Глава вторая
После отъезда Нины, жизнь в городишке казалась пустой и невыносимо скучной, и я едва дождался начала занятий в училище. Нас переодели в военную форму и тут началось! Порядки, существующие в училище, при приеме абитуриентов оказались просто анархической вольницей по сравнению с распорядком дня курсантов.
Строевая подготовка сменялась занятиями в классе, класс – на спортзал, спортзал – на тир, все это щедро разбавлялось кроссами с полной выкладкой и занятиями на полосе препятствий. Во время самоподготовки курсовые офицеры бдительно следили за тем, чтобы мы не клевали носами в классах и не писали писем, а занимались. Энергетические затраты организма были очень велики и нам постоянно хотелось есть.
– Ничего, – утешали курсовые, – месяца через три втянетесь, и все войдет в норму.
Как бы их еще прожить, эти три месяца? Жалкая мыслишка о том, что пока еще не принял присягу, можно подать рапорт об отчислении, маячила все же на горизонте. Но Самолюбие и личный пример моего названного брата Казбека, которому было все нипочем, давили ее в зародыше. И, правда, месяца через три, я с некоторым удивлением заметил, что еды мне стало хватать и физические нагрузки стали не такими уж тяжелыми. Личное время было посвящено письмам домой и Нине. Коротенькие в пять строчек рапорта о самочувствии домой, пару раз в месяц, и длиннющие, с описанием героических подвигов и мечтаниях о предстоящей встрече на каникулах, еженедельно, Нине. Нина отвечала не чаще одного раза в месяц, к тому же письма ее напоминали коротенькие сводки погоды. Ну, ничего, утешал я себя, вот встретимся на каникулах…. Что будет дальше, я представлял себе плохо. Пятое письмо от Нины было последним.
– Знаешь Андрей, – писала Нина, – не стоит нам с тобой цепляться за школьные воспоминания. Ведь вокруг нас кипит реальная жизнь и наивно предаваться детским мечтаниям. Я встретила и полюбила прекрасного умного человека, а наши с тобой поцелуи были просто тоской по уходящему детству. Лично я уже повзрослела, чего и тебе желаю. Прости меня и живи своей жизнью.
Сказать, что последнее письмо от Нины меня расстроило, значит не сказать ничего. Недели две я ходил сам не свой. Не так-то просто отказаться от хрустальной мечты. Да и Самолюбие мое съежилось до микроскопических размеров и жалобно скулило.
– Слушай, а ведь она, наверное, права, встретишь ты еще свою девушку, – утешал меня братик, когда я показал ему письмо от Нины.
– Тебе хорошо, у тебя невеста есть, – не унимался я.
Сразу же по приезду, Казик показал мне фотографию стройной девчушки с озорными черными глазами и длинной косичкой.
– Ей сейчас пятнадцать, а когда окончу третий курс, будет восемнадцать. Официально приглашаю на свадьбу, брат.
После третьего курса курсантам разрешали жениться, жить в городе и приходить в училище только на занятия. Справедливости ради следует признать, что долго переживать потерю связи с Ниной мне не позволил ни возраст, ни распорядок дня. Вскоре мы приняли Присягу, и курсантская жизнь покатилась скорым размеренным темпом.
А насчет того, что он оторвет мне голову в спортзале, мой братик, оказывается, не шутил. Казбек оказался кандидатом в мастера спорта по вольной и греко-римской борьбе. У них на Кавказе это любимые виды спорта. Занимался он и восточными единоборствами. Голову он мне, конечно, не отрывал, жалел, а вот синяков и шишек наставлял великое множество. Он настоял на том, чтобы мы оба записались на факультатив по самбо и всякий раз, решительно пресекал мои попытки пропустить занятия. Забегая вперед, скажу, что сам Казбек уже на втором курсе стал чемпионом училища по всяческим единоборствам и не уступал этот титул никому до окончания училища.
– Ми народ кауказкий, злой народ, – говорил Казбек с ужасающим акцентом, протягивая руку очередному поверженному претенденту на звание чемпиона под гомерический хохот всего спортзала, – моя папа бил абрек, мой мама бил абрек, даже мой бабушка, и тот бил абрек! Что ти хочишь?
А между тем, бурлившая в Москве политическая жизнь то и дело перехлестывала через высокие добротные стены училища и врывалась в курсантские аудитории. Нам, в отличие от наших предшественников, не приходилось подолгу конспектировать занудно-заумные труды кровожадного вождя мирового пролетариата, уничтожившего и вытеснившего из страны весь цвет русского офицерства. Марксистко-ленинская идеология уходила в прошлое. Преподаватели, стремясь заполнить пробелы в истории, знакомили нас с биографиями бывших лютых врагов Советской власти, генералами Корниловым, Юденичем, Колчаком и Врангелем. Впрочем, единого взгляда ни на историю, ни на происходящие за стенами политические события ни у кого не было. Руководство училища придерживалось курса на нейтралитет и изолированность вооруженных сил от политики. Погранвойска, как и всю страну, трясло, к тому же их вывели из-под опеки органов Госбезопасности, которые стали шельмовать все, кому не лень. Как показали дальнейшие события, решение было ошибочным. Впрочем по сравнению с другими ошибками того времени, эта ошибка была микроскопической.
