Икосаэдр Земли. Книга первая. Консилиум на каникулах. Глава 4. Капитан, капитан… не ведитесь! (И. Н. Эр)

Глава 4. Капитан, капитан… не ведитесь!

Во второй половине марта 2037 года всю российскую прессу взбудоражило необычайно странное происшествие. Говорили много и выдвигали сотни версий. Кто-то даже нашел связь этого события с днем весеннего равноденствия… Вот что писалось о нем в самом популярном издании тех лет: «В ночь с 19 на 20 марта скандально известный круизный лайнер „Жюль Верн“ внезапно изменил курс в районе Японского моря и через час исчез с мировых радаров и спутников. Связь с членами экипажа и пассажирами пропала ровно в полночь и до сих пор не восстановлена. Как известно из наших источников, на борту находилась довольно интересная публика. В основном ученые-естествоиспытатели, химики, физики, историки, биологи…»

***

За несколько часов до вышеупомянутых событий…

– А что, капитан, крепкое ли у тебя суденышко? – спросил я. Восемь отъявленных авантюристов, каким-то невероятным стечением обстоятельств успевших подружиться друг с другом за несколько недель плавания, третий час пробовали на вкус различные горячительные напитки в капитанской каюте. Коллектив был чисто мужской, а спор, более, чем просто интересный. Кроме нас с капитаном, там был физик, космобиолог, химик, историк и два хохмача с телевидения, ведущие серьезные передачи про окружающий мир.

– Выдержит три всемирных потопа и достанет устрицу со дна Марианской впадины! – гордо ответил капитан Витя. Он оказался тем, про кого говорят: «я бы с ним в разведку пошел».

То, что корабль действительно хорош и сделан по самым последним технологиям, мы убедились давно, но выдержит ли он.

После того, как люди перестали боятся смерти и даже немного заскучали, мир наводнили толпы исследователей. Люди забирались в жерла вулканов, погружались на дно океанов. Однако несколько мест так и не поддались любопытству людей. Несколько сотен смельчаков исчезли бесследно, пытаясь разгадать эти тайны, и в людях, обладающих бессмертием, появился страх перед этими местами. Некоторые из таких аномальных зон известны давно и покрыты тайной много столетий. К примеру, Бермудский треугольник.

– А я слышал историю о том, что в районе Бермудского треугольника базировались Атланты. Они имели очень мощное оружие, вроде лазера, который проецировался через кварцевый столб огромных размеров. Как-то они решили наказать кого-то, кто дислоцировался в районе Японии. Не мудрствуя лукаво, они направили луч сквозь Землю… Так погибла Атлантида и все ее жители, а в этих местах образовалась аномалия, – рассказывал физик Вася.

– Я тоже это слышал. Как-то два очень серьезных академика в одой из наших передач подобный миф развенчали, – вставил свое слово Стасик. – В Японском море не просто аномальная зона, которая корабли топит, здесь что-то есть под водой, какое-то сооружение, покрытое тайной. И пирамидка на Жребии не просто так в этом месте стоит. И таких мест несколько на Земле.

– А вы про теорию икосаэдра слышали? – спросил я. – Это такая геометрическая фигура, правильный выпуклый двадцатигранник, состоящий из равносторонних треугольников и имеющий двенадцать вершин. Она идеальна для триангуляции сферы. Так вот, один ученый, не помню как его фамилия, предположил, что если вписать эту фигуру в земной шар и совместить две ее вершины с известными аномальными зонами, то остальные вершины икосаэдра укажут местоположение других неординарных зон. Скорее всего это опорные пункты какой-то неизвестной нам исчезнувшей или тайно существующей цивилизации, позволяющие ей контролировать всю Землю. Если тут, в Японском море, находится один из таких пунктов, то совместив одну из вершин икосаэдра с ним, а вторую с Бермудским треугольником, мы узнаем расположение остальных десяти зон! Надо только убедиться в наличие аномалии в этом месте и определить ее точные координаты, но в этом нам должен помочь Жребий.

