Рассказ четвертый. Власти
Движение и виды власти во Пскове
Псков, как колония, как пригород Великого Новгорода, первоначально управлялся так же, как и все новгородские пригороды, т. е. новгородским вечем и собственным своим домашним вечем, которое вполне было подчинено новгородскому вечу и беспрекословно исполняло все его решения, как сказано в летописи: «на чем старшие сдумают, на том и пригороды станут». При таковой зависимости псковского веча от новгородского, естественно, правительство во Пскове, т. е. все выборные власти, особенно важнейшие, обыкновенно присылались из Новгорода или новгородским вечем назначались из псковичей по выбору местного веча. Равным образом смена главных в городе властей принадлежала Новгороду: так, например, в 1132 году новгородцы дали посадничество во Пскове Мирославу Гюрятиничу, а в 1134 году перевели его посадником в Новгород. Или в 1136 новгородцы и псковичи, собранные на новгородском вече, общим приговором решили изгнать князя Всеволода Мстиславича и пригласить Святослава Ольговича; а в следующем году, по согласию с одною новгородскою партиею, псковичи пригласили Всеволода к себе и решились драться из-за него с новгородцами и когда он в скорости умер во Пскове, то объявили своим князем его брата Святополка, а в 1138 году смирились с новгородцами и их князя Ростислава Юрьевича признали и своим князем. Впрочем, таковой порядок не был постоянным. Псковичи то принимали начальников, присланных новгородским вечем, то не принимали, а выбирали своих; то признавали своим князем новгородского князя, то принимали особенного князя, присланного Новгородом, то сами приглашали к себе князя со стороны. Вообще порядок управления Псковом первоначально зависел от того, в каком отношении Псков находился к Новгороду или, иначе сказать, господствующая ли партия новгородская действовала во Пскове или партия, потерпевшая поражение в Новгороде. В первом случае Псков совершенно подчинялся новгородским распоряжениям, а в последнем он вступал в борьбу с новгородскими порядками и выказывал некоторую самостоятельность в своем внутреннем управлении; так что почти до XIV столетия продолжалась какая-то неопределенность в устройстве псковского управления. Но по мере того как Псков усиливался и приобретал более независимости и самостоятельности, в нем вырабатывался свой своеобразный строй правительства, с виду очень сходный с новгородским, но, в сущности, далеко не похожий на него. По этому своеобразному строю правительство псковское составляли четыре вида властей: 1) верховная власть веча, представляющая собою волю самого Пскова; 2) власть выборная – это власть посадников и других начальников из псковичей же, назначаемых вечем; 3) власть приглашенная или принятая со стороны, собственно власть князя; 4) власть, насильно навязанная, чужая, каковою, как мы уже видели, была власть владыки новгородского, от которой власти Псков, во все время своей самостоятельности, старался отделаться, но не успел в этом.
