Глава 28. Нексия раздора
Всего две недели выдержали Коробкин и Гарбузов в командировке в Порохово. Вернувшись, Владимир Львович уехал на неделю к семье в Питер, а Сергей с радостью занял свой стол, который мы с Котельниковым переставили в мой кабинет.
– Знаешь, Толя, а я понимаю Пискунова… Во всяком случае, на его месте поступил бы так же, – без всякого предисловия вдруг заявил Гарбузов.
– Странно, Сергей Иванович, – впервые назвал его по имени и отчеству, – Для этого вывода тебе надо было съездить в командировку?.. Что же ты там такого разглядел, что согласен с самовольными действиями некомпетентного директора?
– Да нет, Толя, я не совсем точно выразился. Просто понимаю, почему он именно так поступает вообще.
– Ну и почему?
– Видишь, Толя, мы с ним по гороскопу Раки, – начал Сергей, невольно развеселив настолько, что не смог сдержать улыбку:
– И ты, Сережа, веришь в эту галиматью? – спросил его.
– Напрасно ты так к этому относишься, – вполне серьезно продолжил Гарбузов, – Мне самому все это сперва показалось галиматьей… А присмотрелся, слишком много совпадений… Взять, того же Пискунова… Да он не может ни рваться к власти. Для нас, Раков, это самая сильная страсть… Единственное, что плохо, большинство Раков патологически плохие управленцы.
– Думаю, не только Раки, Сережа.
– Согласен… Но гороскопы, Толя, это вековые наблюдения… А со статистикой не поспоришь… По себе чувствую. Помнишь, как с Чебурашкой за должность сражался? Топил его по-черному. И ведь понимал, не нужна она мне. Не справлюсь… Но Рак есть Рак. Зависть и ослиное упрямство сделали свое дело… Хорошо, не вышло. Плюнул, ушел с предприятия. И опять все то же: что ни создам, все проваливаю… Вот в шоферах оказался на месте. Но за тобой, Толя, наблюдал с интересом… И сейчас наблюдаю… Черная зависть… Рак все-таки, – улыбнулся, наконец, Гарбузов…
В обед услышанным от Гарбузова поделился с дочерью, которая чуть ни ежедневно следила за гороскопами и даже зачитывала что-то из газет. Я слушал ее прогнозы о небывалом финансовом успехе, который, якобы, ждет меня в ближайшее время, и смеялся.
– Вот, папа, ты не веришь, поэтому и не сбывается, – убеждала дочь.
– Но ты же веришь, а у тебя тоже не сбывается, – оппонировал ей.
– Значит, недостаточно верю, – оправдывалась Светланка, и продолжала надеяться…
Выслушав меня, дочь ничуть не удивилась:
– Да я это давно знаю. Мы даже с Котельниковым обсуждали, что слишком много у нас Раковых… Туго тебе придется, товарищ директор.
– Ничего, как-нибудь справлюсь, – рассмеялся я.
– Как знать… Не хотела тебе говорить, но, – посмотрела на меня дочь, – Целый заговор против тебя, – сказала она и замолчала.
– Да ладно, Светик, придумаешь такое, – не поверил дочери, – С чего ты взяла?
– Ежедневно слышу. Они уже открыто говорят, не стесняются.
– Кто и что говорит? – насторожился я.
– Да твой любимый Ганич, – сердито сказала дочь, – Уже с месяц всех убеждает, что ты не можешь быть директором. Слишком мягкий. Поэтому тебя Пискунов игнорирует… А вот сам Пискунов другое дело. Он сможет все организовать как надо.
– С чего он взял? Он же ничего не знает, – невольно возмутился я.
– Вот и ребята так сказали, причем все.
– Ну вот, видишь, – попробовал успокоить дочь.
– А сейчас Ганич другое придумал. Теперь он Гарбузова видит директором.
– Гарбузова?
– Сергея Ивановича… Вот это, говорит, настоящий директор.
– Да пусть говорит, – махнул я рукой.
– Да ты что, папа? – возмутилась дочь, – Емельянов уже обеими руками «за». Ты, говорит, хороший инженер, а руководитель так себе. Мы, говорит, это не раз на партсобраниях обсуждали в РКК «Энергия»… Взял ты его на свою голову, папа.
– Действительно, – возмутился я откровенной лжи сослуживца.
– Что плохо, Коробкин старший все на ус мотает… Может и Сергея Львовича убедить, – предположила дочь.
– Выбрось из головы… Сергей Львович хоть и младший, но соображает лучше брата. Он знает, кто чего стоит… Пусть говорят. Начнется работа, будет не до разговоров, – ответил ей…
Я никогда не боялся конкуренции, чувствуя себя на голову выше любого из окружавших людей. Так было в РКК «Энергия». Так было и здесь, на предприятии, которое еще только рождалось, но которое было плоть от плоти моим детищем и ничьим другим.
«Пусть говорят», – решил я и надолго забыл о мнимой проблеме…
Меж тем офис бурлил в преддверии долгожданного визита наших «специалистов» в Италию. На стене появилась большая карта Европы, у которой постоянно видел, как минимум, одного сотрудника, тщательно изучающего район Венеции. Суетился Ганич, заполняя какие-то анкеты и собирая фотографии и паспорта.
