История России. Глава 4. Мир и Россия в позднее Средневековье и Новое время. Земли и народы Руси в XIII–XVI вв. (Ю. В. Тот, 2018)

Осень Средневековья. Ренессанс. Начало Нового времени

В XIV–XV веках западноевропейский мир постепенно входит в системный кризис. Человеку становилось тесно в рамках средневековой социальности и культуры, он стремился к чему-то новому и в поисках этого нового обращался к старому – античной культуре – начиналось Возрождение (Ренессанс). Этот процесс заметен, прежде всего, в городах-государствах Северной Италии, которые расцвели именно в это время. Власть здесь время от времени захватывали кондотьеры (наемные военачальники) и устанавливали тиранию, но потом демократия возвращалась. Венеция спровоцировала четвертый крестовый поход и фактически устранила своего конкурента – Византию. Торговля Венеции охватила бассейны Средиземного и Черного морей. Ее соперница – Генуя стала одним из самых крупных колониальных государств, основав ряд торговых факторий, в частности Кафу в Крыму.

Другая итальянская республика – Флоренция – развивалась больше за счет промышленности и банковского дела, концентрируя большие ростовщические капиталы. В ее экономике явственно видны капиталистические черты. Именно здесь, как и в Северной Италии, наблюдается расцвет науки и искусств. Имена Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля знает каждый культурный человек нашей планеты. Деятели Возрождения (откуда и название) возрождали античную культуру, которая вновь открылась человеческому взору. Конечно, это не было механическое воспроизведение античных достижений: титаны Возрождения старались создать новую культуру с опорой на античное достояние человечества. Хотя, как показал выдающийся голландский историк Й. Хейзинга, средневековая культура тоже еще до конца не исчерпала себя: «осень Средневековья» была богата разными красками.

У итальянских вольных городов были собратья и в Германии. Карл IV (1346–1378), который был не столько императором Священной Римской империи, сколько чешским королем, в 1356 г. вынужден был издать так называемую «Золотую буллу», где признавал политическую самостоятельность местных князей вплоть до избрания императоров. Были легализованы частные войны, запрещены союзы между городами.

Города, наоборот, стали заключать союзы, чтобы лучше противостоять князьям и эффективнее заниматься торговлей. Возник союз севернонемецких городов Ганза. Ядро этого союза составляли вольные города Гамбург, Любек и Бремен. В него вошли города по Рейну, Везеру, Одеру и ряд городов в колонизованных землях (Данциг, Торн, Кенигсберг), на восточных берегах Балтийского моря – Ревель (Таллинн), Рига, Дерпт. Большую роль играл Висби на острове Готланде. Ганзейские конторы были в Брюгге, Лондоне, Новгороде, Бергене. Общие съезды ганзейцев происходили в Любеке.

Началась эпоха Великих географических открытий. Христофор Колумб, Васко да Гама, Магеллан и другие широко раздвинули горизонты европейцев. Но от этих имен веет не только романтическим ветром далеких странствий, но и тяжким духом колониальных империй, которые стали в это время формироваться. Причем в активную международную торговлю и политику теперь вполне могут включаться новые акторы, например, голландская Ост-Индская компания – настоящая торговая империя. Усовершенствовалось огнестрельное оружие, и в XVI в. артиллерия уже играет активную роль в военных действиях.

В 1517 году Мартин Лютер – монах и католический проповедник – прибил на дверях церкви в Виттенберге «95 тезисов», направленных против торговли индульгенциями и других «странных» деяний Церкви. Среди его геройских поступков и сожжение папской буллы о его отлучении от Церкви. Лютер возглавил движение за реформы католической Церкви, за возвращение к изначальному, чистому евангельскому учению – на выходе получилась новая религия – протестантизм со своей церковной организацией и своей обрядностью. Дело не в том, что данная религия создавалась буржуазией, а в том, что она давала большие возможности для развития новой буржуазной этики, которая так и стала называться – протестантской. На этой этике, которая весьма положительно относится к «золотому тельцу», и вырос современный западный мир.

Но протестантизм и разъединил западный мир. Если в Англии возникла своя разновидность новой Церкви – англиканская, протестантизм проник в Скандинавию и некоторые другие страны, то Испания, Франция и Италия твердо оставались на принципах католичества. Контрреформация не дремала и в лице ордена иезуитов нашла себе способных и фанатично преданных адептов.

Католической оставалась и славянская страна Польша, которая сформировалась в качестве единого государства в XIV в. при Владиславе I Локетке и его сыне Казимире III Великом. Польское общество достаточно быстро продвигалось по социальному пути, который во многом напоминал западноевропейский путь. Во главе страны был король, который возглавлял «общество», состоявшее из панов и шляхты, весьма напоминавших западное рыцарство. Шляхта, собираясь на свои сеймы, стала ограничивать власть короля, а затем добилась принципа выборности королевской власти. Польша стала своего рода шляхетской республикой. Это была именно шляхетская демократия, так как основная масса населения – крестьянство – была лишена прав и подвергалась эксплуатации со стороны знати. В 1569 году Польша объединилась с соседним государством Великим княжеством Литовским в Речь Посполитую (польская калька с известных всем слов – res pulica). Возникла одна из самых крупных стран Европы, однако нам предстоит еще убедиться, что это государство таило в себе конфликты, приведшие в дальнейшем к его исчезновению на долгое время с карты Европы в качестве самостоятельного государства.

Надо обязательно вспомнить и то, что происходило на юге. Здесь появились новые завоеватели – турки-османы. Под их ударами в 1453 г. окончательно почила в веках Византия: на месте Константинополя появилась столица формирующейся новой империи Истанбул (Стамбул). Пространство Османской империи было огромно, правил ею султан, находившийся во главе огромного военно-бюрократического аппарата. Опорой для султана был корпус янычар, формировавшийся из иноземцев, которых с детства отрывали от родной среды и воспитывали в духе преданности правителю. Земельные участки – тимары – распределялись между владельцами, которые и составляли сословие тимариотов. Каждый владелец участка должен был снарядить определенное количество воинов. Основной религией в империи был ислам, но в зависимых землях были и другие верования. Городские ремесла в стране в основном находились в руках греков, армян, венецианцев, а общество было ориентировано на войну как на главный источник дохода.

Монгольское нашествие и иго

Тринадцатое столетие стало переломным в отечественной истории. В это время коренным образом меняется геополитическая ситуация, массив древнерусских земель распадается на части и история каждой из этих частей пойдет своим путем.

В XIII веке Руси пришлось испытать завоевания и с востока и с запада. Для понимания сущности этих завоеваний надо иметь в виду известный тезис о том, что характер завоевания зависит от уровня развития того народа, который его совершает. Завоеватели из Западной Европы, достигшие высокого уровня социального и политического развития, старались плотно осесть на захваченных территориях, заселить их выходцами из коренных земель. У монголов была другая цель: максимально использовать пространства Восточной Европы в качестве пастбищ, пополнить за счет Руси контингент рабов и выкачать как можно больше средств в виде даней. Третий вариант являет из себя, как увидим, литовское «завоевание», которое так называется лишь условно, и в ходе которого внутреннее устройство древнерусских земель оставалось практически без изменения.

Таким образом, внешнеполитическое положение Руси в этом столетии меняется: внешний фактор в ее истории начинает играть гораздо большую роль, чем прежде. Значение его нельзя не преуменьшить, не преувеличить. Под его воздействием многие процессы социальной, экономической и политической жизни видоизменяются, меняют вектор своей направленности.

Монгольское нашествие. В 1206 году в глубине Центральной Азии, на берегу реки Онон собрался курилтай (съезд) представителей различных монгольских племен, на котором избрали каана (верховного правителя). Им был Темучжин, ставший Чингисханом – будущим завоевателем Вселенной. Первым результатом объединения стала могущественная армия и начало кровавых и разрушительных походов монголов, направленных на цивилизованные и высокоразвитые регионы.

Уже накануне смерти Чингисхана (1227 г.) монгольские завоевания охватывали огромную территорию, включая Китай, Среднюю Азию, значительную часть Сибири. К тому времени успели столкнуться с монголами и наши предки. В начале 20-х гг. XIII столетия, перевалив через Кавказ, монголы вырвались в предкавказские степи. Над населением огромных степных пространств и Руси нависла грозная опасность.

С целью предотвратить ее объединенные русско-половецкие войска встретили монголов у реки Калки. В первом столкновении с монголами они потерпели сокрушительное поражение. Однако глобальной опасности на Руси тогда не почувствовали – древнерусский летописец отметил: «Об этих же злых татарах не знаем, откуда они пришли на нас и куда опять делись, только Бог весть».

Монголы появились вновь в конце 30-х гг. XIII в. После смерти Чингисхана еще не завоеванные на западе земли, наряду с уже завоеванными частями Сибири, Средней Азии, половецкими степями, оказались под властью старшего сына – Джучи. Однако продолжать кровавое дело завоеваний довелось уже не сыну, а внуку – Бату (Батыю). Около 1235 г. на той же р. Онон состоялся курилтай, одним из решений которого был намеченный поход в Европу. Зимой 1236–1237 гг. северная армия Бату завоевала Волжскую Болгарию. На южном направлении монголы разгромили алан, половцев, подчинили марийцев и мордву. После этого разделившаяся было надвое армия Бату сконцентрировалась в донской лесостепи.

Зимой 1237–1238 гг. полчища хана Батыя вторглись на Русь. Самой первой приняла на себя удар Рязань, которая после мужественного сопротивления пала. Один за другим гибли русские города, демонстрируя чудеса героизма. Чего стоит, например, подвиг Евпатия Коловрата, который отсутствовал в Рязани во время нападения монголов, а потом вернулся и, обнаружив руины, стал мстить, нападая на монголов с тыла.

Однако остановить монгольскую лавину не удавалось. Поражением русских закончилось крупное сражение под Коломной. Следующей целью был Владимир, на пути к которому их задержала Москва. Владимирский князь Юрий Всеволодович попытался применить «скифскую» тактику. Он оставил столицу на попечение сыновей, а сам отправился на север за Волгу, где организовал военный лагерь на р. Сить. Здесь он надеялся собрать «воев», делая особую ставку на помощь братьев Ярослава и Святослава.

Оставленный князем Владимир оказал мужественное сопротивление монголам, но пал. После падения столицы Северо-Восточной Руси было захвачено еще несколько городов. В 1238 году состоялась решительная битва на р. Сити, в которой войска Юрия Всеволодовича потерпели поражение.

Монгольские войска направились на север, где решительное сопротивление им оказал небольшой город Торжок. После его разгрома монголы двинулись к Новгороду. В историографии последних десятилетий (В.В. Каргалов, Ю.В. Кривошеев, Д.Г. Хрусталев) опровергнута существовавшая в советской науке точка зрения о планомерности действий монголов, о продуманной «стратегии». Упор делается на спонтанность тактических решений монгольских войск, влияние религиозных представлений, географических и климатических факторов.

Дойдя до местности Игнач-крест, монголы не пошли дальше к Новгороду, а вернулись обратно в степи. Дело в том, что приход под стены Новгорода грозил монголам «голодной блокадой из-за апрельской распутицы и разлива рек, продолжающегося здесь до конца мая» (В.Л. Янин).

По дороге они осаждали небольшой город в Черниговской земле – Козельск. Он так долго и мужественно сопротивлялся (семь недель) монголам, что они прозвали его – «злой город».

Монголы ушли в Дешт-и-Кыпчак (половецкие степи), где занялись покорением местных степняков и обитателей Северного Кавказа. Следующий этап монгольского нашествия приходится на 1239=1240 гг. На этот раз объектом их нападения стала Южная Русь, которая в гораздо большей степени была изнурена княжескими и межволостными войнами. Вот почему здесь не было битв подобных сражению на р. Сити, но по-прежнему каждый город, каждое укрепленное поселение Руси сдавались после ожесточенного сопротивления или не сдавались вовсе. Монголы взяли Переяславль (Южный), Чернигов, а затем и Киев.

Далее монголы двинулись по Юго-Западной Руси, считая основной своей целью Галич. Захватив и город, и волость, Вату сделал Галичину плацдармом для подготовки дальнейшего похода. Уже в январе 1241 г. монгольский отряд переправился через Вислу, захватил штурмом Люблин. Нападению подвергся также Сандомир, после захвата которого монголы в феврале разгромили малопольские войска под Турском.

В марте несколькими потоками монголы хлынули в Центральную Европу. В сражении под Хмельником монголы разбили ополчение польских городов под руководством краковского и сандомирского воевод. Захватив Краков, оккупанты не стали здесь задерживаться и двинулись к месту встречи монгольских потоков – столице Силезии. Битва, произошедшая у города Легница (к западу от Вроцлава) кончилась плачевно для поляков и их союзников: они были разбиты, погибшие (среди которых был и король Генрих) составляли десятки тысяч человек. Конечно, к цифрам, которые приводят средневековые хронисты, надо относиться достаточно осторожно, но масштабы катастрофы, действительно, были ужасны.

Основные силы монгольской армии, которые возглавлял сам Бату, обрушились на королевство Венгрию. Основные силы венгров под командованием короля Белы встретились с монголами в долине р. Шайо 11 апреля 1241 г., через два дня после битвы под Легницей. Монголы победили.

После поражения под Легницей и на р. Шайо Европу охватил ужас, который лучше всего выразила молитва, появившаяся в то время: «Господи, избави нас от ярости татар». Однако объединить свои усилия в борьбе с восточной угрозой Европа не спешила.

Но и монголы оказались в сложной ситуации. Венгрия продолжала сопротивление, восстания вспыхивали глубоко в тылу. Батый вынужден был изматывать свои войска в локальных столкновениях, штурмах малых крепостей на обширной территории. Одно из последних крупных мероприятий – взятие древней венгерской столицы – Эстергома.

После продолжительного отдыха в Паннонии монголы двинулись к Адриатике. Захватив ряд городов, Бату стал подумывать об отступлении. Смерть великого каана Угедея стала отличным предлогом для такого почетного отступления. Оно проходило тихо и мирно – через Боснию, Сербию и Болгарию и закончилось в южнорусских степях.

Каковы причины столь блестящих побед монголов, почему они смогли завоевать столь обширные пространства? Сила монголов была в архаичности их «государственности», наличии многих элементов родовых отношений. В монголоведении не раз отмечалось, что «совпадение общественной и военной структуры – характернейшее явление» общественного строя монголов (Г.А. Федоров-Давыдов).

Сотенная система, хорошо известная многим народам, в том числе и на Руси, была еще очень сильной у монголов: войско делилось на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч (тьмы). На эту древнюю еще родоплеменную структуру наложилась новая власть – порождение уже следующего этапа исторического развития. Этот сплав получился столь крепким и эффективным, что монгольская армия стала самой сильной в мире. Архаика, которая господствовала в монгольском государстве, делала к тому же ее правителей гибкими и восприимчивыми ко всему новому, прежде всего достижениям соседних народов в военном искусстве.

Русь, ослабленная борьбой городов-государств между собой, не выстояла в этой страшной борьбе. Она понесла огромный урон. Сообщения письменных памятников, дополненные в XX в. археологическими материалами, показывают всю степень разорения русских земель.

Результатом нашествия было резкое изменение демографической ситуации. Целые районы, ранее густонаселенные, обезлюдели: население или было уничтожено или перешло в другую местность. Страшно пострадал сельский люд: вместо пашни во многих местах теперь простирались пустоши и лядины, заброшенные участки когда-то окультуренной земли.

Но больше всего пострадали города. В лесной зоне Восточной Европы монголам удобнее всего было передвигаться по долинам рек, а именно здесь и находились в основном городские поселения. Из известных по археологическим раскопкам 74 русских городов 49 были разрушены монголами, в 14 городах жизнь не возобновлялась вообще, 15 бывших городов стали селами. Вместе с городами гибли ценнейшие произведения материальной и духовной культуры; гибла вечевая политическая культура. Русь все больше становилась сельской страной.

Походы монголов сопровождались массовыми убийствами; захватом пленных, особенно в Орде ценились ремесленники. Нашествие приводит к упадку русского ремесла. Наряду с ремеслом сильно пострадала и торговля. Происходит не только резкое сокращение торговых связей, но их значительная переориентация, прежде всего в сторону Азии. Наибольшее распространение получили упрощенные товары первой необходимости, причем местного производства.

Тяжко пострадала от нашествия древнерусская культура. Ущерб, нанесенный литературе, не ограничивался только уничтожением памятников письменности. Наблюдалось полное прекращение летописной работы в целом ряде городов, стертых с лица земли. Но и в тех центрах, которые подверглись меньшему разорению, летописание все же сужается, бледнеет (Д.С. Лихачев).

Сильный удар был нанесен по письменности и грамотности. В Киевской Руси грамотность была широко распространена – теперь Русь погружалась во тьму безграмотности. Трудно оценить урон, нанесенный архитектуре и живописи Древней Руси. На полвека прекратилось каменное строительство, многие технические приемы были утрачены.

А как оценить последствия в области социальной психологии?! Над Русью навис страх, что привело к падению нравов, расшатыванию морально-нравственных устоев. Это отмечают современники, в частности Серапион Владимирский.

Улус Джучи. Результатом монгольских завоеваний стала огромная «кочевая империя», простиравшаяся от Китая и до границ Западной Европы, от Сибири и до стран Ближнего Востока[4]. Естественно, что такое образование, построенное на крови, долго существовать не могло, оно распадается на так называемые улусы (народ, данный в удел, владение).

Нас больше всего интересует улус Джучи – старшего сына Чингисхана. Это была одна из крупнейших «империй» средневековья: граница улуса простиралась от Дуная по территории Северного Причерноморья, по пограничью с русскими землями, по среднему Поволжью переваливала за Урал, затем охватывала значительную часть Западной Сибири, поворачивая на запад где-то в районе Приаралья. Затем через Каспий и по Кавказскому хребту граница через Крым возвращалась к Дунаю.

Вся «империя» «в соответствии с армейским членением» (В.Л. Егоров) делилась на правое крыло – Ак-Орду (Белую Орду) и левое – Кок-Орду (Синюю). Во главе первой был сам Бату, а вторую возглавлял его брат Орда. Ханы Кок-Орды сохраняли по отношению к ханам Ак-Орды определенную политическую зависимость. Лишь в XVI в. в письменных источниках появляется понятие «Золотая Орда».

В то же время «империя», в свою очередь, делилась на улусы – кочевья, находившиеся под управлением того или иного степного аристократа, и каждый улус должен был выставлять в случае войны определенное число полностью вооруженных воинов. В качестве улусов источники называют роды и племена.

Со временем вместо членения территории на два крыла появились четыре «усложненных» улуса во главе с улусбеками. При Бату была заложена столица государства – Сарай в низовьях Волги, организована ямская связь между всеми улусами, утверждены и распределены налоги и повинности.

«Изумительную власть над всеми» имели ханы, которые большую часть года проводили в кочевой ставке в окружении своих жен и огромного числа придворных. Делами правления занимались многочисленные чиновники, высшими среди которых были беклярибек (бек над беками) и везир. В руках везира была сосредоточена высшая исполнительная власть, центральный орган которой назывался «диван», состоявший из нескольких палат во главе с секретарями, ведавшими определенными сферами финансовой, налоговой, торговой и внутриполитической жизни.

В государстве были города, возникавшие, прежде всего, в силу административных потребностей и не имевшие укреплений, так как монголы были уверены в своей «неприкосновенности». Некоторые города существовали до прихода монголов, а затем были восстановлены ими после разгрома; другие были основаны самими монголами. Крупнейшим городом не только Орды, но и Европы был Сарай, расположенный на Волге, неподалеку от современной Астрахани. Это был центр ремесленного производства и транзитной торговли на пути из Китая в Европу.

Значительное количество городов говорит об ошибочности распространенной точки зрения о несовместимости оседлой городской культуры и степной, скотоводческой. Именно благодаря тесному союзу города и степи, бурному развитию ремесла, образовался тот специфический экономический потенциал, который на долгие годы обеспечил мощь степных улусов, созданных Чингизидами (В.Л. Егоров). Городская цивилизация Орды, пышно расцветшая трудами покоренного населения, носила «имперский» характер, была призвана обслуживать сильную центральную власть ханов, оснащенную бюрократической машиной.

