© Светлана Снегова, 2017
ISBN 978-5-4483-9347-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
О пользе пирожных
Валентина Семеновна решила начать новую жизнь. С сегодняшнего дня. Не откладывая на понедельник. Просто проснуться и сказать себе:
«Доброе утро, дорогая! Я начинаю жить по-новому».
Она так и сделала. Новая жизнь началась.
Сегодня на работу она пойдет в ярко-васильковом платье. Еще вчера Валентина Семеновна первая осудила бы коллегу, явившуюся в школу в таком виде. Школа не место для демонстрации своего гардероба – в этом она была полностью солидарна с директором школы, требующей от своих подчиненных строгости не только в мыслях, но и в одежде. Но то было вчера. А сегодня пусть все ей завидуют.
Позавидовать было чему. Платье было очень нарядное и… дорогое. С учительской зарплаты себе такое не позволишь. Валентина Семеновна и не могла позволить.
Платье ей купила Иришка.
«Мамуля! Ты хоть на мою свадьбу оденься по-человечески. А то натянешь свой „учительский“ костюмчик. Ты у меня должна быть самая красивая!»
Ярко-васильковый цвет был ей к лицу, и Валентина Семеновна знала это. Жаль только, что платье с тех пор так и висело в шкафу.
Телефон зазвонил, когда Валентина Семеновна уже готова была выйти из дома. Иришка. Больше некому. – Мама, ты еще не ушла? Можно мы привезем к тебе Артемку вечерком? Игоря пригласили на презентацию, – голос Иришки звучал бодро. Он даже не спрашивал, а утверждал.
Это была святая обязанность бабушки заниматься с внуком, пока его родители вели светскую жизнь. Положение Игоря в бизнесе требовало его присутствия на разных мероприятиях и тусовках. Соответственно с ним должна была находиться и молодая жена.
Занятия с внуком совсем не тяготили Валентину Семеновну. Полуторагодовалый Артемка был человеком самостоятельным. Он сам умел застегивать сандалики и кушать ложкой суп. Валентина Семеновна обожала возиться с внуком, придумывала разные игры, читала сказки и тут же рисовала ему сказочных героев. Для нее Артемка был радостью. Валентина Семеновна стремилась отдать ему всю нерастраченную любовь и ласку, которую недодала его матери, своей дочери Иришке. На игры с ней не хватало времени. Работа, работа, дополнительные уроки, деньги, деньги. Ребенок не должен чувствовать своей безотцовщины. Я сама могу дать дочери все необходимое. Мы не нуждаемся в деньгах. У девочки все есть. Все ли? А было ли достаточно внимания и тепла? Тогда она об этом не думала.
Уже взрослой, Иришка как-то сказала Валентине Семеновне:
«Еще не став ученицей, я возненавидела школу. Она украла у меня маму».
Валентина Семеновна благодарна Игорю, что он не пускает Иришку работать. Мама должна быть с ребенком. У Артемки мама рядом. Как это страшно, наверное, видеть маму только по выходным. Да и то, если не спланировано какое-то школьное мероприятие.
Еще бы вчера Валентина Семеновна с удовольствием согласилась провести вечер с Артемкой. Но Новая жизнь не предполагала вечера с внуком. Это ее день. Только ее.
– Нет! Не могу. Я сегодня занята.
Валентина Семеновна представила себе, как вытянулось от удивления Иришкино лицо. Негласное соглашение было нарушено. Валентине Семеновне стало стыдно, и рука сама потянулась к телефону. Но она остановила ее.
«Это твой день».
Дождя сегодня не обещали. Ноябрь на редкость был теплым и солнечным. Ни затяжных дождей, ни пронизывающего ветра. Казалось, что октябрь позабыл передать эстафету следующему брату. Даже деревья не спешили сбросить свой желто-красный наряд.
Валентина Семеновна любила в такие дни выезжать на природу. Но это было давно, еще в прошлой жизни.
