Глава 3. Побег
Пока Арго пел, слиток менялся. С первого взгляда он напоминал бесформенное нечто, сходное с осколком льда – сверкающее и леденящее ладони, а потом одна часть вытянулась, заострилась и превратилась в клинок, а другая – в эфес и рукоятку, обтянутую кожей. Блеснул металл – на обеих сторонах лезвия проявились тайные письмена – те самые, что были на слитке.
Красота меча поразила Арго. В висках застучало от гордости за себя. Казалось, вся кровь прилила к голове. Но мальчик не почувствовал пробуждения, и призывный рев зверя, словно рождение меча, лишило хищника всякой силы.
«Ах, что за меч! Мечта!» – Арго вскинул оружие.
Он – великий мaнaм, и непременно опасный и грозный, сродни самому Треалу Ан Дара Тену – правителю мира. Потому и смог создать меч.
Тут ему страсть как захотелось с кем-нибудь сразиться. И Арго помчался по площадке, умело отражая выпады невидимого противника и лавируя между уличным камином и горшками для цветов.
– Стой! – раздался за спиной голос отца.
Арго обернулся.
Родители, учитель и брат стояли у веранды, недалеко от площадки, где он скакал с мечом. Арго сглотнул, и в горле запершило. Вместо бурной радости, на крыльях которой только что носился, он испытал прибывающий страх. Как он не заметил их появления?
Мускулы напряглись, сердце забилось из опасения, что отец скажет какое-нибудь тайное слово и меч перейдет к нему. Или, что намного хуже, – обернется тем жутким созданием с крыльями и заколдует всех!
Что делать? Как защищаться?
Арго крутанул мечом, желая показать, что просто так не сдастся, и едва не поранился сам.
– Осторожно… и возьми это – пригодится! – вскрикнул отец, кидая ему поясной ремень.
Вид у Лофтина был тревожный, у матери – печальный, а Шер и Зоринго не скрывали восхищения. Арго улыбнулся им снисходительно. Он уже мнил себя не меньше, чем правителем мира.
– Скажи, как у тебя получилось создать меч? – спросил отец, возвращая мальчика из мечты на землю.
Арго, не отвечая, воткнул оружие в траву, перекинул ремень через плечо, закрепил на поясе. Потом вытащил меч обеими руками, раздумывая над вопросом отца и словами слитка, что он никогда не принадлежал Лофтину.
– Ты слышал, о чем тебя спросил папа? – осторожно напомнила мать.
– Я не понимаю, чего вы хотите от меня! – отмахнулся Арго и не услышал своего голоса. Встряхнул упрямо кудрями и выкрикнул: – Я не понимаю, что вам надо! – Но с губ его снова не сорвалось ни звука.
Арго судорожно перевел дыхание, не в силах унять охватившую его дрожь. Что случилось? Где голос?
Догадка пришла сама: он дал клятву молчать! Все верно, отныне меч не только принадлежит ему, но и оберегает от опасности стать клятвопреступником! Песня и меч – его собственные! И отцу никогда их не отнять! А если попытается, то и у него есть чем припугнуть – он расскажет о тайне, открывшейся сегодня ночью.
Подавив тревогу, Арго потер затекшее запястье и пальцы – с непривычки меч казался тяжелым. Он обернулся к Зоринго. В глазах брата проглядывала затаенная просьба. Арго почудился его голос, мол, хватит выделываться. Расскажи без утайки, что произошло.
– Хорошо… Пусть будет так! – неожиданно пошел на уступки отец, точно услышал тайные переговоры мальчиков. Обернулся к Иль и учителю, попросил: – Уведите Зоринго в дом, покажите документы и карты. Больше нет смысла скрывать правду. Пришло время ребятам узнать о ней! А я сам поговорю с Арго, здесь!
И когда они остались один на один, Лофтин сказал:
– Арго! Я должен открыть тебе одну семейную тайну. Ей тысячи тысяч лет… Надеюсь, ты простишь меня за то, что не рассказал о ней раньше.