На территории Орды находились итальянские колонии, принадлежавшие Генуе и Венеции, разбросанные по восточному побережью Азовского и Черного морей. Это были небольшие фактории разного типа, в организации которых исследователи намечают два этапа: первый приходится на конец XIII – начало XIV в.; второй на 60—80-е гг. XIV в. Административным центром их был город Каффа (Феодосия) на Южном берегу Крыма.

Орда отличалась сложным этническим составом (здесь жили потомки многих народов, завоеванных в свое время монголами: половцы, аланы, славяне и т. д.) Надо отметить достаточно высокую культуру, ставшую своего рода симбиозом культур завоеванных народов. Это была «чуждая номадам яркая урбанистическая восточная средневековая культура, культура поливных чаш и мозаичных панно на мечетях, арабских звездочетов, персидских стихов и мусульманской духовной учености, толкователей Корана, математиков и астрономов, изысканно тонкого орнамента и каллиграфии» (Г.А. Федоров-Давыдов).

Первые ордынские ханы были язычниками и отличались веротерпимостью. Правовую основу жизни общества составляло еще языческая правовая система – Яса. В первой половине XIV в. начинает распространяться ислам, ставший официальной религией. Это способствовало усилению контактов с мусульманским миром и увеличивало число «восточных» черт в облике государства и его культуре. В том же столетии наблюдается переход от правовых норм Ясы к мусульманскому праву, но Яса продолжала действовать очень долго в среде кочевого населения.

История Золотой Орды представляет важную страницу нашей российской истории, несмотря на то, что в результате похода Тимура в Золотую Орду (1395–1397 гг.) были подвергнуты беспощадному разгрому все основные улусы с наиболее развитой системой городов и торговых путей. В Великой степи снова наступил хаос.

Русь и Орда. После смерти Юрия и трех его сыновей великим князем владимирским стал Ярослав Всеволодович (1238–1246). Теперь в положении великого князя, как, впрочем, и других князей появилась одна новая черта. Князья должны были время от времени отправляться в ставку хана, чтобы получить подтверждение своего права на княжение. Такое право оформлялось специальным документом – ярлыком. Естественно, что эта практика не придавала князю уверенности в завтрашнем дне: ордынский хан-«благодетель» мог внезапно изменить свое решение или просто сам погибнуть.

Русские князья оказались включенными в некую политическую систему, во главе которой была власть доселе на Руси невиданная, опиравшаяся на Ясу (свод законов). Грандиозный характер этой власти не мог с самого начала не оказывать влияния на русских князей. Этот фактор надо бы учитывать тем историкам, кто не видит разницы между отношениями Руси с монголами, с одной стороны, и их предшественниками кочевниками-степняками, с другой.

В это время выдвигается сын Ярослава – Александр, который прославился своей борьбой с экспансией шведов и немецких орденов. Князь родился в 1220 г. (по В.А. Кучкину – 1221 г.). Его матерью была Феодосия – дочь торопецкого князя Мстислава Удалого. Первое прямое упоминание в летописи об Александре относится к 1228 г., когда он был оставлен отцом в Новгороде вместе с братом. С Новгородом будет тесно связана вся дальнейшая судьба князя. Уже в 1230—1240-е гг. он организует на северо-западе русской ойкумены активную борьбу со шведами и немецкими рыцарями, отбивает нападения литовцев.

За спиной отца ему удавалось несколько лет воздерживаться от поездки к монголам. После того как отец умер, будучи отравлен в Каракоруме (столица Монгольской империи), Александр вынужден был поехать в Орду. Чуть раньше Александра в Орду двинулся его младший брат Андрей.

Их отправили дальше – в Монголию, где оба брата получили ярлыки: Андрею удалось получить право на великое владимирское княжение, а Александр получил Киев и всю Южную Русь, куда он ехать не захотел. Мы мало знаем о княжении Андрея во Владимире. Александр, видимо, копил силы, сидя в Новгороде, и в 1252 г. с татарской помощью он разгромил своего соперника и занял великокняжеский стол.

В 1257–1258 годах монголы провели перепись населения, которая, по словам В.Л. Егорова, «стала начальной стадией создания разветвленной административно-фискальной системы, конкретно воплощавшей в себе монгольское иго на Руси». Если на северо-востоке перепись прошла без серьезных инцидентов, то новгородцы попытались выступить против казавшегося им магического действия монголов, и Александру пришлось усмирять их, что в конечном итоге спасло город и его волость.

Для упорядочения сбора дани монголы возрождают древнюю десятичную систему, а для того, чтобы было легче вывозить дань, проводят дороги со станциями (ямами), которые население должно было поддерживать и обслуживать согласно введенной монголами ямской повинности. Некоторые из этих монгольских начинаний получат развитие в Московском государстве.

Перепись позволила предварительно исчислять сумму дани с любого города или волости, а введение института откупов привело к огромным злоупотреблениям. Откупщик предварительно вносил в ханскую казну ожидаемую сумму дани, после чего получал право сбора этих доходов с населения. Ему нужно было обогатиться, получить огромные проценты.

Ответом на злоупотребления стала целая цепь мощных восстаний, которые прокатились по Руси. Они вспыхнули в Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле, Ярославле. В ходе народных выступлений вновь пробудились древние вечевые традиции, которые, впрочем, долго еще не умирали на Руси. Восстания были жестоко подавлены монголами.

Последний раз Александр отправился в Орду в 1262 г., чтобы попытаться не допустить участия русских ратей в походах монгольских ханов. Это была одна из тяжелейших повинностей, требовавшая напряжения сил, приводящая к значительным людским потерям. Александр мотивировал тем, что владимирские войска заняты в боевых действиях на западе. Ему удалось добиться успеха, но на обратном пути князь скончался в одном из городков на Волге в ноябре 1263 г. Тело его было перевезено во Владимир, где он и был похоронен в монастыре Рождества Богородицы. Слова митрополита, сказанные на похоронах, в образной форме отражают ту роль, которую играл князь: «Чада моя, разумейте, яко уже заиде солнце Суздальской земли».

После смерти Александра свои кандидатуры перед ханом выдвинули Андрей и Ярослав – братья великого полководца и дипломата. Выбор ордынского правителя пал на последнего. 1260—1270-е годы – время правления Ярослава, а затем его брата Василия, отчиной которого была Кострома, ознаменовались постоянной борьбой между князьями за Новгород и усилением зависимости от Орды. Монголы начинают участвовать в военных мероприятиях русских князей не только внешних, но и внутренних междоусобицах; появляются сведения о баскаках – чиновниках, которые размещались в важнейших центрах Руси и о «великом баскаке владимирском».

Все эти явления расцвели пышным цветом в последние десятилетия злополучного для Руси столетия. В 1277 году великим князем стал сын Невского – Дмитрий Переяславский. Он правил спокойно в течение нескольких лет, но уже в 1281 г. его брат Андрей Александрович из Городца приводит из Орды огромную рать и начинает разорять волости Суздальской Руси. Дмитрию пришлось бежать, но вскоре он возвращается, а Андрей отправляется за новой татарской ратью, с которой разоряет русскую землю.

Дмитрий также обращается за помощью в Орду. Дело в том, что в Орде установилось двоевластие: ордынскому правителю противостоял Ногай – правнук Джучи по младшей ветви рода. В конце 1280—1290-х гг. развернулась ожесточенная междоусобная борьба. Ногай поддержал Дмитрия и последнему удалось, оттеснив брата, стать не только великим князем, но и утвердиться в Новгороде.

Впрочем, вскоре Андрей вернулся на Русь с уже третьим монгольским войском. На этот раз, объединив усилия нескольких князей, Дмитрий смог отбить натиск брата. Но в 1293 г. Андрей еще раз привел монголов – «Дюденева рать» была одной из самых опустошительных и страшных: был разорен Владимир и еще 14 городов и волостей. Дмитрий лишился великого княжения и вскоре умер, передав свой родной Переяславль сыну.

Все десять лет своего правления Андрей в основном посвятил борьбе за Переяславль, на который он, как ему казалось, имел право и который имел важное экономическое и стратегическое значение. После его смерти в 1304 г. началась борьба уже между московским и тверским князьями.

Смута конца XIII в. не случайно в последние десятилетия привлекает историков. Это очень интересные события, в которых как в своеобразном узле переплелись прежние социальные и политические отношения и зарождающиеся новые. Перед нами по-прежнему, как это было в Киевской Руси, борьба городских общин между собой. По-прежнему идут процессы волостного дробления, формирования новых городов-государств. Но князья занимают уже явно более самостоятельную позицию, больше отрываются от общин. Одна из важнейших причин этого – влияние Орды.

Между русскими землями и Ордой устанавливается система отношений, которая характеризуется определенными элементами политической и экономической зависимости и определяется обычно в историографии как «монгольское иго». Глубокую архаику взаимоотношения сторон в рамках ига убедительно обосновал петербургский ученый Ю.В. Кривошеев. Систему русско-монгольских отношений он рассматривает с позиций концепции «дарений», разработанной М. Моссом. Обмен в форме дарения с точки зрения этой концепции универсален для архаических обществ и наиболее существенным в нем является компенсация, т. е. возврат. С этой точки зрения, «дарения» в традиционном обществе встают в один ряд с потлачем, престижными пирами и другими институтами, некоторые из которых мы наблюдали и в Киевской Руси. В этот ряд встают и ярлыки, которые выдавались ханами, и купля-продажа городов. Сама передача ярлыков сопровождалась ярким и полисемантичным архаическим ритуалом.

Иго во многом конкретно повлияло на ход русской истории, но главное – окончательно повернуло Русь лицом к Востоку, оторвало Северо-Восточную Русь от остальных русских земель и во много раз увеличило специфику развития Руси по сравнению с Западной Европой. Иго повлияло на Русь не сиюминутно, а пролонгировано, с большой «оттяжкой». Именно монголы создали тот своеобразный характер власти в России, который можно вслед за Р. Уортманом определить как «сценарий завоевания». Он был передан московским князьям, а от них перешел к царям и т. д.

Экспансия Запада. Александр Невский

В XIII веке резко усиливается угроза с Запада. Нельзя рассматривать эту угрозу узко и сводить к нескольким нападениям противника и ответным действиям русских. В ходе продвижения на восток западноевропейских народов, прежде всего германцев, были сметены с лица земли многие славянские племена, от которых мало что осталось. Это относится в первую очередь к полабо-прибалтийским славянам – во второй половине XII в. многие из этих племен были покорены и уничтожены. Но рыцарям этого было мало.

Завоевание восточноевропейских земель производилось силами рыцарских орденов, которые зародились и получили развитие в ходе известных крестовых походов. В начале XIII в. оплотом немецкой экспансии становится город Рига, который из поселения ремесленников и купцов превратился в центр транзитной торговли с соответствующими строительными традициями немецких средневековых городов.

Неподалеку от Риги был основан новый духовно-рыцарский орден по образцу и подобию тамплиеров – fraters militiae Christi de Livonia, более известный как Орден меченосцев. Это было небольшое рыцарское братство, состоявшее почти исключительно из выходцев из Вестфалии и преследовавшее цель христианизации Ливонии. Огнем и мечом стали рыцари обращать в католическую веру язычников и схизматиков, т. е. православных. Земли предков современных эстонцев и латышей (эстов, куршей, земгалов, латгалов) были довольно быстро покорены рыцарями. Ослабляла Орден меченосцев ожесточенная борьба с рижским епископом, который претендовал на гегемонию в отношениях с «братьями».

Вскоре появилась и еще одна рыцарская сила. Тевтонский (Немецкий) орден возник в ходе крестовых походов в Палестине, где вскоре рыцарям стало совершенно нечего делать, да и арабы не давали покоя. Орден перебрался в Европу, где в конечном итоге оказался на польско-прусском пограничье, поддерживаемый малопольским князем Конрадом Мазовецким.

Здесь началось наступление на пруссов – народ балтской языковой семьи, обращение которых быстро превратилось в порабощение, а затем и в физическое уничтожение. В своей «благородной» деятельности рыцари получили поддержку со стороны римских пап, издававших соответствующие буллы, и со стороны императоров Священной Римской империи. В 1226 году император Фридрих издал роскошную Золотую буллу из Римини, в которой утверждал права и земли рыцарей.

После поражения от литовцев Орден меченосцев стал под протекторат Тевтонского. Рыцарские ордена – военно-религиозные организации – были огромной силой. Во главе Ордена стоял магистр, который правил, опираясь на коллегию комтуров. В городах, живших на основе городового немецкого права, сидели наместники – фогты. Костяк орденов составляли «братья» – рыцари, опытные, закованные в броню воины. Им прислуживали «братишки» (почти буквальный перевод с немецкого) – менее привилегированные и богатые члены «братства», которые в ходе военных действий сражались обычно в пешем строю. Ордена постоянно пополнялись живой силой – отовсюду сюда устремлялись любители славы и добычи.

Не остались в стороне и представители северной, скандинавской ветви германских народов. Датчане в 1219 г. основали сильную крепость Ревель (Таллинн) и захватили близлежащую территорию. Но еще более активны были шведы. Уже в середине XII в. между Новгородом и Швецией начались конфликты из-за территории современной Финляндии. На юго-западе обитало племя суоми, которых на Руси называли «сумь». Внутренние области южной Финляндии населяло другое большое племя – хеме, или по-древнерусски «емь». С этого племени брал дань Новгород, с тревогой наблюдавший шведскую экспансию на эти земли, сопровождающуюся возведением крепостей, введением шведского законодательства и распространением католичества.

От шведов исходила и прямая военная угроза русским землям. Целый ряд шведских походов венчается экспедицией 1240 г., когда в русские земли вторгся флот шведского короля Эрика Леспе под командованием ярла Биргера. В Новгороде, получив известие о продвижении шведов, решили, что целью их является Ладога. Александр Ярославич быстро собрал войска и двинулся к Ладоге, но шведов там не оказалось.

У шведов были другие цели, о которых вскоре князю сообщил старейшина подчиненного Новгороду племени ижора – Пелгусий. Шведы хотели обосноваться в устье Невы – чрезвычайно важном в стратегическом отношении месте Прибалтики. Планировалось строительство опорной крепости – такой же, какие строились на территории Финляндии.

Предупрежденный старейшиной Александр «в мале дружине» пошел к месторасположению шведов. Водным путем – по Волхову и далее через Ладогу в Неву – отправился другой отряд новгородских воинов. По мнению ряда историков, Александр приказал своим воинам, плывшим на кораблях, сойти на берег на значительном расстоянии от шведского лагеря. После этого он неприметно, лесом подвел свое собравшееся воедино войско к месту сражения. Неожиданная и яростная атака решила судьбу битвы. Часть шведов бросилась на корабли, другие пытались переправиться на другой берег Ижоры. Биргер пытался организовать сопротивление, построив оставшихся в боевые порядки, но ряды шведов были смяты мощным натиском русских. Единственное, что удалось сделать шведам – это добраться-таки до своих кораблей, погрузить на них тела погибших и поспешно ретироваться.

По мнению некоторых историков, битва – «не более чем очередное столкновение между шведскими отрядами и новгородскими оборонительными силами» (Дж. Феннел). Сражение, действительно, не назовешь грандиозным, но, во-первых, надо учитывать, что когда речь идет о потерях, то в летописи перечисляются только знатные мужи; во-вторых, надо учитывать огромный политический и психологический резонанс, вызванный этой битвой в условиях тяжких поражений от монголов.

Александр, несмотря на то, что получил после битвы славное и звучное прозвище «Невский», отношения с новгородцами испортил и был вынужден уехать из города. Но как раз на это время приходится активизация действий немецких крестоносцев в районе Псковской земли. Уже в 1240 г. они штурмом овладели Изборском, а затем с помощью боярской измены взяли и главный город – Псков. Был нанесен удар и непосредственно по Новгороду: крестоносцы овладели значительной частью

Вотской пятины – одной из пяти областей Новгородской земли. Удар наносился из района реки Нарвы. Была построена новая крепость – на месте погоста Копорье.

Пришлось новгородцам вновь обращаться к Александру, вернее, к его отцу – великому князю Владимирскому – Ярославу Всеволодовичу. Тот послал другого сына – Андрея, но новгородцы просили именно Александра, и Ярослав выполнил их просьбу.

Неожиданным ударом Александр взял Копорье, разрушив построенную немцами крепость. Следующая цель – Псков, который был взят «изгоном». Отсюда уже открывался путь на Изборск и далее в «землю немецкую». Русскому полководцу удалось дать немцам сражение в той же ситуации, что и его отцу. Тот еще в 1234 г. победил их на льду реки Эмбах.

Александр же встретил рыцарей на льду Чудского озера 5 апреля 1242 г. Крестоносцы построились треугольником – «великой свиньей», как иронично назвал такой порядок построения русский летописец. Удары русских воинов с флангов нанесли непоправимый урон рыцарскому строю. А тут и сама природа родной земли довершила начатое дело. Ослабевший к весне лед стал давать трещины, а затем и проваливаться – тяжеловооруженные рыцари тонули, а отступавших русские преследовали и добивали.

Как бы ни старались преуменьшить значение данной битвы некоторые западные историки, это вряд ли удастся сделать. Победа на Чудском озере остановила немецкую экспансию на русские земли. Она вплеталась в общую канву борьбы славянских и прибалтийских народов против натиска Орденов и готовила решающие поражения их в будущем.

Внешнеполитическую деятельность русских князей отнюдь нельзя сводить к одной или двум битвам. Это была довольно цельная и целенаправленная политика, которую проводили Ярослав Всеволодович и Александр Ярославич. Не будем гадать, чем руководствовались русские князья: интуитивным ли чувством опасности, или ясным осознанием ее масштабов. Во всяком случае, русские правители, сидели ли они во Владимире, или оказывались новгородскими князьями, всячески сопротивлялись западной угрозе. Даже женитьба Александра в 1239 г. на дочери полоцкого князя Брячислава была стратегическим расчетом: надо было сдерживать экспансию литовцев. В 1220— 1230-е годы летопись фиксирует их частые набеги на русские западные земли.

Начинается постепенный переход древнерусских земель под власть Литвы, особенно усилившийся, когда в Литве установилось «самовластье» Миндовга (1238 г.). Литовцев удалось остановить на границах Новгорода и Пскова. Здесь, по указанию князя Александра, были построены укрепления. Впрочем, от борьбы с литовцами Александр перешел к союзу с ними, направленному против рыцарей. Как бы то ни было, ни земли Северо-Восточной Руси, ни Новгород с Псковом не вошли в орбиту влияния Литвы.

Личность и деяния Александра Невского всегда привлекали пристальное внимание отечественной историографии, неотъемлемо вошли в российское общественное сознание. Князь был в XIII–XV вв. канонизирован, а в последующие столетия мифологизирован. В XX веке его имя стало символом патриотического восприятия родной истории. Теперь пришло время «платить по счетам». Историки анализируют процесс сакрализации, этатизации, национализации и т. д. Александра Невского, пытаются разобраться в том, герой он или злодей.

Какой он – Александр Невский? Реальный князь – сын своего времени, хитрый, властолюбивый и жестокий правитель, всеми силами старавшийся сначала заполучить, а потом удержать титул великого князя. Или он просто мифологема, созданный с определенными политическими целями. Нельзя на древность переносить наши современные представления. Важнее другое: общая направленность политики и ее обусловленность объективными обстоятельствами той эпохи.

Возникновение и развитие Великого княжества Литовского

От древней Литвы к Речи Посполитой. «Дранг нах Остен» («Натиск на Восток») – страшная опасность, которая угрожала в XIII в. Руси, дамокловым мечом нависла и над населением прибалтийских земель. Под ударами «орденских братьев» пали русские крепости в Прибалтике, рыцари захватили территории племенных союзов ливов, куршей, эстов и др. – предков современных латышей и эстонцев, покорили и фактически уничтожили пруссов. Ожесточенное сопротивление рыцарям оказывали литовцы.

Литовцы достаточно поздно появляются на авансцене европейской истории, их политическая и экономическая жизнь, о которой нам сообщают источники, начиная со второй половины XII в., дышит глубокой архаикой. Распадаясь на множество разрозненных племен, литовцы уже тогда состояли из двух этнографических групп – аукштайте (верхняя Литва) и жемайте (нижняя Литва, или «Жмудь» – русских источников). Первоначально они находились в сфере даннической зависимости от древнерусских земель (прежде всего Полоцкой).

