Глава 3
– Эйс!
Задерживаюсь на ступеньках и поворачиваю голову. Ко мне бежит Молли и через несколько мгновений, тяжело дыша, останавливается рядом.
– Ты как? – Тихо спрашивает она.
– Хорошо. Должно быть иначе? – Поправляю манжеты рубашки и встречаюсь с её нервным взглядом.
– Я…я…прости меня, братик, я хотела тебе сказать, но пообещала матери не делать этого. Они испугались тебя, как обычно это и бывает, когда разрушается что-то постоянное. Ты на это реагируешь странным образом, и даже я опасалась твоих действий и возвращения. Прости меня, но ничего не изменилось, наоборот, стало лучше. Мать с отцом изменились, никто больше не требует от меня идеального поведения и глупого соблюдения правил, каких-то условностей, и это превосходно. Знаешь, мне даже нравится, что они развелись, – она натянуто улыбается мне, а я ей сочувствую. Бедная девочка пытается убедить меня, что ничего страшного не произошло. Нет, конечно, для них это нелепица, смешная ситуация и начало какой-то новой никчёмной жизни, но для меня всё иначе.
– Гости в северной столовой? Приёмы обычно устраиваются в центральной, – замечаю я и поворачиваюсь на шум.
– Людей меньше, намного меньше. Это хорошо, я готов поужинать, – добавляю.
– Поужинать? Эйс, ужин уже закончился. Точнее, завершился около часа назад, тебя не было более трёх часов. Боже, неужели, это снова произошло? – Она охает и бледнеет, выдумывая очередные глупости про меня. Ах да, влияние отца и матери, ничего нового.
– Что ты имеешь в виду под «снова это произошло»? – Приподнимаю уголок губ.
– Ну… помнишь, у тебя были периоды времени, когда ты выпадал из реальности? В детстве? Ты не помнил того, что делал и, порой, это было страшно. Мама говорила, что ты был подвержен паническим атакам из-за каких-то бессмысленных ситуаций, и это вводило тебя в транс. Последний раз ты отпустил собаку, и она набросилась на одного из охранников, вроде тебе было двенадцать, – шепчет она, приблизившись ко мне, словно рассказывая тайны, которые никто не должен услышать. Глупость. Меня не волнует, кто и что узнает обо мне, потому что ни один человек не в силах разгадать меня так глубоко. Даже я сам, к сожалению.
– Молли, ты смотришь слишком много программ по телевизору. Я никогда не терялся во времени и всегда помню, что со мной происходит. Признаю, что когда я думаю и осмысливаю ситуации, то на это уходит довольно много времени, но ничего из того, о чём ты упомянула, со мной не случалось. Теперь тебе легче?
– Оу, я… прости, просто переволновалась, – тяжело вздыхает сестра и облизывает подсохшие губы. Эти ужасные губы.
– Никаких инъекций больше, Молли. Они отвратительны. Не ведись на мнение тех, кто заставляет тебя поверить, что искусственно созданная красота – лучшая в этом мире. Ложь. Все лгут, и только настоящие краски говорят больше, чем выдуманные. Почему все собрались в северном зале? – Интересуюсь я, прислушиваясь к смеху и слабым потокам музыки.
– Я… ты… это обидно, но…
– Молли, я задал вопрос, другое не намерен обсуждать. Только я могу сказать тебе правду, радуйся этому, потому что, в отличие от других, у меня нет причин обманывать тебя. Так почему все в другом месте, а не уехали? – Перебиваю её. Да, я всегда говорю о том, что у меня в голове в данный момент, в большинстве случаев люди оскорбляются, но мои родные уже привыкли. Сестра – точно, поэтому её припухшие губы слабо растягиваются, и она улыбается.
– После ужина гости собрались, чтобы пообщаться в узком кругу, перемыть друг другу косточки и так далее. Также там играют в «вист», ты же знаешь, как его любит наш отец. Так что они развлекаются. Большинство уехали и прибудут завтра, как и ещё шестьдесят шесть человек, – делится она, а я киваю ей.
– Это всё Бланш придумала и организовала вместе с мамой, как и весь этот праздник. Они работали над его проведением больше месяца, и это так странно, да? Бывшая жена и настоящая любовница общаются и дружат, ходят по магазинам и обедают вместе. Никогда бы не подумала, что мама сможет так, но ей удалось показать свою лояльность к отношениям Бланш и отца. Она уже поднялась к себе, чтобы пораньше лечь спать. По словам мамы, ты её очень расстроил, и у неё разыгралась мигрень, – сестра хихикает, зная, что эти приёмчики ничего не значат, а лишь показывают противостояние мне. Но меня больше волнует причастность другой женщины ко всему этому. Зачем? Деньги, это понятно. Хотя обычно люди её профессии не забираются так глубоко в семьи, они получают оплату и тихо ожидают следующего гонорара после очередной постельной сцены. А эта слишком многого хочет, и влезла туда, где ей нет места. В мой мир.
