Глава 1. Основа правового регулирования договорных товариществ как объединений предпринимателей
1.1. Эволюция договорных товариществ в нормативном измерении: отечественный и зарубежный опыт
Человечество всегда пыталось организовывать какую-либо совместную общественно полезную деятельность, используя для этого на каждом витке развития различные способы и инструменты. При этом усложнение форм общественной жизни каждый раз требовало необходимой эволюции социальной организации экономических, (хозяйственных) личных (семейных) связей. Потребность же действовать сообща, вместе, формируясь в различные социальные общности, обусловлена самой человеческой природой, и первоначально адаптировалась на обычный уклад ведения хозяйства, связанный с личным, в том числе имущественным участием. В дальнейшем такая практика получает развитие и в более сложных экономических системах, связанных, прежде всего, с организацией совместного труда.
Между тем правовая сторона формирования подобных отношений появляется значительно позднее. Изначально юридические формы трудовых отношений в рамках совместного коллективного предпринимательства были знакомы римскому праву, но не в виде современных хозяйствующих субъектов, поскольку римскому правопорядку не был известен термин «юридическое лицо»[18], и в тот период предпринимательская практика не связывала себя жесткими рамками коллективных объединений. Римские сообщества объединялись в частные корпорации, религиозные общины, профессиональные союзы ремесленников, в которых отношения строились по типу простых товариществ. Так, Институции Гая, датируемые II веком н. э., содержали основные положения договора товарищества (societas), предполагающего объединение не всего имущества товарищей, а лишь той его части, которая выступала в качестве вклада в товарищество. В римском праве главным основанием товарищества признавалось личное общение. Отношения третьих лиц[19] строились не с корпорацией в целом, а с каждым участником. Общее же имущество корпораций рассматривалось как принадлежащее каждому из его участников в определенной доле либо как принадлежащее одному из участников – казначею, ведущему дела объединения и ответственному перед его членами. В отношениях с третьими лицами существовал не союз как целое, а физические лица, участники союза. По мнению отдельных исследователей, такую же конструкцию правовых связей уместно было предполагать и в отношении товариществ публиканов или откупщиков, возникающих в первом столетии эпох принципата[20]. Таким образом, в первоначальном виде получают распространение договорные конструкции объединений, получивших название «societas». В дальнейшем договорные конструкции «societas», совершенствуясь на различных этапах, вводятся в законодательство и практику и других стран.
Этот договор как простейшая форма объединения предпринимательских усилий и вкладов впоследствии стал фундаментом для появления более сложных форм объединения предпринимателей в рамках юридических лиц. Именно договор простого товарищества послужил прообразом сегодняшних хозяйственных обществ, основанных на уставном, складочном капитале, с естественными нормативными изменениями, присущими современным формам ведения предпринимательской деятельности.
Отечественное нормотворчество, связанное с оформлением совместных отношений предпринимателей на ранних этапах своего развития также активно пыталось воспринимать положительный зарубежный опыт. На Руси договор простого товарищества существовал с давних времен. Он оформлял существовавшие традиционные для России общинные отношения.
Достаточно наглядно зарождение подобных форм хозяйственной деятельности связывается с таким явлением как «складчина»[21], которое, как экономико-правовое явление перекочевало в деятельность купеческих объединений Новгородской Руси XI в. из средневековой Скандинавии[22]. Данным термином обычно обозначали добровольное объединение лиц и имущества для совместного ведения какого-либо дела.
Полагаем, что на данном правовом явлении экономической жизни следует остановиться более подробно, с тем, чтобы иметь более целостное представление об эволюции договорных форм. В отечественном праве оно, по сути, являлось предшественником простого товарищества, что подтверждает большинство специалистов. При этом природа складчины, или складничества, изначально носила общинный характер, и поэтому в Древней Руси оформляла сугубо бытовые отношения членов общины. Однако в рамках семейных отношений гражданско-правовой договор не всегда был востребован, тем более не всегда оформлялся в письменном виде. Хотя с другой стороны, поддержание общинного устройства в большей степени способствовало организации местного самоуправления, что, по мнению отдельных исследователей, снижает лично-доверительный характер складчины. Между тем рассмотрение общины как инструмента организации населения, присущий древнерусскому укладу тип поселения, свидетельствовал о сильных родовых связях, опирающихся на потребность жить единой большой семьей. Отсюда и возникают отношения, основанные на совместном использовании своего труда и имущества. На первых этапах своего развития товарищества создавались по родственному, семейному признаку. Религиозный фактор также играл важную роль в функционировании товариществ – религиозные нормы рассматривались как разновидность гарантии от возможных нарушений договора.
В то же время нельзя, кроме всего прочего, оставлять без внимания выделяемый некоторыми специалистами отдельный вид «предпринимательской» складчины. Так, как полагает С. А. Тальчиков, наряду со складчиной, купцами для совестного ведения коммерческой деятельности (сельское хозяйство, строительство) использовались складные торги, оформлявшиеся договором[23].
Все же в XI–XV столетиях государство не проводило никакой определенной политики в отношении добровольных купеческих и иных объединений. Цели таких объединений были сугубо частными и могли не интересовать представителей власти.
Единственное, что является вполне определенным для складчины – ее наличие в тех, или иных формах при решении как частных так и публичных задач. В связи с этим, публичные корни складчины выражались в цели, достижение которой преследовали объединившиеся люди. В этой связи, следует согласиться с Д. И. Мейром, полагавшим что, например, складчина на проведение общего праздника явно выходит за рамки интересов отдельных лиц, и не может рассматриваться в качестве гражданско-правового отношения[24]. Таким образом, в России складчина объединяла как имущественный, так и часто личный неимущественный элемент.
Исторически развитие хозяйственного, а в то время торгового права следует рассматривать со времен существования магдебургского права – права городского самоуправления и рыночных отношений в городах, которое возникло в Киеве в 1494–1497 гг., распространялось во многих городах Украины и действовало до середины XIX в., а в Галицко-Волынской земле – с начала XVI до середины XVIII в[25]
Вполне естественно, что на Руси истоки складничества уходят в своими корнями в обычное право. В частности в XIII в. – в «рядных» грамотах складничество предстает как вполне сформированный, привычный институт русского делового оборота[26].