В конце первого курса, основательно подзабыв коварную одноклассницу, я предпринял попытку познакомиться с девушкой. В увольнение я пошел один. Казик предпочел увольнению – спортзал. Побродив по району, прилегавшему к училищу, я зашел в небольшой, недорогой бар. Народу было немного, я заказал мороженое, кофе и сел за столик. В баре тихо играла музыка, на крохотном танцевальном пятачке никого не было. У стойки в углу я заметил привлекательную блондинку с длинными волосами, которая курила, нервно стряхивая пепел в пепельницу. Перед девушкой на стойке стоял стакан с недопитым коктейлем. На вид девушке было лет семнадцать, восемнадцать.
– Алкоголь и сигарета не лучшие украшения для девушки, – назидательно сказало мне Самолюбие.
Проигнорировав зануду и собрав в кулак всю свою волю, я встал из-за стола и направился к девушке. Остановившись от нее в двух шагах, я как можно элегантней тряхнул головой, разлепил непослушные губы и открыл рот.
– Разрешите пригласить вас на танец?
– Да пошел ты на …, козел! – зло скривив губы, отчетливо произнесла нехорошее слово из трех букв девушка.
Самолюбие без слов брякнулось в обморок. Я стоял как соляной столб не в силах, что- то сказать и сдвинуться с места. В это время небольшая дверь в подсобку, находившаяся рядом, открылась. Оттуда выскочил бритый парень, схватил девушку за руку и потащил за собой. Девушка вырвала руку, закатила парню здоровенную оплеуху и стремительно покинула бар. Потихоньку, я приходил в себя.
– Хватит придуриваться, вставай, – скомандовал я Самолюбию, – ты же видишь, что я просто случайно попал в чужую разборку.
– А ведь я тебя предупреждало, что тут не все чисто, – охая и стеная, сказало Самолюбие.
Наскоро доев мороженое и выпив остывший кофе, я покинул бар. Охота знакомиться с девушками пропала очень надолго.
Первый курс мы с браткой окончили без троек и получили по второй нашивке на рукав.
Каникулы прошли тихо и скучно. Ненадолго приезжал Витька. От него я узнал, что Женька экзамены в институт завалил и устроился на работу где-то в Москве. Я помогал родителям на огороде и читал книги. Когда отпуск кончился, я с легким сердцем вернулся в училище. Моя жизнь была теперь здесь.
Казбек вернулся и отпуска озабоченным.
– Неспокойно у нас, – ответил он на мой вопрос, – соседи совсем с ума посходили. Суверенитетов им подавай, кровь льют как воду. Да они без России никто и звать никем.
– Ну, а ваши, как к России относятся? – спросил я.
– Наши прадеды еще русскому царю на верность присягали, осетины никогда Россию не предадут. Ты вот думаешь, почему я в училище пошел? Потому, что в наших семьях закон такой: первый сын на хозяйстве остается, семейные традиции поддерживает, а второй – воин, Родине должен служить, ну а остальные, кто в медицину, кто в науку, кто в хозяйство. Не во всех, конечно, семьях так, но во многих. А я второй сын. Ты знаешь, что больше всего Героев СССР в пересчете на количество народа у осетин? Так что, осетины всегда будут с Россией, святым Георгием клянусь! Он наш святой покровитель.
– Казбек, а в Бога ты веришь?
– Конечно, верю, а как же.
– А вера, у вас какая?
– Разная. Есть христиане, есть мусульмане. У меня папа христианин, а мама мусульманка.
– А ты?
– А сам не знаю. Вот когда ты ешь, для тебя большая разница, чем ты ешь? Ложкой, вилкой, палочками или просто руками? Главное чтобы еда в рот попадала. Кто как привык, тот так и ест. Вот и Богу, я думаю, все равно, кто как ему молится. Главное, чтобы человек был правильный, тогда он его после смерти к себе и заберет. А гадов всяких, подлецов и предателей шайтаны утащат. Ты со мной согласен?
Не согласиться было невозможно. Хотел бы я иметь такую прямоту и ясность мышления.
Второй курс для меня ознаменовался неожиданным открытием. Выяснилось, что я хорошо умею стрелять. Состоялось это открытие при стрельбе из пистолета Макарова.
Отстрелявшись первый раз, мы подошли к мишеням. Три отверстия в моей мишени располагались кучно, на расстоянии не более двух сантиметров друг от друга в левой части девятки.
– Весьма неплохо, – прокомментировал мою стрельбу начальник кафедры огневой подготовки, – вот только влево уводишь пистолет при стрельбе.
– Товарищ полковник, это пистолет плохо пристрелян, – самоуверенно заявил я.
– Не наглей, курсант. У меня все оружие пристреляно.
Когда мы вернулись на огневой рубеж, полковник, взяв у меня пистолет, быстро выстрелил три раза по моей мишени.
– Ну, пойдем, посмотрим. – Пули полковника оказались в девятке, рядом с моими, только расположились не так кучно.
– Странно, похоже, что ты прав, – сказал полковник, – а ну-ка, возьми другой пистолет.
На сей раз все три пули оказались точнехонько в середине десятки, с еще меньшим разбросом.
– Занимался раньше стрельбой? – спросил полковник.
– Нет, так, пару раз стрелял в тире из воздушки.
– Ну, ты феномен! Считай, что ты уже член сборной команды училища по стрельбе. Я договорюсь с начальником курса, чтобы тебя отпускали на тренировки с самоподготовки. Попробуем, как ты из спортивного пистолета будешь стрелять.