Арго замер, сжимая рукоять меча. Неужели отец признается в том, что он сильф – сторонник Имаджи и вовсе не отец ему? Что сказать? Как поступить? Пока он в смятении придумывал ответ, отец молчал, – похоже, сам собирался с мыслями.
– Арго! – наконец произнес Лофтин, и голос дрогнул. – Перво-наперво хочу сказать, что рождение меча Судьбы принесет с собой много бед в мир и, может быть, новую войну, если неверно истолковать его предназначение. В нем хранятся силы тьмы и света, доставшиеся от прежних владельцев. Я назову имена. Одно из них тебе хорошо знакомо, а вот второе…
Арго изумленно уставился на отца.
Какая война? Какие тайны и загадки? От блеска клинка в голове помутилось. Сам не зная почему, он почувствовал себя оскорбленным. Не понимая, что делать с зародившейся в сердце обидой на Лофтина, Арго взмахнул мечом и услышал рядом с собой чей-то крик. А лезвие клинка окрасилось алой кровью.
Перепугавшись, что убил кого-то невидимого, Арго содрогнулся. И вновь вскипела, забурлила в нем кровь, превращаясь в безудержный поток огня и выжигая нутро. На этот раз боль была настолько ошеломляющей и дикой, что Арго не выдержал и завыл безмолвным зверем – отчаянно, призывно. Услышав его немой вопль, из глуши леса отозвались уханьем и воплями птицы и звери. Кажется, сам Лабиринт пришел в движение, почувствовав отчаяние Арго. Земля шевельнулась под ногами, ветер зашумел листвой. Совсем обезумев от боли и не понимая, что делает, Арго ринулся бежать прочь сломя голову.
– Стой! Куда? – вскрикнул ему вслед Лофтин, в то же время отчетливо понимая всю тщетность попытки остановить мальчика.
Он прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки мира, и устрашился, когда со стороны Лабиринта послышался протяжный вздох. Это дернулось и заскрипело колесо судьбы Арго, начиная неумолимый ход. Полетели мокрые хлопья снега с закоченелой поверхности, срывая сосульки, сдирая паутину времени прочь и открывая новую страницу судьбы мира.
Арго бежал по Лабиринту, не разбирая дороги. Мчался напролом по кустарникам с обжигающими волосками на стеблях и листьях. Охваченный паникой, продирался почти вслепую сквозь заросли высоких трав; запинался за огромные корни деревьев-исполинов. Наконец, остановился: в боку закололо. И лишь тогда сообразил, что давно потерял направление и забрался в дремучую глушь.
Здесь было сумеречно, сквозь густые кроны деревьев-великанов не проникали лучи грианда. Где-то в тени стволов могли скрываться Страхи или дракон. В какой-то миг ему показалось, что рядом бродит кто-то невидимый. Несколько раз Арго оглянулся, почувствовав прохладное дыхание в шею и неясное бормотание за спиной. Но нет, никого не было.
Арго углубился в чащу. Некоторое время шел, с тревогой поглядывая на деревья, за каждым мерещился дракон. Прислушиваясь к звукам леса, припомнил, что сказал Зоринго однажды: «Лабиринт – живой и сам решает, кого оставить жить, а кого нет».
Может, Страхи уничтожены? И то, что он сам до сих пор как ни в чем не бывало носится туда-сюда, означает: Лабиринт не желает ему зла?
Мысли были ободряющие, но тревога и беспокойство не покидали.
Вскоре лес поредел. Арго оказался перед взгорьем. Заметив на склоне кустарники с ягодами Сласти, он поднялся к ним. Насобирал красных плодов, перемазался липким сладким соком. Чуть утолив голод и жажду, успокоился, но чувство легкости продолжалось недолго. Снова ощутив тяжелое дыхание сзади и услышав треск ветвей, он обернулся. И опять никого. У Арго появилось нестерпимое желание вернуться домой. Но в какую сторону идти?
Он взобрался на вершину холма, надеясь оттуда увидеть направление, и застыл, удивленный открывшимся видом. Неужели Лабиринт леса закончился?
Внизу тянулась каменистая впадина. Там гремела и рвалась к морю порожистая река. Растительность по берегам была редкой, рыжего цвета, точно опаленная осенью. А потом Арго различил чей-то тихий голос, будто бы позвавший на помощь. Он завертел головой, пытаясь понять, с какой стороны пришел звук.