Из понятия «складничества» выпадали все устные соглашения, которые зачастую основывались на семейно-родственных связях. Формальное же закрепление складчина приобретала в основном в коммерческих отношениях, предполагающих значительное материальное вложение его участников. Стоит отметить, что в современных научных исследованиях не всегда присутствует четкое и логически выверенное представление правовой сущности складчины. Так, можно обнаружить искусственное осовременивание явления складничества, возникновение которого зачастую относится в эпохе XVI–XVII вв.[27], а также неправомерное отнесение складничества к разновидностям административно-правового статуса хозяйственных обществ[28]. Причем последняя позиция представляется наиболее спорной ввиду обозначенных особенностей складчины как договорного объединения труда и капитала. При этом Т. Е. Новицкая вполне справедливо считает, что применять современное понятие «товарищество» к корпоративным объединениям купцов Древней Руси не вполне корректно[29]. По фактическим связям, складывающимся в таких союзах, они не имели всех необходимых элементов, составляющих суть такого объединения в современном его понимании. Как видно, термином «Товарищество» данные объединения стали именоваться в XVII–XVIII вв., то есть значительно позже, чем они появились в действительности.
Значительный прорыв в правовом режиме договорных форм совместной деятельности, определяющих некий этап их эволюции, относится к временам правления Петра I, уделявшего достаточно серьезное внимание развитию торговли и промышленности, и, как следствие, способам их организации в гражданском обороте. Несмотря на активную государственную поддержку, правовое регулирование товариществ на данном этапе так и не получило последовательного развития. Законодательство рассматриваемого периода не обозначало данный договор как самостоятельный вид обязательства, как, собственно, и его правовую природу. Участники договора выступали как единое торговое предприятие, хотя субъектом права оно не являлось. Российская же нормотворческая практика при нормативном оформлении договорных предпринимательских объединений использовала в основном собственные обычаи делового оборота и традиции хозяйственной деятельности.
Постепенный опыт адаптации новых форм отношений из совместной деятельности приводит к появлению объединений, получивших название «артель». Эта форма объединения, имеющая черты простого товарищества, получает большое значение в предпринимательской практике. Между тем, артель не носила лично-доверительных черт, поскольку объединяла людей, вынужденных жить и работать вместе. Доверительные отношения рабочих, если они и существовали – то в целом, а не по отношению друг к другу. Кроме того, отсутствие такого организационного элемента как объединение имущества, вклада участника, также лишало ее признаков простого товарищества[30]. В целом следует констатировать, что форма существования артели, оставляющая в тени личное доверие участников, постепенно выходила за рамки собственно договорных связей, занимая промежуточное положение на пути к предприятиям, напоминающим современные кооперативы.
В дальнейшем, в законодательстве ряда стран (Франция, Австрия, Пруссия) в организации товариществ постепенно возрастает значение имущественного элемента, вытесняющего личное участие на второй план. С этим связывается появление дополнительных прав у участников товариществ, определяющих стабильность гражданского оборота имущества (наследования права участия, либо вклада)[31]. Впрочем, дальнейшее развитие норм о договорах простого товарищества, так или иначе, мы можем обнаружить во многих развитых правопорядках. По мнению В. А. Лаптева, первое упоминание о предпринимательских объединениях в законодательстве зарубежных стран обусловлено необходимостью государственного регулирования экономики, поддержания конкурентной среды и ограничения монополистической деятельности[32].
Отправной точкой для развития отечественного правового регулирования договорных форм объединений послужил принятый 1807 году Императором Александром I Манифест «О даровании купечеству новых выгод, отличий, преимуществ и новых способов к распространению и усилению торговых предприятий»[33], который рекомендовал купцам производить торговлю путем образования купеческих товариществ: полного, на вереи товарищества по участкам (ст.1), которые создавались на основе взаимного договора, имеющего равную с законом силу (ст.2), и рассматривались как юридические лица (ст.5). Как отмечают исследователи, Манифестом российскому купечеству были дарованы новые выгоды, отличия, преимущества и новые способы к распространению и усилению торговых предприятий[34]. Впоследствии данный Манифест вошел в Свод Законов Гражданских при первом его издании и в Устав Торговый и сыграл значительную роль в развитии законодательного регулирования отношений товарищества в России. В Своде Законов Гражданских (ст. 2128) содержалось указание на следующие виды товариществ: 1) товарищество полное; 2) товарищество на вере или по вкладам; 3) товарищество по участкам или компаниям на акциях; 4) товарищество трудовое (артель). В свою очередь, в ст. 2126 было определено, что товарищества составляются из лиц, соединенных в один состав и действующих в оном под одним именем, что указывало на представление товариществ как юридических лиц.
Договор товарищества получил свое правовое оформление в главе VII в 1814 г. части 3 («О договорах» – § 158–165) проекта Гражданского уложения. Закон придавал обязательное значение формальному критерию, а также имущественным вопросам участия. Так, было установлено, что договор товарищества заключается исключительно в письменной форме с обозначением количества капитала или качества вещи, вносимой каждым товарищем, образа их действия и порядка раздела «прибытков» как во время существования товарищества, так и после его окончания. Установлен предельный срок, на который может быть составлено товарищество, – 10 лет. Убытки товарищества предписывалось разделять сообразно распределению доходов[35].
Тем не менее законодательство в итоге не пошло по избранному ранее пути, и дальнейшая кодификация гражданского права в четвертой книге т. Х Свода законов Российской империи 1832 г., в главе седьмой третьего раздела (ст. ст. 2126–2198), отразила ряд положений, посвященных товариществам, отчасти перекочевавшим из Манифеста 1807 г.[36] Такая же судьба постигла и Проект Гражданского Уложения, внесенный в Государственную Думу 14 октября 1913 г., представлявший собой одну из первых попыток законодательного закрепления норм о договоре простого товарищества в России. Последующий законодатель все же учел практически все положения Проекта. Некоторые конструктивные элементы товариществ, предлагавшиеся в проекте Гражданского уложения 1814 г. в некоторой степени отражали практику регулирования организации товариществ в римском праве[37].
На рассматриваемом этапе договорные формы объединений можно встретить и в законодательстве других стран, Так, Гражданский кодекс Франции 1804 г. (Кодекс Наполеона) в титуле IX «Об обществе» (в редакции Закона от 4 января 1978 г. № 78-9 с последующими изменениями) предусматривал самостоятельную главу 3 «О простом товариществе». Согласно положениям Кодекса участники общества могут объединиться в некое общество без прав юридического лица и без его регистрации, которому присваивается название простого товарищества. Такое объединение определяется как субъект права, и факт его создания в силу ст. 1871 ГК может быть доказан всеми иными способами (кроме регистрации). Помимо прочего, в ст. 1872.1 Кодекса Наполеона упоминается о торговом характере объединения (деятельности) участников простого товарищества, в связи с чем, можно обнаружить сходство с договором простого товарищества по действующему российскому Гражданскому кодексу.
Дореволюционное российское право предусматривало широкое применение договора простого товарищества, а самое главное, его простоту, позволявшую без особых усилий объединить имущество и капиталы двух или более лиц для общей хозяйственной деятельности и удовлетворения как общего, так и частного интереса участников.
В дальнейшем появляются термины «договор простого товарищества», или «договор о совместной деятельности», являющиеся синонимами и означающие одно и то же правовое явление. При этом в советском цивилистическом законодательстве большая роль уделялась не капиталистическому элементу, предполагающему имущественное участие, а личным отношениям, использованию совместного труда.