– Ага, и вы предлагаете мне пойти с вами и посмотреть, кто в теремочке живет? – спросил капитан. – А вы отдаете себе отчет, что такие зоны опасны и никто из них еще живым не возвращался? Вы понимаете, что нам с вами хватит и одной такой головоломки, чтобы на тот свет отправиться, а не то что остальные десять?

– Да понятно, конечно, чай не маленькие уже! – ответил историк Паша. – Но и ты пойми, Витёк, мы годами взаперти со своими пробирками, архивами, проводами, нам даже на Луну нельзя, а тут шанс такой! Ладно, не хочешь с нами, дай хотя бы батискаф, без тебя обойдемся!

– Да, Вить, действительно, оставайся, тебе еще больше месяца пассажиров развлекать за капитанским столиком, а мы сами туда смотаемся по-быстрому, поглядим что да как, потом расскажем, – поддержал Вадик. – А батискафы у тебя крепкие?

– А ты, Вадик, пойди башкой об этот батискаф звезданись, проверишь его на прочность, заодно и мозги, может, на место встанут! Вы это, мужики, за кого меня тут принимаете вообще? – сжал кулаки капитан. – Думаете я трус?

– Ладно, Витя, не кипятись, никто тебя трусом не считает, просто заигрались мы тут все немного, НЭЧ и алкоголь тормоза отшибают! – сказал я, поняв, что еще немного и Витя пошлет нас из своей каюты туда, куда Макарка гусей не гонял. – Интересно же все-таки, ЧТО там!

Через два часа в каюте капитана…

– Да хрен вам, а не мне слабо! Да я акулу голыми руками порвал, когда еще смертным был! Да на флагштоке я вертел этот маршрут и этот заказ! Я боевой офицер, а не таксист! А вы кучка раздолбаев и авантюристов, каких мало! Хрен я вас одних куда отпущу! – капитана было трудно унять, да уже никто из нашей компании и не собирался это делать, все только лукаво переглядывались.

Ох, ну и отчаянные же парни мне попались! Настоящие камикадзе науки! А круиз может оказаться и не таким скучным! – подумал я погружаясь в дремоту.

Проснулся я от дикой головной боли и почему-то на холодном металлическом полу. Эх, говорили мне умные люди, что мешать нельзя… С трудом я поднял голову. Метрах в пяти от меня валялся на полу химик с разбитым в кровь носом. Видно догавкался вчера все-таки… СТОП!!! КАКАЯ КРОВЬ?! КАКАЯ ГОЛОВНАЯ БОЛЬ?! ГДЕ МЫ?! ГДЕ КАПИТАН?! ГДЕ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ?!

Я укусил себя за руку, блин больно, значит не сон, похоже мы вляпались серьезно, надо химика разбудить, может он чего знает. Я растолкал химика. Он долго смотрел на меня непонимающими глазами. Потом постепенно в его расширенных зрачках появились глубокий ум и рассудительность.

– А-а откуда у тебя шишка на лбу? – спросил он. – Это не сон, как я понимаю? Нам что, НЭЧ отключили? Ни хрена себе вечерок удался!

– Да, сходили за хлебушком… Что ты помнишь из вчерашнего? – спросил я и потрогал шишку на лбу, здоровая, блин и болючая.

– Ты отключился первым, прямо в кресле, – рассказывал Лёха. – Мы еще пару раз выпили и капитана сорвало. Он поднялся, застегнул китель на все пуговицы и со словами: «За мной, мои верные пираты! Мы с вами покажем этому миру, кто настоящие варяги!», ринулся в рубку. Мы, естественно, за ним. В рубке никого не оказалось, корабль шел на автопилоте. Капитан заблокировал входную дверь, вырвал у Вадика Жребий, поставил его на пульт управления и стал нажимать какие-то кнопки. Корабль начал разворачиваться. Через пару минут в дверь постучали, но мы уже крепко держали оборону. Примерно через полчаса Витек замогильным голосом сказал: «Вот она!». Мы ворвались в туманное облако, раздался жуткий свист, вспышка… дальше ничего не помню. Интересно, где мы сейчас? И где остальные?

