Глава 3. История Русского государства и права XIII–XVI вв.
По итогам изучения данной главы студент должен
знать:
– государство и право Руси в период монголо-татарского ига;
– причины и процесс образование Русского централизованного государства;
уметь:
– дать характеристику общественного строя и государственно-политического устройства Московского государства XV – первой половины XVI в.;
– дать общую характеристику сюзеренно-вассальным отношениям XXV–XVI вв.;
– дать общую характеристику Судебника 1497 г.;
владеть:
– навыками системного анализа памятников права Русского государства XIV–XV вв.
В истории отечественного государства и права XIII–XVI вв. выделяются два значимых периода. Первый период связан с монголо-татарским игом и политической раздробленностью Руси XIII – конца XV вв. Второй период характеризуется Русским централизованным государством XV – первой половины XVI вв.
Средневековые периоды истории России, имеют много общего, причем, каждый из предыдущих периодов логически взаимосвязан с последующим. В общем, оба периода объединяет единая общественно-экономическая формация – феодализм. В XIII–XVI вв. феодализм основывается на частной, феодальной собственности на землю, эксплуатации лично и поземельно зависимых от феодалов крестьян, феодальными отношениями вассалитета-сюзеренитета и, соответственно, сословностью общества. Феодальному Российскому государству XIII–XVI вв. свойственна монархическая форма правления. Феодализм средневековой России наносил отпечаток на государственно-политические институты, в том числе и на развитие права.
Однако, в каждом из названных периодов истории много принципиальных отличий. В частности, XIII–XV вв. характеризуются раннефеодальными отношениями и продолжают государственно-правовые тенденции предыдущего периода русской истории. Политическое единство Руси в эти периоды было номинальным и обеспечивалось посредством отношений вассалитета-сюзеренитета. Поэтому раннефеодальный период называется также политическим феодализмом. Система права также строилась исходя из социально-экономических и политических реалий XIII–XV вв. Указанные реалии были тесно связаны с монголо-татарским игом и борьбой русского народа с золотоордынскими захватчиками. Российское государство этого периода находилось под жестким прессингом поработителей, однако, восстанавливалось и развивалось вопреки завоеванию, объективно воспринимая элементы государственного устройства и права своего сюзерена – Золотой Орды.
Следующий период развития отечественного государства и права связан с Русским централизованным государством XV – первой половины XVI вв. Московское государство сбросило монголо-татарское иго, окрепло экономически, социально. За короткий исторический промежуток вассально зависимая от Орды Северо-Восточная Русь сформировалась как Великое княжество Московское, а затем как Московское царство. Образование Русского централизованного государства было подкреплено не только экономически и социально, но и в идеологическом отношении. Русское централизованное государство переняло атрибутику Византийской империи и стало считать себя прямой наследницей этого государства.
Российское государство всегда было идеократичным, т. е. за основу всегда бралась политическая или религиозная идея, теория – справедливо считает И. А. Исаев. Применительно к изучаемому периоду можно назвать теорию «Москва – третий Рим». Эта теория, сформулированная в начале XVI в. монахом Филофеем, стала лейтмотивом, обоснованием внутренней и внешней политики Московского государства. Теоретическое обоснование нового государства нашло и практическое применение. В XV–XVI вв. сформировалась принципиально отличная от предыдущего периода государственно-политическая структура. В указанной структуре получили дальнейшее развитие дворянское и городское сословия. Унифицированные государственно-политические институты полнее отвечали интересам единого Московского государства. Здесь представляется важным проследить не только становление централизованных органов правления, но и трансформацию русского законодательства. Между Русской Правдой и Судебником Ивана III существуют различия, которые объясняются не только социально-экономическими изменениями, но и развитием права XIV–XV вв. С этой целью в пособии приводится наиболее значимое из законодательства указанного периода, свидетельствующее об эволюционном развитии отечественного права.
Государство и право Руси в период монголо-татарского ига
В 1137–1240 гг. древнерусские княжества были завоеваны монголо-татарами. Первоначально захватчики пытались установить на Руси свою администрацию. В Киевском, Переяславльском княжествах и в южнорусских землях княжеская администрация не действовала. Вместо нее монголо-татары ввели непосредственно золотоордынское управление. Во главе расквартированной в княжестве монгольской администрации находился нойон или бек. С этой целью в 1245 г. была проведена перепись оставшейся части населения и установлены виды дани, которая собиралась с ремесленников и купцов (тамга) и с земледельцев (кадлан). Принцип сбора дани – «число» – составлял 1/10 часть от всего имущества и людских ресурсов. Податное население называлось «численным», а в Киеве «делюи» и «кадланные люди». В основе налогообложения была монгольская десятичная система: тьма, тысяча, сотня, десяток. Община «численных людей» выбирала старейшину (атамана), который организовывал сбор населения для налогообложения и непосредственно сотрудничал с монгольской администрацией и сборщиками налогов – даругами или баскаками, подчинявшихся непосредственно темнику. Даруги и баскаки, по свидетельствам Ибн Батута, собирали с Руси и Поволжья до 200 тыс. динаров (100 тыс. руб.) дани. Для непосредственного сбора налогов даруги пытались привлечь мусульманских купцов (бессерменов). Бессермены выкупили у золотоордынского Берке-хана ярлык, дававший право на сбор налогов. Бесчинства и злоупотребления бессерменов (прозванных на Руси басурманами), которые с целью получения наживы обращали в рабство должников по налогам, вызвали восстания в русских землях. Поэтому администрация больше не практиковала привлечение купцов-откупщиков. Кроме дани местное население обязывалось нести введенную татарами ямскую повинность (см. ст. 25 Ясы).
Монгольская администрация сосредоточила в своих руках не только административную, но и судебную власть. Возглавлял суд «тивун». Сведения об источниках права в Киевском и Черниговском княжествах скупы и разноречивы. Можно полагать, что действовала Великая Яса. Например, поговорка того времени гласит: «У кого денег нет – детей возьмет, у кого детей нет – жену возьмет, у кого жены нет – самого головой возьмет». Поговорка соответствует гл. 29 Ясы.
Установить прочную администрацию в Южной Руси монголам не удалось. Переписи для «положения в число» проводились в 1260–1270 гг. одновременно с восстаниями населения и непрекращающимся сопротивлением Галицких князей. В 1349–1363 гг. Галицко-Волынское, Киевское и большинство других княжеств и земель перешли под юрисдикцию Литвы. В связи с усилением Великого княжества Литовского в XIV–XV вв. монголо-татарское иго в этой части Руси было свергнуто окончательно.
Многих русских людей увели в рабство в Орду. В столице «Золотой Орды» – Сарае находились древнерусские ремесленники, вне ордынских городов, крестьяне, прикрепленные к земле. В окрестностях Азова также «расквартировали» древнерусских невольников. Об этом свидетельствуют письменные и археологические источники. В Сарае для русского населения была организована православная Сарская епархия, а в Азове существовала православная церковь, т. е. были и прихожане.
Иначе складывалась ситуация на северо-востоке Руси. В 1243 г. в ставку Батыя прибыл князь Ярослав Всеволодович (брат убитого в битве на р. Сити Владимирского князя Юрия Всеволодовича). Князь Ярослав Всеволодович признал сюзереном Орду, и Батый-хан вручил «старейшему князю» Северо-Восточной Руси Ярославу ярлык на «Великое княжение Владимирское». Александр Ярославович Невский (1252–1263 гг.) также признал вассальную зависимость от Золотой Орды.
