За солью
часть 2
После разгрома названных разорителей Киретского края, жизнь в Илотах на какое-то время установилась мирной и тихой. Жители улуса занимались привычными, повседневными делами, которыми были обремены с незапамятных времен. Прошли знойное лето и затяжная осень с ее ливнями и холодными ветрами. Наступившие морозы сковали речки и загнали скотину с сочных лугов в стойлища, где хотя бы не было принизывающих ветров. В самом начале прочно установившейся зимы шаман Голсан прибыл с небольшого хурала, состоявшегося в улусе Алтарь. Собрав жителей улуса Илоты около своей юрты, поделился с ними о том, что услышал на этой большой сходке старейшин, которые проводились два раза в году, зимой и весной.
Как обычно, в обеденное время, собирались почти все люди улуса. Каждому было очень любопытно узнать новое из уст Голсана, которому доверяли свою жизнь и верили, как самим себе. Наконец войлочный полог, закрывающий дверь юрты откинулся и из нее вышел долгожданный посланец. Одет в новенький дэгэл, который обменял в более цивилизованном центре на свои кузничие изделия и новую шапку из соболя. Щурясь от яркого света солнца, поздоровался с односельчанами.
Илотан был тут же, вместе со своим неразлучным другом Байиром. После победы и изгнания захватчиков, их стали уважать и даже советоваться. У Илотана подросли усы, а на подбородке появились первые признаки бороды. Пока легкий пушек. На зависть другим парням и даже взрослым мужчинам, у которых до самой старости не выросло на лице ни одного поднимающего достоинство, волоска.
Толпа притихла. Все неотрывно смотрят на старейшину:
– Надо готовить людей на найдан. По весне отправить в Алтарь, – начал Голсан свою речь. – У нас есть ловкие ребята. Он смотрит на Илотана, затем на Байира и продолжает дальше:
– Однако есть дела поважнее найдана. Скоро поедет обоз за солью в Тальман. В Голмеди изготовили котлы на обмен. Из нашего улуса надо отправить двоих для охраны. Да и соль в наш улус они привезут. Кого будем отправлять? – он замолчал, внимательно вглядываясь в такие знакомые лица односельчан.
Ответ на вопрос не задержался.
Каждый житель улуса на виду и на слуху. Да и по-другому не должно быть, не так уж много людей. Послышались голоса:
– Илотана отправить, он уже взрослый парень.
– Байир тоже пускай едет. Он же его друг.
– Однако, правильно. Пускай едут.
Голсан чутко улавливал слова односельчан, поворачиваясь от одного говорящего к другому. Наконец, собравшиеся притихли, высказав свое мнение. Окончательное решение предстояло принять Голсану. Все взгляды направились на него. Серьезное лицо старейшины и отрешенный взгляд говорили о том, что в его голове идет процесс. Наконец глаза намного расширились, в них появился огонек, и он улыбнулся. Все поняли, что решение было принято:
– Байза! (внимание.авт) – он поднял руку.
– Хорошо говорите, однако. Пускай будут Илотан и Байир.
Собрание окончилось и люди стали расходиться.
– Илотан, Байир, – прокричал Голсан, – завтра утром зайдите ко мне в кузницу, разговор будет.
Илотан, конечно, не ожидал хода такого дела. В его планы не входило долгое отсутствие в родном улусе, к которому так привык за свои семнадцать лет. Да и с Аморгал не хотелось расставиться. Уж очень она ему нравилась. Старался всегда найти повод, чтобы повстречаться, несмотря на то, что местные парни из Верхней Кирети порой бросали на него косые взгляды. А Гэген, сын Киретского нойона, обещал даже побить:
– Ты, хордей илотский (бедняк.авт.), лучше не попадайся мне на глаза, а то могу и поколотить, или хуже того…
Он не договаривал, но Илотану были понятны эти угрозы. Но пока дело не дошло до рукоприкладства, и он не очень-то придавал значения его словам. Чувство любви, самой первой в его жизни, переполняло его всего. Весь мир влечения, делал его прекрасным и неповторимым.
Илотан жил вместе с отцом и матерью. Был он у них единственным сыном и они его очень любили. Его родитель был главным табунщиком улуса. Все звали его Тохоруном. Так именовали и протоку реки Булэн, где он со своими помощниками пас табун лошадей. Его ижей (мать.авт.) была, как и большинство жительниц женского пола, обычной домохозяйкой, содержать семью и юрту в порядке, предписали еще предками. Да и скотины хватало. Подрос Илотан, стал хорошим помощником в семействе. Стал красивым и статным, похожим на своего родного отца, который происходил из рода илотов, предки которого с незапамятных времен поселились в улусе. Отличались они от многих жителей своего и многих ближайших поселений. Были рослыми, со светлыми глазами и волосами. Не только мужчины, но и женщины порой бывали разными. Вот и Аморгал отличались от многих девушек своей притягательной красотой, которая покорила Илотана. Но в детстве у Илотана было другое увлечение. Рядом с юртой, где он проживал, стояла другая. В ней также жили илоты. Все они были очень дружны между собой. Вот только у соседей родилась девочка. Трудные достались матери роды этого ребенка. Тодокта долго хлопотала, прежде чем на белый свет появилось это крупное дитя, коих она не видывала отродясь. Едва спасла молодую мать от разрывов. Знала повитуха способы остановки крови, часто приходилось ей это делать. Нарекли девочку именем Ботохой. Не по годам, та стала расти и уже в тринадцать лет превзошла ростом своих сверстниц. Волосы рыжеватого оттенка свели с ума не одного мальчишку и даже парня. Кроме того, ее белое лицо и прямой нос в сочетании с голубизной глаз делали ее неотразимо красивой.