Власть веча, как выражение воли целого народа, во Пскове, точно так же как и в Новгороде, была властью верховной и непрерывной и прекратилась только с падением самостоятельности Пскова при великом князе Московском Василье Ивановиче. Эта власть вынесла и отразила на себе все судьбы Пскова, так что история псковского веча есть уже в главных чертах история самого Пскова. Первоначально Псков был незначительным пригородом Новгорода, крайним западным постом новгородской колонизации в пределах чуждых племен, – чуди, наровы и летголы, вполне зависевшим от Новгорода, который сбывал туда свою неугомонную вольницу и распоряжался ею для своих целей, собственно для защиты западной границы своих владений и для поддержки колонизации в этом краю. Во все это время и псковское вече было покорным слугою новгородского веча; псковским вечем тогда руководили бояре и воеводы, приходившие из Новгорода. Потом, когда Псков несколько усилился и из военного поста сделался значительною колонией, обзавелся торговлею, стал иметь влияние на соседних иноплеменников, до некоторой степени подчинил их себе и начал посылать к ним своих даньщиков, хотя еще и не разрывал своих связей с Новгородом и признавал себя новгородским пригородом, тогда и псковское вече получило больше самостоятельности и независимости и подчас начало выказывать сопротивление распоряжениям новгородского веча, впрочем, все еще под руководством новгородских бояр, по каким-либо обстоятельствам удалявшихся во Псков. В это-то время псковское вече начало, хотя еще непостоянно, принимать или приглашать во Псков особых князей мимо Новгорода. Далее, когда Псков, не разрывая еще своей родственной связи с Новгородом, настолько усилился и разбогател, что уже сам построил несколько пригородов, вполне ему подчиненных, и не только в большей части случаев не стал нуждаться в пособии новгородцев, но уже нередко расходился в своих местных интересах с новгородскими интересами, тогда и псковское вече приобрело большую самостоятельность и ежели иногда еще признавало решения новгородского веча, то в таком только случае, когда сии решения были согласны с его собственными видами. Оно уже больше не подчинялось руководству новгородских бояр, а напротив того, и может быть именно вследствие того, что в предшествовавшее время слишком сильно высказалось влияние сих бояр, сложилось в чисто демократическом духе и смотрело как на новгородских бояр, еще иногда приходивших во Псков, так и на своих только как на слуг народной воли. Наконец, с половины XIV столетия, когда самостоятельность и независимость Пскова была признана самим Новгородом по мирному докончанию 1347 года, тогда и псковское вече приобрело вполне самостоятельную верховную власть, уже не зависящую ни от какой другой власти ни во внутреннем управлении, ни в сношениях с соседними владетелями. Впрочем, эта неограниченная власть веча во Пскове была непродолжительна. Псков, окруженный со всех сторон сильными соседями, волей-неволей должен был избрать себе покровителя, на которого в случае нужды мог бы опираться; и таковым покровителем в конце XIV столетия явился князь Московский, от которого Псков начал получать себе князей, а с тем вместе, разумеется, и псковское вече до некоторой степени подчинилось московскому влиянию. Влияние это до половины XV века было едва заметно и нисколько не стесняло самостоятельности псковского веча. Самостоятельность Пскова во все это время была нужна для московских князей по их отношениям к Новгороду и Литве, а потому они не только не стесняли власти псковского веча, а напротив, старались поддерживать ее. Но во второй половине XV века обстоятельства сильно изменились не в пользу самостоятельности Пскова; а посему влияние московского государя год от года стало сильнее тяготеть над псковским вечем и кончилось тем, что когда самостоятельность Пскова более уже не была нужна для московского государя, то великий князь Василий Иванович в 1510 году объявил чрез своего дьяка, чтобы во Пскове вечу не быть и вечевой колокол снять. И 13 января, по последнему определению, вечевой колокол сняли и отвезли в Светогорский монастырь, откуда великокняжеский дьяк переправил его к великому князю, бывшему тогда в Новгороде.
Псковское вече, по началу своему одинаковое с вечем новгородским, мало-помалу с течением времени, согласно с обстоятельствами, в которых находился Псков, выработалось своеобразно и далеко оставило за собой новгородское вече относительно развития своей власти, которую оно постоянно ревниво старалось охранять как выражение воли целого народа, и строго держало в полном подчинении все другие власти.
Состав вече и его права
1. По составу своему псковское вече, по-видимому, совершенно было одинаково с новгородским вечем: оно состояло из больших и меньших людей, или из бояр и людинов; но, в сущности, на псковском вече не было ни больших, ни меньших, а все были равны, все были только мужи псковичи, господин Псков нераздельный, и вечевые грамоты писались не от больших и меньших, а от всего Пскова. Конечно, под мужами псковичами разумелись только полноправные граждане, действительные члены псковских общин, домохозяева, а не бездомный сброд. Псковское вече тем преимущественно по своему составу и отличалось от новгородского, что ни в каком случае не допускало к себе бездомной вольницы или насильственного незаконного веча, согнанного какою-либо партией бояр, что иногда еще бывало в Новгороде. В летописях и других памятниках нет и помину о шумных незаконных вечах во Пскове; там вече всегда отличалось согласием и недопущением господства партий. Еще отличительною чертой в составе псковского веча было то, что на этом вече непременно участвовало и духовенство, так что вечевые грамоты писались не иначе как по благословенно отцов своих попов всех соборов, и священноиноков, и диаконов, и всего Божьего священства, всем Псковом.
