Глава 9
Когда меня спрашивают, что такое Корпорация, я молчу, и загадочно улыбаюсь. Человек, задающий этот вопрос, уже перерос свой родной мир, и владеет знаниями, достаточными для самостоятельного поиска ответа.
Когда меня спрашивают, в чём цель существования Корпорации, я молчу. Но улыбка редко посещает моё лицо в такие моменты, и бывает грустной. Тот, кто спрашивает меня, либо потерялся, либо ещё не находил себя. Прямо как я. Мне его жаль.
Но когда мне задают вопрос, почему Корпорация не может победить Консорциум… Или не может спасти мир Линии или Параллели от нашествия слизняков-убийц, вторжения из сопредельного пространства, эпидемии мозгокори, экологической катастрофы или ядерной войны (нужное подчеркнуть) … В эти моменты мой собеседник получает в ответ пустое лицо и внешнее спокойствие. Он ничего не понимает.
Корпорация никого не спасает и не побеждает. Она только связывает. Опутывает сетью переходов, туннельных станций, наблюдательных постов, убежищ и приютов странников… Даже мне, человеку без имени, который варится в этом не первое десятилетие, не всегда понятна стратегия и логика тех или иных действий Директората. Пусть они и доходят до меня сквозь сито фильтров у ровней доступа, искажёнными и разрозненными.
Иногда мне кажется, что я совершил ошибку тогда. Когда в моей голове кровь выстукивала слово «корпорация», и сны рисовали изображения иных миров. Когда жизнь подсовывала одну удачу за другой, и все пути вели только к одной цели. Когда я вошёл в неприметный пыльный офис на третьем подвальном этаже дешёвого бизнес-центра. Когда я положил ладонь на сканер, и лихо отбарабанил текст на незнакомом языке, который снился мне уже месяц…
Иногда мне кажется, что лучше бы я тогда умер.
Собственно, я и умер.
Для моего родного мира. Я даже не знаю, мне ли принадлежит фамилия, которой я привык подписывать свои статьи и отчёты. И что, чёрт его дери, значит эта проклятая «С» перед ней?! Сидней? Станислав? Семьон, ядри его душу? Или вообще какой-нибудь Сатананда…
Я не помню своего мира. Разрозненные картинки, запреты при перемещении (только транзит, только через нулевую точку, только в бессознательном состоянии) … Я даже не знаю, какой мир – моя родина. Запретов и транзитов много, слишком много. А привязаться по воспоминаниям, карте неба и свойствам планеты вряд ли выйдет, они не настолько разнятся между линиями, даже отдалёнными.
Человек без имени. Человек без родины. Человек без… души?
Из личного дневника сотрудника Службы, С. Спенсера. Не опубликовано.
– Доктор! Доктор! Пассажиру плохо! – взволнованный стюард тряс за плечо Спенсера, который старательно изображал медленно выплывающего из глубокого сновидения человека.
На самом деле он проснулся, как только незаметный человек в сине-белой форме вошёл в его каюту, но не станешь же объяснять обслуживающему персоналу, что чувствуешь их за десять метров…
– Хррр… Отстаньте… – Спенсер дёрнул плечом, заворачиваясь в тёплый плед, и проклиная про себя неудобные сидячие кушетки. – Я доктор философии…
– Э-э-э-э… – обескураженный стюард отпустил рукав его пиджака, и что-то залопотал во встроенный передатчик.
Док расслышал знакомые сочетания пиджин-кода: «ошибка… не тот… службы… ждать…», и несколько напрягся. Лёгким движением ногтя большого пальца он выдвинул из перстня иглу с паралитиком, и замер.
– Прошу прощения, мистер Спенсер… – стюард снова прикоснулся к его плечу. Трясти не стал, но просто сжал. – Командир говорит, что вы – опытный путешественник, и можете оказать первую помощь. Может быть, у вас найдутся при себе… препараты?
