Вы здесь

Икам. Неисполненное задание. Часть первая. На задворках цивилизаций (Искандар Бурнашев, 2017)

Часть первая

На задворках цивилизаций

Глава первая

Крышка люка медленно распахнулась, и, перед Икамом, открылось окно в незнакомый мир. Не имея привычки затягивать интересные знакомства, наш герой вылез из люка и осмотрелся. Перед ним расстилались невысокие холмы, покрытые травой. Они обрамляли долину, протянувшуюся, судя по солнцу, с востока на запад, и заслоняли горизонт.

Было похоже, что здесь была весна. В траве было много цветов, которые наполняли воздух ароматами душистого разнотравья. Над цветами деловито суетились всевозможные насекомые, до боли похожие, на их земные аналоги.

– Вот уж, действительно, планета-двойник, – мелькнуло в голове у Икама.

Вход в люк находился в расщелине высокого холма с крутым склоном в сторону долины. Икам вышел на небольшую террасу. Спуск в долину был только с одной стороны, что позволяло осмотреться. Чувствуя себя в относительной безопасности. Икам внимательно изучил местность, стараясь запомнить ориентиры, для гарантированного отыскания обратной дороги в будущем. Но тот, кто подбирал место, для базы, видимо, больше внимания уделял безопасности её расположения. Убедившись, в бесплодности своих усилий, Икам решил, довериться в дальнейшем радиомаяку и своему везению.

В несколько этапов, он вытащил из люка все свое снаряжение, и, озадаченно, осмотрел его. Все эти вещи должны были, обеспечить ему относительный комфорт и безопасность, во время его пребывания на планете. Но, передвигаться по холмам со всем этим грузом, показалось Икаму, слишком утомительным и обременительным. Поэтому, он реализовал свою тайную задумку, и после ревизии, безжалостно, уменьшил свою ношу вдвое, отправив обратно в проём люка, всё, без чего, по его мнению, можно было вполне обойтись. Еще раз, бегло осмотрев свой багаж, он уложил его во вместительный рюкзак.

Распихав по карманам и повесив на пояс, остальное имущество, он, как заправский разведчик, попрыгал на месте и, убедившись, что ничто не отвалилось и не выпало на землю, присел «на дорожку». Эта мудрая традиция помогла ему вспомнить, про раскрытый люк и про перевод аппаратуры капсулы в режим «сна».

Исполнив, все указания инструкции и закрыв люк, на кодовый замок, наш герой замаскировал вход, подручными материалами. После этого, Икам, в самом бодром расположении духа, отправился в путь.

Свой маршрут он выбрал по гребню холмов, внимательно осматриваясь по сторонам. Вскоре, он заметил каких-то животных, пасущихся на холмах. При виде Икама, они не проявляли беспокойства, но, и не давали ему приблизиться ближе, безопасного, по их мнению, расстояния.

Первые животные, которых удалось рассмотреть нашему герою, были похожи на диких ослов. Если бы, не хвосты с кисточками, их можно было принять, за небольших лошадок. По крайней мере, они были такими же резвыми и подвижными. Тут Икаму пришла в голову, замечательная, по его мнению, мысль, обеспечить себя транспортным средством, которое сделает его жизнь более комфортным и приятным. Решив, не откладывать задуманное в «долгий ящик», Икам отправился обратно к своему модулю. Он собрался затратить, немного времени сейчас, чтобы обеспечить себе огромный выигрыш его, в будущем.

Вернувшись к модулю, он разбил на террасе временный лагерь. Затратив на устройство лагеря остаток дня, он, после осмотра, обнаружил неподалёку, небольшой ручеёк, который обеспечил его, замечательной на вкус, водой. Посчитав, что не стоит причинять неудобства местным обитателям, он решил не переносить лагерь ближе к ручью, который, судя по многочисленным следам, явно, использовался ими, для водопоя. Набрав воды, Икам вернулся в свой лагерь, и тут он, еще раз, смог оценить правильность своего решения. Дело в том, что теперь, зная, где находится водопой, с края своей террасы, комфортно расположившись в раскладном стуле из модуля, он получил возможность беспрепятственно наблюдать вечернее представление из цикла «В мире животных». Сегодня программа была посвящена «животным на водопое».

Плотно перекусив консервами с кружкой кофе, Икам, с видом заправского туриста, расположился на своём наблюдательном пункте.

Участники представления не заставили себя долго ждать. Первыми на водопой прибыла небольшая группа маленьких антилоп. Пугливо озираясь по сторонам, они, быстро утолив жажду, ускакали прочь, смешно подпрыгивая на своих тонких ножках. Затем, показалась семейка диких ослов. Под присмотром своего вожака, бдительно стоящего на страже, ослицы и их детёныши, не мешкая, попили воду и уступили место новым участникам представления.

К ручью подошла группа животных, которых Икам никогда, до этого не видел. Размером они не уступали диким ослам, но на голове у них гордо красовались огромные прямые рога, длиной не менее метра. Видимо, это были антилопы. Но, про антилоп с такими рогами, Икам никогда не слышал. В душе у него шевельнулось беспокойство. Видимо планета готовилась, преподнести ему еще немало сюрпризов.

В это время, возможно, неслышно для Икама, раздался звонок на антракт, и сцена опустела. Её обитатели поспешили освободить её. Причина переполоха стала понятна, когда к воде приблизилась стая гиен. Возможно, из-за расстояния, они не производили впечатления, своими размерами, но, спутать их с кем-либо, было невозможно. Скандируя неприличные лозунги и, наслаждаясь всеобщей паникой, они шумно, резвились на берегу, явно чувствуя себя хозяевами жизни. Даже появление льва, не заставило их, изменить своё поведение.

Да и, лев попался, какой-то скромный. Демонстративно, не обращая внимания на гиен, он, брезгливо морщась, припал воде и стал её лакать, все же, не выпуская из поля зрения, своих шумных соседей. Возможно, это был молодой, одинокий самец, изгнанный из прайда, и, не успевший ещё обзавестись своими львицами. Попив воды, он скрылся в высокой траве. Вслед за ним сцену покинули и её последние актеры-гиены.

Водопой опустел. Но, в душе у Икама зашевелилось смутное беспокойство. До этого момента он, как-то не задумывался, в какой части планеты ему предстоит выполнять задание. Если планета действительно является двойником Земли, то по всему выходит, что действовать ему придётся в Африке, или как там называют туземцы аналог своего «чёрного континента?» А ведь Африка, это «не только ценный мех», но еще и слоны, носороги, крокодилы и бегемоты, не говоря уже о проблемах размером поменьше, вроде диких буйволов и ядовитых змей. В этом случае, отсутствие мощного огнестрельного оружия, значительно усложняло, его пребывание в этих ненаселённых краях, предстоящей зоны действий.

Немного успокоившись, Икам с благодарностью вспомнил о том, кто выбирал место, для размещения его модуля. Обрывистые стены террасы были недоступны везде, кроме небольшого участка, который Икам поспешил перегородить мобильным забором из колючей проволоки и проволоки под напряжением, типа «электропастух».

Первую ночь Икам провел в модуле, надежно заблокировав стальную дверь и, стараясь, не обращать внимания на духоту.

Утренняя свежесть принесла с собой оптимизм и хорошее настроение. Осмотрев сверху местность, и убедившись в отсутствии поблизости львов и других ужасных обитателей планеты, Икам, прихватив с собой все необходимое, отправился в намеченное им место, для охоты на диких ослов. Как ни странно, но его расчёты оправдались, и, вскоре, мимо него проследовала к воде ослиная семейка. Тщательно прицелившись, Икам выстрелил. Негромкий хлопок пневматического ружья, пославшего заряд снотворного, не особенно, напугал стадо. Встревожено оглядываясь, оно продолжило двигаться в ту же сторону и, с той же, скоростью. Лишь, вожак пристально посмотрел в сторону Икама, укрывшегося за густой листвой кустарника. Но и он, не обнаружив опасности, пропустив своё стадо вперед, поскакал дальше. И, только молодая ослица, выбранная Икамом, под воздействием препарата, стала, замедлять движение и сбиваться с ноги. Ещё накануне, поразмыслив, Икам отказался от мысли начать опыты по приручению ослов, с вожака. Пробовать укротить старую самку, Икам, тоже не захотел. Его выбор пал на молодую ослицу, не обременённую потомством. Почему-то он решил, что здесь у него шансов, добиться успеха, будет больше.

И испанец, и монгол

Действуют, похоже:

Выбирают из двух зол,

Ту, что помоложе.

Дождавшись, когда, устав бороться с действием снотворного, ослица легла на землю, Икам покинул своё укрытие. Его появление вспугнуло стадо, которое бросилось наутёк, бросив свою товарку, в распоряжение Икама.

Икам не стал, терять времени даром. Он спутал передние ноги ослицы и накинул ей на шею петлю. После этого, он ввёл ей в кровь медикамент, который должен был, ускорить ее пробуждение. Икам боялся, что лежащая неподвижно ослица, привлечет, ненужное ему, внимание птиц-падальщиков. А те, в свою очередь, укажут дорогу другим хищникам. Конечно же, Икам считал себя царём природы, но, не горел желанием, обсуждать этот вопрос с царём зверей, или стадом гиен.

Вскоре, молодая ослица, медленно, с трудом, поднялась на ноги и, испуганно взбрыкнулась. Но, петля туго затянулась у неё на горле. Икам, громко извиняясь за свою бесцеремонность, потащил её к своему лагерю. Это оказалась не так просто, как он себе представлял. Особенно тяжело, им дался, крутой подъём на террасу. Надёжно привязав пленницу к невысокому дереву, росшему у входа в модуль, Икам с энтузиазмом, свойственным молодости, приступил к процессу, укрощения строптивой. Но, предварительно, он спустился к ручью и принес полное ведро воды, содержимое которого, по его замыслу, должно было выступать в роли «пряника» в его воспитательном процессе. Ослица, постепенно, пришла в себя и стала, проявлять свой буйный нрав. Озадаченный, Икам не знал, как ему, к ней подступиться.

Спереди ему угрожали зубы, которые вблизи казались просто огромными, а сзади, он, чуть было, не угодил под удар копыт. Как и все молодые люди, наш герой видел в кино и читал, как лихие ковбои укрощают мустангов. Но, очутившись рядом с диким животным, он, заметно, подрастерял свою уверенность. Икам решил использовать метод азиатских кочевников. Отвязав верёвку от дерева, он намотал её себе на руку, таким образом, чтобы до петли на шее, осталось метров пять, после этого, он вывел ослицу на ровное место и пустил её бегать. Сначала, она пустилась резвым галопом, но, затем, петля заставила её двигаться по кругу. Так продолжалось довольно долго. Икам боялся, что у него голова закружится раньше, чем сдастся его пленница. Не давая ей отдыха, он гонял и гонял её, вокруг себя, пока у ослицы не задрожали ноги, и она не пошла шагом, испуганно кося глазом на своего мучителя.

Дав ослице походить по кругу, пока у неё не восстановилось дыхание, Икам снова привязал ее к дереву. Будем откровенны. Им руководило не жалость к животному, а банальная усталость и необходимость оценить ситуацию. Отдохнув и плотно перекусив, наш дрессировщик решил, установить контакт со своей подопечной. Для этого, он предложил ей воды из ведра. Ответом бала попытка укусить его за руку и, в результате, почти вся вода оказалась на земле. Разозлившись, Икам снова, продолжил занятия на импровизированном манеже. Это продолжались до тех пор, пока наш укротитель не выбился из сил. После тренировки, он, мстительно, не стал поить упрямицу, лишь привязав её так, чтобы длина верёвки, дала ей возможность, подкрепиться травой.

Весь, следующий, день прошел за, теми же, занятиями. Бедная ослица безостановочно бегала по кругу, а, ее несчастный дрессировщик, кружился на месте, проклиная весь ее род за упрямство. В конец измучившись, Икам, оставив животное на дрожащих ногах, пастись на привязи, занялся ужином.

Когда он, снова, расположился на стуле, чтобы, за кружечкой кофе, обдумать планы на следующий день, его внимание привлекла гиена. Она, отделившись от стаи, спряталась, зачем-то, в кустарнике, у подножья его террасы.

Дело в том, что, увидев гиену впервые, Икам мысленно назвал её гиеной, только потому, что не знал, как правильно называются самцы этого вида. По всем признакам это был самец, с изрядно раздувшимся брюхом. Икам даже, мысленно, поздравил его с удачной трапезой. Но, гиена, притаившись в кустарнике, явно страдала. Молча, тяжело дыша, она лежала на земле. Тело ее сотрясалось в судорогах. Икам решил, что это объевшийся самец помирает от переедания.

Не испытывая ни малейшего сострадания к обжоре, наш герой, проверив свою пленницу и, убедившись в надежности ограждения, решил спать на свежем воздухе, закутавшись в тёплое пуховое одеяло.

Утром Икам снова предложил своей пленнице воду, и, о, радость! Пугливо кося глазом, ослица, впервые, попила воды из ведра, предложенного ей дрессировщиком. После плотного завтрака, повеселевший укротитель, перед началом занятий, так, из простого любопытства, решил навестить гиену. То, что он увидел, озадачило нашего героя до глубины души. Страдающая гиена в муках рожала! Один детеныш, уже появился на свет, а другой, все еще пытался разродиться. Причём делал он это через то, что Икам посчитал, признаком мужественности его родителя. Забыв о занятиях, Икам стал невольным свидетелем того, как только что появившийся на свет, второй малыш, с остервенением, бросился на своего старшего брата или сестру. Между ними завязалась нешуточная драка. А их бедная мать, стараясь, разродиться третьим, не могла остановить драчунов. Два мохнатых клубка катались по земле, остервенело, кусая друг друга. Придя к выводу, что на этой планете, живут, только, сумасшедшие гиены, наш герой решил, все же, заняться своими делами. Пожелав им, в душе, поубивать друг друга, Икам вернулся к своей ослице.

Ободренный, своими успехами, загнав строптивицу, до изнеможения, наш юннат, привязал к, еле стоящей на ногах от усталости и, дрожащей от страха, ослице, заготовленный вьюк. Измученное животное, сломленное бесконечным бегом, кажется, смирилось со своей несчастной судьбой. По крайней мере, оно покорно продолжило хождение по кругу, с грузом на спине. Обрадованный укротитель, в награду напоил ослицу вволю из ведра, которое держал в руках. И с этим унижением, ослица смирилась.

Перед ужином, наш пытливый натуралист, стал свидетелем, как, измученная тяжелыми родами, мамаша-гиена, кормит двоих малышей, строго пресекая, всякую попытку, затеять драку. Как наглядный пример, к чему может привести это непослушание, неподалёку, в пыли лежал безжизненный комочек, не выдержавший жестокого приёма, оказанного ему безжалостным миром. Вскоре, измученная, но, счастливая мать повела своих буйных отпрысков, знакомиться со стаей. И три неуклюжих силуэта, скрылись в тени кустов. Увиденное Икамом, врезалось в память нашему герою, и он дал себе слово, разобраться в том, что же он увидел.

Еще три дня, Икам потратил на закрепление навыков, полученных его подопечной. Она уже смирилась с необходимостью носить на себе поклажу и, безропотно позволяла, навьючить и развьючить себя и, даже, вести себя за собой, за верёвку. Икам уже представлял себе, как когда-нибудь, будет гордо пересекать степные пространства, сидя на ослице.

И вот, наконец, посчитав, что, уже, настала пора наверстывать, упущенное за обучением, время, Икам, во второй раз, отправился в путь, для выполнения задания. Первую половину дня, гордый собою Икам, проделал, шагая налегке, ведя за верёвку, нагруженную, увесистым вьюком ослицу. Перед привалом, наш путешественник, вдоволь напоил свою спутницу из лужи и решил, устроить привал неподалеку, в укромном уголке, в тени нескольких, невысоких деревьев. Привязав ослицу к дереву, он развел огонь, поставил на него котелок с концентратами и приготовился, наслаждаться, заслуженными трапезой и отдыхом. Предусмотрительно, он выложил рядом с собой, арбалет с колчаном, и воткнул в землю копьё. В этот момент, ему бросилось в глаза, что рядом с его подопечной, уже, не осталось травы. Исполненный самыми благими намерениями, наш герой отвязал ослицу от дерева и перевёл её на другое место.

Пытаясь, привязать ее получше, он потянулся за веткой дерева, но, наклонить её одной рукой не получилось. Тут наш герой, наступив ногой на верёвку, двумя руками, взялся за ветку. В этот момент он почувствовал, какое-то движение под ногой. Оглянувшись, он, с удивлением, увидел, как его красавица, резвым галопом, волоча за собой верёвку, удаляется от него, со всем его имуществом и припасами.

Подавив, свой невольный порыв, тут же броситься в погоню за беглянкой, Икам вернулся к костру и, невесело, рассмеялся. Стараясь успокоиться, Икам стал, неторопясь, оценивать возникшую ситуацию.

Так, наш герой получил наглядное подтверждение истины, что недостаточно просто взять и покорить женщину. Главное, чтобы она сама, потом, захотела остаться с вами.

* * *

Результатом ревизии, проведённой нашим неудачливым путешественником, стал вывод о том, что всё обстоит, не, так уж и, плохо. Или, как говорится, «Могло быть и хуже». Если бы свой дерзкий побег беглянка совершила во время марша, то у Икама не осталось бы ни котелка, ни посуды, ни фляги с водой. Кроме того, ему великодушно было оставлено все его оружие: посох-копьё, тесак-мачете, кинжал-наконечник для копья и охотничий арбалет с запасом стрел. И это, не считая охотничьего ножа.

Из всего имущества, потерянного в результате дезертирства ослицы, было жаль только тёплой одежды, спального мешка и, пожалуй, верёвки, которая, всегда могла бы пригодиться в дороге.

Усевшись у костра, и, медленно пережёвывая свой, ставший невкусным, обед, Икам принял несколько решений.

Во-первых, он решил, не тратить больше времени на ослов. (Благо, что себя к ним, он мог и не относить!) Честно говоря, его эксперимент с приручением, оказался явно неудачным. Даже, если не считать печального итога операции, то, наличие домашнего животного в дороге, приносило столько хлопот, что Икам, в глубине души, был, даже, рад, что так, всё получилось. В конце концов, у него всегда была припасена фраза о том, «что Бог даёт нам, не то, что мы просим, а то, что нам нужно».

Во-вторых, решив усмотреть, в этом досадном происшествии промысел Божий, Икам решил, наконец, приступить к выполнению своего задания. Теперь, когда его больше не сковывала «неблагодарная скотина», он мог подумать, о выборе мест, где бы, он смог обнаружить, движение кочующих племён. Так он решил, двигаться от одной возвышенности, к другой. Ночные привалы он планировал, устраивать на их вершинах. Это позволяло бы ему, обеспечить, себе безопасность ночью, и, утром, при осмотре местности, не только намечать дальнейший маршрут движения, но, и заблаговременно, обнаружить кочевников, пасущих в степи свои стада.

Определившись с планом своих, дальнейших действий и, махнув рукой не неприятности, наш путешественник продолжил движение. Весь его нехитрый скарб, состоящий из посуды, солонки и аптечки, легко уместился в котелке, закрытом крышкой. С использованием брючного ремня, его, «с горем пополам» можно было нести за спиной, вместе с арбалетом. Фляга с водой, и кинжал с тесаком, висели на поясе. Древко копья, из титаноаллюминиевой, двухметровой трубы дюймового диаметра, в дороге исполняло роль посоха. С одного конца на трубе находился увесистый набалдашник, который, при необходимости, мог стать булавой. На другом конце, находился металлический штырь, диаметром около сантиметра и длиной около пятнадцати сантиметров. Он являлся наконечником посоха, и на него, при опасности, надевалась полая ручка кинжала, превращая посох в двухметровое копьё с полуметровым листообразным, обоюдоострым наконечником. Испытав его, Икам признал его надёжность и эффективность.

Выбрав, в качестве конечной цели, высокий холм на горизонте, наш путешественник, бодро зашагал в его направлении. Очень скоро котелок за спиной, стал причинять такое сильное неудобство, что Икам стал подумывать, о необходимости охоты, для того, чтобы добыть шкуру, из которой, можно, было бы, соорудить заплечный мешок. В этих размышлениях, он проделал большую часть намеченного пути и, уже, начал подниматься на холм по его склону, как его внимание привлёкло странное животное, сидящее на камне. Внешне оно было похоже на кролика, но, обескураживало, отсутствие у него больших ушей.

Стараясь, не делать резких движений, Икам, замедлив шаг, достал арбалет и попытался, взвести его на ходу. Услышав, щелчок взведенного арбалета, животное вскарабкалось, по почти отвесной поверхности камня, и скрылся в траве. Вложив стрелу на ложе арбалета, неустрашимый охотник стал медленно подниматься по склону, внимательно осматриваясь по сторонам. Эта тактика принесла ему успех. Неподалёку, он увидел ещё одного безухого зайчишку. Тот видимо находился в подпитии. Потому, что вместо того, чтобы просто уступить дорогу, он взъерошился и стал угрожающе щелкать зубами. Это позволило Икаму остановившись, спокойно прицелится и выстрелить. Стрела, выпущенная из арбалета с близкого расстояния, пригвоздила забияку к земле. Икам подбежав к добыче, поспешил прекратить ее мучения. Обеспечив себя ужином, наш герой в самом добром расположении духа поднялся на вершину холма. Оглядев окрестности, он не увидел признаков кочующих стад и занялся расположением на ночлег.

Утром Икам проснулся без настроения Мало того, что он намучился с потрошением зайца и снятием с него шкуры, он навсегда усвоил для себя урок, что, выбирая место для ночлега, кроме безопасности необходимо озаботиться запасом воды и топлива для костра. Свежий ночной ветер согнал его с голой вершины, и ночь он провёл, укрывшись в какой-то расщелине, тщетно пытаясь согреться, обнимая себя руками. Но, все-таки, небольшого запаса дров, собранного им, вполне хватило для приготовления жалкого подобия жаркого, которое, с аппетитом, было съедено им без соли и хлеба. Без хлеба, потому, что без хлеба, а без соли, потому, что им был включён режим жесткой экономии. И соль нужно было экономить.

Так Икам продолжал своё путешествие по холмам. Каждый день пути приносил ему новый опыт и новые открытия.

Так он узнал, что стрелы арбалета, выпущенные с близкого расстояния по крупной цели, пробивают тело жертвы насквозь, а, с таким ранением, сильный зверь способен, скрыться из глаз. А, найти стрелу, в этом случае становится, почти, невозможным.

Так, он узнал, что, после удачной охоты, остаться ночевать вблизи добычи, означает лишить себя, и ночного отдыха, и добычи. Потому что, ночью гиены смелеют и становятся слишком назойливыми.

Так, он узнал, что лучше отдохнуть днём, когда все хищники восстанавливают силы, а ночью лучше не расслабляться, чтобы самому не стать их добычей. А, для охоты лучше всего подходят утренние и вечерние часы.

Так, он узнал, что если мясо не провялить в течение дня или ночи, то его придётся выбросить, из-за невыносимой вони.

Однажды, когда день клонился к закату, Икам нагруженный дровами, водой и тушкой безухого зайца, приближался к склону одинокого холма, избранного им для ночлега на его дороге, в метрах пятидесяти впереди появился силуэт льва.

Явно, это был молодой и самоуверенный самец, который посчитал одинокого путника лёгкой добычей. Только этим можно объяснить, то обстоятельство, что внезапному нападению из засады, он предпочел открытую лобовую атаку.

Икам, в своих мыслях, уже не раз рассматривал такую возможность. Поэтому он действовал быстро и без суеты. Скинув на землю всю свою поклажу, он, заученным движением, примкнул к древку наконечник копья. Повесив тесак за темляк на кисть правой руки, он упёрся тупым концом копья в пятку правой ноги, выставил остриё в сторону льва, крепко удерживая копьё двумя руками и, выставив полусогнутую левую ногу вперёд, пригнулся к древку.

Именно в такой позе, если верить средневековой гравюре, швейцарские пехотинцы встречали атаку конных рыцарей.

Странное поведение добычи озадачило молодого льва. Вместо того, чтобы в три прыжка приблизиться и сверху обрушится на Икама, он неуверенно побежал к нему, видимо решая, атаковать или нет. Но, движение к цели, имеет свою логику. Близость цели, делает невозможным, отказ от атаки на нее. Хищник, постепенно ускоряясь, приблизился и прыгнул на Икама, изготовившегося к обороне. В движении лев не видел жало копья, нацеленное ему в грудь. Полуметровый острый наконечник легко вошел под горло зверя, навалившегося на него всей своей массой. Если бы, не перекрестье рукоятки, превратившего копьё в рогатину, копье могло бы пройти тело льва насквозь, и тогда Икам, встретился бы со зверем, как говорится «лицом к лицу». Даже смертельно раненный, зверь способен убить или покалечить человека, одним ударом лапы или клыков, длиною более десяти сантиметров. Но, гарда кинжала, ставшего остриём копья, остановило движение льва. Древко спружинило и отбросило его тело назад. Умирающий зверь, обхватил копье двумя лапами и бессильно повалился на бок. Икам вырвал остриё копья из тела хищника и новым ударом, пригвоздил того к земле. Как только глаза зверя потухли, а его тело перестало вздрагивать, наш герой, встревожено, огляделся по сторонам. Конечно же, его беспокоила не охотинспекция, как может подумать наш молодой читатель. Просто Икам слышал, что обычно, львы охотятся семьями-прайдами. И присутствие рядом львиц, таило немалую опасность для охотника.

Но, к счастью для Икама, это был лев-одиночка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, в отсутствии других свидетелей, Икам издал громкий торжествующий крик. Довольно нелогичный поступок, если учесть, что слушать его было некому, а для себя кричать, можно было и потише. Но, простим нашему герою его нескромность.

К тому же, он сумел сохранить присутствие духа и не стал терять времени даром. Первым делом, он освежевал тушу и снял шкуру. Здесь ему немало пригодился опыт, приобретенный им, при охоте на кроликов. Шкура с головой и лапами, оказалась достаточно тяжелой. Поэтому, Икам вырезал только сердце и две длинные полоски мяса вдоль спины. Так, он рассчитывал получить не только чистую мякоть, но и спинные жилы, которые планировал использовать вместо ниток. Собрав оружие, он оставил на месте дрова, справедливо решив, что на них никто не позарится. Тяжело нагруженный, он взобрался на холм, где, к его радости, обнаружил старый ствол высохшего дерева. Убедившись, что дровами он надежно обеспечен, Икам занялся разведением костра. Он рассчитывал, что огонь отпугнёт от его добычи посторонних любителей дармовщины, а он сможет вернуться в туше за еще одной порцией мяса. Ему с вершины было место, где он победил льва. Но, пока он занимался костром, он увидел, как из кустов, с противным воем, выскочили гиены. Они сгрудились над поверженным телом царя зверей и, в считанные секунды, буквально, разорвали его на части. Убедившись, что торопиться ему теперь некуда, Икам приготовился к бессонному бдению, для защиты своей добычи. При свете костра, он занялся обработкой шкуры и копчением мяса. Мясо льва и кролика он решил закоптить впрок. Поэтому поужинал он мозгом и сердцем льва. Доедая свой ужин, наш герой добродушно заметил про себя, что сегодня очень удачный и редкий день, когда у него в животе мозгов не меньше, чем к голове. Но, самую большую радость, ему доставило то обстоятельство, что, впервые за последнее время, он смог согреться, закутавшись в тёплую шкуру.

