На мельнице
Пели русалки что-то до боли знакомое: не то из оперы «Русалочка», не то нечто народно-старинное, а, может, и современную стилизацию вышеназванного. Будь у меня абсолютный слух или музыкальное воспитание, а не жуткие нелады с тем и с другим, я обязательно сказал бы, что они поют.
Я принялся вспоминать, в какой сказке встречаются русалки, но ничего не вспомнил. Должно быть, из приключений Ивана-дурака. Или Ивана-царевича. Мало их там, вернее, тут, имеется?
Из мельницы вышел некто высокий, обсыпанный мукой с головы до пят, и остановился, озирая окрестности.
Я подошёл поближе, поздоровался. Мне не ответили.
– Вы здешний мельник? – спросил я.
– Какой я мельник, – человек махнул рукой и побрёл к пруду. Наверное, умываться. Во всяком случае, я бы на его месте подумал прежде всего об умывании.
Когда он, не раздеваясь, плюхнулся в воду, русалки смолкли. Я прождал долго: мне хотелось поговорить с ним, выяснить, кто он такой, что делает на мельнице, и тому подобное, но он не выныривал. По моим внутренним ощущениям прошло с полчаса, хотя по часам – не более пятнадцати минут.
Русалки молчали, должно быть, уплыли вверх по течению. А может, нырнули вслед за нырнувшим – защекотать? Функции русалок я представлял себе весьма смутно. Или это кикиморы щекочут? В памяти незамедлительно всплыло:
«В заколдованных болотах там кикиморы живут
Защекочут до икоты, и на дно уволокут».
И в каком родстве между собой находятся русалки и кикиморы? Те и другие живут в воде. Но одни в грязной болотной, а другие – в чистой речной, или озёрной. Это от того, должно быть, и поведение их различается: русалки поют, а кикиморы… Ворчат, что ли?
Размышляя, я прошёлся по мельнице: должен же кто-то здесь остаться? Пошатался по лестницам, поднимаясь под самый верх и оглядывая из узеньких окошечек оба пруда – верхний и нижний; спустился к самой воде, оглядел обомшелое и покрытое прилипшей тиной большое мельничное колесо; потрогал отполированные деревянные шестерни – все механизмы на мельнице были деревянными.
Никого не обнаружилось. Пахло запустением и, всё же, мукой. И кто её тут мелет? И кто и как привозит молоть: наезженной дороги к мельнице не наблюдалось, да и ненаезженной тоже.
Виднелась единственная уходящая к лесу узкая тропинка. Но я-то вышел не из леса. Куда же делать та тропинка, что привела меня сюда? Или сделала своё дело и ушла?
А мелющие, они что, мешки на спине таскают? Или по воде привозят?
Я посмотрел на речку, на пруд – дорог и там не имелось. Вообще никаких следов. Ни на траве, ни на воде.
«Здесь и заночую», – решил я. Надо же и русалок послушать, когда ещё придётся? Определить их репертуар, а может, и поучиться пению. Могу я отдохнуть хоть немного?
Но тут прилетел филин.
Сел на подоконник и посмотрел на меня круглыми глазами.
– Ты что, ночевать здесь собираешься? – осведомился он.
– А что, есть варианты? – мрачно спросил я.
– Сюда же по ночам черти приходят! – ужаснулся он, и его круглые глаза сделались ещё круглее.
– Ну и что? – спросил я.
– Они же тебя съедят! – ухнул филин. – Ты хоть в мельничный ковш заберись, да осени себя крёстным знамением… крест-то у тебя есть?
– У меня кое-что получше есть, – процедил я сквозь зубы, и сунул ему под клюв бляху Генерального Инспектора.
Филин испуганно ухнул, хлопнул крыльями и улетел.
Несмотря на это, его слова вселили в меня тоскливые мысли.
Я заглянул в мельничный ковш. Его стенки покрывал тонкий слой муки.
«В ковш не в ковш, там испачкаться можно, – подумал я, – но спрятаться желательно. Хотя бы на время, чтобы не спугнуть чертей. А то увидят меня, и убегут. А вот если я первый их увижу, то мои будут, не отвертятся. Придётся им отвечать. Чертей-то тоже инспектировать нужно», – я достал из сумки экземпляр «Чертячьего устава» и наскоро пролистал, пока было не очень темно.
Укрыться я решил за бочкой, в углу. Подстелил кучу старых мешков, привалился к бочке и задумался.
Слова филина о чертях пробудили воспоминания о моей самой первой инспекции, в НИИН, научно-исследовательский институт нечисти.
Меня аж передёрнуло, когда я вспомнил, что там увидел. Правда, то была своего рода проверка: выдержу ли я? Если после такого не уйду – значит, буду работать. Что и получилось.
Ох, не время было вспоминать такое, ох, не время! И всё же мне завспоминалось…
Перед глазами замелькали кошмарные морды, клыки, хвосты… Или это я уже засыпал?