Песнь шестая (ΙΛΙΑΔΟΣ Ζ)
Действие песни шестой:
Боги оставили битву троян и ахеян, но бой продолжается. Воеводы ахеян теснят троян, убивая многих могучих бойцов. Трояне бегут под защиту стен Илиона, – ещё немного, и ахейцы ворвутся в город на плечах отступающего противника. Гелен Приамид призывает Гектора и Энея задержать отступление троянцев, чтобы предотвратить разгром, и советует отправить троянских жён в главный храм, молить богиню Афину Палладу, принося ей дары. Гектор останавливает бегущих троян и организует оборону. В единоборстве сходятся Диомед Тидид и Главк Гипполохид. Увидев Главка в богатых доспехах, Диомед сравнивает его с богом, и спрашивает про его род, говоря, что сражаться с богами, не смел даже царь Ликург, а бог Дионис скрывался от царя Ликурга к богине Фетиде. Бог Зевс Кронид ослепил царя Ликурга за нападение на бога. Главк рассказывает Диомеду историю своего рода, ведущего истоки от знаменитого Сизифа, который родил, его прадеда, также Главка. Древний Главк родил Беллерофонта, которого пыталась соблазнить жена царя Прета, Антия, когда Беллерофонт был у него в гостях. Царь Прет гонит Беллерофонта к своему тестю, властителю Ликии, чтобы тот убил Беллерофонта, но тесть посылает того сражаться с Химерой. Беллерофонт побеждает Химеру, затем солимов и амазонок, а царь Прет устраивает ему засаду. Беллерофонт убивает засаду, и тогда царь Прет узнаёт его, как бога, и отдаёт ему свою дочь, с которой Беллерофонт родит двух сыновей, Гипполоха и Исандра и дочь Лаодамию, с которой сочетался сам бог Зевс, и Лаодамия родила Сарпедона. Гипполох же родил Главка, которого и видит Диомед. Диомед выясняет, что дома их дедов, Беллерофонта и Инея были дружны, и братается с Главком, меняясь доспехами и оружием. Гектор приходит домой, направляет свою мать, царицу Гекубу с женами в храм Илиона, молить богиню Афину, те отправляются в храм, где служительница Феано начинает служение богине Афине. Гектор находит Александра Париса и призывает его на битву. Потом он ищет свою жену Андромаху с сыном, и находит их на стене Илиона. Андромаха прощается с Гектором, вспоминая своего отца Этиона, царя Фив, убитого царём Ахиллесом, предчувствуя свою и Илиона горькую долю. Парис присоединяется к Гектору, и они спешат в бой.
Бой ужасный троян и ахеян оставили боги;
Но свирепствовал бой, или здесь по долине, иль там,
Где один на других копий сталь устремлял по дороге,
Где течёт Симоис и струится сверкающий Ксанф.
Теламонид Аякс, вождь закованных в латы ахеян, {5}
Рвал фаланги троян, цвет дружины порадовав сам;
Воеводу сразил он храбрейшего рати фракиян,
Акамаса ветвь Эвсора, что страшной силой блистал.
И его поражает в глазницу он, в шлем с конской гривой,
И вонзает в лицо. Погрузилась внутрь черепа сталь {10}
Заострённого жала копья, и тьма очи покрыла.
Там Аксила поверг Диомед, воевать не устав,
Сына Тевфраса; он сам в Арисбе жил, городе милом,
Полон жизни благами, приятель любезный людей;
Принимал он всех дружески, в дом, при дороге открытый, {15}
Но никто от беды не избавил его из друзей.
И на помощь никто не пришёл; и двоих разъярённый
Отнял жизни, – его, и Калезия друга, что здесь
Гнал коней; неразлучные, в землю сошли принуждённо.
Эвриал герой Дреса, Офелтия сбил со спины; {20}
Быстро шёл на Эсепа и Педаса, нимфой рождённых,
Юной Абарбареей, что Буколиону сыны;
Сын был Буколион Лаомедонта, славного мужа,
В доме старший, без брака был тайно рожден без вины.
У стад пастырь своих сочетался он с нимфой нетленной; {25}
Та же нимфа, сынов-близнецов там ему принесла;
Юным вместе и дух сокрушил, и прекрасные члены,
Мекистея герой сын, и с плеч их доспехи он снял.
