Глава 2
Мыш вращал в ладони вытянутой правой руки три металлических шара. Металл звонко соударялся с металлом, издавая характерный, похожий на потрескивание электрического разряда, звук. Но Мыш не отдыхал, приводя растревоженные нервы в порядок с помощью широко распространенного гаджета для медитации, он работал.
Прямо перед ним, в темном, подсвеченном голубоватым муаром пространстве висела большая светящаяся таблица, сплошь исписанная цифрами. Цифры постоянно менялись, неся наблюдателю ценную информацию. Для несведущего человека это было бессмысленным набором знаков. Но только для несведущего – понимающий мог найти в этих цифрах много интересного. Знаток мог использовать сокрытые в длинных числовых рядах тайны для собственного блага. Как, впрочем, и кому-нибудь во зло – все на усмотрение пользователя. Человек, наделенный особым умением, мог поменять это все. Понемногу, подправить один завиток, пририсовать другой. Или изменить все в одночасье, махом. Но делать такое не стоило – обычно подобные умельцы долго не жили. И только мастер мог увидеть картину целиком, понять, как изменятся все числа во всех таблицах, исчезающих длинными стройными рядами за несуществующим горизонтом, если подправить хотя бы одно. Мастер – это тот, кто знает замысел.
А мыслят замыслы боги. Здесь никакого мастерства не хватит, как ни старайся. В этом Мыш успел убедиться.
Себя Мыш причислял к умельцам. Он был ломщиком. И он отлично чувствовал ту грань, за которой легкая незаметная коррекция превращалась в грубые мазки, уродующие ценное полотно. Мыш работал подобно реставраторам – наносил новые слои, добавляя что-то от себя, но никогда не менял общего замысла. Работа Рафаэля всегда оставалась работой Рафаэля, а котировки акций – котировками акций. Только в обновленной версии.
Мыш сделал рукой едва уловимое движение, и один из шаров, что, не замирая, продолжали свой бег по ладони ломщика, сорвался с тонких быстрых пальцев и упал прямо на сверкающие цифры. Таблица, словно полотно, сотканное из света, провисла под тяжестью шара. По зеркальной поверхности металла побежали искривленные сферой знаки. Они растекались в стороны, подобно двум половинам застежки-молнии, а потом снова сливались в единую нить. Как ДНК, отработав нужные гены, возвращает себе форму хромосомы.
Шар бесшумно катался по таблице, заставляя ее прогибаться конусом под своим весом. Он считывал данные, пропускал их через себя и отправлял обратно, не оставляя ни единого следа собственного пребывания в этом светящемся пространстве. Главное – не порвать полотно, не попасть в случайно или намеренно пропущенную вязальщиком петлю. Только тронь, и распустится вся ткань мироздания этого мира. Расползется соплями надежда Мыша уйти незамеченным.
Со стороны могло показаться, что шустрый шар делает всю работу самостоятельно. Но это было не так. Два оставшихся в ладони ломщика шара продолжали вращаться, набирая скорость. Каждый шар был продолжением предыдущего, они были единым целым в трех ипостасях. Совсем скоро сверкающие отсветами голубых огней металлические сферы слились в светящийся круг, а длинные пальцы, похожие на паучьи лапы, продолжали двигаться все быстрей и быстрей, достигнув скорости, с которой никакие нормальные человеческие мышцы и суставы не справились бы.
Мыш не был генавром или трансером. Вы правильно догадались – Мыш работал в виртуальности, мире, где обычные физические законы иногда уступали искусству ломщиков влиять на ткань мира Цифры силой мысли, разогнанной «поплавками».
Равно как и шары не были шарами – мощный вирус, запущенный ломщиком в сеть, делал сразу несколько дел: обеспечивал вход, копировал данные и постоянно следил за изменчивой и предательски непрочной тканью мироздания, сотканной машинистами этого сервера.
– Я сегодня наблюдал за твоей работой, – обычным для себя снисходительным тоном сообщил Безликий Призрак.