2. Псковское вече судило и рядило всегда самостоятельно, независимо ни от каких властей, хотя власти и допускались к присутствию на вече, а иные даже были обязаны непременно присутствовать; но они могли делать только предложения вечу, решение же дел принадлежало самому вечу, как прямо сказано в судной Псковской грамоте; «а князю и посаднику на вече суда не судить».
3. В отношении к другим псковским властям псковское вече пользовалось таким высоким значением, что все власти находились в полной зависимости от веча – их распоряжения не имели никакой силы, ежели вече находило их неугодными. Псковский князь, уже посаженный на княжем столе, в храме Св. Троицы, должен был идти на вече и там давать присягу ко Пскову на суде, и на пошлинных грамотах, и на всех старинах псковских; а без этого он не допускался к исправлению своих обязанностей, и его власть считалась несуществующею, или незаконною и необязательною для Пскова. Другие выборные власти должны были также присягать на вече Пскову, что они будут верными его слугами. Только одна власть владыки не давала присяги на вече; но она за это всегда считалась чуждой властью и находилась в постоянной борьбе со Псковом и была связана, что называется, по рукам и ногам, разными условиями и надзором от веча.
4. Все власти, за исключением власти владычней, избирались и назначались вечем; без выбора и утверждения веча никто не мог занять никакой общественной должности; князь избирался вечем; воеводы, судьи, сотские и все другие также избирались вечем; и власть их до тех пор только признавалась действительной и законной, пока они пользовались доверием веча. Вече, передавшее им определенные степени власти, имело право не только лишать их данной власти, но судить и наказывать, и тому или другому решению веча никто не смел противиться. Так, например, в 1484 году вече решило написать мертвую грамоту на бежавших в Москву посадников, и на таковое решение не было протеста в целом Пскове; грамота была написана и, как закон, выражающий волю целого народа, положена в ларь Св. Троицы вместе с другими законами, и тем самым беглецы были приговорены к смерти, лишены покровительства законов, а имущество их опечатано в пользу общественной казны Пскова.
5. Верховная власть веча, в самом обширном смысле этого слова, распространялась на все псковские владения, на все пригороды. Псковское вече держало пригороды в полном подчинении своим приговорам и требовало, чтобы они о всех общественных делах обращались в нему за разрешением и не распоряжались своевольно, в противном случае налагало на своевольный пригород тяжелую пеню. Так, под 1477 годом читаем в летописи: «Псков (Псковское вече) опалился и изпродал опочан (разгневался и положил пеню на пригород Опочку), а взял сто рублей (пеня) за то, что они повесили татя коневого, а без псковского (веча) повеленья». Значит, псковское вече точно так же хозяйничало в пригородах, как и в самом Пскове, и строго смотрело за тем, чтобы везде в Псковской земле делалось не иначе как по его повелениям.
6. Вече одно издавало законы для всей Псковской земли и утверждало их положением в ларь Св. Троицы, и строго наказывало того, кто осмелился бы издать какой закон и положить в ларь Св. Троицы не спросясь веча, хотя бы издавший действовал по власти, данной ему вечем. Так, под 1484 годом в летописи сказано: «Вече из заповеди закликало посадников (лишило покровительства законов), что грамоту новую списали и в ларь вложили на сенях с князем Ярославом, а Псков того не ведает». Равным образом отмена законов принадлежала только вечу, как прямо говорит псковская судная грамота: «А которой строке пошлинной грамоты (закона) нет; и посадником доложити господина Пскова на вече, да тоя грамота написать. А которая строка нелюба будет господину, Пскову; ино та строка вольно выписать вон из грамот».