В отличие от Южной Руси установить свою администрацию во Владимирском княжестве Орде не удалось. Восстания против «численников-баскаков» 1257, 1259, 1260, 1262 гг., удаленность Северо-Восточной Руси от центра Орды и лояльность владимирских князей, самих привозивших дань в Сарай, склонили ханов к признанию вассального Владимирского княжества. После восстания в Твери (1327 г.) тяжесть монголо-татарского ига уменьшилась, дань собирали русские князья. К концу XIV в. раздираемая внутренними распрями Золотая Орда ослабла, и русские войска нанесли ей на поле Куликовом в 1380 г. сокрушительное поражение, а в 1480 г. монголо-татарское иго было свергнуто окончательно. Спустя двадцать лет (в 1502 г.) Золотая Орда распалась, а ее преемники – Казанское и Астраханское ханства в 1552–1556 гг. были завоеваны войсками Ивана Грозного и вошли в состав Русского государства.
Отношения Золотой Орды и Руси в XIII–XIV вв. сформировались при контроле над администрацией владимирских и московских князей со стороны золотоордынских представителей. Вассалитет основывался на грамотах, выдаваемых русским князьям в Орде. Грамоты назывались ярлыками. В переводе с татарского, ярлык означает повеление, приказ. По форме ярлыки на княжение выполнялись на золотой пластине или пергаменте, украшенном золотом. Отсюда название пластин – Золотой Ярлык. По сути, ярлыки – иммунные грамоты, выдаваемые светским и духовным феодалам. Ярлыки давали право администрации, сбора дани или освобождали от налогов и обязанностей. Ярлыки следует отличать от басмы (пайзцы) – таблицы или знака по-монгольски. (В отличие от ярлыка, пайзцы выдавались монгольской военной и гражданской администрации, являлись знаками отличия и наделяли высших государственных служащих соответствующими правами).
В период монголо-татарского ига выстраивалась следующая властная иерархия. Сюзереном русских князей являлся хан Золотой Орды, которого на Руси называли царем. Первым, «старшим» среди равных являлся князь, получивший ярлык. Такой князь назывался Великим князем Владимирским. Первый ярлык на великое княжение был выдан Ярославу Всеволодовичу (1243 г.), затем Александру Невскому (1252 г.). Ярлыки выдавались Великим князьям Ярославу Ярославовичу (1263 г.), Василию Ярославовичу (1276 г.), Андрею Александровичу (1294 г.), Михаилу Ярославовичу (1304 г.), другим Владимирским и Киевским князьям.
Московские князья Иван Калита, Симеон Гордый, Иван Красный и Дмитрий Донской получали ярлыки, соответственно в 1332, 1340, 1353, 1359 гг. Ярлыки на княжение получали удельные Тверские, Рязанские, Нижегородские и другие князья.
Великие ханы Золотой Орды, основываясь на предписании Великой Ясы, выдавали ярлыки русским митрополитам и православной церкви, соответственно. Первый такой Ярлык выдал церковным властям Менгу-Тимур-хан в 1270 г. По сути это была охранная грамота Киевскому митрополиту. (До 1299 г. резиденцией митрополитов был Киев). Ханский ярлык гласил: «На Руси да не дерзнет никто посрамлять церквей и обижать митрополитов и подчиненных им архимадритов, протоиереев, иерев… Свободными от всех податей и повинностей да будут их города, области, деревни, земли, охоты, ульи, луга, леса, огороды, сады, мельницы, молочные хозяйства. Все это принадлежит богу и сами они божии. Да помолятся они о нас».
Последующие ханы Золотой Орды подтверждали церковный иммунитет, дополняя его новым содержанием. В частности, Узбек-хан, ссылаясь на Великую Ясу и предыдущие ярлыки, данные церкви, выдал ярлык митрополиту Владимирскому Петру: «Вышнего и бессмертного бога волею и силою, величеством и милостию. Узбеково слово ко всем князьям великим, средним и нижним, воеводам, книжникам, баскакам, писцам, мимоездящим послам, сокольникам, пардусникам во всех улусах и странах, где бога бессметрного силою наша власть держит и слово наше владеет. Да никто не обидит в Руси церковь соборную, Петра митрополита и людей его, архимандритов, иегуменов, попов и прочее. Их грады, волости, села, емли, ловли, борти, луга, леса, винограды, сады, мельницы, хуторы свободны от всякой дани и пошлины: ибо все то есть божие; ибо эти люди молитвою своею блюдут нас и наше воинство укрепляют. Да будут они подсудны единому митрополиту, согласно с древним законом их грамотами прежних царей ордынских. Да пребывает митрополит в тихом и кротком житии; да правым сердцем и без печали бога за нас и детей наших. Кто возьмет что-нибудь у духовных, заплатит втрое; кто дерзнет порицать веру русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрет!» [1313 г.].
Итак, взаимоотношения русских князей с ханом и друг с другом исходили из отношений сюзеренитета-вассалитета. Эти отношения давали ханам право высшего суда над русскими князьями. В частности, в 1290–1294 гг. возникли разногласия между группами князей, объединенных вокруг Ростова с одной стороны, и вокруг Переяславля, Твери и Москвы – с другой. Тохта-хан направил для решения спора Сарайского епископа Михаила. Русские князья были вызваны во Владимир, где их обязали подписать соглашение о мире.
В 1301–1304 гг. вновь возникли разногласия между русскими князьями Даниилом Московским, великим князем Андреем Городецким и Михаилом Ярославовичем Тверским. Наследник Даниила Юрий Данилович и Михаил Тверской предстали перед судом Тохта-хана. В соответствии с судебным решением ярлык был выдан Михаилу Ярославовичу Тверскому.
Аналогичный эпизод с соответствующей выдачей ярлыка был в 1325 г. Противоречия московского князя Юрия Даниловича и тверского князя Дмитрия Михайловича закончились тем, что Дмитрий Михайлович в порыве гнева убил в Орде московского князя. Решением ханского суда Дмитрий Михайлович был казнен в Орде.
Золотая Орда пыталась использовать династические противоречия князей и избежать усиления удельных княжеств. В частности, после подавления Иваном Калитой восстания в Твери (1327 г.) ярлык на великокняжеский престол был передан московскому князю только в 1332 г. Несмотря на интриги золотоордынских ханов, Ивану Калите удалось заполучить ярлык, усилить свою власть и избежать вмешательства Орды в русские дела. Мирная передышка длилась около 40 лет. Печальный опыт усобиц, решений ханских судов с последующими разорениями русской земли повлиял на процесс централизации Руси. Юридически отношения между князьями стали регулироваться договорами, а наследование княжеского престола оформлялось в духовных грамотах.
Следующий эпизод вассально-сюзеренных отношений связан с договором между князьями Дмитрием Ивановичем (Донским) и тверским князем Михаилом Александровичем. События 1375 г. дают много интересной информации.
Во-первых, договор раскрывает суть феодального вассалитета-сюзеренитета и дополняет старое законодательство в нормах гражданского и уголовного права.
Во-вторых, с договором связан первый в истории отечественного права прецедент вынесения и исполнения смертного приговора.