Но, слишком хорошо, бывает, тоже плохо. К чести гиен, в благодарность за угощение, они не беспокоили нашего охотника всю ночь. Чего нельзя сказать про шакалов. Бодрствующий Икам, всю ночь видел их тени, скользящие в темноте. Убедившись в бдительности охраны, в бессильной злобе, кто-то из них, утащил один из ботинков, опрометчиво оставленных Икамом, для просушки, без присмотра. Не понятно, как пришлось им по вкусу это изделие, с каучуковой подошвой, но наш герой остался босым. Привыкнув, считать все неурядицы указующим знаком, он, просто, срезал с уцелевшего ботинка кожаный верх и вынул шнурки. После этого он отменил дневной переход и сменил место отдыха, запасшись вдоволь водой и, занимаясь, целый день, обработкой шкуры и мастеря себе подобие мокасинов.

За всеми этими заботами Икам не заметил, как на смену весне пришло жаркое лето. Зеленый ковер незаметно пожух и пожелтел. Многие лужи с водой пересохли, а те, что остались, превращались животными, приходящими на водопой в грязные болотца. Запасаться чистой водой, с каждым днём, становилось всё труднее. Днём становилось жарко, хотя ночи, по-прежнему, были прохладны.

Двигаясь вперёд, Икам отметил, что местность становится ровнее, а холмы стали ниже. Зато горы, виднеющиеся на горизонте, стали ближе и протянулись на пол горизонта.

Подумав, что в горах вероятность, встретить людей, будет более реальной, Икам решил пересечь горный хребет, выросший перед ним. Отсутствие снежных шапок на горных вершинах, указывало, что эти горы были не очень высокие, и Икам сможет их преодолеть. К тому же, возможно, именно горы, препятствуют движению кочующих племён в эту часть степи.

Короче, Икам двинулся в сторону гор.

В этом молодом человеке, уверенно шагающем навстречу горам, трудно было узнать прежнего Икама. Его лицо преобразила короткая клочковатая борода. Нечесаные волосы доставали до плеч. Шелковая рубашка-туника из дубового шелка, приобрела грязно-серый цвет. На ногах у него были неуклюжие кожаные чулки, перехваченные ремнями из сыромятной кожи, которые он, почему-то, упрямо именовал мокасинами. На нем была меховая, короткая, разгрузочная жилетка, в карманах которой размешалось все его богатство. На спине в ножнах разместился тесак, спереди сбоку висел кинжал-наконечник. За спиной в кожаном мешке прятался котелок.

Напрасно, мы бы стали искать у него арбалет. Растеряв в неудачных выстрелах половину стрел, и порвав металлическую тетиву, наш герой столкнулся с необходимостью, найти достойную замену арбалету. Нужда – лучший учитель. Поэтому Икам на композиционный лук арбалета надел с двух концов полые тонкие части, почти метровых рогов молодой антилопы. Двое суток он караулил стадо этих гигантских антилоп у водопоя, пока молодая самка не подошла к нему, сидящему в засаде, на бросок копья. Так наш герой стал обладателем мощного лука размером в метра полтора. Тетива, сплетенная из спинных, жил, уступала в надежности стальной струне, но, зато, её можно было заменить. Для наконечников стрел пришлось использовать оставшиеся стрелы от арбалета, изготовленные из полых металлических трубок. Разрезав каждую стрелу на десять частей и сплющив каждую часть с одного края, Икам получил десять наконечников для стрел. Натянуть такой лук было непросто, зато, метровая стрела наносила жертве такие глубокие раны, что в мясе наш герой перестал нуждаться уже давно. Но, зато теперь ему приходилось каждую свободную минуту посвящать, тренировке стрельбе из лука.

Наш герой уже научился, ходить босиком. Привыкнув к обуви с супинаторами, ему сначала, по утрам приходилось преодолевать сильную боль в пятках. После переходов по каменистым холмам, с непривычки, Икам испытывал настоящие мучения. Но, упорство и необходимость помогли ему научиться, не замечать эти неудобства.

Но, однажды, когда он упорно двигался вперед, ему в голову пришла мысль, которая раньше, почему-то, не приходила ему в голову.

Наш внимательный читатель, наверняка, тоже уже подумал над этим вопросом, и его, справедливо, уже давно интересует, как Икам собрался его решать.

Дело в том, что, думая о «черном континенте» Икам, почему-то, не подумал о его обитателях. То есть, о тех, кого политкорректно следует называть «афро-африканцы». А что, если наши планеты схожи настолько, что и цвет кожи его жителей одинаков? А что, если из-за холмов, сейчас появятся рослые чернокожие, с огромными кожаными щитами и копьями, сопровождающие свои бесчисленные стада коров? Именно так наш герой представлял зулусов, о которых в детстве читал в книге, про их короля Чака Зулу.

Как встретят они одинокого белого человека? (По привычке, Икам, по-прежнему, продолжал считать себя «белым человеком»).

Поэтому, совершая очередной переход, он продумывал, всевозможные варианты своего поведения и сочинял «легенду» своего появления. Как вы уже могли заметить, Икам был не из тех людей, которые обсуждают начальство, которое тоже, могло бы, подумать об этом. Просто, наш герой, всегда был уверен, что начальство, по определению, не способно все предусмотреть, и от него, всегда, нужно ждать, только неприятных сюрпризов.

Без особых проблем, преодолев перевал, Икам увидел, что каменистые склоны гор, с этой стороны покрыты густым кустарником и на них растут деревья. Некоторые, образцы деревьев хвойных пород достигали поистине огромных размеров. Когда наш герой увидел первого такого великана, высотой с девятиэтажный дом, он решил, что эта планета, всё-таки, сильно отличается от Земли. По его глубокому убеждению, такие деревья могут быть только где-нибудь в Сибири, а никак не на Африканском континенте, где должны расти только пальмы и кактусы. Иногда, на склонах гор, целые участки были покрыты лиственными деревьями. Среди них часто попадались и дубы. Движение сильно затруднялось тем, что кустарник, часто колючий, образовывал непроходимые заросли и очень сильно затруднял ориентирование. Зато, диких животных было здесь гораздо больше, чем на каменистых склонах. Тропинки, проложенные среди зарослей, изобиловали следами копытных. Из всего их разнообразия. Икам уверенно опознал только кабанов. Названия остальных он, не заморачиваясь, для себя определил, как «антилопы и козы». Видимо, местный мир, всё-таки. сильно отличался от классической Африки, как её себе представлял Икам.

Теперь, когда Вы представляете внешний вид нашего героя и знаете, чем заняты его мысли, можно рассказать, что же было дальше.

Глава вторая

День близился к вечеру, когда Икам, пробираясь через густой кустарник, подкрался и подстрелил небольшую антилопу. Взвалив её на себе плечи, он, беззаботно, направился в сторону скалы, где и планировал остаться на ночлег. Обойдя скалу кругом, он увидел большой вход в пещеру и, поздравив себя с удачей, смело направился к нему. Только, длительным путешествием по безлюдным местам, можно объяснить, но, не оправдать его беспечное поведение. Но, в нашем правдивом повествовании, не место, для приукрашиваний.

У входа Икам, явственно, ощутил смесь запахов дыма и навоза. Перед ним, оказалась достаточно большая пещера, в глубине которой, находилось стадо коз и овец, а у входа ярко горел костёр. У костра, сидели и стояли, человек шесть мужчин, одетых в шкуры. Было видно, что появление Икама для них, явилось такой же неожиданностью. В их глазах были видны испуг и изумление. Согласитесь, что живописный вид нашего героя и его эффектное появление, могли вызвать, именно такую, реакцию.

Попав в нелепую ситуацию, нужно поступать естественно для обстановки. Поэтому, широко улыбнувшись, Икам произнёс:

– Мир Вам, добрые люди!

Он уверенно прошёл к костру и передал антилопу, стоящему мужчине.

– Примите путника, к своему огоньку!

Улыбаясь, он внимательно разглядел присутствующих. Осмотр его обрадовал. Во-первых, народец оказался невысоким, самый крупный мужчина, был на пол головы ниже Икама. Во-вторых, это явно были не негры. Икам, скорее, отнёс бы их к южному типу европейцев. Черные прямые волосы и достаточно светлая кожа. Радовало почти полное отсутствие оружия. У некоторых за поясом имелись небольшие ножи в кожаных ножнах, у одного юноши, сидящего у костра, в руках был небольшой топорик, с непривычным положением лезвия, не вдоль, а поперёк рукояти, что делало его похожим на маленькую тяпку. При виде Икама, многие похватали длинные палки, без каких-либо наконечников.

Икам широко расправил плечи и, опершись на посох, старательно выговорил:

– Мир Вам, добрые люди!

К нему подошёл мужчина средних лет.

– И тебе мир, добрый человек.

Уловив разницу в произношении, Икам, поправившись, снова повторил:

– Мир Вам!

Человек улыбнулся и кивнул головой.

– Я – Икам. Скажи своим людям, чтобы не боялись меня. Я не сделаю им зла. Давайте, поедим и познакомимся.

Было видно, что мужчина плохо понимает его. Тогда Икам стал, сопровождать свои слова жестами. В конце концов, обстановка разрядилась. Икам и двое мужчин, сели у входа на камни, и стали пытаться, понять друг друга. Остальные, с настороженным интересом, поглядывая на нежданного гостя, занялись своими делами.

Икам краем глаза с интересом заметил, как, ловко орудуя каменным ножом, один из пастухов разделал антилопу и стал жарить мясо, насадив его на прутья.

Икам старался использовать, представившуюся возможность, чтобы обогатить свой словарный запас. Его старание нашло понимание у собеседников. Они, разборчиво и охотно, повторяли слова, вместе с Икамом, то одобрительно кивая, то отрицательно качая головой.

Икам выяснил, что эти знаки у них общие. Наш герой, про себя, пошутил.

– Значит, они не болгары.

В ходе разговора, Икам узнал, что они пастухи, пригнали сюда, пасти своё стадо на всё лето. Эту пещеру они, всегда, используют для ночлега. Их беспокоят львиные следы, которые они видели неподалёку. Все попытки Икама расспросить их, по интересующему его вопросу, наталкивались на стену непонимания, вызванную его, крайне бедным, словарным запасом. Наш герой помянул недобрым словом, профессора, который, с таким важным видом, посвящал его в тайны местного языка.

В ходе беседы, Икаму был предложен ужин, состоящий из жареного мяса и молока. Мясо подали на прутиках, а молоко было предложено в общем большом кувшине, к которому, все участники трапезы, прикладывались поочередно. Теплое молоко пахло овчиной, но, после длительной мясной диеты, показалось нашему герою, вполне, терпимым. В качестве десерта. были предложены маленькие круглые сухари, из муки грубого помола. Их вкус показался необычным, но вкусным. Такого хлеба, наш герой не пробовал никогда.

Желание Икама ночевать вне пещеры, «на свежем воздухе», хозяевами было воспринято, с пониманием и облегчением. Икам взял из костра большую горящую ветку и, в сопровождении двух мужчин, вышел из пещеры.

Нашему герою пастухи предложили, для ночлега, небольшую полянку, расположенную неподалёку от входа в пещеру. Место понравилось, и Икам быстро разложил костёр. Гостеприимные хозяева помогли собрать сучья для костра, и вскоре поляна осветилась неярким, колеблющимся светом.

Проводив приветливых хозяев, наш герой внимательно осмотрелся и выбрал место для сна на ветвях раскидистого дерева, росшего неподалёку. «На всякий случай» Икам собрал и подтащил в костру несколько крупных камней и сложил их так, что в темноте, их можно было принять, за спящего человека. Так, он решил обезопасить себя от неожиданностей. После сытного ужина его клонило в сон. Но, памятуя о львиных следах, о которых говорили пастухи, ночевать на земле, он не рискнул. Не без труда, взобравшись на дерево, Икам удачно разместился в развилке его ветвей и приготовился к отдыху «на должной высоте». Сверху, ему была видна вся полянка и догорающий костёр. Укрепив древко между ветвями, он повесил рядом с собою колчан и собрался, уже засыпать, как в кустах заметил два блеснувших огонька. Глаза гиен и шакалов в темноте отражают свет костра, по-другому. Неужели, к нему, с визитом, пожаловал, тот лев, чьи следы видели пастухи? Икам, чувствуя себя в полной безопасности, приготовился просмотреть еще одну сценку из цикла «в мире животных». Находясь в твёрдой уверенности, что львы не могут лазить по деревьям, он даже не подумал встревожиться. Когда огонь костра догорел, и в темноте осталась только светящаяся кучка горящих углей, из-за туч выглянула полная луна и осветила поляну. Икам увидел, как из кустов поднялся силуэт льва. Неслышно ступая, он осторожно приблизился к камням, уложенным нашим героем, обнюхал их и улёгся рядом, чего-то выжидая. В полумраке лев казался просто огромным. Присутствие опасного хищника, возле пещеры пастухов, таило в себе нешуточную опасность. После недолгих раздумий, дождавшись очередного порыва ветра, когда листья дерева зашумели с новой силой, Икам. осторожно высвободил из колчана лук и две стрелы. Затем, подумав, достал и третью. Когда очередной порыв ветра заглушил шум, производимый нашим бесстрашным охотником, он попытался согнуть лук и накинуть на его край петлю тетивы. Настоящие лучники, всегда, ослабляют лук, чтобы он не «уставал». В результате, наш «настоящий лучник», чуть было не сорвался с ветви, на голову царю зверей. Когда тетива была, все же, натянута, наш бесстрашный охотник занялся выбором удобного положения, для стрельбы. Приняв позу, в которой, он мог бы, уверенно выпустить стрелы, не рискуя сорваться в дерева, Икам размотал кусочки кожи, которыми он пометил отравленные наконечники. Несколько дней назад он убил большую змею. Расковыряв ей голову, он смазал пять наконечников стрел её ядом. Рассудив, что раненный зверь станет опасным вдвойне, он посчитал, что настал самый удобный момент, чтобы испытать новое смертельное оружие и, заодно, убедиться в его эффективности. Но, как всегда, и бывает в таких случаях, пока охотник готовится к выстрелу, обстановка изменилась. Сначала луна скрылась за тучей, а затем, со стороны пещеры показалось, какое-то движение.

Икам видел с высоты, как лев подобрался и затаился за камнями. Из темноты показались три человеческих силуэта. Крадучись, они стали приближаться к костру. Встревоженный Икам, наложил стрелу на тетиву и приготовился к выстрелу.

Дальнейшее всё произошло, почти, одновременно.

Один из мужчин, подняв большой камень, бросил его туда, где, по его мнению, должна была находиться голова спящего человека.

Луна выглянула из-за туч и осветила поляну.

Лев поднялся в полный рост и громко зарычал.

Икам, не глядя, выстрелил.

Стрела вонзилась в спину зверю около шеи.

Силуэты мужчин, с дикими воплями, бросились наутёк в сторону пещеры. Лев не преследовал беглецов. Он озирался в поисках, нападавшего врага. Икам, тщательно прицелившись, выпустил вторую стрелу. Она вонзилась в землю перед самой мордой хищника, между его лапами. Зверь, поняв, где скрывается стрелок, бросился к дереву.

Видимо, львы на этой планете не знали, что им не положено, лазить по деревьям. Подбежав к дереву, зверь, запрыгнув на нижнюю ветку, стал ловко карабкаться вверх, злобно рыча. Испуганный Икам, натянул лук и выпустил последнюю стрелу в оскаленную пасть зверя. Зверь отпрянул, сорвался с дерева и тяжело упал на землю. На этой планете, похоже, кошки не умеют падать, только на лапы. По крайней мере, этот лев тяжело упал на спину, поднялся, оглушено затряс головой и затрусил в кусты. Тяжело дышащий Икам, сидя на дереве, в это время, пытался привести в порядок свои мысли и чувства.

Поразмыслив, он пришел к выводу, что близость раненного зверя и пребывание рядом, агрессивно настроенных пастухов, для него стали, одинаково опасными.

Дождавшись рассвета, Икам спустился с дерева. Как и предполагалось, спуск с дерева оказался более трудным, чем подъем на него. Все же, побросав вниз все свои вещи, Икам спрыгнул с дерева, при этом сильно расцарапав лоб об сучек. Собрав все своё имущество, наш герой решил, уйти не прощаясь – «по-английски», или, как говорят англичане – «по-французски».

Для того, чтобы сбить с толку своих негостеприимных хозяев, он раскидал камни, сваленные им, до этого, в кучу. При этом, он старался не затоптать огромные следы раненного зверя. О том, что зверь всё-таки ранен, свидетельствовали пятна крови, оставленные им рядом со следами. Посчитав, что лук, оружие, непригодное для охоты на крупных хищников, Икам забросил колчан за спину и, примкнув наконечник к древку, отправился по кровавому следу льва. Уже через сотню метров, он наткнулся на его безжизненное тело. Осмотрев его, наш охотник признал, что был несправедлив, по отношению к луку. Первая стрела пронзила хищника насквозь, и рана была смертельной. Вторая стрела, войдя в рот, вышла сзади спины. Оба наконечника, после попадания, вышли наружу, так что, скорее всего, действие яда было незначительным.

Снимая шкуру, наш отважный истребитель дикой природы, отметил, что, хотя ему достался и великолепный трофей, но не выдающийся. Судя по всему, это был старый самец, видимо, изгнанный из прайда, более молодым и сильным соперником. Поэтому, он и перебрался поближе к людям, в поисках более лёгкой добычи. Но, зато его шкура сохраняла, всё былое величие гиганта. Сворачивая свежеснятую шкуру в тюк, Икам обнаружил, что пара гиен, уже ожидает своей очереди у тела, а, может быть, и прибытия подкрепления. Будучи нежадным по природе, Икам, закинув тюк со шкурой за спину, наполнив котелок сердцем, мозгом и «карбонатом» льва, направился в горы, в поисках безопасного убежища, для того, чтобы отдохнуть, перекусить обработать шкуру и наметить план дальнейших действий.

На следующий день, Икам вышел к другой группе пастухов, охранявших своё стадо на склоне горы. Видимо, эта часть гор была населена более плотно, но немногочисленные стада коз, не требовали больших пастбищ. Так что, пастухи пасли свои отары, без особых конфликтов с соседями. В этот раз, его встретили более приветливо. То ли, сыграло свою роль, его, более лучшее, знание языка, а может быть, тот факт, что свежая шкура льва, подтверждала его слова, о том, что он бродячий охотник на львов, убивающий их, по данному религиозному обету. А так, как львы, в данной местности, не относились, к особо охраняемым животным, то его занятие было оценено с пониманием.

Ему, сразу же, было сделано предложение обменять, шкуру льва на баранов. Икам, чтобы прекратить торг, сразу заломил непомерную цену в сто баранов, чем не только внушил к себе уважение, но и получил предложение, пожить у них, на случай, если неподалёку, вдруг, объявятся еще львиные следы. Чашу весов в пользу принятия этого предложения, склонило то обстоятельство, что среди пастухов, оказался мастер-скорняк, который брался выделать свежую шкуру, в обмен на старую, которая и останется ему, в уплату за работу. Глядя на волнение скорняка, и на то, с каким интересом, наблюдали за их торгом все собравшиеся, Икам согласился, при условии, что, пока будет выделываться шкура, он сможет жить в их стойбище, совершенствовать свои познания в языке, и его будут кормить, наравне со всеми. Его согласие было принято, с нескрываемым восторгом всеми присутствующими. Как позже стало известно Икаму, шкура льва нужна была пастухам, для оправдания перед сородичами, на случай потери части скота и подтверждения того факта, что виновник нанесённых убытков, понёс заслуженное наказание.

Этот лагерь пастухов, тоже, располагался рядом с пещерой в скалах. Только скромные размеры пещеры позволяли, размещать в ней только отару. Поэтому, пастухи жили в хижине из тростника, обмазанного глиной. Зато, рядом с пещерой, находился ручей с водой, на берегах которого, был организован водопой для скота.

Праздничный ужин, в связи с прибытием гостя, состоял из молока и каши, сваренной из дробленого зерна с молоком, в большом глиняном кувшине. Как оказалось, это было обычное повседневное меню местных гаучо.

С утра пастухи выгнали скот на пастбище, и в лагере остался только Икам с мастером-скорняком, который старательно приступил к выполнению своей части договора. Как и все мастера, он оказался неразговорчивым, и проку в нем, для совершенствования навыком владения языком, было немного. К счастью для Икама, в лагере оказалась еще и одна женщина. Как объяснили нашему герою, она была украдена в соседнем племени, и находилась здесь, в качестве рабыни. Её основные обязанности заключались в приготовлении пищи и доставке воды в лагерь. Она оказалась веселой болтушкой-хохотушкой, к своему положению относилась легко и, получив в лице Икама благодарного слушателя и забавного собеседника, была в восторге. Для Икама она оказалась истинной находкой. Её, не закрывающийся ни на минуту рот, неутомимо снабжал нашего героя ценнейшей информацией. Уже в конце недели, Икам мог, вполне сносно, изъясняться на двух диалектах местного языка, а понимал уже, практически, все сказанное. Они стали, почти, друзьями. Икам охотно помогал ей в повседневной работе и не приставал к ней с ухаживаниями. За это, она относилась к нему с истинной симпатией.

Как вскоре понял Икам, безропотно отвечать на ухаживания пастухов, являлась еще одной обязанностью его новой подружки. Чтобы внести ясность в их отношения, Икам, по секрету, рассказал ей, что взял на себя обет, не прикасаться к женщине, пока не убьет двенадцать львов, чьи хвосты он должен будет возложить на алтарь своего родового храма.

Версия с обетом оказалась удачной. К данным обетам и клятвам, здесь, все относились с, непонятной современному читателю, серьёзностью. В наше время, к сказанным словам, так серьезно, относятся только в Государственной думе и в местах лишения свободы. «За слова» только там, могут спросить и спросить серьёзно. Ну, а на той планете, в те времена, обет или обещание, данное какому-нибудь божеству, не могли быть отменёны, даже если обстоятельства, кардинально, изменились. Исключением были, только обеты и клятвы, данные женщинами или незамужними девушками. В этом случае, для исполнения обета, требовалось согласие их мужа или отца. Но, при получении такого согласия, обет исполнялся уже неукоснительно. Вследствие всеобщей неграмотности, заключение письменных договорённостей, было, прямо скажем, затруднительным, поэтому, заключение договоров, происходило в присутствии свидетелей. Причём, в качестве свидетелей, могли выступать и неодушевленные предметы, такие, как деревья, камни, скалы. При заключении долгосрочных договоров в качестве свидетелей предпочитали выбирать именно скалы и камни. Так и говорили: «Пусть этот камень будет свидетелем…»

Так, ссылаясь на данный обет, можно было объяснить, любые свои поступки или странное поведение.

Упоминавшийся ранее профессор-лингвист, как оказалось, все-таки, сэкономил Икаму немало времени, разъяснив ему особенности местных языков. К тому же, почти все языки той местности, были близкородственными и понятными соседям. Возможно, что местечковые диалекты, создавались искусственно, для распознавания «свой-чужой».

Поразительные успехи Икама в овладении языками, нашли у его простодушных собеседников, простое и понятное объяснение. Они решили, что Икам, в детстве, уже говорил на этих языках, а, затем, в силу различных обстоятельств, забыл их. И теперь, он просто вспоминает былые навыки, а их, как говорится, «не пропьёшь». Как вы догадываетесь, наш начинающий полиглот, не спешил развеивать их заблуждение.

Поняв, через несколько дней, что уже может уверенно говорить на обоих диалектах, знакомых его новой подружке, Икам собрался продолжить своё путешествие.

Мастер скорняк, занимающийся выделкой шкуры, как человек занятый общественно полезным трудом, освобождался от ухода за скотом. Поэтому он, не торопясь, делал своё дело со, всей возможной, обстоятельностью. Но, тут Икам должен был признать, что выделка шкуры, действительно, получилась превосходной. К тому же, мастер, категорически уверял, что шкура послужит своему хозяину не один год, не коробясь и не линяя. Уточнив, будущее назначение шкуры, мастер путём нехитрых дизайнерских приёмов, придал ей свойства, о которых наш герой, даже, и не подозревал. Теперь, шкуру можно было использовать, не только как одеяло или покрывало, но, и как плащ-накидку, причем часть шкуры с головной части, без нижней челюсти, можно было накинуть на голову, как своеобразный капюшон. Руки, по выбору, можно было просунуть в разрез под передними лапами, которые оставались висеть по бокам, как рукава у старых боярских шуб, а можно было вдеть в рукава, как в пальто. Зашнуровав на груди брюшную часть шкуры (для чего пригодились обрезки ботинка с отверстиями и уцелевший шнурок), шкура не только становилась тёплой верхней одеждой, но и неплохим маскарадным костюмом, который мог ввести в заблуждение, невнимательного зрителя. В таком виде Икам становился, удивительно похожим на льва, вставшего на задние лапы. Признав действительно превосходным, качество проделанной работы, наш герой посчитал своим долгом, отблагодарить своих хозяев. В качестве подарка, он выбрал одного из диких козлов, которые, безбоязненно паслись на отвесных обрывах голых скал неподалёку. Уверенные в своей недосягаемости, они нахально поглядывали сверху на лагерь пастухов. Вот одного из таких ротозеев и выбрал Икам, в качестве мишени. Непонятно, то ли наш друг, действительно, стал неплохим стрелком, то ли, ему просто повезло, но, с одного выстрела, он попал в рослого козла с огромными рогами, в картинной позе стоящего на обрыве скалы и смотрящего на солнце. Слепящий свет сыграл с козлом злую шутку. Почувствовав укол стрелы, он скакнул вперёд и сорвался со скалы, прямо под ноги, обрадованного своей удачей, Икама. Громкий радостный визг, его подружки, раздавшийся неподалёку, сообщил ему, что его подвиг не остался незамеченным. Естественно, что его радость, от этого, только удвоилась. Но, как и положено скромным героям, когда за ними наблюдают восторженные поклонники, он, не торопясь, подошёл к добыче и, с показной небрежностью взвалил её себе на плечи. При сей своей силе, Икам с трудом дотащил груз до лагеря, сопровождаемый, восхищенно хлопочущей вокруг него, подружкой.

Мастер скорняк сдержанно похвалил его трофей. Но, от его сдержанности не осталось и следа, когда он узнал, что, после того, как мясо козла пойдет на ужин, то всё остальное, шкуру, рога и так далее, Икам просит принять его, в качестве вознаграждения за работу, вдобавок, к оговоренной львиной шкуре. Его знакомый, суетливо отогнал от туши и Икама, и повариху. Он, собственноручно, начал свежевать козла, ворча что-то, себе под нос. Говорил он, про каких-то, безруких и косоруких, которым ничего серьезное, нельзя доверить. (Видимо, старинное заклинание древних скорняков). В перерыве, между делом, он небрежно заявил, что шкура льва уже давно готова, и незачем отвлекать людей, занятым серьёзными делами. Икам уже привык к его стилю общения, и занялся подготовкой к дальнейшему путешествию.

Вечером, пастухов, пригнавших скот с водопоя, ждал роскошный ужин из печеной козлятины. Ежедневная, привычная, молочная диета, как ни странно, не отбивает любви к мясу. Пример, ежедневно показываемый пастухам их подопечными, не делал тех вегетерьянцами. Поэтому, прощальный подарок Икама, был воспринят всеми, с благодарностью. Общий ужин прошёл шумно и весело. Главным героем вечера стал Икам, великий охотник на львов и лучший в мире стрелок из лука, щедрый и просто хороший человек. После ужина, все пожелали посмотреть его чудесный лук. Но, тут выяснилось, что никому не удалось даже наполовину, натянуть его. Короче, наш герой купался в лучах славы. От того, что она была заслуженной, дым воскуренного фимиама не стал менее пьянящим. Но, мы простим нашему другу, его маленькие слабости.

