Глава 2
Никого скальпировать мы, разумеется, не стали. Запихнули обоих в пневму, и Бронислав Матвеевич отправил их болтаться в трубах, закольцевав маршрут. По крайней мере, нам он так сказал.
– Ты уверен, что это наш Тараканий лес? – Ницше возбуждённо ходил передо мной, изредка задевая мои колени кончиком хвоста.– Мне там в прошлый раз совсем не понравилось!
– А где ещё могут быть такие здоровенные лягушки? Ты-то их не видел, а мы с Василисой с ними весьма плотно пообщались! – на это мой заявление ослик попытался возразить, но был остановлен Шляпником:
– Так за чем же дело стало? – улыбнулся Борис.– Доставлю тебя туда на катере с ветерком. И освобождай свою Василису!
– И утопит вас в болоте Лихо своим электромагнитным импульсом, – тут же включился в разговор Семён.– Что это вообще за тварь такая?
– Никто не знает, – я пожал плечами и задумался.
– Выходит, и нам с Ангелиной туда лучше не соваться, – сделал вывод Бронислав Матвеевич.– Придётся тебе, Иван, по старинке туда идти.
– Идти! – проворчал ослик.– Опять, поди, на моей спине поедет!
– Я так думаю, надо бы с Ягой переговорить, – предложил Борис.– Она старушка толковая. Что-нибудь наверняка посоветует.
– Точно, – поддержал я.– От неё и стартанём на болото в Тараканьем лесу.
– Я с вами! – тут же воскликнул Семён.– Уж очень мне это Лихо Одноглазое интересно.
– Уверен? – усомнился Шляпник.
– Да что мне теперь делать-то? – пожал плечами хакер.– Бронислав меня заинтриговал, а потом смылся в платок к своей Ангелине. И получается, что я зря в Москву летел? К тому же я тоже умею управлять катером. У тебя ведь их теперь два? Ты на Ямахе полетишь, а я на твоей старой ласточке. Не против?
– Пойдёт, – согласился сыщик-пилот, – только тебе придётся с ослом лететь. Или ты в Москве останешься? А, Ницше?
– Ни за что! – закричал ослик.– Вы там, значит, развлекаться будете, а я должен пьяных туристов ублажать? Ни за что!
– Только ты учти, – предупредил я своего ушастого друга, – лететь придётся в не очень комфортных условиях.
– На какие только жертвы ради тебя ни приходится идти, – вздохнул ослик.
Семён с сомнением покосился на него, но смолчал. Парамон же шмыгнул носом и, обняв Ницше, грустно промолвил:
– Может, останешься?
– Извини, Парамоша, не могу, – опустив голову, проговорил ослик.– Вот ты кто? Студент академии. При счастливом стечении обстоятельств можешь стать академиком. А Иван – царевич. Царь – это тебе не академик. Вас вон в академики сотни рвутся. А у него всего два брата. Да и вообще, Иван для меня и папка, и мамка, и командир. А ещё я себя с ним чувствую богатырским конём. Только никому об этом не говори. А ты, Иван, сделай вид, что не слышал!
Я улыбнулся и возвёл очи к потолку.
– Так, мы с Сёмой в Маман, – Борис встал и направился к выходу.– Лучше здесь сваяем передатчик для связи с Ягой. А то опять придётся невесть что городить.
– Я с вами, – мне тоже хотелось поглядеть, что это за супергипермегамаркет такой. Но сыщик отрицательно покачал головой:
– Нет уж. Слишком ты здесь примелькался. Тем более, сейчас ты без грима. Впрочем, и грим твой тоже после похищения невесты во всех ориентировках. Явки провалены, пароли дискредитированы. Так что сиди пока здесь и не дёргайся.
С этими словами они ушли. А я остался в компании ослика и Парамона. Впрочем, заскучать не успел. Потому что Ницше вдруг вскинул голову и предложил:
– Айда кататься на колесе обозрения!
Я не возражал. Всё-таки интересно было прокатиться на этой громадине. А на подходе к колесу нас ждал сюрприз.
Впереди пьяной походкой шли двое мужчин. Они размахивали руками и фальшиво пели, периодически замолкая то ли для того, чтобы набрать в грудь воздуха, то ли вспоминая слова.
