Глава 2. Битва под Москвой
К этому времени успехи немецких армий были насколько внушительными, а потери Красной Армии были настолько тяжелыми, что практически до начала зимы 1941 г. ответ на вопрос, о возможности удержания Москвы, был далеко неочевидным. Поэтому уже в середине октября руководством нашей страны было принято решение об эвакуации из Москвы в тыл наиболее важных государственных учреждений, включая Генеральный штаб РККА. Это решение было оформлено в виде Постановления Государственного Комитета обороны (ГКО):
15 октября 1941 г.
Об эвакуации Столицы СССР г. Москвы
Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии ГКО постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС – т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД – т. Берия организовать охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также Правительство с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позже, смотря по обстановке).
3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в г. Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы, поручить НКВД – т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).
Председатель Государственного Комитета обороны
И. В. Сталин
17 октября 1941 г. советское правительство эвакуировалось в Куйбышев, а с 20 октября в Москве введено было осадное положение.
Таким образом, к концу октября столица нашего государства стала прифронтовым городом. Западный фронт, непосредственно защищавший Москву, продолжал разваливаться под натиском гитлеровцев. Немецкие войска ворвались в Калинин, захватили Малоярославец, Можайск, Волоколамск, а 3 декабря 1941 г. передовые части немецкой армии овладели Красной Поляной и создали плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. Их южный фланг отделяли от столицы нашей страны всего 34 км. Но самым опасным участком был центр Западного фронта. Наступавшая здесь 4–я немецкая полевая армия фельдмаршала фон Клюге вышла в район Голицыно, в 40 км к западу Москвы, а в некоторых местах противник подошел к нашей столице на расстояние 25–30 километров. Из одиннадцати железных дорог, соединяющих Москву со страной, семь были перерезаны немецкой армией, поезда могли ходить только в восточном направлении.
Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны в ноябре 1941 года была, пожалуй, самой сложной и тяжелой за весь период войны. Гитлер, пытаясь добиться своей главной цели – разгрома Красной Армии и уничтожения нашей страны, продолжал сосредотачивать силы вермахта для захвата Москвы и московского промышленного района.
Высшее командование немецкой армии понимало, что от исхода невиданных по своему размаху и ожесточению сражений на московском стратегическом направлении будет непосредственно зависеть будущее Германии. Именно здесь решался главный для Гитлера вопрос: устоит ли Советский Союз, получит ли немцы в ближайшем будущем крайне необходимые им ресурсы, такие, как кавказская нефть, продовольствие Кубани и другие богатства нашей страны?
Наличие указанных жизненно важных ресурсов относилось к тем решающим стратегическим преимуществам, которые обеспечат фюреру и немецкой нации победу в борьбе за мировое господство. После захвата природных богатств России самые сильные в экономическом плане государства, в том числе США, а тем более Англия были бы уже для Гитлера не противники.
Тогда, как говорится, все висело на волоске. Причем не только наша страна, но и весь мир стоял на грани гибели. Конечно, для многих наших современников такое утверждение покажется в настоящее время чрезмерным, но это было именно так.
В подтверждение этого приведем точку зрения по этому вопросу весьма компетентного военного и политического деятеля, начальника штаба армии США во время Второй мировой войны армии, генерала Маршалла, изложенную им в декабре 1945 г. руководству своей страны в отчетном докладе: «О победоносной войне в Европе и на Тихом океане», где им было буквально сказано следующее: «Мы до сих пор не осознали, на какой тонкой нитке висела судьба Объединенных Наций! Насколько были близки Германия и Япония к установлению мирового господства! И мы должны признать, что американская позиция в то время не делает нам чести».
Действительно, тогда наш смертельный враг, Гитлер и его вермахт, не только обладал самыми мощными в мире вооруженными силами, но и одновременно в моральном плане был организован, уверен в своей победе, и что особо следует подчеркнуть – был беспощаден, поэтому устоять перед такой армией было чрезвычайно трудно.
