История России. Том 2. XIX–XX века. Учебное издание. ГЛАВА 8. РОССИЯ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА: ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИЙ (В. А. Кузнецов)

8.1. Особенности социально-экономического развития России в начале XX в. Основные тенденции

XX век начался в России с экономического кризиса, закрылось около 3 тысяч предприятий, было уволено 112 тысяч рабочих, снизилась зарплата. Экономический кризис привёл к росту рабочего движения. Если в 1895—1900-м годах произошло 860 стачек при 250,6 тысячи участников, то в 1900—1904-м годах – 2219 стачек при примерно 500 тысячах участников. С каждым годов увеличивался процент политических выступлений рабочих: в 1898 г. их было 8,4%, в 1901 г. – 22,1%, в 1903 г. – 53,2%. Появляются новые формы борьбы рабочих – политические демонстрации (345 за эти годы), маёвки (первая случилась в Харькове в 1900 г.).

Росла напряжённость в деревне, страдавшие от малоземелья и выкупных платежей крестьяне всё чаще применяли активные формы борьбы: запашку земель помещиков, вырубку лесов, поджог имений вместо пассивных в виде отказа от выплаты податей и невыполнения повинностей. С каждым годом росло количество вызовов солдат для подавления проявлений крестьянского недовольства.

Всё говорило о том, что Россия находится на пороге грозных потрясений, причины которых лежали в глубине социально-экономического развития России, в борьбе различных хозяйственных укладов.

В начале XX в. в России происходят серьёзные экономические, социальные и политические перемены. Продолжался аграрный кризис, вызывая попытки разрешения путём революции и реформ, связанных с именем П. А. Столыпина.

Промышленность России начала XX в. изучалась историками в основном с точки зрения выявления в стране социально-экономических предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. При этом до середины 1950-х гг. господствовали представления М. Н. Покровского и его учеников о низком уровне развития капитализма.

Затем появилась другая крайность – стремление доказать, что дореволюционная Россия быстро догоняла ведущие страны Запада на пути индустриального развития, а по уровню монополизации даже опережала некоторые передовые капиталистические страны (Францию и Англию, например).

Интересная точка зрения была высказана в 1960-е гг. К. Тарновским и его сторонниками о многоукладном характере экономики дореволюционной России.

В последние годы развивается новый, цивилизационный, подход к истории России (Л. И. Семенникова и другие), в котором история России начала XX века рассматривается под углом зрения борьбы двух типов цивилизаций (западного и восточного) или выбора развития по пути той или иной цивилизации.

8.1.1. Аграрный вопрос в России. Крестьянское и помещичье землевладение

Около 80 процентов населения России жило в деревне и так или иначе было связано с сельским хозяйством и, конечно же, интересы этой основной массы населения и её положение имели решающее значение для определения путей дальнейшего развития страны.

В деревне главным был вопрос о земле. Вот свидетельство крестьянского депутата Государственной Думы Данилюка. При обсуждении столыпинского аграрного закона он говорил, что «мы не удовлетворим крестьян этим законом. Обратите внимание на безземельных и малоземельных… загляните в любую деревню, какая там царит голодная и холодная нищета. Крестьяне живут чуть ли не совместно со скотом, в одном жилом помещении. Какие у них наделы? Живут на 1 десятине, на 1/2 десятины, на 1/3 десятины, и с такого малого клочка приходится воспитывать 5, 6 и даже 7 душ семейства. Нам предлагают переселение в Сибирь, но, помилуйте, переселиться может тот, кто обладает денежными средствами, но как же нашему голодному и холодному крестьянину, у которого за душой ни копейки, как же ему переселяться».94

В 45 губерниях Европейской России только 21% владельцев имений вели собственное хозяйство, 47% сдавали землю в аренду, 32% вели хозяйство смешанным способом. Таким образом, большая часть помещичьей земли обрабатывалась крестьянами собственными силами через аренду земли у помещиков и отработки, как при крепостном праве.

Кроме того, крестьянская надельная земля была обложена всяческими платежами, её нельзя было свободно продавать и покупать, цены на землю и арендные платежи были очень высокими. К 1906 г. крестьяне выплатили 2,5 млрд рублей выкупных платежей, с начала 1860-х гг. до 1910 г. затратили 2 млрд рублей на покупку частновладельческих земель. За аренду у помещиков примерно 20 млн десятин земли у крестьян уходило ежегодно в конце XIX – начале XX вв. около 150 млн рублей, а в период столыпинской аграрной реформы – не менее 250 млн рублей.95 Ограничения купли-продажи надельной земли, невыгодность её покупки из-за обременённости платежами препятствовали переходу земли в руки наиболее предприимчивых крестьян – зарождавшихся фермеров.

Конечно, и среди помещиков, и среди крестьян (особенно на Северном Кавказе, в Новороссии, Поволжье и Сибири) были хозяева, ведшие дело предпринимательским способом. Но их было мало, они были связаны в своей деятельности крепостническими пережитками. И обратим особое внимание – очаги крестьянского аграрного предпринимательства (как и помещичьего и вообще аграрного предпринимательства) были расположены в основном на окраинах Российской империи, а вблизи политических центров зрело недовольство «голодных и холодных» крестьян.

При этом нельзя ограничиваться указанием на неравномерное распределение земли между крестьянством и помещиками и острую нехватку земли у крестьян, вызванную сохранением помещичьего землевладения. Крестьянская община помогала крестьянам выстоять в борьбе с природой, налоговым гнётом государства, с эксплуатацией помещиками, но препятствовала наиболее полному проявлению сил и предприимчивости энергичных и хозяйственных мужиков.

Сохранение помещичьего и надельного землевладения, огромные трудности для развития аграрного капитализма приводили к сохранению отсталых способов земледелия, консервации устаревших социальных структур в деревне и, как следствие, низкой эффективности сельского хозяйства России. Так, например, выглядят сравнительные цифры урожайности хлебов в России с её западными соседями за пять предвоенных лет – 1908—1913 гг. (в среднем с одной десятины): Германия 140 пудов, Англия – 150, Голландия – 162, Бельгия – 165, Дания – 195, Россия – 45.96

В стране, где четверо кормили одного случались периодические неурожаи и голод, последний – в 1911 г., когда бедствие охватило 20 губерний Европейской России и в продовольственной помощи, по официальным данным, нуждались 20 млн человек.

Само крестьянство в России потребляло хлеба в недостаточном количестве. Среднегодовое потребление хлеба крестьянами в 1911—1913 гг. равнялось 21,3 пуда, в 1913 г. – 23 пуда против 29 пудов в Бельгии и было одним из самых низких в Европе.

Тем не менее Россия вывозила в 1909—1913 гг. (в среднем в год) 727 млн пудов хлебов. В отдельные годы экспорт хлебов давал свыше 50% доходов от суммарного экспорта. При этом Россия вывозила пшеницу преимущественно в зерне, а США в виде муки. Например, в 1911 г. доля муки составляла 81,2% суммарного объема экспорта хлебов США, а в российском хлебном экспорте мука составляла 2,1%. Как результат Россия стала вытесняться даже с финского, прибалтийского и польского рынков муки.97

По потреблению городского населения накануне мировой войны Россия не уступала США. Но при существовашем тогда соотношении сельского и городского населения в России иначе и быть не могло. Чрезвычайно важен ещё один момент. В России основная масса крестьян продавала хлеб не потому, что он был лишний и не для того, чтобы получить прибыль и вложить её в развитие производства, а для получения денег на уплату различных платежей и покупку минимума потребительских товаров. Вследствие узости внутреннего рынка и необходимости для крестьянина продать как можно быстрее, хлеб в России был очень дёшев и поэтому конкурентоспособен на внешнем рынке, но мало пригоден для ведения рентабельного предпринимательского хозяйства при малых объёмах производства. К тому же значительную часть товарного хлеба, особенно на экспорт, давали хлебопроизводящие губернии Черноземья и степной полосы Поволжья, Северного Кавказа и Новороссийского края. В этих же губерниях была сосредоточена основная масса сельскохозяйственной техники, использовались передовые аграрные технологии. Если бы крестьяне освободились от крепостнических платежей и чрезмерных налогов, то они сократили бы продажу хлеба и увеличили собственное потребление, что и произошло в 1920-е гг.

Таким образом, крестьянское общинное полунатуральное хозяйство в начале XX в. переживало глубочайший внутренний кризис, который невозможно было разрешить при его сохранении в прежнем виде. Для крестьянского хозяйства характерно стремление к замкнутости, к производству всего необходимого для жизни собственными силами – не только продовольствия, но и одежды, инвентаря. В рамках крупной общины с наличием кузницы, кожевенного, шорного и других производств крестьянское потребительское хозяйство становится практически самодостаточным, не нуждающимся в товарном производстве. Целью производства такого хозяйства является обеспечение элементарного выживания, в отличие от крупного товарного производства, особенно капиталистического типа. В течение веков вырабатываются и соответствующие психология, мораль, нормы поведения крестьян – главное произвести столько, чтобы хватило до нового урожая и осталось немного на неурожайный год, всё что сверх того – можно проесть сразу, поделиться с соседями, но не вложить в развитие своего хозяйства. Такой тип экономического поведения получил название «экономики выживания». Крестьянскому натуральному хозяйству «экономики выживания» соответствует низкий уровень земледелия, абсолютное преобладание экстенсивных методов увеличения объёмов производства. В начале XX в., как и в течение веков, большинство крестьян пахало землю примитивными плугами или сохами, сеяли из лукошка, убирали хлеб серпами и косами. При таком уровне агротехники прирост объёма сельскохозяйственного производства возможен только за счёт расширения посевных площадей. Крестьянское натуральное потребительское хозяйство может существовать долгое время только при отсутствии роста населения или (и) наличия резерва нераспаханных земель, на которые может уходить излишнее население.

Но к началу XX в. возможности расширения пределов Российской империи и освоения новых земель при том уровне энерговооруженности земледелия были практически исчерпаны, а население после 1861 г. и до 1912 г. выросло примерно вдвое. На малонаселённых окраинах условия земледелия были совсем не такими, как в центре Европейской России, там требовались другие приёмы и большие затраты. К тому же излишек земель на окраинах России был не столь большим, как казалось. Дело в том, что в природно-климатических условиях России (длинная зима, короткий летний рабочий сезон) затраты на ведение земледельческого хозяйства – количество рабочего скота, капитальные постройки, запасы на зиму – гораздо больше, чем в Европе, следовательно, размеры земельных владений должны быть больше, особенно при товарном характере производства. Такие хозяйства и преобладали на окраинах страны – в степной полосе, в Поволжье и Сибири. Приток переселенцев лишал старожилов возможности расширения своих хозяйств и ставил под угрозу такого же аграрного кризиса, как в историческом центре России. Там же, а это преимущественно бывшая крепостная деревня, давно не было свободных земель, а население росло и это приводило к дроблению наделов, распашке лугов и пастбищ и вытекающему из этого кризису скотоводства. Более половины крестьянских хозяйств Европейской России накануне первой мировой войны имели одну лошадь или были вовсе безлошадными. Сокращалось поголовье крупного рогатого и мелкого скота в расчёте на одно хозяйство.

Крестьянское хозяйство лежало в основе всего старого полуфеодального социально-экономического уклада, его кризис приводил к кризису всего российского общества. Вот почему аграрный кризис и крестьянство привлекали к себе столь большое внимание политических партий и государства.

8.1.2. Аграрные программы политических партий

Характер предложений решения аграрного вопроса политическими партиями зависел как от интересов социальных слоёв, которые эти партии представляли, так и от их взглядов на будущее России.