Литовцы были отличными воинами, а под влиянием рыцарской агрессии весь быт их перестраивается на военный лад. Прекрасно зная свои леса и болота, литовцы хитростью заманивали рыцарей в чащобу, наносили неожиданные удары по немецким замкам. О многих славных победах литовцев повествуют немецкие хронисты, которых трудно заподозрить в симпатиях к противнику.

Однако справиться с таким сильным врагом, как рыцари, литовцы не могли: не хватало ни людских, ни материальных ресурсов. В этих условиях начинается экспансия литовцев на юг и юго-восток, начинается литовское «завоевание». Распространялся собственно не литовский этнос, а власть литовских князей, причем процесс проникновения в русскую среду этой власти был постепенным. Литовские князья утверждаются на столах в некоторых русских городах, зачастую весьма архаическим способом. Явление это напоминает появление на Руси несколькими столетиями раньше Рюриковичей.

Натиск на Русь становится интенсивнее после того, как литовскому князю Миндовгу в 40—50-х гг. XIII в. удается уничтожить своих противников и добиться некоторой централизации. Централизация была относительной, вождество времен Миндовга было еще рыхлым. Однако именно в это время начинает складываться ядро Литовско-Русского государства, или Великого княжества Литовского.

Территориальный рост продолжался и при преемниках Миндовга: князьях Витене (середина 1290-х гг. – 1316 г.) и Гедимине (1316–1341). В состав центра будущего государства входят земли «верхней Литвы» – аукштайте и «приросшие» к ним земли Черной Руси, т. е. Понеманья, а также некоторые части Полоцкой и Турово-Пинской земель. Тут необходимо обратить внимание на одно очень интересное явление. Древнее литовское общество было «открытым», еще не выработало твердых политических форм и прекрасно вбирало в себя традиции русского населения. Такого рода обстоятельства обусловили русификацию верхушки литовцев. Литовские князья принимают крещение по православному варианту христианской религии, усваивают русский язык, культуру. Одно время даже столица формирующегося государства находилась на русской территории – в Новгородке Литовском.

Довольно успешной была и западная политика Гедимина, о чем свидетельствует такой интересный источник, как «письма Гедимина». Свои успехи на дипломатическом поприще Гедимин активно использует для укрепления литовской экономики – приглашает с Запада искусных ремесленников и купцов.

После гибели Гедимина при осаде одного из рыцарских замков великим князем стал Евнутий, но в 1345 г. он был свергнут Кейстутом и Ольгердом. С этого времени на княжеском столе утверждается одна династия – Гедиминовичи, причем резиденцией Ольгерда становится Вильнюс, а Кейстута – Тракай.

Князья договорились между собой, разделив функции: Кейстут занимался обороной Литвы от рыцарей, а Ольгерд осуществлял захваты русских земель. В состав Великого княжества Литовского вошли такие древнерусские земли, как Полоцкая, Смоленская (уже при Витовте в начале XV в.), Киевская, Чернигово-Северская, Волынская, самая южная – Подолье, т. е. основная часть той территории, на которой разворачивалась история времен Киевской Руси. Долго шла борьба за Галичину, которая, в конце концов, в 70-е гг. XIV в. оказалась в руках Польши.

Древнерусские земли входили в состав Великого княжества на правах автономии: великие князья литовские придерживались принципа – «мы старины не рухаем, а новин не вводим», довольствовались сбором дани с присоединенных земель и привлечением к участию в общеземском ополчении местных вооруженных сил. Такого рода отношения закреплялись в специальных договорах – уставных грамотах, весьма напоминавших договоры Новгорода с князьями. Формировалось федеративное государство, пусть со своеобразной, средневековой, но федерацией.

Процесс формирования данного потестарного образования нельзя идеализировать – при его создании лилась кровь, захватывались земли, но оно росло не одним только насилием. Русские земли были сами заинтересованы в поддержке литовских князей, не без основания видя в них защиту от Орды. Внешняя опасность, необходимость вести борьбу на несколько фронтов была одной из основных причин возникновения Великого княжества Литовского. Характер генезиса государства приводил к тому, что русские земли в составе Литовско-Русского государства долгое время сохраняли свои особенности, внутреннюю структуру и политическое устройство. В этом смысле именно Великое княжество Литовское наследовало многие черты экономического и политического быта русских земель киевского периода нашей истории.

При Ольгерде был положен и предел восточной экспансии Литвы, что было связано с формированием Великого княжества Московского. В 1368,1370 и 1372 годах состоялись походы Ольгерда во главе литовско-русских сил на Москву, не принесшие успеха ВКЛ. Более успешной, чем борьба с крепнущим Московским княжеством, была антитарская политика Ольгерда. Орда в это время подтачивалась изнутри смутами, но по-прежнему претендовала на гегемонию. В 1363 году в битве у Синих Вод (Подолия) войско Великого княжества Литовского разгромило трех татарских царевичей – ордынская экспансия была остановлена.

Литовские князья активизируют церковную политику, которая достигает определенного успеха. Уже Гедимин пытался создать самостоятельную литовскую православную организацию. Ольгерд требует от константинопольского патриарха особой литовско- русской митрополии. По жалобе литовского князя на московского митрополита Алексия патриарх направил в Великое княжество Литовское своего представителя Киприана, который и затеял тяжбу с Алексием. Деятельность Киприана в свою пользу и на благо Великого княжества Литовского привела к тому, что в 1375 г. он был поставлен митрополитом Киевским, и таким образом возникла отдельная митрополия, имевшая общерусские амбиции.

После смерти в 1377 г. Ольгерда великим князем стал его сын Ягайло. Его поддержал и Кейстут, что не предотвратило тяжелый и затяжной конфликт. Результатом вооруженной борьбы стала гибель Кейстута, задушенного слугами Ягайло в замке г. Крево и бегство Витовта Кейстутьевича в Орден.

Вскоре между двоюродными братьями была достигнута договоренность. Витовт, убегая уже от немцев, сжег им на прощанье три замка. Но конфликт между князьями исчерпан не был, и страшной была угроза со стороны рыцарей. «Литва нуждалась в новой опоре» (А.Е. Пресняков).

В соседней Польше пресеклась правящая династия. После двенадцатилетнего правления венгерского короля Людовика на престоле оказалась его дочь Ядвига. Польские паны, короновав ее, одновременно поставили вопрос о ее браке с Ягайло Ольгердовичем – великим князем литовским. В 1385 году брак был заключен. Одновременно заключили и польско-литовскую унию (союз), которая должна была знаменовать объединение двух государств. Однако уния так и осталась на бумаге. Вновь возникла борьба между Ягайло и Витовтом, завершившаяся соглашением в Острове (1392 г.), согласно которому Витовт стал литовским князем.

Политика Витовта как самостоятельного властителя приобретает все более масштабный характер, продолжая, по сути, деятельность Ольгерда. Один из объектов его активного интереса – Новгород. Второй – православная митрополия, которую он старался возродить. В 1415 году состоялся собор князей «литовских и русских земель», бояр, церковников, избравший митрополитом племянника Киприана, ученого болгарина Григория Цамблака. Это был открытый конфликт не только с Москвой, но и с Константинополем, где патриарх подверг незаконного митрополита «извержению и проклятию».

Деятельно продолжил Витовт и борьбу с Ордой. Он вмешался в очередную ордынскую междоусобицу, поддержав низложенного Тохтамыша. Битва на р. Ворскле в 1399 г. обернулась трагедией для Великого княжества Литовского – татары одержали полную победу – одних князей погибло 20 человек, а уж рядовых воинов и не перечесть.

Между тем объединение русских земель и Литвы, как пусть и номинальный, но союз с соседним славянским государством – Польшей, дали в области западной политики блестящие результаты. В 1410 году грянула знаменитая Грюнвальдская битва. С той и с другой стороны в битве участвовало около 60 тыс. человек – цифра для эпохи Средневековья огромная. Польскими войсками командовал Ягайло, а литовско-русские возглавил Витовт, участвовали отряды из Чехии и татары. Все это воинство нанесло сокрушительное поражение Ордену. Был убит даже магистр – глава Ордена – фон Юнгинген и, хотя последующая осада крепости Мальборг (главного форпоста крестоносцев в Прибалтике) окончилась ничем, но Ордену был нанесен страшный удар, от которого он так и не сумел оправиться.

Совместная победа на поле между селениями Грюнвальд и Танненберг привела к заключению в местечке Городло (Восточная Польша) следующей унии – Городельской. Она, впрочем, также оказалась в реальности лишь личной, номинальной – оба государства сохранили свою самостоятельность. Значение Городельской унии 1413 г. состоит в том, что именно с нее начинается весьма неоднозначный процесс – полонизации и католизации Великого княжества Литовского.

По условиям Городельской унии, католики получили определенные привилегии при доступе к урядам – государственным должностям. Польская знать браталась с литовской, передавая ей свои гербы, начинала формироваться чуждая народным массам по своей вере и даже этнической принадлежности элита. Другими словами, именно Городельская уния создала предпосылки для наступления Польши на русские земли Великого княжества Литовского.

В условиях начавшейся полонизации, ухудшения положения русских в Великом княжестве Литовском в 30—40-е гг.

XV в. вспыхнула война, которая в литературе получила название «восстание Свидригайло». Свидригайло – сын Ольгерда от брака с тверской княжной – после смерти Витовта стал великим князем. Однако вскоре Сигизмунд Кейстутьевич совершил государственный переворот. Великое княжество Литовское раскололось на две части: Великое княжество Литовское в узком смысле слова, т. е. собственно литовские земли с «приросшими» к ним землями Черной Руси – с одной стороны, и русские области – с другой. Литва посадила на великое княжение Сигизмунда, а Свидригайло пошел к Полоцку и Смоленску, и «князи русские и бояре и вся земля посадили Свидригайло на Великом княжестве Русском».

В своей ожесточенной борьбе за виленский стол Свидригайло опирался на русские земли, прежде всего те, которые сохранили древнерусские демократические традиции городов-государств: Полоцк, Витебск, Смоленск, Киев. Русские волости активно поддержали князя, причем городской и сельский люд выступал организованно, в форме ополчений, имел и свою «программу»: желание иметь собственного князя, сохранить свои вольности. Но, похоже, что это была их лебединая песня…

«Восстание Свидригайло» потерпело поражение, а после гибели князя Сигизмунда в результате заговора на престоле в Вильно 1440 г. утверждается тринадцатилетний Казимир Ягеллончик, правление которого знаменовало новую эпоху, и которое по значению можно сравнить с правлением Ивана III в Великом княжестве Московском.

После затянувшегося «смутного времени» Казимиру фактически заново пришлось собирать воедино земли Великого княжества Литовского. При этом его внутренняя и внешняя политики тесно переплетались между собой. Ситуация осложнялась неоднозначностью и запутанностью отношений между Великим княжеством и Польшей. В 1444 году в битве с турками под Варной пропал без вести польский король Владислав. Польские паны пригласили на престол Казимира. Но литовская знать в это время меньше всего хотела инкорпорации Великого княжества в состав Польши. Казимиру принадлежит заслуга издания первого свода законов Великого княжества Литовского – так называемого Судебника Казимира 1468 г.

Действуя в интересах Великого княжества, Казимир активизирует свою восточную политику. Между тем ситуация здесь для него осложнилась. Московское государство, пережив смуту, окрепло и заинтересовалось своими границами. Правда, пока удалось обойтись без войны: в 1449 г. был заключен договор, причем одним из пунктов договора было «в Новгород и во Псков королю не вступатися». Энергичная политика по отношению к русскому северо-западу уходит в прошлое.

Еще сложнее внешнеполитические отношения на юге. Здесь на обломках Золотой Орды формируются государства-наследники когда-то великой «империи» и одно из них в Крыму. Крымское ханство окончательно оформилось в середине XV в. в правление Хаджи-Гирея и Менгли-Гирея. Достаточно скоро это государство окажется в зависимости от Османской Порты (Турции), но какое-то время оно осуществляло самостоятельную политику, одной из черт которой был союз с Москвой и враждебное отношение к Вильно. С 1482 года начинается череда опустошительных набегов крымцев на литовские земли. Основной целью этих набегов был «ясырь», т. е. угон пленных.

При Казимире произошло окончательное разделение литовской и московской православных митрополий. Формальный акт разрыва церковного единства выразился в том, что в 1458 г. римский папа рукоположил в митрополиты Киевские и всея Руси Григория – ученика перешедшего в унию Исидора. Так завершилась долгая и напряженная борьба за православную церковную организацию. Описание этой борьбы вполне могло бы стать сюжетом для авантюрного романа.

Смерть Казимира в 1492 г. снова разрывает и без того шаткую польско-литовскую унию. На литовском великокняжеском столе утверждается по завещанию отца и по решению Рады Александр (1492–1506), а на польском – Ян-Альбрехт. Вскоре после возведения Александра на великое княжение он издал привилей, который знаток истории Великого княжества Литовского А.Е. Пресняков положил в основу грани двух периодов в истории литовско-русского государства. Привилей 1492 г. сводил на нет активную личную роль монарха. Великий князь превращался в должностное лицо, стоящее во главе учреждения – Рады. Привилей значительно усилил панов-раду – наиболее богатых и влиятельных представителей знати, ведущих свое происхождение от старолитовских бояр.

Князь Александр должен был искать опору, поскольку внешнеполитическое положение государства становилось все более сложным. Еще при жизни Казимира началась затяжная война с Московским государством (1487=1494). Более интенсивная война приходится на 1500–1503 гг. Накануне и в ходе войны к Москве стали присоединяться верховские (по верхней Оке) и чернигово-северские княжества.

Смерть в 1501 г. короля Яна-Альбрехта снова поставила вопрос о польско-литовских отношениях. Александр стал польским королем и Мельницким договором вроде бы вновь подтвердил унию. То, что и уния 1501 г. не была полноценной, подтверждает ситуация, возникшая после смерти в 1506 г. Александра. Собравшийся в Вильне съезд литовской и русской знати избрал без предварительного соглашения с поляками младшего сына Казимира – Сигизмунда Первого (Старого) (1506–1548). Полякам ничего не оставалось делать, как и самим избрать Сигизмунда на королевский престол.

После шестилетнего перемирия, заключенного в 1503 г., возобновилась война с Москвой, а в 1508 г. положение осложнило восстание Михаила Глинского. Глинский, чье богатство держалось на близости с Александром, лишился всего в правление нового великого князя. Это был мятеж знати, не поддержанный народом и державшийся на родственных связях самого «героя».

После войны 1507–1508 гг. Великое княжество довольно быстро восстановилось. Но дальше его ждали еще более серьезные испытания. Хотя в новой войне войско Великого княжества одержало блестящую победу над российским войском под Оршей (8 сентября 1514 г.), но перевес явно был на московской стороне. В 1514 году был захвачен Смоленск. К тому же постоянно беспокоили своими набегами крымские татары, а Польша не могла оказать должной помощи, будучи скованной войной с Тевтонским орденом.

Во время правления Сигизмунда усиливается интеграция знати литовских и русских земель, да и само ее значение, свидетельством чего было зарождение великого вального сойма, весьма напоминавшего сеймы польской знати. Большую роль здесь сыграло формирование сословия шляхты (от немецкого Geschleht — род). Сеймы рассматривали разные вопросы, чаще всего о том, как собрать «серебщизну» с населения, о войне и мире. Результатом сеймовых решений было проведение переписи («пописа») шляхетских вооруженных сил, а также издание Статута 1529 г. – свода законов Великого княжества Литовского.

Престарелый Сигизмунд еще при жизни в 1544 г. с согласия Берестейского сейма передал управление Великим княжеством своему сыну от Боны Сфорцы (дочери миланского правителя) – Сигизмунду-Августу (1544–1572). В его правление Великое княжество Литовское еще быстрее пошло по пути развития, уже проторенному Польшей, – роста удельного веса и значения шляхты. Великокняжеская власть должна была реагировать на этот процесс, оставаясь в то же время выразителем общегосударственных интересов. Такого рода противоречие нашло отражение и в законодательстве того времени и в реформаторской деятельности власти.

В 1566 году издается новый Статут, дающий шляхте значительно больше прав в государстве. Годом раньше была проведена судебно-административная реформа, согласно которой государство было разделено на округа-поветы и в каждом из них созданы суды земские, гродские и подкоморские, причем шляхта подлежала отдельному земскому суду, а «пограничные» с другими сословиями ситуации решали два других вида судов. Было также увеличено количество воеводств, а власть воевод значительно ограничена в пользу шляхты. Между шляхтой и панами было много противоречий.

Впрочем, в одном крупные паны-олигархи и шляхта довольно часто сходились: сохранение самостоятельности Великого княжества в отношениях с Польшей, что не раз проявлялось на сеймах.

Как часто бывает в истории, в качестве катализатора, ускорившего процесс объединения двух государств, выступила война. В 1558 году с фактического разгрома московскими войсками Ливонии началась Ливонская война. Великий магистр обратился за помощью к Великому княжеству, и Ливонию начали инкорпорировать. Это привело к столкновению с Российским государством. Великое княжество ждали большие потери: в 1563 г. московские войска взяли Полоцк. Правда, в следующем году Великое княжество добилось реванша: на р. Уле была одержана победа. Но перевес все равно был на стороне Москвы, силы Великого княжества Литовского иссякали. Знать Великого княжества Литовского становилась более сговорчивой.

Долгий униатский процесс закончился в 1569 г. Сейм в г. Люблине провозгласил создание нового государства – Речи Посполитой с одним государем, единой внешней политикой, монетной системой, правом приобретения шляхтой земли и там и тут и т. д. И хотя обе части государства сохранили свою администрацию, казну, войско, суд, процесс консолидации зашел, как никогда, далеко. К тому же по условиям Люблинской унии украинские земли вошли непосредственно в состав Короны, что во многом определило их дальнейшие судьбы.

Экономическая и социальная история Великого княжества Литовского

Такова внешняя канва событий. Но как развивалась «внутренняя» история этого огромного региона Восточной Европы?

В состав Великого княжества Литовского, помимо литовских земель и «приросших» к ним ближайших славянских и прусских территорий, вошли фактически все древнерусские земли, кроме Владимире-Суздальской Руси и Господ Великого Новгорода и Пскова. В XV веке ВКЛ было одним из самых крупных государств Европы, площадь его составляла 1 млн кв. км. В конце XV – первой четверти XVI века государство уменьшилось до 700000 км. На этой площади обитало приблизительно 3 или 3,5 млн человек (Э. Гудавичюс). Этническая Литва составляла ¹/₁₀ этого пространства.

На территории древнерусских земель обитало то же население, что и прежде, сохраняя свои прежние традиции. У нас мало данных о социальном устройстве древнелитовского общества. Большинство населения составляли лаукиники (общинники), которые собирались на свои сходки – копы. Семейно-брачные отношения были еще весьма архаичны, господствовала большая кровнородственная семья.

«Политическое» устройство литовцев вполне укладывается в рамки военной демократии. Об этом свидетельствует наличие в источниках большого количества князей, скорее всего, глав родов. Постепенно формируется вождество, первоначально в виде конического клана во главе с Дангерутисом и Стакисом. Ко времени Миндовга вождество приобретает унитарный характер, а ко времени Гедимина достигает своего апогея.

Литовская княжеская власть отличалась рядом архаических черт, среди которых одна из самых ярких – система «диархии». Равноправное верховное правление двух братьев – дело обычное для древней Литвы: Дауспрунгас и Миндовг, Пукуверас и Бутигейдас, Витенис и Гедиминас, Явнутий и Кейстут, Ягайло и Витовт. Такое разделение власти было характерно для древних народов.

В состав Великого княжества Литовского вошли древнерусские города-государства, которые в ряде районов еще долгое время сохраняли свою социально-политическую структуру и экономическую основу в виде землевладения общин. На основе литовского вождества и восточнославянских городов-государств (волостных общин) формируется нечто новое. Но что?