Немцам, действительно, было что показать и чем гордиться: и силу своего оружия, и высочайшее свое воинское мастерство, которое они неоднократно демонстрировали на Западе и теперь вновь весьма убедительно подтвердили его на Востоке.
Тогда, после огромных потерь Красной Армии, многим нашим соотечественникам, а тем более – руководителям стран Запада, гибель России казалась неминуема.
Вот, например, точка зрения военного министра США Г. Стимсона (из его меморандума президенту США Ф. Рузвельту 23 июня 1941 г.): «За последние тридцать часов я почти все время размышлял о германо – русской войне и о ее влиянии на нашу политику в ближайшее время. Чтобы прояснить свои собственные взгляды, я провел сегодняшний день в совещании с начальником штаба и с сотрудниками отдела внешнего планирования генерального штаба. Я рад сообщить, что нашел значительное единодушие относительно основ политики, которую, по их мнению, нам следует проводить. Я испытал большее облегчение, увидев, что их взгляды столь полно совпадают с моими.
Первое. Вот их оценка основных факторов:
1. Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России.
2. В течение этого времени Германия должна совсем оставить или отсрочить:
а) всякие планы вторжения на Британские острова…».
Американский президент, в части сроков победы Гитлера, в главном, согласился со своим военным министром, однако показал себя несколько большим оптимистом, правда, при условии – если наша страна (Советский Союз) устоит до начала дождей, снегопадов и морозов: «И если немецкая армия будет сдержана до этого времени, Россия будет спасена, по крайней мере, до весны».
Вот сколько, по мнению Запада, нам оставалось жить.
Это потом, после разгрома немцев под Сталинградом и Курском, все стали оптимистами, а тогда, в октябре и ноябре 1941 г., даже сам И. В. Сталин не был уверен в благополучном исходе войны с гитлеровской Германией.
Так, в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков приводит такой эпизод: «Не помню точно, какого числа – это было вскоре после тактического прорыва немцев на участке 30–й армии Калининского фронта – мне позвонил И. В. Сталин и спросил:
– Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
– Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.
– Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Танков пока дать не сможем».
По тексту книги, эти слова Жукова якобы сильно вдохновили самого И. В. Сталина и вселили в него уверенность в неизбежность победы над немецкими фашистами под Москвой. Думается, что это далеко не так. Ведь сколько раз до этого наши маршалы и генералы, во главе с наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба генералом армии Г. К. Жуковым (занимавшим этот пост до 29 июля 1941 г.), командующими фронтами, в том числе, например, генерал – полковником М. П. Кирпоносом, генерал – полковником А. И. Еременко и многими другими крупными военачальниками, проявляя чрезмерный, необоснованный оптимизм, неоднократно обещая в самом ближайшем времени разгромить гитлеровские войска, особенно «подлеца Гудериана», мягко говоря, вводили в заблуждение руководителя нашей страны.
А ведь у Жукова, как начальника Генерального штаба, к началу войны, было не две армии и не двести танков. Только в Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах было 11 общевойсковых армий и более 10 тыс. танков. Поэтому, даже если и разговор такой и был, принимать очередное заявление бывшего начальника, проигравшего практически все сражения начального периода войны, за исключением мало что решавшей тогда операции по ликвидации Ельнинского выступа, всерьез у И. В. Сталина не было никаких оснований.
Как уже было сказано, в особо тяжелом положении к тому времени оказался и Ленинград. После 8 сентября, когда немцами был занят Шлиссельбург и все пути к городу на суше оказались в руках врага, в Ленинграде начался мучительный голод. К декабрю 1941 г. суточный паек суррогатного хлеба на человека снижался 5 раз, и на 74–й день блокады он составлял всего 250 граммов на рабочую карточку, 125 граммов – для детей и остальных категорий населения. Однако и в этом случае суточный расход муки в городе составлял 510 тонн. Жизнь ленинградцев стала непосредственно зависеть от эффективности легендарной Дороги жизни, которая постоянно была под воздействием немецкой артиллерии и авиации, поэтому её возможности были весьма ограничены.