Крайне правые и черносотенные партии и группы вообще не хотели что-либо менять в аграрном строе России, они не видели и не хотели видеть тех изменений в стране, которые уже произошли. Необходимо отметить антикапиталистическую, антирыночную направленность взглядов крайне правых, которым не нравилось развитие частной промышленности, возникновение частных монополий в промышленности и крестьянской частной собственности на землю, которые они считали (и вполне справедливо) угрозой для их идеала – царского самодержавия. Поэтому крайне правые выступали даже против реформ Столыпина.

Варианты решения земельного вопроса с помощью распространения и укрепления частной собственности крестьян на землю и ликвидации общинной формы землепользования выдвигали Союз 17 октября и партия кадетов. Октябристы были единственной политической силой целиком и полностью поддерживавшей Столыпина в его реформах. Они выступали за уничтожение всякой административной опеки над крестьянами, волостных судов, за распространение выборных судебно-мировых учреждений на крестьянские дела, за урегулирование земельной аренды, за устранение крестьянского малоземелья за счёт казённых и удельных земель, путём переселения, а в случае необходимости за счёт частновладельческих земель путём добровольной покупки при участии государства, в самых крайних случаях посредством принудительного выкупа на справедливых условиях вознаграждения (по рыночным ценам). Большое значение октябристы придавали частной собственности на землю с целью поставить крестьян в положение индивидуальных владельцев земли.

Кадеты были сторонниками частной собственности на землю, её укрепления и защиты. Но они помещичью и крестьянскую надельную формы землевладения, феодальные по происхождению и характеру, рассматривали как формы частной собственности. Поэтому кадеты выступали за неприкосновенность дворянских имений, что не нравилось крестьянам и, в то же время, чтобы успокоить хоть немного крестьян, кадеты считали возможным частичное отчуждение помещичьих земель (особенно тех, которые были в аренде у крестьян) и передачу их крестьянам за «умеренную цену». Это уже не нравилось ни помещикам, ни крестьянам, последние хотели всю землю помещиков и бесплатно.

Эсеры продолжали верить если не в социалистические инстинкты русского мужика, то в возможность через крестьянскую общину прийти к социализму общинного типа. По этой причине они выступали против частной собственности на землю и разрушения общины (поэтому были бескомпромиссными противниками Столыпина и его аграрной реформы). Они предлагали проведение социализации земли, что означало ликвидацию частной собственности на неё и переход к общественному владению и распоряжению землёю демократическими общинами и союзами общин на началах уравнительного землепользования, запрет купли-продажи земли. Главным эсеровским лозунгом было требование предоставления земли только тем, кто её обрабатывает. Как подготовка к общинному социализму выдвигалась идея развития кооперации среди крестьян. Предлагались также конфискация монастырских и удельных земель, использование государственных земель для наделения крестьян.

Аграрная программа эсеров на деле обрекала крестьян на продолжение нищей, полуголодной жизни. Даже раздел между крестьянами всех помещичьих и государственных земель, при сохранении характера крестьянского хозяйства и низкого уровня агротехники (что было неизбежно при небольших размерах владений), мог дать в лучшем случае временную передышку. А потом, по мере роста населения, все проблемы вновь бы обострились. Сохранение господства в сельском производстве мелкого крестьянского полунатурального хозяйства сдерживающим образом влияло бы на развитие промышленности, замедляло, а при полной реализации эсеровских замыслов, могло и остановить индустриальное развитие России. В этом отношения последствия реализации аграрных идей крайне правых и крайне левых (эсеров) были бы одними и теми же. Это не случайно, так как и те и другие исходили из представлений об особом характере России, её особом историческом пути, только правые ничего не хотели менять, а эсеры желали убрать верхушку, а жизнь народа оставить прежней.

До революции 1905—1907 гг. социал-демократы уделяли мало внимания крестьянскому вопросу. В первой программе РСДРП были только положения о возвращении крестьянам отрезков и отмене выкупных платежей. Причина в том, что социал-демократы исходили из марксистских идей о разложении и исчезновении крестьянства в процессе развития капитализма, степень развития которого они сильно преувеличивали. Активное участие крестьян в революции подтолкнуло социал-демократов к разработке аграрной программы для привлечения на свою сторону крестьянства. При этом они исходили из идеи необходимости создания условий для капиталистического развития деревни.

Меньшевики выступали за отчуждение помещичьей земли и передачу её в распоряжение местных органов управления, которые бы предоставляли землю наиболее достойным крестьянам на определённых условиях (программа муниципализации земли).

Группа разделистов (большевики) предлагала просто разделить землю между крестьянами, считая, что остановить процесс разложения крестьянства, создания товарных хозяйств и обеднения, пролетаризации основной массы всё равно невозможно. Кстати, эти явления были бы и при осуществлении эсеровской программы социализации земли: вместо общинного социализма получился бы в любом случае аграрный капитализм, только более долгим и трудным путём.

Целям развития аграрного капитализма в России были подчинены идеи Ленина, высказанные им в работе «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции», написанной в 1907 г., но опубликованной только в 1917 г.

Ленин писал о заинтересованности пролетариата в появлении свободных фермеров и переходе земли в их руки: «Разумеется, интересы пролетариата требуют поддержки также мер, которые бы всего более содействовали переходу земледелия в России из рук крепостников-помещиков и закабаленных, задавленных темнотой, нуждой и рутиной земледельцев в руки фермеров. И проект „104“ есть не что иное, как платформа борьбы за превращение состоятельной части закабаленного крестьянства в свободное фермерство».

Ещё точнее и доказательнее в другом месте этой работы: «Основой раздела должна быть не старая надельная земля, распределённая между крестьянами сотню лет тому назад по воле помещичьих бурмистров или чиновников азиатской деспотии, – основой должны быть требования свободного, торгового земледелия. Раздел, чтобы удовлетворить требованиям капитализма, должен быть разделом между фермерами, а не разделом между крестьянами-„лежебоками“, из которых подавляющее большинство хозяйничает по рутине, по традиции, применительно к условиям патриархальным, а не капиталистическим. Раздел по старым нормам, т.е. применительно к старому, надельному земледелию, будет не чисткой старого землевладения, а увековечением его, не освобождением пути для капитализма, а обременением его массой неприспособленных и неприспособляемых „лежебок“, которые не могут стать фермерами. Раздел, чтобы стать прогрессивным, должен основываться на новой разборке между крестьянами-земледельцами, на разборке, отделяющей фермеров от негодного хлама. А эта новая разборка и есть национализация земли, т.е. полное уничтожение частной собственности на землю, полная свобода хозяйства на земле, свобода образования фермеров из старого крестьянства».98

Два замечания к ленинским словам. Исчезновение патриархального крестьянства как социального слоя не означает разорение и нищету крестьян, они вполне благополучно могли жить в качестве наёмных рабочих и чем больше процветало бы фермерство и с его помощью городская промышленность, тем лучше жил бы бывший крестьянин, ставший рабочим. Но этот процесс преобразования патриархального крестьянства в фермеров, сельских и городских наёмных рабочих является длительным и чрезвычайно болезненным.

Второе. Эти ленинские идеи об аграрном преобразовании России должны были быть основой аграрных программ буржуазных партий. Но не стали. Что касается Ленина, то как социалист (и тем более коммунист), он был готов поддерживать свободное фермерство на этапе буржуазного развития, но был глубоко убеждён в преимуществах крупного коллективного хозяйства социалистического типа. Здесь лежит зерно раскола между большевиками и крестьянами после Октября. Крестьяне хотели остановиться на Декрете о земле, основное содержание которого сводилось к разделу земли, а большевики стремились к социалистическому преобразованию сельского хозяйства на основе крупных государственных и коллективных предприятий.

8.1.3. Аграрная реформа П. А. Столыпина

Много разногласий вызывают оценки столыпинской аграрной реформы. В советской историографии преобладала тенденция определять эту реформу как последнюю попытку спасти помещичье землевладение и саму монархию путём разрушения сельской общины, укрепления земли в личную собственность крестьян и создания в деревне слоя зажиточных хозяев. В настоящее время громче звучат голоса безусловных сторонников Столыпина, видящих в его реформах единственное средство спасения России. Многие полагают, что если бы Столыпину не помешали, то эта реформа привела бы сельское хозяйство России к процветанию.

Столыпин полагал, и совершенно справедливо, что простой передел всей земли между крестьянами проблемы не решал. В речи в Государственной Думе 10 мая 1907 г. он доказывал это так: если разделить между крестьянами всю землю, даже находящуюся под городами, то в Вологодской губернии пришлось бы всего, вместе с имеющимися наделами по 147 десятин на двор, в Олонецкой – по 185, в Архангельской – по 1309, в 14 губерниях не хватило бы и по 15 десятин на двор, в Полтавской – всего лишь по 9, в Подольской – по 8 десятин.

Главной причиной тяжёлого положения крестьянства было, по мнению Столыпина, не столько малоземелье, сколько преобладание общинного, уравнительного землепользования. В одной из речей он критиковал этот способ землепользования, указывая на отсутствие стимулов к более производительному труду, к использованию знаний и умений наиболее способных хозяев. В частности, Столыпин говорил: «Все будет сравнено, – [но нельзя ленивого] равнять к трудолюбивому, нельзя человека тупоумного приравнять к трудоспособному. Вследствие этого культурный уровень страны понизится. Добрый хозяин, хозяин изобретательный, самою силой вещей будет лишен возможности приложить свои знания к земле…

А эта уравненная и перекроенная Россия, что, стала бы она и более могущественной и богатой? Ведь богатство народов создаёт и могущество страны. Путём же переделения всей земли государство в своём целом не приобретёт ни одного лишнего колоса хлеба. Уничтожены, конечно, будут культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но при росте населения они скоро обратятся в пыль, и эта распылённая земля будет высылать в города массы обнищавшего пролетариата».99

Распространена точка зрения, что целью Столыпина была расчистка пути для аграрного капитализма при сохранении помещичьего землевладения с помощью разрушения общины, превращения надельной земли в частную. Но это не совсем так, точнее, цели у Столыпина были другие, не о развитии капитализма он думал (для этого, наоборот, нужна была пролетаризация крестьянства, от которой он предостерегал).

Суть своего понимания реформы Столыпин выразил в речи 5 декабря 1908 г.: «Личный собственник… властен распоряжаться своей землей, властен закрепить за собой свою землю, властен требовать отвода отдельных участков её к одному месту; он может прикупить себе земли, может заложить её в Крестьянском банке, наконец, продать её. Весь запас его разума, его воли находится в его распоряжении: он в полном смысле слова кузнец своего счастья».100

Столыпин надеялся, что став полным собственником земли, крестьянин будет трудиться с большим усердием, тщательнее заботиться о земле, повышать урожайность и сможет прокормить себя и иметь возможность продавать излишки без особого расширения своих земельных владений. Образцом для него служили фермеры и хуторяне Прибалтики и Восточной Пруссии. В прибалтийском имении отца Колноберже он вырос, в Прибалтике начал свою карьеру, много занимался сельским хозяйством и дело знал. Только не учитывал, что природные условия в тех краях отличаются от условий в России и автоматически переносить опыт фермерских хозяйств Прибалтики на всю Россию было нельзя.

Столыпин также полагал, что с помощью мелкой земельной собственности можно сохранить крестьянство как сословие, избавить его от угрозы обеднения и пролетаризации, для чего предлагал дополнительные меры. В той же речи 5 декабря 1908 г. он говорил: «…ни закон, ни государство не могут гарантировать его (собственника – авт.) от известного риска, не могут обеспечить его от возможности утраты собственности, и ни одно государство не может обещать обывателю такого рода страховку, погашающую его самодеятельность.