Но ничего, кроме шума воды, на этот раз не услышал. Решив, что ему показалось, Арго присел на траву передохнуть и всем телом ощутил дрожание земли. Он перепугался, подскочил и кинулся бежать, плутая между деревьев, и очень скоро обнаружил, что заблудился окончательно – то ли уже оказался в другом мире, то ли по-прежнему находился в Лабиринте. На потемневшем небе стали заметны мерцающие искры звезд. К тому же сильно похолодало – время близилось к ночи.
Арго порадовался теплому комбинезону. Сшила его мать. Мысли о ней и чашке огненного чая ирз, который обычно заваривала Иль, когда он бывал не в духе, напомнили о том, что пора бы позаботиться о месте для ночлега, чтобы дождаться утра и поискать дорогу домой.
Впереди возвышался новый холм с пологими склонами, густо поросшими высокими кустарниками. Освещенный лунами, тот выглядел, как летучий призрак. У подножия темнела яма, на дне ее лежал круглый плоский камень, заросший по краям дикими цветами. В центре площадки была отчетливо заметна высокая пирамида из разных по величине, округлых булыжников. Они блестели и переливались, точно заговоренные магией света.
Каким-то удивительным образом хлипкое сооружение держалось и не падало! Воздух вокруг него вздрагивал, как желе.
Решив, что воздух дрожит от тепла нагретого за день камня, Арго воспрял духом: «Там я смогу согреться, а потом поищу убежище на ночь!»
Но не успел он примериться, чтобы поудачнее приземлиться на плато, как перед ним, точно из-под земли, возник настоящий сказочный карлик.
Темные волосы существа свисали прядками ниже плеч. Он был одет в полосатые панталоны до колена и рубашка с вышивкой, гольфы и туфли с пряжкой. На плече незнакомца – брошь клана подземных жителей.
Ворчливым тоном карлик сказал:
– В этих местах надо быть очень, очень осторожным! Для тебя здесь особенно опасно: твой ореол ярче лун – ты привлекаешь к себе чудищ Страхов, что нынче бродят по Лабиринту! Как они на тебя до сих пор смертного ужаса не навели? Пойдем со мной, мальчик мой, я отведу тебя домой. Ведь жуть сказать, какие здесь страхочуды бродят! Идем!
Арго действительно было не по себе, но и доверять незнакомцу он не собирался. Карлики были на стороне мятежницы Имаджи, подобно сильфам! Пока Арго раздумывал, как сказать, ведь голос до сих пор не вернулся, карлик нахмурился:
– Молчишь и упрямишься? Ну и напрасно! Вот схватят тебя чудища, и будешь гордиться у них на вертеле над кострищем! То-то знатный ужин из тебя получится, малыш!
«Малыш? Так меня никто не оскорблял! – Арго сжал зубы, удерживаясь от желания обрушить холодный клинок на голову обидчика. – Коротышка обнаглел! Да как он смеет намекать, что я, создатель оружия, – такой слабак, что не смогу за себя постоять?»
Карлик пробормотал какую-то тарабарщину, нарисовал пальцем в воздухе непонятный знак и исчез. Арго от изумления чуть меч не выронил. С одной стороны, ему стало жутко от угроз карлика, а с другой – уверенность, зародившаяся в нем в момент создания меча, убеждала в собственной неуязвимости. Стараясь не думать о словах чужака, он отошел подальше, готовясь разогнаться для прыжка, и опять услышал голос, на этот раз мальчишеский, ясный.
– Остановись, эй, ты! Не спеши сойти с тропы!
Он обернулся, взмахнул гневно мечом.
«Ну, карлик! Как ты меня достал!»
Никого! А если и есть, то хорошо спрятался.
Лицо Арго побледнело, морщинки прорезались на лбу, а руки крепче вцепились в рукоятку меча. Он неслышно переминался с ноги на ногу на траве, в то же время незаметно оглядываясь.