Кем был этот Безликий на самом деле, Мыш, разумеется, не знал. Призрак был заказчиком – это все, что требовалось знать ломщику. Призрак платил хорошие деньги – это все, что требовалось ломщику, чтобы добровольно согласиться работать с клиентом. Призрак ставил перед Мышем интересные задачи, которые требовали нестандартных и деликатных решений – это все, что нужно ломщику для жизни в сети. В общем, они сработались – ломщик Мыш и таинственный Безликий Призрак.
– Данные котировок скорректированы, исправления действительны до трех часов дня, – отрапортовал ломщик.
Говорить с собеседником было сложно – люди привыкли смотреть в глаза, когда ведут беседу. Или отводить их, или прятать. Но и отводить, и прятать глаза можно от чего-то. У этого существа не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.
Безликий Призрак, как прозвал про себя заказчика Мыш, представлял собой черный бесформенный сгусток, размазанный по окружающему пространству. Он был похож на черную звезду, выпускающую вокруг себя угольные лапы протуберанцев. Бесформенный, не имеющий ни конкретного размера, ни четких границ сгусток поглощающего свет тумана, пребывающего в беспрестанном движении.
– Отлично, это именно то, что нужно.
– Будут еще поручения?
– Да. Возьми вот это.
Закрученный плотной спиралью вихрь выдернул из недр черного облака маленький пластиковый прямоугольник – ярлык программы.
– Это необходимо внедрить на сервер корпорации «МегаСофт». Оно должно там прижиться. Так, чтобы никто не заметил вмешательства извне. Думаю, ты меня понимаешь.
Разумеется, Мыш понимал. Тем более подобные операции он неоднократно проделывал для Безликого Призрака. Программу переписывать нельзя, это он тоже знал, но контрольная сумма всех данных сервера должна остаться неизменной. Значит, придется переписывать всяческий хлам, что хранится где-то рядом с тем местом, куда нужно поместить программу Призрака.
– Это вирус?
Безликий издал странный звук. Будто чихнул или засмеялся. Или это больше напоминало раскат грома далекой еще грозы? Странное кашляющее облако.
– Нет. Я же говорил тебе – мы не занимаемся взломом. Мы меняем мир.
Теперь усмехнулся Мыш.
– К лучшему?
– Это субъективное понятие, – отрезал Призрак.
Странный заказчик – является лично, пускай и в виртуальном обличье, философствует, отдавая очередной приказ. Интересно, кто он?
Мыш встречался с Безликим Призраком пятый раз. Платил тот исправно, так, словно деньги вообще не являлись для него проблемой. Не в смысле, что у него их слишком много, а в том плане, что Призраку было глубоко наплевать на существование денег, как таковых.
После каждой встречи Мыш изнывал от желания проследить подключение Призрака. Он понимал, что делать этого не стоит, и проблема была не в шифровании данных. С этим ломщик, скорее всего, справился бы. Возможно, что и не оставив следов. Дело было в этике – Призрак соблюдал условия контракта. И еще дело было во власти, которой наверняка обладал Безликий. Если его власть слишком велика, а исключить этого никак нельзя, то Мыш рисковал не просто хорошей работой – головой.
– Условия внедрения?
– Как обычно – прилагаются к программе. Кстати, код программы можешь посмотреть.
Глаза ломщика на мгновение загорелись, выдав его интерес. Это не скрылось от размазанного шевелящегося облака.
– Конечно, если тебе интересно, – добавил Безликий.
Похоже, он издевается.
Мыш повертел в руках ярлык и положил его в карман, переместив тем самым ссылку на программу в свой «раллер». Движение оказалось неуклюжим, и один из трех сверкающих металлом шаров, что ломщик до сих пор держал в правой руке, выпал и резво покатился в направлении облака. Стремительный черный протуберанец резко выдвинулся вперед и, словно нога футболиста, остановил шар. Мыш вытянул руку, и шар послушно прыгнул назад к своему хозяину.
– Извините, – проронил он.
