Из царства пернатых. Популярные очерки из мира русских птиц. Клест (Д. Н. Кайгородов, 2015)

Ясное, тихое морозное утро. На широкую лесную дорогу, лишь посредине проезженную узкой глубокой полосой, средь рыхлого снега падают местами солнечные лучи: то в виде продолговато-округлых пятен, то в виде узких светлых полос, проскользнувших между запушенными снегом деревьями. Местами более широкие полосы солнечного света, перебежав через дорогу, взбираются на высокие лохматые ели, свесившие свои лапы под тяжестью навалившегося снега до самой земли, и освещают их нежным, желтовато-розовым светом. Местами освещены только шапки высоких сосен да верхушки плакучих берез, матовым серебром вырисовывающихся на синем своде неба. Со всех сторон

В сухом морозном воздухе колеблются и сверкают на солнце бесчисленные блестки инея, убирающие в алмазный наряд незапушенные снегом тонкие ветки деревьев и кустарников и превращающие в бриллиантовое ожерелье паутину, еще осенью перекинутую пауком с одного дерева на другое, а теперь красивой сверкающей дугой свешивающуюся книзу. В лесу царствует полная тишина – та особенная, торжественная тишина, которая только и бывает в лесу зимой. Изредка лишь донесется откуда-нибудь сухой треск дерева, не выдержавшего ледяных объятий дедушки-мороза, – донесется и тотчас же потеряется в окружающем снежном пуху. С тихим свистом крыльев медленно протянет над лесом ворон, крикнет, удаляясь, раз-другой свое отрывистое «крук» – и снова все тихо… Беззвучно сорвется с ветки ком рыхлого снега и беззвучно же упадет на землю, оставляя за собой в воздухе полосу серебряной пыли… Хорошо!.. Очень хорошо! Красиво, величественно, торжественно – как в Божьем храме!..

Но чу!.. Что за звуки?.. «Цик, цик, цик, цек, цек, цок, цок…» – не то веселые, не то тревожные, быстро приближаются над вершинами деревьев… И только пыль серебряная полетела с вершины невысокой елки при дороге, когда опустилась на ее запушенные снегом и разукрашенные инеем ветки стайка, штук около двенадцати, каких-то небольших птиц… Через минуту морозные лучи солнца осветили прекрасную картину: по концам веток, отягченных обильным количеством шишек, развесились, точно румяные яблочки на рождественской елке, ярко-красные птички, раза в полтора побольше воробья; развесились в различных позах: кто вниз головой, кто вверх, кто сбоку прицепился одной лапкой к еловой шишке, а другой держится за ветку, кто повис совсем кверху брюшком. Звуков «цик, цик» уже больше не слыхать, а с елки начинают падать одна за другой с небольшими промежутками времени шишки с изломанными или расщепленными чешуйками.

По прошествии некоторого времени одной из румяных птичек, видимо, надоело возиться с еловыми шишками: она перепорхнула на самую маковку соседней елки, и оттуда посыпались, словно горох, веселые звуки, хотя малозвучной и не особенно красивой, но чрезвычайно бойкой и задорной песни, причем румяный певец беспрестанно подергивает крылышками и вертит хвостиком в разные стороны.

Что это за птицы, которые так бесцеремонно нарушили торжественный декабрьский покой леса и в какие-нибудь четверть часа, полчаса общипали и побросали на землю большую часть шишек с вершины елки? Что это за птица, которая на трескучем декабрьском морозе распевает свои песни, да еще с таким задором, словно насмехаясь над вселеденящим дедушкой-морозом, будто березы убраны не морозным инеем, а кудрями майской зелени?!

Птица эта – Христова птица, или клест[65].

Много есть на свете разных удивительных птиц, но клест наш является одной из самых удивительных, отличаясь особенностями, не встречающимися не только у других птиц вообще, но даже и у ближайших его родственников из птичьего мира.

Первой, легко бросающейся в глаза, особенностью в наружности Христовой птицы является крестообразный клюв: верхняя часть клюва не покрывает у нее нижнюю, как у остальных наших птиц, а загибается острым крючком вниз и в сторону; нижняя же часть клюва таким же крючком загибается вверх и в противоположную сторону – у одних экземпляров в правую, у других – в левую (это чисто случайное различие).