Тогда еще просто Валечка, подающий надежды молодой художник. Каждый солнечный день был подарком природы. Тяжелый этюдник оттягивал плечо. Злые тетки истошно вопили: «Куда прешь со своим ящиком!». Но ничто не могло испортить настроения. Одно желание – успеть схватить эту красоту, перенести ее на бумагу. Каждый листик, каждый лучик солнца. Чтобы все увидели – мир прекрасен. Валечка любила осень, и картины отражали ее любовь.
Вадим кривил губы.
«Это примитивно!»
«Почему? – не понимала Валечка. – Я так вижу»
«Мир не может быть таким красивым».
Вечный спор. Вадим – гений, талант. Но все ли понимал он в этой жизни?
Валечка привыкла прислушиваться к его советам, старалась изменить свои работы. Очень расстраивалась, если это не удавалось. Оправдывалась и …вновь рисовала свои радостные картины.
Валентине Семеновне оправдываться было не надо. Не перед кем, да и не за что. Радостных картин больше не было.
Когда мы очень сильно привязываемся к кому-то или чему-то, то при их потере уходит и какая-то частица нас самих.
С уходом Вадима потерялась очень большая частица Валечки. Такая большая, что исчезла сама Валечка и появилась совершенно новая женщина – Валентина Семеновна. С новыми мыслями, делами и даже жизнью. Образ Валечки ушел из ее памяти.
Иногда она приходила к Валентине Семеновне. Во сне. Легким облачком не запоминающихся событий. О чем она хотела сказать, что посоветовать? Она – такая молодая и наивная. Она – такая мудрая в своей наивности, не разучившаяся видеть радость в холодной осени.
Перерождение было мучительным. Как у змеи, которая сбрасывает шкуру. В одиночестве.
Весь мир заключался в Вадиме и трехлетней Иришке. Вадима не стало. Иришка была озабочена своими детскими делами и еще слишком мала, чтобы понять проблемы, обрушившиеся на их дом.
«Где папа?» – этот вопрос был задан только один раз.
«Папа уехал в Москву».
Она получила ответ и была им удовлетворена. Так сказала мама, значит так и есть.
Проблемы начались потом. Детский сад, школа и вечно занятая мама. Воспитанием Иришки занялось государство. Хорошо, что получился нормальный человек, а не моральный урод. Видимо то, что было заложено в раннем детстве, когда мама была еще Валечкой и большой сильный папа подбрасывал малышку к потолку, остались в глубинах памяти.
Существует красивая легенда: хазарские женщины в случае смерти мужа получали по одной подушке, чтобы хранить в ней слезы.
У Валечки тоже была такая подушка, в которой она хранила свои слезы. Через некоторое время Валентина Семеновна выбросила подушку в мусорный контейнер, чтобы навсегда избавиться от наивной девочки Валечки и своего не умершего мужа.
В тот день она нарисовала картину. Впервые за последние годы не красками. Карандашом. Старое мертвое дерево. Рисовала неистово, ничего не замечая вокруг. Ни сгустившихся сумерек. Ни ревущую Иришку на полу.
Когда были сделаны последние штрихи, Валечки больше не было.
На следующий день она пошла устраиваться на работу.
Все оказалось намного сложнее, чем ожидалось. Кому нужен дипломированный художник? Мечты о свободном творчестве не могли принести деньги для жизни. Нужно было имя и вес в определенных кругах.
У Вадима было имя и вес. Поэтому он мог обеспечить их безбедное существование. Проданные картины давали возможность не думать о хлебе насущном. Картины Вадима ценились дорого. А как же иначе – ведь он гений. Об этом твердили коллеги, критики, покупатели. В это верил он сам. Это же и разлучило его с Валечкой. Признанный гений должен жить в столице. Но даже Гений в искусстве не мог понять простую истину – в Москве хватало своих гениев. А он был интересен как самородок из глубинки, провинциал из города N. Валечка это понимала. Поэтому и не поехала с ним в Москву. Надеялась, что вернется.