«Да, найдутся. Парализатор, нейролептики, допросная химия и несколько ядов. Вот скажи, мил человек, тебе это поможет? – подумал Док, обращаясь к неведомому „больному“. – Хотя, пентал с нейролептиками могут снять сердечный приступ, а паралитиком можно просто оглушить, и довезти тело до порта. Если у тамошних амбулансов найдётся регенератор, то пациент даже выживет…»
Изображать спящего представлялось бесполезным, и Спенсер открыл глаза. Стюард оказался старше, чем представлялось на слух. На его загорелом лице, покрытом мелкими морщинками, возникающими только под воздействием крупиц льда и пыли средних слоёв атмосферы, выделялись яркие фиолетовые глаза. Сейчас они излучали неподдельное беспокойство, и доктор не мог понять, что скрывается глубже.
– Уффф… – потянулся он, разминая затёкшие мышцы. Зевок получился, как настоящий – выспаться так и не удалось, цеппелин потряхивало в вихревых течениях, как телегу, гружёную камнями – со скрипом рангоута и скрежетом обшивки. – Стюард… эээ… Как ваше имя, любезный?
– МиКари, благородный сэр!
– МиКари… А имя? – Доктор отбросил плед в сторону, не забыв убрать иглу на перстне, и, распрямившись, хрустнул суставами. За этот хруст отвечала дорогостоящая наноимплантация, и Спенсер не отказывал себе в удовольствии использовать её, как говорится, «в хвост и в гриву».
– Дхарипатмашья Агниохм, благородный сэр… – стюард отвёл глаза в сторону, смущаясь. Здесь было не принято обращаться к прислуге по имени.
Доктор подхватил стоявший рядом с креслом саквояж из псевдокожи, кашлянул и расправил бакенбарды:
– Дхари… Вы же не против, если я буду к вам так обращаться, не так ли? – он жестом указал на плетёную дверь каюты. – Укажите мне путь к больному. Я действительно немного разбираюсь в, э, полевой медицине…
– Сэр, конечно, сэр! – МиКари согнулся в поклоне, но доктор отметил брошенный на него взгляд, в котором блеснуло что-то странное, не похожее на угодливость. «Ненависть? Страх? Или ярость?» – Следуйте за мной, это в первом классе, палубой ниже…
Пропустив стюарда вперёд, Спенсер непринуждённо подхватил свою трость с подставки, и сдвинул серебряную львиную голову накладки, которая скрывала предохранитель.
Одного взгляда на трясущегося в лихорадке пассажира, бледного, как смерть, было достаточно, чтобы понять – дело серьёзное, и дурно пахнет. Из Ост-Индийского губернаторства можно было экспортировать не только ценные и редкие ресурсы, но и новые для Метрополии болезни, наркотики и девиации. Напустив на лицо выражение крайнего сосредоточения, Спенсер пропальпировал живот больного, который дрожал и пытался перекусить столбик сенсора аптечки, замаскированного под местный градусник.
– Селезёнка увеличена, печень тоже не в порядке… – важно сообщил стоявшим рядом с массивным кожаным креслом членам экипажа доктор, раскуривая сигару. Только так можно было заглянуть в экран аптечки, и понять, что именно случилось с мистером Доу. – Боюсь, что всё сложнее, чем кажется.
Экранчик мигнул, и выдал несколько строк на японском. Мысленно зашипев, Спенсер напрягся, переводя. «Малярия, новый штамм, синт-хинин или гексахлорохин малоэффективны». И дальше – обычная рекомендация удалить источник заражения из объёма, и стерилизовать помещение.
– Что с ним? – спросил сутулый рослый брит с чисто выбритым лицом. На его рукаве тускло блестели нашивки штурмана, а из нагрудного кармана выбивался клетчатый платок с монограммой.
– Сэр, у больного, скорее всего, малярия… – Спенсер достал градусник, и протёр его бактерицидным платочком. – Сто градусов, извольте…
– Вас понял, сэр. Благодарю за помощь, – штурман кивнул остальным. – Джон, Джек, приготовьте спускаемый аппарат. Доктор, вы можете понаблюдать за эвакуацией и дезинфекцией из смотрового колпака, нам нужна ваша виза в бортовом журнале.
