Глава 25. Слово офицера?
– Как вам это нравится, Анатолий Афанасьевич? – спросил Коробкин, пододвигая все тот же таинственный список с фамилиями и цифрами, – Обратите внимание на итоговую сумму.
Я взглянул и поразился:
– Ничего себе! – невольно вырвалось у меня, – Сто пятьдесят тысяч долларов!
– Вот именно… Плохо то, что все это оказалось буйной фантазией Пискунова… Интересно, а секретарю, он при вас деньги давал?
– Где там, – ответил ему и рассказал о том, что видел.
Как ни странно, Коробкин ничуть не удивился и даже не возмутился:
– Значит, что-то все-таки дал… Впрочем, мог бы и совсем ничего не дать. Кстати, я именно это и предполагал.
– А зачем тогда дали ему деньги? – не понял я.
– Да что это за деньги, Анатолий Афанасьевич. Зато теперь Пискунов для меня открытая книга. Знаю, чего можно от него ожидать.
– Ой ли, Сергей Львович? Я и то этого не знаю… Что будем делать?
– Да пока ничего. А там посмотрим. Мне кажется, это не последняя его выходка, – предположил Коробкин и я мысленно с ним согласился, – Дай человеку деньги и сразу увидишь, кто такой, – продолжил он, – Вот мой водитель. И оклад у него хороший, и машина в его распоряжении, и учиться ему не запрещаю, и много еще чего перепадает… Спрашивается, что человеку не хватает?.. Поручил ему как-то получить с людей должок, сорок одну тысячу. А ему сказал, должны сорок… Он и привез сорок… Я ничего не сказал, а людям перезвонил, спросил, сколько ему отдали. Ответили, всю сумму. Вот и верь после этого человеку.
– Спросили бы его самого.
– Зачем? Ну, разбогател он на тысячу долларов. Но я-то знаю, чего он стоит на самом деле.
– Ну, вы экспериментатор, Сергей Львович! – с удивлением посмотрел на него.
– А как же, Анатолий Афанасьевич, мы с вами с людьми работаем и с деньгами… С большими деньгами, – подчеркнул он, и я вдруг понял, что мне он все-таки доверяет…
А вечером, после паузы в месяц, позвонил Коренков:
– Вондрачек, ты куда пропал?
– Да замотался… А ты что не звонишь?
– Откуда? С того света? – рассмеялся он.
– Не понял, – удивился его странной шутке.
– Да тут, Вондрачек, меня так прихватило. Жена думала, конец. Я-то от боли отключился, ничего не помню. Вызвала скорую, та меня мгновенно в кардиологию. Вытащили, можно сказать, с того света. Вот уже месяц лежу в госпитале.
– Да ты что!.. Ну, Вондрачек, не ожидал… Ты мне всегда казался таким могучим… Так ты откуда звонишь?
– Из госпиталя, Вондрачек… Будет желание, навести… Позвони моей Татьяне. Узнай, как доехать… Жду тебя, Вондрачек, – попрощался он.
Тут же позвонил Татьяне. За четверть века ее голос и манеры разговора совсем не изменились. Мы проговорили с ней целый час. Она рассказала, как чуть ни потеряла мужа, как дневала и ночевала в госпитале. Потом, как всякая мать, рассказала о своих детях, о внуке и об их проблемах. А закончили воспоминаниями о нашей с ней единственной встрече в Харькове, когда мы все были еще такими молодыми…
Утром, как и договорились, встретились в проходной госпиталя. Я сразу ее узнал, хотя, конечно же, она изменилась.
– Вондрачек, – бросилась, было, ко мне Татьяна, но тут же сдержала себя и скромно протянула руку, – Сколько лет, сколько зим… А ты не меняешься, – с улыбкой оглядела она меня.
– Да уж стараюсь, держусь, – ответил ей, – Впрочем, то же самое могу сказать о тебе. Хоть снова приглашай на танец.
Татьяна рассмеялась:
– Я уже забыла, как это делается.
– Я тоже, – успокоил ее.
– А что ты так легко одет? Закаляешься? – отметила она, оглядев мой наряд безработного.
– Что-то вроде того… Приспосабливаюсь к жизни, – брякнул первое, что пришло в голову.
– Саша рассказывал… Ничего, Анатолий. Если ваш проект пойдет, заживете нормально. О нас тогда не забывайте.
– Непременно, – ответил ей…
Коренков встретил нас в самом начале длинного госпитального коридора.
– Вондрачек! – с этим возгласом мы бросились навстречу друг другу и обнялись.
Оглядев выздоравливающего товарища, увидел перед собой счастливое лицо человека, чудом избежавшего смерти. Таким я не видел Вондрачка никогда – ни в годы учебы в Харькове, ни во время наших коротких встреч в Москве. Передо мной был другой человек, полный надежд на будущее.
Он забросал вопросами, И я с удовольствием отвечал на них.
– Ну, Вондрачек, мне кажется, у тебя дело пошло. Еще немного, и все будет как надо. Я на нечто подобное насмотрелся у Музыри… Сначала полный мрак. Как у тебя, когда ты только начинал… А потом постепенно проясняется… Помнишь, рассказывал, как он сотню бракованных «рафиков» купил? Мы еще посмеялись.
– Конечно, помню.
– Выкрутился, паразит… С моей помощью разобрались с конкурентами… Укрепился… А теперь целую сеть маршрутных такси создал… «Автолайн»… Может, слышал?
– «Автолайн»?.. Не только слышал, но и видел. Значит, это Музыря?
– Он самый.
– Молодец… Вот тебе и бабушкины пирожки, – рассмеялся я.
– Какие пирожки? – удивился Коренков.
– Да ты сам рассказывал, откуда у него стартовый капитал.
– Извини, Вондрачек, не помню, – расстроился Коренков.
– Да бог с ними, с пирожками. Ты-то как? – спросил его.
– Нормально… Через неделю выписывают… Приезжай к нам, Вондрачек… Отметим мое спасение. Увидишь все мое семейство… Приедешь?
– Непременно, – пообещал ему и поспешил на выход, потому что Татьяна уже окончила какие-то дела с медсестрой и периодически поглядывала в нашу сторону…
Прямо из госпиталя поехал в «Уникомбанк».
