Дойти до радуги
Веру Анатольевну в последнее время мучила навязчивая идея: выдать замуж дочь. Конечно, как современная и неглупая женщина с незаконченным высшим образованием и кучей прочитанных любовных романов, она понимала, что главное решение в этом вопросе остается за ней. Но против общественного мнения идти было трудно. А коллеги по работе, выражающие это самое мнение, считали, что девушке в двадцать шесть лет негоже оставаться в девках.
Сама Вера Анатольевна вышла замуж в неполных девятнадцать, на втором курсе, и к двадцати годам уже катала красную коляску с очаровательной Наденькой. Потому и институт не закончила. О какой учебе могла идти речь, когда ребенок на руках? Ведь самой обо всем заботиться приходилось. Муж исчез из семьи, не дождавшись даже двухлетия дочери.
Вера Анатольевна о нем и не вспоминала почти никогда. Что толку помнить о потерянном? С годами она даже стала сомневаться: а был ли муж? Единственное подтверждение его существования – Наденька без прочерка в свидетельстве о рождении. Там в графе «Отец» красивым каллиграфическим подчерком тушью выведено: «Захолодов Артем Петрович».
Не осталось даже его фотографий – выбросила, и семейный альбом, красивый, в красной сафьяновой обложке, подаренный подругами – однокурсницами на свадьбу, стал похож на дом с выбитыми окнами. Правда, потом она его заполнила фотографиями дочери. Каждый год, в день ее рождения, Вера Анатольевна вела нарядную Наденьку в фотоателье на соседней улице. А потом аккуратно вклеивала снимки в альбом.
Очаровательный ребенок постепенно превращался в интересную девушку.
И вот эта умная, красивая, интересная девушка не хотела выходить замуж. Вера Анатольевна, воспитанная в строгости, когда главным правилом было: «До свадьбы ни-ни», не понимала взаимоотношений Нади и ее Сергея. От своего непонимания и злилась.
Кем был этот долговязый, немного сутулый парень для дочери?
Другом не назовешь. С друзьями не спят. Однажды, вернувшись с работы в неположенное время, Вера Анатольевна застала Наденьку и Сергея в пикантной ситуации, от вида которой готова была провалиться сквозь землю. Вечером решила провести с дочерью воспитательную беседу.
– Мама, я уже давно не девочка, так что не нужно лишних слов, – Надя даже не смутилась, остановив, красную как свекла, мать.
Сожителем тоже. Ведь вместе они не живут. Оставался, конечно, иногда на ночь, да и Надя у него. И на этом все.
Иностранцы придумали удачное слово: бой-френд. «Мальчик – друг». Мальчик – для тела, друг – для души.
Но она-то для дочери другого желает. Постоянства и определенности. Счастья. Нормальной семьи.
Каково жить одной Вера Анатольевна знала. Трудно. Как в пословице: «Сам и жнец, сам и кузнец, сам и на дуде игрец».
И еще очень одиноко. Когда Надюша маленькая была, не чувствовала Вера Анатольевна этого одиночества. А сейчас дочь выросла. У нее свои дела, свои проблемы. Хоть и живут в одной квартире, а видятся иногда лишь по несколько минут в день.
Однажды Вера Анатольевна даже постыдила дочь, что та мать ни во что не ставит, забыла ее совсем, как чужая стала.
– Займись ты, мама, делом каким. Хобби найди. Это сейчас модно. А у меня и так времени не хватает, – ответила на это Надежда.
И то правда. Днем – работа, вечером – занятия в магистратуре, в выходные – развлечения. Дело-то молодое.
А Вера Анатольевна все вечера то с книгой про любовь, то с каким-нибудь душещипательным сериалом. Живет наблюдателем чужой жизни и плачет в одиночестве. Самое смешное, что не от переживаний плачет, а от зависти.
Знает Вера Анатольевна, не дура ведь, что все напридумано, а все равно верит, завидует любви настоящей.
