4
Пока они сидели в трехэтажном особняке, за окном замерцали вечерние огни. День начался в полной темноте, подумала Ева, и закончить его придется так же.
– Ты думаешь, он ее чем-то одурманил? – Пибоди, распахнув дверцу машины, оглянулась на дом. – По правде говоря, я тоже так считаю.
– Я все больше склоняюсь к подобной мысли. И это что-то было в его дорожном чемодане. Чай. – Усевшись в машину, Ева рассеянно уставилась в окно. – Что-то подмешано в чай, и этот тип решил прихватить его с собой в Атлантик-Сити. Или у него была там конкретная цель, или он на месте собирался выбрать себе жертву.
– А на Мартелле Шуберт он остановился потому, что она богата, привлекательна и ранима. Вдобавок она ему доверяла, – добавила Пибоди. – Она чувствовала себя с ним в полной безопасности.
– Доверчивому проще подсунуть наркотик. Хорошо, что ей захотелось выговориться, – заметила Ева. – Если все так, как она утверждает, Зиглер приходил к ней домой пару недель назад. Не факт, что нам удалось бы это установить. Мартелла сама проговорилась.
– Да уж, хранитель секретов из нее никакой. Но этот она всеми силами оберегала от мужа.
Ева вырулила на улицу.
– Может, так, а может, нет. Возможно, он все-таки разузнал о случившемся, отправился к Трею и врезал ему по голове его же призом. Если Мартелла и хранила свой секрет, то лишь потому, что сумела убедить себя – это вовсе не измена, а нечто вроде Дзен. Мне необходимо лучше понять, что она за человек, но кое-какие выводы можно сделать прямо сейчас. С детства она вела привилегированный образ жизни – у семейства Квигли денег невпроворот. Замуж она вышла тоже за деньги. Взяла фамилию мужа. Немного старомодно, значит, в ней явно присутствует романтическая жилка. Если все действительно произошло так, как она описывала, Зиглер тоже ее раскусил. Он сыграл на сочувствии, предложил ей свои услуги – не секс, а услуги. А потом заявился к ней домой с чаем и благовониями.
– Но это же все меняет. Появляется дополнительный мотив, а возможно, и новые подозреваемые. Хорошо бы, в лаборатории успели проанализировать ту прядь волос, которую она дала по твоей просьбе.
– Если она не напутала со временем и прошла лишь пара недель, в волосах обязательно обнаружат рогипнол или один из его компонентов. В любом случае многое прояснится, когда мы получим анализы чая и тех палочек, которые нашли в его шкафчике. Мне следовало поставить это в список первоочередных задач.
– На первый взгляд все выглядело обычным чаем и обычными ароматическими палочками. Что странного в том, чтобы отправиться в путешествие с собственным чаем? Прихоть, да и только. А уж благовония в фитнес-центре, где делают еще и массаж, и вовсе выглядят вполне уместно.
– Может, и так. – И все же Ева пожалела, что она поставила это в список задач с низким приоритетом.
– Не понимаю, зачем ему это? – пожала плечами Пибоди. – У него была подружка и еще одна девица, готовая в любой момент прыгнуть с ним в постель. От клиенток, судя по всему, тоже отбоя не было. Зачем же накачивать одну из них наркотиками? Она бы и без того заплатила ему за массаж и сочувствие.
– Азарт. Эго. Практика – дополнительные деньги за молчание. Да кто может знать наверняка, что творится в голове у парня, который без ума от собственной персоны? Не удивлюсь, если он счел, что оказывает ей любезность.
Ева в задумчивости свернула за угол.
– Я подвезу тебя до дома.
– Ты серьезно?
– В конце концов, мне это почти по дороге. – Вдобавок Пибоди, как и она сама, начала и закончила этот день в полной темноте. – Проверь ее алиби. Оно должно выдержать, но проверь все равно.
– Это салон Трины. Я могу напроситься на чашечку кофе.
– Да без проблем.
– Странно, что он обошел вниманием ее сестру. Уж она-то как раз в его вкусе: привлекательная дамочка лет сорока, да еще с кучей денег.
– А кто сказал, что обошел?
– Она сама и сказала, – Пибоди невольно свела брови. – Впрочем, все возможно. Лгунья из нее явно получше, чем из младшей сестрицы.
