами, 35 фунтов стерлингов; и две большие железные пушки в полном комплекте 25—6–8 (фунтов – шиллингов – пенсов).

Всего на сумму 2797—19—4,5 (фунтов – шиллингов – пенсов). Оплачено в конце ноября 1512 года».

В 1512 году Поппенройтер подписал квитанцию за получение денег за 12 пушек, названных «Двенадцать апостолов». В казначействе найдены счета за тот же год, на оплату тягловых лошадей для «Апостолов» по 15 марок за каждую{68}. Для транспортировки этих 12 пушек требовалось 14 фламандских лошадей. В 1528 году дороги были в таком состоянии, что, планируя нападение на Булонь, Генрих VIII отказался от него, потому что «размытость речных берегов такова, что не позволит ни пройти его армии с артиллерией, ни развернуться на поле боя»[35]. В 1513 году один из 12 «Апостолов» утонул в яме по дороге в Теруане{69}.

Ко времени, когда планы Генриха созрели, в Англию эмигрировали Петр Боде, француз; Петер Ван Коллен, вероятно, житель Кельна, и член семьи Арканы (Arcana) из Казены, Италия, называвший себя Франциск Аркана (Franciscus Arcanus).

Петр Боде приехал в Англию в 1514 или 1515 году и работал в Хаундсдиче совместно с Джоном и Робертом Оуэнами и Петером Ван Колленом. В 1528 году о Боде говорили как об «оружейнике в Тауэре» с содержанием как и у Франциска Арканы, то есть 16 пенсов в день. В 1538 году он выполнил большой заказ на пушки, за который получил 210—2–6 (фунтов – шиллингов – пенсов), и в 1540 году поступили платежи Джону и Роберту Оуэнам, Петру Боде и Корнелису Джонсону за отливку пушек{70}. Стоу, в своих «Анналах» и «Обозревателе Лондона», много говорит о Петре Боде, Петере Ван Коллене и Оуэнах. По сведениям Холиншеда{71}, Петр Боде был послан в Бакстед, графство Суссекс, для обучения Ральфа Хогге, металлурга, искусству изготовления пушек. Петр Боде стал литейщиком пушек короля, за ним в 1546 году последовали Джон Оуэн и Томас, его брат. Франциск Аркана, чье имя появилось в этой книге позже, работал на литейном производстве во дворце Солсбери, где его замечательное творение приняло свой облик. Аркана была семья высококвалифицированных мастеров, и самым знающим из них был Франциск. Одно из его изделий хранится в музее Ротонда в Вулвиче. Это бронзовый фальконет (артиллерийское орудие XVI–XVIII вв. калибром 45—100 мм), на дульной части которого написано имя Franciscus Arcanus Italus. На утолщенной части ствола изображена корона, и роза на конце ствола, а под ними – буквы «H.R. VIII. a.d. 1535». На опорном кольце – «Sacro WIII». Внешний вид орудия двенадцатигранник, длина – 7 футов 11 дюймов (2,4 м), калибр 3,92 дюйма (10 см), вес 1500 фунтов (680 кг). Франциск Аркана натурализовался (принял гражданство) в 1540 году и был назначен ответственным за отливку бронзовых орудий для Генриха VIII в период 1528–1545 годов. Англичанами, взявшимися за производство пушек, были: Оуэны и Корнелис Джонсон в Лондоне, Парсон Уильям Леветт и Ральф Хогге в Суссексе. Работа братьев Оуэн представлена в музее Ротонда – бронзовый фальконет. На утолщенной части ствола изображена корона и роза с девизом Гартера; снизу – слова «Henrycvs Octav’s» и далее: «Ihon and Robert Owyn, bretheryn, made thys sacar, weying iziz. Anno Dni. 1538». Длина орудия – 7 футов 9 дюймов (2,36 м), калибр – 3,75 дюйма (9,5 см). Уильям Леветт был одним из наиболее значимых владельцев металлургических предприятий в Лондоне и Бакстеде. Во время правления Генриха VIII расцвело местное производство железных орудий, особенно в Суссексе, имевшем залежи железной руды и леса для производства древесного угля, что создавало особо благоприятные условия для развития этой отрасли. В содружестве с Петром Боде и Ральфом Хогге Парсон Леветт отвечал за изготовление первой железной пушки в Бакстеде в 1543 году. Таким образом, производство орудий в Суссексе стало важнейшим торговым фактором, и число литейных предприятий значительно выросло. Это положение сохранялось, пока древесный уголь не заменили дешевым коксом из ископаемого угля в конце XVIII века. В 1573 году Ральф Хогге заменил Уильяма Леветта в должности производителя орудий для короля.

Арсенал орудий во времена Тюдоров все еще представлял собой пестрое собрание. Но уже наметилась некоторая система «стандартного оборудования» в диапазоне от василисков до робинетов, хотя они еще не были классифицированы в определенные типы. Конечно же самые тяжелые орудия использовались в крепостях и для пробоя брешей в стенах (осадные орудия), а орудия поменьше применялись в полевых сражениях. Были здесь и пушки старых образцов, не вписывающиеся в целостную систему.