Там же, яростным боем, сразил Полипет Астиала;
Одиссей перкозийского мужа Пидита достал {30}
Острой пикой; и Тевкр Аретаона, храброго, в латах.
Антилох Несторид, устремивши сияющий дрот,
Сверг Аблера; владыка мужей Агамемнон, – Элата;
На реке Сатнионе прозрачной тот пас тучный скот,
Где Педас апенинский. Филака бегущего скинул {35}
Сам Леит; Эврипил Меланфея сразив, обдерёт.
Но Адраста живым изловил Менелай на равнине;
Там где кони, сражённые страхом на поле, скакав,
Об мириковой куст колесницу с разбега разбили,
Её дышло сломав, сами мчались, всю упряжь порвав, {40}
По домам, куда все устрашённые кони спешили.
Сам герой, с колесницы на землю скатился стремглав,
Грянул оземь лицом; и пред ним стал, летевший по пыли,
Менелай Атрид, пикой грозя длинной, с острым концом.
Обхватил его ноги и крикнул Адраст, моля с пылом: {45}
«Жизнь даруй, о Атрид, и я выкуплен буду отцом!
Много разных сокровищ хранится в отеческом доме,
Много стали, и золота, выкованных кузнецом.
Выдаст с радостью мой же отец тебе выкуп огромный,
Как услышит, что я нахожусь у ахеян, и жив!» {50}
Так сказал, – и уже преклонял победителя скромно;
Помышлял уже тот, – одному из ахеян вручив,
К кораблям вести пленника чёрным, как вдруг Агамемнон,
Прибежавший навстречу, предстал и вскричал, поучив:
«Менелай, душой слабый столь ныне ты стал к побеждённым, {55}
Сердцем жалостен? Эти троянцы наделали дел
В нашем доме! И пусть не уйдёт от погибели демон,
Ни младенец, которого матерь, коль муж захотел,
Носит в чреве своём, чтоб и он не избег! Пусть, погибнув,
В Илионе горящем, без гроба лежат груды тел!» {60}
Так сказав, он судил помышление брата откинуть,
Говоря ему правду; и сердце морозом студит.
Он Адраста толкнул; и ему Агамемнон в средину
Гонит пику; откинулся тот, и могучий Атрид,
Став ногою на грудь, вырвал мощную пику скорее. {65}
Меж тем Нестор, аргивян будя, громогласно кричит:
«О, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!
Пусть никто среди вас, на добычи бросаясь, не ждёт
Сзади строя, чтоб больше нести их в свой стан корабельный.
Поразим мы противников; после и их, в свой черёд, {70}
Сможем все обнажить на побоище мертвые трупы.
Сделав так, он и душу, и мужество всяк соблюдёт».
В это время трояне, лишь натиск ахеян пощупав,
В Илион бы укрылись, от слабости духа своей,
Но Энею и Гектору мудрый совет дал не скупо, {75}
Сам гадатель по птицам, сын старший Приама, Гелен:
«Гектор, также Эней! Ведь на вас лежит больше прочих
О троянах с ликийцами бремя забот; вы смелей
В каждом вашем намереньи, – биться, иль мыслить, вы прочно
Станьте здесь, чтоб бегущие рати у врат удержать! {80}
Все бегут так стремительно к жёнам и детям, что, точно,
Беглецы упадут, всем врагам в посмеянье лежать!
Но, когда вы вокруг ободрите фаланги, поверьте,
Оставаясь с данайцами, будем мы здесь всех сражать,
Сколько б ни были ими теснимы; велит наше сердце. {85}
Гектор, ты поспеши в город и передай по словам
Нашей матери, – Пусть соберет благородных жён вместе
В замок наш, светлоокой Афины богини где храм.
Там, закрытые двери открыв, в святом доме бесстрашно,
Тот покров возьмут пышный, который дороже всем нам {90}
В царском доме, который сама любит больше домашних.
На колени его белокурой Афине кладут.
И двенадцать коров однолетних, ярма не познавших,
В жертву в храм принести обещают, молиться бегут, —
Пусть богиня помилует Трою, младенцев невинных; {95}
Если от Илиона отбросить Тидида мы тут,
Сможем, бурного воина, бегства всех здесь он причина;
Воевода, я мыслю, ахеян храбрейший ведёт!
Ахиллес не страшил так, великий мужей вождь бесчинный;
Говорят, сын богини бессмертной! Сам гневом одет, {100}
Всё свирепствует; в мужестве с ним же никто не сравнится!»