Договор («докончание») 1375 г. раскрывает содержание сюзеренных отношений. Войска Дмитрия разгромили тверскую дружину и Михаил Александрович вынужден был подписать не просто мирный договор, но и признать Московского князя своим «старшим братом», то есть сюзереном.
Текст договора содержит ограничения в политике «младшего брата» – не претендовать на Владимирское или новгородское княжение, не вступать в отношения с Литвой и впредь не выдавать грамот, противоречащих пунктам подписанного договора. Эта часть документа говорит о могуществе Московского княжества, объединившего большинство Северо-восточной Руси и решавшего политические вопросы без согласования с Ордой.
Некоторые положения договора свидетельствуют об усиливающихся противоречиях Руси и Золотой Орды. Впервые Московский и Тверской князья согласовывали, в каких случаях соглашаться на мир и выплачивать дань («ордынский выход»), а в каких случаях отказывать в выплате.
Документ разграничивал экономические и социальные полномочия Москвы и Твери, говорил о развитии гражданского права, что наглядно в вопросе о Торжке. Этот стратегически важный город, принадлежавший прежде Новгороду, был предметом притязаний Москвы и Твери. В 1332 г. Торжок был окончательно присоединен к Москве, но у Твери остались в Торжке экономические интересы. Поэтому договор решал, что имущественные вопросы в Торжке должны решаться по договорам. В некоторых случаях такие договоры уже были подписаны. Стороны соглашаются с их положениями, ссылаясь на прежние законы Ивана Калиты и других московских князей. В других случаях оговаривается, что собственность князя Михаила и его бояр в Торжке может быть продана по письменному договору. Дмитрий Иванович, договариваясь с «младшим братом», исходил из того, что все обязательства, составленные в Торжке в виде устных договоров («пословицей»), необходимо переоформить в письменные («целованием»). Письменные договоры существовали в форме берестяных (терноватых) грамот. Документ объявляет недействительными сделки, оформленные юридически неправильно или сомнительного происхождения. Новое законодательство запрещает закабалять и вывозить из Торжка холопов («одернь») и регламентирует обязательственные отношения, исходящие из торговых пошлин и налогов. Должников и холопов, сбежавших в Торжок, стороны имели право возвращать самостоятельно. Вводить новые налоги и повинности запрещалось. В уголовном праве за вора и разбойника допускается поручительство, но поручителем не мог быть Новгородец. (В пособии приводится текст договора, положения которого, говорящие об обязательственных отношениях и уголовном праве, необходимо сравнить с соответствующими положениями Русской Правды и Псковской судной грамоты).
Договор имеет большое значение в развитии отечественного законодательства в связи с первым прецедентом вынесения и исполнения смертного приговора за государственное преступление (измену). Предпоследний абзац договора разрешает вассалам Москвы и Твери переходить на службу из одного княжества в другое. При этом вотчины перешедших к новому господину бояр и слуг остаются в ведении того князя, с которым прерваны отношения сюзеренитета-вассалитета. С точки зрения законодательства, боярин Иван Вельяминов и купец Никомат нарушили положения договора. Они попытались склонить Михаила Александровича на продолжение войны с Москвой, обещая при этом помощь Золотой Орды. Более того, Иван Вельяминов и Никомат вступили в сговор с темником Мамаем, а Никомат даже купил у Мамая ярлык для тверского князя на Великое княжение Владимирское. Сам факт покупки ярлыка купцом был вызывающим. Кроме того, действия купца (не боярина и не слуги князя) противоречили объединительной политике Дмитрия Ивановича. Купленный в Орде ярлык не имел юридической силы, так как Мамай не являлся наследником Чингис-хана и узурпировал власть в Орде. Москва не признавала легитимность такого правителя и его юридические документы. Поэтому, когда в 1375 г. Иван Вельяминов и Никомат вернулись в Тверь, они были выданы Москве. Вскоре состоялся суд, по решению которого Иван Вельяминов и Никомат были казнены на Кучковом поле, а их имущество конфисковано. (Аналогичный случай произошел в 1433 г. Боярин Иван Всеволожский перешел на службу к князю Юрию Галицкому, прервав вассалитет с Василием II. Вотчина боярина была конфискована).
Таким образом, договор 1375 г. имел большое значение, так как характеризует исторический период, в целом, и, в частности, свидетельствует о развитии законодательства Северо-Восточной Руси.
Дмитрий Иванович Донской скончался 19 мая 1389 г., оставив перед смертью «духовную грамоту» (завещание). Великий князь справедливо считал, что неудача в войне с Тохтамышем – временное поражение, что борьба с монголо-татарским игом продолжится. В завещании Дмитрий Донской наставлял сыновей жить дружно, передав как «отчину» княжество и великокняжеский владимирский престол своему старшему сыну Василию I. При этом князь проигнорировал ярлык и право ханов распоряжаться Русским государством, наделив остальных четырех сыновей значительно меньшими уделами и определив их вассалитет по отношению к старшему брату. Таким образом, единство русской земли и борьба с монголо-татарским игом закреплялась юридически.
Усиление Московского княжества при Дмитрии Донском и Василии I проявилось в социально-экономическом развитии Руси, что сказалось на совершенствовании законодательства. В период правления Василия I (1389–1425 гг.) появляются новые законы, дополняющие уже существующее законодательство. Здесь представляются важными уставная грамота митрополита Киприана Царевоконстантиновому монастырю (1391 г.), грамота Василия I митрополиту Константину (1403 г.), предсмертное наставление в виде грамоты митрополита Константина Василию I, князьям и боярам (1406 г.) и Двинская грамота (1397 г.).
Грамота 1391 г. конкретизирует обязательства крестьян по отношению к монастырю, закладывая основы крепостнического законодательства. Грамота различает обязанности зажиточных «больших людей» и обедневших крестьян-«пешеходцев» и создает прецедент дальнейшего развития таких обязательств. Грамота упоминает пошлину (прежнее законодательство и обычное право) и ставит грамоту вместо устаревшей его формы – пошлины. Кроме того, грамота говорит не только о верви, но и о производственных общинах крестьян – «братчине» и «сыпцине» («ссыпщине»), которая аналогична новгородской «складчине» – также производственной общине или артели.
К грамоте Киприана от 1391 г. необходимо добавить, что князь Василий I подтвердил право церкви издавать подобные уставные грамоты, а также церковный суд по аналогичным уставам (пошлинам) в соответствии с номоканоном, начиная с устава древнерусского князя Владимира.
Грамота Василия I гласит: «Се аз, князь великий Василий Дмитриевич, размыслив с отцом свои, митрополитом Киприаном, возобновляло древние уставы церковные прадеда моего Святого Владимира и сына его Ярослава, согласно греческим номоканонам… В лето [1403 г.]».
Киприан умер в 1406 г., оставив Василию I и всем русским князьям, боярам и духовенству грамоту, по духу аналогичную завещанию Дмитрия Донского. В этой грамоте Киприан не призывал (как обычно писалось в документах такого рода), а требовал от князей, бояр и церкви согласия друг с другом и христианского смирения.