Вот список орудий, имевшихся в XVI веке:

Кроме того, корабли оснащались орудиями: куртолс, фоулерс, чамбер, халл и порт писес и т. д.

В 1513 году{72} правила-инструкции подробно описывали использование некоторых пушек, например:

«Апостол»: стрелять железным снарядом 20 фунтов (9 кг); заряд пороха 20 фунтов; до 30 выстрелов в день;

«Куртоу»: стрелять железным снарядом 60 фунтов (27,2 кг); заряд пороха 40 фунтов (18 кг); до 40 выстрелов в день;

Кулеврина: стрелять железным снарядом 20 фунтов (9 кг); заряд пороха 22 фунтов (10 кг); до 36 выстрелов в день;

«Новембург»: стрелять железным снарядом 20 фунтов (9 кг); заряд пороха 20 фунтов (9 кг); до 30 выстрелов в день;

Бомбарда: стрелять железным снарядом 260 фунтов (118 кг); заряд пороха 80 фунтов (36,3 кг); до 5 выстрелов в день;

Миньон: стрелять железным снарядом 8 фунтов (3,6 кг); заряд пороха 8 фунтов (3,6 кг);

«Потган»: стрелять железным снарядом 8 фунтов (3,6 кг); заряд пороха 40 фунтов (18,1 кг).

Это, конечно, далеко не полный список, но он показывает, что к каждому орудию относились внимательно, особенно к орудиям большого калибра.

Государственным декретом Елизаветы I{73} от 24 июня 1591 года вводятся дополнительные инструкции, касающиеся артиллерии:

«Оценки возможностей больших пушек. Пушка «Бастард», весом снаряда 20 фунтов (9 кг), и для 5000 выстрелов требует 40 ластов[36] и 200 фунтов пороха;

Деми-пушка: вес снаряда 18 фунтов, для 5000 выстрелов требуется 37 ластов и 160 фунтов пороха;

Хоул-пушка с весом снаряда 27 фунтов, имея запас в один ласт, сможет сделать лишь 85 выстрелов, на 5000 выстрелов ее требуется порядка 55 ластов».

(Ласт = 2400 фунтов (1089 кг). Пять ластов = 12 000 фунтов (5443 кг). Во времена правления Генриха VIII пушка серпентин была переименована в миньон).

Организационная структура, основанная Генрихом VII, была расширена Генрихом VIII, во времена которого оставалась одна сложность – недостаток лошадей, способных тянуть легкие орудия во время боя. Большие орудия тянули конечно же быки. Генрих VIII старался разрешить эту проблему еще в 1512 году путем учреждения службы возчиков. Погонщики должны были носить белые кители и красные кресты, вербоваться и оплачиваться каждый месяц. Чтобы уберечь карманы этих несчастных, было введено правило, по которому наниматель мог штрафовать их не более чем на пенни в месяц, сумма незначительная, сам факт такого указа бросает зловещую тень на мораль времен Тюдоров. Генрих VIII конечно же сам был не без греха[37], но его столь пристальное внимание к артиллерии и заинтересованность в вопросах, связанных с ней, необходимо отнести к его заслугам. Она занимала большую часть его помыслов, времени и денег. Именно в этом он провел основные изменения и добился наибольших успехов. Артиллерия Англии многим обязана его предвидению и энергии, и если Генрих VII «зачал» британскую артиллерию, то Генрих VIII вдохнул в нее жизнь.

В начале правления Генриха VIII в лондонском Тауэре имелось 12 канониров. В дальнейшем он значительно увеличил их численность. Некоторые из них получали 12 шиллингов в день, некоторые 8 пенсов, а кому-то приходилось довольствоваться 6 пенсами в день. К 1526 году их организация выросла до мастера канониров и тридцати канониров у него в подчинении. К концу века на службе короля уже насчитывалось почти 1000 обученных канониров (пушкарей).

Генрих VIII был также поборником развития флота. Он понимал, что реально защитить английское государство можно только имея сильный флот[38]. Кроме того, его внешняя политика тоже требовала усиления морской мощи. У Генриха VIII были серьезные расхождения с папским престолом, Францией и Испанией, которые могли привести к войнам. Эти государства могли в любой момент перекрыть торговые пути Англии, которые были жизненно важны для нее. Поэтому английские корабли должны были иметь надежные безопасные гавани, куда бы они могли возвращаться после походов для ремонта, переоснащения и отдыха. Такую защиту могла дать только надежная система береговой охраны. Это потребовало от Генриха VIII создать специальную организацию, которая просуществовала, модернизируясь и расширяясь, вплоть до 17 февраля 1956 года. В 1539 году король приказал построить новые крепости и укрепления по всей береговой линии Англии от Бервик-апон-Туид (на северо-востоке Англии у границы с Шотландией) до Милфорд-Хейвен (на юго-западе Уэльса) и провести модернизацию существующих укреплений и крепостей. По его распоряжению они оснащались современной артиллерией с размещением складских помещений для ее обеспечения. Это, в свою очередь, потребовало создания специально обученных команд канониров (пушкарей) для поддержания оборудования в рабочем состоянии. Так, со строительством защитных сооружений, зародилась практика размещения небольших независимых гарнизонов. Такие гарнизоны, постоянно находящиеся на своих укрепленных постах, образовали регулярные силы береговой охраны, значительную часть которой составляли артиллеристы. Внимание, которое Генрих VIII уделял береговой охране, запечатлено в некоторых сооружениях, может и устаревших, но до сих пор носящих имена, данные им более четырех веков назад.

