Глава 2
Красавчика с ноутбуком уже нет. Я усаживаюсь за его столик, вдыхаю едва уловимый терпкий мускусный запах и на секунду сожалею, что он уже ушел. Легкий, ни к чему не обязывающий флирт – верное средство отвлечься от мистики (или все же розыгрыша?), свидетельницей которой я только что стала. Я нечасто позволяю себе подобные вольности и всегда останавливаюсь, пока дело не зайдет далеко. Так что перед Иваром совесть моя чиста. Но, увы, придется ограничиться кофе. Я бросаю визитку в недра сумки и подзываю официанта.
– Кофе, пожалуйста.
– Вам простой или с настроением?
Ах, да. Быстро пробегаю глазами меню.
– Пожалуй, с умиротворением.
– Осмелюсь заметить, что кофе с умиротворением не слишком сочетаются. Может, чаю?
– Хорошо.
Мы обмениваемся улыбками, хотя обмен неравноценный. Его улыбка – милая и радушная, моя – слегка нервная после происшествия с дверьми. Ну, ничего, компенсирую щедрыми чаевыми.
Как ни странно, но зеленые ромбовидные драже с ароматом мелиссы, которые с шипением растворяются в чашке чая, и впрямь действуют. Сердцебиение возвращается к обычному размеренному темпу, и я уже склонна рассматривать случившееся с позиции не проблем, но возможностей. Да и атмосфера в кафе заметно изменилась к лучшему. После оговорки профессора смайлы я навешивать не рискую, но замечаю и влюбленных, которые разделили наушники и теперь, прижимаясь щека к щеке, раскачиваются под неслышимую мелодию.
Замечаю и старушку в розовой шляпке с волнистыми полями, которая (не шляпка, а старушка, конечно же) то и дело опускает руку под стол, скармливая кусочки булки дымчатой кошке, послушно затихшей в плетеной корзинке.
Замечаю у стойки и двух мужчин в фирменных пиджаках сотрудников ратуши, которые, в ожидании заказа, флиртуют с девчонкой-бариста. Кофе, который она варит, наверняка зарядит их энтузиазмом до самого вечера!
В общем, жизнь возвращается в привычное русло. И кафе я покидаю в настроении, обещанном мне за каких-то дополнительных пять злотых. Недолго думая, сбегаю по ступенькам в улицу-реку, мой самый любимый путь домой. Сто лет назад через город текла река, но потом, по неизвестным мне причинам, ее русло вывели за пределы жилых кварталов. А канал остался: с мраморными стенами, ажурными коваными мостами и поворотами, строго соответствующими самому популярному туристическому маршруту.
Вот тогда-то мэр и велел убрать со дна высохшего канала трубы коммуникаций, уложить поверх золотисто-бежевую плитку, а отчищенные от мшистого налета стены отдать под волю уличных художников. Так в городе появилась улица-река, на уровень ниже остальных. Теперь на ней проводят традиционные сезонные ярмарки, а в остальное время она, освобожденная от уличного транспорта, служит излюбленным местом встреч и прогулок. По распоряжению все того же мэра по всей длине улицы-реки установлены скамейки, фонари, фонтаны и кадки с цветами.
Я знаю, что прогулка по улице-реке обязательно пополнит копилку моих радостных впечатлений, но сейчас предпочитаю всматриваться и вслушиваться в себя, а не в шумную пеструю суету.
Когда, слушая Марту, я подумала о своем жизненном плане, то отнюдь не кривила душой. Семья, любовь, дом, дело, путешествия, друзья – все пункты выполнены. Все, кроме, пожалуй, одного, и профессор, сам того не зная, разбудил сегодня тоску по несбывшемуся. Я успела отучиться семестр, только-только почувствовала вкус студенческой вольницы, как все переменилось.
Заочные курсы, которые пришлось пройти параллельно с курсом резко изменившейся жизни – не то, а я люблю учиться. Думать, анализировать, писать лекции, обсуждать преподавателей, искать и систематизировать информацию. Хихикать с однокурсницами над робеющими парнями. Радоваться пустой паре, когда можно сбежать в сквер на лавочку, ну или даже в библиотеку, чтобы потратить время с пользой.
– Роза в обмен на улыбку!
Я вздрагиваю, когда в мое слегка затуманенное воспоминаниями пространство вторгается веселый голос. У парня, преградившего мне путь, в руках – целая охапка мелких декоративных роз. Ага, я уже не раз наблюдала картину, как он раздаривает цветы всем встречным особам женского пола. Не навязываясь, не претендуя на знакомство и не требуя платы. С готовностью протягиваю руку и выдаю фирменную улыбку. Цветочнику повезло больше, чем официанту. Он даже теряется на мгновение, явно раздумывая, не притормозить ли ему в своем альтруистическом порыве ради шанса познакомиться.
Но, во избежание взаимной неловкости, я спешу продолжить путь, и цветочник, вздыхая, раскланивается мне вслед:
– Приятного вечера, радужная леди!
Ой, я же совсем забыла! Усаживаюсь на первую свободную лавочку, поспешно достаю из сумки зеркало и, включая на расческе нужный режим, возвращаю оранжево-розовым прядям привычный каштановый цвет. Ивару хватит такта промолчать, но я же знаю, что ему не по душе моя слабость к разноцветным прическам. Зачем лишний раз дергать за ниточки, убегающие к звоночкам раздражения и потенциальных ссор!
