Вы здесь

Инструктор ОМСБОН. Глава 8 (Михаил Гуткин, 2012)

Глава 8

Вовремя мы отбежали, потому что на нашем месте вдруг вырос куст взрыва. Это рассерженные немецкие танкисты ликвидировали нашу огневую позицию. Зато после еще одной партии взрывов артиллерия притихла. Около меня снова появился капитан:

– Спасибо, лейтенант. Век не забуду, но бой только разгорается. Давай со своими бойцами к моей роте.

Уф, слава богу! Есть кто-то, кто будет отдавать команды. Вот теперь повоюем! Мы перебежали на новую позицию. Там я распределила своих: Костю с тремя бойцами на правый фланг, причем один из бойцов должен был не стрелять, а готовить запасную позицию для пулемета. Я твердо помнила, что по пулеметчикам стреляли в первую очередь, поэтому нужно принимать особые меры предосторожности. Для себя я выбрала позицию в центре и оставила при себе двоих, причем одному из них тоже велела сначала подготовить для меня запасную позицию. Остальных отправила на левый фланг. Для чего нужно так заботиться о флангах, я не знала, но твердо помнила, что во всех книжках про войну именно флангам уделяли особое внимание. Думая про все это, я не забывала окапываться. Да, еще несколько таких дней, и я буду копать не хуже небольшого экскаватора. Хорошо еще, что земля тут мягкая. Был бы суглинок – вот тогда бы поплясали.

Конечно, хорошо иметь окоп полного профиля, да вот только немцы ждать не будут. Вон они в сопровождении танков уже подошли на расстояние около двухсот метров. А ведь это расстояние действительного огня из автоматов. Одно спасает – у этих немцев почему-то не автоматы, которые я всегда привыкла видеть в кино, а карабины. Точность у карабинов, разумеется, выше, но зато скорострельность заметно ниже. А при наступлении, наверное, важнее все-таки скорострельность. Ну все, мы готовы, пора начинать. Одна только проблема: танки. У моих бойцов противотанковых гранат вообще нет. И бутылок с горючей смесью тоже. Так что против танков мы – пас. Поэтому на данный момент тактика простая: несколько очередей по пехоте и смываемся, пока танки нас не раскатали. Потом будем отстреливаться уже из леса – там танкам особо не развернуться. Но пока я об этом думала, рядом произошло какое-то шевеление, и в кустах по соседству появилась небольшая такая пушечка. Насколько я поняла, пушечка была противотанковая. Вот теперь все на месте и можно воевать.

– Костя, огня пока не открывай. Подпусти поближе. Начну я, потом автоматчики, а когда немцы совсем раззадорятся, тогда и ты присоединяйся.

– Понял, товарищ лейтенант.

Н-да. После боя нужно будет что-то поменять. Не кругло как-то получается. Я его коротко по имени, а он меня длинно величает по званию. Теперь стало понятно, почему у спецназовцев вместо имен короткие клички – некогда во время боя длинные имена и звания произносить. Обязательно введу такую же систему. А сейчас пора.

Немцы – народ очень дисциплинированный. Об этом знают все. А в армии – дисциплинированный вдвойне. Каждый приказ командира выполняется немедленно и предельно точно. Значит, нужно в первую очередь убирать именно командиров, чем я и занялась. С расстояния двести метров для моей «светки» это не составляло никакого труда. Ага, а вон плюхнулись на землю пулеметчики. Хотят меня, горемычную, продырявить. А меня спросили: хочу ли я ходить с дырками?! Не спросили, а я и без вопроса скажу – не хочу. Поэтому, временно оставив командиров, я занялась пулеметчиками. Очень, как выяснилось, вовремя. Тут я услышала, как в бой включился Костя. Автоматы пограничников уже работали без перерыва. Немцам это все не понравилось, и они попятились назад, стараясь укрыться за танками. Но тут наша соседка-пушечка выпустила несколько снарядов, и один танк загорелся, а у второго разбило гусеницу. Надо же, а ведь отбились! Немцы повернули и бодро так порысили назад в село. Я решила их немного подогнать, и несколько человек получили еще пули в спины. Все равно за трусость их по головке не погладят. Так что я упростила для них ситуацию.

– Спасибо, лейтенант.

А кто это? Повернулась, а рядом со мной стоит уже не капитан, а майор и продолжает:

– Ты со своими бойцами очень помогла моему батальону. Теперь мы уже и сами справимся, а ты можешь возвращаться к себе в отдел. Астахову привет передавай от Вересова.

