Самоопределение исламского мира
Существует ли исламский мир в качестве консолидированного субъекта международной политики? Этот вопрос напрашивается сам собой при рассмотрении всех тех различий, противоречий и конфликтов, которые наблюдаются в регионах распространения ислама – как между государствами, так и даже внутри каждого из них.
Критерием наличия подобного консолидированного субъекта на первый взгляд может быть существование международных организаций исламского мира. Самая известная и влиятельная – Организация Исламская Конференция (ОИК)1. Среди других международных исламских организаций – Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, исламский аналог Международного Красного Креста; Исламский банк развития (ИБР), аналог Международного банка развития; Исламская организация по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО), исламский аналог ЮНЕСКО; Исламская федерация спортивной солидарности – исламский аналог Всемирного олимпийского комитета, Исламская комиссия по правам человека как дублирующая Комиссию по правам человека и так далее.
Нелишним было бы сразу подчеркнуть, что исламские международные организации имеют четкую тенденцию к тому, чтобы стать системой организаций, дублирующих международные организации глобального масштаба. Даже «семерке» индустриально развитых стран Запада в 1996 году тогдашним премьером Турции исламистом Недж-меттином Эрбаканом была найдена альтернатива, задуманная в рамках им же разработанной стратегии «справедливого исламского порядка» – «исламская восьмерка» (в составе Турции, Ирана, Пакистана, Египта, Бангладеш, Малайзии, Индонезии и Нигерии).
Есть и дублирующие (альтернативные) документы: например, вместо Всеобщей декларации прав человека – Исламская декларация прав человека. Или другой пример: в дополнение к комплексу международно-правовых актов, направленных на борьбу против международного терроризма (или в качестве альтернативы им?), в рамках ОИК разработан исламский, составленный в соответствии с шариатом, договор о борьбе против международного терроризма, который начали подписывать государства-члены (первым подписантом в мае 2000 года стало Королевство Саудовская Аравия).
Во всем этом просматривается относительная альтернативность всей системы международных организаций исламского мира и норм, которыми они руководствуются, – по отношению к называемой западной, то есть предполагаемо неорганичной для исламских государств, системе международного права и международных отношений. Не случаен тот факт, что поводом для возникновения ОИК стало одно из проявлений неразрешимости с использованием международного права и международных инструментов проблемы Иерусалима в желательном для арабских государств духе.
Важной характеристикой исламского мира как относительно консолидированного субъекта международных отношений могло бы быть формирование устойчивой и нацеленной на перспективу системы интересов, приоритетов и целей, определяемых провозглашаемой «исламской солидарностью», то есть декларируемой принадлежностью к одной религии (исламу). И кажется, такого рода характеристика присуща исламскому миру. Приведем в качестве примера только один процесс, который в принципе предполагал бы очень большие риски, если бы участники этого процесса не были уверены в собственной консолидированности, в том числе на перспективу. Речь идет об исламской атомной бомбе и об исламских ракетах. Пакистан, который обладает и тем и другим, заявляет (как сделал, например, президент Пакистана Рафик Тарар в апреле 1998 года) о необходимости реализации на практике концепции «единого исламского мира» для совместного использования ресурсов всех принадлежащих к нему государств в целях коллективной защиты их интересов. Тем самым Тарар дал понять, что создаваемые в Пакистане новейшие ядерные и ракетные вооружения призваны прежде всего служить укреплению оборонного потенциала всех исламских стран, которые, в свою очередь, должны будут предоставить экономическую, научную и другую необходимую помощь для дальнейших пакистанских разработок современных вооружений.
«Исламская солидарность» пригодилась Пакистану уже летом того же, 1998 года. Тогда США ввели против Пакистана, испытавшего ядерное оружие, санкции, предусматривающие, в частности, ежегодное замораживание почти полутора миллиардов долларов многосторонних займов Пакистану. С целью компенсировать эти финансовые потери Пакистана в июне 1998 года лидеры Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов заверили премьер-министра Пакистана Наваз Шарифа, что окажут Пакистану финансовую помощь на сумму 3 миллиарда долларов. В сентябре того же года Исламский банк развития (ИБР) и консорциум исламских банков приняли решение об учреждении специального Фонда в размере 1,5 миллиарда долларов для оказания помощи Пакистану. Примеры подобной поддержки (а мы перечислили не все) предполагают уверенность в том, что Пакистан никогда и ни при каких условиях не переступит через «исламскую солидарность» и станет использовать ракетно-ядерное оружие, если вообще будет использовать его, только против немусульманских государств.