Государство может, оно должно делать другое: оно должно обеспечить определённое владение не тому или иному лицу, а за определённой группой лиц, за теми лицами, которые прилагают свой труд к земле; за ними оно должно сохранить известную площадь земли, а в России это площадь земли надельной. Известные ограничения, известные стеснения закон должен налагать на землю, а не на её владельца… надельная земля не может быть отчуждена лицу иного сословия; надельная земля не может быть заложена иначе, как в Крестьянский банк; она не может быть продана за личные долги; она не может быть завещана иначе, как по обычаю».101 В пределах одного уезда также нельзя было покупать более 6 указных наделов (т.е. наделов, определённых по реформе 1861 г.).

Столыпин не раз говорил о необходимости сохранения надельной формы землевладения как основы сохранения крестьянства, но нигде не связывал распространение мелкой личной собственности крестьян на землю с развитием рыночных отношений и торгового земледелия. И это не случайно, потому что торговое земледелие и рыночные отношения неизбежно ведут к размыванию крестьянства как такового, к росту имущественной дифференциации крестьян, утере большинством их своих наделов и превращению в наёмных – сельских и промышленных – рабочих.

Так как во многих губерниях Европейской России имело место аграрное перенаселение и было ясно, что одним закреплением земли улучшить положение даже трудолюбивых крестьян нельзя, то Столыпин предусматривал помощь желавшим переселиться на окраины империи, где ещё была нераспаханная земля. Переселенцам выдавалась денежная ссуда, предоставлялись льготы при переезде, они наделялись пашней на новом месте.

Кроме создания личной собственности крестьян на землю и переселения, реформой предусматривалось расширение операций Крестьянского банка по оказанию помощи крестьянам в покупке и аренде земли, в межевании и другие меры.

Но сохранение крестьянства как сословия в начале XX в. было и невозможно – не было столько земли в России, даже на её окраинах, и, главное, не отвечало коренным интересам России. Решение задач повышения производительности труда в сельском хозяйстве, его интенсификации, использования сложных севооборотов, механизации сельского труда, тем более с использованием тракторов, было невозможно на небольших крестьянских наделах. Эти задачи были действительно одними из важнейших задач, стоявших перед Россией в начале XX в., но их решение было невозможно без индустриальной модернизации страны в целом, без развития торгового земледелия и скотоводства, а это неминуемо вело к исчезновению патриархального полунатурального крестьянского хозяйства.

Хотел того Столыпин или нет, но распространение частной собственности на землю среди крестьян и разрушение общины способствовало бы развитию аграрного капитализма и тем самым обрекало бы основную массу крестьянства на потерю привычного, патриархального, образа жизни и пролетаризацию. И не случайно проведение столыпинской реформы, выделение зажиточных крестьян на хутора и отруба встретило активное сопротивление большинства общинников.

По данным И. Д. Ковальченко, который опирался на донесения губернаторов, к 1 января 1916 г. выделились из общины и укрепили землю в личную собственность 2,5 млн дворохозяев (27% всех общинных дворов), имевших 15,9 млн десятин (14% всех общинных земель). Из них только 26,6% получили от сельского общества согласие на выход, 72,3% вышедших из общины получили разрешение от местных властей. Было отмечено много случаев морального и физического террора со стороны общинников по отношению к хуторянам и отрубщикам – недопущение на сельские сходы, оскорбления, потравы, лишения водопоев и даже поджоги.

То обстоятельство, что более четверти выделившихся крестьян «укрепили» за собой только 14% общинных земель говорит о том, что выходила в основном беднота, неспособная создать сильные хозяйства, вопреки надеждам Столыпина. Интересные данные о мотивах выхода крестьян из общин имеются в исследовании Московского общества сельского хозяйства. В 1909 г. (это пик реформы) укрепили землю в собственность для её продажи 52,5% опрошенных крестьян, из опасения потерять излишки земли при переделе – 27,3% и для успешного ведения хозяйства лишь 18,7%.102

Подворная перепись 1911 г. по Самарскому уезду, где число укрепивших землю дошло почти до 40%, показали, что среди укрепленцев настоящих хуторян менее трёх процентов (2,9%), выделилось на отруба 6,5%, а остальные владели землей чересполосно. О том, что цель Столыпина – создать достаточно многочисленный слой крепких мужиков в деревне – не была достигнута, говорят и результаты выборочного обследования 1913 г. землеустроенных хозяйств в 12 уездах в разных районах страны. Сам выбор уездов произведён с расчётом, чтобы представить более благополучные (в смысле положения хозяйств новых собственников) уезды. Так средний размер землевладения учтённых хозяйств на бывших надельных землях составил 11,5 десятин, а средний размер участка выделившихся из общин по стране равнялся 7,7 десятины. Результаты обследования представлены в таблице 7.

66% хозяйств имели на двор менее 10 десятин, в среднем по пять десятин на двор. Для всей этой категории, за исключением очень плодородных земель Правобережной Украины и разных особых условий, при уровне агротехники того времени, тяжести повинностей и правовой незащищённости крестьянина ведение рационального, прибыльного хозяйства было невозможным.103

В 1905 г. надельное крестьянское землевладение составляло 138,8 млн десятин всех земельных владений Европейской России. В 1907—1915 гг. на надельных землях крестьян было создано 1265 тыс. хуторов и отрубов (10,3% от общего числа всех крестьянских хозяйств), под которыми было занято 12 232 тыс. дес. земли (8,8% всех крестьянских земель). С учётом хуторов и отрубов, созданных на землях Крестьянского банка и казны, участковым землевладением было охвачено 15,4 млн дес. земли или 11% от общей площади надельных земель.104

Именно на таком узком земельном плацдарме и развёртывалась столыпинская аграрная реформа, преобладание надельного общинного землевладения над частным крестьянским осталось подавляющим после нескольких лет реформы. Конечно, среди крестьян-надельщиков были такие, кто хотел мог бы стать фермером при подходящих условиях, но и среди крестьян-частновладельцев были такие, кто вёл хозяйство по-старому, была беднота и в целом это не меняло соотношения сил. Вообще, отмечено дальнейшее усреднение крестьянства, снижение доли зажиточных, что говорит об углублении внутреннего кризиса крестьянского хозяйства. В 1888—1891-х гг. безлошадные и однолошадные дворы в Европейской России составляли 55,8% всех дворов, а дворы с 4 и более лошадьми – 10,7%, в 1912 г. соответственно – 63,8% и 6,4%. Снижалась доля зажиточных крестьян в земледельческом производстве: в 1881—1891 гг. – 38,1%, 1899—1900 гг. – 32,2%, 1912 г. – 26%.105

Созданию прибыльных, рентабельных хозяйств крестьянами мешал, кроме всего прочего, рост цен на аренду и покупку земли. Так с 1885 по 1913 г. доходность землевладения выросла менее чем вдвое (86%), а цены на землю – в четыре раза. Бюджетное обследование хуторян и общинников в Симбирской губернии в 1913 г. показало, что хуторяне тратят на покупку и аренду земли в среднем по 127 рублей (29,6% всех расходов), а общинники 73 рубля (17,9% всех расходов)106.

Эти данные означают, что борьба крестьян-общинников против зажиточных выделившихся крестьян была не борьбой сельского пролетариата и полупролетариата против сельской буржуазии, т.е. борьбой за лучшие условия продажи своей рабочей силы или борьбой за социализм, а борьбой старого патриархального крестьянства за сохранение своего образа жизни, за сохранение дорыночных порядков. Анализ крестьянских наказов, подготовленных в 1917 г. к I Всероссийскому съезду крестьянских депутатов, показывает, что главные требования крестьян направлялись против остатков крепостничества и на передел всей земли. Вопросы рыночных отношений, несмотря на их исключительную остроту и злободневность, в наказах по сути дела не получили отражения. В этом факте проявился полунатуральный характер основной массы крестьянских хозяйств.107 Именно эта основная масса патриархального крестьянства была главным препятствием на пути столыпинской реформы, её активное и пассивное сопротивление привело эту реформу к фактическому провалу ещё до революции и, что ещё важнее, сама реформа и борьба крестьян с ней накаляли и без того обострённую обстановку в деревне.

Обострению обстановки в деревне в это время способствовало и другое направление столыпинской реформы – переселения. После 1905 г. переселилось 3,7 млн человек, возвратилось обратно около 1 млн., а 700 тыс. частью разбрелись по Сибири, частью погибли, и лишь 2 млн человек сумели закрепиться на земле.108 Как правило, переселенцы недружелюбно встречались старожилами, справедливо видевшими в них угрозу своему благополучию. На ссуду в 150 рублей на семью трудно было в Сибири создать крепкое хозяйство, затраты на его создание и поддержание здесь были ещё больше, чем в Европейской России. Так что и в Сибири преобладали маломощные хозяйства. Многие переселенцы превращались в батраков у старожилов. Несладким было положение вернувшихся крестьян – земля, дом, хозяйство проданы, деньги истрачены. Таким образом, в деревне постепенно накапливался горючий материал, вспыхнувший ярким пламенем в 1917 г.

8.1.4. Промышленность России накануне мировой войны. Проблема многоукладности российской экономики

Сложно шло индустриальное развитие России. За 1861—1913 гг. Россия во много раз увеличила объём промышленного производства и занимала по этому показателю пятое место в мире. Но промышленно развитых стран в это время было очень мало, а по качественным показателям Россия часто уступала не только передовым странам. Так по производству промышленной продукции на душу населения Россия уступала США в 13 раз.109 Душевой национальный доход России в 1861 г. находился в пределах 40% от уровня Германии, а к 1913 г. составлял всего лишь одну треть.110

Даже центр Российской империи занимал последнее место среди всех империй по плотности населения (19,8 человека на кв. км).

По такому важному качественному показателю, который наиболее верно отражает процесс перехода общества от аграрного к индустриальному, как степень его урбанизации (доля городского населения), Российская империя находилась на предпоследнем месте наряду с Японской (18%), и лишь на 3% опережая Британскую (Британия вместе с колониями). Европейская часть Российской империи находилась на последнем месте, имея в 3—4 раза меньше показатель урбанизации населения, чем Великобритания, Германия, Франция и США, даже не достигая среднемирового уровня (23%).

По уровню грамотности (28—30%) и по степени урбанизации, как Российская империя в целом, так и её центральные части занимала последнее место.111 Начальных школ в России относительно числа жителей было втрое меньше, чем в странах Запада. Число школьников было в 3,2 раза меньше, чем в «просвещённых» (Норвегия, Швеция, Греция, Швейцария, Дания, Голландия и Бельгия), и в 2,3 раза меньше, чем в «обездоленных» (Италия, Испания, Болгария, Венгрия, Румыния и Сербия) странах Европы. Градация на «просвещённые» и «обездоленные» страны и цифры взяты из энциклопедического словаря «Гранат». Так же значительно, в 4 и 1,8 раза отставала Россия по количеству учителей.112

Поскольку грамотность и урбанизация связаны между собою, это показывает, что Россия находилась в самом начале пути к индустриальному обществу, в котором подавляющее большинство населения связано в той или иной степени с промышленностью, что невозможно без достаточного квалификационного и образовательного уровня работников.