Хлеб и ветчина, солёный огурец,
Кто тапки первым взял, тот и молодец,
Все равно, – геморрой или радикулит,
Я вдали вижу город, который летит…
Где легко найти страннику приют,
И живи, пока снова не пошлют,
И пускай ноют зубы, замучил артрит,
Я иду в этот город, который летит…
– Аркадий Петрович! – радостно воскликнул я.
Поэт обернулся и расплылся в улыбке. А его спутник завопил припев:
Там для меня налит кефир,
Утёк весь жир с меня в дороге.
Если отправят на Таймыр,
Сотру до дыр свои я ноги…
С удивлением я узнал в этом бритом наголо худом человеке в тельняшке нашего протодиакона. Лишь только неизменная козлиная бородка колыхалась в такт мелодии.
– Иван Никанорыч! – поэт обнял меня и троекратно расцеловал.
– А мы уж думали всё, пропал молодой человек! А такие надежды подавал! – добавил Антуан, похлопав меня по плечу.
– Ты кому это там подавал? – выскочил из-за моей спины Ницше.– Почему я не видел?
– И ты здесь! – Аркадий Петрович присел и звонко чмокнул ослика в нос. Ницше даже сел от неожиданности.
– А что ты удивляешься? – вытаращил на него глаза протодиакон.– Мы собственно к нему и шли. Иван же нам говорил, что этот диковинный осёл теперь работает гидом на ВДНМ! Вот мы и отправились сюда в надежде, что Ницше… хи-хи, надо ж было так назвать… знает, где, собственно, Иван.
– Вы вовремя успели! – воскликнул ослик и гордо вскинул голову.– Сегодня я гастролирую здесь в последний раз. А завтра мы с Иваном летим совершать подвиги!
– Всё-таки нашли Василису? – высказал предположение поэт.
– Возможно, – уклонился я от прямого ответа.
– Айда на колесо! – махнул рукой Антуан.– Пока летаем и поговорим.
– С языка сорвал, – притопнул копытом Ницше.– Правду говорят, что у гениев мысли сходятся.
– По-моему, как-то по-другому говорят, – усомнился я.
Вчетвером мы зашли в подошедшую кабинку и стали неспешно возноситься ввысь.
– Как там Че поживает? – спросил у меня Антуан, потеребив бородку.– Ты его так внезапно уволок.
– Отлично поживает! – ответил за меня ослик.– Это фиолетовое чудовище уже сгрызло три пары обуви, расцарапало Парамоше руки и ноги, а ещё совершило несколько побегов. Но каждый раз возвращалось. Остальные котята так себя, к счастью, не ведут.
– Покажете потом остальных? – Антуан умоляюще взглянул на Ницше.– Ну, пожалуйста!
– Не вопрос! – гордо заявил ослик.– Я суров, но щедр! Откатаем сейчас обязательную программу на колесе, а потом зайдём на склад.
– Слушай, – у меня вдруг возник вопрос, который я тут же и озвучил, – а как получается что чебурики вроде как в моде. Ну, или в тренде. А содержатся где-то на складе, в безвестности. Не логичнее ли их выставить на всеобщее обозрение?
– Это что, претензия ко мне? – взвился Ницше, раскачав кабинку.– Я тут совсем ни при чём! Это старый пень всё затеял!
– Да успокойся ты! – пришлось угомонить его, обняв.– Вывалимся ещё.
– Не вывалимся, – усмехнулся Аркадий Петрович, – вокруг кабинки защитное поле. Даже если захочешь, не выпадешь. Теперь, правда, плеваться нельзя на головы прохожих. Но зато и особо наглые вороны тоже бомбёжку не устроят.
Я протянул руку за пределы кабинки и действительно упёрся в упругую прозрачную стену. Это было нечто похожее на пузырь пневмы.
– Вы не отвлекайтесь, – обратил на себя внимание Антуан, – любуйтесь видом. Приближаемся к пику.
Я осмотрелся. Вид и в самом деле был великолепный. Далеко внизу разбегались ряды кукольных домиков. Люди и вовсе превратились в еле различимых муравьишек.
Антуан вздохнул полной тощей грудью и запел противным голоском:
В летнем месяце июле
Мы плевали с колеса
И летели словно пули
Наши слюни в волоса
Но тогда мы были дети
С той поры мы подросли
В голове остался ветер
Но теперь плюют на нас
Мы с осликом переглянулись и глупо захихикали, а Аркадий Петрович подхватил припев:
Взлетая выше дуба
И выше комаров
Ругались очень грубо
Пугая докторов