В ГК РСФСР 1922 года Глава X «Обязательственное право» называлась «Товарищество». Первые 19 статей главы X (с 276 по 294) были посвящены простому товариществу. Впервые в истории России на уровне закона получили признание и достаточно полную регламентацию общественные отношения простого товарищества. Так, законодатель особо подчеркивал, что по договору простого товарищества двое или несколько лиц обязуются друг перед другом не просто соединить свои вклады, но и совместно действовать для достижения общей хозяйственной цели (ст. 276 ГК РСФСР 1922 г.). Подобное нормативное предписание не было чем-то необычным, и вполне укладывалось в рамки советской хозяйственной жизни, не признающей чуждые капиталистические элементы рыночной экономики. В этой связи В. М. Ем и Н. В. Козлова справедливо связывают данное требование закона с действовавшей идеологией социалистического государства, не допускавшей ростовщического использования капитала[38]. При этом договорные объединения типа простого товарищества имели не столько частное, сколько общественное значение в условиях социалистической системы советского общества. Поэтому некоторые авторы вполне справедливо выделяли у таких объединений «социально-хозяйственное значение» и как особенность, присущую договору простого товарищества[39].
Расширение сферы конструкции договора простого товарищества связывается с развитием в начале 50-х годов 20 века коллективного строительства жилых многоквартирных домов на праве личной собственности[40], что находило и нормативное отражение в нормах советского законодательства. По договору о совместной деятельности стороны обязуются совместно действовать для достижения общей хозяйственной цели: как то строительство и эксплуатация межколхозного либо государственно-колхозного предприятия или учреждения (не передаваемых в оперативное управление организации, являющейся юридическим лицом), возведение водохозяйственных сооружений и устройств, строительство дорог, спортивных сооружений и устройств, школ, родильных домов, жилых строений и т. п. (ст. 434 ГК РСФСР 1964 года).
Тем не менее, конструкция рассматриваемого договора в Основах гражданского законодательства 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г. практически оформилась в договор о совместной деятельности, который заключался между социалистическими организациями для достижения общей хозяйственной цели. К таковым нередко относились строительство и эксплуатация различных сооружений. Не исключал закон заключения такого договора и между гражданами для удовлетворения личных бытовых нужд (ст. 25 Основ гражданского законодательства 1961 г., ст. 434–438 ГК РСФСР 1964 г.).
Стоит сказать, что в советской хозяйственной практике договор простого товарищества более известен под названием «Договор о совместной деятельности». Поскольку многие годы правовое положение его участников регулировалось главой 38 «Совместная деятельность» ГК РСФСР 1964 года, а с августа 1992 года – главой 18 Основ ГЗ, то в части, не противоречащей Основам ГЗ, продолжали действовать нормы главы 38 ГК РСФСР. Такой путь правовой регламентации был ранее установлен Постановлением Верховного Совета РСФСР от 14 июля 1992 г. № 3301-1 «О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы».
В конце 80-х гг. XX в. наступает период развития кооперации и хозяйственной деятельности в России, связанный с принятием Закона СССР от 26 мая 1988 г. № 8998-XI «О кооперации в СССР»[41] (далее – Закон о кооперации), сфера действия которого распространяется на хозяйственную деятельность кооперативов.
Дальнейшая эволюция законодательств о предпринимательских объединениях связывается с принятием Закона СССР от 4 июня 1990 г. № 1529-1 «О предприятиях в СССР»[42] и Закона РСФСР от 25 декабря 1990 г. № 445-1 «О предприятиях и предпринимательской деятельности»[43], закрепляющих правовое положение объединений предприятий – союзы, ассоциации, концерны, межотраслевые, региональные и другие объединения.
Следующей вехой в развитии законодательства о простых товариществах следует считать Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., которые в главе 18 также регулировали договор о совместной деятельности. При этом Основы 1991 г. возрождают термин «простое товарищество», закрепляя в ст. 122 положения о том, что совместная деятельность без создания для этой цели юридического лица осуществляется на основании договора между ее участниками. По договору о совместной деятельности (договору простого товарищества) стороны (участники) обязаны путем объединения имущества и усилий совместно действовать для достижения хозяйственной или другой цели, не противоречащей законодательным актам. Законодательством могут быть предусмотрены особенности осуществления отдельных видов совместной деятельности. Но в Основах было всего четыре статьи, посвященных простому товариществу, которые предполагалось развить.
В Рекомендациях по созданию ассоциаций и других форм добровольных объединений социалистических предприятий, утвержденных Председателем Государственной комиссии Совета Министров СССР по экономической реформе РФ 21 октября 1989 года, были названы четыре вида ассоциаций:
1. Концерн.
2. Межотраслевое государственное объединение (МГО).
3. Хозяйственная ассоциация.
4. Консорциум.
При этом Рекомендации предоставляли свободу выбора объединения, что также способствовало конструированию наиболее приемлемых форм и способов объединения, учитывающих особенности складывающейся хозяйственной экономической практики.
В некоторой степени сродни товариществам могли выступать производственно-хозяйственные комплексы (производственные и промышленные объединения)[44], управляемые хозяйственным органом объединения, являвшимся одновременно самостоятельным участником хозяйственно-правовых отношений, носителем хозяйственных прав и обязанностей. Создание объединения осуществлялось на договорной основе в целях расширения возможности предприятий в производственном, научно-техническом и социальном развитии. Тем не менее промышленные объединения рассматривались как хозяйственные системы и не вписывались в обычные хозяйственные связи участников товариществ. Принципиальным отличием производственного объединения от промышленного было то, что производственные объединения создавались как вертикальные комплексы, в то время как промышленные объединения могли быть как вертикальными, так и горизонтальными.
В настоящее время все больше термином «товарищество» обозначается не только и даже не столько договор, сколько некое объединение самостоятельных субъектов, чаще всего наделенное собственной правосубъектностью и имеющее свои интересы.
Между тем к договорам о совместной деятельности иногда относят также договор коммерческой концессии, нередко даже отождествляя его с договором простого товарищества (совместной деятельности). По сути, мотив подобного отождествления объясняется особым характером взаимоотношений, согласованным управлением, особым порядком расчетов и другими характерными особенностями.
К хозяйствующим субъектам, не являющимся юридическими лицами, но имеющим право осуществлять свою деятельность без образования юридического лица, относятся финансово-промышленные группы Российской Федерации[45], представительства, филиалы и другие обособленные подразделения юридических лиц, а также простые товарищества.
Общее руководство предпринимательским объединением осуществляется в зависимости от формы объединений:
в холдингах – единолично холдинговая компания;
в финансово-промышленных группах – единолично центральная компания;
в объединениях, основанных на договоре простого товарищества, – единолично товарищ/коллегиально товарищи[46].