7. Никакое общественное дело не могло быть начато без разрешения веча; построение городских стен, постройка мостов, даже церквей, – все делалось с разрешения веча и даже нередко под надзором назначенных вечем комиссаров. Так, например, в 1476 году вече разрешило слобожанам Кокшинской волости поставить город у реки Лоди и вслед за выдачею вечевой грамоты на постройку города послало на место, где будут ставить город, двух посадников и бояр своих изо всех концов, которые должны были распоряжаться строением и донести вечу, когда город будет поставлен. От веча же зависели назначение мер, весов и ходячих денег. Так, под 1409 годом читаем в летописи: «Отложиша (все Псковичи, вече) во Пскове кунами торговати, и начаша торговати пенязи». Или под 1424 годом: «Начаша Псковичи деньгами торговати, чистым серебром», самые клеймы на монетах показывали, что монеты чеканились не иначе как по повелению всего Пскова или веча, ибо надпись на клеймах состояла только в том, что деньга псковская. Или относительно перемены торговых мер под 1458 годом сказано: «Того же лета прибавиша псковичи зобницы (увеличили хлебную меру) и палицу привишили к зобенью (к меренью хлеба привесили правило, палку, чтобы сравнивать зерны и вообще сыпучий товар с краями меры, или чтобы поколачивать меру, чтобы плотнее улеглось зерно) при посаднике степенном Алексее Васильевиче, а старых посадников, (которые своевольно уменьшили перед тем меру) избив на вече». Все распоряжения и правила относительно торговли также утверждались и издавались вечем или с его разрешения, а равным образом также и отменялись; например, под 1472 годом летопись говорит: «Посадник Псковский Афанасий Юрьевич, и бояре псковские, и сотские и судьи льняную грамоту подраша, вынемше из ларя (конечно по приговору веча, как показывает продолжение рассказа), и бысть всем христианом радость велия, с осми бо год она была в лари (действующим законом по торговле льном) да много христианам истомы и убытков в тое время было». Назначение разных поборов, раскладка податей и повинностей, наряды на службу, пожалование земель или каких-либо привилегий по всей Псковской земле единственно принадлежало только псковскому вечу, а никакой другой власти.
8. Объявление войны от Пскова, заключение мира, снаряжение псковских послов к соседним государям и прием чужих послов во Пскове, – все принадлежало вечу. Вече само непосредственно заведовало сношениями с соседними государствами; каждый псковский посланник, возвращаясь домой по исполнению возложенного на него поручения, должен был явиться на вече и вечу представить подробный отчет о том, как он исполнил поручения; все наказы посланникам давало только само вече; все договорные грамоты писались не иначе как на вече и от имени веча или Пскова; чужестранные послы непременно представлялись вечу и вечу излагали требования своих правительств. Так, в летописи под 1460 годом сказано: «И слышавше псковичи великого князя в Новгороде, и послаша послов своих в Великий Новгород, Юрья посадника Тимоееевича, Максима Ларивоновича, и бояр изо всех концов, и даша псковичи дарове князю великому 50 рублев, и повелеша им бити челом господину и государю великому князю Василью Васильевичу о жалованье и о печаловании своей отчины, мужей псковских, добровольных людей, что есми приобижены от поганых немец и водою, и землею, и головами, и церкви Божии пожжены от поганых на миру и на крестном целовании». Или в 1463 году послы магистрата ливонского и рижского архиепископа при заключении мира целовали крест, и печати свои к грамоте привесили пред воеводою великого князя. Или в 1464 году московский посол Давид Бибиков правил посольство от великого князя и говорил на вече Пскову, что князь великий челобитье псковское принял. Или в 1471 году псковские послы, возвратившиеся с посольства к Литовскому великому князю, отдавали отчет о своем посольстве на вече перед Псковом.