Так сказал он, – и Гектор послушал тут брата совет;
Быстро наземь с оружием прыгнул он сам с колесницы;
Копья острые блещут, кругом ополченья пошёл,
Распаляя на бой, сечу страшную, с пришлыми биться. {105}
Обратились все в бой, и к ахеянам стали лицом;
Вспять подались ряды, укротились аргивяне страшно,
Мысля, – бог то незримый со звёздного неба сошёл,
За врагов сам вступился; так все обратились трояне.
Возбуждал Гектор так, призывая троян всех к боям: {110}
«Дети Трои отважные, стойкие вместе с друзьями!
Будьте верными, други, воздайте вы славу богам.
Ненадолго от вас отлучусь в Илион я, чтоб с вами
Дать лишь старцам совет и супругам, – пусть вместе все там
Молят вечных богов, принося пышно жертвы тельцами!» {115}
Говоря так им, Гектор в сияющем шлеме спешит;
Бьётся сзади его, по ногам и по шее, концами
Кожа чёрных быков, окружая огромнейший щит.
Гипполоха сын Главк, и Тидея сын мощный, упруго
Меж фаланг на средину сошлись, – кто кого поразит. {120}
Чуть сошлись два героя, идущие друг против друга,
Диомед, удивлённый, сам первый спросил так: «Скажи,
Кто ты, муж из земных, столь бесстрашно идущий по лугу?
Я не видел тебя на боях не на смерть, а на жизнь.
Но сегодня, как вижу, ты мужеством стал отличаться; {125}
Превосходишь тут всех, лишь копья моего заслужи.
Дети лишь злополучных должны с моей силой встречаться!
Если ты бог бессмертный, с высокого неба ты вдруг, —
Никогда не могу и дерзать, с божествами сражаться!
И Дриаса сам сын, знаменитый, могучий Ликург {130}
Жил недолго, на неба жильцов свои руки поднявший.
Как-то, дерзкий, найдя Диониса там буйного слуг,
По божественной Ниссе преследовал. Нимфы смешались,
Заслонились, зеленые, в тень, от Ликурга суда,
Пикой острой разимые. Сам Дионис, устрашаясь, {135}
Прыгнул в волны морские, был принят Фетидой тогда,
Трясся, вверженный в ужас, стал мужа ужасно бояться.
Прогневались тут все из живущих богов, и тогда
Крона сын ослепил его; долгой не дал наслаждаться
Жизнью милой; бессмертным он был ненавистен один. {140}
Нет, с богами блаженными я не желаю сражаться!
Если смертный ты муж, и плодом только вскормлен долин,
Ближе встань, пусть к пределу ты Смерти скорее управишь!».
Также быстро сказал Гипполоха воинственный сын:
«Благородный Тидея сын, чем тебе род не по нраву? {145}
Ведь сыны у людей, как в дубравах древесных листы, —
Пали, – ветер несёт по земле, а другие дубрава,
Распускаясь, рождает все вновь по весне там цветы.
Так и люди, – одни нарождаются, те погибают.
Если хочешь, тебе и о том объявлю, чтоб знал ты {150}
Наших предков, и род людям многим известен бывает.
Есть в Аргейе Эфир знаменитый, где кони растут;
В нём Сизиф обитал, славный мудростью, многое знает
Тот Сизиф Эолид, от которого Главк рождён тут.
Главк подарит сам жизнь непорочному Беллерофонту, {155}
Много щедрые боги красу, вместе доблесть дают
В дар особый; но Прет неповинному гибель готовил.
Из народа изгнал его злобно, сильнейший был тот
Вождь аргивян; под скипетр ему покорил Зевс потомков.
С гостем Прета младая жена, Антия, тайно ждёт, {160}
Страсти пылкой услады; но был непреклонен к дрожащей,
Благородных исполненный чувств, чистый Беллерофонт.
И жена, клевеща, сразу к Прету пришла, говорящей:
«Срам твой Прет, если Беллерофонта оставишь живым, —
Насладиться любовью со мной он хотел, не хотящей», {165}
Клеветала. Разгневался царь, этих слов слыша дым,
Но убить не решился, – душой ужасался погибнуть;
Только в Ликию выслал, вручая судьбу знакам злым,
На дощечке складной написав их, ему на погибель.