Прежде всего необходимо еще раз отметить федеративный характер формирующегося государства. Это создавало условия для сохранения древнерусских городов-государств, государств-общин на территории Великого княжества Литовского. В ряде регионов они не только сохранялись, но и получили дальнейшее развитие. Ярчайшими примерами такого пути были восточные земли государства: Полоцкая, Витебская, Смоленская. Изучение довольно серьезного компендиума источников по их истории в это время показало, что они сохраняли все атрибуты древнерусских городов-государств: вечевую активность, суверенность, как во внешнеполитических, так и во внутриполитических делах, общинное землевладение, волостное устройство и т. д. Лишь под влиянием развития крупного частного землевладения (для этого региона относительно «крупного») происходит распад прежнего политического строя.

В целом можно говорить о сохранении на территории русских земель Великого княжества Литовского мощного общинного наследия, своего рода общинного строя, который состоит из остатков и модификаций древнерусской общинности. Правда, будущее было не за ним.

Постепенно формируются архаические сословия. Значительную часть высшего сословия составили князья: Гедиминовичи и Рюриковичи. Другим ингредиентом высшего сословия становятся бояре – наследники бояр Киевской Руси. Боярами стала называться знать и этнической Литвы. Первоначально и они выполняют те же функции, что и их предшественники: служат князьям, занимаются военными делами, дипломатической деятельностью, возглавляют вечевые партии в городах. Доходы их проистекали из управленческой деятельности – это были всякого рода кормления и держания государственных «урядов». Лишь в XV в. получает развитие боярское землевладение, пути бояр и остального населения расходятся. Именно бояре получают те сословные привилегии, которые под влиянием Польши начинают распространяться в Великом княжестве. Более того, они получают и польское название «шляхта», а боярами (панцырными и путными) стали называть более мелкое служилое население, которое социально граничило с боярами-слугами.

Во второй половине XV – начале XVI в. высшую группу знати, в основе которой было старолитовское боярство, стали называть на польский манер «панами».

В отдельную социальную категорию со временем выделяются и жители западнорусских городов, за которыми закрепляется название «мещане». Эта категория возникла в результате распада прежнего волостного единства городских и сельских жителей времен Киевской Руси. Мещане несли службу, которая варьировалась пространственно и хронологически. Эта служба включала в себя «блюдение» городских укреплений, военные повинности.

Под достаточно неопределенное понятие «крестьянство», помимо вышеупомянутых путных и панцырных бояр и слуг, подходили еще люди тяглые и люди данные. И те и другие были свободны и несли службы на «господаря», т. е. великого князя. Главной обязанностью их было обслуживать господарские дворы. От всех категорий населения отличались рабы, названия которых свидетельствуют о связи с Киевской Русью: челядь и холопы. В литовских землях невольники именовались паробками или койминцами.

Помимо рабов, все категории населения были свободны и несли ту или иную службу в пользу государства. «Сословия» имели много архаических черт, свидетельствовавших об их недавнем появлении: родовые пережитки, архаика в семейнобрачных отношениях и т. д.

Непосредственно с социальной историей Великого княжества Литовского связана проблема возникновения и развития государственной и частной земельной собственности. На протяжении XV в. в Великом княжестве Литовском формируется государственная (господарская) земельная собственность, которая окончательно оформляется «волочной померой» Сигизмунда-Августа в 50-е гг. XVI в. В состав его входят земли этнической Литвы и ряд земель Восточной Белоруссии.

Крупное частное землевладение формируется довольно поздно и несет на себе много «родовых» черт. Таковыми были право родового выкупа, закуп, запродажа и т. д. Вероятно, в собственно литовских землях, где не было таких долгих традиций общинной жизни, оно возникает раньше и является наиболее значительным по размерам. Магистральным путем формирования земельных владений были княжеские пожалования, хотя нельзя отрицать и путь «снизу», включавший в себя покупку, мену и захват земли.

Передаче населенных и ненаселенных земель предшествовало пожалование кормлений и держаний. Своими корнями эта форма материального обеспечения знати уходит во времена Киевской Руси, о чем уже шла речь. Но это не только «выбирание доходов», но и форма управления.

Служба была в основе всего. Она предшествовала землевладению, которое, собственно, и возникает путем передачи служебного населения. Все население Великого княжества Литовского на определенном этапе его истории становится служилым. Служебные отношения буквально пронизывают общественную и экономическую жизнь государства. Каково же происхождение службы? Истоки служебной системы уходят во времена Киевской Руси. Однако в условиях политической жизни Древней Руси, которая основывалась на принципах непосредственной демократии, «служебная организация» не могла получить значительного развития. Последнее слово и в делах войны оставалось за «людьми» – «боями» – ополчением, состоявшим из городских и сельских жителей. Сам князь находился в значительной зависимости от волостной общины, будучи в то же время ее непременным атрибутом.

На новом этапе восточноевропейской истории князья, выполняя свои общественно-полезные функции, все больше опираются на служебную систему, которая растет и расширяется. Наряду, с рабским и полусвободным населением в нее начинают входить свободные люди, которые несут те или иные повинности, по стране распространяются «пути» – отрасли княжеского хозяйства, а также княжеские замки и дворы. Эта система вполне напоминает ту гродскую систему, которая, наряду со служебной, существовала в XI–XIII вв. в Польше, Чехии, Венгрии. Литовское «завоевание» стимулировало рост этой системы. Такую стадию государственности можно назвать военно – служилой.

Необходимо отметить простоту государственного аппарата. После отмены в конце XIV в. областных княжений эстафета княжеской власти перешла к воеводам и наместникам. Они обладали значительными прерогативами, но власть их значительное время ограничивалась древнерусскими демократическими традициями. Рядом с наместником был тиун, который являлся преемником древнерусского тиуна. Еще одна должность – городничий, осуществлявший строительство городских укреплений. Хозяйством и таможней ведали ключник и осменик, отдельные поручения выполняли детские.

Центральный аппарат своими корнями уходил в древнерусскую княжескую старину и особой силой не отличался. Огромную роль в осуществлении им государственных функций играли всякого рода кормления и держания. Управление княжеством отличалось децентрализацией – отсюда позднее появление и малое количество высших государственных чинов. Общегосударственный архив начинает формироваться довольно поздно. При такой слабости центрального государственного аппарата Великое княжество, как уже отмечалось, приобрело федеративный характер.

В основе ее лежали договоры – уставные грамоты, которые великие князья заключали с землями на принципах древнерусского «ряда».

Налоговая система этого архаичного государства формировалась под мощным древнерусским воздействием. Полюдье, доживающее с древнерусских времен, по мере развития крупного иммунизированного землевладения, отходит на задний план, а фольварочно-барщинная система ее уничтожила. Похожую судьбу испытала и стация, весьма напоминающее то же полюдье, а также и другой архаический побор – дар. Очень древними были поборы на слуг: ловчее, тивунщина, а также судебные доходы в пользу администрации. В глубь столетий уходили и военные повинности: городовая, польная сторожа.

Киевская Русь не знала прямого обложения, дань тех времен – плата за мир, контрибуция. В это время оно появляется, что было связано с условиями формирования Великого княжества, когда княжеская власть выступает как внешняя сила по отношению к русским землям. Со временем дань становится основным налогом, который передается в составе иммунитетных пожалований. В начале XVI в. развитие иммунизированного землевладения вызвало необходимость введения нового прямого налога. Им становится «серебщина», которая утверждалась сеймом как для господарских, так и частных имений.

Развитие иммунизированного землевладения разрушало структуру архаичного военно-служилого государства, провоцируя формирование сословно-аристократической государственности. Подобным образом иммунизированное землевладение разрушило в XIII в. гродско-служебную систему в Центральной Европе. При этом нельзя забывать о роли самого иммунитета, который и был силой, формировавшей крупное землевладение, одновременно способствуя распаду общества на сословия. Отмечу, что в русских землях Великого княжества иммунитет развивался замедленно. Иммунитетом было и Магдебургское право[5], которое выдавалось городам Великого княжества.

Итак, материалы по истории Великого княжества Литовского дают возможность проследить за эволюцией государственности от городов-государств Киевской Руси и литовского вождества к военно-служилой государственности, а затем к сословно-аристократическому государству.

На основе древнерусских законодательных памятников сформировалось право ВКЛ. Это редкий в мире регион, где в течение одного столетия было издано три основополагающих кодекса, сменявших друг друга: Литовский статут 1529, 1566, 1588 гг. Первый статут содержит в себе еще много архаики, которая своими корнями уходит в древнерусскую старину. Такую архаику находим и в уставных грамотах древнерусским землям. Со временем право все больше наполняется сословным содержанием, выступая на страже интересов правящего сословия.

ВКЛ в XV–XVI вв. было многонациональным государством, здесь жили литовцы, потомки древнерусского населения, поляки, немцы, татары, караимы, цыгане. На перекрестке религиозных и национальных влияний сформировалась богатая и своеобразная культура, в которой были представлены и восток и запад Европы. Постепенно формируются украинская и белорусская народности…

Господа Великий Новгород и Псков

Огромную роль в отечественной истории сыграли республики Северо-Запада – Новгород и Псков. Волхов разделял Новгород на две «стороны»: Торговую на восточном берегу и Софийскую – на западном. На Софийской стороне был Детинец (Кремль) с храмом св. Софии. На этой же стороне располагались три самоуправляющихся района – «конца»: Людин, Неревский и Загородный; на Торговой стороне – Славенский и Плотницкий.

Концы состояли из улиц – общин, сосредоточенных вокруг православных церквей. Город был окружен земляным валом и рвом, за которыми находились посады. Далее простиралась огромная Новгородская земля. Она делилась на пятины и волости, причем число пятин соответствовало числу концов (Обонежская, Водская, Деревская, Шелонская, Бежецкая).

В пятинах были пригороды Новгорода: Псков, Изборск, Великие Луки, Старая Русса, Ладога и др.

За пятинами простирались волости, имевшие разное устройство. Самыми известными были Заволочье и Двинская земля, Пермская земля и Печора. Земли, подвластные Новгороду, были огромны и заселены многими народами: водью, ижорой, корелой, чудь, с которых новгородцы собирали дань.

Основой экономики было сельское хозяйство, которое в сложных природных условиях было развито неравномерно, сохраняя значительную архаику. Тем не менее, по мнению исследователей, с XIII в. трехпольная система начинает постепенно вытеснять перелог. Впрочем, не только переложная, но и подсечная системы продолжают жить на русском севере до позднейших времен.

В актах и берестяных грамотах неоднократно упомянуты «пожни» – сенокосы, что свидетельствует о широком развитии животноводства. Распространено было и огородничество с тем же ассортиментом, что и в других землях Руси. Также как и в других землях, большую роль в хозяйстве играли промыслы: охота, рыболовство и бортничество. Причем особую роль играла охота на пушного зверя – ведь это был товар, хорошо уходивший на западные рынки.

По мнению археологов, на изучаемый период (с XIII до конца XV в.) приходится третий период в развитии новгородского ремесла, для которого характерно увеличение выпускаемой на рынок продукции. Следствием этого было ухудшение качества продукции и дальнейшая специализация ремесла.

Уже в XII в. установились тесные контакты Новгорода с островом Готланд – важнейшим центром балтийской торговли. В городе появляется Готский двор, а во второй половине того же столетия – Немецкий двор. С 20-х годов XIII в. было положено начало Ганзе – союзу северо-немецких городов, о котором мы уже знаем. Это была уже не просто купеческая гильдия для охраны торговых привилегий, а своего рода «ассоциация купеческих ассоциаций», задачами которой были: борьба с сеньорами и создание контор за границей.

Ганзейцы устраивают в Новгороде свою контору, известную в источниках под названием «Двор святого Петра». Продолжавшиеся чуть не на 200 лет отношения новгородцев с Ганзой отнюдь не были идиллическими – они изобиловали столкновениями и конфликтами, которые периодически «снимались» договорами. Но они были во многом и плодотворными, способствовали сближению Руси с Западом – ведь торговля гораздо больше объединяет людей, чем война.

Основными предметами новгородской торговли были пушнина и воск. А.Л. Хорошкевич, специально изучавшая характер новгородской торговли, считает, что в XIV–XV вв. из Новгорода на Запад ежегодно вывозилось более полумиллиона шкурок. В Новгород везли дорогие ткани, цветные металлы, сельдь.

Как везде в древних обществах, с экономикой было тесно связано и социальное устройство. В домонгольский период Новгород ничем не отличался от остальных древнерусских городов-государств, с социальной точки зрения являвших из себя, по сути дела, иерархию соподчиненных общин. В XIII–XV веках ситуация меняется. Бояре начинают скупать земли, становятся крупными землевладельцами, тем более что у них не было конкуренции со стороны княжеской власти – развитого княжеского землевладения в Новгороде не было. Дворы бояр располагались в городе, а земельные владения боярских родов были на территории округи.

Однако развитие крупного боярского землевладения изменило социальную картину, способствовало отделению боярства от остальной массы населения. Ю.Г. Алексеев проанализировал изменения в формуляре новгородских и псковских грамот. Если первоначально грамоты составлялись от имени «новгородцев», «мужей новгородцев», то затем их сменяют «бояре, житьи люди и черные люди». Эти изменения свидетельствуют о распаде некогда единой городской общины на архаические сословия. Промежуточной категорией землевладельцев были житьи люди, которые владели дворами в городе и земельными участками в округе. Близки им по положению сельские жители – «своеземцы» или «земцы», статус и происхождение которых вызывают в науке споры.

Купцы, несмотря на их активную роль в жизни города, в отдельную прослойку не выделились. Они объединялись в общины, которые группировались вокруг церквей. Самой известной была община при церкви св. Иоанна Предтечи. Каждый, кто хотел «вложиться» в «Иванское сто» должен был внести большой взнос.

«Черные люди», городские и сельские, – низшая категория свободного люда. В городе это ремесленники – плотники, каменщики, гончары, кузнецы, портные, кожевники и т. д., а также рядовые землевладельцы и дворовл ад ельцы, так как далеко не все население города занималось ремеслом. В сельской местности это крестьяне, жившие на «черных», государственных землях и также организованные в общины, пользовавшиеся самоуправлением.

Из зависимых людей известны: смерды, половники, холопы. Они работали в боярских вотчинах, прислуживали в домах. Определенную страту новгородского общества являли из себя священнослужители и их челядь. Это верхушка Церкви – архиепископ, которому, по подсчетам А.С. Хорошева, к концу XV в. принадлежало 106 владений во всех новгородских пятинах. Владыки имели и богатую казну, именовавшуюся Софийской, поскольку хранилась на хорах Софийского собора. В их распоряжении был даже конный полк, который упоминается при описании приснопамятных событий 1471 г. В компетенцию архиепископа входил и суд по делам морали и нравственности, который также приносил немалые доходы.

Духовенство делилось на белое (приходское) и черное (монашествующее), которое подчинялось архимандриту. К концу новгородской самостоятельности насчитывалось 55 монастырей, земельные владения достигали значительных размеров.

Политический строй, доставшийся Новгороду от времен Киевской Руси, лишь постепенно видоизменяется, приобретает новые детали. В этом изменении можно обнаружить две стороны: дальнейшую демократизацию политического строя и усиление олигархических тенденций.

Дальнейшая демократизация проявлялась в увеличении роли веча, которое в полной мере стало высшим органом власти в Новгороде. Все попытки ряда исследователей представить вече в виде некоего ограниченного собрания потерпели полную неудачу. Идея о всеобщности веча получила и окончательное археологическое подтверждение – В. Ф. Андреевым была найдена вечевая площадь. Мужи-новгородцы по звону вечевого колокола собирались на площади и решали свои проблемы. Прерогативы веча были чрезвычайно широки: оно приглашало князя и заключало с ним договор, распоряжалось должностью посадника и тысяцкого, ведало государственными землями, осуществляло высший суд, объявляло войну и заключало мир и т. д.

Вече имело свою канцелярию во главе с «вечным дьяком». Конечно, на вече бывало шумно, бывали и столкновения, но не надо представлять работу этого органа власти, как буйство толпы. Деятельность веча носила вполне упорядоченный характер, соблюдался своего рода вечевой этикет.

Демократизация проявлялась и в развитии межкончанской борьбы, распространении избирательного принципа не только на архиепископов, но и на архимандритов крупнейших монастырей. Сказывалась эта демократизация и на отношениях с князьями. Упоминания о «рядах» с князьями дошли уже от XII в., а от второй половины XIII в. дошли и сами эти «ряды» – древнейшие из них – договорные грамоты с Ярославом Тверским. Из этих грамот узнаем, что князь мог выполнять свои функции лишь под контролем посадника. Он имел право лишь на определенный корм, не приобретая в собственность земли. Судить он мог лишь при участии посадника; должен был покровительствовать новгородской торговле.

Олигархические тенденции отражались в процессе захвата важнейших должностей исполнительной власти боярскими родами. Сначала такой должностью стало посадничество, хорошо изученное В.Л. Яниным, а затем тысяцкое. Большую роль в управлении городом, в политической и экономической жизни играл архиепископ. Военные действия новгородцы начинали не иначе, как по благословению архиепископа и прислушивались к его мнению в ходе частых споров между различными группировками.

Несмотря на сильные олигархические тенденции и усиление роли боярства, Новгород до конца своей самостоятельности сохранил не только общинную структуру, но и общинную сущность. Самой мелкой общиной была уличанская, которая объединяла большие семьи той или иной улицы. Уличанская община обладала правом суда над своим коллективом, трепетно следила за нерушимостью границ своей территории, была церковным приходом.

Уличанские общины объединялись в кончанские, из которых, собственно, и состоял Новгород. Кончанские общины также обладали комплексом прав и обязанностей. Боярская олигархия, если можно так выразиться, оставалась достаточно демократичной, ибо новгородские бояре сохраняли связь со своими общинами и действовали не сами по себе, а как представители городских концов.

«Важнейшая особенность новгородского народовластия заключалась в том, что оно было властью составлявших Новгород общинных корпораций (сторон, концов, улиц), которые образовывали самоуправляющиеся части города и придавали городской общине как целому федеративный характер. Общегородское вече в первую очередь являлось совещанием сторон и концов», – пишет известный новгородовед А.В. Петров.

Зачастую эти совещания перерастали в столкновения, и характер этой борьбы вполне соответствовал политическому и социальному строю Господина Великого Новгорода: истоки ее в дуальной организации первобытного общества, в языческих представлениях.

На фоне архаических обычаев в XIII в. становятся заметны элементы сословной розни. Она сказалась уже в событиях 1255–1259 гг., когда в ходе конфликта общины с Александром Невским и его сыном Василием произошло столкновение «старейших» и «меньших».

В XIV столетии социальная дифференциация способствовала нарастанию социального напряжения, показателем которого стало ушкуйничество. Отряды молодежи, видимо не нашедшей себя в жизни Новгорода, на своих судах – ушкуях спускались по рекам, прежде всего по Волге, и грабили города. Постоянно шли жалобы из «Низовых земель», но остановить эту вольницу новгородское правительство не могло. К такого же рода проявлениям сословной розни можно отнести «пожарные грабежи» и «крамолы», известные в это столетие.

Северному исполину надо было занять место в складывающейся геополитической ситуации, которая определялась формированием двух государственных образований в Восточной Европе: Великого княжества Московского и Великого княжества Литовского.

В 1470 году в Новгород по приглашению веча прибыл из Литвы князь Михаил Олелькович. Литовское влияние возрастало, но новый архиепископ Феофил, опираясь на поддержку своей «партии», решил отправиться на поклон в Москву. Против него выступила Марфа-посадница, вдова посадника Борецкого, вместе со своими сыновьями и своей «партией». Новгород «возмятеся»: одни стояли за Москву, другие – за Литву, причем большинство высказывалось за Казимира.

Несколько иным был путь развития «молодшего брата» Новгорода – Пскова. Город на берегу реки Великой является одним из древнейших русских городов. «Археологическая модель» города такова: центральная часть – Кром, Довмонтов город, который примыкает к Крому с юга, Средний город, Полонище – к югу и юго-востоку от Среднего города, Запсковье, Завеличье. В административном отношении он, подобно Новгороду, делился на шесть самоуправляющихся районов – концов. Псков всегда был пограничным городом, и история отвела ему роль «стража Руси», о его мощные стены, как об морской утес, разбивались волны вражеских набегов.

