Исповедь Женщины и Матери. О взрослых и детях: рожденных и нерожденных. Запретные темы, если они о естественном, существуют лишь в мире ханжей (Наталья Метелица)

Летний зайчик

«Как больно, что столько болезней в мире…»

Прозаический комментарий

Напишу просто: я устала. (В прозе люблю простоту)

Даже не знаю, как получилось, что я всё еще жива. Позади самый страшный год моей жизни, по крайней мере, той, что уже за спиной, и той, что не ведаю пока.

Илья в 2015 ушел служить. Мой красивый мальчик, умница с Золотой медалью, студент двух факультетов, боксер и – просто мой единственный сын – оказался в морской пехоте. Сначала – Севастополь. Потом – боевой корабль и Сирия.

Незадолго до известия о Сирии я узнала, что жду ребенка. В это мало верилось и мне, и врачам, ведь 20 лет после Илюши я ни разу не беременела. 20 лет – ничего. Врачи отмахивались от меня, сомневаясь, пока не сделала УЗИ. Да и потом всё вели речь об аборте. 42 года всё-таки, куда я надумала? А как я могла избавиться, когда такое чудо за 20 лет! Я немало совершила ошибок с первым ребенком, во многом считаю себя виноватой перед ним. И второй ребенок – это как второй раз в ту же реку, но с новым умом, новой мудростью, повзрослевшей и ушедшей от излишних страстей молодости. И вот, дурочка, на радостях начала уже приглядывать пеленки-распашонки… На втором-то месяце!

Каждый день ждать известий от Илюши, как он там, живой, здоровый ли, и молиться теперь уже за двоих: моего солдата и еще не рожденного маленького. И как ни держи себя в руках, а сердце выпрыгивает, выдает аритмию, стенокардию, и дышать всё тяжелее. Как можно раньше я старалась встать на учет в женскую консультацию. Знала же, что в группе риска после 40. А меня держали в очереди по 4 часа. Живота-то нет еще. И пропускала всех беременных, молодых. Выйдет медсестра из кабинета и давай учить меня: «Мы беременных принимаем не по месту прописки, а по месту жительства. Вам не сюда». «А куда же мне? – почти рыдала уже я. – На основании какого закона беременных не принимают по месту регистрации?! Я сижу в очереди в кабинет, который обслуживает мой участок по прописке! Что это за издевательство – 4 часа в очереди. Пишите мне отказ в приеме – я пойду в прокуратуру!»

В 7 недель беременности я все-таки встала на учет, выслушав все страшилки врачей, не лучше ли аборт, пока маленький срок, и, взяв направление, начала прохождение врачей. Рожать, конечно, и точка. Гемоглобин оказался низковатый. 106. Отсюда и дышать труднее. Походы по кабинетам – это отдельная история. Есть профессионалы, люди! Есть хамы! Всё, как везде. Нервы потрепали изрядно.

А через месяц на УЗИ мне сказали, что его сердце не бьется – и… уже несколько недель. И он внутри мертвый. То есть… я сдавала кровь, которая показывала, что гормоны беременности в норме, делала ЭКГ, а он, скорее всего, и умер в это время. Я не верила в страшные слова. Убеждала всех, что если Бог посылает за 20 лет чудо, то ребенок уже под защитой Бога! И то, что говорят врачи, просто невозможно! Ни за что! Разве так справедливо, можно? Послать второго ребенка с перерывом 20 лет, чтобы тут же убить? И кто убийца? Я?.. с немолодым уже здоровьем… Те, кто держал меня по 4 часа в очереди?! (Вместо того, чтобы сразу, как принесла им УЗИ живой беременности, положить меня на сохранение. Но до 12 недель ведь так не принято!!! Ждут, что иначе всё разрешится, как природа распорядится) …Те, кто кинул моего 19-летнего сына в горячую точку, по злой иронии, именно в тот год, когда – наконец – за столько лет мне повезло поверить в счастье вновь стать МАМОЙ! Даже несмотря на мой отрицательный резус. Читала, узнавала о современных вакцинах. Искала, копила деньги на приобретение.