– Разберемся. Завтра займемся с тобой остальными клиентами. Если Мартелла Шуберт не соврала, она не единственная, кто отведал волшебного чая. Надо все как следует проверить.
– Этот наш мертвец, – заметила Пибоди, – он оказался настоящим мерзавцем.
– Мерзавец заслуживает хорошей взбучки, но уж никак не разбитого черепа.
– Но я бы предпочла искать убийцу хорошего парня. С другой стороны, он был бы сейчас хорошим мертвым парнем, и я бы жалела его еще больше. Пожалуй, что ни делается, все к лучшему.
– Ладно, ладно. Ты главное проверь ее алиби, – сказала Ева, притормаживая у тротуара.
– Поняла. Спасибо, что подбросила. Боже, какой чудесный свитерок!
Она ткнула пальцем в соседний ларек, на витрине которого красовался ярко-оранжевый свитер с танцовщицей хула во всю грудь.
– Мак-Наб будет в восторге. Маленький подарочек от Санты.
– А он знает, что Санты не существует?
– Санта живет в сердцах тех, кто в него верит, – Пибоди торжественно положила руку на грудь. – Одолжишь мне пятьдесят баксов? Пожалуйста. Это же не свитер, а загляденье.
– Боже ты мой. Санта-Клаус и танцовщица хула, – заметила Ева, шаря по карманам.
– Ой, а вон еще один! С кружащимся Элвисом в шляпе Санты! Вот уж забавно!
– Элвис умер сто лет назад. Что забавного – таскать на груди портрет мертвого парня?
– Элвис, как и Санта, неподвластен смерти. Нет, пусть будет девица. Хотя…
Ева сунула Пибоди деньги.
– Иди, купи Мак-Набу свой смехотворный свитер. Выметайся из моей машины.
– Ура! Праздник! Покупки!
Отъезжая от тротуара, Ева бросила взгляд назад.
Пибоди счастливо пританцовывала перед киоском со свитерами.
Веселого Рождества.
И тут ее осенила мысль, от которой она невольно содрогнулась. Если до торжества всего два дня, а сегодняшний практически закончился, то где же, позвольте спросить, ей выкроить время на покупки для тех, кому по правилам этикета она должна хоть что-то презентовать?
Подгоняемая этой мыслью, Ева направилась в сторону центра. Уже поздно, но есть шанс, что удастся найти местечко, где она затоварится сразу всем необходимым.
Свернув за угол, она увидела парнишку, который возился у своей палатки. Осталось лишь решить, где ей припарковаться.
Она проехала еще квартал, отчаянно лавируя в море туристов, покупателей и обезумевших ньюйоркцев, которые всего лишь пытаются попасть домой после рабочего дня.
Добравшись до палатки, она принялась разглядывать ассортимент. Кепки, шарфы, носки, перчатки, варежки, шапки – парнишка явно расширился с момента их последней встречи.
Ева понаблюдала, как он отсчитывает сдачу и упаковывает в пакет три ярких шарфа.
– А ты неплохо устроился.
Мальчик вскинул голову, и по лицу его растеклась улыбка.
– Привет, Даллас. Ты что-то сказала?
– Привет, Тико. Смотрю, дела у тебя идут неплохо.
– Только время поджимает.
Любой другой мальчик на его месте сидел бы сейчас дома – играл в компьютерные игры или корпел над уроками. Но только не Тико. Он прирожденный бизнесмен.
– Ловишь плохих парней?
– Сегодня нет. Впрочем, день еще не закончен. А для тебя тут не слишком поздновато?
– Праздничный бизнес. Я отпросился до семи тридцати. Дик! Ступай, помоги вон той леди. Это один из моих работников, – пояснил Тико, кивая на тощего парнишку в шапке и перчатках без пальцев. – Я нанял двух.
– У тебя уже работники?
В глазах его загорелись искорки смеха.
– На Рождество без этого никак. Смотри, у меня тут полно шарфов. Есть хлопковые, есть шерстяные, кашемировые, из шелковой ткани. Если подобрать к ним шапку и перчатки, получится замечательный подарочный набор.
– Верно, – Ева сунула руки в карманы. – У меня есть знакомые девицы, которым нужно купить подарки.
– Что за девицы? Подружки, родственницы, коллеги по работе?
– Ну-у, скорее подружки.
