Глава 1
Семьлетспустя…
– Прошу тебя пересмотреть свое решение.
Джессика, леди Тарли, сидевшая в семейной гостиной Регмонтов, потянулась к сестре через чайный столик и легонько сжала руку Эстер.
– Чувствую, что мне пора.
– Почему? – Уголки рта Эстер опустились.
– Я поняла бы, если бы Тарли был с тобой, но теперь, когда его больше нет… Разве одной безопасно путешествовать на такое расстояние?
Этот вопрос Джесс много раз задавала себе, но ответ все еще был неясен. Она решила ехать. У нее обнаружился очень краткий период времени, за которое она могла совершить что-то неординарное. В высшей степени сомнительно, что когда-нибудь еще у нее появится подобная возможность.
– Конечно, я буду в безопасности, – ответила Джесс, потягиваясь. – Брат Бенедикта Майкл, которого я называю Тарли, все подготовил для морского путешествия, и в доках меня встретит кто-то из семьи. Все будет хорошо.
Эстер, игравшая ручкой своей чашки с цветочным узором, казалась задумчивой и обеспокоенной.
– Ведь когда-то ты тоже хотела посмотреть дальние страны, – напомнила Джесс, которой было почти нестерпимо видеть Эстер такой подавленной. – Неужели ты утратила страсть к путешествиям?
Эстер вздохнула и отвернулась к окну. Сквозь прозрачные занавески, обеспечивающие некоторое уединение, можно было видеть ровный поток транспорта, никогда не иссякающего в Мейфэре, но внимание Джессики было приковано только к сестре. Эстер стала зрелой красивой молодой женщиной, ослепительной в ореоле золотистых волос и сиянии прекрасных зеленых глаз, осененных густыми темными ресницами. Когда-то она обладала более выразительными изгибами, чем Джесс, и казалась более живой и игривой. Но время сгладило ее черты, отточив фигуру и сделав ее стройной, как тростинка, придав ей четкость и изящество. Графиня Регмонт приобрела репутацию сдержанной женщины, что удивляло Джесс, принимая во внимание то, что она знала, насколько открытым и очаровательным был лорд Регмонт.
Она ставила эти изменения в вину отцу и его проклятому высокомерию и женоненавистничеству.
– Ты выглядишь худой и бледной, – заметила Джесс. – Тебе нездоровится?
– Я скорблю о твоей утрате. И должна признаться, что скверно сплю с тех пор, как ты объявила о своем предполагаемом путешествии.
Прошел почти год с тех пор, как не стало Бенедикта, а до этого он три месяца тяжело болел. Поэтому у Джесс было достаточно времени для того, чтобы покориться судьбе и принять жизнь без него. И все же скорбь льнула к ней, окутывая ее, как туман воду.
– Мне требуется отдалиться от прошлого, чтобы быть способной принять будущее.
– Для этого было бы достаточно удалиться на лоно природы.
– Прошлой зимой этого оказалось мало. Приближается новый сезон, а я все еще окутана облаком печали. Мне надо вырваться из рутины, в которой я погрязла, чтобы начать жизнь сызнова.
– Господи, Джесс, – выдохнула Эстер, бледнея, – не хочешь же ты сказать, что для того, чтобы излечиться от тоски, тебе следует покинуть нас навсегда, как Тарли. Ты еще молода и сможешь выйти замуж. Твоя жизнь не кончена.
– Согласна. Умоляю тебя не беспокоиться обо мне. Я уеду только на такой срок, который потребуется для того, чтобы сделать необходимые распоряжения о продаже плантации. А вернусь посвежевшей и полной новой жизни, а это, в свою очередь, обновит всех, кто меня любит и беспокоится обо мне.
Эстер ответила стоном, означавшим капитуляцию.
– Обещаешь писать и вернуться как можно скорее?
– Конечно, а ты должна пообещать отвечать на мои письма.
Эстер кивнула, потом взяла свою чашку и блюдце. Она проглотила горячий чай залпом, что никак не вязалось с обликом настоящей леди.
И Джесс не совладала с желанием спросить:
– А ты приедешь за мной, если я задержусь?
– Регмонт никогда бы мне этого не позволил. И все же мне бы хотелось быть уверенной, что за тобой кто-то присматривает. Может быть, кто-нибудь из матрон, которым небезразличны твоя судьба и благополучие?..
Джесс изобразила испуг:
– Намек понят, моя безжалостная сестра. Я вернусь с почтовой скоростью.
Дверь отворилась, когда Алистер Колфилд стоял спиной ко входу в товарный склад, расположенный при его конторе, где заключались сделки на морские перевозки. Порыв соленого морского ветра ворвался в помещение и пронесся по нему, вырвав из рук Алистера декларацию о судовом грузе, которую он собирался подшить к делу.
