СЦЕНА 1\2. Май 1898 г., Санкт-Петербург. Николай и Александра.
Действующие лица:
– НИКОЛАЙ – Николай Александрович Романов (1868 г.р.), император;
– АЛЕКСАНДРА – Александра Федоровна (1872 г.р.), императрица;
Место и время действия:
Май 1898 года,
ИНТ: Царское Село, Александровский дворец.
(Примечание: описание дворца начала века и распорядок жизни в нем см. Роберт Мэсси «Николай и Александра», стр.141-153. Портрет Александры Федоровны (стр.147): «… Высокая стройная фигура… Императрица была одета во все белое с прозрачной белой вуалью на шляпе. У нее был чудный чистый цвет лица… Ее волосы были рыже-золотистыми, глаза – темно-синими, а талия – гибкой как лоза. Я увидела на ней превосходные жемчуга, а бриллианты в ушах сверкали всеми цветами радуги, когда она поворачивала голову… Я отметила, что она говорит по-русски с сильным английским акцентом». Любимые цвета – лиловый, серебряный, сиреневый, светло-зеленый).
Камера показывает Царское село и Александровский дворец. Александра обнимает и целует маленькую Ольгу (трех лет) и годовалую малышку Татьяну; оставляет детей с прислугой, выходит в сад, где ее ждет Николай. Императорская чета прогуливается по парку.
АЛЕКСАНДРА:
Наши малышки так довольны, что ты играл с ними сегодня утром почти час. Ольга только что спрашивала, когда ты вернешься к ним сегодня еще раз.
НИКОЛАЙ:
Я провел бы с ними и больше времени, но ведь ты знаешь, меня ждали сегодня три доклада.
АЛЕКСАНДРА:
Ники, что хотел от тебя этот старый еврей, Иоанн… Блиох – да, Блиох? Я слышала, он не только очень богат, но и очень умен, и написал много книг про железные дороги в России. Это первый раз, чтобы ты принял еврея. Ты долго разговаривал с ним. Про железные дороги, или он мучил тебя своими гадкими еврейскими вопросами?
НИКОЛАЙ:
Не без этого, но в основном он рассказывал о своей новой книге – «Будущая война и ее экономические последствия». Именно по этому вопросу он и просил принять его. Огромный труд, шесть томов, ее уже переводят на английский, французский и немецкий, и даже на польский. Впрочем, он ведь польский еврей. А книга очень интересная, толковая, доказательная. Но вряд ли тебе будет интересна эта тема.
АЛЕКСАНДРА:
Ты же знаешь, мне интересно все, чем ты занят. Неужели ты прочитал все эти шесть томов?
НИКОЛАЙ:
Пролистал. Блиох подробно и толково изложил мне суть дела. Он хорошо разбирается в экономике, в финансах, в военном деле. Так вот, он доказывает, что будущие войны – войны XX века – будут отличаться от прежних как… весенний дождик от грозового ливня и наводнения, как ссора детей от безобразной пьяной драки с поножовщиной. Он утверждает и доказывает расчетами, что будущие войны будут гибельны для мирного населения едва ли меньше, чем для армий, и что ни одна экономика в мире не вынесет без тяжелейших последствий их напряжение. Упадок будет грозить не только побежденным, но даже победителям.
АЛЕКСАНДРА:
Еврейские страхи?
НИКОЛАЙ:
Нет, он убедительно доказывает это с цифрами в руках. Оружие стремительно совершенствуется и становится все мощнее и дороже. Австрийцы вот, недавно, начали перевооружать свою армию, прежде всего артиллерию. Мы не можем пока ничего противопоставить их новым пушкам на случай войны. Германский рейхстаг недавно принял военно-морскую программу Альфреда фон Тирпица – это мощная программа. Мир вовлекается в гонку вооружений. Не все это понимают. Эти скорострельные ружья, новые пушки, цеппелины, новые броненосцы… Все это очень дорого стоит. Конечно, Россия очень богата, но Блиох убедил меня, что даже для нас это будет тяжелое бремя. Он полагает даже, что будущая мировая война в Европе может стать гробом для великих монархий, – для России, Германии, Австро-Венгрии.
АЛЕКСАНДРА:
Россия должна быть сильной, я уже поняла это. Мне кажется все же, этот Блиох преувеличивает.
НИКОЛАЙ:
Евреи обычно что-то преувеличивают и врут. Но про войну я знаю больше твоего (улыбается). В данном случае Блиох прав. Он прав. Кроме того, милая Аликс, еще мой дед, а затем и мой отец беспокоились об этом. Они считали, что оружие усовершенствуется быстрее, чем народы и страны – чем солдаты и офицеры. Еще 30 лет назад дед собрал в Санкт-Петербурге конференцию европейских дипломатов, где убедил их подписать конвенцию о запрещении разрывных и зажигательных пуль… Боже, Аликс, о чем мы говорим перед ужином? Давай, сменим тему.
АЛЕКСАНДРА:
Идем ужинать, но потом продолжим этот разговор. Когда я была маленькой, немцы звали меня «Шпицбубе», – как это по-русски?
НИКОЛАЙ
(улыбаясь):
Забияка.
АЛЕКСАНДРА:
Да, за-би-яка. Мне интересно про ружья и пушки тоже. Мне интересно все, что важно для тебя.
Николай и Александра идут к Александровскому дворцу, ужинают. Затем камера – в одной из небольших комнат дворца (комфортабельный английский стиль начала века). Вечер. Он сидит в кресле, в расстегнутом мундире, она – в легком вечернем платье.
АЛЕКСАНДРА:
Итак, мир без войн? Но это невозможно. Вот, американцы воюют сейчас с испанцами. Год назад греки воевали с турками, а годом раньше – итальянцы с эфиопами. Вильгельм вооружает Германию. Австрия – ты сам сказал об их новых пушках… Если Россия не будет сильной, у кого-то возникнет соблазн отнять у нас окраины, а то и больше. Твой отец прекрасно понимал это, и все русские государи знали это.
НИКОЛАЙ:
Да, конечно… Но я понял, что нельзя бесконечно и бесконтрольно вооружаться, наперегонки с Европой. Это подорвет жизненные силы народов даже без войн. Кроме того, Аликс, я должен сказать тебе одну вещь… Помнишь, два года назад, в сентябре, я рассказывал тебе, что в Лондоне побывал у некоего графа Хамона…
АЛЕКСАНДРА:
Помню. Луис Хамон… Кайро – он самый знаменитый предсказатель Европы, я слышала о нем не только от тебя. Я заказала его книги, но еще не читала их. Я помню, ты сказал мне тогда, в Лондоне, что он предсказал России участие в двух войнах в XX веке. Но потом нас отвлекли, и ты не закончил рассказ… А потом я спрашивала тебя о той встрече еще раз, и ты сказал, что обязательно расскажешь мне все, когда придет время.