По этой причине к ее имени многие жители стали добавлять слово «тархун» (благоухающая.авт.), ее излишняя полнота не мешала ей быть живой, подвижной и любознательной девочкой. Наравне с мальчишками она могла галопом скакать на лошади, метко стрелять из лука, но случилось так, что ее родителям пришлось перебраться в улус Ходохан. Уезжала с ними и она, испытывая чувство горечи и потери чего-то родного и близкого. Илотан был очень дружен с Ботохой, даже не обижал эту задиристую девчонку. С мальчишками, которые пытались подружиться с соседкой, отстранял всякими способами. Доходило и до кулачных схваток, но все это было уже в прошлом.
Ботохой сидела на арбе, загруженной домашним скрабом и на ее лице были слезы. Настало время переезда.
Ее родители, верхом на лошадях, погнали небольшой табун лошадей и стадо коров к месту будущего проживания. Ботохой приготовилась следовать за ними восседая на войлоке от разобранной юрты. Илотан смотрит на подругу и ощущает, что внутри у него что-то обрывается, образовывает пустоту.
– Если Тэнгри милостлив, то мы еще увидимся… – тихо говорит юная девушка. – Прощай Илотан.
Она дернула вожжи и лошадь тронулась, скрипя колесами по истоптанной копытами дороге. Вскоре она скрылась за поворотом и Илотан с тяжелым сердцем пал в уныние, но время шло, и оно излечило его от этой боли в сердце.
От встретил свою Аморгал и Ботохой ушла куда-то в дальний угол памяти, оставив в душе неизгладимый шрам, оставшийся с ним на всю жизнь.
На следующий день, без всякого напоминания родителей, он вместе с Байиром направился к Голсану, который в тот день был в кузнеце. Немного потоптавшись у входа, завешенного войлочным полотном, они осторожно вошли в помещение. Харахан оторвался от работы, положив тяжелый молот около наковальни, а деталь, над которой трудился, сунул в огонь. Качнув рычаг мехов так, что в горле загудело, он подошел к смотрящим на кузнечное ремесло ребятам словно на какое-то чудо сказал:
– Вовремя пришли. Я вас ждал. Присаживайтесь на лавку, – Харадархан показал рукой на черную скамейку у стенки.
– Наши люди, кто ездил за солью, сгинули в том году. Много их погибло. И всё это проклятые моймоны. Настало ваше время. Вы ребята уже взрослые, настоящие мужчины, – начал говорить старейшина. – Поедите вдвоем в Голмедь. Там собираются люди чтобы отправиться в Тальман. Будет обоз с товарами, медными котлами, в которых варят рассол. Надо поменять их на соль и сохранить обоз на обратной дороге.
С собой надобно взять запасы еды. Сколько сможете. Мяса я вам дам из своих запасов. А вот на счет вооружения, – Харадархан немного задумался, – придется вам немного потрудиться у меня. Вот так то, однако. Вот вам по зипуну.
Ребята одевают замызганные сажей и какой-то другой грязью, защитную одежду. Смотрят друг на друга и смеются.
– Чего хохочете, давайте работать, – приказал кузнец, – беритесь за джебе.
Он подвел ребят в один из углов помещения, где стоял самодельный, вращающийся от ножной педали, станок. Взяв одну из них он вставил в станок и ловко орудуя ногой, начал вращать. Из-под ножа полетела береста, верхний слой заготовки, а затем и дерево. Вскоре толстый березовый прут превратился в тонкую, размера стрелы длинную палочку.
– Все, готово, – говорит мастер и сняв изделие, назидательно проговорил.
– Вот такой должна быть джебе, поняли?
Ребята утвердительно кивают головой.
– Байир, берись за дело, вытачивай. Ты, Илотан, займешься другим делом. Будешь помогать мне.
Взяв две больших березовых палки, он отпилил их по своим, известным ему, размерам и передал Илотану:
– Бери. Строгай так, чтобы ладонь не царапали. Вот тебе хого (ножик.авт.). Я же изготовлю к ним жала. Все будут завидовать вам.
Достав пару кусков железа из запираемого сундука, он положил их в гари и покочал меха.
В кузнице стало светлее. Каждый был занят своим делом.
Отстучав по наковальне и изготовив наконечники для копий, кузнец подошел к Илотану, осыпанному мелкими стружками.
– Молодец Илотан. Хватит вам двух десятков.
Дав размер стрелы для отпиливания. Он подошел к Байиру и взял готовое древко в руку. Взвесив на ладони и примерившись на вскидку, остался доволен:
– Ладное, однако, будет оружие.
Занявшись насадкой наконечников копий, поручил ребятам готовить стрелы. В прорезь устанавливали отборные перья, взятые из крыльев гусей. Наконечники стрел крепили дратвой, натертой в сере. Науку по изготовлению оружия ребята осваивали с большим удовольствием. И это у них получалось. Харадархан был доволен такой работой:
– Ай, хорошее у вас будет оружие. Можете не боятся проклятых маймонов. Отобьетесь. Ребята вы сильные, ловкие. Тэнгри вам поможет.
