ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
АДОЛЬФ ГИТЛЕР, ФЮРЕР
Германия, Берлин, в бункере Гитлера, 20 апреля 1945 года
В следующую пятницу ровно в 14 часов 14 минут и 14 секунд, выйдя из школы, Иван неожиданно оказался в бункере Адольфа Гитлера. А произошло это так.
Иван, конечно, знал, что под автостоянкой, расположенной в пяти минутах ходьбы от школы и в непосредственной близости от стадиона, на котором он бегал на длинные дистанции, был когда-то, теперь засыпанный, бункер канцлера нацистской Германии Адольфа Гитлера.
…Мальчик почувствовал, что попал в подземелье, которое плохо проветривается. На улице были слышны залпы артиллерийской канонады и… вдруг… он увидел Адольфа Гитлера, рассматривавшего карту Берлина, окруженного красными флажками. Приглядевшись к карте, мальчик даже успел прочитать название населенного пункта, возле которого Гитлер только что воткнул красный флажок «Марцан». Фюрер, услыхав шорох за спиной, повернулся.
Увидев мальчика, неизвестно откуда появившегося в его кабинете, Гитлер хотел спросить, откуда тот появился, чей он ребенок, и почему никто не доложил ему, фюреру немецкой нации, прежде чем пускать ребенка в его кабинет???!!! Но, опасаясь, что этот мальчик – всего лишь галлюцинация, мираж, фюрер не задал эти, возникшие у него вопросы, а промолчал, но, вдруг, не выдержав паузы, неожиданно для себя самого вступил с мальчиком в разговор:
Гитлер:
– Хочешь торт? У меня сегодня день рождения.
– Я не очень люблю торты. Но из-за того, что у Ваc сегодня день рождения, я попробую кусочек.
– В самом деле?! Ты не любишь торты, мальчик?! – удивился фюрер, – А что же ты любишь?
Мальчик Иван:
– Рисовать.
Гитлер:
– Тогда, пожалуйста, рисуй, – улыбнулся фюрер, – Ты можешь взять мои карандаши, мальчик. Вот бумага, – Гитлер кивнул головой в сторону пачки листов бумаги, лежащей на его просторном столе.
Мальчик Иван:
– Спасибо большое Вам за бумагу. А карандаши у меня есть свои.
Иван положил свой пенал на стол фюрера, открыл его и показал свои карандаши. Много остро заточенных карандашей! Гитлер брал в руки один за другим карандаши из пенала и с нескрываемым интересом разглядывал их, читая надписи, нанесенные на карандаши золотыми буквами по-немецки, потом полуутвердительно воскликнул:
– Твои карандаши немецкого производства, мальчик?!
– Да, они немецкие. Очень хорошие!
Гитлер улыбнулся, и с некоторым колебанием спросил:
– Но почему же тогда я не знаю эту фирму?!
Мальчик, молча пожал плечами, достал из пенала еще один карандаш, положив его отдельно от других на стол фюрера, и произнес:
– А вот этот карандаш – чешский! Тоже очень хороший! Я люблю им рисовать!
Гитлер с удивлением, почти с растерянностью посмотрел на мальчика. Он уже был почти готов произнести с сарказмом фразу, только что пришедшую ему в голову: «Оказывается славяне тоже умеют делать кое-что полезное! Например, карандаши!»
Потом Гитлер вдруг вспомнил прекрасные автомобили чешского производства, которые он лично видел всего несколько лет назад в лабораториях немецких автомобильных инженеров. Кстати, это были почти полностью разобранные автомобили, выпущенные чехами в те годы, когда Германия еще лежала в руинах после Первой мировой Войны и этого унизительного Версальского мира!
Тогда, помнится, фюрер не стал нервировать немецких гениев автомобильной индустрии и иронизировать над тем, что они учатся делать автомобили у славян. И сегодня он тоже не решился, вернее не посчитал нужным, вступать в дискуссию с миражем. «Ведь это милый мальчик, с пеналом набитым прекрасными карандашами – либо мираж, либо пришелец из будущего! Уж слишком хороши его карандаши!» – подумал фюрер.
«Но пришельцев из будущего не бывает! Или я все-таки схожу с ума? – продолжал спокойно думать Гитлер, – Или этот мальчик – всего лишь очередное подтверждение моего неумолимо надвигающегося безумия?!» Вместо дискуссии с мальчиком Гитлер произнес громко, почти выкрикнул то, что волновало его сегодня больше всего:
– Русские в Марцане!!!
– Да. Я знаю, – спокойно ответил фюреру рисующий мальчик, не отрываясь от своего листа и удобно расположившись за столом прямо напротив Гитлера.
– Ты уже об этом знаешь?! Откуда?! – Гитлер взглянул на мальчика с еще большим интересом и подумал: «Какой информированный молодой человек посетил меня сегодня! Может, этот мальчик – знак свыше и я должен прислушаться к его высказываниям?!» Поэтому Гитлер внешне довольно спокойно повторил свой вопрос, хотя заранее боялся любого ответа:
– Откуда ты знаешь, мальчик, что в деревне Марцан русские?!
Мальчик, лишь на мгновение подняв глаза на фюрера, и продолжая рисовать, ответил:
– Бабушка мне звонила и сказала, что русских в Марцане становится все больше и она уже устала пить с ними водку.
– Она звонила тебе во время занятий, мальчик?! – осторожно уточнил фюрер, не веря своим ушам.
– Нет, конечно! Во время занятий никому не разрешается телефонировать. Она позвонила мне как только уроки закончились.