Востребованность правовой конструкции договорных предпринимательских объединений на современном этапе определяется также глобализацией мирового рынка и информационного пространства, требующих все большую степень мобильности, в условиях равенства сторон и взаимного учета экономических интересов[47].
Как справедливо полагает А. И. Орлов, в отличие от создания юридического лица, «простое товарищество является одной из форм, позволяющих быстро создать первичную основу восстановления хозяйственных связей и долгосрочного сотрудничества»[48].
Кроме того, одной из причин создания таких партнерских альянсов является объединение с целью делегировать часть полномочий партнерам, с которыми фирма состоит в наиболее доверительных отношениях. Привлекательность рассматриваемой правовой конструкции заключается и в минимизации налоговых рисков. В этой связи, одним из основных преимуществ договора о совместной деятельности является отсутствие двойного налогообложения, что обусловлено договорной природой товарищества, которое не является юридическим лицом[49]. К иным достоинствам данной формы относятся: законодательно не ограниченные возможности по определению видов и размеров вкладов, определению доли участия в общем имуществе и порядка распределения прибыли и убытков, по структурированию и управлению деятельностью простого товарищества, допустимость поэтапного внесения вкладов (commitments), а также минимальные, контролируемые товарищами издержки, связанные с обеспечением деятельности простого товарищества[50].
Завершая рассмотрение эволюции форм договорных объединений, стоит обратить внимание на доктринальное выделение исторических периодов реформирования института товарищеских объединений. В научных исследованиях можно встретить периодизацию развития отношений простого товарищества в России. В частности, С. А. Тальчиков выделил ряд этапов, взяв за критерий источник правового регулирования соответствующих отношений.
1. Древняя Русь – вторая половина XIX века. Регулирование отношений товарищества с помощью обычаев делового оборота. Отсутствует законодательное закрепление товарищеских отношений.
2. Рубеж XIX–XX веков. Первые попытки законодательного регулирования отношений простого товарищества. Товарищество разделяется на торговое и гражданское.
3. Советский период. Законодательное регулирование отношений по совместной деятельности. Граждане имеют право заключать договоры о совместном строительстве.
4. Современный период. Законодательное регулирование отношений простого коммерческого и простого гражданского товарищества[51].
Несложно сделать вывод о том, что обычное право (обычаи делового оборота) на всем развитии договорных товариществ постепенно заменяется нормами законодательства, что отражает требования законодателя к формальной стороне отношений сторон. Тем не менее В. А. Лаптев полагает более предпочтительным вести историческую периодизацию развития предпринимательских объединений с начала XX в., поскольку именно в этот период складывающиеся хозяйственные отношения позволяли хозяйствующим субъектам создавать объединения, эффективные с точки зрения ведения хозяйственной деятельности[52].
Не умаляя мнение авторов о «точке отчета» истории объединений предпринимателей, можно констатировать тот факт, что использование той или иной правовой формы регламентации хозяйственных отношений определялось существующей исторической обстановкой и действовавшей экономической системой.
Итак, несмотря на незначительную современную историю нормативной основы института простого товарищества, на ранних стадиях развития российского государства, в средние века, в практике делового оборота можно обнаружить прообраз общественно-предпринимательских конструкций по типу напоминающих современные договорные формы объединения предпринимателей.
1.2. Правовая конструкция договорного товарищества в системе предпринимательских объединений по гражданскому законодательству
Основу для создания предпринимательских объединений составляет конституционный принцип свободы экономической (предпринимательской) деятельности (ч. 1 ст. 8 Конституции РФ 1993 г.[53]), позволяющий осуществлять предпринимательскую деятельность в любых дозволенных российским законодательством формах. Данный принцип предполагает широкое толкование и включает в свое содержание свободу выбора организационно-правовой формы субъекта предпринимательского права.
При этом такую свободу в условиях общих принципов гражданского правопорядка следует воспринимать расширительно, что позволяет в условиях отсутствия абсолютных запретов на практике использовать любые формы легитимации предпринимательских отношений, применяя известный диспозитивный гражданско-правовой инструментарий «все, что не запрещено законом, разрешено». Можно утверждать, что предпринимательские объединения, хотя и не поименованные в законодательстве, имеют легитимную основу своей деятельности.
Как известно, в основном, установление правового режима деятельности предпринимательских объединений является прерогативой федерального законодателя. Реже их нормативное регулирование осуществляется на региональном уровне, и крайне редко можно встретить акты, посвященные объединениям, исходящие от муниципалитетов. В обозначенной нормативной системе определенное место отводится и обычаю делового оборота[54].
Локальные нормативные акты предпринимательских объединений в целом и их участников являются регуляторами внутрихозяйственных отношений, т. е. отношений, которые складываются между участниками объединения и объединением в целом. При этом многочисленные предложения в доктрине права и экономики, связанные с разработкой локальных нормативных актов, в том числе связаны и с локальным регулированием деятельности предпринимательских объединений, в том числе и типовых сборниках документов правового характера[55].
Несмотря на свободу использования правовых форм для осуществления совместного предпринимательства, современное законодательство о предпринимательских объединениях, в том числе договорного типа, не достаточно разработано и нуждается в дальнейшем развитии. По мнению целого ряда специалистов на современном этапе актуальной повесткой дня является дальнейшая нормативно-правовая разработка конструкций предпринимательских объединений и отражение норм о них в специальном законодательстве (например, законе о предпринимательских объединениях).
Учитывая опыт отмены Федерального закона о финансово-промышленных группах (ФПГ) и отсутствия какой-либо нормативной ему альтернативы, В. А. Лаптев справедливо ведет речь о наблюдающейся непоследовательности законодателя в вопросах регулирования предпринимательских объединений[56].
Правовое регулирование предпринимательской деятельности должно охватывать различные аспекты хозяйственной практики, что возможно лишь в условиях широкого использования межотраслевых инструментов правового регулирования, чем не обладает современное гражданское право. Как полагает А. С. Пилецкий, гражданское законодательство, обозначенное как «экономическая конституция» с ориентацией исключительно на частных субъектов экономического кругооборота, вряд ли может стать системообразующим экономическим законом, с учетом смешанной экономики[57]. Следует согласиться с этим верным замечанием, поскольку роль государства в экономической жизни на данном этапе должна оставаться существенной, и определяющей гармоничное становление и развитие рыночного хозяйства.