Артиллерия в Англии в XVII веке

Положение артиллерии этого века может быть выражено в одной фразе: «Никаких изменений». Пропали некоторые модные штучки прошлого века, хотя что-то где-то и осталось. Артиллерия застыла в состоянии от вазилиска до робинета; «Воробей» и «Пеликан» больше не соперничали с фланкером и шримпом. Это было время консолидации, а не движения вперед, поскольку не было условий для быстрого развития артиллерии, и ветер перемен, столь сильно бушевавший в XIX веке, еще даже не был мягким бризом, так что и он не мог повлиять на развитие артиллерии.

Ниже приводится таблица количества лошадей, необходимых для перевозки орудийных расчетов лондонского Тауэра в 1684 году:

* Qrs – кварта в великобритании; фунт = 0,45 кг.

Артиллерия в Англии в XVIII веке

К началу XVIII века практика называть именами домашних животных детали орудий и сами орудия прошла. Орудия теперь определялись весом выстреливаемого ими снаряда. Наука артиллерии усложнялась, и комитет артиллерийского вооружения теперь больше интересовался точностью стрельбы, все меньше оставляя места случаю. Появились новые конструктивные элементы орудий, оборудование становилось все более стандартизированным. К 1750 году артиллерия классифицировалась как отдельный вид вооружения, но это касалось корабельных, гарнизонных и осадных орудий, но не полевых. Орудия изготавливались из бронзы (ее еще называли пушечным металлом – сплав 90 % меди и 10 % олова) или чугуна. По металлу эти пушки отличались от предыдущих, когда каждый мастер охранял секрет своего сплава. Такие сплавы содержали медь, олово, а также определенное количество цинка.

Уже в начале правления Ганноверской династии конструкция и технология изготовления орудий были довольно высоко стандартизированы. Пушки приобрели более четкие линии, чем в 1650 году. Мастера теперь уделяли значительно меньше усилий и времени декоративным украшательствам, колоколообразную форму дула заменила вернувшаяся бандажная. Несмотря на все это, кардинального отказа от традиционной формы и весовых характеристик в соотношении с напряжением, испытываемым стволом при стрельбе, не произошло, хотя это уже стало важным фактором для проектирования орудий.

Состояние артиллерии в Англии XVIII века было типичным и для других европейских стран, хотя, конечно, и были некоторые частные отличия. Около 1730 года формула полковника Джона Армстронга, генерального смотрителя артиллерии, была фактически продолжением давно прошедших дней. Его орудия 20-го калибра имели следующие пропорции:

Цапфы, диаметром порядка калибра, были выдвинуты далеко вперед (3,7 длины пушки), чтобы избежать «вставания на дыбы» или «взбрыкивания» задней части. Канониры повсеместно были недовольны таким размещением цапф, поскольку при этом их оси касались нижней поверхности ствола. Как заметил Джон Мюллер, профессор артиллерии и фортификаций Королевской Военной академии в работе «Трактат об артиллерии» (Treatise of Artillery), 1768, с. 41: «Это до того абсурдно, что даже забавно, почему никто не подумал измерить это. Единственной причиной этой практики, насколько я знаю, служит мнение, что таким образом оружие крепится более надежно и служит дольше, чем если бы разместить их по-иному. Как бы несерьезно это ни звучало, но это служит оправданием придерживаться старой установившейся традиции». В 1756 году Мюллер сдвинул цапфы к центру ствола, что значительно снизило нагрузки на лафет. Калибр пушки оставался основным мерилом для конструкторов.

Эти данные применимы как к бронзовым, так и чугунным орудиям, но в случае бронзовых пушек Армстронг разделил калибр на 16 частей, а чугунных на 14. Таким образом, стенки чугунных пушек были немного толще, чем бронзовых. Это имело смысл, так как бронза более прочный материал, чем чугун.

Все пушки в то время конечно же отливались, кроме колец, которыми они украшались, и обручей, выполняющих функции конструктивных элементов. Утолщения придавали пушкам вид «трех усеченных конусов, соединенных таким образом, что меньшее кольцо основания предыдущего конуса всегда больше большего кольца последующего»{74}. Это была общая практика во всем цивилизованном мире. Декоративные валики, астрагалы и лепные украшения усиливали впечатление секционного строения орудий. Испытания 24-фунтовых пушек различной длины показали, что в целом пушки длиной от 18-го до 21-го калибра наиболее эффективны, но то, что хорошо для 24-фунтовок, не обязательно справедливо для других калибров. Почему, например, 32-фунтовая 6-дюймовая латунная осадная пушка длиннее 42-фунтовой сестры, спрашивал Джон Мюллер, часто обращавший внимание на такие несуразицы, и принялся за разработку новой системы классификации артиллерии страны.