– Ну, Анатолий Афанасьевич, – встретил меня Волошин, – Как вы теперь объясните, что наши итоговые показатели не совпадают с вашими? Разница в тридцать процентов – это недопустимо много.
– Вы какой программой пользуетесь, Игорь Григорьевич?
– Честно говоря, не знаю… У нас для этого есть программисты.
– А как с ними переговорить? – спросил его.
– Сейчас приглашу, – пообещал он…
Минут через десять появился важного вида молодой человек, представившийся программистом.
– Ну, что тут у вас опять? – недовольно спросил он Волошина.
– Да скорее у вас, чем у нас… Вот переговорите с Анатолием Афанасьевичем. Он вам все пояснит, – связал он нас.
Минут через пять разговора понял, что для расчетов банк пользуется программой, созданной по их заказу каким-то институтом.
– А почему вы не пользуетесь «Проджект-экспертом»? – спросил его.
– Она непрозрачная… Непонятно, как считает, – ответил специалист.
– А у вас прозрачная?
– У нас прозрачная.
– Можно посмотреть?
– Нет… Для вас она непрозрачная… Программа – это закрытая информация.
– Да ладно вам. Кто ее закрыл? – посмеялся я, но добиться доступа к тексту программы так и не смог.
С Волошиным договорились, что завтра принесу расчеты в виде, доступном для проверки…
И я засел за компьютер. Для начала отыскал свою программу, в которую ввел исходные данные бизнес-плана. Часа через два получил итоговые показатели, которые не отличались от рассчитанных программой «Проджект-эксперт»…
Утром отвез свои распечатки Волошину. Через день тот позвонил:
– Анатолий Афанасьевич, могу вас порадовать… Мы не нашли ошибок в ваших расчетах. Зато теперь с вами хотят встретиться наши программисты… Подъезжайте, – пригласил он.
У Волошина ждала группа ведущих программистов банка. Было ясно, что одна из расчетных программ содержит ошибки. По мнению Волошина, моя программа считала правильно. Вывод был очевидным – несколько лет банк считал показатели бизнес-планов по дефектной программе.
Часа через три поисков мы действительно нашли и устранили все ошибки в банковской программе. А уже через полчаса Волошин с удовлетворением признал и мое авторство, и, разумеется, безошибочность моих расчетов…
Вечером позвонила Лариса и сообщила, что прилетает Серджо, и попросила его встретить. Конечно же, согласился. От мысли ехать в аэропорт на моем стареньком «Москвиче» отказался сразу – на утреннем морозе мог его просто не завести. Связался с Коробкиным.
– Нет проблем, Анатолий Афанасьевич. Подъезжайте завтра с Ларисой в офис. Съездите в аэропорт на моем «Мерседесе», – предложил он…
Несмотря на конец ноября, ночь была по-зимнему холодной – до тридцати градусов мороза. А потому утром я в своей легкой куртке и летних туфлях сразу попал в суровые объятия зимы. Рысцой добежал до автобусной остановки, и, перебираясь с транспорта на транспорт короткими перебежками, без проблем добрался до Нового Арбата. Но пока дотопал до нашего здания, мороз пробрал до костей.
– Вы что так легко оделись, Анатолий Афанасьевич? – спросил пораженный Коробкин.
– К сожалению, это самая теплая моя одежда, – удивил его еще больше.
– Ничего, Сергей Львович… Начнем работать, одену его и обую. Я обещал, – врезался в разговор Пискунов.
– Вы скорее обуете, чем оденете, – пошутил Коробкин. Шутка Пискунову не понравилась:
– Если обещал, сделаю. Слово офицера, – проворчал он…
Вскоре появилась Лариса в роскошной шубке. Выглядела она потрясающе. Когда мы вошли в кабинет Коробкина, у того заблестели глазки, и он буквально вскочил с кресла, ринувшись навстречу «иностранке»:
– Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш? – засуетился Сергей Львович.
– Парла соло литальяно, – автоматически ответила Лариса, с недоумением взглянув на меня.
– Итальянский, к сожалению, не знаю, – огорчился Коробкин, протягивая ей руку.
– Тогда говорите по-русски, Сергей Львович, – догадавшись, улыбнулась Лариса.
– О-о-о, синьора Чендерелли! Вы прекрасно говорите по-русски. Почти без акцента, – выдал в заключение Коробкин. Мы с Ларисой рассмеялись:
– Почему я должна говорить с акцентом на родном языке?.. Я русская, и зовут меня Лариса, – представилась она.
Теперь мы уже смеялись втроем…
Самолет прилетел по расписанию, и мы с Ларисой долго стояли в толпе встречающих, поглядывая на выход из таможенной зоны, а пассажиров все не выпускали и не выпускали. Наконец появился сияющий ослепительной улыбкой Серджо. На мгновение он остановился в узком проходе, образованном встречающими, пытаясь, очевидно, отыскать нас.
– Серджо! – крикнул ему.
Он услышал и тут же двинулся в нашу сторону. Небрежно чмокнув жену, бросил вещи и широко раскинул руки для объятий:
– Привет, мой друг Анатолий! – громко и радостно приветствовал он меня.
– Буон джорно, Серджо! Бен торнато Моска! – ответил ему, с трудом вырвавшись из его медвежьих лап.
– О-о-о!.. Зпасибо… Анатолий знать итальянски? – удивленно спросил Серджо.
– Это все, – ответил ему, и мы рассмеялись.
– Это тебе, – передал он мне тяжелую сумку с эмблемой «Simec», – Докумэнти, – пояснил он, и я тут же понял, почему он попросил его встретить. У него остался лишь небольшой чемоданчик на колесиках.
Лариса меж тем недовольно оглядывала мужа. «Действительно нехорошо. Все внимание мне, а не ей», – подумал я и, разряжая обстановку, заторопился:
– Пойдемте, водитель ждет, неудобно.
Тогда я не знал, что именно так принято в деловом мире – приоритет клиенту, а не прочим особам, кем бы они ни были. А Лариса была огорчена вовсе не этим:
– Вы смотрите, Анатолий Афанасьевич. Вчера говорила ему, что у нас холодно. А он оделся, как вы, очень легко. Замерзнет, простудится, – сказала мне и что-то добавила по-итальянски ему, действительно одетому не по сезону – в легкое пальтишко, шляпу и туфли.