В связи с этим является интересным обращение к иностранному опыту регулирования предпринимательства. Развитие рыночных отношений и поиск сообразных способов участия в таких отношениях определяет появление в законодательстве стран СНГ предпринимательских объединений. Так, Соглашение о содействии в создании и развитии производственных, коммерческих, кредитно-финансовых, страховых и смешанных транснациональных объединений (Москва, 15 апреля 1994 г.)[58] направлено на координацию странами СНГ своих действий, способствующих созданию и развитию производственных, коммерческих, кредитно-финансовых, страховых и смешанных транснациональных объединений, с условием соблюдения такими объединениями целей соглашения и антимонопольного национального законодательства. Подобные международные связи в рамках деятельности частно-правовых субъектов предпринимательства создают необходимые условия для развития экономик государств, взаимного научно-технического обмена. В этих условиях возрастает значение поиска новых, более гибких форм экономического сотрудничества предпринимателей в отдельных сферах и направлениях экономики. И нормативная основа их деятельности также имеет в решении этого вопроса немаловажное значение.
На уровне подзаконных актов упоминание о предпринимательских объединениях содержало Временное положение о финансировании и кредитовании капитального строительства на территории РФ, утвержденное Постановлением Правительства от 21.03.1994 г. № 220[59]. В п. 2 Положения в качестве инвесторов упоминались организации и предприятия, предпринимательские объединения[60], общественные организации и другие юридические лица всех форм собственности. Впрочем, этим упоминанием правовая база регламентации деятельности объединений не ограничивалась.
Отдельные варианты предпринимательских объединений встречаются в действующем законодательстве в рамках решения задач по созданию оптимальных условий ведения бизнеса. Так, ст. 14.1. Закона РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации»[61] упоминает объединение, основанное на договоре простого товарищества в виде страхового пула. Как предусматривает упомянутая норма закона, «на основании договора простого товарищества (договора о совместной деятельности) страховщики могут совместно действовать без образования юридического лица в целях обеспечения финансовой устойчивости страховых операций по отдельным видам страхования (страховые и перестраховочные пулы)». Еще одним примером предпринимательских объединений можно считать предусмотренную Федеральным законом от 21.07.2005 г. № 115-ФЗ «О концессионных соглашениях»[62] форму участия предпринимателей в государственно-частном партнерстве, осуществляемом посредством заключения концессионных соглашений по созданию (реконструкции) объектов недвижимости. При этом конструкция самого соглашения, согласно ст. 5 Закона, предусматривает возможность участия на стороне концессионера, в том числе действующие без образования юридического лица по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) два и более юридических лица. Законодательство о недрах также определяет возможность предпринимательских объединений вступать соглашения в сфере недропользования. Согласно ст. 9 Закона РФ от 21.02.1992 г. № 2395-1 (ред. от 30.12.2012 г.) «О недрах»[63] пользователями недр на условиях соглашений о разделе продукции могут быть юридические лица и созданные на основе договоров о совместной деятельности (договоров простого товарищества) и не имеющие статуса юридического лица объединения юридических лиц.
Развитие долевого строительства в последние годы все чаще ориентирует на совместное участие юридических лиц, выполняющих функции строительного инвестирования. В этом случае речь идет о соинвестировании (девелоперских договорах[64]), где в качестве соинвесторов выступают несколько крупных компаний. Девелопмент за вознаграждение (free development) подразумевает, что девелопер является лицом, которое нанимается инвестором для реализации конкретного проекта. В данном случае девелопер не участвует в финансировании проекта собственными средствами и не получает прибыли от его реализации или от эксплуатации построенного объекта. Финансовая схема крупных девелоперских проектов обычно представляет собой сложную комбинацию собственных средств девелопера, привлеченных инвестиций, банковских кредитов и платежей от будущих арендаторов. В этой связи при определенных условиях оптимальными формами такого рода совместного предпринимательства являются договоры простого товарищества и инвестирования.
В литературе, тем не менее, отмечается неоднородность обязательств, вытекающих из инвестиционных договоров и договоров простого товарищества, несмотря на отсутствие четких критериев их разграничения. Общность цели, например, в договоре долевого участия в строительстве видится в четкой формулировке предмета договора, представляющего собой объединение вкладов в целях совместного строительства конкретного объекта недвижимости. В то же время, по мнению некоторых авторов[65], нельзя отождествлять договор о совместном участии в долевом строительстве с договором простого товарищества, поскольку отсутствуют совместные действия участника долевого строительства и главного инвестора. При этом единственной обязанностью дольщика является оплата своей доли. Судебная практика, также неоднозначная в определении природы отношений сторон, либо исходит из расширительного толкования[66], либо из буквального понимания сущности взаимодействия участников сделки[67], несмотря на установление в обоих случаях сходного признака – наличие общей цели. То есть в одних случаях, суды, используя этот признак, признают взаимодействие сторон по совместному инвестированию в рамках договора простого товарищества, а в других – нет.
Некоторые авторы высказывают мнение о существовании отдельных договоров о долевом участии в строительстве, которые по сути являются простым товариществом, со всеми присущими ему признаками. При этом таким сделкам противопоставляются инвестиционные договоры, предусматривающие вложение денежных средств в строительство жилой недвижимости[68].
По справедливому мнению Д. С. Соловьева, общая цель участников договора долевого строительства позволяет относить его к разновидности договоров о совместной деятельности, имея в виду общую конечную цель – возведение жилого дома, и выделить из ряда смежных договоров[69]. Несмотря на различие позиций, общая линия судебных инстанций по данному вопросу склоняется в сторону признания за отношениями из долевого строительства отношений из договора простого товарищества, как наиболее близкого по своей природе[70].
В литературе авторы выделяют целый ряд других объединений, которые можно отнести к конструкции объединений договорного типа – договора простого товарищества и договора о совместной деятельности. Так, в качестве разновидностей договора простого товарищества, по мнению В. А. Лаптева выступают консорциум, картель, синдикат, пул, корпоративный стратегический альянс и иные объединения. Такое разнообразие видов объединений по договору простого товарищества объясняется спецификой экономических отношений между его участниками, а также условиями работы на соответствующем рынке[71]. И. С. Ястребов полагает, что договор о создании страхового пула является подвидом договора простого товарищества, характеризуемого более узкой целью и особыми субъектами совместной деятельности[72]. В свою очередь, учредительные договоры, по мнению П. А. Панкратова, являются одной из разновидностей договора о совместной деятельности[73].
В тоже время, соотношение инвестиционного договора (контракта) и договора простого товарищества (о совместной деятельности) не позволяет отождествлять указанные гражданско-правовые формы. Следует отметить, что в правоприменительной практике в этой части отсутствуют универсальность, единство толкования правовых норм. Ясность в правоприменительную деятельность приходится вносить высшим судебным инстанциям. Так, в одном из Постановлений ВАС РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 1 июня 2004 г. № 639/04 по делу № А58-8140/2002) содержится следующий тезис: несоответствие инвестиционного договора на строительство объектов недвижимости требованиям ст. 104 ГК РФ само по себе не делает его незаключенным, если участники договора не определили его как договор простого товарищества (о совместной деятельности)[74].