НИКОЛАЙ:
Вот, время пришло. Читай.
Достает из кармана лист бумаги – тот самый, с предсказаниями Кайро. Александра внимательно читает. Взволнованно встает, подходит к Николаю и горячо обнимает его.
АЛЕКСАНДРА
(повторяет строки предсказания):
«Его имя будет скреплено с двумя самыми кровавыми и проклятыми войнами» … «в конце второй войны он потеряет все, что он любил больше всего; его семья будет вырезана и сам он будет насильственно убит». Ники, милый Ники! Этого не может быть! Ирландец ошибся… Предсказатели часто ошибаются… Они не пророки, а только предсказатели…
НИКОЛАЙ:
Помнишь, еще раньше я рассказывал тебе о предсказаниях японского старика, отшельника Теракуто?
АЛЕКСАНДРА
(гладит его по голове, осторожно нащупывает шрам от сабельного удара):
Да, помню…
НИКОЛАЙ:
Помнишь, я рассказывал тебе о предсказаниях француженки Ленорман моему деду? О восьми покушениях?
АЛЕКСАНДРА
(тихо):
Помню…
НИКОЛАЙ:
Успокойся, ты вся дрожишь… Я знаю, что нужно делать. Послушай, я знаю. Блиох, сам не зная того, дал мне ключ в будущее без войн. Этот астролог, Кайро, помнится сказал еще: умный руководит своими звездами, глупца они тащат по судьбе. Что-то вроде этого, смысл именно таков.
АЛЕКСАНДРА:
Я поняла! Ты будешь Царь-Миротворец! Ты не допустишь вовлечения России в войну. Ты разошлешь письма всем монархам Европы, ты убедишь их, что мир необходим всем государям и всем народам! … но (задумывается)… Ты не убедишь их. Вильгельм будет смеяться над твоими предложениями. Другие тоже. Только бабушка Виктория поймет и поддержит тебя. Ну, может еще французы…
НИКОЛАЙ
(спокойно, закуривая):
Это уже немало. Мы созовем всемирную конференцию по всеобщему ограничению вооружений. Извольский и Витте подготовят письма и переговорят предварительно с дипломатами Европы и Соединенных Штатов. Я начну подготовку завтра же. Конечно, и без этих предсказаний я стал бы делать это – Блиох убедил меня в необходимости ограничить гонку оружия. Но теперь я вдвойне уверен, что международная конференция необходима. Пусть кто-то посмеется сначала. Я добьюсь мира и разоружения!
ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
После издания воспоминаний Кайро, в начале 1930-х годов, одна из английских газет писала, что Николай II в 1898 г. выдвинул свои знаменитые мирные инициативы по всеобщему разоружению (Гаагская мирная конференция) именно под влиянием предсказаний Луиса Хамона о том, что имя нового русского царя история свяжет с кровавыми войнами, о которых Николай II узнал осенью 1896 года. Таким образом, можно сказать, что он пытался «переломить судьбу» уже тогда, в первые годы своего правления.
Напомним, что в августе 1898 года Россия разослала правительствам государств всего мира ноту о недопустимости дальнейшей гонки вооружений и разрушительном воздействии этой гонки на экономическое, финансовое и моральное состояние общества, цивилизации в целом. Россия предлагала созвать международную конференцию по этой проблеме. Тогда, в 1898 году, никто не знал о сделанных Кайро предсказаниях и выдвигались самые различные предположения о причинах, подтолкнувших русского царя к столь необычной, как многие считали, даже беспрецедентной в истории международных отношений инициативе.
На самом деле, вероятно, не только мрачные предсказания Кайро сыграли свою роль.
Еще дед Николая, Александр II прилагал усилия против гонки вооружений. В 1868 г. в Санкт-Петербурге по его инициативе была собрана конференция европейских дипломатов, и на ней подписана конвенция о «правилах войны» – о запрещении применения разрывных и зажигательных пуль, а в 1874 г. Россия выступила инициатором международной конференции по кодификации «правил войны» в сухопутных сражениях. Внук продолжил международную миротворческую миссию своего деда.
Невероятное для того времени предложение русского царя удивило Европу. Некоторые политики приветствовали его и утверждали, что царь войдет в историю как Николай Миротворец. Однако, были и такие, которые отозвались весьма нелестно, в том числе принц Уэльский и кайзер Вильгельм. Последний телеграфировал своему кузену, Николаю II: «Вообрази монарха, распускающего свои полки, овеянные вековой историей, и предающего свой народ анархии и демократии».
Все же большинство государств поддержали инициативу России, и мирная конференция была созвана в Гааге в мае 1899 г. На ней присутствовали двадцать крупнейших европейских держав, а также США, Мексика, Япония, Китай, Персия и Сиам. Предложения российского правительства по сдерживанию гонки вооружений не были приняты, но была подписана конвенция по правилам ведения войны и учрежден постоянно действующий Международный арбитражный суд.
В 1907 г. и снова по инициативе России конференция была повторена. На этот раз в ней приняли участие более 250 официальных представителей из 44 стран (приехали даже представители стран из Латинской Америки). Принятые на двух Гаагских конгрессах мира конвенции и декларации оказались весьма жизнеспособными и позднее, после Первой и Второй мировых войн, вошли в уставы Лиги Наций и ООН.
Сам Николай II в течение своего правления несколько раз передавал спорные международные вопросы (с участием России) на рассмотрение в Международный суд в Гааге; в 1914 г., накануне Первой мировой войны, он просил кайзера Вильгельма помочь ему передать спор между Австрией и Сербией на рассмотрение этого суда, – однако, события развивались столь стремительно, что война началась раньше, чем дипломаты успели договориться.
Мрачные предсказания Кайро, о которых Николай II впервые узнал в 1896 г., были точны. В том числе и в том, что «война будет неизбежна, несмотря на все усилия этого человека для ее предотвращения».
Во время этого рассказа показываются документальные кинокадры открытия Гаагской конференции 1899 года, затем японской войны, затем второй Гаагской конференции – 1907 года; затем – начала Первой мировой войны.
СЦЕНА 2\2. 1901 год. Первое послание из прошлого. Монах Авель.