Территория городской округи, узкой полосой протянулась по берегам р. Великой, Псковского и Чудского озер. Древнейшими административно-территориальными единицами Псковской земли были «губы» и «засады». На территориях засад Псков имел несколько пригородов, древнейшими из которых, по авторитетному мнению А.Р. Артемьева, были Изборск, Воронач, Остров, Велье, Котельно, Коложе и Врев. Пригороды управлялись псковскими концами.

Как показал Ю.Г. Алексеев, социальная нерасчлененность псковского общества была еще более значительной, чем новгородского. Здесь отсутствовали крупные боярские латифундии; преобладало мелкое вотчинное землевладение. Бояре Пскова так и не сбились в более или менее прочную страту.

Горожане-псковичи (бояре и черные люди) были объединены в общину, от которой в зависимости находились пригородские общины. Но если пригорожане пользовались определенными правами, так же как и земцы (одна из категорий сельского люда), то черные крестьяне – смерды коллективно эксплуатировались псковской городской общиной. В глазах граждан Пскова смерды были, прежде всего, данниками, что порождало иной раз серьезные конфликты, подобные «брани о смердах» 1483–1486 гг.

Купцы так же, как и в Новгороде, объединялись в свои общины, и только член такого сообщества считался настоящим «пошлым купцом», т. е. купцом, чей статус официально признан. В Псковской Судной грамоте фигурирует зависимое население. Это наймит, который вынужден по тем или иным причинам работать на хозяина. Обращает на себя внимание промежуточность его положения: в кабального человека он может превратиться только при определенных условиях.

Есть еще изорник – человек, находящийся в определенной поземельной зависимости от государя, причем эта зависимость реализуется в виде выплаты оброка и зачастую осложняется еще долговыми обязательствами. Характерно, что поземельная зависимость изорника не приводит к утрате им гражданских прав. Если изорник обязан платить половину своего урожая, то он называется «исполовником». Были еще огородники, кочетники (рыболовы), плотники.

Псковская Судная грамота, составленная в 1397 г., хорошо отразила и политической устройство Псковской земли. Одним из важнейших звеньев политической власти был князь. Исследователь истории Пскова Ю.Г. Алексеев отмечает, что «позиции князя и его аппарата в Пскове были более сильными, а сфера действия этого аппарата более широкой», чем в Новгороде. Во всяком случае княжеская власть в Пскове была необходимым элементом общинно-государственной структуры, имевшим еще и сакральный характер. Псковичи время от времени давали князю платеж – «дар», который уходит своими корнями в глубокую первобытность.

Однако в отличие от времен Русской Правды, князь по рукам и ногам связан вечевыми органами власти во главе с посадником. Народный характер веча в Пскове не подлежит сомнению. Уже даже на излете самостоятельности Пскова «черные люди сохраняют право участия в вечевом собрании, более того – составляют, по-видимому, основной костяк этого собрания» (Б.Б. Кафенгауз).

Б.Б. Кафенгауз изучил и псковское посадничество, составил список псковских посадников. Правда, время и обстоятельства появления посадничества в Пскове до сих пор остаются невыясненными. Первоначально посадники назначались старшим городом, но, по мере становления местного города-государства, они стали земской, общинной властью. Общинной властью были и сотские, генетически связанные с военной организацией общины в древности. Не будучи ослабленным разделением на сословия, псковское вече сохраняет свое единство и могущество до конца самостоятельности города-государства, «ревниво следя за своими интересами» (К.Н. Бестужев-Рюмин).

Псковская церковь находилась в зависимости от новгородского владыки. В XIV веке псковичи попытались сделать ее самостоятельной. По условиям Болотовского договора, который зафиксировал окончательное отделение Пскова от Новгорода, наместник стал назначаться из среды самих псковичей. В Пскове община принимала столь же активное участие в жизни Церкви, как и в Новгороде.

Пограничное положение, угроза со стороны орденских братьев и шведов ставили Псков в тяжелое положение, заставляли лавировать между усиливавшимися Великим княжеством Литовским и Великим княжеством Московским. В конце XIV в. Псков окончательно переориентировался на Москву, что и позволило ему дольше сохранить свою автономию.

Московское государство в XIV–XV вв.

Земли Северо-Восточной Руси. Возвышение Москвы. Северо-Восточная Русь в начале XIV в. – это несколько земель, существовавших здесь с домонгольских времен. Они составляли некую федерацию во главе с владимирским великим княжением. Среди недавно сформировавшихся земель особым потенциалом обладала Тверская волость. Восстановившись после монгольского нашествия, тверская городская община («тверичи») крепнет и начинает притягивать к себе значительную округу. Идет процесс формирования города-государства, показателем интенсивности которого становится появление княжеского стола.

Ко времени правления князя Михаила Ярославина (1285–1318) окончательно сформировалась политическая система города-государства, включавшая в себя основные политические институты – княжескую власть, вече, тысяцких и сотских. Князь пытался придать этой государственности устойчивость в плане взаимоотношений с Ордой. Свое правление Михаил начал с закладки храма Спаса – первой каменной церкви, возведенной после монгольского нашествия в землях Северо-Восточной Руси и главной волостной святыни. В Твери возродилось и летописание.

Значительные силы сконцентрировались и в Поволжье, где сформировалась особая земля (во многом на основе прежней Суздальской), центром которой был сначала Городец, а затем Нижний Новгород. В XIV столетии Нижегородская земля становится одной из самых сильных в Северо-Восточной Руси. Нижний Новгород был вторым после Москвы городом, где приступили к строительству каменного кремля. В нижегородском Спасском соборе при князе Константине Васильевиче началось составление летописи. Князь этого волжского города в 1347 г. добился учреждения особой Суздальской епископии, породнился с Ольгердом – великим князем Литовским и играл значительную роль в Восточной Европе.

Роль рубежа на восточных границах Руси играла и Рязанская земля, понесшая огромные потери в результате монгольского нашествия. Жизнь здесь отхлынула к северу – столицей вместо разоренной Рязани (Старая Рязань) стал Переяславль Рязанский. Пограничное положение определило драматизм рязанской истории. Земле постоянно придется лавировать между сильными соседями: Ордой, Москвой и Литвой. Основателем рязанского княжеского рода стал Роман Ольгович, княживший в 1258–1270 гг.

Однако в той ожесточенной борьбе за великое Владимирское княжение, которая развернулась в XIV в., перевес оказался на стороне Москвы. Со времен историка Н.В. Станкевича – автора известной статьи «О причинах возвышения Москвы до смерти Иоанна III» (1834) – принято было объяснять возвышение Москвы «выгодными географическими условиями». Свои оригинальные и конструктивные мысли по этому вопросу высказывали В.О. Ключевский, М.К. Любавский. Называли и другие причины: мудрая (хитрая, изворотливая) политика московских князей (в том числе и вымирание их от эпидемии, что положило конец удельному дроблению), поддержка Церкви и т. д.

Все эти объяснения благополучно перекочевали в советскую историографию, только в конце прошлого столетия возникли сомнения в правильности такого рода объяснений. На передний план теперь выдвинулись «особенности колонизационного процесса и создание военно-служилого войска (двора)» (А.А. Зимин). Наверное, гораздо интереснее вопрос не «почему?», а «как?» шло возвышение Москвы. В конце концов, если не впадать в мистицизм, то на месте Москвы могли бы оказаться и Тверь или Нижний Новгород. И это мало что изменило бы в нашей истории.

Первое упоминание Москвы, как известно, относится к 1147 г. Город рос, образуя вокруг себя сильную сельскую округу. Крепла и городская община Москвы, опиравшаяся на волость. На страницах летописей довольно часто начинают фигурировать «москвичи». Другими словами, Москва, как и Тверь, обладала всеми атрибутами волостного устройства, в числе которых было и вече, и волостные ополчения, и сотенное устройство (Ю.В. Кривошеев, И.Б. Михайлова).

Одним из атрибутов формирующегося города-государства был князь. Первый московский князь – родоначальник династии – младший сын знаменитого Александра Невского Даниил Александрович (1276–1303) занимает активную позицию. При нем и его сыне Юрии (1303–1325) Москва захватывает все течение Москвы-реки.

Увеличившись вдвое, Москва выступила претендентом на великое княжение и вступила в борьбу с основным противником – Тверью. В кровавой драме, разыгравшейся в последующие два десятилетия, пали и тверской князь Михаил, и его враг Юрий, и сын тверского князя. На чьей стороне окажется победа, наверное, в ту пору не мог бы сказать никакой прорицатель и ясновидец.

Но московский княжеский стол достался талантливому и энергичному князю Ивану Даниловичу Калите (1325–1340). Правда, сначала из пяти Даниловичей в живых остался только один Иван, а остальные умерли бездетными. Эта, казалось бы, историческая случайность привела к важным последствиям. Московская «отчина» не делилась, не дробилась между наследниками. Иван много сделал для укрепления своей «отчины».

Он очень успешно проводил ставшую уже традиционной для московских князей политику задаривания ордынских властителей. И хан, и его жены знали, что каждый приезд Ивана – это гора подарков, это огромный «выход», собранный в русских землях. Мир и дружбу с Ордой Иван Данилович использовал для укрепления позиций Московского княжества.

Он нанес страшный удар по Твери. В 1327 году здесь вспыхнуло восстание против татар. Иван возглавил карательную экспедицию. Тверская земля была опустошена, а ярлык на великое княжение ордынский хан Узбек передал Калите. Тот склонен был себя считать уже не только московским князем, но и «всея Руси». Властно разговаривал он с северным исполином – Великим Новгородом, а при попытке сопротивления разорил Новгородскую волость.

Унаследованные Калитой владения невелики. Это пять или семь городов с уездами. В этих уездах находилось 51 сельская волость и до 40 дворцовых сел. Иван Данилович начинает усиленно скупать земли у других князей, у митрополита, у монастырей, у частных лиц. Он купил даже три удельных города: Белозерск, Галич и Углич. Купленные земли лежали чересполосно, владения Москвы тянулись цепочкой к Северу.

Наверное, бесплоден был тот спор, который вели между собой дореволюционные историки: что собирал Калита – землю или власть. Он старался сбить в нечто единое и то, и другое. Но главное, конечно, власть – он «строил великое княжение, постепенно и упорно превращая его в государство» (А.Е. Пресняков).

Калита способствовал тому, чтобы митрополит Петр обосновался в Москве. Здесь он и скончался. А его преемник Феогност окончательно сделал Москву своей резиденцией. Значение этого события трудно переоценить: ведь в Средневековье религия играла огромную роль не только в идеологии, но и в политике. Иван Калита прекрасно умел этим пользоваться. Когда его противник тверской князь попытался опереться на поддержку Пскова, то митрополит наслал «проклятье и отлучение от Церкви» на псковичей. Те подчинились, а тверской князь бежал из Пскова. Впрочем, есть мнение о том, что союз московских князей с митрополичьей кафедрой для первой половины XIVb. – не более чем историографический миф (Н.С. Борисов).

Духовная Ивана Калиты (первый из дошедших до нас документов такого рода) интереснейший памятник, многое говорит о силе и богатстве Московской земли. Мог уже Калита по своему усмотрению распорядиться и княжеским столом. Он передал его своему сыну Симеону Ивановичу Гордому (1340–1353), который продолжал политику отца. Но духовная Калиты определила и основы удельной системы – каждый из сыновей получил свою долю.

После смерти отца Симеон вместе с другими князьями отправился в Орду и из рук хана Узбека получил ярлык на великое княжение. Вернувшись на Русь, он торжественно сел на великокняжеском столе с соблюдением всех обрядов. Правда, после смерти Узбека ему пришлось вновь ехать в Орду, но и новый хан оказался на его стороне.

Пользуясь внешним миром, великий князь сумел еще больше распространить свою власть среди собратьев-князей. Симеон много внимания уделял строительству и украшению Москвы. При нем все каменные храмы, построенные отцом, были расписаны фресками. Умер князь в расцвете сил и лет от чумы, эпидемия которой («Черная Смерть» – назвали ее современники) обрушилась на Русь.

Иван Иванович Красный (1353–1359) назван летописью «кротким, тихим и милостливым». Судя по всему, твердостью характера он не мог сравниться со своим отцом и братом. Тем не менее ему удалось отстоять все то, чего достигли предшественники. Более того, можно говорить об усилении княжеской власти в его правление. Это сказалось в известном конфликте с тысяцким.

Власть тысяцкого, сохранявшаяся еще со времен Киевской Руси, была тесно связана с волостной общиной, по сути это была общинная власть, задействованная в военной сфере. Еще при Симеоне Гордом московский тысяцкий боярин Алексей Петрович Хвост был изгнан и лишен своих волостей. При Иване он вернулся, но в феврале 1357 г. его хладный труп во время заутрени был найден на площади с признаками насильственной смерти. Криминальный сюжет, взволновавший москвичей, означал рост монархических тенденций за счет общинных традиций и явно был раскручен по замыслу самого князя.

Сложным было положение Москвы во время вступления на княжение малолетнего сына Ивана – князя Дмитрия. Воспользовавшись малолетством князя, суздальско-нижегородские князья «оттягали» ярлык на великое княжение. Но сила Москвы была уже столь значительна, что даже при малолетнем князе московском боярам и талантливому политику митрополиту Алексею удалось вернуть ярлык. Однако положение Московской земли оставалось не простым: против нее вела борьбу Тверь, которую поддерживали Великое княжество Литовское и Орда. Да и политика Рязани была враждебной. На период 1367–1375 гг. приходится три уже известных нам «литовщины».

В 1375 году началась московско-тверская война, в которой Москва сплотила в борьбе против своей соперницы фактически все русские земли и подчинила Тверь. Территория Москвы росла, она крепла, усиливалась вместе с ней и княжеская власть. Это могло происходить лишь за счет вечевых институтов. При Дмитрии Ивановиче, после смерти в 1373 г. московского тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, должность тысяцкого была отменена, а сына Вельяминова, который попытался бежать в Тверь, изловили и отрубили ему голову. Однако парадокс ситуации заключался в том, что московская великокняжеская власть, начавшая приобретать монархические черты и нанесшая удар по вечевой народной организации, находит все большую поддержку в том же самом народе, который все больше видит в ней «представителя порядка в беспорядке», надеется найти в ней опору в борьбе с внешними врагами.

О возрастании силы и значения великокняжеской власти свидетельствовал и первый в истории Московской Руси княжеско-церковный конфликт. Великий князь пытался возвести на митрополичий престол своего ставленника – некоего Митяя. Но, как мы уже знаем, на митрополичьем престоле оказался Киприан. Конфликт между двумя властями не мешал князю опираться на поддержку Церкви в лице таких ее выдающихся представителей, как Сергий Радонежский, который сказал свое веское слово в дни смертельной схватки с Ордой, благословив князя на битву.

Укрепление Московской земли изнутри, рост влияния великокняжеской власти позволили перейти и к более активной политике по отношению к Орде, переживавшей период междоусобиц. За время чуть более 20 лет на престоле сменилось 20 ханов. После нескольких сражений, где успех сопутствовал то одной, то другой стороне в 1380 г. грянула знаменитая Куликовская битва. На берегах Дона и его притока Непрядвы русские рати наголову разгромили монголов во главе с Мамаем. Русское войско и его военачальник – Дмитрий, как отмечал знаток военной истории А.Н. Кирпичников, использовали новаторскую наступательную стратегию, связанную с последовательным упреждением действий противника и концентрацией сил на главном направлении удара для завязки генерального сражения.

Значение этой битвы нельзя ни переоценить, ни недооценить. Оно видится даже не в самом факте поражения монголов, ведь за 1380 г. последовал 1382 г. и хан Тохтамыш взял Москву и снова наложил «неминучую» дань – иго продержалось еще целое столетие. Но огромно было влияние победы на Куликовом поле на ситуацию, как политическую, так и социально-психо-логическую, ведь миф о непобедимости монголов был разрушен, формирующаяся великорусская народность обрела более четкие ориентиры, воспрянула духом.

Второй важный момент: Москве удалось сплотить почти все русские силы в этом едином порыве. Не говоря уж о Северо-Восточной Руси, отметим, что и из Великого княжества Литовского приходили русские воины, чтобы поддержать своих собратьев в борьбе против «бусурман». В русском войске собрались рати почти из 40 городов и областей.

В источниках сохранилось описание наружности Дмитрия. Он был сильным и мужественным, телом велик и широк, плечист, «чреват» (т. е., толст), очень тяжел, имел черные волосы и бороду. М.Н. Тихомиров обращает внимание на полноту Дмитрия, что объясняет его раннюю смерть. По всей видимости, он умер от болезни сердца.

Следя за «возвышением» Москвы, нельзя забыть и о том, что в других землях также наблюдались центростремительные тенденции. Помимо Московского, известны и другие «великие княжения». Первое упоминание тверского князя с этим титулом относится к 1338 г. Но последовательно этот титул начинает применяться в источниках по отношению к Михаилу Александровичу (сыну Александра Михайловича), занявшему тверской стол в 1365 г.

Нижегородское великое княжение, как уже отмечалось, было учреждено ханом Узбеком в 1341 г. Вопрос о том, когда начинают именоваться «великими» рязанские князья спорен. Однако достоверные сведения о наличии этого титула у рязанских князей имеются, начиная с Олега Ивановича. Были попытки учреждения и более мелких великих княжений: пронского, ярославского. Несмотря на монгольское участие, которое нужно по достоинству оценить, распространение этого титула связано с начавшейся концентрацией земель.

Однако, наряду с концентрацией, наблюдалось и дальнейшее дробление земель. По пути возрастающего дробления территорий пошли такие земли, как Стародубская, Ростовская, Ярославская, Моложская, Белозерская.

Умирая, Дмитрий (1359–1389) составил завещание, в котором окончательно сливаются понятия московское и великое владимирское княжения, причем в пользу первого. Москва становилась главным городом Руси, столицей великорусского государства.

Правление сына Дмитрия Донского – Василия I Дмитриевича (1389–1425) – продолжение деяний его родителя, хотя он умудрялся поддерживать дружбу с соседним князем Великого княжества Литовского и мирно уживаться с ордынским ханом. Основные направления его политики – присоединение новых земель и борьба с внешней опасностью. Уже в самом начале своего княжения, в 1391 г., он присоединил к Москве богатое Нижегородское княжество. При нем были также присоединены Муромское и Тарусское княжества.

На севере владения Москвы уже вплотную подступали к границам господина Великого Новгорода, с которым завязывалась борьба за пограничные земли. Гордому северному властелину пришлось заключить мир «по старине». Но отношения оставались весьма натянутыми. Зато укрепилось влияние московского князя в Пскове, который в это время враждовал с Новгородом. Ища поддержки в борьбе с Литвой и немецкими рыцарями, Псков стал ориентироваться на Москву и принимать князей «из рук» великого князя московского.

Василий провел в юности четыре года в ордынском плену. Оттуда он бежал в Литву, где и был помолвлен с Софьей Витовтовной, дочерью великого князя литовского. Этот шаг помог поддерживать мир с Великим княжеством Литовским, тем более что последнее после страшного поражения от татар в битве на Ворскле (1399) весьма в нем нуждалось.

Однако опасность с Востока грозила не только Литовско-Русскому государству, но и Москве. В 1395 году на границах с Русью в районе г. Ельца появились полчища среднеазиатского завоевателя Тимура. Правитель далекого Мавераннахра сумел создать огромную империю, повторив маршруты монгольских походов. На Тереке возле Татартупского минарета он нанес поражение Орде. Но на этот раз чаша сия миновала Русь: по неизвестным причинам Тимур (Тамерлан) повернул от ее границ. Орда, впрочем, скоро снова окрепла во главе с ногайским правителем Едигеем. В 1408 году его войска сожгли Нижний Новгород, Ростов, Дмитров, Серпухов и чуть было не взяли Москву, но хан удовольствовался денежным выкупом.

Отношения церковной и великокняжеской власти оставались весьма сложными. Киприан не поддержал князя ни в конфликте с Великим Новгородом, ни в борьбе с Великим княжеством Литовским. Митрополит добивался гарантий независимого положения Церкви и заключил договорную грамоту с князем, закреплявшую значительные привилегии Церкви. Но светская власть вела наступление на церковные владения. И когда после смерти Киприана в 1410 г. прибыл новый митрополит – грек Фотий, то уже в 1413 г. возник открытый конфликт между великим князем и митрополитом.