Стрельба из спортивного пистолета меня разочаровала. Пистолет Марголина мне не понравился, он и на пистолет-то не был похож. Маленькие пульки, маленькие черные мишеньки. Хотя результаты стрельбы у меня были неплохими, многие члены команды из спортивного оружия стреляли лучше, чем я. Посетив несколько тренировок, я сказал полковнику, что хотел бы иметь дело только с боевым оружием.
– Смотри, дело твое, – сказал полковник. – Только учти, что ты лишаешь себя возможности стать мастером спорта международного класса.
Очень неплохие результаты были у меня и по стрельбе из снайперской винтовки Драгунова на короткие и средние дистанции. Для стрельбы на дальние и сверхдальние, надо было всерьез изучать баллистику.
– Эх, в снайперскую школу бы тебя, – вздыхал полковник, подсовывая мне пособия по снайперской стрельбе, – такой талант пропадает.
Таблицы поправок и отклонений у меня энтузиазма не вызывали, да и сама карьера снайпера тоже вызывала сомнения. Слишком уж, в моем понимании, приклад снайперской винтовки смахивал на деревянную рукоять топора палача. А вот в стрельбе из Макарушки, я вскоре стал чемпионом училища, участвовал во многих соревнованиях и получил звание кандидата в мастера спорта по стрельбе. Само собой, что у моих сокурсников никогда не возникало желания стрельнуть со мной на масло или компот.
В училище неоднократно предпринимались попытки возродить былые традиции русского офицерства. Проводились балы и периодически, то возникал, то сходил на нет, факультатив бального танца. В мое время факультатив вела престарелая балерина, имевшая честь состоять в кордебалете Большого Театра. Чтобы преодолеть врожденную стеснительность своего несчастного организма перед женским полом, а так же расширить возможности межполового общения я решил позаниматься бальными танцами.
Поскольку лезгинка в перечень бальных танцев не входила, братишка мой, последовать за мной решительно отказался. Так что, посещать танцы мне приходилось одному. В партнерши мне досталась дочка преподавателя с кафедры службы и тактики Погранвойск, девушка по имени Тина. Фигурка у девушки была чересчур уж стройной, даже по моим понятиям. Какие либо положенные девушкам выпуклости у нее практически отсутствовали, тоненькие ножки были кривоватыми, нос – великоват, а на лбу, под слоем макияжа, проступали следы от красных прыщиков. А вот глаза были хороши. Большие, черные и ироничные.
– Ты не парься, Андрей, в ЗАГС я тебя тащить не собираюсь, – отследив таки мою реакцию на ее внешность, с усмешкой сказала мне Тина, когда мы познакомились, – у меня свой парень есть. Просто, я очень танцевать люблю.
Тина была студенткой третьего курса мединститута. На бальные танцы в училище она ходила второй год и уже неплохо танцевала. Буквально через пару занятий я понял, как мне повезло с партнершей. Легкая и гибкая, Тина отлично чувствовала музыку, умело поправляя мои движения. В общении же Тина была, просто своим парнем, умным, веселым и ироничным. Порой я даже жалел, что у нее есть жених. Наши занятия танцами продолжались два курса. Я весьма недурно научился танцевать, к тому же общение с Тиной многое мне дало в смысле понимания таинственной женской души. Потом, отставная балерина тяжело заболела и занятия прекратились.
Балы в училище проходили более-менее регулярно, раз в полтора, два месяца. Рассказывали, что раньше, по популярности, училище занимало едва ли не одно из первых мест в Москве, уступая разве что, знаменитому МГИМО. Первые красавицы пед и медвузов с боем брали проходную училища, а дежурящий курсовой офицер придирчиво проверял у них студенческие билеты, безжалостно отсеивая неподходящие, по его мнению кандидатуры, заботясь об уровне и качестве будущих офицерских семей. Теперь же, когда уровень престижа профессии офицера скатился фактически до нуля, на балы приходили все, кому не лень. Даже иногородние красавицы брезговали будущими офицерами, справедливо опасаясь, что они могут их завести в такое место, по сравнению с которым, их родной городишка окажется столицей мира. Что уж говорить про москвичек. В общем, побывав пару раз на таких мероприятиях и посмотрев на жиденькие ряды не блещущих достоинствами выпускниц ПТУ и медсестер, я счел ниже своего достоинства посещать их. Тем более, что танцевать никто из девчонок практически не умел.
В спортзале, благодаря неотступным и весьма настойчивым усилиям моего братика, дела у меня шли неплохо, правда, в часто проводившихся соревнованиях призовые места я занимал редко.
– Тебе злости не хватает, – говорил мне Казбек. – Ведь на тренировках ты многих делаешь. На противника надо разозлиться, а ты проводишь прием и лыбишься, как кот Леопольд. Ты представь себе, что он у тебя невесту украл и дави его. А после боя можешь с ним обниматься сколько хочешь.
– Да, нет же у меня никакой невесты, Казик.
– Ай, да что с тобой говорить, – обреченно махал рукой Казбек, – никакого самолюбия у тебя нет.
Тут он был явно неправ, просто мое Самолюбие, почему-то, равнодушно относилось ко всяческим мордобоям.
Зимой я предпринял еще одну попытку познакомиться с девушкой. Прогуливаясь возле ВДНХ, я зашел в кафешку погреться и выпить кофе. До вечера было далеко и народу в кафе практически не было. Снимая шинель, я обратил внимание на девушку, одиноко сидящую за столиком в центре зала. Шатенка была дивно хороша. Тонкое, одухотворенное лицо в красивых и вероятно дорогих очках склонилось над тетрадкой. Одета девушка тоже была дорого и со вкусом.
