Melanie Milburne
NEVER UNDERESTIMATE A CAFFARELLI
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.
Never Underestimate a Caffarelli © 2013 by Melanie Milburne
«Испытание любовью»
Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Глава 1
– Ведь я не работаю с мужчинами, – сказала Лили своей начальнице в клинике физиотерапии и реабилитации на юге Лондона. – И ты об этом знаешь.
– Да, я знаю. Но это такая прекрасная возможность, – возразила Валери. – Рауль Кафарелли очень богат. За четыре недели в Нормандии ты заработаешь столько же, сколько получаешь здесь за год. Я не могу послать никого другого. Его брат настаивал, чтобы приехала именно ты.
Лили нахмурилась:
– Его брат?
Валери закатила глаза:
– Да. Очевидно, Рауль пока не очень-то настроен с кем-то общаться. После возвращения из реабилитационного центра он ведет довольно уединенный образ жизни. Его старший брат Раф читал о твоей работе с дочерью шейха Касима аль-Балави. Он хочет, чтобы именно ты помогла Раулю. В ходе разговора с ним у меня сложилось впечатление, что с он готов заплатить тебе столько, сколько ты скажешь.
Лили закусила нижнюю губу. Предложение действительно заманчивое, особенно учитывая, в какой плачевной ситуации оказалась ее мать после того, как очередной ухажер опустошил ее счет. Но осознание факта, что ей придется жить в доме мужчины, пусть и прикованного к инвалидному креслу, приводило ее в ужас. Ведь Лили старалась избегать любых контактов с мужчинами вот уже целых пять лет.
– Нет, – сказала Лили. – Об этом не может быть и речи. Тебе придется найти кого-то другого.
– Не отказывайся, – сказала Валери. – Братья Кафарелли славятся своим упорством. Раф хочет, чтобы Рауль был шафером на его свадьбе, которая состоится в сентябре. Он верит, что только ты сможешь снова поставить его брата на ноги.
– Он что, считает меня волшебницей? Возможно, его брат никогда больше не сможет ходить, а он хочет, чтобы я вылечила его за несколько недель.
– Ты права, но нужно хотя бы попробовать, – сказала Валери. – Это работа мечты. Ты будешь жить в старинном нормандском замке, и тебе еще за это заплатят. Соглашайся, Лили. Ты окажешь мне огромную услугу. Это значительно повысит рейтинг нашей клиники.
Лили сглотнула. Ее сердце колотилось так сильно, будто она только что взбежала на верхний этаж небоскреба по лестнице. Ее кожа стала липкой от пота, у нее заболела голова, она пыталась придумать отговорки, но сразу же вспоминала о необходимости помочь матери. Сможет ли она с этим справиться?
– Сначала я должна увидеть снимки мистера Кафарелли и отчеты врачей, работавших с ним ранее. Не уверена, что смогу ему чем-то помочь. Будет неправильно с моей стороны обнадеживать его или его брата.
Валери кликнула мышкой:
– Все снимки и отчеты у меня здесь. Раф прислал мне их по электронной почте. Я сейчас перешлю их тебе.
Через некоторое время Лили приступила к изучению снимков и отчетов. Рауль Кафарелли повредил спину, катаясь на водных лыжах. К тому же он очень неудачно сломал руку, но это конечно же мелочь. По мнению работавшего с ним нейрохирурга, Рауль вряд ли сможет снова ходить, несмотря на то что его ноги сохранили некоторую чувствительность. Лили и прежде читала подобные отчеты, но старалась, чтобы они не влияли на ее работу с клиентами. Все зависит от характера повреждений, от настроя человека на выздоровление и от общего состояния здоровья. Лили предпочитала применять различные подходы – как традиционные комплексы упражнений и массаж, так и альтернативные методики, такие как ароматерапия, биологически активные добавки к пище, техники, связанные с визуализацией. Дочь шейха, Халима аль-Балави, была ее самой знаменитой клиенткой. Три нейрохирурга убеждали молодую женщину в том, что она никогда больше не сможет ходить. Лили проработала с ней три месяца. Сначала лечение протекало медленно и болезненно, но в конце концов Халима сделала свои первые шаги, опираясь на параллельные брусья. После этого процесс восстановления пошел быстрее, и постепенно она начала ходить самостоятельно.