Я не сомневалась, что он родится!

Кровотечение открылось в ту ночь, когда, не доверив УЗИ и врачам, я ушла из больницы. Подписала отказ от операции и, рыдая, сбежала домой. Вот такое неадекватное поведение беременной уже неживым человечком, отказывавшейся признать это! Неправильная, но защитная реакция.

Скорая меня довезла-таки. Правда, с давлением 70 на 50. И общий наркоз не дали. (Еще и аллергик вдобавок.) Я проклинала всё на свете: себя, врачей, тех, кто отправил моего старшего сына на войну – и тем самым косвенно убил второго. Ведь ни одного дня я не могла провести в покое и радости новой жизни внутри меня. Илюшин телефон был почти всегда вне зоны доступа. Убивающее неведение!..

Я кричала и плакала во время выскабливания, когда они по кусочкам отдирали его от меня, и боль душевная – от ощущения пустоты, неполноценности, никчемности, несостоятельности, старости – так полноправно и безгранично мимикрировала под боль физическую, что я никогда ранее не испытывала ничего больнее, несправедливее… Ни тогда, когда отчим издевался, и остался шрам над верхней губой. (Это когда он кусок стекла бросил в лицо ненавистной ему падчерицы, чтоб не мешала плачем отдыхать ему). Ни когда бабушка наказывала, воспитывая в строгом диктате. И даже душевная боль – смерть нашей молодой мамы – еще не осознавалась так обреченно – в те, мои 13 лет. И снова душевная – когда потом детский дом и тот несправедливый факт, что оставили нас с сестрой при выпуске без квартиры. Бабушку, значит, лишили опекунских прав, а прописку-регистрацию нашу почему-то сохранили в ее домовой книге. Странные правила. Так мы были обделены и обмануты. И далее – надо было получать высшее образование (о профессии учителя я мечтала с 6 лет и цели этой не изменяла) и где-то жить. Не с бабушкой же, по старой прописке! (Об этих годах моя книга – «Задыхаясь от тысячи вьюг…», или – готовлю другое издание – «Отравленная совесть»). Видимо, поэтому сразу после института поспешила я выйти замуж за сельского парня да и уехала в их село. По закону ведь было как: отработаешь учителем 5 лет в селе – тебе дают квартиру, свою, собственную. Я верила в это и так всегда хотела иметь свой угол! Защиту и крепость! Уверенность в завтрашнем дне!

Но 90-е годы разрушили все устои, мораль и законы, квартиру через 5 лет, отработав добросовестным, уважаемым учителем с «красным дипломом», я так и не получила. Потом развод. И еще один. Слышать фразу «ты живешь в моем доме – что хочу, то и делаю. Хочу – пью, хочу – не ночую» для моей души и непростого характера всегда было невыносимо. И уехала в другой город. Вернее вернулась в него через 15 лет. Бабушка вдруг вспомнила обо мне, узнала адрес, начала писать письма, умоляя приехать в Таганрог (это после всего того, что было в детстве), якобы некому досматривать и она так меня любит, что отпишет мне свой флигель. Тот флигель, где росла наша мама, потом мы с сестрой, и из которого нас практически выжили постоянными упреками и унижениями, что лучше б мы «сдохли».