– Вероятно студентка, – подумал я. – Эх, была – не была!
Я решительной походкой направился к столику девушки. Самолюбие демонстративно заткнуло уши.
– Позволите присесть? – осведомился я у девушки.
Она вскинула на меня глаза. В таких глазах и утонуть не страшно, мелькнула у меня мысль.
– Слушай курсантик, отвали, не мешай работать, – лениво-небрежно произнесла красавица, – у тебя что, пятьсот баксов в кармане завалялось?
Моментально покраснев, я опрометью выскочил из кафе.
– Ну что, съел? – спросило Самолюбие. – А вот покраснел ты напрасно, это ей надо краснеть.
– Ну что ты привязалось? Может у нее обстоятельства такие, ну подрабатывает студентка, времена-то сейчас какие? Отпадет необходимость, она и бросит, – стал оправдывать я девушку.
– Может и бросит, а в душе навсегда проституткой останется, – завершило дискуссию Самолюбие.
Да, как несправедливо порой обходится судьба, раздавая людям обличья. Такую бы внешность, да умнице Тине, а не этой…. Впрочем, кто я такой, чтобы кого-либо осуждать?
Политическая неразбериха и экономический хаос не могли не отразиться на жизни училища. Продовольственное снабжение ухудшилось, инфляция жадно съедала и без того мизерную курсантскую стипендию. Мы все чаще были вынуждены подрабатывать в увольнениях. На третьем курсе к нашему, с Казбеком, тандему примкнул Толик, среднего роста светловолосый крепыш с белесыми бровями и многочисленными крупными веснушками. По характеру Толик был веселым, общительным и весьма предприимчивым. На ближайшем рынке Толик чувствовал себя как рыба в воде и частенько находил возможности для подработки. Мы разгружали фуры с продовольствием, фруктами и строительными материалами. Торговцы отдавали предпочтение сильным, ловким и честным курсантам, иногда, помимо денег, одаривая нас коробкой фруктов в качестве премии. Разбитной Толик и стал моим наставником в отношениях с женским полом, сделав меня своим компаньоном, в наших попытках избавится от излишков тестостерона. Казбек в наших вылазках участия не принимал, предпочитая сжигать свои излишки в спортзале.
Как-то раз, находясь в увольнении, мы прогуливались у метро ВДНХ. Это была наша первая с Толиком совместная охота. Я указал Толику на двух, небрежно фланирующих симпатичных девушек в коротких кокетливых шубках.
– Безполезняк! – мгновенно оценил ситуацию Толик, – таким кралям ухажеры с деньгами нужны, а мы с тобой нищие, благородные российские курсанты. У нас с тобой в пакете только бутылка пива и две упаковки чипсов. Поэтому зря губу не раскатывай.
– Ну, а вот и наш контингент, – Толик указал мне на двух девчонок лет восемнадцати, в ярких синтепоновых курточках.
Девчонки шли, оживленно болтая друг с другом, у одной из них в руке была банка с пивом.
– Подруливаем, – приказал Толик, устремляясь к желанной добыче.
– Девчонки, пивком не угостите? Пива хочется, аж веснушки нагрелись, – показал на свои веснушки Толик.
Девчонки прыснули.
– На, попей, бедненький! А то без веснушек останешься, – сказала та, что с пивом.
– Вообще-то, пиво у нас есть, – продемонстрировал пакет с пивом и чипсами Толик, отхлебнув из предложенной банки.
– Вот только пить его в одиночестве не хочется. А тут смотрим, две такие феи идут, ну прямо звезды Голливуда. Вы случайно не фотомоделями работаете? При виде вас наши суровые мужские сердца были сражены наповал, – продолжал молоть всякую чепуху Толик.
Девчонки звонко смеялись, бред, который нес Толик, был им явно по вкусу.
– Ну что, давайте знакомиться, – стал закреплять достигнутый успех Толик, – меня зовут Анатолий, а этого сурового воина – Андрей.
Ту, что держала банку с пивом, звали Леной, а ее подругу – Надей. Процедура знакомства была завершена и Толик, многозначительно взглянув на меня, подхватил Лену под руку. Выбора у меня не было, я осмелился и взял Надю под локоток. Девчонки были чем-то похожи друг на друга. Курносенькие, слегка вздернутые носики, не слишком умело подкрашенные глаза, румяные от холода щеки.
– Да, на девушку твоей мечты она явно не похожа, – разглядывая Надю, сообщило мне Самолюбие.
– Ты бы лучше помалкивало, отмахнулся я.
Шлифуя мой характер и помогая достигать намеченных целей в жизни, Самолюбие, в отношениях с противоположным полом мне постоянно мешало.
– А у сурового воина язык есть? – ехидненько осведомилась Надя.
Толик в это время заливал про суровые курсантские будни. Оказывается, в перерывах между занятиями, мы пачками ловили шпионов, диверсантов и террористов, укладывали их рядами и солили в бочках. Я тоже, наконец, открыл рот и присоединился к общему трепу. Найдя пустую скамейку, запасливый Толик извлек из пакета большую бутылку пива, чипсы и пластиковые стаканы – стол был накрыт.
– За приятное знакомство! – провозгласил Толик.
За болтовней пиво быстро кончилось. Небольшой, градусов семь, морозец все настойчивее проникал под курсантские шинели, девчонки тоже стали поеживаться. К тому же, выпитое пиво настойчиво напоминало о себе.