Он ловко поймал ее и бросил взгляд через плечо. Узнавание, смешанное с изумлением, отразилось на его лице:
– Майкл!
Глаза нового лорда Тарли широко раскрылись от не меньшего удивления, потом его губы искривились в усталой полуулыбке.
– Алистер, негодяй! Почему не дал мне знать, что появился в городе?
– Я только что вернулся. – Колфилд положил бумагу в соответствующую папку и закрыл выдвижной ящик. – А как вы, милорд?
Майкл снял шляпу и провел рукой по темно-каштановым волосам. Ответственность за титул Тарли тяжело давила на его широкие плечи. Он был одет в костюм мрачных тонов коричневого цвета и сгибал и разгибал пальцы левой руки, на которой красовалось фамильное кольцо Тарли с печаткой, будто никак не мог к нему привыкнуть.
– Как и следовало ожидать, принимая во внимание обстоятельства.
– Прими мои соболезнования. Ты получил мое письмо?
– Получил. Благодарю. Собирался ответить, но время пошло слишком быстро. Последний год пронесся галопом. И пока что я только пытаюсь отдышаться.
– Понимаю.
Майкл кивнул:
– Рад снова видеть тебя, друг мой. Тебя не было слишком долго.
– Такова жизнь негоцианта.
Алистер мог бы бывать здесь дольше и чаще, но пребывание в Англии означало вероятность встречи с отцом и Джессикой. Отец с такой же язвительностью пенял на успехи Алистера в торговых делах, как прежде сетовал на отсутствие цели в его жизни.
Это было слишком большим огорчением для его матери, которое он мог уменьшить, только не появляясь сколь возможно долго.
Что же касалось Джессики, она старалась избегать его, когда бы он ни появлялся. И Алистер научился тому же, видя, как изменил ее брак с Тарли. Оставаясь с виду такой же холодной и неприступной, Джесс не могла скрыть от него расцвета своей чувственности, которая проявлялась во всем: в томности ее походки и новом знании, сквозившем в больших серых глазах.
Другие мужчины тщетно пытались разгадать ее тайну, однако Алистеру этого не требовалось, потому что он умел проникнуть в тайные мысли женщины, обладания которой так жаждал. В реальности Джессика оставалась для него недосягаемой, но это не мешало ему строить воздушные замки. Ее образ горел в его памяти, будто его там выжгли, и годы ни на йоту не ослабили этого живого воспоминания.
– Я рад тому, что ты ведешь дела так разумно, – сказал Майкл. – И только твоим капитанам я могу доверить свою невестку, собравшуюся на Ямайку.
Алистер старался выглядеть бесстрастным, что ему удавалось благодаря богатой практике, но осознание только что полученного известия заставило его замереть.
– Леди Тарли собирается на «Калипсо»?
– Да. Нынче же утром. Потому я и здесь. Хочу лично поговорить с капитаном и попросить его заботиться о ней все время путешествия.
– Кто ее сопровождает?
– Только горничная. Я бы сам хотел отправиться с ней, но сейчас не могу отлучиться.
– А она не хочет подождать тебя?
– Нет. – Губы Майкла недовольно искривились. – И я не могу ее отговорить.
– Ты просто не можешь ей отказать, – поправил Алистер, подходя к окну, откуда виднелись корабли, отправлявшиеся в Вест-Индию. Корабли заходили в Северный док выгрузить свои бесценные товары, потом огибали гавань, направляясь к Южному, чтобы заняться погрузкой товаров, предназначенных для экспорта. По периметру доки огибала высокая кирпичная стена, охранявшая суда от хищений, свирепствовавших в лондонских верфях. Эта стена укрепляла доверие землевладельцев Вест-Индии, настаивавших на безопасной перевозке товаров.
– И Эстер тоже не может сопровождать ее. О, прошу прощения, леди Регмонт.
Последние слова дались Майклу нелегко. Алистер давно подозревал, что его друг питает нежные чувства к младшей сестре Джессики, и даже предполагал, что она платит ему взаимностью. Но как только Эстер была представлена ко двору, она тотчас же оказалась связанной узами обручения, разбив этим сердца многочисленных поклонников, питавших некоторые надежды.
– Почему леди Тарли так решительно настроена ехать?
– Бенедикт оставил ей собственность. И она настаивает на том, чтобы лично присутствовать при ее продаже. Боюсь, что кончина моего брата глубоко ее затронула и она ищет цели в жизни. Я пытался образумить ее и удержать, но мои новые обязанности угнетают меня и не оставляют свободного времени.