***
– Валентина Семеновна, у вас сегодня День рождения?
Наивная и счастливая девочка. Она еще считает день рождения самым счастливым днем в году. Только с годами начинаешь понимать, что не слишком приятно добавлять к своему возрасту по единичке. А они набегают, набегают и с каждым годом становятся все тяжелее.
– Да!
День Рождения Новой жизни.
Девочка убежала разносить по школе новость, надеясь, что в такой день училка не будет зверствовать.
Валентина Семеновна знала о своей репутации среди учеников. Учителя, так называемых не основных предметов – особая категория. Если хочешь сохранить порядок на уроках – заставь себя бояться. Вначале своей работы Валентина Семеновна еще была доброй. Молоденькая учительница была другом для своих учеников. К ней несли свои тайны, просили совета. Но первые ученики выросли. Валентина Семеновна постарела и очерствела. Со своими бы проблемами разобраться, а не в чужих копаться. Оставалось только быть мегерой, чтобы поддержать порядок на уроках. Порядок и дисциплина. Любовь ушла. Дети это чувствовали и становились еще невыносимее. Они звали ее «кисточкой». Ведь каждый урок она начинала словами:
«Кисточки у всех есть?»
А затем объявляла очередную тему очередного урока. Каждый раз, из года в год. Ее раздражали детские неумелые рисунки. Нет, неумение рисовать она бы простила. Но наплевательское отношение к ним нет. В рисунках не было души. Была отрисовка и боязнь получить плохую оценку.
«Валентина Семеновна! У вас нет подхода к детям. Вы не можете их заинтересовать» – Алла Ивановна, директор школы, не раз начинала этот разговор.
«Программу я выполняю»
Да, она работала строго по школьной программе. Дети рисовали натюрморты и пейзажи. Но в них не было творчества. Потому что не было души. Как все эти последние годы не было души у Валентины Семеновны.
А у Валечки она была. Поэтому картины были радостные. Хотя и примитивные.
***
Ярко-васильковое платье вызвало тишину в учительской. Все внимание было переключено на Валентину Семеновну. Вернее, на ее непривычный наряд. Кто-то отпустил комплименты, кто-то с нетерпением стал ждать реакции Аллы Ивановны. В коллективе не любили выскочек. Но Валентину Семеновну сегодня совершенно не волновало мнение директора. Это ее праздник и никому до этого дела нет. Тем более здесь, на работе. Новая жизнь с ней никаким образом не связана. Работа работой, а Новая жизнь отдельно.
Валентина Семеновна знала, что после уроков она пойдет в кафе. В самое лучшее кафе города. Закажет ароматный кофе и целых три пирожных.
Валечка любила пирожные, особенно эклеры и наполеоны. Вадим знал эту ее слабость и часто баловал ее. Валечка смеялась:
«Ты хочешь, чтобы я стала толстой теткой?»
«Для меня ты всегда будешь самой любимой и красивой, даже если станешь толстой»
Она ему верила. Верила, что он будет любить ее и толстой. Потому что любила сама.
Толстой она стала позже, когда уже никто не приносил пирожные. Сама себе Валентина Семеновна их не покупала. Надо было растить дочь, ей покупать пирожные. На двоих не хватало. А потом просто отвыкла, забыла их вкус, запрятала в глубинах памяти, как что-то запретное. Боялась, что они причинят ей боль воспоминаниями о том, о чем помнить нельзя.
В Новой жизни у нее будут пирожные. Никак воспоминания, а как что-то совершенно новое. Валентина Семеновна собиралась съесть пирожное как первый раз в жизни.
И кофе закажет себе двойной, крепкий, без сахара. Чтобы аромат опьянил, задурманил.