– Понятно. Прими две таблетки успокоительного, но не обезболивающего. Твоя головная боль идёт не от плохой работы сосудов, а из-за повышенного эмоционального скачка, которому ты была подвержена с того момента, как узнала о моём возвращении в этот дом.
– Как ты это понял? – Шокировано шепчет она.
– До завтра, Молли, – киваю ей и спускаюсь по лестнице.
– Эйс?
Останавливаясь внизу, оборачиваюсь.
– Я рада, что ты вернулся домой. Я очень скучала по тебе, и мне тебя не хватало. С тобой я чувствую себя в безопасности. Доброй ночи, братик, – она улыбается, но это не вызывает во мне ответных нежных чувств. Констатация факта, не более.
– До завтра, – повторяю, направляясь к северному крылу дома.
Итак, Бланш Фокс завладела не только кошельком отца, но и его волей. Её цепкие пальцы вцепились в наиболее слабые нервные окончания мужских эмоций, и она манипулирует его мечтами, чтобы продлить свою роскошную жизнь. Недолго, обещаю. Но для начала мне необходимо узнать больше. Единственный человек, который имеет нужную мне информацию, мой кузен. И именно его я ищу взглядом, когда вхожу в полуосвещённое пространство с одним большим круглым столом, за которым сидят мой отец и другие гости, играя в карты. Вокруг стоят женщины. Бланш не отходит от отца, наклоняется к нему, отчего её чёрные волосы, отражающие блики света, падают ему на плечо. Она шепчет что-то отцу, и он, улыбаясь, делает ход. На её лице не написано ни единой ненормальной эмоции. Азарт отсутствует. Интерес тоже. Работа. Только она, и всё. Она выполняет то, за что ей платят.
– Ларк, – подхожу к мужчине, сидящему в кресле с сигаретой в одной руке и бокалом с бренди в другой.
– О, Эйс, не думал, что ты ещё появишься, – его улыбка может сказать о многом. Он уже пьян, расслаблен и готов к общению. Обычно женщин считают сплетницами, но мужчины ещё хуже. Их обиды незначительны, но именно они остаются в их разумах и уязвляют сильнее. Мужская примитивная особенность развита немного иначе, чем у женщин. Изощрённее, глупее и интереснее.
– Решил размяться. Ты не против? – Указываю на кресло рядом с ним. Он кивает мне и подзывает нанятого официанта.
– Ничего. Ему хватит, – отвечаю я, на ещё незаданный вопрос, и опускаюсь в кресло, лицом к столу. Мы располагаемся в углу, в затемнённом месте, где меня не сразу узнают, и не будет лишних вопросов, как и неуместной жажды разговора со мной. Это плюс. Ларк тоже предпочитает такого рода места, чтобы никто ему не сообщил, как быстро он губит самого себя.
– Мне мало, Эйс, чтобы справиться вот с этим всем, мне необходимо покрепче и посильнее, – пьяно тянет он, указывая на гостей вокруг стола.
– И что привело тебя к таким выводам? – Безынтересно спрашиваю его, наблюдая за женщиной в чёрном платье, к которой подошла жена одного из друзей отца и оживлённо начала что-то говорить.
– Я хочу её. Тебе, конечно, не понять таких желаний. Но когда тебе постоянно отказывают, а ты ни черта не понимаешь, по какой причине, то это бесит, раздражает и не даёт думать о чём-то другом. Она же шлюха, обычная продажная девка, и ещё воротит нос. Я что, некрасив? Очень даже. Небогат? Богат. Я супермужчина, и мог бы научить её многому, а она делает вид, что меня нет здесь. Понимаешь, Эйс, нет меня для неё так же, как и для отца. Ни для кого меня нет, и не было никогда, я лишь кусок мяса, который можно использовать, – скулёж Ларка под воздействием алкоголя я слушаю более десяти лет, и он не изменился. Ни капли. Он слишком много думает о собственном наслаждении, чем о том, что может повлечь за собой такое желание. Глупо. Скучно.