Ответ Алистера был рассчитан незаинтересованным:
– Я сам могу обо всем позаботиться. Могу представить ее нужным людям, а также обеспечить необходимой информацией, которую ей не удалось бы собрать и за много месяцев.
– Благородное предложение.
Взгляд Майкла был пытливым.
– Но ты ведь только что вернулся. Я не могу просить тебя уехать обратно так скоро.
Алистер повернулся к нему и ответил:
– Моя плантация граничит с «Калипсо», и мне хотелось бы расширить владения. Я надеюсь прослыть лучшим скупщиком земельной собственности. Разумеется, я заплачу ей по максимуму.
Красивые черты Майкла выразили облегчение.
– Это снимает груз с моей души. Я сейчас же переговорю с ней.
– Может быть, тебе лучше предоставить это мне. Если, как ты говоришь, твоя невестка ищет цели в жизни, то, возможно, предпочтет держать в руках бразды правления. Следует предоставить ей право ставить условия и назначать удобные для нее сроки. У меня масса времени, у тебя же его в обрез. Занимайся своими неотложными делами и предоставь леди Тарли моим заботам.
– Ты всегда был для меня самым лучшим другом, – сказал Майкл. – Я буду молить Бога, чтобы ты поскорее вернулся в Англию и на время обосновался здесь. Твои деловые советы очень бы мне пригодились. А ты убеди Джессику писать как можно чаще и держать меня в курсе дела. Мне бы хотелось, чтобы она вернулась до того, как мы на зиму переедем за город.
– Сделаю все, что в моих силах.
Алистер выждал несколько минут после ухода Майкла, потом подошел к письменному столу. Он принялся составлять перечень необходимого для этого путешествия, решив создать наилучшие условия для пассажирки. Потом поспешно просмотрел список пассажиров, добавив кое-какие дорогостоящие услуги для них и вычеркнув пару путешественников с тем, чтобы они плыли на других кораблях.
Таким образом, он сам, Джессика и ее горничная оказались единственными пассажирами на борту «Ахерона».
Благодаря этому Джессике предстояло несколько недель пробыть в замкнутом пространстве в его обществе. И это была в высшей степени редкая возможность, которую Алистер ни за что не хотел бы упустить.
Из окна своей уютной кареты Джессика смотрела не отрываясь на плавные очертания корабля, ясные линии полированной палубы и три взмывающие ввысь мачты. Этот корабль был одним из самых впечатляющих в доках, и, глядя на него, Джесс подумала, что этого и следовало ожидать, принимая во внимание то, как беспокоился Майкл о ней в связи с путешествием. Она подозревала, что заботы о вдове брата помогали ему справиться со скорбью, но и для нее это желание бежать стало одним из множества последствий утраты Тарли.
Запах океана привлек ее внимание к кипящим деятельностью шумным докам. Сердце зачастило от возбуждения, а возможно, и от предчувствия. Общество на одном из роскошных Карибских островов едва ли могло составить о ней мнение заранее, а ритм его жизни не такой напряженный. Она надеялась насладиться считанными минутами уединения после нескольких месяцев удушья.
С помощью слуги Джесс вышла из кареты, оправила бледно-сиреневые шелковые юбки и не оглядываясь двинулась вперед. Добравшись до палубы, она ощутила под ногами покачивание, и ей потребовалась минута, чтобы приспособиться к этому состоянию.
– Леди Тарли!
Джесс повернула голову и заметила приближавшегося к ней дородного, но элегантного джентльмена.
– Капитан Смит, – представился он, с поклоном принимая протянутую ею руку. – Рад приветствовать вас на борту, миледи. Для нас это честь.
– А я рада находиться здесь и тоже почитаю это за честь, – кротко ответила она, отвечая улыбкой на его улыбку в глубине густой седой бороды.
Смит приподнял шляпу.
– Буду польщен, если вы составите мне компанию за ужином.
– Благодарю вас.
Смит сделал знак молодому моряку.
– Миллер проводит вас в вашу каюту. Если у вас возникнут вопросы, он ответит на них.
– Весьма признательна.
Капитан занялся парусами, готовясь к отплытию, а Джессика повернулась к Миллеру, которому, на ее взгляд, было не более семнадцати.
– Миледи, – обратился юноша к ней, указывая на проход, ведущий к каютам пассажиров, и на лестницу, уходящую под палубу, – сюда.
Джесс последовала за ним, пересекая палубу, зачарованная отвагой моряков, карабкавшихся по реям, подобно деловитым маленьким крабам. Но когда она спустилась вниз по трапу, ее восторг вызвало внутреннее убранство корабля.