Как и многие до него, Мюллер хотел увеличить калибр пушки без увеличения ее веса. Ему удалось достичь этого двумя путями. Первый – модифицируя внешний облик, сократив металлоемкость, и второй – уменьшив объемы заряда, что помогло укоротить и, соответственно, облегчить пушку. Пушки конструкции Мюллера не имели тяжелых утолщений (упрочнений), металл распределялся вдоль ствола в форме конуса от каморы к утолщенному жерлу. Но, принимая во внимание человеческое нежелание перемен, он четко расписал положение и размеры каждого молдинга, одновременно протестуя против бесполезности такого украшения. И только уже в следующем веке, когда специалисты достаточно узнали о металлургии и внутренней баллистике, они смогли отказаться от молдингов. Таким образом, используя заряд весом порядка одной трети снаряда, Мюллер сконструировал легкие полевые орудия длиной 14 калибров и корабельные пушки длиной 15 калибров. Его гарнизонная и осадная артиллерия, для которых вес не имел большого значения, была длиной 18 калибров. Для введения соразмерности других частей орудий он разделил диаметр снаряда на 24 части и использовал это как меру. Калибр пушки, например, был 25 частей, или 25/24 диаметра снаряда. Несколько других размеров, таких как толщина казенной части, предельная длина пушки, при которой она не «клюнет носом», толщина у передаточного отверстия и толщина жерла были 14/24, 39/24, 16/24 и 8/24 соответственно.

Самые тяжелые гарнизонные орудия Мюллера весили в среднем 172 фунта (78 кг) чугуна на каждый фунт веса снаряда, в то время как корабельное орудие в среднем весило 146 фунтов (66,2 кг) чугуна на фунт снаряда. Это, приблизительно, половина объема чугуна, затрачиваемого на пушку в XVI веке. Это было крайне важно для страны, воюющей на море.

Зазор между снарядом и стенками в английской артиллерии, до того как за эту проблему взялся Мюллер, был на 20 % больше, чем во французской артиллерии. Английское соотношение снаряда к калибру было 20:21, а за Ла-Маншем – 26:27. Так что британская 9-фунтовая пушка выстреливала 4-дюймовый (10 см) снаряд из 4,2-дюймового (10,7 см) ствола, в то время как французская 9-фунтовая пушка выстреливала 4,18-дюймовый (10,6 см) снаряд из 4,34-дюймового (11 см) ствола. В Англии в то время бытовало мнение, что завышенный зазор между снарядом и стенками более удобен и экономичен – они утверждали, что зазор должен быть не менее толщины металла ковша канонира, чтобы можно было достать застрявшее ядро или неиспользованное, чтобы его не пришлось выстреливать и, таким образом, терять. Джон Мюллер с нетерпением отметал такие оправдания. При хорошем уходе за орудием и чистых ядрах никакой грязи в орудии быть не должно, а лишнее ядро можно выкатить, наклонив ствол пушки, кроме того, повышение точности выстрела с лихвой компенсирует потерю ядра. Далее, имея меньшую степень зазора, ядро будет меньше стучаться о стенки ствола, значит, пушка будет изнашиваться меньше и служить дольше. В своей артиллерии Мюллер установил соотношение ядро/калибр 24/25 – значительно меньше, чем четверть дюйма (0,6 см) во времена Елизаветы.

Мюллер решительно выступал за использование бронзовых пушек для флота. Он считал такие пушки более надежными, чем чугунные. 24-дюймовая бронзовая пушка стоила 156 фунтов стерлингов в сравнении с 75 фунтами за чугунную, но этот начальный выигрыш терялся в цене металла, когда пушку списывали. Чугун стоил 0,5 пенни за фунт, в то время как бронзу можно было переплавлять так часто, как потребуется.

Винград английских пушек ничем не украшался; французские пушки одно время украшались различными фигурами, часто изображениями звериных голов, обозначающих различные калибры. Вероятно, это имело преимущество быстрого опознавания.

К 1756 году отдельные английские пушки, внутри сфер их применения, в целом мало отличались по весовым и габаритным параметрам:

В целом бронзовые пушки были тяжелее аналогичных чугунных собратьев, корабельные – длиннее гарнизонных, а осадные – самые маленькие и легкие из всех.

В 1740 году швейцарец Мариц сделал значительный вклад в развитие технологии изготовления пушек, но в Англии это не было принято. Вместо отливки полого ствола, то есть формирования ствола вокруг центрального стержня, Мариц стал отливать сплошной ствол, а затем высверливать его, значительно улучшив его однородность. Теперь просверленный ствол мог быть довольно гладким, но его внешняя поверхность литого из чугуна ствола оставалась столь же грубой.

