Горное дело
Основой донбасской экономики была угольная отрасль. Так что стоит подробнее поговорить о шахтерском труде. Рабочий день на шахтах длился 12 часов, а в 1898 году после стачки юзовских шахтеров был сокращен до 10,5 часов. Поскольку ни в ХIХ, ни в начале ХХ века еще не существовало никаких машин для добычи угля, уголь добывался вручную. Достигнув угольного пласта, горняки-забойщики обушком35 рубили топливо, которое лопатой загружали в санки36 – деревянные ящики с металлическими полозьями на дне. Когда сани были нагружены, рабочий-саночник (он же тягальщик, тяголыцик) волоком тащил их по штреку37 до ствола шахты, где был подъемный механизм. Когда объемы добычи выросли, на шахтах вместо саночников стали использовать лошадей, а санки заменили на вагонетки. Причем лошади содержались прямо под землей в специально вырубленных конюшнях, рядом с которыми строилось хранилище для сена и фуража. Кроме того, существовало помещение под названием «братская» или «гурьба». Тут собирались пришедшие на работу горняки и хранилась упряжь со всем необходимым. Работник, который заботился о конях, назывался конюшенным, а тот, кто непосредственно управлял лошадьми в шахте – коногоном. Кроме того, каждому коногону полагался помощник, которого называли тормозным (провожатым). В его обязанность входило тормозить партию вагонеток, если они сильно разгонялись. Делалось это, во-первых, для того, чтобы вагонетка не била по ногам лошадь, а во-вторых, чтобы не произошло столкновение с другими коногонами. Эта работа была сравнительно легкой, но требовала ответственности. Если лошадь одновременно катила поезд из нескольких вагонеток, то тормозной сидел на последнем вагоне и тормозил с помощью палки или железной трубы. Кроме того, он должен был открывать вентиляционные двери, переводить стрелки и помогать коногону ставить на рельсы забуренные вагонетки. Как правило, тормозными были подростки.
Добытый уголь откатчики-коногоны довозили до ствола,38 через который она поднималась на поверхность. Сначала, пока шахты были неглубокими, вместо клети использовалась обычная большая бадья, которую на веревке опускали с помощью лошадей, но по мере того как развивалось горное дело, появились клети,39 которые приводились в движение паровым двигателем. Следил за правильностью подъема клети с породой или шахтерами специалист-стволовой, который находился под землей. Еще один стволовой находился на поверхности. Специальность «стволовой поверхности» считалась женской, так как не требовала большой силы и оплачивалась меньше. Поскольку сигнал к отправке клети давался с помощью специальной рукоятки, то работающих с ними женщин называли рукоятчицами.
Самой опасной специальностью в шахте считался выжигальщик (газожог). Задачей этих работников было выжигать метан в горных выработках, предотвращая его скопление и взрыв. Выжигальщик обходил выработки с зажженным факелом либо с шестом, к которому подвешивал лампу со снятой защитной сеткой. Скопившийся газ при соприкосновении с огнем вспыхивал и сгорал, делая на некоторое время это место безопасным. При этом шахтер не знал, сколько газа скопилось и какой силы будет пламя/взрыв. Газожоги в качестве защиты носили овчинный тулуп, меховую шапку и рукавицы, которые обильно поливались водой. Впоследствии шахтеры научились определять наличие в воздухе газа, беря с собой канарейку. Эти птицы очень чувствительны к газам. Поэтому, если канарейка начинала проявлять признаки беспокойства или падала, люди понимали, что в шахте скапливается метан и надо срочно уходить из выработки.
Так как в забое зачастую не хватало кислорода, воздух к месту работы подавался с помощью ручного вентилятора в виде «лопатки-вертушки», которую вручную вращал рабочий-ветрогон. Трубы для подачи воздуха сбивали из досок, щели тщательно промазывали глиной. Работа ветрогона была утомительной из-за однообразия движений в течение длительного времени и обычно к вентилятору ставили новичков.