Он посмотрел вверх, прикрыл глаза и молча постоял минуту-другую, что-то шепча и бормоча непонятные для Илотана и Байира слова.
– Все, идите, – наконец проговорил он. – Зайдите в мою юрту, там вам дадут мяса в дорогу.
Илотан поднялся спозаранку и не спеша приготовился к походу. Приторочил к седлу вяленое мясо с одной стороны, лук и копье с другой. Байир также выехал из улуса, как только из-за деревьев выглянул край солнца. До Голмеди не менее тридцати ли. Расстояние не страшит, привыкли и к большим путешествиям. Дорога в этот край хорошо знакома для Илотана. Уже дважды побывал там со своим отцом. Главное в этом деле держаться северной стороны, а ориентироваться ребята обучены с самого детства своими предками, которые полагали, что это почти самая главная наука в их жизни. У Голсана рядом с кузницей даже, сработанный его умелыми руками, где он с помощью глины вылепил карту местности, с дорогами, улусами, реками. И почти у каждого жителя улуса в голове был этот план, который периодически подправлялся и с годами становился все шире. Даже сориентировала эта импровизированная карта местности, была правильна, по в ходу в юрту, который смотрел всегда в южную сторону. Илотан отлично видел в пространственной ориентации. Да и его друг Байир, нисколько не хуже. В скором времени миновали улус Полежай, который раскинулся на берегу круто поворачивающейся реки Кирети. Он был защищен высоким продольным пригорком от ветров с северо-запада, под которым и пролегла дорога в Голодень. Куржак окутал прибрежные кусты и деревья. Из некоторых юрт строчился дым, уходя высоко в небо. Тихая, безветренная погода рукой Абая нарисовала до того красивую картину, что Илотан едва оторвал взгляд от нее. Как только миновали эти красоты, пошли заснеженные пригорки, которые лежали на их пути, были лесные заросли, через которые была пробита узкая дорога. Вот и последний высокий пригорок. С его высоты хорошо видна местность, где расположился большой улус Голомедь. Его юрты тянулись не только вдоль замерзшей, заснеженной реки, но и уходили дальше, в сторону поселения Аларь:
– До Алари не менее двадцати ли, – прикинув расстояние, проговорил Илотан. – Отсюда даже не видно его юрт.
– Нам туда пока нет надобности, – отвечает Байир. – Понадобиться, доберемся и до Алари. А пока надо отыскать дорогу, где изготавливают таганы.
Ориентируясь по указаниям своего старейшины Голсана, которые тот дал перед отправкой, они миновали мосток, проложенный по замерзшей реке и въехав в улус, повернули копией в левую сторону. Туда, где виднелось множество юрт, где шел дымок и кипела жизнь.
Местный дархан считался чуть ли не Эженом, небесным покровителем своего чудодейственного кузнечного инструмента, с помощью которого он создавал неповторимые изделия, ценившиеся не только в его родной Голомеди, но и далеко по округе. Этого местного дархана, специалиста по чеканке и почетного божества – звали Дабан. Высок уровень уважения и почтения этого могучего кузнеца. Ковал он, со своими помощниками, любые принадлежности к конской сбруи, что было очень востребовано, оружие для воинов. Но главным его умением было то, что он мастерски изготавливал медные таганы различных размеров и назначений. Благо хватало залежей красной глины и запасов черного угла поблизости. Подвозили их в основном в летнее время. Тогда же шла и выплавка меди, а зимой безостановочно работали кузницы. Заказов было очень и очень много со всех окрестных улусов. Звон молотов о наковальне был слышен далеко. Вот этот стук и услышали ребята, и поняли, что приближаются к мосту своего первого назначения. Илотан посматривает по сторонам, невольно сравнивая все со своим улусом, где ему знакома каждая юрта, каждая жердь в ограждениях.
– Утуги здесь большие, – разглядел он размеры огородов. – Наши намного меньше.
Незаметно приблизились к центру Голмеди. Их взору представился целый городок строений, очень большой улус. Илотан даже посчитал количество больших деревянных зданий пятистенок, почерневших от времен и копоти. А на некоторых бревнах были видны наросты зеленого мха. Чуть в стороне несколько больших изб. Около них громадные кучи. Можно было угадать и что в них находится. Через не засыпанные снегом места на них, угадывались комья красной глины, большие куски черного угля, но там не было никакого движения. Чувствовалось, что зимой не занимались выплавкой меди.
– Тыру, – останавливает свою лошадь Илотан у большого помещения, откуда раздавался стук молотков. Откинулся полог и из проема вышел чумазый мужик, лет сорока. Видимо перегрелся в жарком помещении и решившего немного охладиться. Увидев двоих молодцов, вопросительно уставился на незнакомцев.
– Мы ищем вашего кузнеца Дабана. Где его отыскать? – спрашивает рабочего Илотан. – Он здесь?
– Нет, он дома обедает, – ответил тот, щурясь от лучей яркого Солнца.
– Где же его юрта, уважаемый?
– Через две будет, – говорит он и показывает рукой направление, куда необходимо направляться.
Нужную юрту отыскали быстро. От других мало чем отличалась. Лишь войлочный полог, новенький, светлый. Залаяли собаки, свободно бегающие по ограде. Через минуту наружу вышел хозяин. Это был мужчина огромной фактуры. Одет в теплый синий халат с наскоро перетянутым поясом. Без шапки с копной черных с про сединой волос.