Тестю доску велел показать, пусть погибнет сынок. {170}
Тот, под счастья покровом бессмертным, шёл дерзко в Ликию.
И достиг до ликийской земли, где Ксанф лился, глубок;
Нежно, ласково принял ликийский властитель; в советах
Девять дней угощал, ежедневно тельца ставя бок.
На десятой Заре, что шлёт в небо лучисто рассветы, {175}
Гостя спрашивал царь, и потребовал знаки без слов,
Что принес он ему от любезного зятя, от Прета.
И когда злые знаки исполнить он был уж готов;
Он с Химерой, ему заказал, ещё юноше, биться,
Лютой, эта порода не смертных людей, а богов, – {180}
С головы лев, а сзади дракон, и коза в середине,
Пожирающим пламенем бурным она всё палит.
Поразил её грозную, чтоб богов чуду явиться;
И войной на солимов, народ знаменитый, ходил;
В битве много ужаснее был он с мужами, но кроме; {185}
В третьем подвиге он амазонок воинственных бил.
Но ему Прет погибель устроил; в дороге знакомой, —
В щедром царстве ликиян храбрейших в засаду послав,
На пути скрыл; но те своего не увидели дома, —
Поразил их воинственный Беллерофонт всех, застав. {190}
Наконец царь узнал знаменитую отрасль бессмертных;
Удержал его в доме, и дочь с ним свою сочетал;
Половину отдал ему почести царской до смерти;
И ликийский народ там уделом его наделил,
Лучшим полем для сада и пашен, пусть власть там начертит. {195}
И детей трёх премудрый царь Беллерофонт там родил.
Сыновья Гипполох и Исандр, Лаодамия дочерь;
С Лаодамией юной сам Зевс громовержец почил,
И она Сарпедона родила, богам кто подобен.
Ненавистен самим небожителям став он, везде {200}
По алейскому полю скитался кругом, одиночка,
Только сердце глодал, избегая и следа людей.
Там Арей ему сына Исандра убил, малолетка,
Как с солимами тот воевал, что отличны в труде.
Дочь убила стрелой Артемида богиня там метко. {205}
Гипполох, от него я рожден, и горжусь тем; старик;
Он послал меня в Трою, и мне заповедовал крепко,
Всех других превзойти, непрестанно воюя, смотри!
Предков род не бесчестить, которые, славой сияя,
Были корнем Эфира, и царства ликиян цари. {210}
Вот порода и кровь, я какими тебе представляюсь!»
Благородной наполнился радостью тут Диомед;
Сразу пику воткнул в плодородную землю, смиряясь,
И приветную речь устремил к воеводе скорей:
«Ты отеческий гость мне, ты гость стародавний, не скрою! {215}
Знаменитого Беллерофонта раз дед мой, Иней,
В нашем доме дней двадцать его угощал только стоя.
И друг другу тогда превосходный дарил каждый дар, —
Твоему дед Иней мой блистающий пурпуром пояс;
Твой дед, Беллерофонт золотой ему кубок отдал. {220}
Кубок я, при отходе, в отеческом доме оставил;
Но Тидея не помню; младенцем был малым, когда
Там, под городом Фивы, ахейское воинство пало.
Храбрый! Ныне в Ликии к тебе только гостем приду;
Ты в Аргосе будь гость, как вернусь я к народам усталый. {225}
Нашим копьям с тобой и в толпе не искать нам беду;
Много здесь для меня и троян, и союзников дивных;
Буду бить, кого бог приведёт, и кого я найду.
Много здесь есть ахеян тебе, убивай, всё едино!
Обменяемся нашим оружием; дружбу скрепив, {230}
Верно, дружбою мы со времен праотцовских гордимся!»
Так сказали они, – со своих колесниц соскочив,
Оба за руки взялись, и в дружбе клялись неизменной;
В это время у Главка рассудок украл Зевс Кронид, —
Диомеду Тидиду доспех золотой на железный, {235}
В сто ценимый тельцов, он на стоящий девять менял.
Меж тем Гектор добрался до дуба к воротам там Скейским.
Вслед герою троянские жёны отдались слезам,
Узнавая о детях, о милых друзьях и о братьях,
О супругах; но он повелел им молиться богам, {240}
Небеса населяющим; многим беда подобралась!