– Чичас, – тут же засуетился Серджо, открыл свой чемоданчик и вынул оттуда вязаную шапочку. Он натянул ее на голову, надел сверху шляпу, и рассмеялся, – Нон фрэско.
– Клоун… Сними, не позорься, – совсем расстроилась Лариса. Серджо, не понимая ее, стоял и виновато улыбался, напоминая своим странным головным убором одного из пленных под Сталинградом. Я знаками показал ему, что шапочку можно не одевать:
– Машина. Тепло, – добавил словами. Он понял и немедленно восстановил свой прежний вид. Лариса успокоилась…
– О-о-о!.. «Мерседес»? – приятно удивился он, когда подошли к машине, – Ти иметь такой машина, Анатолий?
– Нет. Мой партнер, – пояснил ему. Серджо понимающе кивнул, и что-то сказал Ларисе.
– Он сказал, такая машина только у их хозяина… У Серджо тоже «Мерседес», но гораздо скромнее… И еще сказал, ваш партнер имеет деньги. Будем работать, – перевела Лариса…
Мы вернулись в офис, где Лариса познакомила Коробкина с Серджо и поблагодарила за предоставленный транспорт. А лучезарный Серджо тут же одарил Сергея Львовича комплектом традиционных фирменных сувениров: календариков, блокнотиков, авторучек, зажигалок и значков с фирменной символикой.
Удовлетворенный Коробкин предложил все дела перенести на завтра и отправил их домой той же машиной. Я же принялся с интересом изучать содержимое своей посылки. Там оказались три комплекта строительных чертежей фундаментов под оборудование.
– Один экземпляр мне, – тут же заявил Пискунов.
– Вова, там же по-английски, – попробовал его урезонить.
– А мне без разницы. Покажу знающим людям… На заводе должен быть экземпляр, – решительно добавил он.
– Согласен, – поддержал Коробкин, – Только не растеряйте, Владимир Александрович.
– Что вы, Сергей Львович. У нас порядок… Большое спасибо, – поблагодарил он, пряча документы в портфель. Я же промолчал, смутно ощущая очередной подвох, но еще не представляя, в чем он может выразиться…
– Анатолий Афанасьевич, завтра непременно подъезжайте часикам к двенадцати, – предупредил Сергей Львович, – Хочу обсудить наши перспективы. А потом пообедаем в ресторане.
– Может, в ресторан без меня? – предложил ему, стыдясь своего наряда.
– Без вас нельзя, Анатолий Афанасьевич. Вы генеральный директор. Это ваши гости. Я с ними только-только познакомился. Так что надо, Анатолий Афанасьевич, – твердо заявил Коробкин. Оставалось лишь согласиться…
Ларису и Серджо встретил в вестибюле. Лариса была в той же шикарной шубке, а Серджо в нелепой дубленке и огромной зимней шапке.
– Ну, вот, Лариса. А ты боялась, Серджо замерзнет, – отметил, с завистью оглядывая его наряд.
– Вчера купили, Анатолий Афанасьевич… Так, деньги на ветер… Он же это в Италию не возьмет. Будет здесь валяться, – с досадой сообщила Лариса, жалевшая, очевидно, о напрасных тратах семейного бюджета.
А Серджо сиял солнечной улыбкой и тарахтел о чем-то без умолку по-итальянски. Лариса, казалось, не слушала его, а я не понимал ни слова.
– О чем он говорит? – спросил Ларису.
– Рассказывает вам о наших вчерашних приключениях… Столько магазинов обошли, пока ни нашли его экзотический наряд, – сердито «перевела» Лариса и снова умолкла.
А Серджо все говорил и говорил, обращаясь ко мне.
– О капито, – подбодрил его, тут же поймав насмешливый взгляд Ларисы.
– Маладэц, – хлопнул меня по плечу удовлетворенный Серджо…
А у Коробкина уже ждали Людмила и Владимир Александрович.
– Минут пятнадцать поговорим и сразу в ресторан, – шепнул Сергей Львович, – А вы что в таком затрапезном виде, Анатолий Афанасьевич? Я же предупреждал, – сердито отметил он.
– Я тоже предупреждал, что не пойду. Мне действительно больше нечего надеть, – с досадой ответил ему. Похоже, Коробкин, наконец, понял мои затруднения:
– Ладно, Анатолий Афанасьевич, не берите в голову. Сойдет и так, – подбодрил он…
Минут пятнадцать поговорили ни о чем. Деловой разговор в таком странном коллективе не клеился, и, почувствовав общий настрой, Коробкин предложил съездить пообедать. Его сообщение вызвало бурный восторг Чендерелли и очередной приступ недовольства Ларисы, настроенной, очевидно, на переговоры.
– Ладно, Лариса, еще успеем наговориться, – попытался ее успокоить, – Трапезы сближают людей.
– Вам хорошо, Анатолий Афанасьевич. А мне придется переводить… Серджо за столом рта не закрывает. Ест и говорит одновременно. А я всегда из-за стола встаю голодной, – пожаловалась «переводчица».
– Учтем, – пообещал ей…
Первым рейсом отправили Людмилу, Серова и меня. Минут через пять мы уже были в ресторане, а минут через десять здесь же оказался весь коллектив.
– Это закрытый ресторан, – объявил Коробкин, – Сюда пускают не всех. Что-то вроде клуба. На выходе вам тоже дадут клубные карточки, и вы сможете ходить сюда, когда захотите, – пояснил он.
Помещение ресторана выглядело весьма презентабельным. Во всяком случае, в подобном заведении я оказался впервые. С интересом оглядывали интерьер и наши гости, удовлетворенно кивая головами.
Налетевшая толпа официантов мгновенно сервировала стол и застыла в ожидании заказа, а уже минут через пять Сергей Львович произнес первый тост.
Конечно же, в центре внимания компании вскоре оказался неподражаемый Серджо. Он буквально заряжал всех своей энергией и оптимизмом. И Ларисе действительно приходилось нелегко. Пока она переводила, Серджо быстро-быстро ел, набираясь сил. Но едва она замолкала, он тут же клал вилку и включал свой речевой пулемет. Лариса слушала и запоминала сказанное с тем, чтобы через минуту пересказать все это нам по-русски. Какая уж тут еда!