Ветрогон
Чтобы не нарушалась схема вентиляции шахты, в выработках устанавливались двери, которые при приближении коногона должен было открыть дверовой, которым мог работать и ребенок. Еще одной «детской» специальностью была работа лампоноса. В обязанности лампоноса входило заправлять лампы, разносить их по выработкам и следить за их исправностью. Дневной заработок лампоноса до революции редко превышал 50 копеек. Лампоносы были нужны потому, что зажигать открытым огнем лампу в шахте было нельзя из-за опасности взрыва гази или угольной пыли. Поэтому их зажигали в специальном помещении – ламповой и затем разносили по шахте. Бывший штейгер горловской и щербиновской шахт Л. А. Либерман в книге «В стране черного золота» так описывал труд лампоносов: «В помещениях ламповых воздух до такой степени насыщен парами наливаемого в лампы бензина, что вызывает головокружение и тошноту. Здесь вы увидите целые вереницы крошек-мальчуганов, движущихся среди батарей и ламп, вытирающих, наливающих их, заряжающих их пистонами для автоматического зажигания в подземных выработках. С бледными, истомленными лицами, перепачканные копотью и сажей, с черными руками, замасленными донельзя, быстро движутся они по огромному зданию под недремлющим оком десятника».
Кстати, о лампе. Поскольку без света в шахте работать невозможно, то горнякам приходилось брать с собой различные светильники. Первоначально это были масляные лампы-плошки, в которых горел фитиль. Впоследствии, когда выяснилось, что в выработках опасно использовать открытый огонь из-за скопления метана, начали предпринимать попытки создания безопасного светильника. Первая относительно безопасная шахтерская лампа была изобретена в 1815 году англичанином Гумфри Дэви. Он заметил, что если пламя накрыть достаточно частой медной сеткой, то она будет охлаждать газ так, что горение не будет распространяться по другую сторону сетки. Это свойство металлической сетки Дэви использовал, чтобы создать шахтную лампу, в которой пламя было окружено цилиндром из проволочной сетки. Если лампа оказывается в облаке горючего газа, то он, проникая внутрь сетки, сгорает, а снаружи не загорается. Впоследствии лампу не раз усовершенствовали, заменяя масло на бензин и создавая различные предохранительные механизмы, чтобы лампа случайно не раскрылась. В Донбассе наибольшей популярностью пользовались лампы, произведенные немецкой фирмой Вольф, которые в 1914 году стоили 2,5 рубля. Так как внедрение лампы Вольфа спасло многие жизни, шахтеры называли ее «благодетельницей».
Лампоносы шахты "Бутовка"
На рубеже веков появились принципиально новые светильники, в которых источником света был не горящий фитиль, а горящий ацетилен – газ, выделявшийся при воздействии воды на карбид кальция. Сама лампа состояла из двух резервуаров: для карбида и воды. По специальной трубочке вода подавалась к карбиду, происходила реакция, и полученный газ шел в горелку, прикрытую предохранительным цилиндром. Для увеличения силы света использовался круглый рефлектор, создававший направленный световой поток. Благодаря тому, что трубка для подачи ацетилена была гибкой, саму лампу можно было прикрепить на каску, а резервуар подвесить на пояс. Это было удобно, так как осветить нужное место можно было простым поворотом головы. Особенно это понравилось коногонам, благодаря чему за подобными лампами закрепилось название коногонки. Однако ацетиленовые лампы с открытым огнем были более опасны в загазованных шахтах, поэтому там, где был метан, продолжали применять лампы Вольфа.
Работа на угольных шахтах до сих пор является крайне опасной, а сотню лет назад так и вовсе была делом крайне рискованным. Ежегодно десятки человек погибали при выбросах метана, обвалах и других авариях, однако шахтеры относились к происходящему с фатализмом, считая это неизбежной платой за высокие зарплаты.
Однако иногда происходили настоящие трагедии, уносившие десятки, а то и сотни жизней. Например, 4 января 1891 года произошел взрыв на шахте №14 Рыковских копий, оборвавший жизни 55 шахтеров. 3 января 1898 года на шахте «Иван» в Макеевке произошел взрыв газа, при котором погибло 74 шахтера.
В ночь с 13 на 14 декабря (по ст. стилю) 1902 года произошел пожар в шахте «Анна» Успенского рудника, во время которого погибло более пятидесяти человек. 18 июня 1908 года на Рыковских рудниках40 в Юзовке произошла серия подземных взрывов, во время которых погибло 150 человек, а еще 120 человек скончались от ран в больнице. По данным расследования, проведенного по горячим следам правительственной комиссией, сначала произошел взрыв метана, а затем сдетонировала угольная пыль. Было выяснено, что скорее всего трагедия произошла из-за того, что на шахте не соблюдались правила безопасности. Состоялся суд, однако его приговоры поражали своей мягкостью. Так заведующий рудником Дмитрий Левицкий отделался двумя месяцами тюрьмы, технический директор Екатериновского горнопромышленного общества, владевшего рудником, был приговорен всего к четырем месяцам тюрьмы, электромонтер и вентиляционный штейгер получили по три месяца тюрьмы.