– Женщина. Как обычно. Только вот почему, кузен? Неужели, вокруг тебя мало их? Нет. Ты сам выдумал для себя цель и пытаешься добиться её, а это притупляет твои умственные способности. Чтобы вступить в бой, необходима трезвость, как и здоровье, коего у тебя уже немного. Так что прекращай, меня это раздражает. Лучше скажи, кто она такая, и что ещё ты знаешь о ней, – поворачиваюсь к мужчине. Он усмехается и допивает залпом напиток, зажигает новую сигарету, пока я жду его готовность поделиться со мной информацией.
– И тебя заинтересовала Бланш? Решил нарушить целибат? – Ехидно тянет он.
– Возможно, я хочу помочь тебе разобраться с ней и поправить положение отца. Мне не нравится то, что она здесь, и это всё повлечёт за собой неприятные последствия. Поэтому говори, дай мне возможность убрать её отсюда и положить в твою постель, – я лгу отчасти правдиво, но всё же лгу. Я умею входить в доверие, отчего люди думают, что я волшебным образом поменяю их сознание и сотворю невозможное. Нет, я лишь беру то, что меня интересует, не более, оставляя их дальше бултыхаться в грязи. И, нет, меня не волнует наше родство с Ларком, вообще, не волнует.
– Двадцать семь лет. Практически все мужчины, значимые для страны, и не только побывали у неё в гостях. Заключает контракт с каждым клиентом, не больше чем на несколько часов. Редко берёт длительные заказы, а с твоим отцом она уже очень давно, даже для неё. Они познакомились… я идиот, познакомил их на одном из приёмов, когда пытался как-то убедить Бланш в том, что являюсь прекрасным кандидатом. Подошёл твой отец, и на следующий день он уже был её любовником, а у меня отказ. Что он ей дал такого, чего не мог бы я? Я ведь моложе его. Но нет, она выбрала его, как всегда, предпочитает мужчин постарше, как и женщин. Да, говорят, что она би, участвует в оргиях и доминирует. Прекрасный товар, очень. Я хочу её, – делает затяжку. Отфильтровываю ненужную информацию.
– Когда ты их познакомил?
– В июне, но официально они появились вместе только три месяца назад. До этого он был однодневкой, как и все, – охотно делится Ларк.
Выходит, что отец начал изменять матери раньше, а она этого не замечала. Почему он решил так резко заинтересоваться женщиной? Мы работали рядом с ним, и я всегда мог заметить его странное поведение, как и чужие духи, в общем, и наличие любовницы. Но меня не было, и это позволило черноволосой развратнице завладеть его разумом.
– Откуда она?
– Родилась, по документам, в Америке, в Ливингстоне. От неё отказались в роддоме, а через пять лет её удочерила пара, у которой уже были дети. Бланш их покорила. Прилетела в Лондон три года назад с одним из наших министров. Он же и подарил ей возможность остаться здесь надолго, чем она и воспользовалась. Бланш выходит с послами, с пэрами и лордами, с шахами, и именно её выбирают для сопровождения, точнее, эскорт. Говорят, что она очень умна и умеет использовать гипноз, именно так воздействует на мужчин. По слухам, они становятся податливыми и тупыми рядом с ней, хотя я это уже видел. Прекрасный пример тому твой отец, позволяющий Бланш делать всё, что она ни пожелает, даже брать других клиентов, когда с ним. После завершения отношений, каждый из её мужчин продолжает поддерживать с ней дружеские отношения, а это прекрасный шанс получить всё, что она захочет. Они бегут к ней по одному щелчку.
– То есть она использует секс, как один из вариантов манипуляции и шантажа. Именно это и является причиной, по которой клиенты возвращаются. Они боятся того, что Бланш может рассказать всё обществу и их жёнам. Конечно, иначе не могло быть, – примитивный ход мыслей этой женщины мне понятен, но ещё очень мало, чтобы я увидел большее. Ведь сейчас она смеётся в окружении этих самых дам, с мужьями которых уже переспала. И они заглядывают ей в рот, ждут от неё ответа и, возможно, советов.
– Нет, она никого не шантажирует, Эйс. По словам других, она их отпускает и переходит к следующему, чтобы разбогатеть. У неё обширные счета, а стоимость украшений, подаренных клиентами, может легко помочь голодающим той же Африки. Она участвует в благотворительных приёмах, ведёт очень активную светскую жизнь, как и интимную. Она идеальна во всех смыслах, она невероятна…
– А что насчёт самоубийств? Ты упоминал о них, – обрываю новый поток восхищения обычной продажной женщиной.