Но письма ее, старого уже и больного человека, были такими жалостливыми и убедительными, что я снова поверила, что и ей помогу, простим всё друг другу, и она поможет мне – будет у меня наконец свое жилье. Дарственную, однако, она не сделала. Заверила меня, что, типа, не переживай, всё готово… всё тебе и внучонку будет, то есть сыну моему – Илье, правнуку ее. Прописку, правда, дала. (Я к тому времени уже поменяла ее, выйдя замуж, а потом работая в Ростове – делала временную). После же смерти бабушки выяснилось, что никакого завещания в мою пользу она так и не оставила, хоть и обещала. Завещания вообще не существовало. Это была всего лишь очередная ее ложь, чтобы кто-то присматривал за ней и помогал на старости лет. А я какая-то всегда наивно-доверчивая была. Ну не могла же я открыто за горло ее – и принудить: а ну, пошли, делай всё на меня, и тогда я продолжу кормить тебя супами-борщами! Нахальства не хватило, да и привыкла верить в человеческую совесть. Бог теперь ей судья. Разумеется, она имела право на свои решения, но врать-то в лицо зачем?!

Естественным образом, по закону, почти всё отошло ее родным детям: двум сыновьям (братьям нашей погибшей мамы). Нам же с сестрой по 1/6 части досталось – это по 9 кв. м. Вот и стоим с Ильей – уже немало лет – в очереди на получение своей, отдельной квартиры. Ведь 9 кв. м. на двоих с сыном – тут уж положено обеспечить жильем как-никак! Раз в детстве кинули, уж простите мне словечко, раз как педагогу сельскому не дали, то сейчас-то наконец должны дать!

Когда-то же! Если доживу. Вот узнавала недавно очередь. За прошедший год она сдвинулась лишь на одного человека. Письмо, что ли, нашему правительству написать? Вообще узнать: это нормально, что люди, стоящие в очереди так называемых «внеочередников», снабжаются по 1 человку в год???! Между прочим, будучи в положении, я обращалась к нашим местным властям – ускорить получение жилья. Ну а как иначе? На 9 кв. м. я с сыном и еще маленький? И получила пространное письмо, где даже в имени моем допустили ошибку, молчу уж об иных ошибках. Мне снова сообщили, что закон нарушать нельзя, и я буду обеспечена жильем лишь тогда, когда подойдет моя очередь! Ну конечно! По 1 человеку в год??? Такой насмешкой стала эта отписка чиновников нашего города – беременной женщине! Развелось нас, видно, слишком много!.. Ну да ладно, не доживу я – получит сын, надеюсь. Или уже заработает к тому времени сам. Он у меня более хваткий и амбициозный. Да и слава богу. Вот вернулся из Сирии – и что? Где льготы после горячей точки, квартира? Не верю я уже ни в какие справедливости! Нет ее! Каждый выживает, как может.

…

И долго-долго после развода (ребенок за 9 лет второго брака так и не появился – уже думаю, не по его ли вине?) я жила без настоящего чувства любви. В душе пустота, и обида, и ненависть к себе, неудачнице. Хотя всегда все завидовали: и умная, и красивая, и высокая, и стержень внутри. Всегда с улыбкой, ухожена, как могла, чтобы сохранять свое достоинство – человека и женщины. Ну что поделать: не всем же быть богатыми в этом мире и ценить материальные блага более духовных. Каждому – свой путь.

А тут полюбила вдруг по-настоящему. Правда, моложе меня. Сам подошел помочь: что-то я тогда тяжелое в общем дворе перетаскивала. Потом признался. Сначала гнала его долго, пока не убедил, что именно я та единственная, необыкновенная – и никакая другая ему не нужна. Стали жить. От регистрации брака (звал сразу же!) я отказалась. И прожили уже вместе 2 года. И тут Бог послал мне долгожданного ребенка. Именно от любимого человека, с кем хотела быть до конца дней своих. Судьба, значит, нам вместе! Полная семья, счастье, будущее!.. Да, медицина бы объяснила, что дело в партнере-муже, который моложе жены. Но меня это не волновало. Главное – что Бог благословил меня этим чудом – за 20-то лет. И я парила и сияла от счастья и энтузиазма – до тех пор, пока не узнала, что Илюшу отправили за границу.