Впрочем, Фотию приходилось одновременно бороться и за единство православной Церкви, ибо в 1414–1420 гг. оно было нарушено поставлением, как мы уже знаем, отдельного митрополита для славянских земель в Великом княжестве Литовском – Григория Цамблака.

После смерти Василия I Дмитриевича на Руси развернулась борьба, продолжавшаяся на протяжении четверти столетия. Поводом к войне послужили споры вокруг наследования московского великокняжеского престола. Дело в том, что в то время существовали духовные грамоты Дмитрия Донского, «приказывавшего» свою отчину «всем детем своим» и противоречившие им духовные Василия I, завещавшего и «вотчину» (Москву) и «великое княженье» не братьям, а сыновьям. Как только Василий II Васильевич занял великокняжеский стол, на него предъявил права и Юрий Дмитриевич – князь Звенигородский и Галицкий – дядя Василия.

После нескольких лет военного противостояния и переговоров о мире вопрос был решен, как часто бывало, в Орде. И хотя исход спора в Орде не вполне ясен как современникам событий, так и нынешним историкам, после возвращения из ставки хана на московском столе утвердился Василий Васильевич.

В 1433 году московский князь женился на сестре серпуховского князя. На свадьбу были приглашены и старшие сыновья Юрия – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. В разгар пиршества на Василии Косом был замечен золотой, украшенный драгоценными камнями пояс, который, якобы принадлежал великокняжеской семье. Софья Витовна сорвала этот пояс с Василия. В княжеской среде пояса в то время представляли не только большую материальную ценность, но и имели значение своего рода символа, регалии княжеской власти.

«Роззлобившися», Юрьевичи уехали к отцу в Галич и начали боевые действия. Война шла еще долго с переменным успехом. В советской историографии она именовалась «феодальной войной». Однако довольно давно высказано и противоположное мнение (А.Ю. Дворниченко, Ю.В. Кривошеев).

При трактовке этой войны надо обратить внимание на широкое участие в ней народных масс. Русский Север, известный своими демократическими общинными традициями, поддержал Юрия и его сыновей. Войско его составляло ополчение Галицкой и Звенигородской земель, а также «вятчане». За спиной Дмитрия Шемяки стоял Новгород. На стороне Василия II выступали в основном жители Центра. Однако картина в реальности была сложнее, напоминая историю киевских времен: борьба разворачивалась и внутри городских общин.

Итак, в ходе смуты первой четверти XV в. столкнулось между собой старое и новое. Но новыми были не северные порядки, как считал А. А. Зимин, а, наоборот, московский строй, несший начала единодержавия. И он победил.

В ходе смуты второй четверти XV в. в полной мере проявились еще сохранявшиеся традиции древнерусского волостного строя. Но это была лебединая песня древнерусских городов-государств. Они все больше уступают место централизованной государственности, преобразуясь в земскую традицию, которая долго будет жить потом в России.

В период усобицы была своего рода альтернатива в политическом развитии Восточной Европы. А.А. Зимин обратил внимание на то, что, что если предшественники Шемяки стремились утвердиться в Москве, то последний, «оставив Москву, приступил к созданию самостоятельного государства на севере». Трудно сказать, какой была бы эта государственность, но ясно, что общинным порядкам там было бы вольготнее.

Другой момент, который необходимо отметить – сходство событий в Великом княжестве Московском с тем, что происходило в Великом княжестве Литовском. Здесь, во время многолетней борьбы князя Свидригайло, он пошел к Полоцку и Смоленску и был посажен на «Великом княжестве Русском». Другими словами, и здесь была своего рода альтернатива, которая могла воплотиться в создании иного государственного образования с более богатыми общинными традициями. Интересно, что Свидригайло и его окружение были тесно связаны с Галицкими и звенигородскими князьями.

Образование Российского военно-служилого государства

В правление Ивана III Васильевича (1462=1505) и его сына Василия III Ивановича (1505–1533) происходит то, что в исторической литературе традиционно и обоснованно именуют «образованием единого государства»: длительный и сложный процесс объединения земель вокруг Москвы завершился формированием государства.

В Восточной Европе заканчивается оформление основной государственной территории России. В 1460-х годах утратили самостоятельность Ярославское княжество, в 1474 г. присоединен Ростов. Сложной задачей для Москвы было присоединение Великого Новгорода. Уже по Яжелбицкому договору 1456 г. в Новгороде усиливалась судебная власть великого князя, а новгородцы лишались права самостоятельности в международной политике.

Ситуация осложнялась тем, что в городе сформировались две группировки. Одна из «партий» носила ярко выраженный антимосковский характер. Новгородская специфика сказалась в том, что во главе этой партии оказалась женщина, уже известная нам Марфа Борецкая. Женщина, смело вступившая на путь политической борьбы, всегда вызывала полярные оценки в историографии, в зависимости от политических взглядов авторов исторических трудов. Впрочем, обливать грязью ее начали еще московские летописцы.

За что же боролась Борецкая и ее «партия»? За древние вечевые свободы Великого Новгорода и за право самому решать свою судьбу. Но Борецкая и ее окружение понимали, что одним им с Москвой не справиться – отсюда их ориентация на ВКЛ, которое представлялось «меньшим злом» из-за менее централизаторской политики великих князей литовских, тем более что контакты с ВКЛ были не менее давними, чем с Московским государством. Марфа была гибким политиком и, как подметил Н.И. Костомаров, «умела расположить к своей стороне и черный народ».

Вообще, попытки давних и недавних исследований разделить новгородцев в их отношении к Москве и Литве по социальному принципу (аристократия – за Литву, а черные люди – за великого московского князя) не увенчались успехом. Устремления разных слоев населения Новгорода сохранить свободу и независимость своего родного города-государства причудливо переплетались с теми социальными конфликтами, которые разворачивались в нем. Немалую роль пока играли и религиозные противоречия: в Великом княжестве Литовском в это время усиливались позиции католичества.

Верность православию заставила новгородцев в 1470 г. призвать сына киевского князя Михаила Олельковича, известного своей верностью религии отцов и дедов. Но тут, после смерти архиепископа развернулась борьба вокруг выборов нового. Ставленник Борецких при этом потерпел поражение и Михаил, также связанный с Борецкими, вынужден был уйти из Новгорода.

И все-таки именно Марфе удалось вновь поднять «черных» людей на борьбу. «Худые мужики» на вече проклинали Москву и призывали к союзу с Казимиром. Был составлен проект договора с великим князем литовским. Однако реальной помощи новгородцам он не оказал.

Иван III двинул войска, и на р. Шелони в июле 1471 г. новгородцы потерпели поражение. Битва наглядно выявила те противоречия, которые назрели в новгородском обществе. Отборный архиепископский полк не двинулся с места. Москвичи перебили 12 тыс. новгородцев, 2 тысячи увели в плен. Посадник Дмитрий Борецкий и трое бояр были обезглавлены.

Потом был поход 1475 г., основной целью которого было уничтожение новгородского суда и замена его великокняжеским. В конце 1477 г. был совершен еще один поход: Новгород капитулировал, вечевой колокол – символ древнего славянского народовластия был снят и увезен в Москву. Вместе с Новгородом к Москве отошли огромные территории, простиравшиеся до Студеного (Белого) моря и до Камня (Урала), т. е. богатый русский Север.

Огромный земельный фонд Новгорода был использован Москвой для создания поместной системы. Значительную роль в разработке норм поместного права сыграла валовая опись новгородских земель, которая началась по приказу великого князя в 1495 г. После присоединения Новгорода дни вольности Твери, со всех сторон окруженной московскими владениями, были сочтены. В сентябре 1485 г., когда московские войска подошли к Твери, тверской князь Михаил бежал в Литву. На тверской стол московский князь посадил своего сына Ивана Ивановича. При Василии к Москве отошли Псков (1510) и Рязань (1521).

Большие усилия были направлены на присоединение русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского. Долго шла борьба за пограничных князей и их земли. Наконец, они повернули в сторону Москвы, вместе со своими землями стали переходить к Москве. Вспыхнула пограничная «странная война». Она была странной, так как этнические различия воевавших народов были незначительны, да и жесткую границу установить здесь было весьма трудно. Устав от войны, два государства в 1494 г. заключили мир, гарантом которого должно было стать обручение великого князя литовского Александра и дочери московского князя Елены.

Но мир продолжался недолго. Весной 1500 г. вновь вспыхнула война. Летом на р. Ведроши в Смоленской земле русские войска во главе с Даниилом Васильевичем Щеней разбили воинство Великого княжества Литовского. Было нанесено поражение и Ливонскому ордену, который решил воспользоваться русско-литовской войной для нападения на Россию. Для борьбы с Ливонией напротив ливонской крепости Нарвы была построена мощная крепость Ивангород. Одновременно с заключением в 1503 г. перемирия с Великим княжеством Литовским было заключено перемирие и с Ливонским орденом, который обязался платить так называемую Юрьевскую дань – за город Юрьев, принадлежавший во времена Киевской Руси русским.

В 1512 году вновь вспыхнула война с Великим княжеством Литовским, в которой принимали участие и польские вооруженные силы. Война началась удачно: был присоединен Смоленск (1514 г.). Но затем русские войска потерпели поражение от польско-литовского войска под Оршей. По новому перемирию (1522 г.) удалось закрепить за Россией Смоленскую землю.

В результате двух русско-литовских войн к Московской земле отошли Черниго-Северские земли и восточная часть Смоленской земли, а в 1514 г. и сам Смоленск. Смоленские бояре, мещане и «черные» люди получили жалованную грамоту от Василия III, которая вполне напоминает уставные грамоты великих князей литовских. Однако, в отличие от литовского правительства, московское своих обязательств не выполнило. Более того, вскоре последовали «выводы» из Смоленска бояр и мещан.

Одним из важнейших событий того времени была ликвидация монгольского ига. Орда к тому времени значительно ослабла. Из ее состава выделились Казанское и Крымское ханства. Но осталась Большая Орда, которой Русь по-прежнему платила дань.

Эту традицию первым нарушил Иван III, который в 1476 г. отказался ехать на поклон в Орду. В июне 1480 г. хан Большой Орды Ахмат выступил в поход против России. Обстановка для Ивана III была неблагоприятной. Вспыхнул мятеж братьев великого князя – удельных князей Андрея Углицкого и Бориса Волоцкого. Однако «стояние» нар. Угре закончилось уходом ордынского войска. Так было покончено с ордынским игом. Вскоре Большая Орда была окончательно ликвидирована, и эстафету попыталось перехватить Крымское ханство: с войной пришел крымский хан Муххамад-Гирей. Крымское иго продержалось всего несколько недель. Однако внешняя опасность с Востока, имевшая вполне четкую татарско-турецкую окраску, надолго нависла над молодым Российским государством.

Итак, время конца XV— начала XVI в. ознаменовалось территориальным оформлением Российского государства и решительными изменениями в его отношениях с Востоком – падением монгольского ига. В это время происходят серьезные сдвиги и в законодательной сфере. В 1497 году был составлен единый общерусский Судебник. По мнению А.А. Зимина, удельные и служилые князья в таком важнейшем общегосударственном деле, как составление Судебника, участия не принимали – это одно из мероприятий правительственного кружка Елены Стефановны и самого Ивана III. Источниками Судебника стали нормы права, которые бытовали на Руси в XV в. и известны нам по наместничьим уставным грамотам, Псковской Судной грамоте и т. д. Основной проблемой, которой посвящен Судебник, была организация судопроизводства на всей территории государства (исключая уделы) и регламентация судебных пошлин представителем, осуществлявшим суд в центре и на местах.

Свидетельством возникновения нового государственного порядка были и семейные дела российских великих князей, которые вовлекали в борьбу разные группировки знати. Иван III был женат первым браком на дочери великого князя Тверского. Второй его брак был с Софьей (Зоей) Палеолог – племянницей последнего византийского императора, убитого турками на стенах Константинополя. Ее отец, правитель одной из областей Империи, умер в Италии. Покровителем его детей стал сам римский папа. Выдать замуж Софью было очень трудно: она была бесприданница. Сватовство московского князя длилось три года. Осенью 1471 г. Софья прибыла в Москву. Этот брак позволил Ивану III чувствовать себя (и заявлять об этом миру) преемником могущественной когда-то власти византийских императоров, однако семейные его отношения это несколько запутало.

Он женил своего первенца Ивана Молодого Тверского на дочери молдавского господаря Стефана Великого, которая подарила Молодому сына, а Ивану III внука – Дмитрия. В семь лет он остался без отца. Но у Ивана III был еще один сын от Софьи – Василий. По московским представлениям того времени права на престол имел Дмитрий, который пользовался и поддержкой Боярской думы. В 1498 году, когда Дмитрию не исполнилось еще и 15 лет, он был увенчан великокняжеской шапкой Мономаха в Успенском соборе.

Однако уже в следующем году княжич Василий был провозглашен великим князем новгородским и псковским. Исследователи едины в трактовке этих событий, видя в них результат ожесточенной борьбы группировок при дворе. Судьба Дмитрия после этого была уже фактически предрешена. В 1502 году Иван III взял внука и его мать под стражу, а через три дня Василия «посадил на великое княжество Владимирское и Московское и учинил его всея Руссии самодержцем».

Новому наследнику престола Иван хотел составить какую-нибудь серьезную династическую партию, но после нескольких неудач по совету греков из окружения Софьи было решено провести смотрины невест. Василий остановил свой выбор на Соломонии Сабуровой. Однако брак оказался неудачным: не было детей. Осуществив с большим трудом развод (причем Соломонию, обвинив в колдовстве, постригли в монастырь), Василий женился на Елене Глинской.

Иван III и Василий III круто «разбирались» с удельной братией: почти все удельные княжества прекратили свое существование при жизни Ивана III. Уже при Иване III под единодержавие стала подводиться соответствующая основа. С 1497 года гербом российской монархии стал византийский герб – двуглавый орел. Великий князь взял себе новый титул – «самодержец», который одновременно символизировал и силу новой власти, и ее свободу от золотоордынского хана. Сам выход великого князя к подданным облекался необычной пышностью, сопровождался сложными ритуалами.

То же можно сказать и об облачении великого князя. В многочисленных одеждах, украшенных драгоценными каменьями, с символами власти – державой и скипетром являлся он своим подданным, заставляя трепетать и падать ниц.

Но что еще важнее – под власть подводилась более основательная идеологическая основа. Уже в связи с коронацией Дмитрия возникли литературно-публицистические сочинения, которые сыграли значительную роль в формировании идеи самодержавия («Чин венчания Дмитрия-внука»). С событиями 1498 г. связано создание известного памятника – «Сказания о князьях владимирских», выводившего владимирских и, соответственно, московских князей от Августа-кесаря. Еще большую известность получили послания старца псковского Елизарьевского монастыря – Филофея, который утверждал, что Москва является третьим Римом, первые два (второй – Царь-град) пали, погрязнув в грехах, а третьему стоять вечно и четвертому не бывать[6].

Но произошедшее усиление великокняжеской власти не могло не сказаться на отношениях ее с Церковью, истоки конфликта с которой мы видели уже при Дмитрии Донском. Конфликты светской и церковной власти переплетались со сложной ситуацией в самой Церкви, да и в религиозной жизни Руси того времени. Пережив и отвергнув в

1439 г. знаменитую Флорентийскую унию, Церковь сохранила свою цельность и верность православию, но угроза со стороны католичества по-прежнему была сильна. Еще большая угроза исходила от еретичества, которое из Великого Новгорода проникло уже и в Москву. Еретиков поддерживал даже сам Иван III. Однако победа воинствующих церковников на Соборе 1503 г. и заточение в тюрьму Дмитрия и его матери предрешили судьбу еретиков. По решению Собора 1504 г. некоторые из еретиков были сожжены на льду Москвы-реки.

Но был вопрос, пожалуй, еще более болезненный для Церкви, – секуляризация церковных земель. Ученик известного старца Кирилло-Белозерского монастыря Паисия Ярославова – Нил Сорский, побывав на Афоне, стал сторонником «нестяжания» Церкви. Основав скит на р. Сорке в окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря, он стал развивать свое учение, одним из элементов которого была мысль о необходимости ликвидации монастырского землевладения. Другой подвижник Русской Церкви Иосиф Санин – настоятель Волоколамского монастыря, наоборот, настаивал на необходимости для Церкви иметь большие материальные средства.

Между иосифлянами и нестяжателями развернулась борьба, которая продолжалась до середины XVI в., причем великокняжеская власть сначала симпатизировала нестяжателям. Однако Церковный собор 1503 г. решительно отверг проекты секуляризации монастырского землевладения. Впрочем, это не означало падения нестяжателей, и Василий в первый период своего правления поддержал их. В это время большую роль в нестяжательской «партии» стал играть Вассиан Патрикеев, который, в отличие от своего учителя Нила, был прекрасным политиком. Старцы заволжских монастырей (именно там географически сосредоточилось нестяжательство) стали пополнять «кадровые верхи» Церкви. В 1511 году митрополитом стал близкий к нестяжателям симоновский архимандрит Варлаам, который перевел Патрикеева из Кирилло-Белозерского в свою московскую обитель. Вскоре он стал одним из самых влиятельных людей при дворе. Между ним и Иосифом Волоцким возникли жаркие споры о судьбах церковного землевладения.

Особый колорит борьбе внутри Церкви придавало участие в ней греков. С Афона для помощи в переписывании церковных книг прибыл Максим Грек, который долго не вмешивался в церковные распри. Но в 1522 году он подверг критике процедуру избрания московского митрополита Даниила, что и изменило отношение к нему властей. Таким образом, внутрицерковный конфликт осложнился борьбой за автокефалию и против нее – ведь Максим Грек хотел вернуть Русскую Церковь в лоно греческой. В этой ситуации великокняжеская власть сделала свой выбор: стала на сторону сильной ортодоксальной Церкви. Это не замедлило сказаться: митрополит Даниил в 1531 г. добился суда над Вассианом Патрикеевым и повторного розыска о провинностях Максима Грека. Вассиана заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь, а Максима Грека – в тверской Отроч монастырь.

Правление Ивана Грозного: «реформы» и террор

Внутренняя политика в 30—50-е годы XVI в. 3 декабря 1533 года Василий III умер. Трехлетний Иван был незамедлительно объявлен новым великим князем. Недолгое правление его матери Елены Глинской как бы сконцентрировало все дальнейшие деяния власти, которые можно с изрядной долей условности назвать «реформами». Елена боролась со знатью, уничтожив удельного правителя Андрея Старицкого, засадив в тюрьму и собственного дядю – Михаила Львовича Глинского.

Энергичная правительница озаботилась местным самоуправлением. На выборных дворян – губных старост была возложена обязанность бороться с «ведомыми лихими людьми», т. е. преступниками-рецидивистами. Не менее болезненной была проблема денежного обращения. Необходимо было унифицировать монетную систему. Основой новой денежной единицы стала новгородская деньга, которая получила название «копейка», поскольку на ней было изображение всадника с копьем (на старой московской монете «саблянице» – с саблей).

В 1538 году Елена Глинская умерла. Ходили слухи, что она была отравлена. Бояре поспешили возродить систему опеки над Иваном IV, власть оказалась в руках боярских правительств, сменявших друг друга. Постоянно росло влияние Боярской думы, усиливалась приказная система, Казна и дворцовые учреждения. На первую половину 1540-х годов приходится второй крупный этап описания земель: были описаны многие уезды Центра, а несколько ранее – северные и северно-западные земли.

Все-таки свою роль боярские перевороты сыграли, но скорее «от противного», другими словами, они показали, как не должно быть в той еще только проектируемой «идеальной модели» Российского государства. И уж на кого они оказали неизгладимое впечатление, так это на великого князя Ивана Васильевича.

Впоследствии он ярко описал свои детские страдания. На основании этих писем В. О. Ключевский создал знаменитый психологический портрет Ивана-ребенка, потрясенного дикими сценами боярского своеволия и насилия. По мысли современного исследователя Р.Г. Скрынникова, в отроческие годы попустительство наносило воспитанию Ивана больший ущерб, чем мнимая грубость бояр. Как бы то ни было, характер у будущего самодержца формировался своеобразный и для окружающих небезопасный: в 12 лет он забирался на крышу терема и спихивал «со стремнин высоких» кошек и собак, а в 14 лет «начал человеков ураняти».

