Аптека
Каждый раз, когда мне нужно что-нибудь купить в аптеке, я предпочитаю делать это в Канавине, в аптеке №4, на углу, там, где трамвай поворачивает с улицы Советсткой на улицу Канавинскую. Это не реклама. Аптека самая обыкновенная, на первый взгляд. Лекарства, горчичники, термометры, клистирные трубки и прочее. Но это только на первый взгляд. На самом-то деле, это совсем особенная аптека, если знать ее историю.
Мне рассказывал про эту аптеку старый еврей Соломон Абрамович Зак, дальний родственник того Зака, которому когда-то она принадлежала. Я был еще студентом. На дворе был 1973 год. До окончательного падения режима большевиков оставалось два десятилетия. Но Соломон Абрамович уже тогда был свободным человеком, как я теперь понимаю.
Мы шли по Канавину, свернули с Советской улицы и оказались у входа в аптеку.
– Вы, Леня, наверняка ничего не знаете про это замечательное заведение, – сказал он и как-то весь погрустнел. До этого разговор шел об антисемитизме, но он был значительно веселее.
– Нет, не знаю, – ответил я.
– А вот я знаю, потому что я старый, и потому, что я историк. Именно в этой небольшой аптеке в 1900 году начал свою трудовую деятельность тогда еще совсем юный Яша Свердлов, – Соломон Абрамович опять повеселел. Он любил рассказывать. – Его взяли учеником помощника провизора. Аптека принадлежала В. И. Заку, моему родственнику, между прочим. Как пишут о нем теперь партийные историки, «человек, состоявший за свой образ мыслей на учете в полиции». Это не совсем так. Ну да ладно. Помощником провизора работал некто Иосиф Иванович Мияковский, социал-демократ. И вместо того, что бы учить Якова ремеслу, он стал подсовывать ему всякие статейки и книжонки, объяснять, как несправедливо устроен этот мир, и как с этим бороться. И революционера из него оказалось сделать проще, чем помощника провизора. В 1901 году сменился хозяин аптеки. Первым, кого он выгнал за плохую работу и пререкания, был ученик провизора Яков Свердлов. Так началась его революционная деятельность и головокружительная партийная карьера, которая привела его, в конце концов, на должность Председателя ВЦИК в большевистской России. По его приказу расстреляна царская семья. По его приказам расстреляны миллионы людей. При его непосредственном участии создавались первые концентрационные лагеря. Вот вам и обычная аптека, Леня. А вы говорите…
Я, правда, ничего не говорил, но это у Зака была привычка так обращаться к собеседнику.
– Но на этом роль аптеки №4 в истории России не заканчивается, – продолжал он свой исторический очерк. – У Якова Свердлова был троюродный брат. Он был немного моложе Яши. Звали его Генрих Ягода, правильнее – Иегуда. Они подружились, когда вся семья Гирши Ягоды, отца Генриха, переехала из Рыбинска в Нижний. Мало этого. Генрих женился на племяннице Якова, Иде Авербух. Родной человек. Так вы будете смеяться, как сказано в одном еврейском анекдоте, но Генрих тоже работал помощником фармацевта в этой аптеке. И из него, как и из Якова, ничего не вышло. Если не считать того, что он стал заместителем Дзержинского, потом Менжинского, а потом – Наркомом внутренних дел. Его расстреляли в 1938 году товарищи по партии и правительству. Но на его собственной совести многие миллионы загубленных людей, – он помолчал немного и добавил, – В том числе мои папа и мама.
Пока Соломон Абрамович рассказывал про аптеку, мы уже отошли от нее довольно далеко. Это была не первая история, услышанная мной от тихого бывшего учителя истории. Я молчал, ожидая главного вывода, который он, как педагог, обязательно формулировал и оставлял напоследок.
– А теперь скажите мне, Леня, что было бы, если бы этот говенный учитель Мияковский все же сделал бы из Якова хорошего помощника провизора? А потом и из Генриха? Ход истории, конечно, не изменишь, но когда я думаю об одной аптеке и миллионах жизней, я понимаю, что самое главное для любого человека – встретить хорошего учителя.
Он посмотрел на меня с иронической улыбкой, и я попытался оправдать его надежды:
– Да, Соломон Абрамович! Вы правы.
2001 г.