А ей не вспомнить, не рассказать не о чем. О муже-предателе? Да Бог ему судья. Молодой был, красивый. Вот и не устоял перед соблазнами. Лучшую нашел. Единственное болью сердце сжимало, что дочерью никогда не поинтересовался, не узнал, какой красавицей и умницей мать вырастила.
Еще у нее один был, Константин. Вера Анатольевна его с улицы подобрала. Ну, может быть, и не совсем так буквально. Но от скитаний по разным углам точно уберегла. Костя – видный мужчина был. На заводе многие бабы на него заглядывались. Вера Анатольевна – нет. Знала, что он – человек женатый. Зачем о пустом мечтать?
А однажды пришлось задержаться на работе. Конец месяца был, наряды закрыть не успела. Выходит Вера Анатольевна с проходной, а тут ее Костя догоняет, предлагает до дома проводить. Ей-то что? Пусть провожает. Как проводил, так и остался у нее почти на год. С женой у него в то время проблемы возникли. Уйти хотел, а куда не знал. Вот и подвернулась Вера Анатольевна.
Она, истосковавшаяся без мужской ласки, от счастья, как на крыльях, летала. Надюшка, правда, взъерепенилась. Тринадцать лет, самый трудный возраст. Грубить стала, в учебе съехала. Вера Анатольевна, как могла, втолковывала ей, что без мужчины в доме трудно, что дядя Костя хороший, заботливый.
На работе они вначале скрывали свои отношения. Да разве от людей скроешь? Все было: и осуждения, и даже начальник цеха на беседу вызывал. И ее, и Костю.
Константин, как мог, ее успокаивал. Всем не угодишь, говорил. Главное, что мы любим друг друга.
Только была ли любовь? Ведь вернулся Константин в прежнюю семью, только жена поманила.
Так и разошлись. Костя – в семью, а Вера Анатольевна – в седьмую больницу, на аборт.
Медсестра сказала, что девочка была. Конечно, девочка. Любочкой назвать хотела. Любовью. Для полного комплекта. Да, видимо, не судьба. Сама Вера Анатольевна сгубила третью составляющую. За это и пожинает плоды. Живет без всякой любви.
От невеселых мыслей Веру Анатольевну оторвал резкий звук тормозов и ощущение, что падает. Боль пришла потом, когда увидела склоненного над собой мужчину.
– Куда прешь? Смотреть надо, – глаза мужчины пылали огнем.
Вера Анатольевна недоуменно смотрела на него, не понимая его гнева.
А потом осознала, что лежит на дороге.
«Колготки порвала», – подумалось сразу.
От обиды потекли слезы. Колготки новые, сегодня первый раз одела. И лишь потом почувствовала боль в боку.
Мужчина уже помогал ей подняться. Но от боли она не могла пошевелиться.
– Да вставайте же. Милиция сейчас примчится. А мне некогда с ней разбираться.
Мужчина почти на руках дотащил Веру Анатольевну до машины и усадил на заднее сиденье. Потом сам быстро сел за руль и отъехал на обочину.
– Вы в порядке? – спросил он, повернувшись к Вере Анатольевне.
– Кажется, в порядке. Только бок болит, и колготки порвались.
– Колготки… Вы радуйтесь, что живы остались. Выскочили на дорогу и под колеса. Еле затормозить успел.
Странно, но Вера Анатольевна чувствовала себя спокойно. Мужчина волновался больше. Даже руки, опиравшиеся на сиденье, дрожали.
– Извините меня. Задумалась, не заметила.
– Не заметила… Несутся сломя голову, а нам за них отвечай. Куда вас отвезти?
– Спасибо, не надо. Мне уже близко. Сама дойду.
Вера Анатольевна попыталась выбраться из машины. Но бок болел по-настоящему, и она непроизвольно охнула.
– Довезу, сказал же. Говорите адрес.
А потом еще раз внимательно посмотрев на нее, спросил:
– А может в больницу?
– Нет, нет. В больницу не надо. Со мной все в порядке.
Как любой редко болеющий человек, Вера Анатольевна панически боялась всяких медицинских учреждений.
И она назвала свой адрес, непонятно зачем добавив и номер квартиры.