Лили задумчиво откинулась на спинку стула. Да, многие женщины мечтали бы провести целый месяц в роскошной обстановке, ухаживая за таким богатым и знаменитым мужчиной, как Рауль Кафарелли. Но для Лили это было больше похоже на пытку. Ей становилось плохо от одной мысли, что ей придется прикасаться к твердому мужскому телу, ведь работа физиотерапевта предполагает физический контакт – прикосновения, поглаживания, массаж…
Неожиданно зазвонил ее мобильный телефон.
– Привет, мам. Как дела?
– Дорогая, прости, что отвлекаю тебя от работы, но мне снова звонили из банка. Они собираются лишить меня права собственности на дом, если я не погашу задолженность за последние три месяца. Я пыталась объяснить им, что Мартин обчистил мой счет, но они и слушать не желают.
Кровь Лили вскипала, когда она думала о том, что ее мать обокрал мужчина, с которым та познакомилась по Интернету. Да, мама всегда плохо разбиралась в людях, хотя ей ли говорить об этом, учитывая, что произошло с ней в ночь на ее совершеннолетие. Неужели судьба ставит Лили в безвыходное положение? Как она может отказаться от этой работы, когда ее мать так отчаянно нуждается в финансовой поддержке? Это всего на месяц. Четыре недели. Тридцать один день. Но Лили это казалось вечностью.
– Не волнуйся, мам. – Она сделала короткий вдох. – Я собираюсь поработать с одним клиентом. То есть мне придется уехать во Францию на весь август, но я попрошу предоплату. Не волнуйся, ты не потеряешь дом.
Рауль сердито взглянул на брата:
– Кажется, я уже просил оставить меня в покое.
Раф вздохнул:
– Ты не можешь провести остаток жизни взаперти. Что с тобой? Неужели ты не понимаешь, что это, возможно, твой единственный шанс на выздоровление?
Рауль развернул свое инвалидное кресло так, чтобы не видеть лица брата. Он знал, что Раф прав, но ему претила мысль о том, что вокруг него будет крутиться какая-то англичанка, то и дело подсовывая ему свои чудодейственные препараты.
– Лучшие врачи Италии сделали все возможное. Я не хочу тратить свое время и твои деньги на эту мисс Арчер и притворяться, что что-то можно исправить.
– Послушай, я знаю, ты все еще думаешь о Клариссе и о вашем разрыве, но ты не можешь злиться на всех женщин мира из-за того, что она…
– Это никак не связано с Клариссой, – огрызнулся Рауль, поворачивая кресло.
Раф красноречиво на него взглянул:
– Ведь ты даже не любил ее. Ты просто считал, что она соответствует тебе и твоему положению. Происшедшее лишь позволило тебе увидеть ее истинное лицо. Лично я думаю – и, кстати, Поппи со мной полностью согласна, – что тебе очень повезло.
Рауль сжал подлокотник кресла:
– Ты считаешь, что мне повезло? Посмотри на меня, Раф. Я прикован к этому креслу. Я не в состоянии даже одеться самостоятельно. Не говори, что мне повезло.
Раф положил руку ему на голову:
– Прости. Я не это хотел сказать. Пожалуйста, встреться с ней. Пусть она для начала поработает с тобой неделю или даже пару дней. Ты сможешь в любой момент отказаться от ее услуг.