Безликий не ответил, а лишь снова заурчал, издав подобие грома. Все-таки Мыш никак не мог понять – он смеется таким образом или выказывает неудовольствие.
– Ты очень тонко работаешь, – перестав рокотать, сказал Призрак.
Догадался?
– Именно поэтому вы меня и наняли.
– Возможно, что по этой причине. Ты что-нибудь слышал о резонансе? – резко сменил тему разговора Безликий.
– О физическом явлении?
– Нет, о следе, который оставляет в сети работающий процессор. Например, «поплавок».
– Только «поплавок», – поправил Мыш. – Обычный процессор не оставляет никакого «резонанса», он прям, как стрела. Только плавающая технология создает короткоживущие изменения распределения зарядов на физических носителях.
– По этим изменениям можно поймать «поплавок»?
– Очень сложно.
– Но возможно?
– Если знать как и не медлить – «резонанс» исчезает очень быстро.
– И можно найти конкретный «поплавок»?
– Вы хотите найти какого-то ломщика?
Задав вопрос, Мыш прикусил язык – этим ломщиком вполне мог оказаться и он сам.
– Ломщика – нет. Но «поплавок» – возможно.
Интересно, для чего ему «поплавок»? Или Призрак, как обычно, чего-то недоговаривает?
– «Резонанс» зависит от структуры «поплавка». Раньше, когда «поплавки» создавали граверы, у каждого мастера был свой характерный след. «Поплавки» отличались друг от друга, совсем чуть-чуть, но каждый процессор был уникален. Это было искусство, а не массовое производство. Если очень постараться, иногда удавалось узнать почерк мастера или даже отдельно взятый «поплавок». Но после того, как Сорок Два наводнил мир штамповками... Можно лишь узнать, какая модель взята за основу этой штамповки.
– Тебе не нравятся идеи Сорок Два?
Казалось, Безликий удивлен.
– Это имеет отношение к делу?
Мышу было не по душе, когда заказчики проявляли слишком большой интерес к его личным предпочтениям. Он хорошо знал, что из маленьких крох собранной информации, из случайно оброненных слов, из интонаций и привычки строить фразу каким-то определенным образом можно узнать о собеседнике многое. И никакого желания давать Безликому возможность познакомиться поближе с собственной персоной ломщик не имел.
– Нет. Но мне интересны идеи нейкизма. Я думал, что все ломщики – нейкисты.
– В той или иной степени, – не стал скрывать Мыш. – Но...
Нет, это черное облако желает знать слишком много. Ему не удастся вывести Мыша на откровенность.
– Каждый волен понимать учение Поэтессы по-своему?
– А вы читали «Числа праведности»?
Пускай теперь Призрак подумает, как ответить на встречный вопрос. Тем более что сам он слишком часто уходит не только от прямых, а вообще от каких бы то ни было ответов.
– Каждый человек, умеющий читать или слушать, может узнать, что сказала Поэтесса. Ведь так?
– Сколько у меня есть времени на внедрение программы? – ломщику надоела эта игра.
– Два дня.
– Хорошо. Я постараюсь закончить до завтрашнего вечера.
– Главное – качество, а не скорость. Хотя скорость, вне всякого сомнения, тоже важна. Но качество – на первом месте.
– Качество всегда на первом месте. До связи.
Мыш не стал дожидаться ответного прощания, отключившись первым.
В темном пространстве, освещенном только мерцанием светодиодов и мертвенной белесостью биоорганической матрицы экрана «раллера», возвышались, будто немыслимые сюрреалистические башни, серверы, увешанные гирляндами проводов. Угловатые металлические коробки громоздились одна на другую и исчезали где-то под самым потолком, теряясь во мраке.
В затылке саднило от изрядно разогнанной «балалайки», но сейчас не до нее. Перегрев совсем небольшой, вполне можно потерпеть. И не такое бывало. Сейчас нужно проследить, куда потянется ниточка. Та самая, что намотал на неопределенность Безликого Призрака один из шаров Мыша.
