3
В предвкушении долгожданного действа – совместного с Ларисой и Ирой приготовления ужина на кухне общежития – я перестаралась. Сумка с продуктами выглядела так, будто я собираюсь в лес на зимовку. Мама повесила этот неподъемный баул на руль велосипеда, и помогла мне доставить багаж до электрички. А вот потом пришлось помучиться. До троллейбусной остановки я тащила сумку минут, пожалуй, 20. А ведь остановка была совсем рядом.
Я посмотрела на красные-красные ладони и потянулась за телефоном, чтобы вызвать такси. Я так и не достала телефон. В конце концов, все эти морковки-картошки стоят меньше, чем мне пришлось бы заплатить за такси до общаги. В чем смысл-то тогда?
Подошел троллейбус. Я почти волоком подтащила баул к краю платформы. Какой-то мужчина молча забрал у меня сумку и внес в салон.
– Огромное спасибо.
Я улыбнулась настолько чарующе, насколько могла улыбнуться девушка со стертыми до мозолей ладонями и руками, вытянувшимися до колен (по ощущениям). Если честно, я лелеяла надежду, что мужчина поможет мне потом выбраться с багажом из троллейбуса. Однако добрый дядя вышел уже через две остановки.
По дороге в общежитие я поклялась себе, что если лифт не работает, то я во что бы то ни стало упрошу вахтершу оставить у нее в коморке мой баул. Даже если вахтершей окажется Солоха. Клубничного варенья не пожалею. Слезу пущу.
Плакать не пришлось, и варенье осталось со мной – лифт работал. Когда я открыла дверь и ввалилась с треклятой сумкой в 802-ю, Лариса с Ирой как раз собирались на кухню. Ира держала сковороду, а Лариса тянулась к полке над столом за маслом.
Видимо, мое появление оказалось слишком шумным и внезапным – Лариса уронила с полки банку с солью.
– Привет, – поприветствовала я соседок по комнате.
– Привет, – буркнула Ира и отложила сковороду в сторону.
– Ты уже приехала? – спросила Лариса.
– Нет еще, – пошутила я.
Шутка не имела успеха. Ира и Лариса сосредоточено собирали соль со стола и ссыпали ее обратно в коробочку.
– Вы картошку жарить? Может на троих сообразим? Я продукты привезла.
– У нас сковорода как раз на двоих, мы не рассчитывали втроем жить, – ответила Лариса и мило улыбнулась. Так мило, что у нее, наверное, зубы свело.
Они-не-рас-счи-ты-ва-ли-втро-ем-жить.
И тут я вспомнила, что вот как раз сковороду и не привезла из дома. Я решила, что отварю макароны и съем их с кабачковой икрой. Только вот идти на кухню с соседками мне почему-то уже совсем расхотелось.
Я переоделась, разобрала сумку, повалялась минут 15 в кровати и только потом отправилась готовить ужин. Кроме Ларисы и Иры на кухне вертелась еще одна девушка – пухленькая блондинка с заспанным лицом.
Все четыре конфорки были заняты.
– У меня пельмени сварятся через минуту, сюда сможешь поставить, – блондинка кивнула на конфорку у стены.
Я улыбнулась ей, а затем уселась на подоконник. Уселась и кастрюльку на коленки поставила.
– Ты недавно вселилась, наверное? – спросила блондинка.
– Да. Меня Оля зовут.
– А меня Настя. Я из 805-й.
Я сидела на подоконнике, болтала ногами и радовалась, что, оказывается, здесь в общаге не закрытая клановая структура. А то я уже начала опасаться, глядя на своих соседок. Я радовалась, пока не заметила, как Лариса и Ира переглянулись, и вид у них при этом был такой, будто им червей в сковородку накидали.
Настины пельмени сварились, она взяла кастрюлю, закрыв ручки свернутым в несколько раз полотенцем, и ушла. Я поставила воду.
Вот и свершилось – я готовила ужин вместе со своими соседками по комнате. Только мы за все время, проведенное в кухне, не произнесли ни слова.