– Анатолий Афанасьевич, обратите внимание, как красиво ест Серджо, – с восторгом шепнул Коробкин, – Очень профессионально.
Через час мы все уже были друзьями. Наши дамы завели свой разговор о модах, а мы вчетвером принялись обсуждать деловые проблемы. Как же пригодился опыт общения с Серджо без помощи Ларисы. Его плохой русский и мой никакой итальянский вынуждал нас время от времени все же привлекать нашу переводчицу, но в основном обходились без нее. Ведь речь шла о технике, а эту тему мы с Серджо обсуждали не раз.
Наконец, подали кофе и мороженое. Обед близился к завершению.
– Спасибо, Анатолий Афанасьевич, выручили, – улыбнулась Лариса, – Кстати, Серджо сказал, что ресторан замечательный. А он знает в этом толк. Как ни как, по всему миру поездил, – сказала она. Серджо, похоже, понял ее слова и тут же подсел ко мне:
– Пэрфэтто, Анатолий. Хороший ристорантэ. Мне нравится. Как Италья, – похвалил он и как всегда попросил пригласить хозяина и повара.
– Наш хозяин итальянец. Его нет, он в Италии, – сказал официант, – Повар тоже итальянец. Сейчас приглашу, но он не понимает по-русски.
– Приглашай, – махнул рукой Серджо, смахивая рукой слезы от охватившего его приступа безудержного смеха, – Все понятно, Анатолий. Итальянский кухня лучше в мире, – радовался он как ребенок сделанному им открытию…
С того дня события замелькали, как в калейдоскопе. Уже на следующий день позвонил Пискунов и попросил срочно приехать в Порохово. Пришлось снова обращаться к Гарбузову. Очень не хотелось терять столько времени на поездку в холодной электричке.
Пока ехали, Сергей сообщил, что Гарбер не хочет его отпускать. Предложил увеличить оклад до шестисот долларов, лишь бы не уходил.
– Ну, а ты? – спросил его.
– Что я? Сказал, все равно уйду. Шестьсот и две тысячи разница большая. Да и надоело баранку крутить. Хочется головой поработать. Я, правда, не знаю ничего. Но уж очень хочется, – ответил он.
– Ну, и когда к нам перейдешь?
– Гарбер сказал, отпустит не раньше, чем через два месяца. Один уже прошел. Так что, Толя, жди меня только через месяц, – с огорчением сообщил он…
– Знакомься, Анатолий. Ашот Петросян, – представил Пискунов молодого человека, который когда-то показывал нам недостроенные цеха в Пучково.
– А мы уже знакомы, – пожал я руку Петросяну.
– Точно, – тут же вспомнил тот меня, – Вы приезжали в Пучково, – уточнил он.
Выяснилось, он недавно стал генеральным директором строительной компании, которая строила те цеха.
– Я посмотрел ваши чертежи, Анатолий Афанасьевич. Мы готовы строить такие фундаменты хоть сейчас, – заявил новоиспеченный директор.
– Хоть сейчас не надо, – ответил ему, – Я хотел бы провести тендер и поручить строительство победителю.
– Что ты выдумал?! Какой тендер? Какой победитель? Кто постороннему разрешит здесь строить? – врезался в разговор Пискунов.
– Не понял, Владимир Александрович… Зачем же меня пригласили, если вы уже приняли за меня все решения?
– Чтобы ты убедил дурака Коробкина… А решение не я, а братва приняла. Другим она в Порохово строить не даст.
– Как это не даст? Что, значит, не даст? – возмутился я.
– То и значит… Тебе что, взрывы на заводе нужны?
– Какие взрывы?.. А ты здесь зачем, Пискунов?.. Твое же добро будут взрывать!
– Это не я решаю.
– А что ты тогда решаешь?.. Может, и прибылью будем с ними делиться?
– А как же!.. Десять процентов, – огорошил Пискунов.
– Ничего себе!
– А ты как думал?.. Ментуру пригласишь, те пятнадцать запросят. Я их расценки знаю, – блефовал Пискунов.
– Вот и отдашь свои, раз не умеешь противостоять, – заявил ему.
– Хрен вам свои! Все будем платить… И не шути с этим, Толик, а то можешь однажды домой не доехать.
– Даже так?
– А ты как думал?
– Ну, спасибо, благодетель. Втянул ты меня в Пороховскую авантюру. Век не забуду… Будем решать с Коробкиным, как жить дальше.
– Не вздумай Коробкину ляпнуть. Мы с тобой будем решать. Его дело деньги платить.
– Ну, ты и гусь, Вова!
– Не называй меня Вовой! В последний раз предупреждаю! – взорвался кум.
– Извините, Владимир Александрович, само вырвалось, но при таком базаре без кликухи нельзя, – ироническим тоном извинился я…
– Анатолий Афанасьевич, а в чем проблема? – снова включился в разговор Петросян, – Мы не против здоровой конкуренции. Уверен, москвичи с вас запросят в два раза больше.
– Почему это?
– А как же… У нас свой бетонный завод. А им придется возить из Москвы. Здесь им никто ничего не даст… Арматура у нас на все ваши фундаменты куплена еще по старым ценам. Давно лежит без дела. Теперь сгодится… Да и наши рабочие дешевле, чем московские, – грамотно убеждал он.
– Хорошо. Давайте ваши предложения в письменном виде, – согласился я.
– Давно бы так, – радостно засуетился кум, – Может, по рюмочке?
– По рюмочке, когда договор подпишем, – решительно отказался я.
– Согласен, – поддержал Петросян и удовлетворенный встречей откланялся…
– Зря ты при нем такой разговор затеял, – пожурил Пискунов, словно ничего не случилось, – Непременно братве доложит.
– Пусть докладывает.
– Напрасно ты так… Ладно, пойдем, пройдемся по территории. Посмотришь, что мы тут наворотили, – предложил кум, – Кстати, примерь эту куртку, – достал он из шкафа нечто светло-серое с капюшоном.
– Ничего, я и так не замерзну. Привык уже.
– Ты все-таки примерь, Анатолий, – настаивал он.