Важный эпизод в развитии Российского государства и права связан с Феодальной войной 1425–1453 гг. В 1425 г. скончался Василий I, оставив две духовные грамоты. Первая (примерно 1407 г.) объявляла наследником старшего сына Ивана, а по второй (примерно 1423 г.) великокняжеский престол завещался Василию II, сыну Василия I. Первая грамота оканчивалась словами в сослагательном наклонении «а даст бог князю Ивану великое княжение держати», то есть завещание подразумевало утверждение великим ханом. Василий II вступил на престол в малолетнем возрасте, поэтому его политические позиции были слабыми. Новый порядок престолонаследия московских князей «от отца к сыну» по духовным грамотам противоречил старым родовым порядкам и «ярославому ряду». Кроме того, в одном из договоров Василия I (1403 г.) старые родовые князья названы «старшими братьями» по отношению к сыновьям князя Василия I. Следовательно, с точки зрения родовых московских князей, престол должен был перейти к родному брату Василия I (Дмитриевича) – Юрию Дмитриевичу. Юрий Дмитриевич обосновал свое право на престол не только юридическими тонкостями старого родового принципа старшинства дядьев перед племянниками, но и экономическими. В уделе князя Юрия Дмитриевича и его сыновей Василия Косого и Дмитрия Шемяки было экономически значимое Галицкое княжество и г. Звенигород.
Таким образом, объединительная политика московских князей и претензии на престол князя Юрия Дмитриевича и его сыновей вылились в Феодальную войну 1425–1453 гг. С точки зрения развития княжеского наследственного права здесь важны три аспекта.
Во-первых, князья подписали в 1428 г. мир, по которому согласились рассмотреть вопрос о престолонаследии на третейском Ханском суде.
Во-вторых, князья действительно явились на этот суд в 1432 г. Махмед-хан, возглавлявший этот суд, выслушал аргументы сторон. Василий и его бояре настаивали на «новом порядке престолонаследия», т. е. независимом от Орды и доказывали, что с этим порядком сама Орда уже согласилась, так как выдавала ярлыки в соответствии с духовными грамотами Ивана Калиты и Дмитрия Донского. Наконец, с 1425 по 1432 гг. Орда принимала «выход» и молчаливо соглашалась с наличием власти у Василия II, то есть признала его легитимность (другое дело, что у ханов не было сил вмешиваться во внутренние дела Московского государства). Поведение на суде Юрия Дмитриевича, требовавшего у Махмед-хана ярлык, и его аргументы свидетельствуют, что и эта сторона относилась к суду не более как к третейскому. Галицкий князь требовал исходить из старого принципа родового престолонаследия от отца к сыну, а затем старшему дяде, то есть после Дмитрия Донского и Василия I к Юрию Дмитриевичу. Ссылался Галицкий князь и на положение в завещании Дмитрия, выделившего ему второй по значимости Галицкий удел с последующим наследованием престола, и на свою экономическую мощь.
Решение последнего в русской истории ханского суда над князьями связано с третьим аспектом. Решение третейского суда Махмед-хана было в пользу Василия II, так как ослабленная внутренними противоречиями Орда не хотела ссориться с сильным Московским княжеством и терять хотя бы номинальную власть над ним. С другой стороны, принятое на суде решение и последующее его подкрепление в золотоордынском ярлыке юридически закрепляло новый порядок престолонаследия и давало соответствующий прецедент.
Юрий Дмитриевич (умер в 1433 г.), Василий Косой и Дмитрий Шемяка, как видно из последующих событий, не собирались признавать решения ханского суда. В 1433, 1434, 1446 гг. они захватывали Москву, а войну вели до 1453 г.
Заключительный эпизод юридического сюзеренитета золотоордынских ханов над русскими князьями свидетельствует, что экономическое и политическое могущество Москвы подтвердилось даже в период ослабления политической власти в годы правления Василия II.
Образование русского централизованного государства
Процесс образования Русского централизованного государства получил в науке емкую формулировку: «От Руси к России». Политика московских князей в борьбе с монголо-татарским игом была тождественна объединению русских земель в единое государство. Формирования единого Московского государства активизировалось при Иване III (1462–1505 гг.) и Василии III (1505–1533 гг.). В это время были присоединены Новгород и Псков (1476, 1510 гг.). По договорам 1494, 1508 гг. с Литвой к Москве отошли земли Вязьмы и Черниговского княжества. Вхождение в состав единого Русского государства Смоленска (1514 г.) и Рязанского княжества (1521 г.) было логическим завершением длительного процесса.
В процессе формирования единого Русского государства выделяются три этапа. Первый этап соотносится с концом XIII в. – 1389 г. На этом этапе Москва утвердилась как главный претендент на объединение земель Северо-восточной Руси. На втором этапе (1389–1462 гг.) московские князья подавили сопротивление удельных князей и сепаратистские устремления окраин. На третьем этапе (1462–1505 гг.) было свергнуто монголо-татарское иго, завершился процесс объединения русских земель, начались общегосударственные реформы, появилось единое для всей страны законодательство.
Новое государство стало одним из крупных в Европе и приступило к планомерному присоединению утраченных прежде южных территорий, называвшихся тогда «Диким полем». На границах с Ордой началось строительство засечных линий и организация пограничной службы. Естественно, что в это время происходит формирование казачества и масштабное освоение Подонья.
Первые казачьи городки на Дону были появились в XVI в. К этому же времени относятся первые косвенные упоминания о донских казаках. Составляющими казачьих сообществ были беглые русские крестьяне, местное автохтонное население и выходцы из кочевых племен. С XVI в. можно вычленить три группы казачества по их отношению к государственной службе (служилое вольное казачество, городовые казаки, казачество, не состоявшее на службе у царя). Первые две группы составляли, как правило, «верховых» казаков, в третьей группе доминировало «низовое» казачество. Верховые казаки расселялись с верховьев Дона, низовые обитали в нижнем течении «Вольного Дона», Казаки, нанимавшиеся на службу, назывались служилыми. В числе последних выделялись городовые казаки. Они находились в подчинении Стрелецкого приказа и «верстались» на службу станицами по спискам («приборам»). Количество казаков в XVI в. насчитывалось 8–10 тыс. человек.
Русское централизованное государство приобрело собственную идеологию, облаченную в религиозную форму, что проявилось в борьбе с «ересью жидовствующих», и в противостоянии Иосифлян и Нестяжателей. Компромисс государства и церкви был достигнут в 1508 г. Государство выбрало доктрину иосифлян, которые обосновали необходимость сильного государства, которое опирается на мощные институты церкви и ее идеологического воздействия на широкие народные массы.
Завершила идеологическое оформление Русского государства теория «Москва – третий Рим» монаха Филофея (1511 г.). Согласно этой политической и исторической доктрины Москва показывалась как легитимная наследница государственности Рима и Византии. Русское государство восприняло и византийский герб (двуглавый орел) и придворный византийский этикет. Русские правители, начиная с Ивана III, считали себя преемниками римских Цезарей (по-русски – царей). Появился и точный перевод греческого слова «автократ» – самодержец. Идеологически и политически мощь государства подчеркивало грандиозное строительство в столице – Московский кремль и другие грандиозные сооружения. Значение архитектурных ансамблей было не только практическое, фортификационное, но и оказывало сильное эмоциональное воздействие на соотечественников.
Молодое централизованное государство в XVI в. стало называться Россией. Политически и социально экономически страна вступила на новую ступень своего развития.
Общественный строй и государственно-политическое устройство московского государства XV – первой половины XVI вв.
Государственно-политическое устройство Московского государства и его социальная структура формировались одновременно с образованием Русского централизованного государства.