– Цыц, пошли, – прикрикнул он на собак и подошел к калитке, красиво сработанной его руками. Видел он ребят в первый раз.
– Откуда будете, хубины? (мальчишки.авт.) – шутливо спросил он ребят.
После сытного обеда, местный чудотворец-кузнец пребывал в отличном даже шутливом настроении.
Илотан догадался, что это и есть Дабан. Ребята слезли с лошадей:
– Мы из улуса Илотского, – отвечает ему Илотан, склонив голову в знак почтения к старейшему. – Направил к вам старейшина Голсан.
Дабан сразу все понял:
– Вовремя снарядил он вас. Товары пойдут завтра утром. Помогите обозным снарядить сани, они еще не готовы. А ночевать? – он немного задумался. – Приходите ко мне вечером, как управитесь.
– А где идет подготовка товара? – спрашивает его Илотан.
– Поезжайте к кузне. Я скоро подойду и начнем готовиться. Там наши склады.
Ребята немного продрогли. Подъехав к месту, куда указал Дабан, они спешились и огляделись. Склад определили сразу. У него уже толпился народ, стояло несколько лошадей, запряженных в сани. Привязав животных к серьге у кузницы, Илотан с Байиром направились к складу. Оттуда уже выносили тачаны, больше похожие на большие котлы. Носили их по два человека на деревянных носилках и укладывали в сани
– Чего стоите, помогайте… – на ходу проговорил один из грузчиков. – Носилок хватает.
Отыскав приспособления, ребята включились в процесс погрузки. Работой руководили подошедший с обеда Дабан, громко давая указания и подгоняя ленивых шутливыми прозвищами. Чувствовалось, что местный старейшина обладает веселыми нравом. Илотан с Байиром берутся за один из начищенных до красноватого цвета таганов и несут на носилки.
"Не так уж тяжел, – подумалось Илотану, когда они ухватились за кромку, – управимся".
Караван из десятка упряжек снарядили довольно быстро. Уже начинало темнеть, и ребята направились на ночевку к Дабану. Чтобы определить лошадей на ночлег, заехали на специально отведенный для этого постоянный двор, как для лошадей, быков и верблюдов, так и для мест ночевки и харчевания путников.
– Смотри, Илотан, каналов сколько много здесь! – воскликнул Байир при виде верблюдов, которые у них были большой редкостью и всегда вызывали восхищение при встрече с ними. Животные, не обращая внимания на присутствие и разговоры посторонних, продолжали не спеша жевать корм. Илотан с интересом рассматривает редких в их краях верблюдов:
– Тоже за солью направляются, говорит он, – как и мы.
– Может быть и такое. Только мы то на лошадях, быстрее доберемся до Тальмана. Каналы неуклюжие и тихо ходят.
– Зато погрузить на них можно больше.
Так, переговариваясь, они подошли к юрте Дабана. Зайдя во внутрь, осмотрелись, привыкая к полумраку. В центре горел огонь, на котором варился ужин.
Старшина проживал один, жена умерла от простуды. Усадив гостей на войлочные подстилки, налил из котелка бухлёра. Мясо подал отдельно в чашках. Перед каждый небольшой ножик.
– Давайте поедим. Я тоже проголодался, пока вас ожидал. Чем богат.
Полный и грузный Дабан, по всей видимости, любил вкусно и много поесть. Искусно орудуя ножичком, он ловко отрезал мясо с костей и посыпал в рот. Смачно пережевывая куски, он часто посматривал на Илотана. Если Байир был похож на большинство местных с привычным для глаз обликом, то Илотан сильно отличался своей необычностью, сразу бросающейся в глаза. Голубизна глаз и светлые волосы отличали его от большинства местных, и он часто ловил на себе любопытные взгляды, порой забывая об их природе. После ужина, перед тем, как лечь спать, Дабан подозвал к себе Илотана:
– Ирба наша, поговорить надо.
– Слушаю вас уважаемый Дабан, – промолвил Илотан и подошел к старейшине:
– Товары поведет Тимун. Он уже бывал в Тольмане, дорогу знает. Да и дела вести умеет. Ему необходимо иметь торгаутов. Всегда так было. На этот раз ими будете вы. Ты старший, головой отвечаешь за Тимуна. И обоз надо вернуть назад с солью. Все ее ожидают. Тимун из рода хондогоров, его улус недалеко от Голмеди. Так что ведите себя достойно, с почтением к нему. Вы то еще хубуны.
Дабан подошел к висящему оружию на стене и взяв одну из сабель, протянул Илотану:
– Бери, дарю. Сам изготавливал. Не хуже амузгинской будет, однако.
Илотан с восхищением смотрит на сверкающий клинок:
– Это дорогой подарок для меня.
– Бери, бери. Она тебе пригодиться. Ты пойдешь по пути воина. И этот путь будет долгим и трудным.
– А кем станет Байир? Он же мой друг!
Дабан задумчиво поглядел на Байира, и он ответил:
– Ему такая не нужна. У него другой путь.