Я рассердилась. С какой это стати я решила, что должна добиваться их дружбы. Весь вечер я готовилась к парам понедельника и не обращала на Иру и Ларису никакого внимания. И на часы тоже не обращала внимания. Иначе как так могло получиться, что на мобильнике вдруг откуда ни возьмись появились цифры 23:18, а пересказ к практике речи у меня еще не был готов.
В 23:30 на соседок пришлось обратить внимание поневоле – Ира объявила, что им в понедельник предстоит вставать к первой паре, и они хотят выспаться. Мне ничего не оставалось, как взять с собой сборник с рассказами Фитцджеральда и дуть в кухню.
Я во второй раз за день забралась на кухонный подоконник. Хоть в этом-то состояло преимущество обучения на инязе – рафинированные девочки не кушают по ночам, а значит, можно было надеяться, что в тишине и покое я быстренько подготовлю пересказ.
Как оказалось, я ошиблась. Нет, не по поводу рафинированных девочек иняза, а по поводу тишины и покоя. Я уже прочитала «Первую кровь» и, прежде чем попытаться пересказать, размышляла над тем, что же заставило Фитцджеральда сделаться таким женоненавистником. Мы уже разобрали три его рассказа, и в каждом из них представительницы прекрасного пола оказывались первосортными стервами. Все, как на заказ. Прям по три стервы на квадратный метр.
Девочка в дверях появилась внезапно – я не слышала, как она шла по коридору. Милый ребенок 5—6 лет с черными кудряшками заставил меня вскрикнуть, как будто я увидела приведение. В голову полез всякий бред: «Звонок», «Проклятие»… Ночью вечно всякая чушь мерещится.
Однако я все же сумела взять себя в руки.
– Привет!
Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что я становлюсь профи в умении скрывать за широкой-широкой улыбкой все что угодно.
– Привет, – ответила девочка, но не улыбнулась в ответ.
Она по-прежнему стояла в дверях, уставившись на меня своими карими глазками.
– А почему это маленькая девочка не спит в полночь? – спросила я и почувствовала, как у меня пошли мурашки от моего же собственного вопроса.
– Мама к парам готовится, а мне не спится. Меня Люба зовут, а тебя?
– Оля. У тебя мама на инязе учится?
– Нет, моя мама студентов на литфаке учит.
– Вы, что же, в общежитие живете?
Я задала свой глупый вопрос, и мне показалось, что, хотя даже и тени улыбки не появилось на лице малышки, в ее глазах сверкнул насмешливый огонек.
– Да, на девятом этаже, в 905-й комнате. А ты мамина студентка?
– Нет, я не литературу изучаю, а иностранные языки.
– Нравится? – неожиданно по-взрослому спросила Люба.
Я задумалась.
– Да, без знания языков в наше время не обойтись.
«Она, вообще-то, спрашивала, нравится ли мне», – подумала я, но так и не нашлась, что прибавить к сказанному.
– Ты будешь учительницей иностранных языков? – не унималась девочка.
«О, бог ты мой, вот уж как не хочется на ночь глядя об этом думать».
– Ну-у, ты знаешь, необязательно же становится учительницей. Я могу выбрать другую какую-нибудь профессию. Мне, вообще-то не очень хочется быть учительницей.
– А зачем ты тогда в педагогическом учишься? – искренне изумилась Люба.
«Действительно, зачем?»
– Я бы хотела журналисткой стать, но поблизости нет ВУЗов, где на журналистов учат. А высшее образование ведь в любом случае необходимо.
Люба ничего не ответила. Наверное, не поняла ничего.
– Тебя мама искать не будет? – спросила я ее. – Хочешь, я тебя на девятый этаж провожу?
– Не надо. Я сама быстренько добегу. Пока, Оля.
Я лишь успела проговорить ей вслед «Пока». Топот маленьких сандаликов слышался уже на лестнице.
Я кое-как домучила Фитцджеральда и отправилась спать.
В постели я долго ворочалась, раздумывая о том, о чем не хотела раздумывать… ну хотя бы еще пару лет. Впереди у меня оставалось почти четыре учебных года – уйма времени, чтобы решить, кем я хочу быть. До сих пор мне вполне успешно удавалось заглушать смутное беспокойство по этому поводу. Надо ж было Любе растревожить это самое беспокойство на ночь глядя.