Технология отливки значительно усовершенствовалась по сравнению с началом века, но принципы остались те же. Литье бронзовых пушек для короны производилось на заводах, основанных Максимилианом Вестерном в 1684 году в Уиндмилл-Хилл, в Верхнем Мурфилдсе по существующей и ныне дороге недалеко от площади Финсбури. Пушки отливались только из свежевыплавленного металла, лом считался непригодным. В 1704 году мистер Вестерн сдал литейное производство в аренду Метью Багли, бывшему в то время литейщиком колоколов в Чалкомбе, Нортгемптон. Он продолжал поставлять артиллерию для королевского двора вплоть до трагической смерти в 1716 году. После подписания мирного соглашения в Утрехте в 1713 году пушки, захваченные у французов герцогом Мальборо, были выставлены во дворе литейного завода Мурфилдс в Уиндмилл-Хилл. В 1716 году было принято решение использовать этот ценный металл, переплавив изделия из него для нужд английской артиллерии, и 10 мая того года высокопоставленные гости собрались наблюдать этот процесс. Когда заливка закончилась, формы, как оказалось, были еще сырыми. Последствия были ужасающими. Многие погибли, включая мистера Багли и нескольких именитых персон. В результате этой катастрофы в 1716 году было начато строительство Королевского бронзолитейного завода на территории арсенала в Вулвиче, и на следующий год он был запущен в эксплуатацию.

На новом заводе расплавленный в печи металл выливался в формы соответствующих размеров. В этих формах металл остывал и, естественно, твердел. Стволы отливались дольше, чем законченная пушка с казенной частью внизу, так что окалина и шлак могли собираться на ее верхней поверхности; кроме того, вес литника оставлял наплыв на расплавленном металле.

Полная изложница состояла из собственно формы – со стволом и казенной частью. Основными используемыми ингредиентами были формовочная глина, конский навоз и твердый животный жир. Подготовка глины заключалась в смешивании ее в чане с навозом. Формы изготовляли, выкладывая формовочную глину на основу из ржаной соломы. Изложница изготовлялась из слоев твердого животного жира, формовочной глины, смешанной с конским навозом, двойным усилением железными поясами. После того как формы охлаждали водой, их вынимали из ямы и разбивали. После чего литник спиливали.

После отливки пушку отправляли на сверлильные станки, на которых просверливались внутренние отверстия нужных размеров. До появления современных мощных машин сверление было крайне сложной операцией, и точность, в современном ее понятии, была недостижима.

Первую сверлильную машину на этом заводе можно описать как архаичную. В дальнейшем был установлен станок, в котором сверлильная головка оставалась неподвижной, а пушка вращалась четверкой лошадей. Эта машина была изобретена в Страсбурге и считалась одной из лучших сверлильных машин своего времени в Европе. Как бы примитивна эта машина ни была, она прослужила до 1842 года, пока ее не сменил паровой двигатель. К концу XVIII века стоимость бронзового оружия достигла 130 фунтов стерлингов за тонну, что составляло 400 % цены XIV века.

К середине XVIII века интенсивная вырубка леса истощила ресурсы Суссекса, что, наряду с возросшим использованием каменного угля, привело к смещению производства к северу, где находились основные запасы сырья. В Шотландии всегда работали заводы, и в 1759 году д-р Джон Робак, в содружестве с членами семьи Кадделл, торжественно открыл компанию «Каррон айронворк» (Carron Ironworks Company) недалеко от Фолкерка. Три года спустя эта компания начала выпускать вооружение для армии. Вначале королевство неохотно поддерживало эту компанию, но международное положение к концу века заставило правительство все чаще и больше обращаться к ним, тем более что услугами компании пользовались обе стороны. В ряду многих изготовленных ими пушек была carronade (карронада), коротышка, более похожая на гаубицу, она революционизировала морскую артиллерию. Ею было гораздо легче управлять, чем другими пушками того же калибра, и она долгое время пользовалась большим успехом. Карронады впервые появились на море в 1779 году[39], и было заказано 900 лафетов для установки на квартердеках (ютах) и полубаках. Более разрушительная пушка, чем какая-либо из существующих в то время; ее называли «сметатель». Дальность ее стрельбы была меньшей, чем у собратьев, зато снаряд тяжелее. Ее размеры варьировались от легких полевых образцов для использования в сухопутных операциях до 68-фунтовых. В 1782 году 44-пушечный корабль был полностью перевооружен на карронады в качестве эксперимента, в результате его изначальный вес залпа бортовой артиллерии 318 фунтов (144 кг) увеличился до 1238 фунтов (561 кг). Их основным недостатком была короткая дистанция стрельбы. Компания «Каррон айронворк» изготовляла артиллерию вплоть до середины XIX века, когда новые, более технологически совершенные компании вытеснили ее «эксклюзивность».

