Глава 3
Руперт Коу летел дневным рейсом во Францию, в Париж, где проживал приятель Лукаса Корра. Австралиец дал телефон Руперту для того, чтобы тот мог связаться с Жаном Обри – известным коллекционером Франции.
Руперт сидел у окна и глядел на бесконечные ряды белеющих облаков, застывшие ниже самолета. Их белая армада распространялась до самого горизонта, где растворялась, сливаясь с оттенками неба. Руперту казалось, что весь земной шар был покрыт этой мглистой пеленой.
Руперт размышлял о новом деле. Конечно, Лукас Корра был мультимиллионером. Такие люди могли позволить себе многое. Но не все можно приобрести за деньги, например, молодость, жизнь, даже дружбу не всегда можно купить, да и будет ли она таковой. Корра стар, и это его проблема. Он не может вести дела и уж, тем более, мотаться по белому свету. Руперту было понятно, почему именно ему Корра поручил подобное задание: сын старинного друга, в прошлом полицейский, профессионал в сыске, такой расследует дело, выявит причины, и при этом все будет держать в тайне. Если сомнений в мотиве Корра – доверить подобное дело именно Руперту Коу, у него не возникало, то на счет самого дела у Коу появилась множество неясностей и сомнений. Мистика есть там, где нет ответов на вопросы. Может быть Корра просто неправильно ставил вопросы. Чтобы это сделать надо для начала отделить факты от предположений и необоснованных фантазий, а иллюзий от свидетельств очевидцев ясных и несомненных. Будем исходить, – полагал Руперт, – от того, что известно самому Корра. Мальчик был смертельно болен. Его дед, то есть Корра, желая видеть сына здоровым и не найдя помощи среди врачей, решает поверить в лечение нетрадиционным, если не сказать мистическим, способом. Он принимает подарок от своего друга, некоего Жана Обри, в виде картины или иконы. Спустя короткое время, его внук неожиданно для врачей – чудесным образом вылечивается, а вскоре гибнет при странных обстоятельствах отец мальчика.
Корра беспокоится за то, чтобы не угас его род. Мальчик, излечившись от болезни, попадает в полуживое состояние: он не реагирует на окружающий его мир, его мозг находится в некой спячке, в забытье. Дед мальчика готов выложить любые деньги, ибо они теперь для него ничего не значат, за возвращение внука в здоровое и нормальное состояние.
Учитывая гибель сына Корра, и странное и неожиданное изменение в здоровье Ямеса – внука Корра, можно сделать предположение, что кто-то и впрямь хочет избавиться от наследников Лукаса Корра. Сам Корра настаивает на проверке причастности картины к судьбе его сына и внука. Если бы не удивительное и скорое выздоровление Ямеса, то можно было подумать о врагах семьи Корра. Возможно, картина была чем-то обработана – каким-нибудь химикатом, и это теперь надо выяснить. Расследование надо начать с друга Корра, который сделал такой подарок в виде картины.
Самолет приземлился в аэропорту Парижа поздним вечером. Руперт лишь успел сделать звонок Жану Обри и договорился о завтрашней встрече в одном из кафе, неподалеку от Эйфелевой башни. Руперт по совету Обри остановился в одной из недорогих гостиниц. Он снял комнату, разгрузил вещи из портфеля. В нём, в специальном отделении, предназначенном для переноса свертков бумаги, он и хранил полотно картины, свернутое в рулон. Этот портфель ему подарил Лукас Корра – для удобства переноса картины. Он сказал, что это отделение – сделано из специального термо материала, в котором будет находиться картина, обладает свойством поддержания постоянной температуры. Эта предосторожность нужна была для сохранности художественного произведения ввиду того, что оно было сделано из необычного материала – кожи животного.
Руперт развернул полотно, оно было солидных размеров, внимательно разглядел его лицевую и обратную сторону, где красовались необычные письмена на латыни, и таинственная цифра или цифры – три, один, три.
«Чтобы все это могло значить? – думал Коу. – На картинах или иконах с обратных сторон ничего не пишут, тем более, таким красивым почерком. Латынь. Этот язык не используют в обиходе. Картина, по словам Корра, бала не старой».
