Истоки фольклора Русского Севера. Глава 7 (С. В. Жарникова)

Глава 7

Ситуация, аналогичная похоронной и свадебной, сложилась и в ритуально-крестильной обрядности. Так Р. Б. Пандей отмечает, что в Древней Индии беременной женщине давали какую-то траву, читая следующие строки:

На Русском Севере, в частности в Вологодской обл., еще до недавнего времени женщины, собирая в купальскую ночь лечебные травы, повторяли следующие слова:

Мы знаем, что Иванов день был одним из древнейших дохристианских праздников, торжественно отмечавшихся практически у всех народов Европы. Связанный с летним солнцестоянием, он делил год еще в ведическую пору на две половины, о которых в «Махабхарате» говорится:

Б.Л.Смирнов, комментируя этот текст, пишет: «время движения Солнца на юг считается темной половиной года; умерший в это время подлежит возврату. Движение Солнца к северу (от зимнего до летнего солнцестояния) „светлой половиной“, умерший в это время не возвращается». ¹²⁶ Причем, согласно идее трех нитей (гунн), трех начал – святости, страстности и злобы (незнания), соответственно светлой, красной и темной карме, люди разделялись в своих посмертных судьбах:

Исходя из этого можно предположить, что именно в Ивановскую (купальскую) ночь, когда начиналась «ночь богов», после обрядов очищения водой и огнем, как бы «включался» процесс возвращения на землю тех душ, которые, излившись дождем или росой, приходят вновь в мир людей в облике новорожденных детей. Ведь не случайно в Вологодской губ. еще в начале 20 в. на Иванов день собирали и пили росу. Травы, собранные в купальскую ночь, должны были приносить здоровье и жизненную силу, способствовать зачатию и рождению здорового потомства. М. Забелин в своей работе «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия», увидевшей свет в 1880 г., писал о том, что накануне Ивана Купала все северные народы отмечали праздник Росы «так как почитание богини Ладо было у всех общее». Прусское Лаго, Латвийское Лиго, русская Лада и индоиранский праздник «Лила» – все связаны с идеей, продолжения рода, увеличения репродуктивной силы Земли и людей. Души возвращались на землю дождем и росой и необходимо было дать ими новую плоть, зачать новые живые существа. Н.Р.Гусева особо отмечает, что в языках -индоиранской группы слово «лила», как и слово «лельа», «лела», означающие «прижимание», «возбужденный (ая), дижущийся (ая) туда-сюда», образуется от глагола «ли» со значениями «плотно прижиматься, ложиться, растворяться, погружаться». Они могут быть сопоставлены и этимологически и семантически со славянским Лелем и посвященными ему хороводными любовными играми». ¹²⁸ Д.К.Зеленин, говоря о празднике Ивана Купала, подчеркивает, что» в древности с этим периодом совпадал свадебный сезон, т.е. время заключения браков – разумеется не в нашем понимании, не индивидуальных браков, а «игрищ в селениях». ¹²⁹ И он же отмечает, что «огонь, через который прыгает молодежь – это не только средство очищения, но и оберег; предпочтение, которое оказывают при этом соломе и разному старью, как топливу для таких костров, может свидетельствовать о том, что к огню приглашают умерших предков, хотя никаких других данных в пользу этого предположения нет… Свободу нравов среди молодежи, столь характерную для Ивановой ночи, следует рассматривать как пережиток древнего брачного периода. Этот мотив выступает в обрядовых песнях.

И купальские обряды, и купальские травы связаны с символикой продолжения рода. Вероятно, отсюда берет начало и древнеиндийский обычай давать беременным женщинам особые травы, способствующие (по их представлениям) успешному деторождению, в сопровождении заговора, практически идентичному тому, что повторяют на Русском Севере и сегодня. Одним из обрядов, совершаемых беременными женщинами (в начале третьего месяца беременности) в Древней Индии было омовение на траве, которая, судя по всему, обеспечивала защиту от вредоносной магии.¹³⁰

Очень интересное предписание, касающееся беременных женщин, есть в «Падма-Пуране» (V,7) – они» не должны сидеть на муравейнике». ¹³¹ Вероятно, возможность подобной ситуации (сидения на муравейнике) предполагалась каким-то обрядом. Во всяком случае, в свадебной обрядности востока Вологодской области свекровь, встречая молодую в своем доме, говорит: «Любите мою молодицу, по коровушек водите, на муравьище не садите». Поскольку рожали «но дворе у коровы,» то, вероятно, просьба водить молодицу «по коровушек» являлась пожеланием скорейших родов, а «сажание на муравьище» было связано в с каким-то экстремальным обрядом, проводимым над бесплодными женщинами.