Вот, кстати, пока я не дошла до дома, нужно все взвесить, чтобы подготовиться к разговору с домочадцами. Я возвращаю в сумку расческу с зеркалом, выуживаю визитку и подношу ее к информеру, с готовностью выдающему мне данные. Занятия трижды в неделю по три часа, вечером. Обучение бесплатное. Учебные пособия предоставляются в полном объеме. Сессия в конце декабря. Чудесно! Если немного приструнить дела, норовящие расползаться в разные стороны, я смогу вполне успешно вписать обучение в свой устоявшийся график!
Услужливо попискивая, информер напоминает, что у меня еще есть неиспользованный сертификат на обучение, врученный лично мэром при переезде. Вот здорово! А я и забыла! Так что к дому я приближаюсь с уже созревшим решением, что быть мне студенткой! Будем на пару с Юсси корпеть над учебниками и передразнивать учителей.
– Народ, я дома! – выкрикиваю в уютно-кремовую глубину прихожей.
И сразу замечаю табличку на столике: «Покорми зверушку!». Улыбаясь, бросаю несколько медяков в прорезь. Юсси правильно рассудил, что так его толстощекого керамического хомяка-копилку невозможно не заметить, ведь рядом стоит ваза, где мы храним ключи от дома. Здесь же, на столике оставляем друг другу записки-напоминалки (несмотря на несомненное удобство гаджетов, все в нашей семье – приверженцы старых традиций). В общем, шансов насобирать нужную для покупки заветной игрушки сумму у хомяка гораздо больше здесь, чем в спальне хозяина. Юсси – тот еще хитрюга!
Юсси вылетает навстречу, мы обнимаемся, а потом он, лукаво улыбаясь, показывает на хомяка.
– Здорово я придумал?
– Да. Я его уже покормила. Все дома?
– Нет, Ивар еще на работе.
– А родители?
Юсси пожимает плечами, но я и сама уже слышу громкие голоса, раздающиеся из столовой. Иду туда, гадая, что на этот раз стало объектом маминых экспериментов. Папа воинственно размахивает вилкой:
– Да, представь себе, я хочу, чтобы бифштекс пах бифштексом, а не апельсиновой цедрой или горной лавандой!
– Ты преувеличиваешь, – вяло отмахивается мама. – Между прочим, мыльная основа – совершенно безвредна, она по составу примерно, как обычное моющее средство. А я хорошо отмываю кастрюли!
– В столовой должно пахнуть едой! Едой, а не парфюмерной лавкой!
– Хорошо, – легко соглашается мама, – поставь мне в мастерской печку, и я буду тренироваться там.
После мучительно долгой паузы мы с Юсси не выдерживаем и прыскаем со смеху, уж больно комичное лицо у папы, на чью неприкосновенную территорию только что дерзнули покуситься. Он яростно тыкает вилкой бифштекс и бросает:
– Ладно, уж, просто, будь добра, проветривай чаще!
Да, у папы не было шансов выйти победителем из этой схватки! Мама, пряча довольную улыбку, возвращается на кухню, отделенную от столовой резной барной стойкой. Собственно, по прямому назначению стойку никто ни разу не использовал, но не одной маме свойственно украшать дом своими творениями. Когда папа пробует новый узор, в одной из комнат обязательно появиться столик, стул или хотя бы книжная полка. Разница лишь в том, что папины поделки носят сугубо практичный характер, в то время как мамины – декоративный.
Мама недавно перешла работать в парфюмерную лавку и не на шутку увлеклась мыловарением. Если пройтись по нашему дому, можно получить четкое представление о периодах маминых хобби. Вот лоскутное одеяло, которым укрыт диван на веранде. Вот многочисленные кадки с лавандой и розмарином (давно засохшими). Акварельные натюрморты на стенах прихожей. Пара вполне симпатичных глиняных чайничков на полке в гостиной. Ни одно увлечение не длится дольше пары-тройки недель, но захватывает маму целиком! Вот и теперь она целыми днями смешивает ингредиенты, изучает рецепты и выбирает формы.
Больше всего ее новому увлечению радуется Юсси. Он стал гораздо охотнее купаться, каждый вечер требуя от мамы новое мыло – в виде машинки, робота или ящера. А еще он покорил сердца всех девчонок в классе, таская им упаковки с розовыми сердечками, зелеными цветами и синими ракушками. Я пытаюсь объяснить, что по этикету средства гигиены можно дарить только самым близким, но он только честно округляет глаза:
– Да, они сами просят!
Я тоже быстро привыкла баловать себя новыми ароматами, и, честно скажу, Ивар сполна оценил мои эксперименты. А вот папа страдает, ему категорически не нравится, что мыловарением мама занимается на кухне, используя для своих экспериментов кухонную утварь. Но, видимо, не настолько страдает, чтобы пустить маму в свою мастерскую.
– Дорогие родители! – торжественно начинаю я (в нашей семье принято сообщать важные новости за ужином). – Я решила пойти учиться!
Вилка вновь замирает у папиного рта. Мама удивленно вскидывает тонкие брови, а в ореховых глазах Юсси загораются искорки любопытства.