Рауль подъехал к окну и взглянул на поля, где паслись его породистые лошади. Он не может выйти к ним и погладить их бархатные носы. Он не может прогуляться по мягкой весенней траве. Он заточен в этом замке, заточен в собственном теле – в теле, которое тридцать четыре года было частью его личности, его мужского начала. Врачи сказали, что он везунчик. Нижняя часть его тела не потеряла способность функционировать. Возможно, его сексуальная функция также сохранилась, но какая женщина захочет теперь спать с ним? Поступок Клариссы говорил сам за себя. Рауль безумно хотел вернуть свое тело, вернуть свою жизнь. Кто убедил его брата в том, что эта мисс Арчер способна сотворить чудо? Возможно, она – обыкновенная шарлатанка. Он не хотел, чтобы ему дурили голову или внушали надежду на то, что никогда не сможет осуществиться. Он уже почти смирился с тем, что произошло. Ему просто нужно побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и понять, как жить дальше. Он пока не готов встречаться с внешним миром. Раулю становилось плохо от одной мысли о том, что папарацци будут преследовать его в надежде сделать снимок, наилучшим образом отражающий плачевность его состояния. Он хотел одного – чтобы его оставили в покое.
– Всего один месяц, Рауль, – прервал его мысли Раф. – Пожалуйста, давай хотя бы попробуем.
Рауль знал, что его братья очень за него переживают. Реми, младший брат, был здесь вчера, развлекал его и пытался всячески развеселить. Его дед, Витторио, не был столь заботлив, но Рауль и не ждал от него большего. Витторио никогда не отличался сентиментальностью. Скорее он специализировался на осуждении и критике.
– Мне нужно это обдумать неделю-другую.
На мгновение воцарилась тишина.
– Нет, не нужно. Она ожидает в столовой, – сказал Раф.
Рауль разразился ругательствами на французском, итальянском и английском языках вперемешку. Его переполняла ярость. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным, таким слабым. Кем считает его брат – маленьким ребенком, не способным самостоятельно принять разумное решение? Замок – это его убежище, и никто не имеет права приходить сюда без приглашения.
– Успокойся, – сказал Раф тихо. – Она может тебя услышать.
– Да мне плевать. Какого черта ты делаешь?
– Я пытаюсь тебе помочь, – сказал Раф. – Мне больно видеть, как ты сидишь тут в одиночестве, готовый наброситься на любого, кто захочет на тебя взглянуть. Черт, ты ведь даже не выходишь на улицу. Рауль, ты не должен сдаваться. Ты должен все это преодолеть.
Рауль взглянул на брата:
– Я выйду на улицу только тогда, когда смогу сделать это самостоятельно. Ты не имел никакого права привозить сюда эту женщину без моего разрешения. Это мой дом. Выпроводи ее отсюда.
– Она останется, – возразил Раф. – Я заплатил ей вперед без возможности возврата денег. Это было одним из условий ее приезда сюда.
Рауль усмехнулся:
– Разве это не является подтверждением моих слов относительно ее целей? Боже, Раф, я думал, ты лучше разбираешься в людях. Да она обычная аферистка. Вот увидишь, она уедет через пару дней, пританцовывая по дороге в банк.
– У мисс Арчер замечательные рекомендации, – возразил Раф. – Она очень опытный специалист.
– Уверен, что так и есть, – буркнул Рауль.
– Пойду познакомлюсь с ней. А потом мне нужно вернуться к Поппи и помочь ей в подготовке к свадьбе. Я хочу, чтобы ты на ней присутствовал – в кресле или без него. Тебе понятно?
Я не желаю, чтобы на меня все пялились, как на артиста шоу уродцев, – прошипел Рауль. – Пускай Реми будет твоим шафером.
– Ты и сам прекрасно знаешь, что у Реми ветер в голове. Мы с Поппи хотим, чтобы шафером был именно ты. Она очень расстроится, если ты откажешься. – Раф подошел к двери и, открыв ее, добавил: – Я позвоню через пару недель, чтобы узнать, как у тебя дела. Чао.
Лили сжимала стоящую у нее на коленях сумку холодными, как лед, пальцами. Она слышала крики и, несмотря на то что была не сильна в итальянском и французском языках, поняла, что Рауль Кафарелли не в восторге от ее приезда. Самое смешное, что она тоже была совсем этому не рада. Ее приводила в ужас перспектива остаться в этом огромном старинном замке с мужчиной, которого прежде никогда не видела. Ее пульс участился, а сердце буквально выпрыгивало из груди.