В одной старинной легенде, очень распространенной у народов Западной Европы и часть которой приведена эпиграфом к этому очерку, следующим образом объясняется такое странное строение клюва у Христовой птицы: при страданиях Спасителя к кресту слетелось несколько клестов, которые стали вытаскивать из окровавленного чела Распятого тернии Его венца, а также усиленно старались вытащить из креста гвозди, которыми был пригвожден Божественный Страдалец, – старались до тех пор, пока концы их клювов не загнулись от чрезмерных усилий крестообразно…

Благодаря своему крестообразному клюву клест может отлично вылущивать из шишек наших хвойных деревьев семена, которые и составляют главную его пищу. У меня перебывало в комнате немало клестов, и я много раз имел случай наблюдать, как расправляется эта птица, например, с еловой шишкой: захватив шишку крепко лапами, клест обыкновенно сначала расщепляет верхним концом клюва ту чешуйку, из-под которой желает достать семя, затем просовывает клюв между чешуйкой и шишкой и, раскрыв немного рот, поворотом головы в сторону отрывает чешуйку и вытаскивает языком из-под нее семя, которое тотчас же шелушит клювом и проглатывает. Для того чтобы опорожнить всю шишку, клесту требуется 2–3 минуты. На воле он нередко перелетает с захваченной клювом шишкой шагов на 15–20 до какого-нибудь дерева, на ветках которого ему показалось особенно удобным расположиться для завтрака.

В сосновых и еловых семенах заключается довольно много смолистого вещества, а так как клест, живущий на свободе в лесу, поедает огромное количество этих семян, то все тело клеста, особенно старого, иногда до того просмаливается, что после смерти птицы оно долго противостоит загниванию, словно набальзамированное. Известны даже случаи, когда «мумии» старых клестов сохранялись в течение 15–20 лет без всяких признаков разложения. Отсюда слова легенды:

Впрочем, молодые клесты, а также те из старых, которые более или менее продолжительное время не получали (например, в клетке) смолистых семян, а питались какими-нибудь другими продуктами, начинают разлагаться почти так же скоро, как и всякая другая птица.

Кроме хвойных семян, клест охотно ест и другие масляничные семена, как, например коноплю и репное семя, и не прочь при случае полакомиться ягодами (например, рябиной) и даже насекомыми. Известны случаи, когда стайки клестов тщательно очищали в садах фруктовые деревья от вредной тли. В южной России, где нет хвойных деревьев, клесты кормятся крылатыми семенами клена.

Самой удивительной особенностью Христовой птицы – особенностью, которую мы не встречаем ни у одной из прочих наших птиц, – является ее способность гнездиться и выводить детей в любое время года. Брем уверяет, что нет того месяца в году, в котором не случалось бы находить клестовые гнезда с крохотными птенцами[66]. То в одном году клест гнездится в мае, то в другом – в январе, в третьем – в августе, в четвертом – в декабре и т. д. и, по-видимому, с одним удобством, как в то время,

так и в то, когда в лесу хозяйничает

когда большая часть наших лесных певунов нежится на солнышке в далеких теплых краях, а остающиеся у нас на зиму – кое-как перебиваются, изо дня в день с трудом выискивая себе необходимое дневное пропитание.

Откуда же, однако, у клеста фантазия заниматься выводом детей среди нашей суровой северной зимы? А вот откуда.

Всякая птица старается вывести детей к тому времени года, когда легче всего можно добывать пищу, необходимую для выкармливания птенцов, которые, как известно, всегда обладают огромным аппетитом. Так как большинство наших птиц выкармливают своих детей насекомыми, то они (птицы) и выводят своих птенцов обыкновенно к лету, когда насекомых можно доставать в изобилии. Клест же может выкормить своих птенцов одними хвойными семенами, предварительно размягченными в зобу отца или матери. Семена же эти, вызревая к концу осени, остаются в шишках на дереве до марта, когда начинающие уже пригревать солнечные лучи раскроют (оттопырят) чешуйки шишек и позволят семенам высыпаться на землю. Таким образом, в течение всей зимы клестам накрыт в лесу обильный стол (в особенности в урожайные на шишки годы), и для выкармливания птенцов имеется корму вволю.