– Хорошие? Или из тех, кому все равно, что дарить?
Ева невольно рассмеялась. Парнишка неплохо знает свое дело.
– Хорошие.
– Я отведу тебя к своим деловым партнерам.
– К партнерам?
– Ну да. Дик, Мэнни! Присмотрите тут за торговлей да не глазейте без дела по сторонам. Идем. – Взяв Еву за руку, он повел ее к переходу. – Помнишь магазинчик, в который ты нагрянула в прошлый раз? Я тогда сказал тебе, что там засели плохие парни, и ты пришла и всех их арестовала.
– Помню. Обвинение в кражах и рэкете.
– Там теперь новые хозяева. Бизнес мамы-папы. Хорошие люди. Обслужат тебя по высшему классу.
– Правда? – Желая раз и навсегда покончить с этой мучительной практикой покупок, Ева послушно пошла за ним через дорогу.
Какое-то время они лавировали в толпе, после чего оказались в узком, как пенал, магазинчике.
– Привет, па!
Мужчина лет тридцати пяти снимал со стены одну из бесчисленных сумок. Наконец он выложил ее на прилавок и подтолкнул к замершему в ожидании покупателю.
– Привет, Тико, – улыбнулся он парнишке.
– Привет, ма!
Женщина за прилавком упаковывала в пакет какую-то яркую ткань.
– Тико!
Слишком молодые для прозвища мамы-папы, подумала Ева. Для жителей Нью-Йорка они выглядят какими-то очень умиротворенными и радостными. И ни один не одет в черное.
– Счастливого Рождества, – сказала женщина, вручая покупательнице ее пакет. – Будем рады видеть вас снова.
Тико подтащил Еву к прилавку.
– Это Даллас. Тот самый коп, который очистил это место и дал вам возможность арендовать его.
– О, лейтенант Даллас! Тико много рассказывал о вас. Меня зовут Астрид. – Женщина протянула Еве руку. – Наконец-то мы с вами встретились.
– Понимаете, Даллас нужны подарки для подружек. Сколько их у тебя?
– Черт. Пожалуй, что пять. Из тех, кому нужно что-то подарить.
– Прекрасно. Бен, это лейтенант Даллас, о которой нам рассказывал Тико.
– Серьезно? Рад знакомству. Если позволите, я сейчас присоединюсь к вам.
– Вы уже успели углядеть что-нибудь подходящее? – спросила Астрид у Евы.
– Даже не знаю.
Куда ни посмотри, всюду были сумки. С ремешками и без ремешков, вместительные и не очень. Крохотные дамские сумочки, абсолютно непригодные в повседневной жизни, и огромные сумищи, в которые вполне мог поместиться мебельный салон.
– Не разбираюсь я в этих вещах.
– Дамы любят сумочки. Неужели у тебя их нет? – в удивлении спросил Тико.
– У меня есть карманы. И рабочий чемоданчик. А для бумаг я держу папки.
Ева не упомянула о дюжинах дамских сумочек, которые пылятся в ее гардеробе наряду с дюжинами туфель и ворохом одежды.
Муж в отличие от нее знает толк в подобных вещах.
– Опишите мне одну из ваших подружек, – предложила Астрид. – Так дело пойдет быстрее.
– Ну-у, стильная, изящная – при этом не зануда и не консерватор. Предпочитает пастельные тона, но может удивить и чем-нибудь броским. Все вещи у нее гармонируют друг с другом, как если бы она заранее подбирала себе комплекты. Умная, настоящий профессионал. Добросердечная.
– Похоже, очень приятная женщина. У меня есть кое-что на складе из новых поступлений. Думаю, это должно сработать.
– Я же говорил, они о тебе позаботятся, – заявил Тико, когда Астрид упорхнула в кладовку.
– На складе хранят не самые крутые вещи, разве нет?
– Что ты хочешь этим сказать? – возмущенно уставился на нее парнишка. – Это хорошие ребята.
– Ладно, ладно. Просто хождение по магазинам заставляет меня нервничать. С какой стати здесь столько разных вещиц?
– Чтобы люди не носили одинаковое.
В этот момент в дверях показалась Астрид. В руках у нее была коробка, из которой она вынула узкую сумочку.
– Я заказала таких всего две или три, чтобы посмотреть, как они будут расходиться. Все расписаны вручную – настоящий штучный товар.