Спенсер слегка оторопел, и, сохраняя вежливую мину, осведомился:
– Но, сэр… Милорд! Я – не доктор медицины… – услугами «Ост-Индиа СкайЛайн» он пользовался не впервые, но об эвакуации и дезинфекции ни разу не слышал. И в материалах Службы данный момент был не освещён. – Имеет ли…
– Сэр. Имеет. – Штурман достал из кармана платок, и промокнул лоб. – Вы диагностировали, хотя и приблизительно, опасную болезнь. Поставите визу в журнал после процедуры, сэр. Капитан и лично я будем вам премного благодарны за помощь.
Доктор, перехватив трость, двинулся за молчаливым мичманом по винтовой лестнице. В колпаке из плетёного дерева и гнутых стёкол, обеспечивавших обзор нижней полусферы корабля, было тесно. Мичман указал вперёд, и кашлянул в сторону:
– Смотрите туда, сэр.
Из люка, расположенного в районе трюмов, выбросили какой-то предмет, вспыхнувший зелёным огнём. «Ракета», – подумал Спенсер. – «А, дьявол!» До него дошло, что сейчас произойдёт.
Вниз полетели ещё ракеты, и следом за ними от ребристого тела дирижабля отделился тугой свёрток, напоминавший очертаниями человека. Пролетев несколько десятков метров, свёрток вздулся, потом лопнул, разбрасывая клубы дыма и яркие вспышки капель магниевого напалма. К далёкой земле, подчиняясь законам притяжения, продолжили путь обугленные клочки и кусочки размером не больше монеты.
– Всё, сэр, – мичман откинул люк, и опустил лестницу. – В рубку, сэр. Капитан ждёт.
– Д-да, да, – Спенсер перехватил поудобнее трость и саквояж, и взобрался по ступенькам. «С другой стороны, они правы. Гордые бритты здесь оказались ещё и умными. Опасная болезнь? За борт. Врача на борту нет, до ближайшего порта – неделя полета…» Подобное пренебрежение к человеческой жизни не коробило Дока, он мог принять и более жёсткие решения, когда был на Службе. Раздражало иное – ведь этого человека можно было спасти, достаточно применить хинин. Спенсеру очень хотелось изменить исход этих событий, но это было не…
…Одного взгляда на трясущегося в лихорадке пассажира, бледного, как смерть, было достаточно, чтобы понять – дело тяжёлое. Напустив на лицо выражение крайнего сосредоточения, Спенсер пропальпировал живот больного, который дрожал и пытался перекусить столбик сенсора аптечки, выполненного в форме английского градусника.
– Селезёнка увеличена, печень тоже не в порядке… – доктор, раскуривая сигару, заглянул в замаскированную под портсигар аптечку. «Малярия. Дьявол. Унибак должен помочь, но он гипертехнологичен. Да пошли они!» – Ничего особо тяжёлого, разве что температура и лихорадка…
Спенсер нащупал в кармашке капсулу унибака, и засунул её в рот больному. Стакан с водой, заботливо поставленный стюардом на столик, позволил многострадальному мистеру Доу протолкнуть пилюлю в пищевод, после чего он откинулся назад. Доктор посмотрел на часы, и объявил:
– Общеукрепляющее средство. Должно подействовать через четверть часа, господа… – после чего попытался выйти из каюты, но был остановлен твёрдой рукой штурмана.
– Мы подождём, доктор, – тихо произнёс он. В голосе чувствовалась угроза. – Если вам необходимо выпить виски, сэр, стюард доставит лучший сорт. Как только больному станет легче, вас проводят в каюту.
Спенсер набычился, распушив бакенбарды, и уставился в глаза штурмана. На дне льдистых озёр аристократичного сукина сына можно было разглядеть только скуку и стремление исполнить свои обязанности. Никаких эмоций. Просто служба.
«Наверное, так выгляжу я во время операций», – подумал Док, отводя взгляд, и стряхивая пепел прямо на ботинки штурману. – «Пакостное зрелище»…
– Пожалуй, я воздержусь от виски, сэр, – Спенсер потянулся к саквояжу, когда его руку попытался перехватить мичман. Получив тяжёлой тростью по костяшкам, он отдёрнул кисть, и док вытащил из внутреннего кармана металлическую фляжку. – У меня есть отличный бренди десятилетней выдержки!