О том же свидетельствует общее число фабрично-заводских рабочих и их доля среди самодеятельного населения. По их числу (2,7 млн человек или 6% всех рабочих в мире) Российская империя в 3 раза уступала Германской империи и США, в 2 раза Британской империи и в 1,5 раза – Франции (Германия, Великобритания и Франция – вместе с заморскими колониями), если брать Европейскую Россию в сравнении с этими странами без колоний, то ситуация будет та же самая и отставание в начале XX в. не сокращалось.

Та же картина наблюдалась в профессионально-классовом составе трудящихся. Около 75% самодеятельного взрослого населения Российской империи и её центральных частей составляли крестьяне. Между тем даже в Австро-Венгрии их доля не превышала 60%, не говоря уже о Великобритании (8,5%). В российской промышленности, торговле и на транспорте было занято 15% самодеятельного населения, а вместе со сферами услуг, управления, науки и культуры – только 25%. Таким образом, степень индустриализации общества по профессионально-классовой структуре самодеятельного населения колебалась в пределах 15—25%, т.е. в среднем около 20% – число, соразмерное с долей городского населения (18%). По сравнению с аналогичными показателями Великобритании, Германии, Франции и США, Россия в 3—4 раза уступала им по уровню занятости населения в индустриальном секторе экономики, в 1,5—2 раза уступала таким государствам, как Италия и Австро-Венгрия.

Российская империя обладала большим национальным богатством – 160 млрд рублей (или 8,6% мирового богатства), значительную часть которого (90 млрд рублей) составляли различные природные ресурсы, но тем не менее находилась лишь на третьем, после США (400 млрд рублей, 21,6%) и Британская империя (230 млрд рублей, 12,4%) месте. Качественный же показатель – среднедушевое распределение национального богатства в России (900 рублей) едва приближался к среднемировому (1 тысяча рублей), в 3—5 раз уступая американскому, британскому, французскому и германскому, и в 1,5—2 раза австрийскому и итальянскому.

По валовому промышленному производству (5,7 млрд рублей, 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, находясь на пятом месте в мире.113 Несмотря на огромные запасы и растущую добычу, добываемого в России каменного угля не хватало и его ввозили из Англии и Германии (в 1912 г. – 334 млн пудов угля или 15% к добытому и 47 млн пудов кокса). Нефтедобыча достигла пика в 1901 г. (706 млн пудов), а затем колебалась около цифры 560 млн пудов. Условное душевое потребление чугуна считается одним из главнейших показателей промышленной мощи страны. В 1912 г. на душу населения чугуна приходилось в США – 285 кг, Бельгии – 190, Германии – 156, Франции – 106, Англии – 105 (1911 г.), Австро-Венгрии – 44 (1911 г.), России – 28 кг. Цифры показывают, что Россия выпала из пятерки действительно соревнующихся стран. Если производство чугуна на душу за один год (с 1911 г.) возросло в США на 56 кг, в Бельгии – на 17, в Германии – на 20, то в России – лишь на 3 кг. Своего чугуна не хватало и его ввозили по 36 млн пудов ежегодно, экспортируя десятки миллионов пудов железной руды.

По плотности железнодорожной сети на 100 кв. верст Европейскую Россию превосходили: Великобритания – в 15 раз, Германия – в 10 раз, Франция – в 6,5, Австро-Венгрия – в 6 и США – в 5 раз.114

Такие качественные российские показатели как объём промышленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего составляли половину среднемировых значений, в 5—10 раз уступая США, Германии и Великобритании.

О том, что Россия находилась ещё только в самом начале пути к индустриальному обществу говорят данные об условиях жизни и уровне потребления её жителей. Средний бюджет рабочих семей в начале XX в. составлял: в Европейской России – 350 рублей, в Петербурге – 440, в США – 1300, в Англии – 936. Средний заработок чернорабочего был в 1904 г. в США 71 рубль при продолжительности рабочей недели 56 часов, в Англии соответственно 41 рубль и 52,5 часа, в Германии – 31 рубль и 56 часов, во Франции – 43 рубля и 60 часов, в России – 17,5 рубля и 62,5 часа. Не в пользу России была структура питания её населения. В 1913 г. в России потребляли больше, чем в США (в расчёте на душу населения в кг) хлеба – соответственно 200 и 113, картофеля – 114 и 86, примерно равным было потребление овощей – 40 и 44,5, но по другим основным видам продуктов сравнение далеко не в пользу России – мясо – 29 и 77, молоко – 154 и 343, фрукты – 11 и 66, сахар – 8,1 и 37, яйца – 48 штук и 303.115

В начале XX в. ведущие мировые державы, включая Россию, втянулись в гонку вооружений, шла усиленная подготовка к большой войне. Военно-технический потенциал Российской империи отражал её общую отсталость. По всем основным показателям оснащения армии как традиционным, так и новейшим вооружением, Россия не дотягивала даже до среднемирового уровня, значительно уступая армиям не только высокоразвитых индустриальных держав – Германии и Франции, но и Италии, Австро-Венгрии и Японии.

Российская промышленность даже в мирное время могла обеспечить в лучшем случае только текущие нужды вооружённых сил в основных типах вооружений – артиллерии, винтовках, снарядах и патронах, но стратегических резервов не хватало даже по винтовкам, а таких современных ударных систем, которые определяли боевую мощь – пулемётов, автотехники, новейших типов боевых кораблей – было в 2—5 раз меньше, чем в германской и французской армиях.116

Приведённые здесь конкретные данные о слабости экономического и культурного развития дореволюционной России всего лишь констатация факта. Россия в начале XX в. была в основном аграрной страной, с примитивным в своей массе сельским хозяйством, перед ней стояли задачи не строительства социализма, а перехода на индустриальную стадию. Возможны были два разных способа индустриальной модернизации страны – через государство и внеэкономическое принуждение по отношению к крестьянству или через рынок с его частной собственностью, рыночными принципами экономического поведения и неизбежным имущественным и социальным расслоением крестьянства, образованием на его основе сильных фермерских хозяйств, с одной стороны, и превращением основной массы в наёмных работников, с другой. С разной степенью вероятности реальны были оба варианта развития, первый опирался прежде всего на казённую промышленность, второй – на динамично растущую частную. В любом случае, переход значительной массы населения из аграрной сферы в индустриальную, сопровождающийся резким изменением характера занятий, условий и образа жизни, всегда связан с многочисленными конфликтами и социальными потрясениями. Проблема только в том, что царь и большинство его бюрократов хотели развивать казённую промышленность, а сельское хозяйство и политическую жизнь оставить без изменений, а это невозможно.

Два способа индустриализации России отражали наличие в ней двух основных социально-экономических, хозяйственных укладов, опиравшихся на разные типы цивилизаций: традиционного, «почвенного», полупатриархального, полунатурального и мелкотоварного в деревне с соответствующими образом жизни и методами хозяйствования большинства крестьян-общинников и дворян-землевладельцев с казённой промышленностью с полным отсутствием в ней рыночных механизмов регулирования и элементами едва ли не крепостнических методов использования рабочей силы.

И второго уклада – западного, капиталистического, рыночного, которому соответствовали крестьянские хозяйства фермерского типа и предпринимательские хозяйства дворян и купцов в сельском хозяйстве и частная промышленность, которая в предвоенные годы вышла за рамки в основном текстильной и перерабатывающей промышленности и даже вторглась в святая святых Российского государства – в производство вооружений и всё более успешно конкурировала с казённой промышленностью во всех отраслях.

Традиционный уклад переживал сильнейший внутренний кризис, связанный с малоземельем крестьян, низкой производительностью труда, особенно в деревне, неспособностью отвечать на вызов времени в международном масштабе. Внутренний кризис старого уклада не мог уже разрешиться в его собственных рамках из-за постоянного и неизбежного роста сельского населения (необходимость иметь много детей при низкой производительности труда, плохой технической вооруженности как гарантии в старости родителей и выживаемости сельского населения). А рост земледельческого населения неизбежно вёл к сокращению размеров наделов на душу населения. Предел здесь – исчезновение неосвоенных земель.

Два уклада, сосуществовавшие уже достаточно давно более или менее мирно, в начале XX в. вступили в острую схватку – им становилось всё более и более тесно. Развитие рыночного уклада подрывало основы почвенного, уничтожало основу для благополучия верхушки старого общества, тесно связанной с этим укладом, разрушало образ жизни миллионов людей, от царских сановников и самого царя до самого бедного крестьянина. И неудивительно, что первые десятилетия XX в. в России – это время бурь и потрясений.

8.2. Политическое положение в России

8.2.1. Царская бюрократия

Борьбе социально-экономических укладов соответствовала политическая борьба в России, борьба различных классов и социальных слоёв за лидерство и значит за способ проведения индустриализации, соответствующей их интересам.

Бюрократия (та её часть, которая понимала необходимость и неизбежность индустриализации) считала возможным совместить индустриализацию с самодержавием. Либералы (обуржуазившиеся помещики и буржуазная интеллигенция) полагали, что это невозможно и что страна должна идти по конституционному пути, должна быть предоставлена большая свобода личности, частной инициативе. Радикальная и революционная интеллигенция шли дальше, требуя республики.

Претензии правящей бюрократии на монопольное руководство страной и во время индустриальной модернизации была основана не только на эгоизме, стремлении сохранить свои привилегии и власть, хотя эти соображения играли огромную роль. В силу исторических особенностей государство в России играло исключительную роль во всех сферах жизни, в том числе в экономике, особенно в промышленности.

Политическая концепция Витте, министра финансов в 1890-е гг., а затем председателя Совета министров в 1905 г., строилась на идее, что монарх должен опираться на «просвещённую бюрократию» и тогда не нужны политические партии, которые никогда не смогут подняться до бюрократии, потому что в своей деятельности руководствуются, в отличие от «государственной» касты, исключительно узкопартийными интересами, уступают бюрократии и по части искусства управления государством. В свою очередь, базой «просвещённой бюрократии» для него был высокоразвитый капитализм в промышленности и сельском хозяйстве, развитию которого «просвещённая бюрократия» будет энергично способствовать. Точнее, речь шла о допущении частной собственности и частной инициативы в промышленности и сельском хозяйстве, но под жёстким контролем государства и в его интересах.

Витте проводил экономическую политику, направленную на покровительство промышленности в сочетании с усилением государственного вмешательства в хозяйственную жизнь страны. Это нашло отражение в ряде мер – поощрении железнодорожного строительства, а затем выкупе в казну 2/3 всех железных дорог, в разработке и внедрении тарифного законодательства, расширении казённого промышленного сектора, усилении роли Государственного банка во всей народно-хозяйственной системе, введении покровительственного для промышленности таможенного тарифа в 1891 г., финансовой реформе для укрепления рубля (введении золотого обращения). Одновременно Витте пытался активизировать частный сектор, ввести новую систему налогообложения, законодательно обеспечить порядок возникновения и деятельности акционерных предприятий.

В одном из выступлений на совещании 23 ноября 1897 г. о дворянском сословии, Витте (ранее бывший сторонником идеи об исключительности и самобытности России, развитие которой шло и должно было идти своим путём) теперь заявил, что существуют закономерности, общие для всего мира, с которыми необходимо считаться: «В России теперь происходит то же, что случилось в своё время на Западе: она переходит к капиталистическому строю… Россия должна перейти на него. Это мировой непреложный закон».

