5
Голос из микрофона звучал немного высоковато, словно человек на том конце дышал гелием.
– Еще пять минут, доктор Крейн, и вы можете пройти в воздушный шлюз «С».
– Слава богу.
Питер Крейн спустил ноги с металлической скамьи, на которой дремал, потянулся и посмотрел на часы. Было четыре часа дня, но он решил, что раз станция похожа на подводную лодку, смена дня и ночи имеет мало значения.
Прошло уже шесть часов с тех пор, как он вышел из батискафа, осторожно вошел в двухкорпусную конструкцию станции и вступил в лабиринт воздушных шлюзов, известный под названием гипербарического комплекса. Все это время он бездельничал, дожидаясь окончания непривычного периода акклиматизации. Как медику, ему этот процесс был интересен: он не знал, какие мероприятия проводятся и какие технологии используются. Ашер по видеосвязи сказал ему только, что все это облегчает работу на больших глубинах. Наверное, они изменили состав атмосферы – уменьшили содержание азота и добавили какой-нибудь редкий газ. Но в любом случае это явно было значительным техническим достижением – одной из тех сверхсекретных технологий, из-за которых предпринято столько предосторожностей.
Каждые два часа бесплотный писклявый голос просил его пройти через очередной воздушный шлюз в следующее помещение. Все эти помещения были совершенно одинаковые – огромные, похожие на сауну кубы с рядами металлических скамеек. Отличались они друг от друга только цветом. Первая камера была защитного цвета, следующая – светло-голубого, а третья, как ни странно, оказалась красной. Прочитав краткую брошюру об Атлантиде, найденную в первой камере, Крейн проводил время в дремоте или листал толстый сборник стихов, который прихватил с собой. А еще Крейн думал. Прошло немало времени, a он лежал на скамейке, глядя в металлический потолок, на который давили несколько миль воды, и размышлял.
Он раздумывал о том, какой катаклизм мог погрузить город атлантов на такую глубину, и о самóй погибшей цивилизации, столь могущественной прежде. Вряд ли этому помогли греки, финикийцы, минойцы или другие древние агрессоры, которых так любят историки. Как было ясно из выписки, о цивилизации Атлантиды никто ничего толком не знал. Крейну показалось странным, что город был расположен так далеко на севере; в брошюре говорилось, что даже из первичных источников нельзя понять, где конкретно он находился. Сам Платон почти ничего не знал ни о гражданах, ни о жизни в этом городе. «Наверное, отчасти поэтому город так долго и не могли найти», – подумал Крейн.
Медленно тянулось время, но ощущение невероятного события не ослабевало. Крейну все это казалось чудом. Не потому, что все происходило так быстро, не потому, что проект оказался таким важным, а потому, что потребовалось участие непосредственно Крейна. Он не стал обсуждать это с Ашером по видеосвязи, но сам вовсе не был уверен, что проекту потребовалась именно его помощь. В конце концов, он не специализируется ни в гематологии, ни во флеботомии. «Кажется, у вас уникальная специализация – и врач, и бывший подводник, так что вы сможете вылечить такие недомогания». Да, верно, он имел немалый опыт работы с теми, кто жил под водой, но были и другие доктора, которые могли бы заявить то же самое.
Крейн еще раз потянулся и пожал плечами. Скоро он узнает истинную причину. А потом, не так уж это и важно, ведь одно то, что он сюда попал, – настоящая удача. Интересно, какие артефакты – странные, удивительные – уже были обнаружены, что за древние секреты раскрыты?
Раздался громкий лязг, и люк в дальней стене открылся.
– Пожалуйста, пройдите через шлюз в коридор, – произнес все тот же голос.
Крейн так и сделал и оказался в тускло освещенном цилиндрическом проходе длиной футов двадцать. В противоположной стене был еще один люк, закрытый. Крейн остановился, дожидаясь, пока его не откроют. Однако вместо этого с таким же громким лязгом закрылся люк у него за спиной. Давление воздуха упало, да так резко, что у Крейна заболели уши. Наконец открылся люк впереди, и в проход хлынул желтый свет. В проеме стоял человек, приветственно протягивая руку. Крейн вошел в следующее помещение и узнал загорелое лицо Говарда Ашера.
– Доктор Крейн! – Ашер дружески улыбнулся. – Добро пожаловать на станцию.
– Спасибо, – ответил Крейн. – Я уже немало времени здесь провел.
Ашер усмехнулся:
– Мы хотели поставить в компрессионных камерах DVD-плееры, чтобы помочь людям скоротать время акклиматизации. Но сейчас, когда станция полностью укомплектована персоналом, в этом нет смысла. А гостей мы не ждем. Как вам материал для чтения?