– Ясно.
Ева внимательно осмотрела сумочку. Гладкая, шелковистая на ощупь, с неброским узором из цветов и бабочкой в качестве застежки.
– Поскольку сумочки расписаны вручную, каждая из них – единственная в своем роде.
– Совсем как моя подруга, – заметила Ева, думая о Мире. – Пожалуй, ей это понравится.
– У меня есть чудесный шелковый шарф, который прекрасно сочетается с розовым, – заявил Тико, указывая на узор из цветов. – Ты можешь вложить его в сумочку, и получится по-настоящему стильный подарок. Совсем как ты хочешь.
– Ладно, будь по-твоему, – кивнула Ева. – Идем дальше. Вторая подруга совсем другого типа. Ничего чрезмерного или кричащего. При этом яркая, заметная, импульсивная, склонная к переменам. Ах, да, с ребенком. Девочке сейчас годик.
– Кажется, я уловила, – Астрид в задумчивости сжала руки. – У нас есть эти замечательные сумки, рассчитанные на мать и дочь. Вся прелесть их в том, что они очень практичны. Сворачивая и разворачивая, их можно с легкостью превратить и в простую сумку, и в рюкзак.
Она указала на стену.
В глазах у Евы замельтешило от ярких цветов. На каждом крюке висело по большой и маленькой сумке. Взгляд ее упал на пару с танцующим, искрящимся единорогом.
– Как раз для Мэвис и Беллы. Вон те две, с единорогом.
– Давайте я сниму их для вас.
Пока Астрид доставала сумки, Ева обратилась к Тико:
– Готова спорить, у тебя есть шарф, который подойдет к этому набору.
– У меня есть шарф, который как нельзя лучше подойдет для мамы, и детская шапочка, напоминающая цветом эту лошадку с рогом.
– Тико, ты меня убиваешь. Ладно, беру.
Не прошло и сорока минут, а Ева уже запихивала в машину пакеты с покупками. Кое-как пристроив их на заднем сиденье, она уселась за руль.
С минуту она посидела в полной неподвижности, чтобы хоть как-то прийти в себя.
Остается лишь благодарить Бога за то, что Рождество бывает раз в году. Она вновь выехала на дорогу, где царило предпраздничное оживление, и уже безо всяких происшествий добралась до дома.
На деревьях вдоль подъездной дороги были развешаны яркие огоньки, отчего на землю ложились причудливые тени. Да и сам дом – громада из серого камня и стекла – казался чьей-то причудой благодаря своим башенкам и галереям.
Огни мерцали и переливались, придавая дому законченные очертания. Сквозь высокие окна виднелись каскады зелени, добавлявшие этой элегантности домашнего уюта. И на каждом окне сияло по свече.
Ева успела привыкнуть к красоте своего дома – и это было любовью. Но она никогда не воспринимала его как должное. И это уже было благодарностью.
Прошло восемнадцать часов с тех пор, как она покинула свое жилье. И мысль, что она наконец-то вернулась назад, принесла ей облегчение.
Она выбралась из машины на зимний холод, и ветер ударил ей в бок, как расшалившийся ребенок. Один за другим она вытащила пакеты с подарками. И как ее угораздило накупить такую кучу? Весь процесс теперь напоминал лихорадочный сон, оставивший после себя чувство усталости и легкую головную боль.
Она тащила, тянула, вытаскивала. Каким чудом она вообще умудрилась познакомиться с таким количеством людей? Как такое могло случиться?
Пакеты шуршали, коробки постукивали друг о друга. Если вся эта куча вывалится сейчас на землю, она и пальцем не шевельнет, чтобы собрать ее.
Хотя пакеты отчаянно колотили ее по ногам, Ева умудрилась дотащить их до дверей и с трудом проскользнула внутрь.
Разумеется, он уже был там – чучело в черном костюме, по имени Саммерсет. Мажордом Рорка возвышался в ярко освещенном фойе. На его бледном, костлявом лице мерцала ухмылка, а у ног его, как маленький меховой Будда, притулился жирный кот Галахад.
– Похоже, к нам заглянул Призрак Рождества? – поинтересовался вслух Саммерсет.
Ева нахмурилась. Ей хотелось сказать в ответ что-нибудь колючее, но…
Она в изнеможении швырнула пакеты на пол.