Это была крупнейшая по числу жертв катастрофа на шахтах за всю историю Российской империи41. Неудивительно, что произошедшее освещали многие газеты того времени. Так, в журнале «Нива» появилась такая заметка: «Несчастье произошло 18 июня, в 8 часов вечера. В 6 часов вечера произведена была смена рабочих, и в глубину шахты спустили свежую смену, в состав которой входило 388 человек. Немногие из них благополучно выбрались на свет Божий! Никто не заприметил и не запомнил никаких особых указаний, по которым можно было бы опасаться несчастья. Партия, бывшая раньше на работе в шахте, не имела никаких поводов предупреждать сменщиков ее о какой бы то ни было опасности… В 8 часов вечера далеко по окрестностям прокатился зловещий рокот подземного взрыва. Местное население, знающее, что мог означать этот грохот, кинулось к месту, откуда он раздался. Из жерла шахты хлынуло пламя. Раздался протяжный свисток – сигнал бедствия. Немедленно к месту происшествия, вместе с толпами обезумевших от страха родственников работавшей под землею смены, явились спасательные артели с разных рудников. Спуск в шахту тотчас после взрыва грозил смельчакам страшною опасностью. Однако такие смельчаки все-таки нашлись и, рискуя жизнью, устремились в подземелье. Их скоро подняли обратно: большинство лишились чувств из-за спертого воздуха. Но одному из них все-таки удалось кое-что рассмотреть и расследовать: он мог указать, где лежат убитые взрывом люди. Приступили к расчистке шахты, которая после ужасного взрыва, конечно, всегда загромождается обломками. Скоро, по счастью, удалось окончить эту расчистку и приняться за розыски и извлечения рабочих. Много людей нашли в главной продольной галерее копи. Здесь, между прочим, напали на группу, состоявшую из восьми человек живых и мало пострадавших. Они все накрыли лица мокрыми тряпками, сквозь которые и дышали. В другом месте нашли человека уже едва живого, но его удалось привести в чувство; нашли кое-кого живых и мало пострадавших и еще в разных местах. Но из остальных живых немного было не пострадавших. Были изуродованные, обожженные, были мгновенно помешавшиеся. Всех их извлекли и окружили заботливым врачебным уходом. Работа спасательных артелей шла 18, 19, 20 и закончилась лишь 21 июня. За 19 июня удалось извлечь 218 трупов, 20-го – еще 19 трупов. 20 числа хоронили 218 человек, 21-го – еще 25, 22-го – 14. Все рабочие были застрахованы, и совету съезда горнопромышленников юга России предстоит выдать семьям погибших до полмиллиона, а по другим известиям – до 700 тысяч рублей.
Но, следует думать, что эти ужасные бедствия составляют печальную привилегию нашего отечества. Они бывают везде, где широко развито горное дело, а особенно в местах обширной добычи каменного угля. Вообще при горных работах на долю собственно взрывов рудничного газа приходится от 1/5 до 1/4 общего числа погибших. Затем, по размерам бедствия, наша последняя катастрофа, хотя и принадлежит к числу крупнейших, но первенство и тут остается не за Россией, а за Англией. Там, в 1866 году, при взрыве газа в копях Oakscolliery, в Иоркшайре [Йоркшире], погибло 360 человек».
1 марта 1912 года произошел взрыв газа и угольной пыли на шахте «Итальянка» в Макеевке, во время которого 56 горняков погибло и еще три десятка шахтеров получили травмы.
Естественно, что государственные чиновники и владельцы шахт были заинтересованы в снижении смертности среди горняков, поэтому в начале ХХ века были предприняты попытки создать горноспасательные отряды, которые могли бы ликвидировать последствия аварий и спасать оказавшихся в это время под землей товарищей. После нескольких неудачных попыток первая в империи специализированная горноспасательная станция была открыта в ноябре 1907 года в Макеевке. Её штат состоял из горного инженера, штейгера, десяти спасателей и нескольких разнорабочих. Первым руководителем станции стал горный инженер Иосиф Иосифович Федорович. Спасателей набирали из числа опытных шахтеров и учили работать под землей в респираторе, тушить пожары и оказывать медицинскую помощь пострадавшим. Вскоре, убедившись в полезности нововведения, владельцы рудников стали создавать горноспасательные станции и в других поселках Донбасса.