Моего внутреннего запаса на двоих не хватило. Мой маленький умер потому, что его мама перестала спать и очень нервничала. А при беременности обостряются все накопленные за 40 лет проблемы. Гормоны не обманешь. Да с моей-то эмоциональностью и обостренной восприимчивостью! Всегда такая была: всё близко к сердцу, вот и начала оттого стихи писать в 9 лет. Не умею так, чтоб «как с гуся вода»… Вокруг – непонимание, а на странице – твой мир.

……

Кричала я в ту страшную, кровавую ночь, говорят, не своим голосом. «Оставьте меня! Пусть он во мне! Это я его убила, не смогла выносить, уберечь, значит, и я не должна жить!» Измучила тогда врачей ночной смены. «Но ты умрешь к утру, ты понимаешь?! С таким кровотечением! Уже давление как упало. Подумай о сыне, включи голову!» …А она долго не включалась. Аффект победил. Внутри меня было лишь огромное чувство вины в том, что там, под сердцем, я осталась пустая, не спасла своего малыша – имею ли я теперь право жить, убийца!

Утром заведующий отделения расспрашивал привычным для обхода тоном: «Ну как Вы себя чувствуете? Не тошнит? Не кружится? Не болит?» и т. д. …Я лишь тихо прошептала: « Как??? Никак. Пусто». – «Ну это уже не к нам. Всё проходит. Так, давление лучше, почти не кровит. К обеду выписка, пойдете домой».

И всё. Это всё, что могут сказать, сделать в наших бесплатных больницах для женщин с подобным горем. Даже психолога или психиатра в штате не предусмотрено для таких случаев!.. Конечно!.. Разве она первая для врачей?! Бабы, вон, каждый месяц аборты делают – а тут в 42 года еще легко отделалась. Могло бы пойти заражение. Надо благодарить Бога! Все-таки пару недель мертвого носила. А как у некоторых замирает плод в 8 месяцев и погибает уже готовый ребенок! А когда едва родившихся хоронят! А каково матери, потеряв всех своих детей?.. Сколько горя в мире, сколько смертей!.. А тут из-за какого-то эмбриона трагедию развела! Раз послано – значит, по силам пережить и вытерпеть.

Уходя, я сказала «спасибо» той смене врачей, что спасали меня, а потом в палате приговаривали, чтобы я хоть час вздремнула: «Наташенька, всё будет хорошо, всё наладится». Спать мне и не приходило в голову. Не смогла бы все равно. (Конечно, было бы легче, если бы я «спала» во время операции, а не так – всё чувствовать, всё понимать…) Но и «спасибо» я сказала как-то без энтузиазма, словно они виноваты, что спасли. «Если, не дай бог, моего единственного теперь уже ребенка не вернут мне живым из Сирии, то Бога нет, я не смогу дальше жить! Так нельзя с одним человеком, с одной женщиной… Так нельзя. Зачем тогда мне была дана эта жизнь?.. Все время проверять прочность моей души, вычислять меру моего терпения??? Мол, чем больше Бог любит, тем сложнее судьба?! Или расплачиваться за что-то, за кого-то?!.. Сколько можно!!!»

Из больницы меня забирала Рита – лучшая подруга. А мужчина, от которого не родился несчастный ребенок, так и не появился в больнице. Я выбросила его вещи, перечеркнула всё – и погрузилась в свою пустоту. Оставшись без мужа, о котором думала лучше, чем оказалось, и оставшись теперь без родного человечка рядом – моего ребенка…

Получить чудо, крылья… унестись высоко в мечты и планы – и низвергнуться сразу на самое дно!.. Зачем тогда вообще посылали это? Проучить меня за мою самонадеянность, гордость, убежденность в том, что он обязательно родится, избранный для этого мира, ведь так долго шел ко мне! Мол, человек предполагает, а Господь располагает?

Где он теперь – не рожденный… Без души. Я никогда не увижу его глазки, его первую улыбку… не поцелую его маленькие сладкие ручки, ножки…

Конец ознакомительного фрагмента.