Справочные материалы:
В.А. Семенов, зам. директора ГМЗ «Гатчина» по научной работе:
«В последние годы появились многочисленные публикации, в которых затрагивается тема пророчеств монаха Авеля, сделанных в царствование императора Павла I, и описывается посещение императором Николаем II Гатчинского дворца 11 или 12 марта 1901 года. Причем, сведения, сообщаемые всеми современными авторами, основаны на книге известного духовного писателя Сергея Александровича Нилуса (1862 – 1929) «На берегу Божьей реки», а также на «историческом сказании» «Вещий инок» другого писателя П.Н. Шабельского-Борк (1896 – 1952), писавшего под псевдонимами Кирибеевич и Старый Кирибей.
<…>
Согласно камер-фурьерскому журналу в 1901 г. Николай II впервые посетил Гатчину 4 февраля, когда он выезжал на охоту. Этот выезд находит отражение в дневнике:
«4-го Февраля. Воскресенье. Ясный нехолодный день. После обедни отправился с Эрни и другими охотниками в Гатчину. Охотились в фазанине. Я убил: 51 штуку, 9 куропаток, 41 фазана и беляка. [Подчеркивание в оригинале – В.С.] Всего убито 291. Вернулись в город в 5 1/2 ч.»
Следующий же раз, согласно камер-фурьерскому журналу, Николай II посетил Гатчину, причем вновь выехав только на охоту без посещения дворца, в ночь с 6 на 7 апреля. Этот факт также находит отражение в дневнике:
«7-го Апреля. Суббота. В 2 ч. Ночи отправился в Гатчино на мой глухариный ток. Пели они отлично. Я убил одного, кот. токовал на земле. Много снега лежало в лесу. Вернулся домой в 6 ч.»
Во дворце же первый раз Николай II в 1901 г. побывал 8 апреля. Запись в камер-фурьерском журнале гласит:
«В 7 час. 15 мин. Их Величества изволили проследовать по железной дороге в Гатчину, кушали за обеденным столом у императрицы матушки».
В дневнике Николая в записи за это число читаем:
«Поехали к обеду в Гатчино, куда Мама только что переехала. Провел с нею весь вечер».
Кроме того, в апреле 1901 г. император, как следует из камер-фурьерского журнала, посетил Гатчину еще четыре раза: 12, 15, 19 и 27 числа. Все эти сведения подтверждаются записями в дневнике. Таким образом, в «пограничный» период к интересующим нас датам (11 – 12 марта 1901 г.) можно отметить семь случаев посещения Гатчины Николаем II. Все они зафиксированы как в камер-фурьерском журнале, так и в дневнике. Поэтому крайне маловероятно (можно сказать, вообще невероятно), чтобы посещение 11 или 12 марта не нашло бы отражения в камер-фурьерском журнале и дневнике или хотя бы в одном из этих источников. Следовательно, сведения, приводимые С.А. Нилусом со слов М.Ф. Герингер, ошибочны. Что же касается П.Н. Шабельского-Борк, к его «историческим сказаниям» не следует относиться как к серьезной исторической литературе, поскольку этот автор с неимоверной легкостью обращается с историческим материалом и дает полный простор своей фантазии, с чем нам уже приходилось сталкиваться.
Отметим еще одно обстоятельство: 4 марта 1901 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна из Аничкова дворца отбыла в Копенгаген, откуда вернулась только 29 марта. Конечно, этот факт сам по себе ничего не доказывает. Однако весьма странно, что императрица-мать, наверняка зная о столь важном предстоящем событии для императорской семьи, уезжает не только из Петербурга, но и из России. Это тем более странно в связи с тем, что после смерти императора Александра III Гатчинский дворец в неизмеримо большей степени был резиденцией Марии Федоровны, чем Николая II.
<…>
У нас нет оснований ставить сегодня под сомнение наличие пророчеств Авеля, однако, несомненно, на наш взгляд, что если Николай II и познакомился с ними, то это произошло не 11 или 12 марта 1901 г., и уж точно не в Гатчинском дворце».
В.А. Семенов, зам. директора ГМЗ «Гатчина» по научной работе
Примечание автора (Б.Р.): изложенное позволяет все же предположить, что Николай и Александра во время посещения Гатчинского дворца 8 апреля 1901 года могли ознакомиться с посланием-пророчеством Авеля. На это указывает и тот факт, что после этого в том же апреле Николай Второй еще четыре раза побывал у своей матери в Гатчинском дворце. Что касается дневников Николая Второго, то общепризнано, что в них отсутствуют записи о том, что он не считал возможным доверять бумаге. Невозможно даже предположить, что он записал бы в дневник хотя бы кратко эту историю. Мистика в его дневниках напрочь отсутствует, хотя его жизнь была полна мистики, и он много раз встречался с мистиками и предсказателями.
Действующие лица:
– НИКОЛАЙ и АЛЕКСАНДА, а также:
– ГЕРИНГЕР – обер-камерфрау императрицы – Мария Федоровна Герингер, ровесница императрицы -
– ФРЕДЕРИКС – Владимир Борисович Фредерикс (1838-1927?), из финских дворян, министр Императорского двора, адъютант, член Императорского совета, генерал от кавалерии; очень пожилой человек (в 1901г. ему было 63 года); гибкая фигура, длинные усы, очаровательные манеры;
– МАРИЯ ФЁДОРОВНА – вдова Александра III (вдовствующая императрица), мать Николая II, 54-х лет (1847-1928), обаятельная и умная маленькая женщина с какой-то детской свежестью лица и взгляда.
– Свита государя;
Место и время действия:
8 апреля 1901 года.
НАТ\ИНТ: Царское Село, Александровский дворец, затем Гатчинский дворец.
ЭПИЗОД 1.
Камера показывает Царское село и Александровский дворец. Императорская чета за поздним завтраком (накануне Николай был на глухарином току в ночное время). В окно светит яркое весеннее солнце.
АЛЕКСАНДРА:
Ники, кто поедет с нами в Гатчино? Я не знаю, мы едем туда по семейным делам, или это официальный выезд? И потом, кто этот Авель? Почему это так важно? Почему император Павел распорядился запечатать его письмо личной печатью и не вскрывать сто лет по его кончине? Сто лет! Я сгораю от любопытства, мой милый Ники!
НИКОЛАЙ:
Милая женушка, как много вопросов! Впрочем, я тебя понимаю – я и сам уже месяц в радостном нетерпении… Сто лет минуло 11 марта – мы служили панихиду в тот день. Тогда бы и поехали в Гатчино, но Мама – ведь это ее дворец – была в Дании и только неделю назад вернулась. Но я кое-что рассказывал тебе об Авеле и об этой истории с письмом из прошлого месяц назад, после панихиды.