И вот однажды пришел в офис и поразился небывалой тишине. На своем месте были лишь Светлана и Петр.
– Уехали?
– Только что, – ответил Котельников.
– А где Ганич?
– Поехал провожать.
Часа через три вернулся возбужденный Ганич:
– Ну, слава богу, все в порядке, Анатолий Афанасьевич. Улетели без приключений. Устал я за эти дни. Вымотался… Поехал домой, отдохну пару дней, – сам того не подозревая, бросил Паблик Рэлэйшн вызов моему самолюбию.
– Виктор Федорович, зайдите, пожалуйста, – пригласил его в кабинет, решившись на серьезный разговор.
– Ой, мне некогда, Анатолий Афанасьевич. Выйду на работу, тогда поговорим, – заторопился он.
– Вольному воля, Виктор Федорович, – ответил ему, – Отдохнете, приходите за расчетом. Собственно, больше нам не о чем говорить, – сказал я больше на публику и ушел в кабинет.
Буквально тут же раздался стук в дверь:
– Разрешите, – вошел Ганич, – Вы извините, Анатолий Афанасьевич, я готов с вами поговорить.
– Какое счастье! – не удержался я от сарказма, – Этот разговор нужен вам, Виктор Федорович, а не мне. Ладно, уж. Проходите, садитесь, – пригласил его.
– Я понимаю, Анатолий Афанасьевич, что поступил неверно. Каюсь. Приношу свои глубокие извинения. Но так сразу увольнять? Честно говоря, не ожидал от вас, – начал он.
– А чего вы от меня ожидали? Что проглочу оскорбление?
– Какое оскорбление, Анатолий Афанасьевич? Что вы такое говорите? – в недоумении посмотрел на меня Ганич.
– Самое неприкрытое. Вы нагло заявляете директору, что прогуляете пару дней и при этом отказываетесь от разговора с ним. Что это, как ни вызов?.. Какой руководитель такое стерпит?.. И Пискунов, и Гарбузов вас немедленно бы уволили. И правильно сделали, будь они руководителями. Вы этого достойны.
– Анатолий Афанасьевич, извините, я не подумал, – испугался, наконец, бывший журналист-международник.
– Очень метко сказано, – продолжил я, – А надо бы думать, Виктор Федорович, когда говорите с такими людьми, как Пискунов и Гарбузов… Зачем вы их обнадежили? Зачем вы разлагаете коллектив сомнениями в правильности моего руководства?.. Кто вы такой?.. Кто вам дал право судить об этом вслух?.. Чем вы занимались всю вашу жизнь? Собирали сплетни и публиковали в газете?.. Вы хоть проверяли, о чем писали? Наверняка… Но то была ваша профессия. Вы поступали так, как вас учили… Так вот. Моя профессия управлять людьми, решающими технические задачи. Меня этому учили, как вас журналистике. И я был неплохим учеником. В РКК «Энергия» я создавал новые направления работы и подразделения, которые ту работу успешно выполняли.
– Я не сомневаюсь, Анатолий Афанасьевич, вы как-то рассказывали об этом.
– Думаете, мне было легко? – продолжил, не обращая внимания на его слова, – Я продирался сквозь чащобу непонимания и откровенной зависти к моим успехам. Это было на гражданке… А в армии я командовал вооруженными людьми, руководил боевым расчетом, готовившим пуски космических ракет. Как вы думаете, я умел командовать, если за время службы по этой части имел только благодарности?
– Думаю, умели.
– Так что же вы, журналист, делаете скоропалительные выводы о том, в чем не разбираетесь?
– Вы извините, Анатолий Афанасьевич, но мы именно так всегда работаем. Наша задача обозначить проблему, а как она будет решена, не наше дело.
– Прокукарекал, и трава не расти?
– Именно так.
– Вы знаете, Виктор Федорович, вы разочаровали меня не только как личность, но и в журналистике в целом, – Ганич молчал, опустив голову, – Что же с вами делать?
– Дайте мне шанс, Анатолий Афанасьевич. Не увольняйте, – едва ни плача, попросил вдруг взрослый человек, старше меня по возрасту.
– Идите, Виктор Федорович, домой. Завтра жду вас на работе, – объявил ему свое решение.
– Спасибо, Анатолий Афанасьевич, – радостно подхватился он…
Прямо с утра Ганич зашел ко мне:
– Анатолий Афанасьевич, где бы мы могли поговорить без свидетелей?
– В моем кабинете.
– Да нет… Так, чтоб нам не помешали.
– А кто нам может помешать?
– Да мало ли.
– Да я просто закрою дверь на ключ, а Светлане скажу, чтобы не беспокоили.
После некоторых колебаний Ганич согласился. Что за странные игры в таинственность? Вроде бы вчера наговорились вдоволь. Я терялся в догадках, а Ганич меж тем достал из портфеля бутылку коньяка и начал вынимать бутерброды. Ну и ну.
Конец ознакомительного фрагмента.