Я надел «обнову». Легкая куртка из синтетики с утеплителем была, конечно, гораздо теплее моей. Лишь устаревший фасон с нелепым капюшоном, да дыры во всех карманах портили впечатление.
– Ну, как? – спросил, оглядывая меня, кум.
– С кого сняли? – пошутил я.
– Не бойся. Моя. На дачу в ней ездил, пока директором ни стал, – с гордостью ответил он, – Бери. Дарю… Обещал одеть, значит, надо исполнять обещания. Слово офицера закон.
– Спасибо, – сказал ему, понимая, что мне не отвертеться от такого «драгоценного» подарка, окропленного святыми понятиями об офицерской чести. Да и должно же, в конце концов, хоть что-то меняться в моей жизни к лучшему…
Мы прошли в главный цех. Действительно наворотили – цех был пуст.
– Вот видишь, все готово к началу строительных работ, – отрапортовал деловой кум.
– А куда оборудование дели? – спросил его, вспомнив кучу стапелей для монтажа изделий из алюминиевого профиля.
– Пойдем, покажу, – ответил директор, и мы прошли в два других цеха, соединенных проходом. Там тоже были перемены: в одном увидел знакомые стапели, а другой был пуст, – В этот поставим итальянское оборудование. Гарбер обещал профинансировать. Будем делать рамы из импортного профиля.
– А куда дели ремонтное оборудование?
– Сейчас покажу, – повел меня Пискунов в какой-то закуток, – Вот все, что осталось, – показал он на маленький станочек и кучу какого-то электротехнического хлама.
– А где оборудование целого цеха?
– А зачем оно? У нас всего два-три заказа в месяц. Сдали в металлолом.
– По-хозяйски, – в шутку одобрил я.
Не знаю, заметил Пискунов мой иронический тон, или нет, но то, что он продемонстрировал в конце нашей экскурсии по заводу, иначе, чем процедурой запугивания, ни назовешь.
– Идем, покажу тебе одно интересное место, – повел Пискунов в заброшенный уголок завода, – Представляешь, Юрка хранит продукты в обычных холодильниках. Сколько же их надо для его кафе… А я немного покумекал и вспомнил, что продукты для столовой хранили в каком-то хранилище… Поспрашивал старых рабочих. Привели сюда, – показал он на вход в обвалованное землей сооружение, типа бункер.
Через массивную стальную дверь мы вошли в огромный погреб. Вдоль одной стены стояли пустые стеллажи, а вдоль другой под потолком висели крючья для подвески туш.
– Нравится? – с садистской улыбочкой спросил кум.
– Хороший погребок, – без задней мысли ответил ему.
– А представляешь, если запереть здесь кого-нибудь без света? Или подвесить на крючьях?.. Интересно, долго он продержится, если будет знать, что на заводе его никто искать не будет?.. Как думаешь, Толик? – задал он вопросы, от которых вдруг стало не по себе.
«Этот убьет кого угодно, глазом не моргнет», – снова припомнились слова Гусева.
– Никак, – ответил ему, – У меня профиль деятельности другой.
– У тебя да… А вот ребята недавно сюда привозили двоих. Только показали эти крючья, сразу все документы подписали.
– Это, Вова, ты маху дал… Рассекретил объект… Теперь наверняка информация пойдет по вашей деревне, а то и по всему району… Некорректно сработали ребята, не профессионально, – пожурил его.
Кум задумался…
Глянув на мою «обновку», Коробкин отвернулся, чтобы спрятать насмешливую улыбку, но все же не удержался:
– У вас новая куртка, Анатолий Афанасьевич?
– Пискунов подарил. Сдержал-таки слово офицера.
– Понял, – тут же закрыл тему Сергей Львович, – Анатолий Афанасьевич, смету расходов на декабрь составьте с учетом выплаты окладов тем, кто будет работать.
– Хорошо, Сергей Львович, – обрадовался я, – Сегодня же представлю.
– И еще, Анатолий Афанасьевич… Серджо пригласил нас с женой посетить их завод… Так что на днях мы на недельку улетим в Италию. Будем первыми ласточками… А уж за нами вы.
– Вряд ли, Сергей Львович… Я еще четыре года невыездной.
– Допуск? – понимающе спросил он. Я кивнул, – Жаль, – посочувствовал он…
В пятницу Коробкин не улетел, как обычно, в свой Питер, потому что в субботу должен был лететь в Венецию.
– С Ларисой летите? – спросил его.
– Почему с Ларисой? – удивился Коробкин, – С женой. А что, Лариса тоже завтра летит?
– Да… Звонила вчера… Правда, летит не напрямую, а через Мюнхен.
– Что же она не позвонила? Полетели бы вместе, – огорчился он…
В субботу около часа ночи разбудил звонок Коробкина:
– В чем дело, Анатолий Афанасьевич? Почему меня не встретили? Свяжитесь с Серджо. Пусть немедленно примет меры, – распорядился он.
Позвонил на домашний номер Серджо и сообщил Ларисе о звонке Коробкина.
– Здесь такой туман, Анатолий Афанасьевич. Когда мы с Серджо подъезжали к Кастэльфранко, встретили заводской микроавтобус. Он ехал в аэропорт за Коробкиным. Похоже, не доехал. Трассу могли закрыть из-за тумана, – сообщила свою версию Лариса.
– А как узнать, доехал он или нет? Может, позвоните на «Симек»?
– «Симек» закрыт, Анатолий Афанасьевич. До понедельника ничего не узнаешь.
– Что же делать? Что сообщить Коробкину?
– Пусть ждет. Как только откроют трассу, водитель приедет, – передала Лариса совет Серджо…
Едва переговорил с Ларисой, снова позвонил Коробкин:
– Где транспорт, Анатолий Афанасьевич? Что сказал Серджо?
– Сказал, транспорт выехал. Доехать не может из-за тумана. Вам остается только ждать.
– Чего ждать? Здесь, похоже, аэропорт на ночь закрывают… Куда нам с женой деваться?.. Ларису Серджо встретил, а нас, значит, не удосужился. Нехорошо так с клиентами поступать… Что мне делать, Анатолий Афанаьевич?