Мужчина подвез ее к самому подъезду.
Вера Анатольевна с трудом поднялась на третий этаж, останавливаясь и отдыхая на каждой лестничной площадке, и вошла в свою квартиру. Надюши дома не было.
Подумав, что нужно бы заняться ужином, она отменила свое решение, решив, что дочь достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. Легла в кровать и стала себя жалеть.
В голове крутились невеселые мысли. Вот лежит она в кровати одинокая и никому ненужная. Даже воды подать некому.
Разве о таком мечталось в юности? Вера Анатольевна вспомнила ночь после выпускного. Всем классом, по традиции, они пришли на берег реки встречать рассвет. Девочки были необыкновенно красивые, а мальчики – необычно серьезные. Их классная, молодая совсем, не старше нынешней Надюши, еще неиспорченная учительскими проблемами, завела разговор о будущем, о планах своих бывших уже учеников на взрослую жизнь.
И Вера, в то время смешливая и озорная девчонка, удивила всех своих одноклассников. Она мечтала о счастливой семье, о большом количестве детей, о хорошем муже.
А потом над рекой поднялась радуга, и все они радовались и смеялись. И учительница вместе со всеми. Переполненная чувствами она подпрыгивала на месте и кричала:
– Мы дошли до радуги. До радуги… Все наши мечты исполнятся! Обязательно исполнятся. Ведь мы дошли до радуги.
Не исполнились Верины мечты. Мужа нет, и дочь только одна. После аборта ей вынесли приговор, что детей больше не будет. Да и не от кого их было иметь.
После истории с Константином Вера Анатольевна замкнулась, стала нелюдимой, потерявшей веру в любовь.
Потому и лежит сейчас одна в пустой квартире, гадая, придет ли дочь домой или нет.
Бок почти не болел. Видимо, отделалась даже не испугом, а простым синяком. Но вставать Вера Анатольевна все равно не хотела. Не хотела готовить ужин, не хотела смотреть телевизор с его душещипательными историями. Не хотела даже думать. Просто лежать.
Вера Анатольевна неожиданно для себя заснула. Заснула днем, может быть впервые за последние годы. И приснилось ей поле с ромашками. Она, молодая и счастливая, шла по этому полю, и ромашки нежно щекотали босые ноги. А впереди виднелась радуга. И Вера знала, что скоро – скоро дойдет до нее. И от этого счастье переполняло ее. Ведь у тех, кто дойдет до радуги, обязательно исполнятся все надежды.
Разбудила ее Надя, вернувшаяся с работы. Дочь переполошилась, застав мать спящей. Услышав, что та попала под машину, не разрешила подняться, сама приготовила ужин, подала в постель.
После ужина Вера Анатольевна и Надя, забравшаяся к ней, как бывало в детстве, в кровать, рассматривали фотоальбом в красной сафьяновой обложке, вспоминали смешные случаи из жизни.
От этой семейной идиллии их оторвал звонок в дверь.
– Мама, там к тебе, – проговорила Надя, вернувшись в спальню. – Мужчина.
Вылезать из уютной постели не хотелось, но пришлось.
В комнате стоял давешний водитель, неловко держа в руках огромный букет розовых гвоздик.
– Это вам, – сказал он Вере Анатольевне. – Я посчитал свой долгом узнать, как вы себя чувствуете. И еще… Вот колготки. Ваши же порвались. Я не знаю, какие вы предпочитаете. Извините, если не такие.
Мужчина, смущаясь, протянул Вере Анатольевне упаковку колготок. Самые дорогие выбрал, определила Вера Анатольевна. Ценой в ее дневную зарплату.
– Не стоило так беспокоиться, – от неожиданности Вера Анатольевна не знала, что и сказать. – Располагайтесь. Я вас чаем угощу.
Вера Анатольевна заваривала на кухне чай и думала, что жизнь не так уж плоха. И дочь у нее прекрасная и заботливая, и люди вокруг совсем даже не плохие, и у нее все будет хорошо. Недаром же ей приснилась радуга.