– Передам, товарищ майор. А можно от вас получить справку, что и как мы тут делали?

– Ух ты. Чернильная душа. Ладно, подожди пару минут, и будет тебе справка.

И действительно, не через две, но через пять минут мне принесли справку о том, что мое подразделение принимало участие в боевых действиях. Что мы ликвидировали двух корректировщиков и огневой поддержкой обеспечили левый фланг батальона. На наш счет кроме корректировщиков майор записал восемнадцать немцев убитыми и ранеными. Лично мне показалось, что только я застрелила около пятнадцати человек, да еще погранцы и Костя с пулеметом. Ой, думаю, что не меньше тридцати немцев. Впрочем, майор старше по званию и возрасту – ему виднее. В конце концов, я не жадная. А теперь, раз отпускают, то это уже не бегство, а маневр. Немного скорректировала численность оставляемых бойцов. С собой, кроме Кости, я взяла пятерых пограничников и отправилась в штаб армии. Вторую пятерку оставила на пару дней для продолжения занятий с новобранцами, точнее, с теми, кто уцелел после сегодняшнего боя. Думаю, что скорость обучения в такой обстановке будет существенно выше, поскольку никого уже не нужно уговаривать. Они сами видят, кто выживает в бою.


Загрузив в коляску мотоцикла Костю с его пулеметом и усадив сзади одного погранца, я потихоньку, чтобы не отстали остальные четверо, двинулась к штабу армии. Была у меня мысль послать кого-нибудь за трофеями, брошенными немцами при отступлении: еще один пулемет, да и патроны к нему нам очень бы пригодились, но подумала, что обиженные немцы могут позвонить и наябедничать на нехороших русских толстому дяде Герингу. А тот, чтобы отомстить, пришлет своих летчиков. Поэтому решила не задерживаться. И ведь как в воду глядела. Только-только мы успели перебраться в другой лес, как сзади в небе послышалось гудение. Оглянувшись, я увидела несколько «Юнкерсов» в сопровождении двух истребителей. Они как раз начинали заход на позицию дивизии, но там тоже кое-что было. Снизу захлопали зенитки, что немцам сильно не понравилось. Вместо пикирующего прицельного бомбометания им пришлось сбрасывать бомбы со значительной высоты, что заметно снизило точность попадания. Будем надеяться, что сильный вред дивизии они не причинят.

Астахов выслушал мой доклад, прочитал записку от майора и кивнул – он, мол, ничего другого от меня и не ожидал.

– Вы хорошо там поработали, товарищ Северова. Теперь пообедайте и направляйтесь в разведотдел армии. Ознакомьтесь с документами. Может быть, найдете что-нибудь интересное.

Я сунулась со своим котелком к повару, получила от него небольшую порцию каши, которую тут же умяла. Хотелось еще, но в окружении продукты всегда начинают экономить, поэтому мысли о добавке пришлось отбросить как несвоевременные. Впрочем, у меня вместо положенного курева есть положенный так же шоколад. Его употребила с чаем, и стало легче. Уже с ощущением относительной сытости спокойно направилась в разведотдел армии. Там я обнаружила майора, который сидел с отсутствующим видом. Понятно, что тоскует, но непонятно, по какой причине. На мою просьбу о бумагах отреагировал спокойно: сунул руку в стоящую рядом коробку и вытащил оттуда две тонкие папки.

– Это все? – Я не смогла сдержать разочарование.

– Так точно, все. А что вы хотите? Мало того, что сейчас все в движении и трудно найти приличного языка, чтобы хотя бы лейтенантом оказался. Так еще за последние два выхода я потерял трех отличных ребят, а притащили всего одного ефрейтора. Мне вот сегодня нужно отправить группу, а где ее набрать? Тех, кто только вернулся, посылать нельзя. Они устали и ничего стоящего сделать не смогут. Им нужно хотя бы сутки отдыха. Иначе проще их сразу послать в атаку на пулеметы. Есть трое отдохнувших, но этого мало. Нужны минимум четверо, а лучше пятеро, потому что командарм требует хорошего языка, грамотного, в звании не ниже майора. Тут трое просто не справятся.

Правильно говорил товарищ Жуков, что я все время ищу на свою ж… приключений. Или на меня так подействовал угнетенный вид майора, что я, забыв все свои убеждения и предупреждения старших товарищей, не выдержала:

– Один человек, товарищ майор, – это я. А если вам годится хороший пулеметчик, то будет еще один.