Дверь в столовую отворилась, и в нее с приветливой улыбкой вошел Раф Кафарелли:
– Он в библиотеке. Не пугайтесь его угрюмого настроения. Надеюсь, все наладится после вашего знакомства. Просто он очень сердит и расстроен из-за того, что с ним произошло.
Лили встала, все еще держа свою сумку, как щит.
– Ничего страшного… – Она облизнула пересохшие губы. – Должно быть, ему сейчас очень тяжело.
– Это какой-то кошмар. Я не знаю, как до него достучаться. Он пытается отгородиться от всех. – Раф устало провел рукой по лицу. – Он отказывается от любой помощи. Я никогда не видел его таким. Он всегда был упрям, но это уже переходит все границы.
– Просто он еще не смирился с происшедшим. Иногда на это уходят месяцы, а некоторым людям это вообще не удается.
– Я хочу, чтобы он присутствовал на моей свадьбе, – сказал Раф с непреклонным видом. – Пусть даже мне придется тащить его туда силой.
– Посмотрим, что я смогу сделать, – сказала Лили. – Но не буду ничего обещать.
– Домработницу зовут Доминик. Обращайтесь к ней по любым вопросам, – сказал Раф. – Она покажет вам вашу комнату после того, как вы познакомитесь с Раулем. Каждое утро приходит молодой человек по имени Себастьян, который помогает моему брату одеваться и принимать душ. У вас есть какие-нибудь вопросы?
У Лили была куча вопросов, но они могли подождать.
– Нет. Думаю, все будет в порядке.
Он кивнул и открыл дверь, пропуская ее вперед.
– Я провожу вас до библиотеки, а затем, пожалуй, удалюсь. Думаю, так будет лучше. – Раф печально улыбнулся и добавил: – Сейчас я не самый желанный гость в доме своего брата.
Библиотека располагалась на том же этаже старинного замка. Ее мрачная обстановка резко контрастировала со столовой, озаренной солнечным светом, который проникал сквозь ряд окон, открывающих вид на зеленые поля нормандской провинции. В библиотеке было всего лишь одно окно, пропускающее совсем немного света. Три стены от пола до потолка были заняты стеллажами с книгами. Также в комнате располагался огромный, обтянутый кожей стол, на котором стоял глобус. От запахов пергамента и бумаги, кожи и полироли для мебели Лили показалось, что она перенеслась в далекое прошлое. Но через мгновение ее взгляд остановился на молчаливой фигуре, сидящей за столом в инвалидном кресле. Рауль Кафарелли выглядел не менее шикарно, чем его старший брат. У него были те же блестящие черные волосы, кожа с оливковым отливом и губы, форма которых говорила об упрямстве и неспособности идти на компромиссы. Но глаза у него были каре-зеленые, а не темно-карие, как у брата, и в данный момент они смотрели на нее с нескрываемой яростью.
– Надеюсь, вы простите, что я не встаю, – сказал он резким и недоброжелательным тоном.
– Я… Конечно.
– Если у вас все хорошо со слухом и с головой, вы должны были понять, что я против вашего присутствия в своем доме.
Лили приподняла подбородок, не желая показывать ему, насколько она испугана:
– Я прекрасно слышу, и с головой у меня тоже все в порядке.
Рауль смерил ее долгим взглядом. Черты лица и манеры говорили о его франко-итальянском происхождении. Несмотря на то что он был прикован к инвалидному креслу, весь его образ – линия плеч, осанка выдавали в нем гордого аристократа. Он был довольно высок – примерно на два-три дюйма выше шести футов – и, очевидно, до несчастного случая активно занимался спортом. Сквозь рубашку из тонкого хлопка проступали хорошо натренированные мышцы груди и рук. Он был гладко выбрит, но тень вновь отрастающей щетины говорила о мощных мужских гормонах. Нос у него был с горбинкой, а складки вокруг рта придавали лицу несколько изможденное выражение, будто недавно он сильно потерял в весе. Его губы представляли собой прямую линию, выдающую упрямый характер и угрюмое настроение, и Лили стало интересно, как они выглядят, когда он улыбается. Она одернула себя. Ведь она приехала сюда не для того, чтобы заставить его улыбаться, а чтобы понять, сможет ли он снова ходить. И чем скорее она сделает свою работу, тем скорее сможет уехать.
