Глава II
в которой капитан Двойной Грог отправляется в далёкое, полное опасностей путешествие к зловещему острову Спящей Каракатицы
Невысокие волны тёплого южного моря мягко разбегались перед носом корабля, словно ластясь и приглашая поиграть во что-нибудь весёлое. Волны напоминали забавных водяных котят, но опытные моряки знали, какими страшными они станут, когда «вырастут во взрослых тигров»: высокими, как горы, и бешеными, как обезумевший долбоцефал. Моряки знали, какой ужас могут нести эти «милые котята», но сейчас не думали о плохом, потому что до начала сезона штормов оставалось целых два месяца, и можно было от души наслаждаться дружелюбием Океана.
Приветливыми волнами, летучими рыбами – их весёлые стайки серебряными брызгами взлетали над водой, – дельфинами и даже китами: только за это утро пираты повстречали двух величественных гигантов, каждый из которых был больше их корабля.
Дул попутный ветер, и могучий трёхмачтовый фрегат буквально летел на юг, далеко на юг, туда, где тёплое море становилось ледяным, к поясу холодных Айсбергов.
Знаменитый «Полоумный Архитектор» – флагманский корабль страшного капитана Грога: сорок четыре пушки, вышколенная, не знающая жалости команда и слава самого быстрого парусника южных морей. «Архитектор» был единственным в Прелести пиратским кораблём, капитан которого никогда не спускал «Весёлого Роджера»[4] и не прикидывался мирным торговцем, чтобы подкрасться к купеческому каравану. Двойной Грог честно предупреждал о своём появлении, потому что его фрегат мог догнать любое судно на свете. И мог удрать от кого угодно, от любого военного корабля.
Но сейчас «Архитектор» ни от кого не убегал и никого не догонял. Он уже три дня торопливо шёл на юг, с виду – без всякой цели, и лишь теперь Уне-Муне Грог вызвал старших офицеров на совещание, чтобы наконец-то рассказать, куда они плывут и зачем.
Они собрались на носу, прогнали драивших палубу матросов, отошли к бушприту[5] и говорили только друг для друга. А ветер уносил слова в море, не позволяя посторонним узнать, о чём говорят офицеры.
– Мы третий день в пути, – произнёс главный бомбардир «Архитектора» гном Жуто Гейл по прозвищу Угрюмый. – И до сих пор не знаем, куда идём.
– Раньше тебя это не смущало, – заметил Муне.
А Уне поджал губы, но промолчал: он не любил общаться и всегда отдавал эту роль Муне.
– Раньше мы рыскали по караванным путям в поисках добычи, – хохотнул Дорро Эскотт, отчаянный командир абордажной команды. – А сейчас ушли далеко на юг. Здесь нет купеческих кораблей.
– Что мы ищем? – поинтересовался Гейл.
– У нас есть дело, – улыбнулся Муне Грог. – Очень важное дело.
– Важнее, чем ограбить жирного купца? – с иронией уточнил Эскотт.
– Намного важнее, – подтвердил Двойной.
– Что же это за дело такое? – не выдержал Угрюмый.
– Сейчас расскажу…
Как бывает на всех пиратских кораблях, команда «Полоумного Архитектора» состояла из разных племён: разбойниками становились и люди, и мафтаны, и представители малых народов, а сам Грог и вовсе был шмызлом, выходцем из Плесени, и на его широких плечах помещались целые две головы. Правую, деловую и дерзкую, звали Муне. Она была лысой, словно арбуз, но с пышными бакенбардами и густыми бровями, нависающими над чёрными глазами. Нос голова Муне имела крючковатый, напоминающий орлиный клюв, а в левом ухе носила золотую серёжку. Вторую голову Двойного звали Уне, она отличалась спокойствием и немногословностью, и если Уне приходилось говорить, он делал это очень тихо, а то и вовсе шептал на ухо Муне. Вторая голова Грога была слепой от рождения, и её глаза всегда закрывала повязка, но при этом она обладала великолепным слухом и сильно развитой интуицией, которая не раз и не два помогала Двойному избегать неприятностей.
Одевался капитан как франт, и даже на борту носил башмаки с пряжками, серые штаны из дорогой ткани, шёлковую рубаху с кружевами и свободным воротом и широкий красный пояс, из-за которого торчали пистолет и кинжал.
Шмызлы были редкими гостями в Прелести, Грог любил подчеркнуть своё происхождение, и поэтому «Весёлый Роджер», что развевался над «Архитектором», украшали два черепа, а не один.
– Так что за дело тянет нас на юг?
– Или мы просто путешествуем? – хмыкнул Дорро. – Ходим по морю для собственного удовольствия?