Впрочем, данный пример можно рассматривать и как складывание в рамках широко понимаемого исламского мира некоего системообразующего ядра, формируемого, в частности, упомянутыми выше государствами – Пакистаном, Саудовской Аравией, Объединенными Арабскими Эмиратами. И тогда «исламская солидарность» окажется в данном случае имеющей ограниченную сферу применения даже в рамках исламского мира. Говоря иными словами, нельзя исключать, что «исламская атомная бомба», если она вообще будет использоваться, может обрушиться и на территорию тех государств, которые причисляемы или причисляют себя к исламскому миру, но не ассоциируют себя с этим предполагаемым системообразующим ядром. А конфликты разной интенсивности сотрясали в недавнем прошлом и, вполне возможно, будут сотрясать в будущем государства, входящие в пресловутый исламский мир. Достаточно вспомнить кровопролитнейшую ирано-иракскую войну. Да и идущая в настоящее время на территории Афганистана война между силами, верными режиму Исламского Государства Афганистана (ИГА), и движением «Талибан» рассматривается представителями ИГА как проявление агрессии Пакистана, совершенной силами «талибов».
В настоящее время, на рубеже XX и XXI веков, исламский мир как консолидированный субъект международной политики существует только виртуально, в качестве некоего проекта, точнее, проектов, которые, реализуясь, придают этому становящемуся миру противоречивые характеристики. Различные уровни социально-экономического развития, разные геостратегические интересы, унаследованные и вновь возникающие конфликты, личная конкуренция лидеров, наконец, отсутствие единого ислама, существующего только в конкретных, «страновых» или региональных проявлениях, и соответственно разная форма и степень исламизации общественной жизни (а в некоторых случаях и далеко зашедшая ее секуляризация), – все это и многое другое приводит к наличию альтернативных проектов формирования исламского мира. Эти альтернативные проекты просматриваются в наличии разных, исходно «страновых» организаций, претендующих на международный (или глобальный) охват.
Показательный пример такого рода организации – Народная исламская конференция (другое название в литературе по-русски – Исламский народный конгресс). В апреле 1991 года в Хартуме прошел первый конгресс Исламо-арабской народной конференции (ИАНК). В его работе приняли участие представители исламских и исламистских организаций из полусотни стран. Участники конгресса официально провозгласили создание ИАНК. Хартумский конгресс учредил руководящие органы ИАНК– Постоянный совет и Временный генеральный секретариат. Постоянный совет состоял из 50 человек по числу представленных в ИАНК стран. Во Временный генеральный секретариат вошли 15 человек, которым Судан предоставил дипломатические паспорта. При ИАНК было создано Международное исламское агентство новостей (МИАН), дублирующее и своим названием, и функциями соответствующее агентство при ОИК. Генеральным секретарем ИАНК на первом конгрессе был избран известный исламистский лидер Хасан ат-Тураби. Были проведены три конференции ИАНК (в 1991, 1993 и 1995 годах). На последней из них присутствовали делегаты из 80 стран мира. Тогда же организация была переименована в Народную исламскую конференцию (НИК).
ИАНК противопоставляет себя всем наиболее крупным арабским и исламским международным организациям. НИК замышлялась и была построена как своего рода народная альтернатива ОИК. (Это идея была заложена и в само название организации, перефразирующее название ненародной, то есть созданной на межгосударственном уровне ОИК.) И те 80 стран, которые были представлены, например, на ее конгрессе в 1995 году являлись в основном членами антисистемных организаций и групп, оппозиционных правительствам в соответствующих странах, экстремистских, автономистских, сепаратистских, ирредентистских, действующих там, где проживают мусульмане и арабы. (В работе НИК участвовали и представители России – из Москвы и Чечни.) Еще один объект противостояния для НИК – саудовская Лига исламского мира (о ней ниже).
Политические цели НИК сформулированы в рамках глобального плана противостояния все тому же «Западу» – освобождение Иерусалима (всего, включая и его западную часть) и оккупированных Израилем территорий, поддержка освободительных движений мусульман в различных странах мира. В рамках последней задачи НИК безоговорочно поддерживала то, что называлось «освободительной борьбой мусульман» в Боснии, Косове, Кашмире и Чечне.
Народный исламский конгресс патронировался Ираном, естественно, Суданом, на территории которого он находился, и международной сетью «афганцев», ветеранов войны в Афганистане, ассоциирующейся с именем Усамы бен Ладена. В феврале 2000 года правительство Судана, начавшее проводить курс на пресечение деятельности экстремистских исламистских организаций на своей территории, объявило о денонсации соглашения о пребывании на территории этой страны штаб-квартиры НИК.