– Полагаю, мой брат рассказал вам обо всех подробностях моего состояния? – спросил Рауль, продолжая сверлить ее взглядом.
– Я видела ваши рентгеновские снимки и читала врачебные отчеты.
Он приподнял темную бровь:
И?..
Она облизнула пересохшие губы, пытаясь игнорировать собственное сердцебиение, похожее на работу отбойного молотка.
– Думаю, стоит попробовать воспользоваться некоторыми из моих методик. Ранее мне уже удавалось достичь положительного результата с пациентами, имеющими подобные травмы.
– Какие методики вы имеете в виду? – спросил он насмешливо. – Будете окуривать меня благовониями? Или петь мантры? Или займетесь чтением ауры?
Лили почувствовала, что начинает сердиться. Она уже привыкла к тому, что люди часто надсмехаются над ее комплексным подходом к лечению, но каким-то образом Раулю удалось задеть ее за живое. Интересно, как он заговорит, когда она поставит его на ноги.
– Я использую сочетание разнообразных методов лечения. Это зависит от…
– От чего?
– От клиента. Я учитываю питание, образ жизни в целом, характер сна, психическое состояние и…
– Дайте угадаю – вы гадаете им на картах Таро и составляете гороскоп.
Лили поджала губы, пытаясь сдержаться и не ответить ему в столь же язвительной форме. Каков грубиян! Да и высокомерия ему не занимать. Но это качество, скорее всего, досталось ему по наследству. Он испорченный плейбой, считающий, что ему все дозволено, и которому всегда все доставалось на блюдечке с голубой каемочкой. У него хотя бы есть деньги на лечение, люди, которые могут о нем позаботиться, семья, которая не отвернулась от него. Неужели он не понимает, что пока он сидит в своем роскошном замке и упивается жалостью к себе, в мире есть люди, у которых нет даже дома и близких, которым не все равно, что с ними будет завтра.
– Если вам интересно, я Телец, – сказал Рауль.
Лили лукаво на него взглянула:
– Это объясняет ваше упрямство.
– Да, я упрям. – Он снова смерил ее взглядом. – Подозреваю, вы тоже.
– Предпочитаю называть это настойчивостью, – возразила Лили. Я не люблю сдаваться, не попытавшись сделать все возможное.
Рауль начал барабанить пальцами левой руки по подлокотнику инвалидного кресла. Лили вновь почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Неужели он сравнивает ее со своими бывшими подружками? Вряд ли она смогла бы составить им конкуренцию. Она никогда не пользовалась косметикой, а простенькая одежда полностью скрывала как ее фигуру, так и ее прошлое.
– Я еще не решил, что с вами делать. – Он мрачно на нее взглянул. – Как вы могли заметить, вышвырнуть вас я не могу чисто физически.
Лили вызывающе на него посмотрела:
– Могу вас заверить, месье Кафарелли, что вы очень пожалеете, если притронетесь ко мне хоть пальцем.
Он удивленно поднял бровь:
– Так-так. На первый взгляд скромная мисс Арчер прячет жало в своем хвосте. Вы, случайно, не Скорпион?
– Я Дева, – сказала она сквозь зубы.
– Обстоятельная, придирчивая, педантичная.
– «Обстоятельная» мне нравится больше всего.
В уголках его рта скользнула тень улыбки, которая полностью изменила черты его лица, и Лили пришлось напомнить себе о том, что ей все же следует дышать. Но это подобие улыбки исчезло так же быстро, как и появилось. Выражение лица Рауля вновь стало мрачным.
– Я провел уже много недель, занимаясь физиотерапией, мисс Арчер, и, как видите, безрезультатно. Не понимаю, каким образом вы собираетесь достичь успеха, учитывая, что более опытные специалисты потерпели неудачу.
– Прошло еще совсем немного времени, – сказала Лили. – Иногда необходимы месяцы, а то и годы, чтобы тело смогло оправиться от полученной травмы.