Утром Икам покинул гостеприимный лагерь, сопровождаемый всеобщими добрыми пожеланиями и напутствиями. Скорняк на прощание, заговорщицки подмигнув, вручил Икаму, выделанный хвост от его старой львиной шкуры.

* * *

Через два дня, на водопое, у дальнего ручья, пастухи встретились с соплеменниками их соседнего клана. Те, картинно закатывая глаза, и, возбуждённо жестикулируя, сообщили им, леденящую душу, новость о появлении в округе Льва-оборотня, который, днем похож на человека, а ночью превращается в зверя. А узнать его очень легко. Потому, что оборотень и днем, не может расстаться со своей шкурой, и вынужден таскать её с собой. В ответ, из озорства, кто-то, из последних знакомых Икама, сообщил рассказчикам, что следы этого чудовища они встречали и возле своего лагеря.

Последствием, этого невинного розыгрыша, стал внезапный визит главы пастушьей артели «у Большой пещеры», в сопровождении двух его сыновей, в лагерь «у Малой пещеры с водопоем».

После традиционных приветствий, гости, после ужина, сели в общий круг у костра, и Старейшина гостей начал свой рассказ.

– Не знаю, слышали вы, или не слышали, но, много странного творится в последнее время на белом свете. И появились в горах львы-оборотни, порождения противоестественной связи, то ли львицы с человеком, то ли льва с женщиной.

Торжественность рассказа прервал насмешливый женский голос:

– Конечно же, льва с женщиной. Посмотрела бы я, как вы заламываете львицу!

Хозяева смущенно прятали улыбки. Единственная женщина в большом мужском коллективе, может себе позволить многое. С притворной суровостью, Старейшина хозяев, прикрикнул на плутовку:

– Женщина, не перебивай уважаемого человека! Продолжай, брат.

– Так вот, недавно один такой оборотень, заявился к нам в пещеру. Появился вечером, когда уже начало смеркаться. Сам огромный, косматый, притащил с собой антилопу, и положил её у костра. А говорить, по-человечьи не может. Словно, у него ком застрял в горле. Ну, мы его угостили, чем Бог послал. А я за ним, значит, и наблюдаю. Смотрю, мясо он ест хорошо, а от молока морщится, не привык, значит. А хлеб взял с опаской. Словно первый раз попробовал. Но, ничего, доел и, даже похвалил. Начало темнеть. Говорю я ему, значит, ложись отдыхать у костра, где теплее. А, он заволновался, значит, и знаками так, показывает, нет, я буду спать снаружи пещеры. Ну, я-то, и говорю, хорошо, идем, мы тебя проводим. А, у нас рядом есть полянка, на ней, давеча, мы видели львиный след. Привели мы его на эту полянку и говорим, здесь, мол, спи. А он обошел, обнюхал все, смотрю, согласился. Значит, думаю, почувствовал львиный дух. Ну, мы костёр развели, смотрю, он заволновался и стал нас выпроваживать с поляны. Я-то, только потом догадался, что испугался он, что начнёт в зверя, прямо у нас на глазах, превращаться. А тогда, я, как ни в чём, ни бывало, попрощался с ним, и ушли мы в свою пещеру. Думали, мы думали, и, по-всему, выходит, что надо его нам, убить. Ну, посудите сами, раз он к нам повадился, то потом нам его, никак не отвадить. Вон он, какой здоровый! И весь наш скот поест, а потом, и за нас возьмется. Ну, и когда стемнело, я со своими сыновьями пошел на поляну. Пришлось, правда, пообещать старшему копьё пришельца, а младшему – его кинжал. А себе я решил, взять всё остальное: меч, лук и там, по мелочам. Пришли мы, значит, на поляну, и видим, костёр почти погас, понятное дело, дров в костёр он не подкладывал, а сам он спит рядом. Крепко, так спит, не шелохнётся. Взял я тогда большой камень, вот такой, с голову быка, и как тресну его по голове.

Здесь рассказчик, по всем правилам ораторского искусства, сделал многозначительную паузу. Убедившись, что аудитория вся под контролем, он, зловещим голосом продолжил:

– А тут, все, как осветилось! И, с ревом перед нами, поднимается с земли огромный, настоящий лев! И ревет нечеловеческим голосом!

Последние слова были произнесены громовым с завыванием, голосом, чтобы слушателям было легче представить тот ужас, какой испытали, в тот момент, гости.

Делая вид, что поправляет дрова в костре, рассказчик, украдкой, оглядел слушателей. Все слушали его, затаив дыхание. При последних словах, многие вздрогнули и бросили взгляд в темноту.

– Скажу откровенно, стало мне не по себе. И мы вернулись в пещеру.

Таким мастерским приёмом, оратор превратил свое безоглядное бегство, в обдуманный тактический манёвр.

– Всю ночь мы прождали в пещере, не заявится, ли к нам этот Оборотень? Не появился. Видать сильно мы его напугали. Утром пошли мы на поляну. Так и есть. Вся поляна истоптана его следами. А потом след пошёл в вашу сторону. Так что, имейте в виду. Оборотень может, быть где-то рядом. Остерегайтесь его. Он очень опасен. А, если увидите, кого постороннего, лучше сразу убейте его. Так, всем будет и лучше, и спокойнее.

Закончив говорить, Старейшина соседней артели, с глубокомысленным видом выпрямился, ожидая ответной реакции хозяев.

– Вот такими новостями, пришел я поделиться с вами, друзья, чтобы и вы, тоже, были настороже.

Пока Старейшина хозяев обдумывал свои слова, из тёмного угла раздался голос мастера скорняка. Мастер был из пришлых. Давно он пришел издалека в город их клана. Тогда глава клана принял его и дал ему в жёны одну из своих дочерей от наложницы. Мастер прижился. Жена родила ему троих сыновей и многие даже позавидовали ему, что досталась ему такая плодовитая и хорошая жена. Но, мастера побаивались. Все помнили, что, когда бродяги пытались украсть баранов, он один вступил в схватку сразу с тремя и поломил палицей голову их вожаку. А, к тому же, никто не умел, так здорово, выделывать кожи и шкуры. Бурдюки, которые он делал из кожи козлят, никогда не пропускали воду, и вода в них не портилась. Своими секретами мастер, ни с кем не делился. Обещал передать их, только, своим сыновьям, когда те подрастут. Так что мастера все уважали, а многие и побаивались.

– Так значит, ты решил тайно убить путника, который пришел к вашему очагу и попросился на ночлег? И хотя, он ничего плохого не сделал, ты решился убить его и ограбить, даже после того, как ты и твои дети, ели мясо, принесённое им, и разделили с ним свой хлеб? Славные, однако, обычаи в вашем клане. Не новостями ты пришёл поделиться с нами, а своими страхами! Ты не можешь понять, почему Странник не убил тебя, и не вернётся ли он, отомстить тебе и твоим детям? Ты говоришь, что он оборотень, только потому, что он носит с собой шкуру льва? Ты пришел к нам в козлиной шкуре. Так, в кого ты превращаешься после захода солнца?

Скорняк вышел на свет, и встав спиной к гостям, встретился глазами со своим Старейшиной, подмигнул ему и криво улыбнулся. Затем, обернувшись к гостям, начал свою историю.

– То, что я расскажу сейчас – тайна! Только вам, как нашим родичам, мы раскроем её. Храните её. Этот оборотень приходил и к нам. Он рассказал нам свою историю.

Внезапно, рассказчик задал вопрос гостю.

– Какая была луна, в ту ночь, когда он пришел к Вам?

– Полная, в фазе льва.

– Правильно. Дело в том, что, когда оборотень подрастает, его шкура становится, ему мала. Тогда он скидывает её. Но, новая кожа вырастает у него только фазе змеи, когда луна умирает. Вот тогда, оборотень выходит к людям, и живет среди них, пока у него, как у змеи, не вырастит новая шкура. А потом он, снова, становится львом и уходит в горы. Он приходил к нам и жил среди нас. Знаешь, почему он не съел никого из вас? Он признался, что его шкура стала такой маленькой, что если бы он кого-нибудь бы съел, то мог просто задохнуться в ней.

– Такого, не может быть!

– Я, готов поклясться самой страшной клятвой, что только несколько дней назад он ушел от нас. Я клянусь, что он оставил нам старую шкуру льва, а уходил он, с новой львиной шкурой.

– Зачем вы не убили его, когда он был здесь? Что же, нам теперь ждать от него?

– А вот эту часть тайны, я могу сказать, только тебе.

Мастер повысил голос.

– Так, молодёжь, идите, прогуляйтесь. Вам пора, опорожнить свои желудки, перед сном. Старейшинам нужно поговорить.

Дождавшись, когда, все вышли из хижины, и старейшины остались с ним наедине, хитрец громким шепотом продолжил, обращаясь к своему вождю.

– Можно я расскажу, всю правду?

Тот, немало забавляясь спектаклем, разыгрываемым перед ним, глубокомысленно кивнул, с самым серьёзным видом.

– Скажу прямо. Оборотень был очень зол на вас. Он не скрывал, что собирается посчитаться с вами. Он сказал, что после того, как убьет всех вас и съест ваших баранов, он обещает, пригнать нам десяток твоих баранов. Что мы, только, ему не говорили: и что вы нам, как братья, и, что убивать людей за их глупость нехорошо, ничего не помогало. Тогда, мы пошли на хитрость. Но, имей в виду, что все, кто знает об этом, связаны самой страшной клятвой, и никогда, не признаются, ни в чём. Так вот, перед самым уходом, когда оборотень окончательно собрался превратиться во льва, наш вождь предложил ему последнюю ночь, в облике человека, провести с нашей женщиной. Не спрашивай, как долго пришлось её уговаривать и заставлять, но деваться ей, было некуда. Ну а утром, когда он собрался уходить, он при всех сказал ей, проси, мол, чего хочешь, все сделаю! Ну, тут она, как её и подучил вождь, при всех и говорит.

– Обещай, не мстить нашим братьям и простить обиды, а, больше мне, ничего не надо!

Разозлился тогда он, а деваться некуда, сказанного не вернуть.

– Не буду мстить, забуду обиды, клянусь!

Повернулся и ушел, не сказав, ни слова. И, с тех пор, мы его больше не видели. Так, что можешь, не переживать. Не будет он вам мстить. И мы рады этому, хотя и потеряли, из-за своей доброты, десять баранов.

Закончив свой рассказ, мастер посмотрел в лица старейшинам, своими ясными глазами.

Они смотрели на него, один с восхищенным изумлением, другой с хмурым недоверием.

– И, вы можете, показать мне его старую шкуру?

– Пойдём с нами.

Вождь недоверчиво рассматривал шкуру льва, лежащую перед ним. Затем палкой, чтоб не прикасаться к ней руками, отогнул её край.

– Десять баранов, говоришь. Ладно, если до нашего ухода в город, оборотень не появится и не станет нам мстить, обещаю, осенью дать вам десять баранов.

– И еще, одного нашей женщине.

– И еще, одного вашей женщине.

Все снова собрались у костра. Но, тут гости засобирались в обратный путь, и, не смотря на уговоры, не остались ночевать.

Когда их силуэты скрылись в темноте, старейшина строго приказал всем держать язык за зубами. Все присутствующие молча кивнули головами. Кто-то не удержался.

– Как хорошо, что я не знал, что он – Оборотень! Я бы обмочился от страху! А ведь и точно, когда он к нам пришел, на лбу у него была свежая царапина, я заметил!

– А тебе и не надо, много знать, иди лучше, сторожи отару. Твой черёд.

Об этом случае все вспомнили, только тогда, когда осенью, соседи, без объяснений, пригнали одиннадцать баранов в подарок, к стаду наших знакомых.

Но, эта история уже давно гуляла по степи. И, каждый норовил рассказать её по-своему.

Глава третья

Икам сидел на берегу ручейка. Пред ним догорали угли костра. Над углями на деревянной решетке жарились куски мяса, разнося по ветру аппетитные запахи. Два дня до этого, охота была неудачной, и Икам изрядно проголодался. Лесостепь была богата дичью, но, наш герой не охотился на крупных животных, потому, что считал неправильным добывать на охоте мяса больше, чем мог съесть. Жара и мухи, приводили мясо в негодность в самое короткое время. Вялить или коптить мясо впрок, без соли, у него не получалось. После нескольких неудачных попыток, он старался охотиться в вечерние часы, чтобы обеспечить себе плотный ужин и сытный завтрак.

С момента его прибытия на планету прошло уже достаточно времени. Здесь наступил сухой период. Высокая трава пожелтела. Полюбившихся ему задиристых безухих зайцев здесь не встречалось. Неожиданное применение нашла его шкура. Её неброский желтый цвет оказался хорошим камуфляжем. Накинув ее на себя, Икам без труда научился подкрадываться к пасущимся животным. Тут, он не раз пожалел о своем арбалете. Для того, чтобы выстрелить из тугого лука, ему приходилось приподниматься. Он уже, всерьёз, начал задумываться, о создании самострела для охоты.

Тут Икам со стыдом понял, что его обширное «классическое высшее» образование, абсолютно бесполезно в нынешних условиях. Он не мог решить простую, казалось бы, проблему изготовления ёмкости для переноски воды. Он не знал, как выделать шкуру для бурдюка. Он не умел обжечь горшок из глины, чтобы он не треснул при обжиге, и не пропускал воду после него. Он не знал, как реально сделать стекло и изготовить из него стеклянную посуду. Современный читатель, с иронической усмешкой, прочитает о трудностях нашего героя. Ведь в Интернете можно найти всё. Но, наш герой не был знаком с всемирной паутиной, и не умел пользоваться гаджетами. Давайте будем к нему снисходительными. Он не знал, ни названий, ни свойств деревьев или трав, которые встречались ему на пути. Он не умел по солнцу и звёздам определить широту и долготу своего местонахождения. Он слишком многого не умел. В данном случае он не знал, где найти в горах и в степи соль, чтобы посолить себе пищу. В дальнейшем, чтобы не утомлять нашего читателя, мы не станем напоминать, чего еще, он не умел делать. Мы просто будем рассказывать о его приключениях, а наш читатель сможет легко представить, насколько лучше и правильнее, он, наш снисходительный читатель, сам бы сделал всё, окажись он на месте Икама. Но, вернемся к нашему неумелому герою.

Мы оставили его в тот момент, когда он жарил себе мясо, сидя у костра, готовясь насытиться впервые за прошедшие два дня. Когда он увидел небольшую антилопу на берегу ручья, он, не задумываясь, послал стрелу в, неподозревающее об опасности, невезучее животное. Выстрел, получился удачным, и Икам, вскоре держал в руках тушку небольшой антилопы. Быстро разведя костёр и разделав её на куски, Икам с сожалением, вынужден был выкинуть в сторону и её шкуру, и рога, и копыта, потому что, просто не знал, что с ними можно делать. Он не знал, как правильно выделать шкуру, и слишком ценил своё время, чтобы заниматься научными исследованиями, без надежды на скорый успех. Пока прогорали угли костра, наш герой успел «заморить червячка», наскоро опалив на огне печень и сердце, и съев их полусырыми. Заглушив голод, он терпеливо ожидал, когда мясо хорошо прожарится, уже понимая, что пожадничал и приготовил мяса слишком много, чтобы съесть его сразу. Но, эти мысли не портили ему настроения. Когда человеку хорошо, ему не хочется думать, о грустном и расстраиваться по пустякам.

Неподалёку от нашего героя пролегала тропа. В отличие от степи, где можно двигаться в любом направлении, густой, колючий кустарник лесостепи вынуждал всех её обитателей, двигаться по тропам. Не важно, кто первый проложил тропу. Один раз возникнув, она становилась всеобщим достоянием и служила всем. Икам выбрал место для привала там, где тропа пересекала ручей. Этим самым, он обеспечил себя водой, и возможностью продолжить свой путь, без проволочек, после окончания трапезы. У костра он расположился с максимальным комфортом. Шкуру он превратил в мягкое сидение. Ствол дерева служил ему надёжной спинкой. Ветер уносил дым в сторону. Мясо шипело, приближалось к степени полной готовности.

Когда по тропе раздались шаги, Икам, бросив быстрый взгляд на своё оружие, и, убедившись, что оно «под рукой», спокойно продолжил своё занятие. Шум шагов, исключал появление хищника, который не может себе позволить передвигаться, по лесу, так помпезно. Икам еще не встречал здесь крупных животных, таких, как слон, носорог или буйвол, которые, могли бы представлять для него угрозу. Понимая, что тот, кто идёт по тропе, из-за направления ветра, не догадывается о его присутствии, наш герой безмятежно и с интересом ожидал встречи. Когда из-за поворота на тропу вышел мужчина в сопровождении нагруженной ослицы, за которой шла женщина, встреча оказалась неожиданной для всех. Мужчина растерянно пытался решить, что ему делать? Было похоже, что, если бы не женщина с ослицей, он предпочёл бы бросится в кусты и скрыться с глаз. Но, обстоятельства принуждали его двигаться дальше, ведя за собой своих спутниц.

Икам тоже не ожидал, встретить в безлюдном лесу такую мирную процессию. У мужчины не было видно никакого серьёзного оружия, кроме ножа и небольшого топорика, за поясом. Короткий конец Г-образной рукояти его топора венчала, небольшая насадка из желтого металла. В руках у мужчины был посох, который, весьма условно, мог считаться грозным оружием.

Конечно же, мужчина увидел всё вооружение Икама, находившееся рядом с ним.

Чтобы разрядить обстановку Икам улыбнулся и спокойно произнёс традиционное приветствие.

– Мир Вам, добрые люди! Прошу разделить, со мной мою трапезу! К вашему приходу, мясо уже приготовилось. А я, как знал, что вы придете, и приготовил целых три порции.

С этими словами он приподнял над горящими углями три ветки, унизанные жареным мясом.

– Прошу Вас, не обижайте меня отказом!

Видимо, грозный вид нашего героя, несмотря на его мирные слова, совсем не располагал к тому, чтобы хотелось его обидеть, даже отказом. Подойдя к нему поближе, мужчина ответил:

– И вам мир, добрый человек! Мы не хотим причинять вам беспокойства. Разрешите нам. пойти своей дорогой.

– Я не принуждаю вас, но, прошу вас остаться.

Натянуто улыбнувшись, мужчина кивнул, обреченно выражая своё согласие, и привязал ослицу к дереву. Когда женщина подошла к костру, Икам непроизвольно поднялся во весь рост. Пара оторопело посмотрела на него снизу-вверх. Наш герой возвышался над ними на целую голову. Поняв, что испугал гостей, Икам снова сел на своё место и с улыбкой, пригласил их присаживаться к костру.

Пара подошла к костру и села у него, на корточки. Икам вручил каждому по шампуру, и начал есть сам, с улыбкой приглашая присоединяться к трапезе. Попробовав первый кусок, женщина, бросив взгляд на своего спутника, молча поднялась и, подойдя к ослице, взяла что-то из корзины, привязанной к седлу. Она принесла к костру и вручила, сначала своему мужчине, а затем и Икаму, по небольшому круглому хлебцу. Обойдя их со стороны спины, она поставила между ними небольшой горшочек с крышкой. Сняв крышку, она, знаком, предложила брать из него сероватую соль крупного помола. Положив пальцем крупинку соли на язык Икам, приложив руку к груди, не вставая, поклоном поблагодарил незнакомку за угощение. Мясо, сдобренное солью, показалось ему невероятно вкусным. Теперь ему стал понятен смысл обычая, встречать гостей, после долгой дороги, «хлебом с солью». Заметив, что женщине хлеба не досталось, Икам разломил свой хлебец пополам и протянул его мужчине, надеясь, что он передаст его своей спутнице. Но, тот отдал ей свой целый хлебец и, демонстративно, откусил кусочек от полученной от Икама половины. Видимо, наш герой сделал всё правильно. Потому что, разделив с ним хлеб и, надо понимать, соль, мужчина перестал его бояться и принялся, с аппетитом есть мясо. Ели молча. Мужчины жадно и с удовольствием, женщина с достоинством и, не торопясь.

Икам не привлекая внимание, смог спокойно разглядеть своих гостей. Одеты они были в одинаковые темно-белые рубахи-туники, без рукавов. Было похоже, что местный Юдашкин, руководствуясь принципом «оголтелого минимализма», просто сшил два полотнища ткани, оставив разрезы для рук и головы. Отличались они только длиной. У мужчины полы были чуть ниже колен, а у женщины почти доставали до щиколоток. Широкие полотнища в поясе были перетянуты поясами, у мужчины кожаным, у женщины тканевым, что делало их одеяния, похожими на настоящую одежду. Поверх рубашек у них были накинуты. какие-то балахоны из темной и более толстой ткани. У женщины край балахона покрывал голову. На ногах у обоих были сандалии из толстой кожи. Ремешки сандалий, проходя между большими и указательными пальцами ног, завязывались сзади над пятками.

Заметив, что мужчины доели хлеб, женщина подала свой хлеб, своему спутнику. Тот разломил его и протянул половину Икаму. Тот, с благодарным поклоном принял его, и вскоре трапеза закончилась.

Чтобы не создавать неловкую паузу, Икам представился.

– Я Икам.

Мужчина приложил руку к груди.

– Я Амахен из Даалага, а она – Лихара из селения Ариаи, моя жена. Мы с женой возвращаемся в Даалаг из Ариаи.

– Хорошо, когда человек знает, куда ему надо идти. А я не знаю, куда мне двигаться дальше. Я ищу большое племя, которое уже много лет кочует, где-то по этим краям. И они носят с собой свою святыню. Вот она мне и нужна. Прикоснувшись к ней, я смогу найти дорогу домой. Не слышали ли вы, добрые люди, про такое племя и его святыню?

– Я ничего не слышал об этом. Конечно, в степи хватает шаек кочевников, но они все небольшие и, мне кажется, что для них нет ничего святого.

– Может быть, Первосвященник Даалаге знает что-нибудь, про это племя? Он знает всё. А если чего-нибудь не знает, то он может спросить у Бога. Он ведь общается с ним. Если вы пойдете с нами в Даалаг, то, мой господин может помочь вам, встретиться с Первосвященником, а тот, подскажет вам, где найти то, что вы ищите?

Внезапное вмешательство женщины в разговор, поначалу, вызвало у её спутника удивление, но, увидев в её словах, какую-то выгоду для себя, мужчина посмотрел на Икама.

– Мы, действительно, можем проводить вас в Даалаг. А там, я смогу помочь вам встретиться с нашим Вождём и Первосвященником. Меня там все знают.

Икам задумался. Его насторожило неожиданное участие в его судьбе этих людей. Он старался сообразить, в чём кроется их интерес в этом деле.

Видя его сомнения, женщина, интуитивно, нашла нужные слова, которые развеяли его колебания.

– Идёмте с нами. Вы сможете узнать то, что вам нужно, а нам будет спокойнее рядом с таким великим воином.

Сообразив, что семейная пара чувствует себя на дороге очень небезопасно, и хотела бы заполучить. себе такого провожатого, наш герой решил согласиться. Возможно, что удача сама идёт ему в руки. Конечно же, лучше, если ихнему шаману его представит их соплеменник.

Приняв решение, Икам решил не задерживаться. Он быстро затушил костёр и собрался. Увидев, что Икам решил бросить шкуру и остаток мяса, Амахен, спросив разрешение, с удовольствием уложил всё в корзину, завьюченную к седлу ослицы. Перед началом движения, Икам еще раз, уточнил предмет их договора.

– Итак, Амахен, в городе ты организуешь мне встречу с вашим Первосвященником, а я обеспечиваю вашу безопасность в пути. Так?

– Хорошо.

– Тогда показывай дорогу, а я буду рядом.

Дальше они двинулись в следующем порядке: Впереди, шел Амахен, за ним Икам, а завершала процессию ослица, которую под уздцы вела Лихара.

Пройдя несколько километров, Амахен обернувшись, довольно сообщил, что за ближайшим холмом они уже смогут увидеть город Даалаг.

Тропа повела в сторону, в обход невысокого холма. Амахен словоохотливо пояснил, что за холмом путь им преградит глубокий овраг. Проход через овраг лежит дальше по тропе.

Когда они подошли к проходу, Амахен, идущий впереди, сдержанно застонал. Дальше тропа проходила по неширокой дамбе-перешейку, пресекающей глубокий овраг, глубиной метров в десять, а шириной, в различных местах, до пятидесяти.

У входа на дамбу в кружок сидело человек пятнадцать, одетых в лохмотья и звериные шкуры. В руках у них были палки различной длины. В центре толпы сидел, явно, главарь, в серой тунике, подпоясанной широким кожаным ремнем, с медными бляшками. За поясом у него торчал кинжал в ножнах, а в руке он держал, короткую дубинку с металлическим фигурным набалдашником. Сидел он в картинной позе, подбоченясь и, с хищной улыбкой, глядел на путников. Сидящий рядом с ним, оборванец, вскочил и радостно заголосил во всё горло.

– Эй вы, несчастные, разве вы не знаете, что за проход по дороге, нужно платить! С каждого из вас, по сиклю серебра, еще по одному за осла и за женщину. Итого шесть для ровного счёту!

Мастерство быстрого счета без калькулятора, вызвало одобрительный смех всей шайки.

Икам встал рядом с Амахеном.

– Это еще кто?

Внезапно, посеревший от страха, Амахен. сдавленным голосом просипел.

– Это воины Урибах, бродяги и разбойники. Боже, у меня нет таких денег!

– Ваш Правитель сильно рассердится на меня, если я побью кого-нибудь из них, или случайно покалечу, или, даже, убью?

– Они все – вне закона! Если бы можно было, истребить всех Урибах на земле! Но, они порождения злых духов, и нет на них управы!

– Это упрощает задачу. Слушайте меня. Когда я расчищу тропу, быстро проходите на ту сторону, и отправляйтесь в город. Я вас догоню.

С этими словами Икам снял с плеч колчан и заплечный мешок и передал их, оробевшему Амахену. Затем, не теряя времени даром, он встряхнул тюк со шкурой, а когда шкура развернулась, крутанув её над головой, надел её как пальто с капюшоном, вдев руки в рукава и надвинув голову зверя до бровей. Запахнув шкуру как кимоно на груди, он туго затянул пояс, сшитый из двух львиных хвостов так, чтобы узел оказался слева. Икам торопился приготовиться к бою до того, как его противник опомнится и пустит в ход булыжники, самое грозное оружие неолитического пролетариата. Облачившись в шкуру, которая, могла защитить его от мелких камней и скользящих ударов, а густая грива прикрыла голову, он заученным движением, примкнул наконечник к древку. Тесак, заткнутый за пояс, оказался скрытым под шкурой, но Икам знал, что, при необходимости, он может легко его извлечь.

– А теперь слушай меня, помесь осла и шакала! Я – Икам! И сейчас я, со своими людьми, пройду по проходу на ту сторону! И если вы не будете, путаться у меня под ногами, то обещаю, что никого не убью и не покалечу! Прочь с дороги! Я иду!

Икам хорошо представлял психологию такой стаи. Сначала, он озадачил её своим внезапным превращением, а теперь, действуя быстро и нагло, рассчитывал вызвать у противника растерянность, которая помогла бы ему достичь своей цели без кровопролития.

Держа копьё за середину, он начал вращать его перед собой, как винт самолета, перехватывая его то левой, то правой рукой. Таким приемом, он обезопасил себя от, летящих камней и брошенных в него палок.

Это время понадобилось нашему бойцу, чтобы подготовиться к схватке. Разогревая мышцы, он специально приводил себя в состояние бешенства, когда уровень адреналина в крови, включит в действие синтетические волокна его мышц, которыми его наградили, отправляя в экспедицию на планету ХХХ. В этом состоянии, сила его мускулов возрастала многократно, как и скорость реакции. Наконец, Икам почувствовал, то пьянящее чувство восторга, перед предстоящей схваткой, и ощутил себя непобедимым. Его лицо исказилось свирепой яростью, и он, действительно, стал похож на дикого зверя.