Еще один проект исламского мира реализуется в деятельности организации Всемирное исламское народное руководство (ВИНР, создано в Ливии в сентябре 1989 года). Руководитель – лидер Ливийской революции (она с некоторых пор называется «Исламская революция Первого сентября») Муамар Каддафи. Провозглашенные цели и задачи – единство мусульман как субъекта взаимоотношений с иными субъектами на международном уровне, противостояние «крестовому походу» (подразумевается враждебный «Запад») и сионизму в мировом масштабе, помощь исламским движениям и мусульманским меньшинствам в мире и тому подобное. Реально ВИНР является одним из инструментов проведения проливийской политики в различных странах – как мусульманских, так и тех, где мусульмане составляют меньшинство или представлены землячествами. Характерный пример деятельности ВИНР – предоставление Муамаром Каддафи лидеру организации «Нация ислама» (США) Льюису Фаррахану одного миллиона долларов на ведение исламской пропаганды в Соединенных Штатах. В свою очередь, Фаррахан ведет лоббистскую деятельность в пользу Ливии. В частности, он выступал в США с призывами прекратить санкции в отношении Триполи в связи с предполагаемой причастностью ливийских агентов к «делу Локкерби» (о взрыве самолета компании Pan American в небе над Шотландией), совершает пропагандистские вояжи по другим странам с разоблачением «несправедливостей США против мусульманских стран, включая несправедливые санкции против Ливии». Россия представлена в ВИНР отдельными исламскими организациями.
Лига исламского мира (в русскоязычных публикациях иногда называется Всемирная исламская лига, Рабита аль-алям аль-ислами) – саудовская организация, являющаяся инструментом проведения внешней политики Саудовским королевством. ЛИМ была создана в 1962 году как «народная (popular), международная, исламская и неправительственная организация, в которой представлены мусульмане всего мира». Главными целями Лиги (в частности, на официальном сайте ЛИМ в Интернете) провозглашаются: исламская пропаганда и исламское просвещение, защита исламского дела, реализация интересов и устремлений мусульман, решение их проблем, борьба против ложных обвинений в адрес ислама, опровержение утверждений врагов ислама, стремящихся уничтожить единство мусульман и посеять сомнение в мусульманском братстве.
Практическая деятельность ЛИМ осуществляется через региональные координационные советы – для Европы, Азии, Африки, Северной и Южной Америк. ЛИМ имеет официальные представительства в трех десятках стран, где мусульмане составляют большинство населения, в ней представлены исламские организации более сотни стран мира, а вообще объектом контактов и воздействия ЛИМ являются местные неправительственные организации (общины, учебные заведения, мечети и тому подобное). ЛИМ их создает там, где они не конституированы. Лига координирует деятельность исламских благотворительных фондов, созданных в Саудовской Аравии или при активнейшем участии этого государства и действующих во всем мире. Среди этих фондов – «Аль-Харамейн», «Ибрахим Аль Ибрахим» и другие. Указанные фонды действуют в России (на Северном Кавказе и в других российских регионах). Лига исламского мира стоит за распространением по миру ваххабизма (формы ислама, являющейся государственной идеологией в Саудовской Аравии). Лига используется как инструмент вмешательства во внутренние дела ряда государств, среди граждан которых есть мусульмане.
Корпус стражников исламской революции, силы «Коде», входят в систему органов, проводящих международную политику Исламской
Республики Иран. Эта система контролируется лидером (рахбаром) страны и верховным главнокомандующим Али Хаменеи. Именно ему непосредственно подчиняется Высший совет культурной революции (под его патронажем находятся Министерство исламской ориентации и культуры, Министерство иностранных дел, Министерство информации, в которое входит Главное управление внешней разведки). Ему же подчиняется и Высший совет национальной обороны (в руководстве этим советом также участвует президент). Через Высший совет национальной обороны, а также непосредственно верховный главнокомандующий управляет как вооруженными силами, так и важнейшим инструментом политико-идеологического действия внутри страны и за рубежом – Корпусом стражников исламской революции (КСИР). Организационно именно в состав КСИР входят так называемые Силы «Коде» (от Аль-Кудс, одно из арабских названий Иерусалима), занимающиеся непосредственным экспортом исламской революции с использованием нетрадиционных методов. Непосредственно деятельностью Сил «Коде» руководит по должности главком КСИР. В Силах «Коде» есть девять управлений: по Турции и Закавказью; по Ираку; по Ливану; по Центральной Азии, СНГ, Пакистану, Индии и Афганистану; по Северной Африке; по Центральной и Южной Африке; по Европе, Северной и Южной Америке; по странам Персидского залива; по специальным операциям. Практическими и широко известными результатами деятельности КСИР и Сил «Коде» явились исламские опорные пункты в Ливане и (до недавнего времени) в Судане (в форме НИК).