Но когда увидал он Приама прекраснейший дом,
Сделан с гладкими вдоль переходами, в пышном убранстве;
Пятьдесят почивален из камня, с обширным двором,
Там одна за другою устроены; в них же Приама {245}
Почивали сыны у стыдливых супруг под замком.
На другой стороне, дочерей, на дворе, почивальни, —
Их двенадцать, под кровлей одной, и с обширным двором,
Там одна за другою устроены; в них же Приама
Почивали зятья у стыдливых супруг под замком. {250}
Там встречала его милосердая мать возле дверцы,
Идя в дом к Лаодике, своей дочке, милой лицом.
Сына руку взяла, и вот так говорила, сжав сердце:
«Что ты, сын мой, приходишь, отдав поле битвы врагам?
Знать, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы, {255}
Возле нашей стены? И тебя повлекло сердце к нам;
Хочешь с замка молиться ты, к Дию вино поднимая?
Но помедли, мой сын, для вина только чашу подам,
Щедро Дию возлить и другим божествам подобает;
После сам ты, когда пожелаешь себя укреплять; {260}
Ведь, трудом истомленному, силы вино обновляет;
Ты ж, мой сын, истомился, за граждан твоих воевать!»
Отвечает ей Гектор, сверкающий шлемом: «Нет, долго
Пить вина не носи мне хмельного, почтенная мать!
Обессилишь меня, потеряю я крепость без толку. {265}
Щедро Дию возлить неомытой рукой, испокон
Не дерзну, и не должно Кронида, гонителя облак,
Иль молить, или чествовать, кровью когда осквернён.
Но иди, мама, к храму богини Афины любимой,
С благовонным куреньем, с собой собери ты всех жён. {270}
Самый пышный покров и прекраснейший всех из хранимых
В царском доме, какой наиболее любишь, ты ей
На колена клади, белокурой богине Афине;
И двенадцать коров однолетних, без твёрдых костей,
Ей мы в храме пожертвуем, если, молитвы услыша, {275}
Та помилует Трою, и жён, и невинных детей!
Если от Илиона святого отгонит Тидида,
Воеводу могучего, ужас несущего здесь.
Выйди, мама, ко храму Афины, богини любимой;
Я к Парису иду, чтобы к войску из дому привесть, {280}
Если хочет советы он слушать. О! Был бы он, где-то
Взят землею! Взрастил Олимпиец его нам на смерть,
Всем троянцам, Приаму отцу, чадам всем, непоседам!
Как его бы увидел сходящего в мрачный Аид,
Верно, сердце мое позабыло бы горькие беды!» {285}
Так сказал, – и она всем служанкам из дома кричит,
И матрон благородных они собирают всех скоро;
Той порой и сама в кладовые большие спешит;
У нее там хранятся одежды с прекрасным узором.
Александр, богу равный, труды жён сидонских храня, {290}
Из Сидона привёз, проплывая обширное море.
Тем путем увозил он Елену, что родом знатна.
Из них выбрав одну, понесла тут Гекуба Афине,
В доме лучшую, большую, швением пышным она
Как звезда там сияла, внизу же лежала доныне. {295}
С ней пошла, и за ней благородные жены туда,
В городской замок шли все, ко храму Афины богини.
Дверь пред ними открыла Феано, в прелестных годах,
Дочь Киссея, жена Антенора, коней властелина,
Что трояне избрали служанкой Афины тогда. {300}
С воздеянием рук пред Афиной, с поклоном богине,
Раскрасневшись, великую ризу Феано кладёт
На колена в подарок своей белокурой Афине,
И, рожденную Дием, с обетами молит, зовёт:
«В бранях мощная, дева Афина защитница, слышишь! {305}
Сокруши Диомеда копьё, пусть, богиня, уйдёт
Ныне, перед воротами Скейскими павший, не дышит.
И двенадцать коров однолетних, без твёрдых костей,
Мы же в храме пожертвуем, если, молитвы услыша,
Ты помилуешь Трою, и жен, и невинных детей!» {310}
Сокрушалась, молясь; но Афина Паллада отторгла.
Той порой, как они Дия дочь умоляли, – меж тем,
Скоро Гектор дошёл до палат Александра героя.
Сам с мужами великими строил он, и украшал;
Всей Троады холмистой славнейшие зодчие, строя {315}
Пышно спальню, столовую, двор сотворили, и зал
В замке города, рядом с Приамом и Гектором пышно.