Далее: в то время, когда чешуйки шишек начинают понемногу растопыриваться и раскрываться, из-под них легче всего доставать семена. Если же принять во внимание, что молодые клесты появляются на свет с прямым, не крестообразным клювом (он принимает крестообразную форму лишь по вылете птенцов из гнезда) и что птенчикам в первое время по вылете приходится еще учиться раскрывать шишки, то станет ясно, что наиболее благоприятным временем для вылета из гнезда будет время начала раскрывания шишек, а именно – март. Для того чтобы вывести молодых из гнезда в начале марта, парочка клестов должна приступить к свиванию гнезда в декабре или январе, так как делание гнезда – постройки весьма искусной – длится по крайней мере дней 10, если не больше, да и на высиживание надо ведь немало времени.

Но у читателя, вероятно, уже рождается вопрос: каким образом уберегаются положенные самочкой клеста яички, да и вылупившиеся из них голые птенчики от застуживания в декабрьские и январские морозы? А вот каким образом: во-первых, зимнее гнездо клеста (расположенное всегда высоко на дереве и прикрытое сверху обыкновенно какой-нибудь торчащей веткой, защищающей его от падающего снега) имеет довольно большую глубину и очень толстые (пальца в полтора) стенки. Стенки эти сплетены из тонких прутиков и былиночек, плотно затканы мхом и древесными лишаями и выложены внутри мягкими перышками; таким образом, гнездо это является очень теплым. (При летнем выводе детей гнездышко делается попрохладнее.) Во-вторых, самочка клеста, положив в гнездо первое яйцо, больше с гнезда уже не слетает; корм же ей доставляет в течение всего периода высиживания самчик, выказывающий вообще очень большую нежность к своей подруге. В то же время он не упускает случая и услаждать ее слух своими песнями, ретиво распеваемыми обыкновенно на макушке той самой елки, на которой находится гнездо.

Самочка несет три-четыре бледно-голубых или сероватых яичка, более или менее испещренных темными, красноватыми или бурыми пятнышками и жилками.

Клесты водятся по всей северной и умеренной Европе, повсюду, где только есть хвойные леса. Впрочем, слово «водятся» будет не совсем правильным: они не то что водятся, а вдруг появляются в значительном количестве в лесу, в котором многие годы не было ни одного клеста, поселяются в нем, строят гнезда, высиживают и потом вдруг исчезают, за исключением немногих отставших. Эти «птицы-цыгане» остаются на более или менее продолжительное время лишь там, где им хорошо, то есть где они находят изобилие пищи. В противном случае они кочуют, нигде не останавливаясь, странствуя и перелетая из одного хвойного леса в другой, из одной местности в другую.

У нас, в окрестностях Петрограда, клестов можно видеть почти каждый год, но весьма в различное время года и в различном количестве. Так, в парке Лесного института они появляются стайками (штук по 10–15) то в мае, то в августе, то в ноябре; с шумом перелетают из одной части парка в другую, выкрикивая на полете свое громкое, отрывистое «цык, цык»; усядутся на какое-нибудь изобилующее шишками хвойное дерево, замолкнут, и – только шишки сыплются на землю. В особенности жестоко хозяйничали в нашем парке клесты (еловые) в августе и сентябре 1881 и 1889 годов на елях и лиственницах, на которых в эти годы уродилось особенно много шишек. Дорожки парка были тогда местами буквально усыпаны шишками, изломанными этими птицами.

У нас, в России, водятся четыре вида клестов.

Это самый крупный из клестов[68], с толстым и очень сильным клювом, благодаря которому этот клест может свободно ломать крепкие сосновые шишки, отчего и получил свое название. Крючок нижней части клюва у него не выдается над хребтом верхней. Призывное «цэк-цэк» (или, пожалуй, «чеп-чеп») этого клеста звучит чрезвычайно громко и далеко слышно по лесу. В песне его есть довольно красивые флейтовые звуки. Он значительно малочисленнее елового клеста, а потому и встречается реже.

Клесты и щур: 1 – сосновый; 2 – еловый; 3 – белопоясный; 4 – щур

Значительно меньше соснового клеста[70]; клюв у него также значительно слабее и более вытянут; крючок нижней части клюва выставлен над хребтом верхней. Его «цык, цык» звучит значительно слабее, чем «цэк, цэк» клеста-сосновика. Это самый многочисленный и обыкновенный из наших клестов. Питается преимущественно еловыми семенами (также и лиственничными), так как ему из-за слабого клюва трудно справиться с твердой сосновой шишкой.