Мортиры оставались дополнением к пушкам в течение всего раннего периода артиллерии и не классифицировались как отдельный класс орудий вплоть до XVII столетия, когда 7,5-, 10-, 13– и 18-дюймовые мортиры стали приписываться к артиллерийскому парку как необходимое дополнение. Кроме того, в XVII веке стали появляться гаубицы.

В XVIII веке мортиры стали стандартным вооружением в дополнение к пушкам, как было сказано выше, и их парк расширили 13-, 10– и 8-дюймовыми чугунными мортирами, в компании с бронзовыми мортирами ройял (5,8 дюйма / 14,7 см) и кохорн (4,5 дюйма / 11,4 см).

Стоит отметить последнюю из них.

Это небольшое орудие, предназначенное для обороны крепостей, было разработано в XVII веке Менно, бароном ван Кугорном (Кохорном) (Menno, Baron van Coehorn), умершим 17 мая 1704 года.

Удивительно, что подобные орудия можно было увидеть в английских колониях Гамбия и Британский Гондурас еще в 1924 году. Было произведено два выстрела:

1) 4²/₅-дюймовый зажигательный снаряд, документировано 9 июля 1860 года.

2) 4²/₅-дюймовый фугасный артиллерийский снаряд, документировано 3 октября 1861 года.

Данные последнего выстрела:

Данные мортиры кохорн – XVIII век:

(Астрагал: в архитектуре – ободок вокруг колонны с буртиками с обоих концов. Делался на пушках и мортирах.)

Подставка под мортиру делалась из цельного куска дерева. На ней имелись два чашеобразных ложа, два болта с ушком, два стягивающих болта, один заклепочный болт с кольцом, две ручки, пять квадратных склепочных пластин и две цепи и скобы.

Размеры подставки:

Из мортиры кохорн всегда стреляли с подставки под фиксированным углом 45 градусов. Она никогда не устанавливалась на лафет на колесах.

Часто служила декоративным украшением домов.

Французские пушки

Первые документы, найденные до настоящего времени, имеющие отношение к пушкам, относятся к 1338 году. Эти документы находятся в Cabinet des Titres («Кабинет титулов») Имперской библиотеки в Париже. Они имеют отношение к снаряжению в том году похода на Саутгемптон. В них говорится, что Вильгельм де Мулен из Болоньи получил от Тома Фуке, королевского управляющего в Руане, pot-defer для стрельбы огненными дротиками, 48 дротиков с оперением, 1 фунт селитры и 0,5 фунта серы для изготовления достаточного количества пороха на 10 выстрелов дротиками. В них также говорится об оплате этих поставок и имеется подпись: «Выдано в Леуре за моей печатью, 11 июля 1338»{75}.

Это однозначно указывает на то, что в Руане в этом году были склады вооружения. Упоминаемые здесь дротики с оперением, должно быть, были маленькие, судя по небольшому количеству закупленных ингредиентов для пороха, а pot-de-fer был орудием, называемым vaso или schioppo на итальянском или gonne на английском языке[40].

В том же году был выпущен документ, сейчас, к сожалению, утерянный, но о котором знал Дюканж, бывший в свое время членом палаты счетов (Chambre du Comptes) в Париже, который приводит выдержку из отчета Бартоломея дю Драша, военного казначея, об оплате Анри де Фомешоном поставок пороха и других товаров, необходимых для пушек. Имеются еще две квитанции, датированные годом позже, выданные той же палатой счетов. Оба этих документа монсеньор Леон Лакабан включил в свой замечательный труд, посвященный пороху{76}. Первый – за оплату орудий для защиты Камбре. В свободном переводе он звучит как: «К Вашему сведению, мы, Гуго, сир Кардильяк и Гуго сир Боле, рыцари, получили от монсеньора ле Галуа де ла Бальма, мастера-изготовителя военных машин, нами лично с помощью наших слуг, десять пушек, пять чугунных, изготовленных по приказу вышеуказанным мастером для защиты города Камбре, стоимостью 25 ливров, 2 су и 7 денье турских (deniers tournois). Указанные орудия были доставлены в Камбре 8 октября 1339 года».

Таким образом, цена этих орудий составила 20 фунтов стерлингов, или порядка 2 фунтов за каждое, учитывая, что бронзовые были дороже.

Вторая квитанция выписана на получение селитры и серы, необходимых для обеспечения десяти орудий. Она звучит следующим образом: «К Вашему сведению, я, Эстин Марел, эсквайр, получил от Франсуа де ла Леспитуаля, клерка отделения военных машин Короля, нашего Господина, из рук Рауля, лейтенанта указанного Франсуа, селитры и серы на сумму 11 ливров, 4 су и 7 денье турских, здесь в Камбре, сумма, которую я оплатил. Выдано в Камбре под мою печать, 6 декабря 1339 года. Порох передан мастерам военных машин».