В его глазах блеснула насмешка.
– Вы же не предлагаете мне пользоваться вашими услугами годами, мисс Арчер? Предсказываю, что вас хватит на один, максимум два дня, а затем вы исчезнете с кругленькой суммой на банковском счете. Я и раньше встречал подобных людей – любящих нажиться на чужом несчастье. Вам нечего мне предложить, и мы оба об этом знаем.
– Напротив, мне кажется, я смогу вам помочь, – возразила Лили. – Сейчас вы переживаете критический этап в восстановлении и должны находиться под присмотром во время занятий.
– Под присмотром? – переспросил Рауль. – Я не ребенок, за которым нужно присматривать, пока он лазает по шведской стенке.
– Я этого не говорила. Я имела в виду, что вам нужно…
– Я сам знаю, что мне нужно, – сказал он с напором. – Мне не нужна ваша помощь. Я ее не просил. И не оплачивал. Вы сделаете одолжение нам обоим, если улетите первым же рейсом обратно в Лондон.
Лили стоило невероятных усилий выдержать этот жесткий взгляд. Ярость, переполнявшая Рауля, буквально искрила в воздухе. Лили почувствовала, как ее кровь вскипает и все быстрее течет по венам, будто ей только что вкололи адреналин.
– Надеюсь, вы понимаете, что, если я сейчас уеду, ваш брат потеряет значительную сумму. Согласно контракту, выплаченный мне задаток не возвращается.
Он поджал губы:
– Мне все равно. Это ведь не мои деньги.
Лили была шокирована. Неужели он готов лишиться суммы, которую большинство людей не могут заработать и за год? Его слова только укрепили ее решимость остаться. Совесть не позволяла ей взять деньги, не заработав их честным трудом. К тому же если в прессу просочится информация о том, что она уехала, не проработав ни дня, это, скорее всего, неблагоприятно отразится на репутации клиники. Кроме того, Лили была даже несколько заинтригована нежеланием Рауля хотя бы попытаться исправить ситуацию. Неужели он сдался? Он в хорошей физической форме, что всегда является одним из условий достижения положительного результата в процессе восстановления, но его психологическое состояние говорит о том, что он до сих пор не смирился с тем, что с ним приключилось. Он напоминал ей вожака волчьей стаи, который стремится к уединению, чтобы зализать свои раны. Но не вела ли она себя точно так же пять лет назад?
– У меня нет никакой возможности добраться до аэропорта, так как ваш брат уже уехал.
– Тогда я поручу кому-нибудь из рабочих отвезти вас.
Я не собираюсь уезжать.
Я не хочу вас здесь видеть.
– Это вполне очевидно, – сказала Лили обиженно. – Я, конечно, не ожидала красной ковровой дорожки или фанфар в честь моего приезда, но, как минимум, вы могли бы быть и повежливее. Или вы считаете, что тот факт, что вы неприлично богаты, дает вам право по-хамски себя вести?
– Мой брат не имел права привозить вас сюда без моего разрешения.
– И вы решили сорваться на мне? Разве это справедливо? Я ехала сюда долгие часы, устала и проголодалась, но, добравшись до места назначения, встретила грубияна, который лезет на рожон оттого, что не в состоянии делать то, к чему привык. У вас, по крайней мере, есть крыша над головой и любящая семья, не говоря уже об огромной куче денег. – Она театрально положила руку на сердце. – О, как же вы несчастны!
Он холодно взглянул на нее:
– Я хочу, чтобы завтра в обед вас уже здесь не было. Надеюсь, все понятно?
Странно, но Лили почувствовала некоторый душевный подъем от их словесной перебранки. В воздухе ощущалось электричество, напряжение можно было потрогать пальцами.
– Ну что ж, вы теряете, я нахожу. Хотя на самом деле теряет ваш брат, но не суть.
Рауль сердито посмотрел на нее, а затем нажал на кнопку вызова прислуги и начал что-то говорить по-французски своей домработнице. У Лили волосы на затылке встали дыбом, когда она услышала, как он своим низким голосом произносит слова на самом певучем языке в мире. Ей стало интересно, как звучит его смех. Все же она не могла не признать тот факт, что он очень привлекательный мужчина.