«Какой удивительный ребенок! В такое время он чуть не отказался от торта, ходит в школу и даже имеет возможность общаться по телефону с бабушкой, живущей в пригороде Берлина! Чей же это ребенок?!!!» – пытался понять Гитлер.
(Бывшая пригородная деревня Марцан, через которую русские танки вошли в столицу нацистской Германии в апреле 1945 года, в наше время – один из районов Берлина, в котором проживают десятки тысяч русскоязычных выходцев из бывших республик Советского Союза, которых коренное население называет русскими – прим. авторов).
А вслух фюрер немецкой нации произнес следующее:
– Я понял, мальчик, что ты не любишь сладкое.
– Вы правильно поняли меня.
– А что же ты любишь кушать? И обедал ли ты сегодня?
– Да, я очень хорошо пообедал! На обед у нас в школьной столовой были стэйки из свинины и я наелся до отвала!
– Ты сказал «стэйки», а не жаренная свинина?! Почему ты говоришь по-английски об этой еде? Кто тебя этому научил?!
– Шеф-повар нашей школьной столовой господин Бинтер всегда говорит про мясо так – «стэйки»…
– Но почему Ваш шеф-повар так говорит?!
– Я не понимаю Вас, извините.
«Как странно говорит этот вежливый и разумный мальчик! – подумал Гитлер, – За все время нашего разговора он ни разу не назвал меня фюрером! Такое ощущение, что он просто не знаком с этикой и традициями нашего нацистского государства! Надо, кстати, спросить шефа гестапо Мюллера, знает ли он, что повар школьной столовой в центре Берлина позволяет себе называть еду по-английски, да еще этому учит детей?!» Он пометил карандашом на своем настольном календаре: «Господин Бинтер, стэйки в школе…», и, подчеркнув двоажды слово «Стэйки», спросил мальчика:
– Скажи, мальчик, а как называется твоя школа и по какому адресу она расположена?
– Начальная школа у Бранденбургских ворот по адресу Вильгельмштрассе, 52.
– Разве там есть школа? Помнится там было здание министерства, которое сильно разбомбили эти английские свиньи!
– Простите, я не понял про свиней… Но министерство поблизости с моей школой действительно есть.
– Министерство авиации, надеюсь? – с надеждой спросил Гитлер.
– Нет. Рядом с моей школой – буквально дом к дому- расположено министерство продовольствия и питания. А министерство военной авиации было там раньше, во время Второй Мировой Войны. Я даже знаю, что командовал этим министерством такой то-о-лстый дяденька по фамилии Геринг и что был он рейхсмаршалом.
«Почему был?! Ах, да! Я же сам недавно лишил Геринга всех чинов и запретил выезжать на линию фронта, чтобы он не сеял там панику!!!»– подумал про себя Гитлер, спросив вслух:
– Откуда ты знаешь про Германа Геринга?!
– Что именно я знаю про него?! – переспросил мальчик.
– Откуда ты знаешь, что он был в недавнем прошлом рейхсмаршалом авиации?
– Я видел имя и звание господина Германа Геринга на табличке, рассказывающей об истории улицы, на которой стоит наша школа, – ответил ребенок.
«Я кажется что-то упустил за всей этой суетой! – ужаснулся Гитлер, – Настоящие борцы, как я только что узнал, не опускают руки даже в осажденном русскими городе! Они работают и борются, они воспитывают население и, самое главное, они воспитывают детей! Интересно, чья это инициатива – ставить таблички возле места работы выдающихся деятелей нацистской партии?! Этих людей надо поощрять!» – подумал восхищенно Гитлер, и тихо задал вслух вопрос, который давно его волновал:
– Где ты родился, мальчик?
– В Берлине. Я – берлинец, – с гордостью ответил мальчик.
«В самом деле, – подумал Гитлер, – В отличие от меня, так и не сумевшего отучиться от венского диалекта, этот мальчик говорит на настоящем берлинском диалекте! Удивительный, высокообразованный ребенок! Настоящий берлинец!»
– Как тебя зовут, мальчик?
– Иван.
– Ты шутишь, мальчик?! – почти в полуобморочном состоянии спросил Гитлер и потерял сознание, видимо, не выдержав такого нервного напряжения.
А Иван просто прикрыл на мгновение глаза и, открыв их, опять оказался в школьном дворе. Он взглянул на свои часы. Они показывали по-прежнему 14 часов, 14 минут и 14 секунд. Пятница. Солнечно. Берлин. 21-й век.
УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ГУМБОЛЬДТА
Германия, Берлин
Наши дни
Эти две истории, с которых все когда-то начиналось в его детстве, возможно так и остались бы в детских воспоминаниях Ивана Павлова, никогда не удивлявшегося своей неограниченной фантазии. Но однажды в пятницу, кстати, очень солнечную, когда до закрытия студенческой столовой оставалась почти ровно одна минута – то есть на часах было 14:14:14 – студент-историк Иван, улыбнувшись, подумал «Хорошо бы в такой солнечный день увидеться с Михаилом Горбачевым или с Юрием Гагариным…» Просто подумал. Эти личности, оставившие неизгладимый след в истории, всегда интересовали Ивана. Один – за то, что, как все говорят, разрушил Берлинскую стену, другой – за то, что, как всем известно, первым из жителей планеты Земля, полетел в космос и, самое главное, вернулся оттуда живым. «Вряд ли я успею дойти до Вильгельмштрассе, ведь именно там все ЭТО происходило со мной в детстве по пятницам в солнечную погоду…»