– Я заплачу тебе тысячу, если ты завернешь этот хлам в подарочную бумагу.
Его брови слегка изогнулись.
– Меня нельзя купить, – заявил он, в то время как кот отправился нюхать пакеты. – Но со мной можно договориться.
– Чего ты хочешь?
– Через день у вас намечается вечеринка.
– Я в курсе.
Через день? Стало быть, на все про все у нее остался только день? Лучше об этом не думать.
– Подготовка к приему двухсот пятидесяти шести гостей начнется в восемь утра.
Двухсот пятидесяти шести? Господи Иисусе! Зачем столько?
Но в ответ она сказала только одно:
– Понятно.
– Вы тоже примете в этом участие.
– Но что, если…
Ева бросила взгляд на кучу пакетов и задницу кота, который полез в один из них.
– Ладно, – сдалась она.
Стряхнув с плеч пальто, она бросила его на перила – так, небольшой бунт.
В ее отступлении нет ничего постыдного, сказала себе Ева, поднимаясь по лестнице в спальню. Будут другие войны, другие сражения. Пройдя в комнату, она со стоном рухнула на кровать.
Всего десять минут, мысленно поклялась она. Десяти минут вполне хватит на то, чтобы оправиться от травмы, нанесенной сеансом покупок и сделкой с Саммерсетом. Она немного вздремнет, после чего отправится к себе в кабинет и засядет за работу. На свежую голову проще понять, кто мог убить Трея Зиглера.
Мерзавец он или нет, это дело все равно надо раскрыть.
Десять минут, повторила она и рухнула в сон, будто якорь в море.
Через какое-то время она вновь выплыла на поверхность. На спину давило что-то тяжелое – там явно пристроился кот. Чья-то ладонь сжимала ее пальцы. Это уже был Рорк.
Елка в углу подмигивала праздничными огнями. В камине тихонько потрескивали дрова. Первым желанием ее было вновь прижаться к Рорку и уснуть. Но коп не часто может позволить себе расслабиться.
– Я ходила за покупками, – возвестила она.
– Бог ты мой! С тобой все в порядке? Может, позвонить в «Скорую»?
– Пошути мне еще. Я нашла того парнишку, Тико. Помнишь его?
– Ясное дело. Юный бизнесмен. С особой нежностью я вспоминаю пирог, который приготовила его бабушка.
– Для праздничной торговли он нанял еще двух мальчишек. Да и ассортимент расширил. Потащил меня в местечко, которое я тогда накрыла со своими ребятами. Новые арендаторы. Выглядят так, будто в родстве с Пибоди. Что-то вроде современных хиппи. А потом такое чувство, будто я чудом попала в какую-то параллельную вселенную.
– Где есть розничная торговля и нет преступлений.
– Именно, – сказала Ева. – В общем, там все было забито вещами, и кто-то говорил – это подойдет тому-то, а я в ответ – да, хорошо. Потом вон то подойдет другому. Да, чудесно. Господи, да, хорошо. И так без конца. А парнишка стал подтаскивать тряпки из своей палатки, повторяя: добавишь этот шарф, или что там еще, сюда, а вон тот шарф – туда. А я как заведенная повторяла: ладно, здорово, ладно, хорошо. Потому что мне хотелось поскорей оттуда сбежать.
Она вздохнула.
– Похоже, я заработала посттравматический стресс.
– Бедняжка, – поцеловал ее Рорк.
– Ты же так не считаешь. Тебе это кажется очень забавным. Сам-то ты любишь ходить за покупками. Но это ладно. Потом все пошло еще хуже.
– Неужели что-то может быть хуже?
– Я была до того травмирована этим опытом, что проявила слабину и заключила сделку с Саммерсетом.
Он прижался губами к ее лбу, будто проверяя температуру.
– Похоже, «Скорая» тут уже не поможет.
– Ха-ха. Поскольку он согласился упаковать мои подарки, мне придется поучаствовать в подготовке к рождественской вечеринке. Зачем нам двести пятьдесят шесть гостей?
– На самом деле их придет не меньше двухсот семидесяти, и мы будем только рады, если ты примешь участие в подготовке. Не забывай, ты же босс. Будешь решать, приказывать, делегировать. Не исключено, что в итоге тебе это даже понравится.