– Невероятно! Неужели вы и вправду обнаружили…
Но Ашер приложил палец к губам, подмигнул и заговорщицки улыбнулся:
– Да, это правда. И реальность даже более фантастична, чем вы можете себе представить. Но лучше по порядку. Давайте сначала я покажу вам, где вы будете жить. Дорога была долгой, и, думаю, вы захотите привести себя в порядок.
Крейн отдал Ашеру одну из своих сумок:
– Мне бы хотелось больше узнать о процессе акклиматизации.
– Конечно, конечно. Сюда, Питер. Я уже спрашивал, можно ли называть вас Питером?
Еще раз улыбнувшись, он повел Крейна дальше.
Крейн с любопытством смотрел по сторонам. Они находились в квадратном вестибюле с низким потолком, где с двух сторон тянулись окна с затемненными стеклами. В одном из окон сидели за пультом управления два техника и смотрели на Крейна. Один из них приветственно помахал рукой.
Белый коридор, начинавшийся в конце вестибюля, вел на верхний этаж станции. Ашер уже шел по коридору, повесив сумку на плечо, и Крейн прибавил шагу, чтобы догнать его. Коридор, конечно, был узок, но не настолько, как ожидал Крейн. Неожиданным оказалось и освещение: мягкое и не очень яркое, совсем не похожее на холодное флуоресцентное освещение на борту подводных лодок. Воздух тоже был удивительный: теплый и приятно влажный. Ощущался какой-то запах, который Крейн никак не мог определить, что-то медное, металлическое. Интересно, подумал он, может быть, так работают системы кондиционирования?
По дороге они миновали несколько закрытых дверей, таких же белых, как и стены коридора. На некоторых были написаны имена, на других были какие-то сокращения наподобие «ЭЛЕКТР. ЭКСПЛ.» или «ПОДСТАН. II». Рабочий, молодой человек в комбинезоне, как раз открыл одну такую дверь, когда они проходили мимо. Он кивнул Ашеру, с любопытством взглянул на Крейна, вышел и направился в противоположную сторону, в вестибюль. Заглянув внутрь, Крейн увидел комнату, забитую укрепленными на стеллажах серверами, а также небольшие джунгли сетевого оборудования.
Когда дверь снова закрылась, Крейн осознал, что она вовсе не выкрашена в белый цвет. И двери, и стены были сделаны из какого-то необычного искусственного материала, который, похоже, принимал цвет окружения – в данном случае освещения в коридоре. Крейн увидел собственное призрачное отражение на двери и размытые очертания своей фигуры какого-то странного платинового оттенка.
– Что это за материал? – спросил он.
– Недавно разработанный сплав. Легкий, химически пассивный, очень прочный.
Они дошли до пересечения с другим коридором, и Ашер повернул налево. По видеоизображению Крейн решил, что начальнику научного отдела Океанографической службы должно быть под семьдесят, но тот оказался лет на десять моложе. Морщины были не от возраста, как думал сначала Крейн, а оттого, что Ашер провел много времени в море. Шагал он быстро и нес тяжелую сумку Крейна так, словно она ничего не весила. Впрочем, несмотря на явно хорошую форму, ученый прижимал левую руку к телу.
– Верхние уровни станции – просто муравейник, состоящий из кабинетов и жилых комнат, и поначалу ориентироваться в них трудно, – заметил Ашер. – Если потеряетесь, обращайтесь к планам, вывешенным на пересечениях главных коридоров.
Крейну не терпелось больше узнать о медицинских аспектах работы, а также о самих раскопках, но он решил предоставить Ашеру выбор темы для разговора.
– Расскажите мне про станцию, – попросил он.
– Двенадцать уровней в высоту, ровно сто восемьдесят метров в длину. Основание заглублено в материнскую породу морского дна, а сверху ее закрывает титановый купол, который мы устанавливали прямо на месте.
– Я видел купол, когда мы подходили. Грандиозное сооружение.
– Так и есть. Станция сидит под ним, как горошина в стручке, а пространство между ними полностью герметично. Купол плюс наш собственный корпус – между нами и океаном два слоя металла. Да и металл непростой: обшивка станции сделана из HY250, нового сорта стали, используемой для аэрокосмических проектов, с вязкостью разрушения выше двадцати тысяч футо-фунтов и пределом текучести порядка трехсот тысяч фунтов на квадратный дюйм.
– Я заметил, что на поверхности есть отверстие, ведущее внутрь, – произнес Крейн. – Зачем это?
– Вы, наверное, говорите о компенсаторах давления. Их два, по одному на каждой стороне. Принимая во внимание давление на этой глубине, самой лучшей формой была бы сфера. Купол же представляет собой полусферу, и эти две трубы, открытые океану, помогают уравновесить давление. Они также прикрепляют станцию к куполу. Думаю, умные головы, которые сидят на седьмом уровне, все объяснят более подробно.