Свинтив стаканчик с фляжки, он налил туда порцию алкоголя, и, улыбнувшись, выпил. «Выстрел из трости в офицера, мичману – паралитик из перстня, матросам – чем достану», – сложившаяся тактика вербализовалась. – «Вернуться в каюту, забрать вещи. Совершить переход. В движении? На маяк, шансы один к одному. Выживу».
Напряжение нарастало. Спенсер уже прицелился в мичмана, когда господин Доу зашевелился в своём кресле.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – наклонился к нему штурман, выдерживая, впрочем, дистанцию, и прикрыв лицо клетчатым платком. – Вам лучше?
– Д-да, спасибо, офицер… – трясущимися руками больной провёл по розовеющему лицу, стирая пот. – Что со мной случилось? Нич-чего не помню…
Спенсер тихонько выдохнул, и снова достал портсигар. Выбирая сигару, он пробежался по сенсорам. «Выздоровел, сукин сын. Универсальная вакцина справилась». Внутри Дока медленно разжималась пружина собранности и готовности к действиям.
– Прошу простить, сэр. Мичман присмотрит за вами, если что-то необходимо – дайте ему знать, – штурман повернулся к Спенсеру. – Вам, доктор, отдельная благодарность от меня лично и капитана «Королевы Марии». Вас проводят.
Вернувшись в каюту, Спенсер нашёл в ней следы поспешного обыска и стюарда МиКари. Обладатель непроизносимого имени развалился в кресле, и неспешно снимал с левого глаза контактную линзу. Правый глаз, уже освобождённый от кусочка стекла, в неярком свете казался чёрным.
– Что за чёрт?! – вполне правдоподобно разъярился Док, ставя саквояж на пол. – Дхари… Или как вас там… Что вы себе позволяете?
– Секунду… – стюард положил вторую линзу в футляр тёмного стекла, и заложил ногу за ногу. – Спенсер, вы прекрасный человек. И замечательно справились.
«Ядрёна вошь. Уэллс-Ярд? Непохоже. Ирландские гончие? Вряд ли. Кто он?» – подумал Док, присаживаясь на откидную полку у входа.
– Вы прекрасно справились с заданием. Надеюсь, небольшие игры со временем не повредили вам… – бывший стюард ловким движением кисти продемонстрировал вспыхнувшую и погасшую голограмму с символом змеи, кусающей собственный хвост.
– Кто вы, сэр? – Спенсер не узнал знака, но запомнил его. – И что происходит?
– Извините, но представляться не буду, вы меня больше не встретите. Агент Спенсер, вы нарушили несколько уложений Службы, применив нанотехнологии, и изменив тем самым ход событий в текущей вероятности. Однако без вашего вмешательства дела пошли бы ещё хуже. Собственно, они и пошли. Когда-то и где-то. Нет, не спрашивайте больше ничего, – незнакомец встал с кресла, стирая морщины и загар с лица. Он значительно помолодел и, кажется, вырос. – Просто знайте: вы сегодня помогли нам. Мы поможем вам. Потом. Прощайте.
– Но… – Спенсер хотел встать, и не смог. Мышцы словно одеревенели. – Из откуда вы?
– Прощайте, – повторил неизвестный, и словно провалился внутрь себя, исчезнув.
Сетчатка ещё несколько мгновений хранила отпечаток человека, назвавшегося стюардом МиКари, но потом стёрся и он.
Сойдя спустя две недели на причал Вокзала Трёх Принцесс в сердце Лондона, сэр Спенсер вдохнул насыщенный запахом топлива и выхлопных газов воздух, и улыбнулся. Сэра Доу встречали многочисленные родственники, и сцена, разыгранная ими для всех присутствующих, была настолько яркой и профессиональной, что Док расчувствовался. «Надо же, как много отличных актёров, и как они загримированы… Он важная птица, этот Доу. Джон Доу. Неизвестный пациент…» – думал он, вызывая кэб взмахом трости. – «Забавная история, правда?»
– Вествинтер-сайд, побыстрее, – скомандовал он водителю. – Гинея, если успеем за полчаса!
Точка перехода здесь работала строго по расписанию, и ждать ещё сутки Спенсер не собирался.