В какой-то миг Арго охватил липкий страх – его осенила догадка. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не застучать ими. Должно быть, его окружили Страхи, что сбежали из оранжереи! Но как они отыскали его так быстро? Арго чуть не заплакал, признаваясь себе, что был недотепой, когда прогнал карлика. Тот мог бы его спасти!
«Кто здесь?» – подумал он, затаив дыхание, и прислушался к шорохам леса.
И услышал в ответ:
– Кто здесь? Кхм… Я – твой наследный хранитель! – в голосе говорившего не прозвучало угрозы.
Арго передохнул, поражаясь способности невидимки улавливать его мысли.
«Какой такой хранитель?» – спросил он, вглядываясь в каждый куст и дерево.
– Я – меч Амбигю, который ты недавно возродил к жизни!
Арго перевел изумленный взгляд на оружие, всматриваясь в мерцающие на лезвии знаки. Разноцветные глаза мальчика потемнели. Он осторожно опустил меч в мох на пригорке, не спуская оторопелого взгляда:
«Так вы что, тоже живой и говорить умеете?»
– Ну ты даешь, Арго! – хохотнул голос, и клинок вспыхнул частыми сполохами, будто внутри металла разгорелся пожар. – Недавно ты помог мне вернуть свой облик. Я и был тем слитком, которому ты напел Песнь Пробуждения.
«Песнь Пробуждения?» – уточнил Арго, не спуская глаз с клинка. В какой-то миг ему показалось, что он и меч остались одни во всем свете. Вокруг них стало так тихо!
«Интересно… А почему я о песне и о вас – хранителе, никогда не слышал?»
– Ты многого не слышал, Арго! – сказал меч. – Настало время поговорить нам с тобой. Но для начала я хочу попросить прощения за то, что одолжил твой голос! Страхи, проникшие в вашу оранжерею, похитили мой голос ночью, и мы с тобой, если помнишь, могли лишь обмениваться мыслями.
«Ах, вот как? Выходит, во всем, что случилось дома, – моя вина, и даже в том, что вы остались без голоса?» – возмутился Арго, почувствовав обиду, и оборвал себя, сообразив, что неправ.
Едва не застонав от досады, он нервно пробежался по склону, раздумывая, как сгладить резкость и извиниться, не унизив себя. Просить прощения ему никогда не приходилось.
Амбигю прокашлялся, сказал спокойно, словно ничего не случилось:
– Что было, то было, Арго. Не будем тратить силы и нервы на то, что невозможно изменить. Скажу только, что я давно тебя ждал, а впереди у нас невероятно много дел.
«Каких дел? Я вас не понимаю», – заинтересованный словами меча, переспросил Арго.
– Да ты садись, поговорим, – предложил Амбигю.
На память Арго тем временем пришли слова Лофтина о том, что в мече живут тьма и свет, и он невольно смутился, не решаясь спросить: «Какая часть меча со мной разговаривает?»
– Не волнуйся… С тобой общаюсь я сам – Амбигю. А тьма и свет – стороны твоего и моего характера. Они помогут нам одержать победу и защититься от врага. Все будет зависеть от твоего выбора – на чьей стороне ты будешь сражаться – тьмы или света.
«А вы еще сомневаетесь во мне?!» – невольно возмутился Арго.
– Пути судьбы скрыты под покровом тайн… – ответил уклончиво Амбигю. – Ты сумел пробудить меня, – значит, время твое пришло. Но нетерпение и ярость, которые пылают в тебе, смущают меня. Не обижайся на мои слова и пойми, что сражаться со мной в руках сможет только настоящий воин – хладнокровный и выдержанный. Болтают и злятся слабые духом и болваны. Воин честен с собой и верен хранителям…
Слушая Амбигю, Арго начал осознавать, что время игр и забав прошло. Ему пора научиться обуздывать свой нрав, научиться держать язык за зубами и стать достойным благородного меча.
– Я вижу, ты задумался, – продолжал Амбигю. – Значит, первый шаг на пути воина ты сделал. Тебе многому предстоит научиться. А теперь тебе пришло время узнать о прошлом. Начнем с того, что в далекие времена, когда море было сушей, а суша – дном морским, создали вселенную Драконьего пути Рассветный дракон Де Ааге Сол Сеан и вейра Имаджи – творительница жизни.