Второй коридор, по которому они сейчас шагали, напоминал первый – трубы и кабели на потолке, закрытые двери с загадочными надписями.
– И еще я заметил в верхней части купола странный объект в форме чаши, футов тридцать в поперечнике, – продолжал Крейн.
– А, да. Это аварийная спасательная капсула. Просто на случай, если кто-то ненароком вытащит пробку.
Сказав это, Ашер засмеялся – легко, заразительно.
– Извините, не могу не спросить. Купол вокруг нас не такой уж и маленький. Наверняка иностранные правительства уже интересовались?
– Конечно. Мы тщательно подготовили кампанию по дезинформации, якобы здесь затонула сверхсекретная исследовательская субмарина. Все думают, что мы проводим операцию подъема. Но это не останавливает русских или китайцев – какая-нибудь их подводная лодка нет-нет да и пройдет мимо, что, конечно, сильно нервирует наших военных.
Они прошли мимо двери, возле которой был укреплен сканер сетчатки глаза; там же стоял пост – два моряка, вооруженные винтовками. Ашер не стал ничего объяснять, а Крейн ничего не спросил.
– Сейчас мы на двенадцатой палубе, – рассказывал Ашер. – Здесь в основном вспомогательные службы, работающие на всю станцию. Одиннадцатая и десятая палубы заняты жилыми помещениями, там же располагается и спортивный комплекс. Вы, кстати, будете жить на десятой палубе. Ванную будете делить с Роджером Корбеттом, военным психологом. Большинство ванных рассчитано на две комнаты – как вы понимаете, место мы должны экономить. Штат у нас полностью укомплектован, а вы – неожиданное пополнение.
Он остановился перед лифтом и нажал кнопку.
– Девятая – палуба снабжения. Медпункт, где вы будете работать, тоже там. На восьмой палубе административные помещения и исследовательские лаборатории.
Раздался тихий сигнал, и двери лифта с легким шуршанием открылись. Ашер жестом пригласил Крейна войти и последовал за ним.
Лифт был сделан из того же необычного материала, что и коридор. На панели имелось шесть кнопок без всяких обозначений. Ашер нажал третью сверху, и лифт поехал вниз.
– О чем я? А, да. Седьмая палуба – научный отдел. Там компьютерный центр и всевозможные лаборатории.
Крейн покачал головой:
– Невероятно.
Ашер просиял, словно станция была его собственностью, а не правительственным учреждением.
– Я не упомянул, наверное, сотню подробностей, которые вы узнаете сами. Тут есть три кают-компании, камбузы при которых готовят самую изысканную еду. Полдесятка залов для отдыха, удобные комнаты для трехсот с лишним человек. В общем, Питер, мы – небольшой город в двух милях ниже уровня моря, вдали от любопытных глаз.
– «На ложе океана, без пригляда…» – процитировал Крейн.
Ашер с любопытством посмотрел на него, неопределенно улыбаясь:
– Это ведь Эндрю Марвел?[2]
Крейн кивнул:
– Да, «Бермуды».
– Только не говорите, что любите читать стихи.
– Почитываю. Приобрел такую привычку, когда служил на лодках. Это мой скрытый порок.
Улыбка на обветренном лице Ашера стала шире.
– Питер, вы мне нравитесь.
Прозвучал сигнал, и двери открылись в новый коридор, на этот раз более широкий и оживленный. Выглянув, Крейн очень удивился: жилая зона была оформлена очень красиво. На полу лежал элегантный ковер, а на оклеенных обоями стенах – о чудо! – висели написанные маслом картины в рамах, совсем как в вестибюле роскошного отеля. Мимо, болтая друг с другом, шагали люди в форме или в лабораторной одежде. У каждого на воротнике или на кармане рубашки был прикреплен бедж с индивидуальным номером.
– Да, станция – просто чудо техники, – продолжал Ашер. – Нам очень повезло, что мы здесь работаем. Ну вот, это и есть десятая палуба. Я сейчас покажу вам вашу комнату. У вас есть какие-нибудь вопросы?
– Всего один. Вы сказали, что палуб двенадцать. Но перечислили только шесть. И в лифте только шесть кнопок. – Крейн указал на панель. – А что на остальных уровнях?
– А-а… – Ашер замялся. – Нижние шесть этажей засекречены.
– Засекречены?
Ученый кивнул.
– Но почему? Что там?
– Простите, Питер, хотел бы рассказать вам, но не могу.
– Не понимаю. Почему?
Но Ашер не ответил. Вместо этого он еще раз улыбнулся – наполовину огорченно, наполовину лукаво.