В 1547 году он был венчан на царствие. Затем последовала женитьба новоиспеченного царя на Анастасии Захарьиной. Теперь Иван Васильевич стал не просто старшим из князей, но царем: этот титул считали равным императорскому: так называли византийских императоров и ханов Золотой Орды. Российский монарх выступал как бы наследником этих двух почивших гигантов средневековья.

Но долго поцарствовать в спокойной обстановке Ивану Васильевичу не пришлось. На Москве начались пожары, в результате которых выгорела основная территория города. Стихийное бедствие привело к восстанию посадского люда, в ходе которого проявились архаические, языческие еще, по сути, традиции. Возродились и древние вечевые собрания. С тех пор «вниде страх в душу мою и трепет в кости мои и смирился дух мой», – вспоминал Иван Грозный. Впрочем, насчет смирения духа правитель явно лукавил…

Не спадавшая социальная напряженность стимулировала продолжение той политики, которая началась при Елене Глинской. Для периода конца 1540-х – начала 1550-х гг. ее обычно связывают с деятельностью так называемой «Избранной Рады» – кружка близких царю людей, хотя ряд историков сомневается в ее существовании. Само название кружка употребил князь Курбский в одном из своих писем «эмигрантского периода». Жил в ту пору Курбский на территории Великого княжества Литовского, и если мы вспомним, что один из институтов власти в этом государстве назывался «радой», то происхождение этого названия станет понятным.

Была продолжена политика Елены Глинской в области местного управления. Дворяне должны были избирать в каждом уезде, где было введено губное управление, из своей среды губных старост. Им поручили борьбу с наиболее опасными для государства преступлениями – «разбоями». Когда в 1556 г. были отменены кормления, то губные старосты вместе с городовыми приказчиками возглавили уездную администрацию. Выборные власти были и в тех уездах, где не было частного землевладения. Здесь из зажиточных слоев черносошного населения выбирались земские старосты, бывшие во многом «мирской властью». Земская реформа наряду с черносошными землями затронула и город, где тоже (из зажиточного посадского населения) выбирались земские старосты. Однако не стоит приукрашивать это «самоуправление». Местное население теперь должно было платить «кормленый окуп», ставший одной из составляющих налоговой удавки, которую государство все сильнее затягивало на шее народа. Впрочем, доставалось и знати. Правительство старалось изыскать средства и с этой целью отменило тарханы, т. е. налоговые привилегии духовных землевладельцев. По расчетам исследователей, размер денежных выплат в 1550-е гг. увеличился в 4,5 раза.

Государственная власть попыталась усилить и свой центральный аппарат. Согласно концепции А. А. Зимина, значительно уточненной А. К. Леонтьевым, к середине XVI столетия относится окончательное сложение системы приказного управления. Существовали Посольский, Челобитный, Поместный и другие приказы. К этому времени относится начало деятельности «земских соборов»[7]. В июне 1550 года был «уложен» новый Судебник, целью которого было укрепление государственного аппарата. На это была направлена и реформа Государева двора, важнейшим звеном которой являлась Тысячная реформа. В 1550 году под Москвой дали поместья тысяче «лутчих слуг», чтобы они могли быть готовыми для «посылок», т. е. выполнения правительственных поручений. В 1551–1552 годах была составлена Дворовая тетрадь – полный список Государева двора (около 3000 человек). Из состава Двора выходили крупнейшие государственные деятели той поры.

Итогом всех этих мероприятий была все большая зависимость служилого «сословия» от центральной власти, что нашло отражение в новой шкале ставок за «бесчестие». Согласно 26 статье Судебника 1550 г., они ставились в зависимость не от знатности оскорбленного лица, а от характера его службы государю, т. е. от положения на служебно-административной лестнице. На унификацию службы, усиление зависимости служилого люда было направлено Уложение о службе с вотчин и поместий, принятое в 1555/56 г. Согласно Уложению вотчины в отношении службы уравнивались с поместьями, а вотчинники должны были нести службу на тех же основаниях, что и поместчики. Для упорядочения военной службы было серьезно ограничено местничество.

Правительство было озабочено поиском пригодных для поместной раздачи земель. В это время проводится третья генеральная перепись страны, которая ставит задачу не только описать, но измерить землю (Е.И. Колычева).

К военным реформам относится и создание постоянных стрелецких полков. Стрельцы – служилые люди «по прибору», а не «по отечеству», как дети боярские, имели на вооружении огнестрельные пищали. Они получали жалованье – денежное и хлебное, но в мирное время им разрешалось заниматься земледелием и ремеслами.

Ряд реформ относится к деятельности Церкви. Создавался единый пантеон святых, что было утверждено в 1551 г. Стоглавым собором (в сборнике его решений было 100 глав, и он назывался «Стоглавом»). Этот собор, деятельностью которого руководил митрополит Макарий, унифицировал церковные обряды, много сделал для улучшения нравственности духовенства. С другой стороны, собор много сделал для решения наиболее болезненных – финансовых вопросов, которые, кстати, вызвали наибольшие трения на Соборе. Это был серьезный шаг на пути слияния Церкви и государства и сотворения «Православного Царства».

К исходу 1550-х гг. политика Ивана IV становится более самостоятельной и жестокой. В это же время скончалась любимая жена Анастасия, оказывавшая «умиротворяющее влияние на страстную, порывистую натуру царя» (Д.И. Иловайский). Начались репрессии: в измене был обвинен глава Боярской думы Иван Бельский, многие бояре изгнаны из Думы, были и убиенные. Царь обвинял во всех смертных грехах своих бывших сторонников. В 1563 году в возрасте 80-ти лет умер опытный и авторитетный политический деятель – митрополит Макарий, умевший сдерживать гнев царя. Репрессии усилились.

Реакцией знати на все эти меры был отъезд, по сути дела, бегство за пределы Московского государства. Бежал в Великое княжество Литовское легендарный казацкий предводитель Дмитро Вишневецкий, боярин Колычев и другие, в апреле 1564 г., оставив жену и малолетнего сына, перебежал князь Андрей Курбский.

Это больше всего впечатлило царя и не только из-за давней дружбы с князем. В отличие от других перебежчиков, Курбский обратился к царю с гневным посланием. Между бывшими друзьями завязалась знаменитая переписка, в которой и тот и другой высказали свое политическое и жизненное кредо.

Опричнина. В декабре 1564 г. Иван в сопровождении бояр и дворян отправился по святым местам. В этом не было ничего удивительного. Но это не было обычное богомолье – царь прихватил с собой казну, а обоз и толпу свиты сопровождал большой отряд детей боярских из разных городов.

Поездив по окрестностям Москвы, он обосновался в Александровой слободе. Отсюда Грозный отправил в январе два послания, которые огласили на Красной площади. В первом он возлагал гнев и опалу на высшее духовенство и всех бояр и детей боярских за их измены. Царь, «не хотя их многих изменных дел терпети», решил оставить престол. Грамота, обращенная к посадским жителям Москвы, демагогически заявляла, что «гневу на них и опалы никоторые нет».

Царь довольно быстро согласился на уговоры вернуться, но выдвинул свои условия. В указе он объявил о своем желании «учинити ему на своем государстве себе опричнину». Так называли землю («опричь», т. е. кроме всей остальной земли), которая выделялась вдовам князей, помимо основного удела. Царь Иван подразумевал под «опричниной» нечто вроде своего личного удела.

Напротив Кремля на Неглинной, подвергнув сносу прежние постройки, возвели Опричный двор. Земельный фонд опричнины сформировался не сразу, а на протяжении нескольких лет. Как считает большинство исследователей, в опричнину были выделены следующие земли: уезды центра (Суздальский, Ростовский, возможно, Костромской, часть Переславль-Залесского), уезды, пограничные с Великим княжеством Литовским, богатые черносошные земли в Поморье. Опричная часть была выделена и в Москве. В опричнине была своя Боярская дума, было свое войско. В опричнину взяли тысячу служилых людей, причем в основном из захудалых родов, незнатных. Из источников того времени известно, что опричники должны были носить одежду из материи черного цвета, а сверху грубую овчину, иметь собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это означает, что они сперва кусают как собаки, а затем выметают все лишнее из страны.

Остальная территория государства называлась «земщиной». Она управлялась Боярской думой, здесь сохранились приказы. Опричнина началась и продолжалась террором. Уже в самом начале был убит глава Боярской думы – герой войны с Казанью – князь А. Б. Горбатый и ряд других бояр. Вскоре последовала ссылка «князей Ярославских и Ростовских и иных многих князей и дворян и детей боярских» в ту же Казань «на житье…». По мнению одного из крупнейших знатоков опричнины Р.Г. Скрынникова, казанская ссылка стала значительной вехой в истории русской аристократии, ускорив процесс отчуждения родовых богатств, прежде всего у суздальских князей.

Параллельно разворачивался конфликт с Церковью. После смерти Макария царь сумел возвести на митрополичий престол своего ставленника, духовника Чудова монастыря – Афанасия. Но поддержки своим деяниям Грозный у него не нашел. В мае 1566 г. Афанасий снова стал старцем того же монастыря, мотивируя это «немощью велию». С митрополичьего двора был изгнан Герман Полев. В июле 1566 г. митрополитом Московским и всея Руси стал бывший игумен Соловецкого монастыря Филипп, происходивший из знатной боярской семьи Колычевых. Исследователи по-разному объясняют выбор Грозного, но ясно одно – государь снова ошибся. В конце концов, мужественный митрополит был лишен сана и отправлен в заключение в Тверской Отроч монастырь, где долгие годы провел Максим Грек, также осужденный на изгнание. Но времена изменились… Филиппу «зажиться» не дали: во время похода на Новгород Малюта Скуратов, проникнув в келью, задушил его подушкой.

Террор, постоянно сопровождавший опричнину, особенно усилился с 1567 г., когда царь заподозрил в заговоре Владимира Андреевича Старицкого и его мать – княгиню Ефросинью. Впрочем, в 1567 г. пострадал в первую очередь не он, а участники «заговора». Предполагаемый глава заговора конюший Иван Петрович Федоров-Челяднин был приглашен во дворец и убит. После убийства Федорова царь долго объезжал с толпой опричников его владения, грабя и убивая дворню. По сведениям Штадена, сожжены были даже церкви «со всем, что в них было, иконами, церковными украшениями». «Такие карательные экспедиции, сопровождавшиеся массовыми убийствами и уничтожением имущества, стали качественно новым явлением в жизни русского общества в годы опричнины», – подметил историк Б.Н. Флоря.

С. Б. Веселовский и Р. Г. Скрынников сумели восстановить удивительный документ – Синодик опальных, по сути дела, список, куда заносились фамилии лиц, подвергшихся опале. На основании Синодика Р.Г. Скрынников установил, что в течение полугода казни по делу о заговоре подверглись почти четыре сотни человек.

В это время опричнина входит в некую новую стадию – Иван Грозный в начале 1568 г. переселяется в Александрову слободу, которая вновь становится его основной резиденцией, опричной столицей. Здесь он имитировал монашеские обряды, играя роль игумена и наряжая опричников монахами. «Опричный монастырь» Грозного – своего рода антиповедение (Б.А. Успенский), необходимое для того, чтобы поломать прежнюю традицию власти.

В.А. Старицкий прожил до осени 1569 г., когда царь приказал отравить его с женой и младшей дочерью, а еще раньше царь отобрал у него отцовский удел. От Старицкого нити «заговора» потянулись к Новгороду. В декабре 1569 г. войско опричников двинулось на Новгород. Оно двигалось как по чужой земле, убивая, грабя и насилуя. В январе 1570 г. Грозный прибыл в Новгород. Новгородцы встречали царя крестным ходом, но просчитались. Дикий и бессмысленный погром древнего города на Волхове – одна из самых трагедийных страниц российской истории.

Покарав Новгород, опричное войско двинулось на Псков. Ярость царя обрушилась на местное духовенство. Впрочем, не только ярость, но и стяжательство: «церковную казны по обителем и по церквам, иконы и кресты, и сосуды, и книги, и колоколы пойма с собою». Однако таких казней, как в Новгороде, здесь не было. Современники объясняли «мягкость» Грозного встречей с местным юродивым Николой: на Руси почитали юродивых. Между тем новгородский процесс перерос в «московское дело». Летом 1570 г. на Красной площади в Москве изощренным казням было подвергнуто более 100 человек. Людей резали живьем, варили в кипятке, сажали на кол.

Как это бывает всегда, заведенная однажды машина террора уже не могла остановиться. Ее жертвой пала та группировка, которая стояла у истоков «движения»: отец и сын Басмановы, М.Т. Черкасский с женой и шестимесячным сыном, князь Афанасий Вяземский. Во главе опричнины стали теперь Малюта Скуратов и другой палач – Василий Грязной. Они вошли в Боярскую думу в качестве думных дворян, а в русскую историческую память и фольклор, как синонимы палачей-садистов.

В 1572 году царь объявил об отмене опричнины, причем царь запретил своим подданным даже упоминать само слово «опричнина». Опричное войско Иван преобразовал в «двор». Большую часть времени он проводил в Новгороде, что вскоре завершилось вторым «новгородским делом», правда, далеко не столь масштабным. В 1575 году грянула опричнина № 2. Царь провозгласил великим князем всея Руси крещеного касимовского царевича Симеона Бекбулатовича, а себя объявил подчиненным Симеону «удельным князем Иваном Московским». В удел он взял территорию, не уступавшую по размерам опричным землям. В уделе был свой двор и свое войско, были созданы и свои органы управления. «Воцарение» Симеона сопровождалось новыми казнями, но в целом режим уже не был таким кровавым как прежде.

К тому же продолжалось это всего год, после чего Симеон был переведен в Тверь. Удел же Ивана стал называться «двором», и вся территория страны и люди были разделены на земских и дворовых. Правда, это разделение было не таким жестким, как в годы опричнины.

Была ли отменена опричнина? Вопрос этот всегда вызывал споры среди исследователей. Как бы то ни было, исследования последних лет показали, что с 1575 г. до самой смерти царя принципиальных изменений в политике Грозного не происходило. На всю внутреннюю и внешнюю политику России этого времени накладывала яркий, но подчас зловещий отпечаток личность Ивана IV. Как писал историк С.Ф. Платонов, все психологические характеристики этой личности «даже тогда, когда они остроумны, красивы и вероподобны, все-таки произвольны: личный характер Грозного остается загадкой». Действительно, в этом характере можно найти самые противоречивые черты, а если к этому добавить противоречивость самой эпохи, то станет ясно, почему Грозный был всегда яблоком раздора между историками.

Деяния Ивана Грозного в последнее время принято объяснять его богословскими пристрастиями. С этим трудно не согласиться – средневековый человек – человек религиозный. Но каков характер этой религиозности? Она никак не вписывается в русло православной ортодоксии: мощный заряд языческих, по сути, представлений определял линию поведения первого русского царя.

Внешняя политика Российского государства в XVI в.

В мрачные времена Грозного зарождается «внешняя политика». В период формирования Российского государства главной задачей было создание основной территории будущей России. Трудно рассматривать эту политику отдельно в качестве «внешней», искусственно отделяя ее от «внутренней». Теперь Россия переходит к аннексии других государственных образований, окончательно формируются те направления внешней политики, которые будут сохраняться на протяжении столетий.

Огромный сырьевой потенциал России начинает в это время привлекать европейские государства. В Англии даже возникла кампания, которая получила льготы и привилегии от российского правительства. Вслед за англичанами на русский рынок стали проникать немцы, голландцы и французы. Россия также была заинтересована в этих связях, в получении изделий западноевропейского ремесла. Камнем на пути торговых, политических, культурных контактов России с Западом лежал уже слабый, но по-прежнему воинственный Ливонский орден.

Но на него устремляли свои взоры не только Московское государство, но и Польша, а также Великое княжество Литовское. Россию, помимо торговых интересов, влекли в Прибалтику, где властвовал Орден, и финансовые нужды, а также возможность получить земли для поместных «дач». В 1554 году, после истечения срока перемирия, Россия потребовала от Ливонского ордена уплаты так называемой юрьевской дани. Ее происхождение точно не установлено, но в соглашениях времен Ивана III она уже фигурировала. Кроме того, по условиям договора, Орден не должен был заключать союз с Сигизмундом II Августом – королем польским и великим князем литовским.

Дань была невелика, но сам факт ее выплаты ставил Ливонию в положение подвластного Москве государства. В ответ Ливония взяла курс на сближение с Польшей, в результате которого в 1557 г. был подписан Позвольский мир, признавший право Сигизмунда вмешиваться в дела Ордена. Такого рода мир нарушал условия русско-ливонского соглашения 1554 г. К тому же истек трехгодичный срок для собирания юрьевской дани. Иван Грозный решил припугнуть неплательщиков военным походом.

Краткосрочное «запугивание» коварных ливонцев обернулось 25-летней войной, истощившей силы Московского государства.

В январе 1558 г. русские войска перешли границу. Русским войскам удалось взять важнейшие крепости: Нарву и Дерпт. Но уже в августе 1559 г. в Вильно было заключено соглашение между Сигизмундом II Августом и магистром Ливонского ордена, согласно которому польский король принял Ливонию под свою «клиентелу и протекцию» и обязался оказывать военную помощь. Несмотря на то что русские войска в августе 1560 г. одержали победу под Эрмесом над рыцарским войском и захватили крепость Феллин, положение России становилось все более сложным.

В 1561 году Швеция захватила Ревель (Таллинн) и рыцарство северной Эстонии присягнуло на верность шведскому королю. Датский принц Магнус стал владетелем острова Эзель (Сааремаа). Польша же заключила Второе Виленское соглашение с Ливонским орденом, по которому магистр Готард Кетлер – последний магистр ордена – признал себя вассалом Сигизмунда II, оставив себе лишь герцогство Курляндское.

Но уничтожение Ордена привело к неожиданным последствиям. Теперь России пришлось иметь дело не со слабым Орденом, а с несколькими сильными европейскими странами, так как они не были заинтересованы в усилении России в этом регионе.

Однако Швеция и Дания тогда были отвлечены борьбой друг с другом. В феврале 1563 г., воюя только с Великим княжеством Литовским, русские войска после долгой осады взяли Полоцк. Это был самый крупный успех за все время Ливонской войны. Древний русский город на шестнадцать лет вошел в состав России.

Но уже в следующем году начались неудачи: в январе под Уллой была разгромлена армия П.И. Шуйского, а в июле русские войска потерпели поражение под Оршей. Сразу нашли виновников, но положение России это не улучшило.

В августе 1570 г. русские войска начали осаду Ревеля, закончившуюся провалом. Еще в 1569 г. была подписана Люблинская уния, и на карте Европы появилось новое государство – Речь Посполита, что было чревато для России опасными последствиями.

Правда, в первое время после смерти в 1572 г. короля Сигизмунда II Августа, который был последним из династии Ягеллонов, началось длительное бескоролевье. В это время действия России в Ливонии были успешны. Но в 1575 г. бескоролевье кончилось. На престол при поддержке Османской империи был избран семиградский воевода Стефан Баторий, по признанию историков, талантливый полководец, стремившийся к укреплению Польского государства. И если на первых порах русские одерживали победы (в ходе наступления 1577 г. была занята почти вся Ливония), то уже на следующий год Баторий добивается значительного успеха. Россия теряла один город за другим. Возобновила войну с Россией и Швеция, в руках у которой в 1581 г. оказалась Нарва. Затем Россия потеряла Ивангород, Ям и Копорье. Баторий, взяв Полоцк и Великие Луки, осадил Псков. Город-воин, всегда защищавший западные рубежи русских земель, окруженный мощными стенами, хорошо подготовился к осаде. Героическая оборона Пскова сковала силы противника. Войска Речи Посполитой штурмовали город тридцать один раз, но безрезультатно.

Иван Грозный понимал, что вести войну одновременно против двух европейских государств России не по силам. Впрочем, мир нужен был и Речи Посполитой, также истощенной войной. В 1582 году после долгих споров и препирательств между дипломатами двух стран в Яме-Запольском было заключено перемирие. По условиям соглашения, Польше переходили все русские владения в Прибалтике, а Россия получала назад Великие Луки и другие города. Грозный надеялся бросить все силы на борьбу со Швецией. Главной задачей было отобрать Нарву.