Возможно, что его план и удался бы, потому что, изумлённые таким поведением врага, Урибах, продолжали сидеть на земле. Всё испортили два воина, внезапно, с громкими криками бросившиеся Икаму наперерез. Все еще надеясь, не доводить дело до кровопролития, Икам сбил первого с ног, ударом тупого конца копья по колену, после чего тот, с громким криком, слетел с тропы в овраг. А второго, он отшвырнул, вслед за первым, в овраг, встречным ударом древка копья в переносицу.

Увидев поражение своих товарищей, вся стая повскакивала с ног и стала расхватывать своё оружие. Подбадриваемые криком своего вожака, самые проворные воины Урибах, бросились навстречу своей смерти.

Перехватив древко копья двумя руками, и двигая его наподобие гребца байдарки, Икам зарычал и бросился на врага. Он спешил сблизиться с врагами, превосходящими его численно, потому что боялся, только их камней. А потом, он помнил «правило дворовой драки», озвученное позже, очень умным и уважаемым человеком:

– Если драка неизбежна, то нужно бить первым!

Первое столкновение напоминало, встречу винта моторной лодки с косяком рыбы. Войны, попавшие в мясорубку, даже не успевали нанести удар, как валились на землю со страшными ранами. Одному, резким боковым ударом, лезвие почти отделило голову от туловища, другому вспороло живот, почти достав до позвоночника. Одному увесистый набалдашник, ударом в висок, дарил легкую смерть, другого – дробя ему позвоночник, превращал в беспомощную тряпичную куклу.

Не верьте в радость битвы и красоту боя. Рукопашная схватка всегда отвратительна, до тошноты. Страх и отвращение в бою, заглушается выбросом в кровь адреналина. Одним, это ощущение приносит мимолётный кайф, ради которого, они готовы потом, снова и снова терзать чужие тела. Другие, всю схватку проводят в состоянии бесконечного ужаса, толкающего их на необдуманные поступки. В любом случае, это зрелище невыносимо для нормального человека.

Вожак Урибах стоял, оцепенело глядя на Икама, и, дрожащими губами, выкрикивал, как заклинание.

– Убейте его, убейте его!

Последняя группа сплотилась вокруг него, ощетинясь копьями и дротиками.

Икам с искаженным от злобы лицом, закричал:

– Ты еще долго будешь, прятаться за спины своих щенков? Выходи и бейся со мной!

Икам знал, что, сразив вождя, он сможет спасти жизнь простым воинам, которые смогут. сдаться ему, без «потери лица». Но, пока их вождь жив, они, вынужденно, будут сражаться.

Но, похоже, что оцепеневший от ужаса вожак, решил сражаться «до последнего» воина – Урибах.

Взбешенный, таким решением, Икам, с рёвом, бросился в последнюю атаку.

И вот, он очутился перед, всё еще, стоящим в ступоре, вожаком. Тот, трясущимися губами пытался что-то сказать. Когда это ему удалось, Икам услышал:

– Пощади, не убивай!

Такая откровенная трусость, переполнила чашу терпения Икама. Он схватил вожака за шкирку, и затряс его, показывая ему лежащих вокруг мертвых и умирающих воинов.

– Зачем ты заставил меня убить их? Я ведь говорил, что просто пройду и никого не трону! За что, ты положил своих воинов?!

Икам, швырнул его на землю, с тревогой замечая, что горячка боя, стала сразу уступать чувству брезгливости и жалости. В таком состоянии, он уже не мог, убить человека, не насилуя себя.

Словно почувствовав эту перемену, вожак на коленях подполз к Икаму, выкрикивая что-то, у самых ног, он наклонился до земли и, зачерпнув двумя ладонями горсти пыли, бросил их ему в лицо. Икам инстинктивно зажмурился, на мгновение, потеряв из виду вожака, и почувствовал тупой удар в живот. Икам со всей силы обрушил удар ноги в темноту и открыл глаза. Отброшенный ударом ноги, вождь, с разбитым лицом повалился навзничь, всё еще сжимая в руке кинжал. Удар снизу в живот, пришелся в толстый ремень, и ножны тесака, торчащего за поясом. Глядя на поверженного врага, Икам решал, как ему с ним поступить. И вдруг, к вожаку, с криком бросилась какая-то, женщина, которую Икам, в пылу схватки, даже и не заметил. Сначала, ему показалось, что она хочет закрыть вожака своим телом, но женщина, с разбегу опустившись на колени рядом с вожаком, подняла с земли двумя руками огромный булыжник и стала, с размаху, колотить им его по лицу и голове, выкрикивая что-то.

Икам сознавал, в душе, что окружающая их обстановка, не располагает к замечаниям о гуманности и сдержанности, но его всё-таки, мучили смутные сомнения, в том, что дама, мягко говоря, вмешивается, немного, не в своё дело.

Поняв, что вожаку, уже ничем не помочь, Икам грозно прикрикнул на хулиганку и потребовал от неё объяснений, о том, кто такая и откуда, мол, взялась? На него обрушился поток слов, прерываемый лишь всхлипываниями и бурной жестикуляцией. Понимая, что убегать от неё, со стороны будет выглядеть смешно, а убить её будет, всё-таки невежливо, если учесть, что она, хоть и невольно, но, всё-таки, помогла ему решить проблему, с вожаком. Поэтому, Икам просто, еще раз прикрикнул на неё, приказав замолчать, для убедительности, даже замахнулся на неё. Немного, ну так, для порядка. Как ни странно, но, это помогло, и женщина села на землю, и тихо заплакала. Наш герой внимательно осмотрелся по сторонам.

Единственным радостным пятном на фоне этой, залитой кровью картины, оказалась пара новых знакомых Икама, которые с восхищенными улыбками приближались к нему, ведя на поводу, свою ослицу, невозмутимо семенящую за ними.

Решив, что ему теперь ничего не угрожает, Икам поспешил стянуть с себя пропахшую потом шкуру. Все-таки лето, не самое лучшее время для силовых упражнений в теплой шубе. Пока он с копьём в одной руке, а со шкурой льва решал, как и куда ему её пристроить, Лихара, на правах уже старой знакомой, взяла её у него из рук и встряхнув хорошенько стала проторочивать её на спину своей четвероногой подруге.

Амахен, стоя перед Икамом в самых восторженных выражениях, начал выражать своё искреннее восхищение, увиденным разгромом. Когда он начал повторяться, наш герой предложил ему заняться делом. Вообще-то он думал продолжить движение дальше, но у его знакомых было несколько иное видение, какими делами, нужно заниматься мирным гражданам, на отгремевшем поле боя. Оказывается, первое, что нужно сделать, это срочно собрать трофеи.

Признание решающей роли Икама в достижении полной победы над врагом, заключалось в том, что к его ногам, стали стаскивать всю добычу. Изумлённый, таким поворотом дела, наш герой смог только пробормотать, что они ведь могут быть ещё живыми.

Но, сегодня, каждое его слово ловилось с повышенным вниманием и принималось к немедленному исполнению. Поэтому, Амахен схватил увесистую дубинку и обошел всех, лежащих на земле, и быстро добил тех, кто еще подавал признаки жизни. Возможно, он и считал, что это излишняя гуманность, но великие воины имеют право на капризы. Потом Икам с изумлением наблюдал, как семейная пара, весело переговариваясь, обыскивала и раздевала тела погибших, не проявляя ни малейшей стыдливости или брезгливости. На расстеленной перед Икамом шкуре, постепенно росла куча тряпья и всевозможного оружия, в виде палок, дубинок, каменных и медных топориков, и палиц с каменными набалдашниками. Отдельно складывались медные и бронзовые ножи. Рядом с ними лежали и каменные резаки из матового кремния и черного стекла. Пленница, закончив плакать, тоже приняла участие в акции «грабь награбленное». Сначала, она принесла Икаму, великолепный кинжал вожака из неизвестного Икаму металла. Точнее, рукоять кинжала, покрытую тонкой резьбой, он определил, как бронзовую. Ножны, покрытые такой же тонкой резьбой и рисунками, были явно из меди. А вот металл клинка, его явно озадачил. Клинок был изготовлен из светлого металла, отличного качества. Лезвие было отменно острым. Только сейчас, он понял, что если бы, не счастливая случайность, его жизнь подвергалась серьёзной опасности. Подумав об этом, он невольно бросил взгляд на тело вожака и заметил, как пленница, сунув что-то в рот, собрала с земли какие-то мелкие предметы и сложив их в кожаный мешочек принесла их Икаму. Икам, присев высыпал из мешочка, всё содержимое из мешочка на шкуру. Стало понятно, что его новая знакомая добралась до «заначки» главаря. В мешочке находились разнокалиберные кусочки различных металлов, несколько колец, сережек и пара брошек. Внимание Икама привлёк металлический цилиндр, длиной сантиметров в пять и диаметром примерно в три сантиметра. На стенах цилиндра, были нанесены какие-то непонятные знаки. Бегло осмотрев приглянувшуюся ему вещь, Икам протянул ко рту воровки раскрытую ладонь, и потребовал знаком и словами вернуть, спрятанное во рту. Поняв, что разоблачена, женщина так горько заплакала, что Икаму её стало, даже жалко. Обливаясь горькими слезами, дрожащими губами, захлёбываясь в рыдании, женщина могла только вымолвить.

– Это, моё, моё, моё.

Затем она уткнулась лицом в колени и тихонько завыла.

Икам, с удивлением, рассматривал пару серёжек, которые воровка пыталась спрятать во рту. Они не производили впечатления, ни своим размером, ни мастерством исполнения. Похоже, действительно они были ценны ей, как память. Возможно, что после всего рассказанного о нём, Икам и произвёл на вас впечатление жестокого и, даже, кровожадного человека, но, жадным он не был никогда. Поэтому, он, подняв плачущую женщину, молча сунул ей в руку её сокровище.

Тут его внимание привлекли два бурдюка для воды, принесенные Амахеном к месту общего сбора добычи. Жадно осмотрев их оба, он выбрал себе один, поменьше размером, но лучшей выделки. Тут он впервые поймал себя на мысли, что перестаёт видеть в мародерстве, только аморальную сторону. В такие моменты нам всегда приходит на память спасительная фраза, типа: «Не мы такие, это жизнь такая».

К этому времени Амахен и Лихара закончили сбор трофеев и сложили все перед Икамом. Все было рассортировано по кучкам. Оружие всех видов было сложено отдельно от одежды. Откуда-то с боку, робко приблизилась их новая знакомая и протянула Икаму деревянный резной жезл, с массивным, бронзовым навершием, в виде головы козла. Его Икам, молча, сунул себе за пояс, за спину. Не встречая возражений, наш герой забрал себе всё самое ценное, что посчитал достойным своего внимания: кинжал, жезл и кожаный мешочек со всем его содержимым. Чтобы не вызвать ссоры между женщинами, он достал из него пару серёжек и вручил их Лихаре. Чтобы не вызывать зависти и ревности у Амахена, он вручил ему кожаный пояс с медными бляшками, снятый с тела главаря. Было видно, что пара, просто задохнулась от такой неслыханной щедрости. Делёж всего остального, был произведен быстро. Раздав всем, включая новую знакомую, по ножу и бронзовому топорику, все металлические изделия, общим весом в несколько килограммов, Икам забрал себе, в качестве «львиной доли». Повесив на плечо новоприобретенный бурдюк, наш герой дал всем понять, что пора продолжить путь. На вопрос Амахена, как распорядиться со всем остальным, наш герой сделал неопределённый жест, который, к его удивлению, был воспринят его подельниками, с нескрываемым восторгом, как разрешение забрать все себе. Глядя, с какой тщательностью были собраны и связаны в тюки эти лохмотья, кусочки камня и вулканического стекла, как аккуратно, в вязанку, были связаны все разнокалиберные дубинки с каменными булавами, рукоятки топориков и просто палки, Икам подумал, как сильно различается шкала ценности вещей у него и у обитателей этого мира.

Когда недовольная ослица была загружена всем этим барахлом, а довольные Амахен и Лихара взвалили на плечи по увесистому тюку, возникла неожиданная помеха движению, в виде их новой знакомой. Та преградила им дорогу и затараторила что-то, бурно жестикулируя. Лихара прислушавшись к её словам, стала переводить её речь. По мере синхронного перевода и Икам и сам начал её понимать. Она говорила на родственном языке, в котором мягкие «с» и «к» заменялись на «ш» и гортанное «г». После небольшой практики, её речь стала ему, вполне понятной.

Она говорила, что совсем недалеко, в овраге, находится лагерь разбойников, в котором сложены несметные богатства. Но, самое главное, что охраняют лагерь всего три сторожа. А еще, в лагере находятся пленники, и в их числе и её муж. Воинственно размахивая полученным топориком, она призывала всех, немедленно отправиться «на штурм, на слом» бандитского гнезда, где их ждут баснословные сокровища.

Скептически настроенный Икам, собрался, было, просто отодвинуть в сторону эту агитаторшу разбоя, но, взглянув на семейную пару, согнувшуюся под тюками с добычей, понял, что отравленные семена пали на благодатную почву, и вирус легкого обогащения уже проник в кровь его спутников. Они слушали Летиг, а так назвала себя их новая знакомая, которая, по ее словам, вместе с её мужем Воозалем и их слугами, были захвачены жестокими Урибах, месяц тому назад, с явным интересом. Заметив колебания Икама, Летиг сменила тон и стала, слезливо умолять его, освободить из рабства ее мужа, и других несчастных путников. Увидев перед собой три пары глаз, смотрящие на него с надеждой и вниманием, Икам сдался. Обрадованная Летиг, притащила ему шкуру льва и объявила о своей готовности показывать дорогу.

Раздраженный своей уступкой «общественному мнению», Икам объявил, что до конца операции он берет командование на себя и не потерпит никакого своевольства. Затем он распределил обязанности, назначив, Летиг в авангард. Лихаре было поручена охрана обоза, в лице груженой ослицы, а Амахену было приказано, прикрывать действия Икама с тылу. Чтобы умерить воинственный пыл своего воинства, он объявил, что вся добыча будет разделена на три части. Одна достанется ему, одна Амахену, а третью часть поровну разделят между женщинами. Все его слова были выслушаны внимательно и приняты беспрекословно.

Вздохнув, Икам ввязался в очередную авантюру.

Спустившись в овраг, отряд прошел по нему, с километр. Тут Икам потребовал от Амахена спрятать в укромном месте, все нагруженное на ослицу. Признав разумность этого требования и, в расчете на будущую добычу, воинственная семейка, быстро разгрузила ослицу и спрятала ее груз в густом кустарнике. Дальше отряд двинулся налегке. В этот раз Икам вооружился луком со стрелами, вручив копье, следовавшему следом Амахену, вооруженному ножом и топориком. До прибытия к лагерю разбойников, Икам мстительно поручил нести шкуру Летиг, которая безропотно исполняла роль оруженосца. Всю дорогу она умоляла поторопиться, боясь, что разбойники расправятся с пленниками. Оказалось, что два разбойника, которых Икам, сбросил на дно оврага в первые минуты боя, скрылись, и, по её расчетам, уже могли добраться до «логова врага».

Не доходя до лагеря разбойников, Икам облачился в свой боевой наряд, и, приказав Амахену следовать за ним, поднялся на бугор скрывающий лагерь. Его взору предстала следующая картина. Разбойники явно готовились, спешно, оставить своё логово. С десяток нагруженных ослов, связанные в одну цепочку, составили караван, готовый к началу движения. Разбойники Урибах, их Икам насчитал шесть человек, собрались в голове колонны, возле своего предводителя. В нём Икам узнал воина с покалеченной ногой, первым, бросившимся на него, в прошлой схватке. Он стоял перед тремя связанными пленниками и, видимо, решал их судьбу. Пленники, опустившись на колени, со связанными за спиной руками, обреченно ждали его решения. Икам прицелившись, выпустил стрелу. Она вонзилась в землю возле ноги воина. Обернувшись, воин увидел, Икама, стоящего на бугре над ним.

Скрывая своё разочарование от промаха, Икам закричал:

– Не торопись умирать, Урибах! Я не привык стрелять в спину, но, если кто-нибудь из твоих воинов сойдёт с места, это будет его последний шаг!

Икам старался отвлечь противника от мысли, что стоит им скрыться в кустах, и начать вести бой из укрытия, то у его маленького отряда, не останется шансов на победу. Натянув лук, он спускался с бугра, чувствуя за спиной сопение Амахена. Спустившись на тропу, Икам подошел к Урибах на расстояние в десяток метров.

– Пусть ваш Вождь выйдет вперёд и сразится со мной. Если он победит меня, обещаю, что вы сможете уйти беспрепятственно. А если он проиграет, то вы станете моими пленниками. Тогда я обещаю, что никто из вас не будет убит.

После этих слов, вождь, взяв в одну руку топор, а в другой сжимая копьё, прихрамывая, сделал три шага к Икаму.

– Вождь, я не хочу убивать тебя. Прикажи своим людям сложить оружие, и я никого не убью.

– Я не боюсь смерти. Обещай, что ты отпустишь моего сына, и я сдамся тебе со всеми остальными воинами. Я не хочу, чтобы наш род прервался.

– Хорошо, я обещаю.

Икам опустил лук и спрятал стрелу в колчан. Он снял тетиву и передал лук Амахену, взяв у него копьё. Опершись на него, он молча смотрел, как войны урибах подходили к нему, складывали перед ним своё оружие и отойдя в сторону, становились на колени.

Икам услышал за спиной жаркий шепот Амахена.

– Мой господин, как только они все сдадутся, нужно приказать им, чтобы они связали друг друга, а потом, надо будет их всех убить. Нельзя, чтобы они пришли в город, даже в качестве пленников, это запрещено. А, его сына нужно тоже убить, чтобы он не привел других Урибах, мстить нам. А если ты не хочешь нарушать данное слово, то перед тем, как его отпустить, вынь ему глаза.

Хорошо, что я здесь главный, подумал Икам. И, не оборачиваясь произнёс:

– Собери весь отряд здесь.

Икам подошел к пленникам, стоящим на коленях. Вождь, при его приближении неуклюже попытался тоже опуститься на колено, но раненная нога не давала ему это сделать.

– Стой ровно, вождь. Ты смелый воин. Ты мне нравишься. Ваш погибший вождь безрассудно погубил своих воинов.

– Не говори о нём плохо, господин. Он был нашим вождем и моим старшим братом.

– Его наказал Бог. Он погиб от рук женщины.

Эта новость вызвали у пленников уныние.

– Готовы ли вы признать себя моими пленниками и повиноваться мне? Поклянитесь самой страшной клятвой!

– Клянусь именем своего Бога и его Супруги, что признаю тебя моим Господином и клянусь выполнять все твои приказы. Если я нарушу эту мою клятву, то пусть моя душа сгорит в огне и сгинет во тьме.

Его воины повторили слова клятвы и поклонились до земли.

– Как твое Имя?

– Я Никрофт, сын Вокаи из рода Миарфе.

– Это правда, что твой род потерял много воинов?

– Тебе ли, не знать этого, мой господин.

– Я обещал отпустить твоего сына, но я передумал.

Вождь возмущенно вскинул глаза, но промолчал. Выдержав паузу, Икам продолжил:

– Я отпускаю вас всех, при условии, что вы не забудете данную мне клятву и никогда не появитесь в этих краях. Ты согласен?

– Да, мой господин!

Икам достал из-за спины жезл с головой барана.

– Ты знаешь, что это такое?

– Это скипетр вождя нашего рода.

– Слушайте все! Я назначаю Никрофта, сына Вокаи из рода Миарфэ, старшим над вами, и в знак этого, вручаю ему этот скипетр. Я приказываю вам, немедленно вернуться к своим семьям и запрещаю появляться в этих краях. Кто осмелится, ослушаться моего приказа, и нарушит данную клятву, перед смертью увидит, как умрут все его родственники. Вы меня слышали?

– Слушаем и повинуемся, наш господин.

– А теперь разбирайте своё оружие. Мне нужны воины, а не рабы!

Пока воины вооружались, Икам решил, что сына вождя, лучше держать рядом с собой, на случай, если урибах вздумают взбунтоваться.

– Покажи мне своего сына, Никрофт.

– Это я, Хемас, сын Никрофта сына Вокаи из рода Миарфэ.

Перед Икамом встал воин с заплывшими от кровоподтеков глазами и разбитым носом.

– Я должен был догадаться. Хемас, приведи для своего отца осла.

Осмотрев отряд, готовый к движению, Икам обратился к нему с речью.

– Мне жаль отпускать от себя таких славных воинов, но вы сейчас нужнее среди шатров своего рода. Надеюсь, что это не последняя наша встреча. Помните всё, что я вам сказал.

Хемас подвел к ним ослицу, нагруженную продуктами, и помог отцу взгромоздиться на неё.

– Хемас славный воин, хороший сын и умный человек. Береги его, – с улыбкой проводил Икам Никрофта.

– Спасибо за него. Я твой должник!

– Мы оба знаем это. Счастливого пути, и не забудьте похоронить своих товарищей!

Когда отряд Урибах скрылся в кустах, Икам направился к своему воинству.

Летиг уже хлопотала возле своего мужа и его слуг. Амахен осмотрел лагерь и убедился, что все ценное, уже погружено на ослов. Пересчитав ослов и бегло осмотрев захваченную добычу, Икам приказал приготовиться к движению. День уже клонился к закату, а до города еще надо было дойти. Пересчитав ослов в караване, а их, без ослицы Амахена, оказалось десять, Икам приказал каждому из пленников взять на себя заботу по три на каждого. Но тут, Воозаль, муж Летиги, внезапно заявил о своих правах на груз и на руководство. Он заявил, что восемь, из стоящих в караване ослов с их грузом и оба погонщика, принадлежат Храму близь Наливава, что на реке Тарвфе, и, следовательно, ему, как представителю интересов Храма. И теперь он, Воозаль поведет караван дальше. А в конце пути, он достойно наградит всех, кто этого заслужит. Амахен, услышав грозные и незнакомые слова, перепугался и расстроился, что добыча ускользает из его рук. Но, Икама, подобное заявление, только рассмешило. Не обращая внимания, на, стоящего рядом Воозаля, он приказал всему отряду собраться возле него. Первым делом, он предупредил, освобождённых погонщиков, что поручает каждому по пять ослов в караване, за которых они ответят ему своей головой. А если они вздумают противиться ему, то он им, как пособникам Урибах, сломает хребты и оставит умирать в зарослях. Испуганные погонщики сразу бросились к своим подопечным животным. Дальше Икам продолжил:

– Обстоятельства вынуждают нас поторопиться, но, это не повод, чтобы нарушать достигнутые договорённости. Я собирался разделить всю добычу в городе, но, раз это некоторых не устраивает, то будет так. Наша добыча состоит из одиннадцати ослов, их груза и трех пленников. Чтобы не задерживать Летигу, я засчитываю этого пленника за осла. Тогда доля Летиги составит два осла. Если ты согласна, возьми этого, по имени Воозаль и выбери любого, стоящего в караване осла, с грузом на нем. Это твоя доля, забирай ее и уходи. И посоветуй своему мужу, не злить меня. Я ему, ничего не должен, и ничего не обещал. Амахен, ваша доля с Лихарой, составляет шесть ослов. Моя доля составляет четыре осла, но, одного я, уже получил и отдал Урибах. Из девяти оставшихся нам ослов, три принадлежат мне, а шесть тебе. Груз, погруженный на них, мы оценим и разделим, по договорённости, в городе. Из пленников один принадлежит мне, второй тебе. Если нет возражений, то, всем по местам, и время не ждёт. Амахен, тебя я попрошу замыкать караван, чтобы никто не отстал. Караван поведу я.

Воозаль встал перед Икамом и стал, что-то, просящее говорить ему. Злой Икам громко произнёс:

– Летиг, у тебя есть возражения по разделу добычи?

– Икам. Воозаль, мой господин, знает, где вожак прятал, самую ценную часть своей добычи, и он готов, обменять ее на свой груз.

– Летиг. Передай своему господину, что он является твоей собственностью. Если он знает, где есть еще ценности, то пусть берет их себе. Наш договор расторгнут. Тебе принадлежит один осел с грузом, и твой муж. Всё, что есть у него, я готов считать его грузом и не требовать своей доли. В городе, когда мы оценим нашу добычу, мы обсудим его предложение и, возможно, обменяем часть своей доли, или всю долю, на то, что он нам сможет предложить. Если хотите, можете следовать до города с нами. Но, задерживать нас более, я не позволю.

К изумлению Амахена, Икам повёл свой караван по тропе ведущей в сторону противоположной, той, по которой они сюда пришли. Как он и предполагал, эта тропа вскоре вывела его к выходу из оврага, в сторону города. Вряд ли, разбойники не подготовили проходы из своего лагеря во все стороны оврага.

Выйдя из оврага, караван увидел в долине город Даалаг, свою цель сегодняшнего путешествия.

Вблизи окрестностей города, Икам остановил свой караван. Он пообещал Амахену, что в ближайшее время, они привезут имущество из тайника. Тогда же он и объяснил, что просто, хотел избежать встречи с Урибах, которые, должны были, задержаться на дамбе, чтобы похоронить своих сородичей. Он также отметил для себя, что в конце каравана двигалась Летиг, со своим мужем Воозалем, который, что-то недовольно высказывал ей, размахивая руками. И что Летиг, понуро кивая головой, ведет за собой осла с двойной поклажей.

Глава четвертая

Перед ними лежала небольшая долина, со всех сторон окруженная холмами, заросшими кустарниками и высокими деревьями. К центру долина понижалась, и, в былые времена, наверняка, там располагалось болото. Сейчас, в центре долины располагался город Даалаг, окруженный огородами, и небольшими полями. Чуть дальше, вокруг города, располагались выпасы для коз, овец и свиней. Тот, кто выбирал место для закладки города, руководствовался, судя по всему, чисто экономическими соображениями: взять под контроль источники воды, сосредоточенные в болотистой низине и обеспечить скот и людей доступными пастбищами и водой. Видно было, что город рос без плана и диктата сверху. Внешнее городское кольцо представляло собой жилые одноэтажные постройки, стоящие стена к стене. Это кольцо разрывалось, только в двух или трёх местах расположения городских ворот. Ворота вели на единственную улицу, которая по кругу пролегала через весь город, Второй ряд домов составлял внутреннее городское кольцо. На кольцевую улицу выходили ворота и калитки со всех городских дворов. Второй ряд домов своей тыльной стороной выходил на центральную площадь, где находилось центральное административное здание, которое, в соответствии с принципом оптимального минимализма, совмещало в себе центральный храм, дворец правителя и хранилище стратегических запасов.

Все постройки в городе были сложены из камня, скрепленного глиной, или из необожженных кирпичей, на глиняном растворе. Крыши домов, были крыты камышом. У некоторых построек, поверх камыша, лежал слой глины.

Если учесть, что подавляющее число построек были одноэтажными, а стены домов, на внешних границах города, были не менее трех, а то и четырёх метров, то, на путника, спускающегося с холмов в долину, город, лежащий в низине, производил поистине величественное впечатление. На территории города, легко могло разместиться одно, может быть, и два футбольных поля. Сразу было понятно, что второго такого города нет, и не может быть, во всей долине.

День клонился к вечеру, и стада, в десять-пятнадцать голов, в сопровождении пастухов, уже потянулись к городу. Работы на полях на сегодня уже, до утра следующего дня, были закончены. Появление каравана из одиннадцати ослов в сопровождении шести путников, не могло, остаться незамеченным.