– Я-то откуда знаю? Похоже там, куда и собирались! И на фига мы это затеяли? Вроде все взрослые люди…

– Ты, наверное, забыл, что сам первый начал его подстрекать, тем более мы были пьяные и бессмертные! Дьявольская смесь, не находишь? Давай лучше делать что-нибудь! – предложил Лёха.

Предпринимать было особо нечего, мы оказались в каком-то круглом помещении метров десять в диаметре, пол металлический, стены из какого-то странного материала, то ли металл, то ли очень жесткий пластик, при стуке звука не издают в отличие от пола. До потолка метров пять, всё однотонного серебристо-серого цвета. Из мебели только два черных стула.

– Что-то жрать захотелось и сушняк долбит, – пожаловался на судьбу Лёха.

– Да, самое время об этом подумать, хотя я бы тоже перекусил…

В этот момент из пола в центе комнаты плавно начал вылезать куб размером метр на метр, примерно.

Верхняя часть куба сдвинулась в сторону, и под ней оказалось блюдо с запеченной курицей, вокруг которой были выложены кусочки различных жареных овощей..

– Да ты похоже не писатель, а колдун… – присвистнул химик.

– Или ты… – сказал я. – Мы оба думаем об одном и том же?

– А где минералка!!! – переглянувшись хором завопили мы. Из открывшегося отверстия выехал запотевший графин с газировкой.

– Слушай, а в этой забегаловке неплохо готовят, еще бы грамм 100 коньячку не помешало бы сейчас, – сказал химик доедая второй кусок курицы.

– Вот-вот, и мне коньячку. – согласился я. Вопреки нашим ожиданиям больше никаких отверстий в столе не открылось, и заветного мы не дождались.

– Фашисты, ну дайте людям опохмелиться в конце-то концов, нельзя же так бесчеловечно! – взмолился химик. На поверхность стола выползло два стакана с зеленоватой жидкостью. Он испытал ее первым, как специалист по разным растворам. – На рассол похоже, с каким-то горьковатым привкусом, но реально бодрит, попробуй! – сказал Лёха, и я залпом выпил весь стакан. Через несколько минут головную боль как рукой сняло, правда шишка на лбу еще ныла.

– Ну что ж, поели, пора и в путь-дорогу, – сказал я, медленно вставая со стула. – Откройте дверь! – хором закричали мы. За спиной химика плавно отъехал в сторону кусок круглой стены.

– Слышь, химик, а ты куда выйти-то хотел, на свободу или в туалет? – спросил я, обнаружив, ЧТО было за дверью. – Хотя тоже неплохо, вполне цивильный гигиенический отсек. Похоже мы здесь надолго, раз такие удобства.

Мы помыли руки, привели себя в порядок и завалились на появившиеся по нашему желанию кровати.

– Чем-то мне это зоопарк напоминает, кормят, все условия для существования, но держат взаперти, – размышлял химик.

– Вряд ли, много чего не сходится, в зоопарке тебе бы постарались создать естественную среду обитания, шесть соток земли с деревянным домиком и фруктовыми деревьями, раздели бы наголо, и вместо меня была бы та загадочная брюнетка из 36-й каюты, которая не дает тебе покоя.

– А что тогда нашим похитителям надо от нас? Изучают? Так, судя по тому, что они знают чем мы питаемся, изучили нас уже давно и очень хорошо.

Мне стало немного не по себе. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем мы тут со скуки или сказанных невпопад слов, или от внезапно вспыхнувшего приступа ненависти поубиваем друг друга. Может это и хотят выяснить заточившие нас? Так зачем тянуть?

– Слышь, химик! Ты – дурак и шутки у тебя дурацкие, а нос тебе вчера походу не зря разбили…

– Эй, ты это чего? Ты это сейчас шутишь или серьезно? – насторожился Лёха, поглядывая на то, как мои руки берут за ножку металлическую табуретку.. Он попятился назад и свалился с кровати, лицо его побелело от ужаса… Я медленно подходил к нему, занося табурет для удара.