В дверь вступил Гектор, Дия любимец; в руке он держал
Пику древком в двенадцать локтей; и сияло там, вспыхнув
Сталью, жало копья, и кольца золотого обвод. {320}
Он нашёл брата в спальне, в трудах над оружием пышным, —
Щит, и латы, и гнутые луки испытывал тот.
Там Елена аргивская в круге сидела, уроки
Рукоделья давая, и жёнам назначив работ.
На него глядя, Гектор корил, оскорбляя упрёком: {325}
«Ты не вовремя, робкий, теперь утруждаешься здесь.
Люди гибнут, смотри, у стены цитадели высокой,
В битве с сильным врагом; за тебя и сраженья друзей
Возле стен горят наших; ругать сам другого ты сможешь,
Как увидишь кого оставляющим битву в грозе, {330}
Если наш будет город огнём супостатов низложен!»
Ему быстро ответил подобный богам Александр:
«Гектор! Вправе хулить, и твоя мне хула верна тоже;
Я всю душу открою, – позволь словом хоть оправдать, —
Не от гнева теперь, не от злобы на граждан троянских, {335}
Сидя праздно в постели, хотел я печалью страдать.
Но супруга меня дружелюбною речью обратно
В бой идти возбудила; сейчас, знаю сам, почему,
Лучше мне же сражаться, – победа меж смертных превратна.
Если можно, помедли, Арея доспех я возьму; {340}
Иль иди, – поспешу за тобой, догоню, что есть силы»,
Он сказал; не ответил тут Гектор ни слова ему.
К нему с лаской Елена смиренную речь обратила:
«Деверь суки бесстыжей, виновницы бед, ты б желал,
Чтобы в тот день меня, как на свет матерь лишь породила, {345}
Вихрь свирепый, похитив, в пустыню, на гору умчал,
Или сразу низринул в кипящие волны морские, —
Чтоб меня поглотили; ты дел бы таких не свершал!
Но, когда божества предназначили беды такие,
Даровали бы мне благородней супруга; хочу {350}
Мужа, чтобы он чувствовал стыд и укоры людские!
И теперь легкомыслен, другому не стать, я молчу;
И за то, я надеюсь, достоин страдать, уж поверьте!
Но войди ты сюда, и присядь успокоиться чуть,
Деверь; душу твою угнетают труды, злые черти, {355}
За меня, по причине вины Александра, клянусь, —
Злую участь назначил нам Зевс, если даже по Смерти
Мы останемся лишь на бесславные песни, боюсь!»
Ей немедленно Гектор великий на то отвечает:
«Нет, Елена, хоть ласкова, сесть не проси, не склонюсь; {360}
Ведь меня на защиту сограждан душа увлекает,
Кто остался в полях моего возвращения ждать.
Ты ж его подгони; соберётся как, пусть поспешает;
Пусть меня постарается в городе где-то догнать.
Посещу лишь мой дом, и останусь на малое время, – {365}
Дорогую супругу, домашних, и сына обнять.
Я не знаю, из боя дадут возвратиться ещё мне,
Может, боги руками ахеян убьют, покарав».
Так сказав, удалился тут Гектор в сверкающем шлеме.
Добежал герой скоро до дома, где был он вчера; {370}
Белокурой его Андромахи нет там совершенно.
Взявши сына, с одною кормилицей, рано, с утра,
Выйдя, стала на башне, и слёзы лила сокрушённо.
В доме Гектор супруги своей не нашёл, поискав,
На пороге став, так говорил он прислужницам-жёнам: {375}
«Вы, прислужницы, правду скажите, не поздно пока, —
Андромаха, супруга, куда удалилась из дому?
Иль к золовкам своим, иль к невесткам, одетым в шелка,
Или к храму богини Афины пошла, где обычно
Благородные жены троян молят бога в нужде?» {380}
И ему отвечала усердная ключница лично:
«Гектор, раз ты велишь, я поведаю правду в беде.
Не золовок своих, не невесток супруга жалеет,
И не к храму богини Афины пошла она, где
Благородные жены троян богу молятся с нею. {385}
Выйди к башне большой Илиона, – слух громкий прошёл,
Что троян утесняет могучая сила ахеян;
И к стене городской, торопливо летит, как орёл,
Как умом исступленная; с сыном, кормилицей вольной».