Руперт повертел несколько минут полотно, которое удобно сворачивалось в рулон, затем, свернув его, сунул обратно в специальное отделение портфеля в форме цилиндра. «Портфель придется носить с собой, – подумал Коу, – в целях безопасности полотна, вверенного мне Лукасом Корра. Хотя он мне и сказал, что я могу им распоряжаться на свое усмотрение, но все же нужно сберечь его – на тот случай, если Корра вдруг передумает и решит вернуть его себе».
Руперт потушил свет и лег спать. Ночь была теплой, за окном было тихо и Руперт, уставший от перелета и размышлений над предстоящим делом, быстро уступил усиливающейся дреме.
Ему снился странный сон. Он открыл дверь, кругом было темно, лишь где-то вдали коридора неясно мерцал свет. Он тихо, словно крадучись, шел по темному коридору. Призрачные диковинные изделия разных размеров сопровождали его. Слева и справа по коридору, на полках и стенах находились картины, статуэтки, всевозможные вазы, какие-то мелкие предметы, которых он толком не различал. Множество предметов находилось в специальных застекленных коробочках, их он тоже не видел – лишь темные силуэты и призрачные формы. Одну старинную монету, сделанную из золота и хранящуюся в отдельной застекленной витрине, он приметил, так как она светилась фосфором. На монете виднелась лишь цифра «36». Руперт шел дальше, он уже почти дошел до света. Он остановился, его рука что-то вынула из кармана. В его руке было что-то тяжелое и удобное. Он осторожно заглянул в комнату, тускло освещенную настольной лампой. За столом, спиной к двери, сидел мужчина. Вдруг, что-то холодное пробежало по спине Руперта. Это был призрак внезапно появившегося страха. Что внушало этот страх? И тут Руперт почувствовал, что сейчас что-то должно произойти. И этот внезапно появившийся страх, наполняющий его сердце, был не случайным. Его собственная рука держала какой-то холодный предмет, она начала неумолимо подниматься в сторону невозмутимо сидящего мужчины – хозяина дома. Внезапно он увидел предмет в своей руке, он уже поравнялся с головой мужчины. Это был пистолет с глушителем. Нет! Нет! Я не могу причинять боль. Не хочу убивать. Не хочу забирать чью-то жизнь, даже если его смерть будет заслуженной. Пока сознание Руперта боролось, его указательный палец неумолимо сжимался. Неожиданно прозвучал приглушенный хлопок, из ствола замелькал дымок. Человек у стола накренился, и его тело рухнуло на стол, свесив руки. Из затылка струйкой текла кровь, окрашивая стол.
Руперт с ужасом, не чувствуя ног, подошел к трупу. Руперт сопротивлялся, но его руки совершали движения, не согласовывая действия с собственным трепещущим сознанием и переживанием чувств. Они проворно подняли тело, перевернули его, ловко обыскали карманы, и, ничего не найдя, остановились в нерешительности. Глаза уставились в экран ноутбука, лежащего открытым на столе, перед трупом. Компьютер был выключен. Но его темный экран что-то показывал. Какой-то силуэт был еле заметен в нем. Поначалу, встревоженное сознание Руперта посчитало, что это его собственное отражение. Но что-то в нем было не так. Лишь приблизившись к темному экрану, Руперт увидел неясные очертания детской головы. Это был мальчик. Он был похож… О боже, он схож с… Не может быть! Это детское лицо он уже видел в замке Корра. Это Ямес. Он что-то говорил. Но что? Этого Руперт не мог разобрать. Губы мальчика бесшумно шевелились. Он пытался прочесть по губам – догадаться, но тщетно. Тревога, словно кипяток, вновь облила его. Он резко обернулся и выстрелил наугад, в темноту коридора. Послышался треск, и вновь тишина, пуля во что-то врезалась. Он обернулся к ноутбуку, но отражения там уже не было, лишь темный монитор. Руперт был напуган, он слышал стук собственного сердца – его не обманешь, оно всегда знает, что на самом деле произошло, но сказать не может, лишь стучит в надежде достучаться до встревоженного и не ведающего сознания.
Руперта неожиданно разбудил сигнал будильника, который был им наведен на восемь утра.