– Сергей Львович, поступайте по обстоятельствам. Я не могу из Москвы дать вам совет. Я там никогда не был. Серджо в курсе. Могу дать его телефон. Звоните ему.
– Есть у меня его телефон. Я не знаю, как отсюда ему звонить… Хорошо, Анатолий Афанасьевич. Устроюсь, позвоню, – принял решение Коробкин…
Едва уснул, снова разбудил телефон:
– Анатолий Афанасьевич, я в Гориции, в местной гостинице. Хорошо, летчики довезли… А так представляете, аэропорт закрыли. Ни машин, ни людей. Кошмар… В общем, пусть Серджо забирает меня отсюда. Жду до двенадцати, а потом улетаю в Москву, – сказал Коробкин и отключился.
Посмотрел на часы – четыре утра. Решил, что Ларисе позвоню часов в девять. В Италии будет только семь утра.
Спать не хотелось, и я представил себя на месте Коробкина. У него уже есть опыт зарубежных поездок. А главное – деньги. Добраться до ближайшей гостиницы, как выяснилось, не проблема. Можно и до понедельника подождать, а потом приехать прямо на предприятие. Да и Серджо скоро узнает, где он. По крайней мере, с ним свяжется. А то выдумал, сразу улететь в Москву. Нет, я бы не беспокоил людей – сам бы решил свои проблемы…
Утром позвонил Ларисе.
– В Гориции? – удивилась она, – Как он там оказался?
– Откуда я знаю. А это далеко от вас?
– Километров двести. Где-то между Удиной и Триестом. Серджо говорит, сейчас выезжаем, – успокоила она.
В тот день больше звонков не было…
В понедельник позвонила Лариса и рассказала, что произошло. Оказалось, из-за тумана самолет приземлился на запасном аэродроме в Гориции. Всех пассажиров рейса автобусами отправили в Венецию. В это время Коробкин, полагая, что находится в Венеции, тщетно разыскивал встречающих. А когда аэропорт обезлюдел, запаниковал и начал названивать в Москву…
А ведь встречавший его водитель «Симека» все-таки дождался пассажиров московского рейса и уехал, лишь убедившись, что Коробкина среди них нет. В общем, Коробкин признал, что сам виноват – надо было слушать объявления…
Через неделю он появился, переполненный яркими впечатлениями от удачной деловой поездки.
– Ну, Анатолий Афанасьевич, видел нашего Серджо в его родной среде обитания… Это нечто… Это действительно надо видеть, – восторженно рассказывал Коробкин, – Все организовал, как надо… Поселил в лучшую гостиницу Кастельфранко. Завтрак – шведский стол. Обеды и ужины в ресторанах. Из каждого удалось по сувениру прихватить. По ним можно сосчитать, сколько обошли.
– Что за сувениры? – спросил его, не поняв, почему их надо прихватывать.
– Да так, пепельницы, – пояснил он, – Я их коллекционирую, Анатолий Афанасьевич… Беру в каждом ресторане, где бываю… Очень интересные экземпляры попадаются, и почти все с символикой ресторана… Пробовал покупать, просил включить в счет. Не продают. Вот и приходится так брать… Серджо сперва удивился, зачем мне пепельницы, но потом понял страсть коллекционера… Пару пепельниц сам притащил, договорился с кем-то… А Серджо водку коллекционирует. Показал свою коллекцию. Теперь хоть знаю, что ему презентовать.
– Серджо водку? – удивился я, – Наверно в той коллекции одни пустые бутылки.
– Не скажите, Анатолий Афанасьевич. Я тоже отметил, что любит Серджо водочку, но коллекцию содержит по всем правилам. Есть початые бутылки-дубликаты. Из них дает попробовать, но основные так и стоят нераспечатанными.
– А на заводах бывали, Сергей Львович?
– А как же!.. Для начала нас провели по «Симеку»… Мощное производство… Чистенько, аккуратненько, красиво… А потом Серджо повозил нас по камнеобрабатывающим предприятиям… Были даже в Вероне… Очень понравилось… Оборудование работает, как часы… Жене особенно понравилось, где камень режут алмазными дисками. Она полчаса оторваться не могла… А Серджо сказал, что мы такие станки не покупаем… Почему, Анатолий Афанасьевич?
– Время не пришло. Купим на втором этапе.
– Понял… Но купить надо обязательно. Уж раз женщине понравилось, значит, нормальное оборудование, – заключил Коробкин, – И еще, Анатолий Афанасьевич, с первого декабря приступайте к работе, как положено. Занимайте офис и работайте.
– Да там ничего нет. Одни стены. И кому работать?
– Мебель и оргтехнику включите в смету. А людей надо набирать. У вас же вроде есть кандидаты.
– Есть, но их пока не отпускают с прежнего места работы.
– Это хорошо… Значит, ценят… Кстати, Анатолий Афанасьевич, Серов будет работать с вами. Подберите ему должностенку какую-нибудь. Он у меня таможней занимался. Неплохо занимался.
– А разве он не ваш партнер?
– Да вы что, Анатолий Афанасьевич, – рассмеялся Коробкин…
Позвонил своему однокашнику по училищу – Гаппарычу, как мы его всегда называли:
– Саша, надо встретиться. Ты вроде искал работу. Могу предложить.
– Что ты, Толик? Какая теперь работа. Мне операцию сделали на щитовидке. Только проблемы создам… Слушай, позвони Пете Котельникову. Вот он действительно на мели. Две дочери-школьницы и жена не работает. Сидят на его пенсии… Дать телефон?
Вечером позвонил Котельникову и договорился о встрече. Но уже по разговору было понятно, что Петр готов работать на любой должности, а оклад в пятьсот долларов предел его мечтаний.
Позвонил Комарову, нисколько не сомневаясь, что снова будем работать вместе. Его ответ поразил:
– Толя, я готов с тобой работать, но мои условия такие: должность твоего заместителя и оклад не менее трех тысяч долларов.
– А две тебя не устроят?
– Нет, – ответил человек, с которым мы месяцами работали на одном энтузиазме. Удивительная трансформация…
Встретился с Котельниковым, и первого декабря мы с ним впервые вошли в пустое помещение нашего будущего офиса с тем, чтобы начать работать.
– Будешь помощником генерального директора, – определил его должность.