Особого внимания – как минимум из-за научной непроработанности этой темы, которая крайне идеологизирована, – достоин такой инструмент проведения внешней политики, как ваххабитско-талибский альянс, международное объединение с гибкими организационными связями, которое сформировалось в последней четверти XX века в первую очередь на территории Афганистана, но затем проникло едва ли не во все страны распространения ислама, создав ячейки этого движения не только в этих странах, но и в таких на первый взгляд неожиданных регионах, как Британские острова, Австралия, Южная Европа, Северный Кавказ и так далее.
Установленным историческим фактом является то, что началом создания этой международной структуры стали действия, предпринимавшиеся в Афганистане Соединенными Штатами, Саудовской Аравией, Пакистаном в 1979 году. И процесс создания, отметим попутно, начался не после введения советских войск на территорию Афганистана по просьбе тогдашнего режима Демократической Республики Афганистан, а в соответствии с секретной директивой, подписанной президентом США Джимми Картером с подачи помощника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского за полгода до введения советских войск. В ходе афганской войны сформировался исламский экспедиционный корпус численностью примерно в 25 тысяч человек, деятельность которого на афганской территории направляло «Бюро по обслуживанию муджахедов» (Мактаб хидамат аль-муджахидин). Его руководителем после гибели в результате теракта палестинца по происхождению Абдаллы Аззама стал саудовский подданный Усама бен Ладен.
В тренировочных лагерях в Афганистане иностранцам-новобранцам в ходе «курса молодого бойца» преподавались (и преподаются до сих пор) специфические идеи, облеченные в форму концепции «Симпатии и антипатии» (Аль-валяа ва-ль-бараа). Эта концепция имеет своим источником идеи движения Ибн-Абд-аль-Ваххаба (XVIII век), распространялась саудовскими эмиссарами или под саудовским контролем, и можно спорить только о том, называть ли их ваххабитскими или, скажем, неоваххабитскими, или салафитскими, или неосалафитскими. Суть этой концепции, если оставить в стороне наличествующие в ней теологические вопросы, заключается в том, что обязанностью мусульманина является участие в джихаде (священной войне) против «неверных», который рассматривается только и исключительно как вооруженная борьба. Но ключевым моментом этой концепции является то, что «неверными» провозглашаются не только коммунисты-безбожники, христиане («крестоносцы»), иудеи («сионисты»), а и все те мусульмане, которые подчиняются неверным, общаются с ними, не согласны с идеями ваххабитов, например, с их трактовкой джихада. Эта идея такфира (то есть провозглашения неверными мусульман) понадобилась для того, чтобы оправдать вооруженную борьбу муджахедов против афганцев-мусульман, которые с оружием в руках защищали, – не станем сейчас вдаваться в то, почему и под влиянием каких факторов, – режим Демократической Республики Афганистан, а таковых, по самым заниженным оценкам, было не менее полутораста тысяч человек (находившиеся под ружьем военнослужащие армии, полиции-царандоя и служб безопасности).
Иностранный исламский экспедиционный корпус продолжал существовать после вывода советских войск (декабрь 1989 года), но с начала 90-х годов стали предприниматься попытки высылки из
Афганистана и Пакистана так называемых «афганцев». Это привело к резкому всплеску насилия и дестабилизации ситуации на родине муджахедов – террористические акты имели место в Саудовской Аравии, Египте, других странах, а в Алжире началась гражданская война, длящаяся до сих пор. Один из секретов этого антирежимного насилия заключается в том, что «афганцы», воспитанные на идеях такфира, увидели, что режимы в разных арабских государствах никак не соответствуют строгим ваххабитским критериям. Например, после «Бури в пустыне» саудовское королевское семейство предоставило свою территорию для размещения американских войск на постоянной основе, то есть полностью подпало под такфир – как этот принцип сформулирован в концепции «Симпатии и антипатии».