Являвшегося Призрака ломщик назвал Безликим не только и не столько из-за отсутствия прорисованного лица. Собственно, у этого создания даже не имелось места, куда лицо можно было бы прицепить. Но в виртуальности сети можно нарисовать все, что угодно. Хватило бы фантазии. Однако каждая картинка имеет свой код. Статичный, динамичный ли, но имеет. Диффузное облако Призрака не имело под собой никакой программной основы. Это Мыш проверил в самый первый раз, когда заказчик решил появиться перед ним лично. Как он это делал, оставалось загадкой для Мыша. Его нельзя было разгадать или узнать по характеристикам кода в ином обличье или в другом месте, но, возможно, если следовать за приходящим сигналом, удастся добраться до точки, откуда этот призрак выходит.
Тонкие пальцы с неаккуратно обгрызенными ногтями проворно передвигались по клавишам. Неуловимый, быстрый танец, отбивающий чечетку. Танец машинного кода, танец Цифры. Вот она – нить Ариадны. Сервер в Китае – поднебесники? Нет, переход куда-то в Конфедерацию, Южная Америка. Не важно, где конкретно, потому что нить, повинуясь знакам, сотворенным проворными пальцами Мыша, уже повернула в Европу. Север, побережье или Британские острова. Нить движется дальше – нормальная практика. Если использовалось достаточно сложное шифрование – а особенных сомнений в этом факте ломщик не испытывал, – скоро начнется не просто бег с сервера на сервер. Скоро нить Ариадны начнет раскручиваться на отдельные волокна, которые станут разбегаться в стороны. Найти точку, где все эти цифровые филаменты соберутся обратно, сложно. Но ничего невозможного нет.
Внезапно ловкие пальцы остановили свой бег, замерев в сантиметре от черных клавиш. Какого дьявола он делает?! Ему что, жить надоело?!
Мыш не мог найти ответов на эти вопросы. Как в свое время не мог ответить сам себе, для чего вообще снова полез в сеть. Для чего снова появился в мире Цифры, однажды чуть не превратившемся в высокотехнологичный крематорий для его сознания. Что заставляло наплевать на собственное здоровье, на запреты и договоры? Что заставляло постоянно соваться в самую глубину мира Цифры, туда, откуда можно не найти выхода? Деньги, тщеславие, азарт?
Всего этого было предостаточно. Разве что с азартом последнее время вышли некоторые трудности. Нет, было что-то другое, что-то первобытное или первородное – то, что вынуждало древнего туповатого человека выходить из относительно безопасной пещеры, до самого потолка заваленной вяленым мясом мамонта, в полную смертельных угроз долину и идти в поисках незнамо чего. Путь сквозь долину был долгим, он привел к Цифре.
Но человек застрял на пороге, так и не решившись войти в эпоху Цифры. Куда делась та природная решительность и неуемный авантюризм? Или люди слишком долго слонялись вне своей комфортабельной пещеры и теперь их манит назад – к вяленой мамонтятине? Одна беда: мамонты успели вымереть.
Никаких сомнений – Призрак подключался к сети с помощью незарегистрированного коммуникатора. Никто и не надеялся, что заказчик станет вести философские беседы с собственной «балалайки». Но даже с незарегистрированным коммуникатором можно найти точку подключения. Здесь ее не было, хоть тресни. «Нить Ариадны» исчезала, словно распадалась на атомы и элементарные частицы где-то среди серверов Северного полушария. Именно так: Северное полушарие – самая большая точность, которую удалось добиться Мышу. Новая технология шифрования? Может, и так. Ох и непрост этот заказчик.
Не исключено, что это были какие-то неизвестные Мышу возможности сети корпорации «Науком», захватывающей все большую часть виртуального мира. Машинисты москвичей постарались на славу – Мыш так и не нашел явных дыр в их системе. Пока спасало то, что большинство локальных сетей еще не были готовы полностью перейти на платформу «Науком». Когда интеграция завершится, работать ломщикам станет намного труднее. Если вообще возможно. Но, как любил говорить Мыш, ничего невозможного нет.