– Эх, сейчас бы музон послушать, чайку горяченького попить, – стал откровенно мечтать Толик.
– К нам нельзя, предки дома, – быстро отреагировала Лена, девчонки, в самом деле, оказались двоюродными сестрами. – Мы тут недалеко живем, может, в подъезде погреемся?
– Чертовски замечательная мысль! – радостно отозвался Толик.
Девушки жили и впрямь недалеко. Панельные многоэтажки образовывали квадрат с внутренним двориком. Пройдя под прямоугольной аркой, мы оказались во дворе. Заметив, стоящую в центре двора электроподстанцию, Толик скомандовал: «Мальчики налево, девочки направо»!
Девчонки посмеиваясь, скрылись за стенкой. Избавившись от проклятого пива и воссоединившись, мы подошли к нужному подъезду.
– А давайте лучше в соседний, ну, на всякий случай, – предложил Толик.
– Так у нас же магнитки нет, – озадачились девчонки.
– Ну, это ерунда, – решительно потянул нас к соседнему подъезду Толик.
Взглянув на нумерацию квартир, он решительно набрал код.
– Электрик, в щитовую! – бодрым голосом произнес Толик, когда ему ответили.
Домофон призывно запищал.
– Мы на седьмой, вы на восьмой. На все про все у нас полтора часа, а то опоздаем в училище. Сигнал сбора: два тихих свистка, – предельно коротко разъяснил диспозицию Толик, когда мы вошли в лифт.
Очутившись на восьмом этаже, Надя взяла инициативу на себя, потянув меня влево от лифта в какой-то закуток. В углу проходила огромная труба от мусоропровода, люк в трубу был заварен, им давно не пользовались.
– Тут лестницы черные, по ним ходят, только когда лифт не работает, – объяснила мне Надя.
В закутке было тепло, и царил полумрак, что еще нужно для счастья? Прислонившись к стене, Надя непроизвольно облизала губы. Даже я понял, что дальнейшее промедление будет считаться оскорблением и, обняв ее за плечи, поцеловал. Обниматься с девушкой в шинели, все равно, что париться веником в бронежилете, поэтому совсем скоро я снял шинель, положив ее на люк мусоропровода. Надя тоже сняла свою куртку. Целовалась Надя умело и с удовольствием. Мои шаловливые ручки невзначай проникли под свитер девушки, коснулись голого тела и стали приближаться к выпуклым округлостям.
С препятствием, в виде лифчика, мои неумелые ручонки справлялись непростительно долго. Наконец проклятые крючки поддались, а может быть сломались, и вожделенная добыча оказалась в моих руках. Я впервые ощутил упругость и прелесть девичьих грудей. Подняв свитер, я приник к ним губами, тщательно исследуя окаменевшие соски. Электрические разряды в тысячи вольт корежили мое тело, а мой озверевший приятель настойчиво рвался наружу, грозя с треском порвать казенное сукно. Надя тяжело дышала. Моя правая рука стала непроизвольно опускаться по животу девушки вниз и коснулась ремня на джинсах девушки. Однако руку Надя отвела.
– Да нельзя мне, у меня критика, – сказала она.
Разочарованию моему не было предела, но вида я старался не подавать и продолжал целовать Надю, оставив попытки проникнуть за заветный предел. На смену бодрящим электрическим разрядам пришло занудное нытье внизу живота. Вскоре, раздался спасительный свист. Надев куртку, Надя достала блокнотик и записала мне свой телефон. Воссоединились мы в лифте. Проводив девчонок к своему подъезду и поцеловав их на прощанье, мы устремились к выходу из двора.
– Ну как, порядок? – осведомился Толик, – лично я, два раза.
– Да, месячные у нее, – с досадой сказал я.
– Да, не повезло, – философски отреагировал приятель, – ну, так ты бы минетик попросил сделать.
Заметив мой недоуменный взгляд, он вздохнул.
– Эх, темнота, придется заняться твоим сексуальным образованием.
На входе в арку нас ожидал неприятный сюрприз в виде шестерых обормотов, перегородивших нам дорогу. В середине стоял длинный парень, приблатненного вида, шлепая себя по руке милицейской резиновой дубинкой.
– Что-то вы, зелененькие, совсем обнаглели, – намекая на цвет наших погон, сказал вожак. – Курочек наших щупаете, а разрешения не спрашиваете. Не, оно конечно, можно, но тока за удовольствие надо платить.
– Ходу! – моментально сориентировавшись, крикнул мне Толик, изо всех сил заехавший коленом в причинное место длинному.
Растолкав, опешившую от такой наглости шпану, мы выбежали из арки и бросились наутек. Затеявшие было погоню, хозяева двора, быстро убедились, что состязаться в скорости бега с натренированными на кроссах и полосе препятствий курсантами им не под силу. В училище мы успели вовремя. Листок с телефоном Нади, по совету Толика я выбросил.
Про свое обещание, заняться моим сексуальным образованием Толик вспомнил совсем скоро. В следующее увольнение он повел меня на рынок. Уверенно лавируя между палаток и ларьков, Толик привел меня к приземистому, обшарпанному зданию. В маленькой комнатушке двое кавказцев играли в нарды. Поздоровавшись, Толик протянул одному из них деньги.
– За двоих на три часа, – сказал он.