Возвращение Амахена в родные стены, во главе огромного каравана, получилось триумфальным. Все встречные, вежливо здоровались с ним, а он, с достоинством, отвечал им на приветствия, раздуваясь от гордости. Лихара, скромно семенила следом за ним, целомудренно прикрыв лицо, краем покрывала, стреляя по сторонам любопытными, озорными глазками. Конечно же, перед такими дорогими гостями городские ворота гостеприимно распахнулись, и караван прошел к дому Амахена, расположенному в престижном, элитном районе второго кольца домов. К изумлению Икама, городская дорога была вымощена бутовым камнем, и оказалась шириной не менее шести метров. А ворота и калитки, выходящие на дорогу, были сделаны из толстых деревянных досок, и смотрелись, весьма солидно и достойно. Дом Амахена ничем не выделялся из соседних построек. Строили его по типовому проекту. Дом с двором занимал квадрат, примерно десять на десять метров. Ворота вели в небольшой мощеный дворик. Сбоку находилось одно большое помещение, в котором размещался скот и запасы кормов. Прямо на высоком цоколе размещался, собственно сам дом. Перед домом на цоколе, во всю ширину была небольшая терраса, на которой и происходила основная жизнь семьи. В доме размещался очаг. В нем же были спальня, столовая, кухня, кладовая для продуктов и многое другое, но, как говорится, «без перегородок». Поэтому, дом представлял собой одно большое помещение. В задней части усадьбы, между двумя помещениями и забором, разместился маленький внутренний дворик. Он олицетворял прошлое и будущее семьи. Он предназначался для женщин и детей, и на нём же размещалось родовое кладбище.

Это пространное отступление, мы позволили себе, только для того, чтобы больше не возвращаться к описанию типового жилища среднего класса этого общества. В своих странствиях по тем краям, Икам встречался только, с незначительными отклонениями от этого проекта. Назначение помещений оставалось неизменным, и дома различались только размерами и незначительными архитектурными излишествами.

Суета, неизбежная в таких случаях, благодаря активной помощи арендаторов земельного участка, закреплённого за Амахеном, как за служителем при Храме, и, которым он поручил присматривать за домом, во время его отсутствия, быстро улеглась. Вся ослиная поклажа была внесена в дом, а ослы Амахена разместились в сарае. Ослы гостей вынуждены были, довольствоваться привязью во дворе. Но, благодаря заботе рачительных хозяев, все они были сполна обеспечены кормом. Любопытные соседи принесли с собой запасы еды для ужина, поэтому вечерняя трапеза не затянулась. Наскоро перекусив кашей и сквашенным молоком, все стали готовиться к ночлегу. Амахен, извинившись, перед собравшимися, громогласно объявил, что назавтра, во второй половине дня, он приглашает всех на пир, во время которого он и поведает о своих приключениях. Соседи, томимые неудовлетворённым любопытством, неохотно разошлись по домам, судачить об Амахене и его молодой жене, привезенной им из Ариаи, селения неподалёку от города.

На ночлег все расположились в соответствии с «табелем о рангах»: хозяева в доме, Икам и Воозаль с Летиг, на противоположных концах террасы. Погонщиков разместили в сарае, вместе со скотиной.

Икам, положив рядом оружие, завернулся в шкуру, и доверил свою безопасность хозяевам. Если бы не комары, которые докучали всю ночь, то ночь прошла спокойно.

Под утро, когда комары улетели, Икам провалился в крепкий сон. Разбудили его странные шаркающие звуки, сопровождаемые слабым хрустом. Он, лёжа с закрытыми глазами, пытался представить, что бы это такое, могло быть? Когда все варианты, включая самые невероятные, были отвергнуты, он решил открыть глаза. Ярко светило солнце, пели птицы и все, кроме него, были уже на ногах. Амахен с погонщиками возился со скотиной, Женщины, сидя у очага, готовили завтрак. Звуки, разбудившие нашего героя, оказались шарканьем двух плоских камней, между которыми, женщины, встав на колени, растирали зерно к утренней трапезе. Часть размолотого зерна, замешанная с водой, стало тестом, из которого, на плоском камне очага, пеклись хлебцы – оладьи. Из остального зерна была сварена каша с молоком. Молоко же было предложено и в виде десерта.

Во время завтрака Амахен поведал план основных мероприятий на день. Погонщики, в сопровождении соседского мальчишки, отправлялись, пасти скот на пастбище. Мужчинам необходимо было, посетить городской Храм, чтобы принести жертвы Богам, за благополучный исход дел и попросить у них удачу на будущее. А вечером их ждало обильное угощение, организуемое Амахеном для них и его соседей. После того, как женщины помогут мужчинам, подготовиться к посещению Храма, им, с помощью соседок, предстояло заняться приготовлением грандиозного банкета. Икам, благоразумно, решил довериться советам Амахена. После завтрака, мужчины отправились за город к озеру, где им предстояло, смыть с себя дорожную пыль, перед посещением Храма. Лихара, на правах хозяйки, занялась внешним видом и гардеробом Икама. Огромными бронзовыми овечьими ножницами, она, бесцеремонно, привела прическу и бороду Икама, в соответствие с местными понятиями о красоте настоящего мужчины, и последними веяниями Даалагской моды. Отправляя его купаться, она вручила ему большой мешок, сотканный из тонкой некрашеной овечьей шерсти с тремя прорезями, для рук и головы. По её безоговорочному требованию, после омовения, именно в него, должен будет облачиться Икам. В качестве пояса он, может оставить свои ужасные львиные хвостики. Свою заношенную одежду он передаст на берегу, сопровождающей их соседке, которая, после стирки, принесет её домой. Его креативные мокасины, безоговорочно, были заменены винтажными сандалиями. Летиг, не без помощи Лихары, тоже помогла своему мужу принять благопристойный вид.

Отправив мужчин на озеро, женщины принялись готовить ритуальное блюдо для жертвоприношения – варить ягнёнка в молоке его матери. Это блюдо было традиционным для народа Наанах, к которому причисляли себя большинство жителей города.

Амахен, Икам с Воозалем, прошлись по городу, и, выйдя через ворота, очутились на берегу небольшого пруда, на берегу которого располагались традиционные купальни и прачечные для горожан. Там же, было место выгула свиней, которые охотно составляли компанию всем желающим освежиться. Место для купания было общим, потому, что снимать одежду при омовении, горожане считали излишним. На берегу несколько женщин занимались стиркой. Они и забрали грязные одежды у наших знакомых, после того, как купание, было закончено. Освеженные холодной водой, надев чистые одежды, приведя в порядок прически, наши герои направились в дом Амахена за дарами для городского божества.

Перед тем, как отправиться в храм, Амахен с Воозалем, снова, попали в руки своих благоверных. Икам, с плохо скрываемым изумлением, наблюдал, как Летиг, сначала заплела бороду, а затем и волосы Воозаля в многочисленные косички, смазала их, каким-то растительным маслом, а затем, подвела ему глаза, черной краской из горшочка, любезно предоставленного ей Лихарой. Лихара ограничилась тем, что смазала маслом и расчесала волосы Амахена. Затем она, подкрасив ему глаза и брови, помогла мужу завернуться длинный и узкий кусок полосатой ткани. Пояс с медными бляшками главаря урибах, он надел поверх тоненького, кожаного пояска. Воозаль надел длинную безрукавку коричного цвета и дополнил костюм, массивным медным браслетом на руку. Такой же браслет Амахен предложил надеть и Икаму. По настоятельному совету Амахена, Икам не стал брать с собой оружия, но из-за отсутствия верхней одежды, дополнил свой гардероб своей верной шкурой. Краситься, заплетать волосы и мазать их маслом, он категорически отказался, к нескрываемому сожалению женской половины дома.

Оставив Летиг руководить подготовкой к вечернему пиршеству, наши знакомые, торжественной процессией, направились в Храм на центральную площадь. Впереди, прижимая к груди связанного поросёнка, шел гордый Амахен. За ним, неся глубокое блюдо с козлёнком, сваренным в молоке, шла с покрытой головой Лихара. За ней шли две молодые женщины, одна, с плоской корзиной, наполненной хлебами, другая с большим кувшином с секерой, пенящимся хмельным напитком, то ли бражкой, то ли квасом. Шествие замыкали Икам с Воозалем. По дороге Воозаль, вполголоса, рассказал Икаму, что Амахен просил его, не слишком афишировать, все подробности, произошедшего в пути. И что он, со своей стороны, тоже присоединяется к этой просьбе. Причину этой просьбы они объяснят ему, чуть позже. Икам молча кивнул и решил, про себя, что с этими ребятами, «ухо лучше держать востро».

Воозаль охотно поведал Икаму, что Правитель города, носящий титул хьеша Даалага, является так же и Главным Жрецом местного Храма. Амахен, служащий при храме, и привёзший в свой дом молодую жену, сегодня должен, представить свою жену Правителю, и принести благодарственные жертвы главному божеству города, именуемого просто «Господин» и его божественной супруге, именуемой просто «Госпожа». Упоминать их божественные имена, по пустякам, было не принято.

Воозаль с Икамом, как чужеземцы, прибывшие в город, должны представиться Правителю и рассказать ему о своих планах.

Воозаль тихонько шепнул Икаму, что свадебные подарки не облагаются местными налогами, и, поэтому, Амахен с Воозалем, договорились рассказывать всем, что всё, привезенное ими в город является подарками к свадьбе, со стороны родственников невесты. А, по отъезду из города, Икам с Воозалем, получат свою долю добычи, в виде дружеских подарков от гостеприимного хозяина, что, тоже не облагается налогом. Эта изящная схема уклонения от налога, привела Икама в такое восхищение, что смог только одобрительно, с улыбкой, шепнуть Воозалю.

– Если вы вздумаете, меня обмануть, я убью вас обоих.

Вся церемония в Храме заняла немного времени. Перед входом в храм, все сняли сандалии и прошли в здание. Хьеш Даалага встретил их в глубине большого помещения с деревянными колоннами, освещенного из проёма в потолке, у двух темных металлических статуй, около метра высотой каждая. Статуи изображали мужчину и женщину, держащихся за руки, с головами коровы и быка, и имели, явно выраженные, половые признаки. Жрец был одет в черную просторную мантию. На голове у него был желтый металлический обруч, а на шее висела тяжелая желтая цепь. Хьеш был рослый статный немолодой мужчина с длинными светлыми волосами до плеч и небольшой бородкой. Светлые глаза смотрели с холодным интересом. Перед статуями стоял большой круглый стол, покрытый темной тканью. Поклонившись хьешу, Амахен и Лихара со словами: «Господин и Госпожа», примите наши дары и дайте нам, своё благословение и защиту», сложили на стол подношения в виде мяса, хлеба и сикеры. Поросенка забрал молодой служка, вынырнувший из темноты.

Затем Амахен, подведя Лихару к подножью статуй, повысив голос, произнёс:

– «Она моя жена, и я, ее муж, с этого дня и навеки».

Затем супруги подошли к хьешу. Амахен с поклоном произнёс:

– Это Лихара, моя жена, она будет жить в моем доме и станет матерью моих детей. А я буду ей заступником.

С этими словами, Амахен набросил на плечи Лихаре, край своего одеяния.

Снова из темноты вынырнул молодой служка с подносом в руках.

– Прими наш господин, в знак нашей верности тебе и жителям города.

Амахен положил на поднос кожаный пояс главаря урибах, а Лихара, положила на поднос свои серьги, вынув их из ушей.

С вежливой улыбкой Хьеш произнёс:

– Приветствую вас, и желаю вам долгой и счастливой жизни в моём городе.

Лихара попятилась, и встала рядом с другими женщинами.

Воозаль подошел и встал рядом с Амахеном в полу шаге за ним. Амахен поклонился хьешу.

– Мой господин, позволь представить тебе Воозаля из Ноливава. Я встретил его по дороге. Его с женой Летиг, ограбили разбойники Урибах. Они хотели бы, отправиться домой, и я обещал им помочь и предоставить временный кров.

Воозаль с поклоном положил на поднос свой браслет.

– Прими, мой господин, в знак признательности, за гостеприимство и защиту. Разреши, мне с женой, продолжить свой путь домой в Ноливав.

– Хорошо. Отдыхай и набирайся сил. Перед отъездом, не забудь попросить у нашего Божества, удачи в пути!

Попятившись, с поклоном Воозаль отошел и встал перед женщинами.

Икам, поняв, что пришел его черед, встал рядом с Амахеном и поклонился.

– Мой господин, позволь представить тебе Икама, странника. Его я встретил по дороге. Только ты, со своей мудростью и опытом, можешь помочь ему, найти свой путь.

Икам, благодарно вспомнив советы Амахена, снял свой браслет, врученный ему Амахеном, и, с поклоном, положил его на поднос.

– Прими, мой господин, в знак уважения к тебе и твоей мудрости.

– Когда все уйдут, останься путник, и мы продолжим наш разговор. Он не окончен. Вы все можете идти! «Господин и Госпожа» приняли ваши дары! Идите, с миром!

Все кроме Икама, вышли из храма. Икам остался, спокойно стоять, на своём месте.

Дождавшись, когда все ушли, Жрец, знаком, пригласил его, следовать за ним. Вскоре они сидели на невысоких табуретах, за круглым невысоким столом в небольшой комнатке, освещенной светом из небольших окон, расположенных под потолком. На столе появились, удивительно знакомые хлеба, мясо козлёнка и кувшин с секерой. Стол дополнился только небольшой тарелкой с пряным соусом, и небольшими глиняными стаканами, в которые, услужливый служка налил пенный напиток. Поставив на стол, плетеную тарелку с зеленью, он занял свое место за спиной Икама.

Жрец, знаком, пригласил Икама угощаться. Дождавшись, когда Хьеш отломил кусочек мяса и, положив его на хлеб, обмакнул в соус, наш герой, тоже, приступил к трапезе. Расправившись с первым куском, Икам заметил, что жрец, с улыбкой, наблюдает за ним. Наш герой прекратил, есть и вопросительно посмотрел на хьеша.

Взяв стакан и отпив из него, Хьеш задал первый вопрос:

– Кто ты странник? Расскажи о себе.

– То, что я скажу тебе, может, показаться странным, но, поэтому, я и пришел к тебе. Меня зовут Икам. Я не знаю, где мой народ, и откуда я родом. Меня вырастили чужие люди. Они хорошо заботились обо мне, но они, тоже, не знали, кто я и откуда. Но, однажды, мне приснился сон. Когда я рассказал его человеку, который меня вырастил, он сказал, чтобы я, отправился искать свой народ и нашел себя.

– Расскажи мне свой сон, странник.

– Во сне я видел, как по пустыне идут люди. Я знаю, что они идут уже много лет, и им предстоит, идти еще много лет. Идут они со своими стадами, с женщинами и детьми. А в центре этого скопища, люди, одетые в золотые одежды, несут золотую святыню. На каждой остановке, они устанавливают золотой шатер, огораживают поле стеной из драгоценных тканей и молятся своему Богу. А утром, снова идут к неведомой цели, дорогу к которой указывает им светящийся столб пыли на дороге вдали. И я понял, что если я найду эту святыню, и прикоснусь к ней, то смогу узнать, кто я и смогу вернуться к своему народу.

– Скажи путник, а когда ты потерял память и до того, как тебе приснился этот сон, ты не получал удары по голове, не пил отваров или настоек из растений? И не снились ли тебе, другие странные сны?

– Был еще один сон. Словно, я вижу огромный храм, огороженный каменной стеной. В храме на спинах медных быков, стоит большой круглый стол из желтого металла. Дальше в глубине храма, стоит огромное седалище для бога, выполненное в виде быка. От остальной части храма, седалище и стол, стоящие в зале, отделены огромными занавесами, подвешенными к потолку. Служители в белых и золотых одеждах то раздвигают, то задвигают их. А рядом со столом и находится та святыня, которую я видел в первом сне.

– Ну, как раз, в этом сне нет ничего странного. Я знаю, где стоит этот храм и, как туда попасть. А вот твой первый сон, внушает мне тревогу. Скажи, а люди, которые шли по пустыне были мирными или воинами? И в какую сторону света шли они и откуда?

– Было, похоже, что люди идут на войну. А шли они так, словно не знают дороги, и ждут, когда придет их время, найти их цель.

– А к какому народу, принадлежали люди твоего сна?

– Мне кажется, что они принадлежали к разным народам.

– Я услышал твой сон. Но, чтобы я смог растолковать его, мне нужно понять, что ты за человек. Прошу тебя, пока я обдумаю твои слова, поешь и выпей секеру.

Не заставляя себя упрашивать, Икам аккуратно, но быстро насытился местными гамбургерами и выпил из стакана кисло-сладкий напиток, по вкусу, сильно наполнил ему прокисший квас. Чтобы не обидеть хозяина, он выпил его залпом, как лекарство.

– Икам, скажи мне, а ты не хотел бы, служить у меня воином? Мне нужны хорошие воины, я хорошо плачу им, и забочусь о них. У тебя будет своё хорошее поле, и я дам тебе людей, которые будут на нём работать за тебя. У тебя будет много хорошей еды и много хорошей одежды. Ты сможешь взять в жены, любую девушку в городе, а то и двух. Соглашайся.

– Извини меня хьеш, но всё это, уже было у меня. И мне не зачем было, мотаться по свету. Поверь, мне, очень нужна, святыня этих кочевников.

– Кочевников, или бездомных бродяг?

– А что, между ними есть разница, хьеш?

– Разница есть, и разница большая. Только глупец думает, что кочевники пасут свои стада, где захотят. Земля тесна, для больших стад. У каждой семьи, у каждого рода, и у каждого племени, есть строго определённые места, для того чтобы пасти свой скот. Кочевники этих мест называют себя «итус». Они издавна пасут свои стада в здешних степях. А есть бездомные племена-бродяги, у которых нет своих родовых земель, или они оказались занятыми, другими, кто оказался, сильнее. Их называют «урибах».

– Прости, хьеш, моё невежество, но откуда берутся, такие племена?

– Это долгая история, странник, но, если тебя она интересует, пойдём, я расскажу тебе её. Вижу, что ты уже поел, а молодёжь, тоже, ждёт своей очереди, вкусить жертвенных даров.

С этими словами, хьеш провёл Икама в другую комнату, где на невысоком помосте лежали подушки, разных размеров. Рядом стоял столик, на котором, стоял кувшин и пара стаканов. Сев на помост и, облокотившись на подушки, мужчины расположились для разговора. В стаканах, как по волшебству, появилось красное вино, отдающее уксусом. Но, в любом случае, его вкус, был приятнее Икаму, чем бражка сикеры. Поэтому, время от времени, он отхлёбывал из своего стакана, стараясь делать вид, что смакует вино, наслаждаясь его букетом. Выпив вина, хьеш повеселел и вернулся к своему рассказу.

– Это началось давно. Десять-двенадцать поколений успели смениться за это время. Наш народ Иттирух, пришел с севера в эти места. Тогда, как и сейчас, этими землями правил Великий Ноараф Севера. Его царство раскинулось от истоков двух великих рек Ргит и Тарвфе в горах на севере, до середины реки Лин, что впадает в море на западе. Все народы Наанаха служили ему и были под его защитой. Многие племена тогда перекочевали к устью Великой реки, и поселились там, чтобы служить Великому Ноарафу Севера в его столице Сирава. Когда наш великий народ Иттирух, вторгся в эти земли, царство Ноарафа Севера вело войну с Ноарафом Юга, чьи земли раскинулись у истоков Великой Реки. Это была долгая война. В конце – концов, победил Ноараф Юга и объединил два царства, став Великим Ноарафом Тепиге. Некоторые племена, остались верны Ноарафу Севера. Они ушли вместе с ним и построили город Нехураш. В это время, наш народ захватил весь север Наанаха и расселился на этих землях. Без помощи войск Ноарафа Севера, города Наанаха, стали нашей добычей. Некоторые мы разрушили, а некоторые, такие, как Даалаг, стали нашими данниками. Когда ноараф Тепиге, снова пришел в эти края, со своим войском, то мы признали его власть, потому, что Ноараф Тепиге является Живым Богом, и служить ему почетно и достойно. Ноараф Тепиге не оставил в покое Ноарафа Севера. Он осадил его город Нехураш и разрушил его. Говорят, что осада длилась три года. Разве есть такие города, которые могут три года выдержать осаду? Конечно же, нет! Захватив город, Великий Ноараф Тепиге, уничтожил, всех, кто не смог вырваться и уйти из окружения. Но, некоторые племена, вернулись в свои бывшие родовые земли, оставленные ими, для службы Ноарафу Севера. Но, сменилось уже восемь поколений с тех пор. Их земли оказались занятыми. Конечно же, местные жители, были их родственными племенами, да и пришельцы, были хорошими воинами. В конце – концов, места хватило бы всем. Но, Ноараф Тепиге не простил им подлой измены, и приказал всем подвластным хьешам городов, не пускать эти племена на свои земли. Вот и пришлось им стать изгоями-Урибах. Если бы племена Урибах смогли сохранить былое единство, то никто бы, с ними не справился. Но, рассевшись по своим землям, они стали слабыми и беззащитными, хотя и остались очень опасными. Вообще-то, многие хьеши и сейчас, не против их пребывания на их землях. В ответ на разрешение пасти свои стада и кормить свои семьи, Урибах, охотно служат воинами в армиях городов и городских правителей. Им все равно, кому служить, лишь бы не трогали их семьи. Но дело в том, что наш Славный народ Тиррух смешался с народом Наанаха, и многие стали считать, что пора городам Наанаха избавиться от правителей, ведущих свою родословную от Тиррух. В Урибах, эти бездельники, начали видеть заступников, перед их законными правителями из Тиррух. Да и Ноараф Тепиге не забыл и не простил Урибах. их подлой измены. Поэтому, он стал присылать свои войска, которые, обнаружив связь горожан с Урибах, разрушали города и угоняли их жителей и их скот в вечное рабство в Тепиге.

Но, я отвлёкся. Амахен, мой верный слуга очень просил помочь тебе. Ты уверен, что не хочешь остаться у меня?

– Прости меня, Хьеш, но для меня это невозможно.

– Я смотрю на тебя и вижу, что ты не простого рода, и воспитывали тебя как воина. Твои руки не знали ни мотыги, ни весла. Но, члены твои сильны и гибки. Скажи, как ты оцениваешь укрепления моего города, и что бы ты посоветовал сделать, чтобы он стал, еще более, неприступным?

Хьеш, откинулся на подушки и приготовился, выслушать о мощи своего города. Икам, с удивлением посмотрел на хьеша.

– Если я выскажу своё мнение честно, это не понравится тебе, Хьеш. Если я скажу, то, что ты надеешься услышать, это не понравится мне. Что мне делать, Хьеш?

Хьеш, настороженно приподнялся на подушках.

– Говори, всё, что думаешь, странник. Обещаю, не гневаться на твои слова.

– Хорошо, я скажу, что думаю. Ваш город беззащитен, как девушка, спящая на лужайке, на мягкой траве. Ворота города не охраняются стражей, стены не защитят от смелых и ловких воинов, с лестницами. Чтобы защитникам города могли перейти от одного участка стены к другому, им придется двигаться не по стенам, а выходить на внутреннюю дорогу. Твой дворец и храм, не защищены внутренней стеной. Источники воды находятся за городскими стенами, и, во время осады, скот и жители города будут испытывать недостаток воды.

– И что, по-твоему, необходимо сделать, для укрепления защиты города?

– Я бы, вообще, перенёс город на вершину, одного из ближайших холмов.

– Это невозможно. Жители никогда не оставят могилы своих предков.

– Тогда, я бы прокопал вокруг города ров, так, чтобы все источники воды оказались внутри рва. Вынутую землю я бы насыпал валом вокруг города. Поверх вала необходимо построить сплошную стену, высотой в три – четыре человеческих роста. На расстоянии в полёт стрелы, нужно поставить башни с площадками для лучников. Ворота должны защищаться башнями, с постоянно находящимися в них караулами. Жителей домов внутренней стороны улицы поселить вдоль городской стены, и обязать содержать её в исправности. На месте их домов, выстроить вторую стену. Внутри стены должно хватить места для всех жителей города и прилегающих сел, и их скота. Должны быть построены хранилища, где должны, храниться запасы продовольствия и кормов не менее, чем на год. В городе должна быть создана система оповещения, об опасности. По этому сигналу, все должны прибыть в город, и приготовиться к обороне. Все источники воды, которые не находятся в городской черте, должны быть засыпанными или отравляться, чтобы врагу негде было пасти свой скот. Конечно же, против настоящей армии город не устоит, но от набега кочевников, у которых забота о скоте не менее важна, чем стремление к добыче, это может сработать. При наличии запасов, урожай, который не был собран, должен безжалостно, уничтожаться на корню. Потом жителям, можно выдать компенсацию, за потерянный урожай из городских запасов. Для этого, площадь посевов необходимо увеличить не менее, чем на одну треть. Эти поля считать городской собственностью. Работа на этих полях должна, стать видом натурального налога. Каждый житель должен или отработать на общественном поле, определённое число дней сам, или представить за себя работника. Урожай с этих полей закладывается на хранение в хранилища. Зерно урожая прошлого года, может использоваться для оплаты труда горожанам, занятым на общественных работах, по строительству городских укреплений, или несущим службу по охране ворот и стен города.

Хьеш внимательно, слишком внимательно, по мнению нашего героя, вслушивался в его слова.

– Извини, Хьеш, я слишком разболтался. Конечно же, все это известно тебе. Но, я подумал, что ты хочешь проверить мои знания, как воина. Поэтому, я постарался отвечать так подробно. Прости, если я утомил тебя Хьеш, своей болтовнёй.

– Это не болтовня, странник. Ты говоришь правильные вещи. Оставайся у меня. Я сделаю тебя своим визирем. Да и моему сыну, нужен хороший визирь. Мой сын скоро, должен вернуться из Тепиге, где он жил в доме Ноарафа.

– Так, тебя можно поздравить хьеш? Возвращение сына домой после разлуки, это всегда большая радость.

– Нечему тут радоваться. Ему на смену уехал его брат. А через несколько лет, тоже вернется никчёмным болтуном и развратником. Нельзя простым людям, слишком близко, приближаться к живым Богам. Плохо, если люди начинают пытаться подражать им. Людей развратнее, чем в Тепиге, нет на всем белом Свете! У них братья берут в жены родных сестёр, отцы женятся на родных дочерях. У них и женщины и мужчины красят губы! И для чего? Чтобы все знали, что они готовы удовлетворить страсть, противоестественным способом! На их праздниках, все женщины становятся общими и, бесстыдно, отдаются всем желающим!

Хьеш, осёкся, почувствовав, что, возможно, вино слишком развязало ему язык, и внимательно посмотрел на Икама. Тот ответил ему ясным взглядом.

Икам давно знал об этом свойстве своего организма. Какое бы количество спиртного он не употребил, опьянение наступало у него только, спустя сутки. И если он не принял заблаговременно меры, промыв желудок от алкоголя, то опьянение у него не проходило в течение недели, а затем в течение следующей недели, его мучило жестокое похмелье. Нетрудно догадаться, что при таких особенностях, Икам не любил и, практически, не употреблял алкоголя.

– Я прошу говорить помедленнее, хьеш. Я слишком плохо знаю ваш язык. А после вашего вина, из всего сказанного вами, хьеш, я не понял ничего, кроме того, что вы ждёте приезда сына. Надеюсь, что его приезд, принесёт вам только приятные чувства.

Хьеш откинулся на подушку.