Анализ событий, происходивших в 90-х годахXX века, показывает, что правящие режимы в тех странах, выходцами из которых были возвращавшиеся «афганцы», сделали все для того, чтобы те не осели на родине. «Афганцы» стали возвращаться в Пакистан, а также в Афганистан – на территории, контролируемые созданным к тому времени движением «Талибан». Секретом Полишинеля является то, что и это движение было создано Пакистаном, Саудовской Аравией и Соединенными Штатами. На этот счет, если не перечислять многочисленные свидетельства, есть известное заявление бывшего премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто, сделанное в то время, когда она занимала пост главы правительства и наверняка знала, о чем говорит. На территориях, контролируемых талибами, стали создаваться лагеря для подготовки муджахедов нового поколения (так называемые «новые афганцы»), либо прибывавших из разных стран, либо остававшихся в рядах «Талибана», либо возвращавшихся в страны проживания, либо перемещавшихся со «старыми афганцами» в различные конфликтные регионы мира. (Исследователи даже ввели новое понятие для их обозначения – бродячие террористы.)
Одновременно происходило сращивание ваххабитско-талибского альянса с уже ранее существовавшими экстремистскими исламскими партиями и движениями. Например, под патронажем этого альянса активизировалась партия «Тахрир», или «Исламская партия освобождения» (Хизб ат-тахрир аль-ислами, штаб-квартира в настоящее время находится в Лондоне), которая стала действовать на территории постсоветской Центральной Азии. Ваххабитско-талибский альянс обрастает своего рода вспомогательными движениями, которые сами непосредственно в насильственных акциях или терроре не участвуют, но занимаются пропагандой, сбором информации, вербовкой в пользу альянса. Наиболее характерный пример организации подобного рода– таблигиты (Таблиги-Джамаат, Джамаат-э-Таблиг), одна из мощнейших в мире и по замыслу аполитичных миссионерских организаций, руководимая пакистанцами и имеющая филиалы едва ли не во всех странах мира.
Ваххабитско-талибский альянс – реальность международной политики, проявляющаяся в том, что в дополнение к укрепленному плацдарму (территория Афганистана) на территориях независимых государств создаются форпосты этого альянса – неконтролируемые соответствующими государствами зоны, в которых применяются определенным образом (в ваххабитском или неоваххабитском духе) толкуемые положения исламского права (его не совсем точно называют шариатом). Яркий пример такого форпоста – независимое от властей Республики Дагестан и российского федерального Центра образование – отдельная исламская территория, которая была создана ваххабитами на территории Кадарской зоны (села Карамахи, Чабанмахи и Кадар). Такая же зона существовала на территории Чечни (в Урус-Мартане), ваххабиты предпринимали попытки превратить всю Чечню в свой форпост. Подобные неконтролируемые государством исламистские зоны существовали, существуют или находятся в процессе создания в ходе вооруженной борьбы и террористических кампаний в разных концах мира – в Боснии, Косове, Синьцзяне, Кашмире, на Филиппинах (движение «Абу-Сайяф»), на Суматре (движение «Свободный Ачех»), в России (на территории Чечни, Дагестана), в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии («Исламское движение Узбекистана») и так далее.
Нельзя не упомянуть и о совершенно специфическом форпосте ваххабитско-талибского альянса, который расположился в Великобритании. Он представляет собой частично выведенное из-под юрисдикции британской Короны объединение исламистов разных стран, представленных в таких организациях, как «Мухаджиры», «Международный исламский фронт», «Исламская партия освобождения» и тому подобное. Топографически эта зона ограничивается отдельными мечетями Великобритании, рядом предприятий, представляющих собой «крышу» для нелегальной деятельности. Люди, расселенные дисперсно, но включенные в эту зону, живут по исламскому праву (для них решающей идеологической и судебной инстанцией является так называемый «шариатский суд Великобритании»), совершенно не скрывают своей связи с сетью Усамы бен Ладена, организовывают вербовку на британской территории добровольцев для ведения джихада на стороне вахха-битско-талибского альянса (например, в Кашмире, Чечне и тому подобное), их переправку в лагеря альянса на территории Афганистана, участвуют в подготовке террористических актов за рубежом и так далее. Кстати сказать, этот исламистский анклав широко использует возможности Интернета, связывая один с другим и поддерживая в рабочем состоянии форпосты, имеющиеся или формирующиеся в разных концах мира.