АЛЕКСАНДРА:
Да, милый, я помню, что этот монах – Василий Васильев – делал дерзкие предсказания великой Екатерине, Павлу Петровичу, Александру Павловичу, и что все они сажали его в тюрьму, но следующий государь, – убедившись, что его предсказания были точны, – выпускал его и беседовал с ним лично, и что затем этот упрямый человек вновь писал дерзновенные листы с мрачными прогнозами. И вновь его отправляли в темницу, и он умер в глубокой старости в церковной тюрьме в Суздале при твоем прадеде, Николае Первом. Но почему Павел Первый запечатал письмо этого монаха на сто лет? Это наша семейная тайна, или это имеет значение для всей России? В этом ларце, в Гатчино, запечатаны предсказания о нас с тобой, или о будущем России? Кому Павел адресовал это письмо сто лет назад?
НИКОЛАЙ:
Отец рассказывал, что сей Авель через год по смерти Павла Петровича написал книгу, в которой предсказал взятие Москвы супостатом и пожар ее, причем и год указал – 1812-й. Государь Александр поэтому и распорядился посадить его вновь в Соловецкую темницу, – «пока не сбудется его предсказание». И ведь Кутузов Москву оставил вопреки воле своего государя, ничего об Авеле не зная… Так что предсказывал сей Авель как судьбу государей наших, так и судьбу России. Однако, не только мрачные и дерзновенные слова он писал – и величие России, и славные дела предков наших он тоже предсказывал. Но я даже предположить не могу, что там ждет нас в Гатчинском дворце, и почему Павел Петрович написал на конверте: «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины». Все государи, предки мои, знали об этом, но никто не мог знать, что в конверте. Сегодня узнаем! … А дело это не только наше семейное, но и государственное, поэтому поедем мы с министром двора, с нашим бароном Фредериксом, и со свитой. Однако, само письмо адресовано мне лично как потомку, так что читать его будем только мы с тобою. Что бы ни было там, – радость или дерзновенные слова, – это останется нашей тайной, нашим знанием. И никому об этом знать дано не будет. Милая женушка, надеюсь я, что ждет нас радость – ведь это будет третье предсказание в моей жизни, после мрачных пророчеств японского старика в Киото, десять лет тому, и еще более мрачных прогнозов графа Хамона, Кайро. Хотя на третий раз, но чаю найти в пророчествах величие России и нашу радость.
АЛЕКСАНДРА:
Милый Ники, ты ведь ни разу не искал сам этих слов Судьбы! Ни этот старик в Японии, ни Кайро – ты ведь не искал встреч с ними, ни с каким другим предсказателем. Это первый раз, когда мы сами идем навстречу словам Судьбы. Даст Бог, это будут добрые слова, я верю в это, Ники!
НИКОЛАЙ:
Хммм… Этой ночью, на току близ Гатчины, я много думал об этом… Этого письма я тоже не искал. Павел Петрович адресовал его мне, даже не зная кому… Но я тоже чаю радости. В Гатчине мы будем молиться с тобой с покорностью судьбе и со смирением, и с тихой радостью и надеждой. Бог может дать даже грозным словам Авеля иной смысл и вразумить нас.
АЛЕКСАНДРА:
Ники, это самое интересное приключение, в которое я пускаюсь с тобой в этом году. Герингер, Мария Федоровна! Где вы? Мне пора собираться.
ЭПИЗОД 2.
Камера показывает вокзал в Царском селе, поезд (Их Величества в сопровождении барона Фредерикса садятся в него); затем поезд подъезжает к Гатчине; кое-где еще лежит снег. На экране – Гатчинский дворец. Вдовствующая императрица встречает гостей, сына и невестку. Очень теплая встреча. Вечер, около 20ч, закат солнца очень красив, но производит мрачное впечатление. Все немного взволнованы, но спокойны. Николай бросает взгляд на большое красное закатное солнце. Он видит черный профиль крупного ворона на низкой ветви дерева прямо на красном фоне закатного солнца. Из дворца доносится бой часов. Все входят во дворец. Вдовствующая императрица приглашает гостей к обеденный зал, в котором слуги закончили расставлять блюда на столе – обед на троих (Мария Федоровна, Николай и Александра).
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Хорошо, самые свежие новости вы мне рассказали. Слава Богу, что дети здоровы и веселы, и что ты, Аликс несешь наше сокровище легко. Роды будут в июне? Хорошо… За обедом мы поговорим обо всем подробнее, а пока, Ники и Аликс, вы можете пройти сейчас по этой анфиладе прямо к ларцу. Держите ключ. Ларец опечатан без малого сто лет назад личной печатью моей тезки, вдовы Павла Петровича – ведь это она выполнила волю покойного и положила письмо в ларец. Письмо должно быть опечатано личной печатью Павла Первого. Барон! (обращается к барону Фредериксу) – Вы как министр двора Его Величества должны сверить печати… Все! Да исполнится его воля, а над нею – воля Божья!
Камера следует за императорской четой по анфиладе дворца, показывает небольшую залу, и в ней посредине на пьедестале довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца, на четырех столбиках, на кольцах, протянут толстый, красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ. Барон Фредерикс снимает красный шнур, берет ларец в руки, смотрит на печать; передает ларец Николаю. Николай снимает печать и открывает ларец ключом; вынимает толстый конверт, запечатанный сургучной печатью. Камера показывает конверт крупным планом; хорошо видна надпись: «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины». Николай вместе с Фредериксом сверяет печать на конверте с имеющимся у Фредерикса изображением печати Павла Первого.
ФРЕДЕРИКС:
Ваши Величества, дети мои, я оставляю Вас здесь и покидаю дворец (уходит с поклоном; Николай спокойно вскрывает конверт. Александра отходит в угол залы и садится на диван в ожидании).
НИКОЛАЙ
(начинает тихо читать вслух):
«Благословенный потомок мой, Николай!..» (удивленно смотрит на Александру, затем продолжает читать) «Это письмо предназначено лично тебе, и никто более не должен прочитать его. Прочитав, ты убедишься в этом сам».
АЛЕКСАНДРА:
Ники, я должна уйти?
НИКОЛАЙ:
Нет. Я думаю, он не знал, что моя жена будет такова как ты, что мы любим друг друга и что мы с тобой одно целое пред Богом. Однако, позволь мне прочитать сначала не вслух, и затем я передам это письмо тебе.
АЛЕКСАНДРА:
Сядь рядом со мной. Я хочу слышать твое дыхание, пока ты будешь читать это странное письмо. Откуда твой прапрадед мог знать, что через сто лет будет царствовать император по имени Николай?