– Ты умён, странник. Это – хорошо. Плохо то, что ты не хочешь в этом признаваться. Действительно, иметь такого визиря, слишком опасно, даже для меня. Что уж тут говорить о моём бестолковом сыне. Спасибо тебе за советы, я их услышал и оценил их. Что касается твоих снов, то храм, который ты видел во сне, находится в городе Ноливав. Иди туда, и там ты найдёшь ответы на многие вопросы, которые мучают тебя. А первый твой сон, ты постарайся понять иносказательно. Возможно, ты видел, как рождается новый народ. Сплотившись вокруг святыни, люди разных племен, идущие одной дорогой, становятся единым народом, даже если их цель призрачна, как столб пыли на дороге. О каком народе идёт речь, я не знаю. Да и для тебя, это не так уж и важно. Это не твой народ. Твой народ далеко отсюда. Ищи ответы, на волнующие тебя, вопросы, странствуя по миру, и дорога, обязательно, приведёт тебя домой. Всё странник, иди. Я устал, и вино уже ударило мне в голову. Перед тем, как отправиться в Ноливав, приходи ко мне, я попрошу у «Господина и Госпожи» удачи для тебя в пути! Иди с миром!

Икам поднялся и, отвесив вежливый полупоклон, вышел из Храма. Служка проводил его к выходу. Хьеш прошел в свои покои, где в прохладе его ждали служанки. Приняв омовение в глубокой каменной ванне, он возлег на постель. На молчаливый вопрос старшей служанки он, взмахом руки, отпустил всех и пробормотал:

– Скажи, пусть сюда придет Гета.

– Гета из Тепиге?

– Да.

Служанка склонилась в поклоне, пряча насмешливую улыбку.

Глава пятая

Возвращаясь в дом Амахена, Икам отметил про себя, чистоту улиц Редких встречных прохожих, он осматривал таким холодным, вызывающим взглядом, что те, сразу спешили уступить ему дорогу и поприветствовать Великана – чужеземца в львиной шкуре на плечах.

В доме Амахена царила суета, свойственная подготовке к вечернему угощению. Амахен, взвалив на плечи супруги и её помощниц, все заботы о предстоящем пире, сидел с Воозалем в тенёчке, во внутреннем дворике, рассматривая содержимое мешка, который Воозаль достал из тайника главаря Урибах. При виде Икама, которого привела к ним Летиг, он, с улыбкой предложил ему присоединиться к ним.

Под восторженными взглядами Амахена, Воозаль выставил на возвышение с десяток разнокалиберных металлических сосудов, различных оттенков белого и желтого цветов. Здесь же, было несколько браслетов, разного вида и цвета. По форме они, так же, сильно различались между собой. Назначение некоторых предметов оставалась загадочной, для нашего героя. Если некоторые напоминали котелки или кастрюльки, то назначение вазы с двумя носиками, как у чайника, поставила Икама в тупик. Остальные, больше всего, напоминали неглубокие миски и тарелки. Кроме одного блюда, украшенного простеньким орнаментом, все выставленные образцы, носили на себе следы, небрежного хранения и обращения. По первому впечатлению, нашего героя, подобный реквизит был, больше достоин лавки старьевщика. Но, видя, с каким искренним восхищением Амахен заворожено разглядывает каждый экземпляр этого хлама, Икам был вынужден признать, что его вкус безнадёжно испорчен массовым машинным производством, и он не способен оценить истинную ценность, этих шедевров ручной работы.

Икам воздержался от едких замечаний, решив, что Воозаль, может быть ему полезным для того, чтобы добраться в неведомый Ноливав. Посмотрев в глаза своим знакомым, Икам подумал, что ему предстоит присутствовать, при долгом захватывающем торге, за каждый кусок цветного металла. Поэтому он решил ускорить этот процесс. Первым делом, он уточнил у Амахена и Воозаля, считает ли они себя достаточно компетентными, чтобы оценить рыночную стоимость, выставленного здесь антиквариата? Получив уверенные утвердительные ответы, Икам предложил Воозалю разделить свои сокровища на две ровные части, а Амахену, предложил выбрать себе любую половину, в обмен, на его долю груза, захваченного у разбойников. Получив согласие у Воозаля на подобный обмен, Икам с улыбкой наблюдал, как не верящий в своё счастье Амахен, унес в дом свою часть цветного металлолома.

Оставшись наедине с Воозалем, Икам предложил обсудить сложившуюся ситуацию. Итак, у Воозаля имеется один осёл, четыре вьюка груза и с пол десятка металлических сосудов, ценность которых, Икаму еще предстоит, уточнить у специалистов. У Икама есть, четыре вьюка с грузом, три осла и один погонщик, чтобы за ними присматривать.

Дав, сразу помрачневшему, Воозалю, прочувствовать всю драматичность ситуации, Икам решил заинтересовать его своим предложением. Понимая, что люди, подобные Воозалю, воспримут с подозрением любую благотворительность, Икам сказал, что он может, хоть завтра, забрать свою долю груза, погрузить его на своих ослов и, со своим погонщиком, убыть в поисках места, где за этот груз ему дадут самую выгодную цену. При этом Икам делал вид, что ему известна его истинная ценность. Хотя, если честно, он так и не смог определить, что же находится в кожаных мешках.

Но, понимая, в каком сложном положении оказался Воозаль, честно выполняющий свои обязательства, по доставке груза в свой храм, Икам готов пойти ему навстречу. Его предложение сводилось к следующему. Он и Воозаль, образовывают торговое товарищество на паях. Икам вкладывает в общее дело свою часть груза, своих ослов и своего погонщика. Воозаль вкладывает свою часть груза, докупает еще ослов и нанимает погонщиков. Икам обязуется обеспечить охрану каравана в пути, и не продавать товар никому, кроме настоятеля Храма, пославшего за товаром Воозаля. Воозаль берет на себя все таможенные расходы и показывает дорогу в Ноливав. Дорожные расходы в пути, делятся поровну. Вознаграждение за полученный товар, тоже будет разделено поровну, между Икамом и Воозалем. Оставшуюся часть сокровищ главаря Урибах, Икам предложил оценить у специалиста – кузнеца, который, наверняка, есть при Храме, и, который, сможет, назвать их истинную стоимость. А затем, их можно будет потратить на закупку ослов и дорожных припасов и на погонщиков.

Воозаль, с большой неохотой, хмуро выслушал предложение Икама. Было видно, что он рассчитывал, в обмен на содержимое мешка, заполучить не только ослов и погонщиков, но и вернуть себе все права на груз. Икам решил не настаивать и предложил отложить решение этого вопроса назавтра, когда они узнают стоимость посуды.

Икаму было, не жаль, отдать Воозалю весь груз, в обмен на гарантии доставить его в Ноливав. Но, зная человеческую природу, он понимал, что, заполучив обратно весь груз, Воозаль начнёт рассматривать Икама, как ненужные расходы, и, при первом же удобном случае, поспешит избавиться от него. Стремление Икама, получить от случайно доставшегося ему груза максимальную прибыль, было для Воозаля неприятным, досадным, но, вполне понятным и легко объяснимым, поведением. Окажись он сам на месте Икама, он поступил бы, точно так же. Непонятная щедрость и необъяснимая благотворительность, настораживает больше, чем понятная неуёмная жадность. «Понять, значит простить».

Вечер прошел шумно и весело. Жители города умели и любили веселиться. Амахен расщедрился и заколол для ужина свинью и овцу. Мясо хватало всем. Горы свежеиспеченных хлебцев лежали на плетёных подносах. В мисках щедро, горкой белела соль. В больших кувшинах на стол подали молоко и секеру. Гости ели и пили вдоволь. В углу сидели музыканты. На простейших струнных и ударных инструментах, им удавалось создавать удивительные, по красоте, мелодии и композиции. Амахен и Лихара сидели в центре стола. Гостям было предложено, в ходе угощения, заслушать рассказ об удачном сватовстве и выгодной женитьбе Амахена. Отсутствующий за столом тесть, был бы немало удивлён, своею расточительной щедростью, проявленной при проводах зятя. Но, выставленные на всеобщее обозрение драгоценная посуда, и, фыркающие в стойле животные, являлись наглядным свидетельством сказанного. Выходит, и вправду, что где-то за горами, за лесами, живут удивительные люди, которые, почему-то, не попадаются на пути «нормальным, порядочным человекам». Что бы не травить себе душу, гости налегали на угощения и слушали рассказы Амахена «в пол уха». А когда музыканты «зажгли зал», все с радостью пустились в пляс. На правах чужеземцев, Икам и Воозаль не участвовали в общей беседе. После окончания пира, гости разошлись по домам, унося с собой остатки угощения. Проводив шумных гостей, хозяева, не скрывая облегчения, отправились на ночлег. Сытому Икаму показалось, что и комары, сегодня ночью, донимали его поменьше.

Утром, его снова разбудил ровный и монотонный звук зернотерки. Эти звуки сопровождали его ежедневно, когда ему приходилось ночевать под кровом. Иногда ему начинало казаться, что, именно эти звуки, являются символами спокойной, сытой и благополучной семейной жизни в этом мире.

После раннего завтрака, во время которого доели всё, что осталось от гостей, все занялись своими делами. Погонщики отправились пасти скот, женщины занялись домашними хлопотами, а мужчины направились навестить знакомого кузнеца. Икам, мучимый любопытством, прихватил с собой и трофейный кинжал. Кузнечная мастерская располагалась возле дома правителя города, вплотную примыкая к его задней стене. В кузнеце Икам узнал одного из вчерашних гостей. Тот встретил их, как старых знакомых и усадил их на помост, в тени высокой стены. Кувшин секеры, благоразумно прихваченный Амахеном, пришелся, как нельзя кстати. Отхлёбывая из, поданных учениками – помощниками мастера, деревянных чаш – пиал пенящийся напиток, мужчины завели степенный разговор. Ученики притихли в уголке, возле потухшего горна, делая вид, что тоже заняты делом.

Мастер сразу понравился Икаму. Было видно, что он знает своё дело и потому, знает себе цену. Осмотрев принесенные в мешках сосуды, он сразу давал им характеристику и оценку. Воозаль, чуть не позеленел от расстройства, узнав, что две невзрачные кособокие плошки, доставшиеся при дележе Амахену, оказались серебряными, а роскошное блюдо с орнаментом, всего лишь медное изделие, выполненное в стиле старинных мастеров с юга. Икама немало позабавило то обстоятельство, что и в этом мире, каменных кожей и топоров, тоже есть свои «старинные мастера по меди». Икама восхищала та легкость, с которой мастер на взгляд, легко определял примерный состав сплавов, из которых была изготовлена эта посуда. Самым дорогим предметом оказался тазик из олова, ценность которого, заключалась в весе этого дорогого и редкого металла. Стоимость олова по оценке мастера, всего лишь, с десять раз было, дешевле серебра. Определившись со стоимостью своих вещей, Амахен и Воозаль решили отправиться домой, чтобы спокойно обсудить условия обмена посуды на ослов и решить вопрос о погонщике, доставшегося Амахену. Решение Икама остаться «поболтать с мастером», они встретили, с плохо скрываемым, облегчением. Обрадованный Амахен, даже предложил мастеру послать с ним одного ученика, чтобы он смог передать им для поддержания разговора еще кувшин с секерой и хлебов.

Оставшись наедине с Икамом, и полупустым кувшином, мастер вдруг удивил Икама прямым вопросом, что на самом деле привело его в мастерскую. Икам рассмеялся и, вспомнив свой недавний разговор со Жрецом, сказал, что для него плохо, что мастер, такой умный человек, но хорошо, что он не скрывает этого.

С усмешкой, выслушав слова Икама, мастер выжидательно посмотрел на него. Для продолжения разговора, наш герой протянул ему свой трофейный кинжал. Мастер, бегло осмотрел его и спросил:

– Что ты хочешь узнать об этом кинжале?

– Всё что можно.

– Ручка кинжала сделана из красной меди, мастерами Тепиге, лет двести назад. Ножны кинжала потеряны. Мастер, который делал новые ножны, или не знал письменность Тепиге, и скопировал эти рисунки, как украшение, разместив их по-другому. В результате получилась бессмысленная картинка. А может быть, он это сделал специально. Обрати внимание, на стыке ножен и рукояти есть группа знаков, помещенных в овал. Так в Тепиге обозначают имена своих Ноараф. В результате переделки ножен, имя ноараф, стало нечитаемым. Родной клинок был заменен и изготовлен год назад из хорошей, черной бронзы, умелым мастером. Откуда он у тебя?

Икам с искренним удивлением и недоверием, выслушал слова мастера. Не понимая, как можно так многое узнать из беглого осмотра, Икам задумчиво произнёс:

– Он достался мне после смерти его хозяина. Мы встретились с ним, и я бился с ним.

Взяв кинжал в руки, Икам стал более внимательно рассматривать узор на ножнах и рукояти. Хозяин, встряхнув пустой кувшин из-под секеры, тем временем, стал ругать своего подмастерья, ушедшего с Амахеном, за нерасторопность. Он ушел в дом, и вернулся с двумя медными стаканами с вином. Поставив один перед Икамом, он, держа в руках другой, терпеливо ждал, пока Икам не удовлетворил своё любопытство.

– Так ты говоришь, что это, ты убил владельца этого кинжала?

Положив кинжал рядом с полным кубком, Икам улыбнулся и ответил:

– Я этого не говорил. Я бился с ним и победил. Он стал просить пощады, а когда я убрал оружие, он попытался ударить меня этим кинжалом. Я сшиб его с ног ударом, а когда он упал, к нему подбежала женщина и проломила ему голову камнем. Она с мужем была его пленницей. И он взял её себе, для себя и своих воинов. Так, она отомстила ему. И, так кинжал попал ко мне.

– Так, ты сам не убивал его?

– Нет, не убивал. Хлебом клянусь!

Мастер потянулся к клинку и, неловким движением опрокинул стакан с вином. Расстроившись, он выплеснул вино на землю и из своего стакана. Появившийся, кстати, подмастерье с кувшином секеры, наполнил деревянные чаши, унес стаканы в дом. Беседа продолжилась.

– Я вижу, ты удивлён моими словами. Прости, но я не мог сдержаться. Ты так забавно удивляешься. Просто, я сам менял этот клинок, и сразу узнал свою работу. Но, у того человека, был еще и жезл с головой козла?

– Я отдал его Никрофту, сыну Вокаи из рода Миарфэ. Он, со своим сыном Хемасом, и остальными воинами, ушел из этих мест.

Эти слова мастер выслушал с изумлением.

– Ты встречался с ними?

– Да, я встречался с ними и остался живым. Они знают про мой бой, и смерть своего вождя урибах. Они дали мне слово, что уйдут из этих мест.

Мастер, думая, о чём-то о своём, покачал головой и сказал.

– Мой тебе совет, чужеземец, избавься от этого кинжала. Он приносит несчастья своим владельцам. Я вижу, тебе можно доверять. У этого кинжала длинная судьба. На нём было имя «ноараф Идумах». Имя этого ноараф проклято и предано забвению в Тепиге. Упоминать его имя считается преступлением. Может быть, когда-нибудь, я расскажу тебе об этом. А пока, мой совет – избавься от кинжала и никогда не называй хороших людей «урибах». Это оскорбительная и ругательная кличка. Этот кинжал, или это слово, могут стоить тебе жизни.

Чтобы разрядить обстановку, Икам достал кошелёк, и высыпал его содержимое на покрывало помоста.

– Что ты можешь сказать об этом?

Мастер бегло посмотрел на горстку предметов, лежащую перед ним. Было видно, что и он, тоже рад, сменить тему, тяготившего его, разговора. Взяв в руки пустой кошелек, мастер с усмешкой заметил, что его первый хозяин носил в нём все своё богатство, и сейчас, в нём носят ценности, но не свои. Икам вопросительно посмотрел на говорящего и по его жестам понял, что мастер говорит о быке, из мошонки которого неизвестный скорняк выделал этот кошель.

Мастер выделил из общей кучи цилиндр печати и заметил, что он дорог только его хозяину, а так вообще-то вещь недорогая, выполненная из дешевого сплава со свинцом.

Быстрыми и уверенными движениями пальцев, он рассортировал содержимое кошелька на кучки. Показывая на каждую из них, он выносил свои вердикты.

– Это промытая или очищенная медь, годится для получения сплавов, это блестящая или обычная медь, это медь из Мелуххи, это – медь из Магана. Это – бронзовые сплавы, это – прочная медь, это – олово, это – свинец, это – серебро. Вот эти два кусочка – самые дорогие. Это железо, его добывают в царстве Иттех. В Наливаве оно ценится в десять раз дороже золота. Хотя я считаю, что это несправедливо. Медь лучше и надёжнее железа. А, со сплавами меди, ничто не может сравниться. Даже белая медь – черная вдова и то, лучше железа.

Икам, как житель века железного, не смог удержаться от иронической ухмылки. Мастер заметил и искренне изумился.

– Ты со мной не согласен, чужеземец?

– Конечно, нет. Железные изделия прочнее и надежнее медных. Они, когда-нибудь, сменят все изделия из меди и бронзы, и жизнь людей станет лучше и легче.

Слова Икама задели мастера за живое. Он не выдержал.

– Как можно так говорить? Люди получили металлы от богов. Золото – это металл для царей и жрецов. Серебро – для купцов. А для всех остальных нет ничего лучше меди и её сплавов. Медь, как девушка – невеста. Она может изменяться, в зависимости от того, с кем её поженить с оловом, со свинцом, или с сурьмой. И однажды изменившись, она сохраняет свои свойства, при перерождении в огне горна. Её дети будут иметь те же свойства, что и их мать. Только белая медь – черная бронза, как и положено вдове, не перерождается и портится при переплавке. Зато, бронзы не боятся воды и воздуха, и очень долго, даже в земле, сохраняют себя, как и положено верной жене. А железо металл – куртизанка. Для его рождения, нужно вдвое больше топлива. Оно рождается или слишком мягким, или слишком хрупким. И как блудница, на воздухе, в воде или в земле оно стазу соединяется с ними и превращается в труху. Нет, пока у людей будет в достатке медь и олово, они не станут связываться с железом.

Икам почувствовал себя, задетым за живое. Железо в виде стали и чугуна, – вот становой хребет цивилизации. А медь и бронза, это как медный самовар в сарае, хоть и в рабочем состоянии, но хранится только, как память.

Вынув из ножен, клинок насадки для своего копья, он вручил его Мастеру. В этот раз мастер внимательно осмотрел клинок, понюхал его, и, даже лизнул языком, попробовал его остроту и гибкость. Икам выбрав, из лежащих перед ним нескольких кусочков, разных металлов, разрубил их пополам и снова показал клинок мастеру. Тот недоверчиво осмотрев клинок, взял кусочек железа и поднёс его к клинку. Высоколегированная сталь не отреагировала. Мастер довольно рассмеялся:

– Это не железо! Ты хотел обмануть меня, но меня не проведёшь! Это бронза. Великолепная, но, бронза.

Возмущенный Икам достал из-за спины свой тесак. Магнитные кусочки сразу прилипли к его клинку. Тесак хозяйственного назначения, был изготовлен из хорошей стали, но присадок содержал, явно меньше. Вот этот клинок произвёл на мастера, поистине, шокирующее впечатление. Исследовав его с особой тщательностью, он неохотно признал, что клинок действительно замечательный, но, его изготовление обошлось слишком дорого, чтобы такие клинки смогли, когда-нибудь, заменить надежные бронзовые мечи.

– Спрячь этот клинок, подальше от чужих глаз, странник. В Ноливаве или Тепиге, ты за него можешь получить целое состояние. А здесь, за него, тебя просто убьют, чтобы завладеть им, или украдут, когда ты отвернёшься от него, на мгновение. Пользуйся своим малым мечом, и береги свой большой клинок. Его толщина не предназначена для рубки в бою. Он может просто сломаться от удара тяжелым бронзовым мечом. Это парадный меч. Странно, что у него такая простая отделка. По его стоимости, он должен быть, украшен золотом и драгоценными камнями.

Когда Икам объяснил мастеру назначение съемного клинка, тот предложил изготовить на древко несъёмный бронзовый наконечник, а на полую рукоять кинжала сделать фигурную заглушку. При желании, её можно изготовить съемной, и тогда в рукояти будет маленький тайник.

Икам заметил, что на магнитное железо мастер поглядывает с явным интересом, предложил больший кусок магнита мастеру, в подарок за мудрые советы.

Разволновавшийся мастер, в котором, скромность боролась с желанием, заполучить драгоценный металл, наконец, дал себя уговорить. Взамен, он дал обещание Икаму, что, если тот достанет бронзу, он обязательно сделает ему новый наконечник копья и доработает рукоять кинжала. Тут, Икам вспомнил об обломках топоров, которые ему достались в добычу, в бою на дамбе, и пообещал прислать ему бронзу для поделок.

Выпив еще секеры, мастер, заполучивший железо и потенциального клиента, расчувствовался, и спросил у Икама, чего бы он мог сделать для него? Понимая, что речь идёт не о профессиональной деятельности, наш герой попросил мастера рассказать ему о Урибах, о которых он ничего не знал. Мастер, сразу став серьёзным, сел поудобнее, потребовал наполнить чаши секерой, и голосом сказителя начал свой рассказ.

– Давно это было. Двадцать, или даже больше, поколений сменилось с тех пор. Вся земля Наанах входила в состав великого царства Тепиге Устья. Ноараф Тепиге Устья владел землями от истоков рек Тарвфе и Ргит, до Устья реки Лин, от пустынь на востоке, до Моря на западе. Самыми лучшими воинами и самыми преданными слугами у Великого Ноарафа, были племена Миарфе, Ешанем и Нимяниб.

Ноараф, за их верную службу, выделил им земли в Устье реки Лин, где много сладкой воды и всегда много травы. Племена, по зову Ноарафа, переселились на эти земли и верно служили Ноарафу. Многие воины этих племен становились большими начальниками в армии и советниками. А когда Ноараф умер, его Главный Визирь женился на его вдове, и сам стал Ноарафом. И его дети стали Ноарафами, после него. Сто лет семья этих Ноараф, правила в Тепиге. В Тепиге их называли Ссоскиг, что значит Пастыри, Пастухи. Многие родственные племена, тогда тоже перекочевали в устье Лина и стали жить там. Народы Наанах были верными детьми и союзниками Ноарафа Тепиге. И тогда, на сто лет в этих землях воцарился мир. Но, через сто лет, когда на трон Тепиге взошел Ноараф Идумах, время мира закончилось. Ноараф Истока напал на земли Ноарафа Устья, а в земли Наанаха вторглись племена Тиррух. С двух сторон они терзали царство Ноарафа Устья. Тиррух захватили Наанах, а войско Ноарафа Истока осадило столицу Идумаха город Сирава. Три года войска Ноарафа Истока безуспешно, осаждали город Сирава. Три года Ноараф Устья ждал помощи от друзей и союзников, обороняя город. Но все, и те, кто был рядом, и те, кто был далеко, отвернулись от него, и признали власть Ноарафа Истока. Тогда Ноараф Устья признал своё поражение и, в обмен на беспрепятственный выход их Тепиге, оставил Сираву. С ним ушли весь двор, его армия и верные ему племена Миарфе, Ешанем и Нимяниб. Неподалёку от устья Лина, они построили новую столицу и назвали её Нехураш, что означает Надежда.

Но, Ноараф Единого царства Тепиге, увидел угрозу в городе Нехураш и, собрав большое войско, пришел к стенам Нехураш и осадил его. И снова, три года длилась осада. А, когда силы у осаждённых стали иссякать, Ноараф Идумах собрал вождей Миарфе, Ешанем и Нимяниб, и освободил их от клятвы верности. Он повелел им возвращаться в свои родовые земли, которые он даровал им навечно. за верность и доблесть. А когда верные ему племена, со своим семьями, ушли в Наанах, Ноараф Идумах принял свой последний бой. И в этом славном бою, полегли все его воины и все вожди, племён Миарфе, Ешанем и Нимяниб, которые остались со своим царём до конца. Так погиб славный ноараф Идумах и его город Нехураш.

А Ноараф Устья и Истока, став Ноарафом Тепиге, подчинил себе весь Наанах. В городах Наанаха жили племена родственные племенам Миарфе, Ешанем и Нимяниб, но правители городов были из Тиррух. Они признали власть Ноарафа Тепиге, и не пускали, пришедшие племена на родные земли. Мужчины этих племен были хорошими воинами, но их вожди полегли на стенах Нехураша. И рассеялись племена Миарфе, Ешанем и Нимяниб, по всем землям, в поисках пристанища. И получили они у окрестных народов, кличку «Урибах», что значит «изверг, брошенный, изгнанный».

Правители городов втайне, иногда, разрешали им кочевать по их землям, в обмен на военную службу в их армиях, но, всегда были готовы, расторгнуть свои договоры и приказать, убираться «куда глаза глядят». Уже больше десяти поколений, за это время сменилось в племенах Миарфе, Ешанем и Нимяниб. Но, до сих пор, они не забыли свой язык, своего Бога и свои права на родовые земли в Наанахе. А сейчас, когда в Тепиге правит Ноараф Тхантес, совсем, стало невмоготу людям из этих племён. Гонимые со всех сторон, они снова возвращаются на свои земли, к могилам своих предков. Но, нет у них вождя, который бы собрал их всех в одну семью. Поэтому и будущее этих людей покрыто мраком неизвестности.

А правители городов Наанаха, хоть и переняли наш язык и наши обычаи, хоть и стали приносить жертвы нашим Богам, но, до сих пор считают себя людьми народа Тиррух и верными рабами Ноарафа Тепиге. А в Тепиге, все, что связано с периодом правления Пастырей – Ссоскиг и его Ноарафов, предано забвению и проклятию, и вспоминать их, стало преступлением.

Мой прадед тоже был из Урибах. Он повредил в бою ногу, и не мог больше кочевать. Ему оставался только один путь – в кузнецы. Вообще-то, чтобы стать кузнецом, нужна не сила, а ум. Кузнецу надо многое знать и уметь, а вот сила для него, не главное. Поэтому, среди нас, можно встретить и хромых, и горбатых, и одноглазых. Мой дед женился на женщине из города, и стал кузнецом при храме. И мой отец, и я. стали кузнецами. А если позволят «Хозяин и его Хозяйка», то, и дети мои. станут кузнецами. Но, мы все были и остаемся людьми из народа Ешанем. Поэтому не надо, при мне, говорить о Урибах, называй этих людей, племенами Северного союза.

Закончив разговор и попрощавшись с гостеприимным хозяином, Икам, направился к дому Амахена, решив для себя, что всё рассказанное ему кузнецом, является занимательной сказкой, совершенно бесполезной для него. Окончательно решив, отправится в Ноливав, он думал не задерживаться, с отправкой в путешествие.

В доме Амахена его ждали. Вручив, сопровождавшему его, подмастерью всю имеющуюся у него бронзу, и подтвердив, свой обговоренный с мастером заказ, Икам направился к хозяину дома. Подмастерье удивительно профессионально, снял мерку с дрека копья и рукояти наконечника. Воозаль с Амахеном, весьма довольные друг другом, сидели в тени на террасе, наслаждаясь отдыхом. Как проходили их переговоры, осталось неизвестным, но в результате, Воозаль вернул себе четырёх ослов с грузом и погонщика. Вообразив, что теперь он сможет диктовать условия Икаму, Воозаль попытался представить дело таким образом, что он поможет Икаму, реализовать груз в Ноливаве, если тот решит присоединиться к нему. Правда, из стоимости груза придётся удержать таможные сборы. Зато, Воозаль обещал кормить Икама в путешествии, наравне с погонщиками, если он, помимо обязанностей погонщика обязуется еще и охранять караван. В ответ, Икам пожелав Воозалю удачи в пути, и напомнил Амахену, что им необходимо, доставить в город еще и трофеи, спрятанные в овраге.