Эскотт был Варраксом – мафтаном из варанов, хладнокровным и смертоносно быстрым. Он управлял абордажной командой – самыми лихими головорезами Двойного Грога, и его авторитет лишь малость уступал авторитету капитана. Дорро был не очень высок, но крепок, жилист и подвижен. Из одежды предпочитал набедренную повязку, поскольку вдоль хребта Варракса шёл алый гребень, сложенный в спокойном состоянии и поднимающийся в мгновения ярости или сильного неудовольствия. Кожа у Дорро была чешуйчатая, жёсткая и чёрная настолько, что отливала синевой. На поясе Эскотт носил тяжёлую абордажную саблю, но его могучие лапы, заканчивающиеся острыми когтями, сами по себе были серьёзным оружием.
– Мы нашли для нас шикарную и перспективную работу, – тихо произнёс Уне.
– Не ты, а я, – сварливо буркнул Муне.
– Мы, – кротко повторила слепая голова.
– Я договорился.
– Нас наняли.
Головы могли препираться бесконечно долго: Уне, несмотря на кажущуюся покладистость, был весьма упрям, поэтому Эскотт уточнил:
– Работа опасная?
– Очень, – сразу же ответил слепой. И облизнулся.
– Но хорошо оплачивается, – поспешил добавить Муне, недовольно покосившись на вторую голову.
– Так куда мы всё-таки идём? – спросил Угрюмый.
Последний участник совещания, Жуто Гейл, был главным бомбардиром и горным гномом – они лучше всех в Прелести разбирались в огнестрельном оружии. Круглощёкий, с маленькими глазками и носом «картошкой», он казался добряком, но таковым не был, потому и оказался в команде пиратов. Ростом Угрюмый уступал даже Эскотту, ножки имел коротенькие, но толстые и крепкие, и был особенно широк в плечах, отчего казался квадратным. Гейл давно ходил по южным морям, привык к чужому климату и загорел до бронзового оттенка, лишившись знаменитой гномьей бледности. Голову он закрывал треуголкой, под которой прятались косматые, редко расчёсываемые волосы; традиционную рыжую бороду – длинную, с косичками – Жуто из-за жары остриг, превратил в короткую, едва прикрывающую подбородок, зато отпустил усы аж до самой груди. На борту Угрюмый носил свободные штаны чуть ниже колен, когда-то белые, но со временем посеревшие, рубаху с короткими рукавами и кожаный жилет с многочисленными карманами.
– Куда мы идём?
– На юг, – коротко ответил Муне.
– Далеко на юг?
– К Айсбергам.
– Так-так, – покачал головой Дорро. – А дальше?
– Куда уж дальше? – чуть нервно произнёс Муне. – За Айсбергами начинаются Ледяные берега, там «Архитектор» не пройдёт.
И хмыкнул.
Дорро почуял, что капитану самому тревожно, во всяком случае, его правой голове, и подобрался, потому что обычно Двойной никого и ничего не боялся.
– То есть мы дойдём до Айсбергов и повернём обратно?
– Почти.
– Мы идём на Каракатицу! – догадался Гейл. – Муне, ты ведёшь нас на проклятую Каракатицу!
– Зачем? – растерялся Эскотт. И даже сделал шаг назад. Машинально сделал, потому что никто, ни один моряк южных морей и даже ни один моряк Прелести, не мог спокойно слышать это название: остров Спящей Каракатицы.
Самое зловещее место Океана.
Мрачная обитель ужаса, расположенная в центре моря Беспощадности.
А самое интересное заключалось в том, что никто на свете не мог с уверенностью сказать, какое именно зло скрывается на острове. Что это за Каракатица и почему она спит? Сможет ли она проснуться и что тогда будет?
События, которые привели к появлению этого мрачного пятна на карте волшебного мира, произошли настолько давно, что нынешние жители Прелести пересказывали друг другу легенды о легенде, не имеющие никакого отношения к истине. Говорили, что на безжизненном острове феи заточили ужасное чудовище, способное обратить землю в воду и превратить мир в один огромный Океан; ещё шептали, что там таится Древнее Проклятие, страшный прародитель всех Тёмных Сил, однажды прорвавшийся в Прелесть, а ещё – что на том клочке суши открыты врата в ужасный мир, настолько плохой, что по сравнению с ним даже Плесень кажется благодатной страной, населённой дружелюбными жителями.
Говорили об острове Спящей Каракатицы много. А боялись – ещё больше. Боялись так сильно, что даже старшие офицеры пиратского корабля не стали скрывать страх:
– Что ты наделал? – испуганно спросил Дорро. – Как ты мог?
Двойной Грог поджал губы на обеих головах.