– А генеральный директор, я так понял, это ты? – спросил Петр.
– Так точно.
– С тобой хоть кем, – ответил он, – Командуйте, гражданин начальник.
– Товарищ начальник, – поправил его, – «Гражданин» еще рано.
Мы рассмеялись…
В тот же день неожиданно вошел Пискунов. Приезжал он, разумеется, к Коробкину. Зачем, не сказал. Но Коробкина не было, а Марина сообщила ему, где теперь можно найти нас.
– Так-так, – деловито оглядел помещение кум, – А где мебель?
– В магазине, – ответил ему.
– Так, Толик. Давай деньги, я тебе завтра подвезу. Подберу что-нибудь у нас на складе.
– Спасибо, Вова, не надо… Твоя куртка очень понравилась Татьяне.
– Правда? – удивился Пискунов.
– А то… Целый вечер зашивала. А после стирки стала совсем как новенькая. Можешь посмотреть, – махнул рукой в сторону широкого подоконника, служившего нам столом и вешалкой, – Кстати, можешь получить зарплату на себя и Олега.
– Правда? – обрадовался кум, получая деньги, – А почему Олегу так мало? – пересчитав, спросил он.
– Пятьсот мало? – удивился я, – Оклад помощника. Сам утверждал.
– А этот прыщ, что у тебя делает? – кивнул он в сторону Котельникова.
– Мой помощник.
– А у него какой оклад?
– Пятьсот… Вот ему, считаю, мало. Он, как и ты, подполковник в отставке. Правда, с высшим образованием, – специально подчеркнул я, – Да еще неработающая жена и две дочери-школьницы.
– Ладно-ладно, – успокоился кум, – А моей Татьяне?.. Она же у тебя бухгалтер.
– Приступит к работе с января.
– А денег на расходы дашь? – совсем обнаглел Пискунов.
– Не дам… Нет у тебя расходов по нашей части, – твердо ответил ему. Кум тут же собрался и вышел…
Получив первую зарплату, загорелся желанием модернизировать свой домашний компьютер. Заменив материнскую плату, процессор и существенно увеличив память, за небольшие деньги скомпоновал на порядок более совершенную машину. А главное – перестал бояться компьютерного «железа»…
Уже через неделю помещение приобрело офисный вид. Под руководством Котельникова его разгородили так, что образовалась прихожая, общая комната и директорский кабинет. Появилась и мебель, которую мы за пару дней собрали вдвоем.
Заглянув к нам на минутку, переселился из тесного предбанника Коробкина и сам Серов. А на следующий день я привез Светланку. Мы быстро обживались…
Предложил Коробкину не покупать компьютеры, а собрать их из комплектующих.
– Да вы что, Анатолий Афанасьевич? – удивился Сергей Львович моему предложению, – Это же каторжный труд.
– За день все соберу и отлажу, – пообещал ему.
– Да вы что?.. А работать хоть будут?
– Еще как!.. А вы думаете их «Ай Би Эм» собирает? В подсобках магазинов их собирают, из тех же комплектующих.
– Да вы что?! – в очередной раз удивился Коробкин.
Пришлось показать журнальную статью. Ознакомившись с ней, он тут же дал добро.
Уже к вечеру того же дня запустил первый компьютер. Наблюдавший за процессом сборки Серов тут же умчался на третий этаж.
– Ну-ка, ну-ка, – вскоре вошел улыбающийся Сергей Львович, – Неужели работает?
– Как зверь, – ответил ему, – А стоит в полтора раза дешевле магазинного.
– Делайте остальные, – понаблюдав за экраном, распорядился Коробкин…
В средине января позвонил Айдаков:
– Анатолий Афанасьевич, вы не забыли, что в этом году у вас первый лизинговый платеж? С него все начинается.
– Не забыл, Анатолий Павлович. Вот только с гарантией «Уникомбанка» проблема. Область решение приняла, а банк тянет с кредитным комитетом.
– Думаю, это не проблема. Направьте Пельману копию решения областной администрации. Банк, я так понимаю, им подчинен?
– Подчинен. Вице-губернатор Власов председатель правления банка.
– Ну, вот. Если еще и от него бумажку пришлете на банковском бланке, считайте, полный порядок… Жду сообщений, Анатолий Афанасьевич, – попрощался он…
Спустился к Коробкину. Объяснил ситуацию.
– Отправляйте, Анатолий Афанасьевич, – принял решение инвестор, – Кстати, попросите Светлану зайти ко мне, – удивил он неожиданной просьбой…
– Папа, иди, что покажу, – подозвала к своему столику дочь, – Три тысячи долларов, – шепотом объявила она, продемонстрировав деньги.
– Это что такое? – не понял я.
– Сергей Львович дал поручение.
– Что за поручение?
– Одеть тебя с иголочки… Сам он, говорит, не оденется, а ты уж постарайся, чтобы наш директор выглядел достойно. В общем, завтра у нас с тобой выходной, а послезавтра ты должен быть при параде, – рассказала Светланка…
Поручение дочь выполнила так, что на несколько лет у меня полностью отпали проблемы с одеждой. Теперь она была на все случаи жизни.
– О-о-о!.. Костюмчик приобрел, – насмешливо глянул Пискунов. Он вошел, скрипя, как хромовые сапоги. Глянул и чуть ни умер от смеха – передо мной стоял типичный колхозник с рынка с той лишь разницей, что новенькая дубленка была явно из синтетических материалов. Во всяком случае, производила такое впечатление, – Нравится? – гордо смотрел на меня обладатель чуда местной швейной промышленности.
– Теплая? – спросил вместо ответа, очень сомневаясь в способности подобных изделий хранить тепло.
– Как печка, – бодро ответил кум, – И недорого. Всего двести долларов, – явно завысил он цену.
– Всего двести? – переспросил его.
– Могу достать. У нас их подпольно производят… Не всякому еще продадут. Сто долларов сверху, и дубленка твоя. Ну что, достать?
– Стоит ли. Что-то мех у нее подозрительный. Искусственный?
– А какой же за такие деньги?.. Смотри ты! Купил костюм и возгордился. Ну, покажи хоть.
– Это не костюм, а пиджак.