«Что это было? Сон или реальность? – подумал Руперт, и тут же, как человек здравомыслящий и материалист, дал отчетливый ответ: сон, и ничего другое. – Просто кошмарный сон. Вчера переработал, устал».
На десять была назначена встреча с Жаном Обри. Он привел себя в порядок и уже в десять прибыл в кафе, где была назначена встреча.
– Мне здесь назначена встреча, – сказал Руперт официанту.
– Одну минуту, я выясню.
Он куда-то испарился, но вскоре вновь возник перед Рупертом.
– Прошу вас, идемте за мной, вас ждут, – заискивающе произнес официант.
Руперт последовал за официантом. У небольшого столика у окна, на втором этаже пентхауса Руперт увидел сидящего мужчину в возрасте. Руперт подошел и представился.
– Руперт Коу, я звонил вам.
– Я Жан Обри, присаживайтесь, – учтиво произнес Обри.
– Месье, вам что-нибудь принести? – спросил, вытянувшись, официант.
– Чашечку кофе, пожалуйста, – ответил Руперт, – с молоком.
– Будет исполнено, – и официант исчез.
Руперт поклал на мягкий диванчик, рядом с собой, портфель.
– Мне о вас рассказал Лукас Корра, – начал Обри. – Так что я в курсе. Он сообщил, что направляет вас ко мне и хочет выяснить как можно больше о художнике, написавшем это полотно.
– Да, меня интересует эта картина, – сказал Руперт.
– Это не картина, – сказал Обри, – а икона. Во всяком случае, так ее представили на аукционе.
– Вы приобрели ее на аукционе?
– Да, она мне почти ничего не стоила. У Корра больной внук. Я знал об этом и поэтому решил ее приобрести. Дело в том…
В этот момент появился официант и поклал чашечку кофе с молоком перед Рупертом. Затем вновь испарился.
– Что мне здесь нравится, так это то, что официанты не мешают вести беседу, – сказал Обри. – Больше он нас не потревожит, если мы его не позовем.
– Вы хотели что-то сказать о причине покупки иконы, – напомнил Руперт Коу.
– Да. Видите ли, я увлекаюсь старинными работами различных мастеров. Эта работа на меня не произвела впечатления: никому неизвестный художник Герман Кухта, кажется так его зовут.
– Подписи на картине не было.
– Это верно, он не оставил на ней свой автограф. И это странно, не правда ли. Кроме того, предмет был не старинным и не представлял никакой ценности, во всяком случае, для коллекционеров. Но… – он надпил кофе и продолжил. – Есть одно обстоятельство. Я был знаком с одним коллекционером. Имя его я вам не скажу, так как он не всегда законно приобретал предметы, имеющие большую ценность. Он скупщик и коллекционер в прошлом. Сейчас обанкротился, продал свои коллекции, многие предметы разлетелись тут же по всему миру. Кое-что приобрел у него и я. Вот почему я не сообщаю его имени. Многие бы заплатили солидные суммы, чтобы найти его, или его коллекции. Но… Как я уже сказал, его коллекция распалась. Может где-то остались списки его коллекции, поэтому я о нем не буду говорить. К тому же он умер, внезапно скончался – инфаркт, говорят. Хотя я в это не верю.
– Какое же он имел отношение к иконе? – спросил Руперт.
– Этот человек поручился за картину.
– В каком смысле? – спросил Руперт, сузив брови.
– Он не был хозяином иконы, а был лишь поручителем тех слов, что были сказаны перед продажей икон на аукционе.
– Икон? Я не ослышался?
– Нет, не ослышались. На закрытом аукционе, который проводили, я вам не могу сказать где, было выставлено восемь полотен. Их автором был некий Герман Кухта. Во всяком случае, это было известно от их владельца. Владелец не пожелал заявить о себе. На аукционе было заявлено, что все эти иконы обладают некой исцеляющей силой.
– Что это значит? – удивился Руперт.
– Это значит, что они излечивают людей от болезней.