Взяв деньги, кавказец кивком головы указал на висевшую в углу занавеску, из-за которой доносились странные звуки. Комната за занавеской оказалась видеосалоном. Трое пожилых азербайджанцев вольготно расположились в потрепанных креслах. У их ног стояла коробка пивом и солеными фисташками.
– Эх, а вот про пиво-то, я и не подумал, – с досадой сказал Толик, – ты посиди, посмотри, а я быстренько сбегаю.
– Зачем бегать, на, возьми, – вмешался один из азербайджанцев и протянул Толику две банки пива с двумя пакетиками фисташек.
– Ой, спасибо, мужики, – обрадовался Толик, сколько мы вам должны?
– Иии, потом отдашь курсант, когда генерал будешь, – отмахнулся мужик.
А между тем, на экране довольно большого телевизора происходили невообразимые вещи. Странные звуки издавала, стоя на четвереньках, абсолютно голая девица, которую усердно обслуживал здоровенный негр. Действо снималось во всех подробностях. Эротические фильмы пару раз видеть мне доводилось, а вот такое жесткое порно я видел впервые. Тем временем, негр на экране выдернул свой член и стал опорожнять его на спину девицы. Азербайджанцы негромко комментировали его действия. Наконец, негр оделся в форму почтальона, и, подхватив сумку с письмами, отправился по другому адресу, оставив голую девицу в легкой коме. В другом доме его уже ждали. Две голых дивы усердно облизывали друг друга, готовясь к предстоящей встрече. По прибытии, почтальон был немедленно раздет и с ходу приступил к работе. Обе красотки встали на четвереньки и ушлый почтальон, попеременно, пользовал то одну, то другую по равному количеству раз. Фильм был не переводной, но из содержания я понял, что они заключили пари, на ком из них он кончит. Немало потрудившись, он довел обеих до экстаза и излился между ними. Таким образом, победила дружба, по случаю чего, вся троица распила бутылку шампанского. На этом фильм закончился.
Второй фильм был на французском, поэтому мне пришлось в полголоса переводить его содержание присутствующим. Впрочем, сюжет его был таким же незамысловатым. Все действия происходили в школе по обучению грамотному сексу. Преподаватели во фраках и преподавательницы в длинных вечерних платьях обучали бестолковых представителей обоего пола правильному сексу, используя красочные картинки из Камасутры. Ученики были бестолковы, преподаватели меняли их местами, заставляли повторять одно и то же упражнение несколько раз, фиксируя результаты в журнале. Наконец, доведенные тупостью обучаемых до предела, они сбросили с себя парадные одежды и на личном примере показали недоумкам, как надо заниматься сексом. Дело закончилось общей свалкой. Несмотря на пошлость и скудоумие сюжета, я был немало удивлен разнообразием способов сексуального общения и счел просмотренный фильм для себя весьма полезным.
– Ну, теперь понял, что такое минет? – спросил Толик, когда мы покинули подпольный видеосалон.
– Ну да, – неопределенно ответил я, не представляя себе, как я смогу попросить об этом какую-нибудь девушку. Если быть до конца честным, то порнушка произвела на меня сильнейшее впечатление. Голые женщины снились мне всю ночь, а утром мне пришлось поменять трусы.
Через две недели мы с Толиком продолжили охоту, на этот раз в районе Медведково. Перед началом боевых действий, Толик вручил мне презерватив, предварительно символически плюнув на него три раза. Процедура знакомства практически полностью повторила предыдущую, вот только доставшуюся мне девушку звали Верой. Она была маленького роста и слегка полноватой. Впрочем, лицо у девушки было довольно приятным. Покрутившись немного на морозе, и выяснив, что теплой квартиры нам не обломится, мы пошли их провожать. Эти девушки тоже жили в одном доме, но в разных подъездах. Договорившись о встрече через два часа, мы с Толиком разошлись.
Войдя в лифт, Вера нажала кнопку верхнего этажа. Пользуясь тем, что Самолюбие удрученно молчало, я привлек Веру к себе и поцеловал ее. Выйдя на площадку верхнего этажа, Вера потянула меня выше по лестнице на технический этаж. Судя по валявшимся здесь окуркам и пустым банкам из-под пива, место было обжитым. Так же, как и в прошлый раз, я избавился от шинели, а Вера от куртки. В течение нескольких минут мы страстно целовались, а потом я перешел к решительным действиям. Прошлый опыт не прошел даром, и крючки на бюстгальтере поддались мне скорее. Груди у Веры были крупнее и мягче, чем у Нади, так что я не мог решить, какой вариант лучше. В отличие от Нади, Вера была в короткой джинсовой юбке и колготках. Поискав правой рукой застежку на юбке и не найдя ее, я потянул юбку вверх, вспомнив, что девушки снимают юбки через голову. Юбка собралась на талии у Веры. Снимать ее через голову я не решился, все – таки мы не дома на кровати. Пока моя правая рука исследовала бедра и живот девушки, Вера не отрывала своих губ, от моих. Но, как только подцепив резинку колготок, я стал оголять ее бедро, она отдернула мою руку, переложив ее на грудь.
– Неужели снова месячные, – пронзила меня чудовищная мысль.