Сравнивая эти два документа с другими, в которых также приводятся цены на селитру и серу в 1342 году и цены на чугунные и бронзовые орудия в 1375 году, считая, что деньги сохранились на одном уровне в период с 1339 по 1375 год, можно сделать вывод о весе пушек, закупленных для защиты Камбре. Расчеты показывают, что на сумму 25 ливров можно было купить пять чугунных литых пушек весом 25 фунтов и пять бронзовых 22-фунтовых пушек. Это поистине лилипутские пушки. И еще, на 11 ливров можно было закупить селитры и серы на изготовление порядка 25–30 фунтов пороха, то есть порядка 2,5–3,5 фунта на пушку, приблизительно заряд для выстрела дротиков из pot-de-fer, упомянутого выше. Можно сделать вывод, что для обороны Камбре использовались «толстопузые» пушки.

В архивах Лилля хранится документ, в котором говорится о том, что Иехан Пьет де Фер получил 6 ливров 16 су за четыре tuiau de tonnoire и сто дротиков. «Трубка грома» – несомненно, образное описание маленьких пушек того времени.

В анналах этого города в 1341 году можно найти следующее: «Мастеру-литейщику за изготовление пушки выплачено 11 ливров, 12 су и 8 денье». В этом случае сумма выплаты равнялась оплате четырех орудий, задействованных в Камбре в 1338 году. Это означает, что пушка, изготовленная в Лилле в 1341 году, весила порядка 100 фунтов – все еще маленькая по современным стандартам.

На странице 77 третьего тома Etude sur le passé et l’avenir de l’artillerie Наполеона III приводится отчет судебного пристава из Сент-Омера от 1342 года, в котором говорится, что два брата, Пьер и Иехан Хедины, изготовлявшие пушки, были наняты на более чем два месяца с оплатой 4 су в день для изготовления пушек и 400 стрел с оперением, выполненным из бронзы, частично отлитой из старых разрезанных и расплавленных сосудов. Оперение прибивалось к древку и обматывалось на концах кожей, чтобы не повредить ствол и подогнать размер под ствол. Стоимость таких дротиков составляла 5 су за сотню. Пушка, хоть и небольшая, собиралась из двух частей: стволовая часть, куда вставлялись снаряды, и камора, куда закладывался заряд. Камора удерживалась на месте клином, называемым latchet. Порох поджигался раскаленным докрасна железным прутом. Порох изготовлялся из 2 фунтов 10 унций селитры, ценой 30 су за фунт, и 2,5 фунтов серы, стоившей всего 7 су за фунт. Принимая во внимание добавки древесного угля, необходимого для горения, объем пороха, приблизительно 7–7,5 фунта, приобретенный для отстрела 400 стрел, можно оценить, сколько пороха затрачивалось на один выстрел – 5 драхм.

Записи в Каоре (Кагоре), сделанные в 1345 году, говорят об отливке 24 пушек и закупке 36 фунтов селитры и 25 фунтов серы. Если считать, что изготовленный в результате порох предназначался для использования этих пушек, то они должны были быть очень маленькими. Не совсем понятно, из чего они были изготовлены: из бронзы или чугуна.

В своих отчетах Томас Даутреше, администратор города Лион в 1356–1358 годах, предоставил интересную информацию, по которой можно более точно оценить размеры пушек, изготовляемых в Лионе в это время, и подробно описал типы используемой амуниции. Подробное изложение этих данных приводится в томе III, с. 88–90 в известной работе по артиллерии Наполеона III. Вот несколько выдержек оттуда:

«Иехан де Розиз изготовил 42 пушки и 1350 железных наконечников для garros, за что получил 115 экю (77– 1–8 фунт – шиллинг – пенни) 12 мая.

Большая пушка, куплена у Колара де Шанделлера за 3 экю (2–0—0 фунт – шиллинг – пенни), 600 дротиков с оперением по 32 су за сотню.

Серы и селитры для 43 пушек приобретено у продавца специй на 2 экю (1–6—8 фунт – шиллинг – пенни).

Селитра по ¹/₄ экю за фунт (3 шиллинга 4 пенса)

29 фунтов серы стоили 5,5 экю (3—13—4 фунт – шиллинг – пенни).

Зарплата мастера составляла ¹/₃ экю в день (4 шиллинга 6 пенсов)».

Как видно, зарплата оружейников была очень высокая, и цены на серу запредельные.

Бракенбери в своей работе Ancient Cannon in Europe{77} («Старинные пушки в Европе») дает описание процесса изготовления больших пушек в Канне:

«20 марта 1375 года в Кане получен заказ от Иехана ле Мерсье, одного из королевских советников, на изготовление большой чугунной пушки, и Бернар де Монферрат, мастер-оружейник, был назначен руководителем работ. В следующие два дня на рыночной площади были возведены три горна и огорожены деревянной изгородью, чтобы не беспокоили кузнецов. С 22 марта три кузнеца-мастера и один кузнец, не имевший такого звания, но получающий столько же, начали получать зарплату. В их распоряжении было 8 рабочих и один заправлявший горны горючим – толченым древесным углем, пропущенным через сито, и раздувающий огонь. Еще три кузнеца, с той же оплатой, работали только 26 и 27 марта, после чего они работали некоторое время у других с середины до конца апреля. Они работали вплоть до 3 мая включительно, кроме воскресений и понедельника 3 апреля, который, должно быть, был каким-то праздником. 3 апреля прибыл некто Иехан Николя, мастер-кузнец из Сапа, откуда его доставили за общественные деньги, поскольку он слыл лучшим металлистом в Нормандии. Во всем процессе изготовления пушки было занято в среднем 15 человек в течение шести недель, при этом иногда, вероятно, им приходилось работать и ночью.