9. Обычное узаконенное место сбора псковского веча находилось при церкви Св. Троицы, где на паперти, или, как говорили во Пскове, на сенях, этой церкви висел и вечевой колокол, известный по Псковским летописям под именем Корсунского вечника, и на площади у этой церкви были устроены особые места, для сиденья членам веча, называвшиеся степенями. Судя по нескольким известиям Псковской летописи, вече во Пскове созывалось звоном вечевого колокола. Так, под 1518 годом летопись говорит: «Тоя же весны прислал князь великий в живоначальной Троицы большой колокол, где вечевой был, а прежде того за немного прислал меньшой колокол в Корсунского место, что на сенях в него звонили, как вече было». Или под 1510 годом в той же летописи сказано: «Свитающу дню недельному, позвониша вече, вшел Третьего в вече, и посадники псковские и псковичи начаша ему говорити». Созывать вече во Пскове могли или имели право только одни степенные посадники, как выбранные самим вечем, постоянные земские представители веча, когда оно не в сборе. Обычным временем для сбора веча, кажется, было утро, после обеден. Чрезвычайные же веча допускались во всякое время дня и ночи: так, под 1480 годом читаем в летописи: «И пригониша гонец нощию»: уже господа псковичи Вышгород взяли немцы, «и посадники псковские вечь с звонили нощию дважды, и поехаша посадники и мужи псковичи той нощи, срубивпшея с четырех сох конь». Или о последнем вече 1510 сказано: «Свитающу дни недельному, позвониша вече». Во Пскове, как и в Новгороде вече имело свою печать, которою утверждались все грамоты, издаваемые вечем; на печати этой изображался пард (леопард), бегущий вправо, а вокруг парда слова: «Печать государства псковскаго». На висячих же печатях псковского веча на одной стороне изображался пард, бегущий вправо, а на другой – «печать псковская». Псковское вече имело «своих дьяков, которые записывали определения веча, составляли вечевые грамоты и вообще вели письменные дела веча. Члены, по всему вероятию, садились на вече, уличане со своими уличанами, кончане со своими кончанами при своих старостах; открывали же вече посадники, к которым стекались все общественные дела.
10. Кроме общего веча целого города, вероятно, были еще веча по концам и улицам, по призыву кончанских и уличанских старост и сотских; а также были веча по пригородам по призыву и под руководством пригородских посадников. Но чтобы были когда-нибудь во Пскове веча незаконные, составленные какой-либо партией, об этом нет и намеков в летописях и других памятниках. Псков, по своему чисто демократическому устройству, очевидно, был свободен от появления таковых веч; во Пскове партии были так слабы, что ничего не значили пред голосом законного веча. Мало этого, вече во Пскове обыкновенно вело свои дела тихо и чинно; только уже пред конечным падением псковского веча летопись начинает жаловаться на кричание на вечах и выставляет это кричание одной из причин падения веча.
Посадник
После веча следовали власти, избираемые самим вечем для постоянного ведения общественных дел, когда вече не было в сборе. Из выборных властей самая важная была власть посадника, в которой выражалась до некоторой степени власть самого веча, но которая состояла в полном подчинении вечу. Первоначально, когда Псков был в полной зависимости от Новгорода, псковские посадники обыкновенно или по преимуществу назначались новгородским вечем и, следовательно, были представителями власти новгородского, а не псковского веча; они были собственно как бы наместниками новгородскими во Пскове и потому не пользовались значением псковских выборных властей; о них псковские летописи даже не упоминают; и так продолжалось вплоть до XIV столетия. В первый раз псковская летопись упоминает о псковском посаднике Борисе, вероятно выборном от псковского веча, а не присланном из Новгорода. Летопись под 1308 годом о нем говорит: «Посадник Борись замыслил» помостить торговище, и бысть всем людям добро; а в следующем 1309 году тот же Борис посадник вместе с вечем заложил плитяную стену от церкви святых апостол Петра и Павла к реке Великой, и скончался в 1312 году. Преемником Бориса, по всему вероятию, был посадник Селило Олексинич, убитый немцами под Псковом в 1327 году. За Селилой следовал посадник Селога или Солога, правивший посольство от Пскова к