Как отмечают В. А. Баранов и А. А. Овчинников, в отличие от договора простого товарищества, в инвестиционных договорах солидарная ответственность не предусмотрена. Каждый из участников инвестиционного договора отвечает сам по своим обязательствам (будь то титульный инвестор, заключивший договор подряда со строительной организацией и не исполнивший свои обязательства; или соинвестор, взявший целевой кредит и не оплативший проценты по нему)[75].
Как видно, современная практика предлагает богатый выбор форм договорных объединений с различной целевой составляющей. Неизменным остается лишь характер таких образований, имеющих, как указывалось, в основном предпринимательский характер.
С видологией современных предпринимательских объединений тесно связан вопрос об их правосубъектности. От решения этого вопроса зависят не только рамки деятельности, но и конкретные направления ее развития. Причем ведущаяся на протяжении многих лет научная дискуссия касается непосредственно природы самого объединения и определения необходимого уполномоченого субъекта, с которым должны строиться отношения третьих лиц в рамках совместной деятельности участников.
Дореволюционные цивилисты в основном опирались на обязательственную природу товарищества. Так Л. И. Петражицкий считал, что всякое товарищество есть «особый вид обязательственного отношения»[76].
В ранней советской юридической доктрине В. Ю. Вольф отстаивал монистическую точку зрения на природу товарищества и говорил, что во всех случаях товариществ можно выделить некие общие черты, свойственные всем видам товарищеских объединений, как признаваемым законодателем юридическими лицами, так и не признаваемым[77].
Позднее советские ученые, опираясь на практику управления, рассматривали любые формы хозяйственной деятельности в качестве инструментов организации экономики. В вязи с этим Н. И. Клейн считала, что предпринимательское (хозяйственное) объединение в целом рассматривается как объект управления со стороны вышестоящего органа и субъект права связанных с этим правовых отношений[78]. В свою очередь, по мнению В. А. Рахмиловича, субъектом права является центр системы (объединения), а само предпринимательское (хозяйственное) объединение правосубъектностью не обладает[79]. В таком случае предпринимательского объединения как субъекта права нет.
Зарубежные исследователи видели двойственную природу договорного объединения простого товарищества. В частности, Р. Саватье, говоря о договоре товарищества, утверждал, что он (договор) создает юридическую личность и обязательство одновременно[80].
В современных отечественных работах можно также обнаружить различные мнения относительно правосубъектности объединения, но тяготеющих к признанию за объединением определенного объема правосубъектности, т. е. рассматривающих объединение в качестве субъекта права. Так, С. А. Тальчиков выделяет неправосубъектные предпринимательские объединения, в основе которых стоит договор простого товарищества. К ним автор относит простое коммерческое товарищество, простое гражданское (некоммерческое) товарищество, консорциум, негласное товарищество, пул, холдинг, картель, синдикат, тресты, холдинги, построенные на системе участия[81]. А. Е. Пилецкий также считает простое товарищество субъектом гражданского оборота – субъектом предпринимательской деятельности, хотя это и не вписывается в традиционную цивилистическую доктрину о субъектах права. В свою очередь В. В. Лаптев ведет речь о наличии у предпринимательских объединений правоспособности (хозяйственной компетенции) лишь в определенных отношениях, например, антимонопольных, налоговых и т. д., что позволяет сделать вывод о наличии частичной правосубъектности данных объединений. При этом автор, опираясь на анализ научной литературы и мнения ученых, полагает возможным признавать за предпринимательскими объединениями свойство правосубъектности и, с учетом специфики экономических связей, признает возможность выступать в качестве субъекта правоотношений предпринимательскому объединению в целом[82].
Можно согласиться с выводом о признании за договорным товариществом наличия свойств самостоятельной правосубъектности. С практической точки зрения, это дает возможность выступать объединению в гражданском обороте под единой «фирмой» в качестве самостоятельного субъекта. Естественно, что такое правонаделение нужно рассматривать как юридическую фикцию, поскольку простое товарищество как договорное объединение не приобретает всех характерных черт, присущих юридическому лицу.
Англосаксонское право, в отличие от континентального законодательства, более гибко подходит к вопросам правоспособности коллективных субъектов права, имеющих различную природу и экономико-правовую конструкцию объединения. В частности, на западе под объединением понимается простой союз его участников с правами юридического лица. При этом, к сугубо корпоративным формам (например, акционерные компании) в США и Англии добавляются объединения различных компаний. Таким образом, понятие «корпорация» в англо-саксонской системе права имеет более расширительный характер, и включает в себя не только юридические лица, а также договорные объединения.
Единообразный торговый кодекс США (далее – ЕТК США)[83], в качестве субъектов торговых отношений выделяет организации, под которыми понимаются как корпорации (с правами юридического лица), так и субъекты, не обладающие правами юридического лица. К последним относятся предпринимательские тресты, доверительные собственники, товарищества и ассоциации двух или более лиц, имеющие совместный (общий) интерес, а также иные правовые или коммерческие образования. Как видно, ЕТК США не без учета интересов обеспечения стабильности гражданского оборота признает субъектом торговых отношений соответствующих лиц исходя из экономической сущности отношений. Такой «расширительный» взгляд на участников хозяйственных связей, позволяет эффективнее регулировать ту или иную сферу экономических отношений.
В целом подобная практика постепенно адаптируется и на российскую почву, и в нормах отечественного законодательства должно найти необходимое правовое регулирование основ правового статуса объединений различных видов и направлений деятельности. В связи с этим, неслучайно в современной литературе предлагается разработка и введение в действие федерального закона «О предпринимательских объединениях» (Н. А. Кашин), как специального системообразующего акта в сфере правового обеспечения деятельности российского предпринимательства.
Ведя речь об особенностях правосубъектности товариществ и проблемах их правового регулирования, стоит упомянуть и о самой сущности, природе рассматриваемого договорного типа.
Содержание договора, как известно, имеет принципиальное значение для его правильной квалификации. Как полагает Ю. В. Романец, «волеизъявление контрагентов, зафиксированное в договоре, позволяет установить, на возникновение какого правоотношения – встречного или общецелевого – была направлена их воля»[84].
В свою очередь, единство предпринимательского объединения, и его общую экономическую цель, Г. Ф. Шершеневич видел в совпадении интересов контрагентов договора простого товарищества.
Известные ученые-цивилисты М. И. Брагинский и В. В. Витрянский подобного рода обязательства, направленные на организацию совместной деятельности двух и более лиц в целях достижения общего для них результата, относят к общецелевым договорам[85].
А. И. Каминка в 1912 году писал: «Вместо розни, столкновения эгоистических интересов, всегда противоположных, товарищество, в силу самого своего существа, выдвигает на первый план единство интересов, приучает человека видеть свою выгоду неразрывно связанной с выгодой себе подобных… выдвигается вера, что только в единении, в дружном действии совместными силами, залог преуспеяния каждого»[86].