Так сказала, – и Гектор стремительно из дому шёл {390}
Снова прежней дорогой, по площади, улицам долгим.
Приближался уже, по обширному городу, шёл,
Прямо к Скейским воротам, где выход из города в поле;
Андромаха, супруга, бежала навстречу; нашёл,
Дома славного дочь, Этиона, богатого мужа; {395}
Этион обитал, где у Плака лес рос пребольшой,
В Фивах гипоплакийских, властитель киликиян дружных;
Дочь свою выдал Гектору в латах, при полной красе.
Там и встала супруга, – за нею одна из прислужниц,
У груди сына держит немого, младенца совсем. {400}
Гекторид, плод прелестный, подобный звезде, или розе.
Сына Гектор назвал сам Скамандрием; граждане все, —
Астианаксом, – Гектор лишь гнал Илиона угрозы.
И отец, улыбаясь, безмолвно на сына глядит;
Рядом с ним Андромаха стоит, льёт горючие слезы, {405}
Руку стиснув ему, и такие слова говорит:
«Удивительный муж; храбрость губит тебя безоглядно!
Не жалеешь младенца, ни матери бедной; смотри, —
Я вдовой буду горькой! Тебя же ахеяне, гады,
Сломят, вместе напавши! Покинутой мне же, предел, – {410}
Лучше в землю сойти, – никакой мне не будет отрады,
Если, роком настигнут, меня ты оставишь в удел
Горю! Нет у меня ни отца, и ни мамы, поверьте!
Ахиллес богоравный отца моего не жалел.
В день, как град разорил, киликийский народ предав смерти, {415}
Семивратные Фивы. Он сам Этиона убил,
Но не смел обнажить; устрашаясь бесчестия сердцем;
И сожжению старца с оружием вместе дарил.
И могилу над прахом насыпал; там эльфы родились,
Горок нимфы наставили, Дия охрана могил. {420}
Однокровные братья мои, – семь имел их родитель, —
Все они в один день в мрак Аида отправились там, —
Злополучных убил Ахиллес, быстроногий воитель;
Словно лев режет в стаде тельцов и овец, вдруг застав.
Мать, царицу на Плаке, в долинах дубрав, уловляя, {425}
Вывел пленницей вместе с другими добычами в стан;
За бесчисленный выкуп свободу ей дал, отпуская.
В отчем доме, сразила её Артемида стрелой!
Гектор всё мне теперь, – и отец мой, и мать дорогая,
Ты и брат мой единственный, ты и супруг дорогой! {430}
Здесь останься на башне при нас, сжалься ты надо мною,
Сына сирым не сделай, супруги не сделай вдовой;
Наше войско поставь у смоковницы, – там под горою
Виден город врагам, и восход на твердыню открыт, —
Там же трижды на приступ всегда покушались герои, – {435}
Два Аякса могучие, Идоменей знаменит,
И Атрея сыны, и Тидид, воин злой, рукопашный.
Верно, то прорицатель какой-то им всем говорит,
Иль, быть может, самих устремляет их сердце бесстрашно».
Отвечает могучий ей Гектор, и шлемом блестит: {440}
«Всё меня то, супруга, не меньше тревожит, чем страшный
Стыд пред каждым троянцем, троянкой, что в платье бежит;
Если, робкий, останусь я здесь, удаляясь от смерти.
Сердце мне запретит; я без страха научен здесь жить,
Храбро между троянами первыми биться усердно, {445}
Я для славы отцу, и себе самому наперёд!
Твёрдо знаю я сам, убеждаясь и мыслью, и сердцем, —
Будет некогда день, – Илион освящённый падёт,
С ним погибнет Приам и Приама народ разорённый.
Но не только одно Трои горе мне сердце гнетёт; {450}
И Приама отца, мамы дряхлой, Гекубы пленённой,
Братьев, юношей многих, и храбрых погибшая рать,
Кто полягут во прах под руками врагов разъярённых,
Как закованный в латы ахеец придёт, тебя взять,
Слёзы льющую, скроет свободу, и в плен путь покажет! {455}
Чужеземке в Аргосе, невольница, будешь ты ткать,
Мессеида или Гиперея носить воды, жаждя,
В сердце с ропотом горьким, заставит нужда. Там, порой,
Слёзы льющую кто-то тебя и увидит, и скажет, —
Это Гектора жёнка, что в битвах храбрейший герой {460}
Всех троян, храбрых всадников, кем Илион ещё дышит!