Это была совершенно новая идея, исходившая от государственного бюрократа. Российское самодержавное государство, насаждая крупную промышленность, проводя социальные реформы в XIX в. не думало о возможных социально-экономических последствиях, невыгодных для него, ведущих к неизбежным переменам в социально-политическом и экономическом строе общества. Самодержцы и их высшие сановники были убеждены в незыблемости общественного строя, в возможности сохранить ведущее положение дворянства в социально-политической жизни, а помещичьего землевладения в экономике. Витте же заявил, что в России, как и в западных странах, ведущая роль переходит к промышленности и банкам. «Мы находимся у начала этого движения, – констатировал он, – которого нельзя остановить без риска погубить Россию». Российское дворянство, чтобы не потерять своего экономического, социального и политического лидерства в России должно обуржуазиться, заняться промышленным и финансовым предпринимательством, утверждал Витте.

Этим взглядам Витте соответствовала его программа по крестьянскому вопросу. Главным тормозом развития деревни и модернизации сельскохозяйственного производства он считал правовое «неустройство» крестьян, их имущественную и общественную неполноправность, что крайне плохо отражалось на состоянии крестьянского хозяйства. Одним из важнейших отрицательных факторов являлась, по его мнению, община, сковывавшая крестьянскую предприимчивость, тормозившая рационализацию хозяйства. Панацею от всех бед Витте, вслед за своим предшественником на посту министра финансов Н. Х. Бунге, видел в укрупнении крестьянской земельной собственности и постепенном уравнивании крестьян в правовом отношении с остальным населением империи. С этой целью он предлагал предоставить крестьянам, внёсшим выкупные платежи, право свободного выхода из общины с выделением причитающегося им надела, как это предусматривалось крестьянским положением 1861 г. Община должна со временем превратиться в простой союз земельных собственников, объединённых чисто хозяйственными интересами.

Но среди правящей бюрократии Витте со своими взглядами оказался в меньшинстве, его программа преобразований не встретила поддержки ни среди бюрократии, ни среди помещиков, ни у самого Николая II и в 1903 г. он был вынужден уйти с поста министра финансов. Лидер консерваторов-охранителей В. К. Плеве, товарищ, а потом министр внутренних дел, утверждал на том же совещании 23 ноября 1897 г., что «Россия имеет свою отдельную историю и специальный строй», указанные Витте законы развития он пренебрежительно назвал «гадательными». По его мнению, «имеется полное основание надеяться, что Россия будет избавлена от гнёта капитала и буржуазии и борьбы сословий». Через 7 лет Плеве был убит эсерами, доказавшими ему, как он ошибался.117

За высказываниями Плеве стояли интересы поместного дворянства, которое затрагивалось курсом Витте на индустриализацию. Так покровительственная таможенная система вела к росту цен на промышленные товары, невыгодному для сельских хозяев (импорт становился дороже, а своих товаров было мало и их качество оставляло желать лучшего), золотое обращение, повысив курс рубля, также было для помещиков-экспортёров невыгодным, так как вело к росту цен на сельскохозяйственную продукцию и снижению тем самым их конкурентоспособности на мировом рынке. Но более всего раздражали реакционное дворянство взгляды Витте на будущее России, в котором высшему сословию не отводилось прежней лидирующей роли. Хотя Витте доказывал, что поместное дворянство вовсе не обделено вниманием правительства – организация дешёвого и льготного кредита, особая тарифная политика, ограждавшая помещичий хлеб от конкуренции дешёвого сибирского зерна, закупка фуража интендантством. Главной причиной оскудения поместного дворянства Витте считал его неумение приспособиться к новым условиям, понять перспективы развития страны и советовал дворянам перестраиваться на буржуазный лад, но именно этого они не желали и ненавидели его. Большинство в правящей бюрократии принадлежало противникам Витте во главе с царём и поэтому никакие реформы в политической и социальной сферах так и не начались до революции 1905 г.

Витте стремился к проведению ускоренной индустриализации России в интересах прежде всего государства, поощряя развитие тяжёлых отраслей промышленности через оказание всесторонней помощи крупным капиталистам и развитие казённой промышленности. В этом его деятельность совпадала с объективным ходом общественного развития. Но при этом политика Витте была подчинена реакционной и утопической цели сохранения устаревшей самодержавной монархии, что было его слабостью.118 В сочетании с поддержкой Николаем II поместного дворянства, которое противилось мерам поддержки промышленности, это ещё более замедляло темпы промышленного роста России.

8.2.2. Политические партии

Политические партии представляют собой высшую форму политической организации общественных классов и слоёв. Главным содержанием их деятельности является борьба за власть. Обострение классовых противоречий, с одной стороны, ускоряет политическую организацию общественных сил, а с другой – способствует их размежеванию по политическим направлениям и организациям.

В России таким ускорителем процесса складывания социально-политической структуры общества стала революция 1905—1907 гг. Именно в её годы возникло несколько десятков политических партий и организаций – общероссийских, региональных, национальных, в основном закончился процесс размежевания и политической консолидации партий по политическим лагерям.

В России начала XX в. существовали политические партии и организации трёх направлений: правительственные, стремившиеся сохранить или только слегка подправить самодержавный строй; либерально-оппозиционные, добивавшиеся конституционной монархии путём реформ существовавшей политической структуры; революционные, боровшиеся за свержение самодержавия и установление республики.

Особенностью политической жизни России было то, что первыми образовались партии революционного направления. Борьба в условиях отсутствия политических свобод приводила российских революционеров к необходимости создания сильных революционных организаций. Марксисты, исходя из марксистской установки на то, что революцию можно совершить только путём массовой политической борьбы пролетариата во главе которого стоит его авангард – политическая партия, первыми взялись за её создание. В середине 1890-х гг. возник «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» в Петербурге. Затем аналогичные союзы появились в других крупных городах и промышленных районах. 1—3 марта 1898 г. в Минске состоялся I съезд РСДРП. На нём присутствовало 9 делегатов, представлявших киевскую, петербуржскую, московскую, екатеринославскую и другие социал-демократические организации. Был избран ЦК, издан Манифест, но вскоре 5 из 9 делегатов были арестованы.

После ареста большинства вожаков социал-демократов в последние годы XIX в. в среде социал-демократии царили разброд и шатания, по определению Ленина. На какое-то время преобладание получили сторонники «экономизма», считавшие главной задачей рабочего движения борьбу за экономические требования: повышение зарплаты, снижение штрафов и т.д., а сферу политической борьбы отдававшие либералам.

С возвращением Ленина из ссылки началась активная работа по созыву нового съезда партии, формированию партийных организаций и подготовке принятия программы и устава. II съезд РСДРП состоялся в Брюсселе и Лондоне в июле-августе 1903 г. В нём приняли участие 43 делегата с 51 решающим голосом от 26 организаций, насчитывавших 3,5 тыс. членов. Большинство на съезде принадлежало сторонникам линии газеты «Искра» («искровцам»), объединявших будущих большевиков и меньшевиков.

Первая программа РСДРП состояла из двух частей: программы-максимум и программы-минимум. Программа-максимум ставила целью совершение пролетарской социалистической революции и установление диктатуры пролетариата как её важнейшего условия. Программа-минимум содержала задачи буржуазно-демократической революции: свержение самодержавия и установление демократической республики со всеми политическими правами, 8-часовой рабочий день, отмена выкупных платежей и возвращение крестьянам уже уплаченных сумм, а также земельных «отрезков», равноправие наций и право народов на самоопределение. В поддержке программы искровцы были едины и она была принята без особых разногласий.

На съезде был принят устав партии. Острые споры разгорелись по его первому параграфу о членстве в партии. Формулировка Ленина предусматривала обязательное личное участие каждого члена партии в деятельности одной из низовых ячеек, а Мартова – лишь личное содействие.

В ходе дискуссий по первому параграфу устава и организационным вопросам выявилось две группы делегатов, по разному подходившим ко многим проблемам. Из этих групп и оформились два основных течения в российской социал-демократии: меньшевистское и большевистское.

Меньшевики изначально ориентировались на западную модель развития, были более правоверными марксистами, чем большевики. Они полагали, что Россия стоит только в начале капиталистического развития, что после победы буржуазно-демократической революции власть должна перейти в руки буржуазии, стране предстоит достаточно долгий период созревания капитализма и только потом можно будет ставить выполнение программы-максимум как непосредственную задачу. Отсюда вытекали тактические установки меньшевиков в ходе первой революции в России: не отрицая возможности и даже неизбежности вооружённого восстания и ведущей роли пролетариата в нём, меньшевики не стремились к всемерному его ускорению, ограничивались военно-технической подготовкой, отвергали идеи установления революционно-демократической власти рабочих и крестьян и вхождения социал-демократов в состав временного революционного правительства, так как боялись оттолкнуть буржуазию от революции.

После Манифеста 17 октября 1905 г., вводившего в России законодательную Государственную Думу, политические свободы, хотя и ограниченные, и особенно после поражения революции, среди меньшевиков распространяется идея создания широкой легальной рабочей партии, с помощью которой, по их мнению, необходимо было вести борьбу за улучшение положения рабочих, развивать их политическое сознание и постепенно готовить к социалистической революции. С точки зрения организационного строения партии образцом для меньшевиков была Германская социал-демократическая партия. Хотя в начале меньшевики отдавали предпочтение централизованной иерархической структуре партии, не отличались терпимостью к мнениям оппонентов, они постепенно шли к более демократическому построению партии и к модели «демократического социализма», большое значение придавали развитию революционного самоуправления.

Среди рабочих меньшевики опирались прежде всего на квалифицированных, культурных, политически сознательных, которым не нравился большевистский максимализм и которые достаточно чётко ориентировались на идеалы демократии и более цивилизованные методы борьбы за их достижение. Популярностью пользовались идеи меньшевиков среди служащих и лиц творческих профессий, связанных с капиталистической промышленностью и которые преобладали в рядах меньшевиков. На V съезде РСДРП среди меньшевистских делегатов рабочих «от станка» было 32%, «литераторов» (профессиональных революционеров, руководителей) – 19%, лиц интеллигентных «свободных» профессий – 13%, студентов и торгово-промышленных служащих – по 5% и т. д. Был один крестьянин-земледелец. К революционным возможностям крестьянства меньшевики относились с большим скептицизмом, исходя из своих ортодоксальных марксистских установок. Национальный состав меньшевиков был более пёстрым, чем у большевиков, среди них преобладали лица нерусского происхождения, особенно много было грузин и евреев.

Количественные данные по численному, социальному и национальному составу всех российских партий этого времени весьма условны и неточны из-за отсутствия правильно оформленного членства, нелегального положения революционных партий. Во всяком случае, считается, что весной 1907 г. меньшевиков было около 45 тысяч, затем их численность и количество партийных организаций снижается в несколько раз. Оживление наблюдается в годы подъёма рабочего движения накануне мировой войны и особенно в 1917 г.119

Большевики, Ленин прежде всего, исходили из завышенных оценок степени развития капитализма в России. Уже к концу XIX в., по мнению Ленина, сложились объективные предпосылки мировой социалистической революции и Россия была готова к участию в ней. А раз так, то решающее значение приобретал субъективный фактор – партия как организатор и руководитель классовой борьбы пролетариата за социалистическое переустройство общества.