– Доминик проводит вас в комнату для гостей, – сказал он. – Я прослежу, чтобы завтра утром вас отвезли в аэропорт.
Домработница проводила Лили в комнату для гостей, которая находилась на третьем этаже замка. К ней вел длинный широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались бесценные картины и мраморные статуи.
– Вот комната месье Рауля. – Доминик указала на комнату с двойными дверями. – Он плохо спит по ночам, поэтому я решила поселить вас подальше. – Она с болью посмотрела на Лили. – Он не был таким до аварии. Думаю, во всем виновата его невеста.
Лили остановилась и нахмурилась:
– Не знала, что он помолвлен.
Доминик выразительно на нее посмотрела:
– Уже нет. Она разорвала помолвку, когда он был в больнице.
– О, это ужасно!
Домработница презрительно фыркнула:
– Мне она никогда не нравилась. Хотя мне не нравилась ни одна из его подружек. Другое дело – невеста его брата. Поппи Силвертон – самая милая девушка из всех, что я когда-либо встречала. Месье Рафу с ней очень повезло. Надеюсь, месье Рауль когда-нибудь встретит девушку, похожую на нее.
Теперь понятно, почему он так зол. Как бессердечно со стороны его бывшей невесты так закончить их отношения! Это жестоко. Очевидно, она не любила его по-настоящему. Ведь любить кого-то означает быть вместе и в горе, и в радости. Вероятно, он очень страдает.
Лили проследовала за экономкой в комнату, оформленную в классическом французском стиле.
Королевских размеров кровать была застелена белоснежными простынями с золотой вышивкой. Перед старинным зеркалом стоял антикварный туалетный столик и табурет, обитый декоративной тканью. Вдоль другой стены располагались комод на гнутых ножках и встроенный платяной шкаф. Украшенные фестонами окна обрамляли вид на сады с аккуратно подстриженными живыми изгородями, залитыми солнцем каменными террасами и огромным бурлящим фонтаном.
– Надеюсь, вам будет здесь удобно, – сказала Доминик. – Ужин в восемь. Не уверена, что месье Рауль к вам присоединится. В последнее время он большую часть времени проводит в своем кабинете или в спальне.
– А как месье Рауль поднимается и спускается по лестнице? – спросила Лили. Я не заметила подъемника.
– У нас есть лифт, – сказала Доминик. – Месье Рауль заказал его установку всего несколько месяцев назад, к приезду своего деда, который перед этим перенес инсульт. Но он не получил за это и слова благодарности. Витторио Кафарелли – не самый приятный человек на свете.
Лили начала подозревать, что она знает далеко не все о семействе Кафарелли. Она немного читала в Интернете о том, как они сколотили состояние за счет сделок с недвижимостью и грамотных инвестиций, о том, как родители Рауля погибли на Французской Ривьере, попав в катастрофу на своем быстроходном катере, когда он и его братья были еще детьми. Трех мальчиков растил дед, но большую часть времени они проводили в Англии, где учились в школе. Рауль был рожден в богатстве и роскоши, но еще ребенком столкнулся с трагедией. И теперь ему пришлось иметь дело с очередным ударом судьбы. Лили почувствовала к нему жалость. Интересно, сколько сейчас стоит его фотография? Может, именно поэтому он не хочет видеть в замке посторонних?
– Жаль, что вы не останетесь на месяц, – сказала Доминик. – Думаю, компания была бы полезна месье Раулю. Он слишком много времени проводит в одиночестве.
Лили находила забавным тот факт, что хочет здесь остаться, хотя всего пару дней назад искала любой предлог, чтобы отказаться от этой работы.
– Если он захочет, чтобы я с ним работала, я с удовольствием это сделаю. Но мне показалось, что он жаждет выгнать меня отсюда.
– Но он ведь может передумать, oui? – сказала Доминик. – Вы застали его врасплох. Возможно, завтра утром все изменится.