Николай садится рядом с Александрой, молча читает письмо. По мере чтение лицо его сначала выражает удивление, затем волнение; едва слышно его спокойное дыхание, которое в конце, однако, становится более слышным. Александра взволнованно смотрит на него, берет за руку. За окном залы – последний луч солнца и темнота. Зала освещена свечами. Николай заканчивает читать письмо; передает его Александре.
НИКОЛАЙ:
Прежде чем ты прочтешь это… Послушай меня… Это совсем не то, что мы ждали с радостью. Это совсем не то, но я не могу не верить этим пророчествам – ведь здесь перечислены все государи, которые правили после Павла Петровича – все мои предки! И про всех все написано, каковы они будут! … Каковы они были…Мне жарко стало здесь…
Взволнованно подходит к окну (вне залы, в анфиладе), открывает его. Слышно карканье ворона; в окно врывается легкий порыв ветра, свечи в зале гаснут. Из полной темноты возникает следующая сцена – В ЧЕРНО-БЕЛОМ формате.
ЭПИЗОД 3. 14 декабря 1796 года. Павел Первый и монах Авель.
Действующие лица:
– ПАВЕЛ – Павел Первый, император, возраст 42 года;
– АВЕЛЬ – монах Авель, 39-ти лет, но по виду гораздо старше; человек простой и угрюмый.
Место и время действия:
тот же Гатчинский дворец, та же зала 105 лет назад (почти тот же вид), 14 декабря 1796 года.
За окном – морозный туман. По мере развития диалога за окном темнеет и Павел Петрович сам зажигает свечи в зале – в тот момент, когда речь заходит о царствовании Николая Второго. Павел,– умный, тонкий и склонный к мистике, – ведет диалог ласково и спокойно, но временами хмурясь, недовольный ответами Авеля; Авель отвечает поначалу угрюмо и как бы нехотя.
Начинает диалог Павел, Авель отвечает на его вопросы.
ПАВЕЛ:
Честной отец! О тебе говорят, да я и сам вижу, что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о моем царствовании и судьбе моей? Что зришь ты прозорливыми очами о Роде моем во мгле веков и о Державе Российской? Назови поименно преемников моих на Престоле Российском, предреки и их судьбу.
АВЕЛЬ:
Эх, Батюшка-Царь! – (Авель качает головой) – Почто себе печаль предречь меня понуждаешь? Коротко будет царствование твое, и вижу я, грешный, лютый конец твой. На Софрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. В Страстную Субботу погребут тебя… Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя безумным, будут поносить добрую память твою… Но народ русский правдивой душой своей поймет и оценит тебя и к гробнице твоей понесет скорби свои, прося твоего заступничества и умягчения сердец неправедных и жестоких. Число лет твоих подобно счету букв изречения на фронтоне твоего замка, в коем воистину обетование и о Царственном Доме твоем: "Дому сему подобает твердыня Господня в долготу дней"…
ПАВЕЛ:
О сем ты прав. Девиз сей получил я в особом откровении, совместно с повелением воздвигнуть Собор во имя Святого Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский замок. Вождю небесных Воинств посвятил я и замок, и церковь…
АВЕЛЬ:
Зрю в нем преждевременную гробницу твою, Благоверный Государь. И резиденцией потомков твоих, как мыслишь, он не будет. О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – жидовском.
ПАВЕЛ:
Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть сему вовеки! – гневно нахмурился Император Павел Петрович. – Пустое болтаешь, черноризец…
АВЕЛЬ:
А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? И с игом жидовским то же будет. О том не печалься, батюшка-Царь: христоубийцы понесут свое…
ПАВЕЛ:
Что ждет преемника моего. Цесаревича Александра?
АВЕЛЬ:
Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и молитвы и праведным будет в очах Божиих…
ПАВЕЛ:
А кто наследует Императору Александру?
АВЕЛЬ:
Сын твой Николай…
ПАВЕЛ:
Как? У Александра не будет сына? Тогда Цесаревич Константин, старший сын мой…
АВЕЛЬ:
Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою… Начало же царствования сына твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая. Через сто лет после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится.
ПАВЕЛ:
После сына моего Николая на престоле Российском кто будет?
АВЕЛЬ:
Внук твой, Александр Второй, Царем Освободителем преднареченный. Твой замысел исполнен будет, крепостным он свободу даст: а после турок побьет и славян освободит от ига неверного. Не простят бунтари ему великих деяний, «охоту» на него начнут, убьют среди дня ясного в столице верноподданной отщепенскими руками…
ПАВЕЛ:
Тогда и начнется тобой реченное иго безбожное?
АВЕЛЬ:
Нет еще. Царю Освободителю наследует сын его, а твой правнук, Александр Третий. Миротворец истинный. Славно будет царствование его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет он. А только недолго царствовать будет.
ПАВЕЛ:
Кому передаст он наследие Царское?
АВЕЛЬ:
Николаю Второму – Святому Царю, Иову Многострадальному подобному. Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. О нем свидетельствует Писание: Псалмы 90,10 и 20 открыли мне всю судьбу его. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. … Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться. И предан будет правнук твой, многие потомки твои убелят одежду его кровью…Такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь египетская.
Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал:
АВЕЛЬ:
Кровь и слезы напоят сырую землю. Кровавые реки потекут. Брат на брата восстанет. И паки: огнь, меч, нашествие иноплеменников и враг внутренний власть безбожная, будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя.
ПАВЕЛ:
Ужели сие есть кончина Державы Российский и несть, и не будет спасения?
АВЕЛЬ:
Невозможное человекам, возможно Богу… Бог медлит с помощью, но сказано, что подаст ее вскоре и воздвигнет рог спасения русского. И восстанет в изгнании из дома твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе его благословение. Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: «Царь здесь или там», но «это он». Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание… Имя его трикратно суждено в истории Российской. Два тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском. Он же воссядет на Царский, как третий. Пути иные сызнова были бы на русское горе <…> Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей, ко временам Равноапостольного, уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…
ПАВЕЛ:
Ты говоришь, что иго безбожное нависнет над моей Россией лет через сто. Прадед мой, Петр Великий, о судьбе моей рек то же, что и ты. Почитаю я за благо о том, что ныне ты предрек мне о потомке моем, Николае Втором, предварить его, дабы пред ним открылась книга судеб. Да ведает правнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего. Запечатлей, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно. Я же на предсказание твое наложу печать и до праправнука моего писание твое будет нерушимо храниться здесь, в Гатчинском дворце моем. Иди, Авель, и молись неустанно в келии своей о мне, роде моем и счастье нашей Державы.