– Зачем ты согласился на эту работу? – осведомился побледневший Гейл.
– Она хорошо оплачивается, – пожал плечами Двойной. – И очень перспективна.
– Мёртвым деньги не нужны, – категорически заявил Эскотт. – Нужно возвращаться.
– Я согласен с Варраксом, – хрюкнул гном. – Прикажи рулевому ложиться на обратный курс.
– Нет, – качнул головой Муне.
А Уне кивнул, подтверждая слова правой головы.
– Я не собираюсь подыхать ради какой-то легенды! – Дорро топнул ногой.
– Тебе и не придётся.
– Никто не возвращался с Каракатицы!
– Никто не возвращался, потому что никто до неё не добирался! – парировал Грог. – Всех перехватывали сторожевые корабли.
– В море Беспощадности запрещено заходить без разрешения Двора Непревзойдённых, – напомнил Гейл. – Если нас поймают, то повесят.
– До сих пор нас никто поймать не мог, – хихикнул Муне.
– До сих пор мы не лезли в пекло, – отрезал Эскотт. – Мы нападали и убегали, и не связывались с линейными кораблями. А возле моря Беспощадности, хочу тебе напомнить, дежурят именно они – линейные! Самые большие корабли в мире!
– Всё будет хорошо, – едва слышно прошептал Уне.
И Дорро, который как раз набирал в грудь воздух, собираясь продолжить выступление, резко умолк.
А Угрюмый Гейл ухватил себя за подбородок и глубоко вздохнул.
Пираты, разумеется, знали о проницательности слепой головы и её умении видеть будущее, поэтому очень серьёзно отнеслись к услышанному.
– Мы вернёмся живыми? – тихо спросил Эскотт.
– Это будет опасный рейд, – так же тихо ответил Уне. – Живыми вернутся не все.
– Но мы вернёмся? – прищурился гном. – Я и Дорро?
– Скорее всего.
Ответить точно Уне не мог, но пиратов приободрил тот факт, что слепец не видел в будущем их гибели.
– Ладно! – Эскотт потёр могучие лапы одну о другую. – Мы идём к Каракатице – хорошо, пусть так. Но как мы преодолеем сторожевую линию?
– Море Беспощадности патрулируют самые большие корабли Прелести, – угрюмо напомнил Гейл. – Любой из них одним залпом потопит наш фрегат.
– У меня есть план, – осклабился Муне. – Ведьма, которая нас наняла, продумала все детали рейда.
– Я не доверяю ведьмам, – проворчал Эскотт. Варраксы были воинами и совсем не знали Волшебства.
А вот Угрюмый Гейл отнёсся к заявлению капитана спокойно. Но уточнил:
– Ведьма опытная?
Пройти через линию сторожевых кораблей было трудно ещё и потому, что часть их снаряжения зачаровывали феи и волшебники. Именно поэтому гнома интересовала сила нанявшей капитана колдуньи.
– Ведьма очень сильная, – кивнул Муне.
Уне подтвердил.
Бомбардира это успокоило. Он помолчал и добавил:
– Главное, чтобы она нас не обманула.
– Мы ей нужны, – пожал плечами Грог. – Так что никакого обмана.
Несколько секунд офицеры обдумывали заявление капитана, после чего Дорро почесал лапой затылок и уточнил:
– Допустим, мы пройдём мимо сторожевых кораблей, прорвёмся через море Беспощадности и доберёмся до Каракатицы… Что дальше? Зачем мы туда идём?
Ответ на этот вопрос был очевиден, и шмызл удивился, что офицеры до него не додумались.
– Мы освободим того, кто там заперт.
И едва не рассмеялся, увидев, что от изумления у гнома отвисла челюсть.
– Ты серьёзно?
– Зачем? – осведомился Эскотт.
– Нам за это платят, – вновь пожал плечами Двойной.
– Но если легенды правы, то мы освободим ужасное чудовище, – Угрюмый Гейл поёжился. – Что оно сделает с нами?
– Всё будет хорошо, – повторил Уне.
– Это мы уже слышали.
– Вы слышали только часть истории, а сейчас я расскажу вам её всю, расскажу то, что узнал от ведьмы, но сначала… – Уне-Муне придвинулся ближе к офицерам и зашептал: – Но сначала – самое главное: ведьма, которая нас наняла, хочет уничтожить Коралловый Дворец, а потом изгнать из Прелести фей. Понимаете? Изгнать всех фей! И больше никто не помешает нам грабить купцов, джентльмены!
– Ура, – тихо произнёс Гейл.
– Отлично! – ощерился в ухмылке Дорро.
– Мы станем королями Океана! – подытожил Грог. – И никто не сможет с нами соперничать!