Если ваххабитско-талибский альянс является инструментом внешней политики, то возникает вопрос, кто за ним стоит. Приходится говорить об этом потому, что сейчас, в 2000 году, он своего рода сирота, от которого все отказываются, подбрасывая его друг другу. Ни Пакистан, ни Саудовская Аравия, ни Соединенные Штаты, отцы-основатели альянса, не признают его своим. Но важно, что у этого альянса – собственное представление об исламском мире, его границах, сущностных характеристиках, перспективах, характере взаимоотношений с миром неисламским и так далее. Важно также, что этот альянс располагает ресурсом для реализации этих целей. Все эти вещи не являются секретом, о них члены ваххабитско-талибского альянса открыто говорят. Это идеологическая, политическая и территориальная экспансия.
Обращает на себя внимание тот факт, что в названиях и программах перечисленных в качестве примеров «страновых» организаций, действующих в качестве международных и реализующих определенные проекты исламского мира, часто фигурирует слово народный. Какое отношение эти и подобные организации имеют к народу (или народам) – большой вопрос. Но этот провозглашенный статус данных организаций позволяет соответствующим государствам прямо или опосредованно проводить определенную политику на международной арене, нередко в нарушение международного права, и уходить от ответственности за вмешательство во внутренние дела других государств.
Исламский мир не является единым – не только в смысле различий в уровне социально-экономического развития, политической ориентации и так далее, но и в том отношении, что в настоящее время его судьбы и характер отношений с внешним миром определяет внутренняя борьба трех проектов – либерального (модернизаторского), джихадистского (фундаменталистского) и традиционалистского.
Либеральный (модернизаторский, вестернизированный и тому подобное) проект предполагает перенос на почву исламских стран так называемых общечеловеческих (реально – западных по своему происхождению и сути) форм социальной жизни – от парламентов до ограничения рождаемости при одновременном изменении самого ислама с тем, чтобы он был идеологией, мобилизующей граждан или подданных на реализацию этих форм. Этот проект характерен в первую очередь для правящих режимов в странах распространения ислама.
Джихадистский (фундаменталистский и так далее) проект сформировался во многом в качестве альтернативы – и Западу как таковому, и либеральному исламскому проекту, реализуемому правящими режимами. Этот проект оппозиционен. Для него характерна опора на жесткое толкование предписаний ислама. Для джихадистского ислама характерна экспансия – экспансия политическая (стремление к установлению истинно исламской власти в странах распространения ислама) и территориальная (продвижение на новые для этой формы ислама территории). Правда, нередко эта экспансия трактуется как возвращение ислама на те территории, которые в прошлом были исламскими, как восстановление некой «исторической справедливости». (Правда, с «исторической справедливостью» не все так просто. Достаточно вспомнить о том же Иерусалиме, который является городом трех религий, а не одного ислама.) Джихадистский проект не некое отступление от ислама, как это пытаются утверждать его противники, а один из его вариантов, черпающий право на существование в тех источниках, которые одни только и могут быть авторитетами для мусульманина– Коран, Сунна Пророка Мухаммада, опыт Праведных Халифов.
Оба эти проекта реализуются в ходе взаимной борьбы на фоне традиционалистского (традиционного) ислама, то есть такого, который является оправданием сложившегося на нынешний день status quo и не предполагает никаких резких трансформаций.
Исход борьбы между различными исламскими проектами важен для судеб отдельных исламских государств и исламского мира в целом. Однако не может не привлечь внимания то, что самоопределение исламского мира как относительно консолидированного субъекта международных отношений происходит в немалой степени через конфронтацию. Конфронтацию не столько с реальными противниками, совершающими агрессию против того или иного исламского государства, сколько с государствами, территории которых рядом исламских государств и «страновых» исламских организаций, действующих на международном уровне, целиком или частично включаются в границы «исламского мира». (Достаточно посмотреть на карты, издаваемые Лигой исламского мира.)
И тут нередко наблюдается если и не сотрудничество, то как минимум совпадение векторов действий либерального (модернизированного) и джихадистского (фундаменталистского) ислама. Ярчайший пример – Косово, где в борьбе против югославских войск и законных органов власти, при решающей поддержке НАТО, участвовали не только албанские сепаратисты из Освободительной армии Косово (ОАК), но и исламские добровольцы-муджахеды из разных оппозиционных режимам джихадистских организаций, а также офицеры, состоящие на действительной военной службе в армиях ряда исламских государств– Объединенных Арабских Эмиратов, Кувейта, Катара, Омана. А благотворительные фонды из Саудовской Аравии, Кувейта, других исламских арабских стран финансировали подготовку, вооружение и обеспечение боевых групп ОАК2.
Конец ознакомительного фрагмента.