Меньше соснового и елового клестов[72], от которых отличается главным образом двумя широкими белыми поперечными полосами на крыльях и несколькими белыми пятнами, идущими вдоль крыла. Водится преимущественно на северо-востоке России и в Сибири; к нам, в окрестности Петрограда, залетает лишь изредка зимой. Питается семенами лиственницы (также и ели). Это самый красивый из наших клестов и наилучший из них певец, почему и ценится у любителей очень дорого (до 8 рублей за штуку на петроградском птичьем рынке).

Немного крупнее елового клеста[74]. Отличительным его признаком являются две нежно-розовые полосы поперек крыла у взрослых птиц (у годовалых эти полосы желтоваты). Это самый малочисленный и редкий из наших клестов.

Старые самцы всех клестов окрашены большей частью в красивый красный цвет различных оттенков – от желтоватого цо превосходного цвета ягод красной смородины. У самок преобладает серый цвет с желтоватым или зеленоватым оттенком, так же и у молодых.

К сожалению, столь красивый красный цвет самца-клеста скоро пропадает при содержании птицы в клетке; через год большей частью от него не останется уже никаких следов – он переходит в зеленовато-желтый цвет.

Характер у Христовой птицы чрезвычайно симпатичный: отличительные его черты – добродушие, доверчивость и общительность друг с дружкой и даже с другими птицами. Клесты становятся пугливыми лишь после неоднократных преследований. Нередко клест остается сидеть спокойно на дереве даже после того, как его сосед убит выстрелом из ружья. Пролетающих поблизости птиц своего вида или сродных клесты всегда подзывают звуками «цэк-цэк» и сами охотно следуют за ними. Они всегда держатся стайками, и члены стайки никогда не удаляются от нее далеко.

В неволе клест очень скоро привыкает к своему хозяину и благодаря своему милому характеру и приятному пению очень почитается любителями комнатных птиц. В клетке он находится в постоянном движении, беспрестанно лазая, подобно попугаю, цепляясь клювом и лапками за прутья клетки (отчего клеста иногда также называют чухонским попугаем). Он также, подобно попугаю, охотно дает чесать пальцем свою головку, выказывая при этом видимое удовольствие. На улицах Петрограда нередко можно встретить бедных людей, носящих в особо устроенных клетках совершенно ручных «ученых» клестов, вынимающих по приказанию хозяина билетики с «предсказаниями».

Клеста необходимо держать в металлической клетке; в деревянной он живо переломает своим клювом все прутья. При недостатке хвойных шишек ему необходимо даже в железной клетке подкладывать время от времени деревянные палочки, которые он всегда с удовольствием ломает. Если этого не делать, то клест будет ломать жердочки своей клетки.

Кормить клеста лучше всего сосновыми и еловыми семенами в шишках или чистым хвойным семенем, продающимся в семенных магазинах. Можно также давать в виде лакомства ягоды рябины. От конопли клесты, так же как и другие птицы, скоро жиреют.

В клетке клест довольно долговечен, при условии, впрочем, хорошего ухода.

В заключение несколько слов о том, считать ли клеста птицей вредной или полезной.

Некоторые считают клестов вредными птицами, ставя им в вину сильное уничтожение шишек или, вернее, семян хвойных деревьев. Другие же, наоборот, ставят клестам это даже в заслугу, совершенно справедливо указывая на то, что в урожайные на шишки годы, когда вершины деревьев бывают сильно отягчены шишками, клесты, обкусывая их с ветвей, тем самым предохраняют немало деревьев от поломки вершин, в особенности при навалах мокрого снега. При этом следует также принять во внимание, что клесты появляются в большом количестве лишь в урожайные на шишки годы, а в такие годы наши обширные хвойные леса до того изобилуют шишками, что, конечно, ни одному лесничему не придет в голову пожалеть о тех, которые будут обломаны клестами.

Итак, если клест и не является особенно полезной для леса птицей, то и вредной, конечно, его также нельзя считать, тем более что ведь стоят же чего-нибудь красота и милый нрав этой птицы и то обстоятельство, что клесты так мило украшают и оживляют лес именно в то время, когда он лишен почти всякого другого оживления.

Поэтому, читатель, смело примите прекрасную Христову птицу под ваше покровительство.