В результате ограничения феодального иммунитета служивые князья (княжата) и бояре оказались в одинаковом социальном положении. Крупные землевладельцы занимали высокие посты в войске, обязаны были содержать свою дружину и являться с ней к Великому князю. Князья и бояре занимали высокие посты и на государственной службе. В XV в. княжеское окружение было юридически оформлено в Боярскую думу, которая до середины XVI в. ограничивала великокняжескую власть. В думу входили «введенные» бояре и окольничьи, составлявшие «думные чины». В местных органах управления князья и бояре руководили административно-территориальными единицами: уездами, станами и волостями. Руководители уездов и станов назначались из числа знати. Эти должностные лица назывались наместниками. Меньшей административной единицей являлись волости во главе с волостелями. За свою службу служилая знать (наместники и волостели) имела право собирать в свою пользу с местного населения «корм». В пользу государства собирались судебные пошлины и налоги в натуральном и денежном выражении.
Одновременно с ограничением вассалитета отмирает старое вотчинное самоуправление княжат и бояр, и формируется новая система приказов. В XV в. приказы назывались путями. Сокольничьим, ловчим, конюшенным, стольничьим, чиновничьим путями руководили путные бояре. Княжескую администрацию и управление дворцом возглавлял дворецкий (дворский).
Приказы (пути) и княжеская администрация имели свой управленческий аппарат (дьяки, слуги под дворским, путные дворские, приказчики, тиуны, слуги боярские и т. д.). Служащие в приказах и администрации составляли костяк формирующегося дворянства. Функции среднего и низшего звена государственной администрации усложнялись, росла численность служилого сословия, и великие князья в проведении своей политики уже опираются не только на боярство, но и на дворян.
Сельское феодально-зависимое население в XV в. называлось по-старому: смерды. Однако появляются и новые термины: черносошные (чернотягловые) крестьяне, которые принадлежали государству и жили во владениях великих князей. Другую группу крестьян составляли владельческие, т. е. принадлежавшие феодалам. Среди этих крестьян выделялись старожильцы (издавна жившие на данной земле) и новоприходы (вновь поселившиеся на землях феодала). В имущественном отношении в XV – начале XVI вв. различаются «большие люди» (богатые или зажиточные крестьяне), серебренники (взявшие в долг у феодала деньги серебром и обязанные отработать долг), пешеходцы (безлошадные крестьяне) и бобыли (получавшие от феодала не только землю, но также дом и инвентарь). К беднейшим группам крестьянства в XV – начале XVI вв. примыкали страдники (посаженные на землю холопы). Сельское население, как и прежде было объединено в общины во главе со старостой. Община была связана круговой порукой.
Городское население социально структурировалось соответственно тому, что в XV – начале XVI вв. понималось под городом. В центре города находился детинец – там жили ремесленники и объединенные в сотни купцы. В XV в. вокруг городов-крепостей формировались поселения – посады. В посадах жили не только ремесленники, но и промысловики. Население посадов в терминологии XV в. называлось «посадские люди». В отличие от горожан, приравнивавшихся к черным крестьянам, посадские люди принадлежали не только государству, но и феодалам, и несли большие повинности. В XIV–XV вв. появляется и растет следующая группа городского населения – «слободские люди». Слободские люди (от слова «свобода») селились в селах, пригородах или городах, имевших большое перспективное значение. Слободские люди были свободны от городского тягла, другие повинности в слободках также были ниже. Управление городом (центром уезд или волости) осуществляли наместники и волостели. Штат городской администрации составляли городчики (городничие) и городовые приказчики.
Социальную структуру общества XV в. замыкали холопы. Численный состав холопства неуклонно сокращался, т. к. сужалась социальная, экономическая и политическая база их происхождения. Церковь также способствовала сокращению базы холопства. Сами холопы в XV – начале XVI вв. были неоднородны по своему составу. Например, «большие холопы» занимали высокие для своего сословия государственные посты. «Докладные холопы», в основном, выполняли функции прислуги. «Полные холопы» чаще принадлежали частным феодалам. Как видно из рассмотренного ранее Судебника 1497 г., юридически холопство ограничивалось, особенно четко этот процесс заметен в городе XV – начале XVI вв.
Сюзеренно-вассальные отношения в XV–XVI в.
Отношения сюзеренитета-вассалитета в XV в. получили дальнейшее развитие. Общинная собственность на землю сокращалась, вместо нее росло феодальное землевладение вотчинников и помещиков. Однако и вотчинная собственность по мере укрепления государственности становилась более условной, чем прежде. Если в периоды правления Василия I, Василия II права князей и бояр ограничивались договорами, князья называли себя «младшими братьями», а бояре – «слугами» великого князя, то в период правления Василия III право вассалитета-сюзеренитета характеризует высказывание великого князя к одному из своих князей-советников: «Пойди, смерд, прочь – не надобен ты мне сейчас». Всего за несколько десятков лет термин «княжеский слуга» замещается «смердом» или «холопом» князя. По феодальному праву князья и бояре имели право наследовать свои вотчины, однако их положение к великому князю уравнивалось: вотчины отъехавших на службу к другому государю – конфисковались.
Суть изменений вассалитета-сюзеренитета заключалась в переходе от сеньориальной монархии к сословно-представительской. При этом монарх сконцентрировал в своих руках законодательную, исполнительную и законодательную власть на всей территории страны. Иммунные грамоты постепенно упразднены. Удельные князья и бояре уже не рассматривались как правители своих княжеств или вотчин. Наиболее знатные князья и бояре составили основу законосовещательного органа – Боярской Думы. Оформление Боярской Думы относится к XV в. В нее входило от 17 до 24 наиболее близких к монарху аристократов.
Трансформация монархии проявилась и на дворцово-вотчинной системе, унаследованной от периода раздробленности. Дворцово-вотчинная система состояла из двух частей: управление двором (осуществлял дворский) и управление путями (осуществляли княжеские слуги – путные люди, сокольничьи, стольничьи, конюшенные, и т. д.). Если прежде княжьи слуги выполняли разовые поручения сюзерена, то с XV в. служба государю становится профессией и носит постоянный характер.
С объединением земель в единое государство большую роль приобрели уезды – административно-территориальные единица единого государства. Уездами и входившими в них станами, волостями и станами управляли наместники и волостетели. Они, как правило, происходили из бояр и назначались для управления вверенной территорией на срок от одного до двух лет. За несение государственной службы они получали с местного населения корм. Поэтому система такой службы получила название – кормление. Кормленщики могли содержать свой аппарат слуг. Принципиальным отличием управления уездом кормленщиком от управления феодалом своей вотчиной заключалось в том, что феодал-кормленщик не был частным собственником в кормлении, а находился на службе. Его же вотчиной, входящей в какой-либо уезд мог управлять другой наместник или волостетель.
Крупнейшим феодалом в стране оставалась церковь. В период монголо-татарского ига церковь получила от ордынских ханов значительные льготы. Во главе русской церкви находился митрополит, в крупных городах находились епархии, на севере Руси появилось крупное монастырское землевладение. Очень богатыми были, например, Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский монастыри. Им принадлежали большие села и обширные земли русского севера. Сюда от набегов кочевников уходило русское население, а многие феодалы дарили монастырям свои вотчины, иногда сами становились монахами. Так церковь стала крупным феодалом.