Майор недоверчиво посмотрел на меня:

– А что вы, товарищ лейтенант госбезопасности, умеете делать как разведчик? Это вам не людей на улице хватать в компании энкавэдэшных волкодавов.

– Так я, товарищ майор, сама из этих, как вы говорите, волкодавов. Я месяц преподавала в роте НКВД рукопашный бой. И кроме того, незадолго до начала войны в общей сложности около двух недель тренировалась в разведроте под командованием майора Ипполитова.

Майор скептически посмотрел на меня и неожиданно скомандовал:

– Пошли.

Он привел меня на небольшую полянку и, став в стойку, предложил:

– Нападай.

Я оценивающе посмотрела на него. Судя по положению корпуса и ног, он долго занимался боксом. Наверное, дошел до уровня первого разряда, если не выше. Это ему и в плюс, и в минус. В плюс: отличная, отработанная до автоматизма, реакция на удары руками в лицо и корпус, а в минус: недооценка ударов ногами. Кроме того, боксеры привыкли к тому, что удары наносятся руками поочередно, или, как у них говорят, сериями. Приняв решение, я резко ударила его ногой по ноге на уровне верхней трети голени. Точнее, попыталась ударить, так как он успел убрать ногу, но при этом я нанесла ему два одновременных удара руками. На удар в лицо он среагировал и закрылся, а удар в солнечное сплетение пропустил. Разумеется, я била с дозированной силой, поэтому за пару минут майор продышался.

– Так, насчет волкодава верю. Верю, что в разведке вы не станете обузой. А что по поводу вашего пулеметчика?

– Имеет опыт финской войны.

– Ну что же, пулеметчик в разведке тоже нужен. По крайней мере, прикрывать отход группы в случае чего. Зовите своего пулеметчика.

Майор послал вестового за командиром формируемой разведгруппы, а я отправила Климата за Костей. Пришли они почти одновременно. Командир разведгруппы оказался высоким худощавым старшим лейтенантом.

– Вот, Скворцов, тебе усиление.

Скворцов обиженно посмотрел на майора:

– Товарищ майор, вы что, мне не доверяете и отдаете под команду товарищу лейтенанту госбезопасности?

– Ты не понял, Скворцов. Не тебя отдают в подчинение лейтенанту госбезопасности, а лейтенантом и сержантом усиливают твою группу. И командовать этой группой будешь ты. А лейтенант пойдет твоим заместителем.

При этих словах взгляд Скворцова поменялся. Он скептически посмотрел на меня, но вместо того, чтобы спорить с майором, подошел, ухватил за плечи и попытался силой свалить. Я кое-как удержалась, почувствовав при этом, что силы у парня более чем достаточно.

– Что умеете, товарищ лейтенант госбезопасности?

– Рукопашный бой, стрельба с обеих рук, нож до десяти метров, но только правой рукой. Гранаты кидаю плохо. Хорошо лазаю на деревья.

– Пройдите вперед метров двадцать и вернитесь.

Я прошла, не очень понимая, зачем это нужно.

– Хм, потише бегемота, но для разведки шумновато.

А, так вот зачем. Я повторила, стараясь двигаться как можно тише. Этому Ипполитов нас учил.

– Ну, это уже терпимо. Теперь вы, сержант.

Костя ходить умел и умел хорошо кидать гранаты.

Так что в группу прикрытия старлей его взял. После этого Скворцов обратился ко мне:

– Товарищ лейтенант госбезопасности. Вы старше меня по званию, но если твердо решили идти с нами в разведку, то с момента выхода и до возврата командую только я. И никаких пререканий. От этого будет зависеть успех операции и наши жизни. Согласны на эти условия?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Согласна.

Старлей, наконец, улыбнулся и представился:

– Федор.

– Аня.

– Идемте со мной, вам надо переодеться.

– Одну минуту. Товарищ майор, договоритесь, пожалуйста, с полковником Астаховым. А то я сунулась со своей инициативой, его не спросив.

– Хорошо, прямо сейчас пойду к нему. Думаю, что отпустит, потому что положение у нас критическое: без хорошо информированного языка очень трудно выбрать правильное направление для вывода армии из окружения.

Майор отправился к Астахову, а мы пошли со старшим лейтенантом. Он помог подобрать нам маскировочные костюмы. Потом нас накормили и велели три часа спать. Как раз до полной темноты. Вот такие приказы я люблю.