На изготовление пушки пошло 2110 футов (957 кг) мягкого (деформируемого) металла и 200 фунтов (91 кг) стали. 650 фунтов (295 кг) мягкого металла пошло на изготовление внутренней трубы, или ствола пушки, впоследствии затянутого кольцами. Ствол был изготовлен целиком из fer d’Espengne plat, по цене 6 пенсов за фунт, в то время как остальная часть пушки делалась из fer d’auge и fer d’Espengne, стоившие менее 5 пенсов за фунт. На болты и штыри, необходимые для крепления пушки на подставке и изготовления самой подставки, было затрачено 365 фунтов железа обеих марок. Штанги пушки, вероятно, сваривались вместе и затем обтягивались обручами мягкого железа, к которым крепились кольца. Все изделие обтягивалось веревками (на что ушло 90 фунтов веревок), затем все укрывалось воловьей кожей и зашивалось, чтобы предохранить железо от ржавчины, а веревки от гниения. Запальная трубка закрывалась большим железным фартуком, крепящимся болтами, чтобы предотвратить попадание дождя во время зарядки».

Подставка под такое орудие делалась из большого вяза, в обработанную колоду пушка погружалась полностью. По бокам крепились доски из вяза и впереди – большие блоки того же дерева, чтобы пушку можно было поднимать или опускать по необходимости. Дополнительные деревянные блоки, включая дубовые, использовались для других частей подставки и транспортировки. Это была типичная подставка, или ложе, для тяжелого орудия XIV века.

Эта большая пушка (бомбарда), конечно не одна, была изготовлена для осады Сен-Совер-Ле-Виконта. Выстрел из нее каменным ядром обходился в полкроны каждый.

В 1376 году французский мастер в Кельне изготовил орудие стоимостью 308 марок 4 шиллинга. Должно быть, это было довольно большое орудие. Фруассар (Froissart) описывает большое орудие (бомбарду), используемое при осаде Одрюика в Артуа в 1377 году, выстреливающее 200-фунтовыми (91 кг) ядрами, и бомбарду, стреляющую 450-фунтовыми (204 кг) каменными ядрами, изготовленную в том же году для герцога Бургундского Жаком из Парижа и Жаком и Роландом из Мальорки. Калибр такой пушки, должно быть, был порядка 22 дюймов (56 см).

К концу XIV века во Франции было значительное количество больших пушек. Этот факт подтверждается многими документами. В этом проявилось доминирование старой военной доктрины в Европе. Во Франции того времени, кажется, не было и мысли о более скромном размере пушек, во всяком случае, пушек среднего калибра здесь не производилось. Между малютками, выстреливающими дротиками или свинцовыми шариками, и такими монстрами, как пушки, сделанные в Кане, выступившими на сцену через 50 лет, никаких орудий не было.

В последующие века французская артиллерия втянулась в международный процесс модернизации и уже не представляла особого интереса[41].

Немецкие пушки

Самые ранние свидетельства (во Франкфурте) относятся к началу 1348 года. Эти записи дают представление о некоторых орудиях начала XIV века и их стоимости, но мало кто сомневается, что нечто похожее на огнестрельное оружие появилось еще раньше. Документы инвентаризации в Ингольштадте упоминают о четырех пушках в 1330 году и в Мерзебурге в 1334 году. В Германии записи о различного рода пушках, от миниатюрных до пушек большого кали бра, встречаются на каждом шагу. Большие пушки появились в Германии в начале XV века. Очень большие бургундские железные пушки были изготовлены в 1375–1377 годах французскими и майоркскими мастерами. Большая бронзовая пушка была отлита во Франкфурте нюрнбергским мастером в 1394 году. Эта пушка (бомбарда) использовалась в битве под Танненбергом в 1399 году[42]. Она была доставлена в Танненберг в июле 1399 (1410. – Ред.) года упряжкой из 16 лошадей. Ее длина составляла 7 футов (2,1 м), калибр – 20 дюймов (51 см), снаряд – каменное ядро весом 350 фунтов (159 кг). Вес пушки – около 8000 фунтов (3629 кг). В 1408 году еще одна огромная пушка была отлита в Мариенбурге для войны с Польшей (и Литвой) в 1409 году. Она была изготовлена из двух частей, скрепляемых болтами. Вес – порядка 6 т. Рекорды пушечного гигантизма порхают по страницам немецкой истории и лишь подтверждают мнение, что история артиллерии в этой стране развивалась по типичному сценарию.

Конец ознакомительного фрагмента.