На советско – германском фронте безвозвратные и санитарные потери наших войск за шесть месяцев и девять дней 1941 г. составили 4 млн 473 тыс. 820 человек. Из них убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 465,4 тыс., а 2335,5 тыс. советских военнослужащих (52,2 % общих потерь) пропали без вести или оказались в плену.
Безвозвратные потери основных видов вооружения и боевой техники Советских Вооруженных Сил в 1941 г. тоже были огромными:
– стрелкового оружия всех типов – 15,47 млн ед.;
– танков и САУ – 20,5 тыс. шт.;
– орудий и минометов – 101,1 тыс. шт.;
– боевых самолетов – 17, 9 тыс. шт., из них боевые потери – 10,3 тыс. шт.
Вследствие стремительного наступления немецкой армии, значительная часть складов, созданных еще до войны в приграничных округах, была захвачена врагом или уничтожена нашими войсками при отступлении. Все сильнее ощущалась в Красной Армии нехватка вооружения, боеприпасов, автотранспорта и горюче – смазочных материалов.
На фронтах не хватало даже винтовок, о чем, например, свидетельствует начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал – полковник Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике», запись от 27 июля 1941 года: «Часть пехоты противника, участвовавшей в наступлении в районе Рославля, не имела винтовок».
Поскольку в дальнейшем в этой книге мы неоднократно будем ссылаться на дневник Гальдера, приведем краткие биографические данные об этом, в свое время весьма влиятельном и осведомленном генерале Гитлера.
Гальдер Франц (1984–1972) – генерал – полковник немецкой армии. Окончил Баварскую военную академию (1914). Участник Первой мировой войны. С 1938 г. начальник генерального штаба сухопутных войск Германии. Активный сторонник Гитлера. Принимал непосредственное участие в подготовке и осуществлении вооруженной агрессии с целью уничтожения Советского Союза.
В связи с провалом так называемого «блицкрига», этот генерал, как и многие его коллеги, попал в немилость к Гитлеру, стал «козлом отпущения». В сентябре 1942 г. он был снят с должности и отправлен в отставку. После разгрома фашистской Германии оказался в американском плену, избежав, таким образом, заслуженного наказания за преступления, в том числе за массовое истребление советских военнопленных и гражданского населения на территории нашей страны.
Ф. Гальдер является автором, по нашему мнению, обстоятельной и более – менее объективной книги, названной им – «Военный дневник». В этом дневнике он ежедневно записывал основные события Второй мировой войны с 1939 по сентябрь 1942 г. «Военный дневник» был переведен на русский язык и издан «Воениздатом» в 1968–1971 гг. На данный источник довольно часто ссылаются историки, поскольку отечественных исследований, касающихся анализа событий начала Великой Отечественной войны, особенно 1941 года, очень мало, а имеющиеся материалы представлены в крайне сжатом виде, причем – не всегда объективно.
Так, например, советский, если можно так выразиться, коллега Гальдера С. М. Штеменко (1907–1976), прослуживший всю войну в Генеральном штабе Красной Армии: с мая 1943 г. – начальник Оперативного управления, а в 1948–1952 гг. начальник Генштаба, генерал армии (1868), также изложил свои воспоминания о наиболее важных событиях Великой Отечественной войны. Эти воспоминания он изложил в книге «Генеральный штаб в годы войны», в 2–х томах, на 948 страницах. Однако из указанного объема материала только 21 страница (Глава 2. В дни огорчений и надежд) посвящена событиям 1941 года. Причем эти события Штеменко представлены традиционно неполно, в самом общем виде. Это не позволяет современному читателю разобраться в том, что же в действительности произошло в начале войны, и кто, действительно, был виноват в величайшей трагедии нашего народа.
