Глава 4
Парой минут, правда, дело не ограничилось. Это я понял даже при моём искажённом (всвязи со скрюченным положением тела) восприятии времени. С трудом выковырявшись из багажного отделения, я огляделся и поморщился.
– Ты уверен, что выбрал подходящее место для посадки? – проворчал я, растирая затёкшие и побитые конечности. И не только конечности.
Катер стоял на огромном выжженном поле. С двух сторон зловеще темнел густой хвойный лес. С третьей виднелось озеро странного тёмно-красного цвета. А с четвёртой стороны не было видно конца и края чёрной земле.
– Как-то выбора особо не было, – пожал плечами Борис.– Либо о деревья расшибиться, либо в эту непонятную жижу плюхаться.
– Ну, пролетел бы подальше! – я повертел перед собой руками, затем растёр грудь.– Наверное, я бы потерпел ещё. Немножко.
– Лес какой-то нескончаемый, – Шляпник покопался в кабине и достал маленький чемоданчик.– К тому же что-то рулевая барахлит. Возможно, повредили при первом попадании.
– Ладно, чини. А я пойду, прогуляюсь до лесочка, – я махнул рукой в сторону ёлок.
– По крайней нужде? – хохотнул Борис.
– В целях повышения образованности, – парировал я.– Впрочем, можно и грибы с ягодами посмотреть. Сейчас как раз самое время.
По осколкам битой керамики, обгорелой резины и закопчённым кирпичам я направился к лесу. Интересно, где это мы? Что-то я не припомню подобных мест в нашей округе.
– Ангелина, где мы? – спросил я у своего кармана.
– Это крайняя восточная точка ареала Небесной Москвы, – ответил за хозяйку своего прибежища Бронислав Матвеевич, – и единственное место, где город на востоке пересекает Волгу.
– Волга – это река? – спросил я.
– Не машина же! – воскликнула Ангелина.
– Солнышко, не унижай Ивана, – попросил учёный.– Он же сейчас очень ограничен условиями проживания. Кроме своей Оки ничего и не видел.
– Почему же, – обиделся я и начал перечислять припомнившиеся названия, – Берёзовку видел, Листвянку. А ещё Чёрную, Ореховую, Павловку…
– Да знаешь, сколько на свете Берёзовок и Листвянок? – фыркнула дама-навигатор.– Больше, чем блох у твоего болтливого осла!
– Я, кстати, за последнее время много чего видел, – я недовольно скривился, – только названий не знаю. Вот, например, что это была за река, через которую мы переправлялись на избушке? Это перед тем, как с водянчиками познакомились.
– Она и была, Волга! – с превосходством ответила Ангелина.– Только случилось это гораздо западнее. И несколько севернее.
– Ну вот! – воскликнул я.– Значит, я уже видел Волгу! И Ницше, кстати, совершенно не блохаст. Так что не возводи на него напраслины.
За время нашей познавательной беседы лес приблизился практически вплотную. Точнее, это я к нему приблизился. И деревья показались мне странными. Это были вовсе не ели, как я сначала подумал. Да они и хвойными-то не были. Вместо игл я увидел узенькие тёмные, почти коричневые, листочки, покрытые мелкими точечками. Поверхность стволов, казалось, отливает чёрным металлом.
– Интересно, что это за дерево? – пробормотал я, протягивая руку к ветке.
– Достань-ка навигатор из кармана, – посоветовал Бронислав Матвеевич.– Посмотрим, проверим, а потом уже будешь протягивать руки.
Я так и поступил.
– Отойди от греха подальше на пару шагов, – велел учёный. Я неуверенно отступил.– Надеюсь, ты их ещё не трогал?
– Нет, – ответил я, – а что, они ядовитые?
– Немного токсичные, – сказал Бронислав Матвеевич. Я отступил ещё на два шага.– Но самое главное, что их семена цепляются за всё, что угодно, и прорастают, где угодно. Ты думаешь, почему здесь такое выжженное поле? В этой местности, по моим данным, некогда было сельскохозяйственное предприятие, работавшее с генетически выведенными сортами растений и кустарников. Результат разработок – Чёртово дерево. Сначала все обрадовались. Его древесина обладала весьма ценными качествами, а поросль быстро восстанавливалась. Но потом оно вытеснило всю прочую растительную жизнь везде, куда бы ни попадало. Через некоторое время, спохватившись, от него решили избавиться. Но сколько ни боролись, так и не придумали, как полностью решить проблему. В результате выжгли напалмом несколько сотен гектаров. Но окончательно уничтожить, как видишь, не смогли. А потом случилась война, и людям стало не до деревьев.
Я побоялся поворачиваться к лесу спиной, хотя и осознавал, что это глупо. Деревья, пусть и такие живучие, не спешили вытаскивать корни из земли и бросаться на меня.
– Ты что это пятишься, словно рак? – хохотнул Борис, с прищуром глядя, как я приближаюсь.– Или увидел что-то, от чего нельзя оторвать глаз?
– Вроде того, – ответил я, поворачиваясь к нему.– Окружающий мир, будь он неладен. Напридумывали в своих раболаториях всякой живучей пакости. А ни в чём не повинные потомки, вроде нас с тобой, до сих пор расхлёбывают. Как там ремонт?
– Нормально, – улыбнулся Шляпник, – можем лететь дальше.
Я вздохнул и полез в багажный отсек.