Разве можно назвать кофе тот растворимый суррогат с двумя ложками сахара, что она пьет по утрам. Приторно сладкий и совсем не ароматный. Сладким кофе она старалась засластить свою жизнь. Хотя, скорее всего, Валентина Семеновна об этом не думала. Просто так привыкла.
«Слушай меня, девочка, и запоминай. Сварить настоящий кофе – это тебе не тарарам. Это настоящее искусство»
Голос Вадима наполнен торжественными нотками. Валечка прыскает от смеха. Это их первое совместное утро. Счастье не может уместиться в ней и желает вылиться в виде смеха. Но Вадим серьезен.
«Варить его надо с душой. Только тогда сможешь ощутить его магию. Я тебя научу»
Валечка учиться не хочет. Ей нравится, как варит кофе Вадим. Он его и варил. До последнего дня.
Потом Вадима не стало. Зато появилась банка растворимого кофе, для заваривания которого не надо было никакой магии, а лишь кипяток и сахар. Просто и быстро. Без запаха, без вкуса и… без воспоминаний.
После кафе Валентина Семеновна пойдет по магазинам. По самым дорогим и модным. Она обязательно себе что-нибудь купит. Яркое, кричащее. И хотя она прекрасно понимает, что на работу такое не оденет. Ведь не каждый же день будет День рождения Новой жизни. Но она будет знать, что такой наряд у нее есть. И когда она захочет, всегда может одеть. В Новой жизни она не будет вечерами сидеть дома.
Выбрать что-то на ее фигуру будет не просто. Но Валентине Семеновне спешить никуда не надо. Она обойдет много-много магазинов. И обязательно найдет то, что ей подойдет. А продавщица, милая девушка, округлит свои ярко накрашенные глаза и скажет:
«Вам очень к лицу это платье. Вы в нем даже моложе выглядите»
А Валечка, выбирая наряды, хотела казаться старше. В той жизни проблема выбора тоже была большой. Прилавки были пусты. Тогда это называлось не «купить», а «достать». Вадим умел «достать». И не где-нибудь, а в Москве. А раз в Москве – значит очень хорошее.
Один раз они поехали в Москву вместе, и Вадим повел ее в «Березку». Это было потрясением для Валечки, шоком. Друг Вадима, тоже художник, у которого они остановились переночевать, и который устроил им поход в этот закрытый мир, строго – настрого приказал никому не рассказывать. Это была тайна, запретная зона, без права входа простым смертным. Валечка никому и не рассказала. От этого похода в сказку у нее осталось платье. Кримпленовое. Ужасно модное и дорогое. Красное с большими букетами белых ромашек.
Потом родилась Иришка, и Валечка в Москву с Вадимом больше не ездила. Он сам привозил ей наряды. Всегда очень красивые. Вадим прекрасно знал ее вкусы, а она доверяла ему.
В Москве Валентина Семеновна больше никогда не была. Она не могла вступить в тот город, где затерялся Вадим. Этот город она ненавидела.
В Новой жизни Валентина Семеновна обязательно поедет в Москву. Скоро. На зимних каникулах. Она знала, что Москва ждет ее. Ждет своими театрами, музеями, выставками. Валентина Семеновна забыла их мистическое обаяние, вкус. Забыла внутреннюю дрожь от прекрасного.
Валентина Семеновна много лет не общалась с миром искусства. Вначале старые друзья звонили Валечке, приглашали на свои сборища, пытались вытащить из созданного ею самой кокона. Она отказывалась, потом не отвечала на звонки, не открывала двери. Со временем ее оставили в покое. Она для них умерла. Друзья вздохнули с облегчением. И забыли.
Через несколько лет она встретилась с одним другом из прошлой жизни. Но к тому времени Валечки больше не было. А Валентине Семеновне говорить с ним было не о чем. Он пытался узнать о ее жизни, предлагал помощь. Она отказалась. Валентине Семеновне помощь была не нужна. Она была сильной женщиной.