– Многие известные коллекционеры профессионалы и любители не поверили в эти слова. В том числе и я. Тогда нам назвали имя поручителя. Он тогда был еще жив. Многие удивились этому, зная безупречную репутацию поручителя. Я и сам был в недоумении. Некоторые говорили, что поручитель просто солгал. Я тоже готов был поверить этому, зная в каком тяжелом положении, находились дела поручителя. Он был банкротом, такие люди могут находиться на грани безумия. И тем не менее… – Обри замолчал.
– Что?
– Имя. Многие поверили. Его имя всем внушало доверие. Хотя и сомнение в подобных заявлениях тогда зародились у многих. Какой-то американец сошел с ума и начал повышать цену на первую выставленную икону. Всех тогда это возмутило, и поэтому было решено продать иконы в два дня, так как аукцион подходил к концу, предложенных лотов было много. Я приобрел одну икону, как я уже говорил недорого – мне это стоило всего несколько тысяч евро. Для меня она никакой ценности не представляла, но я помнил о тяжелом состоянии внука моего друга Лукаса. Я купил икону и отправил ее в Австралию, в его замок, в надежде, что произойдет чудо. Хотя я сам этого и не ожидал, зная репутацию раковой болезни, но судьба изменилась, вопреки науке, и мальчик выздоровел. Я даже не поверил этому, если бы не радостные звуки голоса моего друга в телефонной трубке. Он передал мне по телефону, что его внук выздоровел. Скажите, это правда, вы его видели?
– Да, это правда. Мальчик излечился, что послужило тому причиной – чудо или продолжительное лечение у многих специалистов во многих клиниках, не ясно. Сейчас он находиться не в лучшем положении.
– Да, я знаю. Лукас мне все рассказал, – сказал Обри пониженным голосом. – Но ведь и отрицать, что икона не помогла, мы не можем. – Он прищурил взгляд. – Хотя вы правы. Лично я, как и вы в чудеса не верю. Что вы хотели еще узнать?
– Я хотел бы узнать, как можно больше об этом художнике?
– Я уже говорил, что мало знаю о нем. Он не представляет интереса для меня, – сказал Обри. – Но вы могли бы разузнать об этом у других коллекционеров. Я подготовлю списки владельцев, купивших на аукционе икон. Я, в общем-то, уже начал наводить кое-какие справки. И вот что я выяснил. Это неимоверно, и даже разум отказывается поверить в это. Как только Корра мне сообщил по телефону о вас, и попросил посодействовать вам в этом деле, я сразу же напряг свои тайные каналы добычи сведений и кое-что выяснил.
– Интересно. И что же вам удалось узнать о художнике?
– О самом художнике пока ничего. Но я продолжаю работать над этим. А вот о некоторых внезапных смертях мне стало известно. Возможно, все это как-то связано с продажей икон. Хозяин икон, чье имя хранилось в тайне, был найден мертвым в своей машине. Она разбилась, сгоревший труп был найден на месте водителя. Труп был обнаружен с простреленной головой. Кто-то убил его. Машина ехала на большой скорости и врезалась в столб. Если рядом с водителем сидел убийца, то как он мог выпрыгнуть на большой скорости. Если же убийца был снаружи и стрелял в водителя, то можно позавидовать его меткости. Убийство произошло в ночь – сразу после аукциона.
– А с чего вы взяли, что этот труп принадлежал хозяину икон? Вы ведь говорили, что не знали его имени.
– Верно, оно мне неизвестно. Но мне известно имя организатора аукциона. Он и сообщил мне об этом случае. У меня такое впечатление, что эти иконы притягивают смерть.
– Кто-то убирает свидетелей?
– Возможно, или собирает какие-то сведения. Об этом убийстве я узнал неделю спустя окончания аукциона. А вот только вчера мне стало известно, от одного из моих приятелей, что в одной из рек рыбаки обнаружили завернутый в мешок труп. Полиция установила личность покойного. Это был организатор аукциона. Сначала его пытали и только потом бросили в реку. Жуткая смерть.
– Как вы думаете, почему его убили? – спросил Руперт.
– Это мафия. Конца этой истории вы не найдете. Впрочем, не мне это решать.
– И что же получается, найти художника теперь невозможно? – сказал Руперт.
Обри задумался, на его лбу появились три полоски.