– Нет подтверждений этому, но два года назад, через пару недель после того, как ты уехал, появилась информация, что в городе живёт женщина, из-за которой мужчины сходят с ума. Один из мужчин, получив отказ, решил припугнуть её, но погиб, сорвавшись с крыши. Другой же обвинил её в недостаточности полученных услуг за два часа, ему было мало, и на следующий день его нашли с пробитой головой. Но имена не назывались, я пытался через отца узнать, кто это был, но, ты знаешь, он даже близко не подпустил меня к данным. И вот с этого момента все мужчины свихнулись из-за Бланш Фокс, желая узнать, так ли она хороша, чтобы из-за неё лишиться жизни. По слухам, она намного лучше.
– Чёрный пиар, благодаря которому она смогла подняться на ступень выше. И ей помогли в этом, вероятнее всего, бывший клиент, чтобы эта женщина забыла о нём, и её притянули деньги других. Его план сработал, он вывел в свет проститутку и передал её в иные руки. Умно, но очень просто. Скорее всего, никаких смертей не было, и это лишь слухи, которые распустили для повышения её статуса. Кто же не заинтересуется женщиной, ради которой можно отдать и жизнь? Примитивные импульсы головного мозга мужских особей развиты настолько слабо, что последние легко попались на заброшенную удочку. И дело не в её умениях, а в правильном построении ходов. Разочарую, Ларк, но она не так умна, как тебе кажется. У неё был богатый и хитрый покровитель, уставший от её облика. Всё просто, кузен.
– Да кого это сейчас волнует, Эйс, что было в прошлом? Мы живём сейчас, и в данный момент я хочу Бланш. Я уже изучил её дело, ничего необычного, всё, как бывает у женщин её профессии. Мужчины, мужчины и ещё раз мужчины. Она в этом бизнесе с восемнадцати, возможно, и раньше. Никаких необычных данных о ней нет, хотя, может быть, тебе удастся их вытащить. Ты же имеешь больше возможностей, чем я, – глаза кузена загораются от его же слов и глупых мыслей. Мне что, делать больше нечего, как только использовать свою власть, чтобы узнать об этой женщине? Чёрт, да он абсолютный идиот, раз так считает.
– А что дядя? Почему он не прекратил всё это? – Возвращаю своё внимание на черноволосую гостью, снова стоящую рядом с отцом и мягко поглаживающую его по плечу.
– Отец? Ничего, его это даже не волнует, как и развод. Вы так похожи, Эйс, вас, вообще, ничего не трогает, но он уверил меня, что решение Таддеуса и его образ жизни никак не повлияют на отношение министров и палат к тебе и к нему. Хотя запретил мне приближаться к Бланш.
О, это уже интереснее. Нейсон Рассел, а по совместительству мой босс, никогда не делает того, о чём может пожалеть. И раз он сказал об этом Ларку, значит, знает больше, и это крайне важная информация. Он никогда не доверял своему сыну, только мне, ведь мы с ним стали ближе за столько лет, и, действительно, наши суждения похожи, потому что иначе ни он, ни я не задержались бы так долго в парламенте.
– Почему? Боится, что ты отдашь ей все его деньги? – Усмехаюсь я.
– Вряд ли. Он сказал, что я унижаю собственное достоинство и пачкаю его имя, постоянно увиваясь за Бланш, предлагая ей разные суммы и пытаясь записаться на приём к ней. Папа считает, что эта женщина никогда меня не выберет из-за отсутствия статуса, который её привлекает. Министры, послы и пэры, а я не имею ни одного звания. И по моим выводам, Бланш поднимает планку оплаты её услуг, в данный момент твой отец довольно много ей уже отдал, но я не знаю сколько. Предполагаю, более нескольких сотен тысяч фунтов. Пока никто не перебил его ставки, потому что другие мужчины, те, что богаче дяди, находятся в браке и опасаются огласки. Но это же глупость, Эйс. У неё разные клиенты, здесь что-то другое. И я выясню что это, чего бы мне это ни стоило. Я узнаю тайну Бланш, что именно её привлекает, и тогда она станет моей. Опущу эту стерву на колени, – от его самодовольного заявления я кривлюсь.
Насколько можно быть глупым, ведь именно так и думают мужчины, получившие отказ. Они готовы на всё ради удовлетворения своего никчёмного эго, и это безумно скучно. Когда же они поймут, что не женщину нужно ставить на колени, а весь мир? Никогда, видимо. Продуктивнее это обсудить с Нейсоном, он хотя бы думать умеет, не поддаваясь эмоциям.
– Есть что-то ещё? – Сухо спрашиваю Ларка.
– Не хочешь развлечься? Ты и я снимем каких-нибудь девочек и приведём завтра, чтобы позлить наших отцов. Как тебе идея? – Смеётся кузен, а я закатываю глаза.