И, вложив писание Авелево в конверт, Павел Первый на оном собственноручно начертать соизволил:
«Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины».
ЭПИЗОД 4.
Действие вновь переносится в 1901 год. Николай и Александра в Гатчинском дворце. Свечи в зале дворца гаснут. В темноте тихо звучит органная музыка, переходящая в краткий бой часов. Свечи вновь зажигаются. На экране – 8 апреля 1901 года, Александра читает письмо. Николай нервно курит.
ИНТ. ТА ЖЕ НЕБОЛЬШАЯ ЗАЛА В ГАТЧИНСКОМ ДВОРЦЕ. 8 АПРЕЛЯ 1901 ГОДА (Продолжение Сцены 2\2 (9)).
На экране – 8 апреля 1901 года.
Александра читает письмо. Николай нервно курит.
АЛЕКСАНДРА:
Боже! Боже! Я как будто видела их здесь – царя Павла и Авеля! Ники, они встречались здесь, в этой зале?
НИКОЛАЙ:
Не знаю, в этой ли зале, но в этом дворце – точно. Павел Петрович очень любил Гатчино и свой дворец.
АЛЕКСАНДРА:
Он пишет: «Сей монах от времен моей Матушки Екатерины и до сего дня все точно предвидел, а вы сами сможете сверить его провидения будущего с прошлой – для вас – историей России и Государей, моих потомков – ваших предков». И – все точно! Но далее… «На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой… Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться… Предан будет… многие потомки твои убелят одежду кровью Агнца такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь египетская» …
Александра плачет, говорит что-то по-английски (неразборчиво). Николай обнимает ее, пытается утешить.
НИКОЛАЙ:
Милая, милая Аликс. Моя дорогая женушка… Нам надо успокоиться. Нельзя плакать над пророчествами… Тем более, это ведь и не пророк древний писал, а простой русский мужик в монашеской рясе… Ну, что-то точно предвидел. Бывают такие люди. Но ведь в ином мог и ошибиться. И вот что: такие знания даются нам, чтобы быть сильными и быть готовыми к угрозам судьбы, а не для того, чтобы плакать и покоряться. Незнающий – безоружен, знающий – вооружен.
АЛЕКСАНДРА:
Русский народ не предаст тебя, Царь! Ты – помазанник Божий! Предать могут министры, или умствующие безбожники, которых становится все больше даже у нас в России. Предать могут завистники и интриганы из «высшего света» – их всегда и везде хватает. (Вновь плачет). Ники, я поеду домой, к детям. Я не могу сейчас разговаривать ни с кем, и с твоей Мама не могу. Распорядись с отъездом, Ники.
НИКОЛАЙ:
Хорошо. Я останусь здесь с Мама и вернусь позже.
Николай выходит в анфиладу, отдает распоряжения. Александра одевает накидку и уезжает. Николай идет в обеденный зал к своей матери).
МАРИЯ ФЕДОРОВНА
(внимательно смотрит на сына, вздыхает):
Почему уехала Аликс? Даже не попрощалась со мной?
НИКОЛАЙ:
МамА, если бы я мог показать Вам это письмо, Вы поняли бы ее состояние. Но анпапа Павел оговорил никому не показывать письмо…
МАРИЯ ФЕДОРОВНА
(немного повышая голос):
Но она прочитала?!
НИКОЛАЙ:
МамА, она была рядом со мной, когда я читал. Она видела мое состояние… Я не мог запретить ей…
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Ники, Ники. Твоя безумная любовь к ней и твоя мягкость могут погубить тебя.
НИКОЛАЙ:
МамА, мы женаты семь лет, у нас уже три дочери – твои внучки, и Аликс беременна … быть может – дай Бог – наследником. Это не безумная любовь. Это – любовь. Ведь Вы и Папа также любили друг друга всю жизнь.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Да. Как мои милые – Ольга, Татьяна, Мария – как наши малышки? Я не видела их больше месяца. Приезжайте с ними, как только она успокоится – надеюсь, завтра она придет в себя…
НИКОЛАЙ:
Конечно, МамА. Мы приедем к тебе на днях с детьми, или ты приедешь к нам. Малышки в полном порядке. Они – прелесть! Как счастлив был бы видеть их Папа!
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Но покойный Александр в государственных делах не позволял мне ничего. Он выслушивал меня, но поступал по-своему! Возможно, он был прав – хотя иногда я обижалась. Ты же не можешь противостоять ее воле и напору… Ну да ладно… Это дело семейное. Что в письме? Не можешь показать его мне – хотя бы расскажи то, что считаешь нужным.
НИКОЛАЙ:
МамА, отец прислушивался к Вашим советам, – это знаю не только я, но и все наши, и многие министры, и, вот к примеру, Сергей Юльевич – ведь это ты рекомендовала его отцу.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Ну, Витте еще будучи путейцем предупреждал нас накануне поездки в октябре 88-го, что состав перетяжелён, и рекомендовал снять несколько вагонов. Мы не послушали, и вот, 17 октября, под Борками… Ужас… Ты ведь все помнишь… Это только сила нашего Александра спасла нас, когда он с минуту держал на своих плечах сползающую крышу вагона, пока все мы выпрыгивали из вагона. Бог дал ему нечеловеческую силу в ту минуту. Божья воля, что все мы остались живы! … С тех пор мы и приметили Витте… Однако, Ники, что в письме?
НИКОЛАЙ:
Аликс сказала, что она видела там тени Павла Петровича и этого монаха, Авеля – то ли тени, то ли видение.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Ники, на седьмом месяце женщине может привидеться многое, даже если не ввергать ее в такие обстоятельства… И потом, она вообще склонна к мистике. Впрочем, Павел Петрович более всех нас был мистик. Итак, Ники, что в письме? Я слушаю.
НИКОЛАЙ
(вручает ей вскрытый конверт):
Читайте, Мама. Вы будете третий и последний человек, кто видит это письмо. Павел Петрович простит меня. Ведь его супругу тоже звали Мария Федоровна
Николай первый раз за вечер осторожно пытается улыбнуться; встает, отходит к роялю. Пока Мария Федоровна читает письмо, звучит один из романсов Чайковского, посвященных ей композитором.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА
(возвращая письмо Николаю):
Я ничего не скажу тебе сейчас. Я должна подумать… Конечно, первое впечатление ошеломляет. Кстати, твой Отец незадолго до кончины разыскивал какое-то письмо-пророчество от старца Серафима из Саровской Пустыни. Якобы старец вручил это письмо прадеду – Александру Первому, незадолго до его странной кончины – якобы Александр Первый сам ездил к нему в Саров… Насколько я вспоминаю, ему сообщили из Департамента полиции, что письмо хранится у них. Однако, наш Папа уже не успел увидеть и прочитать это письмо, оно так и осталось в где-то Департаменте.