Поэтому при анализе истоков и уроков Великой Победы мы не от хорошей жизни вынуждены пользоваться не совсем доброкачественными источниками (других нет), авторами которых являются битые немецкие генералы, в том числе, например, Гальдер, Типпельскирх, Гудериан и другие.
Однако вернемся к состоянию советских Вооруженных Сил к концу осени 1941 г. В то время острый недостаток оружия и боевой техники наблюдался не только на фронте, но и в тылу, в процессе оснащения вооружением новых формирований.
Из воспоминаний генерал – лейтенанта Д. И. Рябышева, на которого в то время Генеральный штаб возложил формирование 57–й общевойсковой армии: «Трудности обучения новой армии состояли в том, что даже винтовками ее личный состав был обеспечен только на 20 процентов. Артиллерийские полки в соединениях имели по 3–4 орудия противотанковой артиллерии, полковых и батальонных орудий в частях не было вовсе».
Недостатки в вооружении и в боевой подготовке приходилось восполнять стойкостью, вплоть до самопожертвования, наших солдат, нередко вооруженных против многочисленных немецких танков только бутылками с горючей смесью и связками гранат.
Но и в этих тяжелых условиях мужество и стойкость советских военнослужащих поражали даже бывалых немецких генералов. Вот строки из дневника того же Гальдера: «Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами…
Русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где большой процент монгольских народностей. Бросается в глаза, что при захвате батарей и т. п. в плен сдаются немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян».
Таким образом, даже в крайне невыгодных условиях окружения, нередко без боеприпасов и тяжелого вооружения, советские войска сражались с невиданным, по меркам войны в Польше и Франции, упорством, нанося максимально возможный в тех условиях ущерб немецкой армии в живой силе и технике.
Потери немцев, по данным генерала Ф. Гальдера, с 22.06 по 31.12. 1941 год: ранено 19 016 офицеров, 602 292 унтер – офицера и рядовых; убито – 7120 офицеров, 166 602 унтер – офицера и рядовых; пропало без вести – 619 офицеров, 35 254 унтер – офицера и рядовых. Всего немцами было потеряно 26 755 офицеров и 804 148 унтер – офицеров и рядовых.
Таким образом, общие потери немецких сухопутных войск на Восточном фронте за указанный период составляли 830 903 человека, то есть 25,96 процентов численности всех сухопутных сил на Востоке.
Конечно, к приведенным немецким данным следует относиться критически. Некоторые современные историки считают, что они занижены. В принципе, это не исключается, но – маловероятно, поскольку генерал – полковник Ф. Гальдер, не доктор Й. Геббельс, и писал свой «Военный дневник» не для целей пропаганды.
Даже если и результаты боевых действий своей армии немецкий генерал и приукрасил, тем не менее, действия германских войск, и особенно немецкого генералитета, до конца ноября 1941 г. были для фашистов весьма успешными. В непрерывных наступательных операциях у немцев собственные потери оказались только в личном составе более чем в пять раз ниже, чем у обороняющегося противника, то есть – чем у Красной Армии. Обычно бывает наоборот: потери наступающих войск существенно превосходят потери обороняющегося противника.
Однако это еще не все. Внезапное нападение фашистской Германии поставило народное хозяйство и военно – промышленный комплекс нашей страны в исключительно тяжелое положение. Вторжение агрессоров было осуществлено в экономические районы, где до войны производилась значительная часть военной, промышленной и сельскохозяйственной продукции.
В результате крупных поражений и отступления Красной Армии военно – экономический потенциал Советского Союза существенно снизился, выпуск военной техники катастрофически падал. Одной из наиболее сложных проблем стала проблема обеспечения народного хозяйства трудовыми ресурсами.
Так, к концу 1941 г. из 94 доменных печей действующих осталось 35; из 232 мартеновских печей – 113; из 222 прокатных станов –119. По сравнению с июнем 1941 г. выплавка чугуна составила менее 30 процентов, выплавка стали – 40 процентов, выпуск проката сократился в три с лишним раза, производство шарикоподшипников в 21 раз!