После этой встречи ее несколько дней мучила тупая боль. Прошлое пыталось возродиться. А, как и любое рождение, возрождение прошлого очень мучительно. Валентина Семеновна не хотела больше боли. Она выбросила ее вместе с подушкой.
Боль приходила еще не раз. Вместе с письмами. Обыкновенный конверт, обыкновенная марка, обыкновенный размашистый почерк сейчас уже чужого, умершего для нее мужчины. Их было пять. Валентина Семеновна писем не вскрывала. Сжигала. Чтобы не осталось и следа. Но боль пыталась влезть в нее. Нагло. Вместе с запахом сгоревшей бумаги. Она ее не впустила.
Тогда Валентина Семеновна уже начала толстеть. Обрастая лишними килограммами, она запаковывала свою душу. Натянутая струна погружалась в мягкую оболочку.
Больше боли не было. Было тяжело, трудно. Но боли не было. Она защитилась от нее. Но не забыла.
***
В этот день у Валентины Семеновны по расписанию было три урока. Два в пятых классах и один в шестом. Еще по дороге в школу она решила, что сегодня не будет никаких обязательных тем, никаких навязанных идей. Сегодня будет сказка.
Валентина Семеновна вошла в класс и улыбнулась. И дети вдруг увидели, что Кисточка не такая уж и страшная, а даже симпатичная в своем ярко-васильковом платье. И голос у нее не каркающий, а вполне нормальный. Жаль только, что день рождения бывает только раз в году.
– Сегодня я вам расскажу сказку. О маленькой девочке, у которой была мечта. Она хотела иметь лошадку. Маленькую – маленькую. Еще меньше пони. Но чтобы обязательно живую, смешно цокающую копытами. Тоже маленькими.
Но мама и папа не могли купить такую лошадку. В их городе таких маленьких лошадок не продавали. Продавали больших, которые могли пахать землю, которые могли возить телеги и кареты. От которых была какая-то польза. А какая польза от маленьких лошадок? Никакой. Маленькие лошадки никому были не нужны. Поэтому их и не продавали.
Маленькая лошадка нужна была только девочке. Она мечтала о ней. Она снилась ей во сне. И девочка решила, что она у нее будет.
Мама с папой говорили:
– Наверное, таких лошадок и не бывает. Если их не продают в нашем городе, значит их нет вообще.
Но девочка верила, что такая лошадка есть. Она пошла в библиотеку, взяла самую большую книгу, в которой написано про все-все на свете, и прочитала, что такая маленькая лошадка есть у страшного Великана, который живет в Пещере за Дремучим лесом.
И девочка решила идти к Великану и просить у него маленькую лошадку.
Никому об этом она не сказала. Ведь тогда бы ее никто не отпустил. В Дремучий лес маленьким девочкам ходить нельзя. Там поджидают их страшные опасности.
Но девочка мечтала о маленькой лошадке, и она пошла через Дремучий лес. Ей было страшно. Толстые ветки деревьев цеплялись за платье, бегали дикие звери, ухали филины. Лес был полон ужаса. Но девочка смело шла вперед. Только так она могла получить свою лошадку.
И Дремучий лес отступил. Девочка подошла к Пещере Великана. Об этом Великане ходили страшные истории. Он очень любил маленьких девочек. Кушать. Но и его не испугалась наша девочка. Она улыбнулась и попросила у него маленькую лошадку.
«Ты что, девочка, не боишься меня?»
«Очень боюсь. Но еще больше хочу маленькую лошадку»
Великану понравились правдивые слова девочки, и он подарил ей маленькую лошадку. Девочка взяла ее на руки и принесла домой. И была очень счастлива, что у нее есть лошадка. Ведь это была ее мечта, а люди всегда счастливы, когда мечты сбываются. А для этого надо было потрудиться: пройти через Дремучий лес, не испугаться страшного Великана.
Ученики смотрели на Валентину Семеновну и удивлялись. Никогда не рассказывала она им сказки.