Через несколько минут я вновь повторил попытку. Остановив меня и на этот раз, Вера решительно шепнула: «Без презика нельзя». Воздав хвалу предусмотрительному Толяну, я полез в карман шинели за презервативом. Мой приятель вырвался наружу, едва я успел расстегнуть ширинку и чуть не порвал трусы. Презерватив был дешевым, без смазки. Подцепив обеими руками резинки трусов и колготок девушки, я решительно потянул их вниз. Вера не сопротивлялась, обнимая меня за шею и тяжело дыша. Опустив трусы и колготки до колен, я направил своего приятеля к заветной цели. Однако все было не так просто. Вера была значительно ниже меня. Мой приятель терся о ее живот и пушок на лобке, никак не попадая в заветное лоно. Страшно мешали колготки на коленях у Веры, а как от них избавиться я себе не представлял. Ведь на ней были сапоги. Интересно, что посоветовали бы те умники из порнофильма в такой ситуации, мелькнула глупая мысль. Встав почти на колени, я настойчиво помогал своему приятелю попасть в нужное место. Сухой презерватив явно не способствовал поискам, затрудняя ориентировку. Наконец, мой приятель, кажется, куда-то попал, может быть просто между ног Веры и, сделав несколько возвратно-поступательных движений, оглушительно взорвался, наполнив тонкую резинку презерватива огромным количеством белой, липкой жидкости.
– Ты уже все? – слегка разочарованно спросила Вера.
В ответ, я стал благодарно целовать ее губы и грудь. Вера подтянула колготки и поправила юбку, а я украдкой посмотрел на часы. До времени «Ч» оставалось восемь минут.
– Мне на четвертом, – сказала Вера, когда мы вошли в лифт.
Когда он остановился на четвертом этаже, я снова обнял и поцеловал ее.
– Ну, до встречи, – сказала моя первая в жизни женщина и исчезла за закрытыми дверями лифта.
Больше я ее никогда не видел. Толика я ждал на улице минуты три.
– Ну, как успехи? – осведомился он.
– Порядок! – со скромной гордостью ответил я.
– Ну и у меня порядок. Поздравляю с боевым крещением!
В училище мы добрались без приключений.
Казбек над нашими приключениями подсмеивался.
– Смотрите, чтобы вас гусарским насморком не наградили, охотнички!
Накануне 8 марта Толик мне торжественно объявил.
– Мы с тобой приглашены!
Оказалось, что он познакомился на рынке с девчонкой, торгующей в одной из палаток, которая пригласила его на праздник. Тетя, у которой жила девчонка, куда-то уезжала, и в ее распоряжении оставалась квартира. Девчонка обещала пригласить подругу. Выпросившись в увольнение, мы срочно поправляли свои финансовые дела. Вдвоем мы разгрузили целую фуру с цветами, неплохо заработав и получив бесплатно по пятку отборных роз. Иногородних курсантов в увольнение на ночь не отпускали, но ведь я был уже москвичом, тетушка умудрилась прописать меня в своей квартире, и мы уговорили курсового отпустить Толика на праздники со мной.
Восьмого марта после обеда, затарившись бутылкой коньяка и шампанским, прихватив розы, мы с Толяном отправились в гости. Квартира, куда нас пригласили, находилась неподалеку от училища в районе Медведково. Предназначавшуюся мне девушку звали Ритой. Небольшого роста, чуть полноватая, коротко стриженая брюнетка с небольшим вздернутым носиком, она чем-то напоминала Веру.
– Ты становишься специалистом по толстушкам, – глубокомысленно заметило мне Самолюбие.
Пока девчонки, отказавшись от нашей помощи, накрывали на стол, мы с Толиком чинно сидели на диване, в полголоса обсуждая дальнейший план действий. Квартира была двухкомнатной, поэтому спальня, естественно, доставалась Толику с хозяйкой.
– Ну, а ты по ходу сориентируешься, когда диван раскладывать, – проинструктировал меня Толик.
Наконец, стол был накрыт. Хлопнув пробкой, Толик открыл шампанское и провозгласил тост «За прекрасных дам!». Шампанское быстро развязало нам языки и уже через несколько минут мы все оживленно болтали и хохотали. Хозяйка, добавив звука на играющем магнитофоне, предложила потанцевать. Танцевала Рита неважно, мы, собственно говоря, топтались с ней на месте, привыкая, друг к другу. Мое Самолюбие, вероятно, тоже слегка опьянело, и Рита уже не казалась ему такой уж далекой от идеала. Толик со своей девушкой через несколько минут незаметно исчезли в спальне. Оставшись одни, мы с Ритой некоторое время целовались стоя, а затем присели на диван. Моя рука коснулась теплой округлой коленки Риты и медленно поползла вверх.
– Не сейчас, – сказала Рита, отводя мою руку от вожделенной цели, – я останусь на ночь.
Столь заманчивая перспектива скрасила мое минутное разочарование, и я сменил объект атаки. Забравшись под тоненькую кофточку девушки, моя рука лифчика под ней не обнаружила, а груди оказались небольшими и прохладными. Расстегнув пуговицы, я стал целовать отвердевшие розовые соски. Рита тяжело задышала.
– Эй, молодежь! Вы наливать думаете? – раздался из спальни голос Толика.
Рита торопливо застегнула кофточку. Через минуту появился бодренький Толян, а в след за ним показалась хозяйка, с ярким румянцем на щеках, на ходу машинально поправляя юбку. Застолье продолжилось. Мы сидели на диване в обнимку и целовались, уже не стесняясь друг друга. По телевизору, шел какой-то концерт, который мы смотрели вполглаза, и когда он закончился, Толик, подмигнув мне, четким командным голосом объявил «отбой». Хозяйка достала из шкафа простыни и подушки.
– Ну, вы тут сами разберетесь, – сказала она, уходя в спальню.