До начала Великой Отечественной войны на захваченной гитлеровцами территории проживало около 60 миллионов человек, добывались 64 процентов угля, 67 процентов железной руды; выплавлялись 71 процент чугуна, 57 процентов стали и 60 процентов алюминия; собиралось 38 процентов валовой продукции зерна и вырабатывалось 84 процента сахара, было около половины поголовья скота.
За вторую половину 1941 г. объем валовой продукции промышленности СССР уменьшился в 2,1 раза (табл. 2).
Как уже было сказано выше, с 8 сентября 1941 г. лишился сухопутной связи с Большой землей Ленинград, где находилось около 1000 промышленных, в том числе и оборонных предприятий.
Таблица 2
Производство важнейших видов промышленной продукции в 1941–1942 гг.
Прекратили работу крупнейшие оборонные предприятия Украины. Захваченный немцами Донецкий бассейн давал до войны две трети общей добычи угля. Вместе с Украиной наша страна потеряла также три четверти областей с крупнейшими залежами железных и марганцевых руд.
Существенно сократились государственные закупки продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Важнейшие сельскохозяйственные области также перешли в руки врага. В результате значительно сократились производительные силы сельского хозяйства нашей страны. Основные фонды сельского хозяйства (без скота) к концу 1941 г. составили 65 процентов уровня 1940 г. К концу 1941 г. число трудоспособных мужчин в колхозах тыловых районов уменьшилось почти на 3 млн. В колхозах и совхозах не хватало людей, техники, запасных частей, тягловой силы. Места призванных в армию мужчин заняли женщины, подростки и инвалиды. Сократилось поголовье лошадей.
Практически все заводы сельскохозяйственного назначения были переведены на выпуск военной продукции, в том числе на изготовление прославленных реактивных минометных установок БМ-13 (катюш). Полевые работы велись главным образом с помощью простейших машин, живой тягловой силы (коров) и вручную.
Тем не менее, надо особо подчеркнуть: далеко не все, что было ранее на захваченной территории, досталось немцам. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР уже 24 июня был создан Совет по эвакуации. Он определял перечень предприятий и учреждений, подлежащих эвакуации, районы их нового размещения, выделял необходимые транспортные средства, осуществлял общее руководство налаживанием работы предприятий на новых местах.
Благодаря огромной организационной работе руководства страны, и, прежде всего, И. В. Сталину, основные заводы оборонного назначения вместе с 30–40 процентами рабочих, техниками и инженерами были своевременно эвакуированы на Восток.
Так, в течение второго полугодия 1941 г. удалось из оккупированной немцами территории и прифронтовой зоны перебазировать на Восток оборудование 2593 промышленных предприятий, в том числе 1523 крупных (на Урал – 667, в Западную Сибирь – 224, Восточную Сибирь – 78, в Поволжье – 226, в Среднюю Азию и Казахстан – 308). В первую очередь перебазировались предприятия танковой, авиационной, моторостроительной промышленности, промышленности боеприпасов и вооружения.
Эвакуацией населения занималось созданное постановлением ГКО от 26 сентября 1941 г. «Управление по эвакуации населения при Совете по эвакуации». Всего за 1941 г. вглубь страны было эвакуировано около 10 млн человек, около 14 млн голов крупного рогатого скота, 11 тыс. тракторов и многое другое.
Работа в тылу велась под боевым лозунгом «Все для фронта! Все для победы!». Преодолевая неимоверные трудности и лишения, работники эвакуированных предприятий вместе с местными кадрами работали круглосуточно, делали все, чтобы в кратчайший срок начать выпуск так необходимой фронту военной техники. Урал и Сибирь становились стержнем военной экономики нашей страны. Только в течение четырех последних месяцев 1941 г. в этих районах были развернуты 8 танковых, 6 корпусных и 3 дизельных завода. Однако не все они, разумеется, к концу 1941 г. могли быть введены в действие.