Скажет, – сразу тебе причинит он сердечную боль, —
Вспомнишь мужа, который от рабства спасти тебя вышел!
Пусть погибну, и буду засыпан землёю лежать,
Чем я плен твой увижу, и жалобный вопль твой услышу!» {465}
Тут же, сына обнять, Гектор быстро к нему подбежал;
Но младенец назад, в грудь кормилицы пышной уткнулся
Сразу, с криком, отца страшась вида, что ярко сверкал;
Яркой сталью испуган, и гребнем великим, что гнулся,
Сверху шлема качаясь, сам чёрный, как грива коня; {470}
И любезный родитель, и нежная мать улыбнулись.
С головы шлем немедля тут Гектор божественный сняв,
Бросил наземь его, с пышной гривой, блестящий. Качая
Сына милого, на руки взяв, он целует. Подняв,
Говорит он, и Дия, и прочих богов умоляя: {475}
«Зевс, бессмертные боги! О, пусть будет вечным царём,
Мой возлюбленный сын, как и я, знаменит средь троянцев;
Так же силою твёрд, в Илионе пусть правит моём.
Пусть о нём говорят, видя с боя идущим устало:
«Он отца превосходит!» И пусть он, с кровавым копьём, {480}
Сокрушитель врагов входит; матери сердце сбежало!»
И, супруге возлюбленной на руки он распростёр
Сына милого; сразу к груди она тёплой прижала,
Улыбаясь сквозь слезы. Супруг умилился, и, скор,
Обнимал, и рукой щекотал, чтобы ей рассмеяться: {485}
«Ладно! Сердце своё не топи ты в неверную скорбь.
Человек, Судьбы против, в Аид не пошлет меня, ясно!
Но Судьбе, как считаю, приставить нельзя сторожей,
Ни отважных, ни робких, такие на свет не родятся.
Шествуй, милая, в дом, озаботься делами уже; {490}
Тканьем, пряжей займись, и приказывай слугам достойно
Жён лишь дело справлять; а война озаботит мужей,
Всех, меня больше всех, я в священном рождён Илионе!»
Речи кончив, поднял в сталь закованный Гектор с земли
Шлем гривастый; супруга пошла же безмолвная к дому, {495}
И назад озираясь, и слёзы ручьями пролив.
Шла и скоро достигла строением славного зданья
Мужа Гектора; в нём слуг нашла скоро многих своих
Сводит, вместе собрав, сразу их возбудила рыданья.
Ими заживо Гектор оплакан был в доме. Беда! {500}
Нет, они помышляли, ему из погибельной брани
Не прийти, не избегнуть ахеян руки, как не жаль.
Той порой и Парис из высоких палат шёл на волю,
В латах пышных одет, и сверкала, отточена, сталь;
Он стремился по городу, быстрые ноги неволил, {505}
Словно конь застоялый, откормленный полбой весь год,
Привязь вырвав, летит, убивая копытами поле;
Жаркий, плавать привыкший в потоках разлившихся вод,
Рвётся, голову кверху несет; через холку ручьями
Грива льётся; красой благородной он сам вечно горд; {510}
Быстро ноги его к кобылицам на пастбище гнали.
Приамид так Парис от Пергамского замка шагал,
И оружия пышно вокруг, словно солнце, сияли.
Шёл он радостно-гордый; ногами как будто летал;
И настиг скоро Гектора он, когда после беседы {515}
Тот оставил то место, где с кроткой супругой стоял.
Быстро первый давал Александр боговидный ответы:
«Верно, брат, задержал я поспешность твою, потому
Промедленьем своим, и к поре не приспел, как велел ты?»
Отвечает, качая гривастый шлем, Гектор ему: {520}
«Друг! Ни демон, ни даже пророк справедливый не может,
Наших ратных деяний порочить, ни храбрость саму;
Часто медлен ты, и неохотен к трудам; я же тоже
Сердцем маюсь, как грязь на тебя понапрасну льют здесь
Дети Трои, на них ведь ты труд беспредельный возложишь. {525}
Поспешим, а рассудимся после, когда даст сам Зевс,
В благодарность небесным богам, бесконечно живущим,
Ставить чашу свободы великую в храме небес,
Как изгоним из Трои ахеян незваных, бегущих!»