Глава V
I, II и III Государственная Дума. Столыпин
Резолюция Милюкова, которую он провел на съезде к. д. до открытия Гос. Думы, опровергает установившееся мнение, что Гос. Дума только тогда «подняла свой голос в защиту законности», когда во время войны началась «распутиниада», и что «народные» представители вели борьбу с «темными силами». Борьбу против существующего строя в России еще задолго до созыва Гос. Думы вели как «либералы», так и «крайние», и одним из вожаков этой борьбы был Милюков. И Гос. Дума не была для этих людей тем учреждением, которое должно было бы гармонично работать с Государем, а ареной борьбы с большими удобствами, чем раньше. Государь это отлично понимал. С. Крыжановский пишет в своих воспоминаниях: «Государь с явным раздражением отмахнулся от сладких слов Витте, когда тот стал доказывать, что в лице народного представительства Государь и правительство найдут опору и помощь: “Не говорите мне этого, Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени”». Хотя Государь и вступил на путь этой реформы, Он оставил за Собой возможность последнего решения, считая, что безответственность конституционного монарха является преступной и противоречит идее ответственности Монарха перед Богом. В Первой Гос. Думе были представлены как интеллигенция, так и крестьянство (часто полуграмотное). Социалисты-революционеры и социал-демократы, бойкотировавшие выборы, не были в числе депутатов. Левее к. д. были «трудовики». Очень многие депутаты, как к. д., так и трудовики, считали, что власть принадлежит только им, не считаясь с существующими законами, а только со своими собственными программами.
На открытии Гос. Думы Государь произнес приветствие, которое начиналось так: «Всевышним Промыслом врученное Мне попечение о благе отечества побудило Меня призвать к содействию в законодательной работе выборных от народа. С пламенной верой в светлое будущее России, Я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых Я повелел возлюбленным Моим подданным выбрать от себя. Трудная и сложная работа предстоит вам. Верю, что любовь к Родине и горячее желание послужить ей воодушевят и сплотят вас»…
Выбранный председателем Думы профессор римского права Муромцев дал слово вне всякой очереди Петрункевичу, который в своем слове потребовал амнистии «всем, кто пострадал за свободу». После него говорил Муромцев о «прерогативах конституционного монарха». С самого же начала Дума, в лице своего председателя к. д., показала, что о плодотворной работе она и не думает. И в лице кого же? Профессора Римского права, основы правового сознания юриспруденции. Дальнейшие выступления членов Думы, почти сплошь к. д. – ов, были и бестактны, и преступны по своему содержанию.
Родичев осмелился сказать: «Мы знаем сколько преступлений прикрыто священным именем Монарха, сколько крови скрыто под горностаевой мантией, покрывающей плечи Государя Императора» (С. Ольденбург). Дума требовала амнистии, а политические убийства, которые продолжались и после открытия Думы, ею поощрялись. Додумались до адреса Государю, в котором выражались требования, противоречащие основным законам: ответственное перед Думой министерство, принудительное отчуждение земель, упразднение Государственного Совета и амнистия для убийц (политических). Правительство (Председатель Совета министров И.Л. Горемыкин) ответило, что вопросы, поднятые в адресе, не подлежат компетенции Думы. На это Набоков, тоже юрист, ответил, что «…власть исполнительная да покорится власти законодательной», что тоже, конечно, противоречило Основным Законам, чего не мог не знать, конечно, Набоков.
Началось опять «шатание умов», террор не прекращался, которому открыто покровительствовала Дума. Эта же Дума приняла проект об отмене смертной казни, поощряя всячески политические убийства. Новый министр внутренних дел П.А. Столыпин написал в «Новом Времени» (1 июля), что «главная позиция, захваченная революцией, это Гос. Дума. С ее неприкосновенных стен, как с высокой крепости, раздаются воистину бесстыжие призывы к разгрому собственности, к разгрому государства, и день ото дня наглее, день ото дня разнузданнее, чаще и чаще поднимаются голоса, угрожающие самой Верховной Власти»… А известный историк С. Платонов писал в том же «Новом Времени» (24 июня), что «нужен роспуск Думы на законном основании; эта мера была бы спасительной». Затем Дума постановила обратиться к населению, заявив, «что от принудительного отчуждения частновладельческих земель Дума не отступит».
Наконец Государь увидел, что работать с этой Думой нельзя, и выпустил манифест о роспуске Думы. Члены Думы выехали в Выборг и там выпустили обращение к народу с призывом не платить налогов, не идти на военную службу.
Правительство не привлекало их к ответственности, а просто игнорировало, и лишь значительно позже составлявшие воззвание были привлечены к суду. Население никак не реагировало на это воззвание «мудрых народных избранников». Таким образом Дума не хотела работать, а продолжать революцию в другой форме.
После роспуска Думы многие правые деятели предлагали Государю упразднить Думу. Но Государь, верный Своему царскому слову, решил, борясь беспощадно с насильственными проявлениями революции, проводить необходимые реформы. Для этой задачи он призвал к возглавлению правительства Петра Аркадьевича Столыпина, который был министром внутренних дел в правительстве И.Л. Горемыкина.