По отношению к князьям церковь выступала как союзник. Так с XIV в. церковь становится на путь борьбы с завоевателями, поддерживает освободительную и объединительную политику московских князей. Поэтому в Московском государстве XV – середины XVI вв. церковь сохранила свои льготы и привилегии и являлась, своего рода государством в государстве. Например, церковь обладала собственными органами управления своих земель, содержала свои дружины, обладала судебными органами и законодательством. Постепенное ограничение церковных привилегий началось только в середине XVI в.
Памятники права русского государства XIV–XV вв.
В годы формирования Русского централизованного государства появился многочисленный актовый материал (в основном, грамоты). На территории Руси действовали также Сокращенная редакция Русской Правды и переводное каноническое законодательство. Единого для всей страны закона еще не было, в различных территориях государства действовали многочисленные акты, изданные как центральной властью, так и оставшиеся от периода раздробленности. Рассмотрим наиболее значимые из актов этого времени.
Двинская судная грамота 1397 г. была написана жителям Двинской земли, признавшими себя в том же году подданными московского князя. Грамота имеет большое значение. Во-первых, она вводит наказание смертную казнь за квалифицированное, в данном случае троекратное, воровство. Во-вторых, она дополняет процессуальные нормы Русской Правды. В-третьих, вводит новые статьи в уголовное законодательство. В-четвертых, Двинская грамота свидетельствует о различии новгородских и московских законов, т. к. своими положениями отменяет ранее действовавшее законодательство Двинской земли. Кроме того, грамота свидетельствует о вытеснении из оборота старой денежной единицы – белки и упоминает новую единицу – рубль.
Источники XV в. свидетельствуют об ограничении не только прав на вотчинную собственность княжат и бояр, но и в отношении их наместнического правления. Юрисдикция великокняжеской власти определяется теперь в одностороннем порядке посредством уставных грамот.
Самой характерной грамотой, важнейшим источником административного права здесь является Белозерская грамота 1488 г. (На Белозерскую грамоту, в частности, ссылается ст. 38 Судебника Ивана III, где говорится, что наместники и волостители должны собирать судебные пошлины согласно грамотам. Многие положения Белозерской грамоты вошли в последующий вскоре Судебник 1497 г.). Грамота устанавливает правила дознания, судопроизводства, размеры судебных пошлин. Важно, что грамота ограничивает размеры корма и период его сбора (дважды в год). В сборе корма участвовали сотники, а не наместники, что ограничивало произвол последних. Положения грамоты конкретизируют судопроизводство. Со стороны общины в суде должны были присутствовать сотники и выборные «добрые люди», а судья был обязан с ними совещаться. В случае злоупотребления судьи, наместника или волостителя местные жители имели право жаловаться на решение суда, а наместник или волоститель не имели права откладывать дело на неопределенное время с целью уклониться от ответственности за свои административные решения. Белозерская грамота утверждает княжеское право суда над местной администрацией в случае нарушения ею положений законодательства.
В XV в. проходило формирование дворянства. В основном, дворяне известны под названием «слуги под дворским» и «дети боярские». Служилые люди, в случае оставления службы князю, однозначно теряли земельные пожалования (поместья). В этом – принципиальное отличие вассалитета дворян по отношению к князю. Впервые это положение прозвучало в завещании Ивана Калиты, а затем повторялось в источниках XV–XVI вв.
Крупным феодалом в Северо-Восточной Руси являлась церковь. Монастырское землевладение на Северо-Востоке росло, в основном, за счет пожалований в виде завещаний, а экономическое могущество – в связи с церковным иммунитетом, характерным для этого и предыдущих периодов феодализма. Акты монастырского землевладения за счет уставов и пожалований являются важнейшими источниками права, многие положения которых вошли, в последующем в государственное законодательство.
Интересным источником права является Уставная грамота князя Михаила Андреевича (примерно 1450 г.). Михаил Андреевич был последним удельным Белозерским князем. (После смерти князя его владения в 1486 г. перешли к Ивану III, давшему Белозерскую уставную грамоту в 1488 г.). Грамота Белозерского князя говорит о структуре власти княжества (наместник, бояре, дети боярские, околичники, посельские) и о крестьянах княжества (серебряники, половники и т. д.). Важным в источнике является упоминание о «Юрьевских крестьянах» – заключивших с феодалом ряду (договор) о работе в вотчине с Юрьева дня (26 ноября) по Юрьев день, т. е. весь сельскохозяйственный сезон. Князь подтверждает право Кирилова монастыря не отпускать («отказывать») таких крестьян до выплаты ими долга («отказа»). Нарушителям положений грамоты определена мера наказания – казнь (здесь имеется в виду «торговая казнь», то есть телесное наказание).
Жалованная Грамота Александра Ивановича, Нижегородского князя, является завещанием, данным им Благовещенскому монастырю в 1418 г. Вместе с земельным пожалованием грамота передает монастырю ряд административных функций сбора дани (мыт – торговая пошлина, тамга – сбор за продажу скота, побережное – за пользование причалами, костки – проезжая подать, осмничее – торговая пошлина). Грамота косвенно подтверждает, что у монастыря был свой административный аппарат, так как становщик (смотритель «яма» – почтовой станции) и езовик (княжеский рыболов) выводились и не исполняли свои обязанности на передаваемой Благовещенскому монастырю территории.
К монастырю переходило право суда по всем отраслям права, кроме уголовного по наиболее тяжким преступлениям (душегубства и разбой). В случае спорных дел, затрагивающих интересы монастырской и княжеской сторон, в грамоте определялись полномочия Смесного (т. е. совмещенного) суда с участием наместника, игумена или его представителей. Судебная пошлина при этом распределялась пропорционально между сторонами. Вместе с привилегиями князь ограничивал право перехода в монастырские земли жителей его княжества и оставлял за собой право сбора налогов с жителей других княжеств, перешедших на монастырские земли. Аналогично предыдущему документу за нарушение положений грамоты определялась мера наказания [торговая] казнь.
Жалованная Грамота митрополита Геронтия Кузьмину монастырю 1477 г. интересна, в первую очередь, тем, что говорит о размерах и сроке оброка в Дмитриев день (26 октября) и дополняет сведения других грамот о существовании в церкви собственного административного аппарата. В частности, грамота упоминает посельского – приказчика митрополита. Кроме того, грамота говорит об административной власти в Русской православной церкви.
Купчая грамота 1448–1461 гг. является источником, относящимся к гражданскому праву. Акт купли-продажи села Маричинского подтверждается не только свидетелями, но и скреплен печатью и занесен нотариально. Грамота говорит о разветвленном административном аппарате монастырей (старец-келарь, старец-казначей, митрополичий управляющий, купивший село по доверенности). Грамота выразительно говорит о достаточно высоком уровне оформления документов в XV в.
Запись о душегубстве 1456–1462 гг. (Губная московская запись) оформляла господствующее положение Москвы как центра русских земель. Запись характеризует уровень развития уголовного права. Акт был впервые описан М. Ф. Владимирским-Будановым, подробно проанализирован Л. В. Черепниным и во 2 т. Российского законодательства X–XX вв. Источник состоит из 10 статей. Содержание документа следующее. Акт перечисляет территории на которые распространяется судебная власть московского наместника по наиболее важным делам – об убийстве (о душегубстве). Душегубство как преступление четко отграничивается от других преступлений, за которые налагались штрафы (пени). Поэтому преступления градировались на пенные (от слова пеня), и душегубство (убийство, самоубийство). Кроме разграничения судебных полномочий Запись упорядочивает размеры судебных пошлин и впервые вводит понятие посул (взятка). Посул еще не запрещен, но его размеры ограничиваются. Хотя Запись и относится к душегубству, но говорит и о подсудности московскому князю дел о разбое и воровстве с поличным. Как видно из содержания акта местные феодалы значительно ограничивались в осуществлении судебной власти.