Панели в коридорах сверкали полированным деревом, как и медные затворы, и корпусы висячих фонарей. Подобное внимание к мелочам вызвало у нее удивление и восторг.
Миллер, остановившись перед дверью, постучал, и из-за двери послышалось приглашение войти, исходившее от Бет, ее горничной.
Каюта оказалась маленькой, но хорошо устроенной: в ней стояла узкая постель, небольшое прямоугольное окно и деревянный столик с двумя стульями. На подоконнике возле одного из сундуков помещался ящик с ее любимым кларетом. Хотя эта спальня и была самой маленькой, какую она занимала в жизни, Джессика сочла ее вполне комфортабельной. И высоко оценила то обстоятельство, что в течение ближайших нескольких недель ей не надо будет ломать голову над тем, как отвечать на вопросы, не задевая чувств собеседников.
Она подняла руку и вынула шпильку, удерживавшую ее шляпу, и передала Бет то и другое.
Миллер обещал вернуться к шести, чтобы проводить ее к ужину, и тотчас же нырнул в проход и скрылся. После того как дверь за ним закрылась, взгляды хозяйки и горничной встретились. Горничная прикусила губу и обвела каюту быстрым взглядом.
– Это великое приключение, миледи. Я очень скучала по Ямайке с самого отъезда оттуда.
Джесс вздохнула, стараясь сделать так, чтобы комок в желудке рассосался, и улыбнулась:
– И по одному молодому человеку.
– Да, – согласилась девушка. – И по нему тоже.
Последние несколько дней Бет была благословением Божьим. Она поддерживала Джессику все то время, пока остальные неодобрительно относились к ее планам.
– Приключение… – повторила Джесс. – Да, думаю, это приключение.
Когда незадолго до шести раздался стук в дверь каюты, Джессика отложила книгу, которую читала, и неохотно поднялась.
Горничная положила рукоделие и направилась к двери. Панель медленно сдвинулась, и появилось молодое лицо Миллера. Он застенчиво улыбнулся, показав кривоватые зубы.
Джесс отпустила Бет ужинать и последовала за молодым моряком в кают-компанию.
Когда они приблизились к широкой двери в конце прохода, жалобный голос скрипки стал громче. Играли отлично, хотя мелодия была хоть и сладостной, но навязчивой. Миллер постучал в дверь и открыл ее, не дожидаясь ответа.
Джесс вошла с дежурной улыбкой и тотчас же нашла взглядом капитана Смита во главе длинного обеденного стола. Он тотчас же поднялся с места. За столом сидели еще двое джентльменов, одного из которых ей представили как старшего помощника, а второго как корабельного врача.
Они обменялись предсказуемыми любезностями, потом ее взгляд упал на скрипача. Он стоял спиной к ней перед широкими окнами, выходящими на корму. На нем не было ни фрака, ни сюртука, и потому Джесс поспешно отвела от него глаза. Но когда капитан подошел к ней, чтобы повести ее к столу, она осмелилась тайком бросить взгляд на скандально полуодетого джентльмена. Без верхней одежды он представлял широкую возможность видеть его сзади, и это было зрелище, достойное внимания. Эта часть мужского тела никогда прежде не вызывала у нее желания изучить ее. И Джесс поймала себя на мысли о том, что восхищена зрелищем ягодиц, столь крепких и столь красивой формы.
Разговаривая с офицерами, она украдкой бросала взгляды на темноволосого музыканта, умевшего заставить свою скрипку издавать столь пленительные звуки. Плавное и профессиональное движение его руки передавалось и плечу и спине, изгибавшихся столь завораживающе, что она не могла отвести от него глаз.
Пьеса закончилась. Музыкант повернулся положить скрипку и смычок в футляр, покоившийся рядом на стуле. Промелькнул его профиль. И по телу Джесс пробежала дрожь предвкушения. Он взял со стула куртку и движением плеч натянул ее. Она никогда не думала, что простой акт одевания может быть столь же волнующим, как противоположный – раздевания, но в настоящем случае было именно так. Изящная неторопливость его движений носила врожденно чувственный характер и в полной мере соответствовала его неколебимой уверенности и властности.
– А это, – сказал капитан, слегка поворачивая голову к джентльмену, – мистер Алистер Колфилд, владелец этого прекрасного судна и, как вы могли убедиться, блестящий скрипач.
Джессика была готова поклясться, что на мгновение ее сердце перестало биться. Колфилд посмотрел на нее и отвесил безупречный грациозный поклон. При этом он ухитрился не опустить головы и продолжал смотреть на нее.
Господи…