И все, больше ничего не сказал. Уставшие ребята улеглись спать на указанное им место. Уснули почти мгновенно. Уставшие и сытые они спали без снов, словно младенцы. Ранним утром ребята были уже в пути. В команду обоза вошли сопровождающие воины из улусов Алябы, Шебартуя, но несколько человек из каждого. Соль то всем нужна. Дороже всякого золота она будет. Вот и собрались все вместе. Времена неспокойные. Деренги часто орудуют на дорогах, грабят, убивают. Сводный отряд миновал большой улус Нижняя Киреть и по руслу реки направился к ее устью, где она вливалась в Булэн. Русло служило отличным проводником, хотя порой и крутило такие ненужные зигзаги. Тимун опытный проводник, дорога ему известна. Маленький ростом, с быстро бегающим, цепким взглядом, был к тому же и разговорчив. Подвешенная к его поясу сабля казалась огромной. Но спутники поговаривали, что это только видимость. Его крепкая рука и ловкость в бою удивляла многих. Темное, загорелое лицо с небольшими усами, больше походило на монгольское, чем на хондогорское, местное. Злые языки судачили о непростой судьбе его матери, но в лицо сказать или спросить его об этом, никто не отваживался. А сам он ничего не говорит. Тяжело груженный обоз продвигался довольно медленно. Уже ближе к вечеру добрались до улуса Божей, что в шестидесяти ли от Голмеди. Там и решили заночевать. Собрав обозников с товаром в одном месте, чтобы легче было его охранять, путники разошлись по юртам, где их приняли как родных. Многие были знакомы, а кто даже имел здесь и родственников.
– Илотан, твоя задача будет самой важной, – говорит Тимун своему телохранителю, – не забывать об охране товаров ночью.
– Будет исполнено, уважаемый.
Они подъехали к юрте, где проживал местный старейшина:
– Здравствуй Тимун, – радостно приветствовал гостей шаман.
– Здравствуй Гамбо. Принимай гостей.
Шаманы знали друг друга в лицо с давних пор. Их встреча была искренней и радостной.
– Проходите. Мой дом-ваш дом.
В полумраке в юрте Илотан разглядел пожилую женщину. Вероятно, это была жена шамана.
Она засуетилась у очага и вскоре в юрте стало светлее от разгоревшегося огня.
– Вот вам дэгэлве, берите, – хозяин подает каждому гостю по расписному домашнему халату, – а ото ночью уже, однако, совсем холодно.
Илотан отказался взять, сославшись на то, что ему этой ночью придется часто проверять обоз и по этой причине нет надобности раздеваться для сна.
– Молодец. Быть тебе настоящим воином, а неизнеженным сыном нойона, – похвалил его хозяин юрты. – Садитесь ближе к огню, поедим, что Тенгри послал.
Ужинать проголодавшийся Илотан, конечно, не отказался. Тимун и Байир уснули очень быстро. Гостеприимный хозяин за ужином налил им в аяки (деревянные стаканы.авт.) арзы.
Караван – баши, умотавшись в седле и разморившись сытным ужином, заснул быстро. За ним последовал и Байир. Через десять минут на всю юрту разносится могучий храп. Ночь для Илотана стала трудной. Заслышав лай собак или тревожное ржание лошадей заставляли его покинуть уютную, теплую юрту и выходить наружу, на мороз, внимательно осматривая место стоянки обоза.
Вокруг было светло, почти как днем. Навесистая над улусом луна словно блюдо, круглая, без изъяна, обрамляла все в округе. В ее свете было видно русло реки, заросшее низкорослым кустарником, который мороз окутал инеем. С другой стороны, заросшим густым лесом, иногда слышен протяжный волчий вой, от которого по спине Илотана пробежали мурашки.
Эта ночь показалась ему вечностью и у него возникла идея создания сторожевой, караульной службы. Людей в обозе не мало. Утром, попив чая с молоком, он предложил Тимуну.
– Уважаемый караван-баши. Я думаю разбить наших людей на десятки и назначить старших. Так будет легче управлять ими.
Тимун лишь улыбнулся, согласившись с ним.
– Правильно решил. Это надо было сделать сразу. Сейчас это и проделаем вместе. Лучше будет, если они будут из одного улуса.
На том и порешили. В узкое оконце проникли лучи восходящего Солнца, осветив полумрак юрты и сидящих в ней людей.
– Пора, – решает Тимун и встает с уютной войлочной подстилки.
За ним последовали и остальные. Поблагодарив хозяина за приют и угощения, они вышли наружу. Обозные люди не торопятся выходить на холод. Все трое пошли по улусу, где в юртах проводили ночь обозники. Многие были тяжелы на подъем, слишком гостеприимными оказались хозяева, принявшие на постой людей. Все обошлось благополучно. Товары на месте. Особо Илотан присматривал за санями, на которые были погружено самое ценное, шкурки соболя и бабра, за которые можно получить на обмен немного соли. Конечно и котлы имели солидный вес, так как надобность в них для варки соляного раствора была во все времена. Быстро прогорали и выходили из обихода.
Совместными усилиями подняли людей и разбили, назначив старших, десятки из наиболее опытных воинов.
Провожать отъезжающих вышел почти весь улус. Женщины в больших батогах на голове вышли наружу. Даже кукшины (старушки.авт.) нашли силы помахать рукой отъезжающим. Очень гостеприимными оказались жители улуса Божей, запасы тарсуна у которых уменьшились наполовину.