– У каждого из вас есть мечта. Нарисуйте ее и подумайте, что вы делаете сами, чтобы она исполнилась.
Валентина Семеновна смотрела на склоненные над бумагой головы. В детстве у каждого есть мечта. Пускай смешная, по мнению взрослых. Но она есть. И именно она помогает им жить.
Не надо им знать, что вскоре маленькая лошадка надоела девочке. У нее появилась другая мечта. А маленькая лошадка бродила среди города, никому не нужная. И ей было очень больно. Об этом они поймут с годами.
Поймут, что одной мечтой жить нельзя. Надо мир принимать таким, какой он есть. Не выдумывать свой собственный, чтобы потом выплакивать его в подушку. И через много лет не решать начать Новую жизнь, как она.
Валентина Семеновна видела, что Иришка что-то хочет ей сказать. Она всегда это чувствовала. С самого детства.
– Мама, когда ты начнешь нормально жить? Когда прекратится твоя нескончаемая круговерть: дом – школа – дом? Ты же интересная женщина. А все время одна. Ни интересов никаких, ни подруг.
– У меня есть ты, Артемка. Что за ерунду ты говоришь?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты двадцать лет одна. Я не в счет. Я замужем и у меня своя семья.
– Но я же вам нужна?
– Конечно. Но тебе надо подумать о себе, начать жить по-новому.
– Меня вполне устраивает моя жизнь. Тоже что придумала.
Валентина Семеновна испугалась. Сейчас что-то произойдет. Что-то страшное. Внутри все сжалось. Хотелось закричать:
«Молчи! Ничего не говори!»
Она боялась боли.
Но Иришка заговорила:
– Я тебе об этом никогда не говорила. А сейчас решила. Когда мне было семнадцать, я решила узнать об отце. Ты же мне никогда не рассказывала о нем. Это была запретная тема. А я всю жизнь хотела о нем знать. Он же мой отец. И я нашла его знакомых. Сама. Мама, ты хочешь узнать, что с ним стало?
– Нет! Нет! – шепчут губы. Сейчас придет боль.
Но Иришка не умолкает. Что это? Жестокость? Зачем она хочет сделать ей больно?
Она рассказывает, что живет он по-прежнему в Москве. Знаменитым художником так и не стал. Работает, как и она, в школе учителем рисования. Был женат, есть сын. Но с женой развелся.
Слова текут медленно, проходят через Валентину Семеновну. И вдруг она замечает, что они не несут никакой боли. Боли нет. А есть просто интерес. Интерес к жизни когда-то близкого ей человека. Человека, о котором она не слышала много лет, не знала где он, что с ним, как живет. Но вдруг оказалось, что человек-то для нее по большому счету чужой. А интерес, так, поверхностный.
Боль не пришла и после ухода Иришки. И Валентина Семеновна поняла, что она излечилась от нее. Можно начинать жить по-новому. Жизнь только начинается. Новая жизнь. Жизнь для себя. Она так много упустила, так много потеряла. Двадцать лет – большой срок. Но жизнь не кончилась. Она еще ой-ой что сможет. Все еще впереди. Она обязательно встретится со старыми подругами, заведет новых. Купит краски и этюдник. Выедет на природу.
И не будет бояться. Бояться боли. В Новой жизни боли не будет.
***
Дверь открыла Иришка.
– Давай, собирайся скорее. Еще успеешь на свою презентацию.
– Ты же занята сегодня.
– Конечно. У нас дела с Артемкой. Правда?
Валентина Семеновна подхватила на руки притопавшего из комнаты внука.
– Мы с Артемкой пойдем в магазин покупать самую большую машину. А потом в кафе – есть пирожные.
– Мама, ему еще нельзя есть пирожные, вредно.
– Пирожные полезны в любом возрасте. Правда, Артем?
Артемка в восхищении прижался к груди в ярко-васильковом платье.