– У меня есть идея, но я не знаю, поможет ли она вам? – тихо произнес Обри.
– На аукционе был мой старый приятель, он тоже, как и я увлекается коллекционированием. Он не купил там ни одну из икон, но… Я знаю, что у него есть привычка – собирать сведения, записывать имена всех кто что-либо купил на аукционе. Он это делает для того, чтобы потом, при необходимости, знать, у кого содержится в коллекциях те или иные предметы из коллекции. Он продает эти сведения. Я уже сделал вчера запрос и жду от него вестей.
– Как мне это может помочь?
– Поклонники, слухи, мне не известно ничего об авторе, но может другим известно больше. – сказал Обри.
– Я вынул полотно иконы из рамки и обнаружил на обратной стороне надписи, на латыни. Там было написано еще число – 313.
– Любопытно, я не знал, что художник сделал такие надписи. Я хотел бы посмотреть, – Обри с любопытством глянул на Коу. – Вы могли бы, ну скажем, сегодня вечером зайти ко мне, вот по этому адресу, – и он передал Руперту визитную карточку с адресом. – Я буду вас ждать в девять вечера.
– Хорошо, – сказал Руперт. Он решил не показывать сейчас полотно и дождаться вечера, когда у Обри буду сведения о художнике.
– Вы говорите, что надписи на латыни?
– Да, Лукас Корра меня в этом уверил, – сказал Руперт.
– Возможно, автор хотел придать своему произведению некую таинственность и старину, ведь на латыни писали в древности.
– Но что там написано? Может это прольет свет на все эти загадочные убийства, которые окружают последнее время эту икону?
– Я бы сказал – все иконы. Все восемь, – сказал Обри приглушенным голосом. – Кто-то, по-видимому, что-то ищет. И вы правы, возможно, разгадка таится в этих письменах на древнем языке. Я немного знаю латынь, и поэтому могу посодействовать вам в переводе, но это займет некоторое время.
– Договорились, вечером я буду у вас, – сказал Руперт.
Руперт Коу прогулялся по чудесным улицам Парижа, побывал в некоторых местных музеях. Он прохаживался по тихим уютным улочкам и размышлял.
То, что это дело окружено смертью, он уже почувствовал, еще в Австралии, слушая рассказ Лукаса Корра. Теперь, от Жана Обри, он узнал еще о нескольких смертях. Неужели все они имеют отношение к иконам? А что, если лишь одна из икон является старинной? Тогда преступник ищет подлинную картину. Вряд ли он будет убивать из-за дешевых икон. Если предположить, что бывший хозяин восьми икон добыл их нечестным путем и решил избавиться от них, зная, что его преследуют… Убийца знает о том, что иконы проданы, но тогда он станет искать их новых владельцев, и, зная его хладнокровие и цинизм, с которым он убивает, едва ли приходится сомневаться в его благосклонности к новым хозяевам икон. Надо предупредить Лукаса Корра, – решил Руперт. Он нашел телефон в гостинице и сделал звонок в Австралию. Старик все выслушал молча и пообещал быть на стороже. Руперту немного полегчало на сердце после этого звонка.