Белозерская таможенная грамота 1497 г. первая из сохранившихся во времени таможенных грамот. Источник впервые был опубликован силами Археографической комиссии 1836 г. и прокомментирован А. А. Зиминым. Грамота состоит из 17 статей. В Русском государстве по грамоте определялись таможенно-финансовые полномочия излюбленных голов и целовальников (таможенников, избираемых из черносошных крестьян) и откупщиков (таможенников, собиравших пошлины за оклад – денежную сумму, установленную правительством). Для откупщиков грамота устанавливает сроки уплаты оклада и определяет его конкретные размеры пошлины (пятно, явка) и штрафов (протаможье) в зависимости от категорий торгового населения (местные или иногородние), значимости и стоимости товара и т. д. Таким образом, размер пошлины, штрафа и оклада зависел не только от объекта, но и от субъекта права. Как видно из содержания грамоты, в Русском централизованном государстве унифицировались таможенно-финансовые полномочия. Первоначально унификация затронула наиболее развитый, северный регион. Только затем эта тенденция перенеслась на другие регионы страны.
Судебник 1497 г
Судебник 1497 г. позволяет дать характеристику отраслей права и определить уровень развития общественных отношений Московского государства XV – начала XVI вв.
Гражданское право было лучше разработано в Русской Правде и Псковской судной грамоте, – и новое законодательство не отменяло положения предыдущего. Гражданскому праву в московском законодательстве XV в. уделяется меньше значения. Тем не менее, текст источника говорит о праве собственности обязательственном и наследственном праве. По идее, экономическое и культурное развитие Руси XV в. должно было внести соответствующие изменения в законодательство, но этого не наблюдается. В обязательственном процессе о займах говорится только в ст. 55, 61. (При этом в Русском Правде обязательствам посвящен целый ряд статей, напр., ст. 27, 30, 33–39, 54 и др. при их конкретизации). Однако Судебник (ст. 67) вводит имущественные обязательства лжесвидетелей по отношению к потерпевшему. Ст. 66 вводит ограничения на самопродажу в холопство в городе (что отличается от аналогичной ситуации на селе). В XV в. государство уделяло большое значение городам как центрам и поэтому ограничивало здесь холопство. Ст. 56 считает свободным холопа, сбежавшего из татарского плена, что получит развитие в законодательстве XVI в.
Имущественные претензии землевладельцев по отношению друг к другу регламентируются в зависимости от вида землевладения (вотчина, поместье, государственная земля), ограничиваясь тремя и шестью годами соответственно (см. ст. 63).
В меньшей степени изменилось наследственное право. Ст. 60, в частности, устанавливала, что при наследовании по закону приоритетное право оставалось за сыновьями. При отсутствии сыновей дочь имела право наследства не только движимого, но и недвижимого имущества. Только затем в право наследства могли вступить остальные ближние родственники.
Самое существенное изменение в законодательстве связно со ст. 57 «О христианском отказе» (т. е. «О переходе крестьян»). Упоминание о различных сроках перехода мы видим и в Псковской судной грамоте (ст. 42 Псковской судной грамоты говорит о Филипповом дне 14 ноября). В уставных грамотах Михаила Андреевича (примерно, 1450 г.) и Митрополита Геронтия говорится уже о Юрьевом дне 26 ноября и Дмитриевом – 26 октября. (В любом случае речь шла об осеннем периоде после окончания сельскохозяйственного сезона).
Интерпретировать статью 57 также можно неоднозначно. Советские историки связывали ограничение в переходе крестьян за одну неделю до и одну неделю после Юрьева дня в связи с закрепощением крестьян при обязательной выплате пожилого. Пожилое вводилось как оплата за проживание на земле феодала, а в действительности – компенсация землевладельцу за потерю рабочих рук. Пожилое в степных районах устанавливалось один руб., а в лесах – полтина (пятьдесят копеек). Это объясняется ценностью земли в степных районах. Если крестьянин желал съехать в первый год проживания – он платил четверть стоимости земли, а за два года – половину. Соответственно, за три и четыре года платилось три четверти или полная стоимость земли. Однако в тексте [дословно] говорится «двор», т. е. огороженное пространство, его можно перевести как «дом» и как «земля». В связи с этим, Г. В. Вернадский дал другой комментарий ст. 57. Автор полагал, что речь шла о «дворе»-доме. В лесных районах лес был дешевле, поэтому платить приходилось меньше, а в степных – дороже, поэтому платить приходилось больше. Кроме того, Г. В. Вернадский исходил не из закрепощения крестьян, а полагал, что это законодательство было выгодно, прежде всего, крестьянам и государству. Крестьянам законодательство было выгодно, т. к. оно устанавливало для них само право перехода, до этого оспариваемое феодалами. Государству также была выгодна ст. 57, т. к. регламентировался переход в условиях сельскохозяйственной экономики и ослаблялись иммунные права княжат и бояр. В общем, положение «О христианском отказе» является концептуально новым в законодательстве.
Значительные изменения по сравнению с Русской Правдой претерпело и уголовное право, которое, как и в процессе исходило из ассоциации преступления с «лихим делом», «крамолой», «государственном убийством», т. е. проступком против государства и церкви или убийством людей. «Крамола», «лихое дело» и «подым» упоминаются в ст. 8, 9. При этом о «крамоле» говорится применительно к боярам-изменникам.
Наказанием для этих преступлений являлась, безусловно, смертная казнь. При этом государство имело свой имущественный интерес, т. к. собственность казненного конфисковалась. Смертная казнь носила также назидательный характер. В некоторых случаях (напр., ст. 8, 9, 13, 39) подразумевалась выплата истцу ущерба из оставшегося имущества казненного. Исполнение наказания смертной казнью возлагалось на великокняжеского тиуна или дворского.
Судебник вообще говорит об ужесточении наказаний. Если в Двинской грамоте 1347 г. смертная казнь устанавливалась за третье воровство, а в ст. 8 Псковской судной грамоты возможно за второе и обязательно за третье воровство, то спустя 100 лет это наказание обязательно предусматривалось за вторичное совершение воровства (ст. 11).
Репрессивность великокняжеского законодательства проявлялась также в применении за неквалифицированное воровство наряду с выплатой иска и пошлины (существующей и в Русской Правде) торговой казни, членовредительства и продажей в холопство (напр., ст. 10).
Ужесточение наказаний за уголовные преступления интерпретируется по-разному. С одной стороны, можно говорить об ужесточении господствующим классом эксплуатации. В другой интерпретации ужесточение связано с влиянием на русское право более жестокого восточного законодательства. Несомненно также, что формирование Русского централизованного государства сделало актуальным жесткие меры за преступления против институтов этого государства.