– Ладно, шучу, – сказал я и опустив табурет сел на него.

– У кого еще шутки дурацкие… – Лёха не успел договорить, как часть противоположной стены отъехала в сторону и на пороге оказался… капитан Витёк собственной персоной! Да еще и с физиком.

– А что мне оставалось делать? – оправдывался капитан.– Вы с химиком идёте на меня с протянутыми руками, как зомби, воете как ненормальные, зрачки белые, волосы дыбом, первый раз такое вижу, сам чуть не обделался. Я-то уже тогда понял, что перестал быть бессмертным. Пришлось вас маленько того, остановить и кинуть в корабельный карцер. Мы решили за вами понаблюдать на безопасном расстоянии, пока не убедились, что вы в норме, шутите вон даже…

– А почему ему в лоб, а мне в нос? – не унимался химик.

– А вот я еще целиться буду! Ну хочешь, я и тебе в лоб закатаю? – отшучивался капитан. Кроме него и физика в кают-компании спал космобиолог, как потом оказалось, он не просто спал, его нельзя было разбудить. Два хохмача с телевидения не могли разговаривать, но все понимали, они сидели в углу с расширенными от ужаса глазами.

– А где остальные? – спросил я капитана.

– Все пассажиры и экипаж корабля живы, но спят каким-то непробудным сном. Историк только пропал куда-то. Мы перетащили всех, кто был на палубе в жилой отсек на всякий случай. А нам похоже кашку эту расхлебать придется, раз уж заварили…

– Где мы? -спросил химик.

– Не знаю. Сначала нас накрыло туманом, начало затягивать в воронку, я едва успел перевести лодку на подводный режим, нас тянуло вниз со страшной силой, мощности сопротивляться не хватало, все, что я успел, это уйти в бок при первой возможности и через минуту сел на мель. Это какая-то глубинная пещера с запасом воздуха. Там, метров через триста – суша, но тьма хоть глаз коли. В другую сторону чудовищный водопад, из которого мы выскочили. Что делать, ума не приложу. Мысли есть?

– А можно мне водки? – спросил Лёха.

– Ладно, то, что остальные спят, не так уж и плохо, – сказал я. – Паники нет. Можно спокойно подумать. Надо бы сначала найти способ их будить, вдруг нам подмога понадобиться или идти придется, не тащить же их на спине, и бросать нельзя… А пока надо разобраться, что в этом треугольнике к чему, может тут выход запасной имеется.

На том и порешили. Каждый из нас глубоко задумался о чем-то своём…

Я сидел в размышлениях уже около получаса, что-то не давало мне покоя. Капитан рассказал еще, что во время падения отключились все, кроме него и физика. После тщетных попыток кого-либо разбудить физик предложил применить электрошок. От этой идеи пришлось потом отказаться, так как хохмачи после пробуждения пребывали в шоковом состоянии и не могли разговаривать. Нас с химиком разбудили используя ультразвук. Я боялся представить какие еще знания о способах разбудить человека роятся в загадочной башке этого последователя Ньютона…»

– Слышь, Вась! – спросил я нашего физика. – А ты более гуманных способов не пытался найти? Ну поцелуй любви, к примеру, или что-нибудь из «Арии» вместо ультразвука?

– Была такая мысль, но я химиков и писателей не люблю по-настоящему, вряд ли сработало бы. Можно было бы попробовать на той блондинке из 117-го номера, но она бы нам весь мозг вынесла, если бы проснулась, а нам тут без нервов надо.

– Не, ну по крайней мере один способ побудки мы знаем, ультразвук и потом сразу правый прямой в голову от капитана. Эй, химик, ты кроме водки еще какой-нибудь раствор животворящий знаешь?