Небольшой караван из растянувшегося десятка возов с поклажей и четырех десятков сопровождающих, вышли из улуса и через три часа достиг устья реки Кирети, впадающую в Большую Булэн. Далее их путь пролег по руслу уже этой реки, которое было довольно прочным, скованным наступившими морозами льдом толщиной в локоть. То с правой стороны, то с левой, к берегу приступали высокие, обрывистые скалы, заросшие на вершинах деревьями и снежными шапками.
Из темных расщелин порой вырывались испуганные стайки птиц и с криком уносились куда-то в сторону, ища новое место обитания, радуясь наступившему дню или испугавшись чужого человека на лошади.
– Скоро будет Булэнек, немного осталось, – проговорил Тимун, поглядывая по сторонам. – Я хорошо знаю эти места.
Короткий зимний день шел к своему окончанию. Яркое Солнце село за леса и все окрасилось серым цветом сумерек. К улусу поспели, когда еще не наступила темнота.
– А почему улус называется Булэнек? – спрашивает Илотан у караван-баши. – Потому что стоит на берегу реки?
– В этом месте Большая и Малая Булэны сходятся вместе. Потому большой такой улус стоит, много троп тут соединяются, много людей ходят по ним.
За разговором незаметно въехали улус. Появились первые юрты. Залаяли собаки, завязав перекличку из одного края в другой. Тишина и покой, царящие над этим поселением, были нарушены.
Место предстоящей ночной стоянки Тимун прекрасно знал и в этом улусе.
На этот раз Илотан спал более спокойно. Нести караульную службу было указано десятским, разбив ночь на четыре части. Потихоньку Илотан осваивал командирские основы умения управлять людьми. Умению находить подходы к неукоснительному выполнению приказов подчинённых ему людей в любой сложившейся ситуации. Конечно же, всему, что знал сам, передавая знания и в прямом общении. Да и по-другому нельзя. Илотан впитывал каждое его слово, каждое намерение, постепенно становясь настоящим воином и вожаком, но пока он стоял в начале своего тернистого пути.
Ранним утром в юрту, где разместились на ночь Тимун, Илотан и Байир, прибежал взволнованный десятник, под командой у которого находились сопровождающие из улуса Голмедь:
– Уважаемый караван-баши, – начал он свой доклад и упал на колени, – один наш воин исчез вместе с лошадью, нигде не можем отыскать.
– Может напился архи и спит у какой-нибудь молодухи? – спрашивает его Тимун. – Все юрты проверили?
– Все обошли, всех спрашивали, нигде не отыскался.
На лбу старшего сошлись морщины, глаза сузились. По морщинистому желтому лицу пробежали желваки. Его взгляд, не предвещавший ничего доброго, уперся в десятника.
Он брезгливо толкнул его ногой.
– Иди, собака. Найдите мне его. Худо всем будем, если не отыщите.
Илотану также досталось от Тимуна.
– Плохо будет, если это злой и жадный человек. Поди узнай, как его зовут. Сам поищи.
Не теряя времени Илотан с Байиром лично обошли все юрты, спрашивая у жителей об исчезновении Улунтуя.
– Под утро заступил он на дежурство. Я лично сам его разбудил, – говорил десятник, старший в чью десятку был определен Улунтай. Спали они в одной юрте.
Так и не отыскали. От него и его лошади не осталось и следа. Как ни тяжело на душе у каждого, продолжать движение необходимо.
– Тенгри поможет нам, – говорит Тимун, садясь на лошадь. – Может стать, что еще объявится наш беглец.
Немного подумав приказал:
– Ты, Байир будешь позади обоза. Приглядывай за людьми и смотри по сторонам как можно лучше.
– Понял вас уважаемый, – ответил Байир и пропустив обоз, стал двигаться позади него совместно с одним из десятников. Двоим сподручнее выполнять приказ. Да и мало ли что могло случиться.
Чувство беспокойства вселилось в каждого из сопровождающих. Места для многих новые, незнакомые. А о злодеях деренги наслышаны все. Где только не орудуют эти разбойные люди, убивая и грабя. Скрип полозьев у саней, да редкое ржание лошадей сопровождали дальнейшее продвижение путников, с каждым часом приближающихся к древнему городу Тайтюрке, прекрасно известному в ближних и далеких улусах, а также в дальних краях и даже государствах. А славен он был тем, что здесь выплавляли не только медь, но железо. Искусные мастера, дархаты, имели большой навык по их обработке.
– Самый большой улус во всей округе, – проинформировал Тимун Илотана, – Здесь стоят два больших горна. Сам увидишь их. А матера тут даже лучше булагатских будут, сам увидишь.
Любопытство Илотана возросло, и он решил спросить много знающего Тимуна:
– Как это все у них получается? Скажи мне уважаемый – откуда все берется?
Немного помолчав караван-баши ответил:
– Черни для огня у них в земле достаточно. Тут же, как и в Голмеди, есть красная глина. А вот с черным железом много труднее. Рудников по близости у них нет. Вот они зимой и возят руду из Саянских гор.
– Наверное это трудно? – спрашивает его Илотан, вспомнив, что вес железа немалый.
– По Булэну на санях везут всю зиму. А летом в плаваньях. Вот у них и получается. Трудное это дело. Люди говорят, что они даже колыбель Гэсэру сковали из железа.
– Самому Гэсэру?! – удивился Илотан, который имел представление о нем из рассказов шамана о его величине.
– Может и самому, – подтвердил сомнения Тимун. – Смотри на Тайтюрку.