Судебник Ивана III был итогом серьезной работы юристов XV в. и составлен как практическое руководство для судей. Среди авторов законодательства фигурируют боярин Иван Патрикеев и дьяк Владимир Гусев. В основном, изменения коснулись процессуального и уголовного права. Многие статьи законодательства говорят о суде и процессуальном праве (см., напр., ст. 1–3, 6–7, 19, 27, 37–38, 48, 67). Если «Суд Ярослава Владимировича. Русский закон» говорит о суде в общем, то Судебник основывается на более совершенном Новгородском законодательстве, которое уже разделяет компетенции судебной власти архиепископа, посадника и князя, знает судебные инстанции и структурируется на управы. Других равнозначных по уровню развития источников, вошедших в Судебник 1497 г., мы не знаем, следовательно, можно полагать, что структура суда при Иване III перешла из Новгородской судной грамоты. В частности, Судебник знает два вида суда: высший и низший.
Высший суд состоял из трех инстанций.
1. Суд высшей инстанции возглавлялся председателем боярской думы в присутствии бояр и высших судей – окольничих и дьяков (ст. 1). Решения этого суда были окончательными и обжалованию не подлежали.
2. Боярский суд, который должен был докладывать дело великому князю. За князем в этом суде было окончательное решение.
3. Суд по особым делам под председательством боярина. Решения этого суда могли обжаловаться в судах высших (здесь – первой и второй) инстанций.
Низший суд в регионах (уездах и волостях), разделенных на губы – судебные округа – проводился под председательством наместников и волостелей судьями (тиунами). Этот суд был состязательным, в нем принимали участие представители местных общин. (В общем, процесс здесь походил на аналогичный в Белозерской грамоте 1488 г. (ст. 37, 38 Судебника)). Решение этого суда было предварительным, – его можно было обжаловать в суде высшей инстанции (см. ст. 43).
Правом суда над крестьянами обладали в своих вотчинах княжата и бояре, в монастырских землях продолжал действовать церковный суд, однако преступления против церкви и тяжкие преступления входили теперь в юрисдикцию княжеского суда высшей инстанции (ст. 9, 59). (Как видно из предыдущего раздела – государство пытается ограничить права церкви).
В сравнении с Русской Правдой значительно изменилась и форма судопроизводства. Например, в Русской Правде Пространной редакции (ст. 32, 34–39) говорится только о состязательном суде, причем, по инициативе истца, а свод и розыск законодатель по форме не различает. Псковская судная грамота вводит понятие «преступление против государства, суда и их органов», а Новгородская судная грамота уже считает эти тяжкие преступления компетенцией суда высшей инстанции – «святительского суда». Судебник Ивана III перенимает этот «опыт» в законодательстве, развивает его положения и уже различает две формы суда.
Первая форма – состязательный процесс, так называемый «суд». В отличие от указанной редакции Русской Правды, аналогично с новгородским, псковским законодательством и грамотами московских князей, дело начиналось с устной или письменной жалобы (челобитной) истца в суд. Затем принимались меры по доставлению ответчика в суд, – это возлагалось на поручителей. Неявка в суд ответчика без уважительной причины влекла выдачу истцу «бессудной грамоты» и объявление ответчика виновным. Правило «третьего свода» и другие устаревшие формы здесь отменялись, т. к. законодательство уделяет большее внимание качеству самого судебного процесса и избежанию в нем возможных ошибок, – это подтверждается практически во всех статьях, где говорится о судопроизводстве.
Вторая форма суда – инквизиционная – розыск. Русская Правда знает здесь только «гонение следа». Судебник 1497 г. понимает под преступлением не «беду», или «обиду» против личности и частной собственности. В законодательстве XIV–XV вв. появляется и закрепляется преступление как «лихое дело» против государства. Следовательно, теперь государство и без воли истца может начать дело – «розыск». При этом государство понесет судебные издержки, которые затем возложит на виновную сторону (ст. 3, 6). Ст. 8 Судебника прямо говорит о преступлениях против церкви, государства, устоев общества.
Текст Судебника говорит, что по сравнению с Русской Правдой изменилась система доказательств. В некоторых случаях особых доказательств и не требовалось. В тех же ст. 8–9 для определения «лихого человека» в инквизиционном суде необходимо было только общее мнение, что данный человек опасен для общества. Ст. 13 конкретизирует как вид доказательства «поличное», при этом достаточно свидетельских показаний под присягой пяти или шести людей. Ст. 48–54 законодательства определяют понятие «послух» (т. е. свидетель). Если прежде свидетелями были «послухи» и «видаки», то в XV в. их объединили в «послухов». При этом послухом теперь мог быть холоп. Ст. 67 считает, что послухом является только видевший и знавший обстоятельства дела. Кроме того, определяется суть лжесвидетельства, оно определяется как преступление с соответствующим наказанием.
Судебник уделяет больше внимания объективности свидетельских показаний, перенимая у Псковского и Новгородского законодательства применение письменных доказательств. Законодательство неоднократно упоминает Правые, отпускные грамоты, докладные списки, договорные обязательства и указы. Ст. 14 ограничивает обвиняемого в свидетельских показаниях, считая их субъективными, исключая т. о. возможность судебной ошибки из права «третьего свода». Но оговоренный вором все же допрашивался и передавался на поруки до окончания расследования. Ст. 47 допускает судебное разбирательство даже при отсутствии свидетелей – здесь объективность решения должна быть достигнута квалификацией суда. В качестве доказательств принимались присяги (клятвы и крестоцелования), а также пережиток обычного права – судебный посадник – «поле» (ст. 4–7, 48–49, 52). Вместе с тем из законодательства видно, что государство пыталось ограничить применение судебного поединка. Во-первых, поединок ограничивался экономическими санкциями и был довольно дорогим удовольствием. Сравним, например, ст. 3–6. Без судебного поединка проигравшему необходимо было оплатить 2 алтына и 8 денег. То же самое, если стороны согласились на поединок, но дело решилось миром до организации поединка. По ст. 3 мир на поле до поединка стоил несколько дороже. А вот проигравшая сторона платила после поединка пошлину в размере суммы иска, ответственность распространялась и на личность проигравшего поединок.
Во-вторых, поединок сужал круг лиц, имевших право участвовать в нем (см. ст. 49).
В-третьих, законодательство смягчало наказание для лиц, отказавшихся от поединка, признавших себя виновными (ст. 48). Здесь законодательство солидировалось с церковными установками, считавшими поединок грехом. Поэтому уже в XVI в. «поле» как доказательство в процессе исчезает.
Судебник 1497 г. вводит обязательную письменную регистрацию судебных решений, перенимая опыт новгородского и псковского законодательства. Статьи Судебника неоднократно говорят о выдаче письменного вердикта суда – бессудной грамоты, которая выдавалась на 8-й день после вынесения решения суда.
В общем, судебный процесс XV в. в сравнении с Русской Правдой претерпел значительные изменения, но относительно прогрессивного законодательства республик и княжеских грамот XIV–XV вв. можно говорить об эволюционном развитии отечественного права.
Итак, Судебник 1497 г. являлся значительным достижением в законодательстве. Он унифицировал систему права, закрепил в нем новые общественные порядки, переработав почти все предыдущее законодательство. На основе Судебника Ивана III строилось последующее отечественное законодательство.
1. Охарактеризуйте государство и право Руси в период монголо-татарского ига.
2. Раскройте процесс образования Русского централизованного государства.
3. Дайте характеристику общественного строя и государственно-политического устройства Московского государства XV – первой половины XVI в.
4. Раскройте сущность сюзеренно-вассальных отношений XXV–XVI вв.
5. Проведите системный анализ памятников права Русского государства XIV–XV вв.
6. Дайте общую характеристику Судебника 1497 г.