– Что-то не верится. Но сделка есть сделка, – перекатившись на спину, Ева взглянула ему в лицо. На нее вновь нахлынули чувства, которые она испытала этим утром в момент неожиданной встречи с Рорком.
Такой красавец – настоящее совершенство. И всецело принадлежит ей.
– А почему ты не в костюме? – она провела рукой по его серой футболке.
– Я попал домой раньше тебя. Успел даже помыться.
– Это уже нечестно. У тебя – освежающий душ и домашняя одежда, а у меня – убийство и магазинный ад. Вдобавок, я все еще в сапогах.
– Да, счет явно не в твою пользу. Посмотрим, что тут можно сделать, чтобы выровнять его.
Приподнявшись, он стянул с нее сначала один сапог, затем другой.
– Так лучше?
– Для начала неплохо.
– Думаю, нам обоим было бы проще, если бы ты избавилась от оружия. – Отстегнув пояс с револьвером, он аккуратно сложил все на пол, к сапогам. – А теперь?
– Убийство и ад, – напомнила она. – У тебя – деньги и деловые встречи.
– Ты права, того и того было предостаточно, – приподняв Еву, он стащил с нее синий джемпер, который она второпях натянула на себя в разгар ночи. – Тебе нравится Тоскана? Хочешь стать хозяйкой небольшого итальянского городка?
– Городка? Хватит придуриваться.
– Если уж на то пошло, села, но на редкость очаровательного, – улыбнувшись, он начал расстегивать пояс на ее брюках. – Старинная вилла, которую можно превратить в настоящее произведение искусства. Чудесные виды, узкие мощеные улочки, остатки средневековой стены.
– Ты купил город?
– Еще нет, но завтра куплю. – Он осторожно стащил с нее брюки. – У моей жены такие длинные, такие красивые ноги.
– Они помогают мне быстро добраться из пункта А в пункт Б.
Рорк провел рукой по ее ногам, от щиколотки к бедру.
– Ты же никуда не собираешься в настоящий момент.
На шее у Евы висел бриллиант, который Рорк подарил ей вместе с признанием в любви. Он провел пальцем по сверкающей капле, вспоминая, как шокирована была Ева его даром – любовью и бриллиантом.
– Ну как, расслабилась?
– Почти. Поначалу я думала: все, что мне требуется, – это большой бокал вина. Потом я добралась до спальни и решила: нет, что мне действительно нужно – это поваляться на постели минуток десять. Но и тут я промахнулась.
– Так чего же ты хочешь?
– Я хочу, – приподнявшись, она обвила его руками, – я хочу тебя.
Он мог бы провести так весь свой день, подумал Рорк. Губы к губам, сердце к сердцу.
– Жаль, что этим утром нам не удалось, как обычно, посидеть за завтраком, просто перекинуться парой слов, – шепнул он. – Мне так этого не хватало.
– Мне тоже.
Они лежали рядом, и ласки их мешались с поцелуями, заставляя забыть о часах, проведенных друг без друга. Они были вдвоем, в своем маленьком уютном мирке, отгороженные от внешних шумов и назойливых огней.
Желая прильнуть к теплу его тела, Ева стянула с Рорка футболку, а затем изогнулась, как довольный кот, под искусными прикосновениями его рук. Сердце ее заколотилось быстрее, а в теле запульсировал привычный жар.
Желание стало растекаться, мерцать, как огоньки в камине, а затем вспыхнуло безудержным пламенем. В следующее мгновение оно смешалось с удовольствием, и удовольствие это нарастало, пока не достигло своего пика. Затем наступила долгожданная развязка.
Сжав в ладонях лицо мужа, она вновь нашла губами его рот. Что-то невнятно бормоча, перевернула его на спину. Теперь уже она сидела верхом, позволяя ему войти в себя. Медленно, неспешно, не отрывая взгляда от его лица. Прижав его руки к своему сердцу, Ева начала двигаться.
Он позволил ей это сделать, в то время как каждая клеточка его тела стонала от наслаждения. Чувственное удовольствие все сгущалось, и в какой-то момент он ощутил, что еще немного, и он не сможет дышать.
Наклонившись, Ева прильнула к его губам.
– Ева.
– Я знаю, знаю, – откинув голову, она прикрыла глаза и позволила им обоим погрузиться в сладостное забытье.