Обоз съехал с русла реки и по наторенной лошадьми дороге стал втягиваться в городище. Илотан впервые бывал в здешних местах и с большим любопытством посматривал по сторонам. Хоть и короток зимний день, поспели до заката Солнца. Илотан впервые в своей жизни видел своими глазами такое большое поселение. Он удивился такому огромному количеству юрт. Да еще таких, каких никогда не видывал за свою, в общем-то еще короткую, жизнь. Вертя головой то в одну сторону, то в другую, он видел даже юрты, поставленные одна на другую, совсем не похожие на те, что в иных малых улусах. Диковинные крыши этих юрт большие и изогнутые вверх:
– Как у нашего Голсана шапка, – вспомнилось ему при виде диковинных кровель. Из множества труб валил дым. На улицах много прохожих. Лихо проносятся запряженные в сани лошади.
Тимун спокоен и не вертит головой по сторонам. Все это он видел не однажды за свою долгую жизнь. Он вел на постой свой обоз. Спокойно, уверенно и со знанием своего дела.
– А вон в той стороне плавильни, – Тимун показал рукой в сторону, где большая часть пространства была затянута плотной дымкой.
– Ничего не видно, один дым, – проговорил Илотан. – Да и запах какой-тот другой, не такой как у нас.
В подтверждении своих слов он чихнул три раза подряд. На глазах появились слезы.
– Ничего, привыкнем, – ободрил его Тимун. – Я тоже в первый раз чихал. Даже больше твоего. Это крепче моего было.
Он усмехнулся, показав желтые, прокуренные зубы и достав из кармана расписанную невиданными вензелями трубку, не спеша набил табаком и запалил кремсалом. Все у него получилось легко и быстро. Что поделаешь, он курить научен с детских лет и с тех пор с трубкой неразлучен.
– Хорошо думается, однако, когда дым из трубки идет, – оправдывался он, когда ему выговаривали за то, что он почти не выпускает трубку из рта. – Да и подарок этот от предка моего.
В городище много улиц и переулков, можно заплутать. Но Тимун уверенно ведет свой обоз. Зная свое дело, он лавирует среди них, следя, чтобы обозники не отставали. Вот и постоянный двор, где предстоит провести ночь. Тимун договорился с хозяевами и машет рукой:
– Заезжайте.
Двор огорожен изгородью. И это хоть немного успокаивает Илотана. Охранять легче, спать спокойнее. Лошадей распрягают и привязывают к кормушкам. Насыпают из торб корм, приносят в кадках воду, которую лошади тут же с жадностью поглощают. С них идет пар. Нелегок путь с тяжелой поклажей и для них, маленьких, но выносливых «монголок».
Расселились в юртах по несколько человек в одной. Услужливая, старая женщина служанка в ботоге и грязном дэгэле усердно разводила огонь в юртах, переходя от одной к другой. Все у нее было приготовлено заранее.
Илотан, Байир и Тимун поселились вместе. Они с любопытством смотрели на разведенный огонь, который горел не от привычного дерева или изготовленных из него угля, а от черного камня. Его куски ярко горели и от них шел сильный жар.
– Каменный уголь, – сообщил изумленным ребятам Тимун. – Его здесь добывают, неподалеку.
– Вот здорово! – воскликнул Байир. – И готовить не нужно!
Он вспомнил, как они готовили уголь вместе с Голсаном для его кузницы и усмехнулся, дивясь разительной разнице.
Каждый занес свой чувал и достав из убивающих запасов еды куски мяса, принялась перекусывать, чертыхаясь от въедливого дыма, порой идущего от очага.
Все устали и похватав незатейливый ужин собрались отдыхать. Но служба есть служба.
– Ты, Илотан не смотри на меня. Я уже стар и нет у меня таких сил, как у вас молодых. Смотри почаще сам за возами. Десятских тоже не жалей, пускай ночью смотрят, а не дрыхают, – проинструктировал караван-баши своего помощника, – а я отдохну, завтра будет тяжелый день.
Через пять минут раздался уже привычный уху громкий храп Тимуна. Ему вторил по-юношески легкий всхрап Байира. Илотан остался наедине со своими мыслями: "Как там Аморгал? – мой народ. А вдруг сын нойона, Гэгэн, снова пристает к ней?" – думал он, пошевеливая кочергой горящие угли в очаге. Сходил проверил охрану. Все в полном порядке. Двое караульных бдительно несли службу. Они сразу, еще издали, заметили своего проверяющего:
– Ну как, ничего подозрительного не наблюдали? – задал вопрос Илотан. – Луна то иногда прячется за тучи.
– Да нет, ничего не видели. Только вот неподалеку волки завывают.
– Ничего. Волки сюда не сунутся. А там в лесу, – Илотан показал рукой, – пускай воют себе. Слушайте лучше собак, те вернее подскажут, если приблизиться кто посторонний.
Вернувшись в юрту с обхода, Илотан присел у огня и немного вздремнул. Усталость брала свое, несмотря на молодость и здоровье. Может и не сон это был. А погружение в новое для него состояние, граничащее со сном. Его мысленному взору, непонятно почему и зачем, представился затянутый сумерками, чуть ли не весь огромный улус Тайтюрка. Край бледной Луны выглядывал из-за небольшого рваного облака, освещая тусклым синим светом округу. Илотану стало немного не по себе: "Как это высоко я поднялся, – подумалось ему, – надо бы ниже". К его удивлению все так и случилось. Неведомая сила с легкостью припустила его пониже. Он хорошо видит свой постоялый двор, юрты. Безлюдное, холодное пространство немного уменьшилось и стали видны более мелкие предметы. Но что это!? На снегу, с распростертыми руками лежит человек. Двое других суетятся у воза, запрягая в него лошадь.