Признак направленности сопутствующих действий сторон обязательства, обеспечивающих достижение общей цели, выделяется как характеризующий совместную деятельность. Фактически данное обстоятельство позволяет вести речь о неограниченном характере действий сторон, направленных на исполнение договора, имеющих как имущественную, так и неимущественную природу.
Наличие общей цели, по мнению некоторых авторов, сразу же исключает меновые отношения участников сделки, т. е. отбрасывает коммерческий элемент взаимодействий сторон[87]. При этом критерием разграничения договора о совместной деятельности от договора простого товарищества отдельные исследователи видят в отсутствии имущественного элемента в первом, и его неотъемлемый признак во втором. Иначе говоря, договор о совместной деятельности будет иметь место тогда, когда его участники просто договорятся о достижении какой-либо совместной цели, без объединения имущества. Отношения собственности, таким образом, становятся неотъемлемым элементом договора простого товарищества, что значительно усложняет конструкцию самого обязательства[88].
Ряд авторов, например, С. П. Гришаев, справедливо отмечают в качестве существенной особенности этого договора совпадение интересов сторон, в отличие от иных договорных типов, где интересы зачастую противоположны и совпадают лишь в элементе взаимной выгоды[89]. Совпадение интересов сторон в договоре простого товарищества определяется общей целью, которую имеют в виду и стремятся достичь в процессе реализации договора его стороны. Впрочем, тождественность интересов сторон такого договора отмечалась еще и в дореволюционной юридической науке[90], что связывалось не в меньшей степени с одинаковым юридическим положением участников[91].
Вполне логично на этом фоне мнение о координационном характере данного договора, требующего от товарищей постоянно согласовывать свои действия в процессе его исполнения[92].
Договор простого товарищества имеет признаки многостороннего общецелевого договора, в связи с чем положения об учредительном договоре подлежат, по мнению А. Б. Савельева, включению в качестве параграфа в общую для всех соглашений о совместной деятельности главу ГК РФ, которая может иметь название «Совместная деятельность»[93]. С нашей точки зрения, следует поддержать вывод о рассмотрении договора простого товарищества как общецелевого договора, имеющего черты (элементы) координационного характера.
Изменение формулировки в законодательстве в отношении понятий договора простого товарищества и договора совместной деятельности привело к дискуссии в научной среде. Однако, так или иначе, с некоторыми изъятиями, общая позиция исследователей (Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева, В. С. Мартемьянова, А. Б. Савельева, Г. Е. Авилова) строится на отождествлении конструкции «договора простого товарищества» и «договора о совместной деятельности»[94], по крайней мере, по критерию общей цели их участников. Но стоит также указать более широкую сферу применения договора о совместной деятельности, участниками которых становятся не только предприниматели, но и граждане – частные лица. По мнению В. А. Лаптева, юридико-технические аспекты (упоминание рассматриваемого договора с различных обозначений), говорят в пользу его отождествления, что наглядно показано в гл. 55 ГК РФ, определяющей общность регулирования соответствующих договорных конструкций[95].
В то же время, ученые выделяют предпринимательский характер договора простого товарищества когда, как полагает А. Б. Савельев, участники договора объединяют свои имущественные вклады в общее дело[96]. В свою очередь, С. Н. Ландкоф считает, что договор простого товарищества формировался исключительно на базе гражданских взаимоотношений, взятой впоследствии и для торгово-промышленных целей[97].
Сочетание личных и имущественных элементов в договоре товарищества видел и Д. И. Мейер, отмечая при этом, что такой договор представляет собой нечто среднее между договорами личными и имущественными. В обоснование своей позиции Д. И. Мейер полагал, что он является договором личным в том смысле, что рассчитывает на употребление личных сил участников для достижения общей цели, в то же время он есть договор имущественный, потому что предполагает со стороны товарищей предоставления имущества для достижения той цели[98].
Характер природы и сущности договора простого товарищества и договора о совместной деятельности в некоторой степени позволяет определить имеющаяся в отечественном законодательства категория «негласного товарищества». Как следует из содержания п. 1 ст. 1054 ГК РФ договором простого товарищества может быть предусмотрено, что его существование не раскрывается для третьих лиц (негласное товарищество). Вопрос ответственности товарища по обязательствам определяется тем, что в отношениях с третьими лицами каждый из участников негласного товарищества отвечает всем своим имуществом по сделкам, которые он заключил от своего имени в общих интересах товарищей (п. 3 ст. 1054 ГКРФ).
Надо сказать, что «негласное товарищество», используемое в праве Франции и Германии, по справедливому мнению отдельных авторов, позволяет привлечь значительные финансовые средства для занятия малым и средним бизнесом, и тем самым реализовать конституционные права на занятие предпринимательской деятельностью за рубежом[99]. Под негласным товариществом в праве данных государств понимается товарищество, факт существования которого не разглашается третьим лицам. Так, например, в праве ФРГ деятельность «негласного товарищества» регулируется нормами § 230–236 Германского торгового уложения 1897 г.
Стоит отметить, что аналогичные положения содержит и отечественное гражданское законодательство. Между тем в понимании рассматриваемой правовой конструкции в российском и германском правопорядках есть существенные различия[100].
Договор негласного товарищества прекращается вследствие объявления кого-либо из товарищей недееспособным, ограниченно дееспособным, безвестно отсутствующим или несостоятельным (банкротом), а также смерти или отказа кого-либо из товарищей от дальнейшего участия в бессрочном договоре негласного товарищества. Другими основаниями расторжения договора негласного товарищества, заключенного с указанием срока, является его прекращение по требованию одного из товарищей, истечение срока договора негласного товарищества, выдел доли товарища по требованию его кредитора.
В литературе подвергается критике распространенное мнение, согласно которому негласное товарищество правильнее было бы назвать простым коммандитным товариществом. По мнению С. А. Тальчикова, конструкция простого коммандитного товарищества, в свою очередь, предполагает извлечение прибыли – то есть к простому некоммерческому товариществу применена быть не может. Во-вторых, простое коммандитное товарищество, возможность создания которого предусматривается законодательством ряда стран Европы, не обязательно является негласным[101]. Практически все современные исследователи полагают, что негласное товарищество следует рассматривать только как форму перевода отечественного капитала за границу, ведь предполагается, что участники негласного товарищества преследуют цель, не противоречащую закону.
На наш взгляд, подобные суждения несколько предвзяты и преждевременны, поскольку анонимность члена товарищества не влияет на иные общие обязательства объединения, так как, по общему правилу к такому договору применяются предусмотренные главой 55 ГК РФ правила о договоре простого товарищества.