– Импортный? – удивился кум, увидев лейблы с фирменной символикой.
– Английский.
– Брось, Толик… Китайский?
– Китайский бы не купил.
– Не буду спорить… А брюки покажи, – попросил он. Я встал. Брюки мне не нравились, но все приличные повсюду были лишь одного покроя «а ля Кавказ», – Вот это шик! – одобрил Пискунов, – Шерсть? – потрогал он.
– Чистая.
– Да-а-а… К такой одежде и мою дубленку, – мечтательно произнес кум, – Заказать?
– Не надо. У меня есть теплая куртка. Вон висит, – показал на вешалку.
Пискунов взглянул, ожидая, очевидно, увидеть свой подарок, но то, что увидел, заставило медленно присесть на стул. Благо, оказался рядом. А я впервые увидел, что может сделать с человеком зависть. Кум едва ни плакал от смертельной обиды:
– Она же на натуральном меху… И кожа натуральная… А качество, – огорченно констатировал он, – У нас таких не делают, – наконец с досадой махнул рукой.
– Германия, – назвал я страну происхождения.
– Сколько стоит? – расплющился он на стуле, обливаясь потом в своей подделке.
– Чуть больше пятисот.
– А деньги где взял?! – вдруг резко выпрямился кум, не поднимаясь со стула.
– Зарплату получил, – спокойно ответил ему.
Пискунов вдруг встал и, не поднимая головы, вышел. Дней десять он у нас не появлялся и даже не звонил…
В двадцатых числах декабря перечислил фирме «Romatec» первый лизинговый взнос и отправил письмо банка, подтверждающее готовность выдать нам необходимую гарантию. Копии документов направил и на «Симек»… Лед тронулся…
Буквально в канун новогодних праздников явился мрачный как туча Пискунов:
– Поговорить надо. Давай выйдем, – вызвал он меня в коридор, – Не знаю, что делать, но я не могу вернуть долг в срок, – огорошил он.
– Какой долг? Кому? – спросил его.
– Сто тысяч долларов на развитие предприятия. Мы с тобой брали у Коробкина. У фирмы «Невпроект», – напомнил он.
– Не мы брали, Вова, а ты брал… Я тех денег в глаза не видел… Кстати, насколько помню, ты брал под слово офицера. Обещал вернуть до конца этого года.
– Ты не увиливай, Толя. Отвечать будем вместе… Ты видел, на что деньги пошли.
– Не путай, Вова, одно с другим. Видеть и брать не одно и то же. Ты брал, насколько помню, ссылаясь на большой заказ.
– Да ты что, не понимаешь, это же прикрытие!.. Иначе Коробкин не дал бы денег.
– Вова, ответь честно, где деньги? – спокойно спросил его, осознав, наконец, что сто тысяч долларов бесследно исчезли из нашего проекта. Их, похоже, уже не вернуть.
– А ты думаешь, на какие средства я освобождал цех и переносил производство?! – взорвался Пискунов.
– Вова, ты дурак, или прикидываешься? Ты взял деньги с одной целью, а истратил на другую. Это называется нецелевым использованием. Это должностное преступление!
– Какое преступление? Я что, их украл?
– Не знаю.
– В общем, так, Толик. Если ты меня не поддержишь, я выхожу из программы и не позволю ничего делать на заводе. Понял? Ты этого хочешь?
– Знаешь, Вова, я уже ничего не хочу. Делай, что хочешь, но без меня.
– Ладно, пошли к Коробкину. Там видно будет.
Выслушав Пискунова, Коробкин некоторое время не мог произнести ни слова. Он тяжело дышал, а его лицо постепенно покрылось красными пятнами.
Наконец он заговорил. Сначала тихо и медленно, четко выговаривая каждое слово. Но, приходя в себя, перешел на крик.
– Владимир Александрович, как это понимать?.. В канун Нового года, всего за два рабочих дня до окончания отчетного периода, вы вдруг заявляете, что не можете возвратить ваш долг в срок… В какое положение вы меня ставите?.. Где я возьму сто тысяч долларов, чтобы закрыть этот вопрос?.. Были бы в договоре штрафные санкции, черт с вами!.. Но вы убедили не включать их в договор!.. Вы давали слово офицера, Владимир Александрович!.. Я вам поверил!.. И что теперь?! – вопрос за вопросом задавал возмущенный Коробкин.
– Сергей Львович, мы тут посоветовались и решили дать вам компенсацию, – елейным голоском осторожно перебил его Пискунов.
– Какую компенсацию?! – мгновенно взорвался инвестор, – Причем здесь Анатолий Афанасьевич?! Он у меня денег не брал. Вы брали, Владимир Александрович!.. Где деньги?!
– У меня их нет, Сергей Львович, – развел руками Пискунов.
– Вижу… Когда будут?
– Они истрачены на дело… Вернуть невозможно… Анатолий Афанасьевич видел, на что истрачены.
– Владимир Александрович, повторяю вопрос… Где деньги, которые вы мне должны?
– Денег нет… Предлагаю компенсацию: пятнадцать процентов доли.
– Какой доли?.. Как с вами можно работать, если вы не возвращаете долги?.. Да мой партнер, как только узнает, тут же выйдет из дела, и никаких долей вообще не будет… Где деньги, Владимир Александрович?
– Нет денег… Есть наши с Зарецким доли… Готовы уступить за долг, – выдал Пискунов предложение, которое даже не удосужился согласовать со мной.
Возмущаться было бесполезно, потому что казалось, рушилось все дело, созданное с таким трудом. И снова по вине этого нечистоплотного партнера.
– Никогда больше не поверю в слово офицера, – с каким-то отчаянием махнул рукой Коробкин, – Ладно, попробую погасить скандал. Если получится, поговорим об изменении долей… А пока я очень огорчен, Владимир Александрович… И это в канун Нового года… До свидания, господа, – не глядя на нас, попрощался он…
– Ишь, какой ферзь нашелся. Решать он будет, – с улыбкой победителя шел Пискунов по коридору, – С кем решать?.. Фирмочка «Невпроект» закрыта… Ничего он мне не сделает, – искренне радовался мерзавец.
А я шел рядом и так хотелось расплющить, раздавить эту гадину, поправшую все, включая неписанные законы долга и чести.