Вслед за ней, налив полные фужеры коньяка и прихватив фрукты, удалился Толик. Наконец-то мы остались одни. Я разложил диван, а Рита ловко застелила простынь. Одеяло в пододеяльник мы вставили вместе – ложе любви было готово. Прихватив с собой полотенце из хозяйского шкафа, Рита ушла в ванну. Быстро раздевшись до трусов и повесив форму на спинку стула, я юркнул под одеяло. Подумав, стянул с себя и трусы, положив их под подушку. Впервые в жизни мне предстояло спать с девушкой в одной постели, мой приятель дрожал от нетерпения, а дыхание перехватывало от волнения. Наконец, появилась Рита.
– Отвернись, – приказала она мне и, проследив, чтобы я не жульничал, выключила свет.
В комнате стоял полумрак, Рита быстро разделась, присоединившись ко мне. Из теории я знал, что женщину сначала надо подготовить, поэтому поцеловав Риту, я левой рукой стал гладить ее груди, постепенно переходя на живот и бедра.
– Ты знаешь, я еще девушка, – вдруг шепнула мне Рита.
Это известие застало меня врасплох. Невольно я отстранился, не зная, что делать.
– Ну, что же ты, давай, я хочу! – сказала она, широко раздвинула ноги и потянула меня на себя.
Ее зов, настойчивая требовательность моего приятеля, быстро погасили во мне нерешительность. Я навалился на Риту, а мой приятель стал искать вход в заветную пещеру.
– Только не в меня, – прошептала девушка, поправляя моего приятеля рукой.
Упершись в преграду, мой приятель усилил натиск и, наконец, протиснулся в горячее влажное лоно. Рита вскрикнула и сжала ноги. Нырнув туда с десяток раз, мой приятель истошно заорал, что сейчас он взорвется. Я поспешно выдернул его, и он действительно взорвался на животе у Риты, а ударная волна снесла мне половину головы. Спустя полминуты, когда сознание стало возвращаться ко мне, девушка тихонько отстранила меня. Закутавшись в полотенце, которое она подстелила под себя, незаметно для меня, Рита побежала в ванну. Осмотрев простыню, я заметил два небольших пятнышка крови, проникших сквозь полотенце, а вот мой приятель был в ней перепачкан весь. Стараясь не испачкать белье, я присел на край дивана, ожидая своей очереди в ванну. Рита вернулась минут через десять и быстро юркнула под одеяло. Помывшись, я присоединился к ней. Девушка лежала на спине, подложив руки под голову.
– Тебе очень больно? – спросил я, благодарно целуя Риту.
– Терпимо, но сегодня больше нельзя, у меня там все в крови, – сказала она, ощутив бедром активность моего, пришедшего в себя, приятеля.
– Ты знаешь, Андрей, это ведь у меня третья попытка. Я хотела сделать это полгода назад с одним взрослым парнем, но он прогнал меня, узнав, что я девушка. Потом пробовала с другим мальчиком, а у него почему-то не получилось, и он перестал со мной встречаться. А вот с тобой я, наконец, от этого избавилась, спасибо тебе, ты молодец. Теперь я могу свободно трахаться, когда захочу и с кем захочу. Давай за это выпьем!
Я натянул трусы и налил коньяк. Последние слова Риты меня слегка покоробили, но тянувшее чувство вины пропало. К тому же, ее похвала бальзамом легла на сердце Самолюбия.
– А тебе, сколько лет? – спросил я, подавая ей рюмку коньяка и дольку апельсина.
– Не боись! Восемнадцать уже исполнилось. Ну что, поздравляй меня с настоящим женским днем!
Мы звонко чокнулись, выпив бокалы до дна. О том, что, по-настоящему, и я сегодня стал мужчиной, я скромно промолчал, ведь день то сегодня женский! Мы с ней еще немного поболтали и незаметно уснули. Рано утром меня разбудил Толик, в училище нам надо было успеть к половине девятого. Быстро одевшись и наскоро распрощавшись с сонными, полуодетыми девчонками, мы ушли.
– Ну как ты? – спросил Толик по дороге.
– Нормально, – отозвался я, посвящать его в подробности почему-то не хотелось.
– А меня замучила, трахается как швейная машинка, нимфоманка, что ли? – пробурчал сонный Толик.
– Будем с ними еще встречаться? – полюбопытствовал я.
– А смысл? Тетка сегодня возвращается, так что квартиры больше не будет. А ты что, запал? – поинтересовался Толян.
– Скажешь тоже, я – как ты, – ответил я, хотя встретится с Ритой еще несколько раз был бы не прочь.
– Ну и лады, – подытожил наш разговор Толик, – других найдем.
Планам Толяна сбыться было не суждено. Через пару недель после 8 марта Толик отозвал меня в сторону.
– Все, Андрюха, кончились наши с тобой походы, – объявил он. – Я, тут на днях, с такой феминой познакомился, закачаешься. Красавица, блондинка, студентка четвертого курса мединститута, да еще и москвичка. В общем, запал я, Андрюха, по-полной. Буду добиваться, так сказать, руки и сердца. Так что, ты давай уж, развлекайся без меня.
Сказать по-правде, развлекаться на прежний манер без разбитного Толика шансов у меня было немного. Свою природную стеснительность перед женщинами я так и не преодолел. А вскоре произошло событие, которое заставило меня напрочь забыть обо всем на свете. Перед самыми экзаменами за третий курс скончался от внезапного сердечного приступа мой отец.