Как указано ранее, привлечение инвестиций в экономику Российской Федерации является одним из магистральных направлений долгосрочного социально-экономического развития страны. От наличия необходимых финансовых ресурсов в реальном секторе экономики зависит предпринимательская активность граждан и организаций, рост производства и в итоге, общая удовлетворенность материальными и духовными благами всех членов общества. В связи с этим, возрастает потребность создания необходимых условий, способствующих созданию в стране благоприятного инвестиционного климата, как для иностранных инвесторов, так и для российских инвесторов, в том числе и посредством создания институциональной основы для осуществления инвестиционной деятельности через соответствующую нормативную базу. Поэтому, рассмотрев общие вопросы и особенности обязательства простого товарищества, следует перейти к рассмотрению правовой основы и сущности инвестиционного товарищества. На современном этапе инвестиционное товарищество является подвидом простого товарищества.
Правовые основы инвестиционного товарищества закрепляет ст. 1 Федерального закона от 28.11.2011 г. № 335-ФЗ «Об инвестиционном товариществе». В ней определены цели, предмет регулирования и сфера применения закона об инвестиционном товариществе. В качестве основополагающей цели закона следует отметить создание правовых условий для привлечения инвестиций в экономику Российской Федерации и реализации инвестиционных проектов[102], осуществляемых в рамках договора инвестиционного товарищества. Сегодня инвестиции выделяют в качестве особых объектов гражданских прав, которые могут включать деньги, вещи, работы и услуги, права на результаты творческой деятельности и т. д.[103] В основе инвестиционного проекта лежат инвестиции, которые представляют собой долгосрочные вложения капитала с целью получения прибыли.
Инвестиции являются неотъемлемой частью современной экономики. От кредитов инвестиции отличаются степенью риска для инвестора (кредитора) – кредит и проценты необходимо возвращать в оговоренные сроки независимо от прибыльности проекта, инвестиции возвращаются и приносят доход только в прибыльных проектах. Если проект убыточен – инвестиции могут быть утрачены полностью или частично.
Инвестиционные проекты делятся на:
производственные
научно-технические
коммерческие
финансовые
экономические
социально-экономические
В коммерческой практике принято выделять:
а) инвестиции в финансовые активы (реальные, или капиталообразующие, или производственные инвестиции) – инвестиции в производственные здания и сооружения, любые виды машин и оборудования сроком службы более одного года;
б) инвестиции в денежные активы (портфельные инвестиции) – права на получение денежных сумм от других юридических или физических лиц;
в) инвестиции в нематериальные активы – расходы, не связанные с материальным воплощением, но имеющие экономическую ценность. Могут быть материализованы в случае ликвидации предприятия, а также при слиянии и поглощении.
В литературе содержится ряд самостоятельных подходов к пониманию инвестиционных проектов, основанных, в том числе, на процессуальном и содержательном аспекте регулирования отношений участников инвестиционной деятельности. В частности, как полагают ученые, правовое содержание понятия «инвестиционный проект» следует рассматривать как определенную систему договоров, заключаемых на разных этапах реализации проекта[104]. При этом, окончательным этапом является создание самостоятельного юридического лица, непосредственно осуществляющего освоение инвестированных ресурсов[105]. Модель отношений, которую содержит конструкция инвестиционного товарищества, в некоторой степени сходна с выше описанной. Однако договор инвестиционного товарищества предполагает совместную деятельность его участников под единой «фирмой» без образования юридического лица. Инвестиционные функции «обособленной» для этого организации (о чем еще будет сказано) выполняет специальная категория уполномоченных товарищей, осуществляющих непосредственное ведение общих дел по договору.
Соответственно, Закон об инвестиционном товариществе не устанавливает никаких новых организационно-правовых форм юридических лиц, его положения касаются исключительно регулирования договорных отношений между соинвесторами (товарищами). В то же время, Законом об инвестиционном товариществе устанавливаются особенности договора простого товарищества (гл. 55 ГК РФ), заключаемого для осуществления совместной инвестиционной деятельности. Следовательно, по отношению к гражданскому законодательству, в этой части, нормы закона об инвестиционном товариществе, выполняют роль специального правового регулирования.
Следует отметить, что соотношение общих специальных норм закреплено непосредственно в нормах Гражданского кодекса РФ. Гражданское законодательство состоит из Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов, регулирующих гражданские отношения (п. 1 ст. 3 ГК РФ). При этом, как следует из п. 2 ст. 3 ГК РФ, нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать Кодексу. Собственно, специальные нормы закона отражают и особенности правоприменения при регулировании совместной деятельности, в рамках договора инвестиционного товарищества. Первоначально, при решении отдельных правовых вопросов, связанных с осуществлением совместной деятельности из договора инвестиционного товарищества применяются нормы закона об инвестиционном товариществе, которые имеют безусловный приоритет над нормами общего регулирования простых товариществ (гл. 55 ГК РФ). При этом, если какой-либо аспект деятельности оказывается не охвачен нормами закона об инвестиционном товариществе, следует обращаться к нормам общего регулирования гл. 55 ГК РФ, определяющим правовой режим совместной деятельности в рамках простого товарищества.
Аналогию с легализованной формой инвестиционного товарищества можно провести с новой организационно-правовой формой «коммандитного товарищества коллективных капиталовложений» (Kommanditgesellschaft fur kollektive Kapitaleinlagen), или инвестиционной коммандиты (Investment-KG), предложенной швейцарским законодательством. В тоже время, отечественная цивилистика весьма неоднозначно, а порой даже критично отнеслась к внедрению в отечественное законодательство и экономическую практику конструкции инвестиционного товарищества. Особенно острая критика касается размывания корпоративных основ отечественного бизнеса. Известный ученый-цивилист Е. А. Суханов отмечает, что «по замыслу авторов этих очередных российских новаций, корпоративные отношения, с одной стороны, должны строиться по принципу неограниченной договорной свободы (laissez faire начала XIX в.), а с другой – при столь же неограниченном участии в них любых третьих лиц: разного рода доверительных и иных управляющих чужим имуществом, представителей и агентов инвесторов, иных лиц, не желающих рисковать своими инвестициями, и др., что по сути представляет собой вывод корпоративного управления за пределы корпораций»[106].
Между тем еще на этапе принятия закона об инвестиционном товариществе в Заключении Комитета Государственной Думы по собственности от 16 июня 2011 г. № 3.9-104/3 высказывалось предложение о необходимости обозначения конкретных сфер реализации бизнес-проектов в сфере инновационной экономики. Тем самым, фактически предлагалось сузить область использования такого договорного объединения предпринимателей и установить их целевую правоспособность.
Непосредственно юридическую характеристику, особенности договора инвестиционного товарищества, его гражданско-правовую конструкцию целесообразно последовательно раскрывать при рассмотрении правоотношений из совместной инвестиционной деятельности участников договора (обязательства).