Разговор о трофеях, сразу превратил Амахена, из стороннего наблюдателя, в верного союзника Икама. Без проволочек, ими было решено, рано утром, отправится в овраг за добычей.

Горожане, под крылом Ноарафа, жили патриархальной стариной, поэтому, у городских ворот не было никакой стражи. Тем не менее, предусмотрительный Икам, выехал с Амахеном чуть свет, на своих ослах в сопровождении своего погонщика. На этих ослах, он вывез из города свою часть груза, и спрятал её в укромном месте. Дальнейшую часть пути, они проделали, сидя на осликах. Операция, несмотря на все волнения Амахена, прошла быстро и без осложнений. Кроме того, по настоянию Икама, груз был рассредоточен по всем ослам и сверху прикрыт связками тростника, который заготовил, оставленный загодя, в зарослях, погонщик. В город ослики вернулись, нагруженные тростником, не привлекая ничьего внимания, и не вызывая ненужных вопросов. Задумка Икама привела Амахена в искреннее восхищение. Теперь его внезапное обогащение, прошло совершенно незаметно для вездесущих соседей, а, значит, и для Правителя города. Расчувствовавшийся Амахен подарил Икаму одежду, в которой он посещал Храм. Надев на себя обе рубахи, выстиранную шелковую и новую шерстяную, Икам чувствовал себя удивительно комфортно, несмотря на жару.

Воозаль встретил их, со встревоженными расспросами. Что испытал он, обнаружив утром исчезновение Икама, с грузом ослами и погонщиком, трудно описать словами. Зато теперь, предложение Икама войти в состав создаваемой компании соучредителем, было встречено с восторгом, и, безо всяких условий. В обмен на возвращенную Икамом печать, Воозаль взял на себя все расходы, связанные с уплатой таможенных сборов. И только потом, в пути Икам узнал, что хитрый ноливовянин, умолчал о том, что при наличии печати на документах, товары, принадлежащие различным храмам, освобождались от всех налогов, по принципу взаимозачета. Правителям городов, зачастую бывших и Первосвященниками в своих храмах, было выгодно это создание, прообраза общего рынка. И в этом мире, международная торговля уже нащупывала пути получения сверхприбылей.

Идея Икама, утаить от правителя наличие ценного груза, понравилась Воозалю. Утром следующего дня, Амахен с Воозалем, на ослах выехали из города с грузом. Вернулись они вечером, нагруженные снопами тростника и вязанками дров, не вызывая подозрений у соседей.

Икам провёл день в кузнечной мастерской, наблюдая, как сидя на земле, возле горна, подмастерья раздували огонь, дуя через длинные деревянные трубки с медными наконечниками, заменяя собой меха. Затем мастер, в заготовленные им формы, залил расплавленную бронзу. После обработки отливки, бронзовыми молотками и её полировки, наш герой стал обладателем нового наконечника копья, надежно закреплённого мастером на древке. Заглушка на рукоять съемного наконечника, по совету мастера, была сделана полукруглой с плоской тыльной частью, на которой в дальнейшем можно будет припаять именную печать. Как и обещал мастер, заглушка была сделана съемной, и в результате у Икама появился укромный тайничок, для мелких вещей. Пока, он поместил туда набор иголок и шило. Его решение оставить остатки металла мастеру за работу, вызвало у того категорическое несогласие. Стоимость материала по мнению мастера, во многом превосходила стоимость его труда. Корпоративная этика и плохой пример для будущих коллег, в лице подмастерьев, требовала от мастеров тех краев, честности в работе, прежде всего, перед собой. Компромисс был найден в том, что остатки металла перешли мастеру в обмен, на весящих, в два раза меньше, но необходимых в дороге, маленький топорик, ножницы и острую бронзовую бритву, для бритья. Икам с мастером, расстались, весьма довольные, друг другом. Особенно, Икама восхитила его бритва. Он не мог себе представить, что бронзовая бритва, может быть такой острой и удобной. Он так искренне, восхищался мастерством мастера, что тот подарил ему бронзовое зеркало, размером с ладонь, но, великолепно отполированное и прекрасно отражающее окружающий мир, стоило только плеснуть на него воду. Понимая ценность подарка, Икам отдарился парой самых массивных браслетов, из кошелька. После всех этих товарооборотов, кошелёк изрядно полегчал, но Икам нашел выход, вложив в него зеркало, ножницы и бритву, превратив его, таким образом, в несессер. Будучи подвешенным на пояс, он, явно намекал окружающим, о зажиточности его владельца.

Во время ужина, новоявленные акционеры, в лице Икама и Воозаля, решили не злоупотреблять, гостеприимством Амахена и начать собираться в дорогу. Наутро, снова приведя свой внешний вид, в соответствие с местным «дрескодом», наши герои посетили храм с визитом вежливости. Медное блюдо, отрихтованное и, начищенное до блеска, под контролем кузнеца его подмастерьями, было преподнесено в дар храму Воозалем. Когда же Икам положил на поднос трофейный кинжал главаря Урибах, Жрец оживился. Взяв в руки кинжал и придирчиво оглядев его, он посмотрел на Икама.

– Откуда у тебя эта вещь, странник?

– Его хозяин напал на меня на дороге в лесу. Мы бились с ним, и я его победил. Когда он умер, его кинжал достался мне. Прими, его в дар для твоего храма.

– Так ты говоришь, что это ты убил его?

– Я говорю то, что сказал. Я бился с ним и победил. Его хозяин умер у меня на глазах. И я взял эту вещь, как трофей. Если я что-то нарушил, то прости меня за это, великий Хьеш.

– Ты напрасно скромничаешь, странник. Если, это ты убил его, то можешь даже рассчитывать на награду.

– Мне не нужны незаслуженные награды, хьеш. Но, если тебе это будет интересно, бывший хозяин этой вещи мёртв. Я тому свидетель. И если тебе будет угодно, можешь объявить, что его убили по твоему приказу.

Хьеш, холодно улыбнулся и, приблизившись к Икаму, сказал в пол голоса:

– Ты принёс в храм щедрый дар, и принёс мне хорошую новость. Смерть этого разбойника порадовала меня. Мой тебе совет. Сделай себе имя. Найди старого человека уважаемой фамилии, и упроси его усыновить тебя. Это значительно упростит твою жизнь.

Затем хьеш громко произнёс:

– «Господин и Госпожа» принимают ваши дары. Я разрешаю, вам завтра покинуть город. Я помолюсь, чтобы ваша дорога была лёгкой, и вы благополучно достигли своих целей! Можете идти!

Икам поклонившись, отправился вместе с Воозалем к выходу, обдумывая сказанное хьешем. Вечером Амахен зарезал козлёнка, и проводы отметили в тесном кругу, не привлекая внимание соседей. Амахен щедро снабдил путников продуктами, и Икам, прощаясь, искренне пожелал молодоженам, нарожать семерых сыновей и семь раз по семь внуков.

Утром караван из восьми осликов, нагруженных припасами, и пятерых караванщиков, провожаемый Амахеном с Лихарой, вышел из ворот города. К всеобщему удивлению, у городских ворот, они случайно встретились с младшим жрецом Храма. Тот внимательно осмотрел всех осликов и их поклажу и, сдержанно. похвалил Амахена за щедрые дары своим новым знакомым. Тут Амахен и Воозаль смогли, в полной мере, оценить предусмотрительность Икама, заблаговременно вывезшего за городские стены, свой ценный груз. После недолгого, но тёплого прощания с хозяевами, караван отправился своим путем, а молодожены пошли домой, еще раз, спокойно пересчитывать свои богатства.

Погрузив без приключений груз, ожидавший их в укромном месте, наши герои вскоре уже были далеко от города Даалага и его жителей.

Глава шестая

Вскоре караван вышел на проторенную караванную тропу. Следы сотен ног проложили по степи дорогу, сбиться с которой было невозможно. Дорога вела от водопоев к стоянкам, где можно было спокойно покормить скот и запастись водой. Иногда, дорога приводила к маленьким городкам, и тогда Воозаль направлялся прямиком в местный храм, для встречи с его настоятелем. Предъявив свою печать, и рассказав о целях своего путешествия, путники получали скромный, но безопасный ночлег, и, самое главное, освобождение от всех таможенных сборов и поборов. Конечно же, не обходилось без подарков «нужным людям», потому что, человеческая природа везде одинакова.

Икам уже стал привыкать, к размеренному движению каравана. Вдали от городов, дичь была непуганой и. безбоязненно выходила прямо на дорогу. Это позволяло Икаму снабжать всех свежим мясом, и не чувствовать себя нахлебником в пути. Летиг оказалась замечательной хозяйкой. Копчёное, вяленное и сушеное мясо, не переводилось в меню наших неутомимых путешественникам.

Воозаль на привалах рассказывал, что вскоре им предстоит посетить один из самых великолепных городов в мире – Ксамад, а затем их путь проляжет через пустыню к оазису города Пальм Амирлап и, снова. пройдя пустыню, они, наконец, выйдут к берегам реки Тарвфе, по которой и спустятся в конечной цели путешествия, городу Ноливав.

* * *

В двух днях пути от Ксамада, одна из ослиц Воозаля захромала, и каравану, для ее замены, пришлось задержаться в небольшом городке, больше похожем на деревню. Но, на следующий день в городе намечался какой-то праздник, и горожане, охваченные предпраздничной лихорадкой, категорически отказывались заниматься такими прозаическими вопросами, как ослица. Воозаль к заминке в пути отнесся со стоическим спокойствием. Было решено использовать свободное время для отдыха и ремонта упряжи. Караван остановился в одном из многочисленных гостевых домиков, которые, приезжим, за умеренную плату, сдавали местные жители. Дом с двором занимал площадь 20 на 20 метров. Дом был огорожен высокой стеной, сложенной из необожженного кирпича. В стене имелся единственный вход. В доме имелся колодец и запас кормов для скота. Дом сдавался целиком. В нем путешественники могли чувствовать себя в относительной безопасности, и без нескромных, посторонних взглядов.

Поручив свой транспорт заботам погонщиков и Летиг, Икам с Воозалем отправились осмотреть город и узнать последние новости. На городской площади, на помостах, в тени высоких деревьев наши герои разместились вместе с такими же караванщиками. Услужливый местный бармен поставил перед ними кувшин молодого местного темного пива, глиняные пиалы и блюдо с сушеными фруктами и орехами. В ожидании, пока приготовят мясо на углях, наши герои стали делиться новостями, стараясь больше слушать и меньше говорить.

Во время пути, Икам усиленно практиковался с погонщиками и Летиг, в усвоении местных диалектов. Сейчас, слушая разговоры караванщиков, он, с радостью, отметил, что понимает почти всё, о чём говорится вокруг него. Оглядев его одежду, в нем сразу признали чужеземца. Глядя на его невозмутимый и отсутствующий вид, окружающие решили, что он не знает их языка, и перестали стесняться в выражениях. Его грозный вид внушал уважение, но за его спиной, некоторые позволяли в адрес неотёсанного варвара, шутливые и иронические замечания, сопровождаемые вежливыми и приветливыми улыбками и поклонами. Воозаль интересовался состоянием дорог и ценами. Икам, уставший от дорожной диеты, с удовольствием лакомился сладостями.

Наш герой, с лёгкой иронией, слушал рассказы Воозаля, о красоте города Ксамад, когда к ним на помост подсел незнакомец. Знакомство с Даалагом научило Икама, со скепсисом, выслушивать восторженные эпитеты, в адрес местных мегаполисов. Он внимательно посмотрел на мужчину и отметил, что тот испытывает крайнее волнение, хотя и старается, не проявить его.

Незнакомец обратился к Воозалю:

– Мой господин, не сможет ли ваш спутник, выполнить для меня очень важную работу? Я хорошо заплачу!

– Ты можешь, спросить у него самого.

Сглаживая неловкость, мужчина поклонился и обратился к Икаму:

– Мой господин, я вижу, что ты великий воин. Не мог ли ты, сделать для меня одно очень важное дело. Я очень хорошо заплачу!

Икам, обращаясь к Воозалю, добродушно пошутил:

– Нашему другу, судя по всему, нужно, кого-нибудь убить!

К его удивлению, мужчина с облегчением вздохнул, и затараторил:

– Очень хорошо, что вы сразу поняли, о чём идет речь. Дело в том, что наша семья попала в очень сложную ситуацию. Наш сосед, он из Тиррух, ложно обвинил моего отца в том, что тот взял в долг, у него пятьдесят сиклей серебра, под залог нашей финиковой рощи. Так как, ни у него, ни у моего отца, нет свидетелей и письменных расписок, то Правитель города присудил, решить спор поединком, по обычаю Тиррухов. Наш сосед нанял для поединка бойца – великана из Кана. Узнав об этом, никто из наших родственников не соглашается выйти на бой. Я не могу сражаться, потому, что с детства страдаю хромотой, мой младший брат еще слишком молод, чтобы сражаться, а отец – слишком стар. Но, у меня есть красивая сестра. Если ты согласишься сражаться, то отец отдаст ее тебе. Все равно, если у отца заберут рощу, ей придется идти блудницей в храм. Если этого мало, я продам себя, тебе в рабство. Ты не смотри, что я хромой, я очень сильный и старательный работник. Умоляю, тебя соглашайся! Завтра, в день праздника, должен будет состояться бой, и по его результату, будет вынесен приговор.

– Воозаль, тут, мне без тебя не обойтись. Объясни мне, чего он просит?

– Туррухи пришли сюда давно и захватили власть в этих краях. Сейчас потомки этих дикарей, уже растратили все свои богатства и своё влияние. Кроме правителей городов, они все, давно уже смешались с местным народом и живут по его законам. Все знают, что все сделки должны оформляться у городского писаря. Но, иногда, когда им это выгодно, эти бездельники вспоминают о своих древних правах и диких обычаях. Вот и теперь, Тиррух решил разорить соседа и отнять у него финиковую рощу. Наверняка, Правитель является сродственником соседа, или получит, потом, свою долю.

– А каковы условия поединка?

В разговор вмешался незнакомец.

– В том-то и дело, что сосед настаивает на бое на смерть, или на неволю.

Икам весело рассмеялся.

– Теперь я понимаю, почему никто не соглашается сражаться за вас! В любом случае, если не повезет, и тебя не убьют, то получишь на шею или ошейник раба, или жену. Согласись, выбор невелик!

Воозаль усмехнулся, а незнакомец пришел в отчаяние.

– Так, что ты посоветуешь, Воозаль!

– Сложно сказать. С одной стороны, молодая и сильная рабыня никогда не помешает. К тому же, её всегда можно продать в какой-нибудь храм. Но, с другой стороны, сразиться с великаном из Кана! Тут, даже тебе не устоять.

Воозаль замолчал и испытывающе посмотрел на Икама. Икаму был ясен его интерес в этом деле. Если Икам проиграет бой, то Воозаль избавится и от компаньона, и от обязательств перед ним. А если Икам выиграет, то, лишние рабочие руки в караване не помешают.

Но, Икам привык рассматривать каждую встречу, как подарок судьбы. Поэтому он спросил у незнакомца:

– А кто твой отец, незнакомец? Назови себя!

– Путники, наша семья проживает в этих краях уже десять поколений. Все знают дом Нидиба, сына Натея из рода Тола, сына Аррафа. Я его сын Вагар.

На вопросительный взгляд Икама Воозаль ответил:

– Знатный род, достойная семья.

Решив довериться случаю, Икам произнёс:

– Воозаль, мне нужна твоя помощь. Пойдем со мной. Вагар, веди нас в дом твоего отца!

Лицо Вагара вспыхнуло от радости, а Воозаль с озабоченным видом поднялся, стараясь скрыть радостный блеск своих глаз.

Дом Нидиба ничем не отличался от соседних домов. Он сильно напомнил дом Амахена из Даалага. Хозяин встретил гостей в главной комнате дома, оштукатуренной и выкрашенной в светло желтый цвет. Стены были украшены повторяющимися рисунками ладони, пальмовой ветви и волнистыми линиями, похожими на волны. Нидиба, с достоинством, сидел на помосте. Гостям было предложены скамеечки. Вагар стоя рядом с отцом, что-то горячо шептал ему на ухо.

Икам, чтобы не терять время даром, решил начать разговор.

– Мир тебе, и твоему дому, Нидиба, сын Натея из рода Тола, сына Аррафа. Видно, что сам Бог привёл меня к тебе. Вагар, рассказал мне о твоем деле. Тебе нужно, чтобы завтра, для схватки в поединке с великаном из Кана, вышел боец, для защиты твоих интересов. Я готов, завтра сражаться за тебя. Но, моим условием будет следующее. Ты должен признать меня своим сыном. Я хочу сражаться завтра, как твой сын. А после поединка, ты отпустишь меня по моим делам, в обмен на отказ, от всех прав на имущество твоей семьи.

Нидиба и Вагар слушали Икама, с искренним изумлением на лицах. Наконец Нидиба проговорил:

– А, что я смогу сказать своим соседям? Как я объясню, откуда ты взялся?

Икам, тоже, признавал шаткость и сомнительность своего предложения. Но, он помнил совет хьеша Даалага, и решил, что рисковать своей жизнью, стоит, только по-крупному. Что бы помочь Нидиба, Икам решил предложить рабочую версию, для своей легализации. Мысленно попросив прощения у своих достойных родителей, за свои фантазии, он начал свой рассказ, внимательно следя за реакцией Рамати, чтобы, вовремя вносить изменения в ход своего повествования.

– Дело в том, что я не знаю имени своего отца. Когда моя мать, носила меня под сердцем, мой отец приказал ей уйти из своего дома. Потому что, его молодая жена, тоже, понесла и не хотела, чтобы я родился раньше её сына, получив право первородства. По её требованию, мой отец приказал моей матери, уйти из его дома. Моя мать со мной долго скиталась по чужим людям, терпя лишения. Пока, один добрый человек не приютил нас у себя. Он хорошо относился к нам и дал мне хорошее воспитание. Но, он тоже, не знал, кто я и откуда. Он дал мне имя Икам, и когда я вырос, сказал мне, чтобы я нашел своего отца и узнал историю своего рода. Тогда я смогу вернуться и жить, среди родичей моего благодетеля, как достойный человек. Я уже долго брожу по свету. Сегодня, когда твой сын подошел к нам на улице, я подумал, что, может, это боги послали его мне? И вот я здесь, и прошу тебя, признать меня своим сыном. И тогда я готов, завтра биться со всеми великанами, за тебя и твою семью. Если ты ответишь отказом, то прости, что мы, зря, побеспокоили тебя.

Икам остановил свой рассказ, потому, что его испугала реакция хозяина дома. Лицо Нидиба сморщилось, как у ребенка и по его лицу потекли слёзы. Поборов себя, он, проговорил:

– Я знал, я верил, что когда-нибудь это случится. Большой грех лежит на мне. Я страшно виноват перед тобой и твоей матерью. Твоя мать, не хотела, чтобы ты ненавидел меня, и сказала тебе, что ушла из дома до твоего рождения. Это было не так. Мой первый сын родился калекой. У него при рождении была повреждена нога, и он хромал. У меня долго не было других детей, и моя жена дала мне свою служанку Ялицу, чтобы она родила мне сына. Когда ты родился, моя жена снова понесла, и родила мне сразу и сына, и дочь. Тогда она потребовала, чтобы я удалил из дома твою мать и тебя. Но, когда вы ушли из моего дома, боги отвернулись от меня. Мой младший сын вскоре умер. А больше других детей у меня не было. И лишь, когда боги забрали к себе мою старую жену, и я привел в дом молодую, у меня родился сын Хурес. Но, я всегда жил с позором и раскаянием в душе, за свой проступок. Все соседи знают об этом и, втайне, осуждают меня за него. Если ты готов простить меня, то и я готов признать тебя своим сыном. Это боги привели тебя в мой дом! Скажи, ты ведь не держишь зла на меня, за прошлые обиды?

– Конечно же, нет! И, в доказательство этого, завтра я буду биться на поединке за тебя!

Глядя на Нидиба, Икам был приятно удивлён, как быстро хозяин дома понял его задумку, и, как уверенно, тот повёл свою партию в их дуэте. Как убедительно развивает и оживляет предложенную Икамом версию событий.

Когда Нидиба встал и раскрыв объятия шагнул к Икаму, Икам быстро поднялся и подошел к нему, Нидиба, с чувством, прильнул к груди Икама. Сцена по мнению Икама получилась достаточно волнительной, но, излишне эмоциональной.

Когда Нидиба начал отдавать указания о заклании ягнёнка, Икам бурно воспротивился. Он заявил, что ему необходимо сходить за оружием в гостиный дом, и он не собирается, переедать накануне поединка. Новоявленный отец, неохотно, вынужден был признать справедливость этих доводов, и отпустил Икама, взяв с него твёрдое обещание, незамедлительно прибыть, со всеми своими вещами, в родительский дом. Икам с Воозалем, в сопровождении Вагара, отправились в гостевой дом, где находился их караван.

Новость о предстоящей схватке, вызвала всплеск бурной суеты, в тихом омуте предпраздничного отдыха. Погонщик Икама бросился начищать его оружие. Встревоженная Летиг, скрывая слёзы, стала приводить в порядок шкуру льва для Икама. По её настоянию, Икам согласился, чтобы она набила голову льва, стеганой шерстью. Икам, рассудил, что это не только послужит дополнительной защитой для его головы, но и, зрительно, прибавит ему рост.

Пока длились эти сборы, Воозаль подробно рассказал Икаму, в чём заключается обряд усыновления, и, на что необходимо, обратить внимание, чтобы соблюсти все условности. Благодарный Икам дал, давно ожидаемое Воозалем, разрешение, оставить себе все его имущество, в случае его гибели. Воозаль демонстративно возмутился, но, поостыв, попросил повторить эти слова перед погонщиками и Летиг, в качестве свидетелей. Летиг в свою очередь пообещала Икаму, что они с мужем придут к месту поединка и обязательно выкупят его, если он потерпит поражение. Икам отметил для себя, что Воозаль не опроверг, но и не подтвердил эти слова.

Наконец Икам, забрав все свои вещи, отправился в сопровождении Вагара, терпеливо дожидающегося его во дворе, в своё новое родовое гнездо. Вагар, взвалив на себя большую часть груза, всю дорогу не уставал радоваться тому, как удачно он нашел своего брата. Икам поглядывая на него, стал подозревать, что его слова о тяжелом и бесприютном детстве, по крайней мере, часть его аудитории, восприняла вполне серьёзно. Это подозрение ещё больше укрепилось, когда он увидел, какой теплый приём ожидал его в доме Нидиба.

Икам попросил Нидиба, не поднимать излишнего шума, чтобы слух о его готовности сражаться, стало для его соперника неприятным сюрпризом.

Икама познакомили с Хуресом и представили всем слугам, которые с этого момента, все старались, предугадать все его желания.

Вскоре, Икам сидел за столом со всеми своими новыми родственниками по мужской линии. Поняв, что Икам не горит желанием рассказывать о себе, и, отнеся это к, вполне понятной, застенчивости, Нидиба стал подробно и с удовольствием рассказывать нашему герою Историю их рода.

Из пояснений Воозаля Икам знал, что, во время, когда письменные документы отсутствовали, для подтверждения своего происхождения, любой дееспособный человек, если только он не раб или безродный бродяга, должен был уверенно и без ошибок назвать сорок поколений своих предков.

Первые десять поколений, от праотца Мада, до Йона, пережившего всемирное Наводнение, затопившее всю землю, были общими для всех, нормальных людей. (Всемирное наводнение или потоп, пользовался необъяснимой популярностью на всех, известных Икаму обитаемых планетах). Назвав их, человек проходил первый, самый легкий уровень контроля, и признавался Человеком по происхождению, так сказать «гомо сапиенсом».

Следующие десять, правильно названных имён, общих предков, определяли принадлежность к правильной ветви человеческой расы. Согласно, единственно верной. версии развития человечества, Высшая раса произошла только от старшего сына Йона, Миса. Потомки двух других его сыновей, признавались тупиковыми ветвями развития.

Безошибочное знание этих имен, давала возможность, перейти на следующий третий уровень. Как и следовало по логике, этого единственно верной теории возникновения народов, двадцатый потомок, тоже имел трёх сыновей. Самое интересное, что все поколения в списке, имели еще многочисленных сыновей и дочерей. Но, их судьбы и судьбы их потомства, никого не интересовали. Им доставалась роль массовки, чтоб не сказать толпы. Чтобы не путаться в многочисленных родственниках, признавались потомками только старшие сыновья, именуемые «первородные мужи». Сыновья двадцатого звена в цепочке эволюции по имени Арраф, звались Марва, Рохан и Нара. Согласно родовой традиции, они являются родоначальниками трёх братских народов. Один народ считает своим родоначальником Марву, второй Рохана. Третий сын Аррафа, Нара, умер, оставив наследником своего сына Тола. Он и стал родоначальником третьего народа.

Для чего я это все вам рассказываю? Просто, без знаний этих азбучных истин того мира, нам трудно будет понять людей, которых Икам встречал во время своих странствий, и оценить их поступки.

Теперь, когда Икам узнал свои корни, то, знакомясь с людьми, узнав, что Арраф является их общим предком, он мог твёрдо рассчитывать на их помощь, как представителей братского народа. Дальше, каждый из этих трёх народов, учет предков вёл самостоятельно. А еще, через десять поколений, происходит рождение племен этого народа. И опять, все, кто не относит себя к наследникам по прямой ветви, автоматически переходят в разряд простого народа. И еще. Наследники старшего сына, навсегда, получают преимущество перед наследниками младших братьев. При кажущейся сложности, эта система сразу и навсегда определяла иерархию общества. Если мой предок был старше твоего, значит я главнее, и, значит – «Ровняйсь! Смирно! и, Слушай мою команду!»

Выслушивая, все эти имена, Икам сразу откладывал их в своей памяти, чтобы быть готовым, воспроизвести их, при первой необходимости. Наш герой заметил, что, когда Нидиба перечислял своих достойных предков, его сыновья, мысленно воспроизводили их имена и сверяли их со своей памятью, непроизвольно, шевеля губами и кивая головами. Когда имена всех сорока поколений предков Нидиба, сына Натея из рода Тола, сына Аррафа, были произнесены, Рамати предложил приступить к пиршеству. Просьбу Икама, проверить его, правильно ли он запомнил имена своих достойных предков, было воспринято с недоумением. Но, когда Икам, без запинок и без ошибок, повторил вслух все сорок имён, повисла изумлённая и недоверчивая тишина. Поняв, что его новым родственникам, срочно необходимо предложить простое и убедительное объяснение его знаний, Икам «проговорился», что часто слышал эти имена от своей матери, как колыбельную присказку, но только сейчас, он смог понять, потаённый смысл этих слов. Его слова успокоили его новых родственников, и послужили, еще одним убедительным, доказательством его истинного родства с родом Нидиба. Прослезившийся отец, снова обнял блудного сына, и громко вознёс благодарственную молитву Богам, за счастливое воссоединение семьи.

После ужина, по настоянию Икама, его оставили одного отдыхать на террасе. Икам чувствовал необходимость, продумать сложившуюся ситуацию и наметить своё дальнейшее поведение. Ему, как особо почетному гостю, в качестве спальных принадлежностей, в дополнение к его львиной шкуре, была предложена лишь небольшая подушка, набитая свежим сеном. Нужно признать, что к удобствам, местные жители относились, с пугающим аскетизмом. Причина, по-видимому, была в очень теплом климате тех мест.