– Совет. Бесплатный, к слову. Вместо того чтобы, фантазировать о похоти, лучше сними для себя свободный мозг, он тебе нужнее, как и здоровье. Ты отвратителен сейчас, – грубо отзываюсь, поворачиваясь к нему.
– Как, чёрт возьми, тебе удаётся не трахать никого, Эйс? Как? Как ты живёшь так? Неужели, ни разу не хотелось? Ведь в девятнадцать ты ещё хотел примитивных удовольствий. Что изменилось? Что случилось, раз ты так резко поменялся? – Ларк выпрямляется в кресле и придвигает корпус ближе ко мне.
– В мире есть вещи интереснее, чем секс. Я никогда не отрицал, что сам поддавался эмоциям и влиянию тестостерона, но он не принёс мне никакого удовольствия. Я предпочитаю иное, где никогда не растеряю свои навыки быть умнее многих и всегда остаться правым, угадывая события и предотвращая их. А секс, пусть он дальше развращает умы мужчин, чтобы освободить мне дорогу. Развлекайся, Ларк, тебе только это и осталось, – сухо отвечаю ему.
Девятнадцать лет, тогда я был другим. Ещё не понял самого себя и того, что в моих руках, не развивал память и умение наблюдать. Я был глупым и примитивным, теперь предпочитаю не помнить о том, как это сказалось на мне и моём разуме. То время прошло, и теперь, действительно, осталось только настоящее.
– Оскорбления – твой конёк, Эйс. Любишь ты вбить последний гвоздь в деревянную коробку…
Не слушая более кузена, быстро оглядываю зал. Её нет, отец продолжает играть, как и другие. Никто не ушёл кроме неё. У меня появился шанс узнать больше. Лично. Прекрасно, рыбка сама поплыла навстречу к акуле, чтобы увидеть, что это такое на самом деле. Лучшего я бы не мог представить.
– Ты меня утомил, – поднимаюсь из кресла и широким шагом выхожу из комнаты.
Какие у неё духи? «Версаче»? «Шанель»? «Пако Рабан»? «Нарциссо Родригес»? Эти ароматы кружат вокруг меня, но я не помню, чтобы уловил хоть какой-то запах у неё. Значит, что-то похожее на всё перечисленное. В моей голове предстаёт план дома. Она может быть в основном зале, если следит за организацией завтрашнего банкета, то, вероятнее всего, решила проверить, всё ли убрали и подготовили.
Направляюсь в другой зал и осматриваю тёмное и пустое помещение. Никто из дома не выходил, на улице дождь и ветер. Она не из тех людей, кто предпочитает прохладу, скорее солнце и тепло. Она сама часть пороков, и должна всегда быть наготове.
Спальня.
Поднимаюсь на второй этаж и просчитываю каждую дверь, вычисляя, какую комнату отвели ей. Отца, конечно же.
Распахиваю дверь и хмурюсь, никого нет, как и всё мёртвое в этом месте, значит, её поселили отдельно. Нет аромата пудры или чего-то ещё, присущего женщинам. Только мужской. Отца.
Возвращаюсь в коридор и оборачиваюсь. Меня привлекает свет, исходящий из самой дальней комнаты. Дверь в неё приоткрыта, пропуская лучи искусственного освещения, приглашающие войти. Но этого не может быть, ведь я выключал свет в своей спальне.
Медленно ступая по ковру, приближаюсь к комнате и осматриваю её в щель. Не замечаю никакого движения, шороха или присутствия кого-то. Как и нет чужого аромата. Опускаю взгляд вниз и перевожу его назад, чтобы убедиться, что ковёр сохранил только мои следы, а не другие. Кто, чёрт возьми, находился там и что ему было нужно в моей спальне?
Открываю дверь и вхожу в комнату, вещи так и не разобраны, но есть что-то странное.
– Я считала, что вам понадобится меньше времени, чтобы вычислить моё местонахождение, мистер Рассел. Вы так хотели поговорить со мной, и я не смогла отказать вам в этом. Проходите, сэр, не стесняйтесь, у вас есть десять минут до того момента, как ваш отец отправится на мои поиски, – с левой стороны раздаётся голос с мягким тембром, вызывающий бурю возмущения внутри меня.
Она здесь.
Одним движением захлопываю дверь и вижу эту женщину, расположившуюся на софе с бокалом шампанского в руках. Она улыбается мне, уверенная в победе. Но не так быстро, ведь Бланш даже не предполагает, что в эту минуту план, предназначенный только для неё, явственно пролетает перед моими глазами.