Вечером ровно в девять он уже стоял у дома, где проживал азартный коллекционер Жан Обри. Руперт еще с улицы увидел свет в окне. Его ждали. Он подошел к двери и позвонил. Дверь никто не открывал, и тогда он сделал еще несколько звонков. За дверью была тишина. Руперт вспомнил о свете в окне первого этажа. Хозяин был дома, сомнений быть не могло. Может он был чем-то занят. Руперт немного подождал, проверил еще раз адрес и решил постучать в дверь, не доверяя звонку, который был еле слышен за дверью. К его большому удивлению – дверь оказалась открытой. Какое-то неописуемое чувство тревоги сквозняком пробежало по сердцу, и зародило в нем беспокойство. Он решил войти. Еще у порога Руперт позвал хозяина дома, но в ответ лишь тишина. Он вошел и вновь прислушался. Был слышен лишь накрапывающий дождик за дверью. Легкий сквозняк и какое-то едва уловимое чувство тревоги объединились, породив холодную волну, пролетевшую по спине Руперта. Он еще раз назвал имя хозяина дома. Тишина. Коридор скрывался в полумраке, в дальнем его конце виднелся призрачный свет. По-видимому, он шел из кабинета Обри. Это та комната, которую Руперт заприметил еще с улицы – она была освещена. Руперт решил идти на свет. С правой и левой стороны коридора он заметил много старинных и диковинных предметов антиквариата. Хозяин дома, по-видимому, был настоящим профессионал в своем деле. Он обставил дом так, что можно было подумать скорее о богатом музее, чьи предметы выставлены на показ посетителям, чем о частной квартире. Здесь было два этажа и множество комнат. Руперт пока шел по коридору, заглядывал в комнаты мельком и везде он видел какие-то вазы, картины, статуэтки и прочие старинные предметы. «Наверное, это все стоит уйму денег, – подумал Руперт. – Здесь должна быть и сигнализация – для охраны». Открытая входная дверь не давала покоя его сознанию. Вдруг он остановился. Что-то не так. Какое-то жгучее чувство тревоги буравило его мозг. Он еще раз огляделся и понял… В комнатах, мимо которых он проходил, по всюду был хаос и беспорядок. Темнота, окутавшая предметы, поначалу скрыла этот бардак. Не может хозяин так всё разбросать и несуразно разложить предметы – опуская некоторые на пол. Он поначалу подумал, что эти статуэтки изначально находились на полу, но когда во мраке разглядел некоторые из них (они лежали на боку), то понял – что-то произошло. Его шаг замедлился, он стал ступать тише и осторожнее, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. Но ничего не услышал, лишь капли дождя били в окно. Дождь усилился.
Руперт дошел до света и осторожно заглянул в кабинет. За столом сидел, спиной к двери, хозяин дома. Его туловище лежало на столе, руки свисали. Руперт быстрым шагом приблизился к телу, но тут же остановился. Он увидел кровь. Из затылка сочилась струйка крови. Обри застрелили в затылок, когда тот сидел за столом. Убийца вошел через дверь, также, скорей всего, и вышел. Убийство произошло недавно, еще кровь не успела свернуться. Мозг Руперта лихорадочно работал. Он сразу же вспомнил о своих отпечатках на дверном звонке. Их надо стереть. «Здесь меня никто не знает, и лучше будет, чтобы так и осталось, – думал Руперт. – Полиция, скорей всего, еще не выехала, так как об убийстве никто не знает».
У Руперта Коу было время, чтобы разыскать сведения, которые Обри добыл для него. Он повнимательней оглядел всё кругом. Предметы были разбросаны. Здесь что-то искали. «Не икону ли? – подумал Руперт». Ведь убийца, наверняка, навел справки и выяснил, кто приобрел икону. Убийца не знал, что икона находилась в Австралии. «Теперь надо искать сведения, – думал Руперт, – бумаги, блокнот, переписка». Его взгляд наткнулся на ноутбук, лежащий на письменном столе. Компьютер был выключен. Он пододвинул ноутбук к себе, подальше от головы Обри. «Бедняга Обри, – подумал Руперт. – Вот и тебе досталось». Сомнений у Руперта Коу не было – эти убийства, о которых он недавно слышал, связаны друг с другом. И везде незримо присутствуют иконы. Он всмотрелся в темный монитор, и тут его осенило. Чувство, что преследует его с самого начала, когда он вступил в темный коридор квартиры, было не фальшивым. Дело в том, что ему уже знакома эта обстановка вещей. Он где-то видел всё это. Он уже был здесь. Но когда? Руперт начал лихорадочно рыться в своей памяти, и тут он вспомнил. Догадка даже остановила его желание продолжать поиск. Он был поражен этой мыслью. Все, что он видел теперь – он уже видел во сне. Тогда он даже не видел Обри. Но так ли это было? Сон и реальность переплелись в этой комнате, рядом с трупом. Ему казалось, что он все еще спит. Тот сон он хорошо запомнил, но не предал ему значения, как и многим снам. Это ведь лишь работала утомленного мозга. Наконец, рассудок вновь посетил его и он начал приходить в себя. Его, все еще дрожащая рука, дотянулась до кнопки включения компьютера. Зажегся монитор. Появилось приглашение к работе – имя Жан Обри и пароль. Нужно было ввести пароль. Слово. «Какое же слово, – думал Руперт Коу». И тут он вспомнил о Ямесе. Он тоже ему снился. Его отражение он увидел в мониторе тогда. Он вспомнил, как убийца выстрелил второй раз. Пистолет с глушителем – вот почему соседи ничего не слышали, и не вызвали полицию. Они просто еще не знают об убийстве.