В результате потерь таких крупных центров танкостроения, как Харьков и Ленинград (по существу), и перебазирования оборонных предприятий на Восток, план второго полугодия по танкам был выполнен только на 61,7 %. Особенно резко снизился выпуск наиболее необходимых фронту танков Т-34. Если в третьем квартале 1941 г. их было выпущено 1121, то в четвертом – лишь 765. А выпуск самолетов за этот период сократился в два с лишним раза.
В связи огромными потерями тяжелого вооружения в первые месяцы войны и вынужденной сдачи немцам крупных промышленных центров, наша военная промышленность к концу 1941 г. была уже не в состоянии удовлетворить растущие потребности фронта, а также создававшихся в тылу новых формирований в вооружении и боевой технике. В критических условиях осени 1941 г., чтобы хоть как-то сохранить боеспособность наших Вооруженных Сил, руководство нашей страны вынуждено было произвести существенные организационные изменения в структуре Красной Армии.
В течение июня – сентября 1941 г. наши войска потеряли более 10 тыс. танков. Так, из-за отсутствия в должном количестве техники были расформированы механизированные корпуса и танковые дивизии. Также были расформированы стрелковые корпуса. Пересмотрены штатные структуры стрелковых, кавалерийских и авиационных соединений. Из стрелковых дивизий исключались танки и бронемашины, их личный состав сокращался на 30 процентов, артиллерийские средства – на 52, а автотранспорт – на 64 %.
В бронетанковых войсках основным тактическим соединением стала бригада. На 1 декабря 1941 г. всего в Красной Армии было 68 отдельных танковых бригад и 37 отдельных танковых батальонов, использовавшихся главным образом для непосредственной поддержки пехоты. К этому времени в вермахте на базе танковых групп были уже созданы танковые армии.
В авиации, вместо смешанных трёхполковых авиадивизий, вводились двухполковые, с уменьшением в полках самолетов с 60 до 30, а затем – до 22. В артиллерии расформировывались противотанковые бригады и создавались полки пятибатарейного, а затем и четырехбатарейного состава. Вместо корпусной и армейской артиллерии, формировались части резерва Главного Командования (РГК). В частях тяжелой артиллерии РГК из-за нехватки орудий переходили к созданию двухорудийных батарей.
В целом, несмотря на вынужденные организационные преобразования и заметное снижение численности и маневренности отдельных частей и соединений нашей армии, эти мероприятия, однако имели и определенный положительный момент. Сосредоточение значительной части боевой техники в руках Ставки Верховного Главного Командования (ВГК) позволяло более эффективно использовать артиллерию, оперативно усиливать огневыми средствами войска на наиболее угрожаемых участках фронта.
Несмотря на то что немецким фашистам к декабрю 1941 г. план «Барбаросса» полностью выполнить не удалось – к этому сроку не был взят ни Ленинград, ни Севастополь, а к 29 ноября немцам пришлось отдать обратно уже захваченный ими 21 ноября Ростов – на – Дону, – эти неудачи казалось тогда Гитлеру и его генералам только лишь временными издержками, которые всегда неизбежны при выполнении грандиозных планов.
Масштабы поражений Красной Армии и потери нашей страны были огромными. Немецкие генералы были далеко не дилетанты в военном деле, поэтому их оценки ситуации, сложившиеся в первые дни и месяцы войны с Советским Союзом, нельзя рассматривать как неуёмное хвастовство.
Так, например, определенные основания у начальника генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдера все же тогда были для утверждения: «Задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена, поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель».
Под впечатлением несомненных успехов немецкой армии сам фюрер 4 июля еще более определенно заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно – воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить». Осенью 1941 г. Гитлер был настолько уверен в своей победе, что приказал значительную часть немецкой промышленности переключить с работы для военных нужд на гражданские цели.
А вот еще один пример более чем оптимистического обращения к своим подчиненным перед наступлением на Москву командующего группы немецких армий «Центр» фельдмаршала фон Бока:
«Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войны. Москва – это отдых. Вперед!»