В ряде работ, особенно в «Что делать?», Ленин разработал организационные принципы партии нового типа, состоящей из немногочисленного ядра профессиональных революционеров, хорошо организованных, дисциплинированных, действующих умело и оперативно, способных повести за собой массы, подтолкнуть их на активную борьбу. Таким образом, Ленин развивал идею ключевой роли партии в подготовке и осуществлении пролетарской революции. Если для меньшевиков были характерны осторожность и осмотрительность, склонность к самоанализу, нравственная щепетильность, то большевики были более прямолинейными, нетерпеливыми и напористыми, более самоуверенными и неразборчивыми в средствах достижения целей. Ленин многое перенял из революционных доктрин 1860—1870-х гг., которые подчёркивали большую роль революционных личностей, вождей и выделяли необходимость героического самопожертвования во имя революции и народа. Неслучайно упоминание Лениным знаменитых революционных народников Алексеева, Мышкина, Халтурина, Желябова рядом с именем вождя немецкой социал-демократии Бебеля. Ленин предполагал, что «социал-демократические Желябовы» и «русские Бебели» поднимут весь народ на свержение царизма. Влияние социал-демократических вождей, считал Ленин, будет распространяться на профессиональных революционеров, а от них на всех активных сторонников социалистического переустройства общества.120

Отсюда борьба Ленина на II съезде РСДРП за свою формулировку первого параграфа устава, которая давала возможность построить как раз дисциплинированную, централизованную партию, а также против автономии и некоторой свободы местных партийных комитетов. Характерно также настаивание Лениным на сохранение в программе положения о неизбежности вооружённого восстания и обязательности установления диктатуры пролетариата.

Казавшиеся вначале незначительными разногласия между меньшевиками и большевиками переросли после II съезда РСДРП в серьёзное теоретическое и организационное размежевание. Особенно чётко это проявилось в начале первой российской революции, когда они не смогли договориться по таким принципиальным вопросам, как характер и перспективы революции, отношение к буржуазии, вооружённому восстанию, временному революционному правительству и даже провели отдельно – большевики III съезд партии в апреле 1905 г. в Лондоне, а меньшевики конференцию в Женеве. По всем вопросам большевистский съезд принял более радикальные решения, чем меньшевистская конференция. Не просто техническая подготовка вооруженного восстания, а прямая агитация за него, подталкивание к вооружённым выступлениям, гегемонию пролетариата в революции большевики доводили вплоть до взятия власти в союзе с крестьянством, допускали участие социал-демократов во временном правительстве и т. д. Вслед за Парвусом и Троцким Ленин выдвинул идею перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, но уже в союзе с беднейшими слоями деревни.

После поражения революции в период спада рабочего движения большевики также пережили тяжёлые времена идейного и организационного кризиса, сокращения количества местных организаций и их численности. Если среди меньшевиков распространились настроения в пользу ликвидации нелегальных организаций и сосредоточения работы в легальных формах (ликвидаторство), то среди большевиков, наоборот, раздавались предложения свернуть работу в легальных организациях (профсоюзах, рабочих кассах, Государственной Думе), как способствующих укреплению капиталистического строя, и сосредоточиться на нелегальной работе (отзовизм). Ленин и его сторонники выступили против тех и других и высказывались за сочетание легальных и нелегальных форм борьбы. Для социал-демократов в эмиграции в это время были характерны фракционная борьба, размежевания и объединения, склоки и прочее.

На рубеже веков происходит оживление неонародничества: возникают группа «Союз русских социалистов-революционеров» (1894 г., в Швейцарии), «Союз социалистов-революционеров» (1895—1896 гг., в Саратове) и др. В условиях роста рабочего движения популярность народничества с его террором одиночек и заговорами интеллигентских организаций уменьшилась, менее привлекательным становилось само слово «народоволец». Новым названием революционные народники старались отмежеваться как от либеральных народников с их теорией малых дел, так и от социал-демократов с их увлечением пролетариатом, забвением крестьянства. Эсеры намеревались продолжить традиции революционных народников 1870-х гг. с их идеей массового революционного террора и социальной народной революции.

Процесс складывания единой партии социалистов-революционеров шёл долго. В январе 1902 г. в газете «Революционная Россия» появилось сообщение об объединении южных эсеров и московского «Союза социалистов-революционеров», эта газета и журнал «Вестник русской революции» объявлялись органами партии. Появление этого сообщения принято считать датой образования партии эсеров. Но первый съезд партии состоялся только в конце 1905 – начале 1906 гг.

Организационная структура партии эсеров всегда была рыхлой, первоначально, похоже, даже не существовало ЦК партии и его функции выполняла одна из наиболее сильных местных организаций. Боевая организация (в создании которой принимал активное участие, а потом несколько лет возглавлял её, агент полиции Азеф) вообще была на автономном положении: у неё была своя касса, свои явки, адреса, квартиры, ЦК не вмешивался в её внутренние дела и она перед ним не отчитывалась. Это создало благоприятные условия для грандиозной провокаторской деятельности Азефа, который выдал полиции десятки боевиков и в то же время организовал ряд крупных терактов – убийства Плеве, великого князя Сергея Александровича и некоторые другие.

Эсеры вслед за народниками считали возможным переход России к социализму минуя капитализм. Модернизация народнической доктрины свелась к признанию наличия положительных сторон капитализма, связанных с ростом производительных сил, особенно в индустрии и в меньшей степени в земледелии. Отрицательные стороны капитализма эсеры связывали с капиталистической формой эксплуатации производительных сил. Российский капитализм отличался, по мнению эсеров, наименее благоприятным соотношением «между творческими, исторически прогрессивными и тёмными, хищнически-разрушительными тенденциями», особенно разрушительной считалась роль капитализма в сельском хозяйстве.

Социальные силы в стране эсеры группировали не в три, как социал-демократы, а в два лагеря. Один из них, во главе с самодержавием, объединял дворянство, буржуазию и высшую аристократию, другой – промышленный пролетариат, трудовое крестьянство и интеллигенцию. Основным принципом деления общества на классы для эсеров было не отношение к собственности, а источник дохода. Поэтому в одном лагере оказывались столь разные социальные слои как дворянство и буржуазия – по принципу эксплуатации чужого труда, а в другом – классы, живущие своим трудом, хотя крестьяне были и собственниками.

Крестьянство являлось предметом особого внимания эсеров в силу своей многочисленности, большого экономического значения и тяжёлого положения. Эсеры не считали, в отличие от марксистов, крестьянские трудовые хозяйства мелкобуржуазными, не считали неизбежным расслоение крестьянства на буржуазию и пролетариат как обязательное условие прихода к социализму через чистилище капитализма. Как и народники, они верили в устойчивость крестьянских хозяйств и их способность бороться с конкуренцией со стороны крупных производителей. Эти положения являлись исходными пунктами эсеровской теории некапиталистической эволюции трудового крестьянства. Они не видели только, что в условиях растущего малоземелья выход для крестьян в конечном итоге состоял только в интенсификации хозяйства, а этого добиться на небольших наделах было невозможно. Тем самым эсеры обрекали сельское хозяйство России на сохранение низкой производительность труда, а промышленность на большие трудности из-за узкого внутреннего платёжеспособного спроса. С точки зрения эсеров, пользование землёй должно было быть «уравнительно-трудовым, т.е. обеспечивать потребительную норму на основании приложения собственного труда, единоличного или в товариществе». Но как тогда развивать промышленность, необходимую самим крестьянам, поднимать культуру?

Важнейшей предпосылкой для социализма и его формой эсеры считали полную свободу и демократию. Политическая демократия и социализация земли были основными пунктами программы-минимум ПСР, они должны были сделать возможным мирный, эволюционный путь России к социализму.

Непосредственной целью эсеров ставился созыв Учредительного собрания, на котором они собирались отстаивать свою программу социалистического преобразования России. Методы борьбы предусматривались самые разнообразные: пропаганда и агитация, парламентская работа и все формы насильственной борьбы (стачки, бойкоты, вооружённые демонстрации, вооружённые восстания и прочие). Отличительной чертой эсеров было признание индивидуального террора как средства политической борьбы.

Эсеры отказались от народнической идеи захвата власти узкой группой революционеров, поэтому в годы первой революции считали, что власть должна перейти к буржуазии и ставили целью своей борьбы установление конституционного строя в России, завоевания политических и гражданских свобод. После Манифеста 17 октября лидеры эсеров поверили, что Россия стала конституционной страной и предпочитали не торопить события.

Эсеры, отражавшие мечты о лучшей жизни низших, эксплуатируемых слоёв патриархального, почвенного уклада российского общества, естественно, пользовались большой популярностью среди крестьянства, интеллигенции и в какой-то мере среди рабочих.121 Но историческая обречённость социально-экономического уклада, на который они опирались, и полная утопичность их идей преобразования России предопределили их полный крах в 1917 г.

Основное ядро оппозиционно-либерального лагеря составляли Конституционно-демократическая партия или Партия народной свободы (кадеты) и «Союз 17 октября».

Учредительный съезд кадетской партии прошел в октябре 1905 г. До конца этого же года образовалось 72 партийных организации. Они возникали прежде всего там, где ранее действовали организации «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционистов», которые были непосредственными предшественниками этой партии.

Программа кадетской партии исходила из следующих принципов: конституционная монархия с законодательным собранием, с правительством, ответственным перед ним, политические свободы, амнистия политзаключённым, 8-часовой рабочий день, рабочее законодательство. Кадеты отстаивали неприкосновенность частной собственности.

Всего кадетские организации действовали в 76 губерниях и областях, в основном в Европейской России. Большая часть этих организаций находилась в городах (283), в сельской местности имелось всего 75 организаций. Часть кадетских организаций действовало лишь в период подготовки и проведения выборов в Государственную Думу.

По социальному происхождению основную массу кадетской партии составляли средние городские слои (конторщики, приказчики, ремесленники, служащие, учащиеся) и состоятельная интеллигенция (адвокаты, профессора, инженеры, врачи т.д.). Рабочих и крестьян было не более 15%, предпринимателей и землевладельцев – 10—15%.

Кадетская партия не была зарегистрирована официально и формально действовала нелегально.

Процесс создания «Союза 17 октября» был сложным и затяжным. Ещё в ноябре 1905 г. были выработаны его программа и устав, созданы руководящие органы. Но окончательно Союз сложился лишь в середине 1906 г., а 10 октября того же года он был официально зарегистрирован властями, т.е. признан легально действующей организацией.

В. Петрово-Соловово, тамбовский помещик, член ЦК «Союза 17 октября», в одной из своих речей заявил, что революционные партии являются решительными противниками для октябристов, а программные положения Союза определял так: «Мы стремимся к конституционно-демократическому устройству русского государства с законодательной Думой, избираемой на началах всеобщего, но не прямого голосования и с наследственным монархом во главе. Монарх должен не только царствовать, но и управлять государством при посредстве ответственных перед государственной палатой, но им свободно назначаемых министров и на основании твердых законов, выработанных палатой и им утвержденных. Мы убеждены, что нынешнее самодержавие, составлявшее некогда живую творческую государственную силу, уже исполнило свою историческую миссию, потеряло жизнеспособность и подлежит поэтому полному упразднению, как пережиток старины, мешающий дальнейшему развитию политической, культурной и экономической жизни нашего общества…»

Всего в 1905—1907 гг. было учреждено 260 отделов «Союза». Основная их масса была создана в период подготовки и проведения выборов в I Государственную Думу. В это время октябристские организации имелись в 63 губерниях. Полных данных о социальном составе «Союза 17 октября» нет, в нём были представители средних городских слоев, интеллигенции, чиновничества, крупные предприниматели, помещики. Октябристы вели работу также среди рабочих и крестьян, но массовой опоры среди них им создать не удалось.

После первой революции октябристы переживали кризис, численность партии (как и остальных) сократилась, а в годы первой мировой войны и особенно после Февральской революции «Союз» распался окончательно.122

На судьбу либерально-оппозиционных, буржуазных по своим программа партий кадетов и октябристов, сильное влияние оказало недоверчивое отношение к ним со стороны российской буржуазии. Российская буржуазия до революции 1905—1907 гг., и в значительной степени после неё, отрицательно относилась к чистой политике, большая часть буржуазии, тесно связанная с самодержавным государством, нуждавшаяся в государственных заказах, субсидиях, покровительственных тарифах не желала что-либо менять, а предпринимательская, «европеизированная» буржуазия была немногочисленной, не осознавала своих подлинных интересов и её представители входили в партии кадетов и октябристов или пытались создать свои партии, как Торгово-промышленная (в 1906 г.) или прогресситская (во время мировой войны).