– Так это же воз с мехами, – догадался Илотан, – а может мой десятник.
Его удивило то, что он может соображать. И только он подумал таким образом, как неожиданно, для себя оказался в юрте, у очага. Открыв глаза, мгновенно пришел в себя, осознав где он и что происходит вокруг в настоящее время.
"Необходимо проверить воз с пушниной" – мелькнула мысль, которая понудила его к решительным действиям.
Он быстро выскочил, схватил лук и пару стрел. За считанные мгновения оказался снаружи. Морозная свежесть ударила в лицо, заставила прийти в себя и осмотреться. На первый взгляд ему показалось, что все в порядке. Но вот взгляд уперся в сторону воза, загруженного мехами. Илотан видит лежащего на земле человека, а рядом с ним уже запряженный лошадью драгоценный воз. На его самом вверху сидит человек и размахивает вожжами. А рядом с ним второй, верхом на коне. При виде Илотана он что-то кричит и показывает рукой в его сторону!
– Гони, что есть силы.
"Это не хубины, это настоящие деренги, – понеслась мысль, – дело серьезное".
Он хватает лук, быстро всаживает стрелу и мгновенно натягивает тетиву. Но вот в кого пустить первую стрелу? На раздумье мгновение. Решение пришло из глубины подсознания. Прицел выставлен на уровень головы сидящего на возу. Выпустив стрелу, Илотан быстро вставляет вторую. Но уже поздно. В одно мгновение всадник и воз исчезли за поворотом, скрывшись за юртами.
"Надо организовать погоню" – решил Илотан и вскочил на своего коня, даже не оседлав его. Вскачь понесся за грабителями в надежде, что выпущенная джебе достигла одного из грабителей. Так оно и случилось. Пораженный стрелой грабитель, свалился на снег и лежал на дороге. Стрела вонзилась в спину. Неуправляемая лошадь пробежала немного и остановилась. Всадника на лошади не было видно, скрылся в темноте.
Взяв лошадь за оборот (узду.авт.) повел ее в обратную сторону. Остановился около лежащего на дороге. Выдернув стрелу, перевернул тело, в мутном лунном свете внимательно всмотрелся в лицо.
– Нет, это не Улунтай, не наш беглец, – понял он, – наверное, он и был тем всадником. Жаль, что ушел, жди от него других бед.
Наружу выскочил Тимун, успевший накинуть чапан. В руках обнаженная сабля, сверкающая в лунном свете.
– Что случилось, Илотан? – спрашивает он своего старшего охранника. – Чего кричим?
Рассказал тот все, что здесь случилось. Задумался Тимун, оперевшись руками в рукоять сабли, упертой в замерший грунт.
– Это был Улунтай, больше некому, – наконец пришел он к выводу. – Жаль одно, что твоя стрела попала не в него. На лошади то, однако, он был.
– Я не разглядел его, темно было. Да и не близко уже, – оправдывался Илотан.
– Нет здесь твоей вины, – успокаивает его старший. – Нам придется меньше спать. Что я скажу родным убитого. Я признал его. Из моего улуса он был. Постоял в скорби минуту:
– А тебе спасибо, Илотан. Большое дело ты для на всех сделал. Не ошибся Голсан, не ошибся. Спасибо и ему.
Остаток ночи прошел в тревоге и беспокойстве. Сон для Илотана исчез. И лишь под утро он задремал, готовый вскочить по первому шороху или тревожному ржанию лошади.
Ранним утром Тимун договорился с хозяином постоялого двора, ямским, чтобы тот за пару шкурок соболя похоронил односельчанина и снова обоз двинулся в путь.
Кажущиеся нескончаемыми зимние просторы вновь потянулись перед глазами Илотана. Взошедшее на востоке утреннее солнце своими лучами окрасило все вокруг, вселяя в путников частицы своей живительной силы. Илотан с Байир движутся в конце обоза. После случившегося усиленный арьергард необходим, всякое могло случиться вновь.
– Скоро должен быть улус Малта, – подъехав к Илотану промолвил Тимун. – К обеду будем там. Можно будет отдохнуть и поесть.
Пришпорив лошадь, караван – баши поскакал вновь в голову обоза. Внезапно полностью безоблачное голубое небо стало меняться. К великому изумлению Илотана беда надвигалась не так, как обычно. С не западной стороны, а с восточной. Это было противоестественно по его понятиям. Вновь подъехал обеспокоенный Тимун и глядя на надвигающуюся огромную свинцовую тучу, задумчиво проговорил:
– Не спроста все это. Проделки это Улунтая, больше некому. Знавал я его отца. Умел камлать даже лучше самого шамана. Вот и унаследовал. Однако, мне надо постараться, чтобы остановить эту беду. Иначе всем будет худо.
Туча придвинулась вплотную к обозу. Подул резкий холодный ветер, больно ударяя крупными снежными хлопьями по лицам обозников. Караван-баши останавливает свое хозяйство и слазит с лошади.
Конец ознакомительного фрагмента.