Руперт вышел в коридор и внимательно присмотрелся к стене. У стены на полочке лежала разбитая фарфоровая статуэтка. Пуля пробила ее и врезалась в стену, проделав дыру. «Да, все верно, вот она – пуля, – думал Руперт». Но откуда ему было все это известно? Неужели из сна. «Нет, этого не может быть. Вещий сон. Какая чушь, – думал Руперт».
Он вернулся в кабинет, подошел к трупу и оглядел его еще раз. Труп обыскивали, об этом свидетельствовали вывернутые карманы. «Икону не спрячешь в карман, – думал Руперт». Убийца искал икону и еще что-то. Возможно, разгадка таится в данных компьютера. Он ввел имя «Корра», затем «икона», потом «монах». Все без толку, пароли были неверны. И тут его мозг посетило воспоминание из сна. Монета. Светящаяся в темноте монета. Она светилась фосфором. Он вспомнил, что когда проходил по коридору, никакого свечения не заметил. И это не удивительно. Ведь это всего лишь был сон. Руперт вспомнил цифру 36 на монете. Эти цифры отчетливо были видны на ней в его сне. Он ввел их в компьютер машинально, и был поражен тем, что произошло – пароль сработал. Компьютер дал доступ к данным. В одной из папок, на рабочем столе, под названием имени австралийца – Корра, он обнаружил текстовый файл с именами и фамилиями каких-то иностранцев. Их было трое, напротив имен были адреса. Вероятно, это были места их проживания. В конце было написано: «для Р. Коу». Руперт приметил рядом со столом небольшой принтер. Лист со сведениями о покупателях он распечатал и сунул его в карман, сложив в несколько раз. Эти сведения, по-видимому, Обри и собирался передать Руперту. «Но, где же сведения о художнике? – подумал Руперт». Он переглянул множество файлов и папок, но нигде не обнаружил полезного для себя. Он увидел электронную почту. Здесь могла быть переписка его с организаторами аукциона или с его знакомыми коллекционерами, у которых он и взял сведения о трех покупателях икон. Где же остальные четыре? Может они были неизвестны ему, ведь аукцион проводился в два дня. Четыре иконы были выставлены на продажу во второй день. По-видимому, этого коллекционера – приятеля Обри, не было на второй день.
Руперт запустил почту, но тут столкнулся с новым паролем. Почта открывалась лишь на пароль. Он опять стал вводить слова, и даже использовал цифру «36», чудесным образом попавшую ему под руку, но все было тщетно. Вводимые пароли были неверны.
Неожиданно для себя он почувствовал в спину дуновение ветра. Это был сквозняк. Он хотел было расслабиться, но потом услышал в отдалении какие-то шаги. Раздался мужской голос. Кто-то звал хозяина квартиры. Наверное, это были соседи, случайно обнаружившие открытую дверь. Руперт заволновался. Он быстро выбежал из кабинета, нырнув в темный проем двери соседней комнаты, что была открыта. Его заметили.
– Кто здесь?! – раздался взволнованный голос. – Это ты, Обри!
Шаги неумолимо приближались. Руперт, недолго думая, открыл окно комнаты, здесь тоже повсюду царил хаос (убийцы постарались). Его нога на что-то наткнулась. Прозвучал звон и хруст разбившегося или раздавленного какого-то предмета. Руперт буквально вылетел через окно, с первого этажа на улицу. Он перескочил через небольшую ограду и скрылся в темноте. Лишь в гостинице, когда он в спешном порядке собирал вещи, он подумал, что зря поторопился. Надо было захватить ноутбук с собой. Теперь было поздно – в квартире Жана Обри наверняка уже было много полицейских.