Но особенно популярны были среди предпринимателей и финансистов организации по «профессиональным», т.е. групповым экономическим интересам. Газета М. Фёдорова «Слово» писала: «Буржуазия, переходя в оппозицию, может, пожалуй, проиграть только в одном смысле: временно утратить „покровительство“, возможность легко добиваться подачек в своих ходатайствах по так называемым классовым (групповым) и личным интересам; известная часть буржуазии и сейчас не прочь держаться старой политики выпрашивания и выжидания приёма и благ в приёмных у властей предержащих всех рангов. Но времена всё-таки существенно изменились, и сознание, что на таких подачках далеко не уедешь… делает успехи».

Последнее утверждение было простой лестью, не соответствующей действительности. Газеты буржуазного направления, возникавшие в межреволюционный период, популярностью у буржуазии не пользовались и быстро закрывались.123

Буржуазию отталкивали от кадетов и октябристов некоторые положения их программ, носившие популистский характер. Например, кадеты выступали за 8-часовой рабочий день, что не соответствовало уровню производительности труда в России и было явно преждевременно. Кадеты и октябристы приравнивали помещичью и крестьянскую надельную формы собственности на землю к капиталистической частной собственности, поддерживали некоторые «нерыночные» способы перераспределения земли и сохранения тем самым патриархального крестьянства и т. д.

Революция 1905—1907 гг. активизировала процесс организационного оформления черносотенного движения. Пока самодержавие справлялось с освободительным движением, особой нужды в политической организации правительственный лагерь не ощущал. Существовали отдельные кружки и группы консерваторов типа «Русского собрания», представлявшего собой фактически политический салон в столицах. Первые массовые организации крайне правового толка начали возникать весной 1905 г. Бурный их рост произошёл после опубликования Манифеста 17 октября, когда по России прокатилась волна черносотенных погромов.

Идеалом черносотенцев была ничем не ограниченная абсолютная монархия с патриархальным крестьянским хозяйством, неизменностью помещичьего землевладения и казённой промышленностью как основами этой монархии. Эти взгляды были вполне по душе Николаю II, носившему значок Союза русского народа.

Объединяющим центром движения стал Союз русского народа, возникший в ноябре 1905 г. в Петербурге. К весне 1907 г. он поглотил ряд правых партий и организаций. Превращению Союза русского народа в основную силу крайне правых помогало содействие правящих кругов во главе с Николаем II – материальное (десятки тысяч рублей), политическое, идеологическое. За погромы и убийства «союзников» почти не наказывали, а если судили, то в большинстве случаев царь приговоров не утверждал. Высшим органом Союза русского народа было совместное собрание членов-учредителей и Главного совета во главе с доктором Дубровиным.

На первом этапе революции черносотенные союзы оставались весьма малочисленными и не могли оказывать сколько-нибудь действенной помощи правительству. Силы их росли со спадом революции. Зато в ходе выборов во II Думу они получили 24,6% голосов выборщиков – больше, чем другие партии. В 2208 населенных пунктах действовали 2229 черносотенных монархических отделов. Из них 2124 принадлежали Союзу русского народа и 105 – другим партиям и организациям.

Практически все (97,3%) филиалы Союза русского народа размещались в Европейской России. Причём наиболее активными они были в районах со смешанным национальным составом населения – в Белоруссии, на Украине, так как их основная деятельность была направлена на разжигание национальной вражды, на пропаганду великодержавного шовинизма и антисемитизма. Не случайно более половины всех членов Союза русского народа (57,6%) находилось в 15 губерниях так называемой «черты еврейской оседлости».124

Социальный состав черносотенных организаций отличался крайней разнородностью. В Союзе русского народа было много помещиков, были представители интеллигентских профессий – врачи, служащие, были торговцы и фабриканты, часто те, кто недавно разбогател, особенно на торговле и ростовщичестве (евреи были их основными конкурентами в черте оседлости). Были рабочие, в основном высококвалифицированные и, естественно, высокооплачиваемые, не желавшие ничего менять, а также малоквалифицированные, сезонные, неграмотные, легко поддававшиеся шовинистической агитации.

Центрами влияния Союза русского народа на рабочих были Петербург (в том числе крупнейшие заводы, работавшие на казну, например, Путиловский) и Одесса (среди портовых грузчиков). Среди крестьян было много членов черносотенных организаций на Украине (почаевский отдел), в Белоруссии, т.е. там, где население было смешанное, а земли было мало и на этом играли черносотенцы. Но после революции в крестьянских отделах Союза русского народа появились признаки, грозные для правительства – они не признали столыпинскую аграрную реформу (как и вообще Союз русского народа), так как реформа вела к разрушению патриархального крестьянского быта, крестьяне-черносотенцы требовали справедливого земельного передела, в том числе помещичьих земель, эти отделы могли стать очагами крестьянского мятежа.

Программные идеи Союза русского народа сводились к уничтожению в стране всякой политической жизни, сохранение самодержавной монархии в неизменном виде.

8.2.3. Революция 1905—1907 гг.

Основные причины социальных и политических потрясений в России начала XX в.: борьба двух социально-экономических укладов – патриархального и капиталистического (или традиционного и индустриального), конфликты и противоречия внутри этих укладов. В старом укладе конфликты были связаны прежде всего с малоземельем крестьян, тяжестью различных платежей в пользу государства и трудностью приспособления этого уклада к развитию промышленности. Разрешить аграрный вопрос в рамках старого уклада было невозможно, улучшить положение крестьян можно было только уничтожив весь патриархальный уклад, преобразовав весь образ жизни крестьян, но они этого не понимали и вообще мало кто это понимал тогда, да и сейчас, пожалуй. Точнее, аграрный кризис в России мог быть разрешён только в результате постепенного разложения старого потребительского полунатурального крестьянского хозяйства и образования вместо него крупного рыночного предпринимательского хозяйства на основе частной собственности.

Капиталистический уклад вообще развивается динамично, он всегда порождает противоречия и конфликты. В западном обществе к тому времени начал складываться механизм их более или менее мирного разрешения, в России капитализм находился ещё на ранней стадии и до создания такого механизма было далеко. Эксплуатация рабочих была очень жестокой, но не из-за отпечатка азиатчины, а потому что Россия находилась на ранней стадии капитализма, на которой в Европе было то же самое. Но настроение российских рабочих было более антисобственническим, чем у европейских, из-за влияния патриархального, почвенного уклада, где частная собственность, особенно на землю, была не в почёте.

Конкретными поводами к революции 1905—1907 гг. были экономический спад начала XX в., ухудшение положения рабочих (рост безработицы, снижение зарплаты), обострение земельного вопроса в деревне и русско-японская война, тяжело отразившаяся на жизни народа из-за наборов в армию, реквизиций и прочего.

Попытки правительства руководить рабочим движением, контролировать его (Зубатов, Гапон) оказались неудачными. В рабочем обществе попа Гапона и начались события, приведшие к 9 января 1905 г. Арест членов одного из отделений гапоновского общества вызвал недовольство рабочих и привел к стачке 3 января на Путиловском заводе. Идея петиции на имя царя родилась помимо Гапона, но он был вынужден поддержать её. На петицию царизм ответил пулями. 9 января 1905 г. было убито более 1000 человек, ранено около 5000. События 9 января дали толчок к началу революции. В 1905—1907 гг. только по официальной статистике бастовало более 4 млн рабочих (на самом деле не менее 8—10 млн). Выявлено не менее 26 тыс. крестьянских выступлений с миллионами участников, несколько сот солдатских и матросских бунтов и волнений. Резко выросло число стачек с политическими требованиями. В 1905 г. их было 68,5%, в 1906 г. – 74%.

В ходе революции выявилось три основных политических направления.

Царское правительство допускало необходимость созыва народного представительства, но совещательного или с ограниченными правами при отсутствии свободы агитации и узко цензовой или узко сословной системе выборов.

Революционные силы требовали перехода власти к Учредительному собранию при всеобщем избирательном праве и полной свободе агитации, немедленного свержения самодержавия, введения политических свобод, рабочего законодательства, 8-часового рабочего дня.

Либералы выступали за конституционную монархию; политические свободы; законодательное собрание со всеобщим избирательным правом, но соглашались на ограничения в избирательных правах; за рабочее законодательство, 8-часовой рабочий день; амнистию политзаключенным. В 1904 г. «Союз освобождения», один из предшественников партии кадетов, организовал «банкетную кампанию», приуроченную к 40-летию начал судебной реформы. Состоялось более 120 банкетов в 34 городах, в них приняло участие около 50 тысяч человек. На банкетах подписывались требования к царю и публиковались в журнале «Освобождение» и двух легальных газетах. Банкетная кампания сыграла свою роль в усилении напряжённости в стране и созревании первой российской революции.

Основными движущими силами революции были рабочий класс и крестьянство со своими требованиями, далеко не всегда носившими буржуазный характер. Особенно это касается крестьянских желаний раздела всей земли по уравнительным нормам. Но, тем не менее, такие требования, как ликвидация самодержавия, преобразования политической системы, уничтожения дворянского землевладения создавали объективно новые условия для продвижения России по пути к свободному рыночному обществу.

Хотя большая часть буржуазии, тесно связанная с самодержавным государством, революцию не поддержала и не хотела никаких реформ, но «европеизированная», предпринимательская буржуазия впервые в 1905 г. выступила с требованиями коренных политических реформ. В январе 1905 г. группа фабрикантов (в том числе П. Рябушинский) подала записку с требованиями введения политических свобод.

В июле 1905 г. на торгово-промышленном съезде в Москве ставился вопрос о необходимости конституционного строя, в программе объединения торгово-промышленного класса было положение о народном представительстве с решающим голосом и правом вето у монарха.

В ответ царь запретил проведение нового съезда, у одного из инициаторов, М. Ф. Норпе, был проведён обыск и изъяты материалы июльского съезда.

Николай II плохо относился к рыночным отношениям, капитализму, неразрывно связанным с открытым обществом и свободой личности и к капиталистам соответствующего типа, что выразилось в судьбе крупного фабриканта П. Рябушинского. В апреле 1907 г. он был выслан из Москвы за издание газеты «Утро», которая была закрыта за критику Столыпина (за военно-полевые суды и связь с чёрной сотней), за предсказание скорого разгона Думы. Но уже в сентябре 1907 г. П. Рябушинский начал издание новой газеты «Утро России», органа партии прогрессистов.

Политика Николая II во время революции носила двойственный характер, он постоянно колебался между усилением репрессий и уступками. Так, 18 февраля 1905 г. было издано сразу 3 документа: царский манифест, в котором Николай II грозил решительным искоренением крамолы, призывал к борьбе с внутренним врагом, помышляющим разрушить государственный строй; указ Сенату, по которому частным лицам и организациям разрешалось подавать в Совет министров на имя царя предложения об усовершенствовании государственного благоустройства; рескрипт (официальное обращение) на имя министра внутренних дел Булыгина о созыве Особого совещания для выработки условий создания при царе законосовещательного органа из выборных представителей для предварительной разработки законодательных предложений при обязательном сохранении основ самодержавия.