Мы уже отмечали ранее, что в северорусской обрядности коровы, солома и покойник взаимосвязаны. Так как роды всегда ставят женщину на грань между жизнью и смертью, то местом их, как правило, становилось помещение, связанное со смертью, с культом мертвых (хлеб, баня и т.д.). Интересно, что в древнеиндийской традиции женщина рожала обязательно в юго-западной стороне дома, т.е. в помещениях, связанных со смертью. А.А.Васигин подчеркивает, что: «северную и восточную стороны света индийцы вообще считали священными и счастливыми, южную (сторона, посвященная предкам, царство смерти) и западную (сторона заката) – предвещающими смерть и несчастье».

В случае тяжелых родов восточные славяне вообще и североруссы в частности прибегали еще в 30-х годах 20 века к таким магическим средствам, как развязывание всех узлов в доме.¹³² В древнеиндийской традиции в подобной ситуации брахман также развязывал все узлы в доме.¹³³

Д.К.Зелении в «Восточнославянской этнографии» отмечал, что: «Роженица, отчасти и ребенок, повитуха и даже муж роженицы, также как и само помещение котором происходят роды, считаются нечистыми, эта нечистота однако не столько физическая, сколько духовная». ¹³⁴ Причем роженица считалась нечистой в течение 9 дней после родов. На девятый день проводился обряд, снимавший с неё нечистоту. В древней Индии мать и новорожденный в течение 9 дней считались ритуально нечистыми, и огонь, горевший при родах, также был не чист. Поэтому на десятый день его гасили и применяли обычный домашний огонь, т.к. мать и дитя считались к этому дню очищенными. Имя новорожденному также не давалось ранее десятого дня, «когда проходил период ритуальной нечистоты и особой опасности для ребенка со стороны злых демонов и колдунов». ¹³⁵

В русской традиции было принято начинать с шестимесячного возраста кормить ребенка гречневой кашей с молоком и особым кушаньем из ржаного хлеба, сваренного маленькими кусочками в воде, т.е. твердой пищей.¹³⁶ Согласно древнеиндийских законов, «церемония кормления пусть совершается на шестом месяце со дня рождения… пусть кормит ребенка на шестом месяце легкой и подходящей пищей», которая представляет собой рисовую кашу с молоком». ¹³⁷

Д.К.Зеленин отмечает, что «Севернорусские и белорусы не стригут ребенку ногти, пока ему не исполнится год, иначе он может стать вором. До года не стригут также и волосы, даже если волосы стали очень длинными и мешают ребенку смотреть. Если не соблюдать эти правила, то по народным представлениям, ребенку можно «отрезать язык», т.е. ему будет трудно научиться говорить». ¹³⁸ Он же указывает, что белорусы впервые стригут детей на третьем году жизни. Перед первой стрижкой у русских крестная мать дарила своему крестнику новую рубашку, т.е. «на ребенка одновременно надевали новую одежду». Д. К. Зеленин отмечает, что в былые времена княжеских детей стригли в 2—4 года, а иногда и на седьмом году,» когда мальчика впервые сажали на коня». ¹³⁹ Интересно, что до недавнего времени сохранялся обычай первые срезанные волосы засовывать в коровий навоз, якобы для того, чтобы у ребенка волосы были густыми и «кудреватыми». Иногда считали, что закатывание волос в навоз, как и сажание ребенка для первой стрижки на овчину мехом наружу, необходимо для того, чтобы в дальнейшем он жил долго и был богатым.

Конец ознакомительного фрагмента.