великому князю Московскому Ивану Даниловичу, стоявшему с войском у города Опочки. Этот же посадник, по определению веча, в 1330 году поставил новый город Изборск на Жеравей горе и в 1337 году, по определению веча, поправлял укрепления псковского детинца и в том же году скончался. Преемником его был посадник Илья Борисович, вероятно, сын первого выборного псковским вечем посадника Бориса. Он в 1341 году водил псковичей против немцев на реку Лмовжу и в том же году защищал против немцев Изборск, а в 1348 году водил псковичей к Орешку помогать новгородцам против шведов. При этом посаднике псковское вече в 1341 году просило у новгородцев помощи и наместника. Это известие прямо говорит, что посадник Илья был уже псковским выборным посадником, а не присланным из Новгороде, иначе не было бы нужды просить еще у новгородцев наместника. При этом посаднике летопись под 1343 годом упоминает об одновременном ему посаднике Володше, который вместе с князьями Иваном и Евстафием водил псковичей и изборян против немцев к городу Медвежьей Голове; следовательно в это уже время Псков одновременно имел двух посадников. А под 1348 годом упоминается еще третий современный Илье посадник Иван, по определению веча водивший псковскую рать к Немецкому городку на Нарове. Не был ли он избран на место посадника Володши, о котором уже не упоминается после 1343 года. Затем в известиях о посадниках после 1348 года летописи представляют перерыв до 1375 года, в котором упоминается посадник Григорий Остафьевич, но этот двадцатисемилетний перерыв вовсе не означает, чтобы во все это время не было посадников во Пскове, ибо под 1368 годом есть следующее известие: «На борзе рать немецкая прииде ко Пскову; и по грехам нашим тогда не бысть во граде ни князя Александра, ни посадников, но по селам в разъезде». Следовательно, во Пскове постоянно было по нескольку посадников; перерыв же, замечаемый в летописях, произошел по недостатку известий, дошедших до летописцев.
Во Пскове, так же как и в Новгороде, в посадники избирались исключительно из боярских фамилий, и даже заметно нередко из одних и тех же фамилий; так, мы уже видели, что первого выборного посадника Бориса сын Илья также был посадником. Или под 1404 годом упоминается о посаднике Леонтии, а под 1426 годом уже встречается в числе посадников сын его Сильверст Леонтьевич. Или в 1406 году упоминается посадник Ларион Дойникович, а в 1456 году был посадником сын его Максим Ларионович, бывший в 1444 году воеводой на Нарове с титулом сына посадника. Но, очевидно, демократический Псков нестрого держался правила выбирать посадников из одних и тех же боярских фамилий: там не было таких сильных боярских домов, как в Новгороде, а посему вече было совершенно свободно в своем выборе и не справлялось с родословными книгами псковских бояр, а придерживалось одного правила, чтобы выбирать людей надежных, заручивших себя перед Псковом своими способностями и преданностью Господину Пскову. Так, например, в 1341 году Володша Строилович сделался заметным своей храбростью и распорядительностью при защите Изборска, и вече на другой год избрало его в посадники. Посадники во Пскове, так же как и в Новгороде, избирались не на срок, по крайней мере в памятниках нет и намеков на сроки. Избрание обыкновенно производилось, чтобы избранному оставаться до тех пор в должности, пока будет угоден вечу, или сколько послужить; но, очевидно, во Пскове посадники долго не засиживались на своей должности, ибо по летописям мы то и дело встречаем новых посадников. Раз выбранный в посадники, хотя бы и был смещен со степени, навсегда удерживал звание старого посадника, и его дети назывались посадничьими детьми. Посадник, смещенный со степени, чрез несколько времени опять мог быть выбран в степенные посадники. Например, посадник Юрий Тимофеевич в 1431 году был степенным посадником вместе с Якимом Павловичем, а в 1432 году они оба, уже в звании старых посадников, были отправлены посланниками в Новгород, а в 1453 году Юрий Тимофеевич опять был степенным посадником. По частой смене посадников со степени во Пскове всегда было много старых посадников; так, например, в 1471 году на помощь московскому князю против Новгорода было послано псковичами тринадцать псковских посадников с псковской силой.
Конец ознакомительного фрагмента.