НИКОЛАЙ:
Я что-то слышал об этом старце, о Серафиме. Он умер лет тому 70 назад. Он не святой, не канонизирован.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Как и Авель, и как все предсказатели. Ники, предсказателей много, а ты – один. Волхвы были во все времена…
НИКОЛАЙ:
И при Рождестве Господа нашего Иисуса Христа они были… Мама, Вы помните, что завещал мне отец в последние свои дни?
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Конечно, помню. Вот, у меня и записаны его слова, и храню я их здесь
Мария Федоровна достает из одной из шкатулок, читает вслух. На экране – умирающий в Ливадии Александр III говорит эти слова сыну Николаю:
ЭПИЗОД 5
ИНТ. ДВОРЕЦ В ЛИВАДИИ, 1894 ГОД.
АЛЕКСАНДР III:
Тебе предстоит взять с плеч моих тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я, и как несли наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет тому назад от истекшего кровью отца… Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от русских революционеров бомбу и смерть… В тот трагический день встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое "передовое общество", зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбы твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушай только самого себя и своей совести. В политике внешней – держись независимой позиции. Помни – у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней – прежде всего покровительствуй Церкви Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства.
ЭПИЗОД 6.
ИНТ. ТА ЖЕ НЕБОЛЬШАЯ ЗАЛА В ГАТЧИНСКОМ ДВОРЦЕ. 8 АПРЕЛЯ 1901 ГОДА (Продолжение).
НИКОЛАЙ:
Да, и я храню эти слова. Стараюсь следовать им. И вот, это ужасное письмо монаха-расстриги…
МАРИЯ ФЕДОРОВНА
(цитирует строки из письма):
«На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой…» Ники, Царь должен быть готов ко всему, но Царь должен делать то, что он должен делать. Бог да хранит Вас! Давай поговорим о других делах…. О суетном.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
Видимо, слухи о пророчествах Авеля все же просочились в окружение Царского двора и даже далее, в общественные круги. Через год после этих событий по решению Николая Цензурный комитет запретил любое упоминание в печати даже имени монаха Авеля. О том, что с его пророчествами была ознакомлена мать царя, Мария Федоровна, мы можем судить лишь по косвенным данным: во-первых, в том апреле Николай, при всей его ежедневной занятости, пять раз ездил к ней в Гатчино; во-вторых, в одном из ее писем сразу после отречения Николая Второго встречаются выражения: «Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым… Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны… Это единственное, что он мог сделать», – это почти дословное повторение пророчеств Авеля, опубликованных через десять лет после переворота 1917-го года одним из белоэмигрантов, хранителем раритетов эпохи Павла Первого, за границей.
НАТ. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА, ЦАРСКОЕ СЕЛО, АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. ИНТ. ДЕТСКАЯ ВО ДВОРЦЕ.
Камера отъезжает из залы, из дворца, скользит вдоль железной дороги, въезжает в Царское село, в Александровский дворец, в детскую. Александра, с мокрыми от слез глазами, целует малышек – Ольгу, Татьяну, Марию. Ольга удивленно смотрит на нее, пытается заплакать. Александра берет себя в руки, улыбается, смешит ее, укладывает спать.
Справочные материалы:
Из письма вдовствующей императрицы Марии Федоровны великой княгине Ольге Константиновне (11 марта 1917 г., через неделю после ее последней встречи с сыном Николаем в Могилеве, сразу после отречения):
«Сердце переполнено горем и отчаянием. Представь, какие ужасные, неподдающиеся никакому описанию времена нам еще предстоит пережить. Я благодарна Богу, что была у него в эти 5 ужасных дней в Могилеве, когда он был так одинок и покинут всеми. Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым. Только дважды, когда мы были одни, он не выдержал – я одна знаю, как он страдал и какое отчаяние было в его душе! Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны. Это единственное что он мог сделать, и он сделал это!»
«Дневники императрицы Марии Федоровны» (М., «Вагриус», 2006)
СЦЕНА 3\2. 5 июня 1901 года. Рождение Анастасии.
Действующие лица:
– НИКОЛАЙ – Николай Александрович Романов (1868 г.р.), император;
– АЛЕКСАНДРА – Александра Федоровна (1872 г.р.), жена Николая, императрица;
– БОТКИН – Боткин Евгений Сергеевич (1865-1918), лейб-медик, 36 лет; симпатичный человек высокого роста.
– АКУШЕРКА.
– ФИЛИПП – Филипп Вашон, целитель (специалист по нервным болезням) и предсказатель из Лиона; в России в 1901 году – доктор медицины, действительный статский советник. Человек лет 55-60-ти.
Место и время действия:
5 июня 1901 года. Александровский дворец.
НАТ. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ, ЗАТЕМ ВНУТРЕННИЕ ПОКОИ ДВОРЦА. 5 ИЮНЯ 1901 ГОДА, РАННЕЕ УТРО.
На экране – парк и пруд у Александровского дворца в предрассветный час («белые ночи»). Абсолютная тишина. Камера с постепенным ускорением въезжает в залы дворца, проезжает мимо напольных часов (видно время – начало 4-го часа утра); слышны негромкие стоны роженицы. Камера показывает спальню императора – Николай вскакивает с постели (прекрасное телосложение, в меру тренированная мускулатура), спокойно и быстро одевается, крестится; идет в спальню императрицы (это их общая большая спальная, с двумя окнами в сад– см. Роберт Мэсси «Николай и Александра», стр. 144-145). Николай подходит к постели императрицы, нежно обнимает и целует ее.
АЛЕКСАНДРА:
Ники, милый, иди к себе… Я уже вызвала акушерку и Боткина…Все будет хорошо… Не первый раз (пытается улыбнуться). Даст Бог… это будет сын…
НИКОЛАЙ:
Кого Бог даст… Любимая женушка, я буду здесь, рядом, в соседней зале. Господи, как тихо кругом. Ты знаешь, во всем дворце никто не проснулся, кроме меня… Ну и пусть спят (осторожно улыбается).