Разбудили нас около двадцати трех. Вся наша группа оделась, выслушала подробный инструктаж. Присутствовавший при этом майор сказал, что с Астаховым все согласовал. Потом мы с Костей под присмотром одного из разведчиков обмотали тряпками пулемет и винтовку. К моему удивлению, никто не стал мазать руки и лицо чем-нибудь черным. Тут я не выдержала и, спросив разрешения, нашла в остывшем костре сажу, которой разрисовала свое лицо, включая веки, и руки. Старлей минутку подумал, после чего приказал всем сделать то же самое. Затем мы старательно попрыгали и, убедившись, что никакого звяка или бряка не слышно, пошли в ночь.

Насколько я поняла, на наш рейд отводилось двое суток. Старлей Федя рассчитывал на то, что, пока нет устоявшейся линии фронта, мы в темноте без особых проблем пройдем порядка десяти километров. Потом устроим засаду, днем сориентируемся, что, как и где. Вечером захватим языка и в следующую ночь вернемся. План хорош, вот только что будет на самом деле, никто не знает. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Через километр ночного пути стало понятно, что ездить на машине – это одно, а переться в темноте с солидным грузом за спиной – это совсем другое. Только сейчас я сообразила, что ночные тренировки при мне Ипполитов не проводил, поэтому приходится осваивать это дело прямо сейчас. Хорошо еще, что физические кондиции у меня в норме, потому что до сих пор удавалось и высыпаться, и питаться более или менее нормально. По дороге я все думала над тем, как буду отмазываться у Жукова. Решила напирать на то, что в окружении неизвестно, где найдешь и где потеряешь. Может быть, слепой прорыв из окружения гораздо опаснее вот такого рейда, который, в случае удачи, поможет успешному выходу остатков всей 3-й армии.

Так как ночью по лесу даже подготовленный человек не пройдет, старлей вел нас по узенькой тропинке, идущей параллельно довольно широкой грунтовой дороге, по которой, на наше счастье, никто сейчас не ездил. Впрочем, я уже знала, что немцы, за исключением крайних ситуаций, ночью предпочитают спать, а не шастать по лесам. Типа: прорвались, окружили противника, теперь выставляем караулы и дозоры, после чего ложимся спать. Тем более что ночью и от самолетов никакого толку. А завтра с утра со свежими силами будем окруженцев додавливать. Так что часов до шести утра мы двигались без особого труда. Потом, когда стало заметно светлее, сместились дальше в лес и шли еще часа три. Наконец старлей решил, что пора сделать привал. Выставил часового и всем остальным велел отдыхать. Через полчаса приказал завтракать.

Сам Федор, быстро смолотив свою порцию, вытащил карту и стал что-то на ней рассматривать и кумекать. Потом обратился к нам, и вот тут я поняла, что мое нахальство и авантюризм – это бесконечно малая величина по сравнению с авантюризмом старшего лейтенанта Скворцова. Он предложил добывать языка днем. По словам Федора, по этой дороге часто ездят небольшие колонны и даже отдельные автомобили. В прошлый выход он наблюдал эту дорогу, но к тому времени у них в группе уже было двое раненых, поэтому о языке пришлось забыть. А у нашей свеженькой и полностью укомплектованной группы есть все шансы. Дорога эта идет вдоль леса. С другой стороны большое поле с естественными неровностями. В начале и в конце нужного нам отрезка дороги небольшое возвышение, то есть дорога сначала немного спускается вниз, идет так чуть больше километра и потом плавно поднимается на пологий холм. За холмом, в двух километрах, согласно карте, село. В селе, несомненно, уже есть немецкий гарнизон, но еще не обустроенный.

Если, согласно плану, предложенному Федором, мы расстреляем небольшую колонну, то у нас будет около трех – пяти минут, чтобы ухватить языка и удрать в лес. Путь отхода уже намечен. По плану со стороны леса располагаются Костя и один из разведчиков. Мы с Федором маскируемся в поле. Еще один разведчик со стороны леса на подстраховке. Только сейчас мне стало понятно все коварство старлея Феди. Если бы не требование строгого выполнения его приказов, то я почти наверняка отменила бы этот план как исключительно ненадежный и авантюрный и предложила бы поискать другие, более разумные варианты. Но тут деваться было некуда, поэтому я тщательно замаскировалась в поле. Более того, на всякий случай подготовила себе и запасную позицию – мало ли что. Федор залег метрах в десяти от меня. После этого мы затихли и стали ждать.