– Знаю! – Лёха вскочил так, как будто изобрел способ превращения свинца в золото. Он забегал по кухне, смешивая и кидая в кастрюльку какие-то приправы и жидкости, напоминая старую сутулую ведьму с молодым лицом. Только поставив кастрюльку на огонь, наш химик удовлетворенно опустился на стул и опрокинул рюмку водки.

Еще пару часов мы спорили, ругались, выдвигали различные гипотезы, даже немного выпили. Животворящий раствор химика разбудил космобиолога, правда, он потом долго не выходил из санузла. Но это мы посчитали вполне гуманной расплатой за сладкий сон, в то время как остальные работают на пределе мысли.

К хохмачам речь так и не вернулась, даже после химической смеси, но из состояния шока они вышли и в письменном виде объяснили физику, что он нехороший человек и у него есть 24 часа для того, чтобы сделать так, чтобы они смогли обматерить его своими чудными голосами телеведущих, иначе физик будет наказан физически.

Но мы были даже немого рады, что эти пустомели помолчат немного.

– Надо бы кое-что проверить, – сказал я, взял нож и подошел к мирно спящему у дверей в рубку матросу. С легким нажимом я провел лезвием по его руке. Кожа осталась целой. Тогда я попытался воткнуть ему в ладонь острие – тот же эффект. – У спящих НЭЧ работает. Это уже лучше. Протянут до нашего возвращения!

Мы разбудили старпома и двух матросов. Капитан быстро описал им ситуацию и проинструктировал на все случаи жизни.

На корабле, где пассажиры были бессмертными не оказалось даже обычных гидрокостюмов с комплектами для подводного плавания. Поэтому, захватив с собой кто что может из вещей и снаряжения, а также запасы еды и воды, погрузившись в шлюпку, наша команда двинулась в сторону пещерной суши…

Мы плыли в лодке к неизвестному берегу, к неизвестной темноте. Что ждало нас там? Об этом ли думали остальные? А что мы вообще хотим, найти выход поскорее и вернуться назад к веселой и беззаботной бессмертной жизни или узнать тайну этого места? Может, если бы мы были бессмертными здесь, я бы не задавал себе таких глупых вопросов в жажде великих открытий. Но в душу постепенно закрадывадся СТРАХ, первобытный, вызванный инстинктом самосохранения, как же мы отвыкли от него!

– Витёк, слушай, странно как-то, почему мы провалились в бездну? Ведь какой бы глубокий колодец не был он должен был быть заполнен водой, – прервал мои размышления подвыпивший и воодушевленный химик.

– А ты что-нибудь слышал о «лёгкой воде» в своей химлаборатории? – влез в разговор физик. – Так вот, в морях и океанах существуют такие же ямы, как и на суше из-за разности плотности воды, а есть такие места, где вода как пенка пивная насыщена кислородом. Плотность обычной воды единица, морской 1,3, а лёгкой может достигать 0,1, короче, для химиков поясняю: деревяшка утонет.

– Я слишком поздно увидел показания приборов, не успел среагировать, со мной такого еще не было, я встречал раньше ямы с легкой водой, но чтоб с такой легкой, да еще и так резко никогда, – задумчиво объяснял случившееся капитан, он посмотрел на меня каким-то странным взглядом и, как будто прочитав мои мысли, вдруг осекся. – Ладно, надо решить, будем выход искать или разбираться, кто здесь живет и что здесь курят?

– А наш корабль сможет выгрести тем же путем, что и попал сюда? – спросил я его. – Безопаснее было бы выход сначала найти, вернуть себе бессмертие, а потом аборигенов отлавливать.

– Пока вы там в камере приходили в чувства, мы с физиком плотность воды в водопаде измеряли. За 7 часов она не изменилась ни на десятую. При такой плотности мы не выгребем, нужно хотя бы 0,4, а тут 0,13 чертовщина какая-то. Матросы на корабле будут следить за приборами. Как только появится возможность, они всплывают наверх и уходят подальше от этого места, не будя при этом пассажиров до ближайшего пункта выдачи НЭЧа. Нам они оставят два пятиместных и два трехместных батискафа.