П.А. Столыпин был как раз тем человеком, который мог справиться с той тяжелой задачей, которую поручил ему Государь Император. Энергичный, прекрасный оратор, с большим личным мужеством, бесконечно преданный Государю, убежденный монархист, знакомый с земством и аграрным вопросом, он резко отличался от других представителей власти, чаще всего только плохих или хороших бюрократов. Он был полной противоположностью такому человеку, как Витте. Он хотел привлечь в свое правительство представителей общественности (Гучкова, Н. Львова, Самарина), но условия их не были приемлемы.
По всей стране опять прокатилась волна политических убийств, военных бунтов (Свеаборг, Кронштадт), грабежей банков и почтовых контор. Наконец было совершено покушение на П.А. Столыпина. На его даче были брошены бомбы. При этом погибло значительное число людей и тяжело ранены дети Столыпина. На следующий день террористы убили генерала Мина, который подавил восстание в Москве и предотвратил кровопролитие в Петербурге. Государь был подавлен и покушением на Столыпина и смертью Мина, героически боровшихся с губителями России. Государь предложил Столыпину переехать в Зимний дворец, чтобы предохранить его от новых покушений. П.А. Столыпин продолжал свою деятельность, руководствуясь двумя принципами – уничтожение революции и реформы стране. Столыпин заявил в своем сообщении: «Революция борется не из-за реформ, проведение которых почитает своей обязанностью и правительство, а из-за разрушения самой государственности, крушения монархии и введения социалистического строя».
Столыпин наметил целый ряд реформ, а для подавления революции учреждение военно-полевых судов. Это было совершенно необходимо, так как за год было убито 768 представителей власти, в том числе варшавский генерал-губернатор Вонлярлярский, петербургский градоначальник фон-дер-Лауниц и др.
В своих реформах Столыпин главное внимание обращал на сельское хозяйство и положение в деревне. Указами правительства в это время были отменены все ограничения для крестьян, в отношении государственной и военной службы, в отношении поступления в учебные заведения, в отношении власти сельского схода над отдельными крестьянами. Крестьянский банк выдавал крестьянам ссуды под надельные земли. Этим актом менялся уже характер владения землей, земля признавалась уже личной собственностью крестьян. Но все это было только подготовкой к ликвидации векового зла – общины. Началась эпоха развития и укрепления частной земельной собственности. Указ 9 ноября 1906 года о раскрепощении общины – историческое событие. В этом решении Столыпин получил полную поддержку Государя.
Между тем началась подготовка к выборам во Вторую Думу. В избирательной кампании на этот раз участвовали и крайние левые, т. е. социалисты всех толков. Вторая Дума была Думой крайних-социалистов и крайних правых. Население мало интересовалось новой Думой.
В Думе П.А. Столыпин выступил со своей речью, ставшей известной своей заключительной частью: «Правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства – но иначе оно должно отнестись к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у власти паралич и мысли и воли, все они сводятся к двум словам – “руки вверх”. На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: “не запугаете”» (С. Ольденбург).
Затем, говоря о своем любимом детище реформы сельского хозяйства, Столыпин сказал: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия» (С. Ольденбург).
Но и Вторая Дума была неработоспособна. Социал-демократы вошли в связь с группой распропагандированных солдат, которые называли себя военной организацией с. д. Подготовлялся военный заговор. Столыпин потребовал снятия депутатской неприкосновенности думской фракции с. д. за устройство военного заговора. 3-го июня Дума была распущена и арестованы депутаты с. д.
Затем был выработан новый избирательный закон, который мог бы дать работоспособное народное представительство в рамках существующих законов. Так как во Второй Думе инородцы часто решали вопросы в ту или иную сторону своим голосованием (в особенности «польское коло»), то было решено, что новый избирательный закон должен дать Государственную Думу «русскую по духу».
В манифесте 3 июня, объявлявшем о новом избирательном законе, было ясно сказано и о прерогативах Верховной Власти. «Все изменения в порядке выборов не могут быть проведены обычным законодательным путем через ту Государственную Думу, состав коей признан Нами неудовлетворительным, вследствие несовершенства способа избрания ее членов. Только Власти, даровавшей первый избирательный закон, исторической Власти Русского Царя, довлеет право отменить оный и заменить его новым. От Господа Бога вручена Нам власть Царская над народом Нашим, перед Престолом Его Мы дадим ответ за судьбы Державы Российской. В сознании этого черпаем Мы твердую решимость довести до конца начатое Нами великое дело преобразования России и даруем ей новый избирательный закон». Таким образом власть Русского Царя остается основой государства. Все законы исходят от нее. Манифест 17 октября и Основные Законы 23 апреля установили новый обычный законодательный путь, ограничивающий царскую власть в издании новых законов. Но если спасение государства не достигается обычным законодательным путем – Царская власть оставляет за собой обязанность и право изыскать иной путь. Это и было «самодержавие, такое как и встарь». Государь остался верховным вождем страны.