Осенью 1905 г. революция достигла своего пика. Всероссийская политическая стачка в октябре 1905 г. парализовала почти всю страну. Витте сформулировал перед царем две альтернативы: утопить революцию в крови, предоставив неограниченную власть доверенному лицу или пойти на уступки и «вступить на путь конституционный».

Николай II предпочитал первый путь, но не нашлось диктатора. Поэтому он был вынужден подписать Манифест 17 октября. Поэтому Манифесту царь даровал России законодательную Государственную думу. В Манифесте, хотя и в усечённом виде, провозглашались политические свободы, чрезвычайные меры предполагалось отменить не сразу, а в будущем, по мере успокоения, не было политической амнистии.

Расстрелы продолжались и после Манифеста, волна черносотенных погромов прокатилась более чем в 100 городах 36 губерний. За первый месяц «конституционных свобод» погибло более 4000 человек и до 10000 ранено. Николай II открыто поощрял погромщиков, оберегал их от суда.

Первая революция в России имела буржуазно-демократический характер. Демократический – потому что основным вершителем революции был народ в лице рабочих и крестьян. Буржуазный – потому что в ходе революции не выдвигалось требование ликвидации частной собственности на средства производства. А те требования, которые выдвигали рабочие и крестьяне – ликвидация самодержавия, введение политических свобод и т. п. только расширяли возможности развития в России по капиталистическому пути.

Особенностью революции были почти полное отстранение буржуазии от участия в революционных событиях. Часть буржуазии, прежде всего крупная финансовая и промышленная, была слишком связана с самодержавной монархии и не хотела её свержения, а другая часть слабо осознавала свои классовые интересы, была слишком слабо организована.

Другой важной особенностью российской революции было широкое участие крестьян, которые в буржуазных революциях в Европе или стояли в стороне, или участвовали в контрреволюционных выступлениях. Наступление капитализма неизбежно ведёт к разорению крестьянства, исчезновению традиционного крестьянского натурального хозяйства и превращению большинства крестьян в промышленных и сельских наёмных рабочих-пролетариев. Этим объясняются антибуржуазные настроения крестьян, как и ремесленников и мелких торговцев. В России крестьяне активно участвовали в революции не по причине наличия буржуазных взглядов в их среде, а из-за острого малоземелья и целью их было увеличение своих наделов за счёт раздела помещичьих земель. Уже эти многочисленные выступления миллионов крестьян свидетельствует о глубине кризиса крестьянского хозяйства. Но преобладание традиционных, антибуржуазных в своей сущности, настроений среди крестьян делало характер первой революции в России особенно противоречивым и создавало почву для перехода революции от стадии буржуазной к стадии социалистической (по своим лозунгам), минуя капитализм. Что и произошло в 1917 г., когда такая же буржуазно-демократическая Февральская революция перетекла в социалистическую Октябрьскую.

8.2.4. Государственная Дума

Хотя самодержавие устояло и революция закончилась поражение, революция не осталась бесследной. В ограниченных пределах, но в России началась легальная политическая жизнь: выходили газеты и журналы разных направлений, существовали профсоюзы, политические партии, начались экономические реформы (аграрная прежде всего), больше стало возможностей для развития частной промышленности, абсолютная монархия превратилась в ограниченную – царь так и не посмел ликвидировать Государственную думу, только ограничил ещё больше избирательные права и полномочия самой Думы.

Россия перестала быть неограниченной монархией после образования законодательной Государственной думы. Но полномочия Думы были весьма скромными и её возможности уже не соответствовали потребностям общества: нельзя было даже затрагивать вопросы, касавшиеся основ государственного и общественного устройства, законопоекты могли вносить только император и его правительство, которое формировалось только царём и только перед ним несло ответственность, нередко важные законы утверждались царём в обход Думы, законы утверждались Государственным советом и царём. Государственная дума могла влиять на правительство в основном через утверждение бюджета государства (но и здесь были ограничения: вне компетенции думцев был бюджет Министерства императорского двора, нельзя было лишить финансирования ненужный орган управления, если он уже существовал и т.д.). На эффективности деятельности Думы сказывались медленность и усложнённость процедур. Так аграрная реформа фактически началась в 1907 г., а закон о ней был утвержден только в 1910 г., прочие аграрные законопроекты вообще не были приняты.

Партии, ориентировавшиеся на парламентские методы борьбы и эволюционные изменения в обществе, не смогли в межреволюционный период стать сильными, авторитетными и переживали внутренний кризис (сокращение численности членов, количества партийных организаций).

Существует довольно распространённая точка зрения, что своевременное введение сверху конституции и парламентской системы, радикальные аграрные преобразования по Столыпину могли бы избавить Россию от дальнейших потрясений. Но как это сделать, если частная собственность неразвита, подавляющее большинство населения от царя до крестьянина относится к ней с подозрением, когда нет развитого политического сознания, понимания своих подлинных экономических и политических интересов различными социальными слоями? Что толку от указов и введения институтов демократии сверху? Наглядный пример: отношение большинства крестьян к столыпинской реформе и царя с его окружением к частному предпринимательству. Преобладание в России в начале XX в. античастнособственнических настроений приводило к тому, что даже партии, буржуазные по характеру целей, методам действий (кадеты, октябристы) делали уступки российской крестьянской общинной патриархальности, опасались открыто говорить о необходимости ликвидации крестьянской общины и надельного общинного землевладения.

Конечно, Государственная дума, некоторая свобода печати, политической жизни вообще после 1905 г. явились следствием уже не только и не столько потребностей верховной власти в контроле над бюрократическим аппаратом и преодолении его неэффективности, но представляли отражение глубинных социально-экономических процессов: складывание новых хозяйственных укладов, нарождение новых социальных слоёв, которые начинают в это время бороться за свои права. Но эти слои, эти новые силы российского общества были ещё слишком слабы и это позволяло правительству тормозить выполнение своих обещаний даже в ходе революции и тем более после её окончания.

8.3. Россия в первой мировой войне

Катализатором новых, гораздо более мощных, революционных потрясений в России явилась первая мировая война. В свою очередь эта война была порождена сложным сочетанием глубинных факторов: материальных (географических, демографических, экономических) и субъективных (национальные чувства и национальное самосознание, общественно-политические теории). Вторая половина XIX в. в Европе была ознаменована появлением новых национальных государств – Германской империи, Италии, борьбой за национальное самоопределение и независимость народов Австро-Венгрии и Балкан. Национальные движения разрушили старую политическую систему Европы, породили национализм, который пронизывал все стороны жизни государств на рубеже веков, политическая жизнь в государствах теперь организовывалась вокруг национальных, а не региональных центров.

Процессы индустриализации и урбанизации, охватившие в это время особенно страны центральной и восточной Европы (Германия, Россия, Италия и др.) и сопровождавшиеся перемещением огромных масс населения из деревни в город, разрушением традиционных норм поведения и морали крестьянского типа создавали питательную среду для распространения националистических идей самых разных оттенков, вплоть до сверхнационализма расистского типа. Государство-нация и её идеологическое отражение – национализм в конечном счёте определяли политические и экономические процессы, протекавшие в Европе в конце XIX – начале XX вв.

В этот период появились новые качественные явления в экономике и политике великих держав, вступивших в особую стадию своего развития, империалистическую. Эта стадия в развитии капиталистических стран характеризуется ростом монополий, концентрацией капитала, активизацией колониальной экспансии великих держав, стремлением к окончательному разделу и подчинению слаборазвитых стран, глобализацией их внешней политики.

Важную роль в возникновении мировой войны играли традиционные межгосударственные и межрегиональные конфликты. Прежде всего многовековое соперничество между Францией и Германией за Эльзас и Лотарингию; между Австро-Венгрией и Россией на Балканах; между Россией и Германией из-за Польши; между Германией и Великобританией за господство на морях и в колониях.

Из субъективных причин следует выделить победу «партий войны» в Германии, Великобритании, Австро-Венгрии, Франции, где верх одержали наиболее экстремистские круги. Субъективные причины явились отражением в национальном сознании и подсознании населения великих держав всей совокупности объективных условий. Это выразилось как в рациональной форме – в виде разработки военно-политических доктрин и планов подготовки, развёртывания и ведения широкомасштабной наступательной кратковременной победоносной общеевропейской войны всеми ведущими континентальными державами, в принятии политических решений и вводе в действие военно-мобилизационных механизмов, которые превратили локальный австро-сербский конфликт в мировую войну; так и в иррациональной форме – в виде массового всплеска великодержавных националистических настроений от Парижа до Петербурга и от Вены до Берлина.

Огромная роль национализма, националистических теорий и настроений в возникновении мировой войны, когда они сыграли роль спускового крючка говорит об их опасности для любого общества любой страны, в том числе и особенно в современной России и сегодняшние политики, от патриотов-державников до коммунистов-националистов, играют с опасным огнем, используя национал-патриотическую риторику в борьбе за власть и разжигая националистические страсти.

Главной целью России, как и её союзников по Антанте Англии и Франции, было сокрушение военно-политической мощи Германии и устранение опасности установления ею своего господства в Европе. Другой целью, связанной с первой, было создание единой Польши, что нашло отражение в царском манифесте. Важное значение придавалось также захвату Константинополя и черноморских проливов или, по крайней мере, установлению над ними прочного контроля.

Ход войны оказался неудачным для России. Уже сразу оказались нарушенными стратегические планы, которые предусматривали в первую очередь нанесение ударов по Австро-Венгрии с целью выведения её из войны. Это было реально из-за военной слабости Австро-Венгрии и отвлечения германских сил на западный фронт. Но по просьбе союзников, которым угрожало поражение в битве на реке Марне, Россия начала войну до окончания мобилизации и не там, где собиралась, а в Восточной Пруссии. Бои в Восточной Пруссии начались удачно для России, но из-за несогласованности действий армий Самсонова и Ренненкампфа, медлительности, ошибок, неразберихи русские войска позволили немцам перехватить инициативу и одержать общую победу.

До весны 1915 г. русской армии удавалось удерживать фронт, а в Галиции даже продвинуться вперед. Но в мае 1915 г. Германия с союзниками перешла в наступление. В результате сильнейшего поражения Россия потеряла 150 тыс. убитыми, около 700 тыс. ранеными, 900 тыс. пленными, были захвачены Литва, Галиция и Польша. После этого поражения крупных наступательных операций на Восточном фронте почти не было и война приняла позиционный затяжной характер, что неизбежно отразилось на экономике и положении населения России.

Хотя в первой мировой войне победа досталась странам Антанты, Россия, по существу, потерпела поражение. Одной из основных причин её поражения была индустриальная отсталость, что выразилось в крайне низком уровне военно-технического обеспечения в качественном и количественном отношениях. Особенно сильным отставание было по новейшим видам вооружения: пулемётам, скорострельной артиллерии, аэропланам, автомобилям и т.д., где качественное превосходство противника в расчёте на одну тысячу солдат или 10 км фронта достигало от 2 до 50 раз. Мобилизационные запасы были исчерпаны уже к концу 1914 г. и армия постоянно испытывала нехватку вооружения, боеприпасов и снаряжения.

Сказалось географическое положение России – вступление в войну Турции на стороне Германии закрыло для России черноморские проливы и крайне затруднило импорт из стран союзников.

К числу субъективных причин поражения следует отнести неспособность царского правительства добиться сплочения всех социальных слоёв и национальных групп для ведения войны, проводить политику тотальной мобилизации. Крайне отрицательную роль сыграло разложение правящей верхушки, потеря авторитета императором в результате неумелой политики, министерской чехарды, деятельности Распутина и т. д.

Конец ознакомительного фрагмента.