Кратко обдумав свои действия, Икам нашел их обоснованными. Предстоящего поединка он не опасался. Себя он чувствовал в отличной физической форме, и был готов к бою. А его натурализация в этом непростом мире была жизненно необходимой. Он и представить себе не мог, как сложна, запутанна и эффективна система защиты этого, с виду примитивного, общества от самозванцев и проходимцев.

Удобно расположившись на террасе, он собрался, было заснуть, как услышал насмешливый девичий голос:

– Так ты и есть, мой новоявленный брат?

Икам присел и увидел силуэт стройной девушки, стоящий у столба, поддерживающего навес. Икам насмешливо ответил:

– Так, ты и есть моя новоявленная сестра Ифриш, о несравненной красоте и остром язычке которой, слагают песни?

Довольно фыркнув, девушка уселась на край террасы оперевшись спиной на столб.

– Так, ты пришел в наш дом, чтобы просить моего отца, отдать меня, тебе в жены?

– Меня пригласил твой брат Вагар, но, твой отец, уже предупредил меня, что у меня есть только одна возможность, избежать брака с тобой, – это завтра сразиться с великаном из Кана, и погибнуть от его руки. А если мне не повезет, и я побью великана, то твой отец пообещал мне, что признает меня своим сыном и твоим братом, и тогда, ты тоже не сможешь выйти за меня замуж. Не переживай, я не хочу жениться.

– Так, ты не хочешь на мне жениться? Это хорошо! Я не хочу, чтобы ты увез меня с собой. Но, если ты останешься с нами, то, может быть, я и обращу на тебя внимание. У нас с тобой разные матери, поэтому мы, когда-нибудь, можем пожениться, если я, так решу!

– Ифриш, сестрёнка! Я не собираюсь жениться на тебе! Если хочешь, я найду тебе хорошего мужа!

– Икам, не сердись на мои слова! Я очень рада, что ты завтра будешь сражаться за нас. И если Боги дадут тебе победу, я готова стать тебе хорошей женой.

– А ты готова, стать мне сестрой, если я вернусь с победой?

– Готова. Послушай, а почему ты носишь эту ужасную шкуру?

– Просто её хозяин однажды решил убить меня, А теперь она служит напоминанием всем, к чему может привести это необдуманное решение.

– Ладно, спи. Я буду, молиться за твою победу.

– Спасибо, сестрёнка!

Глава седьмая

Утром следующего дня, Икаму, вместе со всеми мужчинами, пришлось присутствовать на службе в Храме, небольшом здании в центре посёлка, возле которого собралось все мужское население, чтобы принести дары местным богам. Внутри Храма места хватило только Первородным мужам семейств. Поэтому Икаму, вместе с братьями пришлось оставаться снаружи здания, на прилегающей к нему площади, в толпе местных жителей. Как и следовало ожидать, все разговоры вокруг были о поединке, который вскоре должен будет, состояться на этой площади. Икама раздражало всеобщее внимание к его персоне. Но, его хмурый вид и широкие плечи отбивал желание, у любопытствующих зевак, задавать лишние вопросы. Наконец, из здания храма вышел местный Правитель в сопровождении первородных мужей и своей свиты. Он торжественно объявил о том, что боги сегодня милостиво приняли принесенные жертвы, а это обещает всем успехи в делах. Затем он объявил, что сейчас на площади состоится поединок, между представителями двух почтенных семей. Поединок призван решить затянувшийся спор между главами семейств, по невозвращенному долгу в пятьдесят сиклей серебра. Всем присутствующим предстоит убедиться в справедливости судебного решения. По результатам поединка, проигравшая сторона должна будет до захода солнца, удовлетворить требование победителя.

Середина площади была освобождена, для поединка. Зрители разделились на группы. Спиной к храму стал Правитель города со своей свитой. Неподалёку от него, вокруг своего главы семейства, выступавшего истцом, собрались сторонники Нурва Тиррух. Напротив них, окружив Нидиба, собрались его родственники. Все остальные жители собрались вокруг освобожденной площадки, руководствуясь своими предпочтениями и удобством наблюдения за поединком.

Надо сказать, что решать спорные вопросы поединками, было не в обычае местных народов. Эти обычаи принесли с собой задиристые Тиррух, которых Боги наслали на эти благословенные земли, за грехи своих народов. Не знающие письменности, чтящие только силу и, признающие только право сильного, вожди этого народа часто прибегали к ритуальным поединкам для разрешения возникающих споров. Теперь, смешавшись с местными народами, Тиррух редко вспоминали об этих правилах. Потому, что все сделки и договоры, заключались в городских канцеляриях в письменном виде, с уплатой полагающихся пошлин. Устные договоры наносили ущерб казне Правителей, и соответственно, являлись весьма сомнительными и предосудительными. Но, в этот раз истец Тиррух был, так убежден в своей победе, что Правитель разрешил поединок, приурочив его к храмовому празднику, справедливо рассудив, что этот бой станет его украшением. Местные жители в этих поединках видели только забавы чужеземцев, и не возражали в душе, если бы те, вздумали перебить друг друга, до последнего человека. Зная о невысоких бойцовских качествах местных жителей, Тиррух не доверяли биться на поединках, никому, кроме своих родичей. В последнее время, правда, для поединков стали привлекать и наёмников народа Кана.

Этот высокорослый народ, издавна, проживал на этих землях. Говорили, что, когда-то, весь район современного Анорвеха на юге, принадлежал вождям великорослых миаферов Шейшаю, Ахиману и Талмаю – сынам легендарного Кана, да и сам город Норвех был основан этим же народом и назывался раньше по имени «величайшего из кана» Кирьят-Арба. Но, этот слабый народ сильных людей быстро исчезал. Его мужчины шли, наниматься воинами во все армии местных правителей, предпочитая умножению своего народа, истребление представителей других племён.

Сегодня для поединка истец нанял великана из Кана, один внешний вид которого, повергал в трепет его противников.

Икаму были незнакомы эти обстоятельства. И он готовился принять бой, для достижения своих целей. Конечно, убийство ни в чём не повинного туземца, не входило в его планы, если только, тот, своими необдуманными поступками не вздумает, подвергнуть опасности жизнь и здоровье солдата Легиона. Но, в душе Икам надеялся, что до смертоубийства дело не дойдет.

Пока его соперник не показался, Икам решил подготовиться к поединку. Он знал, какое значение имеет мнение зрителей, на предстоящий исход поединка. Поэтому, Икам скинув, обе туники, остался в одной набедренной повязке, давая возможность оценить свою мускулатуру. Нужно учесть, что при отсутствии целенаправленных тренировок на развитие объема и рельефа мускулатуры атлетов, известных нам по статуям древней Греции и Рима, тела воинов тех краёв, не производили такого впечатления. Будучи сильными и выносливыми, они не поражали своей мощью. А местные богатыри, имея выдающиеся физические данные, как правило, были больше похожи на наших штангистов-тяжеловесов. Дав оценить свою мускулатуру, Икам набросил на голову шкуру льва. Из-за подложенной шерсти, морда льва стала смотреть вперед исподлобья. При этом грива поднялась, и зрительно увеличила рост Икама сантиметров на тридцать. Учитывая важность поединка, Икам взял с собой весь свой арсенал, кроме лука, который поручил держать наготове Хуресу, очень гордящемуся, этим поручением.

Нужно признать, что, когда Икам вышел на середину площадки для боя и, выжидающе, встал напротив Правителя, картинно оперевшись на копьё, выглядел он замечательно.

Икам заметил, что большая часть зрителей, незаметно переместилась в сторону родственников Нидиба.

Правитель, с интересом разглядывал Икама. Рядом с ним, с встревоженным выражением лица, стоял Нурв Тиррух истец, и, что-то вполголоса говорил ему. Правитель, чтобы сгладить затянувшуюся паузу, громко спросил:

– Кто ты, чужеземец, назови своё имя и имя твоих родителей. И назови имя человека, который поручится, что ты не беглый раб, и являешься свободным человеком!

– Великий Хьеш! Я Икам, свободнорожденный сын Нидиба, сына Натея из рода Тола, сына Аррафа. Я проездом прибыл в этот город, чтобы навестить дом моего почтенного отца, и узнал, что какой-то негодяй, оклеветал наш род и обвинил моего отца во лжи. Я здесь, чтобы кровью этого негодяя, смыть клевету с честного имени моего отца.

– Икам, ты недавно прибыл в наш город, поэтому воздержись от оскорблений в адрес почтенного человека из племени Тиррух, у которого возник спор с Нидиба, которого ты называешь своим отцом. Давно ли?

Правитель лукаво улыбнулся. Этот наёмник нравился ему. Его обращение «Великий Хьеш» приятно грело душу.

– Человек, который клевещет на соседей, позорит не только себя, но и честное имя Тиррух, которые не выносят лжи и обмана, и, по праву являются самыми честными людьми, которые мне встречались.

Это был сильный выпад. Хотя большинство, стоящих на площади людей и не разделяли этой уверенности Икама, откровенно считая всех Тиррух мошенниками и негодяями, но, после этих слов, Правитель не мог уже, позволить себе, открыто поддерживать своего соплеменника. Потому, что в случае его проигрыша, Правитель сам мог оказаться в неловком положении.

– Тогда, может быть, ты назовёшь нам имена своих предков?

Нурв Тиррух, все еще надеялся поймать Икама на лжи.

– Если великий Хьеш, позволит, я почту за честь, назвать поимённо всех первородных мужей моего славного рода.

Икам, голосом глашатая, стал громко и уверенно перечислять все сорок поколений своих предков. Большинство стоящих в толпе людей относились к близким родственникам Нидиба. И, все они могли убедиться, что Икам говорит правильно.

Правитель бросил взгляд на невысокого человека, стоящего неподалёку от него. Это был его раб – напоминатель. Он стоил в десять раз дороже простого раба, но, его память хранила огромное число цифр, дат и имён. Он, в любой момент, был готов, напомнить своему повелителю, сколько мин ячменя собрали пять лет назад в соседней деревне, и как зовут четвёртую дочь правителя соседнего города.

В ответ на молчаливый вопрос, раб утвердительно мигнул двумя глазами.

Обращаясь к противнику, Икам решил добивать его до конца.

– Если ты, так уверен в своей правоте, может быть, ты готов выплатить моему отцу, после моей победы, для искупления неправедного оскорбления, сумму в сто сиклей? Чтобы я мог, передать законную, десятую часть, в размере десяти сиклей в храм, в благодарность за праведный суд и дарованную победу?

При этих словах толпа загудела. Да и Правитель, услышав открытое, но, так умело построенное предложение отката – взятки, уже не мог чувствовать себя сторонним наблюдателем. Все взоры обратились к Нурву. Он отчаянно воскликнул:

– Да я готов выплатить сто сиклей Нидиба, если этот болтун, победит. Но, этого не будет никогда. Вот мой поединщик!

Из-за спин сторонников Нурва, на площадку медленно вышел человек двухметрового роста, весь закованный в бронзовые доспехи. В левой руке воин держал круглый, выпуклый щит, в правой – сжимал прямой бронзовый меч. На голове у него был заострённый к верху глухой цилиндр, полностью закрывающий его лицо. На свет он смотрел через два небольших круглых отверстия, на уровне глаз. Правую руку и весь корпус воина, покрывали бронзовые пластины, образующие сплошной панцирь. До колен гиганта свисала массивная юбка из бронзовых пластин. И только ноги воина были босы и ничем не защищались. Если учесть, что средний рост мужчин в толпе был около метра и шестидесяти сантиметров, то, выходя из-за их спин, воин смотрелся подлинным исполином. Увидев, как воин крутит головой, высматривая на площадке противника, Икам сразу успокоился. Он понял, что на воина надели доспехи с чужого плеча. Поэтому, его ноги оказались слишком велики для боевых сапог. Значит, доспехи ему тесны и стесняют его движения, а шлем предназначен, для начальника, стоящего обычно на расстоянии от схватки, и заботящегося больше о красоте своего лица. Отсутствие прорези для носа отодвигало смотровые отверстия от глаз, и уменьшало, и без того, ограниченный обзор поля битвы.

Но, и взъерошенная грива на голове Икама, зрительно увеличивала его рост. Поэтому рядом они казались почти равными по высоте.

– Разреши, Великий Хьеш, мне не убивать его сразу, чтобы и он ответил на твои вопросы? И разреши мне начать поединок?

– Не торопись воин. Объявите условия поединка!

На середину площадки вышел человек и громко закричал:

– Слушайте, слушайте, слушайте, и не говорите, что не слышали! По решению Правителя, проводится поединок между представителем достопочтенного Нурва и. сыном достопочтенного Нидиба. В случае победы Нурва, финиковая роща Нидиба, навечно переходит в собственность Нурва, в счёт уплаты долга, в пятьдесят сиклей серебра. В случае победы Нидиба, ему будет уплачено за ложное обвинение сто сиклей серебра. Бой будет вестись до смерти. Если противник сдастся, то он навсегда становится рабом победителя. Слушайте, слушайте, слушайте, и не говорите, что не слышали! Молитесь своим богам и просите их праведного суда!

Закончив кричать, человек поспешил покинуть площадку.

Правитель громко произнес:

– Пусть Боги даруют победу, тому, кто прав! Начинайте!

Икам был слишком осторожен, чтобы сломя голову броситься в атаку. Он, все еще опасался, что противник заманивает его в ловушку. Поэтому, вращая перед собой копье, Икам стал крутиться по площадке, изматывая противника. Было видно, что великан, прикрывшись щитом и, подняв меч для удара, крутит головой, стараясь увидеть противника. Икам разозлился. Свою злость он решил выразить в том, что он лишит зрителей зрелища красивого поединка. Оттолкнувшись копьем от земли, Икам высоко подпрыгнув, и оказался слева от противника, выше его щита. Вращаясь, его копье описало дугу, и тяжелый круглый шар, находящийся на тупом конце копья, обрушился на шлем, воина со стороны затылка. Ошеломлённый воин замер. Икам, подскочив сзади, ударом ноги в тыльную сторону колена, повалил воина на колени. Держа копьё двумя руками, он, одним движением опустил древко копья вниз и, зацепив его за край шлема, резко дернул копье вверх двумя руками. Икам рассчитывал, что ремень шлема, застёгнутый на подбородке воина, начнет душить его хозяина, и он, задыхаясь, не сможет нанести ответный удар мечом назад. Но, противник, не пристегнул свой шлем, и тот, слетел с его головы, задел, скользящим ударом, Икама по лицу. От удара у Икама потемнело в глазах, и он, зло ударил противника по затылку древком копья. От удара воин, как подкошенный, с лязгом, рухнул на землю, лицом вниз. Икам отпрыгнул назад, Его копьё, описав восьмерку, замерло, нацелившись острием на поверженного врага. Икам стоял, восстанавливая дыхание и пытаясь погасить бешенство, туманившее глаза. Площадь взорвалась громким криком. Особенно ликовала родня Нидиба. Люди прыгали, громко крича, размахивали руками и обнимали друг друга. Нидиба забыв о солидности, размахивал руками, и громко кричал:

– Это мой сын! Это Икам, мой сын, он вернулся!

Икам направился к нему, но, не дойдя на шаг, спотыкнулся и рухнул на одно колено, уткнувшись в живот Нидиба. Тот восторженно, обхватил его голову двумя руками и прижал лицо Икама к себе, не переставая повторять:

– Икам, сынок, ты наш спаситель.

Это трогательная сцена на вариацию «Возвращение блудного сына», вызвала у присутствующих рев восторга и слёзы умиления. Понимая, что из этого смешного положения необходимо, как-то выбираться, Икам обнял Нидиба двумя руками и встал, оторвав его от земли. Затем, повинуясь порыву, он рывком, усадил старика себе на плечо, и так направился к Правителю.

Подойдя к нему на три шага, Икам, осторожно поставил отца на землю и, обращаясь к правителю, сказал:

– Я прошу, признать меня победителем в этом споре.

Усмехнувшись, Правитель громко провозгласил:

– В этом споре победил Нидиба, сын Натея из рода Тола, сына Аррафа!

Поняв свою ошибку, Икам наклонился к Нидиба.

– Прости меня отец, просто, я так долго был, без твоей опеки!

Тут Икам увидел, что вокруг его поверженного противника собралась толпа, которая, явно что-то замышляет, против него. Раздвигая толпу, он подошел к своему сопернику.

К его изумлению, вокруг сидящего на земле воина, стояли его бывшие соратники. Только тут, Икам разглядел, что его противник, несмотря на высокий рост и широкие плечи, в принципе, еще совсем молодой юноша. С него уже сорвали доспехи, он сидел, на земле, обхватив колени руками, и плакал, размазывая по лицу кровь и слёзы. Рядом с ним стоял, задыхающийся от ярости, Нурв. Он пинал, сидящего на земле, и выкрикивал:

– Я выну твои глаза, и ты, всю свою никчёмную жизнь, будешь ворочать жернова!

Икама возмутило такое поведение.

– А с чего это вдруг, ты решил озадачиться судьбой, моего человека? И где его оружие?

– Это не его оружие. Он получил его в долг, и теперь должен вернуть! Долги надо возвращать, даже если ты потерял свободу!

– Не стану спорить, с таким специалистом по долгам, как ты, уважаемый Нурв. Кстати, о долгах. Не забудьте, принести в дом моего отца сто сиклей серебра. Долги надо возвращать, даже если ты Тиррух!

Нагнувшись к юноше, Икам спросил его:

– Ты признаёшь, что я победил тебя?

– Да мой господин.

– Ты готов, признать меня своим господином и служить мне?

– Да мой господин.

– Ты клянёшься служить мне верно и без измены?

– Клянусь тебе, мой господин!

– Тогда утри сопли, и иди за мной.

Повернувшись, Икам услышал в спину:

– А это не твой раб, а раб твоего отца!

* * *

– Я рад, Нидиба, что твой сын доказал твою невиновность. Как вовремя он вернулся домой. Чем он думает заниматься? Если хочешь, я возьму его к себе на службу. Со временем, из него может получиться неплохой воин.

– Великий хьеш, извини, что я вмешиваюсь в ваш разговор, но я должен сказать отцу…

– Говори, разрешаю.

– Отец, я не смогу выполнить твою волю, и передать оружие и доспехи побеждённого воина в Храм, как благодарственную жертву Богам за победу. Нурв сказал, что эти доспехи взяты в долг, и должны быть возвращены хозяину. А раба, как ты и хотел, я принесу в жертву на алтаре в Ноливаве.

Нидиба молча смотрел на Икама, стараясь не выдать своего удивления и понять скрытый смысл, услышанных слов. Раздался голос Правителя.

– Нидиба, так ты решил, отдать оружие и доспехи в Храм? Похвально, похвально! А раба отправишь в Ноливав, чтобы принести там в жертву? Тоже мудро. Но, ведь принести в жертву его можно и здесь, пока праздники не закончились.

Икам поспешил вмешаться.

– Если, Великий Хьеш желает, отправить доспехи и оружие в Ноливав, то…

– Да нет, думаю, что это будет несправедливо, по отношению к жрецам в Ноливаве. Всем известно, что живая жертва ценится богами больше, чем неживая. Для нашего небольшого храма, будет достаточно и оружия. И десяти сиклей серебра, Нидиба, ты не забыл?

– Как только, достопочтенный Нурв найдет серебро.

– Шимах, передай Нувру, чтобы передал тебе оружие и доспехи поединщика, для жертвы в храм. И пусть, до захода солнца вернёт долг Нидиба. Все слышали его слова. Скажи, что, если будет нужно, я могу одолжить ему серебро. Мой процент он знает.

Правитель, сделав прощальный взмах рукой, в самом прекрасном настроении, отправился в храм.

Икам с Нидибой, отвесив поклоны, отправились к своим людям.

– Отец, надеюсь, я могу рассчитывать, что ты подаришь мне, раба из Кана? Он мне нужен.

– Икам, сынок. Ты можешь просить у меня всё, что захочешь. Тебе ни в чём, не будет отказа. Но, если ты захочешь, его можно продать и здесь, за очень хорошую цену. Но, он твой!

Тут, к ним подошли, улыбающиеся Воозаль с Летиг. Они поздравили Икама с победой. Икам попросил Нидибу, пригласить своих друзей в дом и помочь, решить вопрос с заменой ослицы.

Вскоре Икам, в сопровождении Нидибы, и в окружении новых родственников, отправились домой шумно праздновать свою победу.

* * *

Вечером, когда гости стали расходиться, два раба в сопровождении хмурого Нурва, принесли в дом Нидибы серебро. Нурв, сказал, что долю Храма он уже передал Правителю, и, в присутствии свидетелей, возвращает свой долг Нидибе. После этих слов он развернулся и вышел.

Воозаль опытным взглядом оценил, что хитрец недовесил сиклей пять, а то и шесть, но Нидиба воспротивился перевесу. Воозаль уже благополучно решил вопрос с покупкой пары молодых ослиц, и наши герои решили, не задерживаться в этом городке. Воозаль с женой отправились готовиться в дорогу, а Икам собрался, провести эту ночь пред отъездом, в кругу своих новых родственников. Когда гости разошлись, а слуги улеглись, Нидиба собрал своих детей за столом. На стол он выложил принесенное серебро и поставил рядом две бронзовые статуэтки семейных Богов. Приносить жертвы этим богам и просить у них заступничества и покровительства, мог только Первородный муж в семье, и ее глава. Нидиба обратился к детям с речью, смысл которой сводилась к тому, что в связи с возвращением Икама, он хочет довести до них свою волю.

Икам, довольно бесцеремонно, перебил Нидибу, и напомнил, что принял участие в поединке, в обмен на признание Нидибой его своим сыном. Так как Нидиба выполнил свои обязательства, то и вопрос считается решенным. Он Икам, должен завтра уехать из дома, и если отец согласен выделить ему в качестве наследства, две трети этого серебра, и отдаст ему раба из Кана, то он будет вполне счастлив, и никогда больше ничего не потребует, для себя из наследства. Удивлённый и обрадованный, такой щедростью Нидиба, сразу согласился. Тогда Икам разделив серебро на три части, подвинул одну треть Нидибе, одну треть пододвинул себе, а одну треть, разделив еще на три части, отдал их Вагару и Хуресу и Ифриш.

– Я слишком долго отсутствовал дома, чтобы вы могли почувствовать мою любовь к вам. Я прошу вас принять это серебро, в подарок на память о вашем непутёвом брате Икаме, которого боги посылают бродить по свету, как перекати – поле.

Вагар, брат мой, ты для меня, всегда будешь старшим и первородным. Прости, если был недостаточно почтительным к тебе.

Хурес, братишка, ты всегда можешь, рассчитывать на меня. Но, знай, что когда-нибудь, и тебе придется стать главой этого дома.

Ифриш, сестренка, не сердись, на меня. Но, если тебя кто-нибудь обидит, знай, я найду его и выну его глаза. А последнее, что он увидит, будет смерть, его родных и близких. (Икам считал, что говорит в изысканном стиле, и не задумывался, что люди могут, воспринимать его слова вполне серьёзно).

– Отец. Я благодарен тебе за всё. Прости, что покидаю ваш дом, но это воля богов. Спасибо тебе за щедрые дары, что ты выделил мне. Покидая твой дом, я оставляю двух своих братьев, которые смогут согреть твою старость. Поэтому именно им, нужно будет передать заботу о статуэтках богов.

Икам уже достаточно утомился от этого монолога, в стиле восточных сказок. Но, глядя на лица присутствующих, он понял, что его слова и щедрые дары, достигли главной цели: Его появление здесь будут вспоминать без раздражения, а его уход воспримут с облегчением. И, если ему придется, вернуться сюда, то его здесь примут, как своего. И, главное, если кто-нибудь станет, интересоваться о нём, то Нидиба и его дети, от него не откажутся и подтвердят его родство с ними.

Нидиба, настоял, чтобы Икам впервые, а его дети в очередной раз прослушали рассказ об истории их рода.

– Родоначальник рода Арраф родил сыновей Марва, Рохана и Нара. После смерти Нара, в его семье стал править Тол, его сын. После смерти Аррафа, было решено всем кочевать на юг. Вскоре Рохан с родичами откочевал на свободные, приглянувшиеся ему земли. А на берегу реки Надрои, разделились дома Марва и Тола. Тол повел своих людей на восток. А Марва перешел через реку Надрои и повел своих людей на запад. И с тех пор, потомков Марва стали называть «теми, кто за рекой» или «Ирви». Но, потомки этих родов Аррафа, никогда не забывали о своём родстве.

Как-то, в тех краях вспыхнула война между Правителями городов Раанес, Расалле, Мале и Миог, с одной стороны и правителями городов Модос, Ромог, Аваниш, Миовес и Рогис, с другой. В долине Миддис произошла страшная битва, в которой побелили Правители городов Раанес, Расалле, Мале и Миог. Разграбив города Модос и Ромог, они забрали все припасы, статуи Богов, и угнали к себе в плен, всех жителей со скотом. Войска правителей городов Аваниш, Миовес и Рогис, бежали в горы, под защиту своих городских стен.

Когда Правитель Модоса, вернулся со своими воинами в свой город, он застал только пепелище. Воины племени Тола, служившие ему, тоже узнали, что и их родные угнаны в плен. Тогда Вождь племени Тол, стал собирать воинов для похода на север, чтобы освободить своих людей. Он направил гонцов во все дружественные племена. На его зов откликнулись и прислали своих воинов, вожди всех братских и дружественных племен. Среди них были и воины Марва, пришедшие из-за реки, с союзниками: вождями племен Мамре, с братьями Эшколу и Анеру из Аморра. Это было могучее войско. Только родичей Марва, пришло триста восемнадцать человек.

Собрал Вождь племени Тол все свои силы, и бросился в погоню за врагом, угонявшим в неволю скот и пленников. И напали воины Тола ночью на воинов, возвращающихся домой с добычей. И вернули большую часть награбленных богатств, и статуи Богов, и скот, и плененный народ. Когда воины с победой вернулись все домой, Правитель Модоса предложил всем, кто ходил в поход, взять свою долю добычи. Но, вождь заречных племен Ирви, Марва, отказался. Он считал, что сам является равным Правителю Модоса, и, взяв у него часть добычи, признает, что в этом походе был у Правителя города Модоса в наемниках. Тогда, Правитель Модоса, щедро наградил союзников Марва, и оставил Марву весь скот и все что взяли его воины в походе.

Так был закреплён вечный союз между племенем Тола и Марва. И с тех пор наследники Тола живут на одном берегу реки Надрои, а наследники Марва на другом. Сейчас они переживают трудные времена. Часть из них ушли и служат Ноарафу в устье реки Лин, а часть скитается по землям Ноарафа в Наанахе, не имея ни земли, ни пристанища, нося унизительное прозвище «урибах». Вспоминать о них запрещают и правители Тиррухи, и наместники Ноарафа. Но ты, Икам, должен знать, что в трудный, для племени Тола час, в битву с нами, плечо к плечу, шли и триста восемнадцать родичей Марва. И, забывать об этом нельзя. И с тех пор, мы ведем историю своего славного рода, помнить которую и приумножать её славу, теперь должен и ты, Икам, сын Нидиба, сына Натея из рода Тола, сына Аррафа.

Ночь в кругу семьи пролетела быстро. А наутро, Икам в сопровождении двух, подаренных ему Нидибой, осликов, подгоняемых Каной Миафер, так, оказывается, звали его противника в поединке, отправился на встречу с Воозалем. Нидиба щедро снабдил путников припасами и новой одеждой. Простодушный Кана, искренне считал, что с новым хозяином ему повезло, и старался ему во всём угодить. Новоявленные родственники от всей души, пожелали им удачи в дороге. На караванной дороге два каравана объединились и двинулись в сторону Ксамада.


Конец первой части