«Неправда! – вскипел Арго, в мгновение ока забыв о недавнем желании стать сдержаннее. Скакнул в сторону и ударился о камень ногой. Всю злость как рукой сняло. Он застонал, вернулся на место, пробормотал про себя не так уверенно и потирая ушиб: – Наш мир создали король Треал и его жена Мал-уэль! Все знают: и дети и взрослые! А Имаджи и Сеан пытались уничтожить нас!»
– Невероятное заблуждение! – воскликнул Амбигю. – Все было с точностью до наоборот! Треал, король тьмы, захватил мир и погубил Рассветного дракона Сол Сеана!
«С каких пор Треал стал королем тьмы? Да как вы можете говорить такое?»
– Треал нес в себе тьму и беду всем, кого встречал на своем пути, – ответил меч.
Арго скрестил руки на груди, чувствуя, как переполняет его раздражение на себя. Столько вопросов, и он не может найти на них верных ответов только потому, что никогда не интересовался историей мира. И как так вышло, что его не покидает чувство: меч опять прав?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я помню своего создателя Сол Сеана! – продолжал Амбигю, сверкая гранями. – Он называл меня в те времена мечом Грианда, потому что светом я мог расколоть любую тьму – и внутри, и снаружи.
«Но когда я пробуждал вас, то вызвал не только свет, но и тьму?» – спохватился Арго, не в силах отвести взгляд от поблескивающего в сумраке клинка.
– Все верно! Тьма живет во мне с тех пор, когда Треал завладел мной и наделил способностью погубить любой свет. Посмотри на мой клинок! Видишь: на нем изображены руна грианда Сол Сеана и руна пятой луны, принадлежащая Треалу. Луна эта заняла полнеба нынче, в дни гриандостояния!
Пока Арго разглядывал тонкую вязь округлых рун на одной стороне и простых штриховых линий на другой, у него закружилась голова. Он отодвинулся, встревоженный: кто знает, какое колдовство скрывается за письменами?
– Так вот, вернемся к истории, – сказал Амбигю. – Когда Имаджи прознала о тайне Треала, она похитила меня и отдала карликам Нюгурда. Карлики расплавили мое тело, сохранив руны имен прежних владельцев, их они коснуться не посмели. Потому и скрыта во мне сила обоих. Ты сумел пробудить меня к жизни, значит, мы с тобой связаны навек. Я – твой наследный хранитель, а ты – мой манам из рода Изначальных!
«Ненадежный из вас хранитель, если не уследили даже за собственным голосом!» – не удержался от язвительного замечания Арго и упрямо мотнул головой.
Он чувствовал себя потерянным среди головокружительных новостей. В какой-то миг ему захотелось очутиться в своей комнате, накрыться с головой одеялом и забыть то, что случилось. Сгустившиеся над Лабиринтом сумерки внесли больший разлад в его одинокое сердце, и собственная жизнь казалась не больше чем сном, настолько неправдоподобны были последние события. Да и исчезновение голоса оптимизма не добавляло. Как пропажу вернуть?
– Голос к тебе вернется, – шепнул сочувственно Амбигю, уловив мысли подопечного, – а мой – будет подобен урагану.
«Что мне надо сделать для этого?»
– Для начала – закалить меня!
«За-ка-ли-и-ить? – разочарованно протянул Арго и поморщился: – Вы смеетесь? Все пытаются меня пристроить к какому-нибудь делу. Дома хотели, чтобы я стал садовником, а вам надо, чтобы я стал кузнецом! А я сам по себе и сам за себя! Мне никто не может приказывать, даже вы, хранитель!»
– Ты слишком высокого мнения о себе, а воин не должен быть зазнайкой. Учись всему, что тебе предложит жизнь – все пригодится. Знай же: как каждый охотник обязан сам выточить себе стрелы, так и каждый воин должен сам закалить свой меч! – сказал Амбигю.
«Ладно, раз уж без грязной работы не обойтись, расскажите, как закалять будем…» – вздохнул Арго.