В спальню входят Боткин и акушерка. Камера следует за ним в соседний зал. Николай садится за письменный стол, подвигает к себе папку с надписью «Доклад надворного советника Петра Бадмаева об интересах России в Китае, Тибете и Манчжурии»; читает. Камера показывает часы (4ч30м., затем 5ч.); тихо идет в детскую – смотрит на спящих дочек – Ольгу, Татьяну, Марию; возвращается. Из спальни императрицы иногда доносятся негромкие вскрики, стоны. Ровно в 6 часов утра слышен крик младенца. Николай вскакивает, быстро идет в спальню. Акушерка широко улыбается, в ее руках – новорожденный младенец, девочка. Николай счастлив. Осторожно берет ребенка на руки, садится рядом с постелью.
НИКОЛАЙ:
Как спокойно кругом. Как будто мы одни во всем мире! Ты, я, и наши дети. И вот – малышка!
АЛЕКСАНДРА:
Девочка… Опять девочка… Но как легко я родила ее. И врач сказал – никаких осложнений… Слава Богу! Но мсье Филипп уверял нас, что будет мальчик. Ещё когда я понесла, осенью… Он был уверен, и нас убедил…
НИКОЛАЙ:
Аликс, милая, молчи. Отдыхай.
АЛЕКСАНДРА:
Сегодня же вызови его. Что он скажет теперь?
НИКОЛАЙ:
Аликс, милая, отдыхай. Человек предполагает, а Бог располагает (улыбается). Я вызову его сегодня же. Я расскажу тебе вечером. Теперь – отдыхай.
АКУШЕРКА:
Ваше Величество, – простите меня, – Вам лучше уйти сейчас. Роженица должна отдыхать. Роды прошли очень хорошо, но ей надо отдохнуть.
Николай уходит. Камера показывает Александровский дворец в лучах утреннего солнца. В тишине слышен только щебет птиц.
НАТ. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. ИНТ. РАБОЧИЙ КАБИНЕТ ИМПЕРАТОРА. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ 5 ИЮНЯ 1901 ГОДА, ВЕЧЕР.
На экране – рабочий кабинет императора, он за столом, заканчивает разговор с одним из министров. Дежурный докладывает о Филиппе Вашоне. Николай кивает головой. Входит месье. Разговор идет по-французски.
ФИЛИПП:
Ваше Величество, разрешите мне поздравить Вас с рождением дочери. Вся столица в приподнятом настроении.
НИКОЛАЙ:
Спасибо за поздравление, месье Вашон, но я пригласил вас по желанию императрицы – не по своему желанию. Она желает знать, – впрочем, и я также, – как вы объясните ваше ошибочное предсказание. Вы неоднократно убеждали нас в том, что императрица беременна мальчиком, наследником. Вы прекрасно понимаете, какое большое значение имеет рождение мальчика в любой королевской династии. Это тем более важно для нашей семьи, после рождения трех дочерей. Сегодня Александра Федоровна родила четвертую дочь… Роды прошли хорошо, малышка здорова, и никаких осложнений для роженицы врачи не увидели – слава Богу, в этом вы были правы, давно успокаивая нас на этот счет.
ФИЛИПП:
Ваше Величество, конечно, я сознаю и признаю свою вину. Я ошибся в прогнозе. Такое бывает даже с лучшими астрологами и предсказателями по числам, хотя и весьма редко. Астролог имеет дело с божественным посланием, записанным на небесах звездами, светилами и планетами. Астролог – только человек, а человек может ошибаться. Лучшие астрологи предсказывают с точностью 8 или 9 из 10, – но никогда не более. Только Творец знает все. Вероятность рождения девочки была столь мала, что я не счел ее достойной вашего внимания. Однако, древние книги содержат указания и на этот случай…
НИКОЛАЙ:
На случай ошибки астролога?!
ФИЛИПП:
Нет, Ваше Величество. Я имею в виду именно рождение девочки, когда по всем данным должен был быть зачат мальчик. Эти указания, а также ее гороскоп рождения – я уже вычислил этот гороскоп – все это говорит о том, что девочку ждет необычная судьба, необычный и счастливый поворот судьбы в драматических обстоятельствах. Звезды ее рождения, Альхена, Мицар, Вега – расположение этих звезд в ее гороскопе очень благоприятно…
НИКОЛАЙ:
В какой древней книге вы прочитали о том, что если вместо ожидаемого мальчика родится девочка, то ее судьба будет особенно благоприятной?
ФИЛИПП:
Это трактат римского астролога IV века Юлия Фирмика Матерна. Я взял его с собой, показать Вам (достает книгу из портфеля).
НИКОЛАЙ
(делает отстраняющий жест рукой):
Вы знаете, месье, я слышал от одного из наших русских историков древнего Рима, что, возможно, одна из главных причин, по которым рухнула Римская империя – это повальное увлечение римлян последних веков империи астрологией. Они каждый шаг свой сверяли с гороскопами.
ФИЛИПП
(осторожно улыбаясь):
Я оценил Ваш юмор, Ваше Величество…
НИКОЛАЙ:
Месье Вашон, я не имею сейчас времени для более подробной беседы с вами. Вы расскажете мне и императрице об этом в другой день. Вы получили от нас здесь, в России, звание доктора медицины не за астрологию – конечно! – а за успешную профилактику нервных состояний, которые иногда бывали у императрицы, и чин статского советника за весьма полезные советы и предсказания в других сферах наших интересов. Таким образом, у меня нет сейчас оснований для лишения вас звания и чина. Я расскажу императрице о ваших оправданиях… О том, что вы сказали. Сейчас вы свободны.
ФИЛИПП:
Ваше Величество, если позволите, еще буквально несколько слов, Ваше Величество. Это очень важно.
НИКОЛАЙ
(недовольно морщится):
Несколько слов.
ФИЛИПП:
Ваше Величество, я думаю, что Вашей семье нужен небесный покровитель из великих русских святых старцев. Небесный покровитель из русских святых даст Вам заступничество пред Богом, даст сына…
НИКОЛАЙ:
Это вы сами додумались, месье Филипп? Что-то не верится.
ФИЛИПП:
Тремя часами раньше меня удостоил аудиенции протоиерей Иоанн Кронштадтский, великий старец. Я просил его о встрече днями ранее, увидев за время общения с Вами, сколь велика и искренна в Вашей семье православная вера. Я понял, что не только Вы, Ваше Величество, от рождения, но и Ее Величество, Александра Федоровна, всей душой приняла православие. Я хотел расспросить его о великих русских святых, но он опередил меня, сказав сразу о некоем старце Серафиме, монахе из Саровского монастыря. Он рассказал мне о нем, и…
НИКОЛАЙ:
Я понял, месье Филипп. Я встречусь с батюшкой Иоанном на днях. Прощайте. Идите… Идите с Богом.