Однако дальнейшая борьба с северным соседом успеха не принесла. Хотя в 1582 г. князь Хворостинин сумел нанести шведам поражение, но подойти к Нарве не смог. Шведы осадили древнюю русскую крепость Орешек, но тоже неудачно. Вспыхнувшее в Казанской земле восстание против русской власти заставило Ивана Грозного инициировать переговоры. В августе 1583 г. нар. Плюсе было заключено трехлетнее перемирие, по условиям которого за Швецией оставались все русские города, занятые ими раньше, но Россия сохраняла за собой часть побережья Финского залива с устьем реки Невы.

О результатах войны не скажешь лучше главного политолога той эпохи – летописца: «…царь Иван не на велико время чюжую землю взем, а помале и своей не удержа, а людей вдвое погуби».

Сложной для России была ситуация на южных и восточных границах. Как мы уже знаем, страшной угрозой для молодых государств Восточной Европы стало Крымское ханство. К сожалению, Великое княжество Литовское и Московское государство не могли объединить свои усилия, чтобы дать отпор Крымской Орде, за спиной которой маячила могущественная Османская империя. Восточную Европу спасали только междуусобицы, которые время от времени возникали в Бахчисарае и отвлекали внимание ханов.

Со второго десятилетия XVI в. набеги крымских татар на земли Московского государства приобрели регулярный характер. Положение осложняется тем, что крымская династия Гиреев утвердилась в это время в Казанском ханстве. Это государственное образование находилось на территории Среднего Поволжья. Здесь совместно проживали предки тюркоязычных (татар, чувашей) и финно-угорских (удмурты, марийцы, мордва) народов. Конечно, это «проживание» не было идиллическим – оно держалось на жесткой власти татарских ханов. Еще одним органом власти было народное собрание – «курултай вся земля Казанская» русских источников. В целом государственный строй Казанского ханства отличался глубокой архаикой, своими корнями уходящей, по мнению Н.Н. Фирсова, еще в бунтарские времена.

Население государства состояло из духовенства (шейхи, муллы, имамы, дервиши, хаджи, хафизы и др.), землевладельцев (эмиры, бики и мурзы), военную службу несли огланы и казаки. В выгодном положении находился многочисленный штат чиновников. Различные страты городского и сельского люда были обложены многочисленными налогами и повинностями, причем в отличие от Московского государства здесь господствовала подушная подать. Зависимое население в основном состояло из рабов, которых в Казанском ханстве было великое множество.

Столица государства город Казань был расположен в пяти километрах от Волги. Город был прекрасно укреплен. Российское правительство для начала решило посадить на казанском престоле своего ставленника, что удавалось далеко не всегда. Потом российская власть перешла к более решительный действиям. Первые два похода (1547–1548, 1549–1550) закончились неудачей. Когда в 1551 г. началась подготовка к новому походу, в месте впадения р. Свияги в Волгу была построена крепость Свияжск. А в следующем 1552 г. Иван IV двинул на Казань огромное по тем временам войско – 150 тысяч человек, артиллерию. К стенам были подведены осадные башни специального осадного сооружения – «гуляй-города». Инженерными осадными работами руководил дьяк Иван Григорьевич Выродков. 2 октября 1552 года Казань была взята штурмом. Все Среднее Поволжье вошло в состав России. Западная Башкирия, входившая в состав Казанского ханства, тоже стала российской. В 1556 году было присоединено Астраханское ханство – государство более рыхлое и слабое, чем Казанское ханство. С Ногайской ордой, которая значительно ослабла в результате междуусобиц, голода и эпидемий, были заключены союзнические отношения. Присоединение Казани и Астрахани позволило России активизировать свою политику на Северном Кавказе, где русский дух не успел еще выветриться с Киевских времен. В 1557 году к России добровольно присоединились адыги, а кабарда стала опорой для продвижения на Кавказ.

Сам факт вхождения Казанского и Астраханского ханств в состав России поставил российское правительство перед еще более сложной проблемой: что, собственно, с ними делать. Вполне вероятно предположение о том, что Москва первоначально и не хотела завоевывать Казанское ханство, а собиралось установить над ним контроль с сохранением значительной внутренней автономии (В.В. Шапошник). Однако татары ясак платить не хотели, в стране время от времени вспыхивали восстания. Российская политика перешла в новую стадию: массовых репрессий и освоения территории.

Контроль над бассейном Волги и традиционные контакты с населением Приуралья позволили Московскому государству продолжить завоевательную политику и в восточном направлении. В Западной Сибири примерно с XIV в. сформировалось Тюменское ханство. В этногенезе сибирских татар приняли участие тюрки-кыпчаки, угорские, самодийские, отчасти монгольские племена. Основным был язык кыпчакской группы тюркских языков. Сибирские татары вели полукочевой образ жизни, занимаясь скотоводством, в небольшой степени земледелием. Система правления вполне напоминала ту, которая была в других ханствах, но отличалась большей примитивностью.

В середине XVI в. сибирский хан Едигер и его соправитель Бекбулат оказались перед лицом успешной русской экспансии, лишившей их возможности получать помощь из Казани и Крыма. Едигеру угрожал сын бухарского правителя – Кучум. В таких условиях Едигер поступил достаточно мудро и заручился покровительством русского царя. В 1555 году к старым титулам Ивана Грозного прибавился еще один: «всеа Сибирскыа земли повелитель»; Россия стала брать ясак (дань) с Сибирского ханства.

Между тем власть в ханстве захватил Кучум, фактически прекративший выплачивать ясак. Ливонская война не давала возможности Москве приструнить строптивого хана. На помощь государству пришли промышленники и вольные казаки.

Богатые купцы Строгановы достаточно давно обосновались в Пермском крае, где основной доход им приносила добыча соли. Именно Строгановы и начали покорение Сибири, опираясь на царские пожалования, полученные еще в опричнину. Орудием их выступили вольные казаки во главе с донским атаманов Ермаком Тимофеевичем, поступившие на службу к промышленникам. Р.Г. Скрынников не только убедительно показал маршрут «эспедиции» Ермака вплоть до его гибели, но и попытался восстановить «архив» Ермака, который отложился в летописании того и более позднего времени.

Итак, при Иване Грозном были заложены основы внешней политики Российского государства на последующие столетия. Каковы мотивы, лежащие в ее основе? Оставляя за скобками анализ всей этой историографии, можно так распределить основные движущие механизмы внешней политики Московского государства по степени их значимости в порядке убывания: геополитические, идеологические, экономические.

Экономика и социальные отношения. Государство и право

Территория и население. Социальные и экономические отношения. Монгольское нашествие привело к гибели огромных масс людей, запустению ряда районов, перемещению значительной части населения из Приднепровья в Северо-Восточную и Юго-Западную Русь. Страшный урон народонаселению наносили и эпидемии, например разразившаяся в середине XIV в. «Черная смерть» – чума. Людские жизни обильно уносили пожары, ураганы, наводнения и другие стихийные бедствия. Тем не менее воспроизводство населения в XII–XV вв. имело расширенный характер, за 300 лет (с 1200 по 1500 г.) оно выросло примерно на четверть. Предположительно население Российского государства в XVI в. составляло 6–7 млн человек.

Однако рост населения значительно отставал от роста территории страны, которая уже в конце XV–XVI вв. увеличилась более чем в 10 раз, включив такие обширные регионы, как Поволжье, Приуралье, Западную Сибирь. Если Иван III в 1462 г. получил в наследство территорию в 430 тыс. кв. км, то в конце столетия Россия занимала территорию в 5400 тыс. кв. км.

Для России была характерна низкая плотность населения, сосредоточение его в определенных районах. Наиболее густонаселенными были центральные районы страны, от Твери до Нижнего Новгорода, Новгородская земля. Здесь была самая высокая плотность населения: 5 человек на 1 кв. км. (Для сравнения можно отметить, что в Западной Европе она составляла от 10 до 30 человек на 1 кв. км.) Населения явно не хватало для освоения столь обширных пространств.

Территория будущего Российского государства была населена разнообразными этносами, стоявшими на разных стадиях общественной эволюции. Наибольшим этническим своеобразием отличались северные земли. Здесь обитали прибалтийско-финские племена: води, ижоры, неревы. На Карельском перешейке жили карелы, а по берегам Ладожского и Онежского озера вплоть до Беломорья – весь и чудь. Гораздо шире тогда расселялись лопари (саамы). Большую территорию занимали и финно-угры – племена «перми» (коми), восточными соседями которых были вогулы и остяки (ханты и манси). На крайнем северо-востоке Поморья от Печоры до Оби жили югра, Печора и самоядь – ненцы, обитавшие в приполярной тундре. Главным занятием всех этих племен оставались рыболовство и охота, в особенности на пушного зверя. Социальные отношения отличались глубокой архаикой, уходящей своими корнями в первобытность.

В междуречье Вятки и Камы расселялись удмурты (вотяки) и племена черемисы (марийцы). Все это население относилось к разным хозяйственным типам: занималось промыслами, отчасти земледелием. В среднем и нижнем течении Оки, среднем Поволжье жили финно-угорские, муромские, чувашские и мордовские племена, остававшиеся по преимуществу скотоводами. В источниках под названием «князей» фигурирует племенная верхушка, выделившаяся в это время, но не покушавшаяся на родовой характер общественного строя племен Поволжья.

Население южного Урала – башкиры были кочевниками. Оказавшись в рамках нового потестарного образования – Орды, башкиры от чисто кочевого образа жизни должны были перейти к постоянным зимовкам и стали больше заниматься охотой и промыслами. Здесь также господствовали родовые отношения. На территории Волжской Булгарии, разгромленной монголами в результате смешения поселившихся здесь кипчаков и местного населения – волжских болгар, формируется новый этнос – казанские татары. В городах этого некогда могущественного государства сидела монгольская знать, развивалась торговля, строительство и искусство.

Этническим разнообразием отличалось население степей и предгорий Северного Кавказа, находившихся под властью Орды, где жили потомки ираноязычных алан и тюркоязычных кыпчаков. Основная часть алан после разгрома их царства отступила в горы и стала основой формирования осетинского этноса. В предгорных районах Центрального Кавказа поселились адыги, основу экономики которых составляло экстенсивное скотоводство. Они дали начало кабардинскому этносу.

Другая часть адыгов получила в источниках название «черкесы». Процесс тюркизации местного еще доаланского населения в это время привел к формированию балкарского и карачаевского этносов. В восточной части Северного Кавказа существовало большое количество политических образований предков современных чеченцев и ингушей, а также различных сообществ дагестанских этносов (наиболее значительный по размерам – аварцы).

У всех покоренных народов монголы вводили или консервировали древнюю племенную сотенную систему, весьма удобную для управления ими. Основой взаимоотношений с Ордой была выплата ясака – дани.

Важнейшим явлением этого времени стало складывание великорусской (русской) народности. Процесс формирования народности – процесс сложный, с большим трудом реконструируемый на основе сохранившихся источников. Значительные этнические особенности можно обнаружить даже на уровне «племен» времен Киевской Руси. Формирование городов-государств лишь способствовало накоплению этих различий, при условии сохранения сознания единства древнерусских земель.

Славяне, заселившие междуречье Волги и Оки, испытали на себе сильное влияние местного финно-угорского населения. «Чудь начудила, да меря намеряла…» – с детства знакомые строчки Александра Блока поэтически передают ход этнических процессов на этой территории. Оказавшись под властью Орды, древнерусское население не могло не впитать в себя и многие черты степной культуры. Со временем черты языка, культуры и быта более развитой Московской земли начали все больше влиять на язык, культуру и быт населения всей Северо-Восточной Руси.

С XIV века постепенно формируется единый, общий для всего региона Северо-Восточной Руси разговорный язык, отличающийся как от древнерусского, так и от языков, складывающихся в русских землях Великого княжества Литовского. Характерной чертой стало все более заметное преобладание «аканья» над «оканьем» и другие особенности великорусской речи.

Развитие экономики способствовало усилению политических, религиозных и культурных связей между жителями городов и сел. Одинаковые природные, хозяйственные и прочие условия помогали созданию у населения некоторых общих черт в его занятиях и характере, в семейном и общественном быту. В сумме своей все эти общие признаки составили национальные особенности населения северо-востока Руси. Как писал В.В. Мавродин, население теперь стало считать этот край своим отечеством, хотя никогда не забывало о своем родстве и с отторгнутыми западными и юго-западными землями Руси. Москва в сознании народа стала национальным центром, и со второй половины XIV в. появляется и новое название этого края – Великая Русь.

Но величина территории, которая послужила в ту пору авансценой русской истории, разнообразие этносов, ее населявших, создали с самого начала проблему «центра – окраин», которую дореволюционные историки пытались объяснить различными концепциями «федерализма» (Н.И. Костомаров), «областничества» (А.П. Щапов) и т. д. На уровне социальной и этнической психологии речь должна идти о том, что, наряду с осознанием себя русским и православным всегда очень сильным, было, так скажем, «региональное самосознание» – человек явственно ощущал себя рязанцем, новгородцем, псковичом и проч. Существенные различия обнаруживаются и в языке, и в антропологическом типе. В области культуры это приводило к значительным вариациям, иной раз даже к формированию субкультуры.

Многие из этих черт своими истоками уходили во времена Киевской Руси с ее городами-государствами. Тем более что историческая действительность способствовала сохранению и даже консервации этих черт. Новгородская «народность», как мы знаем, была присоединена к Российскому государству лишь в конце XV в.

В «монгольский период» меняется характер расселения русских, тип сельского поселения. Одним из основных типов сельского поселения, как и в эпоху Киевской Руси, оставалось «село», в котором обычно находилась церковь, а при ней погост – кладбище. Более мелким типом поселения, которого не знало домонгольское время, становится «деревня» – мало-дворное крестьянское поселение, часто совпадавшее с одним двором. Села и деревни объединялись в волости, пользовавшиеся самоуправлением.

Основным типом сельской постройки становится бревенчатая изба, хорошо известная по поздним этнографическим материалам. Внутреннее убранство было простым – вся жизнь концентрировалась вокруг печи, которая обычно топилась по-черному, и стола. По стенам стояли лавки и сундуки. Одежду крестьяне шили из льна, а зимой из овчины. Пища их всегда была простой, но здоровой. Впрочем, далеко не всегда ее было вдоволь. Именно в это время появляется сам термин «крестьяне», т. е. «христиане» – в противовес «бусурманам». Надо констатировать общую аграризацию Руси в это время – отныне она станет поистине крестьянской страной. Крестьянам предстояло совершить подвиг освоения пространств Восточной Европы. За крестьянской колонизацией продвигалась и монастырская. В более позднее время героями колонизационного процесса наряду с крестьянами станут казаки и служилые люди. Вместе будут заселять они суровую и загадочную «страну» Сибирь, простиравшуюся за Уралом.

Города особенно пострадали от монгольского нашествия. Но постепенно возрождается и городская жизнь. Как и прежде, «город» – это огороженное место, поселение, которое многими нитями связано с сельской округой. Как отметил Н.Е. Носов, «вплоть до XVI в. здесь кроме действительно крупных и богатых городов, преобладали сравнительно небольшие, но зато сильно укрепленные города-крепости, в большинстве являвшиеся военно-политическими центрами» бывших княжеств.

Если город – наследие Киевской Руси, то «слобода» (от «свобода») – веяние нового времени. Основывая слободы, князья обычно давали им льготы в уплате налогов. Как «поселок городского типа», куда призывались люди из разных мест, слобода часто оказывалась вне прежних родственных и социальных связей и способствовала формированию нового типа социальных коммуникаций. Со временем под названием «слободы» стали фигурировать в источниках и городские районы. «Белые слободы» – районы города, которые оказались под юрисдикцией того или иного землевладельца и из-за этого «выпали» из налогового обложения. В XVI–XVII веках городское население – «черный» посадский люд – активно борется с белыми слободами, требуя включения их в общегосударственное «тягло», т. е. систему государственных налогов и повинностей.

После нашествия монголов экономика Северо-Восточной Руси переживает кризис, начиная примерно с середины XIV в. медленно возрождаться. Кризис привел к консервации архаики в области сельского хозяйства. Основными пахотными орудиями, как и в домонгольский период, были соха и плуг. В XVI веке соха на всей территории Великороссии вытесняет плуг, так как имеет ряд преимуществ в лесной зоне. Соха усовершенствуется: к ней прикрепляют специальную доску – полицу, которая увлекает вместе с собой взрыхленную землю и сгребает ее на одну сторону. Главными культурами, которые выращиваются в это время, становятся пришедшие на смену пшенице и ячменю рожь и овес, что связано с общим похолоданием, распространением сохи и, соответственно, освоением под пахоту ранее недоступных районов. Были широко распространены и огородные культуры. По-прежнему большую роль в жизни восточных славян играли древние промыслы: охота, рыбная ловля, бортничество, сбор грибов. Но, грибы в голодные времена не могли компенсировать крестьянам отсутствие мяса и хлеба (Л. В. Милов).

Монгольское нашествие нанесло сильный удар по древнерусскому ремеслу. Б.А. Рыбаков показал, что некоторые отрасли ремесла исчезли надолго или навсегда. Лишь постепенно ремесло начинает возрождаться. И все же уровень развития ремесла в это время не стоит преувеличивать – он был значительно ниже, чем в Западной Европе. В новейшей историографии верно подмечена теснейшая связь и городского и деревенского ремесла с сельским хозяйством. Такими видами ремесел, как железоделательное и солеварение занималось преимущественно сельское население. Значительная часть ремесленников в это время была несвободной. В XVI веке процесс дифференциации ремесла идет гораздо интенсивнее, появляются мастерские, осуществлявшие последовательные операции по изготовлению продукта. Особенно быстро росло ремесленное производство в Москве и других крупнейших городах.

Постепенно оправилась от монгольского нашествия и русская торговля. Русские купцы, участвовавшие в международной торговле, имели название «гости нарочитые». Особую известность получила корпорация гостей-сурожан, торговавшая с крымскими городами Сурожем и Кафой, а также Константинополем и Италией. Ведущую роль в торговле со странами Запада играли «суконники», известные в Москве с 1382 г. Основным предметом торга было немецкое, английское и бельгийское сукно. Те, кто специализировался на внутренней торговле, обычно именовались просто «купцами» или «купчинами». Русские купцы, как, впрочем, и ремесленники, не имели четко оформленной корпорации. Некоторым исключением является знаменитое Иванское «сто» в Новгороде и черты корпоративности в деятельности гостей-сурожан. Это было далеко не единственное отличие русских «предпринимателей» от их западноевропейских собратьев. Наши купцы не могли заниматься дальней морской торговлей, ограничиваясь сухопутным обменом или участием посредников. В XVI веке торговлей активно занимались и монастыри. Троице-Сергиев монастырь, например, совершал далекие торговые экспедиции.

Своеобразные (по представлениям западноевропейцев) сложились отношения с властью. Хотя в XIV–XV вв. купцы принадлежали к числу «лучших людей» и составляли верхушку городского посада, это не освобождало их от службы в условиях военно-служилого государства. В XVI веке государство установило монополию на торговлю хлебом, пенькой, поташом, икрой и ряд других «заповедных» товаров, которыми могла торговать отныне только сам царь и казна. Нередко казна скупала по установленным произвольно ценам некоторые товары, а затем с большой выгодой сбывала их на внутренних и международных рынках.

В целом надо отметить, что русская экономика развивалась в неблагоприятных природных и геополитических условиях. Она значительно отставала в своем развитии от экономики Западной Европы. Отсталость экономики была одной из важнейших причин стремления государства сосредоточить в своих руках весь прибавочный продукт с тем, чтобы затем делить его.

Но не экономические, а политические и социальные отношения сыграли главную роль в становлении своеобразного государственного строя в России.

Социальные отношения. Становление государства. Города-государства продолжали жить на территории Северо-Восточной Руси в послемонгольский период. Правда, города-государства в этом регионе оказались в худшем положении, чем в русских землях Великого княжества Литовского и на Северо-Западе Руси (Новгород, Псков). Но, утратив свой государственный статус и суверенитет, община сохраняла свое значение и в последующий период. На территории Восточной Европы мы можем обнаружить самые разные типы общин, прежде всего волостную общину, которая строилась на семейных и соседских связях.

Конец ознакомительного фрагмента.